Фэнтези 2016. Четвертая эпоха

— Любимый, ты же знаешь, что я права, — я ласково погладила хранителя по щеке, — поворчат и перестанут.

— Я поговорю вечером с Конном, — он перехватил мою ладонь и поцеловал пальчики.

Мы сидели в кабинете в храме. Мой любимый левир как всегда, зарывшись в бумагах и чертежах, совсем забыл о времени и еде, и мне, как заботливой женщине, пришлось тащить ему обед. Лютик пропадал в своих скалах, до сих пор перекраивая острые пики под причудливые, но очень красивые фрески, и порой его невозможно было дозваться — так он увлекался архитектурой. Но мы не злились и не обижались. До сих пор не могу привыкнуть, что нечего больше бояться. Во всей реальности не осталось врагов. Конечно, нам досаждали мелкие распри, небольшие кражи, ссоры и драки между народами. Но это было ничтожно, по сравнению с тем, сколько потерь принесла последняя война. Все это понимали, и никто не переступал ту грань, незримую, но висевшую наикрепчайшим замком в сознании каждого, ограждая от подлых поступков и убийств.

Мы с моим хранителем прочно поселились в моем доме. Слегка перекроив тот и увеличив (потому что Рина и чета отмитов отказались переезжать куда — либо еще) на несколько этажей. Сейчас он больше напоминал замок, чем коттедж, но все равно был уютным и теплым.

Все до сих пор считали, что в реальности остался один Овир — Ладир. И мы всячески поддерживали эту веру. Я даже научилась создавать образ доброго старца из энергии бывшего источника в храме. Правда призрак держался недолго и через несколько минут распадался, но этого было достаточно, чтобы толпы паломников, которые со дня казни Прима, толпой повалили к источнику, уверовали в 'божество' Ладира. Знали обо мне только близкие и советники. Но в них всех мы были уверены.

Мне оборудовали новую 'лабораторию', неподалеку от храма, где я и пропадала, посвящая львиную долю времени фауне остатков реальности. У нас осталось чуть больше десятка планет, не считая Землю (на которую все равно нельзя было попасть), и я побывала уже на четырех, собирая и изучая местную растительность. При это не забывая активно совать нос в дела хранителя. Мне нравилась такая роль некоего 'серого кардинала'. Като смеялся, что это очень удобно с моей стороны — ни за что не отвечать, зато сильно влиять на решения. Но я отмахивалась, перекладывая всю ответственность правления реальностью на могучие плечи любимого левира.

— Вечером ты мой, — отвлеклась я от воспоминаний и укоризненно покачала головой. В последние недели Като разгребал планировки четвертой, на территории которой решили разместить постоянные представительства всех народов. Я даже под кроватью находила чертежи! И мы до сих пор не были женаты, представляете? А все потому — что не было в реальности никого, кто бы имел право связать нас узами брака. Пары в народах женили уполномоченные хранителем. Но никто не был уполномочен женить самого хранителя, только Овир, которого на самом деле уже не было в реальности. Но свадьбу мы все же отыграли, а кольцами обменялись в туманности Ладира, куда я утащила хранителя на тот самый диван. Потом мы часто отправлялись туда вместе, ведь более уединенного места, куда бы до нас никто не смог добраться и потревожить, не было нигде.

— Я помню, любимая, — Като резко подскочил и подхватил меня, пытаясь отвлечь, — Конн забежит всего на пол часика. Клянусь.

А у меня вдруг закружилась голова, и я вцепилась в плечи левира.

— Саша, ты в порядке? — обеспокоенно посмотрел на меня Като.

— Да, — выдохнула я, — просто ты слишком резко поднял меня с кресла... наверно.

— Ты завтракала? — Като последнее время уходил, когда я еще спала.

— Все в порядке, — и правда, головокружение уже прошло. Зато аромат чернил от чертежей вдруг показался слишком резким. Вместе с этим запахом в голову пришло подозрение.

— Эм-м-м, — я мягко освободилась от рук хранителя, — дойду до дома и попрошу у Рины еще булочек с маком.

— Мне оставь, — улыбнулся Като.

— Обязательно, — пробормотала я и поспешила удалиться. Пошла домой, к Рине, чуть не срываясь на бег.

Это что же со мной происходит то самое? Естественно женское, старое древнее таинство? Тьфу ты. Не думала, что тело оссы может зачать и выносить ребенка. Или что хранители способны продолжить свой род. Это было странно. Об этом нигде не говорилось в истории и казалось невозможным. Уже больше года я прекратила попытки найти хоть что-то об этом в свитках, хранящихся в огромной библиотеке, куда свозили литературу со всей реальности, названную Центральной и расположенной, конечно же, на территории четвертой. Пушик постарался. Было грустно немножко, но лелеять в сердце глупую надежду я считала пустым. Поэтому сейчас упорно списывала тошноту от чернил на отравление? Не похоже. Господи!

