И вот наступил день 21 июня, который принес удобнейший момент для действий тем, кто уже давно фактически сдался Гитлеру. В ночь на 21 июня из Москвы весь командный состав известили, что война начнется через полутора суток. И сразу вслед за этим Павлов и его соратники узнают, что Сталин выбит из строя и в столь критический момент лишен возможности руководить государством, а среди остального руководства царит растерянность и неразбериха. Что теперь станет делать тот, кто уже давно решил, что при Гитлере ему будет лучше чем при Сталине? Ужель крепить бдительность и повышать боеготовность? Да он и со Сталиным-то давно исключил мысль о возможности победы над Германией. А тут еще и без него, один на один с Гитлером?!
День 21-го июня стал идеальным моментом для предателей и заговорщиков. Прикрываясь всеобщим стремлением не допустить войны на два фронта и проистекающим отсюда желанием Тимошенко отвести войск в лагеря, они могли делать почти все что угодно. За оставшиеся до войны считанные часы в Москве уже просто не успевали разобраться в истинных целях их действий и соответственно отреагировать. Видя, что они остались без Сталина, что в Кремле и наркомате обороны поселилась растерянность и там толком не знают, что делать дальше, Павлов окончательно сделал свой выбор. Практически не оказав сопротивления Гитлеру, он открыл ему ворота на Москву.
2. ОРГАНИЗАЦИЯ
Однако совершенно очевидно, что подобная забота о своей шкуре, прямиком ведущая к мыслям о предательстве, не могла стать исключительной привелегией только Павлова с Мерецковым. Стечение обстоятельств позволило нам узнать именно их планы и замыслы. А сколько было им подобных, кто этого либо вслух не сказал, либо КГБ с ФСБ уничтожили или скрыли их показания?
На фоне других округов ПрибОВО-СЗФ оказался самым благополучным в части боеготовности к отражению нападения врага. Однако уже 1 июля был снят, а затем арестован и расстрелян коллега Мерецкова по штабной службе, начальник штаба СЗФ генерал-лейтенант П.С. Кленов. Конечно, можно утешаться мыслью, что Кленов был ни в чем не виновен, а просто болезненно подозрительный Сталин от природной кровожадности выбрал его в жертву. Но арестован и расстрелян Кленов был именно за участие в заговоре — другие проступки генерала на такую меру наказания не тянули {7}
Заместителем генерал-лейтенанта Кленова и начальником оперативного отдела штаба СЗФ являлся генерал-майор Ф.И.Трухин. Уже на пятый день войны, 27 июня 1941, Трухин с оперативными документами фронта сдался немцам и сразу же начал активно на них работать. (Главный штаб армии обычно называю ее мозгом. Хороший же у Северо-западного фронта был мозг!) Спустя какое-то время немцы создали для СССР своеобразный аналог французского правительства маршала Петена — Комитет объединенных народов России (КОНР). Главой комитета и одновременно командующим его вооруженными силами (более известными под названием РОА) стал пресловутый генерал-предатель Власов. Должность его начальника штаба или, другими словами — начальника Генерального штаба гитлеровской Ruβland, и занял генерал Трухин. Впечатляющая карьера!
Правда, в 1946 году его вместе с главнокомандующим по приговору советского суда повесили. Но кто это мог знать в июне 41-го, когда Трухин и другие делали первые шаги на службе Гитлеру? Тогда перед Гитлером трепетали вся Европа, а громкая слава непобедимого полководца заставляла трусливых карьеристов капитулировать перед ним еще до первого выстрела. Так когда фактически совершил предательство Трухин — неужто только 27 июня? Или, как и Павлов с Мерецковым, с первыми известиями о впечатляющих победах Гитлера?
22 июня 1941 года командующего авиацией ЗапОВО генерал-лейтенанта Копеца должны были арестовать за участие в заговоре против советской власти {8}, но не успели. Поскольку успел застрелиться сам Копец. За день до этого, 21 июня, вместе с Павловым Копец разоружал авиацию ЗапОВО, снимая с боевых самолетов пушки и пулеметы. Этот предательский акт не объяснишь желанием предотвратить провокации — какие провокации от истребителей?
А вот опять соседний Прибалтийский военый округе. Там уже под шумок требований о предотвращении провокаций столь же предательски пытались разоружить артиллерию! За день-два до войны из штаба округа потребовали в приграничных частях снять с орудий прицелы и отправить их на проверку ... в Ригу! {9} Кто именно требовал — Кленов, Трухин, или оба вместе? Могут сказать, что это Тимошенко или еще кто-то в Москве боялся, что артиллерия откроет огонь по немецкой территории и тем "создаст провокацию". Однако еще можно понять, если бы по этой причине приказывали отбирать снаряды и держать их не на огневых позициях, а где-то поблизости и под охраной. Или отвести сами орудия на десяток-другой километров в тыл. Но снимать прицелы и отправлять их за сотни километров от границы и самих орудий?! Ведь без прицелов артиллерия вполне может вести огонь в направлении врага, разве что только она не может это делать точно, с нанесением ему урона. Единственное, на что она в таком случае хорошо годится — это как раз для создания провокаций! Так что это отнюдь не борьба за их предотвращение. Это предательское уничтожение боеспособности артиллерии под предлогом борьбы "за предотвращение провокаций".
Но разоруженные истребители, бомбардировщики и артиллерийские орудия, при всей очевидности предательства — это, к сожалению, хоть и очень показательные, но только цветочки. Целый ряд обстоятельств переводит вопрос предательства из наличия одиночек в плоскость существования организации заговорщиков, включавшей представителей высшего командования в Москве. Причем есть основания полагать, что организация увязывала свои действия с планами гитлеровского командования.
Главный удар по плану "Барбаросса" немцы наносили группой армий "Центр", действующей в полосе обороны Западного фронта. И вот очевидный факт — из всех округов именно и только в одном ЗапОВО полностью отменили боеготовность, повсеместно отвели войска от границы, а местами к тому же еще и разоружив авиацию!
Его соседу слева, Киевскому Особому военному округу противостояла немецкая группа армий "Юг". Здесь свой главный удар, на острие которого действовала 1-я танковая группа, немцы наносили в полосе обороны советской 5-й армии. И снова очевидный факт — из всех армий данного округа боеготовность полностью отменили именно в этой армии! Опять на направлении главного удара противника!
В полосе ПрибОВО-СЗФ отвод войск от границы тоже проводился — хоть и в существенно меньших масштабах, но все же проводился. В первые четыре дня войны 3-я танковая группа немцев из группы армий "Центр" действовала против войск Северо-Западного фронта, а ее прорыв проходил через полосу обороны 11-й армии. И 20-21 июня на территории СЗФ войска от границы отводили именно в этой армии. Правда, сделали это не прямо в полосе наступления 3-й танковой группы, а начиная с участка влево от нее километров за 40 и еще севернее. Что это — просто повезло? Или немцы сообщили заговорщикам места, где нужно максимально ослабить боеготовность советских войск, а те сделали это только там, где смогли — к примеру, где была соответствующая зацепка в плане прикрытия? Да и не может ведь у них все получаться исключительно как по маслу, а то уж как-то слишком мрачно все получается...
Тем не менее, на Северо-Западном фронте в вопросе предательства дело обстоит вовсе не столь безобидно, как на первый взгляд может показаться в сравнении с КОВО и ЗапОВО.
Как шутят наблюдательные люди, если некто свалился с десятого этажа и не разбился, то это случайность. Если он второй раз упал оттуда и уцелел, то — совпадение. Но когда он третий раз падает оттуда и не разбивается — это уже закономерность.
А теперь вспомним несколько важных и прямо-таки зловещих фактов из предыдущих глав. Как только начинался очередной крупный этап приведения в боеготовность войск Красной Армии для отражения надвигавшейся агрессии, то практически каждый раз случалось чрезвычайное происшествие, фактически ставящее под угрозу его выполнение, а то и прямо его срывающее. Итак.
В конце апреля советское правительство приняло решение о начале стратегического развертывания Красной Армии. В первую очередь к западной границе должны быть переброшены войска с Дальнего Востока и Забайкалья. На местах войска начали подготовку к переброске. Но через несколько дней, в начале мая в связи с этим разразился крупный международный скандал. Войска еще не двинулись с мест, а японцы уже сообщили о переброске на весь мир! Пришлось вмешиваться самому Сталину, чтобы нейтрализовать последствия столь опасного инцидента. Обжегшись на нем, наркомат обороны в дальнейшем уже с большой опаской и излишней перестраховкой приступал к переброске войск в приграничную зону.
Через полтора месяца, 18 июня 1941 года по приказу из Москвы приграничные дивизии стали выходить на свои боевые позиции по плану прикрытия. Но лишь только они заняли их, как буквально через несколько часов произошел опаснейший инцидент почти у самой границы. На железнодорожной станции Перемышль, в паре километров от границы, взорвался вагон с боеприпасами. Решив, что русские их опередили и первыми начали войну, немцкое командование объявило тревогу и приказало частям вермахта занять свои боевые позиции. Возникла реальная опасность начала войны по нашей вине. Чтобы разрядить обстановку и снизить вероятность повторения подобных инцидентов, Генштаб РККА приказал отвести от границы ряд частей прикрытия.
И вот теперь третье чрезвычайное происшествие, случившееся вечером 21 июня на территории СЗФ — возможно, самое зловещее (см. главу VII). Вечером этого дня, но еще засветло, подразделение немецкой армии перешло границу и вступило в бой с советскими пограничниками и частями Красной Армии.
К тому времени оперативное положение советских войск прикрытия уже сильно ухудшилось. Два направления главных ударов Вермахта — в полосе всего Западного округа и 5-й армии КОВО — к вечеру 21 июня фактически уже были оголены. Несмотря на некоторые потери, в основном боеготовым оставался только ПрибОВО-СЗФ генерал-полковника Кузнецова, который дальше отступать не собирался.
Адольф Гитлер был автором Тройственного пакта и лучше других понимал, какие трудности тот создавал Советскому Союзу. Германское командование прекрасно знало о жесткой установке наркомата обороны "не поддаваться на провокации". Именно поэтому незадолго до нападения на СССР начальник Генштаба Вермахта генерал Гальдер записал в дневнике, что "русские не окажут нам любезность, напав первыми". И было бы странным, что немцы, тщательно готовившиеся к войне, упустили столь важный момент и не использовали его для ослабления обороны советских войск. Вполне возможно, что предатели сообщили кому следует по ту сторону границы о сложившейся ситуации на территории ПрибОВО-СЗФ. И вскоре именно на его границе немцы устраивают вооруженную провокацию с участием регулярной части Вермахта. Какова могла быть ее цель? Подтвердить давно имевшиеся опасения как наркома обороны Тимошенко, так и руководства страны о неизбежности немецких провокаций перед началом войны. А затем с помощью этого проишествия руками начальника Генштаба, поддерживаемого наркомом, "добить" упертого командующего ПрибОВО генерал-полковника Ф.И. Кузнецова. Чтобы тот, получив провокацию не где-нибудь, а у себя в округе, отвел, наконец, остальные свои войска с приграничных позиций в лагеря.
Скорее всего, этим и объясняется подавленное состояние Кузнецова, в котором его запомнил очевидец вечером 21 июня:
"Кузнецов нервно то надевал, то снимал перчатки.
— Запутанная обстановка. Страшно запутанная...
Командующий округом направился к выходу. Был он заметно расстроен, шел углубленный в свои мысли, ничего не замечал. Уже сидя в машине что-то собирался сказать начальнику штаба армии, но промолчал и только махнул рукой:
— Ладно!
Конкретных указаний он не дал. Но мы были довольны уже тем, что боеприпасы остались в войсках".
Хотя, казалось бы, чего там запутанного? Командование еще сутки назад было предупреждено из Москвы, что немцы нападут утром 22 июня, готовься к отражению нападения. А вот подишь ты...
Создается впечатление, что кто-то из ближайшего окружения наркома постоянно и умело нагнетал обстановку вокруг темы "провокаций", ловко пользуясь его твердым намерением не допустить гибельной для СССР войны на два фронта. Кто им мог быть? Мерецков или кто-то другой?
Вспомним теперь ошибку Генштаба, которая потом нам дорого обошлась. Напомню, что Генштаб РККА в начале мая 1941 на основе известных ему сведений определил, что Вермахту для нападения на СССР потребуется около 180 дивизий. И, следовательно, война начнется, когда немцы закончат сосредоточение у наших границ этих сил. А затем Генштаб со своим Разведуправлением в решающий момент — последние три предвоенные недели — почему-то резко занизили темпы переброски германских войск. По их данным, с 6-го по 18-е июня немцы перебросили к нашим границам 32 дивизии, включая 26 танковых и моторизованных. Но Генштаб с 1 июня до начала войны зафиксировал увеличение Вермахта всего на 10 дивизий, пропустив прибытие этих полчищ более чем на две трети! В итоге получалось, если на 22 июня у наших границ сосредоточилось около 130 дивизий, то по расчетам Генштаба немцам предстояло перебросить еще почти пятьдесят, на что при таких темпах им потребуется еще около двух недель. Очень естественно и логично получалось, что советскому командованию совсем не надо было торопиться, приводя войска в боеготовность накануне 22 июня!
Почему Генштаб дезинформировал руководство страны и наркома обороны? Почему раньше у наших границ "обнаруживали" даже отсутствовавшие там соединения, а в решающий момент перестали замечать реальное прибытие до шестидесяти процентов вражеских дивизий? Слишком много ошибок, чтобы все списать на случайность. В Интернете есть фильм, в котором утверждается (правда, без указания источника), что в Генштабе существовал очень высокопоставленный германский информатор, столь высокий, что не исключено, что им был сам начальник Генштаба Г.К. Жуков. {10} После рассмотреных выше фактов и обстоятельств подобное утверждение уже не кажется невероятным.
3. ПРАКТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ БОЕГОТОВНОСТИ
Таким образом, 21 июня приведение в боеготовность войск Красной Армии в значительной мере было сорвано. Причем это случилось в первую очередь на направлениях главных ударов немцев. В итоге 22 июня получилось то, что получилось. Практически на всех направлениям советские войска потерпели поражение. Тем не менее, есть возможность количественно оценить эффект введения боеготовности войск прикрытия. А то ведь встречаются утверждения, что выход войск на позиции мало что решал, поскольку все равно они повсеместно — что в ЗапОВО, что в ПрибОВО — потерпели поражения. С одной стороны, в определенной степени это имеет место, тем не менее, поражение поражению — рознь.
