— Но как же тогда он будет править миром? — опешил Бастиар и беспомощно взглянул на Ричарда.
— Не знаю, — вздохнул инмарец. — В Лайфгарме он вместе с Никой правил Лирией...
— Чушь! — перебила мужа Маруся. — Лирией правили министры, тщательно подобранные Розалией Степановной. А Ника и Тёма царствовали.
— Ну да, — согласно кивнул Валентин. — У моей мамочки длинные руки. Жаль только до Камии она не дотянется. А то в два счёта навела бы здесь порядок. Кстати, о порядке!
Валентин отвернулся от друзей и начал колдовать: трупы, столы, кровь исчезли, а у стены опустевшего зала, на возвышении, возник рубиновый трон. Солнечный Друг удовлетворённо крякнул и сделал приглашающий жест:
— Давайте помянем ёсский двор!
Он уселся на ступени перед камийским престолом и, словно фокусник, выудил из-под трона бурдюк и четыре чаши. Привычным движением выдернув пробку, Валечка разлил вино. Ричард и Маруся сели по обе стороны от него, Бастиар примостился ступенькой ниже. Друзья молча выпили, и Валентин вновь наполнил чаши.
— Подожди, — остановил его граф, — нам надо обсудить, что будет с Камией. Если Артём не сможет управлять миром, начнётся война, разруха, голод... Мы не должны этого допустить!
— И что ты предлагаешь? — хлебнув вина, поинтересовался Валентин. — Сейчас Артём в таком состоянии, что слушать никого не будет. Надо ждать Диму. Уж он-то сумеет приструнить разгулявшегося принца, да и миром править ему проще. Мамочка говорила, что Годар самое благополучное государство в Лайфгарме. Механизм управления работает там, как часы. Олефир и Дима были великолепными правителями.
— Расскажите же мне, наконец, кто такой Дима! Он, правда, брат принца Камии? Если так, то он вполне может стать его наместником и править миром.
— Хватит с Димы Лайфгарма, — усмехнулся Валя и подмигнул Ричарду. — А то наш ответственный друг начнёт разбираться с камийскими делами, увязнет в них по уши, и мы никогда домой не вернёмся! А у меня там пожилая мама, ей вредно волноваться. Не дай Бог разнервничается, заболеет. А меня рядом нет! Кто ей поможет?
— Витус — ехидно заметил инмарец. — Старый пройдоха давно к твоей мамочке клинья подбивает. Даже её сынка-балбеса в ученики взял.
— Да как ты смеешь говорить такое, вояка недобитый? Витус взял меня в ученики, потому что узрел во мне задатки гениального целителя! Он сам говорил, что обучает меня с удовольствием, что такого замечательного ученика у него давно не было!
— Ага, попробовал бы он что-то другое сказать! Его бы твоя мамочка голыми руками придушила. Мадам Розалия та ещё штучка. Помню, мои придворные строем перед ней ходили. До сих пор гадаю: чем она их взяла?
Землянин широко улыбнулся, мечтательно закатил глаза и, глотнув вина, таинственным голосом заявил:
— Это наша семейная тайна, Ричи. И я не готов поведать её даже тебе, моему лучшему другу. Тем более что твоё прямолинейное солдатское мышление не в силах воспринять всю премудрость этого древнего, веками хранимого секрета!
— Ну ты, Валя, загнул, — хихикнула Маруся. — На самом деле твоя мама очень сильная, волевая женщина и это без всякой магии видно. И не даром говорят, что бодливой корове Бог рогов не даёт, ибо обладай она даром — нам бы всем небо с овчинку показалось.
— Замолчи, несчастная! — картинно возмутился Валентин и вдруг хлопнул себя по лбу. — Оставим мою мамочку в покое и поговорим о тебе, Маша. Когда ты ухитрилась стать магом и попасть в услужение к Камии? Почему ни я, ни Дима с Тёмой ничего не видели, а? Рассказывай, я хочу знать с кем пью!
— А разве тебе не всё равно с кем пить?
— Конечно, нет. Вдруг я отвернусь, а ты мне кинжал в спину воткнёшь? Или молнией шарахнешь?
