— Невесело, — взгрустнула Катя, — придётся свои чёрные камни поить кровью.
— А на их сторону не переметнёмся? — чрезвычайно тревожусь я, но другого пути действительно не нахожу.
— У нас уже были метаморфозы, но людей пока терпим, — неуверенно говорит Катя, смотрит на Эдика и плывёт под его ласковым взглядом, радостно добавляет, — не хрена ни к кому мы не переметнёмся, Кирилл!
— Но шеф говорил ...
— Он ошибается, — сверкнула глазами Катя.
— Я бы поостерёгся, — мрачно замечаю я.
— И что, с кулаками на врага бросимся? — скептически поджимает она пухлые губки.
— Даже в образе драконов мы не сможем совладать с ордами потусторонних, — вспоминаю я рассказ Кости Сталкера. Кстати, а кто этот дракон? Он не Чёрный, это понятно. Но откуда взялся?
— Камень крайне мало получает нашей крови, вот и сил у нас недостаточно, — сдвинув брови, задумалась Катя. — А если его прямо к сердцу поместить! — выпалила она.
Я вздрагиваю, а ведь желание такое появлялось, особенно в последнее время.
— Фантазёрка ты, Катюша, — но её идея вселяется в мои мысли, всё это непредсказуемо, опасно, вероятно, не стоит искушать судьбу.
— Может ты прав, — кивает она, но глаза пылают как две нейтронных звёзды. — Кстати, а кто этот дракон?
— Вероятно, помимо нас существуют и иные драконы, — неуверенно говорю я.
— Генерал Щитов, например, но он Чёрный Дракон. Кто же ещё?
— Спустимся к ним в логово и всё поймём, он их узник, — жестко отвечаю я.
Костя Сталкер переводит взгляд то на Катю, то на меня, в глазах плещется страх. Эдик обнимает его за плечи: — Не принимай так близко к сердцу, это обычный разговор двух драконов.
— Людей напоминают, и от этого становится жутко.
— Неужели я такая страшная, — хмыкает Катя.
— Очень! — искренне говорит Костя.
— Какой простодушный мальчик, — недовольно поджимает она губки. — Быстрее лопай консервы, скоро в путь.
Миша выскреб остатки тушёнки, глотает из фляги и побрёл за изгиб хода.
— Осторожнее там, — беспокоится Катя.
— Молчи, женщина, мне подумать надо, — вяло бросает он, пригладил косую чёлку, но затвор автомата передёргивает.
Видно дума тяжёлая, его долго нет. Начинаю беспокоиться: — Миша, — тихо зову его. Тишина. — Что за пакость такая? Миша!!! — ору на полную глотку, он не отзывается.
Мигом на ногах, бросаюсь вперёд, Эдик дёргает меня за шиворот: — Кирилл, не суетись, у нас остался один автомат. Катя, дай мне его! — тянет руку.
— Да подожди, — отмахнулась она.
— У меня есть пистолет, — подскакивает Костя Сталкер
— Им только сигареты поджигать и хомячков до истерики доводить, — злобно улыбнулась Катя.
Прижимаясь к стенам, медленно двигаемся, осторожно выглядываем за изгиб. Тоннель пуст, на земле валяется выпотрошенный подсумок.
— Невесело, — я опускаюсь на корточки, — крови нет, он вероятно жив, его похитили.
— Зачем, — удивляется Эдик, — ведь им проще убить?
— Резонно. Тогда где он?
Сколько не смотрим в глубину тоннеля, его невидно.
— Вперёд он не пошёл, не тот он человек, чтоб действовать неразумно, — Эдик шарит лучом фонаря по стенам, натыкается на надпись на русском языке: "Всякий Зашедший По Ту Сторону, Обретёт Душевный Покой".
— Что за глупость? — морщит нос Катя.
— Раз такая надпись, значит, есть дверь, — Эдик продолжает шарить лучом по стене.
— Простучать надо,— встрепенулся Костя Сталкер.
— Что-то здесь не так, — отступаю назад, меня посещают смутные сомнения, — тут ловушка.
— Вероятно, — соглашается Эдик.
— Вы преувеличиваете, — Катя смело подходит к стене, хлопает ладошкой по шершавому камню, — сплошной монолит. Ой! — испуганно вскрикивает, её начинает всасывать в камень.
