— Ничего тайного в этом нет. Если Вы помните, у отца в горах несколько шахт. Летом он брал меня с собой. Я лазил по горам, ходил по пещерам и старым выработкам... Это так интересно!

— Страшно! — Передернул плечами принц и допил бокал, заново доливая его из бутылки.

— Страшно интересно! — Рассмеялся парень и, расслабившись, откинулся на спинку дивана.

— Бокал вина? — Тут же предложил принц.

— Как-то неприлично... — заблестел глазами Вовка.

— Второй час ночи. Нас кто-то увидит?

— Хорошо. — Кивнул головой тот. — Только один.

Принц сам встал и принес парнишке бокал.

— За тебя!

— За Вас!

Вовка отпил глоток. Да... такого на Земле, где он жил, никто из окружающих его людей не пробовал. Мягкий, нежный, но в то же время, свежий вкус какой-то ягоды...

— Вернемся к пещерам. — Прищурился принц. — Ты бродил..?

— Да. Отец занимался с рабочими, а я был предоставлен сам себе. — В захмелевшей голове загруженная реальность перемешивалась с настоящим прошлым. — Однажды, в стороне от основной выработки, я нашел пещеру. Небольшой такой лаз. Я туда заполз и... провалился вниз. Факел погас. Было темно и страшно. Но мне повезло, что местные грызуны хранили в той камере трупы своих умерших родственников. Я не разбился. — Вовка вспомнил свое полубессознательное состояние и дернул плечом. — А потом ощупью нашел старую сбойку. И попал в подземный зал. Там было озеро. Оно светилось. По его берегам вместо цветов росли эти кристаллы. Те, что отламывались при моем прикосновении, я взял. И отцу ничего не рассказал.

Вовка маленькими глотками допил вино. Рукам и ногам стало тепло. Голова была легкой и свободной.

— Как же ты расплатился с мастером?

— У меня осталось еще четыре камня. Вот одним из них. Ваше Высочество! Я сейчас! — Вдруг вспомнил он и, поставив на стол бокал, выбежал из гостиной, впрочем, через пару минут вернувшись. — Вот! — Он протянул принцу пенал. — Откройте, Ваше Высочество!

Генрих, отставив в сторону вино, провел пальцем по коробочке.

— Полагаю, тут тоже подвеска, да? Скорее, — он зажмурился, чтобы свет проявленного мира не мешал рассматривать магические потоки, — для защиты. И... накопитель. Я прав?

— Откройте! — Улыбнулся Вовка.

Тот открыл и увидел кулон с синим самоцветом.

— Ого!

— Вы правы, это — накопитель. Очень емкий. Сейчас магии в нем мало, но, чем чаще Вы будете ей пользоваться, тем сильнее станет Ваш щит.

— Спасибо, малыш! Но я хочу попросить тебя об одолжении... — Генрих немного побледнел. — Застегни ее сам. Это ведь твой дар. Пусть твои руки сами закончат магическое действо!

— Хорошо!

Вовка вскочил с дивана, на который снова успел плюхнуться, и подошел к поднявшемуся принцу. Тому пришлось нагнуть голову. Когда парень протянул руки с замком к его шее, то вдруг увидел его глаза. Близко-близко. В мерцающем свете свечей его зрачки то расширялись, то сужались. Парню стало не по себе. Быстро застегнув подвеску, он отступил назад.

— Вот и все!

— Не все. — Генрих сделал шаг к нему и протянул руку. — Эта серая капля в твоем ухе... Я не чувствую ее предназначения. Для чего она? Наверняка не только для того, чтобы обратить на себя внимание...

— Нет! — Шепотом закричал Вовка. — Не трогайте! Не надо!

Но пальцы уже коснулись его шеи, а потом прихватили сережку.

Вовка представлял, что сейчас делалось в голове бедного Генриха. Одна реальность наслаивалась на другую, а сквозь них виднелась третья...

— Та-ак...

Парень покраснел и опустил голову. Называется, вечер удался.

— Какой же насыщенной жизнью, оказывается, мы живем...

