— А не я ли тебе рассказывал? — вставил Санька-брат.
Та лишь слабо отмахнулась:
— Может, чего и говорил. Да я не поняла...
— Надеюсь, теперь точно поняла? — усмехнулся сын.
Тётка вместо ответа сильно наклонилась в кресле, чтобы удобнее было видеть Помогая с подругой, и жалобно произнесла:
— Вы уж меня, пожалуйста, старую, извините! Я не хотела... — И вдруг спохватилась и спросила у меня громким шёпотом: — А они хоть по нашему-то понимают?
Я кивнул, а Помогай в ответ улыбнулся (лучше бы он, конечно, этого не делал!) и сказал погромче, чтоб тётка услышала его из дальнего угла:
— Моя хорошо понимай на русская язЫка!
Та невольно вздрогнула и опять шёпотом сказала мне:
— Так они ещё и говорят по-нашему? А я-то дура старая... Ой, как стыдно!..
Преодолевая страх и брезгливость, она встала и подошла к Помогаю. Дядька, уже пришедший в своё обычное состояние духа, только усмехнулся ей вслед:
— Ишь, парламентёр!
Тётка не удостоила его ответом. Совершив над собой усилие, она выдавила улыбку и, остановившись в метре от пары зелёных чешуйчатых Помогаев, дружелюбно уставившихся на неё, ещё раз сказала, приложив руку к сердцу:
— Честное слово, я не хотела вас обидеть...
Помогай радостно закивал своей ящероподобной головой и рассыпался в заверениях:
— Моя совсем хорошо понимай. Моя не обидеть! Очень красиво не обидеть!
Тётка тяжело сглотнула и мельком покосилась в мою сторону. Видимо, речевые изыски Помогая вкупе с внешностью, не способствовали налаживанию контакта, но занятого рубежа она не оставила. Решила мужественно заглаживать вину.
— Меня зовут Наталья Терентьевна. А вас как называть?
Помогай широко улыбнулся, отчего, я уверен, Терентьевна едва не лишилась чувств, и доверительно прошелестел:
— Вовчик моя называть Помогай!
Жаль, не было Пашки наблюдать эту сцену. Уж он бы от комментариев точно не удержался. А мы хором, затаив дыхание, только молча наблюдали за разворачивающимся действом. И лишь Толь Ванч с тоской поглядывал в сторону сервированного стола посреди гостиной: мол, когда же? По всему было видно, что ему до смерти надоела затянувшаяся прелюдия.
— При чём здесь Вовчик? — продолжала тётка допрашивать Помогая. — Он может вас и неправильно как-то называть. Даже как-нибудь обидно. Я их знаю. С них станется. — И она с усмешкой покосилась на меня. — А ваше настоящее имя как?
— Ну что ты, мать, пристала к парню? — не удержался Толь Ванч. — Он же тебе ясно сказал: Помощник!
— Не Помощник, пап, а Помогай, — вполголоса поправил его Санька и спросил у меня: — Чё там за проблемы?
Я вздохнул:
— Вурдалаки пожаловали. Опять бежим.
— Не понял.
— Да чё "не понял"? — за меня ответил Игорь, присаживаясь на свободный стул и сажая Сашика к себе на колени. — Бей нарисовался со своей командой. — Вот мы от него и прыгаем по планетам. Видел бы ты, что на улице сейчас творится!
— Мы, вроде, никуда не прыгаем... — начал Санька, но Игорь его перебил:
— Да ты выйди, глянь! — Он указал подбородком на выход. — Я уж и счёт потерял. Уже то ли на пятую, то ли на шестую планету перепрыгнули... Ну, чё смотришь? Думаешь, брешет Игорёк? Вместе с домом скачем! — пояснил он.
И, словно в подтверждение, пол под ногами опять дрогнул.
Оба Саньки тут же сорвались с места.
— Ты куда? — встревожилась Ольга, держа Сантика за плечи и с трудом удерживая равновесие.
— Посмотреть! — отозвался её супруг.
— Только, ради Бога... — Она не договорила: за мужиками уже захлопнулась дверь.
Толь Ванч со вздохом увязался за ними
— Пойду тоже посмотрю...
