Попробовав кусочек — мне хочется еще и еще. И при виде вампира у меня каждый раз будет наступать... не-ет, это даже не ломка. Это — хуже. Наркомана переломает — и организм начнет чиститься. А меня?
Это все равно, что положить перед наркоманом шприц с очищенным героином и ласково погрозить пальчиком: 'ты не трогай бяку, хуже будет'.
Но наркоман может удержаться.
Я в гораздо более печальном положении. Наркотик из организма выводится. Вампирские печати — только со смертью данного конкретного вампира. И то — кто еще кого переживет. Мне разорванной связи с Даниэлем по самый гроб жизни хватило. Больше я в таких экспериментах не участвую.
Наркоман может как-то изолировать себя от наркотиков. Тут все зависит от его силы воли. Воли у меня хватает, но за наркоманом не будут гоняться и настойчиво предлагать 'ну уколись, а?'. Если он беден — он просто уже не нужен. Если богат — у него есть возможность изолироваться от наркоты. Охрана, там, смена города, жилья... да чего угодно.
А у меня?
А хвостом об стену и тапочкой накрыться!
Шприцы за наркоманами не бегают. Не прикасаются, не соблазняют, не провоцируют. А Мечислав — будет все это делать. И это, и многое другое, и многое третье, четвертое и десятое, ёлки! Да у меня фантазии не хватит представить — что и как он может делать. В конце концов, он просто живет сексом, дышит им, питается, почти как кровью. Кровью даже меньше.
И я сильно подозреваю, что Мечислав теперь не откажется от полученного куска.
Слишком долго (по его меркам) я отталкивала его. Слишком долго сохраняла пусть видимость, но независимости. Слишком...
Более полугода при том, что нормальные женщины ломались от силы через два-три дня.
Но выбора у меня нет.
Я все равно буду драться за свою свободу. Пусть эфемерную, пусть иллюзионную, но даже этот маленький кусочек я не отдам. Я жить хочу! И хочу жить — хозяйкой своего разума и тела.
Получится ли?
Мое тело явно бунтовало и подозревало, что у него есть другой хозяин. Зеленоглазый такой...
Уууууууу...
А не пора ли мне пить кошачий контрасекс? Или лошадиный?
Почему не существует таких полезных веществ для людей!?
Я разревелась еще сильнее и активнее.
Теплая ладонь опустилась на волосы.
— Госпожа... Юля... Что с тобой?
От этого вопроса мне стало еще хуже. Слезы и сопли хлынули с новой силой. И Шарлю пришлось успокаивать меня битый час.
Потом бедный дракоша умывал меня, поил холодной водой, кое-как приглаживал взъерошенные волосы — и вообще, вел себя, как старший брат, заставший сестренку в истерике.
А сестренка приходила в себя — и вспоминала, что у нее еще и мозги есть. И надо хотя бы иногда ими пользоваться.
План действий был прост и ясен.
Первой о том, что произошло между нами — не заговаривать.
Если Мечислав об этом заговорит — сказать, что мы со всем разберемся после отъезда Альфонсо да Силва — сейчас не время мотать мне нервы. Нужно собрать все мужество — и драться.
А потом — потом и посмотрим. Мне нужно знать мою реакцию на вампира. Если я смогу общаться с ним как обычно — вот так и будем общаться.
То, что один раз нас бросило друг к другу — еще ничего не значит! Можно подумать, у меня были какие-то альтернативы! Мечислав был в таком состоянии, что мог мне голову оторвать — и не заметить!
Я успокоила его единственно возможным способом.
Плохо, что теперь вампир может решить, что я хочу еще... успокоительного.
А, ладно, что уж теперь!
Надо действовать по единственно возможному варианту. Если мы с вампиром сейчас начнем выяснять отношения — всем будет плохо. Поэтому: 'не трогать — оно и вонять не будет'. И точка.
С этим мы и легли спать. Как брат и сестра — крепко взявшись за руки. Чтобы даже во сне помнить — рядом есть родной и близкий человек. И пока это так — над нами не властны кошмары.
