По мнению Павла охрана не соответствовала важности объекта. Но и находился мост более чем в ста километрах от бывшей линии фронта. Вряд ли руководство тыловых подразделений ожидает столь стремительно рывка противника. А тем более пристального внимания советских диверсионных групп. Хотя, как сказать? За эти месяцы войны диверсанты Осназа приучили своего противника спать вполглаза, вскидываясь на малейший шорох. Конечно, на глубинах в сто километров никто из них не работал. Слишком мала была вероятность уйти оттуда живыми. Шерстили, в основном, ближайшие тылы. Но и этого было достаточно для того, чтобы осатаневшие от постоянных налётов и диверсий солдаты противника палили по всему, что оказывалось в зоне досягаемости их оружия. Часто попадали по своим же сослуживцам, но иногда удача улыбалась и им.
В последний месяц понесли тяжёлые потери несколько диверсионных групп их Западного фронта, одна пропала в полном составе. После каждой подобной новости капитан Синельников мрачнел и ещё больше ужесточал тренировки. Что приносило ощутимую пользу, так как потери его взвода были наименьшими на их участке фронта. Пашка надеялся, что и на этот раз две недели тренировок позволят им захватить объект с наименьшими потерями.
А операция уже началась. Становилось это понятным по неясному шевелению на позициях противника, да и часы, на которые он бросил очередной взгляд, прикрывшись плащ-палаткой, ясно подтверждали это. Донёсся сдавленный крик с позиции второго пулемёта, находящегося в открытом окопе с той стороны дороги. Со стороны караулки взмыла вверх осветительная ракета, выхватывая из темноты фигуры осназовцев, затянутых в маскхалаты, и неподвижные тела часовых в серо-зелёном фельдграу. Стеганула очередь по чересчур бдительному немцу, заставляя того опрокинуться на стену караульного помещения. В мертвенном свете догорающей ракеты вскочили гранатомётчики, вскинули на плечи свои трубы, отправляя гранаты в двери и окна караульной казармы.
Не успели огненные следы гранат исчезнуть во внутренностях казармы, как проснулся пулемёт немецкого дота, прижимая к земле разрядивших своё оружие гранатомётчиков. Немец длинными очередями поливал пространство перед дотом, не позволяя подняться стрелкам гранатомётов и приблизиться на бросок гранаты другим бойцам.
Пашка мгновенно поймал в прицел скачущее пламя пулемётной очереди, задержал дыхание и плавно потянул за спусковой крючок. Сверкнула вспышка его выстрела, Павел немедленно дослал второй патрон и произвёл ещё один выстрел по амбразуре. Тут же сдёрнул винтовку с бруствера и скользнул вниз под прикрытие окопа. Даже днём не стоит делать с одной позиции больше пяти выстрелов, если у противника есть реальный шанс тебя обнаружить. Ну, а тем более ночью, когда демаскирующее пламя видно за несколько километров.
Панкратов уже спешил в сторону запасного окопа. Вслед нему пристроился Павел, торопясь занять позицию до того времени, как кто-то другой из гарнизона дота сможет открыть огонь из пулемёта. Через пару минут залегли, торопливо восстановили дыхание. Пашка нашёл самый высокий колышек, показывающий направление но дот, но тот до сих пор молчал. Вскоре с той стороны раздался приглушённый взрыв, это кто-то из штурмовой группы отправил вглубь дота противотанковую гранату. Старшина опустил приклад винтовки, кажется его работа закончилась. Своих бы не задеть!
А у моста гремели звуки боя. Тарахтели автоматы, раздавались взрывы гранат, хлопали гранатомёты. Бойцы взвода добивали блокированные в караулке остатки охраны моста. Вскоре огонь стих и капитан, неплохо знающий немецкий язык, прокричал предложение сдаваться. Со стороны казармы что-то ответили ещё живые немецкие солдаты. Опять фраза капитана. И стрельба умолкла окончательно.
Как поняли Павел с Панкратовым, немцы решили не искушать судьбу и сдаться.
