Линии

— Что ты предлагаешь? — соглашаясь с наемником Эл уже просчитывал, что можно предпринять.

— Я разузнаю обо всём. Где ее прячут, как туда пробраться можно, кто может помочь. А мы потом вместе разработаем план, — предложил Вир.

— Идет, — протянул руку наемнику он. Пожав ее и, договорившись встретиться через пару часов, Вир попрощавшись, ушел, оставив Веду с Элом наедине.

Веда повернулась, намереваясь покинуть комнату Эла.

— Вед, — окликнул он её, — Подожди.

Она остановилась и не поворачиваясь к нему, спросила.

— Ты на меня сильно злишься?

— Нет, — удивился он. Эл предполагал, что после того, что он наговорил она с ним и разговаривать не пожелает.

— Нет, не сильно, или нет, не злишься? — грустно улыбнулась она, всё-таки обернулись.

— Не злюсь, — устало ответил он, садясь на стул и подпирая руками голову, облокачиваясь ими об стол, — Ты не причем. Это я не должен был вас одних в незнаком городе оставлять. Ты меня прости. Я вспылил. Наговорил лишнего. И... я так не считаю. Просто... — он замолчал, не зная как объяснить то, чего сам не понимал.

Веда молча подошла в Элу со спины и, положив руки ему на плечи, потянула к себе, заставляя откинуться на спинку стула. Как только он выполнил требуемое, она перенесла свои руки на голову мужчине и стала, не торопясь, слегка массировать его виски. Эл закрыл глаза. 'У нее золотые руки', наслаждаясь таким прикосновениями, подумал он. По телу разливались волны неги, смывая головную боль и напряжение дня. Веда продолжала свой массаж, переходя от висков к затылку. Затем опускаясь с затылка на шею, а потом на плечи.

— Нет, Эл. Ты прав... Знаешь, Вера еще ребенок. Ей только восемнадцать. Я, взрослая женщина, почти вдвое старше ее, а купилась как маленькая. Ну какие кораблики, вечером. На пирсе вечером обычно холодно и, если нет фонарей, после захода солнца, вообще ничего не видно. А я ее отпустила, собираясь закончить с покупкой книг и присоединиться. Посмотреть, что они там будут с Зоей смотреть. И вот... — девушка вздохнула. 'Интересно, 'почти в двое старше', это сколько ей лет?', вдруг возник вопрос в голове у Эла, — Прости... — услышан он тихое, — Ты прав. Ты попросил приглядеть, а я..., — очередной вздох, — Я не справилась... Я постараюсь помочь ее найти. А потом... Если захочешь, мы с Лео уедем. Вы поедите в столицу с Верой и ты будешь за ней приглядывать. Я даже попрошу Вира, что бы он поехал с вами. Помогал. А мы тебе мешать не будем и ...— договорить девушке он не дал. Вскочив со стула, на котором сидел в уже расслабленном от массажа состоянии, и повернувшись к ней схватил Веду за локти, смотря в глаза.

— Никогда! Слышим? Никогда я не слышал большей чуши, чем сейчас. Кто мне мешает? Вы? Бред. Вы наоборот облегчили мне дорогу. И в плане самой дороги, помогая в передвижении, и нашей легенды, и всего прочего... И в управлении этой взбалмошной девчонкой. Она тебя больше, чем подругой считает и прислушивается к тебе. И Лео тоже помогает... И твой Вир... — Эл перевел дыхание. И уже другим, более споконым тоном продолжил, — Прости меня за мои слова. Тут всё так навалилось. Я знаю, что это не простительно, но всё же... прости, пожалуйста... Я так не думаю. Правда. И... И пообещай мне, что никуда, без моего ведома, не уедете с Лео. Пообещай мне! — потребовал он. Притянув ее ближе к себе, не отрывая взгляда от ее глаз.

