Дороги домой. Часть 3. Путь человека

24.12.18

Часть 3. Путь человека.

* * *

Мы скачем по пустоши. Бойне — конец.

Спокойствием дышит земля.

Врага устрашил наш напор и свинец,

Отвага — девиз Короля.

Враги, подписав унизительный мир,

Уйдут, и окрестный народ

Засадит поля. Пограничный мундир

Наденут стрелки. Поворот,

Кустарник с лощиной. За ней виден лес.

Скачи, верный конь мой, скачи!

Луч солнца упал, выдал скрывшихся блеск.

Все дружно достали мечи.

Засада. Некстати... Убойной волшбой

Пытаюсь отвлечь я врага.

Сражается принц. Над его головой

Мелькнула с кинжалом рука.

Не должен, не может он так умереть:

Нам к миру один только шаг!

Прости, конь мой верный, за шпоры и плеть,

Спасти его рвется душа!

Кинжал древней злобой ударил не раз,

Разбился магический щит.

Я падаю вниз, брызжут слезы из глаз...

Принц выжил. Ты, враг, трепещи!

... Вокруг меня тьма. Еле виден клинок,

Который держу я в руке.

Ни верха, ни низа. Я вновь одинок.

Кровь жжет в рассеченной щеке.

В предплечье — дыра, исчезаю в нее...

Печальный у сказки финал:

Чем схватка окончилась в мире моем,

Я так никогда не узнал. *

* * *

Глава первая. Вовка

* * *

Вовка проснулся от того, что яркий луч солнца, пробравшись в тонкую щель между занавесками, брызнул прямо в закрытые глаза. Сладко потянувшись, он повернулся на спину и лягнул ногой слишком теплое одеяло. Подниматься не хотелось. Мягкая кровать словно упрашивала еще немного поваляться в ее объятиях. Какие-то неясные воспоминания и приятные ощущения друг за другом проносились в голове, не заостряя внимания ни на одном из них. Но, еще раз зевнув, он понял, что выспался и открыл глаза.

В комнате, несмотря на позднюю осень, было тепло. Наверное, одна из служанок растопила с утра внизу большой камин, чья труба, проходившая за стеной, согрела остывший за ночь воздух. Опершись руками о кровать, он подтянул тело к подушкам и сел, облокотившись на их пышную гору. Но когда попытался согнуть коленки, неожиданная и резкая боль пронзила левую лодыжку. Нетерпеливо скинув тяжелое одеяло, он с изумлением уставился на свою привязанную бинтами к лубкам ногу. Пытаясь сообразить, как это его угораздило, он понял, что абсолютно ничего не помнит. Будто бы прежнюю память ему стерли, а загрузить обновления позабыли. Белая ночная рубашка в нежный желтенький кружавчик вообще какая-то странная, девчоночья... Вроде он такое никогда не надевал. Но комната, он оглядел окна, шторы, кровать и шкаф, ему знакома до каждого уголка. В одном из них валялся маленький облупившийся солдатик. Вовка потер лоб. Да что ж у него за провалы в памяти? Словно у старика Ганса, который то и дело переспрашивает, как его зовут...

А как его зовут? И кто такой этот Ганс, неожиданно всплывший в сознании? Вовка вспотел, когда попытался ответить на эти вопросы. Рука сама собой потянулась к завязкам рубахи, поскольку голова налилась дурнотой, а в ушах тоненько запищал комар. Пальцы, нервно раздергивающие ворот, вдруг нащупали небольшой кожаный мешочек, висевший на шее. "Господи, что это?" — подумал Вовка и, рванув все шнурки сразу, в изнеможении откинулся на подушки. Мешочек, ободрав нежную кожу шеи тонким слабым ремешком, остался в его руке.

Стерев со лба выступивший холодный пот, он поднял руку и вытряхнул содержимое мешочка на простыню. Самоцветы, выбравшись на свет, ярко вспыхнули всеми гранями. Выпавший вместе с ними свернутый в трубочку лист завис, а потом медленно растаял в воздухе. Подивившись такому чуду, парень стал рассматривать, легонько трогая пальцами, неожиданное сокровище. Но вот его внимание привлек откатившийся в сторону невзрачный серый камень. Подхватив, чтобы положить в общую кучу, он крепко сжал его в кулаке. И тут в его мозг хлынул просто чудовищный поток информации. Перед ним мелькали картины прошлого: своего собственного — Вовки Волкова, и тут же, перемежая их, прошлого иного, где звали его Вальтером, и был он единственным сыном герцога Вилтхарского... И в этом прошлом не было смерти сестер и родителей. А Вальтер никогда не становился королевским шутом. И еще не встречал Вовку и не стаовился прекрасной Айне... Или Светозарой?

Застонав, парень схватился за голову. Как же теперь ему жить в этом мире, где его лучшие друзья и наставники не имеют о нем ни малейшего представления? Но с другой стороны... Вовка упал на подушки и раскинул руки. Маленький, нерешительный и мечтательный Вальтер станет совершенно другим. Им будут гордиться родители, зная, что герцогство достанется не изнеженному мальчику, а сильному волевому человеку. А друзья... что ж, он подружится с ними заново!

Только нога... В Вовкиной голове появилась картинка вчерашней поездки с отцом в город. Вот они остановились у почты... И кто-то не шибко умный бросил в коня яблоком. Тот испугался, взвился на дыбы... Тогда Вальтер, не удержавшись в седле, упал. Собрались люди, ахали женщины. А в одном из распахнутых окон послышался очень обидный девичий смех.

"Да и Бог с ней, — подумал Вовка, наморщив лоб. — Получается, реальности можно менять. И чем дальше по временной шкале изменяемое событие, тем последствия значительней. Значит, войны с демонами не было. А страной правит не Генрих или Гюнтер с подачи демоницы, а кто-то еще. Наверное, Ульрих. Разберемся. Но ногу надо вылечить..." И он, напрягая плавающее сознание, стал вспоминать, как настоящий Вальтер разбирал магические потоки для восстановления здоровья лариссы, а потом — Арины.

Попыхтев так и сяк, он осторожно покрутил суставом. Вроде не больно. Скатав бинт, он отложил дощечки и руками перенес ногу на край кровати. Потом, опираясь на руки, медленно встал. Придерживаясь за столик, Вовка сделал шаг, затем другой...

"Молодец!" — Похвалил он себя и осторожно, стараясь идти мелкими шажками, подошел к окну и дернул вниз толстый витой шнур. Портьеры распахнулись, впуская в комнату прозрачный столб утреннего света, в котором сразу закружилась мелкая пыль. Вовка толкнул створку окна и, почувствовав утренний холодный воздух, положил локти на подоконник.

Раньше, в своей прежней жизни в этом мире, он никогда не был в замке Вальтера. И даже не приезжал в ту часть страны. Зато сейчас он с удовольствием вдыхал запах вянущей листвы в саду под окнами, утреннего тумана и едва заметной осенней горчинки, обоняемой трепещущими ноздрями. Вдалеке, за низкорослыми деревьями сада, начинался лес. Его яркая осенняя желтизна сплошь укрывала длинные ветви, над которыми кружились большие черные птицы. А за ним, где-то в немыслимой дали, едва заметными контурами на фоне неба, виднелись горы.

Вовка лег животом на широкий подоконник и, высунувшись из окна, покрутил головой. Замок был каменным и довольно простым. Две башни по краям и между ними высокий квадрат средней части с внутренним небольшим двориком. Причем, окна жилых этажей были узкими, чуть шире бойниц, и начинались высоко от земли. На крыше, он поднял голову вверх, просматривался крепкий зубчатый периметр. Да, замок строился для того, чтобы держать осаду неприятеля как можно дольше. Интересно, почему же отец Вальтера не закрылся изнутри, зная о грозящей опасности? Или все-таки надеялся, что никто не посмеет пролить кровь столь высокородного аристократа? Вовка вздохнул. Обычно история утверждала обратное: тот, кому нужна власть и деньги, не брезгует ничем и не боится никого. Сила, брат, в крепком кулаке и отсутствии любых моральных принципов...

Парень передернул плечами: в своей кружевной ночнушке он продрог, несмотря на наливающиеся теплом солнечные лучи. Закрыв окно, он уже без боязни прошел в гардеробную. Выбрав мягкие домашние брюки и сапожки, задумчиво остановился у вешалок с рубашками. Ему хотелось найти что-то темно-синее или черное, но, проведя пальцем по плечикам, он неожиданно увидел ту самую розовую рубаху, которую в первый день знакомства с этим миром подарил герр Штаф. Обрадовавшись ей, как родной, он стащил с плеч ночнушку и с удовольствием пропустил руки в рукава. Ему вдруг показалось, что мир снова принял его в свои ласковые и ждущие объятия...

У противоположной стены стояло большое напольное зеркало в резной раме. Одевшись, парень подошел к нему и внимательно посмотрел на отражение. Ожидая увидеть того Вальтера, с кем он познакомился сразу после аварии, он поразился, насколько изменилась его внешность. Да, он остался худым тринадцатилетним подростком. Но лицо было таким, какое запомнилось в мире ангелов: золотистый загар, светлые волосы, упрямый рот и уверенные в собственных силах голубые глаза. Пшеничные ресницы и брови. Нос, правда, мягковат... Вовка улыбнулся и, приложив к нему палец, изобразил свиной пятачок. Анька, бывало, смеялась. Интересно, как в его мире изменилась жизнь Вальтера? Если герцог и герцогиня живы, то, может, и его родители тоже? Манька не уехала в Сибирь, бабушка Таня жива, и детдома тоже не было.

Вовка машинально взял висевший на крючке рядом с зеркалом гребень и начал прочесывать волосы, помогая себе магией. Когда коса была заплетена, он свернул ее на затылке пучком. Подхватив лежащие на комоде с нижним бельем две заколки, уверенно зафиксировал ими волосы. И только после этого задумался. А ведь в этом мире не было принято крепить волосы на голове! Но вот они, заколки! Лежат в специальном футляре парами. Вовка приподнял брови и помотал головой. Все, что он знал, и все, что вроде как "помнил", еще надо было уложить в голове и как-то не сойти с ума. Но раз он встал живым и никуда пока не сошел, то пора начинать освоение окружающего пространства. Поэтому, прибрав постель, он выглянул из спальни в гостиную. Тут стояли два дивана, какой-то музыкальный инструмент вроде пианино, откуда-то всплыло слово "клавесин", и висели картины. Напротив окна возвышался мольберт с закрепленным на нем куском плотной бумаги. Рядом, на специальном коврике, были разбросаны кисти, краски и палитры.

Вовка машинально поскреб под пучком затылок. Память, занятая раскладыванием и систематизацией файлов, о подобных творческих порывах подсказать ему ничего не смогла. Оглянувшись по сторонам, он заметил на диване раскрытый альбом. Повинуясь какому-то безотчетному желанию, парень подошел и взял его в руки. Там были карандашные наброски. Мать, отец. Младшая сестричка. Неужели предполагается, что это его работы? Теперь зачесался не только затылок, но и шея. За тяжкими раздумьями он не расслышал, как открылась еще одна дверь, и по ковру пробежали легкие шаги. А потом две тонкие ручки со спины обняли его плечи.

— Вальтер! Ты проснулся! — Радостно зазвенел девичий голосок. — И сам смог встать!

Вовка обернулся и увидел сияющие глаза своей сестры. Вернее, сестры Вальтера, Марии. Девушке было лет пятнадцать. Хрупкая, синеглазая и светловолосая, она походила на Вальтера... и в то же время, нет. Овал лица был круглее и мягче. Волосы отливали золотом. Она была красива той неброской красотой еще не распустившегося бутона, обещающего стать прекрасным цветком, прелестной женщиной. Но это в будущем. А пока фигурка была подростковой и немного нескладной. Однако пройдет всего лишь пара лет, и эта девушка станет одной из первых красавиц королевства. Ее чарами будут вдохновляться придворные поэты, и не на шутку влюбляться не только юнцы, но и те, кто постарше. Нежная, в легком салатовом домашнем платье, она с укором посмотрела на Вовку.

— Но почему ты встал? — Ее ручки расправили на розовой рубахе несуществующие складочки. — Лекарь запретил тебе подниматься еще пару дней!

Вовка с удовольствием оглядел ее милые черты.

— Не волнуйся, сестренка, у меня уже ничего не болит!

Он хотел положить альбом, но Мария робко улыбнулась и спросила:

— Тебе понравились мои вчерашние рисунки?

Глубина Вовкиной души облегченно выдохнула: слава Богам, рисовать ему не придется!

— Ты же знаешь, — он коснулся рукой ее пальчиков, — как я люблю твои творенья! В них столько жизни и счастья! Мама улыбается!

— Да ну, — польщенная девушка рассмеялась и закружилась по комнате, — мама всегда улыбается!

— Знаешь, а ведь когда мама улыбается — это настоящее счастье! — Тихо выдохнул он.

— Счастье, что ты не покалечился! Папенька хотел послать за дворцовым лекарем, мэтром Вилдбахом, чтобы он тебя вылечил. А ты, просто чудо какое-то, встал сам!

— Ну а ты почему так рано поднялась? Солнышко только покинуло свою горную колыбель.

— Братец, ты забыл? У нашего папеньки скоро день рождения! Завтра с утра начнут съезжаться родственники! А Лизхен с мужем и малышом должны прибыть вечером. Для мужчин готовится малая охота, а для нас, как всегда, — она наморщила нос и рассмеялась, — чаепитие и сплетни!

— Прости, Мария, видимо вчера хорошенько приложился головой. Ну-ка, сядь и расскажи мне, много ли будет гостей. Все рассказывай!

Вовка взял девушку за руки и усадил рядом с собой на диван.

— Папенька не хочет давать большой прием. Все-таки, время сейчас неспокойное. Дядюшка с тетушкой Дорс, недавно возвратившиеся из столицы, вчера, пока вы были в городе, заезжали к маменьке и рассказывали про какой-то дворцовый заговор. Король Ульрих, говорят, очень болен, и даже мэтр Вилдбах не может его вылечить. На границах — провокации... Вальтер, скажи, ведь войны не будет?

— Конечно, нет, глупышка!

— Я твоя старшая сестра! — Нахмурила лоб Мария и тут же рассмеялась. — Но вы с отцом — настоящие мужчины и справитесь с любой опасностью!

— Точно! Смотри... — Вовка поднялся с дивана и подошел к окну. — Радуга!

— Ночью был мороз. — Мария встала рядом. — Подул ветер и смел кристаллики льда с крыши. Вот и радуга!

Немного полюбовавшись на красочный рассвет, девушка потянула Вовку за руку.

— Пойдем! Мне надо помочь на кухне, а тебе — зайти к отцу и сказать, что все в порядке. Не забудь поцеловать матушку. Она так вчера переживала... Да и Марта не вовремя заболела...

— Мама с ней?

— Да, несомненно.

— Тогда я сначала туда. Хочу узнать, как здоровье малышки.

— Тогда вместе? — Улыбнулась Мария.

И брат с сестрой, выскочив наперегонки за дверь, побежали по длинному каменному коридору в самый его конец, туда, где были комнаты родителей и маленькой сестры.

Навстречу им, улыбаясь, шла пухленькая молодая горничная.

— Здравствуйте, господин Вальтер, госпожа Мария! — На щеках девушки появились ямочки.

— Здравствуй, Грета! Как мама? Как Марта?

У девушки улыбка сползла с лица, а голос перешел на шепот, хотя кроме них, в коридоре никого не было.

— Фрау Аннет всю ночь не отходила от крошки! Боится, что та могла заразиться от нанятых в городе работников, приводивших в порядок наш парк... С ними были их дети. Так вот один из мальчиков, игравших с Мартой, кашлял! — Девушка вытаращила глаза. — Вдруг это снова болотный мор?

Мария посмотрела на Вовку и одинокая слеза, повиснув на длинных ресницах, тяжело упала на нежную кожу щеки.

— Ну не плачьте, госпожа! — Взмолилась горничная. — Фрау Аннет сама проплакала всю ночь, меняя остужающие компрессы. Нянюшка Ева травки заваривала, через каждый час поили крошку, чтобы жар с потом вышел...

— И? — Спросил Вовка.

— Горит, словно березовые угли... — Опустила глаза девушка.

— Идем! — Вовка схватил за руку Марию и потащил в комнаты матери, одновременно удивляясь, как легко в голову человека загружается другое время и другая реальность с не существовавшими прежде воспоминаниями. Толкнув дверь, он вошел в просторную гостиную, выдержанную в голубых тонах. Несколько дверей расходились отсюда веером в разные стороны.

— Улыбайся! — Несильно сжав руку сестры, он втащил ее в следующий небольшой внутренний коридор, освещенный и устланный теплым ковром.

Вот спальня фрау Аннет. Открыв без стука дверь, парень мельком взглянул на неубранную постель, сразу войдя в следующую комнату — детскую, где жили рядом с мамой до пяти лет все младшие члены герцогской семьи.

Окна здесь были зашторены тяжелыми плотными занавесями, и осенний день пробивался сквозь ткань неуверенно-смутным пятном. По углам неярко светили три ночные лампы. В четвертом углу, рядом с кроватью няни Евы, была поставлена жаровня, в которой тлел высушенный и растолченный порошок можжевелового корня. Фрау Аннет сидела рядом с маленькой кроваткой, на которой, тяжело дыша, раскинула ручки маленькая девочка. Ее глазки были закрыты, а губки, это было видно даже в темноте, посинели.

— Матушка! — Мария встала на колени рядом с кроватью. — Что с нашей Мартой?

Женщина подняла на старших детей воспаленные глаза, одновременно опустив в тазик с водой высохшее на лбу малышки полотенце.

— Не знаю... — Глухо сказала Аннет и попыталась улыбнуться. — Не волнуйтесь, мы с Евой каждый час обтираем ее уксусом. Иногда она открывает глазки...

Нервы уставшей женщины не выдержали, и она всхлипнула. Но тут же взяла себя в руки.

— Матушка, но что же делать? — Спросила сестра. — У нас прием... Может, пока еще есть время, отменить праздник и разослать извинения?

— Не стоит, милая, давать повод для радости и сплетен нашим соседям...

Пока мать и дочь разговаривали, Вовка, стоящий позади сестры, просматривал ауру ребенка. Рваные края, грязно-красные всполохи и серый мертвенный цвет в районе солнечного сплетения... У девочки уже не хватало силенок бороться за свою жизнь.

— Матушка, — хрипло попросил он, — могу я Вас с сестрой и няней попросить выйти отсюда на несколько минут? Я хочу побыть с Мартой наедине...

Мать вскинула глаза, и Вовка увидел в них понимание. Она решила, что он хочет попрощаться с сестренкой как мужчина: без посторонних взглядов.

— Что ж... — Она встала. — Да, мой милый. Но прошу, не задерживайся. Я не знаю, насколько эта болезнь опасна для всех остальных...

Женщина пошатнулась и провела рукой по лбу, на котором отчетливо были видны вертикальные горькие морщинки. Няня, пышная и крепкая фрау, тут же подхватила ее под локоть, зашептав на ушко какую-то успокаивающую чепуху. А Мария, оглянувшись на брата, быстро открыла перед ними дверь.

Вовка сел на стул и почесал макушку. Вот настоящий Вальтер разбирался в потоках силы, и лечить у него получалось здорово. Но ведь это он, Вовка, когда-то мечтал стать врачом! Поэтому, если уж взялся, то нужно соответствовать. Его друг любил эту девочку и очень переживал, что не умер вместе с семьей... Но сейчас, когда почти все в порядке, крохотная свечка жизни малышки оказалась в его неумелых руках... Но он обязательно постарается! Должен.

Наклонившись над темечком Марты, он разглядывал яркие линии высоких энергий, входящие в голову, но резко сужающиеся где-то в области глаз. Сначала Вовка попытался их прокачать, увеличив напор. Но подойдя к невидимой черте, они останавливались, словно каждый поток перекрывался краном, не дающим силам свободно изливаться в тело.

— Значит, преграды надо разрушить... — сам себе сказал Вовка. — Только вот как? И еще не навредить...

Он постарался рассмотреть картинку поближе. И то, что увидели его глаза, парню очень не понравилось. Каждый энергетический поток был словно перевязан черной ниткой с несколькими узлами. На вирусное заболевание, по Вовкиному мнению, это рукоделие никак не тянуло. Значит, что? А это значит, что кто-то, весьма одаренный магически, захотел сорвать герцогский праздник. А зачем? Парень быстро прикинул в уме все варианты и пришел к мнению, что он о чем-то не знает. Может, выбитый смертью дочери из колеи, отец примет опрометчивое решение? Или поссорится с соседями? Короче, какой-то умник решил испортить будущее его новой семьи и Вовкино в том числе... Парень побарабанил пальцами о спинку кровати и снова наклонился над девочкой. Работать тут надо было очень осторожно. Если отрезать сразу, организм может не справиться с хлынувшей в него силой, и маленькое сердечко разорвется от напряжения. Поэтому сделав картинку ауры максимально четкой и видимой, он направил тонкий луч своей силы на один из узлов и потихоньку поддел конец нити. Недовольно шевельнувшись, она все же поддалась, и первый узел был развязан. Поток жизни тут же отреагировал и стал чуть больше. Стерев выступивший на лбу пот, Вовка приступил ко второму узлу... Всего на первом потоке их оказалось три. И, как только они были развязаны, а первая черная нить уничтожена, целительный зеленый луч разбежался по изголодавшемуся о свете мироздания телу, склеивая оборванные края ауры.

Вовка потер гудящие от напряжения руки. Вторая нить, не в пример первой, распустилась намного быстрее, и ярко-оранжевый свет уютно свернулся в солнечном сплетении. Девочка задышала ровней и заворочалась. Но парню надо было разобрать еще пять переплетений. Поэтому, погрузив тело в крепкий сон, он продолжил работу. Краем уха парень слышал, как в дверь попытались войти. Но металл подружился с ним еще в мире ангелов, и замки послушались его, как родного, накрепко заклинив дверь. И вот, наконец, последний, фиолетовый канал освобожден. Парень в изнеможении откинулся на спинку стула. Энергия в ауре девочки бурлила, заполняя предназначенные для нее места. Сняв с ребенка сонное оцепенение, Вовка встал и подошел к двери, за которой рыдала Аннет, скреблась о косяк Мария и басом выкрикивала его имя Ева. Он повернул ручку и открыл замок.

Три женщины в испуге смотрели в его побледневшее лицо.

— Что? — Наконец, прошептала няня.

— Проветрите комнату. — Тихо сказал Вовка и вывалился за дверь. Опершись спиной о стену, он прислушивался к голосам тихим и тревожным, а потом, когда девочка открыла глазки и протянула к маме ручки, восторженным и радостным.

Из комнаты выскочила Мария.

— Вальтер! — Она опустилась перед парнем на колени и схватила его за руки. — Марта очнулась и попросила пить! И лобик уже не горячий!

— Я счастлив! — Кивнул он головой и уперся косой на затылке в стену.

Мария непонимающе на него посмотрела.

— Ты не рад?!

Она кинула быстрый взгляд в спальню, где звенели голоса, и снова перевела его на Вовку. Тонкие коричневые брови задумчиво сошлись у переносицы.

— Ты... — осторожно, словно боясь произнести вслух слова, сказала она, — ты... ее... лечил?!

— Ч-ш-ш... — Вовка приложил к губам палец. — Это великая тайна! Машенька, отведи меня покушать. А то ножки что-то плохо держат...

Он попытался встать, придерживаясь за стену.

— Тяжела ты, клятва Гиппократа... — неловко пошутил он.

Мария обняла его талию, поднырнув головой под руку.

— Идем. Я посажу тебя в гостиной и принесу поесть. Осторожно, не торопись... Вальтер! Ты, правда, ее лечил? Ты — маг?! Боже милостивый! У нас в роду давно не появлялись маги! Вальтер! Я так тебя люблю!

— Только не урони. — С усмешкой попросил он, запнувшись ногой о ковер.

* * *

На радостях горничная вместе с Марией принесли еды для всех. Няня Ева еле уговорила маму Аннет оставить девочку с ней и тоже пойти в гостиную перекусить.

— Как же хорошо, мамочка! — То и дело прижимала руки к сердцу Мария. — Наша Марта поправляется, а ты еще успеешь отдохнуть перед приемом!

— Мальчик мой, — неожиданно обратила внимание на сына Аннет, — как твоя нога? Лекарь сказал, связкам нужно несколько дней покоя, а ты сюда пришел!

— Все в порядке. — Улыбнулся он синим материнским глазам. — Со мной все хорошо. И с Мартой тоже все будет нормально. Нянюшка! — Позвал он Еву. — Перестели девочке постель!

— Ой! — Заворчала та из спальни. — Давно ли за тобой пеленки убирала? Еще, поди, не разучилась за детьми ухаживать!

Вовка и Мария посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Плотно позавтракав, парень незаметно потянулся. В теле вновь появилась сила, и ему захотелось обежать весь замок, дворы и парк, любуясь необыкновенно прозрачным осенним небом.

Едва он встал, как дверь в гостиную резко отворилась, и в комнату шагнул отец Вальтера — Густав фон Шонн. Он был в верхней одежде. Его светлые волосы выбились из хвоста и в беспорядке упали на лицо. Голубые глаза с волнением смотрят на Аннет.

— Я послал из города весточку в столицу мэтру Вилдбаху... Как она? Как наша малышка?

— А вот и мы! — Из глубины спальни в гостиную вышла довольная Ева с улыбающейся Мартой на руках.

* * *

Отец с сыном отправились в конюшни. Настроение герцога Вилтхарского, когда он узнал, что с его детьми все в порядке, стало безоблачным. Насвистывая какую-то песенку, он мимоходом потрепал за уши подбежавшую дворовую псину.

— Хорошие стоят деньки. — Сказал он. — Кончится праздник, пошлю в предгорья последний перед зимоставом корабль. Надо бы вывезти самоцветы да забрать выплавленную медь. И рабочим зарплату отвезти, закрыть сезон.

— А почему на зиму прекращается добыча?

— Совсем не прекращается. Но зимнее время — темное, холодное. Ночевать в штольнях становится опасно. Да и отдохнуть людям надо, побыть с семьями, заготовить на зиму дрова или сделать запасы торфа. Река встанет, повезем к плавильным печам уголь и все необходимое для тех, кто живет при заводе. А начнется охотничий сезон... Будем скупать пушнину... Вот так, сын!

Отец хлопнул мальчишку по плечу. Из конюшни навстречу им вышли двое мужчин, одетых в крепкие сапоги, штаны и куртки с капюшонами. За плечами у каждого висели ружья, а на поясе — длинные ножи. Герцог замедлил шаги. Мужчины подошли и поклонились.

— Здравствуйте! — Кивнул им фон Шонн. — Ну как, следы какие есть? Лежки нашли? Далеко?

— Кабаны, лоси ходят... — Степенно пробасил старший. — Кабана в соседнем лесу поднять можно. Пушного зверя лучше не трогать, пусть жируют до зимы... Шкура все равно худая.

— Ну и чудно. — Ответил отец. — Тогда кабаны. Недалеко и недолго. Гостей будет мало.

— Хорошо, господин! — Снова склонили головы егеря.

Конюх подвел герцогу уже оседланного свежего коня и смирную серую кобылку для мальчика.

— А мы куда, отец? — Спросил Вовка.

— Заберем заказанное мамой новое платье, пошлем извинения господину королевскому лекарю, да проедемся по фермам. Управляющий у нас хороший, но хозяйский глаз надежней. Никогда этого не забывай!

Дул легкий ветерок, стряхивающий с деревьев желтую листву. Герцогский парк, переходящий в лес, стал светлым и прозрачным. Укатанная колесами дорога была сухой и твердой, словно асфальт. Отец с сыном заехали в стоящие на отшибе просторные конюшни и полюбовались породистыми скакунами, бегающими по широкому загону. Старший конюх, неторопливо подъехавший к ним на низкой лошадке, вместо приветствия кивнул головой:

— Хороши! Кого повезем на столичную ярмарку?

— У меня уже есть несколько покупателей на пятилеток. Трехлеток думаю придержать до следующего сезона. Подрастут, покажут, на что способны... Но сейчас интендантство закупает мохнатых харанцев...

— Неужто все же война? — Задумчиво сказал конюх, поглядывая на резвящихся и блестящих сытыми лоснящимися боками гнедых лошадок.

— Не знаю... — Поморщился герцог. — Управляющий пришлет рабочих. Проследи, чтобы кобылиц утеплили как следует...

И опять усеянная солнечной листвой дорога. По синему небу летели пушистые белые облака. Кое-где крестьяне уже выбрали последний урожай и жгли сухую ботву. Вдали пахали поле под озимые...

— Отец, — Вовка утопил покрасневший нос в высокий воротник меховой куртки. Его до сих пор передергивало от прелестей сельхозработ, поэтому сейчас он старался смотреть только вперед. — Скажи мне, когда Ульрих умрет, в чьи руки попадет корона?

Густав внимательно посмотрел на сына.

— Почему ты озаботился политикой, мой мальчик? Тебя что-то напугало? Не бойся! — Герцог поднял голову к небу и улыбнулся. — Столица от нас далеко и бояться нам некого.

— И все же? — Вовка требовательно посмотрел отцу в глаза.

— Скорее всего, Гюнтеру. Младшему брату Ульриха, если не будет иного завещания. Ведь у Короля своих детей нет.

— А оно может быть, это завещание?

— Поговаривали, не знаю, насколько это верно, но только Ульрих очень недоволен образом жизни брата. Пьет неумеренно, окружает себя фаворитками... И это при жене и детях! Возможно, он оставит трон принцу Генриху, сыну Гюнтера. Хотя тот молод и пока не интересуется политикой...

— А из-за чего война? Неужели государство так слабо, что кто-то рассчитывает легко его захватить?

— Не легко. Но вдоль границы течет широкая река. Местами только по нашей территории. И это значит что?

— Пошлины с иностранных судов, таможня...

— Правильно, мой мальчик! Кроме того, наши горы полнятся магическими самоцветами, на которые распространяется государственная монополия. И чужеземные маги вынуждены приобретать их у нас за довольно высокую плату. Есть в магическом совете мира такой магистр Лоэрней. Вот ему это очень не нравится, но сделать старый колдун ничего не может. Наш Король — неплохой маг. Да и мэтр Вилдбах весьма силен.

— Отец, это те самые горы, что видны из моего окна? И наши рабочие занимаются столь ценной добычей?

— Да, сынок. Магические самородные кристаллы мы отдаем в казну. За них нам платят разрешением торговать простыми камнями. Ведь сам понимаешь, чтобы найти хоть один обладающий уникальными свойствами самоцвет, приходится перекапывать тонны руды!

Парень немного помолчал, обдумывая услышанное, а потом снова спросил:

— Отец, а почему ты не держишь собственную гвардию? Ведь ты — герцог, и тебе это просто необходимо!

— Какие странные вопросы приходят сегодня в твою детскую головку! — Отец подъехал ближе и, заглянув сыну в лицо, улыбнулся. — От кого мне защищаться? Врагов у семьи нет...

— Отец! Ты, наверное, не понимаешь: если Ульрих, благоволящий к тебе, умрет, все может измениться в одну минуту! А у нас на дворе ни одного солдата!

— Перестань! Наше семейство — родня королевскому. И без высочайшего соизволения никто пальцем не посмеет тронуть моих домочадцев!

— А если к власти придет Гюнтер? Или в стране начнется смута? Или война?

Герцог усмехнулся и покачал головой. Ему не хотелось верить в плохое. Ведь кругом была его земля: леса, поля, пашни. Заводы и хозяйства. Его уважали. Против кого воевать? Он внимательно посмотрел на сына. Три дочери и один парень. Но какой! Умница! Через годик или два можно подать заявление на поступление в королевскую Академию!

— А кто в этом году приедет тебя поздравить? — Снова спросил Вовка. Из головы никак не шел рассказ Вальтера про смерть его родителей. Получается, соединив ангела и демоницу, они просто отсрочили во времени все случившиеся действия? Ведь он вернулся в тот же день и год, когда отсюда исчез... А вдруг эти небесные создания снова разругались?

— Кто приедет? — Герцог немного придержал коня, поскольку они уже въехали в город. — Как всегда, Шоттены. Большой, вечно нищий род потомственных вояк. Фольксхофены... У них поместье на берегу той самой пограничной реки. Помнишь, ты в том году качался на качелях с их дочкой? Милая девочка! И хорошо воспитана.

Вовка порылся в новой памяти и увидел длиннолицую светловолосую девчонку в платьице с рюшами. Когда качели летели вниз, ее тощие коленки оголялись. Тогда она краснела и хихикала.

— Н-да... Милая. А еще кто?

Герцог немного нахмурил лоб и с неохотой сказал:

— Наш родственник, граф фон Дитц. Не слишком приятный человек, но постоянно обретается при дворе. Так что приходится его учитывать.

— А у него есть семья? Ты об этом никогда не рассказывал!

— Нет, семьи у него нет. Когда-то... — Густав стал говорить тише, — мы дружили и учились в пажеском корпусе... Да-да, — герцог заметил брошенный на него мальчишкой взгляд, — в юношеские годы я звезд с неба не хватал, был оболтусом, задирой, дуэлянтом... Поэтому смог поступить только туда, где готовили будущих офицеров. И Дитц со мной. А когда во дворец приезжали гости или давался сезонный бал, нас, молодых гвардейцев, ставили в охрану дворца. И вот однажды... — Герцог посмотрел куда-то поверх крыш, — я увидел молоденькую дебютантку. Юную и прекрасную дочь барона Ульма. Ее золотые волосы, синие глаза, легкая походка и тонкий стан свели с ума всех мужчин на том балу... Неделю, пока длилось празднество, мы бросали розы на ее балкон... Те, в ком жила магия, рисовали огненные сердца, пронзенные стрелами. Ну а самоцветных перстней с вложенными туда записочками, думаю, они собрали с балкона без счета. Король Ульрих тогда был молод, весел и обожал свою жену...

— Он был женат? Я не знал! И почему у него не было детей?

— Королева умерла. Но это другая история. А пока вернемся к нашей. Ульрих увидел мое неравнодушие к молоденькой баронессе и однажды, когда я сменился с дежурства, позвал в свои покои.

— Нравится девушка? — Спросил он меня в лоб.

— Да... — Покраснел я.

— Женишься на ней?

— О, это — предел моих мечтаний! — Пылко воскликнул я. На самом деле, мой мальчик, обычно пару герцогу выбирают, словно племенную телку быку. Здесь роль играет политика, поскольку в нас — королевская кровь, а также большая ответственность за судьбы жителей огромного герцогства. Жена должна быть прежде всего здоровой и древнего рода, хорошо, если иностранка, обязательно умной, чтобы могла поддерживать и направлять в правильное русло неуемное мужское честолюбие. Ну, и последним, необязательным условием, красивой. И тут настолько неожиданное предложение!

— Тогда, Густав фон Шонн, мое тебе условие, — сказал Ульрих, — бросай пить и займись делом. Закончишь экономическое отделение корпуса, обещаю: свадьбе с прелестной Аннет Ульм быть!

Я забросил все попойки и взялся за ум. А еще через три года сдал экзамены. Тогда твой дед и Его Величество благословили наш брак...

— А причем тут наш родственник Дитц?

— Пока я учился, он все свободное время проводил у дома переехавшей с родителями в столицу девушки. Забрасывал ее любовными письмами, покупал дорогие подарки, транжиря имущество, доставшееся ему в наследство... А если не торчал у дверей, то пил и кричал, что она достанется только ему... После того, как нас с Аннет обвенчали, я не виделся с ним года три. Говорили, завербовался наемником и уехал покорять юг. Но лет пять назад он снова объявился в столице с деньгами, которыми сорил направо и налево. Поговаривали, занимался в южных водах пиратством... Но мне не хочется в это верить. Так вот, осмотревшись, он сдружился с Гюнтером и его собутыльниками, устраивая им загульные ночи с актрисами и веселыми девушками. Потом, на одном из приемов во дворце, подошел к нам засвидетельствовать почтение. Был мил, сдержан. Аннет даже сказала ему пару любезных слов. Потом еще пару раз я с ним пересекался по делам. Никаких вспышек ярости, упреков... Можно сказать, даже пытался подружиться. И вот Аннет настояла, чтобы мы его пригласили на бал солнцеворота. И снова он был сдержан, внимателен, любезен и обходителен. Всех дам покорил смешными рассказами о своих приключениях. Вот с тех самых пор он появляется на всех праздниках...

Герцог тяжело вздохнул.

— Отец! Ты понимаешь, что он все помнит и ничего не простил ни тебе, ни маме? Что он, словно в засаде рысь, только и ждет, когда кто-то из вас в чем-то ослабнет? А ты не хочешь нанять гвардейцев!

— Пустое, сын. Смотри, за разговорами мы уже приехали к почте!

* * *

Привязав к седлу объемную коробку с платьем, заказанным у столичного портного, отец легко забрался в седло и повернул коня в сторону замка. Вовка в размышлениях плюхал следом, краем глаза подмечая учтивые поклоны встретившихся им на улице людей. Скоро последние городские домики растаяли в золотой листве палисадов. И снова с обеих сторон потянулись перелески и поля. Вовка чувствовал всем сердцем это отсроченное шаткое положение своей семьи, собственного будущего, да и королевства в целом. Теперь он не знал, сможет ли нынешний Генрих взять власть в свои руки. Задумавшись над уравнением со многими неизвестными, он вдруг всем телом ощутил опасность какого-то переломного момента: словно неустойчивая горная порода напряженно ждала случайного звука, нечаянного удара копыт или молотка, чтобы рухнуть вниз всей своей массой. Мгновенно вернувшись сознанием в эту реальность, он поставил на себя и герцога зеркальный щит. Нет, мир не взорвался, кони не понесли, но только пущенная чьей-то меткой рукой пуля, ударившись о защиту, тут же снова влетела в темную щетку ельника, скособочившегося недалеко от дороги. И только потом раздался грохот вырвавшихся на свободу пороховых газов и чей-то смертный вскрик.

— Кто-то себя ранил на охоте! — Вскричал Густав, разворачивая коня в сторону перелеска.

Вовка, не снимая с герцога защиты и удивляясь его наивности, за ним. Спешившись у кромки леса, фон Шонн бросил поводья своего коня сыну. Вовка, недолго думая, примотал их к березке, попутно наложив заклятье против воровства, одно из тех, которым его в той реальности учил мэтр Вилдбах. Кони начали ощипывать листья, а парень бросился за все еще верящим в благородство герцогом.

Недалеко в негустых кустах, на обломанных еловых сучьях, лежал истекающий кровью человек. Рядом валялось ружье с разорванным стволом. Так получается, что при магическом отражении атаки 'зеркальным щитом' средство поражения всегда возвращается туда, откуда было выпущено в цель. В этот раз им оказался ружейный ствол. Куски металла и древесная щепа приклада буквально изрешетили грудь, лицо и руки мужчины.

Герцог достал носовой платок и начал промокать кровь, льющуюся из многочисленных рваных ран. Определив по состоянию ауры, что человек ранен не смертельно, Вовка, наклонившись над ним, задал вопрос:

— Жить хочешь?

Герцог странно посмотрел на сына, но промолчал.

— Да... — простонал мужчина.

— Кого ты хотел убить? Отвечай, или мы оставим тебя тут. А волки охотятся не только по ночам.

— Герцога... или сына... все равно. За двоих дали бы больше.

— Кто послал?

— Мне плохо...

— Не ври. Барышни от такого количества крови не умирают, а здоровый мужик испугался!

— Не знаю... Я состою в гильдии убийц. Мне дали аванс и заказ. Остальное — по исполнении у магистра.

— Если ты заказ провалил, что будет с тобой?

— Убьют...

— У тебя есть понятия чести? Ты им следуешь?

Герцог перестал вытирать раны и с изумлением слушал сына.

— Я... Всегда работал честно... — раненый усмехнулся, — так и убийцей стал.

— Если я тебя вылечу, ты сможешь покинуть гильдию и служить Его Светлости? — Наклонившись над человеком, Вовка пристально смотрел тому в глаза. — Я могу нанять тебя в охрану герцога? Ты владеешь холодным оружием?

— Я не выполнил заказ. Смерть здесь и смерть там. Разве у меня есть выбор? Пока на моей руке магическая печать клана, я принадлежу ему. И магистру решать, что со мной будет...

— Если я сниму печать с твоей руки?

— Не от хорошей жизни я стал наемным убийцей... — прохрипел раненый. — Клейменому мясу нет места среди обычных людей. Если герцог примет мои клятвы верности... И магическая принадлежность к клану исчезнет...

Он попытался приподняться.

— Клянись, честно называя свое имя и место рождения. — Серьезно сказал Вовка.

— Я, Иоганн Грейвер, бывший солдат "песчаной армии", родившийся под Мейнбургом, торжественно клянусь жизнью своей защищать моего господина, герцога Вилтхарского, его чад и домочадцев...

Мужчина упал на спину.

И тогда Вовка провел над его лицом и телом рукой, очищая мелкие порезы и осколочные раны. Кровь постепенно, под действием заживляющего магического луча, остановилась, а кожа начала рубцеваться прямо на глазах. Добавив мужчине в ауру немного энергии, Вовка опустил руку. И пока убийца не пришел в сознание, Вовка спросил:

— Отец, что такое "песчаная армия"?

Герцог закрыл рот, а потом, сглотнув, снова открыл.

— Сын, но как ты это сделал? В нашем роду давно не было магов и чародеев! И вдруг ты, мой наследник...

Фон Шонн вскочил на ноги и, сияя глазами, положил Вовке на плечи руки.

— Я горжусь тобой, мой мальчик!

Парень вытерпел объятия, похлопывания по спине и даже короткую, высокопарную речь. После чего снова задал тот же вопрос.

— Что такое "песчаная армия"?

Но на него ответил хриплый голос Иоганна, пришедшего в себя и снова усевшегося на ветки.

— Двенадцать лет назад наш король Ульрих решил, что ему не хватает денег на дорогие шелка и пряности. И он решил завоевать южные страны. Регулярную армию, стерегущую границы, посылать не имело смысла, поэтому в отряды набирали тех, у кого по каким-то причинам не хватало денег на жизнь... По кабакам, селам и городкам ходили рекрутеры, обещая легкий поход в теплые места и богатую добычу. — Грейвер с недоверием согнул и разогнул кулаки. — У меня в тот год от оспы умерли братья. Некому было работать. А налог на землю берется независимо от того, можешь ты или не можешь обработать ее и получить прибыль... Короче, землю у нас управляющий отобрал. Остались дом да огород. А с этого разве прокормишься? Я завербовался, оставив полученные деньги матери да жене с годовалым сынишкой. Верил, что встану на ноги...

Мужчина замолчал, темными глазами всматриваясь в траву под ногами.

— И что же было дальше? — Спросил Вовка.

— А дальше на морских путях оказалось много разбойников. Да и флот у коалиции южных стран был не слабый. Потопили наши кораблики. А тех, кто чудом добрался до берега, ждало рабство. Продали меня. Тыкали пальцами: хорош работник! И пошел я на хлопковые поля... Три года там оттрубил. Там же узнал цену и шелкам, и драгоценным маслам...

— И как же?

— Сбежал. Как раз в емкости для масла погрузили меня на корабль. А потом, — он вздохнул, — на море — буря. Потрепало суденышко. Паруса порвало. А движка на кристаллах у купца не было. А тут — разбойнички. Шхуну потопили, всех выживших — за борт. Перепились на радостях. Вот я потихоньку и вылез. А утром стал прислуживать: кому попить, кого к борту подтащить — поблевать... Жить-то хотелось! Сын у меня... Еще два года плавал с пиратами. Скопил кое-что. А потом Владетель Юга послал свой флот почистить от нас торговые пути. Корабль подбили, захватили в плен. Кого-то бросили за борт, ну а меня — снова в рабство. На сей раз — в шахты, где и света белого нет. Год жил под землей, добывая для богатой страны самоцветы. Я был разведчиком: рыл вдоль пластов норы. Если пласт породы оказывался перспективным, долбили штольни да прокладывали штреки. Много я там полазил... и вот что-то произошло. То ли газы рванули, то ли неверно штрек заложили, да только порода отслоилась, упокоив в себе больше тысячи добытчиков. А я снова остался жив. Один, в полной тьме. Я полз по щелям и незасыпанным проходам, ориентируясь на движение воздуха. Не знаю, кто или что вело меня в тот день, но только когда уж совсем отчаялся, почувствовал, словно ветерок погладил мои щеки. И я пополз за ним, сдирая в кровь кожу на локтях и коленях. Когда увидел свет и высунулся из горной норы наружу, то из глаз моих непрерывно текли слезы. Хотя откуда бы им взяться? Только два раза за сутки подземной водички попил... А выбравшись, спустился вниз. Устроив лежку в чердаке заброшенного дома, я совершал набеги на сады и плантации. Спал днем — отъедался вечером. Потихоньку воровал одежду, посуду и оружие. Когда увел у пьяного джигита клинок на чьей-то пышной свадьбе, обрадовался. У них сталь хорошая, не чета нашей. Перепилил клинком каторжные браслеты и стал свободным человеком. Через какое-то время, когда добыл себе документы и приличную одежду, нанялся охранником каравана. И через пустыни мы долгих две недели шли сюда. Я честно выполнял свою работу, охраняя дорогие ткани и тонкий фарфор от разбойников.

— А потом? Когда ты пришел в нашу страну? — Тихо спросил Густав.

— А когда я пришел, то ни моего дома, ни моих родных... Три камешка на кладбище при кирхе.

— А что с ними...

— От голода умерли. — Просто сказал мужчина. — Никто из соседей не захотел помочь сиротам куском хлеба. Никто не дал ни единого полешка для растопки печи. Я зарезал сельского старшину и ушел в столицу. Во мне было много боли и зла, и я пошел убивать.

— А потом?

— А потом... у тех, кого я убивал, тоже были дети. Иногда их, оставшихся без отца и матери, родственники выбрасывали на улицу. Те, кто пошустрей, находили компанию. Тихие безропотно умирали. Мне это было совсем не по душе. Но выйти из гильдии можно только со смертью.

— На твоем теле и ауре была ее метка. — Сказал Вовка. — Но теперь, принеся клятву с чистым сердцем, ты умер и родился заново. Знак гильдии уничтожен. Поэтому я еще раз спрашиваю тебя, свободный Иоганн Грейвер, будешь ли честно и по доброй воле служить моему отцу, герцогу Вилтхарскому?

— Да, молодой господин! Да за одно то, что снял метку гильдии, буду! Оборонять — не убивать. И может, когда-нибудь мой тяжкий грех выкупится праведной жизнью?

— Тогда вставай, Иоганн. Идем, времени мало. Нас уже заждались в замке.

— А у меня и лошадка есть! Сейчас за ней схожу!

Мужчина напролом двинул сквозь кустарник, а Вовка вышел на поле. За ним — отец.

— Не сбежит, как думаешь?

— Нет. — Пожал плечами Вовка. — Он магическую клятву дал. Она не даст ни сбежать, ни навредить.

— Господи! — Улыбнулся небесам отец. — Как вовремя в сыне проснулся дар предков! Кстати, а когда ты это почувствовал?

— Марту стало жалко!

— Ох! — Вдруг схватился за голову Густав. — Были на почте, а отмену вызова мэтру Вилдбаху так и не послали!

— А вот и мы! — Из кустов, широко улыбаясь, на вороной лошади выехал бывший солдат удачи.

— Надеюсь, лошадь ты не спер? — Прыгая в седло скакуна, поинтересовался Густав.

Вовка еле успел снять с его коня заклинание от воровства.

* * *

Глава вторая. Вальтер

* * *

Вальтер, выбежав из круга черных камней, с удовольствием втянул носом морозную свежесть облачного дня и улыбнулся стоящим рядом Максу и отцу. Горный ветер теребил высокие макушки сосен, стряхивая с толстых лап снежную пыль. Сосны недовольно скрипели, качая тяжелыми головами. На дороге, ведущей от развалин вниз, в деревню, стоял парень-проводник, держащий в поводу всех четырех коней. Он помахал Вальтеру красной толстой рукавицей.

— Ну и где тебя носило?! — Заорал Макс, тиская его плечи. — Мы тут все тропинки излазили, а тебя все нет и нет. Думали, пропал, как в сказке солдаты! Ой! А это что?

Макс отстранился от Вальтера, глядя тому в расстегнутую до середины куртку. Вальтер тоже опустил глаза. Из-за пазухи на него довольно смотрела вытянутая мордочка лариссы, словно усмехаясь: мол, если ты меня забыл, то я-то помню!

— Упс... — Только и смог выговорить парень.

— Так ты ловил это прелестное животное? — Отец протянул руку к темной голове иноземной кошки. Та приподняла губы и ощерила длинные клыки.

— С прибытием! — Озабоченно сказал ей Вальтер. — Вот только сможешь ли ты тут жить?

Та повела носом и, мотнув головой, громко чихнула.

— Ну тогда будь здорова, подруга. Что, не привыкла к морозу?

— Поехали уже обратно! — Крикнул им Макс, забравшись на свою лошадь. — Я отрастил усы из инея и стал снежным человеком, бегая вокруг этого насквозь промороженного Стоунхенджа!

— А сколько прошло времени с того момента, как я вошел в эти развалины? — поинтересовался у отца парень.

— Примерно, полдня. Думаю, господин Чернов успел хорошенько выспаться и начать беспокоиться, а его жена — пробежаться по всем ресторанам.

— Жена? — Задумчиво сказал Вальтер. — Мама Макса приехала с нами?

Его сознание, в отличие от Вовкиного, подхлестнутого камнем памяти, загружалось медленно. Ведь новая реальность ничем пока себя не проявила, кроме обосновавшейся на руках лариссы и этого странного слова: жена...

Сергей Ильич помог сесть сыну на лошадь: иномирная кошка никак не хотела вылезать из куртки, вцепившись в свитер когтями, а тем более идти в чьи-то незнакомые объятья. А забраться на коня, имея только одну свободную руку, было довольно трудно.

— Спасибо, отец! — Парень взялся за повод и легонько тронул пятками бока животного. Конь, уткнувшись мордой в хвост скакуна Макса, тихо порысил вниз с горы.

— Что с тобой случилось? — Подъехал к нему озабоченный Бегичев. — Ты головой не ударился?

— Нет, — улыбнулся Вальтер, — скорее, постстрессовый синдром. Я провалился под камень. Там было темно и глубоко. Я слышал, как вы меня искали, но мои крики не достигали ваших ушей. Мне было очень страшно. Потом я стал ощупывать пещеру руками. Нашел лаз. Очень узкий и извилистый. Я пополз по нему...

— Но ты даже не испачкал локти! — Поднял брови наблюдательный Сергей Ильич.

— Там лежали листья. Много. Светлые с золотистой каймой. Я полз по ним и наткнулся на эту кису. Наверно, там был ее дом. Не знаю. — Вальтер посмотрел в ехидные синие глаза лариссы. — Возможно, когда я проползал мимо, она забралась ко мне погреться? Постепенно становилось светлее. И вот я выбрался, даже не предполагая, что меня не было несколько часов!

— Действительно, странная история! Я уже хотел просить нашего проводника съездить в деревню, чтобы вызвать спасателей...

Солнце, невидимое сквозь облачный покров, свалилось за гору, и на снежный лес упали синие сумерки, растушевывая переходы от одной картины к другой, мешая все краски в единый цвет, делая невидимыми подъемы и спуски, кочки и заснеженные сучки. Но проводник, утомленный слишком длинной прогулкой с безумными русскими, вечно ищущими приключения на свой тыл, не сходя с дороги, быстро вел их вниз. Скоро лес поредел, и на склоне горы, сияя вечерними огнями, выстроилась небольшая деревенька с гуляющими по дороге туристами и местными жителями, сидящими у горящих каминов с чашечками пунша или теплого молока.

— Как провели время? — Добродушно улыбнулся хозяин лошадиного проката. — Не думал, что вечерний лес настолько очарует только что прибывших гостей!

— Сколько я Вам должен сверх оплаченного? — Не купившись на улыбку, поинтересовался Сергей Ильич.

— Сорок евро... — Еще ласковей улыбнулся немец, в чьих сосудах, видимо, текла известная толика еврейской крови.

Не споря, Сергей Ильич приложил карточку к терминалу.

— Ну что, сразу ужинать или навестим домик, поищем отца Макса с Элеонорой?

Макс скривился.

— Надо будет, сами найдутся. Пойдемте в ресторан, а то я сильно проголодался! — И добавил: — А с твоим кошаком туда нас пустят? Может, выкинешь его, а то вдруг он заразный?

— Сам ты заразный. — Устало сказал Вальтер. Реальность постепенно прорывалась в память в виде цветовых пятен, смеха девчонок, сидящих в классе, какой-то высокой и полной женщины с губами, накрашенными ярко-розовой помадой, и прической, уложенной жесткими локонами. Кто они были, парень не знал. Картинки приходили раньше узнавания. У него даже разболелась голова от этой каши. Пока он натирал перчаткой лоб и пытался систематизировать видения, они уже подошли к дому с панорамными окнами. Там, внутри, горел яркий свет, играла музыка. За столиками сидели парочки и целые компании, то и дело взрывающиеся смехом.

В фойе надо было раздеться, и Вальтер машинально дернул молнию куртки вниз, а потом выдрал руки из рукавов.

— Хей, а кошака все-таки выкинул? — Ткнул пальцем ему в живот Макс. — Молодца! Пойдем, ладошки ополоснем... Ай!

В приливе дружеских чувств высокий парень прихватил хрупкого друга за шею, прижимая к груди, и тут же дернулся, с воплем вздергивая мягкий рукав свитера.

— У тебя на плече колючая проволока? Чем ты меня так оцарапал? — Хлопал черными ресницами Макс, рассматривая четыре глубокие ранки с выступившими капельками крови у локтя.

Вальтер фыркнул: ларисса никуда не делась, а просто умудрилась стать невидимой. Ее теплое тело он чувствовал на своих плечах, причем как она там держалась, он совершенно не представлял.

— Следующий раз, когда станешь хватать, сначала подумай. Вдруг у меня вырастут вампирские зубы, и мне захочется тебя покусать? — Вальтер брызнул холодной водой в сторону друга.

— А вот я сейчас смою с твоего личика все кровожадные фантазии! — Надвинулся на него Макс.

— Укушу... — невозмутимо сказал Вальтер и, наведя небольшой морок на свой клык, прижал им нижнюю губу.

Макс настолько резво отшатнулся, что чуть не упал.

— Так ты серьезно?

— Что? — Вальтер вытер руки и поправил выбившиеся из косы волосы.

— Стал вампиром?

— Макс, на ночь вредно смотреть некачественное кино. Оно разжижает мозги и наводит галлюцинации. Ты, часом, не заболел?

— Да ну тебя! — Макс толкнул дверь и первым вышел в зал.

— Мы молодцы, киса? Кушать пойдем?

По спине, заставив ее покрыться мурашками, прочертил линию длинный коготь.

— Надеюсь, это согласие на общепит, — прошептал Вальтер, — а не желание попробовать горяченьких потрошков...

* * *

За столиком в углу, недалеко от темного окна, сидела вся их компания: отец Сергей Ильич, одноклассник Макс, его отец Виталий Родионович Чернов — бизнесмен и депутат. Рядом с ним, в голубых лыжных штанах и голубом тонком свитере, его нынешняя жена — Элеонора, бывшая секретарша, и, как с небольшой натугой выдал информацию мозг, выжившая прежнюю жену и совместных детей депутата в обычную трешку на окраине города. Оттуда Макс ездил в их элитную школу, но уже без сопровождения охранника в Тойоте, а как обычный плебс — на метро.

Вальтер подошел и, поздоровавшись, сел на свободный стул между Максом и отцом, с другого бока которого щебетала молодая дама, по очереди обращаясь то к Чернову, то к Сергею Ильичу.

— Ой, тут такие милые трассы, а еще можно легко заказать такси и съездить вниз. Нам ведь обязательно надо посетить твоих партнеров! Я всех обзвонила и составила расписание. Кроме этого, на день можно слетать в Бонн, там я знаю миленький салон... Сергей Ильич, — она осторожно прикоснулась блестящим акриловым ногтем к руке мужчины, — там можно купить со скидкой неплохую сумочку от Гуччи, Маркони или Вуттона. Правда, не последней коллекции, но там, где работает Ваша супруга Танюша, оценят и такое, не правда ли?

Чернов поднял тяжелую черноволосую голову от тарелки и, не слушая любимую жену, поинтересовался:

— Владимир, почему ты так всех задержал?

Вальтер свел вместе светлые брови и, поджав губы, покаянно вздохнул:

— Не нарочно. Так получилось.

— Я все время ставил тебя в пример сыну, как символ целеустремленности, трудолюбия и ответственности. Неужели общение с ним на тебя настолько пагубно повлияло?

— Причем тут Ваш сын? — Недоуменно пожал плечами парень, опуская под край стола куски мяса для лариссы. Край свитера легонько дергался, а еще негромко урчал и чавкал. Вальтеру стало смешно и он, улыбнувшись, ответил депутату:

— Говорят, немцы — раса педантов и аккуратистов. Но здесь, недалеко от границ с восточноевропейскими странами, они определенно разленились, беря пример со своих соседей.

— И чем же они настолько отличились, что ты гулял по лесу несколько часов, не отзываясь на крики?

'Макс успел нажаловаться...' — мелькнуло в его голове. — 'Не ожидал от него!'

— Если Вы души не чаете в подземельях, особенно тех, в которых забыли выкопать ступени обратно к солнечному свету, если в Вашем сердце с детства живет маньяк-спелеолог — добро пожаловать в местные пещеры! Отсутствие света и крысиные ходы доставят Вам незабываемые ощущения, по сравнению с которыми российские вечерние новости покажутся милыми и наивными детскими сказками.

Чернов хмыкнул и перевел синие наглые глаза на свою жену.

— А что, дорогая, не тряхнуть ли нам стариной, погрузившись в детство? Представь: темное пространство без стен и потолка. Только узкий рассеянный свет далекого отверстия вверху, через которое ты попала в это странное местечко. Он слепит, не давая понять, есть ли отсюда хоть какой-нибудь выход, кроме отчаянных прыжков к недосягаемой высоте. Но, если есть, влезут ли в него твои нижние девяносто...восемь? Согласись, это адреналинит круче сумочки Гуччи!

— Дорогой, — произнесла Элеонора, растянув розовые с блестками силиконовые губы, — мне адреналина хватает на горных спусках. А тебе такие переживания крайне вредны!

— А мне-то каким образом? Ведь это ты мечтаешь о невероятных ощущениях, выпрашивая у меня очередную дорогостоящую ерунду. Так что этот аттракцион как раз для тебя.

— Ха-ха-ха... — Серебристый смех был отработан от начала и до конца звукового ряда. — Ты такой шалунишка!

— Ага. — Согласился Чернов. — Поэтому ты завтра позвонишь всем, у кого выпрашивала время для моего визита, извинишься и под ярким светом январского солнца встанешь на лыжи. Ведь именно обещанием показать свой неподражаемый стиль катания по склонам ты и заманила меня в эту бесполезную поездку!

Макс довольно выстукивал марш вилкой по тарелке. Вальтер, пока взрослые смотрели друг на друга, скармливал мохнатой подружке макароны в соусе, стараясь не накапать на штаны.

Но вот стулья посетителей зашуршали, разворачиваясь к маленькой сцене, на которую вышли аккордеонист и певица. Кто-то закричал приветственные слова, кто-то захлопал в ладоши.

— Местная знаменитость? — Переключился с жены на Сергея Ильича Чернов.

Тот пожал плечами.

— Послушаем — узнаем. — Философски ответил он.

Но вот музыкальный инструмент заиграл веселенькую мелодию, и девушка, подмигивая посетителям смеющимся серым глазом, запела:

На склоне гор в избушке, тра-ля-тра-ля-ля-ля

Живет мой парень — душка, а нос весь в конопушках,

Под глаз отметку мушка поставила не зря!

Летает, словно птица, тра-ля-тра-ля-ля-ля

Лавины не боится, под вечер вниз стремится:

Без музыки томится с подковкою туфля!

Народ по-простому, не стесняясь, загрохотал отставляемыми в стороны стульями и, выскочив на маленький пятачок перед сценой, начал отплясывать, взяв друг друга за руки. Женщины, улыбаясь обветренными губами и серыми, без косметических излишеств, глазами, заманчиво подрагивали в такт прыжкам грудями под обтягивающей одеждой. Мужчины, хватая дам за бока, то и дело приподнимали их вверх с громким 'хе'. Те радостно взвизгивали, перекрывая звучание аккордеона.

Обнимет меня нежно тра-ля-тра-ля-ля-ля

Снежинкой белоснежной и вьюгою мятежной

Сольемся в танце грешном: дрожит вокруг земля!

А ночкою беззвездной тра-ля-тра-ля-ля-ля

Обратно в горы поздно, а ножкам нужен роздых,

Люблю, — шептал серьезно... Осталась с ним не зря!

Макс, приоткрыв рот, топал ногой в такт веселой музыке. Сергей Ильич улыбался. Элеонора морщила точеный нос.

— Не комильфо, да? — Расхохотался Чернов. — У местного электората mauvais goût*! Не правда ли, дорогая? Сергей Ильич, а не слиться ли нам с теми низами, из которых вышли?

Когда Бегичев вопросительно приподнял бровь, Виталий Родионович пояснил:

— Потанцуем!

Тем временем рыженькая девушка, сорвав шквал аплодисментов, раскланялась и начала петь следующую песенку.

Ах, он Петер! Все на свете,

Пропадая в интернете

И в читальном кабинете

Знает книжная душа!

Отчего средь сосен ветер?

Кто в медалях на портрете,

Победитель в эстафете...

Но не знал, как хороша

Целомудренная Марта,

У нее в ромашках фартук,

Пирожки печет с азартом,

А в кастрюлечке лапша...

Немцы дружно подпевали, окружив топочущим кругом симпатичную певицу.

— Знаете, я бы не назвал этих людей низами... — наклонившись к депутату, сказал Бегичев. — Вот тот дяденька с тонкими усиками частенько мелькает на страницах Forbes. Его милая подруга должна быть известна Вашей продвинутой...

— Сдвинутой... — Заржал Чернов.

— миром моды супруге... — Сергей Ильич из-под ресниц посмотрел на Элеонору. — Вы не узнали? Кристина Санта — топ-модель дома Ральф Лорен.

— А откуда ты... — Чернов, не парясь, перешел на ты. Так было проще перекрикивать толпу. — Их знаешь?

— Разве ты забыл, что я — художник? У меня прекрасная память на лица.

'Блин...' — Выскочило в голове Вальтера любимое Вовкино слово. — 'А где же тогда врач?'

А потом пришло следующее откровение: 'А кто, в таком случае, я?'

Он прикоснулся к руке отца:

— Не возражаешь, если пойду спать? Я очень устал...

— Мне пойти с тобой?

— Нет, просто дай ключик от дома. Я запираться не буду. Как приду, сразу лягу.

Сергей Ильич протянул парню плоский ключ с брелоком.

— Иди. Я скоро тоже приду.

* * *

Натянув на плечи куртку, Вальтер вышел на мороз и медленно, рассматривая в свете фонарей кружащиеся хлопья снега, пошел по дороге к домику-шале с двумя входами на две семьи. Ларисса наевшейся тушкой тут же оттянула вниз крепкую резинку. Парень поправил ее рукой и, надвинув на голову капюшон, попытался вспомнить, откуда рядом с неприступным Бегичевым могла появиться Татьяна.

— Эй, Влад! — Сзади, пыхтя, как паровоз, его нагонял Макс. — Ты куда? А как же я?

— Что ты?

— Чего ушел? Там весело! Я даже хотел потанцевать!

— Вот и танцуй. — Вальтеру стало тоскливо: ему вдруг вспомнилась крепкая Вовкина рука. Жаль, что сейчас невозможно опереться на брата...друга...свою вторую половину и часть самого себя. Но если здесь все поменялось, возможно в том, другом, мире Вовке тоже приходится начинать сначала?

Вальтер расправил плечи и улыбнулся:

— А хочешь, потанцуем прямо здесь?

Схватив за руку Макса, он запрыгал вокруг него. Сонная ларисса недовольно выпустила когти, и Вальтер, раскинув руки, упал в пушистый сугроб. Макс подумал и плюхнулся рядом.

— Посмотри, какое пушистое небо! Чистый, искрящийся снег. В Москве такого не увидишь.

— Ну да, сплошной реагент и грязь! Мать ругается...

— На что?

— Ботинки разъедает. На мой размер и так тяжело их купить. Да и стоят они прилично.

— Ничего... Выучимся, пойдем работать...

— Тебе проще — у тебя отчим со связями. А у меня — ничего!

— Но ведь отец взял тебя с собой в отпуск. Заставляет языками заниматься. Значит, желает тебе обеспеченного будущего, и в свое время обязательно о тебе позаботится.

Вальтер сел и надвинул на волосы сползший с головы капюшон. Макс тоже сел рядом.

— Ну ты же видишь, что я совершенно ни к чему не способен? Даже этот проклятый немецкий выучить не могу!

Вальтер посмотрел в синие глаза друга.

— Знаешь, я тоже когда-то так думал. Что я маленький, жалкий, никчемный...

— Ты?!

— Я.

— Ну и отчего твоя точка зрения на собственную особу так резко поменялась?

— Я встретил одного парня... Нашего ровесника. У него жизнь была намного хуже моей. Понимаешь, я боролся с демонами, терзающими душу, а он — с терзающей его действительностью.

— Ты мне не говорил... И где этот парень сейчас?

— Далеко. Очень далеко. Когда нас свела жизнь, я всего боялся. А он меня защищал. Веселил. Проблемы сразу становились решаемыми, а мир — вполне приятным.

— Но ты ведь можешь ему позвонить и поговорить?

— Нет. Не всегда... Знаешь, Макс, если ты сам себе скажешь, что справишься с задачей, ты с ней справишься. Просто надо понять, что конечный результат достижим. А за ним встанут новые горизонты... Пойдем. Я и вправду устал.

Вальтер поднялся со снега и зашагал вдоль домов с освещенными окнами. Снежинки, попадая в яркие прямоугольники, искрили всеми цветами радуги.

— Влад, — Макс легко нагнал друга, — а под землей было страшно?

— Хочешь повторить мой подвиг? — Засмеялся парень. — Застрянешь в норе. Плечи не пролезут.

— Нет, я подумал, а вдруг кто-то вот так же провалится? Ребенок? Каково ему будет там, в темноте?

— Да, ты прав. — Задумался Вальтер. А ведь портал действительно надо было бы закрыть. Кто знает, провалится ли в мир иной какой-нибудь очередной бедолага? Тем более, что человеческое слабое тело может и не выдержать вибраций другого плана!

— А давай заявим об этом спасателям? Пусть закопают дыру, а?

— Чтобы ее закопать, нужна специальная техника. И закрытие базы до окончания работ. Чем тут будут жить люди? Они не согласятся и станут все отрицать, ссылаясь на измышления неуравновешенных русских туристов. Мол, пьяными заблудились в лесу, а теперь порочат чудесное место.

— Чертовы немцы!

— Обычные люди с желанием хорошо жить.

— Может, красную тряпочку повесить?

— Местную фауну пугать? Не глупи.

Они подошли к своему домику, и Вальтер, отряхивая с ботинок снег, поднялся на крыльцо.

— До завтра, Макс.

— Влад...

— Что? — Вальтер открыл дверь и сбросил капюшон куртки на спину.

— А можно, я у вас посижу? Не хочу идти туда. Там все Элеонориными духами провоняло. И шмотки ее кругом набросаны, словно кошачьи метки!

Вальтер хмыкнул и распахнул дверь шире:

— Тогда заходи!

В чистеньком и уютном деревянном доме с большими окнами было очень тепло. Вальтер включил свет и почувствовал, как отцепилась от его свитера неожиданная гостья. Мягко топнув длинными ногами об пол, она потянулась, выпустив острые когти.

— Гляди, снова тот кошак! — Удивленно сказал Макс. — Откуда он здесь?

— Может, живет поблизости?

Парень бросил на вешалку куртку и шарф, закинул на сушку перчатки и носки. Нераспакованные сумки стояли у входа в гостиную. Убрав с дороги отцовскую и подхватив свою, Вальтер направился в спальню, крикнув застывшему Максу:

— Не стесняйся, располагайся, где хочешь. Включи телевизор. Кажется, тут есть вай-фай.

Макс стащил с ног здоровые ботинки и, поставив их рядом с обувью друга, рассмеялся: два крейсера и две лодочки. Перчатки и шапка с козырьком тоже полетели на сушку. В одних носках Макс зашел в комнату и сел на мягкий диван. На другом его конце лежала, облизывая черную шерстку, ларисса. Секундный оценивающий взгляд на Макса, и странная кошка продолжила облизывать длинные лапы.

Хорошенько промыв волосы и высушив их магией, Вальтер надел халат и вышел в гостиную. Друг полулежал на диване, положив голову на валик. Глаза его смотрели в ночь за окном, отражая свет уличного фонаря. Вот он услышал шаги, и взгляд вернулся из снежной дали к другу.

— У тебя длинные светящиеся волосы. — Неожиданно прозвучал его голос в тишине. — И нежное, совсем не мужское, лицо.

Вальтер рассмеялся и начал заплетать косу.

— А может, ты сделал операцию по смене пола?

— Еще скажи, потолка! — Фыркнул Вальтер. — Будешь приставать с непристойными предложениями, расскажу Светке!

— Дурак! — Макс снова отвернулся к окну. — Ты даже не видишь, насколько это красиво. Ты был бы шикарной девчонкой! За тобой все наши парни бы бегали!

— Вот именно поэтому я — мужчина. Чаю хочешь? Тут есть чайник, — Вальтер встал и прошел в кухонный уголок, — чай, кофе, какие-то крекеры. Наверно, от прошлых гостей остались.

— Я Светке фотки послал. — Равнодушно сказал Макс. — А она не ответила и даже не посмотрела.

— Да ну, каникулы ведь. Небось у деда в деревне на печке дрыхнет. А там со связью беда.

— Наверно, мне пора идти? Ты спать хотел.

— Как знаешь. — Вальтер подошел к окну и тоже посмотрел на медленно падающий снег. — Если хочешь, неси свою сумку и ложись здесь. Тут две спальни и три кровати. Одна — для родителей, другая — для детей.

— И куда мы ляжем? — Заинтересованно поднял голову Макс.

— Ты вознамерился разделить со мной просторную супружескую постель?

— Тьфу на тебя!

— Тогда места только в детской. Но тебе придется подставить в ноги стульчик.

— Слушай, тогда я здесь, на диване. Дай какой-нибудь плед. А за вещами я сейчас сбегаю.

Пока Макс бегал, переодевался и плескался в душе, Вальтер сидел в кресле, гладил лариссу и смотрел на скользящий по стеклу снег. Внутри, где-то рядом с сердцем, только с правой стороны, тянула за душу пустота.

— Где ты, Вовка? — Тихо спросил он тьму.

* * *

Уложив бесконечно болтающего обо всем подряд Макса, он оставил свет только в прихожей. А сам ушел в детскую, прихватив разомлевшую в тепле лариссу. Кошка мира ангелов свернулась комочком у его живота и тихо заурчала.

— Как мне звать тебя, маленькое чудо?

— Ресс, господин... — легким дуновением прямо внутри головы пронесся голос. — Я — мужчина. Ты спас мою жизнь, и я готов тебе служить.

— Тогда спи, Ресс. — Тихо сказал Вальтер. — А еще лучше, возвращайся к себе домой. Там тепло и много магии. Здесь ее почти нет.

— Где господин, там и Ресс. Не стоит за меня бояться.

— Спасибо, хороший. — Тонкие пальцы погладили круглые ушки. — Спи!

Кот заурчал, а Вальтер прикрыл глаза. Но заснуть ему никак не удавалось. Тревожили то и дело всплывающие картинки новой реальности, улыбающиеся или рассерженные люди. Теперь он не знал, найдет ли свой дом именно таким, каким его оставил, отправляясь в горы. И Сергей Ильич... Как он из хорошего врача вдруг стал художником? Чем они с Вовкой могли переломать линию его судьбы? Хотя когда-то он говорил, что ему нравилось рисовать. Вальтер вспомнил спрятанный в шкафу альбом. Он ведь так и не смог его досмотреть и узнать, кем была та милая девочка. Наверняка первое детское увлечение доктора. Встретились ли в новом мире Лидия Петровна и Анатолий Иванович? Лица бесконечно кружились перед ним калейдоскопом, гримасничая и разбиваясь на части.

Вальтер застонал и повернулся на спину, закрыв глаза рукой. А ведь Макс прав. Дыру портала все равно придется закрывать. Но магии в этом мире настолько мало, что ее не хватит даже на штопку носка. Хотя... Парень даже привстал. У него есть замечательный магический инструмент, который он постоянно носит с собой: длинные, отросшие в ангельском мире, волосы. А что если их обрезать и разложить среди камней? Надо подумать и еще раз посмотреть энергетику того места. Лица ушли, сменившись легким флером дремы. Где-то далеко, на грани сознания, хлопнула дверь. Раздался смех и быстрый женский разговор. Вальтер сквозь сон улыбнулся, вспоминая неугомонную Светозару. Но услышанный следом звук поцелуя заставил его приподнять голову. Нет, ему не приснилось: где-то в гостиной целовались мужчина и женщина.

Выпрыгнув из кровати, Вальтер запахнул халат и, открыв дверь настежь, застыл на пороге своей комнаты, а потом включил в ней свет.

На диване беспробудно дрых Макс. А рядом с окном, облитые ярким светом, стояли Сергей Ильич и певичка из ресторана. Тесно прижавшись друг к другу.

— Зимняя ночь стала весенним безумием? — Поинтересовался у них Вальтер. — Отец, что ты делаешь?

Мужчина молчал, а женщина быстро переводила взгляд со спящего на диване мальчика на фигуру с сияющими волосами.

— Ты... — Вальтер сделал к паре шаг и замер, бесконечно удивившись изменению лица девушки. Оно потемнело, зато глаза блеснули зеленым, словно у кошки в свете фар. Волосы, лежащие на голове аккуратной шапочкой, вытянулись черными сосульками. Губы посерели, обнажив черный провал рта и пару белоснежных клыков. — Ты... кто?

— Свет! — прохрипела сущность, закрывая ладонью лицо. — Убери свет!

Вальтер, быстро перевязав халат, подбежал к замершей паре. У Сергея Ильича зрачки сузились в две черные точки. А его спутница, зашипев, начала колебаться, словно черный дым на сильном ветру. Преодолев брезгливость, парень схватил ее за кисть руки. Она громко закричала, пытаясь упасть на пол. Но он крепко сжимал ставшую фантомной руку.

— Кто ты? — Еще раз спросил он.

— Суккуб... пусти! — Простонала она. — Пусти меня, глупый ангел!

— Ты пьешь силы людей. Как я могу отпустить тварь изнанки?

— Мне больно!

— Ему тоже будет больно!

— Он — всего лишь сосуд с энергией... Тупой, никчемный человек! Пус-сти-и...

— А что мне за это будет? — Удивляясь сам себе, поинтересовался Вальтер. — Ты ведь хочешь жить? А может, развоплотить тебя, смешав с каминным дымом?

— Я согласна сказать свое имя...

— Зачем мне оно? Или ты считаешь, что я восхищен твоим обликом?

— Мы многое можем... Отслужу... когда позовешь!

— Считай, я поверил.

— Эрлинон Монтье. Это мое имя... отпусти!!!

— Ты уйдешь отсюда?

— Да...

— Эрлинон Монтье... Я тебя запомнил! — Сказал он и разжал руку. Черная дымка просочилась на улицу прямо сквозь стекло.

На диване тут же заворочался Макс, а глаза Сергея Ильича стали совершенно обычными. Он улыбнулся.

— Уже ложишься спать, сын?

— Ты припозднился.

— Разве? Мне показалось, я ушел сразу за тобой.

Мужчина не помнил, что с ним случилось между уходом из ресторана мальчишек и своим появлением в доме.

— У нас на диване спит Макс. Постарайся его не разбудить. — Попросил Вальтер и, развернувшись, пошел в спальню. — Вон та дверь — твоя! Спокойной ночи.

* * *

Глава третья. Вовка

* * *

Герцог фон Шонн ехал впереди, с удовольствием осматривая окрестные поля. Вовка, приотстав, поравнялся с новым телохранителем. Тот улыбнулся парню.

— А здорово у тебя получилось раны залечить! Жалко, ружье-то проверенное, хорошего мастера. Порох дурной подсунули, что ли?

Вовка пожал плечами.

— А что говорил старшина вашей гильдии насчет заказчика убийства? Или, может, сам что случайно слышал?

— У нас случайностей не бывает. Да и слышал бы, не сказал. У гильдии длинные руки и много возможностей подрезать слишком болтливые языки. Да и не пошел бы я к вам, если бы твое, малыш, колдовство не уничтожило магическую печать...

Мужчина задрал рукав ободранной взрывом куртки и показал чистую до локтя руку.

— Вот тут оно сидело. — Он поднял голову вверх и, проведя пятерней по коротким черным волосам, улыбнулся солнцу. — А сейчас — нет!

Морщинки на круглом лице постепенно разглаживались.

— Отец будет платить тебе жалование. — Сказал Вовка. — И, если станешь беречь своего господина, со временем накопишь денег. А захочешь — женишься. Девушки у нас ладные да красивые.

— Поживем, увидим, маленький фон Шонн.

— И еще: в замке на днях прием. Сегодня начнут съезжаться гости. Мне бы хотелось, чтобы ты находился там, где больше возможностей причинить вред моей семье. Понимаешь меня?

— Понимаю... Надо бы несколько толковых и расторопных ребят...

— С этим сложнее. Слуги не привыкли играть в такие игры, а военных в замке нет.

— Я обещаю, маленький хозяин, когда закончится прием, заняться поиском годных для этой работы людей.

— Ну и хорошо! — Отлегло у Вовки от сердца. — Тогда на тебе — отец, а мать и сестер возьму на себя.

Иоганн хмыкнул и протянул парню руку. Тот с удовольствием закрепил договор рукопожатием.

— Вальтер! — Отец обернулся. — Ну не переживай ты так! То, что нас хотели убить — чистая случайность! Просто с кем-то перепутали!

Вовка и бывший убийца дружно подняли глаза к небу.

При подъезде к замку они обгоняли едущие туда телеги с продуктами, соломой, всякой мелкой живностью, которую ждали на кухне, а также возок с девушками из соседнего села — в помощь постоянным горничным. Завидев хозяина, они захихикали, а потом вразнобой закричали приветствие.

— И вам, красавицы, не хворать! — Разулыбался в ответ герцог. — Поторопитесь, кумушки, что-то медленно едете!

Девчонки дружно пихнули в спину деда, правившего возком.

— Но, баловницы! — Сказал он хриплым баском. — Им волю дай, ночью прилетят на метлах, дымоходы чистить! Ибо каждая ладная бабенка — в душе ведьма! — поднял он к небу указательный палец.

— А неладная?

— А на неладных и смотреть не стоит! — ответил дед.

Девушки толкнули его так, что он ткнулся носом в колени, а одна успела треснуть ладошкой по валяной шапке, нахлобучив ее кучеру на уши.

— Вот! Что я говорил!

Проказницы довольно хихикали.

— Тогда поторопитесь! — Сказал фон Шонн, горяча лошадь и с интересом посматривая на симпатичных чистеньких селянок.

— Успеется, господин! — Разулыбался дед. — Ох, и бойкие же они! Мне б какую молодку вместо бабки на печь!

— Развалится. — Ухмыльнулась одна из девушек. — Пока под одеялом в догонялки будем играть.

Всадники рассмеялись и оставили позади старый возок, на котором вспыхнуло бурное девчоночье неудовольствие столь древним, но еще спорым на язык ухажером.

Въехав на задний двор, они сразу же увидели в сарае распряженную черную карету. Четверо рысаков уже были заперты в денники, а кучер, любуясь парком и снующими мимо женщинами, пыхтел трубочкой.

— Мэтр Вилдбах! — Не сдержал радости в голосе Вовка. — Его карета!

Герцог Вилтхарский снова задумчиво посмотрел на сына. И когда же он упустил тот момент, сделавший маленького и робкого сынишку совсем взрослым? Даже он, властитель огромного количества земли, городов и деревень, родня Его Величества, побаивался мрачного колдуна с цепкими черными глазами. Всякие ходили о нем слухи. И все старались держаться подальше. А Вальтер говорит о нем с таким восторгом, словно знает лично...

Отдав поводья лошадей конюхам, отец с сыном и телохранитель вошли в замок. Поручив Иоганна Грейвера управляющему, они открыли дверь в нижнюю гостиную. А там уже собралось небольшое общество, занимавшее себя в отсутствии хозяина фруктами, вином и легкой беседой о последних событиях, случившихся при дворе. Кроме мэтра Вилдбаха, принявшего ради очаровательной хозяйки дома приветливый вид, на диванах сидели старшая дочь герцога Элизабет с мужем, графом Торпфом, и двое сыновей графа Шоттена — Алекс и Фридрих. Рядом с Аннет сидела, скромно опустив глазки, сестра Вальтера Мария. Старшее поколение беседовало, младшее — скучало, а малыши играли в детской под присмотром нянюшки Евы.

— Рад приветствовать дорогих гостей в моем родовом замке! — Громко сказал герцог.

Мужчины встали, а женщины еще и присели в изящном поклоне.

— Прошу, располагайтесь! — С улыбкой усадив всех обратно, он прошел в гостиную и сел в кресло. — Мэтр Вилдбах, рад встрече! Благодарю, что незамедлительно откликнулись на мою просьбу!

— Тем не менее, я был весьма удивлен, увидев малышку Марту абсолютно здоровой! Правда некие остаточные явления в ее ауре говорят о том, что девочка побывала на грани смерти, но, слава Богам, все обошлось. Прекрасная герцогиня Аннет весьма горячо извинялась за напрасную тревогу... Но все же мне бы хотелось переговорить с юным фон Шонном. Ведь это после его визита в спальню малышки болезнь, развивающаяся так стремительно, также быстро сдала свои позиции?

— Вальтер! — Позвал отец стоявшего в отдалении парнишку.

— Добрый день, дамы, кавалеры! — Вовка подошел к обществу и согнулся в придворном поклоне.

— Он годами еще весьма юн... — Мэтр Вилдбах рассматривал худенькую фигурку подростка.

— Да, он молод, — поощрительно улыбнулась сыну Аннет, — но внимателен и рассудителен.

— Вы не станете возражать, если мы с этим молодым человеком немного прогуляемся по парку? — Спросил Вилдбах. — Воздух провинции чрезвычайно пользителен для моего стариковского здоровья!

— Вальтер! — Отец внимательно посмотрел на сына. — Тебе выпала великая честь сопровождать нашего замечательного гостя. Надеюсь, Вы найдете развлечение себе по душе!

— Несомненно! — Предвкушающе улыбнулся маг. — Идем!

И они через приоткрытые навстречу теплым лучам солнца двери террасы вышли в парковую аллею.

С мягким шорохом опускались на дорожку желтые и оранжевые листья. Сыпались иглы лиственниц. Вовка поддевал сапогами яркий осенний ковер и довольно улыбался, искоса поглядывая на придворного колдуна. Ему так хотелось раскинуть руки и обнять старого ворчуна, но... в этой реальности они еще не были знакомы.

— Фон Шонн редко бывает при дворе. — Заметил Вилдбах. — Тебя еще не представляли Его Величеству?

— Нет. — Пожал плечами мальчишка. — Я далеко и надолго из дома не выезжал. Но отец обещал через пару лет подготовить меня к поступлению в Академию.

— А давай-ка сядем вот на эту лавочку. Отсюда открывается чудесный вид на речную излучину и рыбацкую деревеньку.

Вовка стряхнул со скамьи листья, и они сели.

— Скажи мне, что ты чувствовал, когда лечил сестру? — Резко сменил тему маг.

— Я не чувствовал... Видел. — Ответил Вовка. — И это не было болезнью. Скорее, магическим воздействием, о котором я ничего не знаю.

— Интересно. Тогда опиши свои видения и последовательность действий.

И парень, вновь переживая утро этого дня, описал работу и получившийся результат.

— Молодец. — Похвалил Вилдбах. — За столько сотен лет в вашем семействе снова проснулся магический дар! Ты наверняка знаешь из истории рода, какими могучими волхвами были твои предки. Но все в мире меняется. Мешая кровь с простыми смертными, потомки постепенно теряли возможность влиять на жизнь. Перестали ощущать ткань мироздания, становясь обычными людьми. И тут появляешься ты... Весьма интересно!

Маг, откинувшись на спинку скамьи, достал трубку и, набив ее табаком, закурил. Вовка удивился. В той, шутовской, жизни Вилдбах не курил и другим не советовал.

— А чему ты удивляешься? — Тут же поймал его эмоцию маг. — Твой отец не курит?

— А Вы разве курили? — Несмело поинтересовался парень.

— Ты прав, юноша... Да только времена наступают странные. — Вилдбах вытянул ноги, зацепив мыском сапога оранжевый лист, яркой звездой распластавшийся на черной коже.

— А чем они странны? — Тут же поинтересовался Вовка.

— Обычно я могу предсказать будущие события с вероятностью где-то восемьдесят процентов. Знаешь, карты, гадальный кристалл... Но сейчас карты постоянно врут, а магический помощник словно в дымке. Даже не так. В неопределенности. Как будто линия судьбы в нерешительности застыла, выбирая дорогу из множества равнозначных путей. Еще недавно, — мэтр выпустил изо рта розовое дымное колечко, — стране грозило множество потрясений. А сейчас — туман...

Вилдбах повернулся к сидящему рядом беловолосому мальчишке.

— А скажи мне, юный друг, что видишь ты, как маг?

— Я не маг. — Открестился Вовка. — Мне еще учиться и учиться!

— Ну, не скромничай! — усмехнулся старый колдун. — В любом случае, гневаться и превращать тебя в глупую ворону не собираюсь!

— И не превратите! — Хмыкнул Вовка. — Если только души местами поменяете, что тоже весьма непросто. А думаю... Мэтр Вилдбах! Скажите, только честно, — парень умоляюще посмотрел в глаза магу, — что с Ульрихом?

— Детское любопытство от услышанных взрослых разговоров? — Нахмурил брови Вилдбах и опустил руку с трубкой на колено.

— Вы мне задали вопрос. Прежде чем на него ответить, я должен знать исходные предпосылки. Как в любой задаче!

Маг снова посмотрел на крошечную деревню на том берегу. Молодая девушка у колодца завлекала разговором высокого парня, отловленного на полпути вместе с лошадью. Причем женские искусные чары заставили его напрочь забыть, куда это он так торопился. Мэтр усмехнулся и заставил лошадь пнуть мордой в спину парня так, что он невольно обнял девушку. Вовка рассмеялся.

Вилдбах поднял брови и, подумав, медленно сказал:

— Наш Король немощен и далеко не юн. А смена власти всегда означает некоторое ослабление страны.

— Получается, у нас совсем нет времени?

— У нас? — Усмехнулся маг.

— У нас, мэтр Вилдбах. У меня создается ощущение... нет, не видение. Именно, ощущение, что за всеми действующими лицами этой истории стоит один и тот же кукловод. Ну, человек, плетущий интриги!

— Вот как? И с чего ты так решил, маленький мальчик, прячущийся за спиной своего отца?

— С того, что эту спину, вместе со мной, хотели сегодня убить. А вчера — мою маленькую сестру. Может то, что я упал с лошади — звенья той же цепи?

— Ха-ха-ха! — Выпустил тучу густого дыма маг. — Где ты, и где Король?

— А Вы не думаете, мэтр Вилдбах, что Его Величество, зная нрав Гюнтера и неготовность Генриха принять корону, может оставить ее моему отцу? У них — общие предки! К тому же как-то вовремя две соседние страны задумались о завоевании части нашей территории.

— Ты считаешь, Гюнтер кому-то что-то обещал, чтобы расчистить себе дорогу к трону? Этот бабник и пьяница?

— Честолюбивый бабник. Или, наоборот, очень управляемый кем-то пьяница... Но что получится в случае разорения нашей страны? Это настолько выгодно другим странам, что они не боятся потери части своих людских и материальных ресурсов? Неужели у нас нет сдерживающих чужие аппетиты союзников?

— Странам выгоден паритет. Растущая мощь отдельного государства заставляет остальных готовиться к сопротивлению. Небольшое ослабление — да. Но тогда другим странам придется вкладываться в разработки, конечный результат которых они прекрасно получали торговым путем. Война затронет весь континент, мой мальчик. Значит, кукловод? И чего же он добивается?

— Не знаю. — Вовка обхватил локти ладонями, ему стало как-то зябко, несмотря на теплое солнышко. — Я просто его... ощущаю. Его интерес, аппетиты... чувство вседозволенности и всемогущества.

— Ты говоришь взрослым языком странные вещи, ребенок. Все можно объяснить гораздо проще.

— Можно. — Кивнул Вовка и пробормотал: — Жил-был мальчик. А потом он умер...А дальше с ним случилось то, что даже во сне не приснится.

Он вскочил на ноги и протянул руки к солнечным лучам, падающим на землю сквозь ветки и листья.

— Не обращайте внимания, мэтр Вилдбах! — Засмеялся он и, нагнувшись, подхватил охапку опавшей листвы. — Самостоятельная жизнь — это самое необыкновенное приключение, которое могут испытать маленькие частички энергии, вспыхнувшие искрами в проявленной вселенной. И хорошо, если им, перед тем, как навсегда погаснуть, удается осознать себя в одном из придуманных демиургом миров!

Ворох яркой листвы, подброшенный Вовкой, закрутился порывом ветра и, расцветив синее небо оранжевыми пятнами, улетел с обрыва в холодную серую воду, закачавшую на своих ладонях легкие светлые лодочки.

А мэтру Вилдбаху на мгновение показалось, что среди лучей и бликов за плечами мальчика раскинулись невесомые огненные крылья... Но набежавшее облако тут же явило глазам мага реальность в виде невысокого и худощавого парнишки с дерзкими голубыми глазами и довольной улыбкой.

Маг выколотил пепел из трубки и встал со скамьи.

— Пойдем, отрок. А то родители тебя потеряли!

— Им сейчас не до меня. — Махнул рукой Вовка. — В замок съезжаются гости. Как только соберутся все приглашенные мужчины, отец уведет их в свою оружейную комнату и будет рассказывать про то, какой огромный вепрь живет в соседнем лесу. Все загорятся перспективой утренней охоты. А Матушка и дамы в гостиной сначала посплетничают, а потом начнут слушать музыку, которую охотно сыграют их дочери. На звуки рояля подтянутся кавалеры, и перед ужином обязательно будут танцы!

Вилдбах рассмеялся.

— А чем станет заниматься наследник?

— Говорить комплименты дамам и девушкам. — Серьезно ответил Вовка. — И не попадаться пьяным мужским глазам.

Когда Вовка, проводив мага в гостиную, оглянулся по сторонам, то не обнаружил в ней братьев фон Шоттенов. А ведь ему нужно было обязательно заручиться их поддержкой и расположением!

Поклонившись семьям приехавших на праздник соседей, он снова накинул куртку и выбежал на задний двор к конюшням. Узнав у конюха, были ли здесь молодые господа и получив ответом утвердительный кивок, он попросил оседлать себе лошадку посмирнее и, узнав направление прогулки братьев, снова вскочил в седло и двинулся следом.

Умные лошади, не отходя с поляны в лес, обгрызали кустики брусники, усыпанные сочными красными ягодами. Парни же, усевшись на поваленное дерево, негромко разговаривали. Услышав хруст веток под тяжелыми шагами, они разом обернулись.

— Привет! — Улыбнулся Вовка и спрыгнул с коня, отпустив его к двум другим, встретившим собрата ржанием. — Вы чего убежали? В гостиной, ожидая ценителей своих музыкальных талантов, скучают прекрасные дамы!

