Ничего не сказав, Доктор ушел в бытовку. Послышался грохот, и через минуту он вернулся с канистрой.
— Литров десять есть.
Я уже прикидывал, на сколько хватит топлива, когда Доктор протянул мне шарик размером с теннисный мяч, внешне похожий на резиновый.
— Это то, о чем я подумал?— спросил я.
Доктор кивнул.
Я имел в виду Крутилку — арт, заставлявший работать любой двигатель внутреннего сгорания. Внешне они выглядели по-разному — когда кусок намагниченного металла, когда, как этот комок сырой резины. Принцип его действия был непонятен, но при этом неизменен: с его помощью можно было и автомобиль завести, и дизельный генератор. Заряда хватало на несколько часов работы — в зависимости от накопленной энергии. Потом арт терял свою силу и рассыпался.
Я взял комок, помял в ладони. На ощупь он был мягким, пластичным, то есть свежим, почти не использованным.
— Он мне точно пригодится... А горючку зальем в бак...
Не знаю, что тому причина — то ли самогон Доктора, то ли его расчудесный арт, с которым я провел всю ночь, однако сыпь, покрывавшая кожу лица и рук, прошла. Так или иначе, но это радовало, потому что обычно даже кратковременное пребывание в зоне тумана не проходило бесследно, и краснота плавно сменялась почернением, причем навсегда и с побочными эффектами. К счастью, мне удалось избежать этой участи.
Лена не захотела оставаться одна в опустевшем и ставшем беззащитным Карьере, поэтому в дорогу мы отправились втроем. Я сразу уступил руль Доктору и кемарил на пассажирском сидении, лишь изредка указывая ему направление. Пару раз мне приходилось опускать боковое стекло и стрелять по атаковавшим или преследовавшим машину мутантам — гораздо удобнее, чем палить, управляя автомобилем. Но при этом приходилось мириться с неспешным и слишком осторожным стилем вождения Доктора. Наверняка, сам бы я добрался до места гораздо быстрее, но тут уж ничего не поделаешь.
Так или иначе, лишь после полудня мы достигли цели — невесть из какого места и времени заброшенной сюда деревушки в десяток сложенных из почерневших бревен домов. Они находились в настолько плачевном состоянии, что не прельстили никого, за исключением кучки мутантов. Впрочем, эти, заметив приближающийся автомобиль, предпочли отойти подальше и наблюдали за нами со стороны.
— Подожди!— попросил я Доктора, вылезая из машины.— Двигатель не глуши!
Я вошел во двор одного из хозяйств, приблизился к сараю, держа наготове оружие. Строение выглядело даже лучше, чем примыкавший к нему дом, а висевший на дверях замок внушал надежду. Ключа у меня давно уже не было, поэтому замок я сбил прикладом, растворил створки, заглянул внутрь и... довольно улыбнулся: в сарае стоял "Харлей" — тот самый.
Накатили приятые — и не очень — воспоминания. Сколько мы на нем накуролесили в свое время с Ковбоем... Когда его убили, я забрал мотоцикл, починил у одного умельца и еще какое-то время ездил на нем по Новому Миру. Потом все это как-то приелось, и я загнал его в этот сарай в надежде, что с двухколесным "конем" ничего не случится. Бывая в этих краях, я навещал старого друга, пока не посеял ключ от замка.
Теперь дело было за малым. Но сначала...
Я вернулся к машине, собрал свои пожитки, оружие.
— Ты уверен, что обойдешься без помощи?— спросил меня Доктор.
Я пожал плечами, но вслух сказал:
— Не в первой.
— Тогда встречаемся, как договорились?
Этот вопрос мы успели обсудить в пути на заброшенный хутор.
Я кивнул...