— Вовчик, — повернулся ко мне Помогай, заботливо придерживая едва не упавшую на него тётку. — Моя услышал: Бей пришла?
Я со вздохом кивнул.
Помогай что-то быстро просвистел своей подруге. Она изменилась в цвете, как-то вроде посерела, и плотнее утвердилась в кресле, забравшись в него с ногами.
— А ты не мог бы с ним договориться, — послышался с лестницы недовольный голос Насти, — чтоб он не кидал нас, как ту картошку?
— С кем? — удивлённо повернулся я к ней.
— Ну не с Беем же! — фыркнула Настя, осторожно спускаясь по ступенькам. Она держала малыша на руках. — С браслетом со своим разлюбезным! Пусть он скачет себе, куда хочет, но без этих вот сногсшибательных эффектов! Поровнее как-нибудь.
— Я попробую...
— Вот жисть настала! — посетовала она, подходя к тётке с Помогаями и аккуратно, чтоб не потревожить сон малыша, присела на стоящий рядом с креслами стул. — То с вурдалаками воюем, то с пауками!
— С какими ещё пауками? — испугалась тётка.
— А он что? — небрежно кивнула она на меня. — Вам ничего не рассказывал?
— Ну почему? — смутилась тётка. — Рассказывал. Только, может, не всё...
— А про то, что его в мусориночку превратили, без микроскопа не увидать, не рассказывал? — с каким-то мстительным торжеством вопрошала Настя.
— Нет... — упавшим голосом сказала тётка, беспомощно оглядываясь на меня.
— Не рассказывал? — обрадовалась Настя. — Так вы думаете, что это Вовка перед вами тут стоит?
— А то кто же? — оторопела тётка, а у меня внутри всё сжалось в нехорошем предчувствии.
— Да манекен это, кукла безмозглая! — выкрикнула Настя со злыми слезами, внезапно выступившими на глазах. — Он думал, я не догадаюсь. Догадалась, милый! — ядовито вывернулась она ко мне. — Тебе меня ни за что не провести! — И вновь обратилась к тётке: — А настоящий-то Вовка у него вот здесь сидит! — Она постучала кулачком себе по лбу. — В маленькой такой пластмассовой коробочке!
И она отвернулась, закусив губу. Плечи её сотрясались от сдерживаемых рыданий. Витька беспокойно закочевряжился у неё на руках и затих после порции ритмичных покачиваний.
— Оба-на!.. — удивлённо протянул Игорь. — Вот это палево... Где-то ты здорово прокололся...
Я поражённо молчал. Даже вурдалаки на тот момент меня мало интересовали.
"Откуда?!! Ну откуда она узнала?" — билось в голове. — Вроде бы не давал повода..."
— Да от тебя же самого и узнала! — на секунду повернула она ко мне заплаканное лицо. — Забыл, что ли? Здесь не один ты что-то можешь и умеешь!
И опять она апеллировала к обалдевшей и ничего не понимавшей тётке:
— Представляете? Вместо того, чтобы со всех ног бежать к своему начальству: "Спасите, мол, помогите!", он преспокойно пингвинами занимается! Лёд перетаскивает в Африку, полярникам жизнь обустраивает! А то ж без тебя там не разберутся! — опять вызмеилась она в мою сторону.
— Я что-то ничего не понимаю... — наконец-таки подала тётка голос. И был он у неё далеко не жизнерадостный. — А ему самому сказать ты это не могла?
— Да разве он меня слушает? Как же! Конец света на носу! Торопиться надо! Человечество, видите ли, загинается без него! А о себе потом хлопотать будем! Пока и в коробочке поживём! А то, что мне, может быть, противно к нему, к такому вот, прикасаться, он о том ни чуточки не думает!
И она опять, уже в голос, зарыдала. От обилия витавших в воздухе отрицательных флюидов малыш сначала тихо, а потом уже во весь голос завопил.
Игорь поднялся и что-то пошептал Милке. Потом пальцами показал мне бегущего человека и молча указал наверх. Я едва заметно кивнул.
За ними поднялись и Ольга с Сантиком. И тоже тихо удалились в свои апартаменты, тревожно оглядываясь на входную дверь. Мужики что-то задерживались. Успокаивало только то, что издалека доносились их громкие удивлённые возгласы. О драматической ситуации в гостиной они ещё ничего не знали.
