Бюро магической статистики - 1

Ага, в кабинет.

Кто бы их туда отпустил?

* * *

Уютный небольшой кабинет, в зеленоватых тонах, два кресла, книги на стенах, мягчайший ковер малахитового цвета, бар и столик, инкрустированный малахитом, на котором стоят два бокала.

Камин.

Совсем маленький, не для тепла, просто смотреть, как играют на поленьях языки огня.

И двое мужчин в креслах.

Отец и сын. А еще хорошие друзья, люди, которые любят и понимают друг друга. Люди, которым хорошо вдвоем.

Его величество Риберто, его высочество Дамиан...

Огонь танцует в камине, огонь отражается в глазах мужчин, играет в хрустале, зажигает золотыми огнями дорогое арценте. Впрочем, там и налито так, на донышке, пару капель, для запаха и настроения. И запах плывет по комнате, фруктовый, древесный, чуточку терпкий...

Какое-то время мужчины просто молчат.

Им нелегко далась эта неделя.

Дамиан бушевал в провинции, а его отец в столице. Потихоньку чистились ряды, головы пока еще не летели, но два десятка человек в тюрьму отправились. И не из последних же бедняков столицы! Нет!

Те, кто купил леоний в обход казны, не доложил, не сообщил, не пресек...

Ведь знали же, что наказание за такое только одно, смерть, и поди ж ты!

Риберто это тоже нелегко далось, устал, под глазами залегли темные тени. И Дамиан не улыбался, сидел, сбросив привычную маску, и вот сейчас, как никогда, было видно, что он — некромант. Только посоха с черепом-навершием ему не хватало.

Огонь безжалостно высвечивал его истинн6ую сущность, что ж...

Мужчины уже сложили два неприятных факта, и теперь им было о чем подумать.

Дамиан рассказал отцу про того самого довернца, из-за которого и спустили лавину. А Риберто поведал сыну, что примерно сорок процентов добытого леония, крупного, мощного, уходило именно в Доверн.

Зачем?

Что с ним там будут делать?

Ответа на этот вопрос у мужчин не было, но найти его придется. Соседи, чтоб их обвалом накрыло!

Причем соседи откровенно подлые и паскудные... надо бы их еще тогда, сто лет назад придавить, да ведь проявил прадед мягкость! И жалко их было, считай, притащились, едва живые, и времени у него не было, с другими соседями ругался, а когда оглянулся — это сволочи уже расселись и щупальца за чужими землями потянули. Эллара с ними в одиночку не справится, надо искать союзников, а значит...

— Дэм, ты не думал, что тебе пора жениться?

— Не думал. Но если надо...

Риберто потер лицо руками.

— Мы с тобой об этом не говорили. Никогда. Но сегодня я хочу рассказать тебе свою историю. Ты же понимаешь, что мы с Лидией пара, но не семья? Я ее не люблю, она меня...

— Я видел, отец. Просто лезть не стал, это... личное.

— Очень личное. Мне до свадьбы месяц оставался... и тут Элина!

— Элина? — Дамиан такой не помнил. Риберто пожал плечами.

— Обычная девушка, из бедной семьи... одна из лучших в выпуске Королевского института. Я и зашел туда совершенно случайно, и мы столкнулись в коридоре. Век бы там стоял и смотрел.... Если бы ты видел ее глаза! Такая бездонная зелень...

— Как у меня?

— Нет. У тебя глаза более темные, а у нее более светлые, искристые такие... я влюбился по уши. Никогда не думал, что вот так, смогу, в одну секунду... понимаю, что этот поступок меня не украшает, но я решил взять от жизни все. И в тот же вечер ждал ее. Ждал, как дурак, с цветами, конфетами... и она ко мне сама подошла. Оказалось, ее так же зацепило.

— Серьезно?

— Я не стал врать, хотя бы за это меня не осудить. Я сказал честно, что через месяц у меня свадьба, что я ее, наверное, люблю, но жениться обязан, что она станет моей фавориткой...

— А она?

— Элина сказала, что тогда не стоит терять времени. И в тот же вечер мы оказались в постели. Нет, если ты думаешь, что она легкого поведения — это не так. У нее до меня никого не было, просто я ей так же был нужен, вот и все.

— А потом?

— Месяц. У меня был целый месяц счастья, Миан.

— И — все?

— Держи.

Листок бумаги, извлеченный из конверта, был неплохого качества, но уже успел пожелтеть, и чернила кое-где выцвели, но Дамиан легко прочитал написанное.

Крупный четкий почерк, никаких завитушек, решительные острые углы, чуточку тяжеловесные округлости букв... женщина, которая это писала, была расстроена, вот, видно, где ее рука дрогнула, где капнула слезинка. Но в написанном она не сомневалась.

