— Ты жуешь табак? — спросил он резко, подобравшись, словно хищный зверь перед прыжком.
Мне показалось или даже ноздри его так же хищно раздувались, втягивая едва слышимый аромат крови? Я едва заметно замотала головой, сама не понимая, опровергаю или соглашаюсь. Оценив мой вид, Эстебан стянул с руки перчатку, потер одну из клякс кончиком пальца, раздраженно глянул на красное пятнышко на коже.
— Безмозглый мальчишка! — он мгновенно оказался рядом, сжал мой подбородок жесткими пальцами.
Я закусила губу, пережидая очередную судорогу. Кажется, переноска у него на плече тоже сыграла свою роль... Меня одолел смех. Никак не получалось перестать смеяться.
Неожиданно и приятно прохладные пальцы без усилий порвали на мне жуткий балахон. Сердце билось где-то в горле, поднимаясь все выше, вскоре грохоча в висках парадной барабанной дробью, а мир уплывал куда-то все дальше и дальше, оставляя лишь разъяренное лицо в ореоле темных волос, полыхающие яростным гневом зрачки цвета дымчатого хрусталя все ближе и отдаленное эхо чьей-то немыслимо далекой ругани в три голоса. Последней моей осознанной мыслью была такая: "а не пора ли мне прекращать с этой практикой потери сознания?"
— Ты снова? — ярился Волк.
Блейр смеялся, попивая вино из хрустального бокала. А может быть, и не вино — слишком масляный блеск был у напитка.
— Перестань. Это так... весело!
— Замолчи, извращенец, — скривился в ухмылке темноволосый.
— Ммм. Выглядите очарованными, — рыжеволосый прищурил ядовито-зеленые глаза, чуть не мурлыча. Скользнул ближе отточено-грациозным движением, заглянул в глаза Волка. — Как неосторожно...
— Ну, хватит, Алекс! — возмутились мужчины в два голоса.
Ненатурально вышло. Потому что оба улыбались. Непривычно открыто, мягко.
Рыжий пожал плечами. И вдруг распахнул огромные серые крылья...
Картинка в зеркале дрогнула, пошла волнами, сменилась какими-то неяркими полосами. И только смеющийся голос издалека мурлыкнул мне в ухо:
— Наслаждайся... — и пропал, смутно знакомый.
По уже сложившейся печальной традиции, приходить в себя мне довелось неизвестно где. Сознание вернулось сразу, так что я полежала немного с закрытыми глазами, старательно контролируя ритм дыхания, и лишь потом предприняла попытку осмотреться. К вящей радости, ничего не болело. Но едва я попыталась сесть, как накатила такая слабость, что я чуть не свалилась на пол у кровати. Да, это была кровать. Куда больше двуспальной, с красивым пологом, балдахином с символами неизвестного правящего дома, застеленная нежнейшим и совершено не скользким атласом. Вторым в глаза бросился светлый ковер с длинным ворсом. Ноги в нем тонули почти по щиколотку. В камине весело потрескивал огонь, солнце бросало на пол тени сквозь широкие в пол окна, ветерок игриво играл газовыми шторами, принося запахи лесных трав и жасмина. Обзаведясь столь бесценными данными, я кое-как приподнялась на локте и снова забралась под покрывало. Вскоре голова перестала кружиться. Но в тот же миг проснулось совсем другое чувство. Желудок от голода немилосердно заурчал, и, словно на его нетерпеливый зов, открылась дверь.
Вошедшая меня порядком озадачила. Ну, то есть, редко можно увидеть темную мэйнийку — вольноотпущенную, да еще и в стандартной черно-белой форме горничной — и с парой клинков за плечами, на территории Светлой Империи. Она была сравнительно невысокой, очень тонкой, почти тощей, но притом вполне пропорциональной. Короткие сиреневые кудряшки весело торчали во все стороны, обрамляя загорелое до светлой золотистости лицо. Поперек левой щеки, от виска и вдоль губ, не касаясь уголка, к подбородку и ниже до середины шеи, сползали валики алой кожи — след недавнего незажившего до конца шрама. На левой руке нет двух пальцев, вместо них — зачарованный стальной протез. И глаза нестандартные — лесная зелень, глубока и яркая, словно молоденькая весенняя листва, пронизанная солнцем, что свойственно больше светлым.
