Лежать было хорошо. Лежать было приятно, чувствуя, как усталость, как бы просачиваясь сквозь одежду, уходит в землю, как уходит слабая ноющая боль из натруженных ног — внутренняя сторона бедер была растерта чуть ли не до крови жесткой шкурой Лакомки, не помогли и плотные шерстяные штаны. И все же Тай едва заметно улыбнулась, глядя на засферника. Пожалуй, он стал ее лучшим приключением за последние несколько лет. А может быть, даже и за всю прошедшую жизнь... Особенно если вспомнить ночь на озере. Очень романтичную ночь. Как он ни сопротивлялся, она все-таки получила то, что хотела. Почти как всегда. Потому что за свою жизнь Тай хорошо успела изучить мужчин и знала, что, какими бы разными они ни казались, к любому при сильном желании можно подобрать индивидуальный ключик... Даже жаль, что это так или иначе это путешествие вскоре закончится...
Воздух был терпким от густых лесных запахов, среди которых, к вящему удовольствию, чувствовался и тонкий аромат диких викий, росших где-то неподалеку, но не видимых взгляду. Тишину нарушали только голоса негромко споривших о чем-то Онни и Лекса. В конце концов вмешался Гилсвери, что-то так же негромко сказал им, а потом, завладев их вниманием, сам принялся рассказывать.
Тай заинтересованно прислушалась. — ...Его звали Кейнил. Я его знал немного... Маг-самоучка, самородок, очень умный и талантливый корд. Его звали пройти курс обучения в Пресветлом Доме, закрепить элементарные навыки, но он желал постигнуть все самостоятельно, пойти непроторенной дорогой. Думаю, именно поэтому защиты от каруны у него не оказалось. — Гилсвери ненадолго умолк, затем продолжил: — На этот раз каруне удалось найти для своих целей очень мощного марна. Рабство вытянуло из Кейнила всю его силу, сняло внутренние запреты и ограничения, необходимые для выживания при работе с магией, и наделило могуществом, о котором он при жизни и не мечтал. И тем самым погубило его бесповоротно...
— Никогда не видела настолько бессмысленного зверства, — жестко прищурившись в сторону засферника с каким-то упрямым недоверием, кивнула Онни, когда Гилсвери закончил. — Умертвить целое село ради того, чтобы создать ловушку...
Лучше бы она этого не говорила. Перед глазами Тай на миг снова встали все те ужасы, на которые она насмотрелась в несчастной Ветрянке, век бы такого не видать... Она даже зажмурилась, изгоняя эти воспоминания из головы.
— Марн использовал не только свою жизненную силу, но и жизненную силу всех существ, оказавшихся поблизости, — пояснил Наместник.
— Но как можно заранее знать, что он остановится именно перед этим марном?
— На самом деле не имело значения, остановится или нет. Сработал сам факт его появления поблизости.
Все трое одновременно посмотрели в сторону Никсарда, сидевшего к ним левым боком.
Он, ощутив внимание, глянул в ответ, вопросительно приподняв левую бровь, но обсуждавшая его троица тут же отвернулась.
Тай внутренне возмутилась от такой бесцеремонности. Ведут себя так, словно его тут и нет. И потом, что-то она не поняла. Онни что, не верит в него? Как глупо.
— Габалассу мы объехали благополучно, — немного погодя продолжил маг. — Никто не пытался нас задержать. Скорее всего, Альтарес просто не успел отреагировать, а рядом не оказалось приличных магов. Но дальше, когда мы достигнем Спихатхи, нас может ждать "теплый" прием. Возможно, даже "горячий". Альтарес в основном принимает на службу Красных Мастеров, все остальные ранги не внушают ему доверия. Зато собранная коллекция впечатляет весьма разнообразными проявлениями именно этой стихии... Так, сотница, не нравится мне твое состояние. Выкладывай, что тебя гложет. Или ты полагаешь, что способна что-то скрыть от меня?
Неожиданный вопрос Наместника застал сестричку врасплох. Та неуверенно оглянулась на Лекса, но подсотник с широкой ухмылкой пожал плечами. Этот парень, по наблюдениям Тай, умел весело скалиться в любых обстоятельствах, и она быстро почувствовала в нем родственную душу.