— Маленький герцог решил оказать нам внимание? — Усмехнулся Алекс. — Или Ваше Сиятельство решили поработать сводником, навязывая нам дурно воспитанных провинциальных красоток с прическами, посыпанными мукой?

Фридрих хмыкнул и с интересом посмотрел на Вовку.

— А, так вы собрались покорять богатых барышень в столице? — Парень бесстрашно подошел и сел между братьями. — Действительно, муки на прическах там нет. Но коробочка иноземной пудры стоит столько же, сколько вот эта, — он показал на одного из скакунов, — возрастная скотинка.

— А мы в гвардейский корпус поступим! — Выдал их общую с братом тайну простоватый Фридрих. — Сами денег заработаем!

Алекс с неудовольствием уставился на Фридриха. Видимо, как раз об этом они говорили.

— Чтобы поступить в корпус, необходимы, — Вовка прищурил глаза, — дворянский титул...

— Мы — дети потомственного дворянина! И графский титул после смерти батюшки наследует Алекс! — Вскочил мощный Фридрих.

— Кто спорит? — Пожал плечами Вовка. — Но, кроме титула, необходимо заплатить вступительный взнос, арендовать коня и купить экипировку. Насколько я помню, ваша семья живет доходами от партнерских акций одного из предприятий моего отца и сборами с собственных деревень. Как вы считаете, сможет ли ваш отец выделить деньги сразу обоим?

Парни посмотрели друг на друга, а потом, с большим вниманием, на Вовку.

— И что, ты можешь предложить другой выход?

— Надеюсь, что да. — Скромно опустил глазки Вовка.

— Он хочет дать нам денег! — Расхохотался Алекс.

— Нет, парни. Послушайте меня внимательно! Пожалуйста!

— Ну?

— Вы слышали, что на наших границах встали зимним лагерем войска коалиции недружественных стран?

— И что?

— А то, что ваши владения как раз недалеко от той реки, которую так стремятся заполучить эти господа.

— Ерунда... — Неуверенно сказал Алекс.

— Возможно. А может, нет. Смотря с какой стороны рассматривать это событие. Если о войне не задумываться, она может начаться для вас весьма неожиданно. Оружия — нет. Крестьяне разбегутся... В замке растерянные графья, которые мешают своим вопящим семейством занять стратегически важный объект. Сестренок, так и быть, оставят горничными... А вам, мальчики, пинок под зад и обидный хохот в спину.

— Наши войска будут защищаться!

— Ты видишь их приготовления и маневры? Разве на реке стоит военный флот? А солдаты уже разбили лагерь и вырыли окопы?

— Значит, войны не будет!

Вовка встал и пожал плечами.

— Ну-ну. Приятного времяпровождения, кузены!

Схватившись за луку седла, он легко запрыгнул на спину своей лошадки. Развернув ее в сторону замка, он с печальными мыслями шагом поехал сквозь кусты. Фридрих и так не блистал умом, а в компании старшего брата вообще отходил на второй план. Это было несколько... досадно.

* * *

Вернувшись в замок, он застал на заднем дворе суету служащих, распихивающих кареты по сараям, а коней — по стойлам. Отдав запаренному конюху своего скакуна, поинтересовался:

— Отчего столпотворение? Вроде гостей должно быть не много?

Парень выпучил глаза и прошептал:

— Его Высочество принц Генрих с Его Сиятельством герцогом фон Рейне!

Вовка мысленно потер ручки.

— И с ними три придворные дамы!

Парень рассмеялся: братья фон Шоттены наверняка не упустят возможности поухаживать за молодыми столичными девицами и оценить свои шансы на победу... Что ж, хороший повод задуматься над собственным несовершенством появился как нельзя кстати. Главное — не переплатить по счетам!

И Вовка, насвистывая, углубился в замковые коридоры.

* * *

Пробежав по служебной лестнице в собственную комнату и мимолетно полюбовавшись выставленным на этюднике карандашным наброском Вальтеровой физиономии, добросовестно прорисованным сестрой, Вовка стащил верхнюю одежду и сапоги. А потом, швырнув все остальное на кровать, протопал в ванную и налил туда воды. Капнув ароматического масла, с удовольствием погрузился в ласковую теплую негу. Пока около высокопоставленных особ крутятся все гости, ему там делать нечего. Все равно никто не заметит. Но когда спадет ажиотаж, и дамы расхватают кавалеров для танцев, он обязательно появится и постарается как-нибудь обратить на себя внимание Генриха. Вовка зевнул. Кажется, свежий воздух подействовал расслабляюще... Или это эфирное масло? Он даже не посмотрел, что капнул. Коса, замотанная на макушке так, чтобы не намокла, клонила лицо все ниже к воде. В ушах послышалась приятная музыка, уносящая усталого парнишку в прекрасный мир сновидений, где размахивающие крыльями ангелы кружились бесконечным хороводом в голубых небесах. Потом он заметил, что это дети. Огненно-рыжие, веснушчатые дети. И вот один из них, узрев Вовкин пристальный взгляд, издал индейский клич и, сложив крылья, спикировал прямо на него.

— Это он! — Крикнул ребенок, обнимая его шею так, словно пытался придушить.

Вовка вздрогнул и, расплескивая воду, открыл глаза. Маленькая сестренка Марта прижимала к себе ручонками его мокрую на висках голову. А за приоткрытой дверью хихикали какие-то девчонки.

— Мария! — Крикнул он, высвобождаясь из крепких детских объятий. — Я тут голый и уже встаю!

Дверь прикрылась, но не до конца. Оттуда слышались возня и шепотки. Вовка потянулся за полотенцем и, поднимаясь, накинул его на бедра. Марта, разглядывая его мокрые ноги, засунула в рот пухлый пальчик, а потом, с громким чпоком оттуда вытащив, наставила на парня:

— Вайтей, у тебя войосатые ногишки!

За дверями послышался хохот. Вовка улыбнулся и, подхватив малявку на руки, прижал к груди. А потом резко толкнул от себя дверь.

— Может, кто-то хочет еще на что-нибудь посмотреть?

В противоположных дверях его комнаты мелькнула чья-то синяя юбка.

Парень посадил сестренку на кровать и, достав из вазы на столе цветок, дал ей в руки.

— Смотри! — Быстро сплетя из магических нитей принцип повторяющейся иллюзии, он оторвал лепесток. Тот, покружив в воздухе, снова оказался на своем месте. Марта засмеялась, выдергивая следующий. А Вовка, посматривая за ней одним глазом, зашел в гардеробную и надел костюм для приемов: домашние замшевые туфли, свободные, но сужающиеся книзу тонкие брючки, белую кружевную рубаху и синий сюртук с галуном на отворотах, красиво сочетавшийся с его белыми волосами. Еще раз уложив их в гладкую прическу, он вышел и присел рядом с сестрой.

— Нлавится! — Улыбнулась она.

— Тогда держи цветочек в ручках, и пойдем искать няню Еву!

Ни в гостиной, ни в коридоре Марии и ее смешливых подружек не было. Где-то внизу играла музыка и доносились отдаленные звуки голосов, словно рокот прибоя — то тише, а то — сильнее. Вовка потащил девочку в другой конец коридора, где была детская и комнаты родителей. Но они были заперты, а в игровой никого не было. Парень нахмурился.

— Марта, рыбка моя, где няня Ева?

— Она посла к маме! — И хитрая девчонка дунула лепестком прямо Вовке в лоб.

— Ах ты, маленькая бестия! — Сурово закричал Вовка, благо его никто не слышал. — Ох, сейчас ты у меня в наказание полетишь вслед за облачком!

Он перехватил малышку поудобней и подкинул невысоко вверх.

Она звонко завизжала, но цветок не выпустила.

— Будешь братика обижать? Будешь? — Громко прорычал Вовка.

— Еще! — Закричала Марта, вытягивая ручки.

И Вовка подкинул ее еще и еще раз. Девчонка заливалась счастливым смехом.

— Ну что, пойдем к нянюшке? — Спросил он, снова прижав ее к себе.

Она, посмотрев ему через плечо, вдруг уткнула в шею носик и тихо сказала:

— Пойдем...

Вовка среагировал, одновременно выпуская щит и разворачиваясь лицом к выходу с этажа...

— Браво! Как приятно смотреть на нежные чувства старшего брата к маленькой сестре!

У двери стояли два человека. Один из них был мэтром Вилдбахом, посверкивающим глазами сквозь упавшую на лицо челку. Второй же... Вовке захотелось рассмеяться от радости: рядом с магом стоял принц Генрих. Совершено такой же, каким запомнился до всех этих перемещений. Улыбка все же не удержалась и вылезла на лицо Вовки приподнятыми уголками губ.

— Здравствуйте, Ваше Высочество! — Негромко сказал он, убирая щит. — Мэтр Вилдбах!

— Кто тебя учил ставить зеркальный щит? — Сурово спросил маг.

— Не надо так с ним... — Генрих ответно улыбнулся. — Он испугался за сестру. Ведь на их семью недавно покушались... Где мы можем поговорить без лишних ушей?

— Пройдемте в нашу с Марией гостиную! — Пригласил Вовка, отступая и открывая близкую дверь. — Марта не помешает!

Он усадил девочку на толстый ковер, подвесив перед ней прозрачный, словно из мыльной пены, шарик. Цветок был тут же отложен в сторону, а девочка, приподняв в удивлении бровки, занялась изучением нового дива.

— Хорошо. — Скупо похвалил Вилдбах.

— Присаживайтесь, — показал парень на стоящие полукругом диваны.

— Это ты рисовал? — Принц бросил мимолетный взгляд на карандашный портрет.

— Нет, моя сестра Мария.

Принц и маг сели каждый на свой диван. Вовка встал за кресло лицом к своим гостям, положив на его мягкую спинку руки.

— Вы так привязаны друг к другу? — Продолжал спрашивать Генрих.

— Мне дорога моя семья. — Согласился парень.

Генрих посмотрел на Вилдбаха, а затем — на Вовку.

— Ты считаешь, Ульрих может составить завещание в пользу твоего отца? — Прямо спросил он.

— Не знаю, — моргнул от неожиданности вопроса Вовка, — это может быть одним из вариантов. Кроме нашей семьи, родственниками Его Величества являются еще пять герцогов. В том числе — отец Вашего двоюродного брата фон Рейне.

— Нашей кровной родней является его мать. — Холодно сказал Генрих.

— Простите, если чем-то навлек гнев Вашего Высочества! — На ресницах Вовки блеснули слезы. Ему горько было осознавать, что принц мог подумать о нем дурное. — Мэтр Вилдбах! Вы все неправильно поняли! Моего отца нельзя делать Королем! Он от покушений отмахнулся, словно от безделицы! А если начнутся военные действия? Он снова махнет рукой и отправится на охоту! Ему нравится придумывать интересные вещи, добывать камни... Он понимает в них толк! Он — замечательный организатор, но совершенно недальновидный политик! Его нельзя! Я так подумал из-за этих дурацких покушений! Посудите сами, раньше нас никто не трогал, а сейчас пытаются переключить внимание с происходящего в столице на личную трагедию!

— А никто плохого и не думает. — Неожиданно рассмеялся Генрих, с приязнью глядя на взволнованного мальчишку. — Ты все верно разложил по полочкам. Вот и мне в том, что происходит, видится некая сила, пытающаяся управлять людьми, словно фигурами на шахматной доске, толкая их к нелогичным, с точки зрения собственных интересов, поступкам. А ты забавный парень, Вальтер!

Генрих снова мельком взглянул на Вилдбаха. Тот прикрыл веки, словно мысленно соглашаясь с Его Высочеством.

— У меня к тебе есть предложение. Не знаю, как ты на него отреагируешь, но мне почему-то кажется, что оно тебе понравится. Итак, маленький герцог, как ты смотришь на то, чтобы поехать с нами в столицу? И учиться у самого мэтра Вилдбаха?

— О-о! — Вовка сложил на груди ладони. — Это мое заветное желание!

— Ты не расстроишься из-за разлуки с семьей?

— Отец порадуется. А мама занята Марией и Мартой. Одна из них — малышка, а второй пора подыскивать женихов! Так что ей скучно не будет! Только...

— Что? — Нетерпеливые черные глаза принца словно обожгли его голубые.

— Я переживаю из-за этих покушений. Сегодня мы нашли отцу верного и умелого телохранителя. Но замок совершенно не защищен от внезапного нападения вооруженного отряда! — Парень опустил голову. — Вы можете сказать, что вероятность разбойного покушения в центре страны ничтожно мала... Но в замке всего два человека, владеющих оружием!

— Хорошо. — Ответил принц. — Я пришлю нескольких гвардейцев. По крайней мере, до коронации нового монарха.

— Вот здорово! — Восхитился Вовка. — А можно в отряд принять Алекса фон Шоттена? Это наш родственник. Они с братом собрались в столицу, но у них нет на двоих средств... Зато здесь он будет, словно дома.

Генрих усмехнулся:

— Экипировку все равно придется покупать!

— Отец поможет! — Махнул рукой Вовка.

— Еще пожелания есть?

— Да... — Помялся парень. — У него есть младший брат — Фридрих... Несмотря на молодость, он очень сильный. И верный. Если возьмете его с собой, в личный гвардейский корпус, не пожалеете!

— Не успел устроиться сам, как родственников пристраиваешь?

— Пожалуйста! — Взмолился Вовка. — Вам ведь нужны верные люди!

— Что ж. Если это все твои пожелания, то отведи малышку к няне и начинай собираться. Нас пригласили остаться на праздник... Так что время у тебя — до послезавтрашнего утра. Отцу мэтр Вилдбах все скажет сам.

И Генрих поднялся с кресла. Проходя мимо Вовки, он потер лоб и остановился. А потом, искоса посмотрев на парня, тихо попросил:

— Волосы распусти, пожалуйста... У меня такое чувство, что я уже видел их сияние...

Вовка вытянул заколки и шнурок из косы. Белые волосы рассыпались по его плечам. Генрих легко коснулся пальцем светящейся в осеннем сумраке комнаты пряди... И опустил руку.

— Не помню... Извини, мальчик!

И принц быстро вышел в коридор. Мэтр Вилдбах, странно посмотрев на раскинувшийся по спине парня белый плащ, спросил:

— Зачем тебе, парню, такие длинные волосы?

— Чтобы помнить. — Глядя магу в глаза, твердо ответил Вовка.

* * *

Девицы, с которыми приехали молодые люди, с удовольствием остались на продолжение праздника, получив твердое заверение герцога Вилтхарского, что он через пару дней отправит их обратно в своем экипаже. Так что ранним утром третьего дня в изящный королевский возок садились мэтр Вилдбах, принц Генрих, заспанный фон Рейне, куролесивший с необремененными моралью фрейлинами почти до утра, и Вовка. На одного из коней королевской конюшни воздвигся Фридрих фон Шоттен, провожаемый грустным взглядом Алекса, не понимающего, почему выбор принца пал на его глуповатого младшего брата. Хотя тут служба будет не в пример спокойнее, молодому человеку до сих пор грезилась гвардейская униформа и вороной конь под седлом. А еще восхищенные девичьи взгляды, бросаемые на мужественного гвардейца Его Величества. С ними попрощаться оказалось труднее всего.

— Ты пиши мне, как устроишься, как впечатления от города... — Тихо сказал он Фридриху.

— Не горюй, брат! Тебя тоже возьмут в гвардию! Так какая разница, в каком месте служить? Оплата везде одинакова!

Тот только вздохнул.

Юного герцога фон Шонна провожало все семейство. Мама улыбалась и вытирала слезы. Маленькая Марта на руках няни куксилась, поскольку ей не дали доспать. Старшая сестра Лизхен, без мужа, куталась на крыльце в большую и толстую шаль, иногда зевая в кулак. Ведь танцевали до трех часов ночи! И только Мария, уцепившись за рукав куртки Вальтера, все пыталась поймать взглядом его глаза.

— Ну что ты, сестренка! — Ласково сказал мальчишка. — Я же не на войну! Когда буду возвращаться домой, ты станешь меня рисовать, а потом мы вместе сравним то, каким я был раньше и каким взрослым стал. А еще, — он приблизил губы к ее ушку, — я буду посылать тебе самые модные платья!

— Глупый! — Мария уткнулась лбом ему в щеку. — Береги себя!

— Не сомневайтесь, милая фройляйн! — Усмехнулся уже сидевший в экипаже Генрих. — Я буду следить за Вашим братцем постоянно!

Дверца экипажа захлопнулась, и кони, понукаемые кучером, потянули карету со двора. Вслед за ней, всей своей фигурой выражая радость и довольство, выехал Фридрих.

— Ну что, мои милые, — улыбнулся герцог окружающей его родне, — пойдемте завтракать? Ведь сегодня у нас запланирована прогулка к водопаду!

Из окон замка на проводы смотрели два человека. Первый, тучный и одышливый, был ровесником герцога. Большим умом он не блистал, зато знал, кому вовремя поклониться, у кого заручиться поддержкой или дружеским участием. Он был хитер, как лис, и коварен, как скорпион. Всей своей душой он ненавидел хозяина замка, отнявшего, как он считал, принадлежащий ему титул, а вместе с ним — прекрасную женщину. Которая никогда не смотрела в его сторону, как он ни старался. Звали этого человека граф фон Дитц. Герцогу он приходился троюродным братом.

Окна комнаты, принадлежащей второму человеку, находились на третьем жилом этаже замка в эркере стены. Причем так удачно, что одновременно он мог видеть происходящее во дворе, и приоткрытую створку с замершим у самого стекла графом Дитцем. Этажи друг от друга отстояли высоко, но даже с учетом этого разгадать мимику графа было весьма просто. Человек на третьем этаже вздохнул. Как же хорошо, что маленький герцог снял магические обеты с души, а клеймо гильдии убийц — с тела! Иначе он никогда бы, защищая герцога, не смог поднять руку на жестокого и властолюбивого заказчика, имени которого он так и не сказал Его Сиятельству. Да и ни к чему пугать верящего в добро и справедливость Густава фон Шонна. Но зато он будет зорко присматривать за лицемерным, таящим в черном и завистливом сердце жестокие планы, беспринципным графом фон Дитцем.

Колеса экипажа, шурша осыпанной листвой, уносили все дальше от родного дома мальчика Вальтера. Позади стучали копыта скакуна Фридриха и коней охраны. Лес продолжал бросать на дорогу листья. По стеклам экипажа застучали капли мелкого дождя.

Принц, сидевший напротив мальчишки, рассматривал свое новое приобретение сквозь ресницы.

— Зачем тебе ребенок? — Спросил его вчера Вилдбах. — Вы с Клаусом сами еще дети! Глаз за вами, да глаз!

— У меня нет пажа! — Капризно сказал Генрих. — У матушки пажи есть. И я хочу.

— Ты что-то задумал!

— Да. — Глядя в глаза учителю, сказал принц. — В этом ребенке прячется сила. И хороший логический ум. А мне нужны преданные и умные люди. Таких, мэтр, растят с детства. Ну, — принц улыбнулся, — заодно он станет другом для нашей Виолы.

— Боги! Они на пару взорвут дворец!

— Ничего! — Генрих насмешливо посмотрел на мага. — Перед тем, как посвятить его в технологию производства взрывчатки, научишь ее обезвреживать!

Генрих рассматривал мальчишку. По идее, Вальтер, домашний ребенок, должен хотя бы грустить. Но тот ехал в неизвестность с таким довольным выражением, словно возвращался после далекого путешествия в собственный дом! И эти светящиеся в темноте волосы... Где все-таки он мог их видеть?

* * *

Глава четвертая. Вальтер

* * *

Утро, несмотря на снежную и беспокойную ночь, выдалось тихим, солнечным и волшебно-прекрасным. Подойдя к окну, Вальтер с удовольствием разглядывал розовые пушистые сугробы, шапки соснового леса, раскинувшегося по склонам гор, лазурное чистое небо с перистыми оранжевыми облачками.

Ему прямо сейчас захотелось надеть лыжи и выйти на склон. Интересно, трассы уже открыли? Быстро переодевшись в майку со свитером, а сверху упаковавшись в куртку со штанами, парень взглянул на неубранную кровать, на которой спал, растянувшись поперек, черный Ресс.

— Я немного покатаюсь, — тихо сказал парень, — а потом пойдем кушать. Не возражаешь?

Кот приоткрыл синие глаза и сладко, вытянув лапы в стороны, зевнул.

— Что ж. Молчание — знак согласия. Я пошел!

И Вальтер вышел в гостиную. Макс, услышав, как Вальтер щелкает замками ботинок, тут же открыл глаза.

— Влад, ты куда? — Сонно спросил он друга.

— Проедусь, спуски посмотрю, пока народу немного. Я же еще плохо катаюсь.

— Э, подожди! — Спустил с дивана ноги Макс. — Я с тобой!

— У тебя снаряга в той половине.

— Проснутся, голубки, если заперлись. Их проблема, что не пошли меня искать.

Макс быстро оделся и первым вышел из дома.

— А красота-то какая! — Тихо выдохнул он свой восторг облачком пара. — Необыкновенная!

Вальтер легонько толкнул его лыжами в спину.

— Иди давай, а то набегут бабушки и дедушки с внуками. Только и придется на них смотреть, чтобы под ноги не попадались.

Макс дернул дверь своей половины на себя и чуть не сел в сугроб, слетев с крыльца. Вальтер засмеялся.

— Я думал, они заперлись... — Виновато пожал плечами Макс и полез в дом. Через десять минут, в красном костюме, белой шапке и темных очках он показался на крыльце. — Ну как тебе прикид?

— Знаешь, у вас с Элеонорой гораздо больше общего, нежели ты думаешь. Лыжи твои где?

Вальтер уже давился от смеха, когда друг хлопнул себя перчаткой по очкам и снова скрылся в доме. На этот раз при нем были красно-белые лыжи и палки.

Дорогу к спускам от вчерашнего снегопада уже расчистили, и ранние лыжники уже потянулись к склонам в поисках хорошего настроения.

Когда мальчишки обогнули скальный уступ с взбирающимися по нему молоденькими сосенками, перед ними открылись все три трассы. Гора прямо-таки располагала к тому, чтобы на ней могли кататься и дети, и любители, и даже профессионалы. Начиналась она длинным и ровным языком, плавно сползавшим в еще прикрытое от света синее ущелье. Тут стояли две загоравшие на лыжах бабушки и вполглаза наблюдавшие, как несутся вниз на скейтах их мелкие внуки. Чуть дальше гора становилась круче, кое-где вспучиваясь спрятанными под снегом горбами, на которых кувыркались двое парней. Здесь трасса была посложней, поскольку виляла между неровностями, то увеличивая, то уменьшая угол наклона. А еще дальше гора становилась дикой и крутой, заставляя лыжников нырять в бездну между скалами и деревьями.

— Куда пойдем? — Спросил Макс, поглядывая на дальний склон.

— Вот туда точно нет. А вообще мне и тут неплохо. — Вальтер опустил на нос очки и оттолкнувшись палками, неторопливо, выписывая широкие повороты, поехал вниз.

— Ну... — Макс покосился на старушек, занятых беседой. — Если ты так настаиваешь... Не брошу же я тебя наедине с детишками!

И, оттолкнувшись посильней, он понесся за приятелем.

Надо было отдать Максу должное: катался он очень хорошо. Ведь пока отец жил с семьей и еще был обычным предпринимателем, раз в год он обязательно вывозил их в горы. Маленького Макса вообще водили в лыжную школу для детей в Крылатском. А в выходные они вдвоем ездили в Яхрому.

Пролетев мимо Вальтера, Макс быстро скатился в ущелье и, развернувшись, застыл в ожидании.

— Ну и чего ты тащился, словно беременный таракан? — Поинтересовался он у подъехавшего Вальтера. — Дети и то быстрей спускаются!

— Им падать ближе, — отшутился Вальтер, поднимая очки. — Зато, когда едешь медленно, видишь, как постепенно утопаешь вместе с соснами в этой холодной синеве. Горячий, яркий свет остается где-то там, в недосягаемой выси. А ты — в застывшем морозном колодце!

— Вот, а я думаю, с чего замерз!

— Ну, тогда я — на подъемник, а ты — ножками в гору. Сразу согреешься!

— Если только на крыльях. — Задрал голову Макс. — На самом деле, тебе надо попробовать ехать немного быстрее. У тебя появится ощущение такого... всемогущества и волшебного полета!

Они пристегнулись к подъемнику и медленно поползли наверх.

— Знаешь, я ведь только в этом году начал кататься. И немного побаиваюсь. — Улыбнулся Вальтер.

— Давай я покажу тебе несколько приемов, как ставить лыжи и приседать при более крутом заходе в поворот. Сейчас поедем вместе, и ты все увидишь. Поверь, тебе понравится!

— Согласен. — Кивнул головой Вальтер, и Макс недоверчиво посмотрел на него. — При одном условии.

— Ну вот опять! — Расстроенно хлопнул перчаткой по ноге друг. — А без них никак?

— Не-а.

— Ну что еще?

— Мы с тобой до конца поездки, до поезда, говорим только по-немецки. Ты знаешь, а ведь это не страшно. Тебе понравится! — Скопировал он Макса.

— А я согласен! — Широко улыбнулся тот. — Но и ты будешь меня слушаться и учиться.

Вальтер снял перчатку и протянул другу руку. Тот радостно по ней хлопнул.

Макс оказался на диво терпеливым и внимательным учителем, заставляя Вальтера отрабатывать все более крутые повороты с заходом в них с высокой скоростью. Тот раз пять падал, разбрасывая по горе лыжи и палки, но снова вставал, стиснув зубы отрабатывая неподдающийся вираж. Но и Макс, помогая себе руками и поминанием чертей в различных позах, не переходил на русский.

Солнце уже блистало над их головами, заливая склон теплыми лучами, когда их изловил Сергей Ильич.

— Ну-ка быстро переодеваться и обедать! Между прочим, там чья-то приблудная скотина от голода изгрызла ножки стола!

— Неприятность! — Сказал Макс на немецком. — Твоего кота выкинут на улицу.

— Разберемся. — Ответил ему Вальтер. — Сначала душ и завтрак.

— Ты и так, как из душа! — Хмыкнул друг. — Еще кататься пойдем?

— Давай на сегодня все. У меня с непривычки разболелись ноги. Если я продолжу, завтра вообще не встану.

— Да знаю! — Макс хлопнул друга по спине так, что тот чуть не упал на колени. — Ничего, к концу поездки будешь летать, как птица!

Пообедав в ближайшем кафе, Вальтер покормил лариссу и, отговорившись тем, что устал, ушел домой. Сергей Ильич отправился кататься, а Макс, ответив на сделанное Элеонорой замечание, что русского не понимает, развалился у себя на диване смотреть боевик. Выговаривая Чернову-отцу претензии на невоспитанность старшего сына, жена утащила того на конную прогулку по заснеженному лесу. Правда, не верхом, а в санях.

Когда все занялись своими делами, и в доме наступила относительная тишина, Вальтер улегся на пол и, взявшись руками за погрызенные ножки, направил в себя пронизывающие пространство энергопотоки. Ему надо было как можно быстрее привести в порядок уставшие мышцы, поскольку хотелось еще раз сходить к порталу в горах. Мало ли что он может выкинуть в этот мир? Может, и суккуб появилась оттуда? М-да... Как всегда, одни вопросы. Конечно, него в запасе, вместе с этим, еще восемь дней, но ведь погода может испортиться. Или настроение у спутников. А от Макса вообще трудно отвязаться. Ах, да! Еще надо восстановить испорченный лариссой стол.

— И чем он тебе так понравился? — Спросил парень улегшегося рядом кота, нагло подпитывающегося через Вальтера магией. — Зачем ты испортил мебель?

— Твой старший друг не хотел выпускать меня на улицу, забыв, что животным, даже магическим, иногда нужно в туалет... — Мурлыкнул голос в голове. Парень хихикнул.

— Поскрести дверь не пробовал? Или лапой толкнуть? В конце концов, подняться и потянуть на себя ручку!

— Тогда бы меня выгнали без права возврата. Разве животное может быть умнее человека?

— И на все у тебя находится ответ. Сидел бы в мире ангелов, никакого мороза, кругом фрукты и цветы. Магический уровень зашкаливает!

— Ты еще слишком мал. Поэтому нужен кто-то, чтобы присматривать за тобой!

— За мной присматривает отец. Да что за ерунда, Ресс? Или... ты просто хотел оттуда сбежать?

Кот прищурил синие глаза и вздохнул.

— Рассказывай, не томи. Должен же я знать, к чему готовиться и от кого отбиваться!

— Ну ладно... — Вздохнул тот. — У каждой сферы бытия есть изнанка. Ты в курсе?

— Так, в общих чертах. — Парень задрал подбородок и посмотрев вверх, немного поерзал спиной по ковру. Мышцы, расслабляясь и восстанавливаясь после физической нагрузки, ужасно чесались.

— Там обретают силу коллективные фантазии, недовоплощенные проекты магов, отпечатки личностей самоубийц и убиенных, не проживших отпущенное время из-за насильственных смертей. Короче те, кому не хочется растворяться в черном небытие пустого космоса. Подпитываясь силами жителей мира и используя собственную, не до конца растраченную энергию, они обретают псевдожизнь. Подчас, длинную. Гораздо длинней жизни, скажем, человеческой. И так как они жаждут ощущений физического мира, то прорываются в него, используя любую лазейку. Иногда по доброй воле соглашаясь служить призвавшим их колдунам. Или привязываясь к человеку через один из смертных грехов и опутывая им еще больше, разрушая тело своего носителя... Вариантов множество.

— И к какому относишься ты?

— Умный ребенок. Я — развоплощенный дух мага, не закончивший свои дела в том, ангельском для вас, человеков, мире.

— Почему развоплощенный? Тебя убили?

— В общем, да. Среди аггелов противозаконно заниматься такими низменными вещами, как порча, некромантия...

— Ха! А вам-то чего там не хватает? Энергии — море! Хоть купайся!

— Но не все умеют ее взять, мой юный друг. Ты же сам знаешь, что миры построены по принципу проекций.

— И неблагодарный клиент стукнул тебя по голове, а ты и дух вон?

— Нет... — Кот посмотрел за окно. — У Владык есть отряды зачистки из сильных магов. Кстати, так любимый твоим другом саин Эрхан в начале карьеры служил в таком отряде.

— Не любимый. — Насупился Вальтер. — Необходимый. Так это он тебя так?

— Если бы я встретился с Вороном, мы бы не разговаривали...

— А зачем ты пошел со мной?

— Во-первых, благодарность. Да-да, — кошак задумчиво полизал заднюю лапу. — Несмотря на то, что вы к нам относитесь, мягко говоря, с ужасом... впрочем, мы это заслужили... нам свойственны те же чувства, что и вам. Мы умеем любить. Мы ненавидим и завидуем. Несколько гипертрофированно, если сравнивать с вами. Но наш мир жестче, коварней и беспринципней. Ты был другим. Не похожим на аггелов. Ангел с тонкой и ранимой душой. От тебя всегда идет свет. И мне в нем хорошо. Твой друг тоже светится. Но он — воин. Ты — целитель. Само милосердие... Да-а... Вы неосторожно подобрали и вылечили незнакомого зверька. Я сначала хотел поправить свое здоровье за счет вашей энергетики. — Кот выпустил когти и задумчиво посмотрел на них. — Но вы сами, добровольно, отдавали мне свой внутренний огонь.

— Но ты же мог существовать на том плане совершенно самостоятельно. Мы тебя оставили в хорошем доме!

— Знаешь, почему лариссы так редки и ценны?

— Нет.

— Жители изнанки не хотят тратить себя на поддержание чьего-то существования. Но за возможность кратковременного пребывания в лучах солнца требуется отдать свою силу. Однажды в изнанке раздался зов, просьба о продлении жизни умирающего. А мне срочно понадобилось достать из своего бывшего тайника записи одного эксперимента... И я пошел. Через пять дней больной выздоровел, а я... вы видели, в каком состоянии было мое тело! Если бы та аггелица меня закопала, пришлось бы снова копить силы... Но рядом оказались вы. Это — судьба. Знаешь, мой юный друг, так или иначе, ты все равно вернешься в верхние планы бытия. Но пока ты еще слишком наивен и не понимаешь простого арифметического постулата, что от перемены мест слагаемых сумма все равно не меняется.

— Ты о чем?

— Смотри, ножки стола снова ровные и блестящие. А ноги, не притворяйся, не болят. И ты куда-то хотел идти.

Вальтер сел, согнув колени и положив на них руки.

— Ты со мной пойдешь?

— Запечатывать портал? А ты умеешь?

— Нет. Но хочу попробовать.

— Тогда пойдем. Если с горы посыплются булыжники, возможно, я тебя из-под них вытащу.

— А может, лучше покажешь, как это сделать безболезненно?

Кот задумчиво хмыкнул и снова посмотрел в окно. Вальтер натянул штаны и сапоги. Повязал горло шарфом.

— Но как ты прошел в этот мир? Мы были вообще в далеком прошлом...

— По твоему яркому следу, мой мальчик. Ты не умеешь его скрывать.

Вальтер надел куртку и шапку.

— И кто еще по нему может за мной пройти?

— Тот, кто захочет тебя видеть. И умеет это делать. Не волнуйся, малыш, если бы за тобой шли, я бы почувствовал. Ну, чего чешешь ухо? Мы идем или дождемся, когда к тебе придет вдохновение или Чернов?

Ресс подошел к двери и, приподнявшись на задние лапы, спокойно достал передней дверную ручку. Легкий нажим — и по чистому белому снегу пробежали отпечатки лап. Вальтер закрыл дверь на второй ключ, висевший у входа, и, перепрыгнув наметенный у порога ночью сугроб, поспешил за выскочившим на дорогу котом.

Небо над горами радовало душу яркой голубизной. Теплые солнечные лучи подтопили край дороги, и с сугробов стекали вниз капли чистейшей воды. Крыши домов, обращенные к солнцу, тоже плакали сосульками. Казалось, что весна не за горами... Снег разбрасывал в стороны ослепительные искры, и Вальтеру пришлось натянуть на нос очки. Мимо них с Рессом пробегали лыжники, детишки с санками и скейтами, неспешно прогуливались стройные загорелые женщины в лыжных штанах и легких свитерах. Кто-то вынес из домика шезлонг и устроился в нем загорать. Люди отдыхали, совершенно не обращая никакого внимания на странную парочку из парня с черным котом.

— Ну и на чем мы поедем в горы? — поинтересовался кот, замерев на площадке перед двумя пунктами проката. В одном из них молча стояли снегоходы, а в другом — фыркали горячим паром лошади. — Какое из этих средств передвижения тебе привычней? Мне кажется, — кот забрался на один из скутеров, — этот вид транспорта передвигается быстрее, нежели вон та архаичная кляча в одну лошадиную силу, к тому же имеющая дурную привычку пачкать дорогу.

— Если честно, — Вальтер улыбнулся хозяину лошадиного бизнеса, узнавшего вчерашнего русского, — я на этих штуках ездить не умею. А с конем мы как-нибудь договоримся. Надеюсь. ты не станешь его пугать?

— Чтобы потом выковыривать тебя из глубокого сугроба? Вот уж нет!

И кот длинным прыжком перебрался на загривок гнедой лошадки с широкими копытами. Та вздрогнула и тряхнула головой.

— Что хочет молодой человек? Снова покататься? — Раздвинул губы немец. Но глаза его, точно две льдинки, обжигали исторической неприязнью.

— О, да. Сегодня снега нет, и мы не заблудимся.

— Может, на скутере? — Крикнул хозяин проката-конкурента.

— Спасибо, в следующий раз!

— Двадцать евро. — Прищурился толстощекий немец.

Вальтер растерянно достал карточку. Интересно, отец отругает его за подобное самоуправство?

Кот тем временем перебрался с лошади на воротину, а оттуда — на плечо загорающего на стульчике дядьки. Положив на его лысину лапки, он мягко прошептал тому в ухо:

— Сегодня пятнадцать тому годков, как ты обосновался в этой деревушке, попивая пиво, отращивая пузо и катая туристов. Смотри, твой младший сын — ровесник этому славному мальчугану. И как на него похож! А у тебя чудесное настроение: вечером в твоем доме соберутся друзья... В том числе и Алекс Гершен, который так нравится уже созревшей дочурке Лизхен. Возможно, сегодня счастливый день, и раздумья парня закончатся предложением руки и сердца?

— Ладно. — Мужчина посмотрел на вершины гор и голубое небо. — Сегодня неплохой денек, а ты, можно сказать, уже постоянный клиент. Давай пять евро и бери лошадку.

Вальтер взглянул на обнимающего голову хозяина кота и приложил карточку к терминалу.

— Вот этого, гнедого.

Хозяин оседлал коня и передал парню в руки уздечку.

— Приятной прогулки, молодой человек!

Снова он поднимался в горы такой памятной дорогой. Хотя в этом мире событие случилось только вчера, Вальтер за это время успел повзрослеть на целый ангельский мир.

У кромки синего морозного леса летали птички, склевывая красные ягоды калины, спрятавшейся за сосной. Ветер, путающийся в расселинах, то и дело стряхивал вниз снежную пыль, радужным ореолом сияющую над дорогой. Настроение было веселым, словно у обычного мальчишки, без внутреннего напряжения и тревог. Лошадка, то и дело потряхивая гривой, в которую лапами вцепился Ресс, резво шла по расчищенной с утра дороге в гору. Стайка желтогрудых синичек, чирикая между собой, пронеслась сбоку и пропала где-то в засыпанных снегом ветвях. Солнечные лучи яркими пятнами скользили по извилистому серпантину и раздвинутым в стороны сугробам, на одном из которых столбиком сидел белый заяц.

Где-то внутри Ресса возникло громкое урчание, а его морда вытянулась вперед, хищно сверкая синими глазами. И вот, вытянувшись струной и выпустив когти, черный кот пролетел над головой лошади. Заяц мгновенно исчез, а кот, махнув растопыренными лапами, провалился в пушистый сугроб. Из глубокой дыры, пробитой телом, виднелся только кончик подрагивающего хвоста.

Вальтер засмеялся и направил лошадку к месту неудачного приземления. Не слезая с седла, он опустил в снежный вал руку, пытаясь ухватить крутящийся хвост. Но вместо этого в его перчатку и рукав вцепились когти. Опершись на луку седла, парень вытащил кошака из дыры, снова посадив его на лошадиный загривок. Отряхнув с головы снег, Ресс задрал нос.

— Чего стоишь? Поехали! День короткий, скоро солнце сядет!

— И все-таки, маг из тебя никудышный. Только болтать и умеешь. А вот кот — в самый раз!

Ресс дернул плечом.

— Инстинкты формы. — Спокойно сказал он.

— А если бы ты его поймал?

— Кого?

— Зайца. Ты бы его съел?

— Тебе бы предложил. — Язвительно сказал тот. — Ты, малыш, глупец.

— А ты объясни.

— А ты не насмешничай, если не понимаешь. Мне видимую форму поддерживать надо. Думаешь, если будешь кормить вареной картошкой, меня надолго хватит?

— Смеются всегда от непонимания, колдун. Мог бы додуматься, раз такой продвинутый. А чем тебя кормить?

— Свежей кровью. Именно в ней — сила!

— Слушай, шел бы ты обратно... в изнанку! Кровь ему подавай! И так кругом все непонятно, еще и с тобой возиться. Я тебя не звал за собой. Понимаешь?

— Да ладно, не дергайся. Макароны, если хорошенько сдобрить кетчупом, тоже ничего...

— Вампир!

— Дурачок! Вон они, наши черные скалы! — Сказал Ресс и продолжил: — Если решишься совершить обряд, привяжи лошадь подальше! Мало ли... Испугается.

Вальтер спрыгнул с лошадки и, скормив ей разломленное яблоко, привязал повод к сосенке. Кот с внимательным видом уже сидел на одном из черных камней.

— Внутрь пойдешь? — Спросил он подошедшего к нему парня.

— Нет. — Передернул плечами тот. — Нагулялся уже. Хватит.

— А что ты будешь делать?

— А давай ты меня не будешь об этом спрашивать и немного помолчишь?

Кот задрал хвост и перепрыгнул на другой валун. А Вальтер снял с руки перчатку и, притрагиваясь к камням, рассматривал силовые линии этого места. Вроде все ровно. Без искривлений и вихрей. Даже странно, подумалось ему. Медленно, выискивая хоть какой-нибудь отклик, он обходил поляну с рассыпанными на ней черными валунами, на которых почему-то не было снега, хотя, когда он сюда подъезжал, ему казалось, что он лежит кругом.

— Ресс, — позвал он кота, — уйди оттуда! Мне очень не нравится это место.

Тот спрыгнул и подошел к парню.

— Странно, но мне тоже, хотя я ничего не чувствую. Здесь нет запаха изнанки. Просто... лес?!

Тут они оба ощутили, как мелко затряслась под их ногами земля. С окрестных елок посыпался снег. Вспугнутые птицы стайками поднимались в воздух.

— Что это? Землетрясение? — Испуганно спросил Вальтер.

— Нет... Шапку сними, олух!

Кот вдруг оказался на его плече. Вязаная шапка полетела в сторону, а длинная коса, спрятанная на спине, оказалась в лапах Ресса.

— Что ты делаешь? — Попытался вывернуться парень. — Зачем вцепился в голову? Ай!

Острым когтем ларисса отсек сияющие белые волосы.

— В них много магии... — Торопливо заговорил он. — Тебе половина, мне половина... обходим поляну с разных сторон. Клади волосок к волоску! Прямо в снег! Делаем круг! Оно лезет сюда, к тебе! Ему надо отдать твою силу, закрыть его! Давай!

Разделив волосы на две части, они начали выкладывать непрерывную черту вокруг камней, сразу же наливающуюся светом. Земля дрожала все сильней. Где-то в лесу скрипели и падали деревья. Вальтер торопился, накладывая один тонкий волос на другой. Обрезанные пряди лезли в глаза. Со лба капал пот, а руки, наоборот, заледенели. Вдруг он услышал подземный рокот, словно наружу прорывался, по меньшей мере, водный поток. Он начал работать еще быстрее. Впереди уже показался Ресс, остатками волос выстилающий путь навстречу.

И тут Вальтер почувствовал силу. Вернее, мощь, ломающую жидкие магические каналы этой земли. Дружно положив последние волоски друг на друга, кот и парень отбежали в сторону. Причем Ресс снова запрыгнул на шею, обхватив лапами голову Вальтера.

А из земли, сверкая в небо разноцветными молниями и цементируя собой камни, лезло черное нечто. На их изумленных глазах воздвигались призрачные башни, объединенные высокими стенами с зубчатыми краями. Среди крепкой каменной кладки сияли отраженным светом редкие узкие окна. Вот раскинулись во всю ширь створки тяжелых ворот. Громко бухнул цепью опустившийся подъемный мост, приглашая в застланный крупным булыжником двор. Там, внутри этого двора, проявилась и заиграла радугой большая арка, в которую захотелось уйти без возврата, оставив этому миру все беды и невзгоды своего печального прошлого. Вальтер сделал по направлению к ней первый шаг. Но слабенький круг из волос полыхнул нестерпимым светом, заставив Вальтера отвернуться и присесть на землю. И тогда сзади, за спиной, раздался страшный грохот. Парень упал лицом вниз, сжимая ладонями истекающий водой морозный холод. Волосы на затылке взлохматил воздушный удар, дохнувший снежной вьюгой. Его раскаты отозвались эхом в далеких и близких ущельях, пугая замершие от неожиданности горы. А потом на здешний лес неожиданно упала тишина.

Вальтер приподнялся, стряхивая с головы и спины снег с веточками и черными кусочками коры. Лошадь, дрожавшая всем телом, стояла у дерева, глядя на него выпученными глазами.

— Все, моя хорошая, — сделал парень шаг, — всё... Я сейчас дам тебе яблочка...

Пройдя несколько шагов, он сунул ей под нос раздавленный при падении фрукт и погладил запорошенную снегом гриву. Та, принюхавшись, начала им хрумкать. И только после этого Вальтер обернулся... не поверив собственным глазам: поляна, где сначала лежали камни, и потом высилась громада замка, была абсолютно пуста. И на черной земле, припорошив ее вздыбленную наготу, лежал тонким слоем снежок.

— Ресс! — Крикнул Вальтер. — Ресс, ты жив?

Невысокий сугроб под елкой осторожно пошевелился. Лошадь, не выдержав еще одного стресса, встала на дыбы и заржала. Когда Вальтер успокоил ее и обернулся, в пяти шагах от него стоял невысокий молодой мужчина в черной одежде, с серыми крыльями и разноцветными волосами: черно-бело-серыми. Он смотрел на парня и улыбался.

— Та-к... — потер лоб Вальтер. — А ты еще кто?

— Ресс. — Сказал тот голосом кошака. — Когда столько магии улетает в никуда, ее стоит позаимствовать. Знаешь ли, тоже хочется пожить в нормальном облике. Хоть немного.

— Нормальном? — Вальтер вскарабкался на лошадь, оглаживая ее шею. — Крылышки в нем явно лишние!

— Да? А, ну да, человеческий план...

Крылья за спиной мага исчезли.

— И кем я представлю тебя своим спутникам? Новым другом, требующим содержания? Здесь не принято таскать за собой дармоедов.

— Тебя-то таскают... Ладно. Раз я тебе не мил, как друг, бывай здоров!

И маг пошел в сторону перепаханной поляны.

— Ты куда? — Крикнул ему Вальтер.

— У меня куча недоделанной работы. Опыты, разработки, разборки... Прощай, маленький ангел. С тобой было весело.

Дойдя до поляны, маг поднял руку и исчез.

Развернув лошадь, Вальтер начал спускаться по тропке обратно в деревню.

— Ну и ладно. — Сказал он сам себе. — У каждого своя дорога. Только вот волосы, — он сдул со лба криво срезанную когтем прядь, — жалко. Интересно, если бы я вошел в эту арку, что бы случилось?

Лес не ответил. Где-то в макушках сосен поднялся ветер. Вечереющее небо постепенно закрылось тучами, и снова посыпался мелкий снег. Но деревья все дальше расступались перед ним, открывая вид на склоны и уютную деревушку, где стоял его временный дом.

— Поторопимся, лошадка? — Спросил Вальтер. — Тебя ждет сено, а меня, скорее всего, сначала выговор, а за ним — плотный ужин.

Хозяин проката подсаживал в сани очередных клиентов, когда парень отдал ему лошадь.

— Долго бродил! — Покачал тот головой.

— Ровно час. — Ответил Вальтер и кивнул на электронные часы, висевшие в здании. — Вот мой чек. В нем обозначено время.

— Странно. — Немец посмотрел на наручные часы. — Мне казалось, что гораздо позднее!

— Креститься надо. — Буркнул парень и, засунув руки в карманы куртки, пошел по дороге. Едва он скрылся из виду, часы самостоятельно передвинули стрелки на час вперед. Вальтер даже не заметил, как отдав часть своей силы вместе с волосами, получил весьма приличный процент другой энергии, не похожей на жиденькие потоки, текущие в этой реальности. Он шел и думал о том, как ему теперь жить в этом изменившемся и пока не знакомом ему мире, где внимательный и добрый доктор Бегичев вдруг оказался любвеобильным художником. А друг Макс из богатого сына депутата превратился в обычного мальчишку, про которого так редко вспоминал его отец. Кроме того, еще есть какая-то Татьяна... Но жива ли бабушка? И помнит ли она о своем странном внуке?

Вальтер поднял голову и посмотрел на вершины, подкрашенные розоватой снежной дымкой. Мимо шли улыбающиеся люди. С лыжами, санками, скейтами. А также странные существа, похожие кто на облако, кто на несуществующее животное. У одного крепкого мужчины на плечах сидел карлик с красными глазками и длинным носом. Но тот, похоже, его совершенно не замечал. За другим мужчиной, почти наступая на пятки, прошел прозрачный лыжник с рюкзаком на спине и синим лицом. Обломанную лыжу он нес в руке. Поймав взгляд Вальтера, призрак неожиданно улыбнулся и подмигнул.

Парень прикрыл глаза рукой. Неужели так сходят с ума? И где этого Ресса носит? Он бы точно объяснил, что сейчас с ним творится!

Проигнорировав стоявших у своей половины дома Черновых-старших, он зашел на свое крыльцо и потянул ручку на себя. Замок щелкнул и открылся. Сняв куртку, парень вошел в гостиную и упал на диван лицом вниз. Ему было неуютно. Можно сказать, страшно. Ну что опять от него хотят? Ведь они с Вовкой сделали все, что могли, и во всех мирах должна была воцариться гармония! Но, похоже, они ошиблись, принимая желаемое за действительное.

Он перевернулся на спину и, закинув ногу на ногу, пошевелил в носке замерзшими пальцами. Из темной стены высунулась серая лохматая мордочка и вопросительно посмотрела на парня.

— Отец давно ушел? — Спросил Вальтер.

Глаза на мордочке вытаращились, а уши закрутили по сторонам.

— Я тебя, тебя спрашиваю! — Вальтер из-под локтя смотрел на домового.

Тот поперхнулся и закашлял, пытаясь снова нырнуть в стену.

— Я тебя не отпускал. — Лениво сказал парень. — И ты не ответил на мой вопрос.

— Так это... — голос домового оказался басовит и хрипат. — Никто со мной никогда не разговаривал.

— Я говорю. — Вальтер словно сам на себя смотрел со стороны и уже ничему не удивлялся.

— Так большой человек ушел. С утра. Потом пришел, тебя искал, спрашивал у человечка в той половине. Потом снова ушел и пришел с девушкой. Они немного посидели и ушли.

— Лыжи не брал?

— Разве на свидания ходят с лыжами? — Хекнул в бороду домовой.

— А это свидание?

— Гормоны... — помахал ручкой домовой. — Хочешь, узнаю, в каком они домике?

— Не-а. — Ответил Вальтер. — Пусть развлекается. Ты меня не боишься?

— А с чего? — Домовой подпрыгнул и уселся в кресло. — Здесь мой дом. Ты — гость.

— Прости, забыл... — Вальтера клонило в сон. — А эти, на улице... Лыжник...

— А, призраки... Не, они не войдут. Тебе чаю согреть?

— Ты можешь?

Домовой спрыгнул с кресла и серым вихрем пронесся в кухонный угол. Там скоро зашумел электрический чайник. Потом запахло корицей и ванилью. Глаза парня, уносящегося в сновидения, снова раскрылись, и он, спустив ноги на пол, сел, облокотившись спиной о подушку. Перед его лицом стоял домовой, держа на ладони серебряный поднос с чашкой ароматного чая, сахарницей и горкой домашнего печенья.

— Ох ты! — потер он глаза. — А себе?

— Приглашаешь, маленький колдун?

— Ну да... я буду пить, а ты давиться слюной? — Вальтер взял у домового поднос и поставил рядом с собой на диван. — Бери чашку и садись рядом.

На подносе возникла большая коричневая кружка.

— Не уронишь? — Уважительно посмотрел на нее парень.

— Не... Привык. Один тут оставил, а мне понравилась. Емкая. Как раз, чтобы не доливать.

— А, ну тогда за знакомство. — Вальтер приподнял свою чашку.

— Угу. — Домовой подул на чай. — А ты надолго?

— Нет.

— Ты этих, — новый знакомец махнул лапкой в воздухе, — кто приставать начнет, гони! Они такие нытики! Раз выслушаешь, в очередь встанут.

— Ладно. — Улыбнулся Вальтер. — А мой друг где?

— Да вон, толчется за дверью. Открыть-то не может, испрыгался, бедный!

Вальтер обернулся к стеклянной двери. Там, прислонившись к ней плечом, хмуро смотрел на него Макс. Телефон, валяющийся на полу, мигал светодиодом, оповещая о куче пропущенных вызовов.

— Я открою? — Спросил он домовика.

— Сиди, я сам!

Дверь щелкнула замком, а серебряный поднос с чашками испарился. И лишь блюдечко с печеньем осталось стоять на столике между кресел.

* * *

Глава пятая. Вовка

* * *

А вот и дворец, в котором Вовка пережил столько волнений, тревог и радостей! Где-то здесь скрывается рыжий поваренок Кунц, королевский закройщик герр Штаф и самый загадочный его друг маленький черноглазый Курт... И, хотя он давно понял, что скрывает лазающий по проходам в стенах чертенок, ему было очень интересно, насколько все его знакомые изменились, и что принесут ему долгожданные встречи. Если было бы возможно, он, не дожидаясь слуг, распахнул бы сам дверцу экипажа и побежал по коридорам этого огромного запутанного помещения с башнями, барельефами и высыпавшими под козырек подъезда юными фрейлинами, завидевшими возок принца через светлые, закапанные моросящим дождем, стекла. Гвардейцы у входа вытянулись и замерли, по-уставному перехватив ружья. Фридрих, еле спрыгнувший после долгой дороги с коня, с восхищением смотрел на их подтянутые фигуры и чеканные профили.

— Что замер у окна? — Услышал Вовка голос принца. — Вылезай. Или хочешь служить при каретном сарае?

Парень опрометью вывалился наружу и, поскользнувшись на мокром граните мостовой, чуть не свалился под колеса тронувшегося экипажа. Но в последний момент его выдернула вверх крепкая рука Генриха. На крылечке раздался девичий смех.

— Не было печали... — Хмыкнул выспавшийся Клаус. — Дитятю черти укачали. Чует мое исстрадавшееся без нежных объятий сердце, быть тебе при этом мальчишке и нянькой и папкой.

— Извините! — Прошептал Вовка. — Я нечаянно!

Генрих отпустил Вовкино предплечье, но тут же взял за руку и крепко сжал пальцы прохладной ладонью.

— Вот! — Всплеснул руками фон Рейне. — А я о чем? За стаканчиком золотого ренского теперь станем обсуждать не женские формы... — он покосился на подъезд, и дамы тотчас присели, показывая товар лицом, то есть, вырезом платья, — а труды Ушинского и Песталоцци!

— Не забывайте его кормить! — Буркнул старый маг, сворачивая к башне. — Знаю я вас: фрукты, вино... К "цыпочкам" не таскайте!

Накинув на сбрызнутые моросью темные волосы плотный капюшон, он медленно пошел к башне.

— До свидания, мэтр Вилдбах! — Негромко сказал Вовка, но маг услышал.

— Увидимся, сорванец!

Парень улыбнулся, подчиняясь ведущей к ступеням дворца руке. Но, оглянувшись, он обнаружил всеми покинутого Фридриха, глупо озирающегося по сторонам.

— Ваше Высочество! — Дернул он принца за руку. — А как быть с моим братом?

Генрих остановился, а фон Рейне, окруживший себя под навесом молодыми барышнями, только вздохнул, с укоризной посмотрев в сторону друга. Возись теперь с этими провинциалами, когда лучшие девушки королевства расточают тебе улыбки и говорят комплименты!

— Лайсе! — Крикнул Генрих одному из часовых. — Иди сюда!

Когда молодой человек подошел, принц кивнул на Фридриха.

— Скажи полковнику, чтобы зачислил в мою личную роту. И гонять этого увальня до седьмого пота!

Лайсе сверкнул глазами, искривив уголок губы усмешкой.

— Да, Ваше Высочество! — Четко сказал он и добавил, кивнув в сторону Вовки. — А это — наша подрастающая смена?

Принц нахмурил брови, и Лайсе поспешил увести Фридриха подальше от пронзительных очей Генриха.

Вовка не удержался и хмыкнул.

— Для тебя, молодой человек, тоже вводится распорядок дня. Так что не рассчитывай, что будешь болтаться по дворцу и строить глазки горничным.

Тон принца был достаточно суров, чтобы заставить мальчика хотя бы задуматься. Но парень только улыбнулся и, подняв кверху мордаху, от всей души согласился с Генрихом. Пусть они его позабыли, но он обязательно сделает все, чтобы эти люди снова стали его доброй семьей!

* * *

Поручив заботам личного камердинера привезенного из провинции мальчишку, Генрих нашел Клауса фон Рейне в коридорной нише, зажимавшего там одну из фрейлин Ее Величества.

— Идем, мой друг.

— Куда? — Нехотя отлепился изголодавшийся за три дня по всем красоткам сразу Клаус. — Подождать не может?

— Не может. Я говорил с Вилдбахом... Он пересказал мне то, о чем беседовал с мальчиком.

— И что такого мог поведать магу сын захолустного герцога?

— О чем мы с тобой думали, но так и не довели до конца. О престолонаследии.

— Юноша метил в принцы? — Усмехнулся заинтересовавшийся Рейне и, отпустив красотку, пошел рядом с Генрихом.

— Да ни в коем разе. Но кое-кто уже зачищает соперников. Кстати, твой отец — один из возможных претендентов. А ходит без охраны.

— Чушь! Он хороший маг и не позволит на себя напасть. Ну и кто же у нас по головам лезет к трону?

— Мой отец. — Хмуро сказал Генрих. — Сидел, развлекался, как мог и насколько хватало фантазии, а теперь его словно подменили. Перестал пить, окружил себя самыми драчливыми и недовольными дворянами. Раздает им деньги. И это тупое окружение во всеуслышание говорит о войне. Мол, порубим врагов в капусту... а у нас ни боеприпаса, ни пушек, ни сабель... На дворе осень. У солдат нет сапог и теплого обмундирования. Ульрих дряхл и даже не понимает, что происходит вокруг.

— Что ты хочешь сделать?

— Пойти к Королю. И умолять отдать армию мне.

— Спятил? — Рейне в ужасе отшатнулся от друга. — Ты хочешь повесить на наши шеи этот бедлам и позор разваливающейся страны?

— Спасибо, что не бросаешь одного. — Усмехнулся принц.

— Да ты без меня сразу позабудешь, что на свете есть женщины и удовольствия. Ты тут же сделаешь солдат монахами, а сам станешь пастырем мужского монастыря! А если без смеха, — Рейне задумчиво пожевал кончик светлой косы, — то на нас нападут еще быстрее.

— Пока Король жив, у нас есть время на подготовку. Я хочу начать ее как можно скорей. И, соответственно, подписать уже готовый приказ на ее обеспечение средствами казначейства. Нужно будет заказать новые пушки, ядра... Созвать совет пяти герцогов. Заключить договора на поставки обмундирования, продуктов, палаток... Шанцевого инструмента. И, самое главное, снова отправить людей в шахты за магическими кристаллами.

— Это у тебя так мозги перекосило после встречи Вилдбаха с этим мальчишкой? — Рейне вздохнул. — Ну с чего ты решил, что нам объявят войну? Помаршируют на границе, проведут несколько учений, да и разойдутся на зимние квартиры!

— Вот поэтому я и хочу серьезно поговорить с дядюшкой. Пока у меня не будет узаконенного повода спрашивать, данные разведки мне никто не сообщит. Фон Эйден проходит мимо с милой улыбкой. Как только я начинаю заговаривать с ним на темы его ведомства, делает непонимающее лицо и переводит разговор на жеребцов, скачки, яхты...

— Ужас, — насмешливо покачал головой Рейне, — а ты уверен, что хочешь ввязаться в эту политическую авантюру?

— Если не я, то кто?

— У нас есть совет герцогов. Тоже, кстати, королевской крови. Один из них вполне может стать Командором. А кто-то еще — наследником. Представляешь, как взбесится твой отец?

— Представляю. Знаешь, что случится потом?

— Мы уедем в путешествие?

— Нет, дорогой. — Генрих кивнул гвардейцам, стоящим на карауле у королевских апартаментов. — Они передерутся за корону. Ну, пожалуй, кроме герцога Вилтхарского. Его амбиции не простираются дальше собственных владений. Но прибьют его первым. В назидание друг другу. Поэтому, мой дорогой братец, я включаюсь в политическую игру!

— Тс! — Прижал к губам палец фон Рейне. — Мы в королевских покоях!

Поздоровавшись со старым доктором и просиживающими штаны в гостиной придворными, молодые люди вошли в опочивальню Его Величества. Тяжелые шторы на окнах едва пропускали внутрь солнечный свет. На большой кровати, утопая в огромных подушках, лежал тяжело дышащий, с заострившимся желтым носом, больной мужчина. Тонкие сухие пальцы безостановочно теребили завязки пододеяльника, неровно лежавшего на его теле. Тучная сиделка, привалившись к спинке кресла, спала, отвалив вниз тяжелую челюсть. Прикрытые почти прозрачными, высохшими веками глаза Короля внезапно открылись, и ясный серый взгляд упал на племянников.

— Дядюшка! — Поспешил к нему Генрих. — Вам плохо? Позвать мэтра Вилдбаха?

Сиделка, услышав посторонний голос, оборвала храп и открыла очи. Прямо перед ней, слегка согнувшись, стоял фон Рейне и хмурил тонкие каштановые брови. Синие глаза метали молнии. Женщина вскочила.

— Вон! — Рявкнул фон Рейне.

Дверь со звуком пробки, извлекаемой из бутылки, грохнула, выпуская наружу тело, и с довольным скрипом вернулась обратно. Клаус подошел и прикрыл ее плотнее.

Король улыбнулся.

— Мои мальчики! — Тихо сказал он. — Ну как же я посмею оставить вас одних? И за страну сердце болит. Все меня утешают... — он отдышался. — Говорят, все хорошо. Но я вижу сны. Там все черно. Беда. Горе, много горя простых людей. Плач родовитых женщин, чей дом растоптан чьей-то злобой и паранойей...

— Дядя Ульрих!

— Помолчи, мальчик. Мне надо хорошенько подумать. Только сил совсем не осталось. Да и мысли скачут, как на собаке блохи.

— Дядя Ульрих! — Твердо сказал Генрих. — Страна на пороге междоусобицы и большой войны. Прошу Вас, составьте в нашем присутствии вердикт о престолонаследии! Иначе внутренние раздоры быстро перерастут во внешние. И я ничего не смогу сделать!

— Хорошо, мальчик. — Едва слышно выдохнул Ульрих. — Оповестите совет герцогов и моего брата. В их присутствии завтра, во второй половине дня, я объявлю свою волю...

Мужчина закашлялся, дергая костлявыми под ночной рубахой плечами. Клаус протянул ему стоящий на столике стакан с настоем. Ульрих сделал два глотка и снова опустил голову на подушки.

— Идите, мальчики... до завтра...

Молодые люди поклонились уже закрывшему глаза Королю.

— Плохо. — Сказал Генрих Клаусу, едва они вышли в коридор. — Он снова отказался назначить преемника!

— Только с каждым днем шанс на то, что он все-таки это сделает, становится призрачней. Как думаешь, — перешел Рейне на шепот, — он доживет до завтра?

— Остается надеяться на Всевышнего. Люди сделали все, что могли.

Проходя мимо покоев отца и матери Генриха, Клаус поинтересовался, кивнув головой на двери в широкий коридор, охраняемый гвардейцами.

— Зайдешь?

— Нет. — Сухо ответил Генрих. — Я — к себе. После дороги неплохо бы отмыться и немного поспать.

— Тогда я в городской дворец родителей. Вечером заеду, прогуляемся...?

— Хорошо. — Рассеянно отозвался принц и, повернув в один из коридоров, быстро ушел в его гулкую тишину.

А Клаус, приобняв проходящую мимо горничную, впился на секунду горячим поцелуем в ее мягкие губы, рукой оценив волнительное колыхание бюста.

— М-м... ты ничего, хорошенькая! — Одобрил ее прелести сын герцога. — Ну, иди, куда шла.

И насвистывая, стал сбегать по лестнице, раскланиваясь со встреченными дворянами. Девушка вытерла платочком вспотевшие волоски над губой и, словно пьяная, пошла в ту сторону, куда ее настоятельно звали дела.

* * *

Приблудный герцогский сын Вовка, оставленный на попечение унылому Юргену, нахально и молча смотрел на четкий пробор масляной головы доверенного слуги, пытающемуся в сотый раз объяснить упрямому мальчишке, что тому не место в личных апартаментах Его Высочества. Но вот на этаже прислуги, где живут пажи Ее Величества, как раз освободилась одна из кроватей.

— Да что же ты, Юрген, такая зануда? А? За какие грехи Боги наградили принца тобой? Я тебе сказал, что буду жить здесь? Сказал. Уж поверь мне на слово и не изображай старого глухого осла. Хочешь, покажу свою комнату?

И парень, поднявшись на ноги, сделал шаг к двери во внутренние покои. Юрген, подпрыгнув, загородил дверь телом, растопырив в стороны руки.

— Не пущу!

— А если я не спрошу? — Улыбнулся Вовка, и камердинер с ужасом увидел, как его собственные пальцы по одному отстают от косяка, не подчиняясь воле хозяина...

Когда принц вернулся обратно, юный герцог уже сидел за столом, уминая курицу с рисом, а Юрген, изобразив лицом мировую скорбь, подливал в его стакан из кувшина морс.

— Доброго вечера! — Улыбнулся принц, усаживаясь за стол напротив Вовки. — А где мой ужин?

Юрген расстроился окончательно. Из-за этого наглого мальчишки он совершенно не побеспокоился о хозяине! Бросившись в приемную, он срочно связался с кухней, попросив прислать Его Высочеству вечерние блюда. Вернувшись в малую столовую, он достал из бара бутылку любимого Генрихом вина.

— Поставь на стол и не мельтеши. — Приказал принц. Сложив перед собой руки, он смотрел, как аккуратно мальчишка доедает рис.

— Спасибо! — Парень вытер рот салфеткой. — В какой, говоришь, каморке под крышей, — обратился он к Юргену, — освободился матрас?

Камердинер дернулся, чуть не разлив вино из бутылки.

— Какая каморка, Юрген? — Принц удивленно посмотрел на съежившегося слугу. — Где вещи мальчика?

— Так я хотел... Где все пажи Ее Величества... Ему будет с ровесниками хорошо...

Принц вздохнул, гася внутреннее раздражение на свой же неточный приказ "разместить где-нибудь".

— Юрген. Запомни: этот юноша — мой личный паж. Жить он будет в моих апартаментах. У нас несколько свободных спален... Поел?

Вовка кивнул.

— Тогда пойдем, выберешь одну из них для себя.

Генрих зашел в жилой коридор.

— Вот тут, — он распахнул дверь, — мой личный кабинет. Рядом — моя спальня. В этой комнате, — створка слегка приоткрылась рукой, — иногда остается ночевать Клаус.

Генрих усмехнулся, припоминая, как сам втаскивал пьяное тело брата на кровать.

— Следующие три комнаты — пустые. Выбирай на свой вкус!

Вовка даже не колебался. Ему хотелось жить там, где и прежде.

— Вот! — Толкнул он дверь синей спальни. — Здесь мне нравится.

— Юрген, принеси сюда вещи молодого господина. У тебя будут отдельная ванная и гардеробная, Вальтер. Но вместо твоих детских рубашечек и штанишек надо заказать новую одежду. Верхнюю в том числе. Мой паж не должен выглядеть наивным ребенком или смешным провинциалом. Юрген!

Тот подавленно вздохнул у распахнутой двери.

— Я дам тебе записку к герру Штафу... Завтра сходишь с юношей и все закажешь.

— Ваше Высочество... — тихо сказал Вовка. — Можно с запиской схожу я сам? Пусть Юрген занимается своими делами. А я уже не маленький. Сам найду и обо всем договорюсь.

— Что ж, это похвально. Пока я буду ужинать, ты обживайся. Потом приходи в кабинет. Мне хочется поспрашивать тебя по базовым предметам, а также о том, чего ты достиг в магическом искусстве.

— Да, Ваше Высочество! — Почтительно поклонился Вовка. Белая коса свалилась с плеча вниз. Парень выпрямился и перекинул ее на спину.

Черные глаза принца вновь озадаченно посмотрели на эти чересчур длинные волосы. "Ну где я их мог видеть?" — Снова подумал он.

* * *

Проверка знаний, к счастью, оказалась недолгой. Уже через пару часов пришел веселый фон Рейне и, кося на парня хитрым глазом, предложил принцу прогуляться в райский сад, где на каждой ветке сладкими голосками прекрасные цыпочки с острыми коготочками и румяными щечками обещают неземное блаженство. Принц покраснел и, в свою очередь, посмотрел на юного пажа. Тот захлопнул тетрадь с формулами.

— Если вы по бабам, — спокойно сказал он, — то я — спать.

Рейне хлопнул ладонями по ляжкам.

— Наш человек! — Восхитился он. — С нами не хочешь?

— Клаус! — Возмутился принц.

— А что? — Невинно похлопал глазками его друг. — Девственникам не место в этом вертепе разнузданной столичной жизни! Давай обменяем ее на хорошее настроение и улетные ощущения! А?

— А давайте я как-нибудь обойдусь? — Дерзко посмотрел паж на сына герцога.

И хоть оба были сыновьями герцогов, род Рейне был гораздо старше и первым имел право на престолонаследие. Да и места в дворцовой иерархии у парней были разными. Вовка, как только поступивший на службу, имел статус пажа. А Рейне — первого советника Его Высочества. И при плохом настроении дерзкий ответ мог навлечь на мальчишку неприятности. Но Клаус только рассмеялся.

— Когда созреешь, шепни на ушко... — Нагнулся он к Вовке и медленно облизал языком губы.

Парень приподнял брови. Принц расхохотался.

— Не обращай внимания, Вальтер. Ложись спать. Утром не забудь зайти к герру Штафу и мэтру Вилдбаху. Он составит план ваших занятий.

— Пойдем, мамочка! — Дернул Генриха за рукав Клаус. — Там девушки заждались, и вино нагрелось...

Первый раз за всю свою жизнь принц Генрих уходил из дворца неохотно.

— Ну что ты так привязался к этому смазливому мальчугану? Толку от него... — Проворчал Клаус, залезая в двухместный темный экипаж с откидным верхом, который сейчас был закрыт. — Или это любовь? С первого взгляда?

Неожиданная пощечина привела герцогского сына в чувство, мигом стряхивая хмель с расслабленного мозга.

— Ты чего? — Тихо спросил он, потирая щеку.

— Пожалуйста. Не трогай этого мальчишку. — Генрих откинулся на подушки и крикнул кучеру. — Просто поверь мне. Этот человечек еще сыграет свою роль в нашей истории. Ну поехали же!

* * *

Не имеющий представления, какие страсти пылают вокруг его персоны, парень разобрал вещи, немного повалялся на кровати и пошел в ванную. Ему так нравилось лежать в постоянно подогреваемой кристаллами воде, что иногда он в ней и засыпал. Но на этот раз он решил не рассиживаться, а побыстрее лечь в кровать. Ведь завтра ему придется переделать огромное количество дел!

Подсушив распущенные волосы, он обернулся полотенцем и вышел из ванной. В комнате света не было, но тлели в камине красные угли, выхватывая у тьмы небольшое пространство. Схватив со стула приготовленную ночную рубаху, он хотел снять с бедер полотенце, как вдруг услышал сдавленный смешок от своей кровати.

И теперь Вовка не знал, радоваться ему или грубо выругаться.

— Курт! Это ты там прячешься, бесстыдник? Ну-ка отвернись!

— И чего я там такого не видел? — Раздался знакомый звонкий голосок. — Эй, а ты парень или девчонка? Волосы ниже попы... И откуда ты знаешь, что меня звать Куртом?

Из темного угла за кроватью поднялся невысокий черноволосый и черноглазый мальчишка в черном мешковатом костюме и замшевых сапожках на мягкой и тихой подошве.

— Оттуда же, откуда все знаешь и ты.

— А...

— От Генриха.

— И что он обо мне говорил? — Сощурились черные глаза.

— Что ты умный малый и с тобой можно иметь дело.

— А-а... — Успокоено сказал Курт. — Тебя зовут Вальтер фон Шонн? Почему твои волосы такие длинные? Слушай, — мальчишка обошел Вовку кругом, — а они светятся!

— Бывает. — Согласился Вовка и быстро заплел косу, закрепив ее на затылке, куда гарантированно не дотянутся чужие любознательные ручки.

— Ты необычный. Маг. — Сказал Курт и снова плюхнулся на кровать. — Спать собрался?

— Типа того. — Согласился Вовка и громко зевнул.

— Хочешь по дворцу прогуляться?

— Да ну... Суета. Где-то пляшут, где-то спят, где-то парочки сопят... Тоска. Занятия людей одинаковы. Ничего нового они еще не придумали.

— Генрих уехал? — Курт кивнул на дверь.

— Да, с фон Рейне по кабакам.

Глаза мальчишки на миг заволокло взрослой печалью, но потом он вскинул упрямый подбородок.

— А хочешь, я покажу тебе Короля?

Вовка "проснулся" и заблестел глазами.

— Настоящего? Живого? Ульриха?

— Да. Только говорят, он скоро умрет.

— Тогда покажи! А нас не поймают?

— Нет! Оденься потемней и завяжи волосы!

Надев темные рубаху и штаны, Вовка последовал за своим провожатым в угол комнаты рядом с камином.

— Мы полезем через трубу? — Спросил Вовка, делая вид, что не в курсе. — Может, сразу косички заплести рожками? Для достоверности?

Курт фыркнул и дернул один из светильников на себя, одновременно поворачивая чашку с фитильком. Стена, только что бывшая монолитом, открылась, дохнув на Вовку затхлостью, пылью и холодом.

— Блин, надо было заказать респираторы! — Только и сказал парень.

— Иди! — Блеснув довольными глазами, Курт повис на подсвечнике. — Я подержу, пока ты пройдешь, а потом сразу за тобой.

Вовка этих тайных ходов больше не боялся. Если в мире ангелов он прошел через горный массив, неужели он не сможет выйти сквозь стену? Ступив на площадку, он подкинул вверх неяркий сгусток света.

Кунц, спрыгнув с рычага, бросился к Вовке.

— Это ты сам слепил? — Кивнул он на шарик. — Здорово! Я тоже умею!

И подвесил рядом с Вовкиным свой.

— Слушай, а весело! — Не переставая болтать, Курт начал подниматься по ступеням, одновременно заставив свой шарик облетать Вовкин по орбите. И, естественно, оступился, чуть не расквасив себе нос. Правда, в последний момент падения был схвачен Вовкиной рукой.

— Спасибо! — Маленький Курт подпрыгивал от возбуждения. — А мы будем с тобой дружить? Баронские сынки, служащие у Ее Величества пажами, такие тупые! И ничего не умеют, кроме как драться! Но как я могу с ними драться, если испорчу костюм? А мне его портить нельзя! Иначе запрут в комнате... Хотя мне и так идти некуда. Сижу целый день... только в хорошую погоду на улицу выпускают...

Тот Курт, которого он знал раньше, был решительнее, старше и отчаяннее этого. Хотя... С этим он был знаком всего каких-то тридцать минут. Где-то в комнатах тяжко пробили часы, заставляя ступени перекатывать тяжелое механическое эхо.

— Сейчас сиделка поставит ему чашку с лекарством и уйдет в гостиную спать. Представляешь, эту дуру оставляют ночью с больным! А вдруг ему плохо? А она там сидит и трясется под пледом!

— Разве поменять ее нельзя?

— А они все трясутся! — Хихикнул Курт, наверняка зная причину такого страха служанок. — Вот смотри, — он указал на неширокую площадку у простенка, — мы пришли!

Он подмигнул Вовке черным смеющимся глазом и, вытянув вверх руку, приманил свой светящийся шарик. Вовкин, немного подумав, спикировал к хозяину сам и втянулся в ладонь. Курт нащупал какой-то выступ на камне чуть выше лица, потом — еще один, и вставил в них пальцы. И снова стена поехала в стороны, открывая им душную темноту небольшой гостиной с двумя светящимися ровным розовым светом ночниками. "Кристаллы". — Понял Вовка. Окно было занавешено, а дверь, находившаяся недалеко от кресла, в котором спала женщина в белом чепце, приоткрыта.

— Нам туда! — Едва слышно шепнул Курт и на цыпочках побежал через освещенный квадрат пола.

Вовка — за ним. Тетка, даже не дернувшись на скрип половиц, храпела во всю мощь своих легких.

Внутри второй комнаты было трудно дышать — до того спертым и тяжелым показался мальчишке воздух. Половину большого и сырого помещения занимала широкая кровать, стоявшая на небольшом возвышении. Над ней висел балдахин, задранный спереди вверх. Белые подушки, одеяло. И что-то одиноко сереющее между ними.

— Король! — Едва слышно дунул в Вовкино ухо Курт.

— Его что, нарочно изводят? — Также тихо ответил Вовка. — Тут дышать нечем!

— Говорят, легкие слабые!

— У меня тоже! — Ответил Вовка и, на мысках пройдя вдоль стены, юркнул под штору.

Ржавый запор издал противный скрип. Вовка замер. А потом, плюнув на шпингалет, начал выкручивать его из паза. И вот створка, наконец, распахнулась. Там, за окном, было холодно, но дышалось так легко, словно его только что выдернули из могилы. Теперь оставалось как-то согреть помещение, поскольку даже шторы на карнизе издавали резкий плесневый запах.

— Пошарь, в камине дрова есть? — Попросил Вовка Курта.

— А если он проснется? — Расширил глаза мальчишка.

— Подумает, что попал в рай. Ведь там тепло и поют ангелы. Ты петь умеешь?

— Д-да... А если тетка позовет стражу?

— Я ей стимулировал выработку хлорфенилдиазепина. Выброс этого химического вещества в кровь гарантирует долгий и здоровый сон!

— Ого!

Вовка тихо засмеялся. Это название он слышал в больничке, еще в самой первой своей жизни. И оно ему так понравилось, что запомнилось с первого раза. А тетка... Да ей стреляй под ухом — не услышит!

Курт быстро уложил в камине дрова и поджег их собственным огоньком. Поленья вспыхнули сразу и затрещали, наполнив комнату звуками и светом. Вовка быстро поставил экран.

— Кто там? — Послышался тихий голос с кровати. — Варда, ты?

И тут у Вовки в голове будто взорвался солнечными лучами гениальный план.

— Сядь и не высовывайся! — Прошипел парень Курту. — Молчи, что бы ни происходило на твоих глазах!

Распустив волосы по плечам, Вовка расправил свои ангельские огненные крылья и встал так, чтобы его фигура, в ореоле света, хорошо была видна Его Величеству, оставляя лицо в тени.

— Здравствуй, Ульрих! — Тонким, мелодичным голосом произнес Вовка. — Мы, небесное воинство, на тебя надеялись, а ты нас подвел... Нехорошо!

Король приподнялся на локтях. Ночной колпак упал с лысеющей головы.

— Чем я прогневал небеса? — Горько воскликнул он. — Старостью? Фальшивой любовью своих подданных?

— Ты не стар. Я вижу тебя насквозь. Тебе нравится, когда вокруг тебя бегают, ублажают, переживают... Но посмотри вокруг. Ты почти вышел из игры. Даже нянька лишний раз не протопит в твоей комнате камин, не откроет окно. Постепенно о тебе забывают, занимаясь дележом пока целого пирога. Ты не хочешь работать, Ульрих. И другим не даешь. Твоя страна на грани войны. Герцоги и графы составляют друг против друга коалиции, подсылая к противникам убийц.

— Но Ангел небесный! — Ульрих сложил руки на груди. — Я столько лет молил, чтобы мне супруга подарила наследника. Но она... Ее нет. Я больше не могу бросить в землю семя...

— У тебя в руках страна. Твой больной ребенок, оставшийся без отца и матери. Ему плохо. Твое дитя обманывают алчные люди, отнимают все, чему он радовался и во что играл... Зачем ты так? Кто придет к власти после твоей смерти? Гюнтер, который перебьет половину населения страны? А вторую половину разорвет подкравшийся на мягких лапах враг.

— Ангел! Я попаду в ад?

— А ты как думал? До небес долетают сильные. А ты — слаб. Прежде всего — духом. До чего ты довел свое тело? Оно истощено. Ты перестал улыбаться, смотреть в небо. Ты перестал подниматься и мыться. Разве в рай возьмут такую вонючку? Встань и осмотрись вокруг: у твоего злобного брата выросли не нужные ему дети. Генрих силится хоть что-то сделать, но его не воспринимают всерьез. А какой пример видит маленькая Виола? Ты хоть подумал, кто защитит юную девушку от этого разврата?

— У нее есть мать...

— Которая в храме проводит больше времени, чем с дочерью. И думает только о себе.

— Но для Богов это хорошо! Благодать!

— Ульрих, а ты знаешь, что хотят Боги?

— Что? — Боязливо спросил Король.

— Чтобы ты, старый дурак, наконец встал и назначил себе преемника, наследника... Прощай! — В звонком голосе прозвенела вселенская печаль. — И на небеса особо не рассчитывай.

Пока Вовка толкал речь, поленца прогорели до состояния углей и Курт прикрыл заслонку. Потом, обойдя комнату по стеночке, залез под штору и задвинул запор. И, когда Вовка закончил, отъехавшая часть стены уже зияла черной дырой.

Накинув капюшон на волосы и погасив сияние, парень черной тенью метнулся к стене. Курт отпустил рычаг, и стена встала на место. Парни похихикали и тихонечко пошли обратно. Развлечение удалось на славу!

— Пойдем ко мне, — предложил Курт, — поболтаем. У меня в буфете яблочный штрудель и три литра клюквенного морса!

— Согласен! — Махнул рукой Вовка.

И уже через пять минут они сидели в темной и теплой спаленке, уминая за обе щеки вкусный пирог.

— Слушай, а он от страха не окочурится раньше времени? — Наморщил лоб Курт. — Вдруг догадается?

— А у вас кто-то так умеет?

И Вовка засветился вместе с одеждой и волосами.

— Нет! И почему так умеешь ты?

— Не знаю! — Пожал парень плечами и перевел тему разговора. — А Ульрих просто дурит. На сколько лет он старше Гюнтера?

— На семь...

— Так ему еще нет шестидесяти, и он изображает немощного старика?! — Вовка с негодованием откусил полкуска.

— Может, он на самом деле болен?

— Вот завтра и посмотрим! Рад знакомству, Курт! — Вовка встал и протянул мальчишке руку.

— И я! — Тонкие холодные пальцы ткнулись парню в ладонь.

— Ну, я пошел! — Сказал Вовка, нажимая на светильник. — Время позднее, а мне рано вставать. Увидимся!

— Дорогу найдешь?

— А то! Мы там везде как слоны натоптали!

Часть стены повернулась, и Вовка скрылся за ее толстой кладкой.

Курт упал на кровать, раскинув в стороны руки, и довольно улыбнулся теплым объятиям темноты.

— Неужели у меня теперь есть друг?! — Прошептал он.

Глава шестая. Вальтер.

— Ну и где ты был? — Сурово спросил Макс, ввалившись в неожиданно распахнувшуюся дверь. — Говорил, устал, спать ляжешь, а сам снова ушел!

— Я говорил, что устал. — Вальтер улыбнулся и пошел снова ставить чайник. — Но сидеть дома не обещал. Не отвлекать же тебя от просмотра фильма, умоляя со мной погулять. Угощайся, на столе очень вкусные печеньки. Ты таких еще не пробовал. Просто тают во рту.

— Где ты их достал? — Макс хрупнул печеньем, оценив его изысканный вкус.

— Добрый... друг угостил.

Из стены высунулась лохматая голова с улыбкой от уха до уха и скрылась обратно.

— Значит, без меня ходил в гости? — Ревниво осведомился Макс. — Стесняешься такого пугала, как я? — Горько закончил он.

— Вот красивый ты парень, на лыжах катаешься обалденно... но с такими тараканами! — Вальтер поставил перед другом чашку с чаем и сел напротив. — Причем тут ты? Макс, ты смотрел телевизор. Интересный фильм на немецком. Ну как я могу тебя отвлечь? Тем более, что до конца поездки ты обещал говорить только на этом языке. А мне захотелось немного погулять.

Вальтер отвел глаза и посмотрел в окно. На улице вступила в свои права ночь. Ее безмолвную и бесконечную темноту рассеивали только уличные фонари. А за последним домом она снова сгущалась, выпуская на прогулку странные одинокие тени, скользящие бездумными сгустками по оконным стеклам и дышащим холодом сугробам.

— Знаешь, — Макс веселел на глазах, — я об этом не подумал!

— О чем? — Вернулся к разговору Вальтер, с трудом отводя взгляд от окна.

— Что ты хотел, чтобы я смотрел немецкий фильм.

— Да, ты молодец. Давай снова перейдем на этот язык. Чем ты занимался потом, когда фильм закончился?

— Как чем? Пошел к тебе. А у вас закрыто... Ну я — в ресторан, вдруг ты там... Слушай, а ты сегодня обедал?

— Нет.

— Пойдем! — Макс сорвался с места, опрокинув на себя недопитую чашку с чаем, и тут же покраснел. — Я такой... неловкий. Извини!

— Не думай об этом.

Вальтер встал и потянулся к лежащему на спинке дивана свитеру.

— Слушай... — Макс вдруг шагнул к нему и положил руку на плечо. — Я понял... Вот я дурак! Ты же отчима искал, да? Я видел, он какую-то рыжую приводил. Ты извини...

Вальтер стряхнул его руку и сунул голову в ворот свитера.

— Что ты все извиняешься? И за кого? За него? Он взрослый человек и имеет право делать все, что ему вздумается, не выходя за рамки закона. Ты тоже взрослый и имеешь полное право не обращать внимания на выходки Элеоноры и ее грубые слова в твой адрес. Хватит разводить сопли. Я, правда, голоден и, честное слово, устал!

Рывком надев куртку и застегнув молнию до подбородка, парень сунул ноги в сапоги и нахлобучил капюшон. Схватив одинокий на крючке перед дверью ключ, он выключил в доме свет, а над крылечком, наоборот, зажег. Под ярким светом лампочки белый снег заискрил мелкими разноцветными блестками.

— Какая тишина! — Выдохнул он, закрыв дверь.

— А ты слышал днем грохот? Когда гулял? Может, обвал в горах?

— Да, — пожал плечами и ссутулился Вальтер, — что-то бухнуло. И эхо каталось туда-сюда. Наверно, сошла лавина.

— А нас тут не накроет? — Поежился Макс.

— Не должно. Горка тут пологая и невысокая. А дорогу вниз осматривают и чистят каждый день.

— Отец говорил, на соседней горе санаторий для туберкулезников. К ним, наверно, часто ездят.

— Не знаю.

Мимо Вальтера промелькнула тень, и он услышал шепот-бормотанье:

— Редко... мы умираем не от болезни. От недостатка внимания, обид и жизненных разочарований.

— А еще от вируса. — Вальтер открыл дверь ресторана и решительно зашел в яркий и теплый свет.

Почти все столики были заняты. Люди не столько ели и пили, сколько развлекались, подпевая двум молоденьким сестричкам-близнецам, сменившим вчерашнюю девушку. Проводив мальчишек к самому дальнему столику от сцены, он извинился:

— Сегодня у нас новые артисты, всем интересно на них посмотреть!

— Салат и лазанью. — Попросил Вальтер. — И какой-нибудь теплый напиток из фруктов. Морс...

Макс заказал что-то мясное.

— Ты зря от мяса отказываешься! — Махнул он вилкой. — В мышцах сил не будет! А эти девчонки поют лучше той вчерашней курицы! Ну ты как, восстановился? Ноги не болят?

— Если завтра будет хорошая погода, с утра продолжим. Можно до завтрака. Мне понравилось.

— Как же хорошо, что ты поехал со мной!

Максу ужасно не хотелось уходить в свою половину домика. Занимая друга пустячной болтовней, он тянул время, ожидая приглашения переночевать на диванчике. Но Вальтер был рассеян, сумрачен и молчалив. Разговор не поддерживал, то и дело поглядывая на дорогу за спиной Макса. Тот несколько раз оборачивался, но кроме редких прохожих на ней никого не было.

— Сергея Ильича ждешь? — Догадливо спросил друг.

— Да, — согласился Вальтер. — Если он ушел еще днем, то давно должен был появиться.

— Может, пойдем его поищем?

— Да, конечно... Подожди немного, я надену теплые штаны!

Вальтер зашел в дом и тихо позвал:

— Домовичок, ты здесь?

— Что хочет дитя? — Появился перед ним лохматый человечек.

— Ты обещал поспрашивать, где мой опекун!

— А что ты мне за это дашь? — Хитро прищурился домовой.

— Прядь волос. — Серьезно сказал Вальтер, сев на корточки перед маленькой фигуркой.

— Волосы мага! — Восторженно захлопал в ладоши тот. — Согласен! Жди!

И исчез в стене. Когда парень надел теплые штаны, лохматая голова снова высунулась в комнату, блестящими глазами разглядывая Вальтера.

— Ты это... только не волнуйся! Я и волос с тебя не возьму.

— Случилось что-то плохое? — Руки парня, протянувшиеся к маникюрным ножницам, лежащим на столике, замерли.

— В-общем, там, — он махнул лапкой, — в соседней деревне, что на той горе, убили девушку. А его с ней видели последним. Сидит твой опекун в полицейском участке, ждет жандармов.

— Вот это да... — потрясенно сказал парень. — Что мне делать?

— Не знаю. Это дела не наши. Но если желаешь совета нечисти, скажу одно: маг может увидеть то, что не дано простому смертному.

И голова исчезла в стене.

Вальтер взял маникюрные ножницы и, срезав несколько светящихся в темноте волосков, положил их на столик.

— Спасибо, маленький друг! — Сказал он и тихо открыл дверь.

— Ну что ты там копался? Ширинку заело? — Накинулся на него Макс. — Я продрог, стоя под твоей дверью!

— Иди домой, Макс. Искать никого не надо. — Вальтер вздохнул. — Он уже нашелся.

— В комнате спит?

— Нет, — невесело хмыкнул парень, — в соседней деревне ждет жандармов.

— Да с чего ты так решил? Кто тебе напел такую чушь? — Макс от негодования даже стянул с головы шапку, растирая ей покрасневший нос.

— Местное радио. Сказали, что нашли убитую девушку. А свидетели заявили, что с ней незадолго до смерти видели Сергея Ильича.

— Да что за ерунда? Кто-то ее замочил, а подставили твоего опекуна!

— Ты иди к себе, а я пойду туда. — Вальтер кивнул на далекие огни, опоясывающие противоположный склон.

— Спятил? Ночью? Так далеко?

— Завтра его увезут. А мне нужно разобраться в этом до утра.

— Да с тобой никто разговаривать не станет! Тем более, о русском приезжем! Они, гады, рады, если можно во всем обвинить иностранцев: ведь это сделали совсем не они, такие законопослушные и спокойные бюргеры! Они на такое не способны!

— Макс, иди.

Вальтер надел на шапку капюшон и пошел к дороге.

— Стой, дурень! — Догнал его друг. — Счас отцу скажу. У него пробивной характер! Всех тут на уши поставит!

— Как хочешь. А я пойду.

— Ладно... — пробормотал ему в спину Макс. — Я быстро!

И, спотыкаясь на неровной снежной тропке, понесся к своему крыльцу.

Вальтер, опустив голову вниз, быстро шел по расчищенной дороге. Пока вокруг светились огни, путь был словно на ладони. Но едва он вышел в поле, как вычищенная полоса слилась с серым настом, лежащим ровным слоем до самого леса. Небо и горы тоже были серыми. Похоже, собирался пойти снег. Парень поежился, засовывая руки поглубже в карманы. Свои перчатки он забыл на столике у входной двери дома. Морозило. Засунув нос под воротник куртки, он не заметил поворота дороги и, уткнувшись сапогом в насыпанный снежный край, поскользнулся и полетел лицом прямо в сугроб.

Стряхнув со щек и занемевших ладоней белые комки, он тихо выругался.

— Смешной! — Раздался рядом с ним женский голос. — И маленький. Зачем бродит ночью? Его занесет метель!

— Да, поднимается ветер. — Ответил голос мужской. — Он замерзнет.

— Когда он умрет, мы с ним подружимся! — Словно колокольчик, прозвенел женский смех.

— Кто тут? — Хрипло спросил Вальтер, оглядываясь по сторонам. Но вокруг никого не было. Только бесконечный серый снег.

— Ой! — прошелестел женский голос. — Он что, нас слышит?

— Слышу! Орете прямо в уши! — Буркнул парень и, подумав, засветил на замерзшей ладони огонек.

Две тени шарахнулись из освещенного круга.

— А теперь еще и вижу! Хватит прятаться!

Тени задумчиво молчали.