Подтверждая их догадку, вверх взмыли две зелёные ракеты — сигнал бронегруппе и мотострелковому взводу выдвигаться к захваченному объекту.
Старшина встал, перехватил поудобнее винтовку и тронулся в сторону моста. У них сегодня ещё очень много работы, которую желательно выполнить до рассвета.
Выложили последний кусок дёрна. Павел выскочил из окопа, пробежал немного вперёд, оглядел следы их работы. Даже с нескольких метров трудно было отличить рукотворную работу от естественных холмиков, в беспорядке разбросанных вокруг их окопа. Правда, ещё относительно темно, но пасмурное небо даёт надежду, что видимость днём не очень сильно будет отличаться от того, что он наблюдает сейчас. Тем более удивительно, что всю ночь небо было ясным, и только ближе к рассвету появились облака, которые вскоре затянули всё небо от горизонта до горизонта. К великому счастью, не было дождя, что позволяло надеяться на поддержку авиации, обещанную вышестоящим командованием.
Пашка махнул рукой Андрею, отмечая окончание подготовки последнего окопа. Вернулся назад и упал на землю. Было жарко, несмотря на прохладу сентябрьского утра и холод земли, на которой он устроился. Больше четырёх часов темноты они махали лопатами, готовясь к предстоящей встрече с прорывающимися частями Вермахта. Подготовили шесть позиций для своей винтовки. Накидали земли и на пяти ложных. Хай, немцы вычисляют, откуда по ним стреляли на самом деле.
Если у них есть специалист по крупнокалиберным винтовкам.
До вчерашнего дня был только один. И тот неудачник! Его винтовка почётным трофеем торчит в блиндаже бывшего немецкого охранения. Стоила она немалой, по меркам Осназа, крови, но оправдала потерянных при её захвате людей. Сам "ствол" ничего необычного в себе не содержал. Да никто и не ожидал особенных изысков от копии трофейной советской крупнокалиберной винтовки.
Немцы просто скопировали то стреляющее устройство, что попало им в руки!
Уникальным было прицельное оснащение!
Старшина Чеканов долго пытался воспринять захваченное германское оборудование. Умом он понимал основные принципы, но не знал, как именно использовать то, или иное, устройство. Пашке с его четырьмя классами сельской школы не хватало основополагающей теории. А вот младший сержант Панкратов, закончивший полноценную десятилетку, мучился совсем малое время, и очень скоро со знанием дела объяснил своим командирам, как нужно применять те приборы, что были захвачены на немецком аэродроме.
Ничего особенного немецкие учёные не придумали, но, за счёт нестандартных идей, смогли повысить чувствительность обыкновенных приборов в несколько раз. Некоторые из них Панкратов использовал сейчас, оценивая глубину будущей обороны их снайперской пары.
Павел прикинул возможности работы своей винтовки с этой позиции.
А выводы напрашивались не очень радостные. Хороших мест для выбора будущих позиций было не так уж и много. Или нужно было убираться далеко от места предстоящей схватки, жертвуя возможностью полноценно прицелиться, но увеличивая простреливаемый сектор. Или, как можно ближе, подбираться к месту боя, сознательно рискуя своей жизнью и, самое главное секретностью своего вооружения, но получая возможность поражать лёгкобронированные цели.
Пашка не долго мудрил. Как учил их, в своё время, капитан Синельников — "нужно выполнить два взаимоисключающих требования, значит надо найти два способа их реализации". А старшина Чеканов всегда старался выполнять то, что требовал командир. И сейчас он старательно роет окопы для новой Гюрзы-2. А где-то впереди боец Ковалёв оборудует огневые позиции для первого варианта СВБК, готовясь вести огонь, в основном, по танкам и бронемашинам.
Обидно, что приходиться обустраиваться на крохотном, для возможностей их оружия, предмостовом пятачке. Пусть командир и постарался сделать их оборону как можно глубже, но, как говориться, "выше головы не прыгнешь".
