-И потому вам хватило наглости здесь показаться?
-Можно и так сказать.
Стоять в дверях дольше было просто нельзя. Собрав, наверное, весь отпущенный ему небесами сарказм, маг до тошноты вежливым тоном поинтересовался:
-Не слишком грубо ли я обошелся с вами во время прошлой нашей встречи?
-Не стоит беспокойства, — в тон ему ответил Хит. — Напротив, даже очень приятно было встретиться.
-Рад слышать. Быть может, вы расскажете мне и о том, как намерены уйти отсюда живым? Я, к стыду своему, нахожусь сейчас в настроении столь скверном, что не могу себе позволить отпустить куда-либо человека, что принимал участие в убийстве членов моей семьи.
-Я лишь разрабатывал план, — равнодушно ответил Хит. — Но, говоря откровенно, Бенедикт с самого начала действовал большей частью своим носом. И им же, как видите, теперь закончил.
-Это, по-вашему, может сойти за оправдание?
-По-моему, вполне. Но, если хотите удовлетворения более...вещественного, то у меня найдется кое-что, — опустив руку в карман и неодобрительно хмыкнув, глядя как в ответ на это движение маг весь напрягся, Хит вытащил оттуда крохотный кусочек металла размером не больше монетки. — Я, должен признать, иногда бываю болезненно щепетилен. Я следовал за Бенедиктом, чтобы вернуть ему это. Но так как теперь всем, чем владел он, владеете вы...
-Это... — растерянно проговорил Юст, принимая "монетку".
-Холодное железо, — хмыкнул Вешатель. — Можете поправить свое финансовое положение — я думаю, за эту вещицу можно выручить довольно приличную сумму. Но я бы вам порекомендовал сохранить ее для себя. Никогда не знаешь, когда что-то такое может взять и понадобиться...
Юст покрутил "монетку" меж пальцев — она почти ничего не весила.
-Ну что же, мы в расчете? — поинтересовался Хит. — Этого достаточно, чтобы я мог не опасаться вашей фамильной злопамятности?
-Думаю, да, — быстро произнес Юст, убирая драгоценный кусочек металла во внутренний карман. — Не исключаю, что ваши услуги могут мне понадобиться в будущем.
-Кто знает, кто знает... — посторонившись, Хит дал ему возможность выбраться на улицу. — Не стану вас более задерживать...
Маг и не думал отвечать. Едва переступив порог театра и сбежав вниз по небольшой лесенке, он кинулся к машине — Грегори уже не только выбрался из нее, но и нацепил на лицо очередную свою улыбочку.
-Почему так долго? — раздраженно произнес Юст. — Что вас задержало?
-Домой звонил, — ухмыльнулся охотник. — Давно этого не делал...у вас...
-Да, конечно, — Юст торопливо вытащил договор из кармана. — Вот, прошу. Соглашение исполнено. Теперь леди Митик сможет вышвырнуть Кальдервудов на улицу. Если мне не выпадет шанса переговорить с ней лично, когда я вернусь, передайте вы...
-Что именно?
-Пусть она сделает это побыстрее.
В машине было тепло и страшно накурено — захлопнув за собой дверь, маг закашлялся, потянувшись к оконной ручке.
-Что-то настроение не особо победное, — задумчиво произнес Грегори. — Все же кончилось, да?
-Или началось... — едва слышно пробормотал Юст. — Или лишь началось...
Неделю спустя.
В этой спальне никогда не развешивали окон — что уж говорить о том, чтобы их открывать. В этой спальне никогда не зажигался верхний свет, лишь одиноко тлела крохотная лампа, что пристроилась на столике у кровати. В этой спальне никогда не было слышно шума — но только не сейчас...
Дверь резко распахнулась, с грохотом коснувшись стены. Перевалившись через порог, Бенедикт Кальдервуд ошалело огляделся. Выглядел маг по меньшей мере ужасно: сгорбленный и отощавший, с заросшим лицом и выпученными глазами, с шагом нервным и дерганым, он еле переставлял ноги. От него пахло талой водой, грязью и алкоголем. Забрав растрепанные волосы назад и сбросив в дальний угол дорожные перчатки, Бенедикт — как был, прямо в обуви — заковылял к кровати, оставляя грязные следы.
Она не спала. Давно уже не спала, пусть и был ранний час.