— С добрым утром, — похоже, и характер у нее нестандартный — три слова — и ни единой шпильки!
— Доброе... — пробормотала я растеряно.
Спрашивать всякие глупости вроде "где я" и "кто я" я посчитала бессмысленным — первое сама узнаю, а второе... В общем, мои дела будут совсем плохи, если мне это придется спрашивать.
— Я Лирей! Шеф попросил меня присмотреть за тобой, Рей. Как самочувствие? — мэйнийка скользила по комнате с легкостью перышка, несомого ветром, незаметно глазу приводя все в идеальный порядок, и без остановки воодушевленно делилась информацией: — Ты болел неделю. Сильное заражение, чары и нож в неудачное место пришелся. Хозяин с тобой сидел сутками, только не говори ему, что я сказала. Кстати, он просил, как только ты проснешься, дать тебе попить и поесть! — перешла она к крайне интересовавшей меня в тот момент теме, и вдруг оказалась рядом, уже опускающей небольшой сервированный столик мне на колени. — Вот, — новая улыбка.
Шрамы причудливо изгибались при каждом слове, но мне все легче удавалось не сосредотачивать на них внимания. Жизнерадостность дроу поражала. Она поправила мне подушки, чтобы легче было сидеть.
— Я сам, — сказала я поспешно, едва девушка услужливо потянулась за ложкой, чтобы меня накормить.
Она легко кивнула, улыбнулась.
— А шеф тебя правда спас?
— Да, — я не пошла на компромисс с желудком и упрямо отложила ложку, дабы побеседовать прилично.
Глупо. Но это помогло взять себя в руки и не набрасываться на еду. Ну, вот разве что кусочек.
— Представляешь, он принес тебя поздно ночью, потом сам за врачом бегал! — с детской непосредственностью свернувшись рядом со мной, мэйнийка болтала ногами, смотря за тем, как я ем. Это... стимулировало.
— Сам?! — я чуть не подавилась кусочком белой булки с пряностями.
Так, судя по всему, загадочный шеф и мой нежданный спаситель — одно и то же лицо. Тем временем Лирей легонько похлопала меня по спине чуть выше лопаток, помогая прокашляться, и пояснила:
— Ниже нельзя. Врач операцию делал.
— Врач?! — я определенно могла рассчитывать на первый приз среди попугаев, но моя собеседница милостиво проигнорировала это безобразие.
Вместо этого Лирей звонко рассмеялась.
— Ага. Он тебе ребра два вырезал — сломались неправильно, кажется, или чарами задело, не помню. А ты на руках у шефа чернеть стал, пятнами. Он только прибежал, тебя уложил, поколдовал что-то и как с цепи сорвался — приказами всех слуг засыпал, и из дому. Врача чуть ли не за шкирку притащил. Такой смешной!
— Кто, шеф? — я слабо улыбнулась; вместе с сытостью возвращалась усталость.
— Нет, врач, — снова заразительно рассмеялась Лирей. — Какая талия будет, если вдруг заново не отрастут!
— Да уж... — я почти против воли улыбнулась. — Слушай, мне пройтись бы... — Арньес, наверное, с ума сходит!
— Сейчас вот врач осмотрит, поспишь и с шефом поговоришь, ладно? А то он указаний мне таких не оставил... — вздохнула мэйнийка.
Я кивнула. Глупо — но расстраивать ее и тем более подставлять не хотелось. При всем моем обычном недоверии к дроу. Хотя если учесть, что оба удаленных ребра были слева...
Тут дверь открылась, и вошел врач. Я тут же отчаянно закашлялась. Сквозь седые пряди волос и кисло-высокомерную маску смотрели смеющиеся глаза моего Багряного. И когда он успел стать моим?..
— Оставьте нас, — распорядился "врач" высокомерно, и подошел ближе, на ходу расстегивая свой чемоданчик. — Давно кашляете?