— Выкладывай, — безжалостно повторил маг тоном, не допускающим возражений.
— Светлейший...
— Обойдемся без титулов.
— Стил, я все понимаю... и то, что ради Светоча не жаль и большего количества народа, даже ни в чем не повинного, но все-таки... не слишком ли много смертей сопровождает его путь? Мне хотелось бы услышать, насколько ты сам веришь в его предназначение? Просто хочу разрешить свои сомнения...
Тай догадывалась, что, в отличие от нее, Эл слышал весь разговор с самого начала и до последнего слова. Она уже знала, как хорошо этот человек видит в темноте, и почему-то не сомневалась, что слух у него развит ничуть не хуже, хотя он об этом и не говорил. Поэтому она нисколько не удивилась, когда засферник ответил. Вынужден был ответить. Ведь камень, образно выражачясь, был брошен в его огород. Повернув голову, засферник довольно прохладно обронил в сторону Онни:
— Я не набивался на роль вашего Светоча и по-прежнему не желаю ее. Я уже объяснял, почему следую к Ущербным горам. Именно там, по моим расчетам, находится хкаси-телепорт, по-вашему — портал, с помощью которого я смогу вернуться в свой мир.
— Там нет никакого телепорта, — с явной неприязнью возразила Онни. — Круг Причастия — пожалуйста. Страж — тоже пожалуйста. Логово Зверя, в конце концов. А телепорта нет.
— Я не сбираюсь спорить и что-либо доказывать. И вынужден заявить, что, вопреки вашему общему мнению, я не нуждаюсь в вашей помощи.
— Я думаю, ты ошибаешься, — спокойно парировал Гилсвери. — После бойни в Ветрянке Альтаресу ничего не остается, как проигнорировать мой давний с ним договор о невмешательстве и призвать тебя к ответу за содеянное.
— Он настолько плох, этот маг, что не сможет понять, кто это сделал на самом деле?
— Косвенной причиной все равно послужил ты, разве не так? Альтарес не из тех людей, кто будет разбираться столь дотошно. Это просто не в его характере
— В таком случае это его проблемы
— Проблема под названием "Альтарес" не так проста, как хотелось бы. — Маг говорил негромко, но убедительно. — Этот человек относится, что называется, к категории разумных трусов — не лезет на рожон там, где чувствует, что сил его недостаточно, но и не упускает случая эти силы применить. Особенно в своем макоре. Большой ошибкой было бы считать его глупцом, но его ум ограничен фанатизмом, нетерпимостью ко всем, кто мыслит отличными от его представлении категориями. Таких он предпочитает уничтожать — благо власть и политика макора Кордос, исповедующая истинность Пассивной веры, позволяет осуществлять подобные действия на законных основаниях. То есть — безнаказанно. Любимое занятие Альтареса — сжигать еретиков на кострах при массовом стечении народа, в воспитательных целях. Да, он верит в Светоча, но по-своему. Не знаю, откуда эта мысль засела у него в голове, но он считает, что только он один может определить истинность кандидата для Крута Причастия.
— Исчерпывающая характеристика. — Никсард скупо усмехнулся. — И часто ему удается... определить истинного кандидата?
— Пока — ни разу.
— Спасибо за информацию, но это ничего не меняет.
— Пусть так. Пусть Альтарес тебя не волнует. Но остается еще Драхуб. Его мерзкая ловушка едва не погубила тебя...
— Эта ловушка нелепа, смехотворна и примитивна, маг, — с едкой горечью заявил Никсард. — Проблема в том, что до той деревушки твой мир так усердно делал из меня отбивную, что я в конце концов перестал понимать, откуда в следующий раз опустится молоток, чтобы еще больше размягчить мне мозги.
— Делал? — проницательно отметил Наместник.
— Именно. — В голосе засферника отчетливо проступил надменный холод. — Мой организм наконец адаптировался к вашему Закону Равновесия, теперь я могу спокойно его игнорировать. И теперь никто и ничто не сможет меня остановить или помешать мне.
