Лучше всего на первый взгляд запросам военных отвечали бельгийское побережье и Фландрия — они находились ближе всего к британским гаваням и аэродромам, изобиловали большими и малыми портами, что считалось чрезвычайно важным на втором этапе операции, подразумевавшем переброску подкреплений, прорыв с плацдарма и переход в решительное наступление, но... Вся проблема заключалась в том, что географические выгоды этого региона были слишком уж очевидны. Если не считать Мессинского пролива, отделявшего захваченную в прошлом году Сицилию от материковой Италии, то именно Па-де-Кале являлся самой узкой разделительной полосой, не дающей пока двум противоборствующим сторонам вцепиться друг другу в глотку. Всего несколько десятков миль, отделяющих Британские острова от материковой Европы — почти ничто, если учесть возросшие возможности современной техники и вооружений. А потому немцы и их союзники не могли не ждать неприятностей именно на этом, кратчайшем пути, ведущем из Лондона в Париж и Берлин. Таким образом, методом исключения, основным фронтом предстоящей кампании 44-го года была избрана Нормандия — сравнительно небольшому участку побережья от устья реки Орн до Шербура предстояло стать решающим фронтом затянувшейся мировой бойни.
Однако проблемы "союзников" отнюдь не исчерпывались выбором места приложения своих главных усилий. Помимо чисто стратегических, пришлось решать массу оперативных, тактических, организационных и логистических задач. Как организовать максимально быструю доставку подкреплений на захваченные плацдармы, не создав при этом путаницы и заторов? Как обеспечить выгрузку техники и тяжелого вооружения на необорудованное побережье в невиданных доселе масштабах? Как лучше организовать прорыв береговой обороны немцев? Как замаскировать подготовку столь грандиозного мероприятия и отвлечь внимание высшего командования противника от района вторжения, предоставив десантным частям жизненно-необходимые фору? Ответы на эти и тысячи других вопросов искали (и находили!) бесчисленные работники всевозможных штабов и комитетов, задействованных в разработке операции. Долгие месяцы подготовки и колоссальные ресурсы, потраченные на подготовку "Оверлорда", не были потрачены зря — генерал Макартур, подписывая приказ о начале вторжения, бесстрастно констатировал:
— Для успеха операции сделано всё возможное, теперь её исход зависит только от нас.
* * *
Всё возможное делалось и по другую сторону Ла-Манша. Европейские берега канала щетинились бесконечными рядами надолбов и тысячами орудийных стволов. Прибрежные воды представляли собой настоящий суп из якорных, антенных и донных мин, несущих гибель любому кораблю, рискнувшему окунуться в это адское варево. Подходы к десантоопасным пляжам перекрывались разнообразными подводными препятствиями. Сами пляжи, опутанные колючей проволокой и простреливаемые огнем орудий и пулеметов из многочисленных бетонных дотов, грозили стать могилой для любого, посмевшего ступить на их песок. Почвы береговой полосы таили в себе миллионы мин и фугасов всевозможных типов и конструкций. Франция и страны Бенилюкса были буквально наводнены войсками "Оси", которые целенаправленно, в течение ряда лет, не зная сна и отдыха, готовились к отражению массированной десантной операции "союзников".
Чем чревата схватка с таким врагом американо-британское командование представляло себе слишком хорошо, а потому не жалело усилий для "размягчения", созданного противником оборонительного вала. Вторжение в Нормандию, не смотря на всю свою грандиозность, было лишь вершиной айсберга — завершающим штрихом эпичного батального полотна. Решающему сражению предшествовала целая плеяда различных операций самого различного содержания, объединенных одной единой целью: максимально облегчить жизнь "Повелителя".
Важное место среди этих мероприятий, составивших своеобразную свиту "Властелина", занимала операция "Fortitude" — "Стойкость", ставшая одной из крупнейших операций по дезинформации противника за всю историю войн. Целью этого предприятия было создание у немецкого командования ложного представления о месте предстоящей высадки. Замысел сам по себе не отличался оригинальностью, но размах организационных, технических и инженерных работ, осуществленных для его претворения в жизнь, позволил перевести тривиальную задумку на качественно-новый уровень.
В соответствии с планом, в Шотландии развернулось масштабное строительство аэродромов, складов, военных лагерей и прочих объектов инфраструктуры, необходимых для подготовки масштабной десантной операции. Попутно в северных районах Великобритании проводились учения войск по посадке на суда с последующей высадкой на необорудованный берег. В портах расширялись причалы, и завозилось новое погрузочно-разгрузочное оборудование, а склады буквально ломились от оружия и воинских запасов, значительная часть которых, правда, представляла собой качественно выполненную бутафорию. Цель для мнимых и реальных войск, сосредотачиваемых на севере, угадывалась без труда — оккупированная немцами еще в сороковом году Норвегия.