Бутылка и бокал были забыты. Генрих подошел к окну и распахнул створки в холодную дождливую ночь.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет. — Прошептал Вовка.

— Помнишь, как мы с тобой танцевали? Когда Штаф нарядил шута в женское платье? И как ты орал на меня, когда я разговаривал с красавицей Анели? Скажи мне, — Генрих подошел к парню и приподнял его подбородок. — Как тебе удалось изменить мир? Кто ты, Вальтер?

Из уголка Вовкиного глаза потекла слеза.

— Ну, не плачь, не плачь! Мужчины не плачут! Даже когда убивают семью... они меняют реальность. Да, мой мальчик?

Палец медленно, вслед за слезой, сполз по лицу вниз до подбородка.

— Или, может быть, девочка? — Выдох был таким близким, что его почувствовали губы. — Ведь это ты был... была тем ангелом, вытащившим нас из тюрьмы. Это ты передала для меня накопитель для портала... Ты до сих пор приходишь в мой сон. Улыбаешься. И... не прощаясь, уходишь. Кто ты? Посмотри на меня!

Мужские руки крепко держали пацаньи плечи.

Вовка открыл глаза. Таким идиотом он еще никогда себя не чувствовал.

— Отвечай!

Взгляд Генриха был растерянным и злым одновременно.

— К чему этот обман? Что ты делаешь в моих снах? Для чего ты живешь рядом со мной, заставляя меня мучиться, желая недоступного?

И вдруг Генрих медленно сполз на ковер. Стоя на коленях, он вцепился в Вовкины руки.

— Зачем, зачем ты заставляешь себя любить? Даже когда я все забыл, я помнил твой смех, запах твоей кожи, свет твоих волос... Зачем ты играешь мной?

Руки Генриха дрожали, а взгляд черных глаз требовательно искал ответ в лице парня.

Вовка напугался: руки были крепкими, а взгляд стал безумным. Слезы отчаяния сами текли по его лицу.

— Я... я не нарочно. Я... спасти свою семью. Я просто хотел быть счастливым. Чтобы Марта смеялась. А Мария не лежала на камне двора сломанной куклой. Я не хотел войны...

— Какой кошмар! Ну все... — Генрих вдруг устало опустил голову и, поднявшись с колен, достал носовой платок. — Успокойся и прости. Я просто сошел с ума от увиденного. Я никогда не думал, что реальности можно вот так менять. Что такое вообще возможно. Ты — невероятно сильный маг!

— Нет. Не знаю. — Шмыгнул носом Вовка.

— Но девушка не была иллюзией? Я бы почувствовал!

— Не была... — Вздохнул тот. — Иногда, когда кому-то из моих близких грозит беда, я могу меняться. В той ипостаси у меня больше сил, но поддерживать длительное время ее не получается. Простите, Ваше Высочество!

Вовка окончательно стер с лица слезы.

— Может, выпьем? — Спросил его Генрих.

Парень поднял бровь и кивнул.

— Это правильная идея!

И пока Генрих разливал напиток, Вовка потихоньку выкачивал силы из его нервного центра. Тот пошатнулся, но протянул Вовке бокал.

— За тебя!

— За Вас!

И они дружно выпили до дна.

После чего Генрих пересел к парню на диван и обнял того за плечи.

— Ты знаешь, все это так... неожиданно! Извини за тот бред, что я нес... Ох, самому стыдно! Скажи, — глаза постепенно начали закрываться, но Генрих еще боролся со слабостью, — а я увижу снова эту девушку? Знаешь, — он наклонился к Вовкиной голове, — я влюбился. И без нее уже не могу! А у тебя такие же волосы...

Уткнувшись носом в рассыпанные по плечу пацаньи светлые пряди, Генрих мирно засопел.

Уже через пару минут Вовка накрыл уснувшего принца пледом. А потом, сев в изголовье на стул, начал вычищать из его памяти все давние события, в том числе и о собственной ангельской внешности. Когда он закончил, с лица капал пот.

