Слезы катились по горящим от злости щекам. Но я чувствовала неожиданное облегчение от того, что сказала Тимуру... Вряд ли, то, что ему нужно было услышать сейчас от меня. Но все мое возмущение достигло критической точки. Я хотела, чтоб Керимов узнал. И чтобы "сдох от чувства вины", как сказала чуть позже Лидуся.
Но об этом я думала в самый последний момент. И если и был в моей громогласной истерике хоть какой-то божественный смысл, то он заключался лишь в том, что я выплеснула боль на Тимура. Его реакция на мои крики была удивительной, странной. Он, не выпуская букета из правой руки, вдруг потянулся ко мне. Прижался всем телом. И замер. Он гладил меня по волосам, обнимал... И только, когда я попыталась от него отстраниться, с грустью заметил:
— Я, правда, такой идиот. Моя девушка говорит мне, что любит, только когда мы начинаем ругаться.
— Во-первых, я не твоя девушка. А, во-вторых, ничего подобного я не говорила, — прошептала чуть хрипло. Тим осторожно протянул мне букет.
— Давай начнем все с начала? Меня зовут Керимов Тимур, и я признаю, что я самый большой придурок из тех, кого ты когда-нибудь встретишь в своей жизни. Но я...
— Как трогательно, — я фыркнула тихо, перебивая Тимура. В нашем замечательном фарсе не хватало деталей. — А как же упасть на колени перед прекрасной дамой? Или слабо?
Это "слабо" вышло совершенно случайно. Но Керимов, нахмурившись, даже не заметил сарказма. А ведь я издевалась! Но Тим, то ли, приняв мою просьбу всерьез, то ли, решив поддержать мою шутку, спокойно опустился на колено передо мной.
А... то есть...
Я молчала, вглядываясь Тимуру в лицо. Керимов смотрел на меня абсолютно спокойно.
— Теперь я могу продолжать? — спросил через пару секунд.
Я прикрыла глаза на мгновение, а потом отстранилась.
Образный хлам, который так просто кидать. "Я сказал". "Я люблю". Слова мне давно надоели.
— Ты пропал на неделю, Тимур. Понимаешь? На целых семь дней. Не писал, не звонил. Если это в порядке вещей для тебя, если ты считаешь, что это нормально. То... давай не будем больше трепать нервы друг другу. Я жутко устала от этой игры. Я не хочу, чтоб это было именно так. Я не хочу таких отношений, Керимов.
Кажется, в этот вечер Тимур меня все же услышал. Он ушел, вняв моим обвинениям и на прощание пообещав мне перезвонить.
— Ну, позвони, — я пожала плечами, все еще оставаясь на взводе. Веры в его обещания не осталось совсем.
Но Тим это понял.
Еще несколько дней после этого памятного разговора, мое общение с Тимуром было похоже на осторожное движение по льду. Я боялась, опять... в сто тысячный раз, оступиться. Подпустить его ближе, чем нужно. Снова забыть обо всем. Мой страх заставлял меня быть отстраненной и неприступной. Я активнее, чем раньше находила предлоги для отказа от встреч.
Но Тим был деликатен. Такой вдруг чудесный пай-мальчик! Постоянно приглашал в рестораны, присылал мне букеты цветов. После фитнесса взял за привычку ждать меня на парковке, провожал до квартиры. А потом...
А потом уезжал.
По мнению Лиды, роль снежной бабы в моем исполнении была превосходна. Тим принял мою осторожность и не пытался давить. А ведь я лишь пыталась держаться от мужчины подальше. Принимала заботу Тимура, но сейчас, даже больше, чем раньше, не пыталась его удержать.
Для чего?
Я все время искала ответ на простейший вопрос — насколько мне нужен Керимов? Что нас ждет впереди, как мы сможем друг друга понять? Остаться вдвоем. Но чего мы добьемся в итоге? Не таких ли же в точности отношений, как были у меня и у Стаса? Как были у Тима и его несравненной Лили? Ведь тогда при малейшей незначительной ссоре Тим сбегал в объятия подружек и искал там... Уж точно искал не любовь.