Поверхность стены заволновалась, идёт рябью, вырываются клубящиеся образования, проносится едва слышный чмокающий звук.
— А-а, ребята!!! — вопит Катя, дёргается как муха в паутине и исчезает в сером камне.
У Эдика округляются глаза, делает решительный шаг к стене. Я, в оцепенении, всё произошло столь быстро, разум отказывается верить в происшедшее, но успеваю выкрикнуть: — Эдик, не смей!
Он останавливается, но вновь делает шаг, поднимает ладонь.
— Эдик, подожди, — тяжело дыша, подхожу к нему.
На друга тяжело смотреть, глаза остекленели, бородка обвисла, уголки губ опустились вниз.
— Подожди, я сам, — штык-ножом, распарываю руку, обливаю свой чёрный камень и, пока не начались метаморфозы, погружаю ладони в стену.
Меня обволакивает словно вязким киселём, хватка безумно сильная, в клубах тумана вижу хрупкие женские силуэты. Не сопротивляюсь, вхожу в стену и моментально начинаю преображаться в дракона. Окружающее пространство рушится под раздающимся в разные стороны моим телом, звенит, как бьющееся стекло, туман постепенно рассеиваться. Перед глазами возникает невероятный мир, я словно на другой планете. Взмахиваю крыльями и оказываюсь у облаков. Внизу океан, морские чудовища, завидев меня, в радости выпускают пенистые фонтаны, живые пузырьки поднимаются из самых глубин, чтоб засвидетельствовать своё почтение, разумные цветы осыпают ароматной пыльцой.
— Боже, — восклицаю я, — это мой дом! Катюша, ты где?
— Я здесь! — звучит голос, словно торжественная музыка органа.
Из пространства вылетает фиолетовый дракон, глаза светятся красным огнём.
— Привет, Кирилл! Как здорово! Мы не уйдём отсюда никогда!
— Катя? — оглядываю со всех сторон подругу. Она безупречна, сильное тело ослепительно сияет, на мощных лапах, словно полированные алмазными пастами, горят острые когти, морда вытянутая, в изящных броневых пластинах. Но она ... фиолетовая и глаза красные, словно раскалённые угли.
— Ты кто? — враждебно спрашиваю я, извергаю испепеляющее пламя. Она взвизгивает как ошпаренная свинья и моментально мир рушится, осколки разносятся ураганом, наваждение исчезает.
Боже, что это? Я в огромной пещере. Она заполнена сидящими безмолвными людьми. Их бесчисленное множество, сидят тесно друг к другу, они разных рас и с иных времён. Кто-то в современной одежде, а есть и в расшитых одеяниях, которые носились в прошлые столетия, а быть может — тысячелетия.
А вот и Миша, прислонился к седому старику. Глаза у друга закрыты, на лице счастливая улыбка. Я вижу его мысли, он сейчас в своём родном селе чинит трактор и сучковатой палкой отгоняет облезлых псов, которые пытаются украсть его завтрак. Катя застыла чуть в стороне, в руке драконий камень, но она не успела им воспользоваться, сидит как безжизненная кукла и на лице блуждает счастливая детская улыбка. Я не в силах сдержать смешок, она ощущает себя в детском возрасте и возится с пупсиками, одевая их в распашонки и напевает песенки. Но я быстро трезвею это не смешно, в ярости оглядываюсь: — Кто посмел на нас напасть?! — мой рёв вызывает камнепад. Каменные глыбы падают на людей, но вреда не причиняют, отскакивают как от базальтовых статуй. В то же время, я ощущаю, в них теплится, вернее, поддерживается жизнь, но они холодные и твёрдые.
— Мерзкий, мерзкий дракон, — шёпот срывается со всех сторон.
— Кто это тявкает? — окидываю пещеру взглядом, но кроме застывших в вечной неподвижности людей никого не вижу.
— Уходи в своё время, а нас оставь в покое.
— Надо же, вы меня отпускаете, какое счастье!!! — накопленное в груди пламя не выдерживает давления, с шипением вырывается из моей глотки. Вспучивается камень, приобретая аморфную форму, стекает со сводов и застывает в виде каменных сосулек.