Она бросилась к нему раньше, чем он успел сказать первое слово, а когда он, наконец, заговорил, на человеческий голос это было ничуть не похоже. Хриплое, простуженное рычание, замешанное на чудовищной боли — пробормотав что-то, чего она никак не могла понять, Бенедикт рухнул перед дочерью на колени.
-Проиграл... — хрипло выдохнул он, подползая к ней и вцепляясь в хрупкие плечи до боли. — Я проиграл, Вайола...
Он говорил долго, путаясь в своих мыслях и словах. Слова те летели сплошным потоком — остановиться у Бенедикта никак не выходило, лишь иногда он набирал в грудь побольше воздуха и снова начинал что-то хрипеть, хватая дочь за руки, за пальцы...
Она не перебивала. Она давала ему выговориться — если то понадобится, то и за всю его жизнь. Она хранила молчание с того самого момента, как отец вошел в ее спальню, и заговорила лишь когда Бенедикт пустился по второму кругу.
-Бежать, — прохрипел он, в очередной раз ее встряхнув. — Тебе нужно бежать, Вайола. Они скоро сюда явятся. Со дня на день. Заберут у нас все, что есть...
-Все будет хорошо, — прошептала она, взяв голову Бенедикта своими хрупкими руками, заставив его поднять на нее свои опустевшие глаза. — Все будет хорошо, отец.
-У нас мало времени, — вновь забормотал тот. — Мы должны спуститься вниз. Я должен...тебя...
Бенедикта трясло — от страха и от простуды, что он подхватил, пока добирался домой. Бенедикт охрип начисто, и способен был теперь лишь жалко сипеть, чувствуя, как жар расползается по телу.
-Все будет хорошо, отец, — прошептала она, обняв голову, что он уронил ей на колени. — Ты пришел — это главное...ты жив — это главное...
Бенедикт с трудом ее слышал. Сказать по правде, он уже не хотел ничего слышать и видеть, хотел он лишь одного — отдохнуть. Никакой позор был уже не важен, ничего уже не было смысла скрывать. Да и не от кого. С ним было покончено, и все, о чем Бенедикт мог сейчас думать — о покое, в котором хотел бы провести последние свои дни и часы.
Покой. Всего лишь покой. Он ведь не так много просит, разве нет?
Всего лишь покоя и этих нежных рук, ради которых он столько выстрадал...
-Все будет хорошо, отец. Ведь я знаю, что нужно делать.
Укол в шею ошарашил его куда меньше, чем голос дочери.
Чистый, ровный, лишенный даже намека на хрип, с которым этот голос уже успел, казалось бы, породниться на веки вечные.
Тот голос, что Вайола когда-то потеряла.
Бенедикт отпрянул назад, смешно взмахнув руками — но вместо рук дочери поймал лишь воздух. По одному хлопку ее ладоней в спальне загорелся свет — впервые за долгие годы.
Бенедикт сипло охнул — ни на что большее его попросту не хватило.
-В-Вайола...
Ее доходившие до лопаток вечно растрепанные волосы были коротко подстрижены и уложены, лицо и губы вернули себе жалкое, но все же подобие здорового цвета, кожа на руках больше не выглядела стянутой и мертвенно-бледной — а сами руки больше не дрожали. Ни капельки.
-Наконец-то, — лениво произнесла Вайола, с хрустом разминая пальцы, меж которых была зажата тонкая, перемазанная чем-то игла. — Я уже порядком устала играть в твоей трагедии, отец.
Бенедикт был слишком ошарашен, чтобы вымолвить хоть что-то — что уж говорить о том, чтобы что-то сделать. Тупо смотря на существо, в котором он с трудом узнавал собственную дочь, он лишь хрипло дышал, чувствуя, как по телу вместе с кровью разносится слабость.
-Ты удивлен? — равнодушно продолжила дочь Бенедикта. — Право же, не стоит. Все очень просто. Смотри...
Из кармана ее появился на свет небольшой продолговатый пузырек, наполовину залитый густой светлой жидкостью. Вайола откупорила пробку — этот лимонно-миндальный запах Бенедикт не мог не узнать.
-Все верно, отец, — Вайола швырнула склянку ему под ноги. — Всего-навсего "крокодиловы слезы". Если верно рассчитать дозу и вводить их в кровь регулярно, можно выглядеть как покойник — или хуже покойника. Сложнее было приучить себя голодать...и этот нервный тик, конечно...но, как видишь, я справилась.
