Однако запертая на грани сна и яви, разума и безумия, Тиамат не могла взять контроль над роем чудовищ или отпустить тот полностью — из-за чего фантастически могущественные чудовища не могли продемонстрировать и процента от своей силы, словно бы сломанные солдатики стараясь буквально завалить своего врага мясом.
Самое ужасающее? Даже в этом случае опасность, предоставляемая монстрами, была невероятной.
Вырвавшееся из стены щупальце, словно бы сотканное из черной слизи, сжало двинувшегося было вверх монстра до тех пор, пока его тело не брызнуло в сторону подобно перезревшему фрукту — и откинуло мгновенно начавшую осыпаться частицами плоти и первородного супа плоть от себя — создания извне, к которым имела отношение Жак де Моле были одной из редких вещей, что могли противостоять даже влиянию Тиамат, будучи не происходящими из земной жизни, и не являющихся полноценно "живыми", вечные боги звезд, однако Жак де Моле своей человеческой частью восходила все же к корню жизни и потому ее влияние могло изменить этот факт — отчего Жак не стала лишний раз испытывать судьбу — а потому коснувшееся монстро щупальце мгновенно осыпалось черной слизью вниз, растворяясь в черном море Тиамат.
Спустя еще секунду подобная сцена повторилась в считанных метрах слева, затем справа, и еще раз справа — Жак не была слишком подготовлена к сражению в дальнем бою, но по крайней мере в отличии от различных Сейберов и Лансеров она могла атаковать противника чуть дальше, чем длина ее руки — плюс ее оружие, зажатое в этой самой руке.
Монструозные создания валились десятками прочь, осыпаемые не только Жак, но и простыми солдатами со стен — баллисты работали на полную, а кто не занимался баллистами осыпал противника стрелами — или подносил стрелы к другим солдатам — но даже с учетом того, насколько удивительно легко было расправляться с подобной армадой противников — ситуация все равно была невероятно далека от победы. Даже безмозглая армада, способная разве что давить противника своей голой массой была просто бесконечной — на десятки убитых прибывали сотни новых — и восстановленные за ночь запасы стрел медленно начинали иссякать. Даже баллисты, достаточно уверенно выводившие из игры по монстру, в которого они попали, стреляли теперь значительно реже, стараясь сконцентрироваться на наименее раненых и наиболее близких противниках, вместо устранения всех подряд.
Жак не чувствовала даже легкой усталости, устраняя одного монстра за другим, но ей просто не хватало возможности убивать больше, чем десяток монстров в минуту — а потому спустя десяток минут медленно тонущие в черной слизи кучи тел начали подниматься вверх — и по телам созданий начали подниматься чудовища, стараясь любыми способами вгрызться в стену и подняться вверх, к ее защитникам.
-Поберегись!— голос Иштар заставил солдат мгновенно свалиться на землю, прячась за стенами, а сама Жак сместилась чуть в сторону, прикрываясь зубцами стены, найдя саму Иштар взглядом.
Парящая в небе богиня не выглядела слишком поглощенной сражением, однако ее странное устройство из двух парящих в небе арок изменило свое местоположение, протянув полупрозрачные нити от более крупной арки к меньшей, создавая подобие фигуры парящей в воздухе рыбы. Или весьма экзотического лука.
Учитывая, что богиня Иштар являлась слугой класса Арчер — последнее было даже ближе к реальности.
Две арки лука Иштар просияли на мгновение, источая свет, и искажение пространства разродилось огромным лучом энергии, тут же пробившим собравшуюся было колонну монстров насквозь, прежде чем с титаническим грохотом разнестись в стороны, сметая не только монстров вокруг моря, но и саму черную слизь, показывая пусть и изуродованную постоянными сражениями, но все же живую почву под той, как и огромный кратер, мгновенно появившийся в земле после этой атаки.