Если бы только кошмары это знали...
Глава 9.
Что такое 'вляпаться' и как с этим бороться.
День 6-й
4-е сентября
Суббота
К моему искреннему удивлению, мы проспали чуть не до часу дня. И никто не позвонил. Не разбудил. Даже кошмары не приснились.
Оно и неудивительно. Как мы вчера вымотались — спали в буквальном смысле без задних ног. К отключившемуся мозгу ни один кошмар не пробился бы.
А проснулись почти одновременно. Сначала я. Потом, минуты через две, заворочался и Шарль. Робко поглядел на меня. Улыбнулся. Пока еще неуверенно, но ничего. Я его еще научу.
— Доброе утро?
— Уже день. Но — добрый, — решила я. — Кто первый в душ?
— Великодушно пропускаю даму вперед.
Я отказываться не стала.
Потом я колдовала на кухне, пока Шарль плескался в душе. На завтрак был приготовлен омлет-винегрет — это когда все, что есть в холодильнике, смешивается и заливается на сковородке. Получается очень даже ничего себе. Главное не сочетать, например, консервированные ананасы — с соленой селедкой. И готовить либо сладкое, либо острое. На выбор.
После завтрака мы уселись в гостиной. Никто не трезвонил. Никто не требовал сегодня же приехать. Никто не сообщал о какой-либо гадости. Красота.
Так что я решила побеседовать с Шарлем. Началась беседа оригинально.
— Поговорим за жизнь?
Полудракон поглядел на меня красно-лиловыми глазами с вертикальными зрачками.
— То есть?
— Вот так вот. Можем бросить монетку. Я хочу знать, кого пригрела. Ты хочешь знать, куда попал...
— я и так знаю. Альфонсо рассказывал.
— И кем он меня представил? Помесью Джулии Робертс и Чикатилы?
Шарль улыбнулся. Кто это такие он уже знал. Из Интернета.
— Примерно так. Только еще хуже. А что ты хочешь узнать обо мне?
— Многое. Кто ты такой. Почему твой дракон связан. Как ты оказался в рабстве у Альфонсо? Почему до сих пор не убил его? Ты ведь можешь...
— Нет. На самом деле — нет. На мне... своего рода проклятие.
— Какое?
— Это долгая история.
— Вот и расскажи ее, пока кто-нибудь не приперся с очередной проблемой?
— Это приказ?
Я пожала плечами.
— Да ни минуты. Если хочешь, я начну первой.
— Начни, — согласился Шарль. Так мне будет проще.
Я откинулась на спинку компьютерного кресла. Поглядела на картину на стене. И начала тихим голосом.
— Знаешь, это все началось внезапно. Еще год назад я даже не подозревала, что паранормы — существуют. А потом мне позвонила подруга...
На описание всего, что со мной произошло, ушло больше часа. Я и сама не ожидала, что так хорошо все запомнила. Шарль внимательно слушал. Особенно, когда я рассказывала, как применяла свою силу. Задавал вопросы. Явно что-то прикидывал. Но я не спрашивала. Сам скажет, если пожелает.
Но Шарль молчал еще долгое время после того, как я закончила говорить.
Я уже хотела потормошить его, но тут полудракон заговорил сам.
— Теперь я больше понимаю твоего художника. Твоя природная сила, сила самой жизни, включает манипулирование аурами. И лечение. Снятие проклятий, исправление причиненного вреда, вообще любое положительное воздействие, требующее значительного вливания силы. Человек — чтобы ты знала — весьма уравновешенная и отлично регенерирующая система. Стоит дать ему достаточное количество силы и направить ее в нужное русло — он сам исправит весь причиненный ему вред. С другой стороны, на твою силу действует сила Мечислава. И тебе будет так же легко удаваться обратное воздействие. Твои несуществующие когти, про которые ты мне рассказала, относятся именно сюда.
— А что — вампиры так тоже умеют?
— Умеют. Только с телом, а не с аурой.