Все эти и многие другие вопросы плодились в моей голове и мешали довериться Тиму. Мешали как прежде отдаться на волю его рукам и снова позволить себе утонуть в своих чувствах. Когда на одном из наших однообразных свиданий (мы сидели в машине Тимура у меня во дворе) Тим попытался ко мне прикоснуться, я отпрянула от мужчины, наградив его настороженным взглядом. Не он ли мне говорил, что хочет начать все с нуля?
Я честно пыталась. Смотрела на реакции Тима, который с несвойственным ему раньше вниманием относился ко всем моим просьбам и пожеланиям. Я искала подтверждение своим подозрениям и страхам. Но поведение Тима было даже больше, чем безупречно. Он окружил меня супер-заботой, был рядом все время. И ничего не просил взамен. Иногда мне казалось, что он испугался, что может так просто меня потерять. Потому с абсолютным спокойствием, терпеливо и планомерно он продолжал убеждать меня в том, что все понял и осознал.
Тим сделал свой выбор...
* * *
Я поддалась его чарам примерно через неделю. Мне не нужен был секс каждый день. Но мне нужен был Тим. Достаточный ли это повод, чтобы забыть об обидах? Достаточный ли это повод, чтобы дать нам еще один маленький шанс?
Я решила, что можно рискнуть. Но... сомнения остались. И они разгорелись опять именно в тот момент, когда мне поздно вечером вдруг позвонил Калугин. Ситуация глупей не придумаешь — мы с Тимуром у него на диване смотрели кино.
— Кому ты нужна в это время? — Керимов проводил меня подозрительным взглядом, пока я добиралась до сумки в прихожей и отключала звонок.
— Эм... наверное, ошиблись номером, — пробормотала, вдруг отчетливо понимая, что сказать Тимуру о Стасе я сейчас не могу. Реакцию мужчины на подобную новость я прекрасно себе представляла. Последнее время Керимов все чаще вел себя, как ревнивый... жених. Это порой напрягало.
— Может, отключишь тогда телефон? — посоветовал "добрый" Керимов. — Приличные люди уже давно спят.
— А неприличные? — я ответила на автомате, украдкой набирая Калугину смс с коротеньким текстом "позвоню тебе утром".
— А неприличные... — Тим неожиданно появился рядом со мной. И я почувствовала резкий скачок адреналина в крови. Мне удивительно повезло, что Тимур просто вытащил телефон из моих пальцев и вернул его в сумку. — Неприличные занимаются неприличными делами. Например, вот такими.
Меня схватили за талию и еще через пару секунд закинули на плечо.
— Эй, куда ты меня тащишь?!
— Что, жертва, уже испугалась? — Тимур, скопировав голос одного из героев ужастика, который мы только что с ним смотрели, приоткрыл дверь в ванную и зашел внутрь.
— Ужасно страшно. Я вообще-то боюсь темноты. Ты свет включить не хо...
— Тссс...
* * *
Калугин, объявившийся снова на следующий день, удивил меня просьбой о помощи и приглашением в
* * *
тис.
— Будет большая презентация. И мне нужно представить проект, который мы разрабатывали пару месяцев назад. Ты сможешь приехать? Заодно я хочу тебя познакомить с парой коллег из Парижа. Возможно, тебя заинтересует их предложение.
— Ты о работе?
— Да, я тебе уже говорил.
О том, чтобы скрыть от Тимура посещение фуршета, не было речи. Уподобляться Керимову и притворяться, что задержусь на работе или встречусь с подружкой, я не хотела. Слишком свежы еще были воспоминания о "побеге" Тимура к Аннетт.
— И там будет Стас? — Тим поставил чашку чая на стол. Уставился на меня, хмурый и недовольный.
— Да, он попросил, чтобы я помогла.
Керимов сжал губы в тонкую линию.
— И ты собираешься туда пойти, — Тим не спрашивал. Он констатировал факт.
Пришлось повторить еще раз.
— Да. Я обещала помочь. Я не могу отказаться. Стас...
— Много для тебя сделал, — Тимур скривился, повторяя мои же слова. Я уже говорила ему о Калугине. И именно в таких выражениях. Потому что да, Стас многим сумел мне помочь. Особенно в тот момент, когда мне нужна была помощь.
