— Максим! Ну, Мышка и Мышка, — это с детства повелось, — девушка засмеялась. — Друзья деревенские так дразнились, потому что были у меня две длинные "мышиные" косы: бабушка заплетала туго-натуго, чтобы не путались. А князь Мышкин из "Идиота" — точно не при чем... — Побродили еще по Мышкину, купили лимонад и мороженое в местном продмаге. Отыскали в книжном магазине путеводитель с местными достопримечательностями, приобрели на память. Нашли скамейку у старой гончарной мастерской, съели мороженое, и здесь Мышка решила доказать Чуме, что она, действительно, совсем не Мышка! Впилась жаркими губами, пахнущими лимонадом, обвила за шею тонкими нежными руками, и Максиму показалось, что он стремительно летит в бесконечную черную бездну, пронизанную вспыхивающими яркими огоньками. В голове даже зашумело.
— Да ты, никак, ведьма, — мать честная?! Что творишь среди бела дня?
— Ты мой скромный... Не мешай, дай я тебя до дна выпью, всю душу твою, — она засмеялась, так странно, так непохоже на привычную тихоню Мышку. — Всё, хватит, пошли на теплоход! Не то я начну думать, что мы с тобой для того встретились между двух миров, чтобы я зацеловала тебя до смерти в старом русском городке Мышкине! Одно имя которого новую надежду дарит!...
Глава 21
Он умел быть артистом с самого детства. Но, играя роль, так в нее вживался, что начинал жить ею. В трудных ситуациях актерский талант, принимаемый всеми за чистую монету, проявлялся наиболее ярко, заражая великолепной экспрессией игры большинство зрителей, втянутых судьбою в орбиту его гипнотического обаяния и убедительности. Но не всех, однако.
Чем руководствовался он в своей игре?
Иногда — фантазией, звавшей его в ранней юности в бесконечные походы по труднодоступным местам, иногда — некоей замечательной идеей, которая ему казалась единственной важной для реализации.
Тех, кто пытался развенчать очередную замечательную идею, реализации которой он, как правило, добивался, — или хотел заглянуть в самую суть его поведения, — он отталкивал от себя яростно, вычеркивая их из своей жизни и памяти навсегда. Даже если это были лучшие друзья, или бывшие соратники. Даже с отцом не раз вспыхивали конфликты, потому что тот не хотел понять мальчика, но старался на него давить, не понимая: Он не позволит, чтобы с ним обращались, как с... Да, в общем, какая разница: с кем?
Конфликтов он не боялся: он жил ими всю сознательную жизнь; именно с их помощью он добивался большей популярности в кругу друзей, восхищавшихся Им, а позднее, став Большим Человеком, он добился поддержки большинства населения, очарованного его игрой, что казалась лучше самой реальности. Ему хотели верить бездумно! На всех углах простые люди повторяли: "как только Он придет к власти, мы все заживем так...! Лучше, чем в той Америке!"
Зачем он играл? Разве он был актером худшим, чем жалкий Ронни Рейган? Во всяком случае, внешне они были сходного типажа: оба крупные, высокие, артистичные, не то, что этот нынешний президент СССР....
Не потому играл, что сознательно стремился ввести в заблуждение. Отнюдь: давая очередное обещание, он искренне верил в свои слова, которые потом быстро забывал. И поэтому — не исполнял: нельзя помнить все свои роли!
Он просто хотел, чтобы все его ценили и уважали. Все, с кем приходилось вступать во взаимодействие.
В нелегкой своей жизни он повидал многое: и нужду, и проблемы в школе и на работе, особенно в юности; терпел бесконечные взыскания от тупого начальства, не желающего принять мысль: он — не только вздорный молодой карьерист, — что с ним нужно считаться! Раз этого не понимали по-хорошему, то нужно было их заставить по-плохому! Силой! Но не нахрапом явным...