Я вспомнила поединок Мечислава и Андрэ. И призадумалась. А ведь действительно — есть такое дело. Но...
— Это что — заразно, как грипп? Я нахваталась — и теперь тоже так буду?
— Вряд ли, — Шарль пожал плечами. — Это не передается. Проблема в другом. Любой вампир что-то берет от фамилиара. Любой фамилиар становится в чем-то отражением вампира. Это нормально. Что именно ты взяла от Даниэля? Только ли таланты к рисованию?
— Не знаю.
— Какие у него были способности?
Я задумалась. А правда — какие? Как же мало я знала о своем любимом вампире. Как мало времени дала нам жизнь...
— Он мог спокойно выходить днем на солнце, очень быстро восстанавливался...
— и это все?
— Как-то был связан с крысами.
— Негусто. Про Мечислава я вообще не спрашиваю. Он слишком скрытен, чтобы ты что-то действительно о нем знала.
Я не спорила. А правда, что я знаю про Мечислава, кроме того, что это — ходячая секс-бомба? И о его власти над тиграми?
Да ничего!
— А ты о нем много знаешь?
Шарль только криво улыбнулся. Действительно, глупый вопрос. При его-то жизни...
— Вот. Ты сама понимаешь.
— Я что — вслух это сказала?
— Нет ты просто очень выразительно подумала. У тебя очень живое лицо, на нем все мысли, как в зеркале.
— Понятно.
— Последи за собой. Вампиры опасны. И намного более наблюдательны, чем ты думаешь. И третье. Твои собственные способности. Я знаю о них очень мало. Прости.
— За что? Подводя итоги — мы ничего не знаем. Что я получила от Даниэля — вопрос. От Мечислава — два вопроса. От себя — все восемь. И что получится в итоге — тоже неясно. Уравнение со всеми неизвестными.
— Как это ни печально. И все же, я полагаю, что рано или поздно ты переродишься в соответствии с рисунком Даниэля.
Я поглядела на лист бумаги, тщательно запаянный в полиэтилен. Женщина в красном плаще насмешливо улыбалась. Щерился за стеклом дикий зверь с человеческими глазами.
— И это тоже часть меня.
— И отрицать ее не получится. У каждого человека есть своя светлая и темная стороны. Прими это — и живи.
— когда Даниэль рисовал это, я еще даже не знала Мечислава, — чуть невпопад сказала я. Но Шарль понял.
— Настоящие художники, Юля, всегда в чем-то сродни провидцам.
Я пожала плечами.
— Возможно. А вывод где?
— Вывод? Что ж вывод таков. Тебе надо учиться, и не только смотреть на ауры, но и работать с ними. Полагаю, подопытным материалом тебя жизнь обеспечит.
— в этом и я не сомневаюсь. Кстати, как подопытный материал, можешь пойти и ты.
— То есть?
— Я не глядела как следует на твоего дракона. Но сильно предполагаю, что снять твое проклятие — возможно. Если это проклятие. И освободить твоего хищника — тоже.
— И что ты за это хочешь получить?
Я хотела было обидеться, но потом передумала.
— Ничего. Ты же знаешь, мне ничего от тебя не нужно.
Шарль с интересом глядел на меня.
— Знаешь, никак не могу поверить. Вообще не верю в благотворительность.
— А в холодный расчет?
Дракоша (почему-то я про себя стала называть его именно так) пожал плечами.
— А во что бы верила ты, пообщавшись с вампирами?
— после общения с Мечиславом я верю исключительно в их сволочизм. Вот.
— И я — вот. А какая выгода может быть от меня? Я ведь даже обращаться не умею...
— И мы обязательно попробуем это исправить. Убрать твою... проблему. Только хотелось бы знать, что именно я пытаюсь удалить. Проклятие, неосторожность, или это вообще от рождения...
Шарль глубоко вздохнул. Словно собирался с силами.
— Мне очень сложно об этом говорить.
— а ты попробуй?
— Я боюсь, что ты станешь меня презирать. Или что-нибудь еще, похуже.