Ворвавшись в дом, я ринулась на кухню. Подруга, обливаясь слезами, нарезала лук. Это было как удар. Зажмурившись, я бросилась в боковую уборную, где провела не меньше часа, обнимая современный фаянсовый унитаз.

— Саша, что с тобой? — в дверях, которые я не успела закрыть, стояла Рина с красными глазами, удивленно глядя на меня.

— Милая, меня затошнило от чернил Като в храме. А еще голова закружилась, — при одном воспоминании о вонючих чертежах, меня опять вырвало, а голова закружилась еще сильнее.

— Не может быть! — подозрительно прищурилась она. Рина тоже знала о нашей проблеме, часто пропадая со мной среди вороха книг. Вообще это было особенностью её народа, которую она мне открыла чуть больше двух лет назад. Именно в их руках заключались возможности определения сроков беременности, пола ребенка и хода развития внутри утробы. Женщины их рода были прекрасными акушерками и гинекологами.

— Не может, — кивнула я. Дождавшись, когда тошнота отступит, кое-как, поднявшись, прополоскала рот и умыла лицо холодной водой.

— Пошли — ка, — Рина взяла меня за руку и повела в холл. Ткнула пальцев на софу, и я послушно легла.

Подруга приложила сухие ладони ко лбу, постепенно перемещая их по рукам, помяла живот, причмокивая и прикрыв глаза. Я перестала дышать.

Когда ладонь легла чуть ниже пупка, та ошарашенно вылупилась на меня.

— Ничего себе!

— Что? Что? — я резко села.

— Два мальчика, — на глазах у подруги выступили слезы, — двадцать восемь смен дня и ночи.

— Месяц?! И только сейчас меня тошнит? — я не могла поверить.

— Это как раз нормально. Пошла перестройка организма в полную силу, — Рина уже откровенно рыдала.

Мои губы расплылись в глупой улыбке, и слезы тоже катились по щекам.

— Красного надо позвать, — я встала с дивана и заорала ненормальным голосом так, что даже подруга шарахнулась в сторону: — Лютиций!!!

— Ты чего, Саш? — возник стражник, удивленно взирая на нашу рыдающую парочку, и тут же подбежал поближе, — что случилось? Вы чего ревете?

— Перенеси сюда Като. Немедленно! Я сама ему все объясню, — я задорно рассмеялась. Лютик от такой перемены, от слез к смеху, впал в ступор.

— Саша, все в порядке? — неуверенно начал он.

— Все хорошо, Лютик, милый. Все просто замечательно! Перенеси Като, ну же! — я даже топнула ножкой в нетерпении.

Красный пропал, а Рина, утерев слезы, прошептала:

— Не буду мешать.

И удалилась на кухню.

— Ты что сдурел? — Като, появившись в холле, сдернул руки красного со своих плеч и раздраженно уставился на него.

— Она приказала доставить тебя, — Лютик ткнул в мою сторону пальцем и тут Като повернулся ко мне.

Нахмурился, заметив дорожки слез на зеленоватого оттенка щеках.

— Что такое, любимая? — приблизившись, он тревожно разглядывал мое лицо.

— Ни что, а кто, — разулыбалась еще сильней. Взяла одну руку Като и приложила к животу, чуть пониже пупка.

— В смысле, кто? — не понял он.

Раздался громкий хлопок, мы обернулись и увидели красного, ошарашенного и сидящего на попе на полу. Я засмеялась:

— Даже Лютик догадался.

— Чего догадался? — опять не понял Като. Я погладила его ладонью свой живот и лицо хранителя удивленно вытянулось.

— Не может быть, — выдохнул он.

— Может, Рина подтвердила. Два мальчика, — сияя, констатировала я.

— Два-а-а-а? — еще больше удивился Като, неверяще уставившись на свою руку, накрытую моей ладошкой. А потом опустился на колени и прижался к животу губами:

— Великие небеса. Люблю тебя, — горячо зашептал он куда — то в пупок, отчего стало очень щекотно. И очень горячо, — Малышка моя, как же я тебя люблю. Вас люблю, — улыбнулся он.

— И мы тебя любим, — я просто смаковала это 'мы'.

А еще я вдруг поняла, о каких помощниках говорил мне Ладир.

КОНЕЦ

(C)