— Ну и черт с вами. Не хотите говорить с человеком, не надо. Еще будете умолять выслушать ваши дурацкие истории. А я слушать не буду. — подкинув вверх тусклый светлячок, парень быстро зашагал по дороге вниз.

— Он кто? — Прозвучал тихий женский голос.

— А черт его знает. — Медленно ответил ей мужской. — Может, колдун какой?

— А они взаправду есть на свете?

— На свете много чего есть. — Негромко сказал Вальтер. — Вы даже себе не представляете, насколько много!

— Эй, мальчик! — Темно-серая женская фигура заколыхалась рядом с ним. — А что ты делаешь на дороге ночью? Ты знаешь, что ночь — время духов?

— Все равно. Мне все равно, чье это время. И если мне надо, оно станет моим. А вы чего тут застряли? — Идти за разговором все же было легче, чем молча вытаскивать ноги из снега.

— Я — альпинистка. — С готовностью сказала призрачная девушка. — Кажется, в том году сорвалась со скалы в ущелье. Знаешь, а меня не нашли! Я каждый день навещаю свое тело. Мое лицо стало некрасивым. Говорят, там, в небесах, можно получить другую жизнь! — Мечтательно сказала она.

— И что тебе мешает уйти в небеса? — У Вальтера начал мерзнуть нос, поскольку ветер усиливался, кидая ему в лицо жесткую снежную крупу. Он стянул резинки капюшона и вытянул повыше шарф.

— Мама. Она плачет и каждый год приезжает сюда. Она надеется, что я однажды появлюсь из какой-нибудь пещеры и обниму ее. Крепко-крепко.

Девушка шмыгнула носом.

— Не надо плакать. Все не так страшно. Ты же можешь показать, где оно лежит?

— Могу. Но меня никто не видит! — Привидение утирало слезы. — Конечно я хочу, чтобы мама наконец успокоилась!

— Эй, а ты? — Спросил он второй, мужской, силуэт, пристроившийся у его плеча.

— Позвоночник сломал. Поехал с дикого склона с друзьями. Снег был уже весенним. Сверху тяжелым, а снизу — легким. Наст. Слыхал про такое?

— Да.

— Мы его обломали и стронули с места. Ведь под ним был легкий сыпучий снег. И нас накрыло. Моих друзей спасли, а меня так и не нашли. Я умер под завалом от боли и удушья.

— Ужас! — Вальтера передернуло.

— А что позвало в дорогу тебя? — Спросила девушка уже спокойным голосом.

— Моего приемного отца обвинили в убийстве какой-то девицы. Он сидит в полицейском участке той деревни. — Парень кивнул подбородком вперед.

— Он и правда ее убил? — В голосе привидения звучал искренний ужас.

— Нет. Он просто бабник. — С отвращением сказал Вальтер. Он не мог принять такого отца. Того Бегичева, отличного хирурга, с осторожностью общавшегося даже со знакомыми, он уважал гораздо больше, нежели вот это... прячущее глаза и не скрывающее похождений.

Неужели они с Вовкой тем, что соединили демона и ангела, настолько навредили людским судьбам? Ведь в мире, в принципе, ничто не изменилось... Войны все равно были. Люди обманывали и использовали друг друга, демонстрируя свою силу. Поучается то, что они сделали, было совершенно лишним. А надежды на счастливое и спокойное будущее растаяли, как утренний туман. Они хотели сделать миры счастливее... Но получилось только хуже!

Из носа беспрерывно текли два ручья. Вальтер их уже не вытирал. На ресницах то и дело нависали корки льда. Дорогу заметало метелью.

— Не дойдешь. — Снова сказала девушка. — Слабые человеческие ноги не справятся с такими сугробами!

— Тебе нравится лежать в расселине? Вот и я не хочу! — Начал злиться парень. — И не хочу ждать, пока расследуют дело. Да его и не расследуют. Посадят. А меня... Хорошо, если просто депортируют, а не запишут в сообщники!

Привидения замолчали, а Вальтер вбивал усталые ноги во все более глубокие сугробы.

— А если мы тебе поможем? — Вдруг спросил мужчина. — Найти убийцу поможем.

Вальтер остановился.

— Вы это честно?

— Да. Если ты нам пообещаешь...

— Помочь людям найти наши тела! — Выпалила девушка.

— Именно. — Подтвердил мужчина. — Надоело каждую весну смотреть на свой раздутый труп.

— Пообещаю. — Хмуро ответил мальчишка. — Если доберусь до деревни.

— Но ты — колдун! — Воскликнула девушка. — Я вижу за твоей спиной светлую и черную тени.

— Я не колдун. — Вдруг остановился Вальтер. — Я — дурак, идиот и болван. Спасибо тебе, милая!

Вспоминая ощущения ангельского тела, Вальтер закрыл глаза и сжал кулаки.

— Ой! — Восторженный голосок прозвенел прямо в ухо. — Он светится! Мамочка, это же... ангел!

Вальтер открыл глаза. Тело переполняла сила. Светлые и широкие крылья освещали пространство на пять метров вокруг. Даже летящий снег, толкаясь и вихрясь, старался не попадать в эту сферу. Скрывающаяся за ущельем деревня оказалась настолько близкой... стоило только взмахнуть крыльями!

Он протянул светящиеся руки двум съежившимся теням.

— Держитесь.

— Но...

Вальтер сам взял призрачную ладонь девушки. Под его пальцами тень неожиданно обрела плоть. Пустота достраивалась и на глазах наливалась красками. И вот на парня серыми глазами смотрела невысокая пухлая девушка с мелкими черными кучеряшками.

— Как же ты, такая кнопка, лазила по горам? — Улыбнулся он. — Рюкзак весит больше тебя!

— Ты меня видишь, да? Я молодая? Какая я?

— Красивая! — Искренне сказал Вальтер и протянул вторую руку ее другу. И рядом с ними, хлопая длинными ресницами и глупо улыбаясь, стоял длинный худой парень со светлыми волосами, завязанными конским хвостом. В его руке болтался обломок лыжи. Посмотрев на него, парень нахмурил белые брови и, размахнувшись, закинул его в темноту.

— Достал, окаянный! — Извиняясь, сказал он.

— Готовы? — Спросил Вальтер.

Те кивнули головами, прижимаясь к распахнувшему крылья ангелу...

* * *

Большая деревня со стоявшим ближе к лесу санаторием надвинулась на них сразу, сияя уличными огнями. Вальтер, опустившись в снег за стеной какого-то дома, сменил ангельскую ипостась, вновь становясь обычным подростком. Души мертвых, отпустив его руки, тускнели и выцветали, теряя человеческий облик.

— Жаль. — Вздохнула девушка.

— Было круто! — Сказал парень. — Думал, никогда больше не почувствую себя живым! А ты красотка! — Сказал он девушке. — Если бы познакомились до того... Я бы женился! И никогда не отпустил бы тебя в горы!

— А я — тебя! Ой! — Тень посмотрела по сторонам. — Наш ангел уходит!

— Стой!

И они полетели догонять идущего по улице Вальтера.

— Ну что, — он почувствовал присутствие теней, — помогать не раздумали?

— Нет! — Призрачная девушка холодной ладошкой прошлась по его щеке. — Мы сейчас поищем наших, и все узнаем!

— Можно еще поговорить с домовиками. — Сказал Вальтер. — Наверняка они что-то видели.

— Мы постараемся. Где тебя искать?

— В полиции. — Парень упрямо сжал губы. — Или на улице.

Дверь в полицейский участок была закрыта, но внутри горел свет. Парень стукнул несколько раз в высокую металлическую дверь. Потом поискал звонок. Не нашел. На окнах с внутренней стороны висели пластиковые жалюзи, и что делалось внутри, было непонятно. Постучав по стеклам, Вальтер обошел здание. У заднего крыльца стоял снегоход. Его двигатель был теплым. Значит, еще недавно на нем ездили. А если он стоит тут, то и его хозяин должен быть неподалеку.

Поднявшись на крыльцо, парень дернул ручку. Она, легко повернувшись, распахнула перед ним дверь. Внутри было нечто вроде раздевалки. Стояли теплые однотипные унты нескольких размеров и висели толстые комбинезоны с полицейскими нашивками. Стряхнув с обуви веником снег, он толкнул дверь внутреннего помещения и, остановившись на пороге, улыбнулся.

Большой экран на стене транслировал футбол. Комментатор орал что-то нечленораздельное. Под телевизором, сбоку, стоял стол, на котором были разложены пластиковые контейнеры с мясом, зеленью, салатами и хлебом. Тут же исходил паром шумящий чайник, а в чашках лежали пакетики с заваркой. На диване, подставленном к столу, сидели двое с одноразовыми тарелками и вилками. Услышав стук двери, они обернулись, замерев с недонесенной ко рту пищей. Один из них был, по всей видимости, полицейским, другой — господином Бегичевым.

— Сынок! — Первым пришел в себя Сергей Ильич.

Вальтер с силой прихлопнул за собой дверь. Полицейский вздрогнул.

— Развлекаешься? — Поинтересовался парень.

— Так... — жандарм встал и, кинув на стол свою тарелку, подошел к Вальтеру, возвышаясь над ним на целую голову. — Ты кто есть?

— Я есть его сын. — Парень, задрав голову, смотрел в серые, навыкате, глаза. — Ищу своего... господина Бегичева с самого утра. Вот, наконец, нашел. Ты домой собираешься? — поинтересовался он у Сергея Ильича. — Мог бы позвонить, что останешься ночевать... — парень вновь посмотрел на полицейского, — у друзей!

— Он есть задержанный! — Сурово сказал мужчина. — Будет сидеть со мной до утра.

— И что же ты такого натворил? — Вальтер обошел жандарма и сел на диван. — Тебе России было мало? Или, пользуясь временем отсидки, решил получить гражданство?

— Он убил женщину! — Полицейский снова взял свою тарелку и, подцепив вилкой салат, отправил его в рот.

— Неужели?

Вальтеру настолько горько было смотреть в такие до боли знакомые глаза и чувствовать в их глубине совсем иную душу, что он чуть не расплакался. Но, проглотив застрявший в горле ком, парень продолжил расспрос.

— Как ты это сделал?

— Я не убивал!

И снова на лице эта блуждающая улыбка человека, живущего внутренними ощущениями и не осознающего действительность.

— Но показывают на тебя!

— Я подвез ее в санаторий. Потом посидел в баре. Только собрался уходить, как пришел вот этот достойный страж закона и привел меня сюда.

Бегичев пожал плечами и, нагнувшись к столу, ухватил вилкой сосиску.

— Присоединяйся. — Предложил он Вальтеру. — Ночь длинная! А ты, наверно, голоден. Кстати, как ты сюда добрался?

— По воздуху. — Буркнул парень.

— Ха! — Заорал жандарм. — Они все-таки им вдули!

Здоровый дядька радовался, как ребенок. Сергей Ильич с безразличной улыбкой перевел взгляд на телеэкран.

— Какой гол! — Жандарм в порыве радости бил крупными ладонями по своим ляжкам. — Вот это игра!

'Боги, и вот для этих людей я хотел счастья... — уныло подумал Вальтер. — Зачем? Действительно, что такое для человека счастье? Непрерывное получение удовольствия? Но оно у каждого свое: кто-то двигает по клеткам шахматы, предвкушая выигрыш, а кто-то — войска, наслаждаясь кровавой бойней и собственным всемогуществом. Кто-то рисует, замкнувшись в мире собственных грез, а кто-то наслаждается мимолетным сексом, не запоминая лиц многочисленных партнерш. И каждый из них идет к достижению этого иллюзорного счастья, ломая чужие судьбы. Родители, стремясь получить то, чего хотелось в детстве, заставляют своих детей поступать вопреки своему предназначению, превращая их в робких, забитых существ. Или, наоборот, в насильников. Не важно, в каких: физических или моральных. Ведь каждый из них стремится к удовлетворению собственных амбиций... И вот так, из печалей и горя, течет на высшие планы грязная, больная энергия, заражая ангелов и демонов противоречиями и скорбями. А может, и наоборот. Многовековая борьба энергетически сильных планов отражается здесь своей борьбой и непониманием собственного места в мире. Откуда люди могут знать, что для высших сфер жизни они ничего не значат? Те, кто должны их учить и развивать, получая взамен чистую и светлую силу созидания, занимаются разборками и интригами. А Боги? Где они? Те, кто должен восстанавливать порядок во всех мирах? Говорят, раньше, когда им молились о помощи, они отзывались. Как все сложно!' — Вальтер потер лицо. В тепле ему сразу захотелось спать. — 'Такое ощущение, что Творец забыл про наши миры, оставив каждый из них выживать, как получится. А не получится — не жалко. Миров много. И из каждого худо-бедно течет во вселенную поддерживающая ее сила...'

— Ты не заснул, мальчик? — Дунул в ухо женский голосок.

Вальтер вскинул голову и, протерев глаза, виновато улыбнулся.

— Где у вас туалет? — Спросил он жандарма.

Длинный палец указал на дверь за диваном.

Вальтер встал и вышел в коридор.

— Вы уже здесь? — Спросил он темноту.

— Да! — Рассмеялась девушка. — И ради вот этого равнодушного дядьки ты шел через метель? Он занят своими проблемами, мальчик! К тому же, я не вижу соединяющих вас родственных уз.

— Он когда-то был хорошим человеком. Бескорыстно помог мне, одинокому сироте, найти родных и дом. Вот ради того, кого помню, я пришел сюда. Ты что-то узнала?

— Да! Мы с Витасом знаем, кто убил девушку!

— Вы мне расскажете?

— Покажем. Ты должен это видеть!

— Такое случалось здесь и раньше. — Вступил в разговор лыжник Витас. — Но всегда виноватыми делали туристов, или убийца прятал трупы так, что их не могли найти.

— Значит, он — местный?

— Да, можно сказать и так.

— Маньяк?

— Просто ненормальный. Мы нашли души тех, кого он убил раньше. Они тоже хотят показать, где спрятаны их тела!

— Да вы издеваетесь? — Возмутился Вальтер. — В горах пропали тысячи людей! Я тут с ними годами ходить должен?

— Иначе ничего не докажешь. — Сурово ответил Витас. — И раз уж так получилось, им тоже надо помочь уйти с миром.

— Хорошо. — Сдался парень. — Что мне сейчас делать? Утром приедут полицейские из долины. Мне дожидаться их или что-то сделать сейчас?

— Не знаю... — Растерянно сказала девушка. — Мы просто его нашли.

— Тогда отведите меня к нему. — Решительно сказал он. — Я хочу на него посмотреть. Это далеко?

— В санатории.

— Он туберкулезник?

— Не-ет... — Звонкий голосок стал печальным. — Он — его главный врач.

— Тогда тем более пойдем.

Вальтер снова вошел в комнату с жандармом и футболом.

— Я тут пройдусь, погуляю... Двери не закрывайте, хорошо?

Полицейский с удивлением посмотрел на парнишку, а потом — в окно.

— И что ты собрался делать на улице в такую погоду? — Сдвинув брови к переносице, поинтересовался он. — В такой снег даже собаки сидят дома!

Вальтер немного подумал, внимательно всматриваясь полицейскому в глаза.

— Скажите, для Вас принципиально найти настоящего убийцу, или, как обычно, ограничитесь первым подвернувшимся под руку туристом?

— Ты говоришь странные вещи, мальчик. — Жандарм взял пульт, выключая телевизор. — Ты что-то знаешь?

— Да. Иначе бы не пришел сюда. Я спрашивал... Мне рассказывали, что и до этого у вас в поселке пропадали люди...

— Девушки... — дунул голос в его ухо. — Рыженькие, до тридцати пяти лет...

— ... Рыжие молодые девушки. И каждый раз вы находили новых обвиняемых. Неужели сложно было сопоставить данные? К тому же, не слишком ли много убийств на две глухие деревни?

— Ну, пропадали у нас люди... — Нехотя признал полицейский. — Так горы. Мало ли кто куда пошел и откуда не вернулся. Мы спасателей вызывали!

— А разложить фотографии пропавших перед собой и сравнить их не пробовали? Вдруг в их ряду нашлось бы нечто общее? Неужели Вам было бы неприятно получить новое звание и денежную премию?

— Так вот ты к чему клонишь, малец... — Задумчиво произнес жандарм. — Это серьезное обвинение в несоответствии должности. Ты хотел поговорить об этом с полицейским следователем?

— Хотел. — Согласился Вальтер. — Но сначала говорю с Вами.

— Хорошо.

Откуда-то из стола был вытащен большой ноутбук, раскрыт и подключен к электричеству.

— У нас в базе все имена пропавших и убитых в нашей местности. Какой временной интервал смотреть?

— Десять лет. — Быстро ответил Вальтер. — Сначала только женщин.

— Не получится, у нас папки по годам. Ну вот. — Он открыл файл десятилетней давности. — Из дам у нас за сезон пропали туристка и служащая санатория. Обе не местные. Одной — двадцать пять, другой — сорок лет. Трупы не нашли. Фото черно-белые.

— А давайте сразу сделаем папочку на рабочем столе и будем скидывать в нее дела и фото, похожие на сегодняшнюю девушку. — Попросил Вальтер. — Потом просмотрим их одновременно.

— Согласен. — Полицейский отщипнул кусок хлеба и, положив в рот, стал медленно жевать.

За стулом жандарма, заинтересовавшись их работой, встал Бегичев.

— Вот эта. — Ткнул он пальцем в сорокалетнюю. — Похожа. Как ее? Ирэн Сандлер. Мелкие черты лица, волнистые волосы по плечи. Рост где-то метр шестьдесят — шестьдесят пять. Я прав?

Полицейский прокрутил подробное описание пропавшей до конца.

— Точно! Но откуда...

— Я художник. Пропорции лица многое говорят о теле.

— Давайте ее в нашу папку! — Скомандовал Вальтер.

И каждый год им приносил то одну, а то сразу две жертвы одинакового телосложения, с рыжими волосами и неплохим финансовым состоянием.

— После их исчезновения или убийства карточки или ценности из номера не исчезали? — Спросил парень.

— Да не было повода думать, что ограбление. К тому же если бы преступник воспользовался карточкой, — полицейский сунул в рот сыр, — сразу бы поняли, что ее кто-то взял без спросу. Возобновили бы расследование. Нет, карточки оставались в номерах. А драгоценности в горы обычно не берут.

Вскоре с экрана монитора на них смотрели живые лица мертвых женщин.

— Они все чем-то внешне похожи. — Сказал Бегичев.

— Также все приезжали в одиночестве? — поинтересовался Вальтер. — Их ведь хватились не сразу, а через несколько дней?

— Да. — Ответил полицейский и, проглотив сыр, уставился на парня. — И кто он, этот маньяк?

— Ну... Судя по тому, что практически все девушки останавливались в этой деревне, он живет здесь. Сергей Ильич свою спутницу проводил именно сюда.

— Насколько я понял, пропажи начались десять лет назад? — Нагнулся с другой стороны полицейского Сергей Ильич.

— Похоже, что так. Можно глянуть предыдущий год.

На всякий случай они посмотрели два предшествующих года.

— Удивительно, как ваш милый курорт до сих пор не закрыли из-за столь высокой смертности среди приезжих! — Сыронизировал художник.

— Им в голову не пришло, что тут поселилась тетка с косой. Или дядька. — Заметил Вальтер. — Все списывают на невнимательность самих туристов.

— Так. — Хлопнул толстой ладонью по столу полицейский. — Хватит насмешничать! Дело-то серьезное!

— Серьезней некуда. — Согласился Бегичев. — У вас маньяк по улице гуляет. А вы всё пиво пьете.

— Господа, мы с вами определились, что этот человек местный. — С нажимом сказал полицейский, а потом с детской наивностью поинтересовался: — Но кто?

— Тот, кто не вызывая вопросов, приехал сюда десять лет назад. — Ответил Вальтер.

— Но в деревне живут семьями, передавая бизнес от отца к сыну... Не думаю, что кто-либо из их детей, выросших тут, занимается подобной пакостью!

— Тогда надо искать среди чужих. — Сказал Бегичев.

— Но у нас чужих... — Потрясенные серые глаза посмотрели на Сергея Ильича. — В санатории!

— Точно! — Хлопнул его по плечу художник. — На них база данных есть? О регистрации, назначении на должность? Думаю, женщин можно отсеять, поскольку душить с такой силой, удерживая жертву, может только мужчина. Причем тот, по отношению к которому ни у кого не возникнет никаких подозрений.

— Медбрат? Доктор? Кто там еще у них есть?

— Садовник... — Негромко сказал Вальтер.

Жандарм удивленно посмотрел на мальчишку.

— Какой?

— Который розочки выращивает. — Вальтер похлопал ресницами.

— Какие на хрен розочки! — Полицейский, чувствуя, что вот прямо сейчас, совсем немного и все встанет на свои места, лихорадочно просматривал регистрацию приехавших в санаторий за тот самый год.

— Вот! — Он гордо выпрямился на стуле, вытянув под стол длинные ноги. На Бегичевых смотрели всего две физиономии. Одна из них принадлежала двадцатипятилетнему ординатору с лицом испанского гранда, вторая — сорокадвухлетнему профессору-пульмонологу, приехавшему сюда, чтобы занять должность главного врача санатория. И если молодой человек прожигал черными глазами даже с фотографии, то доктор Бьерн был абсолютно непримечательной личностью с точки зрения внешности.

— Отец! — Обратился к Бегичеву Вальтер. — Ты рисуешь портреты... Что можешь рассказать о каждом из них?

— Юноша темпераментен, но из хорошей семьи. Это видно по пропорциям его лица. Нижняя губа слегка выпячена вперед. Это говорит о некотором честолюбии и презрении к окружающим. Он не стал бы встречаться со своими подопечными. Он их презирал. За болезнь, за деньги, которые они легко отдавали за лечение. За желание жить. Скорее всего, он здесь больше не работает.

— А ведь точно! — Подтвердил, порывшись в других записях, полицейский. — Уехал три года назад! Значит, у нас остается...

— Господин Бьерн... — дунул в ухо Вальтеру девичий голос.

— Господин Бьерн. — Согласился Бегичев. — А ведь Вы, мой дорогой, так и не сказали, что с девушкой было кроме удушения. Она была раздета? Что-то из ее комнаты пропало? Может, нижнее белье?

— Да я откуда знаю? Мало ли что она с собой привезла?

— Игрушка. — Снова тихо сказала тень. — У нее забрали игрушечного мишку.

— А у других? — Спросил Вальтер.

— Памятные сердцу вещи... Часы, подаренные мамой, браслет от бывшего парня... Они ехали умирать в надежде вылечиться... — шептала тень. — Им становилось легче. Горный воздух, правильное питание, лекарства... девушки оживали, чтобы быть убитыми.

— Что ты бормочешь? — Спросил парня полицейский. — Ты что-то понял?

— Те, кого нашли... Они ведь не были изнасилованы?

— Нет... — Покраснел тот. — Все было в порядке.

— Да ладно, старина, дам тут нет, поэтому можно назвать вещи своими именами. — Снова улыбнулся странной, скользящей по губам улыбкой, Бегичев.

— Как это нет дам! — Возмущенно пискнула тень. — Нас здесь целая комната!

Вальтер раскашлялся и, схватив кружку, налил в нее воды и выпил маленькими глоточками.

— Значит, мотив был иной. — Продолжил Сергей Ильич. — Драгоценности? Профессиональная деятельность? Мы все равно этого не узнаем, пока не приедет уполномоченная следственная группа с разрешающими документами.

— Но мы можем... — дернулся полицейский.

— Незаконно. Он испугается и избавится от улик. Надо ждать утра. Володя, ты не хочешь немного поспать?

— Да, парень, — оторвался от экрана полицейский, — в той комнате тепло и удобный диван!

— Спасибо! — Вальтер поднялся со стула. — Я так и сделаю.

— А у меня еще плед есть! — Засуетился тот.

Вальтер уже укладывался, когда услышал тихие слова мужчины:

— Вы только завтра не уходите! Будете свидетелями и поедете со мной! А я потом отвезу вас обратно!

— Непременно. — Согласился Бегичев, скрипя диваном. — Ничего, если я тоже подремлю? День выдался слишком волнительным.

Диван заскрипел сильнее.

— Тогда Вы там, а я тут. — Ответил жандарм.

* * *

Глава седьмая. Вовка

* * *

Когда парень, поместив пальцы в специальные выемки на камне, открыл стену своей спальни, его посетило острое ощущение дежавю... Кажется, так выражались в его первой реальности, когда говорили о повторяющемся точь-в-точь событии.

В камине тлели угли. Ровно горел один из светильников. Напротив кровати в большом кресле сидел, свесив голову на грудь, Генрих. Атавистически заболело ухо, и внезапно проснувшаяся совесть заявила о себе намокшими глазами и чистосердечным раскаянием. Вовка стоял. Генрих тихо сидел, не поднимая головы. "Блин! Они же к девочкам ездили! Он спит!" — Вдруг осенило Вовку. Потихоньку сняв темную одежду, сапоги и шарф, он скользнул под одеяло. И, удовлетворенно вздохнув, закрыл глаза. В конце концов, разве он сделал что-то плохое? Да и не интернат это вовсе, чтобы соблюдать часы отбоя! День был тяжелым... принц спит... забудет. Положив под щеку ладонь, парень мирно засопел носом.

Только тогда принц поднял голову. В блестящих черных глазах не было ни капли хмеля. Посмотрев в сторону кровати, он вздохнул, закрыл глаза и спокойно откинулся на спинку кресла.

...Веселые девушки в заведении "Ласковая цыпочка" казались пошлыми и уставшими. Их смех — фальшивым. Пальцы походили на розовые сосиски, а все остальное — на откормленных к зиме свиней. Вино, подливаемое в бокал — кислым. Виноград с южных склонов гор — терпким. Клавесин безбожно перевирал ноты расстроенными струнами, а лучший друг походил на обычного богатого повесу, проматывающего родительское состояние. Покачиваясь, Генрих ушел в туалет, и его там вырвало. Не от алкоголя, а от накатившего внезапно омерзения к самому себе. Там, на границах, люди каждую ночь спят вполглаза, боясь внезапного нападения. Женщины, дети... Король изволит третий год умирать, не подписывая ни одного нужного закона. Даже маршал на днях горестно плевался, выйдя из секретарской. Ведь без приказа Его Величества не может состояться мобилизация. Казначей не выделит средства на литье новых пушек и заказ нового обмундирования. Маги сидят по домам, занимаясь частной практикой, несмотря на то, что давно пора плести защиту рубежей. Генрих махнул рукой и сел у открытого окна. В коридор веселого дома ворвался морозный сухой воздух. Вдали, за городом, темной тенью возвышался дворец. А ведь когда-то он всю ночь сиял разноцветными огнями, создавая в душе праздничное настроение! Кристаллов для освещения в этом году закупили ничтожно мало. Экономят на всем. Скоро платья для Виолы начнут заказывать в лавке готового белья... Бр-р... Генрих потряс головой. Хорошо, что они с Клаусом несколько лет назад создали концессию по перевозке грузов речным путем. Она приносила парням стабильный и приличный их статусу доход.

— Эй, — Тронул его плечо Клаус, отпихнув дышащих перегаром девиц, — ты что? Тебе плохо?

— Плохо, брат.

— Пойдем, выпьем! Сразу слетит хандра!

— Не хочу. — Твердо сказал Генрих и встал с подоконника, потирая замерзшую руку. Тут перед его сознанием промелькнули ясные голубые глаза и светлая коса, падающая с плеча худенького паренька. — Поеду домой.

— Ты что? Вечер только начался! Сейчас подъедут братья и сын герцога Менского!

— Устал. Хочу спать. — Изобразил сильное опьянение Генрих.

— Давай спущу тебя вниз, да скажу кучеру, чтобы не возвращался. Домой с братьями поеду.

И Клаус подхватил принца под руку.

Только усадив его в экипаж, с каким-то подозрением спросил:

— Ты к этому мальчишке мчишься? Волнуешься за него? С чего бы, брат? Неужели увлекся парнями? Тут тоже есть... красавчики!

— Клаус, — Генрих снова потер лоб, — тебе не понять...

— Где уж! Бросаешь друга и несешься проверять, подложил ли под матрасик клееночку!

— Прости, но на твои глупые выпады отвечать не хочу. А парень... Он нужен нам. Нужен этому миру... доброй ночи!

Тронув за плечо кучера, он упал головой на высокие подушки сидения, в которых они подчас ночевали летом...

Сначала он хотел сразу пройти к себе и лечь спать. Но ноги сами прошли дальше по коридору, а рука открыла дверь синей спальни.

В комнате горел свет. Камин почти угас, и принц бросил в него поленья, заставив пламя снова взметнуться вверх. Кровать, аккуратно накрытая покрывалом, ждала хозяина, чьи вещи валялись на стуле рядом с гардеробной. На нем же лежало мокрое полотенце. Заглянув в ванную, Генрих понял, что парень уже собрался спать, но что-то или кто-то его отвлек, да так, что мальчишке пришлось одеться и уйти. Добавив света, принц осмотрел спальню и на ковре возле стены нашел несколько смазанных пыльных следочков.

— Вот ведь... — захотелось выругаться ему. — Сколько раз говорил не шастать в потайных ходах, наказывал... Но неймется!

Генрих улыбнулся, сходил умылся и, подвернув свет, уселся в глубокое кресло в надежде поймать сразу двух. Ждать пришлось долго. Он то засыпал, падая головой на грудь, то просыпался, оглядывая кровать. Когда уже решил идти на поиски, часть стены отошла в сторону, и в ее проеме показался один Вальтер фон Шонн. Нетерпеливо скинув с распущенных волос капюшон, а потом и вовсе содрав темную кофту, он вдруг наткнулся взглядом на подсматривающего за ним Генриха. Немного постояв, парень все же решил, что принц спит и, без единого шороха раздевшись, нырнул под одеяло. А потом сладко засопел.

Генрих поднял голову и долго смотрел на тонкий профиль и светящиеся в темноте волосы... "Завтра встанешь у меня в семь часов!" — Ехидно подумал он, тихо встал и отправился к себе.

Вовке в это время снились летающие ангелы... С их крыльев веселой метелью сыпались разноцветные куриные перья.

* * *

Проснулся парень рано. Синяя портьера в оконном проеме была однотонно темной. Камин давно прогорел, светильник погас. В комнате было пусто и прохладно. Потянувшись, Вовка стал вспоминать, какие мысли его могли подвигнуть проснуться настолько рано, что, несмотря на короткий сон, спать уже не хотелось.

Встав с кровати вместе с одеялом, он подошел к окну и отдернул занавеси. Рассвет только обозначил серым дальний край неба. Звезды, которыми нравилось любоваться, закрылись плотными тучами. "Будет дождь", — подумал мальчишка и, ступая босыми ногами по мягкому ковру, подошел к камину. На подставке лежало всего три поленца. Тепла комнате они точно не прибавили бы, поэтому Вовка, протащив длинное одеяло до гардеробной, внимательно осмотрел привезенную с собой одежду. Значит, детские костюмчики? Взгляд парня остановился на повешенной и выглаженной горничной в дорогу розовой рубахе.

— Вот тебя-то, родная, я и надену! — Клацая зубами, сказал ей Вовка. — А еще вот эти штаны, блин, почему они не придумали тут маек, и тепленький, мягонький сюртучок... И теплые сапожки...

Разговаривая сам с собой, он быстро надел домашние вещи, причесался, потом, немного подумав, посетил ванную и промокнул пальцем уголки глаз. Застелив кровать, покрутился по комнате, убирая все лишнее, и, решительно распахнув дверь, вышел в коридор. Проскочив на мысочках комнату принца, он выбрался в большую гостиную. И тут же улыбнулся. На одном из диванов, накрыв себя тонким покрывалом, сном вздрагивающей мыши спал Юрген. Всегда идеально уложенные волосы упали на лоб, делая камердинера похожим на живое существо, а не на "идеального слугу", за образом которого пряталась непонятная личность.

Задержав дыхание, Вовка положил ладонь на дверную ручку и, скользнув по ней пальцами, неслышно повернул. Створка открылась, выпуская мальчишку наружу, и также осторожно закрылась, не потревожив сторожевого 'пса'. Вот теперь можно было выдохнуть и спокойно отправляться по делам.

Но вначале стоило наполнить желудок. Выйдя из коридора, парень поздоровался с гвардейцами, ожидавшими скорой смены.

— Здравствуйте! — Приветливо улыбнулся он. — Вам сказали, что я — паж Его Высочества? Зовут меня Вальтер фон Шонн. Будет неприятно, если другая смена не пустит меня обратно. Внешняя стена дворца такая грязная...

Молодые люди, которым на дежурстве разговаривать не разрешалось, улыбнулись глазами и уголками губ.

— А моего брата, Фридриха фон Шоттена, как у вас приняли? Он тоже будет тут дежурить?

Один из гвардейцев, стрельнув глазами вдоль пустынного коридора, прошептал:

— Нормальный парень твой братан. Хочешь, сходи на плац, они сейчас выйдут заниматься.

— Не-ет! — Вспомнил Вовка тамошнюю грязь по колено. — Я лучше к вам после обеда наведаюсь. У вас бывает свободный час?

— От пяти до шести. Передать ему, что придешь?

— Да, если отпустит Его Высочество. Тебя как зовут?

— Фон Вальд.

— Так у тебя брат есть, Вилберт?

— Точно! — Открыто улыбнулся гвардеец. — Он — старший.

— Ну, увидимся! Хорошего дня!

Вовка, напевая песенку, понесся по широким парадным ступеням вниз, на первый этаж, где в одном из корпусов огромного дворца находилась огромная кухня.

* * *

Несмотря на ранний час, в этой части дворца вовсю носились люди, таская на кухню провизию, а обратно — мусор. Пахло тушеной зайчатиной, специями, малиной и перебивающим все эти запахи жиром, на котором уже что-то жарили. Парень поморщился, но все-таки вслед за одной из женщин-зеленщиц сунул на кухню свой нос. В клубах муки мимо него пролетел высокий худой подросток, за ним — дородная женщина с веником из лавровых веток, пытающаяся попасть им по верткой спине. Дверь открылась и закрылась, оставив перед входом тихо осаживающееся на пол белое облачко.

— А ты почему не надел фартук?! — Набросилась на него тетка. — Ну-ка марш переодеваться, бездельник!

Вовка весело рассмеялся, глядя тетке в глаза.

— Фрау Зельда! Вы меня не узнали? Я — паж Его Высочества, Вальтер фон Шонн.

И не давая даме по этому поводу высказаться, он скороговоркой продолжил:

— Вы сами предложили мне заходить, обещая угостить вкусненьким. Все еще спят, а у меня дел невпроворот! Милая Зельда! — Сложил он перед грудью ладошки. — Не откажите ребенку в чашке молока и кусочке хлебушка!

— Ходят тут всякие, — проворчала толстуха, — вас всех и не упомнишь! А этих баронских пажей Ее Величества вообще не перечесть! Так и норовят стащить из-под руки...

— Так я не тащу, а прошу! Слезно умоляю! Вы вот тут за деньги работаете, а я вообще за спасибо... — от зеленщиц поплыл запах ядреного лука, и Вовка захлюпал носом.

Крикнув что-то в сторону помешивающего в большой кастрюле тощего высокого дядьки, Зельда подошла к дверям и толкнула их в коридор. Оттуда послышался сдавленный крик. Повариха победно усмехнулась и, пробурчав под нос что-то вроде "балбес", уже спокойным голосом позвала поваренка:

— Иди сюда, Кунц! Налей мальчишке щей и положи овощное ассорти с кроликом. Пусть поест. А то такой худенький, бледненький!

Выдавленная на щеку слеза тут же сменилась громким рычанием:

— Ты зачем в котлеты эстрагон кладешь, телепень?! — Дядька со сковородкой согнулся, пропустив над головой летящую скалку. — Их Величества терпеть не могут резких запахов! Бернхард! Кашку Ульриху сварил?

Парень, весь перемазанный в муке настолько, что розовыми были только уши, плюхнул перед Вовкой, севшим в дальнем углу, маленькую миску со щами. Мяса в них не было. Посмотрев на тарелку, а затем в наглые голубые глаза, Вовка поманил парня пальцем. Тот, не видя в малявке ничего угрожающего, нехотя наклонился.

— И как мы с тобой вдвоем будем эту тарелку делить? — Тихо прошептал Вовка парню на ухо. — Мне ложку, тебе ложку, через час протянем ножки? А мясо? Оно двумя несокрушимыми айсбергами должно величественно плавать среди капустных листов, изображая задумчивость Северного моря!

Парень растянул губы в улыбке и сказал:

— На севере море холодное!

— А воздух — еще холоднее. Поэтому кверху поднимается пар. Давай, — он толкнул парня в бок, — тащи большую миску и две ложки. Да хлеб прихвати!

Усевшись в закутке между кухней и коренной, они поставили огромную миску на табурет и, выловив по айсбергу, начали быстро подъедать суп. С такой же скоростью исчезло в мальчишечьих желудках и второе. Сложив грязные миски, парень протянул вытертую об полу халата ладонь:

— Кунц!

— Вальтер.

— Заходи, мы работаем по два дня, потом — другая смена.

— Договорились!

Знакомство было скреплено рукопожатием.

— Тетка Зельда, я Вальтера до лестницы провожу! — Крикнул Кунц, выталкивая нового знакомца в коридор.

— Бездельник! — Полетело вслед и расплющилось о закрытую дверь.

Кунц снова улыбнулся и, сняв с волос низко повязанную косынку, отряхнул ее на пол, сверкнув ярко-рыжими кудрями.

— Я в восемь освобожусь. — Сказал поваренок. — Если хочешь, заходи.

— Не знаю, у меня день не нормирован. А ты завтра тоже тут?

— Да.

— И ночуешь тоже тут? — В голове Вовки начал оформляться хитрый план.

— Ну да, живу-то я в городе. Туда-сюда бегать далеко, а кареты для нас нет.

— Я найду тебя! — Хлопнул его по белому плечу Вовка и, махнув рукой, понесся по лестнице вверх.

* * *

Насколько он знал, герр Штаф приезжал во дворец достаточно рано. Если были какие-то срочные заказы, то работал допоздна, ночуя в той маленькой квартирке, которую так недолго занимал сам Вовка. Как было бы хорошо встретиться с ним, пока девушки его мастерской еще не пришли на работу!

Взбегая по ступеням, он вспоминал, как плелся по ним, когда его душа так неожиданно попала в это тело. И каким оно было слабым. А сейчас худенький домашний мальчик легко преодолевал лестничные пролеты. А вот и этаж, занимаемый мастерами. Странно, внезапно подумал Вовка, было бы гораздо проще сделать мастерские внизу, не таская наверх кожи и ткани... Но он тут же выкинул из головы эту странность, увидев приоткрытую дверь мастерской. Потирая ладошки, он хотел сразу туда войти, как его остановили голоса, разговаривающие внутри. Вовка встал к стене и прислушался.

— Ты обещал отдать долг еще декаду назад... Где наши монеты?

— Подождите еще немного! Пока совершенно нечем отдавать... Я думал, Его Величество вот-вот умрет, начнутся пышные помины, господа закажут новые костюмы... Я купил дорогое лекарство. Но оно не помогает. Моя дочь уже не встает. Ее вес всего сорок килограмм! Она угасает на наших глазах! Прошу Вас! Потерпите еще немного! Я обязательно рассчитаюсь!

— Неделя. Проценты накрутятся по двойному тарифу!

Широкая дверь резко открылась наружу, прижав мальчишку створкой к стене. Громко топающие сапоги свернули в его сторону, и смутно знакомая фигура в гвардейской форме быстро удалилась в сторону лестницы. Вовка посмотрел в щель. На пороге мастерской стоял сильно постаревший герр Штаф. В его трясущихся руках был платок, которым он утирал слезы. Вздохнув, королевский закройщик взял дверь за ручку и, медленно потянув на себя, плотно закрыл. А Вовка в раздумьях почесал ухо. Он помнил, что у старика была семья. Но познакомиться с ее членами не успел, поскольку почти не бывал в городе. А когда бывал, то ходить по гостям было некогда. Но ведь герр Штаф был первым, кто протянул ему в этом чуждом мире забитому ребенку руку помощи! Значит, теперь он должен расплатиться по так и не закрытому им счету.

Пошаркав сапогами об каменный пол, парень несколько раз стукнул в дверь и дернул на себя створку. Тут совершенно ничего не изменилось. Рулоны материала, готовые и недошитые платья, голые деревянные болванки и наброшенные на их плечи кружева... Вовка с наслаждением вдохнул запах тканей, клея, давно прожженной утюгом выброшенной тряпки, набрался смелости и крикнул в притаившуюся пустоту:

— Герр Штаф! Вы тут?

Где-то что-то упало, и Вовка поспешил в конец большого зала, за которым был кабинет закройщика. Тут пахло какими-то едкими каплями. Герр Штаф сидел на стуле, держась за сердце, а на полу валялся маленький стаканчик толстого стекла, который можно было разбить, только очень постаравшись.

Подобрав рассчитанную на сердечников и неврастеников посудину, Вовка склонился над стариком. Сколько же у него появилось седых волос! Значит, измененная действительность принесла этому милому человеку одно горе! И в этом виноват он, Вовка...

— Что случилось? — Парень опустился перед отчаявшимся человеком на колени. — Герр Штаф! Умоляю, скажите мне, что случилось? Чем я могу помочь? Ну не плачьте, — заметил он на впалых щеках слезы, — мое сердце сейчас разлетится на тысячи кусков, чтобы обнять Ваше!

Закройщик, наконец, обратил внимание на красивого юношу, стоявшего перед ним на коленях.

— Я знаю тебя?

— Вальтер фон Шонн, паж Его Высочества к Вашим услугам! — Вскочил и учтиво поклонился Вовка. А потом снова присел рядом со Штафом. Его голубые глаза были полны искреннего сострадания. — Ну скажите мне, что произошло?

— Дочка моя, Марика, умирает. — Тихо сказал он. — К ней ходили колдуны, доктора, знахари. Я спустил на лекарства все состояние. Но моя кровиночка сохнет и чахнет с каждым днем все больше. И я не знаю, проклятие это, или болезнь? Мать исплакалась, не отходя от ее кровати.

— Герр Штаф! — Вовка взял в свои теплые руки холодные пальцы старика. — Время еще есть. Рассвет только-только подкрасил тучи над нашим городом. Умоляю, поедемте к Вам домой. Я хочу посмотреть на Вашу дочь.

— Зачем это тебе, мальчик?

— У меня тоже есть способности. Сам мэтр Вилдбах взял меня в ученики!

— Он тоже смотрел мою девочку...

Плечи старого портного затряслись от рыданий.

— Встаем! — Вовка подхватил его под локоть. — Для того, чтобы чудо свершилось, в него надо хорошенько поверить. Вдруг я — та самая соломинка, держась за которую выплывет утопающий? Экипаж еще, наверное, не распрягли... Мы быстро туда и обратно!

Испуганно посмотрев на настойчивого мальчишку, герр Штаф позволил надеть себе на голову шляпу, а на плечи — плащ. После чего был препровожден к лифту.

Пока они спускались, слушая скрежет и треск подъемного механизма, герр Штаф успел поверить не только в соломинку, а в возможный плот, неожиданно ткнувшийся ему прямо под ноги. Движения королевского закройщика стали уверенными. Серые глаза обрели твердость, а ноги — скорость, от которой шарахались встречные люди.

Неторопливый пожилой конюх только завел лошадь в каретный сарай, не успев ее распрячь, как на него налетел герр Штаф, вырвал из рук постромки и, заскочив внутрь двухместного маленького экипажа, крикнул Вовке:

— Прыгай!

Вовка плюхнулся на сидение, растопырившись между стенками, как лягушка, ибо закройщик заложил такой вираж, что коляска встала на одно колесо, ввинтив второе в воздух. Чудом не зацепив груженую платформу, конь вылетел из служебных ворот дворца и понесся вниз, к разноцветным городским крышам.

Когда Вовке, наконец, удалость сесть нормально и пристегнуться, они уже петляли маленькими улочками с одинаковыми беленькими домиками, накрытыми голыми ветвями лиственных деревьев. И только живая изгородь между палисадами алела и топорщилась черными колючками, между которыми проглядывали маленькие белые ягоды.

Подъехав к одному из домов, герр Штаф остановил лошадь и бросил вожжи подбежавшему с вытаращенными глазами слуге. Еще никогда рабочий день хозяина не заканчивался, толком не начавшись. Из коляски, покачиваясь, вылез голубоглазый мальчишка в тонком сюртучке. Нос у него был красным, а щеки — белыми. Зубы стучали, а плотный завтрак плавал в области горла, норовя недожеванным айсбергом покинуть взволнованные внутренности.

— Мне бы чаю! — Пролепетал синими губами парень.

— Прости старого дурака!

Герр Штаф завел парня в дом, сунул горячую кружку свежего чая в руки, а ноги — в обрезки модной зимней обуви, недавно привезенной из северных стран. На плечи ему легла лисья шуба.

Когда Вовка немного оттаял, то кивнул нетерпеливо топчущемуся на пороге кухни отцу:

— Пошли!

И вот он перешагнул порог девичьей спальни...

— Здравствуйте. — Тихо поздоровался он с двумя женщинами, охранными собаками сидевшими с обеих сторон кровати.

Те грозно посмотрели сначала на парня, потом — на хозяина дома.

— Колдун... — Развел руками Штаф.

— Бесплатный. — Добавил Вовка. — Только в моем сильномогучем колдовстве свидетели не нужны. Вдруг молния случайно в лоб кому отлетит? Или гад ползучий из рукава вывернется?

Дамы побелели, а герр Штаф широко распахнул дверь.

— Выходим, милые, быстро-быстро!

— Под дверью не подслушиваем! — Сдвинул брови Вовка. — Молния чужих не жалует!

И для острастки щелкнул пальцами, вызвав трескучую искру. Дамы ускорились. Дверь захлопнулась.

— Фу, блин! — Поморщился Вовка. — Неужели самим вдыхать такой дым не противно?

И он приоткрыл окно. А потом посмотрел на лежащую среди одеял и теплых шкур девушку.

Она была очень худа. Под закрытыми глазами были синие полукружья. Веки с жидкими ресничками отдавали краснотой. Тонкие пальцы, лежащие на груди, поражали выступившими суставами. Вовка присел на один из стульев и посмотрел ее ауру. Удивился. Еще раз посмотрел. А потом, на цыпочках, подошел к двери и, открыв ее, вышел. Две дамы недовольными хомяками сидели на противоположных концах дивана, злыми глазами -бусинами посматривая на парня. Герр Штаф мерил помещение длинными нервными шагами.

— Пойдемте, — парень взял закройщика под локоть, — нам надо поговорить. Туда входить, — он показал дамам на спальню, — опасно для ваших жизней. Двери приоткрывать — тоже.

Заведя Штафа в угол, он попросил:

— Отвечайте на мои вопросы честно, если любите свою дочь. Хорошо?

— Да. — Побледнел мужчина, но глаз не отвел.

— Эти дамы кто?

— Сестры моей драгоценной жены. Она дежурила ночью, сейчас легла отдохнуть.

— Тогда Вам придется выбирать. Или сестры, или дочь. Это первое. Второе. Она уже не дитя, а вполне взрослая девушка. Ведь так?

— Да, ей семнадцать лет.

— У нее был возлюбленный?

— Был молодой человек, просил ее руки, но мы подумали, что он слишком...

— Нищ для вашей дочурки? Особенно настаивали на их разлуке сестры?

— Да, бедные женщины не замужем. Они тоже желают добра единственной племяннице!

— Если бы они желали добра, вы бы сейчас нянчили пухлых розовощеких внуков. Вы сами, своими руками, сломали ей жизнь.

— Но жена и ее сестры...

— Герр Штаф, — мягко сказал Вовка, — Вам придется принять ответственное решение. И его результаты зависят только от Вас.

— Я понимаю.

— Справитесь?

— Да.

— Вы готовы расстаться с женой, но спасти дочь?

— А?

— Нет, — рассмеялся Вовка, — она не умрет. Скорее всего, захочет уехать вместе с любимыми родственницами. А девочку Вашу, как поправится, надо отдать тому парню. Вы еще порадуетесь такому работящему зятю. Да и сами Вы еще молодой...

Вовка едва заметно покраснел и подмигнул.

Лицо герра Штафа стало свекольного оттенка.

— Ну что, делим обязанности? Вы — гоните сестер, я лечу девушку?

— По рукам. — Твердо ответил Штаф и с гордо поднятой головой пошел в гостиную.

А Вовка за его спиной проскользнул в комнату. Девушка продолжала спать. Парень, усмехаясь, растрепал волосы, затем снял с плеч лисий тулупчик и накинул лежавший на кресле тюль. А потом засветился и телом, и одеждой. Встав в ногах кровати, он тихо позвал больную по имени.

— Марика! К тебе пришел Ангел!

Девушка открыла глаза. На худом и бледном личике они казались огромными.

— Ты заберешь меня? — Тихо прошептала она.

— Нет. — Ответил Вовка. — Боги сердятся на тебя, красавица.

— За что?

— Почему не вышла замуж за любимого? Почему держишь души деток на небесах? Слышишь, как оттуда они кричат: мама, мама...

За плотно закрытой дверью слышались неясные крики. Один раз грохнуло что-то тяжелое. На глаза девушки навернулись слезы.

— Нас разлучили...

— Если ты сегодня не встанешь и не начнешь есть, гулять и радоваться жизни, а будешь плакать и валяться в душной комнате, то в посмертии мы поселим тебя к матерям-убийцам.

— Нет! — Тоненькие ручки оперлись о перину. — Неправда! Я хочу детей!

— Ты будешь бороться за их жизнь? Ведь еще немного, и их души развоплотятся!

— Я уже встаю!

— Твоя мать уедет. И тетки тоже. Справишься с хозяйством и слугами сама?

— Я постараюсь.

— Тогда мы снова верим в тебя!

И Вовка, утонув в сиянии, открыл дверь и вышел в уже безлюдную гостиную. Где-то на дворе двое слуг дружно привязывали чемоданы и коробки. Одетые в черное женщины грузились в двухместный экипаж герра Штафа, не переставая вращать глазами и выкрикивать злобные слова.

Парень снова переплел косу и подобрал ее заколками. Надев лисью шубу, он медленно прошел в кухню и налил себе большую кружку горячего чая. В той реальности у Штафа была большая любящая семья. И сейчас Вовка сделает все, чтобы хоть немного порадовать доброго человека, вытащив его к свету из темного жизненного тупика.

Подводы и коляска медленно тронулись со двора, а в кухню неожиданно зашла вставшая с кровати Марика. Взгляд темных глаз был осмыслен и тверд.

— Вы не видели моего папу? — Спросила она, наливая себе чай. Подумав, она достала творог и сметану.

— Не желаете перекусить?

— Нет, спасибо. — Хрипло ответил Вовка. — Кушайте. А герр Штаф сейчас придет.

И оставив девушку наедине с продуктами и новыми переживаниями, он спустился к подъезду.

День постепенно наливался солнечным светом. Дождевые тучи сдуло к горам, и золотые лучи нежно касались последних листьев.

"Попадет мне от принца..." — тоскливо подумал Вовка.

Довольный герр Штаф выбежал из дома. Широкая улыбка сияла на его лице.

— Ваше сиятельство! — Окликнул он Вовку. — Моя девочка встала и подметает гостиную! Она поела!

— Как примет прежний обольстительный вид, отдайте ее замуж. Хорошо?

— О, конечно! Обязательно!

— И еще. — Вовка помялся. — До меня случайно дошел слух, что Вы отчаянно нуждаетесь в деньгах. Подождите. Я готов дать вам некую сумму, но хочу, чтобы она, вместе с деньгами, которые Вы заработаете, пошла на новые модели и производство. И я не сиятельство, а просто сын герцога. Личных средств у меня немного, а жизнь во дворце дорогая. Кстати, шел-то я к вам заказать одежду...

— Спасибо! Сто раз спасибо!

— Сколько Вам нужно сейчас?

— Триста монет... — снова покраснел закройщик.

Вальтеру отец с собой дал денег. Пятьсот монет. И это — все. Дальше мальчишке предлагалось зарабатывать их самому, раз его взяли на службу во дворец.

Достав из-за пазухи кошель, Вальтер отсчитал нужную сумму.

— Тогда я зайду завтра? По поводу одежды? И предприятия?

— Спасибо! — Низко поклонился портной.

— Лошадки у Вас... не осталось лишней к дворцу подъехать? — Хлюпнул сопливым носом Его Ангельское Сиятельство Вальтер фон Шонн.

* * *

Тем временем во дворце произошло невероятное событие. Едва рассвело, дверь спальни Его Величества отворилась, и на пороге воздвигся обернутый в теплый халат Король Ульрих. Сиделка, изволившая проснуться при звуке громко скрипнувшей двери, подумала, что Король отмучился и сейчас перед ней его призрак. Поэтому, не дожидаясь, когда он подчинит ее своей потусторонней воле, она издала тихий писк и упала в громкий обморок, сотрясший не только мебель, но и стены.

Поморщившись, Его Величество обогнул бездыханное тело и, распахнув входную дверь, за которой дежурили гвардейцы, сиплым голосом попросил:

— Мальчики, сбегайте кто-нибудь на кухню... Есть-то как хочется!

Гвардейцы верили только в один призрак: грозного генерала Грейдена, шатающегося по ночным коридорам с зажатой в костяном кулаке ржавой саблей. Якобы, если вовремя не удрать, призрак, потрясая ржавым железом, загонял трясущегося от страха бедолагу в угол и долго рассказывал о своих блистательных походах. Результатом подобных стояний являлись преждевременная седина, энурез, непроизвольные подергивания глаз и заикания... Короче, встреча с ним грозила большими неприятностями. Но королевская семья, отличаясь, в-основном, спокойным и уравновешенным характером, из склепа не вылезала, цепями не гремела и вообще вела себя с истинно монархическим достоинством.

Поэтому Ульриха восприняли живым и один из гвардейцев, улыбнувшись, тут же полетел вниз за плотным завтраком для Его Величества. И поскольку такую волнующую новость за зубами не удержишь, об этом вскоре заговорил весь проснувшийся дворец.

Гюнтер, которому камердинер доложил об этом событии, едва тот распахнул глаза, с такой злобой метнул вслед бедняге попавшуюся под руку туфельку очередной фаворитки, что своим каблуком она застряла в деревянном полотне двери.

Кто-то поспешил попасть в очередь из жаждущих убедиться в неожиданном воскрешении и пожелать скорейшего выздоровления. Кто-то грыз в бессильной злобе ногти на пальцах. Интрига по продвижению к трону нужного наследника одной из политических партий в очередной раз откладывалась в долгий ящик. Хотя, по их мнению, Ульрих смотрелся бы в нем гораздо органичней, чем на троне.

Вовка узнал об этом, едва вошел во дворец со служебного входа. У гвардейцев, служанок, мальчиков на побегушках, богомольных старушек и старцев, привечаемых женой Гюнтера, были одинаковые лица людей, распираемых пикантной новостью. И хорошо, что она вылетала только изо рта. Первая же кухонная девчонка, увидев замерзшего мальчишку, дернула его за рукав:

— Ты знаешь, что Его Величество уже сидит на троне? Говорят, он будет жить вечно!

Проходящая тетка, услышав девочку, добавила:

— Колдун Вилдбах дал ему эликсир бессмертия!

— Ох, полетят головушки... — Прокатился мимо тепло одетый мужичок.

Повертев головой и немного подумав, Вовка ринулся в башню колдуна.

Ожидаемо, господина мага в башне не оказалось. На частый стук во внутреннюю дверь неторопливо вышел затянутый во все черное камердинер Вилдбаха герр Тойфель и, увидев мальчишку, приподнял идеально выщипанную бровь.

— А герр Вилдбах уже ушел, да? Вы, как всегда, неотразимы! — Раскинул руки в поклоне Вовка. — Тогда я пойду. До встречи!

Придумавший суровую отповедь, но так и не успевший ее сказать, господин Тойфель застыл на пороге с раскрытым ртом, глядя в спину убегающему парню. Закрыв дверь, он прошел мимо висевшего в приемной мага зеркала и, мельком взглянув на свое отражение, позволил себе слегка улыбнуться. "Хорош, как и раньше!" — с удовольствием подумал он и со счастливым выражением лица уселся сортировать многочисленные письма.

А Вовка, обгоняя персонал, бежал по лестнице в апартаменты принца, которого, скорее всего, там уже не было. Гвардейцы, стоявшие у входа в крыло, дружно скрестили перед мальчишкой сабли.

— Привет, вы чего? — Удивился он.

— Пароль! — Дружно прорычали два здоровяка в надвинутых на лоб беретах.

— На горшке сидит Король! — Упер руки в бока парень. — Вас с утра не покормили? Или в запеканку вместо рыжиков добавили мухоморчиков?

Молодые люди дружно сдвинули береты на затылок, и в одном из улыбающихся парней он вдруг узнал Фридриха.

— Братан! — Раскинул руки Вовка и прижался к его груди, затянутой в новенькую яркую униформу. — Ты как?

Фридрих покраснел и довольно разулыбался.

— Ты никогда не называл меня братом! — Потрепал он мальчишку по плечу. — Но мне это нравится!

— Мой брат, оказывается, настоящий красавец! — Вовка отошел на шаг и с восторгом посмотрел на плотного, мускулистого парня. — Горничные на шею еще не вешаются?

Второй гвардеец хохотнул:

— У нас с этим строго. Утром — зарядка, пробежка, выездка. Затем — завтрак, потом занятия у тех, кто свободен от дежурств. Мы ведь учимся. У нас — Гвардейский корпус Его Величества! Ну а дальше — обед, самостоятельная подготовка, свободный час, ужин и отбой.

— Что, и с девчонками не погуляешь?

— Да можно. — Все также усмехался гвардеец. — Осторожно. Иначе... без права восстановления отсылают с позором к родителям. Уверяю, ни одна барышня этого не стоит.

— А ....

— Одна увольнительная в неделю.

— Тяжко! — С уважением посмотрел на гвардейца Вовка. — Тебя как зовут?

— Вернон фон Шольц.

— Ты не из тех графов Шольцев, чьи земли в предгорьях у истока реки Танги?

— Точно! — Покраснел от удовольствия парень.

— Значит, Фридрих, ты будешь стоять тут...

— До пятнадцати часов. А там придет вечерняя смена. Где казармы знаешь? Найди вторую роту.

— Хорошо! Но Алексу бы тут не понравилось.

— Это точно, — вздохнул Фридрих, — слишком много запретов.

— Но, если очень хочется... — Улыбнулся фон Шольц.

— Вот когда захочется, тогда и будем определяться. А сейчас скажите мне, Его Высочество уже у Его Величества?

— Да, ушел. И фон Рейне с ним. Говорят, Король неожиданно выздоровел и снова начал заниматься государственными делами!

— Ну и чудесно. А я пока займусь своими.

Скользнув между разболтавшимися в пустом коридоре гвардейцами, Вовка поспешил в большую приемную, а из нее — в свою комнату.

Когда он открыл дверь и зашел внутрь, то рассмеялся: на его широкой кровати, сложив ноги калачиком, сидел Курт и, не мигая, смотрел на Вовку.

— Ты чего тут? — Махнул он ладонью приятелю. — Разве тебе не полагается находиться в гуще событий?

— Там что, без меня некому портить воздух, выражая верноподданнические чувства? Ты смерти моей хочешь?

— С чего бы? — Удивился Вовка, падая на кровать с ним рядом и потягиваясь.

— Меня в толпе не заметят и случайно задавят. Нет. Скорее, заметят и задавят нарочно.

— Пессимист!

— Прагматик. Вальтер!

— У?

— Пока о нас не вспомнили, поехали на лошадях по парку покатаемся?

Вовка с утра уже накатался. Но услышав в голосе друга какую-то давнюю тоску, снова сел и кивнул головой.

— Давай. Но ты мне покажешь, как мимо стражи выбраться из дворца!

Курт засмеялся, щеки его порозовели, и тоска сразу исчезла.

— Покажу! — Маленький паренек вскочил на ноги и быстро нацепил домашние ботинки. — Переодевайся и жди меня тут. Я быстро!

Привычным жестом повернув стену, тайным проходом он убежал к себе, а Вовка подошел к шкафу.

Скользнув взглядом по своей домашней, не отвечающей изысканной дворцовой моде, одежде, он надел с кожаными заплатами штаны, теплую меховую куртку и связанную из прокрашенных в разные цвета нитей шапку с кисточками. Ее из северных стран как-то привез для сына герцог Вилтхарский. Шнурованные высокие сапоги на меху закончили образ этакого элегантного бродяги или жителя дальнего севера, решившего выпендриться перед своей девицей, помирающей со смеху за окном собственного дома.

Вернувшийся Курт также не остался равнодушным. Губы его прыгали то вверх, то вниз, стараясь не расплыться в ехидной улыбке.

Вовка повесил голову и, приложив к груди руку, продекламировал:

— Смейся же, смейся коварнейший друг! Рубище создали стрелы.

Время, владетель побед и разлук, волосы инеем белым

Нежно украсило. Легкая грусть душу твою мне раскрыла.

Стать для тебя я смешным не боюсь. Хуже — занудой унылым! —

Закончил Вовка и, сорвавши с головы пеструю шапку, раскланялся перед улыбающимся Куртом.

— Стихи — чудо, костюм — ужас! — Вынес свой вердикт стильно одетый мальчик. — Но если хоть одна наглая рожа посмеет раскрыть свой рот...

— Мы сразу его закроем. — Закончил мысль Вовка. — Ну, едем, пока о нас не вспомнили?

— Да! — Радостно воскликнул Курт и, открыв снова черный ход, бросился туда первым. Вовка еле за ним успел.

— Не шуми! — Предупредил мальчишка, тихо сбегая по ступеням за подвешенным к потолку магическим светильником. — Нас не должны слышать. Иначе, что же это за тайный ход, о котором узнают все?

— А кто о нем знает? — Прошептал Вовка.

— Генрих. — Вздохнул Курт. — И Его Величество Ульрих. Эта тайна передается в роду по старшинству.

— Как же о нем узнал ты?

— А я подсмотрел! — Обернулся и подмигнул блестящим глазом парнишка. — Теперь о нем знаешь и ты!

— Но зачем ты мне его показал, если это государственный секрет?

— Потому что. — Емко ответил Курт и задержался около одной из стен. Поднявшись на мыски, он смотрел в какую-то щель, поворачивая голову то так, то этак... Потом подозвал Вовку.

— Глянь, интересно!

Тот подошел и, нагнувшись, посмотрел. Перед его глазами оказалась большая гардеробная. В ней перед зеркалами стоял Король Ульрих. Два камердинера и один портной подгоняли прямо на его высохшей фигуре парадный камзол. Губы Короля кривила хитрая улыбка. В отставленных руках он держал какой-то свиток. Сверяясь с ним, он что-то диктовал стоявшему с дощечкой и блокнотом секретарю. Тот внимательно переносил на бумагу мудрые мысли Величества. Руки портного дрожали, а камердинеры старались не орать, если игла в очередной раз впивалась им в пальцы.

— Идем, — дернул Курт за рукав. — У нас не так много времени!

Проскочив извилистым ходом, мальчишка достал из-за пазухи толстый амбарный ключ и, вложив его в замочную скважину, два раза его повернул. Затем резко толкнул дверь. Оказалось, что они вышли у дальнего крыла, где жила прислуга.

— Эта дверь только для выхода. — Предупредил Курт. — Снаружи ее не открыть. Пойдем. За углом — конюшни.

И ребята друг за другом понеслись по стылой траве в ту сторону, откуда так завлекательно пахло лошадьми.

Старший конюх, узнав мальчишку, ничего не сказал. Только сходил внутрь и привел двух оседланных лошадок. Серых в белые пятнышки. Курт улыбнулся и, кивком поблагодарив, протянул затянутыми в перчатки пальцами монету.

— Поехали! — Сказал он Вовке и тронул пяткой бок лошади, разворачивая ее в сторону парка.

— Спасибо! — Крикнул Вовка и, заскочив в седло, бросился догонять друга.

— Я благодарю его за то, что он не препятствует мне хоть немного почувствовать себя свободным. — Объяснил Курт, когда Вовка с ним поравнялся. — Смотри, сад сбросил последние листья! Как стало в нем прозрачно и ярко!

Копыта лошадок топтали рыжую листву. Черные корявые ветки груш и яблонь тянули между собой длинные нити покрытой блестящими капельками паутины. Пахло какой-то осенней горечью, запахом тления и сырости, которым почему-то хотелось дышать полной грудью. В маленьком искусственном озерке плавали утки. Декоративные и дикие. Ругаясь с соседками, птицы распахивали крылья и с шумом поднимались в воздух, облетая кругом кусты и камыш.

— Они не любят зиму. — Тихо сказал Курт. — И я не люблю. На улице холодно. Часто идет дождь. Иногда даже кружатся снежинки. И постоянно темно. В это время я чувствую себя заброшенным и ненужным.

— Но почему ты не нашел себе друзей? Ведь во дворце много всякой ребятни!

— Сначала запрещали. А потом, когда начал ходить по тайной лестнице, понял: здесь друг друга не любят и сплетничают про всех со всеми. Мои маленькие секреты стали бы достоянием многих людей. В первую очередь доносили бы матери. Ну да, она пыталась приводить в мою гостиную детей своих дам. Но какая же скука обсуждать с ними фасоны новых платьев и волшебные игрушки!

— Тебе приглашали девчонок? Почему не ребят?

— Приличные дети ведут себя воспитанно. — Спокойно сказал Курт. А потом процедил, полыхнув глазами: — Ненавижу!

— Но ты — маг. Неужели тебе неинтересны уроки мэтра Вилдбаха?

— А откуда ты знаешь, что он со мной занимается? — Вдруг с подозрением спросил Курт.

— Он говорил о тебе с принцем. Вот я и подумал... — Вовка изобразил на своем лице неподкупную честность.

— Да... Занимается. Но и ему я не интересен. Ладно, хватит о грустном!

Он ударил конские бока каблуками, и лошадка резко прибавила ход. Замелькали стволы, ветки, солнечные лучи, падавшие на землю сквозь тучи. Ребята ехали друг за другом молча, пока скакуны не вынесли их на крутой речной берег.

Эту поляну с трех сторон окружал королевский парк, создавая ощущение театральной ложи, где сценой была величественная река с редкими лодками и корабликами, плывущими в ее волнах. Занавесом, вечно сдернутым вбок, был небольшой водопад лесного ручья, слишком близко подошедшего к обрыву. Поваленная бурей старая береза, корнями застрявшая между стволами, а кроной висящая над пропастью, была кулисой.

Курт спрыгнул с лошади и хлопнул ее по крупу. Та отбежала к опушке и начала ощипывать полегшую травку.

— Не свалятся? — Опасливо спросил Вовка, заглядывая за край.

— Нет. Они привыкли. Близко не подходят и без меня не убегают. Иди сюда!

Маленький росточком Курт, легко продравшись через корявые сухие ветки, залез на толстый березовый ствол и беспечно зашагал по нему к пропасти, иногда отводя сучки руками.

— Ты куда? — Удивился Вовка. — Стой, там высоко! А береза сухая!

— Я знаю. — Улыбнулся Курт. — В этом — вся соль.

Он уже шел над бездной. Маленький улыбающийся парнишка в стильном черном костюме для верховой езды и щегольских теплых сапогах. Шапку он снял, и распущенные по плечам темные волосы трепал ветер. Береза становилась все тоньше, прогибаясь под его весом. Вовка усиленно пытался сплести какую-нибудь магическую конструкцию типа сети, которая бы могла захватить падающее тело. Но от спешки мысли путались, и плетение постоянно рвалось.

— Курт! Не дури! Что ты хочешь этим доказать? Возвращайся!

Парнишка повернулся к Вовке лицом и улыбаясь, начал раскачивать березу.

— Ты — идиот! — Крикнул Вовка. — Пусть я умру, и все заплачут? А никто плакать не будет! Мамашка найдет твою смерть лучшим поводом, чтобы слинять в монастырь. Папашка утешится на груди очередной шалавы из кордебалета. Генриху сейчас нужна только власть.

Курт улыбался и раскачивался все сильней. Береза трещала.

— А до него ты еще не доросла! Он считает тебя глупым подростком, способным только на дурацкие поступки!

Береза качаться сразу перестала. Личико Курта стало белым.

— Что ты сказал?

— Что слышала, дура! Давай, разбейся! Он забудет тебя ровно через девять дней.

И Вовка, махнув рукой, пошел к своей лошадке.

Видимо, Курт бегал по березе не один раз, поскольку удар в спину Вовка ощутил достаточно быстро.

— Эй! — Маленький Курт стоял, расставив ноги, перед Вовкой. Глаза его пылали бешеной яростью. — Откуда ты знаешь? Ты все время знал? Кто тебе сказал?

И тогда Вовка, сделав навстречу шаг, со всего размаху ударил того по щеке. Черные глаза округлились, и из них медленно поползли слезы.

— Ты...

— Я. Иди ко мне!

И Вовка, преодолевая несильное сопротивление, обнял хрупкую фигурку Виолы, сестры принца Генриха.

— Ты дурочка! — Тихо шептал он ей в ушко. — Маленькая, храбрая дурочка. Ну кому было бы легче от твоей смерти?

— Всем! — Прорыдала девушка ему в куртку. — Мне — так точно! Откуда ты все знаешь?

— Ты забыла, что я — маг? Помнишь, как мы с тобой ночью Его Величество пугали? Испугали до того, что он с постели вскочил раньше подданных и сразу начал заниматься государственными делами!

Виола тихо рассмеялась и, подняв заплаканное личико, посмотрела на Вовку.

— Ты не перестанешь со мной дружить... после того, что узнал?

— Конечно, нет! — Он прижал ее посильней и поцеловал в макушку. — Мы с тобой обязаны им доказать, что с нами стоит считаться! Мы станем той тенью, которую назовут чудом или счастливым случаем. И он, — Вовка внимательно посмотрел в черные глаза, — будет просить прощения и добиваться твоей руки. Ты хочешь этого?

— Да... — Как завороженная, ответила девушка.

— Тогда выкини из головы все грустные мысли о том, что никому не нужна. Понимаешь, малыш, обычно любят тех, кто необходим, как воздух. Того, чьего внимания стоит добиваться, кто поможет взойти на самую высокую вершину. И ты должна стать этой вершиной. Этим призом, за который стоит бороться. Ты должна быть независимой, самостоятельной. Умной, расчетливой интриганкой и красивой стервой. А не маленьким пацаном, прыгающим по деревьям.

— Но мужчины говорят, что ценят в женщинах податливость и мягкость. Потакание их капризам и наклонностям...

— Мало ли кто что говорит. Это образ рабыни, бессловесного животного. Твари безропотной. Разве таких любят? Ими пользуются. А любят... — Вовка пригладил растрепанные черные волосы, — любят контраст: огонь, действие, и тут же — тихую, нежную ласку. Непредсказуемость и логический ум. Чтобы завоевать любовь Клауса, его нужно увлечь, стать для него звездой... Тогда ты узнаешь, каким он может быть робким и неуверенным в себе...

— Боги, Вальтер, откуда ты все это знаешь? — Виола отстранилась от парня, лихорадочными глазами ища в его глазах ответ. — Я старше тебя, но...

— Ты не проходила через то, что прошел я... Не спрашивай. Но могу сказать тебе одно: я вас люблю, как свою семью.

Он взял ее руки и, стащив с них перчатки, поцеловал ее ладони.

— Верь мне, и мы справимся со всеми проблемами.

— Кто ты, Вальтер? — Тихо спросила девушка.

— Вальтер. — Усмехнулся парень. — Пока я здесь, всегда буду где-то рядом. А теперь поднимаем кверху нос и превращаемся в Курта. Нам пора во дворец. Боюсь, там произошли определенные события, требующие нашего с тобой участия.

— Я смогу с тобой разговаривать? Приходить к тебе вечером?

— Конечно, можешь! — Рассмеялся Вовка. — Я ведь еще маленький и не могу считаться совратителем скучающих принцесс...

— Дурак! — Виола толкнула парня и, оглядываясь, побежала к лошадке.

Он догнал ее и, подхватив, закружил на одном месте.

— Спасибо! — Выдохнула девушка.

— Обращайся, кнопка!

Они вскочили на лошадей и наперегонки понеслись во дворец.

* * *

Глава восьмая. Вальтер

* * *

Утро разбудило Вальтера, уснувшего глубоко за полночь, шумом двигателя за окном и громкими мужскими голосами. Откинув плед, он спустил на пол ноги и надел теплые штаны. Застегнул рубаху и натянул поверх нее свитер. Пригладив волосы руками, вышел из комнаты.

— Добрый день! — Сообщил он компании громкоголосых мужчин, тычущих пальцами в экран ноутбука. — А где мой отец?

Бегичева среди них не было.

— А, мой дорогой мальчик! — Просиял, точно новая монета, вчерашний полицейский. — К твоему отцу приехали друзья. Вон они, на улице! Волновались, что ты мог потеряться в метель!

— Значит, один из свидетелей? — Смерил парня взглядом толстый полицейский с золотой нашивкой на рукаве. На ней были выбиты название округа и должность.

— Да-да! Этот мальчик нам очень важен! — Тот, в обществе которого они провели ночь, вцепился парню в рукав. — Он тоже должен поехать с нами!

— Но что мы можем предъявить доктору Бьерну при задержании? Трупы мы так не нашли. — Пожевало губами начальство. — На чем строить дело? На сравнительном анализе портретных данных? На ночных фантазиях местного полицейского, жаждущего уйти на пенсию в новой должности?

— Мы сделаем обыск...

— А если ничего не найдем? Даже если найдем, никак не сможем доказать, что эти вещи принадлежали пропавшим женщинам. Лет-то сколько прошло!

Тут Вальтера словно толкнули в плечо.

— Я найду трупы. — Тихо сказал он, вспоминая про глубокий снег и опрометчивое обещание, данное духам.

— Что? — Обернулась вся команда.

— Я найду трупы. — Повторил парень, закусывая губу, чтобы не рассмеяться от выражения выпученных глаз. — Нужны люди, чтобы копать и вытаскивать.

— Мы правильно тебя поняли, малыш? — Тот, который был начальником, подошел и положил на его плечо руку. — Ты уверен в том, что говоришь?

— Конечно. — С независимым видом сказал Вальтер. — У нас, в России, есть популярная и хорошо оплачиваемая профессия — лозоходец.

— Это тот, что палочкой ищет воду? — Фыркнул молодой и высокий немец. — Что за ерунда!

— Это здесь ерунда. — Спокойно сказал парень. — А в нашей стране, где все специализированные приборы только китайского производства, и ломаются через раз, частенько используют народные изобретения. К примеру, клубок — проводник...

— GPS — навигатор?

— А также наливное яблочко на тарелочке с золотой каемочкой.

В глазах бравых полицейских стоял немой вопрос. С русским фольклором они были незнакомы.

— Онлайн мониторинг нужного участка местности на расстоянии. — Невозмутимо закончил парень.

Полицейские, оценив юмор, расхохотались.

— Ну а теперь — серьезно. — Отсмеявшись, сказал главный. — Мне в самом деле вызывать спасателей?

— Конечно. За один день всех не достанем, но на материал для уголовного дела хватит.

Вальтер потоптался и спросил:

— Могу я пойти позавтракать?

— Давай, парень. Через час возвращайся. Будем ждать тебя и твоего отца.

* * *

На улице тесной кучкой стояли Черновы и Бегичев. Виталий Родионович, как всегда, был громкоголос, многоречив и заметен со всех концов деревни. Он рассказывал скучающему Сергею Ильичу, как они вчера искали того, кто бы мог их подвезти вслед за Владом, переживали, не сбился ли мальчик с дороги, не замерз ли в сугробе. И как они с Максом дошли до конца поселения, но обнаружив заметенную дорогу, не рискнули пойти дальше.

— Да, — кивал головой Сергей Ильич, — я очень благодарен Вашей семье за заботу о моем сыне. Но, возможно, было бы правильным его вовсе не отпускать?

— Добрый день! — Поприветствовал всех вышедший на крыльцо полицейского участка Вальтер. — Отец, нас просили вернуться обратно не позже чем через час. Может, позавтракаем?

— Да-да... Обязательно пойдем. Не хотите к нам присоединиться? — поинтересовался он у Черновых. — Тут готовят чудесную творожную запеканку и воздушный омлет. К ним подают брусничное варенье и ежевичный соус. Необыкновенно нежный вкус!

'Интересно, ему об этом сказала та девушка?' — подумалось Вальтеру. Ведь они приехали сюда совсем недавно.

— Конечно! — Лучезарно улыбнулась Элеонора. — Мы обязательно пойдем туда вместе!

— Я за тебя переживал! — Накинулся на друга Макс. — Не думал, что у тебя хватит дури уйти одному в такую метель! Как вообще ты сюда добрался?

— По воздуху. — Улыбнулся парень. — Не переживай. У меня все в порядке, я не обморозился и не был съеден прогуливающимся по сугробам йети.

— Но Сергея Ильича выпустили? — Нагнувшись, жарко зашептал ему в ухо Макс. — С него сняли обвинение?

— Просто нашли еще одного кандидата в убийцы.

Вальтер окинул взглядом большой гусеничный снегоход, на котором приехали полицейские.

— Правда? И они сейчас поедут на задержание? Вот бы посмотреть!

— Макс. — Вальтер даже остановился. — Там не будет перестрелок. Даже криков не будет.

— Но...

— Рыхлый человек с немолодым лицом и трясущимися руками. Он вспомнит про свои права, а полицейские его заверят, что в их обязанности входит принимать во внимание любые жалобы и чистосердечные признания. А потом все будет зависеть от того, что они смогут в его доме найти.

— Все равно круто!

— Круто будет, когда спасатели пойдут выкапывать из-под снега трупы. Не представляю, как они будут это делать при таком морозе.

— Вау! Интересно, дадут ли нам на это посмотреть!

— А я бы лучше еще немного поспал. — Сказал, зевнув, Вальтер.

Запеканка и впрямь была выше всяческих похвал. Легкая, воздушная и из натурального творога, в отличие от российского суррогата. К кофе подали настолько нежные пирожные, что Вальтер услышал тоскливый вздох за своим плечом. Душе девушки-альпинистки и после смерти хотелось попробовать лакомство.

Отец, тоже заказавший себе пару пирожных, попросил у официанта для них коробочку.

— Знаете ли, неизвестно, когда мы в следующий раз будем есть... А эти чудные творения вашего искусного повара, возможно, помогут нам не умереть с голоду! — Улыбнулся он парню, принесшему фирменную упаковку.

Рассчитавшись и поблагодарив за прекрасный завтрак, они снова отправились к отделению полиции. Причем, Черновы не собирались пропускать ни одного эпизода действа, к началу которого опоздали. Да и другие праздные жители деревни уже собрались в кучу, обсуждая взволновавшее всех происшествие.

И вот дверь полицейского участка открылась, выпуская на улицу представителей закона.

— Надо же, — поднял голову их толстый начальник, — еще с утра мело, а сейчас такое чистое небо!

— Удивительно, как быстро в этом году меняется погода! — Подхватил его подчиненный. — Никогда такого не было!

— Да и тепло, не в пример прошлым годам... — Согласился местный страж порядка, запирая дверь. Увидев Бегичевых, он улыбнулся и кивнул.

— Готовы?

— Тогда поехали! — Скомандовал начальник, открывая дверцу снегохода.

За ним влез молодой смешливый немец, оказавшийся водителем. Заурчал двигатель, выпустив в свежий воздух дизельный выхлоп.

— Чего стоим? Залезайте!

Первым за полицейскими полез Сергей Ильич. За ним — Вальтер, который заметил, что в руках отца уже нет коробки с пирожными. 'Подарил полицейскому?' — мелькнула и пропала мысль, спугнутая воплями Макса Чернова.

— Меня, возьмите меня с собой! — Размахивал он руками и стучал кулаком по дверце машины.

— Это кто еще? — Недовольно спросило начальство.

— Мой друг. — Ответил Вальтер. — За меня волнуется. Боится, что отвезете в город и посадите в тюрьму.

— Чокнутые русские, — проворчал водитель, — чуть под трак не попал!

— Пусть едет с нами, — попросил парень, — иначе он не успокоится. В город пешком пойдет. По дороге замерзнет. И будет у вас еще один пропавший. К чему портить репутацию горнолыжной базы трупами русских детей?

— Тьфу на вас, — вызверился старший. — Откуда вы валитесь на наши головы?

— Из России. — Мягко сказал Бегичев. — Между прочим, это из наших отчислений вам выплачивается зарплата. Да и работа у вас не в грязном безумном городе, а в зеленом и чистом горном местечке. А что психически нездорового человека просмотрели... Так это же не ваша обязанность, спрашивать справки у каждого приезжего, не так ли?

— О, да! — Дружно согласились успокоенные немцы. Ведь их забота — раскрывать преступления! И вот если сейчас они его раскроют... что ж, будут и шишки, и плюшки. Но ведь каждый полицейский знает, насколько тяжело выявить маньяка, если он не оставляет никаких улик!

Снегоход притормозил и дверь перед Черновым-младшим открылась.

— А он точно не будет стрелять? — Спросил Макс, усаживаясь рядом с Вальтером.

* * *

К санаторию они мчались прямо по целине. Широкие гусеницы снегохода позволяли тяжелой машине не проваливаться в глубокий снег, а мощный двигатель — ехать достаточно быстро. Вслед за ними на расхватанных в прокате аэросанях и снегоходах двигались любопытствующие жители поселка и приезжие туристы. Кое-кто из экстремалов, привязав трос к транспортному средству, двигался за оным на лыжах. Посигналив у закрытых ворот, полицейский снегоход дождался, когда их откроют, и в одиночестве, отсеченный пропускным режимом заведения для инфекционных больных, подъехал к центральному входу и остановился. Полицейские спрыгнули в снег и вытащили из карманов маски.

— На, малыш, — протянул еще одну Вальтеру местный полицейский. — А вы закройте нос и рот шарфом. — Это он Бегичеву. — Ты, друг, — это Максу, — погуляй на свежем воздухе. Если не хочешь оказаться тут в качестве постоянного клиента.

Макс не хотел и остался на улице. А Вальтер с отцом, закутав носы и рты, зашли в вестибюль за полицейскими.

Показав удостоверение скучающему охраннику и любопытной девушке — администратору, полицейский чин попросил всю их компанию проводить в кабинет главврача для недолгой приватной беседы.

— Я предупрежу... — выхватила та из кармана телефон, который тут же был изъят одним из жандармов. — ...Он может быть на обходе... — растерянно закончила она фразу.

— Ничего. Здесь не Версаль. Как-нибудь найдем. Вход на этажи один?

— Да... Но из зала есть запасной выход. — Робко показала она рукой.

— Фальц, — начальство кивнуло водителю, — останься внизу. Фото помнишь?

— Да. — Полицейский занял место рядом с охранником, а остальные стали подниматься по лестнице.

— Почему у вас так пустынно? — Поинтересовался Бегичев. — Неужели нет пациентов?

— Что Вы! У нас только был обед, а сейчас — тихий час. Легочные больные слабы и для них обязателен режим дня. Кто-то лежит в палатах, кто-то — в спальниках на балконе.

— Тогда почему вашему главврачу не сидится на месте? Обходы и назначения делаются с утра. — Заметил старший.

— О, у нас такой контингент... Бывают сложные больные, к которым приходится заходить даже ночью!

— И много у вас таких?

— Когда они приезжают снизу, то несколько дней адаптируются. В это время могут быть рецидивы. Потом подбирают лечение и процедуры. И только после этого им становится легче. У нашей клиники хорошая репутация! Вот сюда. — Показала она в боковой коридор.

Жандармы дружно потопали за ней. Но Вальтеру очень хотелось повернуть совсем в другую сторону. Он все больше отставал от группы, пока не остановился совсем. Они не понимают, не чувствуют, что надо идти туда... Парень решительно развернулся и зашагал в другую сторону. Но его исчезновение тотчас заметил отец и участковый жандарм.

— Господин Бегичев, — жандарм прихватил Сергея Ильича за рукав, — он куда?

— Не знаю. Но раз мой сын считает, что нужно идти туда, значит, поспешим за ним. — И Бегичев, развернувшись, помчался за Вальтером.

— Да, сюда, скорее! — Дрожал от нетерпения голосок девушки-альпинистки. — Сейчас ты сам все поймешь!

Вальтер почти бежал по коридору мимо закрытых дверей, пока не зашел в тамбур, ведущий на общий балкон. Там, между коридорной и уличной дверями, была еще одна дверь — в подсобное помещение. И вот как раз перед ней замер Вальтер.

— Да, они здесь! — Голос призрака звенел от напряжения. — Ну же, открой дверь!

— У меня нет ключа. — Растерянно сказал Вальтер. Но подошедший к нему отец, не снимая перчатки с руки, взялся за ручку и легко ее повернул, предоставляя возможность жандарму войти первым.

— Вот это да... — Потрясенно сказал полицейский, не переступая порога.

Вальтер, раздвинув плотно стоящих мужчин, заглянул внутрь. Больше всего маленькая комната напоминала часовню. На стене, словно иконы в резных позолоченных рамах, были развешены увеличенные фотографии девушек. Под каждой из них на прибитых к стене полочках лежали вязаные салфетки. На салфеточках — те самые дорогие для каждой девушки вещи. А прямо перед входом, на противоположной стене, уже висел портрет убитой вчера рыжеволоски. Под ним, прислонясь спинкой к стеклу, сидел маленький коричневый мишка с грустной мордой. На больничной тумбочке посредине комнатки в подсвечнике еще дымила толстая свеча.

— Он точно безумец! — Прошептал потрясенный жандарм, рассматривая беспечные улыбки красавиц, теперь лежавших под снегом в мерзлой земле.

— Отец, — не выдержал Вальтер, — ну почему таких людей так долго терпит мир?

Сергей Ильич загадочно улыбнулся и повернул голову. Оттуда все громче слышался звук приближавшихся сюда людей.

Дверь распахнулась, и в тамбур ввалились полицейские с лысоватым мужичком средних лет в синей униформе.

— Герр Бекер, Вы сегодня в ударе. — Похвалил начальник местного жандарма, подталкивая задержанного мужчину к распахнутой двери кладовой. Вальтер увидел, что одна из его рук была скована браслетом с рукой полицейского.

— Итак, герр Бьерн... — спросили сразу вспотевшего мужчину, — что Вы об этом скажете?

— Ганс, — кивнул начальник на позвякивающий при ходьбе доктора карман штанов.

Тот запустил туда руку и вытянул перепутанную связку ключей. Быстро перебрав ее пальцами, он откопал среди разнокалиберных металлоизделий маленький ключик и, присев у замочной скважины, вставил его в личинку и покрутил замок.

— Этот! — Подтвердил Ганс.

— Ну что, сознаваться будем? — Спросил доктора старший.

— В чем? — Округлил тот глаза за стеклами дорогих очков, несколько криво сидящих на носу.

— В убийствах.

— Помилуйте, Вы хотите предъявить мне столь тяжкое обвинение, опираясь на вот эти фотографии? На них есть кровь? Или рядом изображен я с мясницким топором?

— Если мы опросим персонал, наверняка окажется, что дубликат ключа от этой комнаты навсегда утерян. И Ваши подчиненные подтвердят, что Вы настоятельно рекомендовали им об этом забыть.

— А я и не отрицаю. — Бьерн вызывающе поднял подбородок. — Я — мужчина одинокий. И конечно, как всякий ценитель прекрасного, с удовольствием любуюсь красотой, пока ее не уродует смерть. Можете назвать меня фетишистом, но я никому и никогда не делал непристойных предложений. Мне не интересна физиология. Но посмотрите... — Он откинул голову, любуясь фотографиями, — ... как утонченны их черты! Смерть, перед тем, как забрать их окончательно, дорисовывала лица, наделяя их внутренним сиянием!

— Тут нет никакого сияния, — склонив голову, сказал Бегичев, — старые фотографии неважного качества. И умирать они вовсе не собирались. По подписанным Вами же документам у женщин диагностировалась либо полная, либо частичная ремиссия. Вы их готовили к выписке. Наверняка была прибавка в весе, они были бодры и полны оптимизма.

— Вы читали истории болезней? — Осведомился Бьерн.

— Нет. Мне об этом говорила она. — Бегичев кивнул на центральный портрет. — Говорила, что на днях уезжает.

— Да, мы собирались ее выписывать. — Согласился доктор. — Ей стало определенно лучше. Но ведь мы для этого и работаем?

Вальтер, не желая слушать словоблудие уверенного в себе человека, по стеночке проскользнул в коридор. Там, за крепкими плечами полицейских, глазами пугливого оленя посмотрела на него администратор.

— Неужели это он? — Тихо спросила девушка.

— Следствие покажет! — Улыбнулся ей Вальтер. Подойдя к лестнице, он вдруг остановился. — А ведь я ночью был прав... — пробормотал мальчик. — Этому старому извращенцу помогал кто-то еще!

Решительно развернувшись, он направился к девушке и осторожно взял ее под руку. Она подпрыгнула и только потом жалко улыбнулась.

— Не пугайтесь. — Негромко произнес Вальтер. — Я не похож на Синюю Бороду. Я всего лишь ребенок.

— Вы что-то хотите спросить? — С готовностью отозвалась она.

— Да... Скажите, а у Вас служит такой сильный парень подсобным рабочим? У него еще беда с головой... Добрый, отзывчивый, но непроходимо глупый.

— Как Вы догадались? — Заиграла ямочками на щеках девушка. — Он тут живет и никогда не ходит в деревню. Господин Бьерн запрещает. Говорит, плохо отразится на репутации санатория. Но Вы не подумайте, Бирк никому не причинит вреда! А как он любит цветы! У него есть любимые клумбы. Представляете, однажды приезжий молодой человек решил сорвать цветок своей девушке. Садовник так горько плакал! Потом сидел, все гладил землю и листочки.

— А он хорошо разговаривает?

— Плохо. Его с трудом понимает только доктор Бьорн и сестра Сесиль. Она его кормит. Он иногда даже сам поесть не может!

— В детстве ставили ДЦП? — Бесшумно возник рядом с ними Бегичев. — Заикается?

— Да, — улыбнулась девушка неотразимому художнику, — у него целый букет хронических заболеваний. Но он такой сильный! Один передвигает шкафы!

— И где мы можем найти это чудо природы? — Глаза Бегичева с любовью смотрели в девичьи глаза.

— На кухне. Он там вечно сидит, если делать нечего!

— А уважаемую Сесиль?

— Хотите, я ее позову?

— О... — Бегичев взял ее руку и поднес к губам. Девушка покраснела. — Вы окажете нам неоценимую услугу! Только приведите ее к столовой. Боюсь трудностей перевода.

Девушка упорхнула в сторону лестницы. Сергей Ильич, на секунду сжав плечо сына, попросил его подождать и с извинениями начал протискиваться туда, где стояло строгое начальство. Через минуту он вернулся в обществе раскрасневшегося местного жандарма.

— Ваша задача, — говорил художник, — просто постоять у двери и послушать. Если молодой человек начнет убегать, хватать его не надо. Просто подставьте ему ножку. А вообще, если я правильно себе представляю, бегать он в принципе не может.

Сестра Сесиль, молодая и привлекательная блондинка с хорошей фигурой и строгим лицом спускалась по лестнице вместе с администратором. Когда она улыбнулась, мужчины отметили, что зубы у нее тоже очень хороши — ровные и белые.

— Добрый день, мадемуазель Сесиль! — Поприветствовал ее на французский манер Бегичев.

— Это моя мама — француженка. — Засмеялась молодая женщина, сверкнув обручальным кольцом на пальце. — А я тут выросла. Местная. Обожаю эти горы и никуда не хочу отсюда уезжать!

— Уважаю и разделяю Ваши взгляды. — Серьезно сказал Бегичев. — Но вернемся, пожалуй, к нашей проблеме.

— Это Вы о Бирке? — Поднялись ее идеально выщипанные брови. — Ну какая же это проблема? Он — чистый безгрешный ребенок!