Сотница сплюнула в траву, криво усмехнулась:
— Ты уже забыл, что обязан жизнью моей сестре. В тебе нет даже элементарной порядочности, хальд.
Тай даже приподнялась на локте от изумления. А это-то тут при чем?
— Онни! Что ты себе позволяешь? Как...
Никсард поднял руку, останавливая ее. Тай умолкла, чувствуя себя исключительно неловко от подобной бестактности сестренки. Впрочем, она всегда этим славилась. Онни нужно было родиться мужчиной.
— Я благодарен Тай, — проникновенно сказал Никсард и, приложив руку к сердцу, коротко поклонился в ее сторону: — И я ее должник. Но какое к этому отношение имеет хоть кто-нибудь из вас, кроме нее самой?
"Вот именно", — молча согласилась Тай и, к своему глубочайшему изумлению, почувствовала, как горячо зарделись щеки. От смущения. Вот это да... Давненько с ней подобного не случалось.
Гилсвери коротко покачал головой:
— Куда подевалась твоя учтивость, чужеземец, которую ты продемонстрировал в Сияющем?
— Я растерял ее по дороге, маг. Особено — к тебе. Ты не сообщил мне ни об особенностях ночных дорог в вашем мире, ни о Законе Равновесия...
— Тебе не следовало той ночью покидать Жарл без нас, — отрезала Онни.
— Я не люблю, когда мне диктуют условия. Терпеть не могу, когда кто-то или что-то пытается ограничить мою свободу.
— Вот и нарвался!
— Эй, подруга, да ты что так раскипятилась? — Лекс с примиряющей улыбкой попытался обнять сотницу за плечи, но, получив локтем в живот, с обиженной миной отодвинулся подальше. Казалось, даже его "хвост" уныло поник от такого несправедливого обращения.
— Еще раз так сделаешь, — предупредила Онни, — и очень сильно пожалеешь. Очень. Сильно.
После этого заявления на миг наступила гробовая тишина.
Гилсвери сохранил непроницаемое выражение лица. Никсард едва заметно улыбнулся. Квин хихикнул и тут же поперхнулся, когда тетка бросила свирепый взгляд в его сторону. Он давно уже стряхнул дрему и с увлечением прислушивался к спору старших. Трудно было не заметить, что с наибольшим удовольствием сынуля заглядывал в рот магу, ловя каждое его слово, и это естественно. Тай помнила, какой у сына был шок, когда до него дошло, кто такой этот маг, прикрывающийся именем Стилен. Ей тогда даже пришлось сделать замечание, заставить Квина подобрать отвисшую челюсть, а то больно уж некрасиво выглядело.
В душу Тай вкрались первые подозрения. У Онни что, неразделенная любовь к Никсарду? Да, что-то не похоже на сестричку, избытком чувств она никогда не страдала... Или из-за своего родственника, Пузатого Бочонка, так завелась? Но Эл ведь не виноват... Тут ее взгляд упал на сына.
— Квин, сынуля, не хочешь чего-нибудь кисленького?
— Зачем это? — Квин от удивления открыл рот.
— Больно уж у тебя физиономия восторженная. Дорвался, надо думать, до бесплатных приключений. — Тай подавила вздох. Потому что и сама ощущала определенный эмоциональный подъем от всех этих событий, и не ей сейчас следовало осаживать сына, да больше некому. — Только еще неизвестно, что нас ждет впереди.
— Не ной, сестричка. Тебе что, снова мужского внимания не хватает?
— Онни, в чем дело? — Улыбка Тай увяла. — Что ты и вправду так завелась?
— Тебе еще никто не говорил, сестра, что из-за своего неуемного и неумного любопытства ты постоянно втягиваешь себя в дела, которые к тебе не относятся?!
Нет, но это уже через край!
В отместку Тай решила немного подразнить эту зануду:
— Да, сестричка, в отличие от тебя я склонна повеселиться и не вижу в том ничего плохого. В особенности мне нравятся любовные приключения. Лучше быть жизнерадостной дурой, сестричка, не чурающейся нормальных человеческих радостей, чем такой стервозной ханжой, как ты.