Бенедикт не ответил — он мог лишь натужно хрипеть, упершись руками в пол.
-Когда мама ушла, я поняла, как все работает на самом деле, — голос Вайолы был монотонным и скучающим. — У меня больше не осталось иллюзий. Я надеялась, что ты сам что-нибудь предпримешь, но ты слишком цеплялся за данное Вайтлям слово. Пришлось тебя немного подстегнуть...
-В-Вайола... — пролепетал Бенедикт. — Это...это не...
-Это было не очень-то сложно, — она пожала плечами. — Всего лишь день за днем изображать, что дышу на ладан. Странно, как ты не понял, отец. Ведь ты так старался. Ты так старался...ты ведь смог меня исцелить...возможно, тебе самому хотелось видеть меня больной? Возможно, тебе так было проще?
Бенедикт вытаращил глаза еще сильнее. Попытался было встать, но ноги под ним будто подломились, оставив на полу.
-Ты держался долго, отец, но все-таки не смог вытянуть, — покачала головой Вайола. — Я старалась. Я старалась, чтобы так и случилось. И ты стал искать того, кто помог бы отомстить. И ты нашел его. И он пообещал тебе месть. Он снабдил тебя всем необходимым, он придал тебе уверенности, ты нанял этого жирного выродка и пустился во все тяжкие. Одного я боялась — того, что ты послушаешься советов убийцы и уничтожишь всех разом. Мои страхи, как оказалось, были необоснованны — ты все-таки сорвался и сделал именно то, чего я и хотела. Моя мать больше не имеет к нам никакого отношения, старших Вайтлей больше нет в живых, а ты вскоре последуешь за ними, — ее лицо исказило подобие улыбки. — Я смела с дороги всех, кто мог помешать. Почему ты так удивлен? Ты правда думал, я буду уважать тебя, после того, как ты не смог удержать ни матери, ни своего слова? После того, как провалил все, даже нарушив его? Ты слаб. Ты отрицаешь достижения наших предков, но на деле ты им просто-напросто завидуешь, — одним рывком она поднялась с кровати. — Ты правда думал, что я здесь останусь? Здесь, в этой глуши, в этом холоде и вековой пыли? В этом нет более необходимости, как и в тебе, отец. Ты дал мне все, что мог дать. За это я благодарна. И потому не стану тебя убивать. Я только заберу последнюю вещь, что мешает мне отправиться в путь...
Собрав оставшиеся у него силы, Бенедикт попытался было коснуться разумом Метки, найти...найти что-то...
-Мне нужна только Метка, отец, — Вайола присела рядом, вновь коснувшись его лица своей холодной рукой. — Единственная часть тебя, что хоть чего-то стоит.
-Вайола...
-Спи, отец, — ее ладонь почти ласково коснулась его глаз. — Спи. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я просто оставлю тебя ему.
Бенедикт закричал бы, если бы только мог.
-Он звонил мне вчера. Он уже едет сюда. И будет здесь куда раньше, чем люди, посланные леди Митик.
-В...В-а-а-ай...о...л...а...
-Спи, отец. Спи. Ты ведь этого всегда хотел.
С этим Бенедикт Кальдервуд поспорить никак не мог.
Месяц спустя.
В великолепно убранном холле дорогого отеля было в одинаковой мере светло и холодно. Пол был устлан драгоценными коврами, откуда-то издалека доносилась тихая, убаюкивающая музыка. Бледный и чахлый с виду молодой человек в чрезвычайно старомодном костюме темных тонов прогуливался, заложив руки за спину, вдоль массивных стеклянных крутящихся дверей, время от времени проходя дальше по залу и останавливаясь у прозрачных, едва заметных стен — его усталый взгляд в эти минуты устремлялся на ютящихся среди деревьев в кадках и источников чудовищно яркого света людей. Взгляд был исполнен безразличия: он наблюдал за посетителями, словно за обитателями огромного аквариума, иногда позволяя себе выдернуть из кармана серебряный медальон, отщелкнуть крышку и вновь свериться с циферблатом часов. Когда к подъезду подкатил, мягко тормозя, небольшой серый автомобиль, молодой человек встрепенулся, и, всем своим видом выражая нетерпение, зашагал к дверям.
