— Осторожно ступеньки, — тихо предупреждает он.
Голоса людей вокруг словно становятся громче и отчётливей. Слышу, как многие между собой обсуждают нашу парочку. Говорят, какой Чхве Шин Хёк необычный парень.
— Всё ступеньки закончились, — сообщил он, и повёл меня дальше, по-прежнему придерживая за плечи.
И снова голоса кумушек поблизости.
— Девушке повезло — такой красивый и романтичный парень, — говорит первая.
— Я его, кажется, где-то видела! — напряжённо выдаёт вторая.
— Он знаменитость? — вопрошает третья.
— Не уверена! — отвечает четвёртая.
— Ещё пару шагов и мы на месте, — предупреждает Шин Хёк. — Приготовься! — он снимает повязку и перед моими глазами открывается панорама Сеула, окрашенного в золотые тона лучами заходящего солнца.
— Безмерно красиво, — восхищённо произношу я. Уходящий с неба огненный диск, пылающий в ярко жёлтом ореоле, оставляет светящиеся следы на земле — далёкий отсвет на реке Хан и несколько в окнах домов.
Шин Хёк указывает рукой на город и произносит шутливо: — Дарю тебе это золотое небо! Пусть в твоей жизни будет много ярких и запинающихся моментов!
— И в твоей! — желаю я, глядя на солнце, величественно уплывающее за горизонт.
— И в моей, поэтому я буду идти по жизни рядом с тобой, чтобы мне перепало побольше от твоего света и радости, — бесшабашно улыбаясь и заглядывая в глаза, говорит Шин Хёк.
— Планируешь надоедать мне всю жизнь? — в шутку возмущаюсь я, насупив брови.
— Не-а, не планирую! Я уже надоедаю! — говорит он, тихим проникновенным тоном чуточку склонившись ко мне. — Со временем тебе обязательно понравиться!
— Сильно сомневаюсь!
— Скажи закат — самое чудесное время суток?! — меняет тему Шин Хёк приобняв меня за плечи.
Я уворачиваюсь от него: — Не скажу!
— Поверь, не пройдёт и дня, как ты сама будешь прижиматься ко мне как можно теснее, — прищурившись, довольно предрекает Шин Хёк.
— Размечтался! — растягивая слова, говорю я.
— Увидим! — настаивает он на своём.
Солнышко почти скрылось, и небо начало окрашиваться в розовые, пепельно-голубые и нежно фиолетовые оттенки. Река Хан перестала поблёскивать на горизонте солнечным отражением. Город стал окутываться розоватой пеленой.
— Ещё немного и будут видны звёзды, — говорит Шин Хёк, запрокинув голову и глядя в небо.
— И сейчас небо красивое! — замечаю я, поёжившись. После захода солнца ощутимо похолодало, и я начала мёрзнуть на холодном ветерке в своём тонком весеннем пальто.
— Тебе холодно? — скорее радостно, чем сочувствующе спросил парень.
— Терпимо, — отвечаю я, настраиваясь на новый температурный режим. — Мы с тобой попали в город мечты! Видишь, почти все дома Сеула стали розовые как клубничное мороженое?!
— Какое интересное сравнение! Кушать хочется? — превратно понял мою аллегорию Шин Хёк.
— Не очень! Давай ещё полюбуемся закатом.
Розовые краски заката медленно растворяются. С востока на небо надвигается тёмная ночная синева, вытесняя яркие закатные тона. Кое-где в городе зажигаются уличные фонари, начинают перемигиваться неоновые вывески на высотных зданиях. Вначале зажигаются огни в окнах домов, как свет редких светлячков и в какой-то неуловимый момент город вспыхивает дорожками уличных огней и яркой подсветкой мостов на реке Хан.
— Давай полюбуемся на всю эту красоту сверху? Я заказал столик для нас во французском ресторане на 5 этаже Башни N.
— Но мне пора возвращаться в кисукса, — напоминаю я.
— Успеешь, я ведь на машине — быстро отвезу тебя. Тебе ведь хочется ещё раз прокатиться на лифте телебашни?! — соблазняет Шин Хёк.
