Вскоре и Ричард предпочел укрыться одеялом. Голова его болела, но он все-таки решил прорваться к водной стихии. И чуть было сам не распрощался с завтраком. Столько силовых линий! Они буквально покрывали корабль, спускались с мачты, растянулись на палубе. Черпать энергию было проще простого! От такой силы пьянило голову — и заставляло сжиматься сердце. А если Ричард не справится? Если стихия одержит верх? Ведь даже учитель, и тот...
Ричард повел плечами и принялся за чтение Той-Самой. Стоило ему одолеть несколько страниц, как сон укрыл его от мрачных мыслей.
Путь их был достаточно скучным, как и обещал Олаф. "Весело" было только ночью: Ричард пытался найти хоть какой-то способ согреться. В трюме им места не нашлось, там едва помещались матросы, и приходилось буквально закапываться в одеяла. Ричард воспользовался запасным плащом как еще одним одеялом, но и оно не спасало. Он вставал задолго до рассвета: ноги мерзли. Согревая озябшие ладони дыханием, Ричард бродил (если это можно так назвать), осторожно переступая через храпящих наемников, по палубе. Он любовался рассветом. Кажется, это был самый прекрасный и самый тихий рассвет в его жизни. Той, которая началась после гибели Белона...
— Ты правда видишь духов? — вдруг раздалось из-за спины.
Ричард оглянулся. Рагмар стоял, скрестив руки на груди, и внимательно на него смотрел. Глаза его в рассветный час выглядели кроваво-красными: в них сейчас отражалась далекая заря. Губы, белесые, казались потрескавшимися. Только сейчас Ричард заметил, что у Рагмара чуть-чуть скошен нос: видно, в драке или в бою сломали. А еще — было совершенно не слышно, как орк дышит. Может быть, виной тому привычка незаметно подкрадываться к добыче. Волосы Рагмара, жиденькие, сбились налево: ветер.
— Духов? — Ричард переспросил.
Зеленокожий кивнул.
— Духов. Шаманы их видят. Они есть у каждого дерева, у воды... — Рагмар поднял глаза к небу. — И дерево проросло, через все миры. Сюда приходят духи, а туда шаман летает на черной птице.
Ричард улыбнулся. Красиво.
— У воды? — Окен развел руками. — Я видел...то, что ты называешь духами. Переливаются всеми оттенками синего, дают власть...
Рагмар внезапно оживился. Губы его зашевелились, брови на могучем лбу задвигались.
— Расскажи мне о них. Я с детства...
И внезапно его глаза расшились. Ричард проследил направление его взгляда, обернулся, и...
Над деревней, которая выросла на берегу Фера, поднимался густой черный дым. Огня не было видно, а может, он терялся в лучах рассвета: деревня-то ведь с восточной стороны располагалась, да и не так уж близко.
— Деревня горит! Деревня горит! — воскликнул Ричард.
Привычка с детства: увидел пожар — кричи, кричи что есть мочи. Взрослые услышат и побегут тушить.
— Огонь! — рык зеленокожего самые небеса мог разбудить.
Палуба словно ожила. Те из матросов, что спали здесь, повыскакивали к правому борту.
Рагмар прищурился. Поводил носом.
— Хорошая драка, — произнес он со странным восторгом. — Хорошая драка здесь была. Храбрые воины дрались.
Ричард, тоже прижавшийся к бортику, с молчаливым вопросом повернулся к зеленокожему.
— Это каждый воин почувствует, — кивнул Рагмар.
— Дело говорит орк. Дело! — Фрегар был тут как тут. Он кое-как поборол морскую болезнь. Разве что изо рта у него вовсю пахло мятой: он сжевал все свои запасы пахучей травы в этом великом противостоянии. — Кровью пахнет.
Ричард сжал бортик пальцами. А вдруг там, как в Белоне? Вдруг всех...
Как-тор незаметно в руках матросов появилось оружие, топоры, мечи да крюки.
— А ты думал, что здесь все мирные ребятки, — Олаф расхохотался. — Парень, знал бы ты!
— Узнает еще, — Эрик всматривался в приближающуюся деревню. — Плохой знак, плохой. Никогда такого не помню, чтобы кто-то тронул леферский поселок на берегах Фера. Смельчаки, понимаешь!