— Как же тяжело быть женщиной... Эх, теперь мыться, блин, и спать! — Сам себе сказал он, взглянув на серую полоску хмурого рассвета за окном.

Прибрав бокалы и вино, он отправился в свою спальню, на ходу снимая из уха сережку и пряча ее в пустой мешочек на шее.

Зайдя к себе, он увидел на каминной полке последний пенал. 'Все надо закончить сегодня'. — Подумал он и решительно открыл дверь тайного хода.

Виола, разметав по подушке гриву черных волос, спала спокойным сном человека, у которого в жизни наконец-то все хорошо. Уголки губ улыбались. В изголовье кровати благоухали белые розы.

— Будь счастлива с ним, девочка! — шепнул Вовка, доставая из пенала последнюю подвеску с розовым камнем. — Долгой вам жизни и огромной любви!

Стена тихо встала на место. Но обычно чуткая Виола даже не проснулась. Впервые в жизни ей нравилось быть девушкой. Красивой и любимой. А девушки, в отличие от неугомонных парней, по утрам крепко спят. И будят их ласковыми поцелуями...

Накупавшийся Вовка наконец-то вытянулся на своей кровати. Скоро начнется день. Его поднимут и увлекут в дальнюю дорогу. Он подумал, прикрыл глаза и обернулся демоном. Это тело быстрее наберет необходимую энергию. Все три ипостаси менялись теперь легким усилием воли. Туманные образы сна медленно поплыли под веками. Самое главное, проснувшись, не оказаться Светозарой...

* * *

Утром его ждало резкое пробуждение. Генрих, вместе с фон Рейне зашедший в его темную спальню, сдернул со спящего парня теплое одеяло и скомандовал:

— Подъем! Твой принц уже встал! А наши военные 'партнеры' ни с того, ни с сего запросили мира. Через три часа выезжаем к границе на переговоры!

Как же хорошо, что он не заметил серый хвост, обвивший одну из голых ног!

* * *

Резвые кони весело скакали по твердой, схваченной утренним морозцем, дороге. Впереди двух карет ехал гвардейский отряд. Позади, скрепя сердце, тащилась предоставленная Академией магическая дружина. В первой карете сидели секретарь посольства, управляющий иностранной коллегией и переводчик. Во второй — Его Высочество, Клаус фон Рейне и его отец, герцог Норденский. Кортеж возглавлял Гюнтер, как военачальник. А паж Вальтер фон Шонн ехал между замыкающими процессию гвардейцами. Его голову плотно закрывал капюшон, чтобы никто не удивлялся миловидному юноше, находившемуся среди солдат.

Иногда его подбородок касался груди. Все-таки спать час в сутки — это очень мало. Но, проснувшись, он снова и снова проверял магическую поисковую сеть, накинутую на пространство вокруг кортежа, недоумевая, почему маги не хотят сделать то же самое. Ведь это безопасность не только первых лиц государства, но также их собственная! К счастью вокруг, кроме редких деревень и постоялых дворов, в которых они меняли лошадей, никого страшнее зайца не наблюдалось. Тогда успокоенный Вовка снова погружался в дремоту. А ехавший рядом гвардеец Фридрих фон Шоттен посматривал, чтобы клюющий носом парнишка случайно не свалился с седла.

* * *

В приграничный городок, принимающий высокие договаривающиеся стороны, они приехали только к вечеру. Причем, попа и ноги Вовки болели так, что когда он сполз с лошади, Фридриху пришлось его поддержать с обещанием позднего массажа. Гвардейцы заржали, а парень покраснел. Пришлось обезболиваться самостоятельно.

Принца и его сопровождающих тут же повели на торжественный ужин к градоправителю. Тот, как принимающая нейтральная сторона, пытался услужить сразу всем, поскольку в обеденном зале оказалась делегация противника, состоящая из маршалов двух армий и особ королевской крови, с кислыми лицами гоняющими салат по тарелке. Сопровождавших делегацию принца разместили в паре кварталов на постоялом дворе. Но гвардейцы, несмотря на желание отдохнуть, разделились на две смены. Пока вторая обживала нижний зал с его окорочками и пивом, первая, вместе с Вовкой, направилась к ратуше. Маги же улеглись спать, считая охранную работу унизительной и неблагодарной.