Иштар совершенно не умела контролировать свою силу — стены самой Вавилонии задрожали от ее удара и если бы солдаты не бросились к укрытию чуть раньше — возможно, что именно Иштар бы пролила первую кровь среде защитников — те люди, которых не испарило бы на месте от удара подобной силы как минимум были бы выброшены прочь ударной волной, ломая кости и приземляясь на далекой земле внизу. Впрочем, по крайней мере Томое до этого смогла научить Иштар по крайней мере предупреждать о своей атаке, если и не контролировать ее.
Прошедшая по морю и толпе монстров ударная волна мгновенно разметала тех прочь, погребая под собой десятки, может быть, если защитникам стен Вавилонии повезло, сотни противников — на это было в лучшем случае секундной передышкой для защитников царства Гильгамеша, поскольку спустя мгновение Иштар бросилась прочь, к новой собравшейся толпе монстров чуть поодаль, оставляя защитников наедине с мгновенно хлынувшими в образовавшийся пролом водами черного моря Тиамат и новыми монстрами. Жак же, высунувшись из-за зубца на стене, приступила к планомерному уничтожению монстров вновь.
Едва поднявшееся над горизонтом солнечное око в свою очередь означало, что подобная напряженная рутина продлиться еще не один час...
* * *
Альтурия, вытащив копье из монстра, перевернула свое оружие тупой стороной и отпихнула от себя начавшее разваливаться на свои составные части тело, выбросив его прочь со стены. Конечно, будучи существом божественной природы, защищенной силой ее копья и башни, связывающей между собой два мира, Альтурии не нужно было переживать по крайней мере по поводу падающих на нее капель крови уже погибшего существа, но в случае, если убитый ей монстр развалится на части на стене, покрыв ту первородной слизью черного моря Тиамат — кто знает, что произойдет с обычным человеком, коснувшимся этого места?
Поэтому спустя мгновение Альтурия резко повела своей рукой, создавая воздушный удар, тут же сбросивший капли первородного бульона прочь, и осмотрелась вокруг, найдя взглядом Ушивакамару — вперед, в черном море Тиамат.
Нет, трагедия не произошла на последних минутах сражения и Слуга не была сброшена в бушующее черное море Тиамат для своего поглощения — таким был стиль сражения Уши. Полагаясь на свою ловкость Райдер была невероятно легка в своей поступи и ловка в своих движениях — настолько, что, легко спрыгнув на монстра за стенами Вавилонии она могла перерезать горло тому, после чего быстрым прыжком запрыгнуть на тело нового противника до того, как старый успел бы опасть в море Тиамат — и повторить подобные действия вновь и вновь.
На взгляд Альтурии подобные действия могли выглядеть впечатляюще, но были нерационально опасны — впрочем, это было не делом Альтурии, вмешиваться в стиль сражения другого Слуги о котором она знала чуть меньше, чем ничего вовсе. К тому же, насколько понимала сама Альтурия, это было не просто безумным трюком, но и действием Благородного Фантазма Уши, а потому Альтурия не собиралась долго размышлять о происходящем.
Где-то невдалеке Артурия услышала рев на грани между человеческим и демоническим, опознав в том Бенкея, и развернулась вновь, оглядывая свой участок стены на предмет оставшихся монстров Тиамат — к счастью, ей удалось прикончить последнего на ее участке. Впрочем, армии монстров были почти бесконечны — а потому тот факт, что ее участок стены был безопасен значил лишь то, что ей стоило двигаться к следующему.
Поэтому, подхватив свое копье, Альтурия быстрыми шагами направилась прочь, глядя на то, как медленно ползет по небосводу Солнце.
Сегодняшнее нападение продлиться еще как минимум пять или шесть часов.
Удивительно малый срок для ежедневных нападений Тиамат.