Милый Ри!

Любимый, родной, единственный...

Сколько раз я еще прошепчу эти слова, глядя в небеса? Не знаю, но до последнего дня буду любить тебя и молиться. Только бы у тебя все было хорошо. Только бы ты — был!

Прости, что принимаю это решение за нас двоих.

Я тоже не могла от тебя отказаться.

Когда ты подошел... и солнце так светило, и я смотрела, и понимала, что ты для меня единственный. Вот не будет для меня другого мужчины, и все тут.

Я все понимала.

Про свадьбу, про твою жену, и не могла отказаться. С первого взгляда — не могла...

Я тебя слишком люблю, Ри, чтобы хоть в чем-то портить тебе жизнь. Я ведь не вчера родилась, и семья у меня не из лучших, и я вижу, что творится в стране. Прочный брак тебе необходим, чтобы жила Эллара. Если у тебя буду еще и я, ты начнешь пренебрегать женой, уходить ко мне, и рано или поздно это выльется в скандалы, в ссоры, ее родня или попытается причинить мне вред, или потребует от меня избавиться, а ты ведь не потерпишь, чтобы кто-то тебе диктовал.

Будет плохо Элларе, а значит, будет плохо и тебе.

Я не могу остаться, но и уйти я просто так не могла, и я решила взять от жизни все, что смогу.

Месяц — это так мало, если вспоминать его всю оставшуюся жизнь.

Месяц это очень много, потому что это целых тридцать дней. Для нас.

Не ищи меня любимый мой, единственный, не надо. Просто вспоминай хоть иногда, а я тебя всю жизнь буду любить и помнить.

Твоя Элина.

Дамиан вернул письмо отцу, который осторожно сложил его и убрал в карман. И поднял бровь.

— Ты ее не искал?

— Искал, конечно.

— И?

— Лучшая в выпуске — это не просто слова. Это ум и знания, это навыки... я ее просто не смог найти.

— За двадцать лет?

— Даже больше. Даже сейчас я ищу ее, Миан, даже сейчас... она права каждым словом, она права, но я без нее жив наполовину.

— Я понимаю... нет, не так! Я умом понимаю... а некромантия?

— Она жива.

— И больше ничего?

— Ничего, Миан. Поэтому я не хочу тебя приневолить, поэтому...

— Ты ведь уже выбрал, к кому мне стоит присмотреться?

Его величество, словно колоду карт, разложил на столе шесть фотографий.

— Вот эти. Сзади написаны имена и что мы можем от них получить.

— Наши?

— Не все. Наших трое, и трое принцесс. Присмотришься?

— Обещаю. Именно поэтому ты и остальных не неволил?

— Девочкам я дал выбор, и они его сделали. Это делать детей можно даже в шестьдесят, а рожать лучше раньше, так что сначала я занялся дочками. Твой младший брат... он именно, что младший, я на него вообще не давлю.

— Я ценю, что ты мне предоставил выбор.

— Более того, я хочу, чтобы на наших девушек ты посмотрел в спокойной обстановке.

— Отец?

— Приглядись к ним. Не в столице, нет. Тебе завтра дадут дела, съездишь, посмотришь на каждую, потом решишь, кто тебе больше придется к душе. Здесь-то, в столице, они все лебезить будут и льстить. А так... маскировку тебе сделают, да и не будут они ничего такого ждать.

— Хорошо, отец. Я так и сделаю.

— Надеюсь у тебя все сложится лучше, чем у меня.

— Разве у тебя все так плохо сложилось?

— Не плохо, нет. Но иногда бывает очень тоскливо. Она не вернулась, хотя уже могла бы... я бы смог ее защитить. Теперь бы смог.

— Элина? А дальше?

— Брент. Элина Брент, сынок.

— Я запомню. Так, на всякий случай.

— можешь и посмотреть, я заказал портрет, у нее ведь была фотография в Институте, она, конечно, постаралась их уничтожить, но не все. Все не получилось...

С небольшой фотографии на Дамиана смотрела красивая девушка.

Черные волосы падали на плечи, большие зеленые глаза сияли из-под короткой челки, и столько лукавства было в ее лице, столько жизни... ее нельзя было назвать классической красавицей, тут и лицо сердечком, и слишком высокий лоб, и брови, которые косыми чертами взлетали от переносицы к вискам, но даже на фотографии она производила потрясающее впечатление.

— Я тебя могу понять, отец.

— Даже тебя зацепило? — Риберто смотрел с грустной улыбкой. — а представь, как ее обаяние действовало на меня? Она такая... потрясающе живая, искристая, она светилась, и была такой теплой, такой настоящей... она все сделала для меня.

Дамиан задумчиво кивнул.