Ревность Тимура по этой причине казалась мне сейчас неуместной.
— Ты мне не доверяешь, — я сделала простой вывод и улыбнулась краешком губ.
— Насколько я знаю, это взаимное чувство.
Я вскинула на Тима глаза, встретилась с пронзительным взглядом.
— Доверие относительная величина. Я не контролирую каждый твой шаг и не требую от тебя никаких объяснений. Если ты хочешь уйти, ты...
Тимур поднялся из-за стола и навис надо мной.
— А, может быть, стоит начать? Может быть, хватит уже притворяться такой равнодушной?
Я фыркнула. Назвать меня равнодушной Керимов явно поторопился. С моей Тимуро-манией, затянувшейся на последние пятнадцать лет, я была кем угодно, но только не равнодушной. Или Тимуру нужны доказательства моей безграничной любви? Но я не одна из его подружек на три с половиной недели, которая при каждом удобном случае изводит мужчину скандалами, ревностью и подозрениями не пойми в чем.
Кстати, о той истории с неожиданным исчезновением Тима мы говорили с Керимовым всего один раз. Тимур, хмурясь и сбиваясь через каждое предложение, коротко объяснил, что погряз в подготовке статей. Конференция, научный совет, научник, потребовавший каких-то отчетов. Удовлетворившись скупым описанием "недели-без-Кси", я не стала разбираться в оправданиях Керимова дальше.
Если я решила дать нам еще один шанс, значит, придется рискнуть.
— И что я, по-твоему, делаю снова не так? Не интересуюсь твоими делами? Мало времени провожу с тобой рядом? Или...
— Ты ловко уходишь от темы, — перебил меня Тим. — Мы говорим не об этом.
— Конечно! Мы говорим о Калугине, — я кивнула, возмущенно сложив руки под грудью. Отсутствие доверия Тим обсуждать не хотел. И может быть, зря. Его отношение к Стасу было лишь побочным симптомом. Но причина болезни крылась в совершенно ином.
— Ты твердо решила, что собираешься ему помогать?
— Я уже объяснила.
— И ты собираешься остаться с ним на вечеринку?
— Это не вечеринка!
— Фуршет, — Тим исправился, словно сделав мне одолжение. — Это что-то меняет?
— Я остаюсь не с Калугиным, для начала. А...
— А для конца? — ехидный голос Тимура вывел меня из себя.
— Керимов! Там будет более сотни гостей...
— Тем более. На фуршете тебе нечего делать. Так же как и разбираться с делами своего бывшего... извини, язык не повернется, назвать его мужиком. Твоему Калугину больше подходит слово — муд**а.
— Какого хрена, Тимур? Или ты теперь собираешься упрекать меня в то, что у меня было со Стасом? Хочу напомнить тебе, что ты тоже не Ангел небесный. Твоя Лили вообще была замужем.
— У меня в отличие от твоего ... друга, — Керимов голосом выделил последнее слово, в интонациях выразив весь свой сарказм, — была только Яна.
— Да, неужели? — я округлила глаза. — Ольшанская, Жердина, Маркова — это только те, кого я помню с четвертого курса. Они кто? Развлечение на одну ночь и типа не в счет?
— А ты держала нам свечку?
Я вскочила со стула.
— А ты мне со Стасом держал?
— О гареме Калугина знает половина Москвы! И твой статус его главной ш... любовницы...— Тим запнулся и исправился быстрее, чем успел сказать глупость. Впрочем, слова Керимова уже отозвались болью внизу моего живота, так словно мужчина только что ударил меня в солнечное сплетение, — тоже не тайна, знаешь.
— По этой причине ты не приглашаешь меня на встречи со своими друзьями? — я дрожала от гнева, и, стискивая кулаки, боялась, что еще немного и кину в Тимура... Да, хотя бы тарелку. Все лучше, чем просто стоять и смотреть на него, зная, что словами ничего не докажешь. Прошлое не исправить! Его невозможно забыть. И кому как не Керимову помнить об этом. — Боишься, что о тебе будут говорить так же, как и о Стасе? Если ты считаешь меня одной из его содержанок, что ты делаешь рядом со мной? Что? Ты? Делаешь? Рядом?!