— Снова почувствовать себя космонавтом во взлетающей ракете?
— Точно! Пошли ещё раз побудем астронавтами в лифте, — прикалывается Шин Хёк, направляясь к выходу с террасы.
Я же пытаюсь свернуть к символической скульптуре сердца.
— К скульптуре сходим после ужина. Поверь, с подсветкой она смотрится эффектней! — останавливает меня Шин Хёк, берёт за руку и ведёт к лестнице.
Снова заходим в телебашню, поднимаемся на лифте на самый верхний этаж. От скорости подъёма чуточку перехватывает дух. Рождается радостное предвкушение — снова увижу панораму Сеула, только уже ночного, подсвеченного разноцветными огнями.
У дверей ресторана нас встречает официант, кланяется и без лишних слов проводит к столику отделённому от остального зала спинкой полукруглого диванчика. На столике горит небольшая свечка, создавая романтическую ауру. Этакое гнёздышко для влюблённых со сказочным видом на ночной город.
Я села поближе к окну, предоставив Шин Хёку самому сделать заказ по своему усмотрению. Впечатление от ночной панорамы Сеула совершенно иное — более яркое и неизгладимое. Рассматривать вид ночного города вдвойне интересней из-за подробного описания полученного днём. На фоне залитого светом города хотелось отыскать огни отелей, зданий и мостов о которых я услышала сегодня.
— Узнаешь, какой мост видно из окна с твоей стороны? — спросил Шин Хёк, отпустив официанта выполнять наш заказ.
— Дончжак тэгё — он южной частью выходит недалеко от Небоскрёба 63, — ответила я как прилежная ученица.
— Молодец! — похвалил Шин Хёк. — Я заказал столик в этом ресторане, чтобы насладится не только отличным видом вечернего города, но и блюдами без красного перца, — заметил парень.
Официант принёс нам салат со спаржей и шампиньонами, заправленный оливковым маслом. После преимущественно острой корейской еды он показался мне немного пресным.
— На днях я ездил в Москву, посещал Третьяковскую галерею. Договаривался о выставке некоторых картин из их коллекции в музеях Сеула. Также заезжал в агентство, с которым ты работала в России, — сообщил Шин Хёк, скушав немного салата.
— Зачем? — спросила я настороженно.
— Выкупил права на некоторые твои фотографии. Хочу после выхода дорамы "В поисках любви" устроить выставку твоих фотографий в галерее "Хангаран".
— Спасибо, конечно! Но не понимаю, зачем тебе это нужно? Я вообще не стремлюсь к моментальному появлению славы.
— Знаю. Мне так хочется! Я видел фотографии сделанные Пак Дон Хёном, которые он передал тебе в специальном альбоме. Думаю, люди должны их увидеть. Мне нужно лишь твоё формальное согласие.
— Но я не хочу! Выставка с моими фото — это как-то уж слишком! — растерянно пролепетала я. Психологически я была не готова к такому повороту событий.
— Мне казалось, каждая фотомодель мечтаем о чём-то подобном. Повысятся твои популярность и шансы на участие в съёмках дорам в качестве главной героини. Кроме того, выставка работ Пак Дон Хёна будет отличной рекламой не только для тебя, но для него тоже.
— Понимаю, — протянула я. — Но зачем тебе самому такие хлопоты?
— Ну-у-у... — загадочно улыбнулся он и отвёл взгляд в сторону, — я твой ярый фанат со времён выхода дорамы "Белый страж".
— Но это была не я! — воскликнула я в сердцах. — Точнее, я совсем не помню того времени и не могу утверждать, что та девочка — это я, — поправилась я, взяв себя в руки.
— Зато я могу утверждать, — он достал из заднего кармана брюк небольшой кожаный бумажник и вынул оттуда два фото. — Вот Ким Лин Мэй во время съёмок в дораме, — он положил передо мной фото тёзки, уже не раз виденное мной ранее. А вот это, — положил он на скатерть второй снимок, — фото, сделанное в России, когда тебе минуло 11 лет.
Я не верила своим глазам — передо мной лежала МОЯ фотография: — Откуда она у тебя? — спросила я потрясённо.