— Я догадываюсь, у кого храбрость заиграла, — произнес Олаф и после, до самой деревни, только отмалчивался.
Ричард сумел разглядеть сквозь клубы дыма главное: живые люди там остались. Вовсю сновал народ, наполнявший бочки, ведра и все, что угодно, лишь бы можно было воду перетащить. Наверное, замри чуть время, не проливайся вода, и решетом воспользовались бы.
В высоком тыне, окружавшем деревню, гнилыми зубами смотрелись обуглившиеся бревна. Покосившиеся ворота подперли толстым бревном, едва не расколовшимся на щепы.
Деревенский причал пустовал, так что коггу было, где пристать. Но едва корабль приблизился, как там выстроился целый отряд. Местные, кто в чем, ощетинились копьями.
— Кто такие! — зычно окликнули с причала.
— Купцы! Из Лефера! — Эрик кричал в сложенные лодочкой ладони. — Свои!
— Те тоже своими назвались, — ответили с причала, но в голосе поубавилось вызова.
Между тем, люди перестали снова к реке. Огонь удалось потушить, или, во всяком случае, ослабить.
Когг остановился у самого края пристани, глубоко выдававшейся в полноводный Фер. Швартоваться никто не помешал.
— Рагмар, оставайся здесь, — Олаф снял надетый было шлем, дабы успокоить местных. — Они там слишком нервные.
— Хорошо, вождь, — кивнул Рагмар, перешел на левый борт и уселся там, чтобы его сложнее было заметить с причала.
— Что у вас тут произошло? — спрыгнув на заскрипевшее под его тяжестью дерево причала, спросил Эрик. — Пожар или...?
— Напали. В самый волчий час напали, — вперед вышел обладатель зычного голоса.
Старый, на взгляд Ричарда, — ему было под сорок, человек ловко двигался в безразмерных черных шосах и красной бригантине. Широкий у гарды и резко сужавшийся к кончику клинка меч покоился на плече. Видно было, что для человек привычно было так двигаться. Вид у него был озабоченный. И вдруг он остановился, пристально вгляделся в спрыгивавших на пристань людей...
— Да это же Олаф! — внезапно воскликнул этот человек. — Олаф! Вот так судьба! Ну в этот раз точно не обошлось без твоей удачи! Счастливчик! Принес, Высокий не даст соврать, неприятностей!
И хотя слова эти казались (во всяком случае, для Ричарда) обидными, но боец широко распахнул дружеские объятия.
— Ленор! Ленор! — Олаф в два-три мгновения задал бойца в объятиях. — Живой! А говорил, будто...
— О добряках всегда говорят. Лучшие в этой клятой земле, потому и говорят! — Ленор размашистым движением водрузил меч на пояс и отер пот со лба. Он градом катился из-под шлема. — Тяжкая ночка выдалась, скажу тебе, тяжкая. Но я тебе потом расскажу! — Ричард оставался на борту и мог разглядеть взволнованное лицо Ленора. — Тебя ведь городской совет к нам на выручку послал? А? Я ведь сколько гонцов отправил в город...Уже, почитай, месяц...
Олаф молчал, и уверенность пропадала из голоса Ленора.
— Что ж. Понимаю. А это...Батиста! Старый друг! — боец пожал руку Смуглому. — Тебя бы! И Фрегар!
— Земля! — толстяк (хотя, кажется, он вдвое похудел за время путешествия) блаженно выдохнул. — Земля!
— А это Ловенек, — Олаф кивнул на мечника. — И наш друг Эрик. Вот с ним и плывем.
— Ясно, — вздохнул Ленор. — Значит, одни мы здесь...
— Лучше расскажи, что здесь происходит, — Олаф махнул Ричарду: спускайся, мол.
Еще в начале пути командир строго-настрого приказал без сигнала магию не использовать. Никто из посторонних не должен был до поры-до времени знать о способностях парня. Окен тогда переспросил, а как быть с командой, ведь они точно слышали разговоры, да и вообще. Олаф тогда воздел глаза к небу и вздохнул.
— Ничего ты не понимаешь в северянах. Потом, может быть, расскажу, — и продолжил объяснять, как важно сохранить скрытность.