Тадж-Махальчик опять конвульсивно дёрнулся. С улицы послышались бурные восклицания.
— Да скажи ж ты ему, в конце-то концов! — вскочила Настя, гневно буравя меня заплаканными глазами и поудобнее перехватывая извивающегося в крике ребёнка.
— Сейчас... — хмуро обронил я.
* * *
**
Пока я разговаривал с браслетом, объясняя ему пожелания своей недовольной половины, ко мне незаметно подошла тётка и, сложив руки за спиной, внимательно и с каким-то недоверием прислушивалась к нашему диалогу. Потом, когда все нюансы были утрясены и приняты к сведению, она спросила у меня со странной улыбкой, прятавшейся в уголках её мудрых глаз:
— А с кем это ты сейчас... разговаривал?
Я указал на своё запястье:
— Вот с ним.
Она задумчиво посмотрела на меня и, взяв за локоть, потянула в сторонку:
— Можно тебя? — И через плечо она мельком оглянулась на Настю, воевавшую с разошедшимся не на шутку наследником, которому не помогали ни вибростенд, ни сися, ни ласковое слово. Видимо ребёнок чувствовал её настрой и вёл себя соответственно.
— Объясни ты мне, бестолковой, — шёпотом приступила тётка к допросу, давно вертевшемуся у неё на языке, — что у вас тут происходит?
— Ну, вы же всё слышали...
— А ты думаешь, я чего-нибудь поняла? Какие-то пауки, пингвины, вурдалаки...
Под аккомпанемент Витькиных воплей я постарался более-менее толково объяснить сложившуюся ситуацию, но, насколько мне это удалось, показала её следующая тирада:
— Я так поняла, что мы попросту невовремя попали к вам. Ты уж не обижайся, — ещё ближе придвинулась она к моему уху, — но лучше переправь меня с батькой прямо сейчас домой. Подобру-поздорову. А то у меня так и свербит в одном месте сказать, что я обо всём об этом думаю. Не хочется с самого начала портить отношения со снохой...
— Но я не могу!
— Как это "не могу"? — неприятно поразилась та. — Сюда, значит, со всем своим удовольствием, а обратно — что? Своим ходом?
— Да каким там "своим ходом"? Вы так ничего и не поняли?
— А что ж такого я не поняла? — холодно осведомилась она.
— Мы ведь не на Земле! И нам туда теперь ходу нет. Во всяком случае — пока.
— Не на Земле? — искренно удивилась она. — А где же?
— Сам бы хотел знать! — невольно ухмыльнулся я. — Где-то далеко в космосе!
— Час от часу не легче! — не удержалась она от иронической усмешки. — Сподобилась на старости лет!.. А, может, права Настя? И у тебя теперь вместо головы — пластмассовая коробочка? Ты, часом, не бредишь? Как тогда, с тарелками со своими? Уж позору-то что было от людей! И не передать!
— Вы зря иронизируете, — покоробило меня от резкой перемены в её настроении. — Как раз именно из-за тех тарелок и гоняются теперь за мною. Вы прямо в корень зрите!
Она вздохнула:
— Чай, не первый день на свете живу. — И, старательно отводя глаза, спросила: — А чего им надо-то от тебя?
— Говорят, что во мне какая-то важная информация записана . Да-да, — поспешил заверить я, заметив, как насмешливо сощурились её глаза. — С тех самых пор. Та самая тарелка и записала.
— Ох, Володей! — улыбнулась она и добродушно потрепала меня по загривку. — Сколько знаю тебя, всегда ты был мастер... ну, если не приврать, так нафантазировать с три короба. Видела бы тебя мать! Как был дитём, так и остался... Ладно, — вдруг потеряла она интерес к разговору. — Где там запропастился мой Толь Ванч ? Чего-то и воплей их не слыхать. Уже бы и за стол пора? А, хозяюшка? — повернулась она к Насте, занятой незапланированным кормлением едва угомонившегося Виктора.
— Да-да! — напряжённо улыбнулась та, ожидая очередных толчков и непроизвольно прислушиваясь к нашему разговору. — Только Витьку щас уложу...