— Скажите, Сесиль, а Вы с ним часто разговариваете о цветах?

— О цветах? — Удивилась медсестра. — Да, иногда он об этом говорит.

— А что, если не секрет?

— Рассказывает сказки. Он жуткий выдумщик!

— Как Вы думаете, а мне он расскажет свои истории?

— Только если Вы ему понравитесь! — Рассмеялась Сесиль. — Он такой стеснительный!

— А давайте попробуем! Как Вы считаете, он поймет мою речь?

— Да, он все понимает, но плохо говорит.

— Перевести сможете, если я что-то не пойму?

— Постараюсь. Вы ведь все равно не отстанете, не правда ли? — Она, цокая каблучками, открыла дверь в следующий коридор. — Когда я увидела полицейских, так и поняла, что нас будут опрашивать из-за убитой девушки. Все-таки она проходила курс лечения в клинике! Только не пойму, зачем вам нужен этот убогий?

— И я пока не знаю. — По губам Бегичева снова скользнула рассеянная улыбка. — Но обязательно выясню. Давайте сделаем так... Чтобы не мешать работе поваров, можно рядом с кухней найти какую-нибудь комнатку, где Бирку будет комфортно?

— Да, пойдемте. Я Вас посажу, а потом приведу его.

— Непременно скажите, что нам нужна его помощь! — Крикнул ей вслед Сергей Ильич.

* * *

Присев в маленьком кабинете на стул у окна, Бегичев попросил полицейского снять куртку с нашивками и устроиться на кушетке около двери.

— Значит, договорились. Если что, ловлю! — Полицейский сел и, расставив ноги, положил на колени локти.

За дверями раздался цокот каблучков двух девушек и шарканье больных ног. Полицейский выпрямился.

— Такой не убежит. — Тихо сказал он.

Дверь открылась, и первой в нее вошла Сесиль.

— Познакомься, Бирк, это — мои друзья. И им нужна твоя помощь.

На Сергея Ильича и Вальтера смотрели добрые глаза в окружении черных ресниц. Несмотря на умственную отсталость, лицо парня было чистым, а стрижка ежиком очень ему шла. Нос был несколько скошен на сторону, но общего впечатления не портил. Парень был слегка сутул. Длинные руки с вогнутых плеч висели немного впереди тела. Ноги, худые и кривые, что было видно по болтающимся на них штанам и странным, вывернутым под непонятным углом, башмакам, двигались с трудом.

— Здравствуй, Бирк! — Искренне улыбаясь, сказал Сергей Ильич. — Фрау Сесиль сказала, что ты можешь нам помочь!

Парень засопел носом, махнул рукой, словно плетью, и заклокотал горлом:

— Ёно моет моть...

И широко улыбнулся, обнажив коричневые зубы.

— Он может помочь. — Перевела девушка.

— Скажи, Бирк... — Откуда-то в руках Сергея Ильича появилась коробка с пирожными, перевязанная бантом. Он осторожно потянул за ленточку и, приподняв крышку, посмотрел на парня. — ... Ты же любишь пирожные? Сладкие, с розочками и вишенкой посредине?

Из уголка рта Бирка вниз потекла длинная слюна.

— Ты хочешь их попробовать? Там, внутри, есть долька мандарина в сахаре. А еще — орехи. Не стесняйся, садись, поешь. Я принес их специально для тебя. — Спокойно, не дрогнув ни одним нервом на лице, сказал Бегичев.

— Моно? — Все-таки оглянулся на Сесиль Бирк.

— Конечно. — Вздохнула девушка. — Раз угощают.

Было видно, что ей жаль этих пирожных. Ведь они стоили так дорого и были так вкусны! Она сама не отказалась бы от такого угощения. Но почему-то кормят этим божественным лакомством местного недоумка.

Бирк, опираясь на сжатую одной рукой трость, подошел к столу и, виновато улыбнувшись, взял первое пирожное длинными крепкими пальцами. А потом, немного полюбовавшись на него, осторожно откусил. По лицу разлилось неземное блаженство.

— Вкусно? — Немного нагнулся вперед Бегичев. — Тебе нравится?

Тот прожевал кусок, после чего сказал, приложив вторую руку к впалой груди:

— Ёно ёси ейо!

— Он такого не пробовал. — Поджав губы, сказала медсестра.

— Как ты считаешь, розочки из крема красивые?

Глаза парня засияли, и он кивнул русой головой.

— Ты кушай, кушай. А твои розы, которые ты выращиваешь в саду... они очень красивые? Ты их любишь?

Бирк закончил с первым пирожным и, достав из кармана штанов носовой платок, вытер им пальцы.

— Оы... Ёно ейто оень юбишь. Оы ойяат Ёно йкасски...

— Он их любит. Розы рассказывают сказки... — скороговоркой произнесла Сесиль.

— Про что они тебе говорят?

— Йто с-спайше йеуйки пйос-сну-уття и п-пой-ей-уй-ут Ёно. Ёно б-буйт к-ка у-с-се...

— Спящие девушки проснутся и поцелуют Бирка. Он станет, как все.

— Какая красивая сказка, Бирк! Или это правда? Сколько спящих девушек тебя должны поцеловать, чтобы ты стал как все?

Парень улыбнулся и показал сначала две растопыренные ладони, а потом еще две.

— А сейчас сколько девушек спит? — Быстро спросил Бегичев.

Бирк поднял две ладони, а потом, попыхтев, два пальца.

— Молодец, кушай второе пирожное!

Бегичев провел рукой по лбу, ероша падающие на брови волосы. Вальтер внимательно смотрел на отца, не спрашивая ни о чем. Правда оказалась даже страшней, чем он думал. Полицейский вытирал платком вспотевший лоб.

— Мальчик давно здесь живет?

— Давно. — Усмехнулась Сесиль. — Я была маленькой девочкой, когда он прибился к клинике. Никто не знал, откуда он тут появился. Просто пришел и стал жить. И, сколько я его помню, он внешне ни капельки не менялся. И никогда не ходил в деревню. Если так, в лес, в горы... А нынешний главврач Бьерн и вовсе запретил ему покидать территорию нашей больницы.

— Хорошо...

Бирк, тем временем, умял второе пирожное и, облизав пальцы, снова вытер их платком.

— Это я его научила! — С гордостью поведала Сесиль.

— Вы — само милосердие! — Улыбнулся Бегичев.

Щечки девушки порозовели от удовольствия.

— Бирк... — Бегичев осторожно протянул руку и взял парня за длинное мосластое запястье. — ... Эту сказку рассказал тебе доктор Бьерн, не так ли? Он приводил тебя в комнату, где спала красивая девушка, и просил ночью ее закопать. Потом давал саженец розы. Он говорил, когда кусты вырастут, и девушек станет, — Бегичев отпустил запястье и два раза показал раскрытые ладони, — они проснутся, поцелуют тебя и ты сможешь быть, как все? Правильно я понял?

— Ёно йу-уша-ал в-атч. О-он йеий Ёно!

— Он слушал то, что говорит врач. Потому что врач лечил Бирка.

— Ёно йе-иет в-атч!

— Он доверяет доктору...

И тут до Сесиль, наконец, дошло в чем дело. Она округлила глаза и закрыла рот ладонью, чтобы не заорать.

— Вы все хорошо поняли, о чем рассказал этот бедный мальчик? Девушки, можете дать свидетельские показания?

Девушки закивали головами.

— Господин жандарм! — Бегичев встал и с полки вытянул несколько листов писчей бумаги. — Протокол составлять умеете?

Тот тоже встал и закивал головой.

— Я понимаю, что суд не рассматривает показания душевнобольных. Но у нас теперь есть места захоронений.

Полицейский, сев на место Бегичева, быстро строчил протокол.

— Вы должны убедить свое начальство, что мальчик серьезно болен и не осознавал своих преступных деяний. Он просто верил в то, что когда-нибудь сможет быть, как все.

— Да, конечно! — Согласился полицейский.

— И что ему, после всего случившегося, тут не место.

— В дурку запрем. — Снова согласился жандарм.

— Нет-нет. Я знаю одну общину, где таких детей замечательно адаптируют и социализируют в обществе. Мне бы хотелось отвезти его туда.

— Сейчас, допишу, барышни распишутся... А что от нас надо?

— Его документы и полицейское направление.

— А-а деньги?

— Ни в коем случае. Экспериментальные работы спонсируются частным лицом.

Полицейский просветлел лицом.

— Вы тут посидите, я быстро!

И он убежал.

— А Вас я попрошу принести его паспортную карточку и все, к нему относящееся, что лежит в архиве. — Обратился он к Сесиль.

— Вы что, хотите его прямо сегодня...?

— Будет лучше, если завтра его разорвет толпа? Доктора Бьерна, как основного подозреваемого, защитит полиция. А этого... Кому он нужен?

— Да. — Глаза девушки блеснули. — Вы абсолютно правы. Я сейчас все принесу. Но... Вы уверены, что ему там, — она неожиданно шмыгнула носом, — будет хорошо?

— Уверен, обворожительная фрау Сесиль.

— А навещать...

— К сожалению, пока он будет лечиться... Но Вам не стоит этого делать. Вы же не сможете привезти его сюда? И заботиться о нем?

— Нет... Да, Вы правы. Я сейчас приду.

И она тоже вышла из комнаты, прикрыв дверь. Внутри остались Бегичевы, Бирк и девушка-администратор.

— Вы не хотите посетить свое рабочее место? — Лукаво поинтересовался у нее Сергей Ильич. — Тем более, что все самое интересное сейчас происходит именно там!

— Да? Я больше не нужна?

— Что Вы! В мире должно быть как можно больше подобной красоты!

— Ой ли... — Смутилась девушка и выбежала наружу.

— Ёно ойа-лсся. Ие уй-и...

— Все ушли. А Ёно поедет со мной? — Сергей Ильич неотрывно смотрел в синие глаза парня.

Вальтер не видел взгляда отца, но ему вдруг показалось, что в маленькую комнату ворвался необозримый жаркий простор иного мира... Он тряхнул головой и все исчезло.

— Ёно да! — Две длинные неуклюжие руки вцепились в ладонь Бегичева. — Ёно йеет с т-ы-ы! Т-тамм йои!

— Там не только розы, Ёно. Там красивые девушки. Они поцелуют тебя, и ты станешь здоровым.

Вальтер опустил голову. Зачем отец рассказывает сказки бедному парню? Ведь запрут его в психушке до конца жизни!

Сергей Ильич перевел взгляд на сына.

— Нет, Влад. Я его не обманываю. Разве ты не знаешь?

Вальтеру показалось, что серые глаза отца вдруг стали серебряными... И снова эта загадочная улыбка!

— Я выйду? — Спросил он.

— Да, мой хороший. Тебе несомненно есть, над чем подумать.

* * *

Глава девятая. Вовка

* * *

Гюнтер бесился. Нет, даже не так. Гюнтер сходил с ума, бросаясь на стены, слуг, собственную жену, чопорным черным столбом вплывшую в апартаменты супруга. Он, с нетерпением ждавший мига, когда дорогой братец изволит покинуть сей бренный мир, был снова им обманут! С самого детства этот любимчик отца с неизменно ласковой и доброй улыбкой врал младшему брату. "Ты возьмешь меня покататься в ландо?" — "Конечно, возьму, маленький братец!" Шло время, тикали часы, солнце неумолимо падало за горизонт... "Нянюшка, а когда придет Ульрих?" — "Так он с друзьями еще днем уехал в город..." Из глаз маленького Гюнтера бежали прозрачные слезы обиды. "Ты возьмешь меня принимать парад?" — "Конечно, как только наступит утро..." Парад проходил под окнами дворца и перед гвардейцами красовался тонкой талией и прямой спиной юный Ульрих в новенькой форме лейтенанта... Он сидел на коне рядом с отцом. А маленький Гюнтер снова глотал слезы разочарования. Прошло много лет. Отец умер, и трон занял его старший сын, красавец, любимец женщин, покровитель муз и неплохой политик Ульрих Второй. Соседние страны уважали молодого Короля и охотно зазывали его на свои балы и праздники, ненавязчиво демонстрируя подросший в тени садов и поэтических салонов товар: юных принцесс, герцогинь, княгинь... Естественно, к нежным личикам прилагался военный и политический союз, беспошлинная торговля и безвизовый режим. Ну и еще всякие разные налоговые льготы и послабления. Вот теперь Ульрих стал брать подросшего брата с собой. Но не из любви к нему, а в расчете на какой-нибудь выгодный блок с нужным владыкой, который согласится на брачные браслеты Гюнтера. Действительно, а вдруг Ульрих умрет неженатым и бездетным?

И вот, когда братья, зазванные в гости Королем одной из соседних держав на праздник осеннего равноденствия, прибыли в сияющую иллюминацией, гремящую салютами и музыкой роскошную столицу, их почти по-родственному встретила местная королевская чета. (Его Величество возлагал серьезные надежды на скорый брак Ульриха с одной из дочерей). И, между прочих незнакомых лиц, молодым людям представили княжескую фамилию из далекой северной страны, почти половину года лежащую в снегах. Предприимчивая семья построила у себя сеть горнолыжных баз и ненавязчиво рекламировала стремительные спуски, сверкающие вершины и отели "все включено" с выпивкой и улыбающимися полураздетыми девушками. И чтобы потенциальная клиентура хоть немного заинтересовалась, они возили с собой хорошенькую дочку. Ладная фигурка, ясный взгляд веселых глаз, русые волосы, уложенные затейливыми локонами, коралловые улыбающиеся уста... В столь юном возрасте девушка была отнюдь не стеснительной, легко разговаривала на разных языках и наречиях, могла поддержать разговор о модном показе, лошадиных статях и даже о философских изысканиях помешанного на детерменизме господина Вайля. Она с удовольствием спела модную песенку, аккомпанируя сама себе на рояле. Молодые люди, приехавшие на бал, в полном экстазе волочились за прекрасной княжной, не обращая внимания на других прелестниц. Братья Ульрих и Гюнтер тоже не стали исключением. После нескольких дней праздника оба были совершенно уверены, что влюблены в северную красавицу по уши. Но все хорошее имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. Веселье сворачивалось, и вот отдельные тарантасы с подогревом уже тащили по гладким дорогам высокопоставленных особ к границам и портам. Молодые люди, повздыхав, уходили к прежним избранницам, сообразив, что хорошенькая кокетка среди других выделяет молодого Короля. Они вместе танцевали, гуляли, пели куплеты... Князь и княгиня благосклонно улыбались, а принимающая сторона хрустела зубами от злости. Та самая принцесса, которой уже был обещан Ульрих, не выходила из своих покоев, заливая слезами подушки. И вот Король соседней державы, после пинков и тычков драгоценной супруги, решился на серьезный с Ульрихом разговор. Позвав того в кабинет, он предложил молодому человеку бокал вина и начал издалека.

— Между нашими странами достигнуто множество договоренностей о торговле, единых охраняемых морских путях, совместном освоении жемчужных отмелей и военной операции на крайнем юге. Так?

— О, да! Мы с Вами — замечательные партнеры! — Легкомысленно подтвердил молодой Король.

— И я надеюсь, что в скором будущем наши отношения станут не только дружественными. Наши партнерские государства окончательно соединит то, что сделает союз вечным.

— Что? — Улыбнулся Ульрих, отпив еще глоток. Его мысли были далеко, витая одуревшим мотыльком вокруг русой головки его первой нежной влюбленности.

— Мы скрепим его браком! — Торжественно объявил Король и отец нескольких дочек.

— С кем? — Чуть не подавился Ульрих.

— Ты и Селена. Моя дочь готова отдать тебе руку и сердце!

Мотылек сложил крылья и рухнул в глубокий обморок.

— Но я... но мы...

— Я понимаю, увлекся... Эти девушки, когда хотят пролезть в элиту нашего общества, готовы на все. Показывают белоснежные зубки, машут, словно веером, черными ресницами, соблазнительно колышут белой грудью... Но мы-то с тобой, мой мальчик, знаем, что родная страна — эта та самая первая и проблемная жена, от которой не спрятаться и не скрыться. Та, к которой, после поражений и побед, всегда возвращаешься с повинной головой. Так что давай-ка назначим с тобой дату венчанья. — Припечатал Король.

Но влюбленный мотылек, потеряв с крылышек пыльцу, восстал упрямым ослом.

— Я всецело уважаю Ваше Величество, — приложил руку к груди Ульрих. — Более того, я очарован Ее Высочеством, но... мы же можем просто дружить семьями? — Улыбка молодого Короля вышла обворожительной.

В воздухе ощутимо запахло озоном и паленой скатертью на столике с фруктами. Короли всегда были магами, ибо обычному человеку захватить и удержать власть было практически нереально.

— О! — Вдруг осенило втянувшего голову в плечи Ульриха. — Я совсем потерял голову!

— Заметно. — Прокомментировал Король и перестал гневаться.

— Конечно, мы скрепим наш союз браком! У меня есть замечательный младший брат...

— Во-он! — Рявкнул Король, и Ульрих вымелся из дворца за один час, прихватив с собой беднягу Гюнтера и путешествующую автостопом княжескую фамилию.

Принцесса с горя попыталась отравиться, но ее спас решительный молодой лекарь, только закончивший Академию и стажировавшийся под руководством профессора во дворце. Конечно, в молодом человеке кипело множество достоинств, с помощью которых он жаждал сделать себе имя. Которое теперь произносили гораздо чаще, чем королевское. Поскольку принцесса, всей своей молодой чувственностью и пылкостью наконец-то нашла своего мужчину — истинного защитника всех страждущих не только душой. Она даже решилась поступить на курсы сестер милосердия с твердым намерением по их окончании без страха и упрека ходить по нищим кварталам, терпеливо неся на груди красный крест заботы и всепрощения. Со временем это великосветское течение обещало стать модным.

Ее отец, почесав маковку и обсудив с супругой создавшееся положение, все-таки пришел к выводу, что брак даже с братом Ульриха в любом случае принесет его стране всяческие выгоды. Особенно поддержка союзным войском границы с небогатым, но густонаселенным соседом, так и норовящим запустить на чужую территорию часть своего некормленого населения. Поэтому, позвав оставшихся дочерей, он обрисовал международную ситуацию и спросил, которая из дочек готова к самопожертвованию. Девушки задумались. Если Ульрих был строен, высок и хорош собой, то Гюнтер носил небольшую проплешинку в волосах и незначительное пока уплотнение в области живота. Но времени на раздумье дочерям давалось мало. "Если вы в течение трех дней не определитесь, потянете жребий!" — Закончил свою короткую речь Его Величество.

Среди них была одна принцесса, которая хотела избрать стезю монашеского подвига. Но подумав, она решила, что подвизаться можно и на ниве брака. Особенно, если в нем нет любви, но придется претерпевать страдания. Она это любила: претерпевать. Считала, что таким образом оттачивается ее сила духа. Вот она-то и дала согласие. Понятно, что красавицей девушка не была. Да и любимицей тоже. Поэтому, рассудила кандидатка в невесты, лучше быть второй в чужом королевстве, чем никем в дальнем затворе.

Обрадованный отец тут же послал Ульриху сообщение о согласии с настоятельным пожеланием венчания в ближайший церковный праздник.

Получив послание, молодой Король задумался. Как же теперь преподнести эту новость брату, если тот влюблен в его невесту и даже предложил Ульриху драться из-за нее на дуэли? Но спор между братьями разрешила сама девушка, коротко обрисовав Гюнтеру свое желание стать женой именно Ульриха. При этом, описывая сравнительную анатомию их тел, в выражениях красотка не стеснялась.

Тогда Гюнтер, уязвленный в самое сердце, или другой какой-то орган, подсказками которого живут влюбленные мужчины, надумал сделать государственный переворот. Но собранная им толпа, в которую для антуража поместили списанную ржавую пушку, дойдя до центральной площади столицы, неожиданно наткнулась на бочки с пивом и северным вином, хоть и обжигающим горло, но дающим быстрый эффект опьянения. Конечно, сгоряча пару бочек разбили... а через три часа все уже обнимались со всеми.

Ульрих тогда приказал привести Гюнтера и, подняв на брата холодные глаза, сказал:

— У тебя есть два пути. Первый — ты живешь, как прежде. Гуляешь, развлекаешься, даришь певичкам квартиры и перстни. Второй... Это путь святого. Дальний монастырь... солома вместо перины, неотапливаемый каменный мешок, ревматические пальцы. Воспаление легких... И через три года мы причисляем тебя к лику великомучеников. Ну как тебе перспектива?

Рядом с Ульрихом сидела его красавица-невеста и с любопытством в синих глазах смотрела на бледного Гюнтера.

— Я согласен... — Выдавил он.

— На что? — Улыбнулся Ульрих.

— Жить своей жизнью со всеми певицами и танцовщицами королевства!

— И слушаться старших! — Мурлыкнула княжна, тут же впиваясь губами в губы Ульриха.

Король думал несколько месяцев над нетерпеливым предложением соседа. Видеть брата он не хотел и, занятый приготовлением к собственной свадьбе, с ним не встречался. Но, когда консул передал ему повторное письмо с тем же предложением и завуалированными в конце него угрозами, волей-неволей пришлось отложить собственное томление и заняться делами государственной важности.

Когда по его требованию привели брата, Ульрих поразился, насколько растолстел и облысел Гюнтер. Ему иногда докладывали, что он ведет беспорядочную и порочную жизнь. Но ничего угрожающего королевской семье в этом не было, поэтому в дела его никто не вмешивался, предоставив того самому себе.

— Что ты еще от меня хочешь? — Спросил Гюнтер.

— Чтобы ты женился и остепенился.

— На ком?

— На дочери нашего соседа. — Увидев вскинутые в изумлении брови, он пояснил. — Не на той, которую сватали мне. На средней. Помнишь, высокая, худая, одетая в черное? Вы станете удивительно гармоничной парой.

Красавец Ульрих хихикнул, глядя на объемный живот брата.

Гюнтер брыкаться не стал.

— Я согласен. Только пусть ее везут сюда. Поскольку от своих привычек, согласованных с тобой, отказываться не собираюсь.

Договора между державами были подписаны в рекордно короткие сроки. И уже через две недели в Королевстве в один день состоялось сразу два бракосочетания. Ульрих был на седьмом небе от счастья, а Гюнтер в первую брачную ночь умыкнулся к необремененным моралью девушкам.

Первая королева отплясывала на балах, вторая ездила по монастырям и молилась, между делом каким-то чудом зачав Генриха. Родившийся ребенок худобой и четами лица походил на мать, а черными глазами и волосами — на отца. Проблем, взрастая в окружении нянюшек, никому не доставлял, и никто не обращал на него особого внимания. Старшая же Королева увлекала свой двор от одной веселой забавы к другой. То она задумала создать оперный театр, самостоятельно выбирая актрис и, в особенности, актеров, то, бросив столицу, мчалась в горы на охоту, прихватив самых симпатичных гвардейцев и егерей... То, катаясь в жаркую погоду на собственной яхте, плавала в воде обнаженной с фрейлинами своего двора и свободными от вахты матросами...

Ульрих сначала не мог на нее надышаться, оправдывая проделки оговором и завистью. Но через пару лет у Гюнтера уже подрастал хорошенький тихий малыш, заласканный няньками, а бывшая княжна никак не тяжелела. Еще через годик оберхаупт одной из областей, прискакавший на перекладных лошадях, упал на колени перед главой ведомства внутренних дел со слезной просьбой остановить беспредел, устроенный Ее Величеством на подведомственной территории. Здоровые егеря, состоящие в свите Королевы, ловили молодых девушек небольшого городка и, раздев перед любознательными очами Ее Величества, насиловали. Причем, Королева давала рекомендации и даже порой присоединялась к этой оргии сама.

Конечно, губернатору никто не поверил, но на всякий случай послали следственную бригаду.

Записи, сделанные на магических кристаллах, поразили Ульриха до состояния невменяемости. Срочно приглашенный мэтр Вилдбах, тогда еще живущий где-то в предгорьях, откачал Короля, заодно промыв мозги от наведенного любовного дурмана. А Королева, доставленная под усиленной охраной в черной карете без окон, была отправлена в занятую колдуном башню. Оттуда она уже не вышла. Говорили, Ее Величество была злым духом изнанки — суккубом, питающимся эманациями плотской страсти. Но официально по всему Королевству объявили, что она умерла.

Ульрих, обжегший не только крылышки, но и чуть сам не сгоревший, взялся за наведение порядка в стране. Постепенно в притихшую столицу снова возвратились балы, маскарады и театральные действа. Но от предложения жениться отмахивался, как от стаи гнуса. "Вон, — говорил он, — у Гюнтера сын есть, он и станет следующим Королем".

Но Гюнтер, порадовавшийся позору брата, искренне жалел, что тот не умер, выпитый суккубом до дна. Теперь ему хотелось только одного: власти. Однако Ульрих, потерявший свою гордую привлекательность, помирать не собирался. Да и маг бы не дал, охраняя Величество от всяческих воздействий. Годы шли. Еще раз по пьяни перепутавший спальни Гюнтер зачал дочь, названную им Виолой в честь заезжей актриски, продававшей ему свое тело, пока не нарисовался более привлекательный любовник.

А три года назад Ульрих неожиданно слег. Его перестали интересовать государственные дела, мирные и воинственные союзы... Он готовился умирать. Вот тогда Гюнтер расцвел. Теперь он, как брат Короля, возглавлял всяческие заседания, утверждал некоторые решения... Только рулить страной самостоятельно ему не давал совет герцогов. Эта надменная пятерка всегда знала, как лучше поступить, во что вложить акции и чем заняться в первую очередь. Политкорректно улыбаясь, Гюнтер негодовал и ненавидел... в душе. Что поделать, если герцоги были родней королям и очень богаты.

— Если их рассорить между собой? — Ласковым голоском спросила его нынешняя любовница, белокурая и пышногрудая красавица Ирма. — Веник сломать сложно, но по одной соломинке не составит большого труда!

— Умница ты моя! — Умилился Гюнтер и тотчас приписал эту мысль собственному интеллекту.

Первым вылетел в провинцию из столицы герцог Вилтхарский. Самым крепким орешком оказался герцог Норденский, чей сын постоянно крутился возле Генриха. Они даже занимались магией вместе. Однажды, когда в результате одной многоходовой комбинации должно было рухнуть одно из самых прибыльных дел герцога — его банковская система, меланхоличный Генрих подошел к отцу и убедительно попросил не трогать семью фон Рейне, иначе некоторые компрометирующие материалы, собранные им, обнародует его дед, отец матери. Тогда гражданской войны королевству не избежать.

И вот теперь, когда Гюнтер подсчитывал последние дни жизни своего мерзкого родственника, тот встал и во всеуслышание объявил себя здоровым!

Сходив в апартаменты брата и выразив восхищение его необычным способностям к регенерации, Гюнтер вернулся, заперся в своих покоях и дал волю эмоциям. Он орал, дубасил стены кулаками, рассказывая им, как он ненавидит эту страну, этих мерзких людишек, сразу бросившихся кланяться восставшему мертвецу. Еще его напугало то, что вечером, в тронном зале, Ульрих решил объявить имя своего преемника.

* * *

За каменной кладкой стены в узком тайном ходе, пронизывающем весь замок, стоял, прижавшись ухом к щели, задумчивый Вовка. Он привычно грыз ноготь большого пальца, пытаясь прояснить для себя дальнейшие действия расстроенного Гюнтера и свои собственные. Первый шаг в этой игре он сделал. И даже узнал, кому был обязан маленький Вальтер потерей семьи и собственным унижением. Однако самым странным было то, что несмотря на вроде бы измененный ими ход истории, все события повторялись. Быть может, с небольшими изменениями в отдельных судьбах и временном интервале. Еще разница была в каких-то людях-пешках, подсунутых ключевым фигурам. Но основные действующие лица и их характеры остались неизменными... И под нависшей косой смерти ходили все те же головы. Открытие было... неприятным.

Между тем Гюнтер перестал метаться, накинул на широкие плечи темный плащ с капюшоном, на плешивую голову — берет и, хлопнув дверью, ушел из своих комнат. Вовка убрал магическое эхо, позволяющее слушать все соединенное проемами пространство, и быстро отправился в свою спальню переодеться. Ведь проводив Виолу, он сразу направился в черный ход, словно его что-то туда подталкивало. И, как выяснилось, не зря.

* * *

Едва он, открыв стену, ступил на ковер своей спальни, как увидел в развернутом в его сторону кресле принца Генриха в бело-золотом парадном одеянии.

— Добрый день, Ваше Высочество! — Поклонился Вовка, отпустив рычаг.

— Неужели? — Легко встал с кресла Генрих. — Если он добрый, то почему мне приходится посылать слуг, чтобы тебя разыскать? Ты — мой паж. И должен неотступно следовать за мной!

— Ваше Высочество! — Еще раз поклонился Вовка. — Простите, ради всего святого! Но... Вы же сами отправили меня к герру Штафу заказать одежду и к мэтру Вилдбаху...

— Притом, что закройщика во дворце нет, а к магу ты так и не попал. Зато поехал кататься с Куртом!

— Да, Ваше Высочество. Но я был у герра Штафа утром. Потом ему срочно понадобилось домой. Поэтому заказать я ничего не успел. Но договорился, что приду завтра, и он подберет подходящую одежду. Затем я встретил Курта, и он попросил быть провожатым в конной прогулке.

— Разве ты еще не слышал, что происходит во дворце? — Немного мягче спросил Генрих. — Его Величество встал с постели. Сейчас, окруженный секретарями, подписывает давно подготовленные указы. Кстати, твою семью отзывают из ссылки, и теперь ты снова можешь жить с ними в столице. Ты рад? — Черные глаза требовательно смотрели на Вовку.

— Конечно, рад. — Ответил Вовка на последний вопрос. — Когда они переедут, я, с Вашего разрешения, обязательно их навещу.

— Хорошо. — Сухо сказал принц, однако его глаза потеплели, пригасив в своей глубине непонятный Вовке огонь. — Переоденься. Я буду ждать тебя в гостиной.

— А куда мы пойдем? — Спросил Вовка.

— Разве я не сказал? — Черные дуги бровей на обращенном к парню бледном лице слегка приподнялись. — Нас ждет торжественный обед, на котором будет присутствовать Его Величество.

— Ой. — Испугался мальчишка. — А я-то там зачем?

Генрих открыл дверь и, уже уходя, сказал:

— Ты — мой паж. И наследник герцога Вилтхарского. Кстати, на обеде будет твой отец.

Дверь захлопнулась, оставив внутри Вовкиной спальни легкий флер мужских духов.

Втянув носом аромат, Вовка поспешил в гардеробную. Выбор был невелик. Заказать он ничего не успел, а то, что привез из дома, выглядело несколько простовато. То, что годилось для захолустья, пусть даже и герцогского, в высшем свете смотрелось странно. Но делать было нечего. Надев черную рубашку, черные брюки и синий с серебряной отделкой сюртук, он счел приготовления законченными. Сунув ноги в замшевые сапоги с мягким голенищем, сползавшим на щиколотки, он мельком посмотрел на себя в зеркало. 'Надо бы ухо проколоть'. — Пришла ему в голову мысль. — 'Как только получу первые деньги, надо отдать камни артефактору, огранить их и сделать амулеты. Толку с того, что они висят у меня на шее без привязки к конкретному лицу. А себе оставлю серый камень памяти. Вот он-то мне точно пригодится!'

Торопясь, Вовка вылетел в гостиную. На диванах, беседуя, сидели фон Рейне и Генрих.

— Ну, наконец-то! — Воскликнул Клаус. — Наша маленькая фройляйн попудрила носик, уложила волосы в гладкую и скромную прическу... Губки не подкрасила? Неужели забыла?

Он вскочил и, словно обожравшийся до тошноты кот у миски с недоеденной сметаной, обошел вокруг нахмурившегося парня.

— Если по обеим сторонам личика выпустить завитые локоны... Несомненно, образ стал бы еще милее! Да, Ваше Высочество?

Генрих сузил глаза и приподнял подбородок.

— А этот скучный похоронный костюмчик ты приобрел в лавке старьевщика? — Продолжал насмехаться фон Рейне. — У нас тут воскрешение, а ты словно к выносу тела собрался!

— Зато не похож на пеструю заморскую птицу. — Дерзко ответил Вовка. — Боюсь, от великолепия нарядов радующихся придворных у Его Величества заболят глаза, и ему снова захочется спрятаться в однотонности собственных покоев.

Генрих расхохотался, а вырядившийся в желтый камзол с золотыми галунами и зеленые в обтяжку штаны с малиновыми лампасами фон Рейне презрительно искривил губы.

— Но Вы не переживайте, — продолжил юный паж, — на моем скромном фоне Его Величество Вас обязательно заметит!

Принц встал.

— Идемте. Неприлично появляться в обществе после выхода Государя.

Подсуетившийся Юрген распахнул входную дверь, и принц вышел в коридор, оставив позади застрявших на выходе друга и пажа. Каждый из них непременно хотел пропустить вперед противника. Наконец, протиснувшись в нее вдвоем, они услышали брошенный им в спины шепот Юргена: 'два кота делят лоток'.

— Про лоток... это он о ком? — Шепотом поинтересовался у Клауса Вовка.

Посмотрев друг на друга, они фыркнули и весело рассмеялись.

* * *

На входе в большой обеденный зал суетились рассылаемые важным фаэнштальтером** слуги. Прибывающих гостей, не давая им образовывать заторы и кучки по интересам, встречали вежливые молодые люди и провожали прямо к столу с накинутой на спинку стула салфеткой с именем и титулом. Господа вынужденно рассаживались, а красивые девушки в голубых передничках и цветастых темных платьях тут же предлагали выпить бокал чудесного золотого вина за здоровье Его Величества. А потом, порхая вдоль длинных столов, они с обаятельной улыбкой угощали гостей салатами, заливным, холодным мясом дичи и птицы. Так что руки и рты тут же оказывались заняты.

Застолье не было праздничным. Скорее, деловым, поскольку приглашены были только те, кто в этом мире что-то значил, без жен, бабушек и детей. Это были именитые герцоги и графы, высшее духовенство, ибо куда же без него, министры двора, маршал с парой генералов, дворянство, под чьим началом находились какие-то производства и подвластные им земельные наделы с населением, градоначальники, успевшие прибыть на каретах магической почтовой службы, и те, кто по долгу работы принимал ответственные решения, даже не имея титула. Их, правда, посадили в самом конце.

Лицом к ним стоял стол для избранных с пурпурным креслом для Короля и синим для его брата. Тут же располагались мягкие стулья для Совета герцогов, Духовного Владыки и Совета магов, имевшего на политику страны влияние незначительное. Но в случае непредвиденных обстоятельств про эту важную часть населения вспоминали, приглашая выйти из Академического затвора в высший свет.

Проводив принца и фон Рейне ко входу в зал, Вовка остановился. Несмотря на древность рода, он был слишком молод, чтобы участвовать в подобном мероприятии. Даже его отец, стоящий в кругу герцогов, лишь слегка кивнул своему сыну, не подзывая к себе. Но вдруг Генрих, отвечавший негромким 'добрый день' на поклоны, остановился и, обернувшись, посмотрел на застывшего между снующими в разные стороны взрослыми Вовку.

— Ты чего там стоишь, словно сирота безродная? Иди сюда! — Громко сказал он.

Пятерка герцогов тут же уставилась на скромно одетого мальчика. Под удивленными, завистливыми, даже, местами, злобными взглядами, он подошел к принцу и встал за его плечом.

— Не отходи. — Тихо прошептал ему Клаус фон Рейне. — За обедом встанешь за креслом своего господина.

— А делать мне что? — Также тихо спросил Вовка.

— Внимательно слушать, не мешать, не обращать на себя внимания окружающих. Слиться с мебелью.

— Ясно.

Когда Генрих и Клаус задержались возле кружка разговаривающих герцогов, парень замер за их спинами. Опустив голову и стараясь не встречаться ни с кем взглядом, он внимательно прислушивался и всматривался во все, что считал важным.

— Его Величество Ульрих Второй! Регис фратер

* * *

Гюнтер! — Громко выкрикнул один из стоящих у дверей гвардейцев.

Придворные повскакали с мест, сгибаясь в поясных поклонах. Пятерка герцогов, Генрих и фон Рейне ограничились склоненными головами. Всеблагой дребезжащим голосом затянул благословение. Маги, прикрывшиеся чужими спинами, неуверенно переминались с ноги на ногу. Все-таки, они не были людьми публичными. Вовка метнул взгляд к дальним концам столов. Чиновничество чуть ли не прыгало друг у друга по головам, силясь рассмотреть количество блестящих камешков, украшавших черный камзол Ульриха, чтобы потом поделиться наблюдением с женами. Те, в свою очередь, должны заказать мужу подобный, но с дешевыми блестюшками. Что поделаешь, близость сильных мира сего заставляет слабых становиться хамелеонами. Чтобы приняли за своих и ненароком не растоптали.

Похудевший Король, оглядев свое верноподданическое стадо, едва заметно поморщился. Но увидели это находившиеся рядом. Остальных совершенно покорила сияющая ровной белизной зубов улыбка. И вот все расселись: великолепный, несмотря на скромность одеяния, Ульрих, рядом — бледный от злости Гюнтер. За ним — Генрих. По другую руку Короля, скромно сияя бриллиантами и магическими кристаллами в перстнях, сели герцоги. Сначала — Норденский. Отец Вальтера, герцог Вилтхарский, из их пятерки стал самым дальним. Но, судя по его довольному лицу, он об этом не переживал, о чем-то увлеченно расспрашивая Всеблагого. Вовка молчаливой тенью встал за креслом Генриха, изредка поглядывая на сидящего рядом Клауса.

Сначала Всеблагой произнес здравицу. Потом герцог Норденский выразил бесконечную радость от чудесного исцеления Короля. Третьим встал Архимаг Лоэрней и сообщил, что Академия вместе с ее членами, поддерживая жизненный тонус монарха на протяжении всего времени болезни, довольна результатами своих усилий и выражает свое преклонение перед стойкостью духа Его Величества, победившего терзающую его тело немощь. Также, несмотря на незначительность выделяемых Академии средств и знаков внимания, королевство находится в стабильном состоянии, а Его Величество — в отличном настроении.

Вовка растянул губы в ехидной улыбке. Скорее, не благодаря, а вопреки! Толстая шея Гюнтера после слов довольного собой мага покраснела. Король благосклонно улыбнулся:

— Я и не думал забывать о замечательном братстве магов, герр Лоэрней. Наоборот, хочу вас порадовать большим государственным заказом по ремонту пограничных магических ловушек и плетения сетей против возможных провокаций и атак.

— А что, разве Его Величество готовит войну? — Осведомился, предварительно подняв руку, один из дипломатов.

— Конечно, нет. — Громким, хорошо поставленным голосом ответил герцог Норденский. — Его Величество хочет сказать, что оборонительные плетения, используемые на границах, немного износились. И так как наши ближайшие соседи и партнеры затеяли недалеко от них учения, мы тоже решили провести свои.

— О, это очень дальновидный шаг! — Серьезно сказал посол. — Сия тактика говорит о несомненной мудрости и предусмотрительности монарха!

— Спасибо! — С теми же интонациями сказал герцог.

Потом кто-то поднимался еще, поздравляя с исцелением... Король загадочно и милостиво кивал. Пир продолжался. Все новые и новые бутылки появлялись на столе. Гости потихоньку развязывали штаны, расстегивали камзолы и распускали языки. И вскоре ровный гул наполнил собой большой обеденный зал. Кто-то вроде кому-то сказал, что в соседних кабинетах затевается карточная игра, а в музыкальном салоне видели выставленные бильярдные столы. Народ потихоньку начал ерзать, поглядывая на Короля. В конце-то концов, зачем он их всех так срочно собрал? Поужинать можно было и в кругу семьи, у теплого очага, не выряжаясь в тесный жесткий камзол и утягивающие пузо штаны!

В это время Ульрих, обменявшись взглядом с Норденским, кивнул тому головой. Герцог, отложив в сторону вилку и отбросив салфетку, встал. Шум стих, а лица повернулись к нему.

— Господа! — Начал он. — У меня есть указы Его Величества, которые долго готовились, но подписаны были только сегодня. И я их хочу огласить.

Хмель постепенно сходил с чиновничьих лиц, меняясь сосредоточенностью.

— Итак, — продолжил Норденский, — с этого дня Управление продовольственного обеспечения будет курироваться герцогом Вилтхарским. Управление промышленностью и ресурсами — герцогом Батским... Командором нашей доблестной армии станет регисфратер Гюнтер!

Вовка, да и все, сидящие в зале, посмотрели на покрасневшего от ярости брата Короля. Бедная салфетка, терзаемая под столом его пальцами, уже разрывалась на отдельные неровные тряпочки, печально падающие Командору на сапоги. Норденский, глядящий в зажатый пальцами лист, загадочно улыбался.

— И последнее. Указом Его Величества был утвержден наследник трона...

Тишина установилась такая, что было слышно, как бьется в стекло сонная одурелая муха в конце зала.

— ...Принц Генрих фон Штокербаум.

— Мои поздравления, Ваше Высочество! Благослови Вас Боги на труды и подвиги во славу Родины! — Первым отмер Всеблагой. — Прихожане домов души станут молить о Вашем здравии сразу после молитв о Его Величестве!

— Благодарю! — Приложил к груди руку Генрих.

И тут всех прорвало. Приглашенные выкрикивали поздравления, пили за отвагу, удаль и процветание...

Ульрих улыбнулся и, склонившись к племяннику через его отца, потрепал Генриха по руке.

— Теперь тебе надо жениться!

Вовка почувствовал, как принца передернуло. Но ответ был весьма благородным и милым:

— Благодарю, Ваше Величество, за оказанную честь и доверие сложных задач, постижению которых мне еще долго придется учиться у Вас! Что касается женитьбы... Как только мы разрешим нашу небольшую проблему с войсковыми учениями около пограничной реки, я, с Вашего высочайшего соизволения, обязательно этим займусь.

И он поклонился.

— Гюнтер! — Перенес внимание с племянника на брата Ульрих. — Тебе ведь нравилось воевать? Мне кажется, эта должность Главнокомандующего даст тебе возможность почувствовать ответственность и удовлетворить собственные амбиции. Конечно, ты будешь не один. У тебя будет штаб, маршал и генералы. А господин Готвальд фон Рейне, старший сын герцога Норденского, будет твоей правой рукой!

Король поднялся. За ним дружно встал весь зал.

— Отдыхайте, дорогие мои! — Помахал ручкой Ульрих. — Работы впереди много. Вас, — он посмотрел на Гюнтера, магов, Всеблагого и герцогов, — я жду через час в кабинете. Генрих, проводи старика!

Принц быстро подал Его Величеству руку, сводя по ступеням возвышения, на котором стоял стол. Вовка снова посмотрел на Клауса. Тот кивнул. И парень, выдерживая дистанцию между гвардейским сопровождением и собой, тихо пошел следом за Королем и Генрихом. Гвардейцы изредка оборачивались, но не гнали. Ульрих громко жаловался на стариковские болячки. Принц молча кивал головой. Но, подойдя к кабинету, Король обернулся и, глядя в глаза мальчишке, сказал:

— А тебя не звали!

— Не стоит гневаться, Ваше Величество! Это мой паж, сын герцога Вилтхарского. Я приказал ему следовать за мной, забыв сейчас отменить свое распоряжение...

— Я и не гневаюсь. — Улыбнулся Ульрих. — Какой красивый мальчик! Не сомневаюсь, что у такой прелестной женщины, как Аннет, все дети прекрасны! Надеюсь, с возвращением в столицу она снова начнет радовать нас появлением в свете! А может, мне самому забрать тебя в пажи? А?

Вовка непроизвольно отошел на шаг назад. С его планами это благодеяние никак не стыковалось.

— Ну ладно, — усмехнулся Ульрих, поняв его жест как-то по-своему, — продолжай обожать своего хозяина. Тем более, перспектив роста рядом с ним гораздо больше. В его руках — будущее. Иди, паж, погуляй. А нам надо обсудить нечто скучное для твоих юных ушек!

И дверь за ними закрылась.

* * *

Вовка шел по коридору и думал. Все, что он слышал и видел, походило на очередной тур в игре. Он сделал свой ход ночью... Нет, не так. Первый шаг он сделал, вылечив себя и Марту. Ответом ему была засада убийцы. Он его перевербовал... Следующим ходом игрок привел в их родовой замок мага и принца с другом. Похоже, Вовка сам подыграл сопернику, ухватившись за возможность перебраться во дворец. Он все время получал информацию, пугавшую его расчищающим дорогу к власти Гюнтером и, как следствие, сподвигшую на ночной поход в спальню Короля. Но послушав днем горькие слова брата Его Величества, Вовка задумался, а правильно ли он поступил? Ведь Ульрих своими указами сделал все, чтобы поссорить отца с сыном. Гюнтер грезил о власти. Генрих рвался защищать свою родину. Ведь это он добивался звания Командора! А амбициозного Гюнтера можно было нейтрализовать, сделав Главой Совета герцогов. Должность высокая, сродни королевской, а власть иллюзорная. Ведь герцоги не терпят ограничения своих свобод... Вот и было бы занятие для страдающего на вторых ролях Гюнтера. Но неизвестный игрок своим ходом снова ввел в партию элемент равных вероятностей. Вовка остановился и ожесточенно потер заболевший от раздумий лоб. Но, может, это все он сам себе напридумывал?

— Черт, Вальтер, как ты там? — Тихо сказал он. — Посоветоваться бы...

* * *

Глава десятая. Вальтер

* * *

На звуки шагов и громкие мужские голоса из палат повыползали больные. Взволнованные нарушением распорядка хорошенькие медсестрички упрашивали их уйти обратно, но это было бесполезно. Наконец-то в больничную тишину и мысли о бренности бытия ворвалась активная жизнь. Да еще какая! Настоящий детектив! И они все являются его невольными участниками. Разве можно такое пропустить?!

В фойе было многолюдно. Синяя униформа ничего не понимающего персонала перемешивалась с разноцветными халатами пациентов и зелеными жилетами полицейских. Начальственный колобок пытался перекричать и упорядочить это броуновское движение. Девушка-администратор, приложив ладошку к трубке телефона, вызванивала попечительский совет больницы. В центре этого ажиотажа, гордо подняв голову, стоял бывший главврач и наслаждался минутой славы.

Никто не хотел верить в произошедшее, и все хором убеждали жандармов в их ошибке. Но начальник, переговорив с учредителями, отдал короткий приказ. Тотчас его команда, дернув Бьерна, отправилась к выходу.

Вальтер, которому приспичило выйти на улицу в это же время, услышал патетическое высказывание бывшего главного врача:

— Они хотели бежать... Я только восстановил справедливость!

— Какую? — Ошалело оглянулся на него колобок.

— Отдавал их смерти. — Просто сказал Бьерн.

— Боже! — Схватился за голову полицейский чин и, оглянувшись, нашел глазами одного из врачей. — Да у вас тут настоящая психушка! Я буду ходатайствовать, чтобы ваше заведение убрали из нашего района подальше!

— Сами вы психи! — Огрызнулся врач. — Мы этого так не оставим!

Подозреваемого затолкнули внутрь вездехода. Машина взревела двигателем, отпугнув слишком шустрых защитников, но не уезжала. И вот, где-то минут через двадцать, показался местный жандарм. С ним шел Бегичев, придерживая под руку Бирка. На парне кое-как висела куртка, которую все время поддергивал полицейский. Следом семенила плачущая Сесиль.

— Эй, а парня-то за что? — Крикнул суровый мужской голос.

— На лечение... — Всхлипнула девушка.

— Залечат... — Грустно сказала старушка в теплой куртке, из-под которой розовым краем торчал халат.

— Да, жалко мальчика! — Согласилась с ней соседка. — Но вдруг ему там будет лучше?

— Это в клетке-то? — Старушка яростно обернулась. — Вы никогда не были в психлечебнице?

— Зато Вы там, наверно, частый гость... — Женщина бочком затиснулась в толпу.

Вальтер подошел к отцу, когда тот усадил Бирка в машину и сам собирался в нее залезть.

— Сергей Ильич! — Позвал он. Отцом назвать почему-то язык не поворачивался. — Вы далеко?

— Мальчик мой! — Бегичев спрыгнул с трапа и погладил парня по голове. — Ты без меня домой вернешься? Не испугаешься дороги?

— Наверное, нет. А Вы?

— Отправлю этого несмышленыша туда, где ему самое место.

— Там не будет замков и решеток? — Вспомнил парень услышанный разговор.

Бегичев рассмеялся.

— Конечно, нет. Может статься... — на его губах снова заиграла улыбка, — вы еще увидитесь... Не волнуйся, мой хороший. Катайся на лыжах, отдыхай. А я тебя встречу в аэропорту.

Рука с его головы исчезла, а Сергей Ильич прыгнул в вездеход.

— До встречи! — Помахал он рукой и закрыл за собой дверь.

Большая машина взревела двигателем и вылетела в открытые ворота. Вальтер пошел за ней следом.

Макс, увидев друга, подскочил к нему и обнял, прижимая к себе.

— Я за тебя переживал! Как там все прошло?

— Без перестрелки. — Отстранился Вальтер. — Много говорили. Да ты и сам все узнаешь из вечерних новостей.

— Но ты все видел сам. Расскажи!

— Не все. Уверен, в новостях все разжуют и разложат по полочкам. Слушай, как нам теперь отсюда выбираться? Автобус будет только завтра. Все разъезжаются...

— А, сейчас попрошу отца, он что-нибудь придумает!

Чернов-старший действительно придумал. Он посадил перед собой худенького Вальтера, за собой — сына, а жену пристроил к одинокому немцу, пообещав проставиться пивом. Тот согласился.

— Только давайте сразу домой. — Попросил Вальтер. — Второй раз по полю идти что-то не хочется!

Снегоходы быстро везли их через широкое ущелье к другой деревне. Солнце упало за горный хребет, делая чистое небо фиолетовым, а снежные вершины — малиновыми. Длинные синие тени недальнего леса скользили по языку снега призрачными лапами. Морозило все сильнее, и Вальтер надел капюшон. А к концу их поездки у него и вовсе закоченели руки. Но вот снегоход остановился рядом с их домом. Парень соскочил с сидения и взбежав на крыльцо, помахал рукой:

— Спасибо, Виталий Родионович!

— Может, в кафе? Ведь целый день голодный!

— Нет, мне не хочется. Пойду спать!

Макс, попытавшийся увязаться за другом, был схвачен твердой рукой Элеоноры.

— Что ты за ним, как хвост за котом, бегаешь? Если бы он хотел твоего общества, то позвал бы с собой! Виталик, твой сын совершенно не воспитан!

— На вот, невоспитанный сын, отвези и сдай технику в прокат. А потом приходи в бар. Мы с новым другом, — он хлопнул немца по спине, — зайдем на пару кружек. Ну и Элене не помешает согреться!

Вальтер, улыбнувшись, прикрыл за собой дверь. Элеонора поняла его абсолютно правильно. Сейчас ему никого не хотелось видеть. Тем более, рассказывать об утреннем событии. Есть, конечно, хотелось. Но еще больше — закутаться в теплое одеяло и полежать на диване.

Сняв сапоги и штаны с курткой в прихожей, он скинул на диван все остальное и встал под душ. Теплая вода смывала с тела всю грязь прошедшего дня. Духовную и физическую. Растершись докрасна полотенцем, он накинул халат, расчесал перед зеркалом неровные пряди волос. Почему так получается, что он в конце концов всегда остается один, предоставленный собственным печальным мыслям и чувствам? Набравшийся магии Ресс ушел делать свои неоконченные опыты. Сергей Ильич сначала бегал за девушками, потом неожиданно озаботился судьбой странного молодого человека. А кому нужен он, Вальтер? Если только Вовке. Но друг далеко... Может, у него тоже не все гладко, и он иногда думает о нем?

Парень с ногами забрался на диван и положил голову на подушку. А может... Сергей Ильич вовсе не бегал за девушками, а пытался их спасти? Ведь тот суккуб и убитая — обе были рыженькими, приблизительно одной комплекции! Вальтер сел и потер лоб. Или... Ведь Бегичев отнюдь не страдал от того, что девушка умерла. Но, несмотря на то, что утром его выпустили, он поехал со следственной группой в санаторий, осторожно давая подсказки полисменам. Значит, он все знал? Но откуда, если они совсем недавно приехали?! И этот странный синеглазый Бирк, которого Сергей Ильич называл Ёно и увез с собой... Может, Бегичева кто-то попросил этого парня найти? Вальтер помотал головой. Нет, чушь какая-то! Он снова положил голову на подушку.

— Скучаешь? — Высунулась из стены лохматая голова.

— Лежу. — Ответил Вальтер.

— А мы все знаем!

— Молодцы. — Равнодушно сказал парень. — Ну и какие мнения среди вас имеют место? Разве домовик санатория об этом не ведал?

— Так это... Мы храним свои тайны от людских глаз. Мы — душа дома. Кто ж за зданием будет ухаживать, если все о таком узнают? Люди испугаются и перестанут наполнять дом своей жизнью. Он начнет разваливаться, а домовик умрет. Нельзя!

— А-а!

— Завтра спасатели приедут.

— Угу.

— Ты покажешь им могилы девушек?

— Тех, кого захоронили на территории санатория, найдут под розовыми кустами.

— А про нас ты забыл? — Раздался грустный девичий голосок у изголовья дивана.

— Ни про кого я не забыл! Могу я немного побыть один?

— А нам показалось, что ты грустишь в одиночестве! — Сказал хриплый мужской голос.

— Я завтра приведу спасателей туда, где вы лежите. Могу даже колышек воткнуть. Но как мне их заставить вас там искать, если сейчас зима, и лежит снег?

В комнате наступила тишина. Вальтер закрыл глаза и натянул на себя плед.

'Зачем вообще нужно воплощение, если может наступить этакий страшный конец? — Подумал он. — Умирать, задыхаясь от проткнувших легкие ребер, и адской боли в сломанной спине? Или, заболев неизлечимой болезнью, поехать в тихое и здоровое место, чтобы быть убитой маньяком? Или как Вовка: потеряв родителей, за миску пустой картошки работать с утра до ночи на мужа сестры? А потом, когда заблестела яркими огнями новая жизнь, разбиться в самолете? Нет, мы и правда с ним многого не поняли. И, наверное, зря спасали чувства аггела с демоницей'. — Вальтер резко повернулся и посмотрел в сгустившуюся за фонарем ночь. — 'Как бы они ни любили друг друга, их отношения были обречены. Слишком уж они разные. Ведь влечения плоти когда-то заканчиваются. И что остается? Две непонимающие друг друга души? Он — гордый Владыка. Его должны уважать подчиненные, весь народ, в суть которого вложено правило, что мужчина несравнимо выше женщины. Его возлюбленная — живая и свободная девушка, которая не покрывает голову платом до пят! Кошмар! Его бы осудили за нарушение традиций, а ее — возненавидели'. — Вальтер снова повернулся на спину и закинул ногу на ногу, сбросив на пол плед. Ему стало неожиданно жарко. — 'Владыка сначала бы ее уговаривал, а потом заставил, сломав вольную душу. Или она бы из-за любви к нему согласилась бы жить в вечной тени, глядя на вьющихся вокруг мужа молоденьких аггелиц. И тихо умерла бы сама. Почему мы постоянно кому-то уступаем, надеясь на вечную любовь и привязанность? Когда эмоции исчезают, приходится расплачиваться за собственную недальновидность и глупость. Может, нам вообще не надо было допускать их встречи?'

Вальтер разнервничался и, вскочив с дивана, начал шагать по темной гостиной, приминая босыми ногами пушистый ковер.

'Вообще, что значит наша жизнь? Тусклый огонек, мгновенно сгорающий в черноте вселенной? Крик одинокой души, которую никто не слышит, поскольку мы все замкнуты в собственном мире и совершенно не чувствуем тех, кто рядом? Физиологическое слияние... оно лишь на мгновение дарит ощущение этой иллюзорной общности и спасения от одиночества'.

— Эй, Витас! — Позвал он темноту. — Вы еще здесь?

* * *

Утро разбудило Вальтера ярким солнцем, прорывающимся в гостиную через окна и стеклянную дверь, а также стуком Максового кулака, решившего, что друга пора вести кормить. Встав с дивана, почесываясь и зевая, Вальтер отправился открывать дверь, смутно припоминая, что лег только под утро после ночи, бурно проведенной в компании двух материализовавшихся от его ангельского прикосновения призраков. Сначала он разжег камин, и они втроем играли в карты, принесенные домовиком откуда-то из другого коттеджа. Тот, кто проигрывал, обещал выполнять желания остальных. И когда Вальтер им продул, они схватили его за руки, умоляя еще раз отвезти их на склон горы, чтобы почувствовать под ногами холодный мягкий снег, а в ушах — сильный ветер. Особенно настаивал на этом Витас. Ну а подружка его поддержала.

— Неужели вам снег не надоел? — Спросил их Вальтер.

— Ты не представляешь, как тянет нас, тут зависших, снова ощутить материальный мир! Ведь мы умерли раньше срока! — Ответил молодой мужчина. — Если ты поможешь спасателям, и они нас найдут, а близкие захоронят как надо, мы уйдем навсегда. А сейчас... поедем кататься с горы!

Альпинистка где-то раздобыла санки. Выйдя на дорогу за деревню, они втроем сели в них, оттолкнулись и помчали вниз, тормозя пятками на поворотах. А потом ангел, распахивая крылья, поднимал их снова к деревне. Накатавшись до побелевшего у девушки кончика носа, они ввалились домой мокрые и счастливые. Но как только Вальтер перестал светиться, их фигуры тоже померкли и растаяли в темной комнате. Однако он слишком устал, чтобы разбирать, кто кого в этом случае использовал: ведь удовольствие получили все.

А сейчас его тормошил друг Макс, которому тоже небезразлично его одиночество. Улыбнувшись другу, он раскрыл перед ним дверь.

— Привет! — Макс бросил шапку на вешалку и расстегнул куртку. — Ты даже не представляешь, сколько в соседнюю деревню понаехало народу! Копы, спасатели, техника... В нашем прокате с утра пораньше разобрали весь транспорт: и гужевой, и самоходный! Вместо того, чтобы ездить по склонам, все отправились смотреть на раскопки!

— Что, прямо сейчас, зимой?

— А чего до лета тянуть? — Удивился парень. — Трупы промороженые, не пахнут и не разваливаются. Доедут на экспертизу как миленькие!

— Циник ты, Макс.

— Прагматик. Им уже все равно, а работающим с доказательным материалом людям гораздо легче.

— Слушай, — голос Вальтера раздался уже из ванной, — а твои смотреть поехали?

— А то! Этот немец, который вчера Элеонору вез, так и остался у нас ночевать. Утром они вместе уехали. Влад! — Макс снял ботинки и, пройдя через гостиную, сунул нос в ванную. — Давай я к тебе переберусь. Отец твой уехал, а у меня там то пьяные всю ночь храпят, то Элеонора орет... А если не орет, — парень хихикнул, — то стонет. Ни хрена спать не дают!

— Конечно. — Вальтер вытер голову полотенцем и достал фен. — Хоть сейчас.

— Да-а? Тогда я за шмотками!

Макс почти вылетел в дверь, когда Вальтер добавил:

— Если откажешься от привычки заходить в ванную, когда я моюсь. А то мысли неприличные в голову лезут.

Макс покраснел и выскочил на крыльцо. А Вальтер, подсушивая неровные пряди, насмешливо улыбнулся.

Впрочем, парень вернулся очень быстро. В его руках была большая сумка.

— Мне в комнату или на диванчик? — Сумка увесисто бухнула об пол.

— Конечно, в комнату. — Вальтер уже успел натянуть штаны и носки.

Макс поднял сумку и сделал несколько шагов к комнате Вальтера.

— Не туда. Сюда! — Парень кивнул подбородком, вылезшим из ворота свитера на соседнюю дверь. — Вдруг ты тоже храпишь?

Макс рассмеялся и кинул баул на ковер.

— А зачем ты меня спрашивал про моих? Снова хотел туда поехать?

— Нет. Хотел, чтобы они попросили спасателей подняться к нам. Тут, на склоне, под снегом, пропавшие люди. Их тоже бы надо забрать и отдать тела близким.

— Я позвоню. — Макс достал телефон. — Ты знаешь, где их искать?

— Да, Макс. Звони и пошли завтракать. Пусть они потом перезвонят и скажут время, на которое договорятся со спасателями.

Пока Вальтер натягивал куртку и сапоги, Макс позвонил отцу.

— Все будет норм. Позвонят. Пошли поедим, что ли? И ты обещал кататься со мной!

— Угу. А ты не забывай про немецкий.

Солнце поднималось все выше, заливая ярким светом белые снега, превращая их в сверкающие сокровища. Отражаясь от далеких вершин, свет бликами падал в голубую тень, делая ее пятнистой. Зеленые сосны, стряхнув со своих макушек тяжесть недавнего снегопада, тянули в синее небо пушистые ветви, наслаждаясь теплом и порывами беспокойного ветра.

Деревня казалась вымершей. Все, кто не поехал в санаторий, ушли на склон горы кататься на лыжах, санях и скейтах. И Вальтер с Максом, взяв свои лыжи, отправились на прогулку, любуясь необыкновенно синим небом с панорамой далеких суровых гор.

* * *

Ближе к вечеру вместе с Черновыми и привязавшимся к ним немцем приехал пожилой спасатель.

— Это вы тут воду мутите? — Добродушно спросил он ребят. — В каком месте видели трупы?

— Под снегом. — Ответил Вальтер. — Два года тут лежат, в землю просятся.

— Это шутка такая? — Нахмурился мужчина.

— Нет. У вас по деревне призраки разгуливают, к туристам в спальни заглядывают. Поют вместе с метелью. Разве Вы ни разу не слышали их жалобную песнь?

— Что? — Мужчина посмотрел на Черновых.

— Ничего. — Сурово нахмурил брови Виталий Родионович. — Если парень сказал: лежат, значит, так оно и есть.

— Хорошо. — Пожилой спасатель встал, поправил свой комбез и надел шапку на редкие светлые волосы. — Если работы ни к чему не приведут, оплачивать их будете Вы!

— Так мы ждем! — Крикнул ему вдогонку Чернов, а потом спросил у Вальтера. — А ты точно найдешь?

— Найду. — Твердо ответил мальчишка и вышел в фиолетовый сумрак, рассеиваемый желтыми фонарями.

— Странный он какой-то. — Глядя ему вслед, сказала Элеонора. — Не хотелось бы, чтобы у меня был такой сын...

— Вам никто не нужен. — Застегивая куртку, ответил Макс. — Брюлики в ушах, стразики на обуви, граненый алмаз вместо сердца... Идеальная жизнь бывшей секретарши, а нынче — узаконенной шлюхи.

— Сын! — Прорычал Чернов.

— Только физиологически. Я — к Владу. — Макс, распахнув дверь, вышел в сгустившиеся сумерки.

— Невежа! — Фыркнула Элеонора. — Вот оно, нынешнее воспитание молодежи! Никакого уважения!

— А за что ему тебя уважать? — Чернов сел на диван. — Что ты для него сделала хорошего?

— Терплю его выходки! — Элеонора развернулась и, хлопнув дверью, ушла в комнату.

— А он — твои! — Крикнул ей вслед муж.

Растерянный немец сидел на стуле, не понимая, о чем спорят русские. Но вот Виталий Родионович поднялся и положил ему руку на плечо:

— Ну что, пойдем по пивку?

— О да! — Заулыбался немец. — Пиво лечит грусть и дарит радость!

— Тогда пошли радоваться до самого закрытия.

Чернов надел куртку и двое мужчин, поддерживая друг друга в скользких местах, пошли к центру деревни.

Элеонора вышла из комнаты и включила телевизор. Посмотрев фильм, она подпилила ногти. Потом поиграла в игру и выложила новые фотки в инстаграм. На улице в свои права вступила ночь. На другой половине дома в окнах горел свет и на белом снегу мелькали тени мальчишек.

— Вот гадство! — Не выдержала женщина и бросила пилку в стену. Та с легким звоном завалилась за комод.

Она вскочила и пошарила под ним рукой. Там ничего не было, кроме старого клочка газеты и комка пыли. Стряхнув их с ногтей, она вскочила и пнула ковер ногой. Каблук сапога запутался в ворсе. Не успев сделать второй ногой шаг, она споткнулась и растянулась на полу, проехав по нему коленями и локтями. Было ужасно больно и обидно. Она села и, выпутывая каблук из ковра, неожиданно разревелась.

Да, молоденькая девушка из Омска умудрилась устроиться сначала вторым секретарем, а потом и первой любовницей босса. Оставшиеся на родине неудачники завидовали страшной завистью, разглядывая в доме ее матери редкие фотографии вырвавшейся в люди доченьки и присланную ей новую кожаную сумку. Но разве кто-нибудь из них догадывался о заплаченной ей за подобную жизнь цене? Нелюбимый мужчина, которому она смогла стать необходимой, зачастую был несносен и груб. Как и его дети, не принявшие еще одну 'маму'. Скрепя сердце она согласилась на поездку вместе с сыном мужа, который просто ее игнорировал. Когда она вставала на пути, обходил, словно мебель, не обращая внимания на ее замечания. А сейчас и вовсе ушел к своему чокнутому другу, которого тут бросил заботливый папочка. Да, она не сломается и все вытерпит ради тех самых бриллиантов, московской квартиры и брендовых вещей. Но как же ей порой бывает одиноко! Никто, никто не хочет понять ее тонкую и ранимую душу! Женщина сидела на полу и собирала слезы в бумажный платок.

В другой половине дома веселым огнем горел камин. Мальчишки лежали на разобранном диване в гостиной и с хохотом комментировали фильм national geographic о брачных играх пингвинов. Неподалеку от них, прямо на полу, сидели невидимые парень с девушкой. Они держались за руки и улыбались вместе с ребятами.

* * *

Следующее утро принесло метель и мрачного спасателя, барабанившего мальчишкам в окно.

— Парень, вставай! — Кричали Вальтеру в оба уха призраки. — Это за нами приехали!

Мальчишки быстро собрались и, заперев дверь, вышли в непогоду. На улице стоял вездеход, к которому сзади была приделана лебедка с толстым тросом.

— Ну что, будете показывать, или мы уже поедем?

— Обязательно будем. Только на этой штуке, наверно, не проехать. Парень лежит за последним спуском. Он с друзьями катался вне трасс. А девушка — с той стороны ущелья. Туда если только на лыжах или вертолетом.

— И откуда ты взялся на наши головы? — Посетовал мужчина.

— Вообще это ваша работа. — Неожиданно отвлек на себя внимание Макс. — И вы должны ее делать.

— Гляди, командир какой! — Рассмеялся стоящий у вездехода молодой спасатель. — Их сейчас никак не вытащишь, и ни на чем не проедешь. Так что дуйте за лыжами. Спустимся вниз, засечем координаты. А летом поднимем.

Парни быстро вернулись, забрав стоящие у стенки домика лыжи с палками, и нырнули в теплое нутро вездехода.

— Значит, за третьим спуском? — Спросил водитель.

— Да, где начинаются скалы. — Ответил Вальтер.

— А спуститься там сможете? Или только с детворой на первой трассе катаетесь?

— С детворой. — Согласился Вальтер. — Но мы попробуем.

Они остановились с другого края укатанной площадки, с которой лыжники обычно съезжали вниз. Сегодня работал только первый спуск, да и то из-за метели здесь почти не было народу. Спасатели, застегнув крепления, посмотрели на сосредоточенных мальчишек.

— Будем съезжать здесь. — Решил старший. — А потом пойдем по старой дороге. Ты можешь хоть примерно показать места на карте?

— Не знаю. — Пожал плечами Вальтер. — Я не понимаю, где мы, а где тут спуски и ущелье.

Спасатель расстегнул куртку и достал из нее планшет.

— Вот! — раздвинув изображение пальцами, он ткнул в загоревшуюся красным точку. — Это мы. Вот тут — три трассы. Здесь, как правило, спускаются дикарями. А это — ущелье. Оно длинное, тянется на несколько километров. Когда-то тут текла река, но потом вода ушла. Осталось сухое русло. Ну что, понял?

— Да. — Вальтер развернул планшет к себе. — Парень где-то здесь. Плюс, минус десять метров.

Он ткнул пальцем в росшие на грани горы острые скалы. — Девушка — вот тут, в какой-то трещине или щели... не могу понять.

— Хорошо. — Спасатели нацепили очки и застегнули куртки до самого носа. — Встречаемся внизу!

И, оттолкнувшись, они легко ушли вниз, скрывшись в белой круговерти.

— Боишься? — Спросил Макс, заглядывая вниз, а потом другу в глаза.

— Боюсь. — Согласился Вальтер. — Только тем, кто погиб, еще хуже. — У нас есть дом и тепло очага. А у них, кроме холода, ничего.

— Так они — мертвые!

— Иногда мертвые бывают такими живыми... Ты даже себе не представляешь! — Улыбнулся Вальтер и, надев очки, медленно покатился с горы.

Ехать было трудно. Все вокруг было белым: верх, низ, вихрящийся вокруг снег... Только кончики лыж были ярко-желтыми. Где-то в стороне темной тенью мелькнул Макс и растворился в однотонной бездне. И тогда, притормозив, Вальтер обернулся ангелом и раскинул в стороны руки. Снег сыпанул сильнее, пытаясь погасить ясную фигурку, но потом ветер придавил белую стену к земле, бросившись разгонять низкую облачность. Минут через пятнадцать над ближайшей горой появилось голубое окно, и метель начала стихать. И только тогда, сменив тело, парень покатился с горы.

— Где ты был? — Набросился на него Макс. — Мы чуть не полезли тебя искать!

— Пережидал метель. — С улыбкой ответил Вальтер. — Я ведь совсем неважный лыжник!

Путь по ущелью был трудным. На дне лежал глубокий и рыхлый снег, так что им пришлось идти по склону, иногда обходя валуны, а иногда поднимаясь на пригорки, чтобы обойти расселину. Взрослые шли первыми, прокладывая дорогу. Последним, ловя носом редкие снежинки, Вальтер. А рядом с ним, рассуждая о жизни и смерти, шли призраки.

— Знаешь, — говорил тонкий девичий голосок. — У меня ведь никогда не было парня. Я и в горы полезла только из-за того, что этим спортом занимались ребята. Думала, найду среди них настоящего друга, чтобы и в беде и радости...

— Нашла? — Спросил Вальтер, обтаптывая вслед за остальными разлапистую ель.

— Сначала думала, что да. Он был таким... смелым! Рассказывал разные истории, в которых все спасались благодаря его своевременной помощи! Говорил, что облазил в этих горах каждый склон. Мы ему верили и восторженно шли за ним. Мы были так юны и наивны!

— А он был вашим руководителем?

— Да, студент — старшекусник нашего университета. Вы не думайте, у него были все разрешения и сертификаты. Иначе бы ему не разрешили с нами заниматься. У нас были каникулы, и мы отправились сюда. А мама так не хотела отпускать меня в горы!

— Так что же произошло, Сью? — Спросил Вальтер. — Почему они тебя оставили здесь?

Макс, шедший впереди Вальтера в десяти шагах, обернулся.

— Что ты говоришь, не слышу! — Остановился он. — Все в порядке?

— Да, иди, сам себе сказки рассказываю. Не обращай внимания.

— А, ну ладно. — И Макс снова пошел по следу спасателей, вырвавшихся вперед.

— Хороший у тебя друг. — Сказала Сью. — Заботливый. Прямо, как моя мама...

— Не надо плакать! — Раздался голос Витаса. — Скоро ее увидишь.

— Летом... Они обещали вытащить нас только летом... А мне так хочется посмотреть на ее лицо!

— Так что произошло в этом походе? — Вернулся к теме разговора Вальтер.

— Мы начали восхождение, несмотря на тучи, собирающиеся над пиками. Когда ребята говорили о том, что пойдет дождь, наш руководитель смеялся, называя нас неженками. А ведь мы в него верили! И пошли. В этом месте, где мы начали подъем, слева была осыпь. Порода раскололась, осыпавшись вниз песком и мелкими камнями. Задачей было попасть на вершину и выйти через нее на склон большой горы. Под ее защитой предполагалось разбить вечером лагерь. Наш кумир шел первым, вбивая в породу костыли и страхуя поднимавшихся следом. Скоро он добрался до плоской площадки и крикнул, чтобы я привязала к веревкам наши рюкзаки. Я привязала, а он вытянул их наверх. Потом я полезла за ними. Начался дождь. Сильный и холодный. Ботинки скользили по камню, а через одежду стекали вниз целые реки. Как только я поднимала голову, вода, разбивающаяся о скалу, заливала мне глаза. У меня тряслись руки и ноги. Знаешь, а я ведь совершенно не помню того, что случилось дальше. Кажется, я услышала шум поезда. А потом на мое тело обрушились реки воды. Я захлебывалась, пытаясь подтянуться ближе к камням. Мне казалось, что около них я найду защиту. Но тут одна из веревок оборвалась. Наверное, выдернуло костыли. Не знаю. Я боролась за жизнь до последнего. А потом летела вниз. Боль, вода... мое тело, застрявшее в расселине...

— А этот твой... — Глухо сказал Витас. — Студентик?

— Я их догнала поздней ночью. Они шли в деревню. Без снаряжения, мокрые и уставшие. Я пыталась рассказать им о себе, умоляла не оставлять одну...

— Но они вызвали спасателей и уехали?

— Да. — Девушка вздохнула. — Я его больше не видела. От тела далеко не уйдешь. — В ее голосе послышалась улыбка. — Зато я познакомилась с Витасом и Альтом. А еще у нас в горах живет Свами Дон. Мы были у него в гостях!

— А кто это? — Пропыхтел уставший Вальтер, стряхивая с шапки снежный сугроб, упавший с потревоженной Максом ветки.

— Мудрец. — Ответила девушка. — Однажды он ушел от людей и залез на вершину горы. Он сидел там, встречая рассветы и провожая закаты. Над его головой кружились звезды, а он постигал суть жизни и смерти. Он сам, добровольно, перешел ту грань, отделяющую мир осязаемый от мира духовного.

— И почему же он остался здесь?

— Его тело не стало прахом, а с годами превратилось в камень. И он тоже не может отсюда уйти. — Засмеялась девушка.

— Так в чем же смысл жизни? — Поинтересовался Вальтер. — С точки зрения далеко глядящего гуру?

— Он сказал... не гнаться за химерой чьего-то воплощения, а пытаться понять себя, свой внутренний мир. Поскольку именно он в данный момент и является истиной. Если бы я не пыталась найти себе парня, может, парень сам бы нашел меня? И тогда бы я не умерла.

— Вот как?

— Еще он говорил, что нельзя за людей решать их проблемы. Ведь трудности делают нас самостоятельными. А если кто-то нашу проблему решит за нас, она снова вернется. Только в более сложном варианте. И мы снова будем ждать помощи. А если нам откажут, мы обвиним того, кто помогал, во всех своих бедах. И будем правы. Ведь нам не дали самостоятельно найти решение, когда задача была примитивной.

— Но иногда встают такие масштабные задачи... Совершенно от тебя не зависящие!

— Но внутри них ты все равно должен найти свой путь, единственно верный в данной ситуации. И следовать ему, даже если он ведет к грани.

— Но где поступили неправильно те девушки, которых так хладнокровно убил Бьерн?

— Не знаю. Мне не известна их жизнь.

— А чем успели согрешить младенцы, которых убили в очередной войне? Да, ты можешь следовать своему пути в придуманной кем-то реальности. Но саму ее тебе не изменить. А потом ты ведь даже не знаешь, какой путь тебе был нарисован при рождении. Тычешься носом, словно слепой котенок в поисках мамки и постоянно делаешь ошибки. Хорошо, если ты и твоя судьба заинтересуют кого-то из высших. Тогда тебя начнут направлять и оберегать, не давая сбиться в сторону. Но кто знает, для чего тебя так любовно выращивают? Может, чтобы сделать из тебя Кассандру или Жанну д'Арк?

— Вальтер! — Закричал Макс, ушедший вперед метров на сто. — Ты чего копаешься? Скажи, нам еще долго?

— Витас, где твое тело?

— За этим склоном есть выступающие из снега скалы. Вот там.

— Тогда веди. Закончим с этим побыстрей.

— Ты еще совсем ребенок! — Послышался голосок Сью. — Еще не знаешь, кто ты, и какой перед тобой путь. Кидаешься всем помогать...

— Мне все бросить и уйти?

— Нет, малыш. Начатые дела надо заканчивать. Иначе они привяжут тебя сильнее канатов. Просто посмотри по сторонам. Может быть, твое место вовсе не здесь, маленький ангел?

И девушка вновь рассмеялась.

Вальтер обогнул склон и увидел всю свою группу, остановившуюся как раз в том месте, о котором говорил Витас.

— Ну и ползешь же ты! — Покачал головой старший. — Скоро солнце сядет, а мы все кувыркаемся.

— Туда! — Вальтер показал лыжной палкой вверх. — Вон тот уступ.

— Тогда полезли!

Старший надел на парня пояс с карабином и закрепил на себе и Вальтере веревку.

— Старайся ставить лыжи вот так. — Он показал постановку лыж. — Будет тяжело, говори.

И они пошли. Вальтер шел и разглядывал магические потоки места, пытаясь узнать камни, между которыми лежал Витас. Да, это там... Еле видный в солнечном свете серый шар дрожал над тремя выступающими из снега валунами.

— Здесь! — Вальтер замученно ткнул палкой между камнями. И пока спасатель засекал координаты, снег под лыжными палками начал протаивать настолько быстро, что парень чуть не упал в него носом. Пришлось вставать на колени и ползти в сторону. Отвлекшийся на маневры парня спасатель не поверил своим глазам. Под его ногами текли весенние ручьи.

— Что за черт? — Озадаченно сказал он.

Вытаявший склон рыжел прошлогодними листьями, а между булыжниками торчал кусок яркой красной куртки, на котором сверху лежали ветви, земля и все те же листья.

— Дьявольщина! — Потер глаза спасатель и поднес к губам рацию.

— Герт, Бенинг говорит. Мы нашли одно тело. Да, в той точке. Выдернуть нас отсюда сможешь? Боюсь, один из мальчишек назад не дойдет. Да, сейчас выйдем. Нет, все — на завтра. Детей надо отправить домой.

— Идем! — Потянув парня за рукав, он отвлек его от созерцания страшной картины. — Нам надо выбраться на открытое место.

Они спустились вниз и вышли на широкую поляну, свободную от леса. И скоро над ущельем повис вертолет, спуская вниз корзину на тросе.

— Может, я сразу вам покажу, где девушка? — Устало спросил Вальтер, усевшись с Максом в маленькой и тесной кабине.

Сью больше не развлекала парня сказками, а стоя за его плечом, руководила процессом.

— Вон там! Серый камень! От него в десяти шагах!

— Серый камень в ущелье. От него десять шагов вперед. — Передал он ее слова.

— Может и тут снег растает, облегчая нам работу? — Улыбнулся один из спасателей.

— Вряд ли. — Сказал второй. — Тут постоянная тень. Думаю, придется повозиться.

А Вальтер, больше никого не слушая, привалился к плечу друга и закрыл глаза. Она права. Здесь его дела закончены. Макс завозился и, вытащив руку, обнял Вальтера за плечо, крепко прижимая к себе. День еще блистал своей чистой красотой, бликуя миллионами лучей на гранях снежных кристаллов, когда ребят высадили на краю деревни.

— Ну, спасибо, парни! — Пожал им руки старший из спасателей. — Приезжайте к нам на следующий сезон. А то и летом. У нас здесь тихо...

— Не знаю. — Улыбнулся Вальтер. — У нас в стране своих неучтенных трупов хватает. Удачи!

Вертолет взлетел, а вездеход неторопливо поплыл по дороге.

— Ты есть хочешь? — Макс синими глазами внимательно всмотрелся в усталые очи Вальтера.

— Да, мамочка. Конечно, мамочка!

Макс заржал и потащил друга в ресторан.

* * *

Глава одиннадцатая. Вовка

* * *

Вовка шел по коридору. У него был где-то час свободного времени, пока Генрих не выйдет из апартаментов Короля. В любом случае, чем бы ни захотел заняться после разговора с Его Величеством принц, ему надо было получить разрешение на отдых или, следуя приказам господина, сопровождать его, ожидая какого-нибудь поручения. Как сразу загудел дворец! Даже чьи-то собачки, тявкая от возбуждения, носятся по коридорам. А за ними — пажи, камердинеры, камеристки! Вовка еще раз подумал и решил отправиться в башню к Вилдбаху. Как придворный маг и целитель, тот был далек от политических игр, разгребая лишь последствия в виде ран от кинжалов и пуль, а также ядов, подсунутых расслабленному организму доброжелательной рукой.

Прыгая по ступеням вниз, он случайно сшиб подвернувшегося под ноги рыжего шпица, сразу громко пожаловавшегося на жизнь, несправедливую к маленьким песикам. Но вот собаку подхватила крепкая рука, а перед Вовкой выстроились трое парней немного постарше его самого, ну и покрепче.

— Ты что тут скачешь, как козел по скалам? — Поинтересовался первый. — Болонка Ее Величества сделала одолжение, оказавшись на твоем пути!

— Ты должен был ей поклониться... — Согласился с первым второй, что-то перебирая в кармане голубой пажеской курточки, смотревшейся на парне несколько странно.

— Это — шпиц! — Пискнул, уточняя, третий.

Лестница, только что заполненная людьми, мигом очистилась.

— Да я не знаю, как ей кланяться... — С улыбкой развел руками Вовка. — Может, покажете?

— Охотно! — Ухмыльнулся второй и стал заходить Вовке за спину. На лице третьего отразилось страдание.

Не желая попасться на глаза к мэтру Вилдбаху с глазами, подсвеченными фингалами, Вовка поставил щит. И, боднув головой стоящего перед ним парня, наступил тому на ногу. Паж Королевы грохнулся спиной на ступени, выпуская из рук верткую собачонку, тут же облаявшую своего заступника. Перескочив через стонущее и ругающееся тело, Вовка рванул вниз. Замешкавшийся второй, не обращая внимания на поверженного соратника, побежал за Вовкой.

Выскочив на площадку, соединяющую лестничные пролеты, Вовка обернулся. Не догнавший его парень вдруг притормозил и резким движением бросил то, что было зажато в его кулаке. И тут паж Его Высочества порадовался, что не успел снять защиту. Над его головой, под ногами и у стены взорвались три огненных фонтанчика, забросав жгучими искрами двух девушек-горничных со стопками одежды и полного мужчину, уронившего с оглушительным звоном поднос с посудой. Девушки тут же со стоном скорчились под стеной, а мужчина, злобно посмотрев на Вовку, рванул вверх с неожиданной для его возраста и комплекции прытью. Вверху послышался топот ботинок, надрывный собачий визг и виртуозная мужская ругань, доказывающая, что возраст, укрепляемый регулярными физическими занятиями, может то, чего не умеет юность.

Вовка, сняв щит, подбежал к девчонкам. Быстро осмотрев их руки, ноги и лица, он убедился, что бомбочки оставили всего лишь неглубокие ожоги. Но для работающих во дворце девушек красота имела важное значение: если ты урод или калека, держать в услужении тебя никто не будет. Не статусно, да и смотреть неприятно. Поэтому девушки, бросив на грязный пол белье, рыдали не столько от боли и испуга, сколько от предстоящего краха всех надежд.

Вокруг собрался народ, сочувствуя и тихо обсуждая происшествие.

— Ну не надо плакать, — уговаривал Вовка, осторожно поглаживая пальцами щеки и шею одной из девушек, — не так все страшно, как кажется!

Он закончил с ее лицом и прикоснулся к рукам.

— Ну зачем ты бросила в пыль чистое белье? Теперь его снова придется стирать!

Девушка подняла на него глаза с повисшими на ресницах слезинками.

— Все равно выгонят! — Прошептала она.

— Что же ты так решила? Подумаешь, несколько дней помажешь ножки мазью, да юбочку подлинней наденешь. Возьми свои вещи, а то ведь растащат! — И он сунул ей в руки испачканную кипу белья, одновременно нагибаясь к другой. — Эй! — Потрепал он ее по щеке. — Хватит лить слезки! — Вовка сделал вид, что пытается промокнуть платком ее глаза, но на самом деле затянул ожоги на веках. — Посмотри, твоя подружка уже смеется!

Подружка не смеялась, но и не плакала. Достав зеркальце, она деловито стирала с лица и рук капли крови.

— Ну вот, — сказал один из стоящих рядом слуг, — а слез-то, а кровищи... И ни царапинки!

— Не надо завидовать. — Ответил какой-то парень. — У пажей и для тебя, дед, найдется огненное жало!

Дед разгневался и, к развлечению присутствующих, развязал очередную свару с упоминанием ближних родственников, ронявших в младенчестве спорщиков головой вниз на все тупые предметы.

— Тетушка, — обратился Вовка к одной из женщин, — а кто эти парни? И чем они кинулись?

— Да я и толком-то не разглядела...

— Пажи Королевы. — Ответил на его вопрос спускающийся по ступеням довольный дядька. — Ты кто, новенький?

— Ну да, второй день...

— Повезло нарваться... Сильно покалечили?

— Нет, вот девушкам больше досталось! Ноги обожгло!

— Да, — мужчина посмотрел на свою обувь, — сапоги надо выбрасывать. А ты, парень, как их увидишь, беги, прячься за любой дверью. Задирают они, в-основном, хорошеньких девушек да миловидных парней.

Мужчина поднял свой еще никем не уворованный поднос и с кислым лицом посмотрел на осколки посуды.

— Эх, вычтут из жалования, — сказал он и, развернувшись, снова отправился на кухню.

Вовка же, пользуясь тем, что все разглядывали девчонок, снова поднялся по ступеням. Вот то место, где на него напали. А вот свежие капельки крови... Вовка шел по ним, словно ищейка, взявшая след. Поворот. Направо — продолжение убегающей вверх лестницы, а сбоку, в нише, неплотно прикрытая дверь. Последняя капелька была перед ней. Осторожно ее распахнув, Вовка сделал маленький светлячок и запустил его внутрь. После чего просунул голову. Там, на тряпках, лежал хорошенько побитый парень. Вовка немного подумал и... закрыл дверь. Ведь маленький Вальтер в той, другой реальности, умер...

Снова спускаясь по лестнице вниз, он решил обязательно навестить этих пажей и разобраться, почему же мальчишки, живущие в тепле и получающие за свою службу деньги, ведут себя, словно банда малолетних отморозков.

Парень шел по служебным коридорам, отсчитывая повороты и лестничные марши, стараясь не заблудиться в этом огромном, хаотичном внутри здании, именуемым резиденцией Короля. Большой палец вновь был прикушен зубами. Это помогало Вовке сосредоточиться и не отвлекаться от огромного количества мыслей, все больше наслаивающихся друг на друга, как и происходящие вокруг события. Почему-то не сомневаясь, что игрок, кем бы он ни был, в очередной раз бросил ему одну из связанных в огромный моток нитей, которые приведут его... Куда они его приведут? И не сделает ли он хуже, дернув за вытянутый кончик? А если не дергать и посмотреть, что выйдет?

Так ничего и не придумав, Вовка остановился перед внутренней дверью в башню колдуна и пару раз стукнул в толстую дверь согнутым пальцем. Теперь-то он знал, что эта дверь показывается и открывается тем, кого ждали.

На пороге, всей фигурой изображая укоризну только что оторванного от важной работы человека, застыл герр Тойфель. На левой его щеке явственно отпечатались складки подушки.

— Приветствую Вас, мудрейший и работающий не покладая рук помощник великого мага!

Вовка склонился перед Тойфелем, как перед Королем.

— Шут! — Процедил камердинер и, оставив дверь открытой, медленно поплыл куда-то в сторону.

— Идея неплохая, но уже не хочется. — пробормотал ему вслед Вовка. — А мэтр Вилдбах здесь?

— В лаборатории!

— Спасибо, герр Тойфель! Приятного продолжения начатой работы! — Крикнул вслед черной спине Вовка и, проскочив на башенную лестницу, стал спускаться внутрь. Толстая и тяжелая дверь подземелья распахнулась перед ним сама.

— Добрый день, мэтр Вилдбах! — Громко сказал в нее Вовка.

— Заходи! — Раздалось изнутри.

Парень зашел и, усевшись на привычный еще по прошлой реальности лабораторный табурет, стал смотреть на работу мастера. Старый маг аккуратно сыпал из разных баночек на чашку маленьких весов порошки и, выждав определенный промежуток времени, бросал их в кипящий на горелке котел. Маленький юркий огонек, греющий дно, менял цвет, становясь бело-голубым и снова сползая к оранжевому. Тогда Вилдбах брал деревянную лопаточку и, помешивая свое зелье, читал на одной ноте заклинания. Некоторые из них Вовка знал.

Время тянулось, не касаясь в этом месте человеческой суеты и забот. В воздухе, после высыпания очередной порции порошка, запахло корицей. Вовка сглотнул слюну, осознав, что завтрак давно растворился в его организме, а кружка чая, выпитая в доме герра Штафа, еще полдня назад удобрила землю королевского парка.

Наконец, горелка была выключена, а котелок отставлен в сторону и накрыт прозрачной радужной крышкой.

— С чем пришел, отрок? — Поинтересовался колдун.

— Учиться. — Вздохнул Вовка. — Вы сказали...

— Мой юный друг, думаю, несколько дней нам будет не до этого. Ты — паж и должен сопровождать Его Высочество, будущее наше Величество. — Ответил мэтр Вилдбах, доставая склянки для густеющего в котле варева.

— Вам это тоже показалось странным? — Поднял голову Вовка.

— Что? — Длинный тонкий нос колдуна, словно птичий клюв, нацелился в светлую макушку парня.

— Ну... У Гюнтера и Генриха отношения и так неважные... А Король поставил сына выше отца. Зачем он это сделал?

— Ты считаешь, маленький мальчик, выросший вдали от дворцовых интриг, что Его Величество допустил ошибку в выборе наследника?

Теперь Вовкину макушку жгли черные глаза. Парень поднял руку и почесал голову под свернутой косой.

— Не считаю... Генрих умный и хитрый, но его отец старше и хитрее. Опытней. Он долго ждал, когда освободится трон. И тут из-под самого носа... да собственное отродье...

— Знаешь, что я хочу тебе сказать... — Вилдбах задумчиво потер длинные пальцы с пятнышками, оставленными на них кислотой. — Не лезь в это дело. Растопчут.

— Я в нем по самые уши. — Хмуро сказал Вовка. — Я же паж принца.

— Кроме тебя, у него есть друг, камердинер, слуги, мать, другие высокие родственники, в конце концов.

— Точно! — Улыбнулся Вовка. — А я и позабыл!

— Не стоит считать себя центром вселенной, мой мальчик. За собственным сиянием не видно звезд. Вопросы есть?

— Да. — Кивнул Вовка. — Из чего сделаны огненные бомбочки пажей? Где они их берут? И зачем их вообще делают? Почему их не останавливают гвардейцы?

— Хорошие вопросы. — Кивнул мэтр Вилдбах. — Мне самому хотелось об этом узнать. Так что, если тебе это на самом деле интересно, твоим первым заданием будет поиск образца. В свободное от службы время.

Маг лукаво посмотрел на мальчишку.

— Но...

— Все равно не утерпишь и полезешь. Ну а потом, когда все немного уляжется, мы с тобой займемся царицей всех наук...

— Алхимией. — Тяжело вздохнул Вовка.

— Точно! А теперь тебе пора... на кухню. Думаю, у принца тебя обязательно забудут покормить.

— Спасибо, мэтр Вилдбах!

* * *

Дворец бурлил. Все, от поломойки до камеристок, не считая дворянства и духовенства, обсуждали распоряжения Ульриха. Говорили, что он ушел с обеда весьма довольным. Герцоги же, наоборот, казались озабоченными, а Гюнтер вообще еле дождался ухода Его Величества, чтобы удрать самому. Судя по тому, что из его апартаментов понесли куски разломанной мебели, он был сильно не в духе.