Ричард порывался было помочь с тушением пожара: делов-то! Но в голове постоянно крутились слова Олафа "Нельзя без сигнала!".
— Хорошее место ты выбрал для покоя, — Ричард приблизился к Олафу, и стал лучше слышен их разговор с Ленором.
— Непыльная работенка. Дом, семья. Все, о чем мечтают добряки...— он тут же спохватился. — Ну, почти все добряки. Извини.
— Ничего.
— И точно, хороший друг, — вдруг буркнул Эрик не без обиды, но Ричарду оставалось только догадываться о ее причине.
— Месяца два или три, как в наши края захаживать...гости... — произнес он это с ненавистью, — стали. Торговцев почикают, скирды подпалят. И вообще. Неспокойно было. Посылал весточку за весточкой в город, просил помощи. Да этот городской совет! — Ленор припечатал непечатным. — Как внуков моих схоронят, может, и ответят! Мол, приняли к сведению! Тьфу! — и снова Ричарду пришлось краснеть, слушая отборную брань. — А ночью обнаглели совсем, полезли! Ну, к счастью, мне не спалось, дозоры проверял...Услышал...Ну и...
— Тише, Ленор, тише. Сейчас многое меняется. Я думаю, в следующем году совет куда бойчее станет, куда бойчее, — успокаивающе произнес Олаф.
Вокруг крутился народ.
— Ребята, свои! Занимайтесь селением! — Ленор махнул, и отряд ополченцев враз превратился в толпу. — Видишь, с кем приходится...
Ричард не сразу разглядел, что это такое. Из-за спин бойцов ему видны были только куски ткани, которыми накрыли какие-то продолговатые предметы. Но стоило ему подойти ближе...Десять, нет, двенадцать человек отдали жизни за селение.
— Хорошо, со мной парочка добряков. Вон, и сейчас на этой...с позволения сказать, стене, — Ленор снял шлем. Все остальные, как по команде, тоже сняли шапки и шлемы.
Ричард — шапок он не носил — просто склонил голову. Много, ох, много самых разных мыслей крутилось у него в голове.
— Ты понимаешь...Мы бы помогли...Да спешим. Мы даже стоянок нигде не делаем, только в Зиммере на прикол встанем. Не можем мы опоздать, никак не можем.
Впервые Ричард видел Олафа понурившим голову, извиняющимся. Будто он был виноват в нападении!
— Поможем, чем сможем. Припасы, или... — Олаф замолчал, увидев потемневшее лицо Ленора.
— Благодарю, имеется все, и даже больше. Вот людей нет толковых...Добряков бы... — и он с надеждой глянул в глаза, поочередно, всем бойцам отряда.
Ну, кроме Ричарда: обладатель красной бригантины и не догадывался даже, что этот парень из наемников. Видимо, думал, что служка на корабле или кто-то вроде.
Все молчали.
— Мне бы с тобой поговорить, с глазу на глаз, — Олаф перешел на громкий шепот.
— Понял, — Ленор кивнул, и он вдвоем отошли подальше, к самому берегу, к воде.
Правильный выбор: поднявшийся ветер плескал речной водой, отчего тихий разговор было сложно подслушать.
— Вот такие, значит, дела, — Ловенек закивал. — Поспешили, значит. Или, значит, людишек не хватало для штурма.
Это и Ричарду было понятно. Если бы здесь действовал такой же отряд, что на их глазах сражался с орками, вряд ли деревня выдержала бы. А так — ворота даже не смогли взять!
Людская суета становилась все громче. Люди потихоньку приходили в себя.
Но возле убитых прибавилось плачущих. Ричард заметил девочку, лет десяти, вряд ли старше, на тощих ножках стоявшую над белой скатертью, обратившейся саваном. Она закрыла глазки кулачками, но не издавала ни звука.
Ричард хотел помочь, очень хотел помочь, — но не знал, как. От этого лишь кулаки его сжимались, а желание уничтожить Глоркастер до самого основания только крепло.
— Ничего, парень, будя! — толстяк похлопал Ричарда по плечу. — Будя! За нами не встанет. Отомстим.
Ричард отвернулся. Его Белон — ведь его Белон так же!.. И кто-то, ну хоть кто-то отомстил? Нет...