Для полноценной обороны моста нужно не меньше батальона. А где его взять, батальон?
Усадить в окопы поляков с их сборным вооружением и крохотным боевым опытом? Как бы хуже не сделать? Пусть они, как и было задумано с самого начала, тревожат немцев с тыла.
Павел приподнялся с холодной земли.
"Сентябрь — месяц обманный!" — учил его прадед в далёком детстве.
"С одной стороны — он продолжение лёта, а с другой — начало осени", — продолжал прадед, перекатывая почерневшие клубни картошки в углях почти погасшего костра, — "вроде и тепло, а простыть — раз плюнуть".
Польша, всё-таки, не Сибирь, но и здесь осень есть осень. Конечно, шансов умереть от простуды у личного состава их взвода так мало, что и упоминать об этом не след, но не хотелось бы подвести командира, который не любил небоевые потери в их взводе.
— Слышь, "махра", закурить не найдётся? — Появился сбоку человек в танковом комбинезоне.
— Не курим, "мазута". — Отозвался Панкратов.
— Жаль, а то у нас уже уши пухнут. — Продолжил их посетитель, усаживаясь на бровке окопа. — Вот ведь как бывает, пока патроны укладывали, о куреве забыли.
— Патронов слишком много было? — Спросил Пашка.
— Десять коробок с лентами по две тысячи патронов каждая. — Просветил их обладатель танкистского комбинезона. — Пока погрузили, пока уложили, пора вперёд выдвигаться. А махорка так в боксе и осталась!
— Это, куда столько патронов требуется? — Удивился Андрей.
— Может быть, кому-то и много, — отозвался танкист, — а нашей "мясорубке" на один бой.
Представитель "мазутного племени" кивнул головой в сторону стоящей в относительной близости "машины поддержки бронетехники". Вернее не стоящей, а зарытой в землю по самую башню. Оказалось, что данный аппарат был оборудован бульдозерным ножом, который позволил ему не только закопаться самому, но и отрыть укрытия для двух танков и зенитки, занимающих оборону с этой стороны моста.
Два других члена экипажа в этот момент натянули над своей машиной маскировочную сеть, укрепили её по краям колышками, приподняли центральную часть сети распорками над угловатой башней "мясорубки".
— А зачем вам башня такая большая? — Поинтересовался Павел. — У вас же один пулемёт всего.
— Я ж тебе сказал, что у нас патронов в танке двадцать тысяч. — Повторил танкист. — Да и система охлаждения немало места занимает — один бак с водой на пятнадцать вёдер.
— А без охлаждения не работает? — Вмешался Панкратов.
— Сотни три-четыре выстрелов, а потом обязательно заклинит. — Танкист махнул рукой.
Прогремело где-то далеко на востоке. Бойцы переглянулись между собой. Затем грохнуло ещё раз, спустя пару минут разрывы зачастили и вскоре переросли в непрерывный гул, который, то смещался в сторону, то приближался, то отдалялся обратно.
— Дождались! — Бросил танкист и помчался к своей машине.
Старшина окинул взглядом позиции их взвода. Все торопливо заканчивали работу, спешно маскируя окопы и бронированные машины. Поработали неплохо. По крайней мере увидеть их траншеи можно было только с небольшого расстояния. Танки и зенитки зарыты в землю и замаскированы сетями и ветками кустарника, нарубленного в недалёкой излучине. Самоходные миномёты спущены под откос обрывистого берега и тоже замаскированы.
Отсюда плохо видно, что творится с западной части моста, где оборудовали свои позиции отделения мотострелкового взвода. Но капитан утверждал, что бойцов им дали обстрелянных. Должны не оплошать.
Оставалось ждать подхода противника, да надеяться, что свои не слишком задержатся.
Пашка спустился на дно окопа, прислонился к стенке. Пока есть время отдохнуть, канонада ещё далеко, хотя скоро должна появиться смена немецкого караула. Они и будут первым неприятелем.