'Надо бы навестить отца, пока он во дворце, — подумал Вовка, — узнать, как сестренки...' Но эта мысль вылетела из его головы, когда он услышал за поворотом коридора голос Юргена, говорящего о Генрихе. Вовка присел, словно у него что-то случилось с обувью, и прислушался.

— Чересчур много народа толчется в его комнатах... — Бубнил Юрген. — И еще этот мальчишка. Успел везде свой нос сунуть. Залезет куда-нибудь, а принц его ищет, словно любимую безделушку...

Собеседник что-то неслышно уточнил, и Юрген с досадой бросил:

— Приехал Клаус. При нем разве что сделаешь? А потом они оба сорвались вслед за магом к Вилтхарским в усадьбу... Нет, Генрих лечить не умеет. Щиты ставить, молниями да шарами швыряться — это да. Вояка! Весь в свою породу... Наверное, Вилдбах... Принц про это не говорил. Знаю, что переезжают в городской дом. Но мне туда хода нет. Повесить мальчишке на одежку? — Юрген мерзко захихикал, а Вовка выпрямился и встал спиной к стене у самого края. — Ладно, повешу... Но за это... Я рискую!

Раздалось шарканье и шорох, словно что-то аккуратно заворачивалось в бумагу. Тогда Вовка на цыпочках нырнул в ближайшую оконную нишу и, скрывшись за занавеской, приник глазом к маленькой дырке. Интуиция его не обманула. Из-за угла вышел завернутый в гвардейский плащ господин с надвинутым на нос беретом. Лица парень не разглядел, но волна рассекаемого воздуха принесла с собой запах сладкого цветочного парфюма, которым обычно пользуются женщины в возрасте.

Едва господин скрылся, парень снова подбежал к углу и осторожно заглянул за поворот. Спина Юргена уже терялась между слугами на лестнице.

'Гад... — подумал Вовка. — А ведь в той реальности был просто занудой. Видимо, не дали возможности подзаработать на измене'. Ноги сами несли ошеломленного парня к кухне. 'Что ж получается? — Метались мысли в его голове. — Родным Вальтера до сих пор грозит опасность? И чего не должен делать Юрген, пока в гостях у Генриха находится Клаус?' Затылок зачесался опять. 'А может, я ошибся, думая о происках Гюнтера, исходя из тех предпосылок, что рассказывал мне Вальтер? Ведь нанять проходимца из ближнего окружения брата Короля может совершенно другой человек!'

Но данных Вовке для решения этой головоломки катастрофически не хватало. Голова от голода или странных мыслей разнылась, а в висках застучала кровь.

Вокруг кухни сновало множество людей. Пахло свежей петрушкой. Наверное, коренщицы уже резали ее к завтраку. Прилипнув к стене и пропуская слуг, несущих бадью с очистками, Вовка услышал зычный голос поварихи фрау Зельды и довольно улыбнулся. Значит, его обязательно накормят!

Повара, да и сама тетушка Зельда выглядели уставшими. И когда Вовка просунул свой нос на кухню, женщина только махнула рукой:

— Заходи, паж. Небось про тебя все забыли?

Вовка потупил голову и робко улыбнулся.

— А где Кунц?

— А-а... Эта рыжая оторва? — Фрау Зельда осмотрелась по сторонам. — Где-то тут. Прячется...

— Накосячил? — Вовка схватил поставленную перед ним на стол тарелку супа.

— А ну его, — махнула рукой повариха, стаскивая с темноволосой головы колпак и здороваясь с пухлым дядькой неопределенного возраста. — Все равно толку от него не будет. Куда сестра его только не пристраивала! Ради нее и терплю поганца!

— Рита? Как она? — Поинтересовался Вовка откусывая сразу полкуска хлеба.

— Ничего. — Улыбнулась Зельда. — Мы по соседству живем. Малышу уже четыре месяца! Хоть муженек ее хорошо зарабатывает, она все равно хочет вернуться в швейную мастерскую. Вот тебе бараньи ребрышки. Посуду в раковину поставь. А я, пожалуй, пойду.

— До свидания, фрау Зельда!

Женщина вышла, а Вовка быстро долизал миску. Теперь, когда в животе потеплело, можно было возвращаться в покои принца. Правда, ему сейчас не до блудного пажа. Наверное, до полуночи будут на совещании у Его Величества.

Когда Вовка повернул на лестницу, его окликнули. Снизу стоял бледный Кунц, сияя рыжими волосами.

— Привет!

— Здорово! — Кунц поднялся вверх и протянул Вовке руку. А потом сел прямо на каменные ступени, подперев голову кулаком.

— О чем думу богатырскую думаешь? — Спросил Вовка. — Неужели в городе платят настолько больше, что есть смысл рисковать теплым местом?

— Тебе не понять. — Спокойно сказал Кунц.

— А ты попробуй, растолкуй сирому и убогому свои мудрые мысли. — Вовка поставил ногу на ступень, где сидел Кунц и прислонился локтем к каменной кладке. Локоть сразу замерз, но сил стоять прямо уже не было.

— Жизнь дерьмовая. — Вздохнул парень. — Крутишься, работаешь... Сначала на красивую одежку, чтобы девушкам мозги пудрить, потом — на свадьбу, потом — на дом и детей... Дети выросли, начали работать сами, и вот ты никому не нужен. А в теле уже ни сил, ни здоровья. Осталось заработать на похороны... И всё.

— Ну... так все живут. — осторожно сказал Вовка.

— Вы-то, богатенькие, путешествуете, мир видите... лошадка такая, лошадка другая. У детей няньки, за вами убирают, вам готовят... А наша жизнь — небо с овчинку при рождении, да два метра вглубь по ее окончании.

— Да... дела. Путешествуем. С мамками и няньками. Зачастую без отцов и матерей. Хорошо, нянька добрая попадется. А, бывает, заорешь, она тебя башкой о стену — шарах! Потом, когда вырастешь, забирают служить отечеству. Во все пограничные стычки, междоусобицы и разборки первыми кидают дворянские гвардейские отряды. А еще есть такая вещь, как зависть и жажда власти... Ты знаешь, Курт, что на протяжении последней недели несколько раз пытались убить членов моей семьи?

— Гонишь!

— Нет. Пытаюсь узнать, кто за всем этим стоит. Но пока не складывается.

— Ух ты! — Вскочил рыжий. — А хочешь, я тебе помогу?

— Каким образом? — Удивился Вовка.

— Ну выследить кого-нибудь...

— С такой шевелюрой?

— Так я черный шарф на голову натяну! Слушай, это — реально стоящее занятие!

— Но денег, чтобы тебя нанять, у меня нет.

— Фигня! Буду работать на кухне, а потом тебе помогать!

— Тогда работай так, чтобы не выгнали! — Усмехнулся Вовка. — Слушай, а что ты слышал про пажей Ее Величества?

Рыжий задумался.

— Ну... их боятся. Но проделки, бывшие безобидными, становятся злее и наглее.

— В меня сегодня кинули огненную бомбочку.

— Ой-ё... — Рыжий быстро оглядел Вовку с головы до ног. — Не заметно.

— Девушкам попало. — Нехотя сказал тот. — Ты можешь сказать, их нападения... жертвы выбираются случайно или, может, кто-то перед кем-то провинился?

— Не знаю... Я целыми днями на кухне. Не отлучиться. Слушай, а хочешь, я не пойду домой, а останусь тут у тетки? Она гладильщица и прачка. Ее сегодня нет.

— Предлагаешь сходить на четвертый этаж? Не боишься, что увидят и отметелят?

— Боюсь. — Согласился Кунц. — Но как интересно!

— Давай так. Сегодня точно не получится. Завтра ты не работаешь, да? Ну вот. Пока ты дома, я постараюсь узнать какие-нибудь обходные пути. А выйдешь на работу — встретимся. Договорились?

— Да! — Сияющий Курт протянул Вовке руку. — Я тоже родственников поспрашиваю. Встретимся — обсудим!

И, кивнув друг другу, парни разбежались. Вовка — в покои Его Высочества, а Курт — в раздевалку и домой.

* * *

Как Вовка и ожидал, Генриха с Клаусом не было. Но был Юрген. Взглянув на мальчишку с уже привычным кисло-презрительным выражением лица, он отвернулся, сделав вид, что очень занят, складывая салфетки в комод. Вовка почти вошел в коридор, когда камердинер вдруг его спросил:

— Может, тебе надо что постирать или погладить? Обращайся. Я все равно каждый день ношу в прачечную вещи Его Высочества. Заодно, отнесу твои.

— Спасибо, герр Ноймайер. — Откликнулся Вовка. — Я уже не маленький. Отнесу сам.

Пройдя в свою комнату, он закрыл дверь и уставился на металлическую кованую ручку. Теперь, после услышанного, ее придется блокировать. Но ведь тут нет замка. Просто пружинка и несколько планок. Парень снял заколки, спустив косу по спине, и с наслаждением поскреб затылок.

— И все-таки надо попробовать!

Он стащил с ног надоевшие сапоги и пошевелил пальцами. После дня беготни жутко хотелось помыться и лечь спать, но, как паж, он должен был дождаться возвращения хозяина. Поэтому, подтащив к двери стул, он с длинным вздохом на него сел и принялся разглядывать отражение замка в магическом поле. Как он и предполагал, проекция выглядела достаточно слабой. Вовка зевнул и подумал о новом замке. Но как тогда эту самодеятельность объяснить Генриху? И как убедить простенькую матрицу открываться не только нажатием на ручку его пальцев, но и пальцев принца, для остальных сделав дверь неодолимой преградой? Вовка, засыпая на ходу, перекидывал нити, привязывая разрешение на открытие к себе, укреплял косяк и полотно двери, чтобы язычок невозможно было поддеть стамеской... Последней мыслью промелькнула необходимость опознания новой системой принца... Сидя на стуле, парень провалился в глубокий сон, прислонившись плечом к двери, а лбом — к ручке, продолжая в грезах решать возникшие так неожиданно проблемы. И вот перед его воображением распахнулось голубое небо. Там, раскинув крылья, он падал в эту манящую синеву...

...Вовка свалился со стула, больно стукнувшись коленями и локтями об пол. Подняв голову с затуманенными сном глазами, увидел открытую дверь и Генриха, растерянно стоящего на пороге.

— Я не сплю! — Пробормотал Вовка, собирая ноги и руки в кучу.

— И почему же ты не спишь? — Осведомился Генрих. — Время — три ночи.

— Жду. — Вовка встал на четвереньки, а потом, опираясь рукой на стул — на ноги.

— Кого? — Изумился принц. — Неужели ты успел назначить свидание?

— Вас... — Покраснел Вовка. — Я — паж и должен ждать господина...

Он провел рукой по лицу, стирая остатки сна.

Принц приподнял брови, покачал головой и сделал шаг назад, собираясь уходить.

— Постойте! — Вовка вспомнил про дверь. — Секундочку! Положите пальцы снова на ручку... пожалуйста!

Принц усмехнулся и снова взял дверную ручку.

— Защиту ставишь? — Усмехнулся он. — От меня?

— Нет... — Вовка смутился. Он совсем забыл, что Его Высочество был неплохим магом. — Наоборот, чтобы Вас она всегда пропускала... как и меня.

— У тебя есть, что воровать?

— Нет. Но могут найтись такие, которые захотят что-нибудь подарить... без моего ведома, но с чьего-то согласия. Поверьте, Ваше Высочество, так легко убрать неудобного человека, объявив его вором. А я не хочу потерять Вашего доверия!

— Похвальные мысли, юноша. Ты закончил?

— Да, спасибо!

— Тогда — спокойной ночи!

И Генрих, развернувшись к Вовке спиной, пошел в свою комнату.

— Спокойной... — пробормотал парень его спине.

Закрыв дверь и сбросив одежду на стул, Вовка растянулся на кровати и, завернувшись в одеяло, попробовал уснуть. Но сон никак не хотел возвращаться. Покрутившись с боку на бок, он сел. Потом встал. Ему показалось, что в комнате запахло холодом и сыростью. Тогда, подойдя к камину, он сложил в него дрова и поджег. Горячий воздух лизал ему руки и щеки, а яркие язычки пламени заплясали на стенах и потолке. Налив себе воды прямо из-под крана, Вовка снова сел на кровать и задумчиво посмотрел на огонь.

— Что же это получается, — вслух сказал он и отпил глоток, — мы зря меняли реальность? Или матрица вселенной устроена таким образом, что изменить события, ей придуманные, уже невозможно? Все возвращается с небольшими поправками и изменениями... Какая чушь! — Перебил он сам себя. — Просто я — совершенно слепой котенок, который ровным счетом ничего не понимает. И никакого Игрока тоже нет. Просто политические интриги... О-ох!

Вовка поставил на столик стакан и упал спиной на кровать, раскинув руки. Но... голова вдруг опустилась на неопознанную неровность, которой не могло здесь быть. А внутри нее что-то шевелилось!

Парень от страха подскочил и, извернувшись в прыжке, встал на ноги. Сон прошел окончательно, а магический щит без раздумий окружил тело. Сглотнув появившийся в горле ком, Вовка кашлянул. И тогда одеяло поползло в сторону, открывая несколько смущенную физиономию Виолы в мужском костюме.

— Ну ты меня напугала! — Выдохнул Вовка и снова сел на кровать. — Чего тебе не спится?

— Скучно. — Тихо ответила маленькая девушка. — Вы все разбежались, а я снова одна. Думала, ты вечером зайдешь...

— Не получилось. Я только недавно вернулся...

— Я знаю. Заходила сюда, а тебя нет. Кстати, в твоей гардеробной торчал Юрген.

— Когда?

— Вечером, часов в десять. Наверно, искал ценности! — Улыбнулась Виола.

Вовка снова вскочил, но вдруг смутившись, стал надевать штаны и рубаху.

— Да ладно, — отвернулась девушка, — чего я там у тебя не знаю?

Вовка покраснел и поспешил перевести щекотливый разговор на интересующую его тему.

— Ты можешь показать, где? В каком месте?

— Ну я не входила в твою комнату. Открыла щель...

— Давай я подойду ко входу, а ты встань так, как стояла. Я буду ходить, а ты скажешь, когда остановиться.

— Ну, давай. — Пожала девушка худенькими плечиками. — А зачем это тебе?

— Если найду, расскажу.

Девушка надела сапожки и, подойдя к черному ходу, открыла стену и встала так же, как и в тот раз, когда видела камердинера.

— Правее. — Крикнула она Вовке. — Немного подальше. Чуть разогнись и положи правую руку на комод... Вот как-то так!

Вовка тут же начал шуршать ящиками, просматривая их содержимое с точки зрения изменения магической структуры вещей. Виола закрыла стену и, подойдя к Вовке, встала за его спиной.

— По-моему, он еще шарил в твоих заколках и шнурках. — Подумав, сказала она.

— Точно! — Вовка даже прищелкнул пальцами. Тут же выпрямившись, он начал перебирать мелочь, рассыпанную на комоде.

И буквально через несколько секунд издал радостный клич, выуживая длинный черный витой шнурок для жилетов, ботинок... да и волосы им можно было подвязать.

Удерживая его двумя пальцами, парень злобно сощурился.

— Вот оно!

— Что это? — Спросила Виола. — Обычная костюмная веревка.

— Необычная.

— Расскажи! — Затеребила она Вовкин рукав.

— Расскажу. Но после этого ты пойдешь спать.

— Почему?

— Виола, ты взрослая девушка. Если твой брат снова найдет тебя в моей комнате, как думаешь, от кого он захочет избавиться в первую очередь?

— Обещаю. — Вздохнула девчонка. — Говори!

И Вовка рассказал ей о том разговоре, что случайно подслушал на лестнице.

— Надо Генриху сказать! — Прошептала потрясенная девушка.

— Не надо. У него сейчас и так голова идет кругом. Ульрих, ничтоже сумняшеся, подставил твоего брата вместо себя. Фактически, передал ему в руки власть и... всю ответственность, все страсти, вокруг него кипящие. Вернее, вокруг трона. Знаешь, а ведь Юрген прав, говоря, что я суюсь во все дыры. Теперь я буду в них соваться чаще, а ты мне в этом поможешь!

— Здорово! — Подпрыгнула и захлопала в ладоши Виола. — Я согласна!

— Но, — Вовка напустил на себя суровый вид, — это чертовски опасная штука, влезать в политические интриги!

Девушка пожала плечами.

— Я родилась принцессой. Поэтому, считай, я в них с начала жизни.

— Главное, чтобы они не спровоцировали ее конец. — Буркнул Вовка.

— А что мы будем делать?

— Каждый вечер просматривать апартаменты твоего брата и твои. Чистить их магически. Думаю, в твоих комнатах тоже можно найти пару неприятных штучек.

— Но... я не умею...

— Это не сложно. Завтра я тебе покажу. А сегодня... Пойдем!

Он повязал шарфом голову и тихо выбрался в коридор, подвесив у плеча совсем крохотный светлячок. Виола сделала тоже самое.

— Знаешь, где комната Юргена? — Выдохнул в ее ухо Вовка.

Она кивнула головой и, махнув рукой, тихо пошла вперед. Под дверью спальни Генриха светилась тоненькая полоска неровных отсветов каминного пламени. Потом раздались шаги. Виола округлила глаза и скакнула в темноту коридора. За ней, крадучись, последовал Вовка.

Они вышли в гостиную, потом — в еще один, узкий, коридор. Девушка, остановившись, прошептала:

— Вот его спальня.

Парень посмотрел на дверь.

— Слушай, а свою верхнюю одежду он где держит?

Девушка понимающе улыбнулась и дернула за ручку соседнюю дверь.

— Кладовая. Тут постельное белье, скатерти, посуда... и его элегантные сюртуки! Ой... а заперто!

Вовка легонько подвинул девушку в сторону и взялся за ручку замка. Послушные магическому воздействию, закрутились зубчатые колесики. Пружины медленно потащили ригеля в сторону, освобождая ответную часть. Парень тихо нажал на ручку. Она повернулась и открыла дверь.

— Т-с-с! — Вовка прижал палец к своим губам. — Стой здесь.

Виола кивнула головой. Парень забрался внутрь и тут же вышел, неся в руках темный жилет с атласными вставками, затянутыми по бокам шнурами.

— Сможешь сделать также? — Спросил он, испытующе глядя принцессе в глаза.

— Без проблем.

Виола опустилась на пол, подогнув ноги под себя. Выпутав один из шнурков, она отдала его Вовке и быстро вставила тот, что он нашел в своей гардеробной. Парень кивнул головой и унес жилет обратно. Немного провозившись внутри, он вышел в коридор и виновато улыбнулся:

— Забыл, с какой вешалки снял. Пришлось искать по принципу магического подобия. Вроде, совпало...

Он сунул в карман шнур от жилета и, положив руку на замок, снова запер дверь.

И две темные тени в черном коридоре поскакали обратно. Полоска под дверью Генриха погасла, шагов тоже было не слыхать.

Вовка открыл свою дверь и с разбега прыгнул на кровать, головой сразу упав на подушку.

— Все, Виола, до завтра... Смотри, никому не рассказывай!

— А... моя комната?

— Завтра...

Когда девушка закрывала стену, Вовка уже спал сном праведника.

* * *

А вот принцу Генриху не спалось. Всеми своими помыслами он был на заседании совета герцогов. Король Ульрих, усиленно делая вид, что немощен и дряхл, прикрыл глаза, через щели ресниц внимательно наблюдая за своим преемником. Герцог Норденский привычно вел заседание, зачитывая составленный им заранее список неотложных вопросов. Глава магического совета рисовал на бумаге какие-то узоры, видимо считая, что дела человеческие к нему не относятся. Всеблагой, выставив бороду вперед, важно кивал головой, спрятав под усами поджатые губы и анализируя, чем полезным для его института может обернуться изменение политики государства. Отец, регисфратер Гюнтер, исподтишка бросал в Его Величество ненавидящие взгляды. Когда он поворачивал глаза в сторону сына, Генрих сразу опускал глаза на трясущиеся от внутреннего волнения пальцы. Едва Гюнтер отворачивался, он снова начинал разглядывать собравшийся в расширенном составе совет.

Герцог Вилтхарский вдумчиво чистил крохотным лезвием ногти, видимо, считая это занятие самым важным на свете. Генрих сразу представил образ его сына. Внешне, да, они были чем-то похожи. Светлые волосы, высокие скулы, голубые глаза... Но у Вальтера был твердый взгляд и упрямый подбородок. Какая-то внутренняя независимость и сила, словно он не варился в этой жизни, а сам ее варил, решая каверзные задачи, подобные придуманным когда-то их Учителем — мэтром Вилдбахом. Жаль, что здесь нет старика. Он бы точно определил, что скрывается под всеми этими масками напускного смирения и любезности. Вот, например, отец Клауса, герцог Норденский. Самоуверен, властен. Конечно, хитер. Иначе бы он не стал председателем совета и богатейшим из герцогов. У него есть свой гвардейский полк, подчиняющийся только распоряжениям хозяина. В его крае царит жесткая дисциплина и идеальный порядок. Королевство в королевстве. Он может забрать власть силой, и никто не посмеет пикнуть. Герцог Менский, изящного сложения человек средних лет, умный и дальновидный. Он никогда не ссорился со своим сильным соседом, во многом соглашаясь с его мнением. Герцогство Менское было гораздо меньше и состояло, в основном, из предгорных лесов и болот. Больших разработок в его крае не было. Торговал он торфом, пушниной и вкусной рыбой, изобиловавшей в больших озерах. Отдыхать в его владениях — милое дело. Но на отдыхе состояние не сделаешь. У него были три прелестные дочки, которым он жаждал найти хороших мужей, вывозя при каждом удобном случае их за границу и принимая все приглашения. Сам он давал только зимний бал, который был очень красивым: серебро на улице, серебро в доме. Магия снежной пурги и покрытого синим льдом озера. Хрупкие девушки, словно летящие вслед танцевальной мелодии снежинки. Сиреневые глаза и ласковые улыбки... Может, на одной из них жениться?

Генрих на секунду зажмурил глаза. А когда их открыл, то наткнулся на злющий отцовский взгляд. Нет, девочки герцога Менского должны жить в любви и тишине, украшая чью-то одинокую, спокойную и богатую жизнь. А в водоворотах королевского дворца они утонут, не прожив и года.

Герцог Батский одышливо терзал в руках вышитый вензелями платочек, иногда промокая им потеющий лоб. Генрих поморщился. Этот человек был скользок, как угорь, деловит, как купец и труслив, как шакал. В его владениях находились основные промышленные предприятия. Но он не был их владельцем, а лишь брал с купцов, производящих товар, налоги, часть которых поступала в казну, остатком оседая в глубоких, бездонных карманах Батского. Его сын, закончивший Академию как юрист и маг, был весьма умен и дальновиден. Выставляя отца в качестве важной персоны, он постепенно забирал в свои руки все дела герцогства, где-то снижая налоговое бремя, а где-то его повышая. Взяток, как его отец, он не брал. И без его личной подписи не принималось ни одно важное решение. Сам герцог вертел носом, как флюгер, всегда голосуя за мнение, выдвинутое более сильной партией. Но Генрих знал, что с его сыном вполне можно иметь дело. И, если аргументировано изложить свою точку зрения, он всегда поддержит и деньгами, и силой своего отряда. Госзаказы тоже смело можно отдавать ему. Качество и сроки гарантируются.

Последним был герцог Геннский. Его кровь была ближе всех к королевской. Двоюродный дядя... Где уж роднее? Темноволосый невысокий крепыш с резкими чертами лица сидел тихо, внимательно анализируя зачитываемый Норденским текст. Иногда он кивал головой. Иногда хмурил брови. Но вот тут Генрих был абсолютно уверен: дядя всецело на стороне правящего дома и... на стороне Генриха. Они любили и уважали друг друга. Когда мальчишке было во дворце невмоготу, всегда появлялся Геннский и забирал его к себе в замок. Дядя учил его магии, дипломатии, воинскому искусству. Да, все это проходилось на различных курсах Академии, но наглядно и на примерах еще раз разбиралось с герцогом, доносящим недопонятый ребенком материал его уму. Все тепло своей души он отдавал Генриху, так похожему на его случайно погибшего в шахтах сына... В горах, находящихся на территории герцогства, были самые крупные месторождения железа, никеля, меди, марганца... и самоцветов. Страна шахт, сначала с улыбкой, а потом — с горечью говорил герцог. Если бы его сын Карл не погиб, сейчас он был бы для принца лучшим другом.

Норденский дочитал свой свиток.

— Значит, готовимся к войне? — Улыбаясь невинными голубыми глазами, спросил отложивший пилочку Вилтхарский.

— Ну же, фон Шонн, как Вы могли о таком подумать? — Бодро ответил Норденский. — Вы слышали, что сказал Его Величество послу наших ближайших партнеров? Никакой войны. Наводим, так сказать, в родном доме порядок. Да и войска наши плесенью поросли. А молодые люди хотят чего? Движения! Вот мы и решили провести маневры!

— И отчего же они так качественно заплесневели? — Негромко сказал себе под нос Архимаг. Услышали все, но вопрос остался без ответа. Кто же из высокопоставленных особ станет бить себя в грудь, каясь Всеблагому, что поставил в части просроченные консервы или изъеденные мошкой крупы? Ну или форму, сшитую почти из бумаги... Понятно, элитные гвардейские отряды получали переводы из дома, ну и платили им тоже неплохо. Но рекруты, набранные из крестьянства и рабочего люда, голодали, поносили и мерзли. Из десятка набранных здоровых молодых мужчин к пятигодичному концу службы едва оставалось четверо.

— Маневры мы обязательно проведем. — Вдруг поднял голову Гюнтер. — Но только после того, как я лично проинспектирую войска, поем солдатской каши, переночую в зимней палатке, в той, что спят солдаты. Все замечания я напишу в докладной записке совету герцогов. И, после устранения недостатков, а я уверен, что их найдется немало, войско начнет зимние маневры. Кстати, герцог Батский... В тех краях, где герр фон Рейне задумал проводить маневры, находится болотистая пойма реки, не замерзающая даже в сильные холода. Поэтому, когда Вы получите заказ на производство обуви и одежды, имейте ввиду то, что я лично проверю качество сделанного вашими купцами обмундирования. Теперь о мушкетах, ружьях, мечах и копьях. Тут, на днях, я слышал, как слуги рассказывали интересную байку о профессиональном убийце, не исполнившем заказ. И знаете, почему ему это не удалось? Пуля взорвалась прямо в стволе винтовки. Поэтому, господин герцог, перед тем, как принять у Ваших оружейников каждую новую партию патронов, я заставлю их представителя пострелять по мишеням... А еще, господин фон Шонн, я был в солдатском госпитале... на днях. Диагнозами поступающих туда солдат были обморожения, дизентерия... и сифилис. Кстати, господин Верховный Маг, почему из полков исчезли Ваши подчиненные? Заболевания, передающиеся половым путем, чудно лечат пассы их волшебных ручек, а дизентерию — специальные составы, очищающие воду перед приготовлением еды. Да и колодцы не мешало бы почистить.

— Я бы попросил! — Тут же ринулся в бой Архимаг. — Условия жизни в армейских частях ни один нормальный человек выдержать не может! Ни бани, ни специально вырытых ям для нужды... Кругом зловоние и тучи мух. Неужели мои подчиненные учились семь лет только для того, чтобы расщеплять отходы человеческой жизнедеятельности на воду и твердую органику? Да за то время, что стоят на местах военные части, уже можно было бы построить города с нормальными удобствами и чистенькими девочками.

— Ваше Величество! — Твердым голосом неожиданно заявил Генрих. — В связи с заявленными расходами, я прошу, чтобы за выделяемыми из казны средствами и их распределением в соответствии с заказами наблюдал герцог Геннский. Дядя, Вы не против?

— Что ты, — улыбнулся тот. — Я только за. Кто же откажет себе в удовольствии запустить в казну по локоть руки?

Генрих фыркнул.

— А я чем могу помочь? — Неожиданно раздался голос герцога Менского. Норденский холодно посмотрел с высоты своего роста на сидящего рядом мужчину. Вечная его тень вдруг решила проявить инициативу... Дерзкий и вопиющий случай!

— У Вас много леса. — Сказал, стараясь закрепить успех, Генрих. Постройте военные поселки по периметру особенно беспокойных границ. Где-то на расстоянии дневного марш-броска. Солдатам будет где отдохнуть, а офицерам увидеться с семьями. Не всегда наша страна будет в состоянии 'учений'.

— Хорошо. — Кивнул Менский. — Доставку и строительство я полностью беру на себя.

Гюнтер, наконец, перестал беситься и даже успокоился. Если армия будет сыта, одета, выиграет эту войну... Чем черт не шутит, может к тому времени Ульрих помрет, а Генрих... он еще пацан. Щелкни его по макушке, голова с плеч и покатится...

Король внезапно открыл глаза и, улыбнувшись, сказал:

— Ну что, дорогие мои, первое наше совместное заседание закончено? Я уже могу пойти спать?

Всеблагой поднялся первым и забормотал коротенькое благословение. Король довольно кивал, все остальные, обмениваясь быстрыми взглядами, собирали документы, наброски и планы.

Гюнтер потянулся и встал. Взгляд его тут же уперся в сладкоголосого тучного монаха.

— А покойничков в войсках отпевать-то некому. — Ласково сказал он, глядя на висевшую над столом люстру, сверкающую горным хрусталем. — Днем солдатики маршируют, по ночам — нежить отстреливают... Знаете, как принимают новичков? Ничего не рассказывают, а ночью в караул ставят. Выдержал до рассвета — боец. Почет ему и уважение. А остальных первый год засранцами кличут. С чего бы это, а святой отец?

— Война, сын мой, противна божьим людям. Греховна ее суть и идет от демонов. Наша цель — слышать ангельское песнопение, видеть несравненные небесные лики, вкушая мудрость, сочащуюся из их уст. А нечисть — дело магов. Это их учат шары кидать. — Всеблагой кинул светлый взгляд на Главу магического совета.

— Зато ни один из нас не является дармоедом. Плоды нашего труда всегда видны. А где плоды труда вашего, преосвященство? Люди тоннами таскают в ваши молельные дома золотые и серебряные монеты, прося о мире на земле. Что ж вы до сих пор его не выпросили? А?

— Боги войной делят козлищ от агнцев...

— Агнцев, предполагаю, забирают к себе? — Усмехнулся Архимаг. — Это если исходить из того, что козлов у нас предостаточно. Ничего не делают, только блеют и подачек требуют...

Всеблагой хотел достойно ответить, но тут подал голос Король.

— Совестно вас слушать. — Сказал он с тихой укоризной. — Богов я не видел, но ангелы приходят к простым смертным и направляют нас на путь истинный...

Герцоги переглянулись. А Вилтхарский вздохнул и посмотрел на часы.

— Он прекрасен... Светящийся водопад волос, пламенные крылья за спиной... Спокойной ночи, господа!

Его Величество, поправив сползавший с плеч камзол, гордо вышел в дверь. За ним — герцоги. Архимаг, экранируя свой любознательный поисковый луч, втихую просматривал энергетику Ульриха на предмет рассеянности сознания. Норденский что-то шепотом выговаривал Менскому. Тот оправдывался тем, что тоже хочет заработать на военных заказах. Тем более, у него три дочери на выданье. Гюнтер, ни с кем не разговаривая, ушел к себе, строя захватнические планы, а его сын в глубоких раздумьях направился в свои покои.

Но еще больше мыслей ему дарил новый паж, сын герцога Вилтхарского. Понятно, что у мальчишек всегда есть свои секреты. Но недоверчивая к новым людям Виола тут же прилипла к парню, как к брату. Генрих перевернулся на другой бок. И эта магическая стража на замок... Зачем? Покои принца чаровал сам Вилдбах, и никто чужой в них не войдет. Эти непонятные отлучки. Может, он чей-то соглядатай? Бред. Мальчишка только приехал из глухого городка и еще никому не интересен. Кстати, о каком это ангеле толковал Король? Неужели Ульрих тронулся умом?

Принц приподнял голову от подушки. Ему послышался в коридоре какой-то шорох. Встать, посмотреть? Но сил не было даже открыть глаза.

* * *

Глава двенадцатая. Вальтер

* * *

— А классно мы провели зимние каникулы! — Сказал Макс, надевая куртку после посадки самолета. — Девчонки будут визжать от зависти, когда мы будем рассказывать, как искали в ущелье трупы и принимали участие в ловле маньяка-убийцы! Я наделал столько фоток!

— Угу. — Ответил Вальтер. — Только вот с немецким языком...

— Вот и не начинай! Дай еще денек прожить спокойно, наслаждаясь речью, понятной с детства.

Мимо них к выходу прошла молодая женщина, нецензурно ругающая расшалившегося ребенка. Бросив недовольный взгляд на ухмыляющегося Вальтера, она сделала над собой огромное усилие, чтобы и его не послать по известному только ей адресу.

— И звук отчизны неизменен и приятен! Наслаждайся, друг! — Пихнул Макса в проход между креслами парень.

А в аэропорту их уже ждал Сергей Ильич.

Обменявшись рукопожатием с Виталием Родионовичем и мальчишками, он поднес к губам руку Элеоноры.

— Ну как отдохнули? Долетели хорошо? Мой мальчик, надеюсь, хлопот не доставил?

— Если не считать того, что он поднял на ноги полицию и службу спасения, то никаких. На редкость тихий мальчик. Даже идти в ресторан приходилось уговаривать! — С чарующей улыбкой наябедничала Элеонора.

— Она так шутит. — Заметив приподнятые брови Бегичева, рассмеялся Чернов. — Они с Максом жили в вашей половине дома, никому не мешали, не шумели. Катались на лыжах и дышали свежим воздухом.

Чернов-старший не знал, зависая в последние дни в баре до его закрытия вместе с новым другом-немцем, что заброшенная им жена бесилась от одиночества и отсутствия светской жизни. Еще больше она злилась, слушая взрывы смеха и телевизор за стеной. Мальчишки с ней вежливо здоровались при встрече и шли по своим делам. Возвращающийся глубокой ночью муж спал ровно до того момента, как за ним приезжал на снегоходе приятель. Где они были и что делали, Элеонора не знала. И теперь, вернувшись на родину, тихо истекала ядом.

— А, спасибо, Виталий, что приглядели. Я на машине, давайте Вашего заберу? Вам петлю делать, а мне — по дороге.

— Да? Вот спасибо!

И мужчины еще раз пожали руки.

Когда Вальтер распрощался с Максом, то, спустя время, спросил у Сергея Ильича:

— Как прошла твоя поездка?

— Поездка? Какая? А-а... Мы же всего лишь на выходные к Танюшиным родителям ездили. Влад, ты не знаешь главной новости!

— Да-а? И какой же?

— Танюша беременна. У нас будем малыш!

— Это просто отличная новость. — Вежливо сказал Вальтер. — Как она себя чувствует?

— Хорошо. Как же я рад! Неужели черная полоса жизни сменилась сверкающим счастьем? Танюшина мама, хоть и в летах, обещала приехать и помогать ухаживать за малышом!

Наконец, машина въехала в их двор. И, пока Сергей Ильич парковался, Вальтер стоял у подъезда, сжимая ручку сумки и лыжи. Здесь, в отличие от сверкающего снегами Герца, было тепло, темно и грязно. Падающий снежок дворники ежеутренне посыпали реагентом, да так и оставляли, не счищая образовавшуюся на тротуаре черную слякоть. Идти одному в квартиру, где теперь жила незнакомая Танюша, да к тому же беременная, ему не хотелось.

Из-за того, что приехали они в одиннадцатом часу вечера, найти место для машины среди уже поставленных на ночь соседями было достаточно проблемно. Чтобы не мокнуть под снегом с дождем, Вальтер поднялся на две подъездных ступеньки и встал под козырек.

Неожиданно запищал кодовый замок, выпуская на улицу кого-то из жильцов. Вальтер машинально повернул голову. Первой на крыльцо выскочила маленькая лохматая собачка в ботиночках и костюмчике. Тявкнув, она принялась обнюхивать его штаны, а потом завиляла хвостом.

— Бонечка, не приставай к незнакомым людям! — Сказала вышедшая следом за ним женщина в длинной куртке. На голове ее был капюшон. Голос парню показался очень знакомым и он спросил:

— Лидия Петровна?

Та подняла голову и сдвинула капюшон на затылок.

— Ой, Бонечка, это же Володюшка, наш с тобой сосед, домой вернулся!

'Значит, сосед...'

— Как Вы живы-здоровы? — Ласково улыбнулся он женщине.

— Да все по-старому. — Махнула она рукой, на которой сверкнул аметистовый перстень. — Толик работает, мы с Бонечкой ходим по магазинам и сидим дома. Погода-то какая! То снег, то дождь! А ты как? Хорошо отдохнул? С девушками знакомился?

— Спасибо. Мы были с Максом, моим школьным другом. Катались на лыжах.

— Ну и молодец! Приходи ко мне завтра после школы. Я сварю борщ, как ты любишь, и испеку пирожков. А то как ты уехал, Толик мне проходу не дает: напеки ему, да напеки... А я ему: будешь есть один, живот вырастет, между рулем и сиденьем не поместишься!

Женщина засмеялась и махнула рукой.

— А ты чего домой не идешь? — Вдруг спохватилась она.

— Жду Сергея Ильича. Он машину поставит и придет.

— Да-а... — Женщина, поджав губы, посмотрела во тьму. — Он тебе уже рассказал?

— Про пополнение семейства? Да.

— Теперь тебе совсем проходу не будет. Он-то на работе, а Танька сама делать ничего не привыкла... Болезненная, видите ли... Хотят позвать сюда ее мать. Ей теперь хорошо питаться надо. Значит, кому-то придется ходить по магазинам, обеды варить... Как вы там все поместитесь, ума не приложу! Может, тебе стоит поискать своих родственников? Вдруг они хорошо живут и захотят взять тебя к себе?

— Если бы хотели, думаю, давно бы нашли. Нет, Лидия Петровна, не стоит никого искать. Вот закончу школу, поступлю в институт и попрошусь в общежитие. Там точно никого стеснять не буду. А потом уеду в провинцию.

— Такой милый, воспитанный мальчик и в самогонную провинцию? Ты там не выдержишь и месяца!

— Перестаньте, Лидия Петровна, везде люди живут. Кроме алкоголиков там есть дети и старики. Им тоже нужна квалифицированная помощь. А вот и Сергей Ильич!

— Добрый вечер, Сергей Ильич! — Расплылась в улыбке женщина. — Пошла гулять с Бонечкой, смотрю, Ваш мальчик стоит. Говорит, Вас ждет!

— Здравствуйте, Лидия Петровна!

Сергей Ильич приложил брелок к домофону и замок запиликал, отпирая дверь.

— Бонечка, идем домой! — крикнула в кусты женщина, и на крыльцо запрыгнул абсолютно мокрый, но довольный песик. Отряхнувшись на брюки Сергея Ильича, он поставил передние лапки на ноги хозяйке.

— Ах ты проказник! — Проворковала женщина, поднимая на руки свое сокровище.

Сергей Ильич распахнул перед ней дверь, и она первой зашла в подъезд.

Вышли они из лифта на одной площадке. Только дверь Бегичевых была в левом коридоре, а Лидии Петровны — в правом.

— До свидания! — Улыбнулась она, раскрывая свою дверь. — Володюшка, жду тебя завтра на обед!

— Спасибо!

— Не шуми! — Шепотом сказал Сергей Ильич и на цыпочках зашел в прихожую. Когда он включил свет, Вальтер неприятно поразился отсутствию старого шкафа и велосипеда, обычно поджидающего, кого можно приложить крутым рогом руля. Над головой светила синими и белыми лампочками модная люстра. В нише, где раньше стоял ветеран, поместился современный, с подсветкой, белый шкаф-купе. Зеленые потертые обои заменились серыми с искрой, а обычные двери в комнаты превратились в пластиковые с ярким витражным стеклом.

— А где велосипед? — Растерянно поинтересовался Вальтер.

— Красивый мы ремонт сделали, пока тебя не было, да? Танюша не хотела говорить раньше времени. Сказала, пусть будет мальчику сюрприз!

В серых глазах Бегичева словно крутилась радужная пелена. Он смотрел вокруг себя и не видел, что Танюша выбросила все, что было дорого ему с детства. Что хранило прикосновения рук отца и матери, заменив память безликой, но дорогой отделкой. Похоже, ей было все равно, что творилось в душе и сердце влюбленного мужчины. Главное — сделать так, чтобы завидовали гости.

— Будем считать, — сухо сказал Вальтер, — сюрприз удался. Надеюсь, в моей комнате мебель осталась та же?

— Пока да. Давай поговорим об этом завтра?

Вальтер, не раздеваясь, с сумкой и лыжами прошел к себе в комнату и замер на пороге. Под окном, где раньше стоял его письменный стол, валялись рулоны обоев и высились упаковки ламината. Скромной кучкой в углу стояли мешки с клеем. Стола не было.

— И как все это понимать? — Обернулся парень к Сергею Ильичу.

— Танюша решила еще делать пол здесь и на кухне. Но рабочие не успели. Придут завтра. Прошу же, не шуми! Танюша проснется...

— А где моя одежда и обувь?

— На антресолях. Я не успел разобрать, сразу поехал за тобой. Завтра полезешь, не свали на себя мои картины.

— Тогда — спокойной ночи. — Парень закрыл дверь перед носом у Сергея Ильича.

Как же много прошло событий с тех пор, как он плакал на дворцовом чердаке, утирая распухший нос рукавом старого трико! Он сел на кровать и расстегнул молнию на куртке, а потом и вовсе завалился на пыльное покрывало. Как странно складываются судьбы! Они с Вовкой искренне хотели помочь всему миру жить в счастье и любви, соединив демоницу и Владыку. Но, похоже, от изменения их линии жизни вокруг ничего не поменялось. Люди также за счет других добивались своей цели. А еще убивали, бросали в беде, использовали сексуальное влечение и власть.

— Вовка! — Произнес Вальтер, глядя в потолок. — Мы совершили ошибку. Начинать надо не с середины, а с самого начала! Мы попытались изменить часть узора или программы глобального сценария, надеясь, что все пойдет по другому пути. Но сделали еще хуже. Не знаю, как у тебя, а мне здесь делать нечего. Там, где я думал найти покой и любовь, поселилась женщина. Я не знаю, будут ли они счастливы, но мне среди них места точно нет.

В коридоре послышались голоса. Тихий — Сергея Ильича, набирающий обороты — женский. Вальтер прислушался.

— Ты ему уже сказал? — Допытывалась Танюша. — Ты знаешь, что у меня здоровье слабое! Я вообще не понимаю, зачем тебе понадобился детдомовский почти взрослый ребенок?

— Мы не виделись много лет. Думал, тебя нет в живых... И тут эта встреча! Любовь моя, Танюша!

— Ты знаешь, что через две недели приезжает мама? И где я ее поселю? На кухне? Не надо тянуть руки! Сними ему комнату. Пусть живет один. Уже взрослый парень! Кстати, — голос стал удаляться, видимо, она вошла внутрь, — я смотрела, в подмосковных гостиницах можно снять номер за десять тысяч в месяц.

— Танечка! Но ему же надо учиться в школе!

— Переведешь в другую. Какая разница, где учиться? Программа все равно одинаковая! А ты забыл о нашем ребенке? В маленькой комнатке будет бабушка с малышом... А мы с тобой тут... — Голос потеплел и даже превратился в мурлыкающий.

— Радость моя!

— Мой черноглазик!

Вальтер рассмеялся. Человек всегда выбирает то, что считает для себя важным. А остальное... Остальным ради собственного счастья можно поступиться. Владимир был для него важен, пока тот был одинок. Но едва нашлась женщина, о которой он мечтал долгие годы... Взрослый чужой ребенок стал ему не интересен. Ведь в новую жизнь он никоим образом не вписывался. Как маг, Вальтер мог бы помочь посмотреть ему на свою любовь со стороны. Но стоит ли лишать человека иллюзий, если именно в них он видит смысл жизни?

Спать в запыленной и захламленной комнате не хотелось. Поэтому он встал, вышел на площадку и позвонил в дверь Лидии Петровны. К счастью, старики еще не легли спать.

— Здравствуй, Влад! — Первым протянул руку Анатолий Иванович. — Что случилось?

— Можно я на ночь оставлю у вас свои лыжи и сумку? А то в моей комнате так... грязно. Я завтра заберу, честное слово!

— Да, Володюшка. Как же ты там будешь спать? — Спросила Лидия Петровна.

— Я не буду. Пойду погуляю, или поеду к другу, переночую у него.

— Нет-нет! Оставайся здесь! Пусть на кухне, но у нас замечательная раскладушка и чистое белье! Отказы не принимаются!

— Хорошо, — улыбнулся парень, — если я вас не стесню, то на пару дней. Мне надо забрать вещи и куда-то переехать до начала учебы. Завтра с утра пойду искать жилье.

— Сколько надо, столько и проживешь. — Безапелляционно сказала Лидия Петровна, а Анатолий Иванович кивнул головой.

Вернувшись в квартиру Бегичева, парень забрал лыжи, сумку и старый бодливый велосипед.

— Не грусти, друг. — Погладил он руль. — Пристроим тебя в хорошие руки!

Свой ключ от входной двери он взял с собой, ведь завтра придется прийти сюда в последний раз и взять одежду, учебники и документы.

Квартира пожилых супругов была маленькой, но там поместился и велосипед, и лыжи. Сумку с вещами парень затолкал под кухонный стол.

— Я тебе сейчас дам полотенечко, майку и носки Толика. Свои вещи положи в машинку, пусть стираются. Завтра на балконе развешу. А пока ты моешься, приготовлю тебе покушать!

— Вот, как только ты уехал, — рассказывала Лидия Петровна, накладывая в его тарелку котлеты с макаронами, — они и начали ремонт. Она ж ни разу, как переехала сюда, с соседями не поздоровалась! Как ты с ней уживался? И отправили тебя, чтобы не держался за старые шкафы да полки. Знаешь, сколько Сережиных книг она на помойку вынесла!

— Это плохо. Я надеялся по ним учиться.

— А я сходил, да самые ценные сюда принес. — Ухмыльнулся Анатолий Иванович. — Знал, что обрадуешься! Там они, в комнате, в пакетах лежат.

— А может, поговоришь с ним, глядишь, образумится? — С надеждой посмотрела в глаза парня женщина.

— Не образумится, Лидия Петровна. У него сейчас игрушка, о которой он мечтал с детства. Как я могу ее отнять?

— Люди — не игрушки. — Сердито проворчал Анатолий Иванович. — Думать надо! Он тебе говорил, что жена хочет, чтобы с ними жила ее мать?

— Нет, но я слышал, пока был в своей... уже не своей, комнате. Поэтому я хочу уйти. В их семье я — лишний.

— Сиротиночка... кушай больше! — Пригорюнилась Лидия Петровна. — А то и правда, мы тебе — не чужие. Поживи у нас.

— Спасибо. Надеюсь, что стеснять вас буду недолго.

Лидия Петровна запустила стиральную машину, помыла посуду и постелила парню на вытащенной с антресолей раскладушке. А потом улыбнулась и, пожелав спокойной ночи, закрыла на кухню дверь.

— Бедный ребенок... — долетел до его ушей ее голос.

* * *

Вальтер проснулся, когда открылась дверь в комнату стариков. Тихий голос Лидии Петровны умолял Анатолия Ивановича позавтракать бутербродами.

— Никакой сухомятки! — Улыбающийся парень открыл кухню и, собрав раскладушку, ушел умываться.

— Ну вот, разбудили мальчика, — расстроено сказал пожилой мужчина, — небось, заснуть не мог вчера! Только привык к нормальной жизни, а она снова ломается!

'Интересные у нас с Вовкой судьбы. За все, что ни возьмемся, заканчивается обрывом. А за ним... новый виток спирали?' Расчесав ставшие короткими волосы, он улыбнулся. 'Мы много раз могли пропасть. Но не пропали. Выросли. И это испытание я обязательно пройду. Интересно, что же пытается подсказать нам судьба?'

Проводив Анатолия Ивановича на работу, Вальтер помог так и не случившейся бабушке убрать квартиру и выгулял рвущегося на волю по мелким и крупным собачьим делам Боню. Стоя на углу дома под ветками березы, он увидел Сергея Ильича, садившегося в машину. Почему-то защемило сердце: он наверняка понял, что приемного сына нет дома, но даже не позвонил и не поинтересовался, где он. А еще парень задумался над тем, кто же был в горах с ним вместо опекуна... По рассказам соседей получалось, что тот работал. Кстати, Бегичев все-таки был врачом. Но любил порисовать в свободное от работы время. Однажды даже прошла выставка его картин. Но человек в горах... тот называл себя именно художником. И был похож на Сергея Ильича, как две капли воды. Затем, прощаясь, обещал его встретить... Что за ерунда! Ведь были жесты, несвойственные Бегичеву-настоящему, например, скользящая по губам улыбка... Возможно, если бы Вальтер посмотрел вокруг того человека магические потоки... То он бы понял, что перед ним — не Бегичев? Тогда кто же там был? Аггелы не умеют менять облик. Только светиться своей сильной аурой. Демоны? Он не знал, могут ли они создать самостоятельную, идентичную другой внешность. Тогда он мог бы понять, но теперь поздно. Свистнув псу, он подхватил того на руки. Сдав мокрое и грязное чудо с блестящими глазками хозяйке, Вальтер сказал:

— Не запирайте дверь. Хочу сходить туда и забрать вещи.

Открыв квартиру Бегичева своим ключом, он достал стремянку и подставил ее к антресоли. Прямо с краю лежали картины. Вальтер их вытащил и осторожно отставил в сторону. За ними стояли сумки. В одной — его учебники и тетради, в другой — немногочисленная одежда.

— Пупсик, ты что-то забыл? — Вышла из комнаты женщина в халате и с планшетом, раньше подаренном Сергеем Ильичем Вальтеру.

— Да, дорогая. — Ответил парень. — Свои вещи.

— А-а... Это ты, сиротинушка? — Женщина насмешливо сощурила глаза и оперлась спиной о косяк. — Решил последовать моему мудрому совету и свалить к чертовой бабушке? А дай я посмотрю твои вещички, вдруг чего лишнего прихватил?

Она надвинулась на него мощной грудью и широкими бедрами.

— Не я прихватил. — Он ловко выдернул из ее пальцев планшет. — Ты.

— Заявление в полицию напишу. — Усмехнулась женщина.

— Не напишешь.

— Это почему?

— Потому что ты не беременна, дорогуша. — Безжалостно сказал Вальтер. — И вообще не можешь иметь детей.

Он просматривал страницы ее жизни, словно быстро разматывающуюся перед ним ленту кинохроники.

— Кто тебе сказал такую ерунду? — Искривила она полные губы.

— Сказал? Твой же бывший муж Гоша, избивающий тебя беременную от кавказца, в палатке которого ты работала. Он покалечил на работе палец и после больнички решил к тебе зайти. А вы там, в подсобке... Дальше рассказывать? Про выкидыш и диагноз, который поставили в больнице? Про то, как Ибрагим тебя уволил, а муж выгнал? Как ты два года пила, а потом лечилась? А потом, приехав к школьной подруге в Москву, когда она с трудом уговорила пойти тебя на выставку... Это ведь была его выставка? И ты вдруг узнала лопоухого смешного мальчишку, приезжавшего к бабушке летом в деревню и влюбившегося в соседскую девчонку всем пылом юной души! Думаю, дальше рассказывать не стоит. Он это и без меня знает.

— Ты — гаденыш!

— Как и ты, дорогая. Но между нами двумя он выбрал тебя. Мне теперь остается только уйти. Поэтому не мешай собираться.

Он быстро просматривал содержимое сумок. Среди его вещей не было документов об усыновлении и российского паспорта. А также двух альбомов с лицами давно потерянных для него людей.

— Танюша! — Позвал Вальтер. — Ты куда ушла? Надеюсь, в комнате ты не голая? А то не люблю смотреть на целлюлит...

Он открыл дверь в комнату приемного отца. Татьяна лежала в кровати, тыча пальчиком в экран смартфона.

— Хочешь заснять, как я ворую? — Поинтересовался он и, подойдя ближе, вытащил из пальчиков аппарат. Посмотрев переписку, он хмыкнул и стер ее. — Мат не красит женщину. Телефон отдам, когда буду уходить.

— Что ты себе позволяешь, мелочь? — Женщина вскочила и замахнулась на парня тяжелой, привыкшей таскать ящики, рукой.

Но глаза парня вдруг засияли небесным светом и ласковый голос прошептал прямо на ухо:

— Тебе снится сон. Красивый, добрый сон. Ложись на кроватку, положи ладошки под щечку. И засыпай... Спи...

Татьяна опустила руку и, сделав два шага назад, упала на кровать. А еще через минуту она свистела носом.

— И где в этом царстве деревенской мечты мои документы? — почесал бровь парень.

Через полчаса, с двумя сумками, он уже входил в квартиру Лидии Петровны.

— Вот все мои вещи. — Сказал он. — Пусть пока постоят у вас. Возможно, ночевать я не приду. Но утром вернусь обязательно. Мне надо подготовиться к занятиям.

— Если не придешь, обязательно позвони! Ты наш телефон знаешь! Но на всякий случай я напеку пирогов!

— Спасибо! — Вальтер наклонился и поцеловал ей руку.

— Она тебя не обидела? — Все-таки спросила Лидия Петровна.

— Что Вы! Она была сама любезность!

— Гадюка! — Резюмировала бывшая бабушка, закрывая за Вальтером дверь.

* * *

Макс просто закидал его сообщениями. Так же, как и Света. Латышеву он позвонил сам. Несмотря на все свои странности, одноклассник нравился Вальтеру за острый язык, вдумчивость и умение быстро решать нестандартные задачи. Недаром его посылали на все сложные олимпиады. А он не отказывался, с удовольствием копя очки для поступления в вуз.

— Андрон, здоров. — Коротко обозначился Вальтер. — Дело есть. Я подъеду. Выйдешь? Тебя ждать у метро? Хорошо, через полчаса жду.

Парень зашел в книжный магазин и, остановившись у витрины между полок, стал просматривать сообщения. Макс спрашивал, когда они увидятся. Вальтер ответил, что как только решит один важный вопрос, наберет. Друг оказался настойчивым. Он не только хотел знать суть этого вопроса, но и принять в его решении посильное участие.

'К тому времени, когда ты сюда приедешь, думаю, я с ним уже закончу. Наберись терпения'. — Написал он Максу.

Для Светы послание получилось намного короче: 'Светуль, занят. Увидимся в школе'.

Ожидая Андрея, Вальтер рассеянно перебирал пахнущие типографской краской книги, на обложках которых страстно целовались влюбленные, обнажались на противника мечи или лазерные пушки. Усевшись на подоконник и одним глазом посматривая на выход из метро, он бегло знакомился с содержанием взятой наугад книги: 'Они не видели того, что почти каждый день вижу я: бродящих между людей странных существ необыкновенной внешности. Лица некоторых из них были прикрыты масками. А другие, наоборот, искали взглядом внимания. И не дай Бог, чтобы они догадались, что я их вижу! В детстве, пока я этого не понимал, они бросались ко мне, тормошили и душили, что-то от меня требуя. И теперь мой рассеянный взгляд скользил среди них и людей, не останавливаясь ни на одном из них. Меня считали странным. Возможно, больным. Отец уговорил мать лечить меня от шизофрении. Но после полугода одиночества среди живущих в своем выдуманном мире людей, я стал еще яснее и четче видеть своих мучителей. Я ненавидел их. Но и тянулся к ним, поскольку они понимали меня больше, чем люди. Они меня считали реальным, может быть, даже своим. Но я продолжал их бояться. Пока однажды судьба не занесла меня...'

— Влад! — Раздался над головой притихшего за стеллажами Вальтера. Он улыбнулся и поставил книгу на полку.

— Здорово, Андрон!

Мальчишки пожали друг другу руки и, негромко переговариваясь, отправились на улицу.

— Как съездил? Смотрю, загорел? Принимал солнечные ванны в окружении топ-моделей?

— Типа того. — Приподнял кончики губ Вальтер. Ну не рассказывать же Латышеву о игре в карты с привидениями? Или катании с ними глубоко за полночь на санках. Или о трупах под розовыми кустами... действительно, как в той книге. А может, автор и не выдумывал вовсе? Жаль, что Вальтер не посмотрел фамилию...

— А чего всполошился? Завтра бы и увиделись!

— Такая ситуация... Только пойми правильно. Знаешь ведь, что я — детдомовский, а Бегичев — всего лишь мой опекун...

— Ну и?

— Он женился.

— И ты оказался лишним? А там и собственные детки пойдут... Так что ли?

— Не пойдут. Но это неважно. Важно то, что он выбрал ее. А ей важна московская прописка.

— А-а... Тогда можешь не продолжать. И теперь как ты?

— Оставил вещи у соседей. Андрон, мне нужна комната. Желательно со спокойными хозяевами. Бабушкой, дедушкой... Адекватными.

— Но им надо платить!

— Я что-нибудь придумаю. К примеру, народное целительство.

— Юный шарлатан на тропе войны.

— Я не шарлатан. Сам знаешь, что хороший диагност. А это дорогого стоит.

— Кто-нибудь возьмет и вместо благодарности телегу в органы настрочит. Ты же знаешь, как это быстро. А потом, если будешь работать, тебе некогда станет заниматься!

— Андрон, безвыходное положение!

— Хорошо. Я тебя понял. Ничего не обещаю, но поинтересуюсь. Слишком много нюансов...

— Спасибо, друг!

Вальтер проводил Латышева к метро, а сам неспешно зашагал узкими московскими дворами, выводящими к улочкам с черными мокрыми деревьями. Ситуация складывалась неприятной, но не смертельной. Он мог вполне комфортно чувствовать себя и на чердаке. Только обещание, данное Вовке выучиться, чтобы стать врачом, немного давило на сознание. И еще очень не хотелось воровать продукты. Но чтобы их купить, надо было заработать денег. Что ж. осталось найти бабушку, которая очень нуждается в квалифицированной целительской помощи. А там сарафанное радио привлечет новых клиентов.

Вальтер шагал по утонувшему в лужах асфальту. Январь нынче в Москве выдался сопливым и темным. Сверху по плечам и капюшону куртки капал не то дождь, не то мелкий снег. Возвращаться к соседке не хотелось. Встречаться с говорливым Максом — тоже. Конечно, он — хороший и преданный друг. Но у них самих очень сложное материальное положение. И если парень по доброте душевной притащит в двушку на окраине города еще и своего друга... Мать повесится или выгонит их обоих. Женщина, привыкшая к роскоши квартир, дач и путешествий, до сих пор не могла поверить, что муж променял ее на какую-то провинциальную выскочку. И хотя Чернов исправно платил алименты на сына и дочь, мать страдала от отсутствия в ее жизни солярия, маникюрши, бассейна, салонов и бутиков. Из-за чего ее иногда срывало в истерику, которую подросшие дети пересиживали у друзей.

Вот так, не торопясь, попадая в людской поток или скользя под арками в одиночестве, Вальтер вышел на Садовое кольцо. Дождавшись зеленого света для пешеходов, он со всеми вместе начал переходить широкую улицу. Где-то там, на задворках сознания он услышал визг тормозов, чей-то крик... и время замедлило для него свой бег. Вот он поворачивает голову, снимает с головы капюшон. Две женщины, только что стоявшие рядом с ним у светофора, лежат на асфальте, отброшенные ударом здоровой черной машины, неумолимо приближающейся к нему и идущим рядом людям. На водительском месте — девчонка, подросток. Сбоку — парень, выкручивающий руль в сторону от толпы. Но девчонка, вытаращив стеклянные глаза, забыла убрать ногу с педали газа. Тогда Вальтер вскинул руку... Полыхнул яркий свет, машина взревела двигателем... и все стихло. Замершие в ожидании неминуемой смерти люди отошли от шока и медленно, на ватных ногах, двинулись по своим делам. Пара мужиков покрепче, обойдя Вальтера, положившего руку на капот, уже открыли дверь салона, вытаскивая оттуда парня и девушку. И вот на белом лице наливается кровью синяк. Девчонка визжит, пытаясь выдраться из чьих-то рук. Кто-то вызванивает скорую помощь... Время и звуки обрушились на Вальтера захватывающей тело силой. Он покачнулся и, схватившись за голову, сел на асфальт прямо перед машиной.

— Парня сбили! — Где-то кто-то кричал, зовя к нему подъехавших медиков.

Над ним наклонился мужчина с хвостиком на голове, татуировкой на лице и в синей фельдшерской куртке.

— Я в порядке. — Тихо сказал Вальтер. — Просто шок. Там были женщины...

— Синяки и рваные колготки. — Подмигнул ему тот. — Мажорам повезло. Хотя какая им разница... Все равно не посадят! Давай руку, не стоит сидеть на холодной земле.

Вальтер протянул ему ладонь, которой остановил машину.

— Какая горячая у тебя рука! А сам весь мокрый. Может, к дому подкинуть? Ты где живешь?

— Уже нигде. — Улыбнулся парень, отчищая грязь с джинсов поданной фельдшером салфеткой. — Да не беспокойтесь. Зайду в кафе, помою руки и застираю штаны.

Фельдшер, постоянно оборачиваясь на пострадавшего парня, медленно пошел к своей машине. Но работа есть работа. Его уже требовали на другой вызов.

Подъехавшая полиция с наслаждением заполняла протокол. Тем более, свидетелей аварии было много, и каждый из них хотел внести свою лепту в ожидающее мажоров наказание. Если бы не полицейские, запихнувшие парня и девушку в машину, их бы, наверное, растерзали прямо на месте.

— Расходимся! — Закричал сотрудник дорожной инспекции и начал фотографировать тормозной след, начинавшийся буквально под стоящим лендровером. — Интересно, что у него за тормоза такие?

— Это мальчишка его остановил! — Крикнула бабка, вьющаяся вокруг инспектора, как овод вокруг коровы. — Я видела, как он протянул руку, полыхнуло, а потом машина встала!

Инспектор внимательно посмотрел на грязную штанину Вальтера, а затем — ему в лицо. Тот пожал плечами. Положив грязные салфетки в карман, чтобы потом их выкинуть где-нибудь по дороге, парень одернул куртку и побрел к тротуару. А полицейский, подойдя к машине спереди, увидел на капоте четкий след растопыренной пятерни. Причем, вдавленной в металл.

— Эй, — крикнул он, — парень, поди сюда!

— У меня нет претензий. — Сказал Вальтер. — Мне пора идти!

— Стой, я сказал!

И крепкий мужчина в несколько шагов догнал еще пошатывающегося парня и взял за локоть.

— Капитан Семенов. — Представился он. — Тебя тоже сбили?

— Нет. Я упал сам. Испугался. Я, правда, пойду. А то в мокрых штанах неприлично и холодно.

— Заявление писать не будешь?

— Нет. А свидетелей и без меня хватает. Отпустите, пожалуйста! Я очень замерз!

— Дай на всякий случай запишу твои данные. Говори.

— Бегичев Владимир, живу через две улицы... телефон...

— Ну иди, Владимир. Да смотри по сторонам. На транспорт не кидайся.

— Смешно. — Дернул плечом Вальтер и, надев капюшон, пошел в обратную сторону. Волей-неволей пришлось возвращаться, поскольку гулять в таком виде было неприятно и неприлично.

Лидия Петровна, встретившая парня, охала и причитала над ним, как над находящимся на смертном одре.

— Да не страшно это, — улыбаясь, сказал Вальтер, — а штаны и вовсе просто испачканы!

— Совсем очумели эти богатые детки, считают нас грязью под ногами! — Продолжала ругать всех и вся Лидия Петровна, ставя перед искупавшимся парнем тарелку с супом и миску свежайших пирожков с капустой. — Ты кушай давай! Еще совсем недавно от одной травмы восстанавливался, сейчас чудом больницы избежал!

'Значит, самолет был и в этой реальности', — подумал он.

Но вскоре добрейшая женщина переключилась на его текущие трудности.

— Ну как с поиском комнаты? Чем-нибудь тебя обнадежили? Хотя кто с тобой свяжется, с подростком! Население у нас недоверчивое. Каждый над чем-нибудь да трясется! Живи пока у нас. Не выгонять же, как Бегичевы, тебя на улицу! Зря только свою фамилию менял. Кто ж знал, что так все повернется! Покушал? Ну иди в комнату, посмотри телевизор. Или тебе уроки готовить надо? Тогда располагайся здесь, за кухонным столом. Я его протру, да раскладывайся.

Лидия Петровна, быстро перемыв посуду, умчалась смотреть очередной сыскной сериал, а Вальтер достал учебники и тетради. Отмыл заляпанные известкой обложки и заново обернул ими учебники. Собрал сумку. Потом, вспомнив, что осталось задание по химии, быстро сделал его и на широком подоконнике уселся вспоминать латынь. Пару раз позвонил Макс, но услышав уверения, что все завтра обязательно узнает, успокоился. А когда Вальтер напомнил про задание по немецкому, и вовсе отключился, обещая перезвонить.

На улице быстро сгустились сумерки, в которых корявые ветви берез пытались удержать уходящее за горизонт во влажной глубине туч блеклое зимнее светило. По подоконнику бухали падающие с крыши капли. Снег за сегодняшний день потемнел и осел, сделав совсем неразличимыми людские силуэты, спешившие через двор домой. Песик Лидии Петровны, видя, что хозяйка никак не реагирует на его заигрывания, переместился на кухню к Вальтеру, потянув его за край штанины.

— Что? Гулять хочешь? — Спросил он лохматую морду. — Лидия Петровна! Боньку выгулять?

— Ой, — маленькая женщина прилетела на кухню, — как сяду смотреть этот прилипчивый сериал, никак отойти не могу! Если тебе не трудно, я его одену, а ты сходи. Да не долго! А то ночью и не видно, кто там в кустах с крокодилами прячется!

— Хорошо, кусты и крокодилов будем обходить исключительно на руках и по тротуару!

Вальтер надел куртку и кроссовки, взял под мышку пса.

— Мы скоро придем! Не скучайте! — Помахал он собачей мохнатой лапой, обутой в сапожок. И, не дожидаясь вечно занятого лифта, сбежал вниз по ступеням.

Собакину в дождь тоже гулять не хотелось. Поэтому, сделав дела около подъезда, он с удовольствием позволил взять себя на руки и занести в дом.

Пока хозяйка вытирала Бонечке мокрые ушки, пришел Анатолий Иванович. Поздоровавшись с Вальтером и сказав, что он — молодец, раз остался, старый водитель отправился прямиком на голос собственной жены. Пока она ему пересказывала события дня, Вальтер снова устроился на подоконнике. На этот раз — с альбомом и карандашами. Ему захотелось нарисовать своих недавних знакомых: призраков Сью и Витаса. Интересно, их уже отдали родным для захоронения? А еще ему нужно было прорисовать одно лицо: того Бегичева, который был с ним там, в горах. Он закрыл глаза и представил лицо с блестящими отраженным серебром глазами, легкую загадочную улыбку, танцующую на губах... и начал рисовать. Он настолько увлекся, что даже не слышал, о чем говорили соседи, усевшиеся вместе за столом. Кажется, Анатолий Иванович нахваливал пироги. Но вот они тихо ушли, и в комнате заработал телевизор. А Вальтер все рисовал, стараясь придать глазам то самое выражение, когда человек говорил с Ёно.

Закончил он, когда часы на кухне пропиликали девять раз. Отложив альбом, он вскочил, вспомнив, что не отгладил школьную форму. И, вежливо постучавшись в комнату, он попросил утюг.

— Ой, да посиди, отдохни. Как мальчишка сам погладит рубашку? Не дай Бог, прожжешь! Давай все сюда. Сама сейчас поглажу. Иди пока, поговори с дедом. Его очень заинтересовали твои дорожные приключения!

Вальтер благодарно кивнул. Сложив форму на стул, он ушел в комнату. А Лидия Петровна, включив в сеть утюг, подошла к окну и взяла в руки альбом. На него смотрела улыбчивая девушка с конопушками на носу. Пухлую щечку подпирала рука в полосатом свитере. Лидия Петровна улыбнулась.

— Симпатичная девчушка, — прошептала она, — да только старше нашего мальчика ... — женский глаз был точней оптического прицела, — лет на десять!

Портрет Витаса ее не впечатлил: жидкий конский хвост, вытянутое лицо и татуировки на шее. Однозначно, она не понимала этой дурацкой моды! Зато следующий лист заставил ее остановиться и вглядеться в него внимательней. Сначала, увидев соседа, она разозлилась и хотела перелистнуть альбом. Но... мальчик действительно был талантлив. На Лидию Петровну смотрел вроде сосед... а вроде и нет. Похож. Да, очень похож. Но вот выражение глаз, улыбка, гордая посадка головы.... Такой не станет бегать за Танечкой. Скорее, пройдет, не заметив. Как раз именно таких мужчин, гордых и независимых, не поддающихся обычным слабостям, любят женщины. 'Наверно, это — Володенькина мечта...' — Вздохнула женщина и начала гладить белую рубашку мальчика.

Вальтер и дед Толя во всех подробностях разобрали аварию, возможные ее причины и начали обсуждать очередной указ правительства, как во входную дверь позвонили.

— Сидите! — Лидия Петровна пришла с кухни и, заглянув в комнату, запретила 'своим' мужчинам выходить в коридор. Дверь в него она предусмотрительно закрыла, и только после этого щелкнула входным замком, оставив дверь на цепочке. За ней стоял Бегичев и улыбался.

— Здравствуйте, Лидия Петровна!

— И Вам не хворать.

— А можно я войду? Неудобно через дверь разговаривать!

— Я уже раздета. Неприлично напрашиваться в гости после девяти вечера!

— Я только спросить...

— Да-а?

— А Володи у Вас нет? А то он ушел из дома, и я не знаю, где его искать!

— Так он Вам вроде и не нужен?! — Удивилась Лидия Петровна. — Утром я слышала, направляясь в магазин, как Ваша супруга посоветовала катиться ему к чертовой матери на все четыре стороны.

— Ну что Вы! — Забегали глаза мужчины. — Она такого сказать не могла! У нее очень слабый организм. Бедняжка практически весь день лежит в кровати...

— А вы в ней чужих мужских трусов не находили? Лично я бы обязательно поискала! — Мстительно улыбнулась женщина и захлопнула дверь.

— Я в полицию позвоню! — Крикнул через дверь Бегичев.

— Вот и хорошо! — Снова приоткрыла дверь Лидия Петровна. — А я заявление напишу. И в органы опеки тоже! А они — Вам на работу!

— Тогда мальчику придется вернуться в интернат!

— Там у него хоть будет кровать! — Дверь захлопнулась окончательно и в ней провернулись замки.

— Фу-у! — Выдохнула Лидия Петровна и, открыв дверь в комнату, застала мужа и мальчика, играющих в шахматы. Они подняли головы. — Ничего, играйте! Соседка с третьего этажа за солью приходила!

Когда она вышла, они переглянулись и торжественно пожали друг другу руки.

— Я ж говорил, отобьется!

Вальтер весело рассмеялся.

* * *

Глава тринадцатая. Вовка

* * *

— Вальтер, вставай! — Чья-то рука немилосердно трясла мальчишку за плечо. — Ну вставай же!

— Vade Satanas! — Пробормотал Вовка. Ему перед самым пробуждением приснился рогатый демон, с которым он случайно встретился в прошлой реальности. Тот задумчиво смотрел на парня зелеными глазами, пыхтя в лицо табачным дымом. А потом, когда Вовка почти открыл глаза, сказал:

— Надумаешь поговорить, добро пожаловать к нам. Я к твоим услугам!

Вот тут Вовка вспомнил где-то подслушанную непонятную фразу, озвучил ее и открыл глаза. За окном было темно. Над ним, только в одних пижамных штанах, стоял взлохмаченный Генрих. Свет давал огонь камина. Видно, перед тем, как его будить, принц бросил туда несколько поленьев.

— А у нас что? Вечер или утро? — Хлопая ресницами, спросил Вовка.

— Вставай. Раннее утро. Не хочу тебя пугать, но в городском доме твоего отца случился пожар...

Вовка тут же взвился с кровати пружиной. Не морочась с гребнем, он предоставил укладку волос магии, а сам уже надевал теплые штаны и рубашку.

— Кто-то пострадал?

— Не знаю. Приехал Клаус и просил поторопиться.

— Ваше Высочество! Давайте возьмем с собой гвардейцев! — Вовка смотал длинную косу и воткнул в нее заколки.

— Ты думаешь...

— Я много чего думаю! Кто-то рвется к власти, убирая всех мешающих... или замешанных. Не знаю. В меня вчера пажи Ее Величества бросили огненные бомбочки. Я никак не могу понять, что происходит...

— Одевайся и жди в гостиной. Я сейчас.

И Генрих, хлопнув дверью, ушел к себе.

По ковру с чашечкой свежесваренного кофе ходил задумчивый и непохожий на себя непривычной молчаливостью фон Рейне. Юрген, словно мышь, ковырялся в буфете. Вовке он кофе не предложил.

— Здравствуйте, фон Рейне. Что произошло?

— Я возвращался домой... от дамы. Под утро. Понимаешь, маленький паж, особняки герцогов находятся недалеко от дворца. У каждого — свой парк и хозяйственные постройки. И вот над крышей вашего дома я увидел пламя. Высокое. Сначала я поскакал к гвардейцам, а потом — сразу сюда.

— Спасибо, господин фон Рейне! Я Вам очень признателен, что сообщили...

Вовка, после подслушанного на лестнице разговора, даже и не думал, что с его родными может что-то произойти. Он считал, что неприятности, прежде всего, достанутся ему, но не учел нетерпение или безотлагательность развития событий. Каких, он даже не знал.

Из коридора вышел тепло одетый принц.

— Поехали. — Сухо сказал он, первым выходя из комнаты, даже не взглянув на чашечку кофе, протянутую склоненным Юргеном. Вовка, замешкавшийся с петлями на куртке, вышел последним и заметил злорадную улыбку, промелькнувшую на губах камердинера.

— Ваше Высочество! — Догнал он принца. — Давайте возьмем хоть нескольких гвардейцев!

— Зачем? — Пожал плечами фон Рейне. — На пожаре и так полно народу.

— Но дорога!

— Две улицы и перекресток? — Насмешливо спросил фон Рейне. — Маленький, не бойся, мы тебя в обиду не дадим!

— Спасибо... — Буркнул Вовка, сбегая вслед за герцогским сыном и принцем по пустой служебной лестнице вниз к конюшням.

Дежурный конюх, предупрежденный примчавшимся фон Рейне, уже держал оседланных коней, переступавших изящными ногами в ожидании ранней прогулки. И вот все трое, вскочив в седла, помчались по боковой аллее к укромному выходу из парка, открывающемуся простым ключом, вытащенным из куртки Генрихом.

Серые тучи, быстро несущиеся по небосклону, то и дело закрывали собой звезды. Иногда принимался накрапывать косой осенний дождь. Вовка поежился и надел поверх шапки капюшон своей длинной куртки, закрывающей колени. Фон Рейне скакал первым, за ним, почти рядом, Генрих. Отставая на корпус, замыкал их выезд Вовка. Подняв голову, он смотрел вперед, туда, где должен быть дом герцога Вилтхарского. Но ни дыма, ни зарева там не было. Огонь — ладно, но куда мог деваться запах дыма, если ветер был почти встречный? Да и в любом случае, когда горит у соседей, на ноги вскакивает весь квартал. Даже если дома стоят друг от друга далеко. А тут ни людей, ни гари... Вовкина интуиция завопила об опасности... Хотя, кроме свиста ветра и шелеста капель ничего не было слышно. Он привычно создал щит, догнал Генриха и растянул его на коней и принца. Фон Рейне вырвался вперед, но Вовкиных знаний и навыков на такое расстояние не хватало. Около сплошного забора, огораживающего чей-то парк, росла огромная ива. И они неслись прямо под ее длинные ветви. Тут словно ледяная рука схватила сердце мальчишки. Привстав и наклонившись вбок, он дернул повод коня Его Высочества на себя, одновременно сам забирая вправо. Фон Рейне уже подъезжал к повороту, как вдруг картинка улицы подернулась рябью, словно стоящая вертикально вода.

— Что за...? — Сказал принц, как вдруг его коня начало буквально утаскивать в эту нереальную картинку. Вовка, со другой стороны вцепившись в повод, дергал бедное животное к себе. Конь закричал от боли. Тогда Генрих словно очнулся. Достав из-за пазухи маленький пистолет, он выстрелил в эту картину, одновременно запустив в нее сверкнувшей из-под пальцев ледяной пылью. Коня выпустили, но оттуда вырвалась струя жидкого огня. Растекшись по Вовкиному щиту, она превратилась в простую воду и впиталась в землю между камнями дороги. И тут, словно со всех сторон, раздался низкий гул, от которого захотелось вжаться в землю, закрывая уши руками. Терпеть его совершенно не было сил. Заломило голову. Из Вовкиного носа капнула капля крови, потом — еще одна... Щит, сверкнув сетью голубоватых молний, лопнул. Генрих без сознания лежал на шее своего тяжело дышащего коня. Вовка, превозмогая боль, попытался достать брошенный в пылу схватки повод. Но колеблющийся воздух словно сам надвинулся на принца, поглощая его вместе с падавшей на землю лошадью. И тогда Вовка без раздумий ударил пятками своего скакуна, прыгая внутрь морока вслед за исчезающим Генрихом.

Городская улица пропала. Вокруг них шумел кронами высокий, заросший кустами и заваленный сучьями, лес. Небо слегка посерело, открывая глазам парня поляну, на которой пентаграммой были расставлены толстые свечи, стоявшие на круглых белых табличках с нарисованными рунами. Вовка разглядеть их не мог, да и не разбирался он в этом. Его руки неожиданно оказались связанными за спиной. Сам он сидел, скорчившись на пожухлых иглах у толстого елового ствола. А вот Генрих с закрытыми глазами лежал внутри пентаграммы, раскинув привязанные к кольям руки и ноги. Куртка и рубаха были разорваны, обнажая белую грудь, на которой светящейся в темноте краской тоже были нанесены руны.

— Ох, ни хрена... — Тихо сказал парень и тут же прикрыл рот, увидев двинувшийся к нему сгусток тьмы, который он принял за тень от куста. Тень приблизилась, неожиданно проявив в себе белое страшное лицо с провалами глазниц и рта. Затем уставилась на Вовку мерцающими в них синими бусинами.

— Жертва... — Просипела тень. — Много сил. Много магии... я смогу заново обрести жизнь во плоти...

— А ты кто? — Лязгая от страха зубами, спросил Вовка.

— Для вас — порождение инферно... осколок вечности, стремящийся к жизни...

— Не пойму... демон что ли?

— А-ш-ш... — Тварь сверкнула глазами. — Они тоже вкусные. Насыщают... ненадолго.

— Так ты нас съешь, что ли?

— Можно сказать, что так. — Согласилась тварь. — Заберу энергию. А без нее вы оба — трупы. Простая бездушная органика. Удобрение.

— А как ты нас сюда затащила, вампирша?

— Я — не вздорная полоумная любительница крови, звереныш! Лишь энергии, которую она несет в своем телесном воплощении. Я — великий и могучий...

— Так все-таки как?

— Как? Просто. — Тварь, считавшая себя мужчиной, подула на свечи, и они вспыхнули. Генрих пошевелился, но глаз не открыл. — Он подарил мне портал с условием, что силу девчонки я отдам ему!

Откуда-то выдернутый нож тускло блеснул отраженным рассветным небом.

— А разве не в полнолуние делают такие ритуалы? — Поинтересовался Вовка, заговаривая твари зубы.

— Без разницы. — В пятне света появились желтые когти и снова пропали во тьме.

Значит, девчонка? Будет тебе девчонка. А ведь Вовка на эти дни успел забыть, насколько силен в ангельской ипостаси! Надо всего лишь почувствовать, найти в себе Светозару... Конечно, навести магический свет и предстать перед Королем ангелом — это каждый, ну не каждый маг, но может. А вот сменить человеческое тело на ангельское... Пришлось вспомнить ощущение легкости, кипящей в жилах энергии... Он сам не заметил, как засветился. Мальчишеские черты лица округлились, а разрез глаз увеличился. Стало меняться тело. И вот путы просто истлели и свалились с его рук. Парень... нет, Светозара встала, выталкивая на поляну круг света, в который тут же попал похититель.

Как же он кричал, умоляя скрыть жгущий бесплотную суть огонь, очищающий свет ангельского мира!

— Кто дал тебе портал? — Звучно спросила девушка, тряхнув расплетшимися волосами, окружившими плечи светлым плащом.

— Он! Отпусти-и!

— Кто он?

— Страшный, он страшный! Он мне не сказал...

Черная тень вдруг съежилась и просто растворилась, расплавилась в белом свете... Но свечи пентаграммы горели, поднимая рунические знаки от земли все выше. И вот они закружились вокруг распростертого тела, взметая ветром смерти старые жухлые листья. Светозара смело кинулась в этот круг, разрывая своей силой колдовскую цепь и, одновременно, гася свечи, переворачивая их фитилями вниз. Ветер взвыл. Сила, поднятая на исполнение обряда, искала выход... Девушка подхватила с земли один из двух приготовленных духом фиала. Поведя рукой, она направила туда поток. Энергия с резким свистом втянулась в узкое горлышко, и сама запечатала изнутри крышку.

Светозара облегченно вздохнула и опустила руки. На небе играли, сменяя друг друга, желтые, зеленые и оранжевые полосы рассвета.

— Интересно, где мы? — Произнесла она вслух.

— Мне бы тоже хотелось об этом узнать. — На земле сидел, кутаясь в обрывки одежды, принц Генрих. — И вообще... что это такое было?

— Портал. — Коротко сказала девушка. — Тебя затянул сюда портал.

— Свечи? — Оглянулся он вокруг. — Руны?

Быстро осмотрев их, он рассмеялся.

— Кто-то захотел разделения моей души с телом с целью получения магических сил? Бред какой-то!

— Дух. Темный сгусток. Он говорил со мной. Сказал, что его об этом настоятельно попросили, запугав до полусмерти. — Девушка фыркнула. — Интересно, чем можно напугать дух?

Она помолчала, быстро переплетая волосы.

— Тебе пора домой. Плохо, если твое отсутствие кто-то заметит.

— Почему? — Принц потер ладонями виски и пожаловался. — Тошнит.

— Вон кустики. — Улыбнулась незнакомка. — А плохо потому, что тот, кому это выгодно, в первую очередь прибежит проверять, получилось у него или нет. Так что поторопись.

Она закончила плести волосы и перекинула их за спину.

— Но у меня нет с собой амулетов выстроить портал. — Принц виновато пожал плечами и кое-как поднялся на ноги. — Неудобно, когда мужчина сидит, а дама стоит...

— Угу. Лучше бы лежала. — Кивнула Светозара. — Так гораздо привычней и приятней.

Принц, мило покраснев, рассмеялся. А девушка протянула ему руку с фиалом.

— Вот сила для твоего портала. Уходи!

— А...

— Разве ангелы принадлежат человеческим мирам? — Улыбнулась она.

— Как тебя звать, мой ангел? — Спросил он, силясь рассмотреть сияющие черты лица.

— Уходи! — Твердо сказала Светозара, чувствуя, что время кончается, и сейчас их начнут разыскивать в городе... — Быстро!

— Но я...

Светозара сделала шаг назад и четко представила место своего падения. Ива... конь, булыжник... и светловолосый мальчик.

Вовка лежал на земле, раскинув руки. Сапог зажало боком упавшей лошади, сломавшей ногу... Кобыла, дергая шеей, жалобно кричала. Конь принца затих под деревом. Плавающим сознанием Вовка стал выстраивать нити силы для быстрого восстановления и обезболивания. Коняшка, чувствуя облегчение, дернула крупом. Вовкина нога хрустнула.

— С-сука! — Вовка от всей души сказал то, что думал, и потерял от шока сознание.

Пришел он в себя достаточно быстро. Кто-то несильно, но больно бил его по щекам. Парень застонал и отмахнулся рукой.

— Живой! — Раздался довольный голос.

— Только не бейте, дяденька, лучше швырните вон в те колючие кустики! — Пришла ему в голову строчка из когда-то прочитанной сказки.

— Он предлагает его бросить в кустах! — Раздался тот же голос.

— Бредит. Сотрясение, наверно. — Отозвался кто-то в нескольких шагах.

Вовка попытался открыть глаза и приподняться. Когда сильная мужская рука поддержала спину, он так удивился, что боль ушла на второй план. Вокруг места их падения суетились гвардейцы. Командовал ими Вернон фон Шольц.

— Вернон! — Крикнул Вовка. — Что случилось? Где Его Высочество?

— Не знаю, Ваше Сиятельство! — Узнал мальчишку гвардеец. — Нас подняли по приказу герцога Норденского. Мы поскакали и наткнулись на убитую лошадь и Вас, придавленного другой. Это мы должны спросить, что случилось. Тут должен быть Его Высочество? Ведь это его лошадь, верно?

— Не знаю. Я ехал в дом отца. — Сориентировался мальчишка. — Меня отпустил принц. А на дороге валялась вон та кляча. Я хотел ее перепрыгнуть, но моя лошадка наверно зацепила труп копытом. Я упал... Больше ничего не помню... Нога!..

Лицо Вовки исказилось болезненной гримасой. Он даже захныкал, пустив слезу.

— Вернон! Отвезите меня домой, к отцу! Пожалуйста!

— Эх, — Фон Шольц подвел своего коня, прыгнул в седло и, осаживая приседавшего на задние лапы фыркающего жеребца, приказал:

— Подайте мне мальчика!

Вовку подхватили на руки, а жеребец, наконец, затих и позволил нагрузить на свою спину новую ношу. Ноздри его раздувались, а глаза все косили в сторону падшего скакуна.

— Боится трупов. — Усмехнулся Шольц. — Молодой еще! Что с твоей лошадкой делать? Пристрелить бы надо!

— Не надо! — Охнул Вовка. — Оставьте с ней кого-нибудь, она скоро встанет. А завтра и хромоты не останется!

— Маг? — Подмигнул фон Шольц.

— Даже еще не поступил в Академию. Отец говорит, года через два в самый раз.

Гвардеец отдал распоряжения. Двое остались ждать повозку, чтобы вывезти останки, да убрать грязь с улицы. Ну и отвести Вовкиного скакуна. А Шольц с парнем и еще трое из его отряда отправились в городской дворец Шоннов. Вовка даже не пытался лечить сам свою ногу. После двух трансформаций и лечения одной лошади сил не было совсем. Его то и дело клонило в сон или обморок. Гвардеец плотно прижал к себе соскальзывающее с седла тело. Но, пока не стало совсем плохо, парень спросил:

— Шольц, кто вас послал по этой дороге?

— Везем письмо одному из... — Шольц подмигнул и поднял палец вверх.

— Герцогов?

— Это твоя догадка. — Быстро взглянул на мальчишку мужчина.

— А фон Рейне... Клаус... Мне показалось, что я ехал за ним...

— Не видел. — Честно сказал гвардеец.

Вовка откинул тяжелую голову на крепкое плечо и закрыл глаза. Его потряхивало, и жутко ныла нога. Но сильная и верная рука не давала ему упасть.

На первый же стук в ворота владений герцога Вилтхарского из маленькой привратницкой вышел крепкий детина селянского обличья, но с мушкетом.

— Чё надо? — Грозно спросил он. — Хозяева спят!

— Твоего господина Вальтера фон Шонна привезли. Он в дороге покалечился!

Детина, взглянув на гвардейца, обнимающего подростка, полез чесать затылок.

— Но хозяин, то есть Его Сиятельство, ничего не говорил!

— Ты идиот? — Рыкнул фон Шольц. — Гвардия Короля!

— Но...

Вовка вяло повел рукой. Магические нити и узлы металлических структур слушались его желаний беспрекословно. Амбарный замок, повешенный на засов, вдруг раскрылся и выпал из петель. И ворота, под собственной тяжестью, начали открываться внутрь с громким скрипом. Высокий селянин резво отскочил от набирающей скорость тяжелой воротины. Маленький отряд, не мешкая, помчался подъездной аллеей прямо ко дворцу. И пока охранник трясущимися пальцами теребил мушкет, гвардейцы скрылись из виду. Тихо порадовавшись, что его случайно не пристрелили самого, парень прикрыл сначала одну створку, а потом — другую. Навесив замок, он вошел в домик и, махнув рукой на непонятных горожан, путающих день с ночью, вытянулся на кровати.

Проснулся Вовка от того, что в соседней комнате через открытую дверь слышались голоса. Говорили мать и отец. Мама выговаривала отцу, что он так непредусмотрительно отпустил их единственного наследника в эту чудовищную столицу, где детей в одиночестве заставляют ездить по пустынным и страшным ночным улицам. А отец сердился, объясняя матери, что рядом с ней Вальтер никогда не станет настоящим мужчиной и воином.

— На себя взгляни. — Тихо парировала мать. — Разве ты воин? Твой сын сам позаботился о нашей семье. Алекс Шоттен дрессирует твоих тупых селян. Йоган Грейвер — охрану. А наш мальчик во дворце совсем один! В такое смутное время! Его чуть не убили!

— Он сам чуть не убился! — Повысил голос отец. — Это надо было такое придумать: прыгать через препятствие ночью? Он совсем ничего не соображает!

Вовке захотелось крикнуть, чтобы они замолчали. Он устал. За несколько дней, проведенных в столице, он спал, от силы, восемь часов в сумме. Нога ныла и дергалась. Сил не было даже для того, чтобы сконцентрироваться и пустить в ауру исцеляющие потоки. И вообще... Парень отвернулся к стене и хлюпнул носом. Ему всего лишь пятнадцать лет... это там, в его мире. А здесь и вовсе тринадцать! Кругом заговоры, интриги... И глупое обещание Вальтеру, что вернет его герцогство. Они вернули его вместе. Но это непрочное ощущение качающегося на склоне скалы и уже готового вылететь камня, выражающееся в бесконечных и бессмысленных покушениях... Сможет ли он, еще ребенок, удержать для кого-то лакомый кусок земли? Кому вообще это надо? Зачем?!

Слезы высохли. Глядя в стену, он начал вспоминать портал, странную сущность, попавшую в мир с изнанки... Только ей все равно не дали бы воплотиться. Как только некромант-неудачник получил бы то, что хотел, его наверняка убили бы окончательно и бесповоротно. А эта гнусная ухмылка Юргена! И уносящийся без оглядки фон Рейне... Может, это его семья пытается влезть на престол? Но зачем им убивать безобидного отца Вальтера? Сколько вопросов, на которые пока нет ответа!.. Интересно, куда Генрих направил свое перемещение? Наверное, он все сделал правильно, подумал Вовка и снова задремал.

* * *

В комнате с раздвинутыми занавесями и горячей каминной трубой было тепло. Парень открыл глаза и потянулся, поворачивая голову к окну. И тут же на его лице заиграла улыбка:

— Мария! Ты тоже в городе? Когда вы приехали?

Сестра, сидевшая у его кровати с книжкой в руках, улыбнулась и спросила:

— Ну как ты, Вальтер?

— Хорошо!

Он приподнялся на локтях и увидел ту самую ночную рубашку с желтыми кружевами... Оглядев ее, расхохотался:

— Вот теперь вижу, что дома!

— Это мама с Евой тебя вчера купали и переодевали. Ты такой был грязный! Одежда порвана! Я так переживала, что ты мог удариться головой! Мы никак не могли тебя разбудить! А потом, когда гвардейцы уехали, к нам прибыли неожиданные гости. Догадайся, кто?

Тряхнув золотыми волосами, Мария с лукавством смотрела на брата.

— Не знаю... Может, фон Шоттен? Который Фридрих? Я так и не был у него в казармах!

— А вот и не угадал! — Хлопнула в ладоши девушка. — К нам приехали принц Генрих и его сестра Виола. У нее такая красивая амазонка! Темно-синяя, с блестящей нитью! Лаковые сапожки и шляпа, отороченная мехом. А еще — длинные перчатки и пушистая шубка! Она — красавица! Не то, что я...

— О, Боже! Начинается!

— Вальтер! — Мария пересела со стула на кровать. — Принц сказал мне, что я — юная привлекательная особа. А его сестра добавила, что рада будет видеть меня на следующем балу! А когда бал?

— Вот ты бы у нее и спросила. — Буркнул Вовка.

— А еще они все вместе заходили к тебе в комнату! — Продолжала щебетать сестра, не обращая внимания на его реплики. Этот утренний визит произвел на нее такое впечатление, что она просто жаждала излить переполнявшие душу эмоции. — Еще с ними был господин с бородой, забыла его имя, тот, что приезжал в замок лечить твою ногу. Виола мило поддерживала разговор с матушкой и со мной. А Его Высочество, посмотрев на тебя, ушел в отцовский кабинет. А когда маг от тебя вышел, то сказал не подниматься до конца дня и занять тебя чем-то веселым. Чтобы ты больше улыбался.

Она немного помолчала, вспоминая события, всколыхнувшие герцогский столичный дом.

— А, точно! Мама хотела подстричь твои волосы!

Вовка подскочил, в ужасе ощупывая затылок. Но лохматая коса оказалась на месте. Он облегченно выдохнул.

Девчонка, глядя на испуг младшего брата, рассмеялась и успокоила:

— Колдун сказал, что не надо.

— Конечно, не надо! Но мне нужно встать. Я личико умыть хочу!

— Давай тазик и полотенчико принесу? — Встала сестра, отложив свою книжку. — На руки из кувшина полью?

— Милая Мария... Как бы тебе это сказать? Мне не только полить, но и отлить надо... Понимаешь? — Вовка проникновенно посмотрел в синие очи.

— О-ой... — Девушка фыркнула и порозовела щечками. — Ну... хочешь, ночную вазу принесу?

— Маша! Палку мне найди, на которую можно опереться! А еще лучше, сходи за завтраком, хорошо?

— Ты, братец, обед проспал! — Крикнула девушка, выходя из двери.

Вовка выдохнул. Как все-таки с этими девчонками тяжело! Расслабившись, он закрыл глаза, а потом посмотрел собранные Вилдбахом энергетические структуры сломанной ноги. Н-да... действительно, лучше полежать. Но встать, чтобы допрыгать в туалет, все равно придется! Хотя... Парень сполз с кровати и встал на четвереньки. Больную ступню задрал повыше и, осторожно опираясь на колено, пополз по ковру к двери. Там, схватившись руками за косяк, поднял себя, и попрыгал внутрь.

Когда он снова лег в кровать, беленькая рубашечка с желтенькими кружавчиками была мокрой от пота. Он поморщился, но потом, накрывшись одеялом, согрелся. Марии не было, спать больше не хотелось. И мысли одна за другой начали предлагать ему варианты решения задачи со многими неизвестными.

Пока было понятно одно: восставший Король все равно долго не протянет. Только испугавшись ада, он сделал над собой усилие и поднялся, раздав всем указания. Теперь его роль сыграна, а подготовка к войне развернула свои широкие стальные крылья. Вполне возможно, что он долго не заживется. Наследником стал Генрих, неопытный и слишком молодой человек, не имеющий мощной команды и серьезной финансовой поддержки. Да и есть ли у него истинно преданные друзья? Мысль плавно перескочила на фон Рейне. Друг по пьянкам, бабам и вечеринкам. Младший сын могущественного герцога, который никогда не будет носить этого титула. А вот если герцог Норденский станет Королем, то его старший сын, соответственно, принцем. А Клаус фон Рейне — следующим герцогом. Ради такого куша вполне можно заманить доверчивого друга и пажа, за которого тот беспокоился, на пустую дорогу. Вовка дернул себя за волосы, а потом вытянул длинную прядь и прикусил ее зубами. Да, Генрих ради Вальтера выехал из дворца без охраны. В другом случае вполне мог послать Клауса куда подальше. Тем более, эта версия согласуется с тем, что Юрген беспрепятственно пустил фон Рейне ночью в апартаменты.

Вовка потянулся и поскреб ногу над повязкой. Заживающие мышцы и кости немилосердно чесались. Впрочем, как и голова, которую мыть ночью не стали. Парень запустил пятерню в волосы надо лбом и продолжил раздумья. В его предположения замечательно укладывалось то, что утром похищенного Генриха никто бы не нашел. И после двухнедельных поисков наследником бы назначили... Интересно, кого бы Король назначил наследником в отсутствие Генриха? Этот вопрос надо уточнить. Но если вдруг иного наследника нет, а Король становится внезапно умершим... Вот раз — и всё... Немытых фруктов перед ужином накушался. Или некрасивая служанка постельку ко сну перестилала, а он понервничал...Тогда первым среди прочих становится Гюнтер. Парень сел и натянул одеяло на голову. В животе уже урчало, а ни Марии, ни кого-либо из слуг...

Так. На чем он остановился? На Гюнтере. У этого господина есть своя недокормленная, но злая свора подручных. И брат Короля обещал им все золото мира, если станет монархом. Выгодно ли ему убийство Генриха, если забыть о том, что принц — его родной сын? Да, выгодно. Вовка повертел головой и плюнул размочаленный зубами волос. Но как в эти сценарии вписываются покушения на его отца и семью? Они тут причем? Герцог Вилтхарский не претендует на трон, не выступает с обвинительными речами. Да и вообще, жил себе спокойно вдали от столицы. До вчерашнего дня. А ведь других герцогов не трогают, иначе Вовка бы слышал об этом. В той реальности вообще никто никого не трогал, кроме семьи Вальтера. Вовка снова погрыз палец. Получается, в обеих реальностях никто не страдает, кроме фон Шоннов. Ну и Короля, который просто умер. Ну, или помрет в ближайшем обозримом.

— Что же это у нас получается? — Сам себя спросил парень. — Получается, кто-то хочет под шумок стать новым герцогом?

Вовка с размаху рухнул спиной в подушки. От ерзанья тонкая простыня сбилась толстым бугром.

— Я ничего не понимаю! — Пожаловался он потолку, но тут же снова вскочил.

Как же он забыл! У него на шее висят в мешочке магические кристаллы горного владыки мира Ангелов! Не активированные, не привязанные к какому-то человеку. Пока просто камешки! А у его отца наверняка есть личный ювелир-артефактор! Что же он так бездарно теряет время!

Пока рядом с ним никого не было, он рассыпал свою кучку по одеялу. Затем, укладывая на ладонь по одному, начал внимательно просматривать их магические свойства. Вот этот розовый камешек с малиновыми внутри крапинками он не отдаст никому, кроме... забытой всеми Виолы. Они были чем-то похожи: не зная материнской и отцовской любви, они пытались выжить в жестком мире, где никому не были нужны. Да, пусть камень сердца подскажет ей того, с кем будет всегда тепло. Девушкам, не имеющим влияния и средств, даже если они называются принцессами, покой и уверенность в наступающем завтра просто необходимы!

Крохотный камешек желтого цвета он попросит одеть в золото и сам повесит на шею маленькой Марты. Это — детский камень. Он сбережет шалунью-хозяйку от бед и неприятностей. Прозрачный кристалл коричневого цвета с золотыми пылинками внутри, называемый счастливым, он отдаст Марии. Пусть сестра Вальтера будет счастлива, чем бы ни занималась. Одинаковые фиолетовые он предназначил отцу и матери. Если они будут носить их на шее, то станут неуязвимы для врагов. Вовка не знал, как все это работает, но сердцем чувствовал предназначение каждого. Так... Серый. Парень покатал камешек пальцами. Чтобы помнить. Его он оставит себе. Осталось еще несколько штук. Блистающий белый, почти алмаз, но дымчатый внутри, Вовка отложил в сторону. Для чего он, парень пока не мог сказать. Ему еще очень хотелось сделать крепкую защиту для заботящегося о нем Генриха. Но что выбрать? В той реальности им с фон Рейне он посоветовал носить на шее розовые самоцветы истинной любви... Но сейчас они ни к чему. Может, в далеком будущем? Если снова доведется найти тот сад камней. Сейчас Генриху надо удержать власть и уцелеть. Поэтому... Вовка задумался, тщательно перебирая пальцами оставшиеся сокровища. Пожалуй, да. Этот синий самоцвет чистой воды. Может использоваться как накопитель энергии и как щит от боевой магии.

Вовка сложил отобранные камни в носовой платок и вместе с оставшимися снова повесил в мешочке на шею. А потом, глядя в розовеющее закатом небо за окном, незаметно задремал.

Но поспать ему снова не дали.

— Вальтер, прости, мой милый! — Вместе с Марией в спальню вошла няня Ева с двумя тяжелыми подносами на широких ладонях. — Мы задержались... Вернее, задержали нас. Оказывается, ты сумел завести во дворце столько влиятельных друзей! Они с самого утра о тебе спрашивают. Но мы сказали, что ты спишь. Тебе удалось отдохнуть?

— Не трещи, как сорока! Мои стукнутые мозги не успевают приноровиться к прыжкам твоих мыслей.

— Ой, прости!

Няня, подхватив парня под руки, сняла его с кровати.

— Пойдем, провожу. Небось, истерпелся!

— Нет, дорогая. Пришлось вспомнить младенческие годы...

— Э, тогда твой фонтан летел к середине комнаты... Сейчас вроде сухо. — Она сделала вид, что разглядывает ковер на полу.

Вовка вспомнил про портал и рябь его окна, тут же изобразив под ногами похожую иллюзию на ковре. Нянька охнула и отскочила, чуть не повалив парня на постель.

— Не утони, глубоко! — Серьезно сказал юный маг, и в воде плеснул серебряный бок рыбки.

— Ты так умеешь! — Захлопала в ладоши Мария. — Сыновья фон Каннов занимались в Академии, а научились только огненными шариками бросаться, да пламя из пальцев показывать.

— Но тебе нравилось!

— Ну да... — Девушка пожала плечами. — Правда, когда загорелись портьеры в гостиной, стало страшно. Еле потушили! Ой, а где всё?

Вовка, поддерживаемый нянюшкой, прыгал на ноге через совершенно сухой ковер.

— Пока нет сил. — Улыбнулся Вовка. — Чтобы долго поддерживать иллюзию, нужна энергия, накопители... Они очень дорогие.

Няня, не веря Вовке, что без ее помощи он справится со сливным устройством, без разговоров, силовым приемом зажав слабо трепыхающееся тело, задрала рубашку и усадила покрасневшего парня.

— Выйди, Ева! — Попросил он. — Мне неудобно. И найди, пожалуйста, во что переодеться. Ненавижу эту девчоночью ночнушку!

— Ладно! — Ухмыльнулась здоровая и крепкая нянька. — С синими лентами годится?

— Ева! Нижнюю рубаху и штаны!

— Может, и костыли, чтобы из отчего дома удрать? А? — Подмигнула она и вышла в коридор.

Вовка выдохнул. Организму стало совсем хорошо, но что же такое цапнуло его в разговоре с нянькой? Ах, да! Он говорил про иллюзии. А ведь дыра портала активировалась как раз перед тем, как им в нее влететь. А фон Рейне преодолел это место без проблем, словно через реку по мосту. Все это говорило о том, что над исполнением поработал хороший маг, финансируемый из самых высших кругов. Вот бы поговорить с мэтром Вилдбахом! Может, он знает, кто из магов на такое способен? А оттуда недалеко и до заказчика!

— Няня!

Вовка уже сам допрыгал к гостиной.

— Помоги мне сесть!

Ева подхватила мальчишку и, сделав с ним несколько шагов, посадила в кресло. Мария тут же пододвинула столик с подносом, на котором дымил суп, подмигивали разноцветными бочками овощи, лежали теплые запеченные с кореньями заячьи ножки. В центре возвышался графин с клюквенным морсом. Вот с него бедный Вовка и начал.

Немного утолив голод, он спросил Марию:

— Мань, а кто к нам приходил с визитом? Не просто так, а из-за меня?

— Представляешь! — Вдруг оживилась девушка. — Еще раз приезжал принц с фон Рейне. Он так на меня смотрел!

— Кто? Генрих? — Недоверчиво спросил Вовка, хотя понимал, что на девушку как раз можно засмотреться: синеглазая, золотоволосая, стройная, с нежной улыбкой на розовых губах...

— Нет, что ты! Клаус... — В васильковых очах появилась туманная дымка мечты.

— Даже так? — Изумился парень. Неужели Генрих простил бегство друга? Или он все позабыл? Если он при обратной телепортации выбрал целью другое место, то мог и не видеть того, что помнил Вовка.

— Да... — Девушка посмотрела в окно и покрылась румянцем в тон закату. — Ты даже не представляешь... — шепнула она, схватив брата за руку с вилкой и погрызенным огурчиком. Он попытался высвободиться, тоскливо посмотрев на огурец, но ничего не замечающая Мария держала его крепко. — Какой он милый! А взгляд, казалось, проникает в самую душу!

Когда, наконец, рука была отпущена, Вовка положил огурчик в рот и быстро схрумкал. Перестилавшая постель и делающая вид, что ничего не слышит, Ева вдруг густо захохотала.

— Что? — Свела у переносицы бровки Мария. — Я сказала что-то смешное?

— Нет, дорогая девочка. Но по этому бабнику вздыхает полстолицы.

— Почему пол?

— Потому что оставшаяся часть уже побывала в его постели.

Из глаз Марии брызнули слезы. Даже Вовка прекратил жевать, с изумлением уставившись на сестру.

— Я не верю! — Всхлипнула она. — Он такой милый и вежливый молодой человек! Ни одного нескромного взгляда!

Вовка хотел пошутить про ее закрытое платье, но передумал.

— Не печалься, Манечка! Однажды такое происходит со всеми юными девушками. Бутон ожидания внезапно распускается прекрасным цветком небесного чувства. Но... не все цветы образуют пару.

Няня присела рядом и нежно погладила узкую девичью спину.

— Ну, детка моя! Нехорошо показывать свои чувства мужчине!

— Вальтер еще маленький! — Головка Марии уткнулась в Евины колени, и большая теплая рука тут же начала наглаживать волосы.

— А кто еще приходил? — Отвлек девушку от переживаний брат.

— Потом, — Мария вытерла платочком слезы, — герцог Норденский с супругой и старшим сыном. Они выразили свою радость от того, что еще один соседский дом перестал пустовать, и огорчение твоей травмой. Кроме того, — девушка вскочила на ноги, — всем нам лично вручили приглашение на бал, который состоится уже через две недели в их дворце. Тебя в нем тоже упомянули!

— Да ты что? — Удивился Вовка. — Вот так новость! Закажите себе платья у герра Штафа, королевского закройщика. Он вам с мамой сошьет изумительные наряды!

— Спасибо! — Мария чмокнула брата в щеку. — Я поговорю с мамой!

— Кто еще был?

— А, этот дядюшка Дитц. С таким кислым лицом. Интересовался твоим здоровьем. Герцог Батский с супругой. Граф фон Грассе, — она задумалась и хихикнула, — гвардеец Его Величества Фридрих фон Шоттен и его друзья Вернон фон Шольц и Мартин фон Лайсе. Они тоже так смотрели...

Теперь Мария серебристо рассмеялась.

— Поел? Давай ложись и спи! Тебе надо набраться сил перед балом!

— Хорошо!

Вовку привели к кровати и уложили под одеяло.

— Вот тебе книжка, не скучай, братик. Я позже зайду!

— Мань, подожди. Скажи, ведь у нас есть ювелир? Или артефактор?

— В имении есть. А сюда мы только переехали! Отдыхай!

И няня с Марией вышли из спальни, прикрыв за собой дверь.

Вовка выспался, и лежать просто так ему было скучно. Любовный роман, оставленный сестрой, ему не понравился.

— Пора во дворец. — Сам себе сказал он. — Похоже, неведомый игрок очень торопится. Может, это все же старший фон Рейне? Сегодня сам приехал посмотреть, насколько вывел меня из строя!

Парень откинул одеяло и сел в кровати, глядя на еще отечную ногу.

— Но с другой стороны, что я в этом мире значу? Да ничего!

Ноги тут же снова легли на одеяло.

— А кто у нас в столице лучший маг? Конечно, Вилдбах! Надо срочно с ним поговорить! Но как?

Вовка ожесточенно почесал свою лохматую голову и тут же поднял к небу руки.

— Конечно же! Ну почему я здесь так туплю?! Ведь ангелы могут легко ходить по мирам и перемещаться в любую точку! Но вдруг Вилдбах поймет, что это я?

В волнении Вовка снова сел, пальцем здоровой ноги пошебуршав теплый ковер.

— А если?

Он сосредоточился, снова вспоминая себя самого в теле ангела...

И вот лохматые длинные пряди засветились и распрямились, пушистым светлым дождем обнимая плечи. Длинные голенастые пацаньи ноги стали изящными и стройными, с маленькими ступнями. И, ура! Без всяких признаков отека!

Светозара встала с кровати сначала на одну, а потом и на другую ногу. Ни одна из них не болела. Вовкина душа возликовала. Девушка ярким солнышком пробежала в гардеробную и, раскрыв шкафы, начала искать самую маленькую одежду. В ипостаси ангела Вовка был несколько мелковат.

Штаны, нательная рубаха, вязаная теплая кофта, сюртучок и куртка. Тут же он нашел еще не разобранный сундучок со своими ботинками и сапогами. Надев самые мягкие из них на шерстяные носки, чтобы не потерять в дороге, он оглянулся по сторонам. Ага! Забыл про волосы! Коса, заколки, черный шарф и широкий капюшон куртки. Все. А теперь... Вовкина душа, спрятанная в теле ангела, поежилась. Хоть все ангелы говорили, что дочерям Анибель подвластно все, перемещение в здание он не практиковал. А вдруг в молекулах камня застрянешь какой-нибудь частью? Хотя, что за ерунда! Через горы-то ходил! Тогда... он закрыл глаза и хорошенько представил темный закоулок коридора недалеко от башни колдуна. Вплоть до щербинки в полу, о которую всегда спотыкался. Легкий порыв ветра, тянущее во всем теле ощущение... Не успев открыть глаза, он споткнулся, чертыхнулся и присел на колено. А увидев коридор, возликовал: получилось! У него все получилось! Но теперь, чтобы Вилдбах начал разговаривать, нужно снова стать Вальтером... Как же все сложно!

* * *

Глава четырнадцатая. Вальтер

* * *

Утро первого учебного дня после каникул выдалось мрачным и темным. Снег за ночь растаял окончательно, превратив землю под кустами, куда самозабвенно совал черный нос Бонька, в непролазную грязь. Так что домой его пришлось нести на вытянутых руках и, не снимая комбинезона, сразу ставить в ванную. Пока Лидия Петровна причитала над любимцем, Анатолий Иванович разложил на две тарелки омлет с гренками, сосисками и помидорами. Сверху, от души, налил майонез.

— Я не лопну? — Поинтересовался Вальтер, скептически оглядывая кулинарный изыск.

— Ешь давай. Когда еще обедать придется!

Анатолий Иванович, закончив с едой, чмокнул супругу в щечку и поспешил на работу.

— И ты в школе не задерживайся! — Улыбнулся он парню. — Когда Лидуше некого кормить, она становится агрессивной: поймает и заставит съесть больше обычного!

— Хорошо! Постараюсь прийти пораньше! Главное, чтобы ее темперамент не отразился на Боньке. А то в кустиках застрянет.

— Вот! — Поднял вверх указательный палец Анатолий Иванович. — Имей к псине сочувствие!

— Это вы о Бонечке? — Вышла из ванной Лидия Петровна. — Мы теперь такие чистенькие, такие хорошенькие! Толик! Ты что стоишь? Сейчас автобус без тебя уедет!

— Все, до вечера! — Анатолий Иванович выскочил за дверь.

— Давай я соберу тебе с собой пару бутербродов. Пойдешь в буфет, купишь чай и поешь. Вот, — она протянула сто рублей. — Это тебе на чай. И не отказывайся! Знаю я тебя: голодный, но орел!

— Да ну, — покраснел Вальтер, — какой орел. Так, глупый воробушек. Прыгаю туда-сюда, сам не знаю, что дальше будет.

— А ты не переживай. Дорога обязательно выведет. Иногда в такие места, о которых думаешь меньше всего. Но, возможно, именно там найдется ответ на самый волнующий тебя вопрос. Давай, переодевайся, бери сумку и иди.

Она приоткрыла на окне занавеску и выглянула в ночь.

— А вон и друзья твои уже стоят на углу!

Вальтер тоже глянул в окно и побежал в комнату переодеваться.

— Как бы мне хотелось узнать, твоя это девочка или друга? — Лукаво посмотрела на парня Лидия Петровна.

— Она еще не определилась! — Усмехнулся Вальтер.

— Значит, пудрит мозги обоим! — Решила женщина, поправляя капюшон его куртки. — Сменку не забудь!

— Спасибо, Лидия Петровна!

— Иди, мой хороший. — Она приоткрыла дверь, выпуская его из квартиры. — Буду ждать!

После чего она снова побежала к окну. Вот из подъезда вышел Володюшка и, подняв голову вверх, махнул рукой. Ребята, стоявшие на углу, бросились ему навстречу.

— Ну и славно! — Сама себе сказала женщина. — А не испечь ли мне торт?

* * *

У школы, рядом с воротами, собралась вся их компания: Андрей Латышев, Кирилл Катюшин, Серега Панин и мелкий Игорь Михайлов. Обменявшись рукопожатиями, они вместе вошли в школу. Когда в раздевалке Вальтер снял шапку, пацаны засмеялись:

— Неотразимый эльф превратился в унылого гоблина. Влад, девушки от тебя отвернутся!

— Разве это плохо? — Усмехнулся парень. — Наконец-то они рассмотрят ваши озабоченные недостатком внимания физиономии!

Едва ребята вышли из раздевалки, как сразу наткнулись на стоявших за колоннами одноклассниц во главе с Олей Градской.

— Мальчики! — Посмотрела она на ребят, небрежным жестом убрав длинный локон за ушко, в котором сверкнула бриллиантовая капелька. — Неужели каникулы уже кончились? Бегичев! Что с твоими волосами?

Она подошла к парню ближе.

— А что не так? Косая стрижка... думал, мне идет!

— К такому быстро не привыкнешь! Латышев!

— Да, моя прелесссть? — Обойдя девочку сзади, он положил ей на плечо острый подбородок и надавил им вниз.

— Дурак! Больно! — Она оттолкнула парня и потерла плечо. — Все тот же детский сад! Пошли, девочки! Ах, да... — Она остановилась на ступенях и, повернув голову вниз, сладко спросила у Светы: — Так ты до сих пор не разобралась, кто на свете всех милее? Смотри, никому еще не удавалось усидеть сразу на двух стульях.

— Почему же? — Наивно похлопал ресницами Латышев.

— Расползаются в стороны, mon ami... А сверху падать больно. Идем, девочки!

На первом уроке истории еще не спрашивали, а только рассказывали. Так что под негромкую монотонную речь можно было помечтать о своем, девичьем... Света, сидевшая в конце ряда, оглядела двух своих друзей. Да... Зря Бегичев обрезал волосы. Раньше он выглядел красивей и загадочней. Да и другие девчонки на него заглядывались, позволяя ей наслаждаться чужой завистью. А теперь — обычный мальчишка. Даже стрижка какая-то неровная, словно сам себя обкорнал перед зеркалом. Потом Светин взгляд уперся в спину Чернова. Высокий, сильный, красивый парень. На нее засматривается, в отличие от холодного вежливого Бегичева. И не только засматривается... Улыбнувшись, она вспомнила его горячие ладони под своей кофточкой. Жаль, бабушка не уехала. Ведь все могло получиться. Или, она закусила ручку, оно и к лучшему? Вон, Градская со студентом встречается! Может, ей тоже поискать себе мужчину постарше? Ведь что с этих мальчишек возьмешь? Пока родители Чернова не разошлись, он всегда мог угостить ее чем-нибудь вкусным. А теперь сам ходит без обеда. Кто-то говорил, что и у Бегичева с отцом проблемы. А Градская новые серьги в уши вдела! Небось, на Новый год студент подарил! Вон, Латышев за ней с пятого класса бегает, а она нос воротит. Действительно, какой толк в этих нищих малолетках? Девушка протяжно вздохнула. Решено, надо искать взрослого и состоятельного молодого человека!

А на перемене к ней пристал Чернов. Видимо, первый опыт понравился. То одним боком прижмется, то другим. Вон, как глаза Градской заблестели! И ее подпевалы уже скалят зубы...

— Чернов! Ты сошел с ума? — Толкнула его локтем Света. — Может, прямо здесь и разденешь?

— Свет... — Наклонился он к ее уху. — А твоя бабулька приехала? Может, после уроков сразу к тебе?

— Приехала! — Тоном невинной девочки сказала она парню. — И вообще... началось второе полугодие. Будут много задавать. Понимаешь, Чернов?

— Понятно.

Парень выпрямился и поискал глазами Влада. Тот стоял у окна с Латышевым. Причем, друг смотрел на мыски своих ботинок, а Латышев вроде как его в чем-то убеждал.

'И у этих, после того как поступили на подготовительное отделение, появились свои тайны...' Максу стало обидно. В конце концов, он первым стал дружить с новичком! И сидят они вместе. Поэтому нефиг друга уводить! Оттолкнувшись от стены, он решительно пошел к окну.

— О чем базар? — Осведомился он, втиснувшись между одноклассниками.

— О том, что тебя отшила Светка. — Издевательски сказал Латышев. — Ты к ней и так, и сяк... А она — ну совсем никак.

— Да ну ее, — мирно ответил Макс, — сама не знает, чего хочет.

— Разве не знаешь, что хочет женщина? — Андрей захлопал ресницами. — Ну ты неандерталец!

— Ну и что, по-твоему, ей надо? — Насмешливо спросил Макс.

— А ты понаблюдай за ее глазами. — Латышев задрал руку и, дотянувшись до Максовой шеи, привлек к себе его голову. — Смотри. Сейчас она пялится на нас. А вот сейчас глаза скользнули в сторону Градской. Чуешь разницу в их выражении?

— А в них есть выражение?

— Влад, твой друг совершенно не наблюдателен. Без этого ценного качества ты не сделаешь карьеру успешного предпринимателя, как хочет твой папенька. Ну-ка, тест на две полоски: Бегичев, ты что думаешь?

Вальтер улыбнулся.

— Думаю, Макс, сексуальный опыт со Светкой откладывается... до тех пор, пока ты не начнешь дарить ей бриллианты.

— Что? И эта коза тонконогая туда же?

Макс неверяще посмотрел на друга.

— Женщины, они все одинаковы, мой друг! — Горько закончил Латышев. — Бросаются на то, что блестит. Звонок на урок!

И ребята двинулись в класс. На алгебре скучать и думать о любви было некогда, поскольку их мысли заняли логарифмические уравнения.

А вот последний, седьмой, урок преподнес неожиданный сюрприз. Когда молодежь зевала над биологией, честно пытаясь понять, о чем тихим голосом рассказывает уставший преподаватель, дверь открылась, и секретарша директора, окинув строгим взглядом класс, громко сказала:

— Бегичев... с вещами на выход.

Народ взбодрился и заговорил, строя предположения одно интереснее другого.

— ... И пойдет сирота по этапу, кандалами по снегу звеня... — Всхлипнул в углу Латышев. — Вместо туфель поношенный тапок и раздумья: ну что за фигня?

— Но в чем его вина? — Громко спросила Градская. — Может, мне пойти с ним, как старосте класса?

— Сиди, Градская. — Загадочно улыбнулась секретарша. — Ему твоя защита не понадобится. Продолжайте, пожалуйста!

Спустившись вниз к кабинету директора, Вальтер вслед за секретаршей зашел внутрь. Там, в предбаннике, на казенных стульчиках, сидели какие-то парень с девушкой.

— Мне заходить? — Кивнул Вальтер на кабинет с табличкой.

— Нет. — Секретарша уселась на свой стул. — Вот эти тебя разыскивают.

Вальтер быстро обернулся и внимательно посмотрел на посетителей. Перед ним сидела Аня Погодина вместе со своим старшим братом.

— Этот мальчик? Да? — Спросила девушка.

— Если Бегичев... — Секретарша приспустила очки на кончик носа, — то да.

— Тогда, спасибо! — Молодой человек встал и протянул парню руку.

— За что? — Удивился Вальтер.

— За вчерашнее. Наверно, ты нас не запомнил... У тебя уроки закончились? Собирайся, подбросим домой.

— Хорошо. — Пожал плечами Вальтер и, выйдя из кабинета, улыбнулся.

Выйдя из школы вместе с Погодиными, он поинтересовался:

— Так зачем вы меня искали?

— Меня зовут Алексей. — Остановился молодой человек. — Вот эту прекрасную леди — Анна. Она моя младшая сестра.

— Очень приятно.

— Вчера ты попал в одно... неприятное происшествие. Помнишь ДТП на Садовом?

— Конечно. Пришлось в мокрых штанах идти домой.

— Знаешь, я, конечно, сразу прошу прощения... В-общем, в этой машине были мы. Но не это главное. Анька с перепугу продолжала жать на газ. Да, я виноват, что посадил ее за руль. Когда она повернула, я сразу увидел, что она прямым ходом летит в толпу. Я пытался маневрировать, но люди начали разбегаться в разные стороны, и мы все равно бы кого-нибудь сбили. Помню, как машина летела прямо на тебя. Еще помню твои ослепительно-голубые глаза. И как ты выставил руку. Машина, словно споткнувшись, остановилась. Двигатель заглох сам собой. Ты можешь это отрицать. Но я помню каждое мгновение этого сумасшествия!

— Слушай, извини, но тебе от страха не показалось? — Улыбнулся Вальтер.

— Вот и гайцы задали мне тот же вопрос. Знаешь что?

— Ну?

— На капоте остался вдавленный в металл след руки.

— Я, конечно, не смею тебя разубеждать, но если ты на полной скорости влетаешь в отбойник... Сам знаешь, автомобильное железо — тонкое. Кто-то положил тебе на капот пятерню и вдавил. А ты и не заметил.

— А я тебя знаю. — Неожиданно сказала до сих пор не вмешивающаяся в разговор Анна. — Это с тобой год назад я встретилась в больнице. Алекс, помнишь я рассказывала про мальчика на костылях? Это был он.

— Значит, ты еще и с призраками общаешься? — Восхитился мужчина. — Круто!

— Мне домой хочется. — Посмотрел в сторону своего переулка Вальтер.

Разговор, определенно, зашел в тупик.

— Понятно. Задерживать тебя не станем. Но... может, я могу быть для тебя полезным? У меня неплохие связи.

— Если это долг вежливости, считай, ты его выполнил. Анна, Алексей... прощайте.

Из школы на улицу уже спешили одноклассники, дружно останавливающиеся рядом с Бегичевым.

— Какие-то проблемы? — Встал к плечу Вальтера Латышев. — Вы должны ему денег, но возникли непредвиденные трудности с переводом?

— А мы поможем их решить. — Встал к другому плечу Макс и постучал кулаком о ладонь.

— Нет-нет. — Рассмеялся парень.— Молодые люди пришли меня поблагодарить, и уже уходят.

— А-а... — Протянул Латышев. — Тогда извиняйте и прощевайте. Нам несколько недосуг. Домашняя работа... Голодное детство... Отсутствие понимания со стороны старшего поколения...

— Хорошая команда. — Со смешком сказал Алексей. — А что если я всех приглашу в кафе? Девушкам, — поклон в сторону Градской, — пирожные, молодым людям — вкусный обед.

— О, — Латышев согнулся в поклоне, — вы значительно облегчите несчастным школярам обратный путь домой. Пока мы с этим, — он толкнул Макса, — доберемся до окраинных трущоб... да размажем по оставшемуся со вчерашнего дня кусочку хлеба горькую слезу, вызванную голодным спазмом... Вот так каждый день мы рискуем не дожить до следующего!

— Шут! — Вздернула нос Оля Градская.

— Юный и пока не признанный гений к Вашим услугам...

Погодины смеялись. И в кафе они отправились почти всем классом.

Пошептавшись с довольной количеством клиентов хостесс, Алекс заказал официантам комплексный обед для парней. А девочкам по выбору: пирожные, кофе, салаты... Все с радостью бросили сумки с учебниками и тетрадями под столы, а куртки — в гардероб. За один с собой стол Погодин посадил Вальтера, Латышева и Макса. Шестой, растолкав мальчишек, влезла Светка и тут же начала строить глазки Алексу. Градская презрительно покосилась на нахалку, но тут же переключилась на подругу и новую коллекцию обуви Дольче & Габбана из принтованой кожи и украшенную яркой аппликацией, дотошно разглядываемую в смартфоне. Все с удовольствием пользовались халявным перекусом, болтая о своих делах, лишь изредка прислушиваясь к тому, что происходило за столиком неожиданного благодетеля.

Алекс оказался человеком общительным. Он с неприкрытым интересом расспрашивал школьников об учителях, предметах, о том, кто куда хочет поступать через год...

Пока Латышев разливался соловьем, а Макс пытался вставить свои пять копеек, Вальтер извинился и достал телефон.

— Надо предупредить, что опаздываю. — Сказал он. — Лидия Петровна будет беспокоиться.

Выбравшись из-за стола, он вышел в тамбур.

— Лидия Петровна это...? — Поинтересовался Погодин.

— Соседка. — Сказал Андрей, заталкивая в рот очередной ролл.

— Как это? А почему? — Спросила Аня.

— Он у нас сирота. Всю жизнь по детдомам скитался. — Шмыгнул носом Латышев. — Не имея родного угла. И вот улыбнулось парню счастье. Взял один к себе... усыновил. А потом... — Еще один ролл исчез во рту парня.

— И что потом?

— А потом господин Бегичев встретил любовь своей жизни. И в ее мысли о будущем на московских квадратных метрах Влад не вписался. Так что наш сиротинушка покладисто собрал вещи и попросился к соседям. На время. Они у него хорошие — пара стариков. Меня как-то вместе с ним приглашали. Пирогами накормили и с собой дали.

— Когда это ты успел? — Ревниво ввернул Макс.

— Случайно, когда на курсы ездили. — Отмахнулся Андрей.

— Он мне не говорил про папашу! — Обиженно поджал губы парень.

— Вот дурила! — всплеснул руками Латышев. — Тебе только скажи: сразу потащишь его к себе! А что на это скажет твоя мама?

— Ну да... — Потер парень щеку. — Она скажет. И не только.

— Значит, остался ваш друг без дома? — уточнил Алекс и переглянулся с сестрой.

— Ну да. — Кивнул головой Андрей. — И стариков стеснять неудобно. Однушка у них. Вот и просил он меня узнать насчет комнаты у какой-нибудь одинокой старушки. Вы, конечно, не знаете, но Влад — диагност от Бога. Даже не так. Целитель. Дочь Елены Павловны, знаешь ведь ее дочурку? — Спросил он у Макса. — На год старше. В этом году школу заканчивает. Он ее вылечил. Она какая-то не то припадочная, не то просто много болела... Бегает теперь, как лось за нашим Владом. После школы караулит. Вот мы и ходим вместе. Отбиваемся. Вон Светке волосы хотела выдернуть... — Латышев кинул хитрый взгляд на Савицкую.

— Не было такого! — Возмутилась та и стрельнула глазами в Алекса. — Просто она как-то подходила... спрашивала, с кем у меня отношения.

— А ты, конечно, гордо выпятив... — Латышев посмотрел на Светкину грудь, — ...губу, ответила, что ты девушка честная. И до замужества, желательно с красивым и богатым, ни-ни!

Светка покраснела. Слова так и рвались с языка, но как-то все непечатные. Но разве может воспитанная девушка их знать? Поэтому она быстренько запила их чаем.

— А вот и наш ответственный друг! — Распахнул объятия Латышев. — Садись пей свой сок, а то Светка уже все пирожные из вазочки перетаскала, пока мы развлекали друг друга сказками.

— Спасибо! — улыбнулся Вальтер. — Но уже темнеет, и мне пора. Я очень благодарен за вкусный обед и вообще... за интересную встречу, но надо готовиться к завтрашнему. А кое-кому, самому общительному, — он посмотрел на Латышева, — еще тащиться в конец Дмитровского шоссе.

— Ой, первый раз, что ли? Часом раньше, часом позже...

— Вам всем спасибо. — Поднялся Алексей, подавая руку Анне. — Нам тоже пора. А вы не торопитесь. За все уплачено. Влад, ты нас проводишь?

— Конечно.

И предложил руку Анне. Та засмеялась:

— Твои девушки этого не простят!

— Ну зачем же о них плохо думать? В нашей школе глупые не задерживаются.

И, помахав всем рукой, он направился в гардероб. Следом за ним, пожав руки друзьям Вальтера и прикоснувшись к ручке Светы, отправился Алексей, разворачивая пальцами скомканную в шарик записку с номером телефона и кокетливо выведенным женским почерком словом 'жду'. 'Одна все-таки есть!' — С удовольствием подумал Погодин.

На улице уже было темно. Оранжевые фонари отражались в ветреной ряби луж. Черные ветви деревьев качались в сером моросящем небе. По улице с шумом неслись, сверкая яркими фарами, автомобили и автобусы. Люди быстро шли к метро, кутаясь в шарфы и капюшоны. Женщины прятались от непогоды под зонтами.

— Влад... — Нерешительно начал Алексей. — Не пойми неправильно, но так случилось, что мы узнали о твоих неприятностях. Короче, я хочу предложить тебе выход из этой ситуации. Давай я сначала расскажу, а ты решишь, подойдет тебе этот вариант или нет.

— Слушаю. — Кивнул Вальтер.

— У нас с Аней есть большая квартира. Даже не так. Этаж в элитном доме. Здесь, в центре. Можно сказать, мы — сироты при живых родителях. Мать давно в Америке, и у нее своя семья. Отец... У него серьезный бизнес. Фактически мы предоставлены сами себе с юных лет. Воспитывала нас домработница тетя Паша. Ходила в школу, ругала нас и хвалила. Она до сих пор живет с нами. Так вот. Закоулков и укромных углов в этой квартире много. И мы с сестрой в личной жизни друг другу не мешаем. Но если хотим встретиться — обязательно находимся. Еще у нас есть загородный дом. Но там живем, в-основном, летом.

— И мы тебе хотим предложить жить с нами! — Выпалила Анна.

— У нас. — Поправил брат.

— Но у меня совсем нет денег. И я ничем не смогу быть вам полезным.

— Считай, это наша благодарность за дважды спасенные жизни. Хочешь, поедем вместе, посмотришь?

— Сейчас поздно. Давайте обменяемся телефонами...

— Я завтра буду ждать у школы на этом же месте. — Сказал Алекс, заводя машину.

— Неужели не лишили прав? — Кивнул головой Вальтер.

— Инспекторы тоже хотят кушать. Административный штраф и возможный судебный иск от одной дамочки, не захотевшей получить компенсацию из рук в руки. Боюсь, теперь ей придется уплачивать судебные издержки и клевету в мой адрес. У отца юристы хорошие.

— Тогда, до завтра.

Вальтер повернулся к уезжающей в сторону улицы машине спиной и быстро пошел к своему дому. Наверное, уже не к своему. Как легко люди дают слово и также легко от него отказываются! Объясняются в любви и после первой же ночи обливают холодом! Презирают тех, кто желает им добра, и бегают, словно собачонки за теми, кому совершенно не нужны. Да, Погодины — дети своего века. Жестокие и... невероятно одинокие. Расчетливые и добрые к тому, кто не помог, а просто появился рядом в нужную минуту. Так может, вчерашнее событие было вовсе не случайным?

* * *

Лидия Петровна ему настолько обрадовалась, что чуть не полезла обниматься.

— Я все смотрела, смотрела в окно, когда ты появишься, да так и не увидела! — Улыбалась она. — И щи вкусные сварила! Тортик испекла! Переодевайся, мой руки да приходи в кухню!

Вальтер хотел сказать, что сыт, но глядя на счастливые хлопоты женщины, передумал и со вздохом отправился мыть руки. Когда он погрузил ложку в золотистый бульон, Лидия Петровна, устроившаяся с чашечкой чая напротив, словно невзначай спросила:

— Сергей так и не звонил?

— Нет, Лидия Петровна. Очень вкусные щи!

— Хлебушек бери. Худенький ты какой! Вот твой друг Макс даром что высокий, зато какой плотный! Сразу видна настоящая крестьянская порода!

Вальтер улыбнулся. Сказала бы она такое при Чернове-старшем, с жаром утверждавшем, что у него старинные дворянские корни!

— А я его сегодня видела. — Между тем продолжила соседка.

— Макса?

— Опекуна твоего. Бегичева. Он сегодня во вторую смену.

— И что?

— Сказал, заявление в полицию о краже напишет. Я пригрозила ему органами опеки и спросила, зачем ему ты, если у него теперь есть жена, которая может родить хоть десяток девочек и мальчиков. Ты, когда собирал вещи, что-то взял не свое?

— Лидия Петровна! — Вальтер положил ложку на стол. — Хоть Вы...

— Да нет, — женщина махнула рукой, — я к тому, что если у тебя есть какая-то вещь, принадлежность которой трудно идентифицировать, лучше отдать им. Пусть подавятся. Вот никогда не думала, что влюбленный мужчина может настолько потерять голову!

— А может, он таким был всегда? Знаете, есть совершенно замечательные и милые люди, которые заводят на лето котят, а потом, когда приходит время переезжать на зимнюю квартиру, оказывается, что она недостаточно велика для еще одного члена семьи. И котятки оказываются выброшенными на улицу. Действительно, что тут такого? Они же не люди! Вот и я для него, видимо, не человек. Так, домашнее животное. Надоело — выбросил. Кстати, Боне не пора гулять? А то он как-то подозрительно оттаптывает мне ноги.

— Я днем его выводила... А сейчас снова дождь, он промочит ушки. Они у него такие слабенькие! Чуть что, приходится капать!

— Нет! — Вальтер нагнулся и вытянул из-под стула лохматого Боньку. — Мы — настоящие и крепкие мужики. Нас плохой погодой не напугать!

— Ну, раз не напугать... тогда идите.

Лидия Петровна, разговаривая с песиком, отправилась его одевать, а Вальтер, пользуясь моментом, тихо вылил остатки супа в раковину. При всем его уважении к кулинарным талантам добрейшей соседки, второй обед в желудок никак не умещался.

Накинув куртку на плечи, а ноги сунув в кроссовки, парень вышел из подъезда и выпустил на газон пса, оставшись стоять под козырьком. Бонька обычно в такую погоду дальше десяти шагов не уходил. Обрывки мыслей лениво плавали в сознании, и уже хотелось спать. А ведь ему еще делать уроки на завтра...

В кармане завибрировал телефон. Вальтер его достал и, посмотрев на экран, удивился. Звонила Оля Градская.

— Да?

— Привет, Влад. Не ожидал звонка? — Проворковал девичий голос.

— Бесконечно надеялся на чудо и ... вот оно! Свершилось!

— Бегичев! Не надо становиться Латышевым. Его одного на класс вполне хватает!

— Тогда что случилось, что ты решила мне позвонить?

Девушка хмыкнула, но не обиделась и ответила достаточно дружелюбно:

— Слушай, конечно, это не мое дело, но я слышала, о чем в кафе распространялся наш шут гороховый, пока ты общался по телефону. Я про то, что ты искал комнату.

— Да, Оль, искал. С оплатой натурой.

— Что?!

Теперь рассмеялся Вальтер.

— У какой-нибудь бабушки в обмен на поддержку ее энергетики в удовлетворительном состоянии. Просто в Сибири я занимался целительством... Ну и...

— Понятно. У моей знакомой есть одна такая бабушка. Ее соседка. Родственники к ней не заглядывают. Так что многого не потребуется. Разве в магазин сбегать... Живет неподалеку. Тебе будет удобно ходить в школу. Она уже с ней поговорила. Хочешь, прямо сейчас сходим?

Кто бы мог подумать? Сама Оля Градская приняла живейшее участие в судьбе простого смертного! Разве от такого предложения отказываются?

— Да, Оль. Собаку соседке отведу. Где встретимся?

— Давай у школы. Минут через двадцать. Успеешь?

— Да. До встречи.

Вальтер удивленно приподнял брови и покачал головой. Кому расскажешь — не поверят! Но ведь он и не станет рассказывать, если девушка сама не захочет. Но, судя по ее поведению, к славе Матери Терезы она не стремилась. Ей хватало титула первой и неприступной красавицы. Свистнув Боньку, радостно выскочившего из-под куста с замызганным селедочным хвостом в зубах, он открыл подъездную дверь и подхватил песика.

— А вот эту бяку, — он выдрал добычу из зубов, — твоя мама нам точно не простит!

Передав с рук на руки обиженное извазюканное чудо, Вальтер пошел переодеваться.

— Куда собрался? — Спросил Анатолий Иванович, приспуская очки на кончик носа. — Ты еще уроки не делал!

— Сделаю, как вернусь. — Парень просунул голову в ворот свитера.

— Что случилось? — С подозрением спросила Лидия Петровна, глядя на одевающегося парня. — Неужели наш сосед что-то снова затеял? Владик, не молчи!

Вальтер улыбнулся. Ему так нравилось их забота и внимание!

— Да ты посмотри на это довольное лицо! — Анатолий Иванович снова взялся за газету. — На свиданку бежит. Я-то знаю!

— На какую свиданку? — Не поняла женщина.

— С девушкой. Наверняка, красивой.

— Точно, дядь Толь. Таким не отказывают.

— Так она сама тебя пригласила? — Охнула Лидия Петровна. — Ну и ну! Это та девочка, что каждое утро стоит на углу?

— Нет, — Вальтер переместился в прихожую и застегнул кроссовки. — Лучше!

— Ой-ой-ой! На вот, ключ возьми. Когда придешь, мы, наверное, уже ляжем! Торт в холодильнике, винегрет с котлетами там же. Не забудь покушать.

— Спасибо, Лидия Петровна! Я побежал!

Сунув ключи в карман, он закрыл дверь и помчался по лестнице вниз. Не хватало еще опоздать на встречу! Хоть это и не свидание, как подумали вспомнившие молодость старики.

К воротам школы он примчался первым и, довольно выдохнув, огляделся. Редкие прохожие разбегались по подъездам, где в тепле уютных квартир их ждали близкие люди. А может, и не ждали. Человеческие отношения Вовкиного мира были такими запутанными... Хотя и там, где он родился, были ничуть не лучше. Даже аггелы далеки от совершенства. Но как же интересно разглядывать чужие окна и придумывать истории про любовь и счастье!

— Привет! — На его локоть легла бежевая перчатка со стразами, блеснувшими в свете фонаря.

— Оля! — Вальтер обернулся, улыбаясь невысокой, но симпатичной и уверенной в себе девушке, чью фигурку выгодно подчеркивало дорогое серое пальто и намотанный сверху длинный шарф. — Извини, не слышал, как ты подошла!

— Как всегда, витаешь в своих грезах? — Она просунула руку в сгиб его руки. — Ну что, пойдем?

— Пойдем. Куда?

— Не тупи, Бегичев. Уж наверняка не туда, о чем ты мечтал.

Он рассмеялся. Девушка твердой рукой развернула его к дороге, проходящей в конце двора.

— Нам в ту сторону.

— А ведь ты права.

— В чем? — Внимательные карие глаза сверкнули отраженным светом в темноте.

— Я действительно не хотел бы знать, что творится за этими окнами.

— Ты думал о тех людях, которые вечером зажигают свет?

— Да, Оль. Смотрел на окна. Знаешь, отсюда все кажется милым и спокойным, а ведь там подчас разыгрываются такие драмы!

— О, Бегичев, ты нанес удар моему самолюбию! — Усмехнулась она. — Я надеялась, ты думаешь обо мне.

— Думал, Оль. Пока собирался.

— Надеюсь, ты еще не успел обсудить это событие со своим другом Черновым? Или, упаси Бог, Латышевым? — Несмотря на опасение, звучавшее в ее словах, губы девушки улыбались. Похоже, ей было все равно, узнает кто-нибудь или нет. Или она хотела выглядеть совершенной со всех сторон?

— Если считаешь нужным...

— Не считаю. — Быстро сказала она. — Иначе ты серьезно поссоришься с Андреем. А мне бы этого не хотелось. Несмотря на его колючий язык, он хороший друг. Поэтому не хочется лишать его иллюзий.

— О неприступной принцессе?

— И настоящем друге. — Она рассмеялась. — А Света вам с Максом решила изменить. Ты знаешь?

— Мне разрыдаться прямо сейчас или сначала поплакаться Чернову?

— Ты спрашиваешь у меня?

— Ну ты же начала говорить об измене!

— Да... Я видела, как она писала записку, а потом передала ее Алексею. Кстати, что они от тебя так хотели, что решили накормить целый класс?

— Старая история. Тогда мы расстались, даже не познакомившись. А вчера я снова их встретил.

— Где? Неужели ты ходишь в ночные клубы или бутики?

— Не поверишь. На улице. И они меня узнали. Правда, я снова ушел...

— Но они, словно шпионы, шли по твоему следу, который вывел их к нашей школе?

— Ты ведь знаешь, что я не живу дома. Может, они заезжали, но новая жена опекуна им не открыла.

— А чего вы с ней не поделили?

— Не поверишь. Квадратные метры.

— Как банально! Ей мало площади кровати?

— На кровать к мужу не положишь возжелавшую жить в Москве маму.

— Печаль... Они его сожрут!

— Он сделал свой выбор. Это его решение. Собственное. Понимаешь? Кто ж добровольно откажется от сиюминутного счастья ради какого-то эфемерного будущего?

— Значит, ты не пробовал с ним говорить?

— Он обещал вызвать полицию соседке. А я не хочу втравливать замечательных стариков в чужие склоки.

— Вот этот дом! Быстро пришли, да?

— Действительно, совсем рядом. Даже ближе, чем сейчас я живу.

Они подошли ко второму подъезду обычной здесь пятиэтажки.

— Подожди, сейчас посмотрю код. — Она достала из сумочки телефон и, потыкав в экран тонким пальчиком с длинным ухоженным ногтем, скомандовала:

— Я диктую, ты — открывай!

Они встали рядом. Ольга назвала цифры, а Вальтер быстро их набрал. Замок запиликал, и парень дернул дверь, распахивая ее перед девушкой.

Сапоги на каблуках и кроссовки дружно поднялись по лестнице к лифту.

— Нам третий. — Сказала Оля, зайдя в маленький лифт.

Свет в нем был совсем тусклым, и растаявшие снежинки на девичьих волосах казались крохотными алмазами, вплетенными в прическу для бала. Вальтер улыбнулся.

— Ты чего? — Оля снова сверкнула глазами.

— Любуюсь твоими волосами.

— Ой, Бегичев и ты туда же!

— Нет, я пока все еще здесь. Просто красиво. Темные волосы и россыпь ярких капель.

— Говоришь, словно поэт или художник.

— А я и есть художник. Правда, по-настоящему занимался очень давно. Да и рисовать получается редко.

— Какой, однако, ты талантливый. Глядя на тебя, не подумаешь.

Она вышла из лифта и, свернув направо, нажала кнопку звонка ближайшей двери.

— А что подумаешь? — Пока не открылась дверь, спросил он.

— Ой, лучше не спрашивай. — Махнула она рукой.

С той стороны двери послышались шаркающие шаги.

— Кто там? — Спросил женский голос.

— Это Оля. Вам Надя звонила! По поводу сдачи комнаты!

Замки начали открываться.

— Прямо как в Бриллиантовой руке. — Улыбнулась девушка. — Снизу доверху!

Вальтер вежливо приподнял кончики губ. Фильм он не смотрел. Но бабушка уже открыла дверь.

— Проходите, молодые люди! — На них смотрела полная женщина где-то семидесяти лет, на старушку, в-общем, ни капли не похожая.

Небольшого роста, но плотного телосложения, она была одета в пошитый в Иванове комплект: кокетливые цветные бриджи и бордовую маечку с такой же отделкой. На ногах красовались разношенные шлепки. Именно они и шаркали по старому паркету. Они вошли в небольшую прихожую с древним шкафом, под которым стояли разнокалиберные туфли и сапоги. Откуда-то из стены вылезали провода и, напоминая вареную лапшу, висели вдоль стены, уходя в комнату напротив через дыру в стене. Где-то работал телевизор.

— Чаю хотите? — Спросила дама.

— Нет. Диета. — Улыбнулась подкрашенными губами Оля.

— Вам, милочка, еще рано про диету думать. А вот мне... Ну, раз не хотите, давайте комнатку покажу. И она толкнула дверь в ту комнату, куда ныряли провода. Здесь было еще интереснее. Растянувшись по стенке, словно кабели в туннеле метро, один из них, повиснув на последнем крючке перед выходом на потолок, вползал в криво висевшую и ни разу не мытую люстру, чьи плафоны когда-то были прозрачными. Сейчас они цветом напоминали копченый бутылочный осколок. Остальные собратья так и болтались заизолированным пучком на стене. Паркет тоже знавал лучшие времена. Но в данный момент дощечки жалко трещали и двигались, норовя выскользнуть из-под уверенной хозяйской ноги. Обои по стенам, голубые в середине, внизу лохматились серой бахромой, из-под которой проглядывала дранка. В комнате стояла деревянная, с исцарапанной спинкой, кровать и два стула, на одном из которых лежали старые фотоальбомы.

— Ну как? — Спросила 'старушка'.

— Обычно. — Пожал плечами парень.

— В двери есть замок. — Словно о невесть каком достоинстве сказала женщина. — По-моему, я даже видела от него ключ. Сейчас поищу.

И она ушаркала в другую комнату, из которой вскоре раздался грохот.

— Упала? — Тихо спросила Ольга.

— Я все равно не подниму. — Сказал Вальтер и протянул руку к альбому, лежащему сверху.

— Да... Бомжатник, однако... — Тихо сказала девушка.

А Вальтер раскрыл первую страницу. Оттуда ему улыбалась молодая семья: папа, мама, пухлая девочка лет десяти и карапуз со светлыми волосенками в маминых руках. Лицо мужчины ему смутно кого-то напомнило. Он перелистнул страницу. Еще раз девочка: в детском саду, под елкой с игрушками, с мамой и братом... А вот и снова отец. Светлые волосы, серые глаза, знакомая улыбка...

— Что ты там рассматриваешь? — Оля прижалась к Вальтеру и заглянула в альбом. — Ой... Вот этот симпатичный молодой человек чем-то напоминает тебя! Ну-ка, листай дальше!

Вальтер смотрел в старый альбом. Все та же семья на даче, рядом с какой-то рекой, на празднике в школе... Отец за рулем недавно купленной машины...

'Вот значит, как выглядели твои родители, Вовка...' — подумал Вальтер. — 'Хорошая семья. Тебя, как и меня, могли бы любить, сложись все немного иначе!'

Наконец справившись с разваливающейся мебелью, к ним выдвинулась тетка.

— Вот, — она открыла ладонь, — ключик-то! Нашла!

— Скажите... — Спросил Вальтер. — Мы, пока ждали, заглянули в альбом. Вы не обидитесь на наше своеволие? Нет? Я так и думал, что у Вас доброе сердце! — Он перевел дыхание и поинтересовался. — А кем Вам приходятся эти люди? Родственники?

— Да. Умерли они давно. Разбились на машине. Как им все завидовали! Хорошая работа, дача, машина! А вот попался на дороге пьяный му... дебил, и все!

— Ужас! Они погибли всей семьей, да? Никто не выжил? — Включилась в разговор Оля.

— Почему всей семьей? Дети были дома. Моя сестра как раз с ними сидела. Да так ее оттуда на скорой и увезли, когда узнала. Ведь эта вот, что в альбоме, ее дочерью была.

— Да что Вы! — Всплеснула ладошками Оля, демонстрируя неподдельный интерес. — А деток Вы к себе взяли, да?

— Вот еще. — Спокойно сказала женщина. — Своих поднимать было не на что. А государство обеспечивает не хуже родителей. В детдом их забрали. Машка — та еще оторва. Замуж вышла да квартиру родительскую продала. Усвистала, ищи ее теперь.

— Искали?

— Захотела, сама бы зашла. Может, что и посоветовали. А то все молчком, молчком! Небось, когда квартиру продавала, о нас и не вспомнила!

— А мальчик где, тоже не знаете?

— Да откуда? Правда было тут письмо от каких-то Куниных. Вроде, родственники Машкиного мужа. Про каких-то детей писали. А мне и ни к чему. Ну что, комнату снимать будете?

— Сколько? — Не дав сказать Вальтеру ни слова, спросила Ольга.

— Пятнаха в месяц.

— Что? Вот за этот срач пятнаха? — Оля уперла кулачок в бок. — Тут капитальный ремонт надо делать, чтобы не стать ночью донором. О, — она посмотрела под ноги и что-то хрустнуло под ее сапогом, — рыженький пополз.

— Где их нет? — Философски сказала женщина. — Могу сбавить до двенадцати. Но это — край.

— Нет, мы пока не готовы к столь масштабным переменам.

— Как хотите. — Сказала хозяйка. — Все равно в Москве дешевле не найдете.

— Мы подумаем. Влад, — Оля посмотрела на альбом, — брось эту грязь!

— Ну не такие уж они грязные. Пыльные чуток, это да. Все хотела выкинуть, да руки не доходят.

— Ну ладно. — Внезапно улыбнулась Оля. — Что для хорошего человека не сделаешь! Все равно пойдем мимо контейнера. Влад! Возьми их. Только осторожно, куртку не испачкай!

Вальтер подхватил альбомы, с признательностью глядя на подругу.

— Ну, до свидания, мы пошли.

Девушка быстро процокала каблуками по паркету к входной двери и сама ее открыла, пропуская Вальтера с драгоценной ношей вперед. Металлическая дверь за ними с грохотом захлопнулась, щелкая замками.

Оля молчала, пока на площадку не приехал допотопный лифт. А войдя в него, она неожиданно расхохоталась.

— Ты чего? — Улыбаясь, спросил Вальтер.

— Еще не хватало тараканов домой принести! — Она посмотрела на парня и продолжила смеяться. А потом, промокнув выступившие слезы, неожиданно стала серьезной.

— Извини, что притащила тебя сюда. Эта противная тетка — сестра твоей бабушки, полагаю? Тебе было больно?

— Нет, Оль. Скорее, забавно. Теперь я даже рад, что все так повернулось. Мне бы не хотелось расти в такой семье.

— И ты на меня не в обиде?

Они медленно шли по улице. Немного подморозило, и с неба хлопьями падал снег, окрашивая окружающую черноту в светлые тона. Оля надела капюшон, пряча под него пряди волос.

— Нет, я тебе очень благодарен. Жаль, что мадам потеряла письмо. Мне бы хотелось знать, что случилось с сестрой и ее дочерью.

— Так наверняка у нее страничка в одноклассниках или ВК!

— Вряд ли. Те, с кем мы жили, компьютерами не пользовались. Телевизор и тот включали по часам.

— Ужас! Ты не рассказывал!

— И никогда не буду. Прости, Оль. Пойдем, я тебя провожу!

— Если ты хочешь... — Она снова взяла его под руку. — А эти страшные лохматые обои! Представляешь, лежишь ты на кровати, а из окна в щели дует ветер... обои тихо шевелят щупальцами... По потолку бегают тараканы и иногда падают. Хорошо, если на пол!

Вальтер рассмеялся.

— Кстати. — Оля остановилась. — Ты вытащи фотографии и положи в карман. Мало ли какая живность живет в этих старых корешках?

— Точно!

— Один — ты, другой — я!

Остановившись у помойки, они самозабвенно потрошили старые альбомы, пока в руках у каждого не осталась стопка фотографий.

— На, возьми! — Оля протянула свою часть Вальтеру. Немного помолчав, спросила:

— А Бегичев... это твоя фамилия?

— Нет. Опекуна.

— А...

— Волков.

— Знаешь, а на волка ты не похож. — Девушка шла рядом, поддевая мысами сапог пушистый снег. — У человека с такой фамилией должно быть больше первобытной энергии. Вообще странно. Ты — детдомовец, провинциал и сирота. Страшный набор. Как бывший заключенный, понимаешь? Злоба, неутоленные желания... А ты — интеллигент. Мягкий и спокойный человек. Знаешь несколько языков. Рисуешь... Кстати, я никогда не видела как.

Она расстегнула сумочку и немного порылась в ней.

— Ага! Пойдем!

Она взяла его за руку и потащила к подъезду десятиэтажки семидесятых годов прошлого века с большими окнами и эркерами.

Открыв подъезд, она взбежала на площадку между этажами.

— Вот! Я тут живу. А это — тебе!

Она вручила парню механический карандаш с тонким стержнем и блокнот для записей.

— Нарисуй мне что-нибудь!

— Хорошо! — Улыбнулся Вальтер и сел на подоконник. — Только не подглядывай!

— Ладно!

Он рисовал, а Оля смотрела в темное стекло, пока он не опустил рисунок на колени.

— Можно?

— Конечно. Он — твой.

Девушка схватила блокнот и замерла. На нее глядела она. Только глазами Вальтера. Упавшая на щеку челка и сквозь нее — яркий глаз. Прямая линия носа, приподнятый усмешкой уголок губ... Мягкий, плавный овал лица и намеченный штрихами шарф, который поправляют тонкие пальчики.

— Да, ты действительно мастер. — Задумчиво сказала девушка и, положив блокнот на подоконник, придвинулась к нему вплотную. Щеки ее порозовели, а глаза засияли ярче обычного. — Ты необыкновенный... Я чувствую. Знаю... Не перебивай. Твой путь уведет тебя далеко. Но знаешь... вспоминай иногда. Этот вечер и девушку, которая...

Неожиданно обхватив его голову руками, она прижала к его лицу свое.

— Прости меня...

Вальтер целовал девушку первый раз в жизни. Это было так... головокружительно! Запахи, мягкие губы, капли воды, падающие с волос на лицо... Приникшее к нему хрупкое тело. Ему так захотелось расстегнуть пуговицы толстого пальто!

Его рука неуверенно скользнула по ее затылку, теплой шее, сильнее прижимая такие сладкие губы...

— Оленька... — с каким-то всхлипом вынырнул он из волнующей кровь страсти.

Но девушка неожиданно отошла на шаг.

— Что ты? — С недоумением спросил он.

— Не надо. — Она потерла ладошками горевшие щеки. — Я не имею права тебя привязывать. Прости.

В ее карих глазах стояли слезы.

— Но еще пару минут мы можем побыть вместе?

— Немного... наверное, да.

— Иди ко мне! — Он снова крепко прижал ее к себе, заглядывая в глаза. — Почему ты убегаешь?

— Ты будешь смеяться. — Она пальцами водила по его губам, а он их ловил и целовал.

— Не буду. Обещаю.

— У меня есть ангел-хранитель. — Девушка искоса посмотрела ему в глаза. — И я с ним говорю.

— И что? — Пожал плечами парень.

— Ты даже не удивился...

— А должен? — Он не выдержал и снова ее поцеловал. Ощущения были удивительными. Голова продолжала идти кругом.

— Он мне сказал, что ты себе не принадлежишь, и у тебя дальний путь. Что если я... мне будет больно, когда тебя не станет рядом. Как только я увидела тебя тогда, в первый твой день в нашей школе, мне захотелось быть рядом. Понимаешь? Зря все это говорю...

— Оль, но у нас еще есть время...

— У нас его нет. — Твердо сказала девушка. — И не надо преследовать меня из-за этой минутной слабости. Хорошо?

— Да... — Там, где еще недавно брызгал разноцветный фонтан счастья, стало зябко и серо. — Извини.

— Это ты меня извини.

Она снова подошла к нему. Но его руки остались в карманах, сжавшись в кулаки.

— Просто помни, что я... буду помнить всегда!

И она осторожно прикоснулась губами к так и не ответившим губам. Кажется, в глазах блеснул лучик досады. Но девушка сдержалась.

— До завтра?

— До завтра, Оля!

Рука сама собой выскользнула из кармана и, подхватив Олину ладошку, поднесла к уже остывшей щеке.

— Знаешь... — Он на секунду остановился на ступенях. — Сегодня я первый раз в жизни целовал девушку... До завтра, Оля!

И быстро побежал вниз. Открылась и закрылась парадная дверь. Ольга посмотрела в окно. Синий капюшон куртки проплыл под фонарем и скрылся в арке соседнего дома. Девушка взяла блокнот. Еще раз посмотрев на портрет, она поцеловала карандашную под ним подпись. А потом, достав из сумки блеск для губ и пудру, привела в порядок лицо. Отрепетировав перед зеркалом беззаботную улыбку, она медленно пошла домой.

* * *

Глава пятнадцатая. Вовка

* * *

Ниша у окна, за которым догорал закат, подошла для изменения внешности как нельзя кстати. Даже зеркала не понадобилось. Увеличившиеся ступни больно уперлись пальцами в мыс сапога. Да и сам он стал выше. На всякий случай покашляв, он посмотрел на руки, торчавшие из слишком коротких рукавов. Да, снова пацан. Скользнув к темной двери на светлой каменной стене, он постучал. Но никто не вышел ни через минуту, ни через две. Вовка снова стукнул, а потом просто потянул дверь за ручку. Она неожиданно легко открылась. Внутри было темно и тихо. Светильники так и не зажглись. Подумав, парень скользнул внутрь и, прикрыв за собой дверь, зажег на ладони огненный шарик, осматриваясь в помещении. И тут Вовка вздрогнул и чуть не заорал. На стоящем в приемной розовом диванчике с гнутыми ножками неподвижно сидел герр Тойфель. Его глаза были абсолютно стеклянными, а в груди бедного старого слуги торчала рукоять ножа. Черная кровь испачкала обивку дивана и капля за каплей стекала на пол. На лице чернел синяк, а руки были связаны за спиной.

— Боги! — Схватился рукой за горло парень. — Да что же это такое!

Стараясь не наследить, он быстро проскочил к лестнице и понесся по ступеням вниз. Там была дверь лаборатории. Не теряя времени, он дернул ручку. Но дверь, заговоренная профессионалом, любителю не поддалась. Тогда Вовка побежал вверх, в жилые комнаты мага. И снова наткнулся на запертую дверь. Он хотел кричать и долбиться, но, когда светляк завис над дверью, Вовка понял, что бесполезно. Дверь была в потеках металла. Перед ней — черное жженое пятно... Если кто-то осмелился напасть на самого мэтра Вилдбаха, значит, дело совсем плохо!

Он не помнил, как снова стал Светозарой. Сжав руками виски, изо всех сил захотел оказаться там, где находится принц. Кто, кроме него, сможет объяснить напуганному мальчишке, что случилось?

Несколько секунд, и дочь Анибель очутилась в подземелье, где в клетках, за толстыми железными штырями, сидели и стояли какие-то люди. Светляк стал большим и взмыл к каменным сводам низкого потолка.

— Ваше Высочество! — Срывающимся голосом позвала Светозара. — Вы... здесь?

Черная тень метнулась к решетке.

— Мой ангел! — Крикнул Генрих. — Я молился, чтобы ты не оставила меня!

— Да! — Вовка бросился к запору и положил на него руку. Замок, недолго мучаясь, рассыпался черной трухой.

Дверь с лязгом открылась и вокруг девушки со светящимися волосами встали люди. Вовка смотрел на них, и слезы сами текли из его глаз. Одежда у многих была порвана, а на лицах — синяки. Некоторые, в том числе принц, босиком.

— Что произошло?

— Измена! — Коротко сказал один из узников. — Я спал. Они ворвались, бросая в моих слуг взрывающийся огонь. Многие ранены или убиты. Генрих, нам надо ехать в герцогство, собирать ополчение.

— Во дворце моя сестра и еще много наших людей. Их тоже надо вывести. Ангел мой, ты сможешь открыть эти клетки и выпустить нас на волю?

— Постараюсь сделать все, что в моих силах. — Коротко ответила Светозара.

Девушка шла к клеткам и открывала замки. Люди выходили и, поддерживая друг друга, молча вставали плечом к плечу.

— Думаю, надо пройти тайным ходом в конюшню. Оттуда есть выход в парк. У кого-нибудь остались амулеты или артефакты телепорта? — Спросил принц, но ответом ему было молчание. — Понятно... Я открою дверь и провожу. Шуметь, разговаривать и падать на ступенях нежелательно. Кто в состоянии, делайте освещение.

Он подошел к стене, на которой торчала рогом подставка под факел и дернул ее резко вниз. Пол и стена дрогнули, открывая узкий, для одного человека, ход вверх.

— Идите вперед до первой площадки.

— Не надо. — Твердо ответила девушка. — Ведите, Ваше Высочество!

Маленькая теплая рука потянулась к подставке и схватила ее, прижав книзу. Генрих нехотя отпустил свою руку, посмотрев в лучистые голубые глаза. И, решительно развернувшись, скрылся в темноте хода.

Вовка смотрел, как в черноте дворцовых стен исчезает обманутая элита здешнего общества, желавшая стране только процветания. К счастью, женщин среди них не было. Но ведь чьи-то наемники вполне могли ворваться в беззащитные городские дома...

Взгляд девушки вспыхнул: ведь там, всего в нескольких кварталах от дворца, находится семья Вальтера! Она чуть не выпустила из рук рог для факела. Маленькая Марта, красавица Мария, их мать и отец! Ну когда же все они пройдут!

Бросив взгляд на медленно перебиравших ногами узников, она вдруг увидела знакомую полную фигуру.

— Гюнтер? — Удивленно спросила девушка с огненными крыльями.

Мужчина пытался на нее посмотреть, но свет был слишком ярок, и он прикрыл глаза локтем.

'Вот оно как! Значит, за заговором стоял не брат Его Величества. Хотя, ему никто не мешал плести свою интригу! Те просто успели раньше...'

Когда, наконец, последний из узников ушел в тайный ход, Светозара с удовольствием закрыла стену. Пробежав последний раз вдоль клеток, она вдруг увидела на пучке гнилой соломы скрюченное тело. Открыв дверь, она склонилась над лежащим мужчиной и, толкнув в плечо, повернула его на спину. Выцветшие глаза мертвого Короля Ульриха Второго бессмысленно смотрели в черный потолок.

Печально вздохнув, девушка опустила ему веки. Потом, поднявшись, снова вышла в подземный зал. Душу Вовки, заключенную в женском теле ангела, мучили горе и злость. Игрок, увидев его кипучую деятельность, и то, что возможно, он скоро подберется к его личине, сделал радикальный шаг: поменял власть. Теперь в его силах было уничтожить всех, кем так дорожил мальчишка.

— Может, я сам себе все придумал...— Сказала громко Светозара. — И это — мои фантазии. Но во дворце осталась Виола, которую надо забрать. Вряд ли они ее тронули. А еще преданных Генриху гвардейцев. Но потом — сразу домой!

Представив крошечную сестру Генриха, Светозара в одно мгновение очутилась с ней рядом. И это не были покои принцессы. Комната выглядела большой, светлой и выдержанной в изысканных голубых с серебром тонах. На огромной кровати, в ее дальнем углу, сжавшись в комок, сидела Виола в ночной рубахе. 'Ей даже не дали переодеться!' — зло подумал мальчишка.

Но первым вопросом, который светлый ангел задала девушке, был:

— Где это мы?

— А ты не знаешь? В покоях фон Рейне, Вальтер.

— А... Откуда?!

— Помнишь, как мы ходили к Королю? Я умею сопоставлять события.

— Король умер.

— Мир его душе и телу.

— Ты никому не скажешь?

— Что ты ангел?

— Что я...

— Превращаешься в девушку?

— Да... — с облегчением выдохнул тот.

— Нет. Чужие тайны для меня святы. С того момента, как увидела твои светящиеся волосы, поняла, что ты — не человек.

Она вздохнула и спросила:

— Ты сможешь меня отсюда забрать?

— Не знаю. Но попробую. Иди ко мне!

Виола вскочила с кровати и, подбежав, обняла Светозару за талию.

— Спаси нас, ангел! — Сказала она, прижимаясь к подбородку черноволосой макушкой. — Как интересно! Я — девушка, но всегда переодевалась мальчишкой, чтобы обрести хоть немного свободы. Ты — ангел, но становишься парнем. У вас наверху тоже тяжело? За тобой следят?

— Я сбежала. — Обнял ее плечи Вовка. — Значит, фон Рейне? Они главные?

— Честно, не знаю! Вальтер, миленький, отнеси меня к брату! Ты ведь ему помог? А как тебя зовут по-настоящему?

— Светозара. Рассержусь, если проболтаешься. Особенно — брату. Не хочу, чтобы он послал меня подальше.

Девушка тихо хихикнула.

— Ты чего?

— Ничего. Ну же!

Светозара крепко обняла худенькое тело и представила себя стоящей рядом с Генрихом. И чуть не упала, врезавшись плечом ему в грудь.

— Задавила! — Виола оттолкнула Вовку и бросилась в объятья Генриха.

— Постойте пока здесь. — Сурово сказала сияющая девушка. — Мне надо вывести из дворца нескольких дорогих мне людей.

— Нам торопиться некуда. — Горько сказал кто-то из толпы. — Амулеты с нас посрывали в первую очередь.

— Тем более.

И Вовка отправился в казармы. Прямо к Фридриху.

Тот спал сном праведника, ничего не ведая о том, что происходит наверху. Видимо, гвардейцев, стоящих на карауле, сняли так, что они не успели поднять сигнал тревоги.

— Фридрих! — Вовка легко поменял ипостась. — Вставай! Беда!

— Что? — Гвардеец рывком сел в постели.

— Государственный переворот. Ваших, наверное, убили. Принцу и Гюнтеру удалось бежать, — прошептал Вовка ему на ухо. — У вас есть люди, готовые следовать за королевской семьей?

— Да мы... — крикнул Фридрих.

Тут же поднялись остальные головы.

— Не включайте свет! — Крикнул Вовка. — Измена! Дежурная смена убита! Если поторопитесь...

Гвардейцы мальчишке поверили сразу. Почти мгновенно оделись.

— Нам куда идти? — Спросил фон Лайсе, взявший командование на себя.

— В парк, где конюшни. Там принц и его отец. Они ждут вашей помощи. И еще... — Вовка, побывав в ангельской ипостаси, неожиданно понял, для чего предназначался тот самый большой молочный кристалл. Сняв с шеи мешочек, он дернул завязки и, пошарив в нем пальцами, нащупал алмаз.

— Вот. — Он раскрыл ладонь и показал камень фон Лайсе. — Ты — командир. Поэтому я доверяю тебе жизни твоих государей и самое ценное, что у меня есть: этот камень.

— Что это? Зачем?

— Этот камень откроет портал переноса. Генрих — маг и должен знать, что делать. — Вовка вложил светящийся молочным блеском самоцвет в руку гвардейца. — Возьмите оружие, но не вступайте в бой. Вам надо убраться отсюда подальше.

— А этот камень...

— Его сил хватит на перенос небольшого города. Идите! Вот только... Шоттен, ты можешь остаться со мной? Там, во дворце, мои родители и твой брат...

— Можно? — Фридрих умоляюще посмотрел на фон Лайсе.

Тот кивнул головой, и гвардейцы, один за другим, скрылись в темном коридоре просторной казармы.

— Оружие... — потянулся было за ними Фридрих.

— Нет. Можем не успеть. Закрой, пожалуйста, глаза и не открывай, как бы тебе ни хотелось.

Фон Шоттен был настоящим дворянином и обещание нарушать не собирался.

Легкое, тянущее тело, ощущение... На Светозару и Шоттена обрушились крики, лязг оружия, грохот и мерцание огненных вспышек.

— Оружие! — Прорычал Фридрих, увидев рубящихся на лестнице саблями брата и фон Шонна. Разряженные пистолеты валялись на полу. Отломив от балюстрады деревянную ножку, он с криком бросился к ним.

А Светозара, поднявшись на своих ангельских крыльях, перенеслась вниз, туда, где грохот был сильнее всего. Там, в большом нижнем фойе, отчаянно защищали дом немногочисленные слуги и бывший убийца Йоганн Грейвер. Одно плечо у мужчины было в крови. На них наседали какие-то люди в голубой униформе.

Светозара смогла встать так, что Грейвер ее заметил. И тогда она резко опустила обе руки вниз.

— Ложись! — Прокричал понятливый Грейвер, на всякий случай закрыв голову руками.

Вовка хорошо помнил прием, показанный Вилдбахом еще в том, не измененном, мире. Резко расставив руки в стороны, он прошептал заклинание, усиленное его ангельской сутью.

Стены дворца, конечно, не рухнули. Но те, кто стоял напротив распахнутых посылом рук, уже стекали с этих стен кровавым месивом. Вставший Грейвер, тряхнув головой, подскочил сзади к тем, кто теснил хозяина дома на лестнице и ловкими ударами помог отцу Вальтера и братьям Шоттенам покончить с остальными.

Пока они занимались неприятелем, вновь ставший парнем Вовка выскочил во двор. В темноте, из-за деревьев, взлетали в небо огненные искры. Прикинув направление, он понял, что горело у герцога Геннского. Солдат в голубой униформе с пистолетом и металлическими шариками в руках охранял привязанных лошадей.

— Эй! — Негромко крикнул парень и, легким наклоном корпуса подобрав с земли оброненный кем-то нож, метнул его солдату под ключицу. — Надо же... — Удивился он. — Давно не тренировался, а получилось!

Пистолет и бомбочки выпали из скрюченных пальцев, в последнем усилии пытающихся выдернуть всаженное по рукоять острие. Вовка откинул оружие в сторону мыском сапога и, присев на корточки, поинтересовался:

— Норденский?

Молодой еще парень в ужасе смотрел на небольшого паренька, спокойно разглядывающего чужую агонию и боль.

— Ты, кретин, понимаешь, что здесь — чужой дом?

Тот кивнул, не сдерживая льющиеся от боли слезы.

— Ты понимаешь, что также поступят с твоей сестрой, матерью... отцом? Ты это понимаешь, безмозглая скотина?!

— П-простите... господин... не здесь смерть... так там...

— Лежи и не дергайся. — Вовка протянул к плечу бедолаги обе руки. — Терпи!

И дернул из раны нож. Кровь тут же хлынула из распоротых им внутренностей. Солдатик закашлял. Тоненькая струйка крови стекла по подбородку. Лицо побледнело.

— Лежи! — Вовка прижал растопыренной ладонью рану. Потом подождал немного, пока кровь не перестала течь. — Лежи и не двигайся минут двадцать. А потом вставай и проваливай.

Подобрав бомбочки в карман и сунув пистолет за ремень штанов, он снова вошел в дом. Равнодушно взглянув на разгром, он подошел к отцу.

— Как мама, девочки? Живы?

Фон Шонн расширенными глазами посмотрел на сына.

— Я думал, тебя убили! — Сказал он и вдруг тяжело расплакался.

— А я предупреждал. Соберите только самые необходимые вещи. Быстро, пока не пришел еще один карательный отряд. Как же все просмотрели измену Норденского?

— Да, сын... Не знаю... Да, мы идем...

И побежал наверх.

— Я второй раз твой должник, парень. — Скупо улыбнулся Грейвер. — Что делать дальше?

— Я попытаюсь вас всех перекинуть туда, где сейчас находится Его Высочество. Вернее, — тут Вовка шмыгнул носом, — Его Величество. Ульрих умер.

— Вот оно как... А у тебя получится?

— Не знаю. Но другой выход из этого дома — только в небеса. Будем рисковать?

— На войне, как на войне. — Пожал плечами мужчина и поморщился.

Вовка, не глядя, подсоединил его тело к исцеляющей энергетике Вселенной. Вылечить сразу не получится, но хоть крови и воспаления не будет.

— Вот камень. — Парень подобрал с пола кусок кирпича. — Мы с тобой рисуем вдоль колоннады круг, оставляя его разомкнутым только напротив лестницы. Понятно?

— Нет. — Грейвер нагнулся и с силой начал чертить. Вовка пошел в другую сторону, чтобы встретиться с ним напротив парадных дверей. Когда они закончили, парень попросил мужчину настрогать из чего-нибудь щепок.

— Нам надо разложить семь костров вокруг нашей линии. Семь огней.

Мысли Вовке приходили сами собой, словно ему их вкладывали прямо в мозг. Они вдвоем бросились строгать щепу из стола, диванов, обломков мебели и ступеней. А потом разложили кучками на равном расстоянии друг от друга. Прикинув стороны света, Вовка нарисовал матрицу направления переноса.

— Точность не гарантирую. Разброс от цели порядка пяти километров. Вам придется самим найти замок герцога Геннского. Ибо туда отправились из дворца выжившие.

— Ясно. Найдем. — Кивнул Грейвер. — Я бывал в тех краях. — Усмешка искривила его рот. — Там глубокие каторжные шахты.

— Что ж. Всякое знание когда-нибудь становится нужным. — Философски заметил парнишка.

— Вальтер! — Спотыкаясь на выщербленных ступенях, к нему сверху бежала Мария. — Братик! Родной!

Всхлипывая, она повисла на его шее и только потом огляделась вокруг. Лицо сразу побледнело.

— Мань, они хотели вас убить!

— Да... — Она старалась больше не смотреть по сторонам. — Спасибо, Йоганн!

Тот неловко хмыкнул.

Тем временем по лестнице начали спускаться все остальные, неся в руках завернутые в узлы вещи. Всего набралось человек двадцать.

— Осторожно, не касаясь линий, заходим в этот круг. — Громко сказал Вовка.

— Что это, сын? — Спросила мать.

— Портал в земли герцога Геннского. Герр Грейвер знает. Он вас поведет. Пожалуйста, слушайтесь его.

— А ты? — Распахнулись синие глаза Марии. — Ты не с нами?!

— Но ведь кто-то должен вас туда отправить. — Улыбнулся Вовка. — А я постараюсь следом... Дождетесь?

— Братик! — Мария снова повисла на его шее. Мать печально смотрела на сына, словно хотела запомнить черты его лица.

— Жаль... — Наконец сказала она. — Из тебя вырос отличный владыка.

— Мама! — Крикнула Мария.

— Возможно, мы еще увидимся. — Кивнул Вовка. — По крайней мере, я постараюсь.

Последним в круг зашел Грейвер, сбегавший за своим рюкзаком. И Вовка замкнул линию. Поджечь щепки было секундным делом. Он снова обошел круг и встал напротив матрицы, выкрикивая слова, приходящие одно за другим в голову. Маленькие огоньки взмыли вверх ярким малиновым пламенем, а круг налился белым, режущим глаз, свечением, постепенно поднимающимся вверх и скрывающим стоящих внутри. С последним произнесенным словом раздался режущий уши свист, вспышка и... Все исчезло. Щепки прогорели черной золой, а круг выжег в дереве пола глубокую щель.

Проморгавшись, Вовка пошел вдоль щели, затирая надписи и разбрасывая угли костров.

— Надеюсь, они уже там... — Прошептал парень и, не оглядываясь, вышел из разбитой двери в темный рассвет.

* * *

Он снова шел по улице в направлении дворца. Страшно хотелось есть и пить. А еще — спать. Но также ему хотелось разобраться в том, что произошло, и ответить на самый главный вопрос: почему? Ведь они с Вальтером поменяли финал одного очень давнего события. Все должно было измениться к лучшему, но... Вовка с досадой ударил кулаком о каменный столб забора. Столб удара не почувствовал, но рука заболела.

Пройдя сквозь показанную Виолой калитку, он, не выбирая дороги, прямо сквозь кусты и деревья шел к сияющему огнями дворцу. Где-то горланили голоса. 'Наверно, новые бойцы', — отстраненно подумал Вовка. Сняв с шеи шарф, он обмотал им волосы и нижнюю половину лица, оставив наружи нос с глазами. Вход во дворец через подъезды ему был заказан, поскольку они, скорее всего, охранялись. Можно было попробовать снова через конюшню, но не факт, что конюхи не обратят на пажа Его Высочества внимание. Вовка прошел то место, где еще недавно стояли узники. На секунду присев, он положил ладонь на мокрую от утренней холодной росы траву. Да, здесь явно присутствовали остаточные следы магии. Значит, можно надеяться, что перемещение состоялось. Вовка на минутку прислонился к дереву и выдохнул длинную струю пара в холодный воздух. На нос с еловой ветки упала капля. Парень поежился. Сапоги промокли, и ему стало холодно.

У конюшен было тихо и пусто. Но за поворотом, где стоял каретный сарай, кто-то разжег высокий костер. Вовка подумал и посмотрел в небо. Оно было светло-серым. Значит, его черную фигурку заметит всякий, кому приспичит заглянуть за угол. Почесав покрасневший кончик носа, он решил обойти парком казармы и конюшни, чтобы сразу оказаться перед черным ходом на кухню. Обычно там болтается столько всякого народа, что у него был шанс проникнуть во дворец.

Засунув руки в карманы куртки и ссутулившись, он быстро обошел хозяйственные постройки и очутился у широкого двора, где разворачивались тяжелые платформы с продовольствием. Ему повезло. Как раз одна из них, запряженная двумя мощными конями, направлялась к воротам, а другая въезжала. Кто-то из возниц не рассчитал расстояние и зацепил чужую платформу. Лошади хрипели, пытаясь двинуться дальше, а возницы, то понукающие, то осаживающие коней, орали друг на друга, выясняя, кого первым в детстве мать ударила головой о стену. Вовка быстро поднырнул под повозки и, заметив, что они сцепились грузами, развязал тенты.

— Хорош глотки драть! — Хрипло крикнул он. — Груз двинь! Я пособлю. — Обратился он к тому, кто въезжал.

Тот, взглянув на мальчишку, подошел к своим ящикам, железным креплением зацепившими борта чужой платформы. Отъезжающий кучер тоже подошел.

— Вот, мать твою, говорил, что ты баран! Ну-ка!

И два мужика, нажав плечом, сдвинули груз на место.

— Спасибо, брат! — Хлопнул Вовку по плечу тот, чей конь тоскливо смотрел за ворота. — Бывай!

Парень кивнул и пристроился сзади приехавшей платформы снимать сорванный с одного угла тент. Так он и дошел ко входу в складские помещения: возница правил, а парень — скатывал влагостойкую ткань. Слуги, занимающиеся разгрузкой, не обратили ни малейшего внимания на пацана, считая, что он приехал с продуктами. Не став их убеждать в обратном, Вовка зашел на склад и быстро взбежал по боковой лестнице. А потом, выдохнув, решительно открыл внутреннюю дверь.

Здесь все было так, словно наверху ничего не случилось. Бегали с мусором мальчишки, коренщицы в светлой комнате рубили зелень, мясник в запачканном кровью фартуке разделывал баранью тушу. Единственное, в чем состояло различие между тогда и сегодня — это всеобщее молчание. Ни пения девушек, ни хеканья угрюмого мужика с топором... Топот шагов, грохот кастрюль, поварешек и — тишина.

Заглянув на кухню через девичье плечико, Вовка поискал глазами фрау Зельду. Но, то ли была не ее смена, то ли что случилось, но полной улыбчивой женщины нигде не было видно. Поскольку Вовка загородил вход, его сзади грубо пнули. Мгновенно развернувшись и сжав кулаки, он вдруг нос к носу столкнулся с рыжим Кунцем. У того даже брови взлетели вверх.

— Т-с! — Приложил палец к губам Вовка и отошел в сторону, придерживая для парня дверь. Тот благодарно кивнул головой и скрылся внутри с большой кастрюлей чищеной и резаной моркови. А Вовка отошел в коридор и присел в темный угол, где первый раз провалился в тайный ход в стене.

Ждал он рыжего минут двадцать, может, больше, поскольку успел задремать и снова проснуться от легкого касания пальцев к голове. Вскинув глаза, он увидел Кунца с бутылкой молока и двумя большими, словно батон хлеба, пирогами.

— Ешь, — прошептал поваренок, — наверняка ведь голодный!

Вовка только благодарно кивнул, упихивая в себя пирог. Второй он не осилил, но аккуратно засунул его во внутренний карман за пазуху.

— Как ты? — Все также тихо прошептал Кунц.

— Ужасно. — Ответил Вовка. — Что слышно в городе?

— Разное говорят. Кто-то сеет слухи, что принц убил Его Величество и сбежал. Кто-то говорит, что герцоги убили Его Величество и принца. А, — махнул рыжий рукой, — сам знаешь, собаки лают — ветер носит. А ты что слышал?

— Дворцы герцогов жгут. Никого не видел и не слышал.

— Так ты ведь тоже сын герцога? Или я ошибся?

— Да, — Вовка нахмурился. — Когда я вернулся из дворца, дом был разрушен, всюду следы крови... Не знаю, что произошло, — Вовка засопел, — но очень хочу выяснить.

— Значит, будешь мстить?! — Загорелись глаза парня. — Вот здорово! А кому?

— Я хочу разобраться. А отомстить можно будет после. Если останусь жив.

— А куда ты сейчас?

— Поброжу по дворцу, послушаю, посмотрю...

— К нам спускались за ранним завтраком горничные Ее Величества, говорят, кругом незнакомые гвардейцы. В служебных коридорах трупы валяются! В лифте кровь!

— Хорошо. — Кивнул Вовка. — Ты можешь мне из кухни пару маленьких ножей принести и шампур?

— Ух, ты! Можно, я с тобой?

— У тебя есть в городе сестра. Есть родители. Как считаешь, если тебя изловят в неположенном месте, что будет?

— Да-а, — почесал лоб Кунц, — но мне почему-то хочется тебе помочь!

— Давай так. — Зашептал поваренку в самое ухо Вовка. — У тебя смена заканчивается в семь?

— В шесть.

— К шести я приду сюда. Возьми нам поесть и попить. Договорились?

— Да! — Кунц вскочил и протянул руку Вовке. Тот, опираясь на нее, встал.

— Тогда, до встречи!

Он посмотрел, как Кунц, опустив голову, быстро идет к кухне, смешиваясь с такими же притихшими и унылыми фигурами. А потом, приникнув спиной к темной стене, поднял руку и дернул вниз рычаг, открывающий в этом месте тайный ход.

* * *

И снова запах пыли с плесенью ввинтился в Вовкин замерзший и потекший нос. Он подождал, когда стена встанет на место, и зажег на ладони тусклый огненный шарик. Подбросив его к низкому потолку, парень поставил ногу на первую ступень уходящей вверх лестницы. 'Не заблудиться бы в этих катакомбах...' — Пришла невольная мысль. Но дело требовало срочного разбирательства: ведь где-то там, в северных предгорьях, мучаются неизвестностью близкие ему люди...

Перед тем, как вплотную заняться подслушиванием и подглядыванием, он решил зайти в свою спальню и переодеться в теплую одежду. Этот путь был не таким уж и далеким. Второй этаж и длинный узкий проход мимо апартаментов всех лиц королевских кровей. Главное — по ошибке не вылететь в чужую комнату. И не шуметь. Никто не должен знать, что за стеной от множества сильных и уверенных мужчин скрывается одинокий подросток.

Вовка боялся зря. Напротив входа в его комнату в пыли было хорошенько натоптано и им самим, и Виолой. Положив пальцы в специальные выемки в стене, он подтянулся на руках и заглянул в узкую и неприметную с той стороны щель. А потом прислонился к ней ухом. В его комнате было тихо. Неяркий свет хмурого утра падал из окна на кровать и ковер. На одном из стульев Вовка увидел брошенное им самим полотенце. К горлу сразу подкатил комок. А ведь он мог быть здесь так счастлив!

Собрав волю в кулак и прикусив губу, чтобы невзначай не расплакаться, он поставил мысы сапог в нижние пазы, и стена медленно повернулась вокруг оси, образовав для него щель. Соскочив на ступени, он скользнул в нее и в три прыжка очутился перед кроватью. Как же хотелось все забыть, словно страшный сон и снова проснуться здесь ясным холодным утром, разжечь камин... Парень сжал кулаки. Он обязательно должен во всем разобраться!