Тем временем, в ярко освещенном губернском доме звучали тосты за компромисс и разумные решения, взаимное уважение и неприкосновенность чужих территорий, ограничение воинского контингента на границе и наступательного вооружения в общем. Кто-то, перебравший крепкого местного вина, рассказал анекдот. И только после этого Гюнтер задал вопрос, больше всего волнующий их делегацию.

— Странно осознавать, что такая крепкая и мощная объединенная армия не устояла перед двумя отрядами пограничных гвардейцев! Конечно, для нас это лестно, но очень, очень непонятно!

Недавние враги призадумались. Затем, переглядываясь, начали вздыхать и вертеть головами. А потом один из них, глядя принцу в глаза, сказал:

— Да, мы пришли в вашу страну завоевателями. Но честными. Мы предупредили вас о войне, о том, что наши люди пересекли границу. Да, мы встретили сопротивление небольших мобильных отрядов. Но это, знаете ли, как слону дробина. И мы, продвинувшись дальше, захватили бы в ближайшие дни то, к чему так стремились. Но ваша сторона сыграла с нами в некрасивую игру. Мы понимаем, что вы были не готовы, с вашей стороны лагерь увяз бы в болотах... Но то, что я видел... — Мужчина нервно провел пятерней по волосам, — заставило меня поседеть от страха. Вы должны были нас предупредить, что занимаетесь некромантией в таких огромных масштабах!

— Что?! — Члены делегации вместе с Генрихом изумленно посмотрели на говорившего.

— Скажете, не ваших рук дело, и оно само повылазило?

— Стоп! — За расследование события взялся герцог Норденский. — Простите, повылазило что?

— Скелеты, призраки! Незабываемые ощущения. Стойкий аромат гнили и ужас, от которого хочется вырыть ямку поглубже и самому засыпаться земелькой. Могу сказать одно: вы выиграли войну, не потеряв ни единого солдата!

— Кроме того, у нас куча сумасшедших, которые бегают по окрестным лесам от целителей! — Влез в разговор другой представитель.

— И вообще, вы должны были заявить в объединенный магический совет, что ведете подобные военные разработки!

— Да-да... — постучал ногтями по столу Норденский. — Всенепременно во всем разберемся. Если с вашей стороны имели место подобные явления, пусть команда наших магов походит по наиболее проявленным в отношении низких частот местам. Надеюсь, вы предоставите нашей стороне такую карту?

— Обязательно! — Язвительно ответил тот, кто пытался зарыться поглубже. — А ваша сторона — отчет в Магический Совет!

— Да-да! Так что там с мирными условиями? Земельку по ту сторону реки во избежание несчастных случаев и недоразумений мы приберем к себе. Полосу пятнадцать километров шириной. Не хотелось бы, знаете ли, снова надеяться на дружескую помощь неизвестного некроманта. Сегодня нам помогли, а в следующий раз и не дозовешься!

Делегация противника поскрипела зубами, но куда деваться? Против биологического оружия не попрешь, пока своего нет.

Основной договор со всеми пунктами договорились прописать завтра, на трезвую голову, без стенаний и упреков. Раскланявшись с бывшими противниками, посольство покатило в трактир, где всех ждали комнаты. И только молодые люди, раззадоренные вином, да крепким сном в дороге, решили поискать приключений.

— Генрих, там, за лесочком, живет один мой знакомый. Да ты его тоже помнишь: такой длинноносый граф Баерский. Он женился и уехал в свое имение. Давай съездим? Заодно посмотрим остаточные флюиды некромагии. Вдруг это он развлекается, а мы ни сном, ни духом!

— Давай! — Заблестели глаза принца. — Если ничего не найдем, хоть голову проветрим. А то местное вино — такая преотвратная штука! До сих пор болотный привкус во рту!