Появился сбоку Андрей, протянул своему командиру открытую банку мясных консервов и несколько сухарей. Павел только благодарно кивнул головой. За всей этой суетой он совсем забыл о еде. А подкрепиться стоит. Неизвестно, что их ожидает дальше.
Доесть они успели. Пашка отбросил в сторону пустую банку, когда со стороны дороги раздался гул двигателей. Старшина торопливо затолкал ложку за голенище сапога и приподнялся над бруствером.
Немцы, как и следовало ожидать. Да и кто другой мог появиться на этой дороге на автомашине. Все полуторки их сопровождения давно отосланы обратно в лес, где поляки должны были их спрятать до подхода советских войск.
Хотел командир отправить туда же и часть бронетранспортёров, но после недолгого раздумья передумал. Просто спустил три из них вниз под прикрытие мостовых быков, оставив наверху только два, по одному на каждую сторону. Манёвренных боёв им не вести, а в обороне от БТРов толку не очень много. Велел только поснимать с двух из укрытых бронированных машин ДШК. Дополнительный ствол "крупняка" не помешает. Особенно, если укрыть его в доте, как поступили на этой стороне.
А немцы неторопливо приближались. Два грузовика катили в сторону моста в сопровождении мотоцикла, в коляске которого вместо пулемётчика сидел какой-то офицер.
Андрей начал перечислять, намеченные для данной позиции ориентиры и расстояния до них. Павел поймал в перекрестье прицела офицера, рассмотрел погон. Детали плохо видны, но погон гладкий, не витой. А значит немец лейтенант, обер-лейтенант или, что маловероятно, капитан. Тоже неплохо, хотя он предпочёл бы мишень покрупнее рангом. Будут сегодня и такие, но попозже. Да и этот офицерик не его. Расстояние достаточное для работы из обычной снайперки. Кого там Селиванов на этом участке поставил?
Старшина перевёл прицел на второй грузовик, отыскал водителя. Вот это его мишень! Если с первой машины вовремя что-то заметят, то у второго грузовика может появиться шанс уйти. Первый в любом случае обречён.
А солдаты противника явно нервничали, вертел головой шофёр и сидящий рядом с ним унтер. Оно и понятно! Канонада становилась всё громче, хоть и не приближалась.
Пашка оторвался от прицела, приподнял голову, оценивая обстановку. Панкратов шарил биноклем по всем окрестностям, проверял намеченные ранее ориентиры. Приникли к прицелам бойцы расположенного впереди отделения. Докуривал самокрутку Усманов, выбравший себе позицию немного в стороне от их окопа. За эти три месяца войны Равиль настолько сросся с их расчётом, что старшина Чеканов порой удивлялся, когда не обнаруживал его рыжую голову в пределах прямой видимости.
Шевелили стволами танки, закопанные на флангах их рубежа обороны. Впрочем, заметно это было только с близких точек.
Не реагировали на выдвижение немецкой смены караула самоходные зенитки. Их задачей были самолёты, которые пока не появились.
Взвод затих. И только пара бойцов, выряженных в мундиры солдат Вермахта, старательно изображала немецкую охрану моста, давно зарытую в ближайшей вымоине.
Павел перевёл прицел на первый мотоцикл немецкой колонны.
А офицер что-то заметил! Напрягся, вскинул руку, стараясь остановить колонну.
Но было поздно!
Этого его жеста дожидались не только солдаты подчинённого ему взвода, но и русские диверсанты, ожидавшие их появления в окружающих дорогу кустах.
Вспыхнуло неподалёку от дороги пламя гранатомётного выстрела, наткнулся на невидимую преграду первый грузовик, вскинулся задними колёсами вверх, обозначая место попадания. Мгновенно расцвел огненными цветами весь прилежащий к дороге лес. Падали в придорожную пыль выскакивающие из машин немецкие солдаты, торопливо отползали в сторону, выискивая какое-нибудь укрытие. Попытался сдать назад водитель второго грузовика, но был отброшен от руля страшным ударом крупнокалиберной пули.
