Можно скачать, на этом, содержательная часть беседы была окончена. Вольдемар ещё чего-то говорил, задавал какие-то уточняющие вопросы, Александр машинально на них отвечал; при этом думал он совсем о другом. Он вновь старался осмыслить, нет, не так, понять причину того, что демобилизованные после ранения солдаты, все, изъявили единодушное желание наняться к нему на службу. И в этом порыве их не остановило даже то, что Сашка честно предупредил отставников, что из-за больших трат необходимых для старта его дела, он выплачивает жалование только работникам артели, и то, не очень большое. На что ему ответили, что его бойцы, то есть вольные ребята гайдуки, об этой проблеме уже рассказывали, и не раз, так что они согласны послужить какое-то время только за крышу над головой и питание. Ведь это не такие уж и большие трудности, а так, временные неудобства, которые они легко переживут, ведь имперская козна, им, и без того будет выплачивать некий пенсион на проживание. И граф, уже не по первому разу пытался разобраться, в чём здесь кроется подвох. По опыту прошлой жизни он усвоил одну истину, что никто из нормальных людей, за просто так, на "дядю‟ работать не будет. А тут такое..., и главное, сразу столько человек дали согласие поработать только за "большое человеческое спасибо‟.
Нет. Если сказать что граф Мосальский-Вельяминов на данный момент был бедным как церковная мышь, это значит обмануть. У него ещё была "подушка безопасности‟ — тайник, и в последнее время, молодой человек, иногда туда "заглядывал‟, только в исключительных случаях. Вот и на эту поездку в Царьград, он взял из своего загашника некую сумму и не успел потратить её полностью. В прочем, юноша и не стремился транжирить имеющуюся в его распоряжении наличность. Так что этих денег хватило на покупку железнодорожных билетов, для всех четырёх оставшихся с ним гайдуков, ну и пятерых новых служащих, коих он собирался использовать по их оставшейся трудоспособности и талантам. Так что, именно с этих сбережений и арендовался вагончик, для проезда всей компании. Да. По поводу билетов, здесь было чему удивляться, ведь привычные "бумажки‟ заменяли небольшие металлические жетоны. Использовались они весьма оригинальным образом: ты покупаешь "железяку‟ в кассе и сдаёшь её дорожному служащему, при посадке в поезд. Далее, через некоторое время, этот же жетон, выкупит очередной пассажир и вновь его сдаёт проводнику. Вот такой вот круговорот "билетов‟ в отдельно взятом акционерном обществе, экономично и сердито.
Всё в этом мире имеет обыкновение заканчиваться, подошла к своему завершению и эта долгая поездка. Однако Сашка, полностью осознал этот факт в тот момент, когда кавалькада из наёмных экипажей въехала во двор его усадьбы. Пришлось Александру побороться с желанием как можно скорее уединиться и, дождавшись пока будет растоплена банька, с удовольствием попариться в ней, самое то, после долгой дороги. В итоге, пока не были отданы все необходимые распоряжения относительно его попутчиков, он так и не пересёк порог своего дома. Пусть в этом поступке и не было необходимости, управляющий и без его указаний мог распорядиться относительно бани для вернувшихся гайдуков, как и их сытного обеда. Нет, снова не точное определение, судя по времени суток это скорее ранний ужин. Также, без лишних напоминаний были бы и расквартированы и отставные военнослужащие, коих граф, по приезду в столицу, успел переодеть в костюмы подобающие мещанину среднего достатка. Кстати, в решении этого вопроса помог старый еврей-ювелир, к которому они мимоходом "заглянули на огонёк‟, чтоб выставить на продажу трофейные пистолеты и парочку неплохих ятаганов, так сказать, по бросовой цене. Вот Кац, узнав о проблеме, и показал, где можно купить уже готовое гражданское платье в весьма хорошем состоянии, а не ждать, пока тебе его построят портные в ателье. Да что там показал, он свёл Сашку с нужными людьми и так скромненько намекнул тем, что, дескать, этот господин, его хороший деловой партнёр, и поэтому, не стоит слишком сильно завышать цену на предлагаемый ими товар, тем более что одёжа покупается в количестве небольшой оптовой партии. И судя по итоговой оплате, его просьба была услышана и принята к исполнению. Интересно получается. Оказывается, не такой уж старый Авраам и простой человек, каковым желает казаться, раз к его слову так внимательно прислушиваются и принимают к исполнению все его указания, пусть и преподнесённые в виде невинного пожелания.
Далее, необходимо покончит с воспоминаниями о недавних событиях, и вернуться в Сашкино имение. А там, пока грелась личная банька, Александр выслушал сжатый доклад о деятельности артели, и некие успехи на этом поприще весьма порадовали. Хоть спрос на многие товары упал, но не все было так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Оказывается, зажиточные горожане, в связи с тем, что идёт война с османами, пожелали тоже вооружиться и налаженный выпуск гражданских револьверов пришёлся весьма кстати. Небольшой калибр оружия, немного упрощённая и уменьшенная в размерах конструкция, а главное относительно небольшая цена, сделали револьверы весьма востребованным товаром.
За то время, пока выслушивались доклады по текущим делам артели, банька успела набрать необходимый жар, о чём оповестил один из молодых гайдуков — ветеран боевого испытания пулемёта. Он был из числа тех, кто убыл домой первой партией, которая доставила новое оружие в мастерские. Парень доложил, подождал несколько секунд, мол, не будет ли ещё каких указаний и спешно ушёл. О его торопливости "говорили‟ звуки его быстро удаляющихся шагов. Видимо чернявый красавец, которого не портила даже преждевременно лысеющая голова, спешил к торжественному столу, который сейчас накрывался в общей столовой. Опоздать к нему он не мог, так как главные виновники застолья, в этот момент, так же как и хозяин, ожидали помывки, как говорится: "Смыть дорожную пыль‟.
Сегодня, за банщика был Митяй, кстати, тоже вольный человек, входивший в число тех, кто, получив вольную, не пожелал расставаться со своим благодетелем. Кстати, три человека, получив на руки свою небольшую часть клада, ушли на поиски лучшей доли. Но не о них разговор, он о Мите. Сейчас, этот видный, крепкий парень, с уродливым шрамом, "перечеркнувшим‟ его лицо, был при деле, он учил всех мальчишек усадьбы тем предметам, кои не могли припадать бывшие дворовые девки. И надо сказать, в этом нелёгком деле, добился определённых успехов. Ну а сейчас, решил по старой памяти, "пробить веничками‟ того, с кем сидел за одной партой несколько лет. Сам предложил, но у графа сложилось впечатление, что Митя желает о чём-то поговорить, без свидетелей. Поэтому он и согласился.
— Ох, а исхудали то как, Александр Юрьевич, — посетовал Митя, нагоняя вениками пар, хотя, чего он мог разглядеть при тусклом свете масленого светильника, непонятно, — наверное, жили там впроголодь, на монастырской то еде.
— Митька, ты это брось. Когда мы наедине, обращайся ко мне по имени и на ты.
— Так это когда было. С тех пор столько воды утекло, да и мы уже давно не дети.
— Да, мы не дети, в этом ты прав. Но я надеюсь, что наша с тобой дружба на этом не окончилась?
— Так-то оно так. Но я сын конюха, а вы граф. И мне, нужно соблюдать определённые правила в общении.
— Вот и соблюдай. Только делай это прилюдно, и не более того.
— Хорошо, Александр Юрьевич, будь, по-твоему. Тогда ответь мне. Зачем на войну поехал? Неужели после гибели Алёнки, тебе жизнь не мила? Вон, какой шрам на боку красуется, небось, из-за него, ты за малым, богу душу не отдал.