— Прекрати! — рявкнул Ричард. — Маруся поклялась не причинять вреда друзьям и слово сдержала, даже когда вся мощь мира обрушилась на неё! А теперь она под защитой Артёма. А ты на собственном опыте знаешь, как он умеет защищать. Так что, пей и ни о чём не думай!
— Извини, Ричи, но не думать я не могу. Благодаря тебе Маша стала нашим другом, и я хочу знать, что она за птица. Может, ты пригрел змею на груди? Может, она только и ждёт момента, чтобы прикончить всех нас! Может, именно из-за неё мы оказались в Камии? Кто ты, Маша?
Валентин повернулся к Марусе и впился в неё тяжелым немигающим взглядом. Женщина передёрнула плечами, словно ей вдруг стало холодно, и скрестила руки на груди: рассказывать Солнечному Другу о своём прошлом отчаянно не хотелось. Однако он ждал ответа, и Маша нехотя произнесла:
— Я родилась в Камии, а потом мир отправил меня на Землю, приказав познакомиться со Станиславой, что я и сделала. Но зачем это нужно было Камии, я не знаю.
Бастиар, до сих пор молча слушавший разговор, с нескрываемым интересом посмотрел на Марусю, а Валентин подытожил:
— Значит, ты — шпионка! — Он хлебнул вина и бросил пронизывающий взгляд на Ричарда: — Ты знал, что твоя жена камийка?
— Мне не нравится твой тон, Валя, — набычился инмарец. — Не слишком ли много ты берёшь на себя? Кто дал тебе право допрашивать мою жену, меня? Или ты перестал доверять нам? Маруся ясно сказала, что Камия использовала её втёмную. А я узнал о происхождении Маши только здесь.
— И почему ты скрыл это от меня?
— Да потому что Камия убила бы её, идиот! — Ричард залпом допил вино и протянул чашу Валентину: — Наливай, выпьем, а то от твоих подозрений у меня голова кругом идёт! И ещё: как ни досадно говорить об этом, у Маши теперь другой хозяин, а уж он-то позаботится о своей подопечной!
— Да уж... Тёма умеет заботиться о друзьях, — хмыкнул Валентин, наполнил чашу друга вином и подмигнул Марусе. — Пока ты в безопасности, но если я узнаю...
— Хватит! Маша моя жена, и я не допущу, чтобы кто-то запугивал и угрожал ей!
Ричард поднялся, пересел к Марусе и обнял её за плечи:
— Я не дам тебя в обиду, дорогая!
— Спасибо, — прошептала Мария и горько улыбнулась. — Мне жаль, что я доставила вам столько хлопот.
— Да, — вздохнул Бастиар, — наложницы, даже любимые, не должны создавать хозяину проблемы, но, что поделаешь, иногда приходится возиться с ними, как с детьми. Особенно если любишь. Взять хотя бы Кристера: он из-за своей Катарины голову потерял и, сдаётся мне, что и жизнь потеряет.
— Думаешь, Тёма убьёт его? — спросил инмарец, радуясь, что разговор уходит в сторону.
— Скорее всего. Должен же он отомстить за унижения.
— Вообще-то Тёма простил графа, — отстранённо заметил Валечка, продолжая размышлять о Марусе — её камийское происхождение настораживало и пугало: "Неужели эксперимент Олефира всё же увенчался успехом, и он получил-таки настоящего мага? А вдруг Маруся не единственный камийский маг? Может, есть и другие удачные экземпляры? Тогда где они скрываются? Не они ли стоят за исчезновением Димы и нашим неожиданным путешествием в Камию? Нужно держать ухо востро. А то охнуть не успеешь, как окажешься в плену у монстров-полукровок!" В голове Солнечного Друга крутилось множество вопросов, которые он хотел бы задать Марусе, но пока рядом был Ричард, расспросить её не представлялось возможным.
Валентин разлил по чашам вино и миролюбиво сказал:
— Предлагаю выпить за Тёму. Так или иначе, но он проснулся и обрёл свободу.
Друзья сдвинули чаши, выпили, и Бастиар тотчас предложил тост за здоровье принца. Солнечный Друг одобрительно кивнул, и вскоре напряжение, возникшее было между друзьями, смыло потоком вина.
Смерть шагал по коридорам своей резиденции, убивая всех, кто попадался на его пути, и не мог остановиться — только что проснувшаяся ипостась требовала людских жизней. Список, составленный шутом, был забыт. Смерть вбирал в себя запах крови, а крики ужаса и боли звучали в его ушах сладкой, волнующей музыкой. Он шёл почти не касаясь пола ногами, и казалось, что Артём парит по залам, словно чёрная хищная птица. И Кристер невольно любовался красивым безжалостным полётом. Но, когда они обошли почти половину замка, начал уставать, и кровавый пир Смерти потерял своё очарование. Теперь граф тенью следовал за принцем, равнодушно смотрел на изуродованные трупы и мечтал о том, чтобы жестокая прогулка завершилась как можно быстрее — ему не терпелось поговорить о Катарине...
Маг остановился посреди широкой галереи, стены которой были увешены щитами, мечами и другим холодным оружием, и повернулся к графу. Ледяной серебряный свет пропал, словно его и не было. Шоколадные глаза сияли восторгом. Довольно потянувшись, будто только что проснулся и ещё помнит обрывки чудесного завораживающего сна, принц лучезарно улыбнулся и, склонив голову к плечу, спросил:
— Тебе понравилось, Крис?
— Вы всегда были безупречны, Ваше высочество.
— И всё?
Артём обиженно поджал губы, достал из воздуха белоснежный платок и стал тщательно вытирать руки, давая графу время исправить свою ошибку, но вместо того, чтобы восхищаться его спектаклем, Кристер угрюмо молчал, рассматривая узорчатый каменный пол под ногами. Отбросив платок, принц с раздражением посмотрел на графа:
— Я положил к твоим ногам половину обитателей замка, а ты говоришь, что я всего лишь безупречен? Куда девалось твоё чувство юмора, Крис?
— Умерло вместе с Катариной!
— Ах, да, твоя любимая наложница... Ты зануда, Кристер. Неужели ты так и не понял: я не убивал Катарину!
— Это сделал ты! Я видел тело и узнал твою манеру общения с женщинами!
— Надо же какой тупой у меня приятель... — протянул Артём и заговорил сладким, проникновенным голосом, будто перед ним стоял ученик первого класса УЛИТа: — Как ты думаешь, дорогуша, кто учил меня обращаться с наложницами?
Лицо графа исказилось от изумления и гнева, потом побледнело, и он еле слышно прошептал:
— Великий Олефир.
— Наконец-то дошло! Я твердил тебе, что не убивал Катарину ещё тогда, когда ты примчался в Ёсс в слезах и соплях, но ты не услышал. Ты сбежал в Эльт и заперся в четырёх стенах А я, между прочим, скучал по тебе! Ты был моим любимым зрителем.
Кристер нервно сглотнул:
— Откуда мне знать, что Вы говорите правду, принц?
— А зачем мне врать? Если б я убил Катарину, то непременно бы сообщил тебе об этом. Более того, я заставил бы тебя смотреть на её мучения. Мне нужны зрители, ты знаешь. Магистр приучил меня работать на публику. Ты ведь тоже воспользовался этим, заставляя меня веселить ёсский двор. Вы с магистром в чём-то похожи, хотя тебе далеко до великого Олефира: никто не умел причинять боль так, как он. Я испытал это на себе.
— Отец бил тебя?
— Бил?! — истерично расхохотался принц Камии. — Никакого воображения! Впрочем, причём тут воображение? Вспомни, Крис, ты же видел мои представления. Неужели ты думал, что их сценарии я беру из воздуха?
— Ты делал с другими то, что испытал сам?
Удивлению графа не было предела: он взирал на принца, как на диковинное животное, и нервно переступал с ноги на ногу.
— Разница в одном — мне не давали умереть. Великий магистр считал, что я должен познать обе стороны процесса, чтобы стать Смертью.
— Теперь я понимаю, почему ты убил отца... — в ужасе прошептал Кристер, вытер вспотевшие ладони о камзол и шумно выдохнул.