Крутилка прилипла к блоку двигателя намертво и заискрилась. Теперь к ней лучше не прикасаться, если не хочешь остаться без руки. Мотоцикл завелся без проблем, несмотря на то, что простоял без дела и обслуги не один год. Арт делал свое дело, возрождая порой совсем обветшавшую технику. А "Харлей", как ни крути, был в хорошем состоянии. Рюкзак я повесил у заднего колеса вместо седельной сумки, с противоположной стороны закрепил запасное оружие, оставив себе лишь пистолет в подмышечной кобуре и обрез, изготовленный из двустволки ИЖ-43КН. Оружие непритязательное, но очень мощное и удобное для стрельбы с одной руки. Как раз то, что нужно для мотоциклиста.
Проверив еще раз — ничего не забыл? — я запрыгнул в седло и тронулся с места.
Местные обитатели осмелели после того, как уехал Доктор. Поэтому, когда я выезжал со двора, они уже меня поджидали, скаля пасти. Вывернув на прямую, я взял в правую руку обрез и разрядил один из стволов в собаку, рванувшую мне наперерез. Выстрел с близкого расстояния разнес ей голову. Остальные, поджав хвосты, ретировались...
Мой путь к Черной Яме пролегал в основном по безлюдным местам. Лишь в начале я пару раз приближался к отдаленным от обжитого Мира поселкам. Один из них все еще дымился, демонстрируя следы недавнего боя, другой огрызнулся пулеметной очередью, и мне пришлось свернуть в поле, за холмы. Еще раз за мной погнались какие-то придурки на самопальном броневике. Машина была больно причудливая даже для этого мира, сильно неповоротливая из-за покрывавшего ее в качестве брони грубо сваренного прихватками листового железа, потому не в силах была гоняться за юрким "Харлеем". Поэтому ребятишки быстро отстали, послав вдогонку пару автоматных очередей.
А потом потянулись пустынные унылые степные просторы, не прельщавшие никого — даже мутантов.
И вот ближе к вечеру появились первые признаки приближения к Черной Яме. Самым характерным из них был обелиск, некогда украшавший въезд в какой-то город. Он названия из крупных объемных стальных букв сохранились лишь срединные А, Н и конечные СК.
Я остановил мотоцикл, взглянул на небо. До наступления темноты еще было немного времени, но стоит ли соваться в одну из самых опасных аномалий на ночь глядя?
С другой стороны, дорога была каждая минута, если я хотел спасти Алю.
В который раз подумал о том, что значит для меня эта девочка? Почему я так беспокоюсь о ней? Сколько их было — Ань, Тань, Свет — за то время, которое я провел в Новом Мире? Одни приходили, другие уходили... Где они теперь все? Живы ли? Почему-то меня совершенно не волновала их судьба. Но Аля... Чем-то она запала. Добротой своей? Кажущейся беззащитностью? Наивностью?
Не знаю.
Доктор поторапливал меня, призывая спасти этот мир от Рогатого, от надвигающейся катастрофы. А мне плевать было и на Рогатого, и на сам Мир, лишь бы у НЕЕ было все хорошо.
И ради этого я готов был сунуться даже в Черную Яму.
Приняв решение, я вытащил камень Доктора и сжал его в ладони. Что-то должно было произойти, но...
Ага, вот оно что!
Камешек на самом деле был непростым. Сначала я почувствовал, как он потеплел, а потом увидел все аномалии в округе.
— Мать честная!— вырвалось у меня.
Я знал, что аномалий будет много, но чтобы столько...
Он были повсюду: стлались по земле, да так, что ногу поставить было некуда, висели в воздухе, перемещались по замысловатой и непредсказуемой траектории, искрились электричеством, подмигивали разноцветными огоньками, туманились и вихрились, пульсировали и пламенели. Многие были мне знакомы, иные я видел впервые и понятия не имел, что от них ждать. И нужно было быть настоящим безумцем, чтобы сунуться в этот ад, но...
Я достал из кармана ружейный патрон и бросил его в ближайшую аномалию. Патрон беспрепятственно упал на землю, но потом медленно поднялся в воздух на высоту около дух метров, покрутился на одном месте и внезапно начал увеличиваться в размерах. Невероятно, но его раздуло до размеров крупного апельсина, после чего случилось то, что и должно было случиться: патрон оглушительно взорвался, исчезнув без следа.