С ходом лет, понял: лишь власть позволит ему полностью воплотить в жизнь все идеи, и никто не сможет противодействовать его воле, его приказам! Но путь к вершине власти оказался нелегким, — и во многом, как ни странно, спонтанным. Нередко очередную ступеньку он перепрыгивал, шутя, словно кто-то мудрый за спиной придавал ускорение своему подопечному.
В пути на гору многие спотыкаются, и он не раз оступался, но не хотел учиться на ошибках. Он карабкался снова и снова, и это оказалось правильной линией. Он сумел наработать политический капитал своим упорством и игрой в гонимого, обиженного недостойными товарищами из номенклатуры.
Именно в экстремальных условиях жесткой борьбы он умел группироваться, подобно выдающимся спортсменам, — и наносить ответный удар с жесткостью Макиавелли, но без его нелепых бесконечных раздумий о дальних целях.
Сколько себя помнил, он всегда был лидером. Все школьные годы был в классе старостой, и коллектив шел за ним, как ведомый. Куда угодно. Он умел убеждать. Только вот с поведением, — были проблемы, да еще какие! Еще бы: бесконечные побоища, в которых он был не последним из дерущихся! А в Те времена оценка по поведению значила немало. Кому нужны твои пятерки, если за поведение — удовлетворительно? Отсюда и вспыхнула та давняя ссора с "классной", но он ее "сделал"! Да так... Именно: "классно"!
Зато он никогда не терялся в патовых ситуациях, в отличие от этих хлюпиков, — интеллигентов: они чуть что, и в кусты! Кто бы из них рискнул, не страшась за собственную жизнь, разобрать украденную гранату, чтобы посмотреть: а что там у нее внутри? Интересно, вот если бы сейчас он вновь оказался в детстве, смог бы вновь решиться на такое? Зная, что может погибнуть или пострадать так, как случилось? Прежде ему казалось, что смерти — нет!
Поэтому проявлял такое неукротимое бесстрашие где надо, а где — и не надо. Однажды машина с бетоном заглохла на переезде, а он — вот он, жив и здоров! Однако, наиболее красиво он вел себя при наличии тех, кто мог оценить его поступок, его речь, его жесты, наконец! Он не был камерным человеком, не тяготел к размышлениям в тиши полей или в кабинете, предпочитая действовать: всегда найдутся те, кто логически осмыслят цель, — и потеряют время. Главное, чтобы удержать удачу, — действовать интуитивно.
Первые шаги в жизни оказались особенно трудными. Пришлось сменить кучу профессий и мест работы. Один раз его даже чуть не убили, когда мастером работал. Может, конечно, и не хотели убивать, но ему казалось, что пришли именно убивать. Из принципа. Зато он этого негодяя в бараний рог согнул. Морально. Силой воли. Сломал матерого волка, которого все кругом боялись, и лишь из-за которого зарплату им платили немалую. Может, она и не была завышенной, но зачем "таким" такие деньги платить?! Он в юности по-своему понимал свой долг... А если бы дошло до потасовки, худо бы пришлось тому рецидивисту: откуда он мог знать, что юный мастер не чужд по жизни спорту? Плохо, что в юности ни одним видом спорта профессионально не занимался: все так, любительство... Но бокс и борьба чего-то стоили!
Зачастую, перед выходом "на люди", будь то компания друзей, или собрание в школе, или Верховный Совет, — он себя сознательно "накручивал". Чтобы энергия прибыла и позволила двигаться быстрее, жестикулировать убедительнее, чтобы голос звучал по-разному в нужные моменты. Если заранее настроить себя на соответствующее поведение, то и мозги четче работают, все происходящее кажется таким ярким и замедленным, как в кино: только знай, успевай ответить на реакцию самых важных членов собравшегося коллектива. Иногда приходилось резко менять стиль речи, если видел, что не понимают, но он с легкостью виртуоза принимал новую манеру игры.