Стянув мокрые сапоги и носки, он на цыпочках прошел в гардеробную. Где-то тут, на полке, лежал свитер домашней вязки, совершенно не подходящий к жизни светской, но сейчас просто необходимый. Он заменил пропахшую потом рубаху на новую, сверху натянув теплый свитер. Надел теплые, для верховой езды, бриджи. Затем — двое носков и самые прочные сапоги, которые привез с собой из провинции. Следом на свитер натянул куртку с капюшоном. А горло обмотал длинным шарфом. Потом, порыскав по полкам, нашел нечто вроде сумки с двумя ручками. Проверив в ней все застежки, он сложил туда комплект нижнего белья, обернув его в рубашку и теплую безрукавку. Как же хорошо, что нянюшка догадалась забрать с собой его совершенно непарадную одежду! То, в чем он сюда пришел, выбрасывать было жалко. Поэтому снятые вещи он забросил на самые верхние полки, а сапоги, протерев тряпкой, поставил в обувной шкафчик. Малиновый гребешок для волос и еще пару острых заколок он сунул в карман. Сумка стояла на его кровати, когда он в последний раз окинул свой милый дом взглядом.

— Наверное, прощай. — Тихо сказал он и накинул на плечо сумку. Едва он взялся за рычаг, как ему показалось, что в его гостиную кто-то попытался открыть дверь. Замок, конечно, им не выбить... но ведь дверное полотно состояло из обычного дерева! Тогда Вовка достал из кармана огненную бомбочку и, немного над ней пошептав, наладил срабатывание от вибрации тяжелых мужских шагов... Если в гостиную кто-то проникнет через дверь, устройство взорвется.

Приоткрыв дверь в соседнюю комнату, он застыл на ее пороге. Слушая ругань из коридора, он легонько покатил металлический шарик в ту сторону.

— Приятных развлечений! — Ухмыльнулся он, поскольку узнал противный голос вечно прилизанного Юргена.

А потом, снова вернувшись в спальню, подошел к рычагу и повернул его особым образом. Стена послушно распахнула перед ним черный зев тайного хода.

Теперь он медленно шел по узкому коридору практически в полной темноте. Важно было услышать хоть чьи-нибудь голоса, разглядеть узкий лучик света, падающий в пыльный мрак тесного пространства. Но пока вокруг было тихо. Он достал из сумки вторую булку и остатки молока. Сев на брошенную у стены сумку, Вовка медленно жевал сладкий хлеб и снова усиленно думал. Ну, узнает он, кто стоит во главе этого безобразия. Да, в принципе, тут к гадалке не ходи, это — фон Рейне, герцог Норденский. Но зачем ему это понадобилось? Страна накануне войны и смена власти только ускорит ее наступление. Или у него огромные запасы оружия, и уже укомплектованная армия марширует на помощь патрулирующим границу гвардейцам? Чушь! Такое ни в какой земле не спрячешь. Те же крестьяне первыми разнесли бы информацию о подобных приготовлениях. Или, Вовка поскреб кончик носа, он лишился рассудка, а об этом никто не догадался? Кто ж подпустит психиатра к столь значимой персоне для установки диагноза? Парень негромко хмыкнул. Да, он все выяснит. И что дальше? Нестись в замок герцога Геннского, чтобы обо всем рассказать? А толку? Они там сейчас, как мыши под веником: боятся, как бы новый владетель не повернул армию против них. Да и армия не нужна: пара отрядов личных гвардейцев... Тогда самые известные дворянские фамилии канут в небытие.

Поднявшись, он запихнул пустую бутыль в сумку, надел ее на плечо и пошел дальше. Конечно, постоянной тишина быть не может, и вот впереди послышались голоса. И хоть говорили за каменной стеной, слышно было, как в обычной пятиэтажке постройки прошлого века. Подкравшись к щели для глаз, Вовка поставил сумку у ног и заглянул внутрь чьего-то кабинета. Видно было не всех. Угол комнаты, кусок стола и два кресла, стоявших по одну его сторону. Кто-то ходил, а еще двое сидели и почтительно внимали, судя по напряженным физиономиям, своему начальнику.

— Я понимаю, что вы, господа, сделали все, что могли. Но это — пустые отговорки. Я ставил перед вами ясную задачу: поймать мальчишку. Где он? Вы его снова упустили.

Перед Вовкиными глазами мелькнул чей-то силуэт.

— Мы прочесываем город! Они не могли уйти далеко!

— Где колдун? Вы его нашли?

— Мы взломали замки в башню. Его там нет.

— Лаборатории осмотрели?

— Никаких лабораторий в башне нет! Мы допрашивали камердинера, Тойфеля...

— И немного перестарались, не так ли? — Жестко сказал незнакомый мужчина.

— Так он не хотел говорить даже с применением магического эликсира правды!

— Да что вы? Неужели жидкость была просрочена? Или выветрилась в неплотно закрытом флаконе? Где вы ее взяли, идиоты?

— У мага целая полка зелий. Все подписаны. Когда к нему обращались за помощью, он доставал их из большого шкафа. Я им сказал...

— Ах, ваши подчиненные умеют читать магический язык? Не знал, что бандиты проходят углубленную языковую практику!

— Они принесли флакон, там все было понятно написано...

— Значит, мага нет, мальчишка сбежал... Дармоеды! — Заорал неизвестный человек в голубой форме. — Ищите! Я чувствую, что они здесь!

Двое быстро вскочили с кресел и ломанулись в дверь. Едва она за ними закрылась, неизвестный вздохнул и сам, сев в одно из кресел, подтянул к себе стоявшую на столе бутылку и бокал.

Вовка силился рассмотреть лицо, но мелькавшие волосы и руки все время мешали ему это сделать. Наконец, мужчина налил вино и, отпив глоток, откинулся в кресле. Теперь у Вовки не осталось сомнений: перед ним сидел герцог Норденский.

Смотреть пока было не на что, и парень тихо опустился на сумку. Теперь надо только ждать и слушать... Значит, ему нужен принц, чтобы от его имени управлять королевством, и маг, который подтвердит, вместе с Всеблагим, вступление его на престол? Или он хочет убить принца, а мага и Всеблагого заставить провести обряд коронации его самого? Парень вытер текущий нос рукавом, поскольку надушенных платочков в куртке не было. И вообще хорошо, что его одежда не успела пропитаться запахом парфюма, которым злоупотребляют во дворце. Вдруг Норденский бы учуял посторонний запах?

Снова хлопнула дверь. Вовка подскочил и приник глазом к щели. Герцог лениво повернул голову.

— Это ты?

— Я. — Рядом с ним в кресло упал Клаус. — Прочесали с ребятами дворец и парк вокруг.

— И чего это ты расселся? Забыл о субординации?

— Простите, Наш Светоч! — Парень вскочил и вытянулся в струну. — Вошел в роль! Больше не повторится!

— Продолжай! — Кивнул головой Норденский.

— Нашли остаточные следы переноса.

— Отследить направление удалось?

— Нет. Энергия бралась из сильнейшего артефакта. Думаю, они подались в какую-то дальнюю герцогскую землю. Но ловить их бесполезно, поскольку земель много, а из них — речных и морских путей.

— Идиоты! Где маг?

— Исчез, словно его тут никогда не было. Ни следов, ни лаборатории, ни личных вещей.

— Ты уверен, что лаборатории нет?

— Я абсолютно в этом уверен. Она была в подножии башни. Сейчас там просто земля. Старая, слежавшаяся земля.

— Иллюзия?

— Шутите, Наш Светоч? Я что, обманку от реалий не отличу?

— Перенос?

— Нет ни малейших признаков магических действий.

— Забавно. Как думаешь, он переместился с ними?

— Вряд ли. Но я приложу все усилия...

— Уж приложи. Сроку на поиски — три дня.

— Я помню.

— Кстати, — Норденский рассмеялся, — нам прислали уведомление о начале военных действий!

— Это не Ваша печаль, Наш Светоч, не так ли?

— Зато твоей огромной печалью будет невыполнение задания. Понимаешь?

— Да. — Клаус поклонился. — Я могу идти продолжать поиски?

— Должен!

Дверь снова захлопнулась, а герцог налил себе еще бокал.

Вовка снова вытер хотевший чихнуть нос. 'Наш Светоч?! Это что за звание такое?' — Пробежала в голове удивленная мысль. Но, не успев оформиться в рассуждение, она ушла, вытесненная новым явлением: дверь снова открылась, и женский голос манерно произнес:

— Любимый! А вот и я! Ты рад?

Герцог вскочил и поспешил встретить ту, что пришла к нему в комнату. Они остановились у двери, и Вовка не видел, что там происходит, но богатая фантазия мальчишки по звукам рисовала довольно забавные картинки.

— Ах, я соскучилась... — звук долгого поцелуя, судя по громкому сопению и причмокиванию, — ты ушел так внезапно! Я проснулась, а тебя нет!.. Какие шаловливые ручки! — Шлеп, шлеп...

Вовка чуть не рассмеялся в своем укрытии.

— И почему так пусты коридоры? Где все слуги? Где наше, постоянно что-то просящее, дворянство?

— Дорогая, я хотел сделать тебе сюрприз!

— Вот как? Мне закрыть глаза? Присесть?

— На мои колени, милая!

Вовка изнывал от любопытства: кто же это такая, что властный герцог снизошел до нее? Не служанка же со смазливой мордахой, в конце концов!

И вот в щели показалось темное платье с тонкими черными кружевами. Парень видел его...

— Не может быть! — Едва слышно выдохнул он.

Но тут парочка бутербродом уселась в одно кресло: снизу герцог, сверху, приникшая к возлюбленному страстным поцелуем, Ее величество Лиара, супруга Гюнтера и мать Генриха. Женщина, всю жизнь изображавшая монашку, оказалась весьма любвеобильной.

— Как же ты хороша, моя прекрасная Лиара! Почему я столько лет, находясь рядом с тобой, не мог по достоинству оценить нежность твоей шеи... — дорожка из поцелуев длиной в минуты три, — взволнованную частым дыханием грудь, — пуговички впереди тут же были расстегнуты, и большая белая грудь, словно убегающее тесто, вылезла из корсета. Поцелуи спустились ниже и Величество застонала.

Вовка зажимал ладонью свой ухмыляющийся рот. Но дело дальше не пошло, поскольку жена Генриха, запустив пальцы в волосы любовника, вдруг спросила:

— Дорогой, ты обещал подарок!

— Ах, ну конечно!

Он протянул руку в сторону стола и достал лист бумаги.

— Родная моя, ты читать умеешь?

Та нахмурила брови.

— Я — королевская дочь и супруга брата Короля!

— К грамоте это никакого отношения не имеет... — Заметил герцог. — На островах есть царьки, которые ставят под международными договорами отпечаток большого пальца. Шучу, милая! — Увидел он ее суровое лицо. — Читай!

— Что это?

Герцог, лаская пальцами шею женщины, откинулся на спинку кресла, а она, прочитав заголовок, тут же вскочила.

'Ну, читай вслух, дура!' — мысленно подстегнул ее изнывающий от любопытства Вовка.

— Отречение... — Лиара быстро посмотрела на герцога, тот кивнул головой. — Я, Король страны... находясь в здравии и трезвом рассудке, отрекаюсь от престола... лишая на него всех прав прямых моих наследников: брата Гюнтера фон Штокербаума и его сына, Генриха фон Штокербаума... оставляя все, чем владею, жене моего брата Гюнтера фон Штокербаума, Лиаре фон Штокербаум...

Вовка с размаху сел на сумку. Глаза его округлились, а подбородок опустился вниз.

— Дорогой... — раздался голос Лиары. — Это воистину королевский подарок! Но... а почему я? И где Ульрих? Где мой муж? Где моя дочь и мой сын?

— Странно, что ты вспомнила о них, только прочитав этот документ! Помнишь, как ты плакала на моем плече, говоря, насколько тебе опостылело быть никем, быть тенью? Теперь, когда я сделал для моей любимой все, чтобы она из этой тени вышла, моя девочка начала задавать глупые вопросы...

— Прости, сердце мое, но на месте Короля я видела тебя!

— Я не честолюбив. — Опустил глазки герцог. — Зато у тебя появился реальный шанс проявить свой ум, милосердие и власть!

— Но я...

— Не волнуйся, милая, мага для коронации обязательно найдем. А Всеблагому пожертвуешь землицы и денег на небольшой монастырь у теплого моря. Надо же ему где-то греть свои старческие кости и заплесневевшие мозги?

— И когда она должна быть, эта коронация?

— Как сошьешь новое платье, любимая. Закажешь у ювелира новые драгоценности... А хочешь, мы закажем для тебя новую корону?

— Но... это долго?

— А ты торопишься? — Герцог рукой привлек женщину к себе. — Сладкая моя, иди, я поцелую твое розовое ушко!

Та хихикнула, но вывернулась из его объятий.

— Ты бросишь свою жену и женишься на мне?

— Непременно, цветок моих несбыточных грез!

И мужчина с силой дернул женскую руку на себя.

Вовке казалось, что он смотрит фильм ужасов или страшный сон. Этого не может быть! Против зрительных образов бунтовал его разум. Может, если хорошенько постараться, он проснется и все будет, как прежде? Он даже ущипнул себя за руку. Оказалось — больно.

Тем временем в комнату постучались.

— Да! — Отлепился от женщины герцог. — Кто там?

Дверь приоткрылась, и кто-то пробурчал что-то невнятное.

— Как ушли? Тоже порталом? — Раздался невнятный рык. — Дорогая, иди к себе. У нас тут небольшие дела, которыми незачем засорять твою красивую головку.

Едва смолк шелест юбок, и захлопнулась дверь, герцог чем-то так шандарахнул по столешнице, что осколки стекла рикошетом полетели по всей комнате. 'Бутылка', — подумал Вовка. — 'Плохо, не о голову!' И снова приник к щели.

— Вы там осмотрели все?

— Да, кругом кровь, наши по стенам размазаны... И никого.

— Колдунишка всех успел увести... Как же я просмотрел его силу? Кто мог подумать, что в столь тщедушном человеческом теле прячется столько умений? Ладно, Триз, иди. Вы ищите все, что может помочь определиться с направлением поисков. А я подумаю...

Сначала неведомый Триз, а потом и герцог вышли из комнаты.

Вовка плюхнулся на сумку, чуть не раздавив бутыль из-под молока. Значит, они ищут принца. Почему-то он для них важен. Кого еще, кроме него, можно назвать мальчишкой? Вовка немного подумал, зевнул и принял для себя важное решение: вечером все новости наверняка снова стекутся в эту комнату. Он прихватит Кунца, и они вдвоем постараются обойти все этажи и собрать как можно больше сведений. А сейчас ему просто необходимо выспаться. Иначе к ночи он свалится с ног. Да и помыться было бы неплохо. Поэтому, развернувшись, он потопал в свою комнату.

К его радости, Юрген так и не смог взломать замок на деревянной двери. Уплотнив структуру дерева до состояния металла, Вовка поставил непроницаемый для звука и любых других воздействий щит. А потом разделся и пошел в ванную. Включив горячую воду, он с головой погрузился в невесомость поднимающихся со дна пузырьков. Распущенные волосы поплыли по воде, на глазах меняя цвет с белого на золотой. Уснуть хотелось прямо здесь. Но все-таки, это было бы несколько неосмотрительно. Поэтому он вылез, обсушился и переплел волосы. После чего снова полностью оделся и вытянулся на кровати. Глаза сами собой налились тяжестью, а ресницы плотно сомкнулись. Наконец, сон окончательно завладел измученным парнем.

* * *

Глава шестнадцатая. Вальтер

* * *

Пока Вальтер шел по улице, за его спиной то распускались крылья счастья, то по спине пробегали ледяные мурашки. Неужели эта чудесная девушка почувствовала, кто он такой на самом деле? Нет, скорее всего. Но кто тогда с ней разговаривает? Не аггел же в самом деле? Надо завтра посмотреть, что творится в ее ауре. Необыкновенная девушка! Зря Светка обвиняла ее в заносчивости и встречах со взрослыми мужчинами... Просто она, осознав мужскую суть, ведет себя так, чтобы праздные ловцы девичьих сердец к ней не приближались. Как жаль, что это мгновение больше не повторится! По телу Вальтера вновь прошла сладкая дрожь. А в штанах давно было тесно.

— Ну и козел же я! — Громко сказал он в ночь.

— Какая самокритика! — Услышал он мужской голос из темной арки. — Парень, закурить есть?

— Самому переночевать негде. — Бросил в ответ Вальтер.

Хриплый смех принадлежал сразу троим. Он прибавил шаг. Но шаркающим эхом за ним раздавались шаги тех, кому он показался легкой добычей.

— Парень, дай на водку! — Хриплый голос уже не смеялся. — Все равно поймаем!

Резкий переход от радости к опасности заставил Вальтера взбодриться. Резко развернувшись, он поменял тело на ангельское, и темный двор наполнился ярким светом.

— Вы это мне, мальчики? — Он щелкнул пальцами и один из этой тройки отлетел в кусты.

Выставив руку, от жара которой начали плавиться волосы на голове самого старшего, он пошел в их сторону. Не дожидаясь развязки событий, молодые люди развернулись и рванули в спасительную тень арки.

И вот на тротуаре снова стоял обычный парень. Где-то сверху хлопнула оконная рама.

— Показалось, вроде, горит что-то... — недоуменно сказал мужской голос.

— Вечно тебе кажется! Окно закрой, дует! — Откуда-то изнутри сказал женский.

Вальтер улыбнулся и побежал домой. А Олин поцелуй стал просто приятным воспоминанием ушедшего навсегда прошлого.

Тихо провернув в замке ключ, он открыл дверь в темную прихожую. Стараясь не шуметь, снял куртку и кроссовки. И на цыпочках отправился на кухню, откуда в коридор падал свет лампы над столом. На диване, с вечным кроссвордом и ручкой в руках, сидел Анатолий Иванович.

— Дядь Толь, — удивился Вальтер, — Вы не спите?

— Мать приказала тебя дождаться. Мало ли что...

Вальтер сел на другой стул.

— Без меня что-то случилось?

Анатолий Иванович швырнул на газету карандаш и откинулся на спинку стула, вытянув

вперед ноги.

— Этот, твой... Не думал, что такой дурак. Все-таки полицию вызвал.

— Зачем? — Улыбнулся Вальтер.

— Заявление настрочил, что ты дома не ночуешь, связался с компанией, что-то у него украл... Я выходил, разговаривал с ними, пытался объяснить суть конфликта. Понимаешь, он, как опекун, получает на тебя до совершеннолетия деньги. Видимо, его швабре даже их стало жалко.

— Пусть бы они зашли, посмотрели, что творится в квартире!

— А они вчера все убрали. Вот так, мой мальчик. Я тоже написал заявление. Но я для тебя — никто. Боюсь, полиция придет в школу. И вообще, чем это окончится, не представляю.

— Вот как? — Вальтер постучал кончиками пальцев в столешницу. — Ну забрать, я думаю, они меня могут только в интернат... Хотя, кто знает. Жаль, если не придется доучиться. Мне эта школа понравилась.

— Что же он тебе жизнь, гад, портит? Лидуша весь вечер корвалол пила. Знаешь, я думал, она Бегичева порвет! Он потом даже за дверь спрятался.

— Спасибо, Анатолий Иванович. Идите спать, Вам ведь вставать завтра рано. А мне еще уроки делать!

— Ладно. — Мужчина тяжело встал со стула и, положив парню руку на плечо, вздохнул. — Ты держись.

— Да. — Вальтер заставил себя улыбнуться. — Спокойной ночи!

Он убрал в сумку фотографии, а потом, достав учебники и тетради, разложил их перед собой. Все-таки хорошо, что когда-то у него были прекрасные учителя! Благодаря им он научился быстро запоминать материал и искать разные подходы к решению поставленных задач. Но на запись результата все равно уходило время. Как здорово, что после посещения плана аггелов у него не стало проблем с русским языком! Впрочем, как и с любым другим этой земли. Если бы его попросили изобразить японские иероглифы, он бы справился. Усмехнувшись, он нарисовал их в конце тетради по физике:

'Река жизни. Водопады и заводи. Течение времени'.

Получилось забавно.

Закончив с уроками, он разобрал раскладушку. Потом помылся и лег, подложив руки под голову. Ну почему все время так получается, что как только все налаживается, ему снова приходится бороться за место под солнцем, начиная с нуля? Вот такие, как Танюша, словно жирные пауки, живут долгой счастливой жизнью, портя эту самую жизнь окружающим. А доверчивые мухи, вроде истосковавшегося по женской любви Бегичева, обязательно попадают в расставленные сети и кормят их своей кровью, поскольку выбраться из липких объятий возможно лишь при желании самого паука. Но даже если паук перебирается к новой, пока еще полнокровной, жертве, та, недоеденная, все равно волочится за ним на последнем издыхании, пытаясь выяснить, а что было не так, дорогая(ой)?

Вальтер расширенным сознанием потянулся к спящему и расслабленному сознанию Бегичева, заодно просматривая ауру. Удивительно, но за пару месяцев, проведенных вместе, женщина порядком истощила его энергетику. Парню стало жалко этого, в-общем, хорошего, но слабого человека. И он начал отсоединять привязки, созданные с двух сторон. Немного почистив бывшего опекуна, он переключился на возлюбленную. Ничего такого страшного в ее ауре не было. Обычная женщина. Но кто не мечтает стать королевой, если через прогрызенную в тыкве дыру удалось пробраться на бал? Конечно, мальчик ей мешал. Ведь сделать безмолвным рабом его не удалось. Ей постоянно приходилось на него оглядываться и опасаться. Вдруг он найдет или узнает что-то такое, о чем можно рассказать опекуну и трон под ее попой пошатнется? Конечно, она борется за свое маленькое королевство как умеет, пусть даже с потенциальной угрозой. Вальтер посмотрел... и оставил все, как есть. Если Бегичев после чистки каналов снова начнет воссоздавать привязки... что ж... он сделал все, что мог. Повернувшись на бок, парень поставил будильник и с легким сердцем уснул.

Тихий шепот разбудил парня еще до будильника. Не открывая глаз, он прислушался. В темной прихожей разговаривали хозяева квартиры.

— Я зайду после работы в полицию, узнаю, где у нас опека, подам туда заявление. — Негромко говорил Анатолий Иванович. — Ох, как он ее с утра пораньше!

— Так и надо стерве! А то ишь, весь свой колхоз задумала притащить! Только мальчик ведь больше к нему не пойдет.

— Точно. Не простит.

— Такое не прощается. — Вальтеру послышалась тихая возня. — Ну что? Чемодан на лестницу выкинул?! Да ну?

— Милые бранятся, только тешатся. Нам-то парнишку все равно не отдадут, пока опекун сам не откажется от опеки. И полиция, если он туда заявит, впаяет нам административный штраф.

— Ш-ш! Пусть еще немного поспит. Где бы его спрятать до шестнадцати лет?

— Восемнадцати, мать. А ведь ему учиться надо. Да и школа здесь хорошая. Мальчик-то — умничка!

— Хватит реветь. Посмотрим, как будут развиваться события. Вдруг все обойдется?

У Вальтера на телефоне прозвенел будильник. Шепот тут же прекратился, а входная дверь с тихим щелчком закрылась. Он потянулся и, сразу прыгнув в школьные брюки, встал с раскладушки.

— Доброе утро! — Лидия Петровна, сияя улыбкой, вошла на кухню. — Как спалось? Как прошло вчерашнее свидание? Еще вчера хотела спросить, но заснула...

Вальтер улыбнулся ее нехитрой уловке.

— Свидание? Можно сказать, с огромной пользой.

— Интересно! В мое время говорили о счастье и любви. Нынешнее поколение — о пользе. Слышишь, отец?

Пришедший Анатолий Иванович забрал белье и раскладушку, уступив Вальтеру место в ванной.

— Ты нам сырничков пожарь, — попросил он жену, — я с собой несколько штучек возьму.

Вальтер вышел из ванной и наклонился над одной из сумок, доставая фотографии.

— Вот что я имел в виду. — Он протянул всю пачку севшему за стол и нацепившему на нос очки Анатолию Ивановичу.

— Фотографии? Чьи они, Влад?

— Моя семья. Вот это, — он склонился над столом, — мои отец и мать. Старшая сестра. Это — бабушка, она умерла. Это — я.

Лидия Петровна, изнывая от любопытства, налепила сырников и, поставив в духовку противень, подсела к ним.

— Значит, та тетка тебя так и не признала... — Задумчиво сказала она. — Жаль. Если бы твои родственники были хорошими людьми, можно было бы написать заявление и сделать опекунами их.

— Спаси и сохрани. — Перекрестился неверующий Анатолий Иванович. — Убирай свои драгоценности, малыш. Будем завтракать. И будем думать.

— Сегодня вернусь к девяти вечера. — Сказал Вальтер. — Начинаются занятия на курсах.

— Из метро выйдешь, позвони. — Сказала Лидия Петровна. — А забежать пообедать времени не будет?

— Нет, сегодня точно нет. Но, если что, я позвоню.

Парень помыл тарелку и умчался за сумкой.

Анатолий Иванович поцеловал жену и махнул рукой мальчишке.

— До вечера! Будьте осторожны! Лидуша, двери никому не открывай!

— Конечно. Иди, а то снова придется автобус догонять!

Вальтер проверил ручки и тетради. На всякий случай взял с собой паспорт.

Лидия Петровна внимательно смотрела на его сборы.

— А твой-то с утра Таньке скандал закатил. — Внезапно сообщила она.

— Вот как?

Значит, чистка помогла. Только надолго ли?

— Да, и чемодан ее на лестницу выкинул. — Соседка помолчала. — Если придет мириться, что будешь делать?

— Пока не знаю.

Вальтер вышел в прихожую, завязал шнурки ботинок и надел куртку с шарфом.

— Шапку не забудь! — Сурово сказала Лидия Петровна. — На улице — минус!

Парень молча напялил шапку с помпоном и взял сумку.

— До вечера, Лидия Петровна!

Он нагнулся и неуклюже ткнул носом морщинистую щеку.

— Приходи пораньше. Я утку потушу!

— Доброго дня!

И Вальтер, снова не дожидаясь старого, вечно занятого лифта, поскакал по ступеням.

На углу дома, тесно прижавшись друг к другу, стояли Света и Макс.

— Привет! — бросил им Вальтер. — Вы в школу или еще немного померзнете?

Макс оторвал счастливое лицо от Светкиного.

— Конечно, идем, да, Светуль?

Светка демонстративно потянулась к нему губами. Макс радостно ее поцеловал.

— Конечно, это дело не мое... — Вальтер, оглянувшись, посмотрел, скрылись ли за углом окна квартиры соседей, после чего снял шапку и убрал ее в сумку. На улице было не так уж и холодно. — Но к чему вы демонстрируете мне свои нежные чувства? У меня, конечно, есть несколько догадок... К примеру, чтобы я обрыдался от зависти. Или поссорился с другом... Макс, надеюсь, нам некого делить?

— А... — Макс тревожно посмотрел на Вальтера и отклеился от Светки. — Вроде у вас ничего не было?

— Конечно. — Кивнул Вальтер. — И быть не может.

— Это оттого, что ты по ночам с Градской гуляешь? — Не выдержала Светка.

— А-а-а... — Рассмеялся Вальтер. — Макс, закатай губы. В Свете вскипела банальная ревность. Одна д... неумная и слепая девушка позвонила другой... чересчур доверчивой... И сплетни пошли бродить кругами.

— Но вас вчера видели... Вы шли под ручку, словно влюбленные! — возразила девушка.

— Света! Не хочу оправдываться. Особенно перед тобой. Но ради справедливости все-таки скажу, где я был вчера вечером.

— И где же?

— Нашел своих дальних родственников. Они живут с той стороны школы, за улицей. Двоюродная сестра пошла меня провожать. А если кому-то захотелось измазать грязью Градскую... Значит, эта глупая овечка долго не проживет. И тебе язык распускать не советую. Знаешь ли, Латышев очень не любит туманных намеков по отношению к Ольге. Понимаешь?

— Ну так бы сразу и сказал. А то ушел домой, к телефону не подходишь...

— Свет, я просил тебя не звонить через каждые десять минут с вопросом 'чем я занимаюсь'.

— Я опять чего-то не понял? — Жалобно сказал Макс. — Свет, это ты значит... просто так? Не по— настоящему?

Вальтер засмеялся.

— По-настоящему, друг. Губы, наверное, до сих пор горят? Или тебе это снится?

— Дебил. — Сказала Светка и прибавила шагу, сразу вырвавшись вперед.

У ворот, как всегда, их ждала компания Латышева.

— Ну что, друг, — пожал Андрей протянутую Вальтером ладонь, — на курсы едем?

— Конечно.

— А вчера как сходил?

Вальтер внутренне удивился, но виду не показал, а улыбнулся.

— Фотки старые нашел. Целых два альбома. Представляешь, попал к родственникам. Наконец, хоть знаю, как выглядели родители!

— Принес?

— А то. — Парень порылся в сумке и достал три снимка. Латышев притиснулся к его плечу.

— Это ты, самый маленький? Сколько тебе тут?

— Не знаю... Может, год, может, больше. Это — сеструха, у которой я жил. Знаешь, Андрон, что-то мне за нее тревожно. Да и племянники там остались. Случайно не знаешь, как можно найти человека?

Олю Градскую он увидел только около класса. Равнодушно скользнув по мальчишкам взглядом, она отвернулась, продолжая разговаривать с подругой.

А на большой перемене его позвали к директору.

— Я с тобой пойду. — Решительно сказал Макс. — Расскажу, как этот козел тебя в горах бросил, уехав по своим делам. И тут выделывался.

— Мы все пойдем. — Поднялся из-за стола Латышев. — Мы тебя не отдадим. Тем более, тупым ментам.

— Я думаю, все будет в порядке. Раз он написал заявление, в школу должен прийти запрос. А директор — меня вызвать. Дел на пять минут.

— Мы все равно по коридорчику погуляем. Так, на всякий случай.

* * *

— Можно? — Поинтересовался Вальтер у секретарши.

— Заходи, Бегичев. Не бойся. — Девушка оторвала взгляд от монитора. — Все обойдется ритуальной поркой.

И нажала кнопку соединения.

— Галина Романовна, к Вам Бегичев... Иди!

И Вальтер открыл дверь.

Директор школы куталась в теплую шаль. В кабинете было прохладно.

— Здравствуйте! — Остановился у двери парень.

— Садись, Владимир. Скажи мне, почему именно на тебя, надежду нашей школы, приходят запросы характеристики из органов опеки?

— Я ушел из дома. — Вальтер сел на стул и сложил на коленях руки.

— Почему? Твой опекун слишком строг? Он тебя к чему-то принуждал?

— Его жена. Принуждала уйти из дома.

— Почему? Женщины всегда хорошо относятся к детям.

— Видимо, конкретно у этой отсутствует материнский инстинкт. У нее нет детей, но есть мама. Которая захотела жить в Москве. А две комнаты на супругов, мальчика и старушку никак не делятся.

— Бегичев. Разберись с этой ситуацией. Если ты не примиришься с опекуном, тебя запрут в интернат. А у тебя — блестящие способности. Понимаешь? Если ты продолжишь на этом уровне учиться в одиннадцатом классе, закончишь с золотой медалью. Конечно, мы напишем самую лестную характеристику. Но... закон не на нашей стороне. Иди.

— Спасибо, Галина Романовна!

Выйдя, он тихо прикрыл дверь секретарской.

— Ну что? — Подлетел Латышев. — Сильно влетело?

— Мое дело передали в органы опеки. Директриса предложила мириться с Бегичевым.

Парни наперебой стали предлагать варианты от 'набьем морду' до 'откупиться'.

— У меня есть еще один вариант... Посмотрим, что принесет сегодняшний день.

— Курсы. Даже не думай прогуливать! — Прихватил его за шею Латышев.

— Не думаю! — Вывернулся из захвата Вальтер. — Но думать все равно придется. И мы еще успеваем сходить в буфет!

Оставшихся три урока пролетели быстро. Вальтер то и дело посматривал в поставленный на вибросигнал телефон. Но звонка от Алекса Погодина не было. И вот из раздевалки уже ушли Макс со Светкой, потянулись кучками домой остальные одноклассники. С ним остался только Латышев.

— Может, тоже пойдем? У метро купим кофе с пирожком...

— Из начинки которого торчит рыжая шерсть безвременно почившего Барсика...

— Не усугубляй. Всего лишь голый хвостик попавшей в мясорубку крысы...

— Тогда с яблочком...

— С червячком. Хотя он, если там есть, скорее всего, экологически чистый.

— Ну, уговорил... Пойдем! Даже в животе заурчало!

Парни оделись и спустились во двор. Там, на газоне, возилась в снегу детвора с продленки. Здоровенный снежок, пущенный чьей-то могучей рукой, просвистел мимо уха Латышева и разбился о голову стоявшего у школы памятника.

— Вот я тебе! — Андрей погрозил мальчишке пальцем. — Поймаю и к директору!

Мальчик надул щеки и спрятался за пыхтевшую рядом девчонку.

— Вот оно, — патетически сказал Андрей, — отрицание личностью своей мужской идентификации с перманентным выдвижением на первый план женщины-защитницы. Куда катится мир?

— Куда и всегда. Вокруг Солнца, словно слепой ослик.

— Тупой, слепой и легко внушаемый. — Латышев подхватил ладонью снег и, слепив комок, метко запулил его в березу. — Вот твой опекун... пылинки с тебя сдувал. Пока не появилась эта корова. Стоило ее запустить в теплое стойло, как дерьмо полилось изо всех щелей.

Вальтер засмеялся.

— Корова — животное полезное. Молоко, удобрение, мясо...

— Тогда... — Латышев подумал. — Моль. Белая, жирная. Жрет, превращая все вокруг в труху.

— Давай пока мы эту тему забудем. — Неожиданно серьезно попросил Вальтер. — Мне неприятно.

За ворота они вышли молча. И тут взгляд обоих одновременно уперся в лендровер, стоящий на обочине. Дверь машины открылась, и на асфальт выпрыгнул Алекс.

— Я думал, ты освободишься раньше. — Он протянул руку мальчишкам. — Поехали?

— Эй, а курсы? — Вцепился в рукав его куртки Латышев. — Вы, вообще, куда?

— Хочу пригласить твоего друга немного... или много, как получится, у меня пожить. Во сколько у вас курсы?

— В четыре тридцать.

— Ну и чудно. Посмотришь квартиру, а там я тебя доброшу. Парень, хочешь, поехали с нами.

Это он уже Латышеву.

— Конечно с вами. Я друга с неизвестной личностью наедине не оставлю!

И Андрей первым нырнул на заднее сидение.

— Вчера в кафе ты моей личностью не очень-то интересовался. — Посмотрел в зеркало, включая зажигание, Алексей.

— Вчера ты моего друга не увозил. А куда изволил уехать сам, мне пофиг. — Развел руками Латышев. — Твоя жизнь, твои кнуты и пряники.

— Тогда как думаешь, — Погодин выехал со двора на дорогу, — твой друг, он кто? Пряник или... средство шоковой терапии?

— Ты сам ответил на свой вопрос, — молол языком Латышев, разглядывая проносящиеся мимо дома, — Влад — мой друг. А вот кем он станет для тебя...

— Влад, тебя стоит бояться? Буен во гневе? — Серые глаза Алекса насмешливо посмотрели Вальтеру в лицо.

— Опекун заявление в полицию написал... — нехотя признался Вальтер. — Из опеки требуют характеристику от школы.

— Всего-то? — Удивился Алекс. — Из-за этого вы такие кислые?

— Его снова могут отправить в интернат. — Нахмурив брови, сказал Латышев. — А ему нельзя! Он — настоящий талант!

— Андрон, не стоит пугать человека пока еще не свалившейся на голову ответственностью. — Улыбнулся Вальтер. — А то высадит где-нибудь в Бусиново... Точно на занятия опоздаем!

— Мы приехали, господа школяры. А метро — вон за тем домом.

Он свернул в проулок и встал перед воротами высокого элитного новостроя. Пиликнул брелок, и шлагбаум, медленно поднявшись, пропустил машину на территорию. Сделав полукруг вдоль пандуса, автомобиль нырнул в подземную парковку.

Выйдя из машины, Латышев прошелся по чистому бетону подвального помещения и, углядев в конце него лифты, горько посетовал:

— Я думал, такое бывает только в крутых боевиках. А тут из пропахшего кошками и умученного поклонниками Ленки с пятого этажа подъезда, да в такую роскошь... Стою, смотрю... глазам не верю и сам себе завидую. Внукам буду рассказывать...

— Андрон, — дернул его Вальтер за рукав, — кончай дурить. Дом у вас вполне приличный. Без скоростных лифтов... но и этажей там гораздо меньше!

Из лифта они выбрались на двадцатом этаже. Больше всего впечатлительного Латышева поразило то, чтобы попасть на этаж, надо нажать не кнопку, а поднести к панели электронный ключ.

— Прошу. Вот это все — наш с Анной дом.

— Все-все?

Латышев застыл, потеряв дар речи.

— Молодые люди. Кажется, вы хотели успеть на лекции. Или уже не торопитесь?

— Да, хотели. — Не растерялся выросший во дворце Вальтер. — Вы обещали показать комнату.

— Идем.

Всего лишь два поворота, и Алексей распахнул перед ребятами широкую дверь большой и светлой комнаты. В ней было все, что могло понадобиться школьнику: стол, кровать, шкаф... А бонусом к ним шли: панорамное окно, огромный телевизор... или монитор, мольберт, карандаши, пачка бумаги...

— Это Анна для тебя постаралась. — Объяснил Алекс. — Сказала, ты любишь рисовать. Ну как тебе?

— Потрясающе! — Сказал за Вальтера Андрей. — Соглашайся, чудило!

— Хочешь, я тебя перевезу прямо сегодня? Пока у меня есть свободное время. Анна приедет из университета, обрадуется.

— Хорошо. Я согласен.

Уезжать от стариков-соседей ему страшно не хотелось. Они были такими милыми и родными... Но подставлять их в расправу родной полицией он не имел права. Но сюда, он был абсолютно уверен, ни один 'детский защитник' не сунет свой скорый на решения нос.

— Тогда я тоже очень рад. — Серьезно сказал Алекс. — Эта комната — гостевая. Она запирается. По гостиничному принципу. Вот карточка.

— Спасибо. Не надо. Мне нечего скрывать. Кроме двух сумок с вещами и сумки с учебниками у меня ничего нет.

— Пошли дальше. Вот тут, — он махнул рукой, мои апартаменты. Дальше — сестры. С той стороны тоже есть лифты. А наши половины, в случае нашествия гостей, отделяются стенкой. А вот здесь — царство тети Паши.

Они вошли в огромную, поделенную на две зоны, кухню. Здесь вкусно пахло домашним обедом и свежей выпечкой.

— Теть Паш! — Окликнул стоящую у стола женщину лет шестидесяти Алексей. Она обернулась и разулыбалась:

— Лешенька! Так рано! И с гостями! Проходите, мойте руки, суп уже готов!

— Вот! — Андрей толкнул Вальтера локтем в бок. — А ты уговаривал меня на пирожок у метро!

— Подожди, теть Паш. — Погодин ласково обнял женщину за плечи. — Посмотри: вот этот мальчик, его зовут Влад, будет пока жить у нас.

Женщина едва заметно нахмурилась.

— Но... он еще ребенок! Школьник! Его родители...

— У него нет родителей, теть Паш. Опекун выгнал на улицу. И его снова хотят вернуть в интернат. Как считаешь, не дадим ребенку пропасть?

— А он ничего не сопрет? — Лицо женщины стало еще подозрительней.

— Все. До свидания. — Вальтер развернулся и вышел из кухни.

— Тетка, ты не права! — Сказал Латышев и отправился за другом.

Вальтер сидел у лифта прямо на полу, откинувшись на стену и закрыв глаза.

— Да не переживай ты так! — Упал рядом с ним Латышев. — Поедем ко мне. У меня мамка хорошая. Где трое, там всегда есть место четвертому.

— Мне все надоело. — Сморгнул парень. — Надоело постоянно драться за место под солнцем. Надоело ждать, когда же в моей жизни произойдут перемены к лучшему. Все мои усилия и старания кончаются разговорами о моей несравненной одаренности, и падением в более глубокую пропасть. А ведь знаешь, эта тетенька права. Кроме неприятностей, у них ничего не будет.

— Не истери. — Сурово сказал Латышев. — Что ты, как старая дева? Ах, у меня никогда ничего не будет... Я тоже не понимаю, зачем этим мажорам захотелось поиграть в благородство. Но в любом случае, это ненадолго. Короче, ночуешь сегодня у соседей, а я поговорю с мамой. Думаю, она согласится потерпеть еще одного ребенка.

— Посмотрим. — Вальтер поджал колени и положил на них руки. — В любом случае, мне обязательно нужно сделать еще одно дело.

— А, вот вы куда убежали! — Раздался из коридора оживленный голос Алекса. — Влад, не обращай внимания на Павлину Борисовну. Она всего боится и за нас с Аней постоянно переживает. Думаешь, ей нравятся наши друзья? Анин молодой человек не удостаивается даже обычного приветствия. Ты не представляешь, как она гоняла моих девушек!

— Девушкам есть куда идти. — Глухо сказал Вальтер. — А мне некуда.

Он медленно поднялся на ноги и, подхватив на плечо сумку, посмотрел на часы.

— Алекс, будь добр, выпусти нас на улицу, иначе мы опоздаем на занятия.

В лифте Погодин продолжал разливаться соловьем, рассказывая, как он надеется на то, что Владу у них понравится.

Открыв подъезд, он проводил их до забора.

— Я буду ждать твоего звонка. — Сказал он на прощание Вальтеру.

Тот молча кивнул головой.

Как только парни завернули за угол дома, непривычно молчаливого Латышева прорвало. Цепляясь рукой за рукав куртки друга, он горячо заговорил:

— И не нужно тебе это. Быть игрушкой богатеньких детей? Зависеть от их настроения?

— Перестань, Андрон. Все мы зависим от чьего-то настроения. А от нашего — зависят другие. Просто об этом не думай.

— А как же ты?

— Андрон. — Вальтер остановился. — Никогда не бери на себя чужие проблемы, если лично не можешь их решить. Ты зависим от матери. Она связана, кроме тебя, еще тысячью разных нитей с другими людьми. Представляешь, что будет, если к вам заявится полиция? Или оттуда отправят письмо к ней на работу? Как думаешь, ее это обрадует? В любом случае, собственные дети ей дороже чужого и подвергать их опасности остаться без средств к существованию она не станет. Кстати, на следующий год я не смогу заниматься на курсах. Оплачен только этот.

— Тогда летом тебе надо искать подработку.

Вальтер улыбнулся и посмотрел в хмурое зимнее небо.

— Такой подход к делу мне нравится больше.

* * *

Глава семнадцатая. Вовка

* * *

И снилось Вовке море. Теплое, цвета закатного неба. С отражающимися в воде звездами и неясными абрисами планет, висящих над водой в безмерно прекрасном и далеком пространстве. Он сидел на камне и мягкие волны с тихим шелестом подбегали к его босым ногам, укутывая их в белую пену. Дышалось ему легко и свободно. И он отчего-то понимал, что вот тут, на этой чудесной земле, ему ничего не грозит, поскольку здесь — его дом. Прищурив глаза, парень смотрел на увеличивающийся силуэт птицы, летевшей к берегу со стороны заката. Птица была большой. Нет, просто огромной. Но он даже не тронулся с места. Испуга совсем не было, только любопытство.

Сев на песок, огромный альбатрос сложил крылья и пристально посмотрел на Вовку оранжевым глазом.

— Не боишься? — Раздался приятный мужской голос у парня прямо в голове.

Он пожал плечами.

— А должен?

— Не знаю. — Рассмеялся голос. — Ты помнишь это место?

— Да, мы были здесь с другом. Этот мир создал... Ингер, кажется.

В голове у мальчишки снова раздался мягкий смех.

— Пока ты еще ничего не понимаешь, как и твой... друг. Вы пытаетесь разобраться со следствием, но не причиной. А они, как известно, будут повторяться, пока...

— Мы не найдем первоисточник. Я понимаю. Но где, в чем его искать, мудрая птица?

— Я не могу тебе этого сказать. Не осознанной тобой информации ты вряд ли поверишь. А если поверишь, то справиться с этой причиной у тебя нет сил.

— Но что же нам с Вальтером делать? Постоянно бегать по кругу, отбивая атаки на свои семьи?

Альбатрос рассмеялся.

— Дам одну подсказку. Но она заставит тебя задуматься и посмотреть на миры гораздо шире, чем ты привык.

— Пожалуйста, мудрая птица!

— А ты уверен, ребенок, что на том плане твой истинный дом?

Вовка замер. Раньше ему казалось, что поменявшись телами с Вальтером, он обрел настоящую и любящую семью. Пусть не он в ней родился. Но все вокруг были к нему так добры! Поэтому он и рисковал жизнью, считая мир Вальтера своим домом и стараясь сделать его безопасней и лучше. Но в последнее время ему стало казаться...

— Что же тогда делать? — По лицу Вовки неожиданно покатились слезы. — Мне все время кажется, что я бегаю по кругу!

— Сотвори из круга спираль, мой мальчик.

Огромный альбатрос взмахнул крыльями и, перед тем, как взлететь, сказал:

— Я уверен, что у вас все получится. И еще... мы будем вас ждать!

* * *

Вовка сразу проснулся, будто его толкнули. Глядя в темный потолок сумеречной спальни, он заново переживал этот странный сон. А ведь ему и правда начинало казаться, что здесь он совершенно лишний. Особенно, когда при переносе с ним так легко попрощалась мать... Но, в любом случае, он благодарен этому миру за то, что впервые почувствовал свою нужность и к себе любовь.

Парень встал с кровати, полный сил и энергии. Странно, но после этого сна на душе стало намного легче и спокойней. Так, словно он уже знал, что делать.

Улыбнувшись своему зеркальному отражению, он умылся, глянул в темноту за окном и, вскинув на плечо приготовленную сумку, повернул рычаг тайного хода. Спустившись на первый этаж, он с силой нажал на выступающий из стены камень. Часть каменной кладки отъехала в сторону, и он вышел в коридор, освещенный только до лестницы. Шести еще не было, поэтому парень устроился в самом темном углу, практически не двигаясь.

В коридоре, где обычно постоянно ходили служащие дворца, было непривычно пусто. Только пара человек, пугливо озираясь, прошмыгнули в кухню и не вышли обратно. Пахло какой-то едой, но привычные ароматы сдобы и корицы в воздухе отсутствовали. Вовка поежился: почему-то стало холодно. Рыжего все не было, и парень заскучал. Очень хотелось есть.

Прождав еще полчаса, он решил сходить в разведку. Натянув на голову кроме шарфа еще и капюшон куртки, он подошел к кухонным дверям и открыл небольшую щель. В обычное время тут толпилось около пятнадцати человек. Теперь же находились только четверо: мрачная фрау Зельда в надвинутом на самые глаза платке, ее высокий помощник, то и дело посматривающий на часы Кунц и еще один мужчина, закрывающий крышками стоящие на подносе серебряные миски с едой. Вот он направился к выходу. Вовка прижался к стене, втягивая и так плоский живот.

Мужчина, занятый тем, чтобы поднос не опрокинуть, парнишку не заметил и отправился на лестницу. Как только его шаги стихли на площадке между этажами, Вовка распахнул дверь и снял капюшон.

— Доброго вечера, господа хорошие! А не покормите ли вы бедного, изголодавшегося по телесной пище горького и заблудшего в этом чокнутом мире ребенка?

— Вальтер! — Тихо ахнула фрау Зельда. — Я думала, ты погиб или исчез вместе со всеми господами... Ты же знаешь, что вокруг творится?

— Не имею понятия! — Честно сказал он, присаживаясь за стол перед налитой до краев тарелкой. — Что в городе?

— Какие-то банды нападают на дома, грабят, потом поджигают... Ужас! Все боятся! Те, кто побогаче, постарались уехать еще вчера. Сегодня, говорят, из города не выпускают...

— Плохо. — Вовка взялся за рис и куриную ногу.

— А во дворце-то никого... — Всхлипнула Зельда. — Слуги разбежались. Господ нет... Обслуга и та на работу не вышла. Вот нас с Фрицем, — она кивнула головой на мужчину, — разыскали и привезли. Сказали, никуда отсюда не выходить... А я не знаю, как там дома... Этот дуралей, вместо того, чтобы охранять мать с сестрой, тоже приволокся!

— Спасибо, тетушка Зельда! — Вовка отставил тарелки и похлопал сытый живот. — А этот рыжий сегодня что-нибудь ел?

— Он только и делает, что жрет! — Метнула на Кунца взгляд повариха. — Тощий, как жердь. И куда в него столько лезет?

— Про запас, тетушка Зельда. У меня к Вам огромная благодарность за обед... и просьба. Можно я на ночь заберу этого замечательного молодого человека?

— Ой! — Сразу все поняла женщина. — Это не опасно?

— Но я-то жив. — Пожал плечами парень. — Кому нужны чужие дети?

— Да, это верно...

Повариха внимательно посмотрела на Кунца, а потом на Вовку.

— Только ты за ним следи, а то влезет, куда не надо...

— Спасибо, фрау Зельда! — Поклонился Вовка, а Кунц тем временем уже натянул свою уличную одежду и обмотал, так же, как и его друг, рыжую голову шарфом.

— С Богом, детки! Приходите завтракать!

— Непременно!

И оба скользнули в полуоткрытую дверь. Предосторожность была излишней, поскольку в коридоре никого не было. Вовка увлек своего помощника в темный тупик.

— Закрой глаза и не подглядывай.

— Почему?

— Это не моя тайна. И я не хочу, чтобы за нее тебе впоследствии отрубили голову.

Кунц послушно закрыл глаза, и Вовка несколько раз обернул его вокруг себя. Потом повернул рычаг и, ухватив парня за руки, ввел в проход между стенами, сразу его закрыв.

Сотворив сгусток магического огня, он подкинул его вверх.

— Открывай свои любознательные глазки. — Тихо сказал Вовка. — Только не шуми. Нас могут услышать.

— Ого! — Сияющими глазами Кунц посмотрел на узкий лестничный ход. — Мы внутри стен?

— Догадливый ты мой. — Улыбнулся Вовка. — Иди за мной. Если захочешь что-то сказать, дотронься до рукава. Не топай. Понял?

— Да. — Еле слышно прошептал Кунц.

* * *

Не останавливаясь на нижних этажах и задерживая дыхание рядом со стенами комнат, где был свет, парни забирались все выше и выше. В этот раз Вовка хотел послушать непонятных пажей, набранных неизвестно где для жены Гюнтера, Ее Величества Лиары.

Как только поднимавшийся за Вовкой Кунц начинал пыхтеть, они останавливались, чтобы парень перевел дыхание.

— У меня голова кружится от этих лесенок, поворотов, зигзагов и пыли, — пожаловался поваренок.

— Пойдешь обратно? — Поинтересовался Вовка. — Вниз — гораздо легче.

— Разве я для того сюда взбирался? А долго нам еще?

— Не знаю. — Равнодушно ответил парень. — Дальше крыши не уйдем.

— Мне кажется, мы уже в мире ангелов... — проворчал Кунц.

Вовка усмехнулся.

— Ты даже не представляешь, насколько до него далеко!

— Как будто ты представляешь...

— Хватит болтать, идем!

И они снова полезли вверх. Наконец, откуда-то издалека, им послышался шум множества голосов. Кунц дернул Вовку за полу куртки.

— Они?

Парень пожал плечами и снова пошел вверх.

И вот они выбрались в длинный узкий коридор, опоясывающий какой-то этаж. Шум ходил по нему нарастающими и стихающими волнами. Иногда через него прорывался хохот. Вовка махнул рукой и пошел по коридору, касаясь плечами то одной, то другой стены. Скоро они различили отдельные голоса, а через щели в стене просачивался яркий свет.

Вовка привычно положил пальцы в углубления и заглянул одним глазом внутрь. Через вторую щель пристроился смотреть Кунц. Помещение чем-то напоминало казарму. Ряды кроватей, на которых сидели и лежали молодые люди, были ярко освещены. Середину огромной комнаты занимал стол, уставленный подносами с жареной гусятиной, уткой, еще каким-то мясом. Тут же стояли бутылки. Большинство парней сидели вокруг стола и хвалились друг другу унесенными из чужих домов ценностями. Кто-то хвастался количеством использованных за один день молоденьких девчонок. А кто-то, перебивая, похвалялся убитым мирным населением. Сначала Вовка слушал, впившись в камень до боли в пальцах. Затем, когда Кунц медленно осел на колени и стал вытирать мокрое от слез лицо, он слушать перестал, но начал разглядывать лица парней. Какими-то они ему показались... не настоящими, что ли? Их внешность в ровном магическом свете то расплывалась, то снова собиралась четким рисунком. Вовка провел рукой по глазам. Ему показалось, что в них стоят слезы, искажающие зрительные образы. Но глаза были сухими. Потом, подув на пальцы, он стукнул себя по лбу и перешел на магическое зрение...

И вот тут его ждал настоящий шок. Энергетика этих существ совершенно не походила на людскую, в чьей ауре, в-основном, присутствовали желтые и оранжевые цвета. Здесь же преобладала черно-зеленая гамма с небольшими вкраплениями красного по краям.

Парень опустил руки и присел рядом с Кунцем.

— Вытри сопли и подумай. — Сказал он плачущему другу. — Что ты общего увидел у этих подонков? Может, тебе что-то бросилось в глаза?

— Я не смотрел...

— Тогда встань и внимательно посмотри. Слушать их не стоит. Обычное хвастовство пьяных парней. На большинстве из них нет ничьей крови: ни девственниц, ни стариков... Просто враки.

— Уверен? — Недоверчиво спросил Кунц.

— Абсолютно. — Равнодушно сказал Вовка.

— А что смотреть-то?

Кунц встал и приник к щели.

— Амулеты, броши, пряжки... Любая мелочь, но для всех одинаковая. А я немного посижу...

Пока Кунц высматривал, Вовка задумался. Получается, он был отчасти прав, думая об игроке... полагая этим игроком кого-то из людей. А сейчас получается, игра создана третьей силой? Но зачем? В чем смысл разорения процветающей страны? В чем смысл убийств мирного населения? Ведь межгосударственная торговля дает приличные доходы! Герцог Норденский не выглядел идиотом, однако... с кем он связался? Хотелось власти? Да она у него в руках и была! Это Гюнтеру всего было мало в тени неотразимого брата...

— Эй! — Кунц шлепнул по Вовкиной макушке пальцами.

Тот поднял глаза.

— Что, нашел?

— Не знаю, взгляни сам.

Вовка приник к щели.

— Видишь, на их куртках... словно такие значки или медальки. С левой стороны, где сердце!

— Вижу...

Вовка прислонился спиной к противоположной стене.

— Слушай, Кунц... Я сейчас попробую, не знаю, получится ли...

— Что?

— Попробую их усыпить.

— А ты сможешь? И мы их зарежем?

— Ты дурак, руки в крови пачкать? Не говори ерунды. Нам надо просто посмотреть поближе...

— Зачем?

— Не знаю пока... Сядь у стены и замри.

Вовка стоял и глядел на светящиеся щели. Что если они — существа, чувствующие направленную против них магию? Но под воздействием алкоголя они наверняка расслабились. Только как усыпить такое количество народа? Под косой зачесалась голова, и Вовка, просунув через витки шарфа палец, с наслаждением поскреб кожу. После этого, как ни странно, в голове появилась мысль. Когда-то одно из занятий с Вилдбахом было посвящено изучению различных химических элементов в магическом аспекте. Тогда же мэтр говорил, что любое из соединений, находящееся в замкнутом пространстве в небольшом количестве, можно магически синтезировать до нужного объема. Обучался он на снадобье от прыщей... Вовка хихикнул: дерма его лица настолько сжалась, что он почувствовал себя целлулоидным пупсом или мумией. Хорошо, Вилдбах сразу убрал это ужасное ощущение! Теперь ему предстояло вспомнить тот опыт, чтобы наполнить помещение концентрированными парами углекислого газа или алкоголя... Подумав, Вовка склонился к последнему и начал вспоминать формулы, выдувая их через щель в комнату, скрепляя переменные атомами спирта и, на всякий случай, углекислого газа.

Закрыв глаза, он все шептал и шептал, иногда помогая себе руками. Звуки за стеной постепенно смолкали, словно угасающий с заходом солнца свет. Когда все окончательно стихло, он открыл глаза и посмотрел в комнату. Молодые люди лежали кто на кроватях, кто — под ними, дружно вдыхая густые пары удушающего воздуха.

Кунц, увидев, что Вовка пошевелился, поднялся на ноги и немного попрыгал, разгоняя кровь в затекших конечностях.

— Ну что, всё? — Спросил он.

— Наверно. Это тебе... — Он протянул Кунцу кухонный нож. — На всякий случай!

— Ха! — Кунц вытащил из внутреннего кармана куртки мясницкий тесак. — Вот это — нож!

— Я сейчас открою стену...

— И мы их...

— Ты закроешь свой нос шарфом. Плотно. Там очень тяжело дышать. И будешь стоять, как приклеенный, в одном месте.

— Зачем?

— Держать открытой стену. Если что пойдет не по плану, или кто-то очнется, нам придется очень быстро убегать. Все ясно?

— Да, командир! — Кунц туго перемотал шарфом лицо, а на рыжие локоны накинул капюшон. — Я готов!

Вовка тоже надвинул на нос шарф и повис на стене, сунув руки и ноги во все четыре паза. Стена медленно поехала в сторону. Вовка спрыгнул и, обежав открытый кусок, повернул завитушки светильника.

— Иди сюда и держи вот так. — Прошептал он Кунцу. — Смотри не засни!

Дышать даже через шарф было тяжело. Но все задуманное требовало быстрых действий. Если сейчас он окажется правым, то узнает, в каком направлении двигаться дальше. Если нет... что ж, придется искать другие подсказки.

Вовка потер холодные ладони и подступил к ближайшему спящему человеку.

* * *

Дело в том, что из прежней реальности у него на пальце осталось два колечка. Одно из них он получил от демона с целью уничтожения застрявшего в этом мире артефакта, позволяющего повелевать этими сильными существами. Вовка выполнил эту просьбу. Но, как оказалось, кольцо не было одноразовым. Повернув перстенек дешевого металла камнем вниз, открытой ладонью парень коснулся значка спящего... И сам чуть не свалился на пол от неожиданности. Человеческая личина исчезла. Обнажившийся под ней кокон черного тумана напоминал жука-переростка, который, закрутившись воронкой, свернулся в точку и бесследно пропал.

'Ес!' — Сам себя одобрил Вовка и просто пошел по рядам, проводя ладонью над телами. В конце этого похода на кроватях остались всего двое настоящих людей, спавших непробудным сном.

Утирая пот, Вовка поплелся к стене. Но по дороге он толкнул оконную раму, чтобы глотнуть немного свежего воздуха.

— Заходи! — Показал Кунцу на простенок Вовка и перехватил завитушки канделябра. Тот шаркающей походкой, разминая затекшую руку, медленно вошел в проем. Пока стена не успела закрыться, Вовка юркнул за ним. А там оба парня, размотав шарфы, рухнули прямо на пол. Спертый воздух тайного хода показался им чистейшим горным ветром. Жадно наполняя им легкие, они никак не могли надышаться. Но любопытный Кунц, вяло повернув голову, поинтересовался:

— И что это было? Кто они?

— Не знаю... Может, воплощенные магией эфирные паразиты? Выходцы с изнанки? Бесы?

— Ох...

— Как голова?

— О-о-о...

— Дальше идем?

Кунц сложил ноги и встал на колени. Потом, касаясь стены, поднялся во весь рост.

— Да... идем. Эту гадость надо уничтожить! У тебя силы остались? — Голубые глаза друга вопросительно посмотрели Вовке в лицо, отыскивая в нем тень усталости.

— Силы... Да, остались. Я почти ничего не делал. Только попить бы... Сейчас зайдем в одну из здешних спален, там должна быть ванная.

И они медленно, поддерживая друг друга и прислоняясь боками к стенам, отправились дальше.

Метров через двадцать Вовка снова повис на стене.

— Кажется, тут никого!

Парни осторожно выглянули в комнату.

— О, — Кунц тут же залез в маленькую за портьерой дверцу, — туалет!

— Вода! — Черпая воду из-под крана горстями, отозвался Вовка.

Посмеявшись, они посмотрели друг на друга и поменялись местами.

Напившись и умывшись, они уселись на кровать.

— Что будем делать дальше?

— Немного посидим и подумаем. Сейчас мы убрали пьяных в хлам нечистиков. Это было просто. А если где-то сидят трезвые? К тому же мы не знаем, сколько их всего перебралось в наш мир. И, самое главное, зачем... — Вовка взял подушку и, поставив вертикально на колени, уткнулся в нее головой.

— А... можно так колдануть, чтобы они нас не видели?

— Не знаю, Кунц. Я не разбираюсь в этих тварях. Да и маг из меня паршивый. Недоучка. Сила есть, а знаний — ноль.

— А-а... Так может, когда они спят по-настоящему?

— Мы убрали мелких и глупых. Их можно сравнить с нашими необученными крестьянскими парнями. Энергия распирает, а ума и осторожности нет. Но здесь есть тот, кто их вызвал. В его руках — сильнейший амулет... — Пробубнил в подушку Вовка. — И я не знаю, что делать. Но... — он поднял голову, — мы будем ходить и внимательно слушать, смотреть... Кстати, тебе надо перед сменой поспать.

— Да, — махнул рукой Кунц, чья кожа выглядела белой-белой от переживаний и усталости, — на кухне полежу в закутке...

— Нет, сейчас осмотрим до конца этаж и пойдем ко мне. Там относительно безопасно...

— Слышишь?! — Вдруг насторожился Кунц. — Стук!

— Да-а... — Отложив подушку, Вовка плавно поднялся.

— Пойдем смотреть?

— Сначала слушать. Может, кого-то из слуг или дворян заперли и забыли...

— А мы их спасем? — Кунц вскочил, словно только что не умирал от желания отдохнуть. Рыжие кудряшки весело подпрыгнули на его голове.

— А стоит ли спасать его, скребущегося тайно... Что он скрывает, иль кого в безумии печальном?

— Ты думаешь, он уже рехнулся, да? А может, там юная и прекрасная графиня...

— Которая даст тебе по дурной башке стулом, как только войдешь в комнату. Или завизжит, словно свинья. Прибегут бесы и спросят: юноша, а что ты тут делал? А ты: да так, мимо шел, решил зайти...

— Глупо. — Согласился Курт. — Тогда иди первый.

— А ты не топай, не на кухне.

Парни открыли входную дверь и оказались в небольшом коридоре со множеством дверей. В недавние добрые времена здесь, вероятно, жили слуги. Неравномерное постукивание доносилось из кладовой или гардеробной, находившейся в конце этого коридора. Приоткрывая остальные двери и заглядывая, на всякий случай, внутрь, они зашли в тупик и остановились. Вовка положил ладонь на замок и тут же отдернул руку.

— Чужая магия... — прошипел он. — Жжется!

— На, — рыжий смотал с головы шарф, — попробуй им!

Вовка исподлобья посмотрел на Кунца и, покачав головой, вздохнул.

— Я что, в ваших колдовских заморочках разбираюсь? — Вспыхнул парень.

— Т-с-с...

Вовка насторожил ухо, почти прислонив к дверному полотну. Там, внутри, кто-то скребся, а потом закашлял.

— Открываем? — Спросил он у рыжего. Тот немного подумал и снова достал из-за пазухи тесак.

— Давай!

Вовка поморщился, но все же положил ладонь на ручку и, немного погодя, легко ее повернул. Дверь подалась, и рыжий с тесаком наперевес первым вбежал в комнату. Только после этого туда засунул нос Вовка.

— Опаньки! — Изумленно сказал он. — Какие люди скучают!

Лицом к двери, крепко привязанные к стульям, сидели герцог Норденский и два его сына. Во рту у каждого было по тряпке.

* * *

Увидев ребят, парни запрыгали вместе со стульями, а их отец опустил голову. Рыжий, застеснявшись, спрятался за Вовкину спину. Но тот кивнул на веревки:

— Режь!

А сам подошел и осторожно вытащил кляпы.

— Надеюсь, господа, этот переворот затеяли не вы?

— Ай! — Испуганно сказал Кунц и посмотрел на друга. — Не режется!

— Зачарованные. — Ответил герцог. — Не мы. Мы тут четвертый день сидим. С перерывами на двухразовое питание и трехразовое... Тьфу! — Выплюнул он остатки тряпки. — Отойдите, мы сами сейчас развяжемся!

Герцог прошептал заклинание, и веревки упали с его рук и ног. Тоже самое проделали сыновья и, не расшаркиваясь, унеслись в отдаленную комнатку, откуда послышался шум воды.

— Что там? — Кивнул головой на дверь герцог.

— А там Вы. — Хлопая глазами, сказал Вовка. — Обнимаете королеву Лиару. Я случайно комнаты перепутал.

— Что? — Переспросил Норденский. — Что делаю?

— Ну... — Вовка покраснел и опустил глаза. — То, что мужчины... делают с женщинами, когда их никто не видит.

Вернувшиеся парни заржали.

— Малыш! — Хлопнул его по спине Клаус. — Ты что-то путаешь! Мы тут сидим и не знаем, что делать. Думали, Гюнтер рвется к власти.

— Где Его Величество?

— Ульрих? Убит. Может, умер сам. Не выдержало сердце.

— Ты видел?

— Да.

— А где все? Нас вызвали из дворца, а потом, на дороге, поймали телепортом. С тех пор сидим здесь, ничего ни о чем не зная.

— Я никого, кроме Вашей Светлости и Ее Величества я не видел. Но хочу сразу сказать, во дворце полно чужих гвардейцев в голубых мундирах, похожих на цвета Вашего герба. Поэтому все думают...

Парень потупился.

— Интересно.

— Ну, мы вам больше не нужны... Пожалуй, пойдем. — Развернулся Вовка и вытолкнул оборачивающегося Кунца за дверь.

— Куда? — Клаус фон Рейне сцапал мальчишку за капюшон.

— Пусти, заору. — Тихо сказал парень. — Снова сядешь на стульчик. Только вряд ли потом с него слезешь.

— Отстань от ребенка, Клаус. — Сурово сказал отец. — Он по своей доброй воле нам помог. Не стоит его удерживать.

— Пропадет ведь, что потом мне Генрих скажет?

— Я вообще не чувствую тут ни принца, ни его отца... Надо бы...

Вовка сделал шаг к двери и выскочил наружу.

— Бежим!

Они пробежали коридор и снова вошли в комнату, откуда услышали голоса.

— Глаза!

— Закрыл!

Вовка повернул морду льва, державшего в пасти цветок.

— Открывай глазоньки и заходим!

Мальчишки шмыгнули в стену раньше, чем к этой комнате подошли Норденские.

Спустившись на цыпочках этажом ниже, они снова услышали звуки. На этот раз ими были женские голоса. Вовка остановил Кунца и заглянул в щель. Там, в свете неярких ночников, камеристка помогала раздеться Ее Величеству Лиаре.

Немолодая, усталая и несколько обрюзгшая женщина печально смотрела на свое зеркальное отражение.

— И как ему может нравиться мое тело? — Спросила она сама себя, но ответила горничная.

— А чего ж не нравиться-то? Белое, рыхлое, есть за что подержаться!

— Руки, дура, убрала!

— Извините, — буркнула пожилая женщина, — только тогда корсет снимайте сами. Воздухом ленточки дергать не обучена!

— Ты издеваешься? — Вскипела Лиара. И, размахнувшись, коротко и зло ударила камеристку по лицу.

Та невозмутимо потерла щеку и, задрав кверху голову, выплыла из комнаты.

— Вот паразитка! — Прошипела ей вслед Лиара и, вывернув руку назад, попыталась поймать кончики ленты, стягивающей корсет на жирной спине.

Когда у нее ничего не получилось, она капризно крикнула в приоткрытую дверь:

— Ханна! Ну Ханна же! Иди сюда!

Но ответом ей была тишина.

— Ушла совсем, гадюка!

Женщина тяжело села на кровать и начала снимать украшения, накрученные на ее полную шею.

Сначала в коробочку упало бриллиантовое тяжелое колье. Потом — бусы из мелкого жемчуга в несколько рядов. Потом — длинная сапфировая подвеска, прятавшаяся в ложбинке груди...

— Во намотала! — Тихо шепнул Кунц, глядевший во вторую дырку. — И не падает!

Последней она сняла тоненькую золотую цепочку с крохотной блестящей капелькой. Нежно пропустив ее сквозь пальцы, она поцеловала кулон.

— Милый! — Тихо сказала она. — Спасибо, что позволяешь оставаться молодой и нужной тебе! Почему раньше мы не обращали внимания друг на друга, пока я была юной? Лучше бы родила сына от тебя...

И, еще раз ласково взглянув на вещь, Лиара положила ее сверху остальных украшений.

— Что, все свои цацки перебираешь? — Снова в дверь вошла служанка. На щеке малиновым цветом расцвел синяк. — Никак не наиграешься в любовь и вседозволенность?

— Замолчи, не твоего скудного ума дело. Лучше развяжи корсет и помоги принять ванну. Сегодня — с ноткой иланг-иланга. Он так заводится от этого запаха!

— Он от каждой юбки так заводится... — Буркнула горничная, правда, совсем тихо, чтобы не слышала госпожа. Но мальчишки все-таки расслышали. — Сейчас налью. Величество, попу подними, мне тянуться неудобно!

— Еще бы, с такими косыми руками! Вот поменяю тебя на молодую да шуструю...

— Тогда втроем в одной кровати спать будете. Еще неизвестно, кто кому корсет станет развязывать! — Довольно сказала служанка.

Лиара повернулась к ней всем телом.

— Что ты сказала?!

— Что слышала. Стой и не дергайся, красотка.

— Но... — На голубых глазах королевы появились слезы. — Он ведь говорит, что любит меня одну!

— Любит, не вертись, как юла!

Мальчишки разом отлепились от щелок и, тяжело вздохнув, друг на друга посмотрели. Но потом снова прилипли к отверстиям в стене.

Корсет был благополучно снят. Теперь под тонкой, почти прозрачной рубахой отчетливо проглядывались висевшие вокруг талии спасательным кругом складки и съехавшие вниз ягодичные мышцы.

— Иди уже. — Сказала служанка. — Вода в ванной, лангу-лангу найдешь сама. А то, как в тот раз, плесну касторки...

— Я и говорю, дура! — Вздернула нос Лиара и зашла в ванную комнату. Тут же послышался плеск. — Помассируй голову, корова!

И дверь, дернутая рукой служанки, закрылась.

— Чё дальше? — Спросил Курт.

— Дальше... — Куча драгоценностей сверкала в магическом зрении, словно новогодняя елка на детском утреннике. Наверняка в ней лежал сильный артефакт. Снова история повторяется? Как там во сне говорил альбатрос? Из круга делать спираль? Если следовать его совету, надо найти амулет и сжечь. — Дальше, мой друг, ты держишь стену, а я иду туда.

— Зачем? — Рыжий хохотнул. — Заменить в кроватке ее любовника? Мне кажется, она не обрадуется!

Вовка прыгнул ногами в пазы, и кусок стены вывернулся наружу.

— Идем!

Парни выскочили, и Вовка сразу схватил одну из подставок для кристаллов света, дернув ее несколько раз в стороны.

— Держи! — Кивнул он Кунцу. Тот послушно схватил выкрашенный под бронзу металл и замер.

Вовка подошел к туалетному столику и схватил подвеску, лежавшую сверху.

— Вот она! — Показал ее другу и, повернув кольцо камнем внутрь, притронулся им к блистающей капле. Та сразу потускнела, словно ее опалил огонь. Вовка, усмехнувшись, замешал ее в сияющую кучу.

— Валим!

За три прыжка преодолев расстояние до стены, он подождал Кунца, и они вместе нырнули внутрь.

— Что ты сделал?

— Сжег ее амулет. Он тоже бесовский. — Дернул плечами Вовка.

— Мы так и будем ходить по дворцу в поисках изнаночных тварей? — Поинтересовался Кунц.

— Нет. Скоро утро, и кому-то пора на работу. Поспать в кровати ты не успеваешь. Так что есть предложение сразу спуститься вниз и поесть!

Кунц согласно качнул головой, и они направились на первый этаж.

— А Лиара... Что с ней будет без амулета? — Спросил он.

— Какая разница... — Вовка зевнул. — Поплачет над своими морщинами. Ума хватит — уйдет в монастырь. Государству не нужна такая Королева.

— Как думаешь, мы победим?

— Конечно, Кунц. Иначе и быть не может! За темной ночью всегда рождается новый день.

— А что в этом дне будет нового?

— Принц Генрих станет Королем и помирится с отцом. Надеюсь. А потом он встретит достойную девушку и предложит ей руку и сердце... Кунц, тебе в детстве сказки читали?

— Да... — Удивленно ответил тот. — А что?

— Тогда финал придумай сам. С короной и фатой. Или потерянной туфелькой.

— Когда я вырасту...

— И? — Насмешливо посмотрел на длинного парня Вовка.

— Знаю, чем займусь. — Серьезно сказал Кунц. — Буду артефактором. Сегодня я видел в твоих руках блистание настоящей магии!

— Вот как? Это просто отлично! Тогда маленькая проверка.

Вовка замер на ступенях и протянул ему руку с другим перстеньком. Тоже простеньким. Но подаренным ему настоящим драконом.

— Расскажи мне об этой вещице.

Кунц, не притрагиваясь к Вовкиным пальцам, наклонился над его грязной ладошкой.

— О! Для меня он светит маленьким ярким солнцем. В нем — расплавленное тепло природной магии и... я не знаю... Наверное, всё! — Кунц смущенно улыбнулся. — Мало, да?

— Мало. Но для тебя — превосходно. Когда у нас будет мир, я обязательно попрошу Его Высочество ходатайствовать о твоем зачислении в Академию. Если буду жив.

— Спасибо, Вальтер! — Кунц смущенно покраснел. — Ты доживи, пожалуйста!

— Постараюсь! — Кивнул головой Вовка и снова пошел вперед.

* * *

На кухне гремела кастрюлями и сковородами взъерошенная фрау Зельда. Высокий второй повар с кислым лицом разжигал печь и ворчал на слуг, которые снова не вышли на работу.

— Вот еще дармоеды заявились! — Буркнул он, увидев ребят. — Ничего делать не хотят, а жрать подавай! Баре!

— Мы поможем. — Сказал Вовка. — Что делать?

— С той стороны, он знает, — кивнул на Кунца мужчина, — топка. Надо накидать в нее угля. Побольше. Потом накачать насосом воду, начистить картошку, морковку... Заместить тесто...

— Я — к углю, — сказал парень Кунцу, — ты — к воде.

Тот кивнул.

'Все-таки магия — великая сила!' — думал Вовка, закидывая с ее помощью уголь в огромную топку печи. Пламя внутри уже ревело, а на одежде и лице парня слой за слоем оседала мелкая черная пыль.

— Хватит! — Прибежал унылый повар. — До печи не дотронешься!

Вовка усмехнулся и пошел к приятелю отмываться. Совместными усилиями парней огромный бак заполнился достаточно быстро.

— Что почистить? — Спросили они вдвоем, заявившись на кухню.

— Деточки мои! — Умилилась повариха.

— Интересно, чем занимаются десять человек, если двое доходяг справились за полтора часа? — Пробурчал себе под нос второй повар. — Порежьте овощи и зелень!

Через час и это утомительное занятие подошло к концу. Тетушка Зельда, сверкая улыбкой, поставила перед ними на стол полные тарелки супа.

— Кушайте, помощнички! Заработали! А к вечеру пирожки с печенкой и яйцом сделаю!

Мальчишки от души наелись и поднялись.

— Фрау Зельда, можно мы уйдем и немного поспим? Потом, к вечеру, снова поможем.

— Идите, мои золотые! — Она махнула рукой и погрузила пальцы в белое пушистое тесто.

* * *

— Вот моя комната. — Сказал Вовка, привычно открывая стену. — Заходи. Проход держать не надо.

— А миленько. Ты тут один, да? А зайти через дверь к нам не могут?

— Я укрепил замок. Иди, мойся. Там — ванная. Я — после тебя.

Когда Кунц ушел плескаться, Вовка устало стянул с белых волос шарф, стащил куртку и свитер. Сапоги полетели в сторону гардеробной. Штаны упали на ковер рядом с кроватью.

— Какое счастье, когда ты дома... — Пробормотал он и, неожиданно для себя, заснул крепким сном.

* * *

Глава восемнадцатая. Вальтер

* * *

Объяснив в тысячный раз Латышеву, почему не хочет ехать к нему в гости, Вальтер вышел на своей станции метро и поднялся вверх, на улицу. В домах мягко светились окна, а в ночном парке качающиеся ветви пытались расцарапать фонари, мешавшие им спать. Люди, тонкой струйкой поднимавшиеся по ступеням, тут же разбегались в разные стороны: кто-то к автобусам, а кто-то пешком, в затихающую суету улиц и утомленных витрин.

Вальтер достал смартфон и задумчиво поводил пальцем по списку контактов. Кто его ждет в этом мире, надеясь на встречу? Почему для одинокого мальчишки налаженные с таким трудом цепочки связей оказываются снова и снова разорванными? Что за злой рок преследует Вовкину судьбу, давая шансы на выживание и вновь погружая в тоскливую пучину оторванности от чужих жизней и судеб?

Он медленно шел по тротуару, все также водя пальцем по потухшему экрану, и не замечал, как параллельно с ним, с той же скоростью, почти бесшумно движется большой черный автомобиль. Парень подошел к светофору и, дожидаясь, когда загорится шагающий зелененький человечек, сделал шаг назад, уловив краем глаза приблизившуюся к самому краю дороги машину. Однако автомобиль, слегка притормозив, внезапно открыл заднюю дверь. Оттуда вырвалась смазанная темная тень, нечеловечески сильными пальцами ухватившая Вальтера за локоть. Рывок — и парень полетел головой вперед на заднее сидение просторной машины, дверца которой тут же захлопнулась, щелкнув замками. Он попытался приподняться, но кто-то тихо прошипел: 'лежи'. После этого Вальтер даже успокоился: какой-никакой, но выход. Жаль, не успел позвонить соседям. Они будут волноваться. Между тем, за тонированными окнами, проплывали огни ночного города: белые и желтые фонарей, красные и зеленые — светофоров. Иногда машина плавно поворачивала и притормаживала, пропуская встречный поток или пешеходов. Вальтер подтянул к животу сумку и уперся вытянутыми ногами в дверь. Средство передвижения его тела в пространстве оказалось неожиданно широким. Но любая неизвестность, так же, как и дорога, имеют свойство заканчиваться. Неслышный, но видимый изнутри подъем шлагбаума открыл машине путь. И она подъехала к ярко освещенному дому, на невысокой крыше которого горела подсветка. Объехав коттедж сбоку, автомобиль остановился. Дверь, через которую Вальтер залетел в салон, открылась.

— На выход. — Снова раздался негромкий сиплый голос.

Парень согнулся и, опустив ноги, выбрался на улицу. Здание, в которое они входили, напоминало перестроенный под ночной клуб или казино старинный особняк. Кругом — точечно направленные прожектора, подстриженные кусты и вылизанный капитальным ремонтом лепной фасад. Неприметная дверь черного хода. Цепкие пальцы снова схватили его за локоть.

— Вперед и не ори.

Вальтер оглянулся на текущую позади ограды черную реку и стал подниматься по ступеням.

В коридоре на полу лежал толстый цветной ковер. На стенах сияли стилизованные под старину светильники. Откуда-то сбоку вывалился мужчина в косо надетом смокинге. Дикими глазами посмотрев на парня, он удалился в закуток напротив.

— Сюда.

Незримый спутник поставил его перед богато отделанной резьбой дверью и нажал на вычурную ручку. Вальтер напрягся, ощущая, что еще немножко, и за его спиной распахнутся огненные крылья.

— Не нужно. — Сказал мужчина и открыл дверь, толкнув парня внутрь.

* * *

За дверью оказался вполне современный рабочий кабинет делового человека высокого полета. Раскрыв рот, парень уставился в панорамное окно, за которым наличествовал белый день, многоэтажные здания и пролетающие мимо них обтекаемые капсулы машин.

— А вот и наш маленький герцог! — Просиял поднявшийся ему навстречу из кресла мужчина, под высокой прической которого виднелись маленькие рожки. Глаза его весело искрились изумрудной зеленью. — Заходи, не стесняйся, будь как дома!

— С-спасибо... — Выдавил Вальтер. — Вы — демоны?

— Именно так, мой хороший умненький мальчик! — Произнес голос над его ухом. — Хочу представить тебе нашего босса, господина Серхио Интенцо Воланса, председателя Совета Старейшин. Ну а меня звать Анхель Гвардо Соунт. Можно просто — Анхель. Присядь, — он подвел мальчишку к стоявшему у стола креслу, — у тебя от переноса может немного кружиться голова.

— Благодарю Вас. — Вальтер оперся на подставленную руку. Ноги и правда, почему-то двигались с трудом. — Чем обязан такому высокому вниманию к моей незначительной персоне? — Поинтересовался он, положив на колени сумку с тетрадями.

— На плане Аггелов ты уже слышал основную историю нашего мироздания. Не так ли? — Спросил господин Воланс.

— Да. Но мы с другом сделали все, что могли.

— Все, да видимо, не все. — Задумчиво продолжил Воланс. — Полагаю, вы попытались изменить какое-то ключевое событие?

— Ну да. Мы...

— Это уже не важно. А важно то, что аггелы продолжают нам вредить, перекрывая потоки энергии. Мы не раз посылали к ним свои делегации, но разговаривать с нами не хотят. Пытались отвоевать, склонив на свою сторону страны и отдельные миры. Но как только мы уходим, появляются аггелы и извращают созидательные технологии, подаренные аборигенам для облегчения жизни, превращая их в оружие массового поражения. Они находят слепо верующих фанатиков или диктаторов, раз за разом поднимающих необразованные массы друг на друга. За веру. За отечество... за какую-нибудь еще дребедень. Когда половина населения уничтожит другую, они снова восстанавливают примитивизм под крепким управлением молельных домов и придуманных ими заповедей.

— Но что же Вы хотите от меня? Я — не воин!

— Да, ты — целитель. Воин — твой друг. Но это не важно. Ребенок, нам обязательно надо понять, что с аггелами или богами не так. Мы пробовали. Но демонам нет входа на высшие планы, как и на план аггелов. А для вас — есть. Смотри, ты довольно легко преодолел силовой барьер. И твое тело уже само сформировало новую ипостась. Попробуй, обернись демоном!

— А... как?

— Также, как и аггелом. Захоти. Почувствуй себя им.

Вальтер улыбнулся и попытался разыскать в себе рожки... Внутри брюк по ноге скользнул вниз гибкий хвостик. Парень поежился.

— Ай, какой милый мальчик! — Засветился улыбкой Анхель. — Ну-ка, посмотри на себя!

Он повел в сторону рукой, и перед Вальтером появилось зеркало. Удлинившиеся светлые волосы закрывали две выпуклости на лбу. Но как сверкали синие глаза!

Парень засмеялся, и зеркало исчезло.

— Значит, кроме нас с Вовкой миры спасать некому?

— Получается, что так. Мы на всех планах искали магов, способных попасть в высшие сферы. Но за многие века, кроме вас, двух подростков, никого найти не удалось.

— На аггельском плане нас называли детьми Аннибель.

— Значит, и у них с магией плохо. — Сделал вывод Анхель.

— Что бы Вы не говорили в их адрес, ходить по мирам у них умеют только Владыки. Причем, женщины. Я не знаю, живы ли они сейчас... но Владыки-мужчины могут посылать в сферы бытия только свои отражения через зеркальное поле.

— Тогда это странно вдвойне. Анхель. — Господин Воланс встал со своего председательского места. — Пусть мальчика покормят. И еще он должен отдохнуть. Потом, будь добр, покажи ему несколько планов бытия, чтобы он понял, что я имею в виду.

— Простите, господин Воланс! — Встрял Вальтер. — Все это, конечно, интересно, но меня будут искать соседи. Не хочется, чтобы они волновались!

— Мой дорогой юный демон! — Приобнял его за плечи Анхель. — Ты вернешься в тот же момент, из которого мы тебя забрали. К чему нам всем неприятности?

* * *

Парня проводили в чистенькую и уютную комнатку, в которой кроме кровати, была кухонная зона с кучей блестящих приборов, за дверями — купальня и туалет. Широкое окно выходило на небольшой зеленый сквер, многоуровневую парковку общественного транспорта, окрашенного в заметный красный, и стройный ряд однотипных высоких домов, уходящих к горизонту.

— А живая природа у вас есть? — Поинтересовался Вальтер. — Леса, реки, поля?

— О, не сомневайся, маленький брат. Всю интересующую информацию можешь найти на экране. Параметры задашь голосом, начиная со слова 'посмотреть'.

— А где? — Заозирался Вальтер.

Но, среагировав на кодовое слово, одна из серых стен превратилась в большой экран — выход в целый мир.

— Здорово! — Восхитился Вальтер. — Рассказать историю мира.

На экране что-то замелькало, но Анхель сказал 'стоп' и 'выйти'.

— Потом посмотришь, когда я уйду. Надеюсь, дорогой гость, ты меня извинишь? Много дел. А сейчас я тебе объясню, как заказывать пищу и пользоваться санузлом.

Демон шустро переместился к кухонному углу.

— В-основном, все приборы для простоты эксплуатации слушают твой голос. Кухня активируется заходом в ее зону. Для того, чтобы согреть воду, задаешь чайнику комфортную для тебя температуру. Фильтры и кипячение здесь не требуются. Инфекций у нас нет. Если захочешь покушать, используй вот эти универсальные варки.

Он показал на два никелированных ящичка.

— Они полностью заправлены. Кладешь на один из них руку и говоришь... Чем ты хочешь перекусить?

— Пирожки с капустой, яблоком и мясом с луком.

— Вот клади руку и говори. Процесс запускается автоматически. Через полчаса у тебя будут пирожки с начинкой. Вот сюда подставляешь для них тарелку. Здесь — мойка. Кладешь посуду, закрываешь. Через пятнадцать минут убираешь ее в шкафчик. Все понял?

Вальтер пожал плечами.

— Если что-то будет непонятным, можешь связаться со мной.

— Как? Вы дадите номер телефона?

— Ай-ай, мальчик! Ты же маг! Неужели аггелы вас так ничему и не научили?

— Они за нами охотились. А мы — убегали.

— Что так? — С неподдельным интересом посмотрел в его глаза Анхель.

— У нас с Вовкой та ипостась — женская...

— Да, да... помню: дочери Владычицы. — Анхель не смеялся. — И что?

— Владыка хотел нас выдать замуж за своих сыновей... Рожать покорных его прихотям Владычиц.

Вот тут Анхель не сдержался и захохотал.

— Крышу снесло вместе с чердаком! Похоже, у них даже мозгов в головах не осталось!

— Нет... И мозги, и маги у них сильные. Но... все это похоже на какой-то совсем неразвитый в этическом плане мир. Женщины чуть ли не в парандже ходят. Без длинного платка на улице не появляются. Стыдно. Ой, извините, а у вас с этим делом как?

— Потом на экране посмотришь. Кстати, можно фильмы из жизни школьников посмотреть. Тебе будет интересно. Хочешь, послушай лекции по энергоцелительству. Рекомендую. А сейчас пойдем, покажу как пользоваться купальней. Про туалет сообразишь сам, да?

Итак, смотри: это пространство можно преобразовать по своему вкусу. Хочешь ополоснуться, встаешь в зону и командуешь: душ. Ну а там словами: теплее, холоднее. Можно скомандовать ванну с водой. Вот здесь, в шкафчике — пенки, шампуни... все на растительных компонентах. Мы себя любим, химией не балуемся. Захочешь поплавать, смело командуй 'бассейн'. Градусы в нем тоже настраиваешь голосом. Можешь цифрой, можешь тактильным ощущением.

— Фантастика. — Резюмировал Вальтер, выходя вслед за аборигеном из ванной. — А когда-нибудь потом я смогу...

— В любое время по твоему желанию. Теперь ты — один из нас. Захочешь, подберем тебе квартиру. Но, как опытный ходок по мирам, не рекомендую бегать туда-сюда. Переход отнимает силы. Надеюсь, если все закончится благополучно, ты и твой друг почтите своим присутствием нашу магическую Академию. Много дисциплин, высочайший уровень, лучшие преподаватели проявленных миров! Дар — даром, а понимать, что делаешь, все равно надо!

— Оплата за обучение?

— Наши дети учатся бесплатно. Вы — наше лучшее будущее, мальчик. Ах, да! Совсем забыл показать, как мы общаемся на расстоянии. Закрой глазки и представь мое лицо. А теперь позови по имени...

'Вот молодчинка!' — раздался прямо в голове голос Анхеля.

— Таким же способом мы передаем зрительные образы. При определенной тренировке и согласии абонента ты сможешь видеть мир его глазами.

— Ментальная связь?

— Да, мой хороший. А теперь извини. Мне надо бежать. Отдыхай, смотри картины нашего мира... Экспериментируй. До завтра.

— До завтра... — Растерянно сказал Вальтер.

Анхель растворился в воздухе, не выходя из комнаты.

* * *

Вальтер пустился в обход своего временного пристанища. Впрочем, он скоро понял, что выхода в нем для одного иномирного подростка не предусмотрели, и панорамные окна не открывались. Парень упал на широкую кровать и сквозь прикрытые глаза посмотрел энергопотоки этого места. Признав защиту великолепной и неподдающейся взлому, он повернулся на бок. Веки после насыщенного событиями дня закрывались сами собой.

— Занавесочку бы... — тихо сказал парень. В комнате стало сумеречно. — Вот и хорошо. А я немного посплю...

Для сильного тела демона достаточно было двух часов сна. И после короткого отдыха глаза парня открылись в полной готовности исследовать новый загадочный мир. Окно тотчас посветлело, явив его глазам красивый лилово-розовый закат в уличной перспективе. Немного полюбовавшись городской подсветкой и яркими огнями снующего в вечерних лучах транспорта, Вальтер прошел на кухонку, и взял из миски еще теплый пирожок. Конечно, с самодельными они не равнялись, но тоже были вкусными. Он согрел воду и, с пирогом в одной руке, со стаканом в другой, стал еще раз осматривать комнату. В одном месте силовые линии делали нечто вроде сложных завихрений и узлов. Таких же, как в ванной. А двери не было. Но ведь Анхель разрешил экспериментировать? Поставив на столик стакан и миску, парень подошел к странному месту в углу комнаты и положил руку на стену.

— Покажи мне, что ты скрываешь! — Приказал он.

В стене, немного померцав, нарисовался дверной проем.

— Откройся. — Вальтер толкнул дверь от себя. Внутри была пустота.

— Значит, — он почесал кожу вокруг одного из только наметившихся рожек, — мне предстоит задать параметры? Или это вход в другой мир?

Пустота пошла волнами.

— О как! — неожиданно зачесался и второй рог. — Ну покажи мне тогда мой мир. Я хочу увидеть... Олю Градскую.

Пустота зашевелилась, задвигалась и заполнилась уютным светом настольной лампы. Оля сидела на диване и держала на коленях ноутбук. Ее губы улыбались.

Ракурс был такой, словно он смотрел на нее из угла под потолком.

— Оль! — Тихо позвал он. — Ты меня слышишь?

Девушка вздрогнула и огляделась по сторонам.

— Спасибо тебе! — Снова прошептал он. — Будь счастлива!

И, отступив, прикрыл дверь комнаты. Сердце его колотилось. Это реальность или очередная иллюзия? Чтобы знать ответ на этот вопрос, нужно было освоить хотя бы базовые принципы работы с ментальной техникой. Наконец, вытерев рукой вспотевший лоб, он попросил:

— Пусть здесь будет гардеробная. Пижамка, халатик, полотенчико, какая-нибудь легкая одежда вроде шорт с майкой...

Теперь на волшебной двери наличествовала ручка. Вальтер нерешительно потянул ее на себя. О, да! Гардеробчик! Пусть не такой, как в его замке, но пара легких костюмов по его размеру в нем все же были. А также халатик и любимая ночная рубашечка с желтым кружевом.