Но замысел британских штабистов, отвечавших за разработку и проведение отвлекающих мероприятий, был куда шире и сложнее. Норвегия, в силу своей относительной удаленности, идеально подходила для ограниченной по масштабам высадки, но абсолютно не годилась на роль плацдарма для генерального наступления на Европу. Соответственно, никакая, даже самая масштабная, мистификация, не заставила бы верховное командование "Оси" поверить в то, что этот медвежий угол станет главной целью летнего наступления "союзников". Но флегматичных британцев это не остановило. Видимо решив, что стойкости много не бывает, они органично дополнили свой замысел, начав строительство еще более масштабного военного лагеря-обманки, на сей раз прямо на берегах Па-де-Кале — как раз там, где немцы и ожидали от своих противников основных неприятностей.
Теперь всё становилось на свои места. "Союзники" готовят два удара: отвлекающий — в Норвегии, и основной — во Фландрии. А обширные подготовительные мероприятия в южной Англии следует трактовать, как попытку ввести немецкую разведку в заблуждение. Убедительности такой картине добавляли многочисленные мелкие и не очень детали. Так, например, почти до самого дня "Д" большинство сухопутных, воздушных и морских сил действительно концентрировались с прицелом на Фландрское побережье, будучи перенацелены на Нормандию в самый последний момент.
Впрочем, полагаться лишь на хитрость было не в обычаях англосаксов, особенно их американской ветви, а потому для огневой поддержки "Оверлорда" по настоянию Макартура было привлечено всё, что только возможно, включая стратегическую бомбардировочную авиацию, основные силы "Home Fleet" и Атлантического флота США. С авиацией, правда, ситуация выглядела неоднозначно.
Массированные налеты на территорию Германии, возобновившиеся еще зимой, продолжались вплоть до начала апреля, неизменно встречая ожесточенное сопротивление немецкой ПВО. Ежемесячные потери исчислялись сотнями бомбардировщиков и тысячами летчиков. Тем не менее, давление на Люфтваффе и немецкую экономику продолжалось — Объединенный комитет считал, что достигаемый в этих налетах эффект истощения немецкой авиации и потери германской промышленности окупают колоссальные затраты англо-американских ВВС. Ситуация резко изменилась в конце марта.
Первыми под раздачу попали англичане: применив новые радары и соответствующим образом подкорректировав тактику ночных истребителей, немцы во время отражения массированного ночного налета на Нюрнберг в ночь на 31-е марта сбили 113 четырехмоторных бомбардировщиков из 795 принимавших участие в налете, причем 94 машины пали жертвой новых перехватчиков. С таким уровнем потерь в ночных налетах англичане еще не сталкивались. Даже Бомбардировочное командование, стоически относившееся к периодическим неудачам, оказалось не готово к такому повороту событий.
А всего через четыре дня — 3-го апреля 44-го года свою долю неприятностей получила 8-я воздушная армия США. Ясный весенний день открыл эру боевой реактивной авиации, став бенефисом нового истребителя Люфтваффе. Ме-262 — любимое детище Вилли Мессершмитта, страдал массой детских болезней, подавляющее большинство которых, как нетрудно догадаться, было связано с его двигателями. Продукция фирмы "Юмо" отличалась редкостной капризностью и ничтожно малым ресурсом, но инженеры и рабочие, усердно подгоняемые генералами, неустанно работали над их доводкой и к началу 44-го года их кропотливый труд увенчался относительным успехом. До идеала было еще далеко, как до Луны, но получившиеся агрегаты уже можно было худо-бедно использовать в боевых частях.
Именно этим и занялась новая 7-я истребительная эскадра, сформированная в феврале 44-го специально для фронтовой обкатки многообещающей новинки. Основой для JG7 послужила так называемая "Команда Новотны" — учебно-испытательный отряд, созданный из опытных летчиков-фронтовиков и названный по фамилии своего командира. Именно истребители этого отряда еще в 43г начали на новых самолетах отработку классических приемов воздушного боя, а затем, по мере накопления практического опыта, и разработку новых методов перехвата, вытекающих из необычных характеристик революционной машины. В процессе наработки практики Вальтеру Новотны и его питомцам довелось неоднократно принимать участие в многочисленных попытках (удачных и не очень) перехвата различных самолетов "союзников", систематически залетавших в воздушное пространство Райха. Особенно часто учебными мишенями становились разведывательные "Лайтнинги" и "Москито", отличавшиеся высокой скоростью и высотой полета, что превращало их перехват с помощью обычных поршневых истребителей в крайне неблагодарное дело. В то же время отсутствие на разведчиках оборонительного вооружения позволяло рассматривать погоню за ними как относительно безопасное занятие. Весной для пилотов реактивных "Мессершмиттов" настала пора перейти от тренировок к настоящим боям — JG7, названную "Новотны" в честь ее первого командира, погибшего к тому времени в аварии, включили в систему ПВО Райха.
