— Всё, он должен быть здесь, — сообщил мой рот.
Надо мной склонился Джон Ламбер.
— Ригхас? Ты меня слышишь? — осторожно спросил он.
— Да, слышу, — подтвердил я. — Мне можно встать?
— Можно, — разрешил мой рот.
— Где мы? И что происходит?
— Сейчас всё объясню, — обнадёжил Джон. — Сперва скажи, ты нормально себя осознаёшь? Или как-то ущербно? Мысли не путаются?
— Да, вроде, нет. Всё, как должно быть.
— Вот то-то же, а то не верили. Все некроманты, с которыми я разговаривал, как один заявляли, что ничего хорошего из этого не выйдет, что ты будешь невменяемым истеричным призраком, и в лучшем случае от тебя удастся получить ответы на отдельные простые вопросы, а скорей всего и вовсе ничего внятного не услышим. А я им сразу говорил: "Ригхас — воробей стреляный, вы главное призовите, а дальше сам разберётся".
— Не забудь о нашем договоре, — вновь заговорил хозяин тела.
— Не забуду, — отмахнулся Джон. — Давай всё-таки я всё расскажу по порядку. Началось всё с того, что меня нашла очень симпатичная демоница и передала привет от тебя. Не то чтобы я никогда не думал, что после смерти есть ещё что-то, но предполагать — это одно, а получить весточку — совсем другое. После этого я начал искать специалиста по работе с теми, кто уже умер. Большинство колдунов начали ныть, дескать это запрещено. Только этот согласился, — Джон указал на меня, — ну и что, что он был в тюрьме заключён. Нет, в крайнем случае я бы и тех убедил, но этот похоже и разбирается лучше остальных. Тут, в Лекрейме, как раз начался новый всплеск магических энергий, остаток того, что преждевременно спровоцировала Хиарра, а мы этим воспользовались. Мы договорились, что в награду за свои труды он получит свободу, но только при условии, что всё пройдёт успешно и ты согласишься перенести его в какой-нибудь другой мир.
— Да мне не жалко, — тут же согласился я. — Только как мне вообще отделиться?
— Если тебя просто изгнать, то скорей всего ты окажешься там же, откуда мы тебя призвали, — пояснил рот. — Можно попробовать пересадить тебя ещё к кому-нибудь, но может возникнуть конфликт. В смысле психическая несовместимость, а не то, что вы не поладите.
— А если предварительно изгнать хозяина тела? — предложил Джон. — Взять любого приговорённого к смертной казни.
— Если изгнать дух из взрослого тела, в мозгу немедленно начнутся необратимые разрушения, — отверг колдун.
— Погодите, давайте сперва попробуем тело создать! — вмешался я.
— Это нереально, — ответил рот.
— Мы можем уйти отсюда?
— Да.
— Только меня с собой возьми, а то вдруг наш друг захочет соскочить раньше времени, — предупредил Джон.
Я взял его за локоть и попробовал отправиться в свою пещеру. Были сомнения в том, удастся ли совершить перемещения, находясь в чужом теле, но никаких проблем не возникло. Оказавшись в целиком подвластном мне мире, я незамедлительно попробовал сделать то, что собирался. Просто представил, будто вышагиваю из колдуна и так и остаюсь стоять рядом, уже в виде себя. И опять всё получилось.
— Ну надо же, как всё просто, — удивился колдун. — А сам ожить-то ты не мог?
— Нет, как-то не получилось. Так куда ты хочешь отправиться?
— Куда-нибудь подальше от людей. Желательно вообще в какой-нибудь невероятный мир.
— Ого, какие смелые пожелания, — восхитился Джон. — Не боишься пожалеть?
— Я точно пожалею, если упущу такую возможность.
Я взял обоих гостей за руки, и мы оказались в странном мире, где я когда-то встречался с Лайлтисом.
— Ну как? — тут же спросил я.
— Тут нет людей? — уточнил колдун.
— Какие-то существа здесь есть, не знаю, насколько разумные. Но людей точно нет.
— Да, здесь я останусь. Спасибо вам. Пусть ваши пути тоже приведут вас туда, куда вы сами захотите.
Я тоже поблагодарил злого мага, мы распрощались и вместе с Джоном вернулись в Лекрейм. Некоторые свечи ещё горели, но, судя по восковым лужам, не было нас довольно долго. Пришло время задать вопрос, ответа на который я очень боялся.
— Джон. Мне доводилось быть свидетелем, когда ты говорил неправду, преследую самые лучшие цели. Сейчас ответь, пожалуйста, честно, а что с этим делать я уже сам решу. Хиарра вышла из Лабиринта через дверь? С ней ничего не случилось, пока она выполняла поручения Сканты по перемещению твоих коллег?
— Именно так, Ригхас. Мы с Крихоном пришли в бар вместе с ней и проследили за тем, как она вышла. Клясться с твоего позволения не буду, всё равно в моих устах слово "клянусь" значит не больше, чем у Василия.
— Ты вступил в Орден правды? — Отклоняться от темы не хотелось, но пропустить такую новость я тоже не мог.
— Я об этом всерьёз думал, но всё-таки решил, что не моё. А клясться тебе я не буду по причине прямо противоположной. Так вот, никаких поручений Сканты Хиарра не выполняла, я понимаю, что с ходу можно и не сообразить, но неужели тебе всё ещё не кажется, что вмешивать её в наши внутренние дела было бы довольно странно.
— Кажется, — согласился я. — Но, по-моему, не менее странно было рассказывать нам о приказах короля и о том, что вы собираетесь пойти против его воли.
— Именно об этом приказе знали, быть может, и не многие. Но о том, что у Его Величества конкретно едет крыша, знали практически все, кто хоть что-то решал. Заговор не готовил только ленивый. Через несколько дней после того, как тебя зарезали, король геройски погиб в бою. Но, если бы не это, он мог бы прожить ещё от силы неделю
— Нихрена себе! И что теперь?
— Ты, наверное, хотел спросить, что было потом. Первый год жить было по-настоящему страшно, но потом порядок навести удалось.
— Так, а вообще сколько меня не было?
— Четыре года. Я даже жениться успел.
— Серьёзно? Поздравляю! Это чудесно.
— Спасибо, мне тоже понравилось. Правда, развестись я тоже успел. Ну не моё это.
— Весело, весело. Что ещё нового?
— А что тебя интересует? Война кончилась, границы по большей части на прежних местах, кое-где расширились. Тихий народец, проживавший в наших лесах, отправился жить в другой мир, ты, вроде, знаешь даже куда именно. Сканту удочерели.
— Чиво? — я опешил. — Это как вообще, и главное, кто?
— А ты не догадываешься? Наш друг Крихон, кто же ещё. Конечно, они, наверное, подразумевают под этим словом что-то не совсем обычное, но факт остаётся фактом.
— Чем дальше, тем интереснее, — прокомментировал я. — Эх, рад бы я с тобой всё это дело отметить. Но надо мне таки выходить из Лабиринта, пока ещё чего не случилось. Огромное тебе спасибо.
— Знаешь, пока тебя не было, я тоже подумал, что должен быть тебе весьма благодарен. Хотя бы за то, что ты помог исправить последствия моего решение не убивать лейтенанта Клайри.
— Не за что тут благодарить. Во-первых, это я тебя на эту мысли и навёл, а во-вторых, исправлял я всё-таки в первую очередь последствие собственных действий.
— Во-первых, не убивать его я думал ещё с вечера, а к утру передумал окончательно, а ты появился, вроде как, прямо перед дуэлью. Во-вторых, конец света мы с тобой устроили вместе. И после этого у тебя вообще-то был выбор использовать разворот времени вспять, чтобы исправить эту ситуацию, или оставить эту возможность на потом.
— Не знаю, кем надо быть, чтобы поступить в той ситуации иначе.
— Вот и я не мог не попытаться вернуть тебя к жизни.