Такое поведение было привычным, но с возрастом постоянное прокручивание в голове одной и той же обязательной, необходимой к исполнению цели, стало не слишком хорошо сказываться на здоровье. Но это все чепуха: он еще молод! Во всяком случае, таковым себя чувствует... Пока еще он полон надежд и новых стремлений, и судьба улыбается ему!
Скоро, совсем скоро он "свалит" эту "старую гвардию": нужно еще активнее бороться с партийной номенклатурой, — это его задача номер один! А задача номер два: постепенно готовить почву для возможного изменения ситуации в свою пользу. Нужно активнее отрабатывать идею большего, чем сейчас, суверенитета РСФСР. Как главного члена Союза.
Последняя идея казалась ему куда как более ценной на настоящем этапе: ее реализация позволит ему вознестись на самый верх! А что до Союза, — его время прошло. Во всяком случае, целостность его перестала быть столь актуальной. Плохо, что Горбачев неожиданно сумел улучшить отношения с другими соцстранами и даже лидеров союзных республик СССР между собой. Кто бы мог поверить, что эти крикуны готовы сесть за стол переговоров? Даже странно как-то. Ну, да это улучшение — ненадолго!
Впрочем, Меченый на днях намекнул, что припас для него, как лидера России, приятный, без кавычек, сюрприз, который, однако, сладкой конфетой станет, если все с Союзом будет благополучно... То есть, конечно, словами выразился иными, витиеватыми куда более, ну, да все равно: сладко стелет он, но не верится в его обещания... После всего базара, что был между ними еще с 1987 года, трудно поверить в "потепление отношений".
Вновь начал какую-то игру. Или нарочно так сказал, чтобы оправдать свой скорый отъезд: мол, о чем-то я договорился ради вас, но о чем, — не скажу. Отдохнуть мне пора. Вот потом и скажу... А вы — ждите... Может, со временем и забудете, что я вам что-то обещал...
Лишь бы убрался подальше с глаз, без него легче работается. Без этих его добрых, ироничных, задумчивых, непонятных глаз! Разные они с ним люди! Это точно! Уж он-то никогда своих слов на ветер бросать не станет! А что порой обещает много, так иначе нельзя: не посадишь, не пожнешь... Пусть сидит в своем Крыму, отдыхает на свежем воздухе, — лишь бы не замыслил чего здесь! А там, на дачке уединенной, даром, что оборудованной по последнему слову техники, пути воздействия на местную реальность ничтожны малы. Сейчас не те времена, чтобы тезисами в газете народ за собой повести.
И Борис Николаевич тихо засмеялся, радуясь предстоящему, пусть и временному, — отъезду первейшего противника. Вот бы он там и остался! Но не стоит уповать на чудо: вернется, вновь примется за кулуарные интриги, — уже такой человек, никогда реальной работой не занимался, только интриговал на комсомольских и партийных постах. Как бы еще он, без интриг, смог на пост Генсека тогда пролезть? Вот был же, например, еще ленинградский глава Романов. Что же его не поставили, не выбрали? А не смог уговорить этот, как его... Конклав! Был бы у нас теперь Генсек однофамильцем с царями последней династии, — крепче бы держался на троне партии, наверное, — и меньше играл в демократию, чем этот низенький Президент СССР...
Почему-то Он не любил "малышей", — то ли сам слишком походил на сибирского медведя ростом и статью богатырской, то ли невысокие люди всегда у него ассоциировались с чем-то нехорошим, хитрым, логичным и целенаправленным. Не зря пословица гласит: мал золотник, да дорог!
А он, напротив, перерос слишком, — оставалось брать не логикой медлительной, но напором и ярким обаянием, стремясь разыграть карту эмоций. Нередко нарочно руками размахивал, чтобы показать свою искренность. Это только в Оксфорде учат, при ведении переговоров, соблюдать полную неподвижность тела. Чтобы одни глаза говорили, — и язык. Это ему в одном из заграничных вояжей рассказали, про бизнесменов и политиков из Оксфорда. Но ему жестикуляция Никиты Сергеевича была ближе по темпераменту. И оказалась не менее действенной, — проверено на деле!