Первый блин, как водится, вышел комом — из-за ошибки операторов службы наведения перехват крупной формации "Летающих крепостей" не удался. Всё, что выпало на долю реактивных "мессеров" — несколько незначительных схваток с отставшими по тем или иным причинам бомбардировщиками да скоротечная потасовка с эскадрильей "Мустангов", не принесшая птенцам Новотны особой славы. Вторая попытка также не задалась, и только с третьего раза седьмой эскадре удалось, наконец, заявить о себе. В грандиозном воздушном сражении, развернувшемся на огромном пространстве над северной Германией, реактивные орлы Геринга взяли убедительный реванш за прошлые неудачи, буквально растерзав три "коробки" "Либерейторов" и серьёзно проредив две эскортные группы "Мустангов", тщетно пытавшихся защитить своих подопечных.
Столь крупный успех новичков оказал решающее влияние на общий ход воздушной битвы, позволив немецкой ПВО впервые за долгое время полностью сорвать вражеский налет, попутно нанеся янки рекордные потери в самолетах. Так что у высшего командования "союзников" в Европе имелись и другие соображения, помимо обще-стратегических, для переноса главных усилий стратегической бомбардировочной авиации с объектов Райха на территорию Франции и Бенилюкса.
Но, как бы то ни было, начиная с 6-го апреля, то есть более чем за месяц, до дня "Д", как дневные, так и ночные налеты на Германию были прекращены, что позволило порядком измотанной системе ПВО Райха перевести дух и восстановить силы. А вот для воздушных флотов, базирующихся на западе, равно как и для французских ВВС, настали тяжелые времена — налеты тяжелых и фронтовых бомбардировщиков, легких, но больно жалящих "Москито" и вездесущих истребителей-бомбардировщиков не прекращались, ни днем, ни ночью. Частота и сила воздушных ударов превысила, казалось, все мыслимые и немыслимые пределы, но, тем не менее, продолжала нарастать, достигнув максимума в середине мая — в последние дни перед высадкой.
* * *
Ганс, избавившийся после памятной поездки на побережье от розовых очков и вернувший свой обычный цинично-любознательный взгляд на вещи, следил за воздушной активностью "союзников" с возрастающим беспокойством. Поздним утром 18-го мая он как раз изучал внушительный перечень объектов, подвергшихся бомбардировкам за последние сутки, когда его неожиданно прервали. Вкрадчивый голос Ламмердинга, раздавшийся за спиной, таил в себе одновременно и насмешку и скрытую угрозу:
— Подрядился помочь нашим летучим камрадам?
Ганс неохотно оторвался от созерцания сводок и окинул командира, опершегося руками на резную спинку стула во главе длинного стола, за другим концом которого расположился Нойнер, недружелюбным взглядом. Гейнц, тихо прокравшийся в зал, отведенный для оперативных совещаний, довольно ухмылялся в свойственной ему мрачноватой манере, и с любопытством поглядывал на своего начштаба, явно наслаждаясь моментом. Такое поведение, обычно скупого на эмоции бригадефюрера, однозначно свидетельствовало о чрезвычайно хорошем настроении. Что ж, если так..., то запланированный на вечер разговор можно и ускорить.
— У летунов хватает своих штабистов, и они вроде пока справляются со своей работой сами, в отличие от пилотов. Но тут уж я им ничем не помогу.
Ламмердинг фыркнул:
— Тогда объясни мне: на кой черт ты уже третий день к ряду изучаешь результаты их деятельности, или вернее бездеятельности?
— Затем же, зачем ты расспрашиваешь моряков в Руане.
Бригадефюрер удивленно вскинул бровь, Ганс нахально ухмыльнулся:
— Как видишь, к одним и тем же выводам можно прийти разными путями.
Ламмердинг покачал головой, не отводя от Нойнера взгляда, вновь ставшего внимательным и жёстким:
— Продолжай.
Вместо ответа Ганс махнул рукой, приглашая командира перебраться на оккупированный им дальний конец стола, и пока бригадефюрер, плотно прикрыв оставшуюся за спиной дверь, неторопливо шествовал вдоль длинного ряда одинаковых стульев, аккуратно расставленных вдоль стены с чисто немецкой педантичностью, развернул крупномасштабную карту Франции, испещренную массой свежих отметок.
— Смотри. Это цели, подвергшиеся наиболее мощным атакам за последнюю неделю. Что скажешь?
Склонившийся над картой Ламмердинг некоторое время внимательно, квадрат за квадратом, изучал разноцветные знаки, густо покрывавшие всю территорию Франции. Ганс подлил масла в огонь:
— Обрати внимание на цвет пометок.
Бригадефюрер задумчиво кивнул:
— Кажется, я понял твою мысль. Военные и промышленные объекты подавляются более-менее равномерно, но вот коммуникации...
— Именно! Артерии войны, если их перерезать..., то можно заранее считать себя победителем. И они их режут! Старательно и упорно. Вот только очень уж выборочно. Вернее даже не так. Станции и перегоны атакуются повсеместно, но три дня назад они всерьез взялись за мосты... вот тут-то и начались странности.
— А ты не забыл, что как раз три дня назад "томми" высадились на Сардинии?