— Мне её дал Вениамин Раубфогель — поверенный твоего дедушки по материнской линии, — спокойно сообщил Шин Хёк. — Он же рассказал мне, что разыскал тебя в подмосковном приюте, проследил, чтобы ты вступила в права наследования, и поспособствовал твоей карьере фотомодели. Очень ответственный адвокат.
Какое-то время мы молча кушали, я обдумывала услышанное. Закончив с салатом, решилась спросить на свой страх и риск: — Твоя поездка в Москву была с целью собрать сведения обо мне?
— Нет, всё получилось случайно. Но я рад, что мне удалось больше узнать о твоём прошлом. Я даже съездил в приют, но мне отказались давать сведения о тебе, сославшись на публичность твоей личности.
Я тихо перевела дух: "Неизвестно, что ещё он смог бы выведать в приюте!".
— Согласна на выставку? Я так и не услышал окончательного ответа.
— Хорошо, ведь уже проделано столько работы, — с иронией ответила я.
— Тогда выпьем за наше сотрудничество! — приподнял он бокал вина.
— Вихаё! — произнесла я, тоже подняв бокал.
— Всё, больше о делах ни слова, — постановил Шин Хёк, отпив вина. — Теперь только красота и романтика.
— По расписанию, — добавила я.
— Колючка!
— Кто бы говорил?!
— Я белый и пушистый!
— Местами!
— Любопытно, что ты имеешь в виду? — слащаво улыбаясь, интересуется Шин Хёк.
— Ничего! В этом ресторане чудесно готовят! — перевела я стрелки.
— Значит чаще нужно сюда приходить, — замечает Шин Хёк и приступает к поглощению второго блюда, принесённого официантом во время наших препирательств.
— Как часто бывал здесь раньше?
— Раз в сезон точно. Мне очень нравится смотреть на Сеул и атмосфера Саульской башни импонирует. Здесь окружающие люди улыбаются более искренне, часто проводятся съёмки исторических фильмов у Пхальгакчжон. А также люблю наблюдать закат на террасе Руф.
— Почему?
— Это особенное место для меня. Когда мне было 11 лет я познакомился здесь и провёл очень памятный день с девочкой Ким Со Ра, — произнёс парень пристально наблюдая за мной.
"Неужели надеется, что приревную?! Впрочем, не похоже", — попыталась я мысленно расшифровать его взгляд.
— Она мне очень нравилась. Позже, когда проводилась реконструкция башни, я уговорил деда сделать на этом месте "Roof Terrace", чтобы встречать закат, как однажды с той удивительной девочкой. После терраса стала особым местом для влюблённых. Ты не поверишь, но замочки на неё стали вешать всего лишь 5 лет назад. А сейчас уже почти не осталось свободного места!
— Романтично! Вы до сих пор общаетесь?
— На какое-то время я упустил её из вида. Но недавно она приехала в Сеул и я подумываю о том, чтобы восстановить наше общение на прежнем уровне. Однако она меня совсем не помнит. Мы сталкивались с ней несколько раз, но она так и не вспомнила меня, — проговорил он погрустнев.
— Тогда тебе нужно ей напомнить, — предлагаю я.
— Так и сделаю, когда настанет удачный момент, — улыбнулся он.
После ужина мы сидели, показывая друг другу приметные здания на панораме города. Конечно же, больше старался Шин Хёк, ведь я знала только те, который он сам мне показывал недавно. Чувства такие же захватывающие и воздушные, как в детстве при игре-фантазии "Угадай, на что похоже облако". Увлеклись разглядыванием настолько, что просидели до закрытия ресторана.
Когда спустились на главную площадь Сеульской башни, Шин Хёк предложил: — Давай погуляем здесь ещё немного. Всё равно канатная дорога уже не работает и придётся спускать по лестнице пешком.
— Но здесь ещё гуляют посетители, — удивилась я. Взглянула на часы в смартфоне и воскликнула: — Уже 23 часа! В кисукса комендантский час начинается в 24, я опоздаю, — удручённо проговорила я.
— Тогда некуда торопится, раз ты уже опоздала, — решил Шин Хёк, и потянул меня за руку в сторону ярко освещённого Пхальгакчжон павильона.