— Например?
— Вернешь Альфонсо, выгонишь прочь...
— Ты же знаешь, что я этого не сделаю.
В лиловых глазах стыла тоска.
— Знаю. Это очень длинная и старая история, Юля. И я вел себя весьма и весьма некрасиво в ней. Мое проклятие — это результат моих и только моих действий. Как ни печально.
— А ты попробуй рассказать, — тихо попросила я. — Я не стану тебя судить. Обещаю.
Шарль помолчал несколько секунд, собираясь с силами. И тихо начал:
— Я родился больше тысячи лет назад. Ты знаешь, чем драконы отличаются от оборотней?
— Своей второй ипостасью? — предположила я.
Шарль покачал головой.
— Нет. Оборотень — это человек, который умеет превращаться в зверя. Часто — не контролируя себя. Дракон же — это дракон, который умеет превращаться в человека. Человек для нас — вторая личина. Не самая привлекательная, надо сказать. Но что дано, то дано. И мы можем контролировать превращения по собственной воле. Можем обратиться трижды за час — и можем прожить сотню лет, не превращаясь в дракона.
— Именно поэтому пошел слух, что драконы вымерли?
— Именно. Какая радость обращаться, чтобы тебя поймали и посадили в клетку, как последнего диплодока планеты?
— Или тираннозавра. Кстати, они были пернатыми?
— Не знаю. Я их не застал. Кстати, именно отсюда все сказки о драконах, которые похищали девушек. Сама понимаешь, ящерице без мозгов они ни к чему, она и поближе обед найдет. А вот если ты умеешь обращаться, да еще влюбился.... Так произошло с моим отцом.
— Ты дракон только по отцу?
— Да. Кстати, дети от такого брака могут быть драконами, а могут быть людьми. От чего это зависит — никто не знает. Но я оказался драконом, а мой брат — Жан, человеком.
— Твоя брат — Жан. А ты на самом деле — Шарль?
— Альверэссандер Шараллорих. Это не совсем человеческое имя, но его дал мне отец. Дракону — драконье. Человеку — людское.
— то есть Александр?
— Шарль тоже. Сейчас мне более привычно это имя. Александром звали дракона, а не... не то, что ты сейчас видишь перед собой!
— я вижу дракона.
— Нет, Юля. Я не дракон. Сейчас — нет. И виноваты в этом косвенно — вампиры, а прямо — я сам.
— Вот как?
— Да.
Шарль рассказывал. А передо мной разворачивалась картина. Старинный замок в горах. Отец-дракон. Его любимая жена. И двое братьев-близнецов. Жан, старший. И Александр — младший. То, что младший брат — дракон, а старший — нет, казалось, ничуть не мешало братьям. Они вместе играли. Вместе шалили. И вместе получали подзатыльники от родителей.
Он рассказывал, а я видела все это, как будто своими глазами. Видела отца-дракона, потрясающе красивого мужчину, такого же алоглазого, как Шарль, но если у Шарля волосы были мертвенно-белыми, то у его отца они переливались всеми оттенками вороненой стали. И дракон был тоже невероятно красивого черно-красного тона. Алый, с черным гребнем, с черными крыльями, огромных размеров, он мог налетать — и уносить людей в когтях каждой лапы. Никто не смел встать ему поперек дороги.
Видела мать Шарля, Елену. Тоненькую, удивительно красивую светловолосую и черноглазую женщину, которая преданно и нежно любила своего мужа. Пусть даже он дракон, а ей сужден был короткий человеческий век. А впрочем, не такой и короткий. Известно же, что кровь дракона продлевает жизнь и молодость. Только мало кому известно, что кровь дракон должен отдавать сам. И еще меньше людей знают, какая должна при этом твориться магия.
Все было вполне прекрасно. Родители любили друг друга. Отец занимался больше младшим сыном, мать — старшим. Отец ставил маленького Александра на крыло. Учил летать, охотиться, рассказывал о магии драконов. Мать обучала маленького Жана всему, что нужно знать человеку.