— Ух, какой ты глазастый, усмотрел-таки мою "дырочку в правом боку‟(цитата из старой детской песни, про резинового ёжика). Успокойся, смерти я не ищу. Так что Митя, можешь по этому поводу не переживать. А рана моя не опасная, она только выглядит страшной, потому что сталь вскользь прошла, вот и получился такой длинный шрам.
— Дай-то бог, дай-то бог.
Про то, что шрам находился на левом боку, а не правом, Митя как будто и не обратил внимание. Он снова плеснул на камни отвар и продолжил, молча, работать вениками. Уже после парилки, попивая в хорошо освещённом предбаннике квас, Александр, устав ждать, когда его друг детства начнёт откровенничать, поинтересовался:
— Ты Митька давай не жмись как девка перед первым свиданием. Ведь давно вижу, что тебя что-то буквально "выворачивает наизнанку‟, а спросить меня о твоём интересе побаиваешься. Говори уже. Даю честное слово, что не покусаю.
— Тут дело не простое, я даже не знаю, как ты к этому отнесёшься.
— А ты попробуй, рискни. Пока не расскажешь в чём проблема, не узнаешь, как я на неё среагирую.
— Ну не знаю, как и начать. Здесь дела амурные...
— Понял, я всё понял. Ты желаешь поговорить со мною об Агафье, старшей дочери чернявой поварихи Фроськи? Я давно заметил, как ты на ту дивчину поглядываешь.
— А что, так заметно? Да?
— Ещё как заметно. Особенно, когда ты ей в след смотришь. Аки пёс побитый, так и хочется подойти, да пожалеть.
— Да, присушила мою душу Агафья, понимаю, что со своим шрамом я у многих вызываю страх. Но ничего с собою не могу поделать. Уступи мне её, Александр Юрьевич, какую хочешь цену назначь, всё отработаю. Как верный пёс, пойду за тобою и в огонь и воду.
— И что ты с ней, декой этой, делать будешь, горе ты луковое.
— Дам вольную и возьму в жёны.
Сашка пристально посмотрел на друга, потерянно сидевшего перед ним за небольшим столом. Ему было его жалко, но показывать это не хотелось, чтоб не обидеть парня.
— Ты это что аспид удумал? А? Решил выкупить девку и "осчастливить‟, чтоб она с тобой жила только из чувства благодарности за то, что ты ей даровал вольную?
— Нет, Александр Юрьевич, совсем не так. — сбивчиво, торопливо, как будто боясь что его прервут, заговорил Митька. — Она мне сама сказала, что я ей давно глянулся. Правда, произошло это не сразу. Первое время, как я здесь появился, она меня побаивалась. После привыкла, но стеснялась ко мне подойти. А когда я получил вольную, вообще постаралась обо мне забыть. Да только это не возможно. Вот мы, после вашего убытия на войну, с ней и начали встречаться, по ночам. Но она, всё рано боится, что из-за неё, я лишусь своей воли. Сами знаете эти наши законы. Вот мы и решили, что я с тобой поговорю и предложу такой выход. Не откажешь?
— Ну, если это обоюдное решение, то это всё меняет. Согласен я. Вот...
— Обоюдное оно, обоюдное, и будь уверен, в этом. И не смотри на то, что Агафьюшка перестарка, она меня любит.
— Ну да, ну да. Семнадцать лет девке, а она уже перестаркой стала, бедные женщины. А по поводу её вольной грамоты ты не переживай, я её завтра же выпишу, на всю её семью, оформлю как положено. А там, немного погодя, и вашу свадебку сыграем, чтоб всё как у людей было, со сватовством и всем прочим. Только ты переговори с её родичами, чтоб они сразу не уходили. Тем более у меня двое Фросиных мальцов в обучении к "хлебному‟(в смысле хорошего заработка) ремеслу приставлены.