Н-да...
Я рассчитывал приободриться, но эксперимент лишний раз подтвердил: сюда лучше не соваться.
И все же...
Сейчас или никогда!
Я крепко сжал в одной руке камень, другой взялся за руль, отпустил сцепление и медленно тронулся с места.
Если издалека аномальное поле казалось сплошным, то по мере приближения я успевал заметить разрывы между ловушками и уверенно направлял туда мотоцикл. Не зря я выбрал его, а не автомобиль: там, где можно было проехать на двух колесах, не хватило бы пространства для четырехколесной тачки. А еще я подумал, что пройти пешком было бы даже проще, имея при себе удивительный камень Пустынного Доктора. Без него — не единого шанса. Лишь часть ловушек была видна невооруженным глазом. Львиная доля их проявилась бы лишь при непосредственном контакте. Впрочем, я не собирался бросать своего двухколесного Росинанта. В первую очередь из-за того, что в противном случае весь немалый груз пришлось бы тащить на собственном горбу.
Траектория моего движения напоминала извилистую кривую, петлявшую меж аномалий. При этом я не двигался исключительно прямо, а попеременно отклонялся то в одну, то в другую сторону. При моем приближении некоторые аномалии хищно огрызались, словно я нарушил их покой, и демонстрировали свою ярость и мощь завихрениями в воздухе, громкими хлопками, обжигающим жаром или, напротив, леденящим холодом. Гораздо труднее оказалось миновать блуждающие аномалии, которые рыскали по открытому пространству, будто голодные хищники в поисках добычи. Хуже всего было то, что они в любой момент могли изменить направление, и тогда неприятностей не избежать. Некоторые проходили так близко, что мне приходилось рисковать, наезжая на края других аномалий. Один раз мотоцикл дернуло так, что я едва не потерял управление и кое-как выровнял его, схватившись за руль обеими руками — как смог.
От постоянного напряжения сводило судорогой мышцы, а глаза застилал пот. Утершись рукавом, я внимательно наблюдал за аномалиями, стараясь не только не упускать из виду стационарные, но и по возможности предугадывать направление движения мобильных. Как-то оглянувшись назад, я понял, что за прошедшее время не очень-то удалился от обелиска, хотя по ощущениям казалось, что прошла целая вечность.
Солнце неумолимо клонилось к закату. Пришлось включить фару. То есть, я попытался это сделать, но света не было. Наверное, лампочка перегорела или пришла в негодность по истечении стольких лет эксплуатации и застоя. Доставать налобное освещение было не с руки — в полном смысле этого слова. Поэтому приходилось напрягать зрение, так как не все аномалии сигнализировали подсветкой. То ли по причине сумерек, то ли от усталости, я начал совершать ошибки, к счастью, не существенные, но тенденция могла усугубиться.
А сплошному аномальному ковру не было видно конца. Хотя бы еще и потому, что местность слегка шла в гору — едва заметно, но все же. Я и до этого знал, что окрестности Черной Ямы напоминали затяжной пологий холм диаметром в несколько километров. Теперь убедился в этом воочию.
Наверное, я так бы и плелся до полного заката — даже не знаю, что бы я делал потом без освещения? Но неожиданно ко мне прицепилась одна из блуждающих аномалий, похожая на Приблуду. Правда, центрального ядра в виде раскаленного шара у нее не было. Больше всего она напоминала веретенообразной формы облачко, сплошь состоящее из кустистых электрических разрядов. Исходя из этого, я не брался с уверенностью утверждать, что именно я, а не мотоцикл — вернее, столь аппетитная и все еще полная энергии Крутилка — привлек ее внимание. Но мне-то от этого не легче! Пролетая в нескольких десятках метров стороной, она вдруг изменила направление и пошла на сближение. Сначала я не придал этому значения — блуждающие аномалии постоянно меняли курс. Но уже через несколько секунд я понял, что она целеустремленно преследует меня и моего стального "коня". Причем не только не отстает, но и постепенно прибавляет в скорости. Не трудно было догадаться, что произойдет, если она нас догонит. Поэтому мне волей-неволей пришлось поддать газку.