Лирей подмигнула и вприпрыжку выбежала прочь, бесшумно прикрыв за собой дверь. Мне показалось, или жуткого вида "врач" отвесил ей шутливый шлепок пониже спины, а дроу в ответ захихикала, как девочка?!
— Недавно, — пробурчала я, едва дверь закрылась. И обожгла его возмущенным взглядом.
Весь дальнейший разговор происходил во время осмотра, при помощи языка жестов, причем мы старательно прятали руки, дабы избегнуть возможного присмотра.
"Я волновалась, что ты меня потерял!"
— Приподнимитесь, — "я и потерял, у него какое-то отводящее заклятие на ландоуэре, трижды со следа сбивался". — Есть жалобы?
"Нет..."
"Вслух, пожалуйста".
— Нет, — "как ты здесь оказался?"
"Я почувствовал, что тебя ранили. По твоей ауре нашел этот дом. Как раз ходил вокруг, присматривался, как проникнуть внутрь, когда понял, что он сейчас пойдет за врачом. Ну и прикинулся дворцовым врачом в личной поездке..."
— Так это... — не сдержалась я и тут же перешла на жесты: "Это тебя он за шкирку тащил?"
"Он меня вроде как от любовника оторвал..."
"Любовника?"
"Никого лучше под руку не подвернулось" — подмигнул Багряный сквозь свою жуткую маску.
— Так что это была за болезнь? — повторила я, претворившись, что вскрикнула от боли.
— Кинжал был с какими-то чарами, едва не приведшими Вас к смерти. Я не маг, да и кость излечить сложнее, чем плоть. Заражение уже было значительным, когда я приехал. Так что пришлось удалять. Не волнуйтесь, Вы и не заметите их отсутствия, — пояснил мэйн спокойно. "А уж талия будет, если не восстановится..."
— Да уж... — ответила я на оба утверждения сразу, и утомленно откинулась на подушки, гадая, как одинаково они думают, мой 'врач' и эта неправильная дроу.
Они что, сговорились?.. Впрочем, истерику стоило убрать подальше. Да и... два правых ребра я себе, если что, и сама удалю. Если не вырастут.
"Что там с клинком?"
"Здесь. Вот ты поправишься — посмотрим. Кстати, капризничай чаще".
"Зачем?"
"Чтобы меня здесь оставили".
Я кивнула, спрятав улыбку за новой вспышкой кашля. К моей радости, уже без крови.
"Лик, Ашер?" — я чувствовала их все это время неподалеку, у пса было отличное настроение, мой скакун нервничал и наиграно злился, потому и спросила во вторую очередь.
"Хорошо. Здесь. Эстебан решил, они твои, и пустил их в дом в тот же вечер. А теперь тебе пора отдыхать".
Меня тут же напоили какой-то горькой гадостью и укутали в одеяло. На этом осмотр был окончен. Врач пожелал мне скорейшего успокоения и крепкого сна, попросил звать при малейших изменениях самочувствия и гордо удалился.
Сон обрек меня на капитуляцию еще до того, как за ним закрылась дверь. Хотя, знаете, засыпая, я думала над тем, какую свинью подложила мне жизнь. Ведь если бы не сосредоточенный взгляд посла Эроха, мы бы разбойников запросто разметали. Может же девушка хотя бы надеяться?
Несколько дней прошло один за другим, разбавленные лишь визитами изредка появлявшегося Арньеса, да Лирей, не упускавшей случая поболтать со мной немного. Казалось, нашими беседами дроу искренне наслаждается, как ни незначительно в них было мое участие. Не смотря на успокаивающие речи врача, мое состояние улучшалось с поразительной неторопливостью, и в состоянии бодрствования я проводила не так уж много времени. Впрочем, вполне вероятно, я пристрастна. Очень уж хотелось поскорее начать действовать. И, как и заложено самой природой, я выздоровела, и однажды такой случай представился.
— Просыпайся. Я знаю, ты не спишь, — сквозь зыбкую вязь полусна пробился смутно знакомый голос.
— Уже нет, — ворчливо согласилась я, с трудом приоткрыв один глаз.
Веко дрожало, зрачок никак не желал фокусироваться на окружающем, демонстрируя какие-то размазанные образы из тьмы и света. Я потерла веки и, наконец, увидела четкую картинку.