Только что вошедший человек выглядел настолько невзрачно, что практически сливался с окружением. Серый костюм, серые же глаза, вялая походка и ничего не выражающее лицо — этого было достаточно, чтобы его даже в голову не пришло делать объектом своего внимания больше чем на несколько секунд. Юст приблизился, на ходу разворачиваясь — в глубину холла они двинулись уже вместе.
-Вы опоздали на четверть часа, — вздохнул маг.
-А вы уже весь и извелись, — усмехнулся человек. — Нервный вы, очень нервный, смею заметить. Посмотритесь в зеркало — такими темпами у вас скоро морщины появятся. А через пару лет и седина, я почти гарантирую это.
Маг только вздохнул, продолжая взбивать ногами ковер — он был не в том настроении, чтобы реагировать на подколки агента.
-Вот ваш отец никогда не позволял себе всей этой суеты. Уж свои волосы он точно не теребил каждую минуту. Наблюдал за всем, мало говорил...
-Я прекрасно знаю, что из себя представлял мой отец, — фыркнул Юст. — К делу, если можно. Как все прошло?
-Исключительно хорошо, смею заметить, — человек протянул Юсту пухлый картонный конверт. — Со всеми формальностями покончено, обошлось даже без лишних проволочек. Могила вас признала, но от личной поездки и вручения им всего этого уже с вашими подписями это ничуть не освобождает. Вот, пожалуйста...
-Прекрасно, прекрасно... — пробормотал маг, падая на стоящий у стены диван, обтянутый черной кожей и тут же принимаясь вертеть конверт в руках. — У вас есть, чем это вскрыть?
Сероглазый быстро скользнул указательным пальцем по бумаге — взрезана она была так быстро и аккуратно, что края ее тут же сомкнулись.
-Прошу, — протянул он, меланхолично глядя на небольшой коготь, который спустя мгновение утонул в фальшивой личине без остатка. — Вам прочитать?
-С этим как-нибудь справлюсь, — ворчливо бросил Юст, вытягивая из конверта ворох бумаг. — Что там насчет материалов?
-Все в полном порядке, — агент пожал плечами. — Я заказал все в точности по вашим спискам. Ваши счета, смею заметить, уже основательно...отощали...
-Можно подумать, у меня есть выбор, — впившись взглядом в бумаги, Юст лихорадочно листал их, одну за другой. — Через две недели мне отплывать в Море Бродяг, а являться в Могилу без охраны, без подходящих конструктов...нет уж, увольте. Не с вами же...
-А почему бы и нет?
-Потому что вы — та еще змея, — равнодушно произнес маг. — Моя змея, конечно, но это дела не исправляет. Такая работа не для вас...вы нужны на другом фронте, сами знаете, на каком именно. Так...посмотрим... — он зашуршал бумагами. — Что ж, кажется, с документами все в порядке. Еще что-нибудь для меня?
-Да, — кивнул агент, передавая магу очередной конверт. — Расследование, которым занимались люди Митик, зашло в тупик. Это экспертное заключение...
-Уже второе, — вздохнул Юст. — Я сейчас не в настроении вникать в их канцелярские формулировки. Там есть что-нибудь новое?
Очередной конверт был вскрыт отточенным движением. Пока агент, чуть скривившись, шуршал и хрустел бумагами, маг буравил взглядом стену напротив. Размышления его были столь тяжелы, что вполне могли придавить насмерть. Необходимость явиться в Могилу лично — сейчас, когда он едва начал спокойно спать по ночам — раздражала превыше всех прочих проблем, в числе которых были и финансовые, и касающиеся восстановления оборвавшихся со смертью родителей связей. Одной такой с большим трудом восстановленной ниточкой был бывший отцовский агент, что сейчас вникал в экспертное заключение: найти Вария оказалось чрезвычайно тяжело, сложнее было только убедить его вернуться на службу семье. Нейтгарт, к счастью, постарался в свое время на совесть: за прошедший год полукровке так и не удалось найти никого, кто исправил бы содеянное с его сердцем — и это оказался единственный аргумент, который перевесил желание Вария прикончить наглого мага, едва они встретились. Откровенно издевательская вежливость и болезненная жестокость агента были первыми в списке причин, по которым Юст испытывал желание отослать его вершить дела как можно дальше — и твердо был намерен сделать это, едва только сможет создать ему замену. Вот только и своих дел было невпроворот, а еще...