Веретено тоже прибавило, словно испугалось упустить добычу. Оно стало догонять мотоцикл, вынуждая меня ускоряться. Через минуту я уже не контролировал ситуацию, а через полторы колесо наскочило на распластавшуюся на земле аномалию. С легким запозданием она зашипела, запенилась, но "Харлей" уже выскочил из зоны поражения, в которую попало настырное веретено. К сожалению, это ничуть ее не замедлило, напротив — оно прибавило скорости. И тогда я решился на отчаянный шаг. Накрутив газ до отказа, я перестал вилять из стороны в сторону и помчался напрямую. Что тут началось! Аномалии срабатывали одна за другой, взрываясь у меня за спиной огненными вспышками, раскатистым громом, недовольным шипением. Мне вслед летели ошметки земли, подстегивали взрывные волны, пытались достать молнии. Но я успевал проскочить опасные участки прежде, чем оживали аномалии. Лишь изредка, замечая наиболее обширные ловушки, я менял направление, обходя стороной проявленные камнем Пустынного Доктора пятна. Единственное, чего мне следовало опасаться, были блуждающие аномалии. Во-первых, из-за их непостоянства, а во-вторых, похоже, они, в отличие от более примитивных наземных ловушек, были вполне разумными. А еще складывалось такое впечатление, будто они общались друг с другом. Иначе как объяснить тот факт, что за мной началась настоящая охота. Блуждающие аномалии заметно оживились и вместо бесцельного брожения теперь стремились ко мне со всех сторон, а когда отставали, пристраивались в хвост своим ничуть не более удачливым товаркам. Так что к тому моменту, когда холм стал настолько крутым, что скорость мотоцикла заметно упала, следом за мной летело не менее полусотни разносортных аномалий. На вершину холма "Харлей" взобрался на последнем издыхании. И хорошо, что именно так, потому что самой вершины, как таковой, у холма не оказалось — всего лишь небольшой ободок шириной метров пять вокруг отвесно уходящей вглубь земли бездонной дыры. Я отчаянно нажал на тормоза, и успел остановить мотоцикл на самом краю. Обернулся, ожидая атаки своры блуждающих аномалий, но они почему-то так и не появились на вершине. Выждав еще пару минут, я поставил "Харлей" на подножку, а сам обессиленно опустился рядом на оплавленный камень.
Повезло...
Впрочем, праздновать победу было рано: мне еще предстоял обратный путь. Но это потом...
Встав на колени, я подполз к обрыву. Это и была знаменитая Черная Яма. Название не могло появиться по воле случая. Его дал тот, кому удалось здесь побывать до меня. То есть, я был не первым. С другой стороны, информации об этой аномалии было с гулькин хрен, что красноречиво говорило о том, что место это не пользовалось особой популярностью у местного населения. Может быть, еще и потому, что делать здесь было особо нечего. Стоило ли рисковать жизнью, преодолевая многокилометровое поле сплошных аномалий, чтобы полюбоваться на бездонный провал диаметром не менее двадцати метров? И если иногда на границах таких вот аномалий можно было найти какой-нибудь навороченный арт, то Черная Яма являлась в этом отношении редким исключением. Ничего необычного, насколько я мог заметить, здесь не было. Разве что какие-то твари, похожие на огромных, размером с кулак, слизняков бегали по краю пропасти, быстро перебирая короткими лапками.
Не было здесь и обещанного сердца Рогатого. Чтобы понять это, мне не понадобилось много времени. По крайней мере, я представлял себе некое сооружение типа веранды, под крышей которого покоилось сердце чудовища. Ну, или камень-алтарь под открытым небом. Но ничего подобного здесь не было.