Казалось, услышав, что его проблема весьма удачно решена, человек должен радостно "запрыгать‟, или начать метаться как птица в клетке, или ещё каким-либо способом выразить свои эмоции. Но друг Александра по учёбе, сидел всё также тихо, можно сказать, понуро. Впрочем, с этим парнем, по-другому и не могло быть. Несколько лет совместного с барчуком "обучения‟ не могли не сказаться на неустоявшейся мальчишеской психике. Так что, уже на второй или третий год, Митька подсознательно старался быть как можно незаметнее, вдруг повезёт, и его минует участь получения незаслуженного наказания. Вот таким образом и "срослись‟ в одном человеке две противоположности, с одной стороны, видный парень, да ещё с запоминающимся изуродованным лицом, а с другой, неприметный юноша, по жизни умудряющийся быть невидимым для окружающих. Правильнее будет сказать так, что встретив Митяя впервые, от него невозможно отвести свой боязливый взгляд, далее, какое-то время, молодца продолжают побаиваться все окружающие его люди. Но немного к нему привыкнув, обыватели перестают замечать этого молодого человека. И как Агафья умудрилась наперекор сложившемуся правилу обратить на него своё внимание, непонятно. А быть может, всё объяснялось намного проще, без разнообразных гипотез относительно высоких чувств, девка, понимая, что её время проходит, ухватилась за Митьку, как утопающий за соломинку. Однако чужая душа потёмки и как оно было на самом деле, каковы были мотивации тех, или иных действий, и поступков. Неизвестно.
Впрочем, на сегодняшний вечер, сюрпризы не окончились. После лёгкого ужина, Саша вышел к "народу‟, собственноручно поставил на праздничный стол несколько бутылок неплохого сухого вина. Когда им наполнили всю стеклянную посуду, сказал тост за здравие всех собравшихся, осушил свою чарку, выслушал ответный тост, после чего направился в мастерскую. Там, не смотря на то, что ещё было относительно светло, как раз горел огонёк, и была приглашающе распахнута створка двери. Вот граф и направил свои стопы в том направлении.
В мастерской трудилось три человека, Сенька Игнатов и двое его подмастерьев учеников. Тут был и дядька Протас, который сидел на скамеечке возле входа и с флегматичной ленцой попыхивал табаком, забитым в новую глиняную трубку. Прошедшего рядом с ним графа он как будто и не заметил, даже бровью не повёл. Зато мастер, увидев своего работодателя, остановившегося на пороге и неспешно оглядывающего всё помещение, учтиво поклонился, а затем, слегка похлопал по плечу парнишку, обрабатывающего напильником какую-то бронзовую заготовку, зафиксированную в тисках с местами облупившейся шаровой краской. После чего, что-то тихо сказал обоим отрокам, они согласно кивнули, почти синхронно. Затем повернулись, поприветствовали поясным поклоном Александра и направились к выходу. И учитель, уже в след уходящим мальчишкам, произнёс: — "Вы далече отсель не уходите, постойте чуток возле мастерской, отдохните маленько и подумайте над моими замечаниями. А когда понадобитесь, я вас позову. И дверь-то, на улицу, прикройте‟. — "Угу. Ага‟. — В разнобой ответили юнцы, стараясь выглядеть при этом не по возрасту чинно и важно. А ведь это не было обыкновенной "игрой на публику‟, просто по привычке, ребята подражали манере поведения своих учителей.
Дверь закрылась с лёгким стуком. А мастер, выждав несколько секунд, к чему-то прислушиваясь, повернулся к Александру и еле слышно заговорил:
— Здравствуйте хозяин. Тут такое дело, Александр Юрьевич, оружейный мастер Лукьян Сомов, неожиданно решился уволиться со службы. И представляете, говорит, что ему с нами не интересно стало.
— Знаю. Мне уже доложили об этом.
— Так тут это. С этим мастеровым не всё чисто, как может показаться. Я о своих догадках уже с Дормидонтом поговорил, чтоб он за этим лиходеем приглядел, да повнимательнее.
-Это ты правильно сделал. Только ты и мне ответь не один вопрос: "Что тебя в этом вполне житейском деле так насторожило?" — Мастера люди свободные, хотят, нанимаются в артель, работают, не хотят, уходят из неё.