— Ладно, парни, — это уже Олаф с Ленором вернулись. — Не смею задерживать. Воды у нас можете, что ли, взять. Вкусная, такой сладкой никогда не видел. Из еды что...Понимаю, спешить вам надо...
Ленор старался не смотреть в сторону погибших.
— Везде, где только можно, расскажем о произошедшем. Всем встречным судам передадим весточку, — Эрик говорил так, будто приносил клятву мщения. — В городе скоро узнают, будь уверен.
— Людей все равно не вернешь, — пожал плечами Ленор.
В то мгновение он показался Ричарду глубоким стариком.
— Мы отомстим. За всех отомстим, — Олаф пожал руку Ленора. — На корабль возвращаемся! Быстро! Времени зря не терять!
Даже Фрегар, и тот не стал медлить.
До самого вечера разговоров только и было, что о подвергшейся нападению деревне. Ричард пытался было заговорить с Рагмаром о духах, но тот все отмалчивался, стоя на корме: все разглядывал Фер. Может, он хотел там разглядеть нити стихийной энергии? Ричард готов был в этом поклясться.
Следующие два дня прошли безо всяких происшествий. Фрегар окончательно привык к водному путешествию, и даже стал налегать на еду.
— Значит, не боишься попрощаться? А то наворачиваешь, наворачиваешь, а потом, значит, все в воду? — хихикал Ловенек.
Лекарь не отвечал: только громче чавкал.
И все-таки, несмотря на шутки, стало как-то грустнее и тяжелее, что ли. Ричарду казалось, что самое небо налилось свинцом и давило, давило, давило... Фер выглядел серой лужей: в нем отражался тот же свинец, что распространился по небесам. А еще: за каждым поворотом реки Окен ожидал увидеть горящую деревню. Стоило только показаться где-то дымку, и все разговоры на палубе замолкали, руки тянулись к оружию.
Но в какой-то момент все закончилось. Ричард только потом понял, в чем дело: вошли в пределы Зиммера. Фер здесь был куда шире: чувствовалась близость моря. Воздух, — и тот переменился. Вдохнешь — и соль морская на зубах скрипит. А уж сколько здесь было чаек! Правда, стало куда холоднее. Если еще первая ночь показалась Ричарду холодной, то сейчас буквально мороз забирался в самую душу. Пробуждался Окен теперь не столь от холода, сколько от клацавших зубов и заледеневших ладоней. Единственное, о чем Окен мечтал в такие мгновения — о тепле.
Очередным холодным утром, его мечта осуществилась.
Ричард проснулся в этот раз не от холода даже — от ветра. Уж с какой силой он дул! Хорошо хоть, на север, иначе, боялся Окен, когг отнесло бы обратно к Леферу. Парень силился рассмотреть, что же там, впереди, в тумане...
И вот он показался, нет, выплыл из белесого марева. Высокие стены, наверное, раза в полтора выше леферских. Великое множество башен, на вершинах которых горели огоньки (жаровни, у которых грелась стража).
Как и Лефер, Зиммер раскинулся по обе стороны реки. Но при этом он стоял на берегу залива, где Фер становился морем. И потому скорее принял форму раскрывающегося бутона. Стебель — это Фер, а цветок — город, раскрывшийся навстречу солнцу (северному морю).
Когда туман немного рассеялся, и Ричард сумел разглядеть город во всех подробностях — он его потряс.
Черная громадина словно выплывала из тумана. Белая мгла превращалась в крепкий, черный, древний камень. Фер здесь обращался в излучину, и с корабля можно было понаблюдать за движением повозок. Их было куда меньше, чем у ворот Лефера! Видно, предпочитали водный транспорт, еще бы! Повернись спиной к реке — и вот уже море.
Крики сотен чаек, круживших на Фером, дорогой и крепостными стенами, служили верным знаком близости моря. Ричард вдохнул воздух. Если в Фере он был гаденьким, казалось, что ты вдыхаешь остатки выгребной ямы, то здесь ты дышал солью и ветром. Да-да, именно солью и ветром! Давно Ричард не дышал полной грудью. У него даже голова закружилась, он был точно опьянен этим воздухом.