— Обещаю, — тихо проговорила девушка. Эл выдохнул, осознав, что задержал дыхания, ожидая ответа от Веды. Отпустив ее руки, он обнял Веду и уложил ее голову себе на плечо. Так они и стояли. Он одной рукой обнимал ее, а второй гладил по голове. А она, закрыв глаза, расслабившись, разместив на его плече голову, а руками обняв его за талию, — Мы найдем ее, — через какое-то время тихо проговорила девушка.

— Обязательно, — также тихо ответил он ей, не прекращая обнимать и гладить.

— Ты простил меня? — еще через небольшой отрезок времени спросила Веда.

— А ты меня? — также тихо спросил он.

— Ты еврей? — с лукавством в голосе, в свою очередь, задала вопрос девушка.

— Кто? — не понял Эл.

— Народность такая есть. Считается, что они самые хитрые, поэтому самые богатые, — улыбнулась она, — Также считается, что обмануть еврея не реально. И отличительная их особенность это, помимо всего прочего, они отвечают на вопрос вопросом.

— Нет. Я не еврей, — ответил ей Эл, — Просто переживаю. И за Веру. И за тебя. И ... все как-то не вовремя.

— Ты кушал? — вдруг спросила она его.

— Утром только, — тихо ответил он.

— Тогда я за ужином, — отстраняясь от мужчины, произнесла Веда, — Что ты хочешь?

Эл нехотя отпустил и отошел от нее. Потер лицо руками, опять сел за стол.

— Что принесешь, то и буду, — ответил он девушке, которая только покачала головой и вышла из его комнаты.

Эл был рад, что Веда здесь с ним. Это прибавляла силы, что ли, решать все новые и новые проблемы, которые сыпались на них, как из рога изобилия. Принеся на ужин мясо с овощами, хлебом и элем, Веда уселась рядом на стул и смотрела, как он ест. От еды сама она отказалась, сказав, что не голодная. И просто тихонько сидела и смотрела. Как только он поел, она встала, собрав тарелки, и унесла грязную посуду вниз.

— Веда! — позвал Эл ее из комнаты через приоткрытую дверь, когда услышал, что девушка поднялась на этаж и направилась в свою комнату. Она заглянула к нему, — Посидишь со мной, пока Вир не пришел с новостями? — спросил он.

Она кивнула и зашла к нему. Пройдя через комнату и усевшись на подоконник с ногами, Веда стала смотреть на вечерний город. Посмотрев на нее, он заметил уставший грустный взгляд и, опущенные под непомерным грузом тревоги плечи. 'Переживает', догадался он.

— Что там такого интересного показывают, что ты засмотрелась? — решил он ее немного отвлечь от грустных мыслей. Подойдя к ней и встав рядом, заглянул в окно, — Улица, как улица. Даже лошадей, которых ты так опасаешься нет, — Веда улыбнулась и повернулась к нему лицо, — Вот, уже другое дело, — подбодрил он ее, — Хочешь что-нибудь, пока мы ждем вестей?

— Нет. Спасибо. Кушать не могу. Думать ни о чем тоже. Все мысли, где она, как она там. Может ей плохо, а я ... — девушка опять опустила голову, замолкая, не договорив.

— Иди сюда, — притягивая к себе Веду снова, попросил Эл. Обняв и уже привычно уместив ее голову у себя на плече, он стал пояснять, — Вир сказал, что пару дней Вере ничего не грозит. Так что не переживай. Сейчас он придет и мы придумаем, как нам найти нашу 'пропажу'. Всё будет хорошо. Хочешь, я тебе песню спою? — неожиданно даже для себя предложил он.

Веда подняла голову и удивленно посмотрела на него.

— Про кораблики? — спросила она, слегка улыбнувшись.

— Могу про ... кораблики, — усмехнулся он, вспомнив, как на одном из привалов поведал им байку о своей военной службе, когда начальник приказал спеть патриотическую песню, а он кроме 'Белые кораблики, белые кораблики', ничего вспомнить не мог. Долго потом над ним потешался весь взвод.