— Не сжигай наш мир, пришелец, уходи, — яростный шёпот, словно дробит пространство на острые иглы.
— Где же вы прячетесь? — верчу шеей в разные стороны, взглядом буравлю все щели. Грузно двинулся вглубь пещеры, сметая собой, живые статуи и нарушая их стройные мысли. Обрывки снов хаотично завертелись и на смену красивой музыки сотканной из сказочных грёз, появляются безобразные сюжеты и возникает настоящая какофония из нагромождения звуков и образов.
— Что ты делаешь? Вон отсюда! — меня обдаёт ветром, и тело приятно защипало, словно мне делают умелый массаж, но на деле, некие существа набросились на меня со всей своей силой и злобой.
— Ещё! — я едва не мурлычу в восторге.
— Ах ты змей!!! — в разочаровании отступают невидимые существа и примеряющее добавляют: — Что тебе нужно от нас?
— Отпустите людей, — громыхнул я. Зашатались стены, вновь посыпались камни.
— Всех?
— До одного!
— Ты в своём уме? Мы живём за счёт грёз этих людей, без них мы исчезнем.
— Меня это не волнует, — рассерженно говорю я.
— Тогда ты можешь всё разнести в прах, в любом случае нас ждёт неминуемая смерть, — слабый шёпот деформируется в приятные женские голоса. — Забери вновь прибывших парня и девушку, они ещё не успели полностью погрузиться в сказочный мир, а других не трогай. В любом случае они столь далеки в своих грёзах, уже не выживут в мире людей. К тому же, как мы видим, ваша Реальность рушится, и вскоре потусторонние будут властвовать на поверхности, — вырывается язвительный смешок. — Зачем им лишние стрессы и короткая жуткая жизнь. Мы приносим людям спокойствие и счастье и, за счёт их радости, сами существуем. Поверь, многие из этих людей живут полноценной жизнью уже не одно тысячелетие. У них нет страданий, они погружены в сказочный мир грёз. Это тоже жизнь, поверь и не самая худшая.
Оглядываюсь на Катю, её грёзы врываются в мой мозг. Она в виде маленькой девочки, обложилась пупсиками, сидит на горшке и самозабвенно сосёт Чупа-Чупс.
— Это полноценная жизнь? — с насмешкой спрашиваю я.
— А почему нет? Её ничто не тревожит, занимается чем угодно, даже попу ей подотрут.
— Какая гадость, какая гадость, эта ваша ... м-да, у меня нет слов. Вообще мне надоело разговаривать с пустым местом, показали бы свои рожи, так легче разговаривать.
— Странное желание, впрочем, мы можем удовлетворить твоё любопытство, взамен обещай уйти.
— С Мишей и Катей.
— Мы к ним ещё не привыкли, их легко можешь забрать.
Пространство заискрилось, словно наполненное алмазной пылью и возникают невероятной красоты женщины. Они словно сотканные из снов, парят в воздухе как утренняя дымка, безупречные тела, тонкие черты лиц, в глазах Вселенская любовь, тянут ко мне тонкие руки, губы призывно открываются.
— Хватит! — взревел я и едва не сжёг всю эту красоту. — Освобождайте моих друзей!
— Уже свободны, — раздаются смеющиеся женские голоса.
— А почему они не встают?
— Просто спят. Буди их.
Я опускаюсь у Кати в виде человека, но не боюсь, что на меня накинутся Грёзы. Мы заключили соглашение, знаю, в этом мире много жестокости, но нет вранья.
Призрачная женская рука потрепала меня по волосам, раздаётся смех: — А ты красивый, дракоша. Если, что приходи ещё, мы устоим тебе лучшие в мире грёзы.
— А пошли вы, — грубо посылаю их и тормошу Катю.
Она замычала во сне, машет руками, лицо обиженное и недовольное.
— Хватит сидеть на горшке!!! — гаркнул ей в ухо.
— Что? — вскакивает она на ноги, с недоумением смотрит мне в глаза.
— Подъём, ты едва не заснула насмерть.
— Это ты, Кирилл? Где я?
— В мире Грёз.
— Фу, какая гадость! — Катя вспоминает обрывки сна.
— Вполне нормально смотрелась с Чупа-Чупсом, — подковырнул её я.
— Миша где? — недовольно вздёрнула нос Катюша и она права, кому понравится, чтоб кто-то видел самое сокровенное.
Мишу будим долго, он всё ещё хочет починить трактор. Наконец открывает глаза, хмуро смотрит на нас: — А мне там было хорошо.
— Можешь остаться, — хмыкаю я.
— Нет уж, досмотрю сон в следующий раз.
Стена перед нами истончается, вываливаем прямо в руки Эдика. Он обхватывает попискивающую от радости Катю.
— Где вы были? Что произошло? — засыпает нас вопросами.
— В мире Грёз, есть такая страна, и поверь, жутко там.
— Верю, — серьёзно говорит Эдик, — я не раз там бывал, с трудом вырывался.
Гл.24.
Я вслушиваюсь в звуки, где-то далеко слышатся невнятные вздохи, уханье, стоны. Очень плохо, твари явно двигаются в нашу сторону, придётся интенсивно отстреливаться. Вдруг меня пронзила тревога, я не вижу у своих друзей оружие, с тянущим чувством в сердце спрашиваю: — Где ваши автоматы?
Миша с Катей переглядываются, с растерянностью произносят: — Там, и указывают на то место, где волнами ходит надпись: "Всякий Зашедший ...", и фраза исчезает, поверхность стены каменеет, Грёзы покидают эти места.
— Необходимо сделать оружие, — Эдик смотрит на Катю с лёгкой претензией.
— Так получилось, — она чисто по-женски разводит руками.
Смотрю на него с надеждой, знаю, просто так он ничего не говорит.
— В те трубки,— указывает он на груду металлолома, — впрессуем пули, что-то вроде копий будет, — он выуживает из кармана горсть серебряных пуль. — Какая никакая, всё же защита.
Достаточно быстро делаем копья и наконец, чувствуем себя более-менее спокойно, но утробный рёв оборотней, засовывает уверенность куда-то очень глубоко.
— Выследили, — мрачнею я. — Костя, куда нам идти!
Он топчется на месте: — Нам туда, — указывает в сторону из которого доносится жуткое рычание.
— А другой путь есть?
— Да, но ...
— Договаривай.
— Необходимо проникнуть в тот коллектор, — указывает он на ржавый люк, с навешенным на него массивным замком.
— Замок собьём, — уверенно говорю я.
— Дело даже не в замке, — мрачнеет на глазах Костя, — этот ход идёт под инфекционной больницей. Говорят там, сущности непонятные живут, да и заразу всякую сливают в канализацию.
— Гм, что делать? — едва не застонал я. — Скажу откровенно у меня совершенно нет желания лезть в ходы заполненные микробами!
— Имеется ещё один путь, но необходимо вернуться назад, пройти сточные воды...
— Идём через инфекционку, — резко перебивает его Катя, вероятно второе испытание дерьмом она не в силах выдержать.
Желаю возразить, что хрен редьки не слаще, но глядя на вмиг позеленевшее лицо напарницы, не решаюсь протестовать: — Сбивайте замок, — вздыхаю я.
Рёв оборотней раздаётся совсем близко, как по команде бросаемся к люку, действуем своими импровизированными копьями как рычагами, с трудом срываем дугу замка. Они расходятся со скрипом, сбрасываем с петель, с усилием втискиваемся в узкий коллектор и заклиниваем куском толстой арматуры. Вовремя, в небольшую щель вижу, как появляются страшные существа.
Оборотни-волки собираются вокруг своего вожака, всклокоченные, жуткие, глаза как раскалённые угли. Они бегают в непосредственной близости от люка, с шумом втягивают воздух в ноздри, но смрад от канализации заглушает наши запахи.
Тело одного из оборотней искажается, кости трещат, словно ломаются и вот, со стоном хрустит суставами человек. Я узнаю его, это инструктор по рукопашному бою, Алексей. Он быстро приходит в себя, отпихивает одного из оборотней, который вздумал лизаться как собака, внимательно осматривает тоннель. Замечает наш люк, неторопливо идёт, поднимает сломанный замок, ухмыляется: — Привет, Кир-рюха, что сидишь как крыса, выходи, разговор есть.