— Слушай, рас уж мы заговорили, о безусловно правильных решениях. Может подскажешь, что делать с неправильными?
— Например?
— Взять хотя бы моё решение убить Лайлтиса.
— А ты думаешь, ему не стоило умирать? То, что он смог изложить тебе другую внятную точку зрения, не значит, что он полностью адекватен, и не значит, что он ни в чём не виноват. Его способ выхода из Лабиринта сам по себе говорит о многом. А ещё он послал Хиарру практически на верную смерь, это ты как оцениваешь?
— Этого я не совсем понимаю.
— Во-первых, сам ритуал. Немного погодя Сканта и Крихон изучили его более детально и выяснили, что апокалипсис таким образом действительно не устроить. Зато исполнитель погибнуть может вполне. Во-вторых, для него не должно было быть секретом, что за Лекреймом присматривают весьма серьёзные и опасные люди, которые наверняка попытаются пресечь такое безобразие. Я ведь изначально отправлялся туда, не рассчитывая тебя встретить, да и с тобой шёл не просто за компанию. Думаю, моя расстановка приоритетов и оценка рисков, не требует пояснений.
— И всё-таки ты позволил мне пойти туда чтобы решить дело миром. А ведь я мог всё испортить и тебя выдать.
— Чисто теоретически да, а так — маловероятно. Пойми, это крайняя мера. Это не что-то из ряда вон, но, если легко принимать такие решения, то также легко забыть, зачем вообще всё это делаешь.
— Вот об этом я и говорю. Я как-то поздно сообразил, что этим злоупотреблять не стоит.
— Ладно тебе. Нельзя всё предусмотреть, и то, что ты не успел взвесить все "за и против" за ограниченное время тоже обычное дело. И вообще, ты считаешь себя судьёй? Считаешь, что это твоё призвание?
— Нет, — я замотал головой. — Однозначно, нет.
— Ну так и себя судить не надо. Призовут к ответу — будешь отвечать. А пока живи, как живётся. Ошибся — анализируй, думай, как избегать подобного в дальнейшем.
— Всё-таки спасибо тебе, Джон. И удачи тебе.
— Рад был познакомиться, и тебе удачи.
Не знаю почему, но я был совершенно уверен, что в этот раз смогу выйти из Неявного Лабиринта. Заранее представил, как с тоской огляжу пустой бар, где первый раз встретил Хиарру. Я не стал материализовываться посреди помещения, а вошел через правую (если смотреть изнутри) дверь, почему-то мне казалось, что так "правильно". Сказать, что чудес не бывает, у меня язык уже не повернется, но моё шестое чувство оказалось так себе. Бар оказался отнюдь не безлюдным, за столом в центре в пол оборота ко мне сидел человек. "Боже мой, что ещё?" — устало подумал я, но, узнав его, испугался.
— Ну что, Ригхас, наконец-то домой? — без приветствия заговорил Игорь.
Можно было попробовать выскочить во вторую дверь, но он знал, зачем я сюда пришел, соответственно, и это мог предвидеть. Может он и был сумасшедшим, но точно не дураком. Я не торопился отвечать, медленными шагами шел к нему, украдкой заглядывая в глаза, пытаясь найти следы безумия, которые видел в сне, и о которых говорила Аня. Что ему могло от меня понадобиться? Откуда вообще меня знал? А ведь Аня тоже знала моё имя. И тут меня осенило.
— А где Анна и Сканта, как у них дела?
Игорь усмехнулся и кивнул, видимо, поздравляя меня с догадкой.
— У них свои девичьи дела. После войны и прекращения монархии работы у Сканты выше крыши. Аня ей помогает, чем может, ей даже нравится, а я по политике не соскучился нисколько.
— То есть вы не всегда вместе?
— Большую часть времени, но не всегда, — подтвердил Игорь.
— Должен сказать, очень рад за вас. Аня кое-что рассказала из вашей истории, но была вынуждена прерваться, и я как-то не понял, что у вас всё хорошо закончилось.
— Но-но, ничего у нас не закончилось, просто всё хорошо. Последние лет пятьдесят мы вообще не ругались, не говоря уж о каких-то серьёзных ссорах. А в былые времена мы дров наломали о-го-го. Однажды не виделись и не связывались больше трёх лет, потом правда выяснили, что оба с самого начала знали, что спустя время воссоединимся.
— И никаких Оксан за это время не было? — уточнил я.
— Нет, конечно, говорю же, тогда уже..., — Игорь осёкся, сообразив, что вопрос был двойным. — Кстати, никто её не вынуждал прерывать рассказ, просто она считает, что если история твоей жизни интереснее многих выдуманных, то рассказывая её, незачем отказывать себе в удовольствии оставить слушателя в догадках до лучших времен.
— И всё-таки, я не понимаю, что это за удочерение? Она же не ребёнок. Зачем вам это?
— У нас уже были дети. Проблема в том, что наши возможности и образ жизни — это не то, что можно передать по наследству. Нет, они прожили совсем неплохие жизни, мы всё ещё поддерживаем связь с потомками, правда, уже не говорим, кем им приходимся. И всё-таки это трудно. Сканта тоже находится в достаточно необычном состоянии. Что мы ожидаем от этого получить, я сформулировать не возьмусь, но всем нам это нужно. Тем более я не возьмусь предсказать, что из этого выйдет в итоге. Но надеюсь, когда наши пути разойдутся, ни она, ни мы не пожалеем об этом шаге.
— Выходит вы так и не нашли "дом"?
— Чтобы называть место домом, мы должны быть там вместе, никаких других критериев нет, даже строения не нужны. Правда, тот разговор я тоже помню дословно.
— А как давно вообще это было? Сколько вам лет?
— Около трехсот.
— Так погоди, а Сканте вроде под тысячу?
— Нельзя быть таким мелочным, Ригхас! И вообще, вероятно, они её в каком-то не совсем обычно смысле удочерили. — Из-за стойки вышел Александр, в одной руке он держал темную бутылку, в другой три коньячных бокала. — Посмотри, какие вещи вам дарованы, а вы даже не попробовали.
Я понял, что оправдываться бесполезно.
— Вы просто попрощаться зашли?
— И да, и нет, — ответил Саша, кивая на Игоря.
— Мне давно было интересно разобраться в устройстве Неявного Лабиринта. Но до недавнего времени, я только изредка встречал его гостей, а в основном слышал о нём от третьих лиц. И тут вдруг узнаю, что он хранит мою историю лучше, чем собственная память. Возникает подозрение, что снаружи я никогда и не был. Разумеется, я не собираюсь ставить экспериментов, которые могли бы тебя задержать. Сейчас я хочу проследить твой путь выхода. Кроме академического интереса, я с удовольствием встретился бы с тобой когда-нибудь ещё.
— А исход Хиарры ты случаем не отследил?
— Пытался, но безуспешно, хотя несколько интересных наблюдений всё-таки сделал. Большую часть их правда даже объяснить тебе скорей всего не смогу, но кое-что скажу. Но сразу предупреждаю: это только предположение, никаких существенных оснований для утверждения у меня нет.
— Говори уже!
— Связи выглядят так, как будто вообще не ведут в одну точку.
— Мне это тоже ничего не говорит.
— Возможно, что соответствия между вами двумя и людьми, которые последовательно родились, выросли и пришли в заколдованный бар, неоднозначно.
— То есть, я, моё сознание состоит из нескольких реальных? — попробовал переформулировать я. — Как такое возможно?
— Непросто, но возможно. Если я правильно помню, ты или Хиарра рассказывали, что, когда вас подселяют в чью-то голову, иногда связывают настолько плотно, что сложно понять, кому принадлежат мысли и решения. Было такое? — Я кивнул, Игорь продолжил. — Смотри дальше, никаких конкретных воспоминаний у тебя нет, поэтому конфликтов с ними тоже быть не может.
— Не совсем так, кой-какие воспоминания таки проскакивали.