— Могу спросить то же самое у тебя. А что ты делаешь вместе со мной?
— Удачное время для подобных вопросов, — прошипела со злостью, мысленно добавив про себя прилипшее к Тиму прозвище "стрелочник". Его манера всегда и во всем переводить разговор на себя, отвечать вопросом на почти любой мой вопрос, стала уже привычной. Но при этом раздражала меня так же сильно, как и всегда. — Я развлекаюсь, если ты не догадался.
Тим кивнул, стерев с лица все эмоции, кроме разочарования.
— Ты права. Неудачное время для разговора. Особенно с той, кто наши отношения не воспринимает всерьез.
Что?
Последняя фраза Тимура прозвучала, как выстрел в упор. Грохот крови в ушах оглушил. Сердце прыгнуло к горлу.
Я не воспринимаю всерьез?! А Тим, значит, воспринимает?!
Удивленная и безмолвная, я тупо смотрела на то, как Керимов, прикрыв за собой дверь, скрывается в спальне.
* * *
Привести в порядок мысли и чувства оказалось непросто. Я провела на кухне почти целый час, метаясь из угла в угол погруженных в ночной полумрак двенадцати метров в квадрате. Я специально выключила свет, чтобы Тим, даже случайно не смог обнаружить, что я беззвучно рыдаю. И самое глупое было в том, что я не знала причины своих неожиданных слез. Керимов так ловко выставил меня виноватой. С другой стороны, зачем я сказала про развлечения? Или Тимур... я действительно думаю, что он несерьезен? А разве, может быть, как-то иначе, если Тим упрекает меня в отношениях со Стасом?
О...
Забравшись с ногами на пустой подоконник, я прислонилась лбом к ледяному стеклу и, стерев упрямые слезы со щек, посмотрела на никогда не засыпающий город. Из окна открывался умопомрачительный вид на подсвеченную огнями Москву. Многоэтажки, утопающий в ярком свете проспект, и Триумфальная арка с летящими мимо нее десятками автомобилей. Картинка убаюкивала и выгоняла из мыслей лишнюю боль.
По крайней мере, Тим никуда не ушел. Закрылся в моей спальне-гостиной... и будто чего-то ждал.
— Ты не спишь? — тихо спросила, приоткрывая дверь и обнаруживая в комнате такую же темноту, какая царила на моей кухне. Оказывается, Керимов тоже выключил свет.
— Нет, не сплю, — коротко, но беззлобно отозвался Тимур, и спальня снова погрузилась в прежнюю тишину, прерываемую только приглушенными звуками ночной жизни у меня за окном. Кутузовский не замирал ни на мгновение. Осторожно ступая по комнате, я добралась до Тимура, села на пол у подножья кровати, на которой во весь свой немалый рост растянулся Керимов. Вздохнула и закрыла глаза.
— И что теперь делать?
Тим перевернулся, коснулся ладонью моей щеки и прежде, чем я успела воспротивиться его неожиданной ласке, аккуратно заправил мне за ухо несколько прядей, выбившиеся из-под заколки.
— Для начала подняться, — ответил ворчливо. — Пол холодный. Или ты хочешь простыть?
— Здесь ковролин. И окна закрыты.
— Значит, я просто хочу, чтобы ты легла рядом.
Я обернулась через плечо на Тимура, силясь в темноте, разбавленной желтым светом уличных фонарей, разглядеть выражение его лица. Но моему взгляду предстали лишь общие очертания мужчины. Линия подбородка, широкие плечи. Пальцы, по-прежнему играющие с кончиками моих длинных волос.
— Поднимайся, — еще раз настойчиво повторил Тим, и еще через мгновение я перебралась на кровать, чтобы оказаться в кольце его рук. — Я никогда не считал тебя содержанкой Калугина, — признался чуть слышно. — Но мне не нравится то, что ты по-прежнему общаешься с ним. И никакие твои "он мне помог" не изменят моего к нему отношения. Стас — мудак. И если ты ему изначально была не нужна, он не должен был тебя трогать.