Лекс хохотнул, и Онни тут же врезала кулаком ему в бок с такой силой, что бедняга чуть не перевернулся.
— Онни, Стерегущего на тебя нет! У меня рука еще не зажила!
— А хоть бы и так. — Красивое лицо Онни исказилось от негодования. — Постыдилась бы, Тай. При сыне говоришь.
— Сын? — Тай с деланным недоумением пожала плечами. — Но он уже взрослый парень и вправе знать о жизни все!
— Не вопрос, ма! — с явным удовольствием согласился Квин.
— Вот именно, — с мстительной миной сказал Лекс и, поднявшись, перешел поближе к Тай, с каждым шагом все более расплываясь в многообещающей улыбке. — С какой стороны тебя обнять, прекрасноглазая? С правой я добрый и мужественный, а с левой — раненый, но нежный.
— Нелегкий выбор, — лукаво улыбнулась Тай. — Дай подумать минутку. А с какой стороны ты неженатый?
— С обеих! — с радостью вскричал Лекс.
Никсард вдруг поднялся с камня, выпрямившись во весь рост.
— Послушайте меня внимательно, — твердо сказал он. — Все вы. Я не нуждаюсь в вашей помощи, в ваших советах и вашем сопровождении. Я все равно буду делать только то, что необходимо мне самому, а не вашему Пророчеству. Я говорю это сейчас, чтобы окончательно внести ясность в это дело. Потому что устал от ваших беспочвенных иллюзий и не хочу обманывать ваших несбыточных ожиданий. Поэтому хорошенько подумайте о том, стоит ли ехать за мной дальше и пытаться уберечь меня от неприятностей, с которыми я и сам прекрасно справлюсь. Неприятностей, от которых вы сами можете серьезно пострадать. Уверяю — вы ничего не получите взамен.
Когда он повернулся к Тай, к ее горлу подкатил болезненный комок, а на губах появилась растерянная улыбка.
— Поверь, так и вправду будет лучше. В одиночку я доберусь быстрее.
Она понимала, что в чем-то он прав. Ему сейчас приходилось недоговаривать. Он должен был молчать о том, о чем не должны знать остальные и, в первую очередь, Гилсвери. Об Остине Валигасе, который все еще жив и надеется, все еще надеется попасть к себе домой. Но как же не хотелось признавать эту правоту. Нет, он ее не приворожил, как когда-то Остин: в своих чувствах и ощущениях, в том, что они — ее собственные, она была сейчас уверена, ей просто нравилось находиться рядом с ним. Поэтому мысль о том, что их совместное путешествие может оказаться таким скоротечным, вызывала в душе отчаянный протест. Но ведь он прав...
В полном молчании Никсард снова повернулся к Гилсвери:
— А по поводу Альтареса, маг, не беспокойся. Я срежу путь через другой макор, больно уж круто петляет здесь ваша Торная дорога...
Он еще не успел закончить, а большинство, в том числе и Тай, уже оказались на ногах, и все враз заговорили, перебивая друг друга.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — громко вырвалось у Тай.
— Безумец! — рявкнула Онни.
— У тебя что, подпруга ослабла? — иронично осведомился Лекс. — В башке?
Даже Квин попытался что-то вставить, но в общем хоре его слова потерялись.
Спокойствие не изменило только Наместнику. Он остался сидеть. Дождался, пока выговорятся остальные, и веско сказал — словно гвоздь вбил:
— Не получится. Макор Фрайшунир не принимает гостей.
— Я не собираюсь их спрашивать.
— Они тоже никогда не спрашивают причин, убивая тех, кто пересек их границу, — со знанием дела заверил Гилсвери.
— Я знаю, — вдруг негромко сказал Никсард, и все тут же снова умолкли. — Я знаю. Именно поэтому я не хочу, чтобы вы шли за мной. Понимаете? Даже по сведениям вашего мира, никто не имеет полного представления о возможностях охтанов. Но один я пройду. Свернув здесь с Торной дороги через их макор, я смогу сэкономить почти целый день.