— Ночью павильон на горе Намсан производит совершенно иное — сказочное впечатление, — восхищённо произнёс Шин Хёк. — Поэтому его нужно увидеть как минимум дважды — днём и ночью. Впрочем, как и всё в Сеульской башне N.
— О, уже настроен на лирический лад! — слегка поддела я парня.
— Так ведь ночь уже наступила — время влюблённых, — прикалываясь, говорит он с придыханием.
— Ну-ну! — я решительно отобрала руку и двинулась в сторону башни, чтобы узнать у других посетителей про дорогу ведущую вниз.
— Куда? — возмутился Шин Хёк.
— Спросить про выход, — честно сказала я.
— Я сам провожу тебя. Только покажу кое-что и провожу куда надо, — весьма туманно пообещал Шин Хёк о содействии. — Мы не посмотрели на ночной город с нижней площадки и на скульптуру Сердца тоже.
— Тогда пошли, посмотрим на скульптуру, — предлагаю я.
— Площадка ближе! — настаивает Шин Хёк и тянет меня на боковую площадку с рядом клумб по центру, которую я видела сверху из Башни N.
— Пойдём уж, — соглашаюсь я, добавив про себя "горе моё луковое".
Проходим вдоль ограждения. После вида с высоты птичьего полёта город кажется более близким и земным. Шин Хёк останавливается у биноскопа и просит меня: — Лин Мэй, посмотри сюда.
Я наклоняюсь и смотрю в стационарный бинокль на Сеул.
— Захватывающе, да? — спрашивает Шин Хёк. — Сеул — прекрасный город. Я очень рад, что ты приехала жить в Сеул, — взволнованно признался он.
"Вино на него что ли подействовало, два раза обратился не по правилам, — заметила я мысленно.
— Мне нравиться Сеул, — признаю я вслух и добавляю мысленно: "Но в моём сердце самым прекрасным навсегда останется посёлок в самом центре России, где я выросла".
Шин Хёк прошёл к другому биноскопу, чтобы посмотреть на огни большого города. Я понаблюдала, как он вертит механизм под разными углами и решилась перенять его опыт — посмотрела через биноскоп на луну, звезды, попробовала отыскать свой дом на Тегеран-ро. Опытным путём выяснила, что находится слишком далеко от горы Намсан. Наигравшись, огляделась по сторонам, посетители как-то незаметно испарились с площадки.
— Нам пора! Все уже ушли! Поспешим! — обратилась я к увлёкшемуся созерцанием Шин Хёку.
— Пора! — согласился он и добавил: — К скульптуре сердца! — поймал меня за руку и побежал, задорно смеясь, к входу на "Руф Тэрас". Мы, громко стуча ногами по ступенькам, забрались по лестнице на террасу и запыхавшиеся остановились перед подсечённым изнутри металлическим сердцем.
— Сердце сделал известный дизайнер по просьбе моего дедушки, а точнее моей, — произнёс Шин Хёк, отдышавшись. Оно символизирует моё сердце, которое у меня забрала девочка Ким Со Ра одним майским днём, пробыв со мной всего лишь несколько часов. С тех пор я больше не влюблялся. Чтобы всегда помнить об этом, я попросил сделать скульптуру сердца и установить её здесь — на месте где я познакомился с Ким Со Ра, — сказал он и замолк на минуту. — Сейчас, когда моё металлическое сердце наполнено светом радости, я хочу подарить тебе его маленькую копию в честь Белого дня!
Он жестом фокусника достал из кармана поблёскивающую цепочку с кулоном в виде сердца — маленькой копией скульптуры и положил его на подставленную мной ладонь.
— Чудесный подарок! — восхитилась я. — И крепление оригинальное, — добавила я, увидев, сердечко прицеплено к цепочке миниатюрными наручниками.
— А главное со смыслом, — довольно сообщил Шин Хёк, забрав у меня цепочку. Он встал за моей спиной, чтобы застегнуть цепочку у меня на шее.
— Какой смысл? — интересуюсь я, придерживая кулончик ладонью и рассматривая его.