Посол Эроха, Эстебан, небрежно раскинулся в кресле рядом, чуть подавшись вперед, и задумчиво крутил в пальцах бокал темного немного дымящегося напитка.
— С добрым утром, — лениво усмехнулся он, машинально поигрывая прядкой собственный волос.
Темные блестящие волосы красиво переливались в чуть слишком изящных для мужчины пальцах.
— Уже не очень... — поделилась я первым впечатлением, и, неуверенно пошарив по кровати в поисках незнамо чего, села.
Сидеть на кровати, притянув коленку к груди и обернувшись в одеяло, заранее проигрышная позиция, если беседуешь со столь значительной персоной. Впрочем, так как особого выбора не было, я стала искать другие варианты. Медленно провела языком по зубам, стараясь собраться с мыслями. Немедленно захотелось их почистить. И, сразу вслед за тем, что-нибудь съесть. Да и ванна, кстати говоря, не помешала... Ах, мечты, мечты! Я ностальгически вздохнула, и промолчала.
— Ворчун... — вздохнул спаситель, подавшись ближе и небрежно встрепав мне волосы ладонью.
Я лишь угрожающе сверкнула глазами, села удобнее, поправила одеяло. Огляделась в поисках нормальной одежды, про себя подивившись крепким чарам магистров — меня так и не разгадали, даже в этой куцей пижамке, судя по потертости на рукавах, времен его бурной молодости. Почему его? От шелка пахло хорошим одеколоном и, отдаленно, запахом его кожи. Ох, судя по ощущениям от его прикосновения, волосы свалялись в воронье гнездо...
Стараясь отвлечься от мечтаний, я огляделась. Светлая комната, окна в пол вдоль двух стен, высокие, пронизанные солнцем. Немыслимая роскошь для Темной Империи! Только светлые могли себе позволить так безрассудно относиться к архитектурным постройкам, но, все же, любуясь на солнечные зайчики на полу, я не могла удержаться от сожаления. Было в этой беспечной легкости что-то невероятно притягательное. Белые шторы вздувались от порывов ветра, будто паруса. Под потолком зависли теплые оранжевые шары-светильники. Паркетный пол прикрывали пара ковров.
— Детская? — деловито поинтересовалась я, решив на время забыть о наведении марафета.
Почему-то мне казалось, что вряд ли первой реакцией мужчины стало бы желание причесаться, так что я сосредоточилась на других проблемах.
— Да, — согласился господин посол немного смущенно, и встряхнул головой.
Образ непробиваемого бесчувственного ледяного изваяния трещал по швам.
— А что, такой большой опыт? — не замедлил он подбросить ответную шпильку.
Я растеряно моргнула, пожала плечами. Вдруг усмехнулась лукаво:
— У Вас вот там, над каминной полкой, под пустыми проемами под картины, надпись 'Наследники рода' сделана, — наблюдательность иногда как ничто другое помогает выбраться из щекотливой ситуации.
Эстебан чуть покраснел. Явно не учел этот факт. Но, как опытный дипломат, быстро взял себя в руки, и сменил оказавшуюся не слишком удачной для него тему:
— Рильке говорит, ты идешь на поправку. Я рад.
— Рильке? — я недоуменно расширила глаза.
— Врач.
— А! Понял! — надо же, как здесь представился Арньес! — А почему ты рад?.. — нет, что-то со мной не так!
Нужно срочно учиться держать язык за зубами.
— Рей, сколько тебе лет?.. — вопреки ожиданиям, проигнорировал он мой вопрос.
— Не скажу, — среагировала я на рефлексе. — Вы же на мои вопросы не отвечаете!
Тут господин посол подхватил щетку и, присев у меня за спиной, принялся распутывать мои волосы. У него получалось куда осторожнее, чем когда-либо расчесывалась я сама. Вдруг щетка застыла на несколько мгновений, потом возобновила свое мерное движение.
— Мне повезло, — сделал вывод эрохец.
— Почему? — немедленно насторожилась я.
Ладонь легонько хлопнула меня по плечам.