Улыбка сползла с лица принца, глаза сверкнули серебром:
— Меня заставили убить великого Олефира. Я любил его. Именно он сделал меня настоящим магом, когда остальные бросили меня. И, клянусь, я отомщу! Ты увидишь смерть подлинного убийцы моего любимого магистра! — Лицо Артёма разгладилось и вновь стало добродушным. — А, что касается Катарины, так это не я. Магистр любил смотреть, как я развлекаюсь, но сам предпочитал забавляться в уединении, если, конечно, дело не касалось моего обучения. Именно поэтому твою любимую наложницу нашли в лесу, вдали от людей. Я всегда симпатизировал тебе, граф, и рад, что не ошибся. Ты отчаянный малый, раз посмел сделать рабом самого принца Камии. Я уважаю силу, и дарую тебе жизнь!
Задыхаясь от счастья, бывший правитель Крейда опустился на колени и покаянно произнёс:
— Убейте меня, повелитель. Я не достоин быть даже Вашим рабом, и не смею молить о прощении.
— И всё-таки я простил тебя. Ты — мой друг, а принц Камии не убивает друзей. Ты останешься рядом со мной. Я унижал, меня унижали — всё это не имеет значения, — задумчиво произнёс Артём и, встрепенувшись, добавил: — В конце концов, должны же быть у меня придворные! Идём, Крис, я познакомлю тебя с очень интересными людьми, а потом ты соберёшь мою прежнюю свиту. Чувствую, ребята соскучились по развлечениям! Найди их всех, Крис, и пригласи в Ёсс.
В руках Артёма возникла серебряная пряжка в виде волчьей головы, он протянул её Кристеру, и тот с благоговением принял знак принадлежности к свите принца.
— Я сейчас же отправлюсь выполнять Ваш приказ, мой господин.
Граф поднялся с колен и хотел было уйти, но Артём удержал его:
— Подожди, сначала я представлю тебя друзьям. Они должны знать, что теперь ты тоже мой друг и убивать тебя нельзя.
Принц Камии взял графа под руку, переместился в трапезный зал и, оглядевшись, довольно присвистнул:
— Спасибо, Солнечный Дружок, ты сделал всё, как я люблю — красиво! — Артём плюхнулся на трон, в руке появилась чаша, а на губах — лукавая улыбка: — Налей и мне. С удовольствием выпью с друзьями, если, конечно, Ричи не возражает.
— Тебе, пожалуй, возразишь, — буркнул инмарец, настороженно взглянув на друга, и прижал к себе жену.
Принц Камии весело расхохотался, а, отсмеявшись, выпил чашу до дна и произнёс:
— Не волнуйся, друг мой. Я не собираюсь делать Марусю своей наложницей. Она — твоя!
— Спасибо, Ваше камийское величество, — с сарказмом проговорил Ричард и покосился на Кристера. — Зачем ты привёл этого урода? Думаешь, что после всех его выходок, я сяду распивать с ним вино?
— А почему нет? Граф вёл себя как сильный человек...
— Не мели ерунды! Для того, чтобы сделать тяжелобольного человека рабом, сила не нужна! Он подло воспользовался твоим состоянием и просто вымещал на тебе злость. Вот, если б он сейчас вызвал тебя на поединок и победил, тогда я назвал бы его сильным.
— Поединок больше не нужен, — зло и жестко ответил принц Камии. — Кристер осознал ошибку, и будет служить мне верой и правдой.
— Н-да... — протянул Валентин. — Ну и подданные у тебя, Тёма. Чуть зазеваешься, либо кинжал в спину воткнут, либо яда в бокал подсыплют — сила так и бьёт!
— Да что вы на него окрысились?! Я простил графа, и точка! Так что, будьте любезны уважать его. Он мой друг!
— А мы кто? — в один голос воскликнули Валя и Ричард.
— Я твоего графа давно бы прибил, не избери ты его заменой любимому магистру! — в сердцах выпалил Солнечный Друг и сплюнул. — Надо же! Нашёл себе хозяина!
Инмарец согласно кивнул, а Маруся вздохнула:
— Мы все надеялись, что ты убьёшь его.
Артём обвёл глазами недовольные лица друзей и обратился к Бастиару:
— Ты тоже надеялся?
— Это было бы логично, мой принц. Кристер дважды предал Вас. Сначала, сбежав в Эльт, а затем, вместо того, чтобы принять Вас с должным почтением, сделал шутом и стал изводить.