Веда, всё ещё улыбаясь, положила свою голову обратно на его плечо, ожидая обещанного, но услышала вопрос.

— Почему всё так сложно? — обреченно-задумчиво произнес он, — Почему я не могу быть с той девушкой, которая мне нравится? Почему я всегда всем должен и никто не спросит чего же я хочу? Почему надо всегда делать должное, а не то, что хочется? Как бы я хотел... — Эл вздохнул, опуская подбородок на макушку девушки и прикрыл глаза, вспоминая слова песни. Но они никак не вспоминались. Вместо них в душе опять поднялась горечь и сожаление, — Если можно было бы изменить всё... не тратить свою жизнь по-сути на никому не нужное 'надо'... Веда, если бы только знала, как я хотел бы, чтобы ты... — он сильнее обнял её, разрешая себе немного забыться и по наслаждаться ощущением тепла и спокойствия. И не думать ни о сообщении отца, ни о странной информации о брате, ни о чем. Быть только здесь и сейчас. Вздохнув еще раз, ощущая едва уловимый запах листвы и успокаиваясь, он немного устыдился проявления своих чувств. Однако, раз обещал, он собрался спеть. Правда что-нибудь другое. Как вдруг услышал тихий, грустный Веден голос.

— На что мы тратим жизнь?

На что мы тратим жизнь... А надо б на любовь...

Он замер осознавая смысл этих, в общем-то, простых строчек и поражаясь, как у этой девушке почти всегда находятся нужные слова для поддержки. А Веда тем временем продолжала.

Сжигаем жизнь дотла всё на пустое что-то —

На что мы тратим жизнь! А надо бы на ласки...

Она переложила одну руку ему на грудь и начала пальчиком слегка раскачивать край завязки на вороте. Передвинула голову ближе к его шеи, устраиваясь по удобнее, при этом она не прекращала задумчиво цитировать стихотворение.

Мы распыляем жизнь на сумрачную скуку,

На что мы тратим жизнь?... А нужно бы на дружбу... — вздохнув, Веда устало продолжила.

Куда-то всё спешим, чего-то добываем.

Боимся полюбить, чтоб после не тужить... — Веда горько усмехнулась, —

На что мы тратим жизнь?!

В комнате установилась тишина. За окном слышны были уличные звуки, в соседней комнате кто-то гремел ведрами с водой, набирая ванную. А Веда доверчиво прильнув к нему, тихо беззвучно плакала. Эл только крепче прижал ее к себе, не зная, что еще можно сделать, как утешить девушку. И он был готов подписаться под каждым словом Веды так точно сформулировавшей всё то, что сейчас его волновало.

— На что мы тратим жизнь? Ведь надо просто жить... — ещё тише произнесла она и достав из кармана носовой платок, вытерла мокрые от слез глаза, — Что-то я расхандрилась сегодня. Ладно можешь меня отпускать, я уже в норме.

— Нет, — тверда ответил ей он. Но уже продолжил с веселыми нотками в голосе, — Я тебе ещё песню не спел. Вдруг ты убежишь? А я ее хочу до конца допеть. Вот для гарантии буду тебя держать. Не себе же одному петь?

Девушка улыбнулась. Он не видел, а почувствовал это. И ему самому стало вдруг легче. А потом, подтверждая это, со смешком Веда спросила.

— Что, такой противный голос?

— Да нет. Нормальный. Просто для себя петь, это как-то... не очень.

— А я любила дома петь для себя, — она вздохнула, а Эл отругал себя, что завел эту тему. Веде сейчас и так не сладко от похищения Веры и она себя корит. Он на нее накричал. А тут еще воспоминания о доме. Хотя, он хотел бы узнать об этой девушке все. Или как можно больше, — Знаешь, — вдруг продолжила она, — В детстве я любила закрывать глаза и представлять, что я знаменитая певица. А вокруг мои поклонники. И они ждут песни в моем исполнении. Я включала пылесос, чтобы никто из соседей не слышал, как я пою. И пела под его жужжание, — Веда усмехнулась, — Только так я могла не стесняясь выражать себя.