Некоторые политики наши пытаются тоже быть сдержанными во время диспутов. То ли дело: Жириновский этот, который пытался с Ним самим бороться на президентских выборах. Такой же крикун и политическая проститутка. Как он сам... Только он, конечно, свои методы одобряет, как единственно верные, но этот-то, как его, Вольфович куда прет? Зелен виноград! Вот пусть повоюет так, как Он, с партократией, тогда и получит право хоть частично его приемы политические использовать. А то ишь!... Вылез! Его-то пока не вышибали из Московского горкома партии, он не знает, какой это был удар ниже пояса, и как успешно та злость, что в нем тогда накопилась, потом помогла ему вновь возвыситься и повести за собой избирателей. Вот если бы не вышибли тогда, смог бы он стать Президентом России теперь? Да не в жизнь!
Значит, так нужно было: все претерпеть, и взойти на гору. Но еще есть с чем бороться, и с кем, и во имя чего, — многое еще впереди! На его жизнь хватит...
К слову о сдержанных политиках: в последнее время удивлял его нынешний исполняющий обязанности председателя Верховного Совета. Вел себя Керим Рустамович, как всегда, сдержанно, вежливо, тактично. Как японец какой.
Но нередко, в минуты случайного взаимодействия без свидетелей, вступал с Ним в непонятные беседы, вопросы задавал бестолковые. Странные.
Например, чтобы Он стал делать, если бы одна маленькая нация или малый народ, не захотев подчиняться центру, осмелилась бы потребовать отделения? Причем не из глупости шовинистической, но полагая себя незаслуженно обиженной? Он удивился такому вопросу бестолковому: ясное дело, нацию пришлось бы попросить утихомириться, или заставить.
А Казбеков не унимался: что, мол, и армию нужно в таком случае в ход пускать, против своих? Не жалко будет людей? Ведь любые малые народности, как правило, люди — гордые, самовлюбленные, высоко ценят свой взгляд на мир и цепляются за остатки независимости, данные им ради игры. А они не понимают...
Ладно еще, эти прибалты, вечные недруги Руси, к независимости рвутся. Так исстари сложилось, что не было в наших народах любви. Но, если так же себя поведут разные всякие татары, башкиры, мордва какая или те же чечены? То есть те народы, которые издавна входят в состав РСФСР? Да что там РСФСР, — они еще при царях были "наши люди", наши "меньшинства"...
Правильно Хрущев сделал, что Карело-Финскую ССР из шестнадцатой республики союзной сделал автономной, — тоже очаг проблем там таился.
А Казбеков про моральную возможность применения силы толкует, а как иначе, если политическая необходимость потребует крайних мер? Конечно, тут любой указ подпишешь, лишь бы добиться беспрекословного подчинения. И вообще, не любил Он гипотетических построений. Гипотезами да тезисами пусть его советники занимаются, а он дело уважает!
Странный человек Казбеков, философски настроенный. Вечно во всем ищет прецеденты исторические да юридические. А вот то и позабыл, или сделал вид: если уже наших солдат кидали на усмирение неких соцстран в 1956 да в 1968 гг.; если держали чуть ли не до последнего времени отечественный контингент в непокоренном Афганистане, — то есть в чужих странах! — так что же такого страшного, если придется наводить порядок на родной земле?!
Лес рубят, — щепки летят.
Этой пословицей Он и ответил своему недавнему заму.
Его-то непосредственным заместителем, — как новоявленного первого Президента, истинно избранного, а не съездом поставленного, как Меченый, — стал Александр Руцкой, красавец, умница, куда более эмоциональный и обаятельный, чем этот Казбеков, выходец прямиком из времен феодальных кланов. У Казбекова на Родине, говорят, и поныне сохранились многие обычаи и пережитки старины. Один он вот такой умный вырос, смог в самые "верха" пробиться. С таким спокойным темпераментом...