* * *
Гильгамеш великий, царь царей, откинулся чуть на спинку своего стула, после чего молчаливо поднял к губам вино, прежде чем опустить то, не пригубив, и на пробу пару раз повести бокалом в руке, вращая его содержимое, позволяя бликам отразиться от алой полупрозрачной жидкости внутри. В вине не было никакой проблемы — на взгляд Гильгамеша оно не дотягивало даже до того, чтобы подходить для омовения его ног, не говоря уже о том, чтобы он употребил подобное в пищу, однако сказать об этом было бы все равно, что плюнуть на его собственные достижения — в конце концов это было творением рук его последователей, живущих в государстве, построенном деяниями Гильгамеша. Нет, вместо этого Гильгамеш думал.
Редко какая мысль могла смутить разум Гильгамеша — не получилось это и у Озимандии, ложно считающего себя царем царей, ведь царь героев существовал лишь один, великий Гильгамеш. Но из всех тех, кто стоял ниже него Озимандия стоял над всеми иными людьми — пусть и недостижимо ниже самого Гильгамеша, а потому Гильгамеш мог по крайней мере обратить внимание на его слова. И слова Озимандии говорили о том, что он видел Аинза вероятным победителем, героем, разревшимшим эту Сингулярность, а Гильгамеша — как вторую скрипку в его действиях.
Гильгамеш убивал и за меньшее, однако Озимандии было позволено высказывать свое мнение, как ближайшее к равному, что существовал подле Гильгамеша.
Конечно же Аинз, прибывший из своей далекой Халдеи в эту Сингулярность не стоял даже близко к уровню величия самого Гильгамеша, и тем более не мог его превзойти, однако стоило признать, что взгляд Гильгамеша, способный к тому, чтобы видеть "источник" всех событий не мог найти исходной истории Аинза, не мог увидеть ту восходящей к истории самого Гильгамеша. Это было само по себе редким, хотя и не невиданным событием — некоторые особенные Слуги, порожденные, например, слиянием с непозноваемыми богами внешнего космоса, могли скрыть свое происхождение, если таковое и вовсе можно было когда-то различить в их природе. Однако это было не всем.
Мерлин мог думать, что ему удастся предать или использовать Гильгамеша в своих собственных ничтожных схемах, однако, конечно же, Гильгамеш лишь позволил ему думать подобным образом, пока использовал его планы в своих собственных целях сдерживания Тиамат. Однако сам факт того, что Мерлин решил создать подобную ситуацию, полагаясь на появление Аинза, вновь привлекал внимание Гильгамеша. И, вот наконец, согласно последним донесениям — Аинз скрылся в царстве мертвых Эрешкигаль — маловероятно, что его прельстили поиски бессмертия, как когда-то в своей глупости искал Гильгамеш. Скорее всего Аинз решил сойти в Бездну и встретиться там с Тиамат — достижение, что — с огромной неохотой Гильгамеш был вынужден это признать — сам великий царь не смог бы повторить. Выжить в Бездне кому-то с его уровнем силы и его сокровищами было легко, но столкнуться с Тиамат — нет, это было чрезмерно даже для величайшего царя всех царей.
Иными словами на каждом шагу, от рекомендации Озимандии до столкновения с Тиамат, Аинз словно бы стремился показать свою исключительность... И вместе с тем делал это не обращаясь к самому Гильгамешу — иными словами, не роняя своим достоинством подобно шавке, бессмысленно лающей на прохожих в надежде показать свою силу, Аинз действительно проявлял свои качества, достойные как минимум командира.
Могли ли великие цари становится под командование командиров? Могли — на поле боя даже величайшие короли и тактики, стратеги и полководцы, правящие империями и всесокрушающими армиями, могли стать подотчетны низовым капитанам — на краткий миг, но уступая их авторитету. Мог ли Гильгамеш пойти на подобное соглашение, в первую очередь с самим собой, поскольку никто не имел права судить Гильгамеша, кроме его самого?
Подобное решение было одновременно невероятно сложным — потому, что никто не мог стоять над Гильгамешем — и невероятно легким — поскольку никто не мог ограничивать Гильгамеша в его выборах. Гильгамешу одновременно нужно было просто принять одно решение — и полностью переступить через его суть.
И, что было наиболее раздражающим фактором, Озимандия находился рядом, наблюдая за Гильгамешем с панибратской улыбкой приблеженного к статусу великого царя, заставляя Гильгамеша вынуждено держать язык за зубами. В конце концов, только Озимандии было позволено говорить столь прямо и открыто с Гильгамешем, а где существовало право выражать свои мысли — существовала и ценность этих мыслей.
Иными словами Гильгамеш предпочел бы не видеть в лице Озимандии попытку высказать мысль о том, что Озимандия обошел самого Гильгамеша, что Гильгамеш следовал за его повелениями — и, в равной степени не желал видеть в лице Озимандии осуждения за глупые возможные поступки самого Гильгамеша, отказавшегося следовать лучшему из возможных путей ради сохранения собственного эго. Когда-то Гильгамеш не раздумывая избрал бы этот путь, однако времена всемогущего тирана прошли — Гильгамеш стал Королем-Мудрецом, вынужденным отступать ради своего народа от канонов, что казались ему нерушимыми считанные дни назад.
И потому, позволив размышлениям пройтись по его разуму еще несколько раз — монументальное событие, уместившееся в несколько секунд, что Гильгамеш вращал в своей руке бокал, заставляя жидкость закручиваться небольшим водоворотом в самом бокале, тот сделал глоток из бокала и кивнул сам себе — впрочем, сам Гильгамеш мог не сомневаться в том, что Озимандия не только увидел его жест, но и правильно истолковал его.
И пусть ни Озимандия, ни Мастер Халдеи, ни его Слуги не переоценивают свою значимость или свою позицию в этом мире, однако Гильгамеш Великий перестал быть Всемогущим Тираном для того, чтобы стать Королем Мудрецов и Мудрецом Королей. Как великие цари могут слушать слова своих советников, оставаясь полноправными властителями своих земель, так и Гильгамеш Великий позволит созданиям Халдеи направлять его волю вперед, действуя согласно своему решению, но информации предоставленной Мастером Халдеи.
Едва слышимый короткий выдох Озимандии заставил Гильгамеша удержать свою бровь от резкого движения — Гильгамеш почти мог прочитать в невидимом им выражении лица Озимандии насмешку над его решением, однако он удержался от ребяческого конфликта. Если Озимандия находит нечто забавное в ситуации, в которой оказался Гильгамеш — то, безусловно, он лишь показывает то, что оказавшись на месте Гильгамеша он показал бы себя куда более забавным цирковым шутом.
-Стены Вавилонии будут подготовлены к началу финального сражения, как и защита Урука,— Гильгамеш произнес спокойно, после чего, осознав мгновенно, что Озимандия не отреагировал на его слова, повернулся к тому, не сдержавшись от небольшой ухмылки уже на его лице — вид, что заставил Озимандию приподнять одну бровь в почти-раздражении, превосходный удар против воли Царя Царей,— Хм, хотя мне и дарованы все почести земные и небесные — получить достаточное количество камня и металла для того, чтобы создать защитные сооружения вокруг всего моего царства в мое время было невозможно, в том числе даже с учетом возможной траты всей моей жизни на подобное достижение. Не говоря уже о том, что ни одна стена не смогла бы выдержать и секунды столкновения с черным морем жизни Тиамат, тем более с ее ордами монстров.
После этого, выдержав длительную паузу, наслаждаясь молчаливым ожиданием Озимандии и контролем над нарративом, Гильгамеш все же милостиво продолжил, забивая в разум Озимандии мысль, должную своим осознанием отомстить тому за дерзость в виде внедрения мыслей в разум самого Гильгамеша,— Я скажу о том, что на создание достойной обороны потребовались огромные суммы ценностей. Я бы даже сказал — невероятный сокровища...