— У тебя очень красивый голос, — осторожно начал Эл, решив пока не спрашивать что такое пылесос, и зачем его надо было включать и слушать его жужжание, — И не только.

— Спасибо за поддержку... Правда, я это очень ценю. И... прости, что испортила тебе рубашку.

— Ничего. Постираешь, — заверил он её с улыбкой.

— Неа. Я уже сто лет никому ничего не стирала, — она опять вздохнула, явно вспоминая о чем-то, — Хотя тебе постираю. Договорились.

— Хорошо. Я побольше грязных рубашек накоплю и тебе принесу.

— Деспот, сатрап и тиран, — шутливо 'клеймила' она его позором за барские замашки. Он сам улыбнулся на ее слова.

— Ну, ты меня и такого лю... — он осекся, чуть не наговорив лишнего, но тут же продолжил, — любопытного экспериментатора, с замашками деспота, сатрапа и тирана не бросишь на произвол судьбы с грязными рубашками?

Веда хихикнула.

— Не брошу. Куда же я денусь от тебя, такого тиранистого с грязными рубашками то?

Эл только провел рукой по её волосам соглашаясь, что никуда она от него не денется, а в слух спросил.

— Ну, тебе полегчало?

Она кивнула, но голову с плеча не убрала. Эл улыбнулся. 'Видно не только я привыкаю', подумал он.

Веда

Вир вернулся через два часа, как и обещал. Ему удалось узнать, что Веру держат в портовой таверне 'Удача гонимых'. Там много разного сброда и просто так туда не пробраться. Надежный человек Вира все подробно изложил что там и где. Рассказал, кто обычно там ошивается, предупредив, что девчонку будут денно и нощно охранять.

Вчетвером, собравшись у Эла в комнате, они обсуждали идеи по спасению Веры, приходившие им на ум. Просто прийти и забрать с боем девушку не получится. Эту идею отмели сразу. Идея выкрасть под покровом темноты, тоже не прижилась. Идею подкупа или тайного убийства охранников, также не прошла согласования присутствующих. За время обсуждения пришли к тому, что необходим отвлекающий маневр, чтоб без проблем можно было пробраться в комнаты. Но вот с отвлекающим маневром, так и не могли определиться. И что потом с этим маневром делать?

— Ладно, господа хорошие. Уже поздно. Пора баиньки. Утро вечера мудренее. Так что предлагаю всем разойтись по комнатам. А завтра еще подумать. Глядишь к утру какая идея появиться, — предложила Веда, вставая из-за стола, за которым они сидели, рассматривая варианты.

— Баиньки? — усмехнулся Лео, — И песенку на сон грядущий споешь?

— И песенку спою. И станцую. И... — Веда замерла, озаренная пришедшей ей в голову идеей. И обведя всех взглядом, быстро, пока не передумала, нажала на своем браслете третью кнопку сверху. По комнате полилась негромкой мелодией. Все разом посмотрели на нее.

Мужской бархатный голос запел о любви. Он послужил сигналом для действий. Улыбнувшись, Веда стала под музыку двигаться плавно, медленно. Она начала обходить стол по кругу, подпевая словам песни. Возле каждого из мужчин она приостанавливалась и проводила ладонью то по волосам, то по щеке, то по руке. А обойдя стол, остановилась и выключила музыку.

— Ну как? — с улыбкой спросила она.

— Если это песенка на ночь, мне понравилось, — самодовольно улыбаясь, ответил Лео.

— Вир? Эл? — поинтересовалась она у мужчин.

— Хм... — только и смог выдать наемник. Эл оказался немного словоохотливее.

— И как это понимать? — его голос звучал строго и, как ей показалось, немного осуждающе.

— А так, мои хорошие, что мы нашли отвлекающий маневр, — с улыбкой оповестила она.

— Но ... — начал что-то говорить Вир, но девушка, не давая ему сказать ничего, спросила.