Да, есть женщины, которые, как огонь. Кидаешься без оглядки, а выбираешься калекой. Если вообще сможешь выбраться живым.

А есть и другие. Эта Элина, похоже, и правда любила отца. Любила так, что отказалась от денег, власти, обеспеченности... и чтобы ее нельзя было найти всеми силами Короны? Это действительно серьезно...

— Она сильный маг?

— Десятый уровень.

— Однако — оценил Дамиан. — И с такой силой, столько лет скрываться?

Риберто развел руками.

— А она могла уехать за границу?

— Не знаю, Миан. Просто не знаю. Могла уехать, могла приехать, границу она точно не пересекала, а в остальном...

— А семья у нее была? — Дамиан всерьез заинтересовался этой историей.

— Была. Мать-шлюха, которая сама не знала, от кого нагуляла дочь. К моменту нашей встречи, она уже умерла от дурной болезни.

— И все?

— Я проверял. И правда — все. Не забивай себе голову, Миа. Я рассказал тебе правду для того, чтобы ты выбирал умом. Но если сердце подскажет... сейчас наша власть достаточно крепка. Ты можешь жениться на любой, кого выберешь.

— Это настоящий подарок, отец. Но я предпочту выбирать умом.

— Смотри сам, сын. Я выбрал для Эллары, Элина тоже выбрала для меня и страны, и мне плохо без нее. И ей плохо... я все сделал правильно, мне не в чем себя упрекнуть, но по-настоящему я был счастлив, только занимаясь с тобой.

— Понимаю...

— Думай, Миан, — Риберто посмотрел на огонь через содержимое бокала и выпил арценте одним глотком. — Думай. Это — твое будущее, смотри на него здраво. А я тебя всегда поддержу даю слово.

— Спасибо, отец.

— Я тебя люблю, сын.

— И я тебя, папа.

* * *

Второй раз Элисон выслушала историю с неменьшим интересом.

Хью рассказывал от себя, а Робин и видел больше, и знал, и о магии рассказывал со знанием дела...

А потом на стол лег простой белый конверт.

Элисон вскрыла его, и вытряхнула чек на предъявителя, на... сколько-сколько?

Двадцать тысяч золотом!?

Все, дальше она могла спокойно бросить работу. Купить себе домик, жить на доход... а еще лучше, положить эти деньги в банк, под проценты. В месяц там больше ее зарплаты получится.

Чек был на предъявителя, так что ее имя никто не узнает.

И письмо.

Уважаемый рент (рента, рена)!

Рент Робин отказался раскрывать Ваше имя, но сказал, что без Вашей помощи он бы не справился.

Надеюсь, эта скромная сумма хотя бы немного поможет Вам.

А если нужна будет моя помощь, можете показать жетон, который также находится в конверте, любому чиновнику или полицейскому. Вас свяжут со мной, как только смогут.

Корона должна Вам, не забывайте. А корона не любит быть в долгу.

Его высочество Дамиан Элларский.

Жетон тоже прилагался.

Совсем тоненькая пластинка, с одной стороны номер, с другой герб... дырочка пробита, чтобы можно было на шее носить.

Жетон отправился на цепочку, и Робин впервые увидел, что именно носит Элисон.

Маленький ключик.

Совсем крохотный, тонкой работы... нет, не надо спрашивать.

Захочет — сама расскажет.

Про письмо он не спросил, но Элисон сама протянула его Робину.

— И что ты теперь будешь делать? Лисси?

Элисон пожала плечами.

— Жить, как и раньше. Работать. Ты говорил, его высочество вам что-то поручил. Я смогу помочь?

— Не зная сути работы, тебе будет тяжеловато, а раскрывать секрет его высочество запретил. Но я уверен, что втроем нам будет лучше.

Элисон кивнула.

— Попробуем. Я знаю, есть вещи, о которых лучше не говорить. Но что-то тебе сказать разрешили?

— Мы будем заниматься вопросом восстановления дара после выгорания. Влиянием леония, может, это как-то зависит от размеров кристалла, может, что-то еще... надо будет копаться в библиотеках, собирать случаи, потом анализировать... если с библиотеками займемся я и Тео, ты сможешь помочь с анализом?

— Что будем искать?

— Все случаи восстановления дара.

— Что ж, — Элисон потерла руки. — я радостью с вами поработаю. Если твой друг не будет против.

— Уверен, что не будет. Я вас познакомлю, как он приедет.

— Вот и отлично.

Впервые за последний год, Элисон смогла чуточку успокоиться. Вспомнила свой приезд в Левенсберг, вспомнила, как искала себе дом, как выть хотелось, как она по ночам плакала... что ж! было — и прошло, и нечего об этом вспоминать. Определенно, жизнь налаживается!