И она потихоньку стала подниматься, чтобы не нарушить чуткий сон вомутителя спокойствия.
— Да ты не торопись, мы сами тут разберёмся, — сказала тётка, подходя к столу и окидывая его хозяйским взглядом. — Значит, так...
В этот момент ударом чьей-то ноги распахнулась входная дверь и на пороге нарисовалась "чУдная" компания. Общество вурдалаков в полном составе! Бей, Кирюша и несколько мутных расплывчатых силуэтов, постоянно меняющих очертания, и казалось, с трудом удерживавших подобие человеческих фигур.
Но ужаснее всего была ноша, которую держали у себя над головами мутные силуэты с нераспознаваемыми физиономиями! Безо всякого напряжения в неком подобии дымчатых рук они несли в горизонтальном положении вытянувшихся в струнку и притянутых друг к другу неведомой силой обоих Александров вместе с Толь Ванчем! И лица у связанных были самые отсутствующие!
От столь резкой смены декораций у меня всё похолодело внутри. И браслет (предатель!) вновь, как и в первый раз, тоже налился мертвящим холодом. Я непроизвольно помассировал запястье. "Верный помощник" уже не сидел, как влитой, а потяжелел и болтался на руке, как банальный ремешок от часов.
— Ну вот мы и свиделись, дружочек! — каркающим голосом констатировал Бей, с усмешкой наблюдая мои манипуляции. Как ни странно, в этот визит рост его мало чем отличался от окружающих. Но мерзкая физиономия! Она никак не желала называться лицом и, по-моему, ещё больше подурнела! — Набегались, однако, мы за тобой! Честное слово, ни за одним из приматов я так ещё не гонялся! И, кабы не твоя мегера со своими глупыми претензиями во время драпа, мы бы ещё не скоро увиделись. Скажи ей от меня отдельное спасибо! Браслетик твой попросту не успел принять к сведению её пожелания и быстро перестроиться. И вот потому мы здесь! Как говорится: "И снова здравствуйте!" — Он широко расставил руки и чуть наклонил голову. Ну, артист на сцене, ни дать, ни взять! Только аплодисментов что-то не слышно.
Настя жутко побагровела во время его тирады и хотела сказать что-то обидное в свое оправдание, но Бей лишь приложил палец к губам: "Тс-с!" и она онемела. И только жалко смотрела на меня сквозь слёзы. Я сделал ей знак: не принимай близко к сердцу, от этого гада можно всего ожидать.
Бей с притворной усталостью плюхнулся в кресло, небрежным движением согнав оттуда оторопевшего Помогая, чья подруга перед тем юркнула на своё обычное место — внутрь него.
Надёжно, ничего не скажешь. Мне бы так со своими...
— Хорош, хорош! — оглядывая меня с головы до ног, продолжал довольно распинаться новоявленный хозяин положения. — Какого клона, подлецы, смастрячили, а? — оглянулся он на Кирюшу, прилепившегося рядом и не сводившего с него преданного взгляда. — И не подкопаешься!.. Да бросьте вы их! — обратился он к силуэтам, клубившимся перед ним и всё так же державшим свою кошмарную ношу. — Чего надрываться понапрасну? Берегите силы. Они вам сегодня ещё понадобятся.
Силуэты равнодушно, с каким-то металлическим грохотом, брякнули пленниками об пол и вытянулись перед Беем во фрунт.
И только теперь я разглядел, что тела моих близких заключены в едва заметные капсулы из какого-то прозрачного материала. Краем запаниковавшего сознания я догадался, что капсулы эти из разряда той, в которой побывал и я после трагически оборвавшейся галактической военной службы. Мне стало ещё хуже от этой мысли. Неприятности шли буквально косяком!
Увидав, как небрежно обращаются с её сыном и с мужем, оторопевшая поначалу тётка завелась с пол-оборота:
— Это что ж вы такое делаете, а?! Супостаты, мать вашу!!!
И она, ругаясь, как сапожник, бросилась на Бея с кулаками.
Добежать до него она, конечно, не успела. Он лишь покосился на неё, как мне показалось, с удивлением:
