Но самое главное — это делалось без меня! Я только задачу ставил, Обеслав с мужиками изобретал, потом утыкался в непознанное, шел ко мне за советом. И самое страшное — я все меньше тех советов был готов дать! Ресурс знаний по механике, химии, физике я почти исчерпал. Не, конечно могу еще грандиозных мыслей подкинуть, но это потом. Особенно по элекричеству, не время пока еще. Пусть для начала то что есть освоят, потом и другое постигать начнем.
Приехали наши "вербовщики". Дождливым днем в воздухе появилась ракета, пора открывать нашу защиту заводи. Мужики попрыгали с лодки, пообнимались мы, и пошли в баню. После помывки доклад. Кроме наших мужиков на лодке была группа новых жителей, которые пока там и остались, под брезентом, да связанные. Об этом мне Лис поведал по дороге к дому. Я не то чтобы удивился, мы сами рыбаков в таком вот виде возили, но все же интересно было, почему.
— Мы в сторону Ладоги пошли, — начал свой рассказ Лис, — по селищам пошли, присматривались, на Свирь заходили. Там, на Ладоге, столпотворение. Рюрик дружину здоровую собрал, затеряться было легко. Мы на глаза старались никому знакомым решили не попадаться, так, по торгу прогулялись. Прошлись по рядам ремесленным, по торговым, да по окрестным деревням. Сирот после мора разобрали по родичам, да может кто и сгинул уже. Мы только троих попрошаек нашли. Они на торге промышляли, да подворовывали по мелочи. Им за то руку отрубить могли, дружинники их взяли. Мы за мзду малую их и выкупили, бардак там сейчас, при мне такого не было.
В словах Лиса чувствовалась тоска. Тоска не по Ладоге, а по тому, что не оценили его в свое время люди Рюрика.
— По поселкам прошлись еще по озеру до Невы, да и дальше, к корелам. У корелов никого не взяли, после данов слух далеко прошел, все на стороже сидят да по лесам в случае чего разбегаются. Вернулись на Ладогу, думать стали. Думали долго. По Волхову прошлись, никого не нашли. А вот приятель твой, Самуил, помнишь такого? Вот, тот самый хазарин. Тот помог. Он, оказывается, насмотрелся на твои соревнования, ну те, на лодках, да и организовал свои такие же! Ставки брал, на веслах команду готовит, с командой той ездит да на спор состязается.
Я засмеялся. Вот как жизнь иногда поворачивается! Был спекулянт-барыга, а стал первым владельцем профессиональной спортивной команды в этой части географии. Тем временем Лис продолжил:
— Мы его чуть прижали, мол, помнишь людей, что добро тебе сделали? Тот отпираться не стал, помог, за долю малую. Вообщем, это... ты баб просил — получай. Привез я тебе их. На всех хватит.
Леда инстинктивно нащупала сковородку, моя Зоряна тоже глазами искала ухват. Лис поменялся в лице, быстро начал исправляться:
— То не нам! Мужикам нашим! Их-то много без баб осталось, где их тут по лесам брать? Вот и привез я значит, чтобы не оставались бобылями. Два десятка привез. Все — девицы.
Лис таки заработал по "кумполу", под высказывание Леды про то, что мол, наверно сам проверил. Посмеялись, не сильно Лис пострадал, зато для общей пользы. Девушки успокоились, мы пошли смотреть девиц. По дороге Лис продолжил рассказ:
— У хазарина того приятель есть, а у того — еще один. Они товар живой, пленниц в основном возят на юг. Там на такое спрос есть. Ловят их по селищам, или после грабежа кто жив да здоров остается берут. Мы задержались-то потому, что ждали пока их привезут. Дальше на Волхове, под Новгородом их обменять удалось, сталь на серебро, серебро на пленниц, да еще и осталось чуть. Такие вот дела...
Мужики после бани сменили часового, который охранял пленников, и начали их по одному вытаскивать с лодки. Мелкие самые — это те, сироты да попрошайки, кого сами нашли, а вот стайка девиц, возрастом от двенадцати до шестнадцати, судя по виду, это и есть товар от хазарина. Девчушки разные есть, даже рыжая одна, чернявых парочка, остальные русые, различных оттенков. Стоят, несчастные все такие, над судьбинушкой воют.
— Слушая, я больше баб не повезу, — Лис мне показывал пленниц, продолжал рассказ, — воют, что твои волки, да причитают. Откуда только силы берутся! Всю дорогу "у-у-у-у" да "у-у-у-у", как будто мы их на съедение везем!
— Ну дык а чего ты им рот не завязал?
— Ну так это... жалко, мелкие еще. Хорошо хоть Толика с собой взяли, тот им всю дорогу рассказывал, что сам такой был, а теперь вот славный воин, вольный гражданин. Те послушают-послушают, успокоятся, он уйдет — опять воют! Не, не повезу больше! — Лис шутливо махнул рукой, — Хоть режьте, хоть долю в бабах обещайте... Ай!
Опять получил по "кумполу", не усмотрел супругу со спины. Поржали, Лис жену обнял, зацеловал, пошел с ней в сторону дома. Пленницы на это посмотрели, опять завыли. Пацаны же, те, которые мелкие, наоборот, даже с вызовом некоторым смотрят. Ладно, разберемся.
— Так, мы там барак один подготовили, особый. Первая половина его — для девочек, этих там поселим, — пленницы опять воют, — пацанов в другую половину. Будет у нас институт благородных девиц, ну и суворовское училище. Строгого режима.
Наши ржут, Святослав, пострадавший от "режима" нашего, правда, общего, тоже. Пленницы выть, пацаны что-то пафосное орать, мол, выходи на честный бой. Честного не получилось, увели болезных под руки, им лет по восемь-десять всем, худущие, грязные. А девиц показали Брунгильде, те ее увидели — вой чуть не до небес поднялся. У нас смех, у них — слезы в три ручья. Может мы и сволочи, но правда смешно, тем более что мы-то знаем, что ничего плохого им не будет. А эти пусть пока поплачут, может, хоть ночью выть не будут.
Расчет не оправдался. С пацанами просто. Собрать в охапку, в баню, побрить налысо, от вшей и прочей живности, медосмотр, биография, отпечаток пальца в графе "С моих слов записано верно", фотографирование, паспорта, выдача фамилии, оформление личных дел, документы на руки выдали — и все сопротивление прекратилось. Фотки пацаны рассматривают, удивлению нет конца и края. Вот в таком виде, с раскрытыми ртами, отвели их на новое место жительства, интернат у нас тут теперь.
Девки — это просто ужас. Кусаются, царапаются, воют! Их вроде ласково просят, помойтесь, барышни, а то амбре глаза режет, а они ни в какую, честь значит девичью берегут. Пришла Брунгильда, по девице в руку взяла — процесс пошел. Брить не стали, а то точно на себя руки наложат. Процесс пошел — помывка, фото, документы, одежка. Опрос — сущее наказание, сквозь слезы ничего не слышно, вой стоит и хлюпанье. По одной — стоят в печали, как больше одной собираются — воют. Выдали на руки паспорта, там фото. На фото все зареванные, но себя узнали. Опять вой, еще пуще прежнего — "Я не красиваа-а-а-аая!!!". Подвели к зеркалу, сказали, что если в порядок себя не приведут — так и останутся в паспорте зареванными. Подействовало! Но устроили свару возле зеркала! Они все и разных селищ, по две-три из каждого, воют — вместе, у зеркала — чуть не драка. Опять Брунгильда, опять разнимать. Теперь у нас есть две зависимые жительницы с паспортами, где на фото они с фонарями под глазом. Крику было — ужас. Сказали, если себя хорошо вести будут — заменим. Эти две чуть успокоились. Остальные — пока нет. Привели весь кагал в столовую, накормили под пристальным взором Брунгильды, те наелись горячего, и по нарам — вырубились. Много нервничали и переживали.
Эти жуткие истории рассказывали наши девчонки, которые их обустраивали. Ржач стоял такой, что стены актового зала тряслись. Еще и в лицах, Брунгильда рожи страшные корчит, которыми их пугала, Смеяна смехом заливается, рассказывая как пыталась о травмах-переломах узнать, Зоряна про зеркало. А Держислав сидит и пишет, похрюкивая в углу! Поинтересовался, чего пишет. Ржач поднялся еще больше — он пьесу пишет, смешную. По мотивам вот этих вот событий.
— И главное, есть кому играть, — заливается Лис, — вон, целый барак.
— Ага! Господа! Сдается мне, это будет комедия! — я сквозь слезы смеха вспомнил фразу из старого фильма, все опять покатились со смеху.
Три дня развивались у нас по одному и тому же сценарию. Побудка от воя в соседней крепости, отправка Брунгильды к подопечным, потом вой в обед, потом — под вечер. Мне даже мужики жаловались, которые с вахты со строительства дороги приехали. Мол, никакой жизни от тех баб нету, воют, как волки, ни заснуть, ни подумать. А что делать-то? Они вместе только выть могут, половина русских слов не понимает. Четвертый день начался нестандартно. Опять проснулся от воя, услышал хлопанье дверей в соседней квартире, заспанный голос Юрки:
— Лада! Да оставь ты их! Привыкнут!
— Задолбали они меня! — Лада с фуфайкой на плечах, прохладно уже, и с каким-то свертком под мышкой скрылась в тумане в направлении второй крепости.
Оделся, пошел посмотреть зачем. Лада на пятом месяце, нервная, мало ли что. Пока подходил к институту, на интернат кто-то вывеску уже с моих слов прибил — "Институт благородных девиц". Вой прекратился, только командный голос Лады раздавался. Прокрался мимо дежурного, Добруш их ночью всех охранял, заглянул в приоткрытую дверь.
— ...Вы, дуры, счастья своего не понимаете! Вас из грязи вынули, отмыли, накормили, да жилье с одежкой выдали, — вдоль барака прогуливалась, чеканя шаг, Лада, с пузом наперевес, — сейчас побудете тут, привыкните. Потом вас на работы будут водить, потом — на учебу, там и вольности следующий уровень получите.
— А это?... — рыжая ткнула пальцев в живот Лады.
— А что — это? — Лада не понимала о чем ее спрашивают.
— Ну... тот, черный, говорил что нас на полдень повезут, там продадут в наложницы. Пальцем во всякие места лазил! Срамные... — со всех сторон занимался вой.
— Молчать! — Лада тряхнула животом, все замолкли и уставились на нее, — Какой тут срам, если от мужа это законного! У меня даже штамп в паспорте есть, вот, глядите.
Все уставились в документ. Непонятно ничего, но какой-то знак увидели.
— Я такой же была... дурой! Нас у данов отбили, да в зависимые определили. Потом, как обвыклись, свободы чуток дали, потом — больше. Теперь вот я гражданка свободная, с мужем! Мне тут свадьбу сыграли, вот, глядите.
Сверток у Лады оказался фотоальбомом со свадьбы. Фоток там мало, но и того хватило. Девки вцепились в него, там наш коллектив, Лада в платье красивом, муж ее в камуфляже, красота. Потом пара фоток ужа столом, потом — у идолов.
— Значит, четь девичью никто забирать не станет? — тихим голосом поинтересовалась рыжая.
— Да ты чего! — Лада замахала руками, на манер мельницы, — У государя с этим строго, до восемнадцати лет — ни-ни! Мы с Юркой чуть не два года ждали, пока заявление подали. А кто возьмет насилием, того под суд — и в тюрьму! Уголовный кодекс потому что, и Закон! Вот! Так что выть прекращайте, а то я рожу тут от вас раньше срока. И давайте делайте, что говорят.
— А что за знак повесили над дверями? — это про табличку над входом, — Никак, ведунство какое-то, чтобы не сбежали! Или чтобы в жертву нас богам страшным...
Опять занимался вой...
— Так! Молчать! Дуры вы, как есть дуры! Там же написано, русским языком, "Институт благородных девиц"! Девиц! Поняли, дуры воющие! Пока вы тут, девицами останетесь. Положено так, а то у вас родителей нет. Куратора вам дадут.
— А что за "инсхринтут" такой? — это мелкая, чернявая.
— Это место такое, — отмахнулась Лада, — где девиц благородными делают. Понятно? А теперь по делу. Еще раз услышу как воете — вон у меня где будете! На отработках мне весь вечер проводить будете! Житья от вас нет никому! Или вы думаете вам одежку да продукты с неба падают? Мужики да бабы работают, рук не покладая! А вы, нахлебники, им спать мешаете! Пользы ноль, а вой как от стаи волчьей! А тут это дело не любят, волков в смысле, спросите потом. Выть можно только у Держислава, у него место специальное есть для этого, клуб называется. Там все кто хочет — воют!
— Дак как же так, у матери, отца родного забрали, украли, изверги... — начала причитать светловолосая.
— Мы, что-ли украли-то? — Лада уставила руки в боки.
— Не, другие... — светловолосая притихла.
— Да на вас серебро потратили, чтобы жизнь вам лучше сделать! Лодку специально посылали, чтобы на юг вас не отправили, да ждали, пока вас привезут!
— Что, прямо нас ждали? — усомнилась рыжая.
— Ну, не только вас, а всех, кого те изверги продать решили бы. Закон того требует, — Лада пошла фантазировать, — чтобы людьми не торговали. У нас вон Святослав чалился за это! Ему срок ломился, да адвокат отмазал, прокурор только руками развел. На нарах за торговлю людьми парился, тоже выл жалостливо...
Вот язык мой — враг мой. Я прикалывался на Святославом — а теперь этот жаргон чуть не официальное описание "отсидки" Святослава, а он-то теперь премьер-министр! Ой, позор...
— ... Святослав тот к нам девицу отправил, чтобы значит блуд устроить, да выведать всякое. За то и сел. А девица та замужем теперь, в ЗАГС ее отвели по лету.
— А что за ЗАГС? — девки успокоились.
— ЗАГС— то место такое, где штамп в паспорте ставят, о том что замужем ты по Закону. Запись о гражданском состоянии, во!
— А что за состояние то?...
— Когда вы счет да письмо освоите, — терпеливо начала описывать свой нелегкий путь Лада, — тогда вам облегчение выйдет...
Я оставил Ладу общаться с новыми зависимыми. У девушки получилось — больше не выли. Да и смотреть по сторонам стали заинтересованно. Примечать, что да как. Тракторов пугались, поначалу, потом мы их в клуб отвели, с людьми пообщаться, да сценку про Красную Шапочку посмотреть в исполнении мелких. Там девки пообщались с народом, я даже несколько взглядов заинтересованных уловил со стороны молодых мужиков да парней на новых воспитанниц. Те старались держаться стайкой, не отходя далеко от Брунгильды и Лады, вдвоем они теперь им "жизнь сладкую" устраивают. Брунгильда — по части дисциплины, Лада — по части внушений. Нормально получилось.
С пацанами несколько проще. Вояки у нас есть — бывшим попрошайкам это знакомо, да и относятся мелкие к воинам уважительно. Надпись про "Суворовское училище" над их дверью повесили, я рассказал кто такой Суворов.
— Воин знатный, и вы такими стать можете. Но он еще и молодое поколение воспитывал, много мудрости от него осталось. Пуля — дура, штык молодец. Каждый воин знай свой маневр. Водка без пива... Так, это не то. Если вы вести себя хорошо будете, дисциплину, порядок соблюдать, будет вам и послабление, и воинами стать сможете.
— А если я не хочу? — это самый активный мелкий, хотя и не самый старший.
— А если не захочешь — можешь профессию другую, дело значит, освоить, да им заниматься. У нас дел много, на ваш век хватит.
— А если я, к примеру, вот той железякой понукать хочу, которая у вас тут огнем дышит? — не успокаивался мелкий.
— Хочешь быть трактористом — будь, только учиться сначала надо, сложная та железяка.
— А если...
— Так, вот вам дядька, Толик, вы его знаете. Да старший у вас Торир будет, воин знатный, викинг, — мелкие понятливо закивали, — вот ему эти вопрос и задавайте, строго по Закону. Желательно, в письменном виде, и в двух экземплярах. Понятно? Ну так вот, пока у вас период кормежки да привыкания, потом — учеба пойдет, в класс с другими детьми сядете. Потом — на ремесло, потом — вольными станете. Как стать вольным — то в Законе написано, вот чтобы первое послабление вышло, надо уметь его прочесть, Закон тот. Я все сказал.