— Спасибо, умный дом! — Поблагодарил он и, подхватив полотенце и халат, пошел осваивать просторы бассейна.

Между тем на его опыты смотрели через экран в кабинете двое высших демонов.

— Молодец, мальчик. — Похвалил Анхель. — Ведь что стоило взять и удрать хоть в свой мир, или тут пошататься!

— Он знает, что мы его найдем. Так зачем обижать хозяев? — засмеялся господин Воланс. — Кажется, из этого парня определенно получится толк. Ладно. — Он погасил экран. — Пусть отдыхает, развлекается. Пробегись с ним с утра по парочке погибших миров, чтобы он лучше представил серьезность проблемы.

— Слушаю, Ваше Величие и Мудрость!

— Не подлизывайся. Без тебя велеречивых хватает.

— Тогда приятного вечера, господин Воланс!

— И тебе, мой друг.

За широким окном раскинулось бескрайнее темно-фиолетовое небо.

* * *

Полночи Вальтер, лежа на кровати, рассматривал виды этой сферы бытия. То, что построили у себя демоны, было прекрасным. Теплый экваториальный пояс изобиловал чистыми ухоженными лесами, реками и крупными озерами с прозрачной фиолетовой водой. Песок и камни несли в себе вкрапления какого-то минерала, поэтому имели красноватый или розовый оттенок. Листья на деревьях были темными, но эти контрастные цветосочетания придавали природе планеты свой уникальный шарм. На юге были только зоны отдыха с небольшими, вписанными в экосистему домиками. Техника у хвостатых была на таком уровне, что все отходы перемалывались, обогащались, превращаясь в гранулы, после чего ими удобряли поля и сады, расположенные сразу за зоной отдыха. За ними располагалась зона городов, вытянутых между географическими параллелями. После городов и до полюсов, в-основном, под грунтом, прятались всевозможные лаборатории и предприятия. Ну а любители экстрима и северных сияний вполне могли проводить на снегу свой досуг, катаясь с небольших гор и принимая участие в лыжных походах. Между зонами через каждые десять минут пролетали воздушные поезда. Да и вообще добраться здесь из точки А в любую точку Б было гораздо проще, чем у аггелов. Похоже, технология создания летучих поездов была заимствована пернатыми у демонов. Вальтер даже полюбовался на промышленно-магическую Академию и студгородок вокруг нее. Ради любопытства просмотрел факультеты, на которых учились студенты. Конечно, больше всего ему понравилось лечебное дело и ментальная магия. Это было для него настолько ново, непривычно и интересно, что захотелось поучаствовать.

После всего увиденного сразу подумалось о Вовке и Латышеве. Понятно, Вовка поучился бы с удовольствием. Ну так у него, в принципе, есть такая возможность. А вот Латышев... Из этого парня получился бы великолепный демон. Веселый, шустрый, умный и смелый. Еще Вальтер понаблюдал за местными жителями через камеры в общественных местах. Замученных и хмурых среди них не было. Они успевали работать, собираться компаниями, отдыхать, открывать что-то новое... Внешне они делились на две категории: одна из них походила на мексиканцев или индейцев, со смуглой, красноватой кожей и черными или иссиня-черными вьющимися волосами. Прямым, с горбинкой, носом и высокими скулами. К жгучей внешности прилагались неожиданно яркие зеленые глаза. К этому типу относились Анхель и Воланс. Второй тип был ниже ростом, но выглядел крепче изящных и высоких 'латиносов'. Те же черные волосы, но абсолютно прямые, белая кожа и раскосые черные или карие глаза под густыми ресницами. Студентов среди тех и этих было приблизительно поровну. Но Вальтеру, с его мерками мужской красоты все-таки нравился первый тип, к которому теперь принадлежал он сам. Иномирное происхождение выдавали лишь его глаза: синие с яркой искрой и более светлый оттенок волос. Но что ему было абсолютно несимпатично, так это наличие крысиного хвоста. Однако местные жители его не стеснялись. Девушки, как и во всех мирах падкие на блестящее, украшали его всякими колечками и фенечками, выпуская на всеобщее обозрение сквозь специальную прорезь в штанах. Юбки здесь не носили. Но штаны различались бесконечным разнообразием расцветок и фасонов. Да, девушки не знали меры в украшении себя любимых, но по-настоящему были красивы.

Вальтер выключил экран, повертелся и, подложив под голову руку, принялся мечтать о том, как они с Вовкой, когда все закончится, выберут себе учебное заведение, познакомятся с новыми друзьями и, конечно же, шикарными девушками. Ведь опыт первого поцелуя ему очень понравился! Дело осталось за малым: примирить всех со всеми. Только вот как это сделать? Надо обязательно поговорить с Вовкой. Он точно что-нибудь придумает! Повертевшись еще немного, парень понял, что больше не заснет. Поэтому он встал, надел легкий костюм, предложенный умной комнатой, съел омлет. Но тело просило... нет, не движения, а творчества... Порисовать? Можно. Хотя... Тут он вспомнил сестру Марию и то наслаждение, с каким она разучивала простенькие песенки и музыкальные пьески. А ведь его тоже учили!

— Комнатка! — Попросил он, положив ладонь на дверь. — Рояль тут, конечно, не поместится, но хотя бы клавесин...

Он хорошенько представил музыкальный инструмент и снаружи, и внутри. Ну, насколько мог. А потом, почувствовав под пальцами легкую вибрацию, открыл дверь. И рассмеялся. Комната расширилась, превратившись почти в зал. В его середине стоял рояль с откинутой крышкой и нотами. В точности такой же, как был у сестры. Подойдя к нему, он осторожно пробежался пальцами по клавишам. Раздался чистый и красивый звук.

— Если выживу, обязательно в этой чертовщине разберусь! — Пообещал он себе.

Конечно, сыграть так, как играла сестра, у него не получилось. Сказалось отсутствие тренировок. Пальцы неуверенно перебирали клавиши, скорее гладя их, нежели ударяя со всей силой. Но все равно, он настолько увлекся этим делом, погрузившись в воспоминания о доме и своих родных, что не заметил, как наступил рассвет. А вместе с ним появился Анхель, застывший в открытых дверях. Как раз тогда, когда Вальтер вспомнил песенку, которую пела сестренка, когда на нее нападало меланхоличное настроение. Песня была совсем не детской. Но девушка пела с таким чувством... Подобрав мелодию, Вальтер тихо запел:

Уходишь за тоскою ноября... Дожди заплачут в сумрачной аллее.

Последний лист ветрами теребя, примчится осень, стужи не жалея,

Подует на стеклянный отблеск луж. В них месяц отразит тот свет печальный

Слепых очей прощающихся душ, идущих сквозь оковы и молчанье

Забытых и проявленных миров, дарующих восходы и беспечность,

Тепло и ласку, дома теплый кров, Готовый всех принять, попавших в вечность.

Напрасным отрицаньем бытия мерцают мысли тех, кто еще живы.

Уходишь ты тоскою ноября... Плащ треплют ветра сильного порывы.

— Браво! — Пару раз хлопнул в ладоши Анхель. — Я же говорю — талант!

— Что Вы! — Смутился парень. — Это сестра моя — талант. Вот... вспомнил ее и родителей.

— Думаю, тебе не стоит за них переживать. У тебя очень деятельный друг и ради твоей семьи он полмира на уши поставит. Мы за ним целым отделом бегаем, но никак не можем поймать!

— А я его сестру и племянницу не искал. Даже стыдно!

— Так что тебе мешает на них посмотреть сейчас? Вернее, не сейчас, а когда мы вернемся. Вечером.

— А... можно?

— Ну, девушку свою ты же видел?

Вальтер покраснел.

— Вот и их так найдешь. А теперь надевай этот костюм... — Он стряхнул с руки темное, но тут же принимающее цвет окружающей среды нечто. — Он не исчезает при переходах в миры, сильно не пачкается и не собирает радиацию. Кстати, сразу надень капюшон и маску на нос. В некоторых местах, которые мы посетим, даже воздух несет в себе смертельную опасность. А, и обувь.

Легкие сапоги из той же ткани нашлись в карманах похожего одеяния Анхеля.

Когда Вальтер переоделся, Анхель с улыбкой ему подмигнул:

— Не боишься?

— Чего? — Удивился парень.

— Что я тебя оставлю в одном из миров?

— А можете? — Вальтер пристегнул к капюшону маску и голос слышался глухо.

— А смысл?

— Тогда зачем спрашивать. — Буркнул он. — Пойдемте. Мне еще вечером Вовкиных родичей искать. Все-таки я трус и нытик.

— Что так? — Они уже шли по коридору, выйдя в чудом нашедшуюся дверь. — Встречные, несмотря на экипировку, кланялись и улыбались Анхелю, и, заодно, его спутнику.

— Пытался устроиться в этом мире сам, переживая из-за опекуна, школы... Я вообще все время переживаю, думаю, как лучше поступить... В результате годами сижу на чердаке с синими волосами. Вот Вовка — он другой. Мне с ним легко и все понятно.

— И девушка набросилась на тебя сама, да? — Ухмыльнулся Анхель.

— Ну да. — Хмыкнул парень. — Я даже ничего такого не думал!

— Ну и не надо. — Неожиданно серьезно сказал сопровождающий. — Ты еще совсем маленький по меркам всех миров, кроме человеческих. Но даже для твоего возраста ты рассудителен и верен себе.

— Спасибо!

— Ну, вот мы и пришли.

Они вместе зашли в небольшое серое помещение, в котором было всего две двери. Вход, у которого они стояли. И выход, на который они смотрели.

— Карудо, 56-86-785/ТК-7, пожалуйста! Это координаты того плана, который я хочу показать тебе первым. — Пояснил он для Вальтера. И снова негромко сказал оператору:

— А дальше мы сами. Жди ближе к вечеру вызов.

— Счастливо, мальчики! — Промурлыкал женский голос.

И дверь неторопливо распахнулась перед ними.

* * *

Прямо из помещения мужчина с мальчиком шагнули на городскую площадь. По белесому от туч небу плыл черный дым. Толпа, обряженная в серые балахоны, что-то заунывно пела, покачиваясь в такт нехитрой мелодии. Поверх крыш четырех — пятиэтажных каменных домов развевались серые знамена с желтыми крылышками внутри вышитого кольца.

Анхель схватил Вальтера за руку и потащил вперед, бесцеремонно расталкивая экзальтированную толпу. Отражающий костюм делал его почти незаметным. Этакая капля ртути среди дождевых дорожек на бледном стекле. И вот они вышли в первый ряд.

— Смотри... — дунул демон парню в ухо. — Видишь, что перед тобой?

Вальтер зажал рукой рот. На него накатила тошнота от вида обуглившихся фигур, прикрученных проволокой к металлическим столбам. Судя по остаткам волос, перекатываемых ветром, там были не только мужчины, но и женщины. А вот та скорчившаяся фигурка, скорее всего, была детской.

— За что их? — Прошептал Вальтер.

— За колдовство. Этот мир полон магией. Но вон тем, — он кивнул на сидящих под балдахином на балконе одного из домов господ, — маги не нужны. Забитым и трясущимся быдлом управлять гораздо проще. А чтобы все выглядело прилично, существуют Слуги Храма. Посмотри, вон его огромное здание возвышается над городом. О чем это говорит?

— Что духовная власть здесь сильней светской.

— Мы несколько раз пытались вычистить эту заразу. — Продолжал шептать Анхель. — Казалось, всех разогнали. Но адепты культа возрождаются вновь и вновь. Смотри, вот ведут новую партию.

Недалеко от них между серыми балахонами раскрылся проход. Под конвоем солдат в черной униформе с красными колпаками и прорезями для глаз на головах шли люди, скованные одной толстой цепью. На их головах тоже были колпаки. Только черные. Где-то между ними плакал ребенок.

Толкая кулаками и пиная ногами, их выстроили в шеренгу перед эшафотом.

— За деяния, причиняющие смуту и болезни в нашем королевстве, население деревеньки Мокрые Козлищи приговаривается к очищению святым пламенем. Да будет так! — Прокричал вышедший на помост мужчина в черном. Лицо его было открыто, а на голове красовался зеленый берет. — Братие! Помогите святой молитвой перенестись душам, совершающим обряд очищения, в светлые ангельские долины, где они раскаются и вступят в чистое воинство Престола Господня!

— Да Аггелы об этом даже не знают! — Зашептал Вальтер. — Они полностью уверены, что все происходящее в нижних планах — ваши происки! Так говорил Владыка Мертон!

— Вот как? Значит, в наш междусобойчик вмешался некто третий? А может, он его и создал?

Вальтер, широко раскрыв глаза, смотрел, как здоровущий палач расклепывает натершие запястья до крови наручники и отправляет к помосту первые десять человек. Прикрученные к столбам, они стояли без скрывающих лица пакетов, и порывы ветра развевали их грязные, спутанные темные волосы. Красные колпаки, буркнув: 'помолись', прижимали тела посильней. Ведь огонь подавался снизу по столбу, в стенках которого просверлены широкие отверстия. Но люди не слышали обращенных к ним слов. Их выцветшие глаза прощались с небом, готовясь к мучительной смерти.

Но вот из толпы обреченных выскочили дети: мальчик и девочка. Увернувшись от рук палачей, они забежали на помост и прижались к своей матери, обнимая ее ноги маленькими ручками. Они не понимали, что происходит. Почему мама не улыбается и даже их не слышит? От соседнего столба к ним рванулся, напрягая жилы, мужчина. С красиво украшенного балкона послышался смех.

— Будьте вы прокляты! — Зарычал несчастный отец. — Пусть вам эти земли встанут в горле костью! Чтобы вы и ваши дети...

Длинный нож, с одного удара проникший в сердце, прекратил его муки. В глазах Вальтера стояли слезы. Он вспомнил маленькую Марту, сломанной куклой лежавшую на земле под башней... Маму, прекрасную и добрую женщину с золотыми волосами... веселого отца. Марию, чьи нежные пальчики играли мальчугану веселые песенки...

Над его головой сами собой раскрылись огненные крылья. Взлетев над толпой, он опустился на помост, и его голос зазвучал, как трубы, доходя до уха каждого, кто жил в этом городе.

— Что вы творите, люди?! Одумайтесь! Ангелы плачут кровавыми слезами, видя то, что у вас происходит. Разве Господь для этого помещал невинные души в тела? Он хотел, чтобы вы радовались, воспроизводя новые вместилища для все еще ждущих на небесах. Для чего вы врете, прикрываясь Господом? Какие заповеди он оставлял на каждой земле? 'Не убий' — прежде всего... 'Не возжелай того, чем владеет по праву другой!' Сейчас тут стоят крестьяне из маленькой деревеньки. Завтра тут встанете вы!

Круги света, все усиливаясь, отходили от ангела в разные стороны, ломая цепи, столбы, выводя из ступора заметавшихся по площади горожан. Где-то полыхнула огнем не перекрытая газовая труба...

Анхель, чертыхаясь, продирался к помосту. Но от здания храма к месту казни темной тучей мчался разъяренный человек. Нет, скорее, призрак в человечьем обличье. Он был огромен. Красные глаза сверкали красными углями. Рык дикого зверя заставлял пригибаться людей к земле, закрывая уши. Вальтер обернулся и выставил в его сторону ладонь. Преодолевая сопротивление первородного света, чудовище все ближе подбиралось к ангелу. Яростное пламя охватывало стоявшие на площади дома, запирая людям выход на улицы. Кто-то из балахонов кричал, пытаясь сбить пламя с себя.

В это время Анхелю, наконец, удалось выбраться из кучи тел. Одним длинным прыжком преодолев расстояние до помоста, он вытянул руку в сторону чудища и крикнул: 'Тубо!' Фигура резко затормозила и растеклась у ног демона серым туманом.

— Руку, дура! — Крикнул демон, цапнув прекрасную дочь Анибель за рукав.

— Нет. — Качнул головой светлый Ангел. — Там, в здании храма, находится оно. Я его чувствую. Оно выстраивает модель этого мира.

— Тогда неси туда! Летать умеешь?

— Пробовал. — Голубые глаза ангела посмотрели в небо. — Да.

Ухватив Анхеля за талию, девушка взмыла вверх и опустила его перед входом в храм.

— Оно там. — Показала рукой.

— Веди, только быстро. Иначе придется уносить ноги, так и не разобравшись!

Расчищая пинками и магией путь, они забежали под своды храма. И вокруг них сомкнулась давящая пустота. 'Ты всего лишь пыль... Твоя жизнь не важна... Тело нечисто и грязно... все твои помыслы — падение в прелесть... Откажись от желаний... Ты — червь... Ты — никто. Тлен на лике земли... Очистись...'

Мысли уныния одолевали даже сильного демона.

— Вот оно. — Вальтер, не меняя ангельской ипостаси, подошел к чаше алтаря, наполненной доверху кровью и погрузил в нее руку. А вытащив, раскрыл ладонь. В ней пульсировал сгусток тьмы, уменьшаясь в размерах.

— Какое же ты дерьмо! — С чувством сказала девушка и закрыла тьму второй сияющей ладонью. Когда она их развела, там ничего не было.

— Изнанка с преисподней! — Выругался демон и посмотрел вверх. — Сейчас тут все развалится к чертовой бабушке!

И действительно, по стене храма пошла трещина. Хрустнула и развалилась чаша, пролив кровь на пол...

— И-673-76/876-Ро! — Крикнул Анхель, прижимая к своей груди светящегося Ангела...

* * *

... Приземление вышло неудачным. Покатившись с пригорка, они плюхнулись в какой-то черный ручей.

Анхель вскочил и вытащил из воды Вальтера, принявшего свой начальный облик.

— Парень! Глазки открой! Да что же ты такой слабенький? Небесная красавица! Открой голубенькие глазки... — он состроил зверскую морду... — или я тебя поцелую!

Вальтер сел и надрывно закашлял, стащив маску.

— Мы где? — Спросил он.

Демон засмеялся.

— В другой реальности. Это если ты — тихий, представляю, какой бы шмон устроил на том плане твой друг!

— Да. Он может. — Согласился парень. — А что это было, в моих руках, такое черное? Обладающее сознанием и таким даром внушения?

— Скорее всего, оторванная частичка Хаоса. Даже не представляю, кто ее мог притащить... Знаешь, теперь я верю, что аггелы этого не делали. Но представляю, в каком направлении работать нашим бригадам. Жаль, что аггелы не с нами.

— Они все равно так не могут. — Сплюнул в ручей Вальтер. — Их крылья — из куриных перьев. Они не летают, и магов на их плане меньше, чем на вашем. А может, там тоже спрятана такая штука? — Вдруг пугливо спросил он. — И у вас? Вы же воевали...

— Вот гадство! — Анхель стянул перчатку и прикрыл ладонью глаза. — Я даже не представляю, где эта мерзость может быть зарыта! Если мы ничего не чувствуем сейчас, как мы ее найдем вообще? Ты-то как почувствовал?

— Не знаю... Наверное, когда из храма вылетел призрак. Он нес в себе энергию подавления, черной рекой текущую за ним из раскрытых дверей... Может, эта мерзость как раз и находится в местах скопления разумных существ, чтобы влиять на сознание? Причем, это могут быть стадионы, королевские дворцы, море, наконец.

— Задача, однако... Ладно, мы над этим подумаем. А сейчас застегивай маску до конца. И на глаза тоже. Мы с тобой отправимся смотреть землю, убитую бесконечными войнами. Кстати, если почуешь что-то подобное, умоляю, не бросайся в пекло. Дождись меня. А лучше — сначала скажи. Договорились?

— Договорились! — Улыбнулся сияющими синими глазами Вальтер.

Демон взял его за руку. Реальность вокруг них на мгновение смазалась и снова застыла. Но теперь иным пейзажем. Они стояли на крутом черном холме. Внизу текла серо-буро-малиновая река, отражая своим зеркалом странные небесные цвета. Солнца не было. То и дело принимался крупный дождь, оставляя на их комбинезонах желтые разводы. А прямо перед ними, с той стороны широкой реки, лежали обугленные руины города. Скорее всего, мир был похож на Вовкин, поскольку осколки зданий высились, словно пики, утопая остриями в плотном вареве туч. Где-то на горизонте полыхнула зарница, осветив облачность изнутри и упав в землю за сгоревшим городом. Запоздалым эхом зарокотал гром.

— Сейчас начнется! — Закричал Анхель. — Давай руку!

Налетевший порыв ураганного ветра чуть не сбил их с ног, но Анхель успел раньше.

И вот они очутились на поле с разбросанными по нему останками техники.

— Здесь ничего не чувствуешь? — Спросил Анхель.

— Нет. Не чувствую и не вижу.

— У них тут был командный центр. Приказ о войне был отдан отсюда.

— Анхель, а кто-нибудь выжил?

— Не имею представления. Мы здесь не бываем. Пока сама планета не восстановит защитный слой, живым существам тут делать нечего. А это — процесс небыстрый.

— Смотри, если тут кто-то живет, то глубоко под землей. Правильно?

— Ну да.

— Значит, у тех, кто остались, была возможность подготовиться к этому развитию событий. И все свои ценности, физические и духовные, они попрятали туда. Если тут и был сгусток хаоса, то они утащили его с собой.

— Возможно... Возможно, ты и прав. Хаос — вечное стремление к разрушению. Однородное ничто, из которого рождается нечто: форма, теос, свет, логос... Тут есть над чем подумать. А теперь давай-ка возвращаться. Мы с тобой увидели все, что могли.

И снова полет, набор координат, серая комната и пенящийся вокруг них дезинфектант.

Они остановились друг напротив друга на пороге жилища Вальтера.

— Спасибо тебе, ребенок. — Серьезно сказал Анхель. — Думал, как тебя убедить вновь взяться за тяжелую работу в отрыве от друзей и близких. Но, похоже, это ты поставил перед нами этот же вопрос, но на совершенно новом уровне. Который без вашей помощи... Конечно, когда знаешь врага в лицо, с ним проще бороться. Но мы видели творения его рук. Знаем, что искать. И все же, мальчик, принуждать снова к путешествию по мирам не стану. Ты так юн...

— Короче, не знаешь, как сказать о том, что выбора у меня нет?

— Умный мальчик! — Снова расцвел улыбкой Анхель. — Мне сообщили, что нашли твою половинку. Думаю, сегодня-завтра доставят сюда. Так что обменяетесь опытом, поговорите... Кстати, вечер у тебя свободен. Вроде ты хотел найти Вовкину сестру? Тогда не смею задерживать... Приятного отдыха!

И парень снова оказался запертым в своей комнате.

* * *

Глава девятнадцатая. Вовка

* * *

Голова болела даже во сне. Вовка застонал, перевернулся на бок и открыл глаза. Картинка перед ними дрожала и переливалась, словно рассмотреть ее мешали слезы. Он приподнялся на локте и пальцами потер веки. Окружающий его интерьер стал ясным и четким. Но, увидев то, что его окружает, Вовка распрямился, словно пружина, и сразу вскочил на ноги. Потом в замешательстве закрыл ладонью рот. Он стоял в той самой сибирской избе, где жил с Манькой и ее семьей.

Неужели все, что с ним случилось, было сном? С ужасающей скоростью летали в голове мысли, образы, эмоции. Хотелось плакать и смеяться одновременно. 'Может, я сошел с ума?'

Он снова опустился на топчан, бывший в той реальности его постелью. Но тут он увидел свою светлую косу, и облегченный выдох некоторого понимания заполнил звуком застывшее помещение.

— А жизнь все чудесатее... — Сам себе сказал он. Потом добавил: — Накормить меня не хотите?

Помещение снова пошло рябью, а когда изображение прояснилось, то оказалось, что он находится в глубоком кресле рядом с длинным совещательным столом, во главе которого сидит солидный крупный мужчина в деловом костюме, белой современной рубахе и галстуке-бабочке, в центре которой сверкали глазками два бриллианта. На каждой руке у начальника, как про себя назвал его Вовка, тоже были перстни с самоцветами. Окрашенные в светло-каштановый, черный и белый цвета короткие пряди волос были уложены на его голове аккуратной прической. Ярко-зеленые глаза внимательно изучали оторопевшее лицо парня.

— А он быстро нашелся. — Сказал кто-то сзади и сбоку. — Дайте ему воды.

Вовка резко обернулся. Рядом с ним, в таком же кресле, сидел еще один элегантный мужчина. Костюм-тройка, светло-голубая рубашка, изумрудные запонки и изумрудные насмешливые глаза. Черные, высоко начесанные волосы. Знакомое лицо... Где он мог его видеть? Вовка потер виски.

— Возьми, мальчик. — Склонилась над ним миловидная девушка с густыми и темными, до плеч, волосами, острыми ушками, розовыми лепестками проглядывающими сквозь пряди, и миндалевидными зелеными очами под острыми стрелами ресниц. — Это вода, — она подала ему стакан с прозрачной жидкостью. — Тебе сразу станет легче!

Вовка кивком поблагодарил и разжал запекшиеся губы. Несколько глотков живительной влаги, и головная боль, словно вспугнутый дятел, слетела прочь. Он уже осмысленно посмотрел на окружающих и обстановку, особенно задержав взгляд на панорамном окне, за которым то и дело пролетали какие-то гладкие капсулы. Небо было голубовато-зеленоватого цвета. А высокие дома за окном — оранжевые, белые, синие...

— Красиво... — Хрипло сказал он и кашлянул. — Спасибо. Мне уже намного легче. Здравствуйте. Можно вопрос?

Тот, кто сидел во главе стола, кивнул.

— А где я?

Двое мужчин посмотрели друг на друга и хмыкнули. Потом тот, кто сидел рядом, сказал:

— Анжела, дай парню еще стаканчик. Видимо, он недостаточно пришел в себя.

Девушка улыбнулась и налила из графина воды.

Вовка жадно выпил и вернул стакан. А потом еще раз посмотрел на того, кто сидел рядом.

— А ведь я Вас знаю... Мы разговаривали. Да, Вы меня о чем-то просили... — Он, вглядевшись в облик мужчины, вдруг заметил спрятанные прической небольшие черные рожки.

Посмотрев на забравшую стакан девушку, под ее челкой он тоже нашел два бугорочка.

... А, понял! — Довольно улыбнулся он. — Так Вы — демоны!

— Вот! — Сказал тот, кто рядом. — Я же говорил!

— Интересно... — заметил старший. — Просто удивительно! Мальчик, а как ты себя чувствуешь?

— Странно. Словно попал в будущее того мира, где когда-то жил.

— По техногенному принципу. — Тихо подсказал сидевший рядом.

— Точно. Я вспомнил... — Вовка снова посмотрел на черноволосого. — Мы встречались. Только в другом месте. Там пустыня и вулканы. Жарко. И зовут Вас Анхель. — Вовка смущенно хмыкнул. — Странно: вы — демоны, а имена — Анхель и Анжела. Ангелы.

— Ничего удивительного. — С мягкой улыбкой сказал старший. — Наши планы по магической насыщенности приблизительно одинаковы. Ты должен знать, что Творец в нашей ветви миров первыми создал драконов. Вторыми — богов. И только потом создал план ангелов и план демонов. Ну а дальше — всех остальных короткоживущих. Сам понимаешь, для того, чтобы все работало вечным двигателем, нужно выстроить иерархии, где высшие опекают и распределяют энергии среди нижних. Затем, пройдя цикл в мирах и обогатившись, энергия должна возвращаться обратным порядком к Творцу. Пока все понятно?

— Ну да. — Кивнул головой Вовка.

— Драконы, живущие в нашей ветви миров, оказались слишком независимы, чтобы сотрудничать с богами. А те, наоборот, слишком педантичны и консервативны. Не знаю, мой мальчик, что произошло на высоких небесах, но только Боги стали выделять ангелов перед нами, отдавая для разработки все больше небесных сфер. Но, несмотря на некоторое их презрение, мы продолжали общаться, ходить порталами в их мир. Поэтому в именах — отражение тесного сотрудничества. Но из-за постоянно уменьшающегося поступления энергий мы вынуждены развивать техномагические проекты. Поэтому за окном ты видишь то, что видишь. И вообще — одно из наших приоритетных направлений в работе с планами — подбрасывать людским и смешанным мирам различные технологии.

— Как это — подбрасываете? — Улыбнулся Вовка. — Чертежами на письменный стол?

— Нет, конечно. Есть существа, интересующиеся магией в чистом виде. Есть те, которые философствуют, сидя под деревом. Но встречаются и такие, которые хотят узнать, как устроен проявленный мир, и какие силы влияют на те или иные физические процессы. А также можно ли их как-то приспособить для собственных нужд. Вот такие пытливые умы мы подключаем к определенной частоте колебаний, где они считывают чертежи, формулы и схемы того, что когда-то реализовали сами.

— Да, спасибо, я понял. Ангелы отвечают за духовное развитие: религия, эзотерика, собственно, магия, а вы берете на себя творческую сторону развития той личности, которая всю свою жизнь должна питать вас энергией.

— Во-от! — Сказал Анхель. — Я говорил, что это тот, кто нам нужен!

— Но мне непонятно одно: зачем вы устраиваете войны?

— Ты задал очень болезненный вопрос, мальчик. На него ответить и просто, и одновременно практически невозможно.

— А вы мне попробуйте немного объяснить свою точку зрения. Ангельскую я слышал.

— Понимаешь, чтобы существо генерировало энергию, оно должно обладать интеллектом и эмоциями. Предполагалось, что ангелы разовьют в обитателях нижних планов любовь, доброту, прощение, предупредительность, заботу о ближнем... А мы — творческий посыл. Но первые созданные индивиды занимались исключительно любовью, причем, физической, а тяги к творчеству хватало только на строительство примитивных шалашей. Тогда богам пришлось подкорректировать задумки Творца и изменить климат. На всех планах прошла череда катаклизмов, в которых выживали те, кто смог сбиться в стаи и задуматься о постройках крепкого жилья, пошиве одежды и массовой добыче еды. Но эти стаи были неравноценными. Где-то существа были умнее, как эльфы, где-то — глупее, как гоблины. Тяжелее всех пришлось сотворенным последними — людям. У них почти нет выхода на магические потоки мира. Живут они меньше всех. Но боги компенсировали ограниченность высокой рождаемостью в сравнении с другими расами. Так вот, вернемся к нашим стаям. В одной рождались сильные и крепкие самцы, в другой — больше слабых, но хитрых женщин. В первой — на столе всегда была вкусная, но сырая еда. У другой группы — через день, а то и через два, но термически обработанная, без гнилостных микроорганизмов. И в умах примитивных существ появилось такое чувство, как зависть.

— Ой, — махнул Вовка рукой. — Что наверху, то и внизу. Вы что ли не завидуете друг другу? Или ангелам, обласканным богами? Все это понятно: хитрость, зависть, коварство... Прогресс тронулся с места, господа присяжные заседатели... Энергия забила ключом. Но вы с ангелами чего не поделили? Почему вы, умнейшие и хитрейшие создания, воюете с ними?

— Хороший мальчик... — Побарабанил пальцами о стол старший. — Раз ты такой умный, мы быстро подойдем к тому, для чего ты сюда попал по рекомендации головного бюро безопасности господина Анхеля Гвардо Соунта.

— Очень приятно. Последних два вопроса можно?

— Говори.

— Первый: это с вашей подачи в наших планах случались войны, и наши с Вальтером родственники умирали? Второй: зачем при пробуждении вы мне снова повесили иллюзию моего детства?

Демоны усмехнулись, переглянувшись между собой. Но на вопрос ответил Анхель.

— Сначала на второй: последняя проверка. Ты с ней удачно справился: у тебя есть ум и смекалка. Теперь на первый. Это будет несколько труднее...

— Лучше честнее. Поскольку правда все равно выползет наружу. — Сказал Вовка, поджав губы.

— Да, конечно. Как ты понял, ангелы постепенно, с поощрения богов, все больше завладевали умами низших сущностей. На всех планах строились в невообразимом количестве молельные дома, под эгидой зависти процветала инквизиция. Люди, и не только они, боялись творить, развиваться, поскольку в них сразу видели демонические наклонности и сжигали на кострах. Соответственно, сквозь наш план энергия текла совсем малюсенькой струйкой. Наша делегация отправилась к божественным любимцам и поинтересовалась, а чего они, собственно говоря, добиваются? Ответ был дерзок и заносчив. Их владычица Исида ответила нашим представителям, что мы — никчемные создания, портящие божественный замысел. А когда наша сторона намекнула, что миры задумывались и воплощались энергией творческой, они попросили делегацию удалиться. И тогда у Великого Совета созрела идея, как снова получить причитающееся. Работа пошла сразу в двух направлениях. Первое — контакты непосредственно с теми, кто был готов к принятию различных практических идей, а вторая... — Анхель вздохнул. — Объединить наши планы любовью.

— Да, я помню эту историю... Чем все-таки она закончилась?

— Войной. Девушку-демоницу, возлюбленную Владыки, убили. И магический след, размазанный и затертый, тянулся к ангелам.

— Я понял. И что вы хотите от меня?

— В наших мирах всегда существовала легенда о разделенных половинах единого целого:

Принцип дуальный — путь общий для нас.

Плотью реальной, единством двух рас

Стянутся сферы полярных миров,

Полною мерой рождая любовь...

В приблизительном переводе где-то так. — Закончил Анхель.

— И вы считаете, что мы с Вальтером должны вас заново объединить?

— Да! — Хором сказали демоны. А Анхель продолжил:

— Недаром ваше второе тело — ангельское. А через него просвечивает и третий облик...

— Демонический? — Рассмеялся Вовка.

— Да.

— Но почему мы? А наши родители...

— А ваши родители могли остановить развитие внутреннего содержания. И выросли бы вы обычными бестолковыми человечками. Но, пройдя через испытания в столь юном возрасте и умерев, вы смогли открыть в себе возможности, которые неподвластны даже нам.

— Получается, человеческие жизни вокруг нас — просто разменная монета? Вы убрали их оттого, что они мешали нашему развитию? И война в мире Вальтера — тоже ваших рук дело? И крушение самолета? И прыжок герцогини с башни?

— О чем это он?

И тут Вовка понял, что демонический план, вместе со всеми остальными, тоже изменился. И та история им просто неизвестна. Новый виток спирали...

— Простите, заговорился. — Откашлялся парень. — Но войну надо бы закончить. И вы абсолютно уверены, что мы — те, кто может соединить полярности в единое целое?

— Не уверены. — Честно сказал старший демон. — Но таких, как вы, в мирах больше нет. Конечно, многое зависит от ваших характеров, твердости в достижении цели, желания, в конце концов. Касаемо войны... не мы ее развязали. Но использование свершающихся действий в своих целях резонно любой третьей стороной. Если переживаешь, то напрасно: ту мелкую заварушку в твоем мире мы нейтрализуем.

— Спасибо! И я должен пообещать...

— Вы вместе должны пообещать, что хотя бы попытаетесь разобраться. Вальтер, пока был у нас в гостях, узнал кое-что новое... Как только встретитесь, он тебе обо всем расскажет. Но мы тоже, несмотря на технологии и магию, не всесильны. И пока нет между ангелами и демонами желания покончить с враждой, в нижних планах будут продолжаться бессмысленные религиозные войны, войны с применением самого страшного оружия, выпестованного из идей созидательных.

— Понятно. — Вовка снова посмотрел в окно. — Но я смогу хотя бы логически завершить на том плане бытия свой путь, не исчезая в никуда?

— Когда посчитаешь нужным. Мы ждали десятки тысяч лет... Несколько дней или месяцев вашего мира погоду не сделают.

— Хорошо. Я готов. Но мой брат, друг...

— Анхель, приведите второго мальчика.

Дверь распахнулась и в кабинет вошел Вальтер. Высокий, красивый и такой родной!

— Вовка! — Его руки сами раскрылись объятиями.

— Вальтер! — На секунду прижался к его сердцу Вовка. — Как ты вырос!

— Здесь время идет немного иначе. — Улыбнулся парень. — Как ты там? Как мои... — он запнулся, — родители?

— Все живы. Все хорошо. А из моих...

— Весело! — Подмигнул Вальтер. — Можешь сходить и посмотреть.

— Нет. — Тряхнул головой парень. — Не хочу. Мы не принадлежим этим мирам.

— И все же...

— Пусть им будет хорошо. Это главное. Девчонку завести успел?

— Некогда. Хотя... Кстати, как там Виола?

— Думаю, скоро выйдет замуж.

— За фон Рейне?

— Ты не страдаешь? Вальтер! Это так неожиданно!

Вальтер протянул руку и дернул Вовку за косу. А тот, повернувшись к демонам, кивнул головой.

— Мы готовы. Но вы должны обеспечить нам свою поддержку, в чем бы она ни выражалась.

— Хорошо.

— Мы заключим письменный договор. — Неожиданно сказал Вальтер. — В котором пропишем права и обязательства сторон. В случае невыполнения какого-либо пункта договор станет считаться недействительным, а мы — свободными от всяческих обязательств. Впрочем, как и вы.

— Согласен. — Ответил старший демон. Видимо, их действительно крепко припекло.

— Вы имеете право подписывать договор такого уровня от имени своего плана? — Поинтересовался Вовка.

— Я — председатель Высшего Конвентуса Старейшин нашего мира. Звать меня Серхио Интенцо Воланс. Секретарь подготовит договор, мы вместе его рассмотрим и, при достижении обоюдного согласия сторон, подпишем. А пока, молодые люди, можете погулять и полюбоваться нашим миром. Он прекрасен и ничего общего с адом или изнанкой не имеет.

Парни поклонились и, сопровождаемые Анхелем, вышли.

Усевшись на лавочку в ближайшем скверике, они говорили о происшедших с каждым из них событиях и усердно старались наладить внутреннюю связь, на возможность которой, с помощью Анхеля, вышел Вальтер.

— А я все воюю! — Рассмеялся Вовка.

— Ничего. Скоро будем воевать или играть в сыщиков вместе... Если я правильно понял.

— И много договариваться.

Вальтер пожал плечами, разглядывая разноцветные, мелькающие в воздухе, капсулы и фасады высотных домов.

— Поживем — увидим.

За пару часов, проведенных под цветущим деревом на свежем воздухе, они отладили ментальную связь и теперь ждали, когда их позовут обратно. Вовка с удовольствием поглядел через воспоминания Вальтера на румяное личико подросшей Аньки и сестры Маньки под руку с новым мужем. Спрашивать о подробностях не стал, так же, как и Вальтер. Мало ли как демоны могут использовать личную заинтересованность, чтобы принудить парней что-то сделать вопреки собственной воле!

Наконец, их снова позвали в кабинет.

— Проект договора! — С улыбкой положила перед каждым из них листы секретарша. — Прочитаете, выскажете пожелания!

С точки зрения юридически неискушенных парней, все было изложено достаточно прозрачно и однозначно. Даже пункт о завершении работ на текущих планах по собственному усмотрению был прописан. Единственное, на что указывала сноска, это то, что работы по договору они должны начинать вместе.

— Я, в принципе, согласен. — Осторожно сказал Вовка и посмотрел на более образованного Вальтера.

— Да, господин Воланс. Думаю, мы можем подписать этот документ. Но, пожалуйста, укажите последним пунктом, что как только план ангелов по доброй воле придет к полному согласию по всем вышеперечисленным вопросам с планом демонов, договор будет считаться выполненным, а стороны свободны от дальнейших обязательств.

— Анжела, добавь, будь добра!

И вот подписи сторон уже стоят на плотном пергаменте. Полыхнув огнем, листы, принадлежащие Вовке и Вальтеру, превратились в изящные подвески с черным камушком на шее каждого.

Председатель Конвентуса поднялся с кресла и, обойдя стол, лично пожал руки ребятам.

— Трудно будет, что-то непонятно — обращайтесь. Захотите отдохнуть — милости просим в гости. Анхель сразу откликнется, стоит только взять в кулак подвеску.

— Прощайте, господин Воланс. — Поклонился Вовка.

— До свидания, мальчики! Я на вас надеюсь!

Демонический мир завертелся в их глазах, медленно уходя в темноту.

— Нам бы так научиться! — Послышался эхом голос Вальтера.

— А мы и так уже умеем! — Мысленно крикнул Вовка. — Если связь работать не будет, или что случится, встречаемся в мире Ингера!

* * *

Вовка проснулся от того, что вышедший из ванной Кунц брызнул ему в лицо холодной водой.

— Спишь, не отзываешься! — Плюхнулся он рядом. — Иди, мойся. А то завалился грязным на кровать!

— Да, иду! — И Вовка, потирая глаза, поплелся в ванную.

Сняв нижнюю рубаху, он положил ладонь на грудь. Там, поблескивая серебряным плетением цепочки и скреп, висела черная матовая капля.

Пока Кунц, завернувшись в одеяло, крепко спал, Вовка через дверь вышел в коридор, а из него — в большую гостиную принца. Юргена нигде не было. На этаже гулял холодный ветер. Слуги отсутствовали, испуганные нашествием непонятных шумных парней в униформах. Вовка думал, что бесовские отряды, кроме запугивания несогласных, все-таки успели кого-то убить. Но, оказывается, гвардейцы, дежурившие в ночь активных действий во дворце, были ими заперты в дальних темных кладовых.

Вовка парней выпустил и попросил, чтобы они разыскали в городе горничных, прачек, уборщиц и поваров.

— Возможно, уже к завтрашнему вечеру прибудет Его Высочество и весь двор. И еще... — Он отозвал в сторонку старшего смены Ганса фон Вайхеля. — Там, в подвалах, где держали узников, в одной из каморок лежит труп нашего Ульриха. Найди неболтливых женщин и пару крепких молчаливых гвардейцев. Пусть перенесут в спальню, обмоют и наденут на него какой-нибудь красивый парадный мундир. Сделаешь?

— Хорошо. — Кивнул головой Вайхель, ничуть не удивляясь тому, что мальчишка отдает приказания.

Буквально через час жизнь во дворце закипела. Кухня бурлила. Подводы потянули на задний двор овощи и мясо, горничные перестилали постели, а уборщицы мыли полы и снимали грязные шторы, меняя их чистыми. Вовка совал нос во все двери и раздавал указания. Как ни странно, его слушали без возражений. Гвардейцы, посланные в город для подсчета ущерба, вернулись озадаченными: ни один из герцогских домов не пострадал. И в каждом их встречали удивленные расспросами слуги. Получалось, что демоны, как и обещали Вовке, все убрали и подчистили, вплоть до воспоминаний.

День снова сменился синим вечером. Поднявшись в гостиную принца, Вовка растянулся на диване и, покрутив в руках вытащенную из-за ворота подвеску, сжал ее в кулаке. Перед мысленным взором встало улыбающееся лицо Анхеля. 'Можно сделать так, что те, кто сейчас находится в замке у северных гор, решили, что они всего лишь на охоте? Думаю, не стоит им ломать головы над странными воспоминаниями и подозревать друг друга в измене...' Анхель блеснул зелеными глазами, и к парню пришел ответ, похожий на собственную мысль: 'Сделай сам. Тренируйся, пригодится!' И связь прервалась. Вовка усмехнулся и сел, поджав под себя ноги. Он многое мог в теле девушки плана Ангелов. Но ни разу не пользовался возможностями тела демонов. Где там оно? Вовка поискал в себе ощущение, отличное от прежних. Уцепившись за изменение сознания, он постепенно вытаскивал изнутри не только новый образ, но и уровень энергии, магии и мыслей. Затем, открыв глаза, парень весело рассмеялся и вскочил с дивана. Подойдя к шкафу с зеркальными дверцами, он заглянул в их глубину. Увиденное ему понравилось: глаза из голубых стали густо-синими. Светлые пряди поднялись, скрывая маленькие рожки. А в штанах, парень развязал пояс и запустил руку за спину, шевелился недлинный и теплый хвост. 'Хорошо, что не девушка', — подумал Вовка, заправляя хвост обратно. В этот пикантный момент в гостиную зашел аккуратно одетый и причесанный Юрген. Брюзгливое выражение его лица тут же сменилось оторопевшим.

— Как тебе мой новый облик? — Раздвинув губы в улыбке, обнажившей острые клыки, поинтересовался Вовка. — Не правда ли, впечатляет? А когда рожки еще немного подрастут, — парень откинул волосы со лба, — отбоя от девушек не будет. Также, как и от молодых людей. Я тебе нравлюсь, Юрген?

Тот посмотрел на Вовку и, закатив глаза, рухнул в обморок.

— Приятно, черт возьми! — Улыбнулся парень и, подхватив безвольное тело на руки, понес камердинера в его спальню. Там положил на кровать и, настроив мозг на крепкий и здоровый сон, вышел из комнаты. Удивительно, но в теле демона энергопотоки и образы были намного ярче, нежели в ангельском. Неужели из-за подобного восприятия ангелы пытались возвыситься над демонами? Кто их знает. Зависть или ревность может быть причиной любого кровавого конфликта.

Вовка снова уселся на диван. Благодаря возможностям нового тела он видел каждого человека в замке. Если мысленно приблизить кого-то из них, можно было понять, о чем тот думает, и что его заботит. Так что зря он прятался в стенах, вдруг с улыбкой осознал парень. Людям не спрятаться от ока любой из высших рас. Он посмотрел в темное окно. Где-то там, у подножия гор, стоит родовой замок герцога Геннского. И в нем, вокруг волнующегося принца, находится весь его двор... В том числе, появившиеся последними фон Рейне.

И тут перед его внутренним взором появилась картина большой залы с головами трофеев и портретами на стенах, длинным некрашеным столом и неудобными стульями. Усталые, замученные неведением люди... Тогда Вовка решился.

Сотворив прямо над их головами облако новой реальности с впечатлениями от конных прогулок по горам и удачной охоты с последующим пиром, он медленно опустил его на головы всех собравшихся.

Лица людей медленно светлели. Завязывались пустячные разговоры, приправленные смехом и легким флиртом. Кто-то послал слуг за вином. Все чаще мелькали улыбки. А вот и Виола, мрачно глядевшая на неотразимого Клауса, развлекающего разговором его сестру Марию. На девушку, в свою очередь, посматривал принц. Вовка улыбнулся. Потом добавил личику принцессы физической притягательности и очарования, а душе — смелости. И Виола, играя свободной улыбкой, встала и подошла к воркующей парочке.

'Посмотри на нее, — искушающе шепнул Вовка Клаусу, — как она хороша! Как блестит свет в ее черных бездонных глазах... А маленьких так приятно носить на руках!'

Взгляд Клауса с одного женского личика переместился на другое. 'Теперь ты, Мария! Ну же, взгляни на Генриха. Он высок, хорош собой. Немного молчалив, но в этом вся прелесть! А как он умеет любить... Чтобы кроме тебя, никто этого не видел, об этом не знал... Посмотри ему в глаза! Какая в них скрыта нежность... и все это принадлежит только тебе. Тебе одной. Его мечты и сердце!' Когда юная девушка готова влюбиться, ей это ничего не стоит. Достаточно взгляда, мысли... И она готова распахнуть свою еще детскую душу навстречу прекрасному чувству, сладко обмирающему в груди и где-то внизу живота. 'Да, да, это он!' — потер пальцы Вовка, заметив подернувшийся любовным туманом взгляд сестры. А потом переключился на принца, чьи мысли он увидел, словно наяву: 'Ее волосы похожи на расплавленное золото. А у брата — на лунное серебро. Они похожи и не похожи, прекрасные дети своих родителей. Хотя, если бы я не знал, что он — сын герцога Вилтхарского, подумал бы, сын Богов... Почему его нет с нами на охоте? Разве мы ссорились?'

Вовка тут же прервал крамольные мысли по выяснению 'а где же паж' и снова обратил внимание Генриха на золото волос, голубые глаза, белые зубки... 'Несомненно, девушка хороша. Надо познакомиться с ней поближе. Вот приедем, разберемся с неприятелем и сразу устроим бал... Я приглашу ее на первый танец и буду кружить, кружить, глядя в эти небесные глаза... Действительно, пора домой!' — Вложил Вовка последнюю мысль и вернулся в реальность, так и не услышав продолжения мыслей: '... глаза, так похожие на упрямые очи ее брата!' Но парню было уже не до нежных чувств. Он совсем забыл, что им объявили войну, и границу перешли войска союзных держав. 'Блин, с ними-то как быть?' — Подумал он и услышал, что Кунц, дрыхнувший на его кровати, уже проснулся.

"Пора становиться человеком..." — Вовка напрягся, поскольку демоническая ипостась убираться никак не желала. С заметным трудом затолкав ее внутрь, он появился на пороге комнаты:

— Ну ты горазд спать! Умывайся и пойдем ужинать! Я изнемогаю от голода!

* * *

Дворец полнился людьми и светился огнями. Внизу гудели огромные печи, согревающие стены. Со стороны кочегарки шнековым транспортером подавались на второй этаж колотые поленья для каминов, если кто-либо из господ захочет посидеть у живого огня. Всем было радостно и хорошо, поскольку и слуги, и дворяне знали, что скоро вернется человек, в руках которого на долгие годы окажется судьба их страны и собственное процветание. Ульриха, конечно, было жаль... Но люди живут мало. Поплакав об усопшем положенных три дня, нужно было готовиться к коронации, которая состоится после сороковин. О войне говорили, но как о возможном и незначительном событии.

Вовка, оставив будущего артефактора под надзором тетки Зельды, поднялся на четвертый, служебный этаж и без стука вошел в знакомую дверь швейной мастерской. За вечер девушки упаковали все коробки и швейные машинки.

— Герр Штаф! — Окликнул парень суетящегося рядом с коробками мужчину. — Вы еще не дома?

— Вальтер! Боги, Вальтер фон Шонн! — Старый закройщик раскрыл было руки, но вспомнив, что молодой человек все-таки наследный герцог, ему поклонился.

— Не стоит, герр Штаф! Как ваша семейная жизнь? Как дочка?

— Все в порядке! — Засмущался тот. — Тот милый юноша... я пригласил его в гости.

— И?

Широкая улыбка озарила лицо мужчины.

— Ну и слава всем Богам! — Ответил на нее Вовка. — Только я по другому вопросу. Как вам понравились новые мастерские в северном крыле? Немного прохладно, но с панорамными окнами. Летом и вовсе не будет жарко.

— Как тебе, господин фон Шонн, удалось выпросить это помещение у кладовщиков?

— О, они на диво сговорчивые люди. Те четыре комнаты явно были для них лишними. Кстати, не забудьте, скоро коронация и Большой Королевский Бал!

Девчонки, прислушивающиеся к разговору, захихикали.

— Созданное Вами милое платьице с открытой спинкой и пенными кружевами на груди оределенно будет смотреться на моей сестре, господин Штаф! — Вовка подмигнул и взялся за ручку двери. — До свидания, фройляйн, герр Штаф!

— Подожди! Откуда ты знаешь о моей задумке?

— Идеи носятся в воздухе. — Поклонился парень.

— Я сошью тебе самый красивый бальный комплект! — Воскликнул старик.

— Не стоит! — Улыбнулся Вовка и, шагнув за порог, закрыл за собой дверь.

Демоническая ипостась дала ему море энергии, и благодаря ей он не спал уже двое суток. Но в человеческом теле она, к сожалению, очень быстро кончается. Нырнув под одеяло, Вовка еще раз определил местонахождение движущегося в столицу кортежа. 'Нечего скакать порталами, — подумал парень, — пусть каждый из них как можно сильнее привяжется к своей паре...'

Уже засыпая, он опять вспомнил про захватническую армию. А ведь нехорошо, если чужие солдаты начнут грабить и жечь мирные дома. Поэтому поднявшись на локте, Вовка снова выпустил наружу демоническую сущность. Новое тело уютно растянулось на кровати, закинув руки за лежащую под головой подушку. Армия...

С каждым разом смотреть пространство становилось все легче. 'Они перешли реку и заняли несколько сел! Губернатор ближайшего городка бьет во все колокола, созывая ополчение! Гвардейские отряды сдерживают натиск другого крыла армии, пытавшегося захватить мост, соединяющий речные берега... Что же делать?' Вовка сел на постели, подперев ладонями подбородок. Вражеские отряды, словно ручейки, текущие от готовой прорваться плотины, занимали все новые земли... Одна из мелькавших перед его внутренним взором картинок неожиданно приблизилась. Воины в черной форме темной ночью обходили курган, насыпанный над умершими в прошлой войне бойцами. 'Спасибо, Анхель!' — тихо произнес парень и бросил сквозь насыпь 'зов некроманта' — специальный энергетический вектор силы, позволяющий недолго управлять останками органической плоти.

Курган зашевелился. Земля с тихим шелестом посыпалась в стороны, скатываясь к подножью. Среди жухлой травы появился первый провал, из которого показался белый череп, на котором болтался изъеденный ржавчиной шлем. В руке скелет держал копье с налипшими на него комьями земли и копошащимися в ней личинками. 'Туда, туда!' — направлял их движение зеленым лучом силы Вовка. Отряд, заметивший выползающие из земли скелеты, дрогнул. Хоть с ними был человеческий маг, разве он мог перебить силу демона?

К сожалению, скелеты оказались слишком медлительными. Они норовили то рассыпаться, а то снова залечь спать. Так что пришлось развернуть их обратно, упокоить и забросать земелькой. Зато для призраков не было никаких преград! Вовка поднял их со всех кладбищ, изо всех курганов и светящейся армией отправил навстречу врагу. С поля битвы побежали все. И оборона, и захватчики. Ибо привидения несли с собой такую невыносимую жуть, что живым хотелось не только спрятаться, но и закопаться поглубже. Тогда Вовка задал им направление и временной интервал. Затем, зевнув, уткнулся носом в подушку и безмятежно уснул.

* * *

Глава двадцатая. Вальтер

* * *

Они с Вовкой даже не успели на прощание обняться, как мир завертелся, и Вальтер снова оказался стоящим на переходе неподалеку от метро. На светофоре зажегся зеленый человечек. Посмотрев по сторонам, парень перешел дорогу, направляясь по улице к своему дому. Активировав смартфон и немного поводив по контактам пальцем, он набрал домашний номер Лидии Петровны.

— Да, я слушаю! — Крикнула она в трубку.

— Лидия Петровна... Это Влад. Я возвращаюсь. У Вас все в порядке?

— Ой, мой мальчик! Наконец! А я сижу, переживаю... Жду, мой хороший! Я тебе пирожков с мясом напекла!

— В магазин зайти?

— Какой магазин! Бегом домой!

И довольный Вальтер с легким сердцем помчался по улице вниз.

* * *

Следующим утром на углу своего дома Вальтер встретил только Макса.

— Здорово! А где наша боевая подруга?

— Сам удивляюсь. — Ответил Макс, засовывая руки в карманы куртки, поскольку с утра дул резкий ветер и сыпал мелкий колючий снег. — Я ей набирал пару раз, но она не отвечала, а сейчас, похоже, вообще внесла в черный список!

— Да ладно! Совсем недавно прислонялась, как к родному, а теперь 'не сошлись характерами'? — Пошутил Вальтер.

— Может, с родаками поссорилась. Или с подружкой какой-нибудь! Пойдем быстрей, холодно!

У школы их, как всегда, встретил со своей компанией Латышев.

— Где же ваш роскошный хвост? Слинял, найдя новый источник вдохновения?

— Так она не приходила? — Переглянулись парни.

— Может, и дома не ночевала? — Хитро осведомился Андрей. — Надо у девчонок спросить. Вдруг, что знают!

— Да не дружит она ни с кем! — С досадой сказал Макс. — Поэтому и звонить никому не станет.

— А если ее украли? — Внес идею на рассмотрение Кирилл.

Парни переглянулись, дружно хмыкнули и пошли в школу.

— А ведь я почти был прав... — Сообщил плетущийся позади всех Катюшин. — Парни, гляньте, не пожалеете!

Ребята дружно обернулись. Напротив школьных ворот остановился погодинский лендровер. Оттуда, в распахнутой курточке, выпорхнула с победной улыбкой на устах пропавшая Света. Машина, развернувшись, поехала обратно, а Савицкая, задрав нос и не поздоровавшись, прошла мимо их компании к школьным дверям. На пальчике без перчаток блеснуло камешком новое колечко.

— Ну, ду-ура! — Покачал головой Латышев. — У этого таких девочек... Каждый день новая.

Савицкая, не сбившись с шага, поднялась по ступеням и скрылась за дверью.

— Предлагаю с ней не разговаривать! — Заявил Кирилл. — Видите, как она к нам относится? Когда мы ей были нужны, извивалась ужом. А тут загордилась: как же, провела ночь в постели мажора! Расстилайте под ее ножки носовые платочки!

— Сопливые?

— Не, красную ковровую дорожку. З...везда, однако!

— Он с ней колечком расплатился. — Подал голос Серега.

— Что, позавидовал? — Остро глянул на него Андрей. — Не переживай, мальчиков он тоже, похоже, любит!

— Тьфу, гадость!

— Это для тебя — гадость. А сливкам общества любое развлечение в радость.

Когда они поднялись к своему классу, Света стояла у окна совершенно одна, разглядывая черные сучья на фоне рассветного неба. Компания Оли Градской шушукалась, тихо посмеиваясь.

— Ну что, Данила-мастер, — девушка неожиданно подошла к мальчишечьей компании и обратилась к Максу, — не удержал в руках свою чашу? Привет, мальчики!

Девчонки тоже подтянулись за своей подругой, насмешливо разглядывая Макса.

— Провели, как ребенка. — Горько покивал головой Латышев. — Понюхать дали, а выпить — ни-ни!

— Да чего вы все! — Покраснел Макс. — У меня одного что ли фантазии в голове гуляют?

— В голове у тебя сквозняк гуляет. — Стрельнула глазами в сторону Светки Марина. — А кое-кто плотно заделывает все щели...

— И там, в ночной тишине... — Латышев перешел на шепот. — Сверлит в бетоне дыры, стоном дрели мешая спать соседям!

— А ты не завидуй, — хлопнула его по спине Марина, — не завидуй! Но как украшен фасад!

Вальтер незаметно отошел от ребят. Слушать колкости в адрес глупой Светки не хотелось. В конце концов, каждый живет, как умеет. Светка всегда желала завести богатого любовника, чтобы ей завидовала первая леди класса Оля Градская. А Оля всего лишь хотела, чтобы ее оставили в покое... И еще — счастья. Когда она станет совсем взрослой, обязательно найдет умного и достойного мужчину. У них родятся дети. Вальтер надеялся, что они будут счастливы. А он... Кто знает, куда его занесет в поисках сгустков изначальной тьмы судьба?

— Эй, ты чего? — Притронулся к его руке Латышев. — Савицкую жалко?

— Нет. Она сама выбрала свою дорогу. Ей хотелось подарков и богатого мужчину. Она это получила. Надолго ли? Не мое дело. Невозможно разубедить человека, когда он считает, что вытянул выигрышный билет.

— А чего ушел?

— Задумался.

— Правильно ты на предложение мажора не согласился. Гнилая семейка.

— Нет, Андрон. Просто вот это все — их образ жизни. У нас — другой. Мы разные. Так бывает, что прямые пересекаются. И эта встреча — точно сварочная дуга: вспыхивает ярким светом и, отработав сиюминутное желание единения, гаснет навсегда. Светка этого еще не поняла.

— Да и Бог с ней. Слышал, в выходные у нашего и 'Б' класса — автобусная экскурсия? Ты поедешь?

— Не слышал. А куда?

— В Александров. Там одно время жил двор Ивана Грозного. Говорят, где-то под старыми постройками спрятана его грандиозная библиотека!

— Сколько стоит?

— Библиотека? Кладезь знаний бесценен, Бегичев. А по поводу поездки... Сегодня Наталья Игоревна объявление будет делать. Тогда и узнаем!

— Молодые люди! — Позвал их голос учителя математики Юрия Григорьевича. — Урок начинается. Не хотите ли занять свои места?

На последнем занятии классная руководительница, задержав расходившихся по домам ребят, с улыбкой сообщила:

— Кое-кто из вас уже вероятно слышал о планируемой в субботу экскурсии в Александров? Так вот, завтра мне надо знать точное количество от нашего класса. Поскольку школа часть стоимости путевки оплачивает, с каждого по четыреста рублей. Обед в кафе входит в стоимость.

Девушки и парни, медленно выходя в коридор, дружно обсуждали, стоит ли экскурсия раннего подъема в выходной день, а также успеют ли они за воскресенье подготовить уроки на понедельник. А кому-то страстно хотелось, помимо всего, пройти новый уровень в онлайновой войнушке.

— Бегичев! — Крикнула Наталья Игоревна, перекрывая шум голосов.

Остановилось сразу полкласса. Брови учительницы поползли вверх.

— Не думала, что эту фамилию носит такое количество учеников.

— Мы за дверью постоим. — Сказал Чернов. Чуть не снеся могучим плечом вторую створку двери, он вывалился наружу. Вальтер остался стоять у доски, делая вид, что его посьба выйти за дверь не касается. Наталья Игоревна, подождав, когда за последним человеком закроется дверь, спросила:

— Как у тебя отношения с опекуном? Наладились?

— Я его не видел. Он мне не звонил.

— А где ты живешь? Все у соседей?

— Ну да. Летом пойду работать, копить деньги на комнату.

— Знаешь, Влад, мы подумали вместе с родительским комитетом школы и педагогическим составом... Только не обижайся, но мы решили оплачивать твои подготовительные курсы и выделять ежемесячно небольшую сумму на покупку необходимых вещей. Понятно, что это немного, но все-таки жить нахлебником у двух стариков, не имеющих к тебе отношения, было бы нехорошо. Согласен?

Вальтер улыбнулся. Тогда Наталья Игоревна решительно закрепила успех:

— Поэтому на экскурсию ты тоже поедешь за счет школы. Вот... — Она порылась в сумке и протянула ему пятьсот рублей. — Только не экономь на еде!

Вальтер приложил руку к сердцу и склонил голову.

— Спасибо, Наталья Игоревна, и Вам, и всем педагогам... Честное слово, я очень, очень тронут! Но денег мне не надо. Я не голодаю. И вещи у меня есть. И за экскурсию — огромная благодарность! Я с удовольствием поеду.

— Бегичев! Возьми деньги!

— Нет. — Мягко улыбнулся Вальтер. — Это неправильно. А на свои нужды я заработаю сам. Ко мне в универе уже подходили с предложением поработать внештатным диагностом. Я согласился. Думаю, как только оформят документы, буду работать два дня в неделю по вечерам. Школа же выдаст мне справку об успеваемости?

— Ой, Влад, — Наталья Игоревна убрала в сумочку деньги, — как я за тебя рада! Конечно, сделаем! Пусть напишут, в какой форме. Но на экскурсию в субботу поедешь обязательно! Красивый город, интересные исторические места!

— Спасибо!

И Вальтер, еще раз поклонившись, направился к дверям.

— До завтра, Наталья Игоревна!

— До свидания, Бегичев!

Латышев, не прощаясь, вышел следом.

В коридоре их дожидались человек десять: латышевская свита, Макс и, неожиданно, девочки с Олей Градской.

— Ну? — Стиснул его шею могучим захватом Макс.

— Решил добить? — Прохрипел Вальтер, ткнув друга кулаком в ребра.

Тот хихикнул и опустил руку.

— Что тебе говорили?

— Это снова из-за опекуна, да?

— Не кричи в самое ухо. Народ, а кто составит мне компанию в Александрове? — Улыбнулся Вальтер. — Наталья Игоревна настоятельно рекомендовала ехать.

— А, — махнул рукой Латышев. — Конечно, едем. Всем понятно? — свел он брови. — Чтобы завтра деньги принесли! Оленька, радость моя... А ты едешь? — Подкатился к девушке Андрей.

— Не знаю. — Холодно сказала первая красавица. — Долго будешь мешаться под ногами? Дай пройти.

— Хочешь, я встану на колени? Мохнатым ковриком расстелюсь под твоими ногами? О, несравненная! Как мне будет не хватать твоего льда в краях, далеких от нашей школы! — Прорыдал, обняв свою сумку, Латышев.

— Шут. — Отрезала Оля и, обойдя его, отправилась к лестнице. За ней, дружно хмыкнув, потянулись подружки.

— Я вот думаю... — Прищурившись, негромко сказал ей в спину Латышев. — Кого она все-таки любит: меня или Бегичева?

— Таких дурней, как вы, еще поискать! — Выпалила услышавшая Маринка. — Один — смешит. Другой — смешон, в богатых вызывая жалость. И что в итоге вам досталось? Чернов возлюбленной лишен!

Катюшин бросился в бой:

— Трунова, ты — редкая стерва! Катись домой, пока цела, не порти людям добрым нервы! Поймаю, ж...пу надеру и в интернет солью видюху. И много лайков много соберет с твоим участием порнуха!

Парни расхохотались, увидев с какой скоростью Маринка понеслась по лестнице.

— Не обращайте внимания. — Латышев повесил сумку через плечо. — Собака лает, ветер носит. Пошли одеваться?

Компания Градской, шедшая впереди, свернула из школьных ворот направо. И за кустами, росшими по ту сторону забора вдоль дороги, раздался взрыв их звонкого смеха.

— Маринка — заноза. — Сообщил Кирилл.

— Да ладно. — Неожиданно мирно сказал Латышев. — Нормальная девчонка. Мы с ней в начальных классах за одним столом сидели. Все время карандаши мне чинила. Это как Ольга к нам пришла, так началось. Девчонки, они знаешь, какие... То находят себе кумира и стараются стать на него похожими, то злятся и рвут все отношения. Но и в том, и в другом случае основой всему — элементарная зависть. Посмотри, то они дружат против кого-то, то, наоборот, с кем-то. Но только попробуй вмешаться! Объединятся и дружно дадут отпор.

— Разве Градская не сначала с вами училась? — Удивился Вальтер.

— Нет, у нас же спецшкола. В пятом классе кто-то отсеялся, а некоторые пришли, вот как ты. А Ольга... у нее родители в каком-то посольстве работают. Она с ними жила, а потом ее сюда, к бабке отправили. Она с ними только на каникулах видится.

— Тяжело ей. — Вздохнул не знавший об этом Кирилл.

— В каждом дому, мон шер, свои булыжники. Ой! — Парни подошли к воротам. — А кто это у нас на тротуаре свежим воздухом дышит?

Латышев сдвинул на затылок сползшую к носу шапку.

— Светонька! Неужели это ты, звезда моих очей? Не примерзла еще ножками к асфальту?

— Она забыла, в какую сторону идти. — Прогундосил Сергей, страдавший насморком. — Девушка, Вас проводить?

— Парни, — снова сказал Латышев, — разве вы забыли, что у леди теперь персональный водитель? Эй, красотка, родители тебя не потеряли? А то, может, позвоню им, скажу, чтобы не беспокоились?

Этого Светка вынести не смогла. С яростным рыком слетев с тротуара, она замахнулась на Латышева сумкой.

— Ты... только посмей!

Латышев с хохотом увернулся.

— Вы... не имеете права! — Зло выкрикивала она.

— Пойдем. — Потянул Вальтер за рукав Чернова. — Пока человек не сделает выводы сам, он тебя не услышит. Парни, мы пошли! До завтра!

— Пока, Влад, увидимся! — Прокричал Латышев, вместе с Кириллом поворачивая на тропинку в сторону метро.

* * *

Лидия Петровна очень обрадовалась предстоящей поездке.

— Ну и хорошо, — говорила она, — старинный город посмотришь. Опять же, история государства Российского!

А потом с подозрением спросила:

— Неужели бесплатно? Это в наше-то время? Лучше признайся сам, кто за тебя заплатил! Небось, твой дружок, что каждое утро на углу мерзнет?

— Нет, Лидия Петровна. Меня премировали, как отличника. Не волнуйтесь.

— Сосед тебе не звонил? — Вдруг спросила она. — Сегодня не работает, туда-сюда шастает, на нашу дверь все поглядывает!

— Нет, не звонил. Давайте с Бонькой погуляю! Там холодно, а Вам не нужно лишний раз студиться.

Лидия Петровна замялась. Уж очень не хотелось выпускать на лестницу парня. Но в темноту с холодным ветром идти тоже не хотелось.

— Только быстро! — Сдалась она. — От подъезда не отходите.

Поставив Боню в курточке на снег около куста, Вальтер достал телефон, открыл контакты и поводил по ним пальцем. Совсем скоро эти мальчики и девочки пойдут по жизни без его участия. А он, вместе с Вовкой, отправится в путь, который придется пройти ради близких, друзей и просто разумных существ, о которых не имеет ни малейшего представления. Найдут ли они то, что ищут? Сложно сказать. А ведь еще недавно он думал, что смысл жизни кроется в герцогской короне и женитьбе на Виоле... Виола — Оля... Похожие имена. И совершенно разные девушки. Виола никогда бы не полюбила изнеженного и мечтательного мальчика. Ей всегда нравился риск и рисковый сын герцога Норденского. Что ж. Пусть они будут счастливы. Он еще раз поводил пальцем по контактам, уткнувшись в 'Оля Градская'... И опустил палец. Не нужно.

Нагретый рукой телефон упал в карман куртки.

— Эй, Бонифаций! Тебе к маме не пора? — Крикнул он кустам.

Тотчас ветки зашевелились, и на крыльцо взлетел счастливый пес со снежной бородой.

— Ну ты и красавец! — Воскликнул Вальтер, поднимая его на руки.

Когда он вышел из лифта, дверь квартиры Бегичева приоткрылась, и в ней показался взъерошенный опекун.

— Влад, можно тебя на минуту? — Позвал он.

— Зачем? — Спросил тот.

— Я хочу поговорить.

— Хорошо. — Согласился Вальтер. — Но разговаривать будем на лестнице.

Открывшая дверь Лидия Петровна подхватила своего снеговика.

— Вот это мы погуляли! — Заговорила она с собакой. — Вот это мы по морозцу попрыгали! Что стоишь? — Спросила она Вальтера. — Проходи, да плотнее закрывай дверь. Сквозняк.

— Там Сергей Ильич. Хочет поговорить. — Сообщил он женщине.

— Не пущу! — Громко объявила она, чтобы слышал сосед.

— Мы на лестнице. — Улыбнулся Вальтер. — Если потянет в свое логово, вызывайте пожарных и МЧС!

— Тебе все шуточки! — Проворчала она и, прикрыв дверь, прошептала: — Я все слышу!

— Да, Сергей Ильич! — Отошел к перилам парень. — Я весь внимание.

Бегичев, щурясь, вышел на свет. От него пахло перегаром, да и весь он был какой-то помятый.

— Влад... Почему ты ушел?

— Я должен оправдываться?

— Мы с Танюшей делали все, чтобы тебе было хорошо. У тебя была своя комната. Мы хотели сделать к твоему приезду ремонт... Не успели, правда... А Таня ушла. — Неожиданно сказал он, сев на лестничную ступень.

Вальтер молчал и не двигался.

— Ее огорчило твое поведение. И она ушла. Наверно, мне и правда, не надо было тебя усыновлять. Понимаешь, я мечтал о ней с детства. А потом, спустя много лет встретив ее, не мог упустить свой последний шанс.

— Сходите в органы опеки и напишите заявление. Вас поймут и освободят от столь непосильной обузы.

— Из-за тебя все это случилось... Неужели тебе все равно?

— Напишите заявление. И да, мне все равно.

Вальтер развернулся и, подойдя к соседней двери, потянул ручку на себя. На лестницу тут же вышла Лидия Петровна.

— И не вздумай подходить к мальчишке! А то сама напишу и про твою Танюшу, и как вы парня выгнали... Все напишу! Вовка, пошли. Закрой дверь, дует!

— Уф, какой дурак! — Припечатала Лидия Петровна. — Пошли на кухню. Я сегодня таких ватрушек напекла! Специально за творогом на рынок ходила!

Вальтер улыбнулся и пошел за ней, сильной маленькой женщиной.

'И все-таки мне действительно жаль. Жаль той, первой семьи, в которой Бегичев был настоящим мужчиной, защитником, а Лидия Петровна — милой немецкой бабушкой. Как мне этого сейчас не хватает!' Он налил себе чаю и откусил теплую ватрушку. 'Похоже, Вовка, мы с тобой так и будем скитаться по мирам, пока кому-то нужна наша сила. А потом... мы просто исчезнем. Интересно, нас кто-нибудь вспомнит?'

'Тю... — пробилась через миры к нему Вовкина мысль. — Мы еще поборемся за свое место под солнцами! Не вешай нос, брат!'

* * *

Автобус от школы отходил в семь часов утра. На улице было безлюдно. И только заспанные школьники с рюкзачками стояли кучками у закрытых пока дверей. Вот подошла Наталья Игоревна и чья-то мама из родительского комитета.

— Я буду зачитывать список. Кого назвала — садится в автобус. Не толкайтесь, места хватит всем.

— Влад, займи два ряда. Ты у нас первый по списку! — Пихнул друга вездесущий Латышев. — Вот тебе наши рюкзаки.

— Латышев! — Наталья Игоревна посмотрела на парня. — Успокойся, наконец. Все и так знают, что с тобой сражаться — себе дороже. Поэтому не нагружай своего драгоценного Бегичева лишним багажом.

— А-а у меня пальцы замерзли. — Тут же нашелся парень. — Чернов вообще посинел. Дурень, где твоя красная куртка?

— Мать постирала. — Громко прошептал Макс. — Говорит, и в этой нормально!

— Ты из нее вырос два года назад. Она не заметила? Как ты в ней будешь гулять по морозу?

— Кстати, да. — Обратила внимание учительница. — Ты не простудишься? Чернов, я поставила галочку, лезь греться вместе с Бегичевым.

— Вот что значит грамотно расставить акценты. — Не стесняясь, тут же заявил Латышев. — Кирюх, скоро ты. Несравненная Ольга... Вас под локоток поддержать?

— Латышев! — Грянул целый хор женских голосов.

— Никто не понимает мою тонкую душевную организацию и не чувствует пылающего любовью сердца!

Автобус быстро мчался по пустому Ярославскому шоссе. Мимо пролетали заснеженные сосны, поля и щетинившиеся сучьями перелески. Небо постепенно прояснялось. Где-то справа от дороги вставало в студеной дымке солнце. Иногда их обгоняли редкие машины, а автобус, перестраиваясь в левый ряд, объезжал грузовики. Поднятый ими вихрь гонял по сухому асфальту легкие снеговые змейки. В салоне было тепло, и ребята разделись, закинув за спины куртки. Экскурсовод, нанятый в московской компании, рассказывал об исторических местах, мелькавших за окном. Кто-то слушал, кто-то негромко разговаривал или тыкал пальцем в смартфон. Кто-то, посвистывая носом, досыпал часы, посвященные ночному сражению в танчики. А великая русская равнина неторопливо расстилала перед ними свое зимнее убранство.

Всего лишь несколько часов пути отделяло равнодушную деловую Москву от старинного города Александрова. Да, тут тоже в деревьях прятались современные дома. Проснувшиеся люди шли в магазины и на рынок, малыши катались с горок, а подростки с задумчивым видом и наушниками в ушах, скользили кроссовками по нечищеной дороге, направляясь по своим загадочным делам. Всем было понятно, что город подчиняется собственному ритму жизни, более тихому и размеренному, нежели привычному московским экскурсантам, с криком вывалившимся из автобуса перед Кремлем.

Выждав, пока молодежь прочистит легкие, потолкается и с дотошностью зубного врача сотый раз спросит у экскурсовода, а где здесь туалет, Наталья Игоревна громко крикнула:

— Замолкаем и проходим на территорию Кремля. Все страждущие посетили синие кабинки? Латышев, ау! Не слышу твоего звонкого голоса. Ты не потерялся?

— Выполняю Ваше пожелание, Наталья Игоревна! — Крикнул парень из-за крепких спин ребят. — Молчу, как холоп перед опричником!

— Слава Богу, слышащему мои молитвы! — Пробормотала учительница. — Заходим, не растягиваясь в колбасу, и слушаем экскурсовода. Последнее объявление для самых шустрых: клады не искать, библиотеки тут нет, в подозрительные дыры, Омельченков, не соваться! Все поняли?

Народ зашумел и организованной толпой побрел к вратам.

Экскурсовод интересно рассказывал о сложившемся во времена Ивана Грозного положении в российском государстве. Воровство, вечные заговоры и нежелание что-либо менять бояр. Разорявшие южные и восточные уделы татарские набеги. Жадно раскинувшаяся во все стороны богатая Турция и вечно беспокойная Польша. Страшная чума, вдруг решившая собрать моровую дань со столицы. Время не мечтаний и прожектов, а прямого действия. И царь, взяв в дальний поход чад с домочадцами, отправился в Троице-Сергиеву Лавру. И затем, получив благословение, дальше, в земли, принадлежавшие его матери, Елене Глинской — в Александровскую Слободу.

— Я читал, тут переписывали книги и вообще, был первый книгопечатный двор. — Делился познаниями в истории Кирилл Катюшин. — Вот бы хоть листочек найти!

— В музее, наверно, есть. — Пожал плечами Серега. — Погоди, не мешай слушать. Кстати, ты знаешь, что и опричная служба появилась тоже тут?

— Вот бы поглядеть вживую на Малюту Скуратова! — Мечтательно сказал Латышев. — Слушайте, историю мы все проходили. Сейчас нас поведут по храмам и палатам. А давайте что-нибудь поищем сами?

— Наталья Игоревна узнает, будут неприятности. — С сомнением сказал маленький Пашка.

— А мы после экскурсии. Нам ведь дадут время немного осмотреться? Влад, ты как?

— Это было бы весело. Но только после экскурсии.

Как и оказалось, лекция с осмотром закончились гораздо раньше, нежели наступил заказанный обед. Поэтому, скрепя сердце, учительница разрешила детям погулять самостоятельно, с обещанием вернуться через полчаса. И юные любопытные дарования расползлись по кремлю и прилегающей территории

— Ну что? — Сверкнув глазами, спросил Андрей, — поищем открытые дверочки?

И шестеро подростков отправились искать приключения.

Двери, естественно, оказались запертыми. Дырки, куда хотелось проскользнуть, оказывались намертво заделанными кирпичной кладкой.

— Тоска! — Резюмировал Латышев, поворачивая обратно.

Но тут к ним подскочил парень из параллельного класса. Тот самый любопытный Омельченков.

— Парни, — он потер красные холодные руки, — я там проход наверх отыскал. Сил не хватает доску отодрать. Поможете?

И компания, озираясь по сторонам, неспешным прогулочным шагом двинулась на штурм крепостной стены.

Разве могут сопротивляться гвозди и хлипкие замки молодому здоровому любопытству? Конечно, нет. Доски были отодраны, а строительный мусор, валяющийся на искрошенных временем ступенях, кое-как расчищен длинной щепкой. Изнутри пахло гнилью, сыростью и сенной трухой. Темный узкий лаз, закручиваясь вокруг невидимой колонны, резко уходил вверх.

— У кого есть зажигалка? — Спросил Латышев.

Катюшин покраснел.

— Вот! Держи!

— Куришь? — С подозрением спросил Андрей.

— Дурак. Отец сказал, на всякий случай у каждого мужчины должна быть зажигалка или спички.

— На случай ядерной войны они точно не понадобятся. — С умным видом сказал Макс. — Все и так будет светиться.

— Если бы да кабы... Пошли!

И Латышев первым рванул по ступеням вверх. За ним — все остальные.

Взбираться было неудобно. Приходилось пригибаться и поднимать плечи. Ход явно был построен не для современных молодых людей. На шапки и капюшоны то и дело с тихим шорохом осыпался иней или старый песок разрушающихся перекрытий.

— Нас тут не завалит? — Боязливо спросил Катюшин.

— Нет. — Твердо сказал Бегичев, на всякий случай принимая демонский облик. Все равно, кроме слишком ярких глаз никто ничего не увидит и не поймет. Ему еще снизу показалось, что там, наверху, энергии стихийных сил образуют что-то вроде сложного плетения. Но что это, и чем оно может угрожать людям, он пока не понял.

— Вау! — Услышал он голос Латышева, наконец, выбравшегося на открытое место.

Мальчишки ускорились. И вот они, прижавшись друг к другу, стояли на крохотной башенной площадке. Казалось, время пощадило этот кусочек истории, оставив камень белым и крепким. Но ее площадь совершенно не рассчитывалась на такое количество людей, поэтому им пришлось крепко держаться друг за друга.

Над головами ребят гулял сильный ветер, несший тяжелые снеговые тучи из-за реки на город. То и дело налетал снежный вихрь, заставляя глаза прижмуриваться. Но в просветах метели они увидели за стенами крепости деревеньку и дымы, идущие из труб. Лошадку, впряженную в сани с сеном и нескольких верховых, скачущих по дороге в сторону леса.

— Смотрите! — Восторженно сказал Чернов, опустивший глаза во двор крепости. Мальчишки потихонечку развернулись и ахнули: там, откуда они недавно пришли, ходили люди в теплых меховых кафтанах, ругались двое мужчин в высоких шапках, да поодаль стояли воины с саблями. Кто-то подъехал к белому крыльцу на лошади и, кинув узду подбежавшему человеку, протопал по ступеням вверх. Крыши и разноцветные стеклышки узких окон сияли новизной и богатством. По двору, хихикнув на замечание высокого мужчины с командирскими замашками, пробежала девушка в платочке, длинной юбке, шубке и валенках.

Тогда Вальтер догадался. Магическое искажение пространства позволило им увидеть этот крохотный кусочек истории. И кто-то из работавших в этом месте был о том осведомлен. Конечно, всё здорово, но что если еще один любопытствующий юнец сунет сюда свой нос? 'Всему свое время и место', — решил Вальтер и начал потихоньку расплетать навязанные пространством узлы. Снег пошел сильнее, бросая в лица целые пригоршни.

— Слезаем! — Скомандовал Латышев.

Кирилл первым бросился вниз. Скоро на площадке остались только Вальтер и Макс, наполовину скрывшийся в отверстии хода.

— Ты что застрял? — Крикнул он другу. — Спускайся!

Вальтер развязал последние спутанные линии. Тучи, подумав, начали расходиться. Парень еще раз посмотрел вокруг. У выхода с ребятами стояла Наталия Игоревна. Под башней прыгал замерзший Омельченков. Вот теперь все было правильно. Вальтер улыбнулся и, снова поменяв ипостась, направился к остальным.

К школе они приехали уже в темноте. Парни всю дорогу восхищались, рассказывая про увиденный кусочек киносъемки, вызывая зависть у девчонок. Омельченко, прихватив Латышева и Катюшина, попрощался и отправился в сторону метро. Чернов, махнув другу рукой, побежал за ними. Все потихоньку расходились. Тогда Вальтер, улыбаясь, побрел к своему дому.

Но чем дальше он уходил в темные дворы, тем больше его душу охватывала тревога и тоска. Словно голос, зовущий из необозримой дали, звал его, надрывая сердце. Он остановился, настраиваясь на единственного родного человека, затерянного среди множества миров.

— Вовка? — Замирая, спросил Вальтер.

— Засада! — Прорвался, наконец, звонкий крик друга. — Вальтер! Ох... Если что... Вальтер, я буду ждать тебя на камне... там, у нашего теплого моря... брат...

* * *

Вальтер стоял во дворе и стирал с лица злые, холодные слезы. Теплые окна домов освещали спрятавшуюся за деревьями зиму и манили парня к себе, обещая сытный ужин и домашний уют. Только надолго ли? Ведь, как оказалось, жизнь — штука переменчивая и привыкать к ее многообещающим иллюзиям вовсе не стоит. Значит, ему снова пора в путь. Пусть даже Вовка сегодня справится с трудностями, но... Им пора двигаться дальше.

— Спасибо, Лидия Петровна! — Прошептали его губы. — Спасибо, Анатолий Иванович! Сергей Ильич, твердости Вам и веры. Чернов... прости, но завтра ты будешь сидеть один, потому что... приехавшие ночью родственники увезли меня в другой город. Ведь так бывает, не правда ли? — Вальтер снова вытер слезы. — Оля... мне очень жаль. Я хотел стать твоим другом. Латышев... если снова придется попасть в этот мир, постараюсь тебя найти... Спасибо, друзья, но мне уже пора.

Обернувшись ангелом, он незримо положил руки на головы стариков-соседей. И те сразу заговорили о том, как хорошо будет мальчику у родных. Расстроенный отъездом друга Макс швырял в стену тетради и ручки. И только Латышев, подмигнув глазом, ехидно улыбнулся и сказал: 'Смотри же! Ты обещал!'

— Оля... — он с нежностью взглянул на склоненную к монитору голову девушки. Но она, откинувшись назад, вдруг сказала:

— Я написала стихи. Не знаю почему, но эти строчки словно идут из твоего сердца. К кому... не знаю. Мне кажется, я больше тебя никогда не увижу. Поэтому прими, пожалуйста, души моей скромный дар...

Девушка начала вполголоса читать, заставляя сердце Вальтера биться сильней. Затем, оторвавшись от земли, поднять глаза к небу.

Посмотри: в моем городе — ночь. Фонари теплят свет за окном.

Мои мысли уносятся прочь, оставляя дождю темный дом.

Ты поймешь: километры и мрак не помеха тому, кто душой

Обнимает тебя. Просто так. Чтобы стало тебе хорошо.

Ты увидишь: не снег и не дождь — за окошком сияет звезда.

Ты меня в одиночестве ждешь. Я незримо с тобою всегда.

Ты кричишь. Эха чистого звук, отражаясь от тысяч домов,

И не пойманный тысячью рук прокричать твое имя готов.

Прячут арки полночную тень, рассыпают созвездья дожди.

Под ногою — на небо ступень. Я шепчу тебе: слышу, ты жди...

Когда она дочитала, Вальтера на земле уже не было.

* * *

Глава двадцать первая. Вовка

* * *

Утро второго дня разбудило Вовку неясным шумом и пониманием, что высшая знать, наконец, прибыла в столицу. Спрыгнув с кровати, он помчался в ванную, где в зеркале у окна увидел свою заспанную физиономию со сверкающими синими глазами и маленькими рожками, выбившимися из растрепанных волос.

— Блин! — Только и сказал он, снова надевая человеческую личину маленького королевского пажа. Приведя себя в пристойный вид, он вышел в гостиную и уселся в уголочке дивана, сложив руки на коленях. Юрген, замерший у раскрытой двери, недовольно поморщился.

Постепенно коридор наполнился приглушенными голосами и шорохом шагов. На пороге появился Генрих в сопровождении своего друга Клауса фон Рейне.

Вовка встал и поклонился.

— Мой светлый паж! — Обойдя Юргена, Генрих протянул руки к мальчишке и прижал к себе. — Ты не скучал? А мы хорошо поохотились!

Генрих внимательно посмотрел в голубые глаза пажа, жалевшего, что сейчас не может читать чужие мысли.

— И правда, хорошо. Пойманное сожрали. Вино герцога Геннского выпили. — Хмыкнул Клаус. — Боюсь, он нас никогда больше не пригласит. Да отлипни ты от своего мальчишки!

Клаус зашел с другой стороны и плюхнулся на диван, дернув Вовку за руку. Тот крутанулся и, сделав шаг, остановился напротив сидящего фон Рейне.

— Твой принц влюбился в твою сестру. — Сообщил он Вовке.

— Да? — Приподнял брови парень. — Я очень рад. А... когда свадьба?

— Вот! Я говорил тебе, что он обрадуется! Так что, когда сыграете свадьбу, парнишка станет твоим младшим братом. А вырастет — вторым советником!

— А почему это не первым? — Поинтересовался Вовка.

— Первым всегда буду я! — Клаус, вскочив с дивана, довольно потянулся. — Надеваем траур? Распорядиться, чтобы начали подготовку к похоронам?

— Да, — ответил принц, — завтра через город провезем к усыпальнице. А сейчас распорядись о почетном карауле в золотом зале и... пусть туда выставят для прощания гроб. Я сейчас помоюсь, быстро перекусим, и надо посмотреть донесения с линии военных действий. Кстати, Клаус, передай полковнику гвардейцев, пусть готовит отряд.

Фон Рейне кивнул головой и вышел.

— Что я могу сделать для моего принца? — Спросил Вовка.

— Просто посиди. Мне рядом с тобой спокойно. — Ответил Генрих, открывая дверь в спальню. — У тебя красивая сестра. Юная, нежная... необыкновенная. Ты, правда, не против, если мы обвенчаемся?

— Что Вы, Ваше Высочество! Для меня честь породниться с Вами!

Принц неожиданно вышел из спальни в расстегнутой рубахе и сел на диван рядом с Вовкой, неуверенно глядя ему в глаза.

— Знаешь, мне кажется... перед тем, как уехать на охоту, я видел сияющего ангела. Милую, прекрасную девушку, чем-то похожую на тебя. Она исчезла, но передала для меня вот это.

На ладони принца приглушенно светился гранями молочно-белый самоцвет.

— Ты знаешь, что это такое?

Вовка наклонился над рукой, поглаживая грани пальцами.

— Артефакт. Сильный. Сделайте из него себе подвеску. Думаю, он еще не раз вам пригодится.

— Но ты его раньше...

— Не видел! — Улыбнулся Вовка.

— Да, я так и думал.

Рука сжалась в кулак, и Генрих ушел.

'Вот дурак! — Ругнул себя парень, — я же всем хотел сделать амулеты!'

— Ваше Высочество! — Крикнул он, подойдя к двери его комнаты. — Можно я на пару часов отлучусь к родным?

— Да, конечно! Но к ночи обязательно возвращайся!

— Хорошо!

Вовка надел сапоги, длинный плащ с капюшоном, взял в конюшне коня. Но повел его не к воротам, а к калитке в конце парка. Там, привязав скакуна к дереву, снова обратился, сверкнув яркими синими очами.

— И где у нас живет самый лучший артефактор? — Вопросил он пространство. Ответом ему вспыхнула яркая точка. И была она совсем неподалеку от дворца. В ремесленном квартале. Накинув на рогатую голову капюшон, парень помчался по идущим вниз улицам. Точка была все ближе и ближе, пока не засияла напротив скромных кованых ворот. Парень слез с коня и окликнул человека, подметавшего листву перед двумя здоровенными кленами.

— Господин хороший, не подскажете, правильно ли я приехал к магу-артефактору?

Мужчина поднял голову и оперся на метлу, глядя на парня из-под козырька кепки.

— Правильно. А что ты хотел?

— Подвески для близких заказать. Камни у меня есть.

— Тебе к ювелиру. — Мужчина снова принялся шаркать метлой об землю.

— А камни, герр мастер, посмотреть не желаете?

Мужчина отставил в сторону метлу.

— Заходи.

Вовка примотал узду коня к коновязи рядом с калиткой и вошел.

— Пойдем в дом. Но предупреждаю, если в твоих камешках нет ничего интересного, за дело не возьмусь.

Развязав шнурок висевшего на шее мешочка, Вовка высыпал на ладонь набранные в саду Владыки Гор кристаллы. А потом разложил их на столе перед надевшим лупу мастером.

— Ого! — Только и воскликнул тот. — Восхитительно! Необыкновенно! Удивительно! Я возьмусь. Что делать?

Вовка довольно усмехнулся.

— Подвески на шею. Кулоны. А вот из этого серого, не обтачивая его, мужскую сережку.

— Себе? — понимающе усмехнулся артефактор. — А остальные?

— Моим близким: Его Высочеству, Ее Высочеству, герцогу и герцогине фон Шонн... Я напишу для вас на листе имена, кристаллы и нарисую форму. Ну, последнее, как могу. В качестве оплаты за Ваш труд хочу предложить один из камней. Мне он ни к чему, а Вам пригодится, мастер.

И Вовка вытряхнул еще один камень, серый, непрозрачный, в серебряных крапинках.

— Знаете, что это?

— Камень мастеров... — Благоговейно вымолвил артефактор. — Вы на самом деле мне его отдаете?

— Да. — Вовка закрыл ладонь. — После окончания работы. И у меня будет еще две к Вам просьбы.

— Слушаю!

— Сделать подвески надо быстро. Завтра. Послезавтра, в крайнем случае. Это — первое. Второе. Когда я приду забирать работу, то приведу молодого человека. У него есть способности. Если вы сочтете его достойным, возьмите в ученики. За обучение я заплачу.

Мужчина подумал, почесал ухо и пощипал пышные усы, растущие под носом.

— Хорошо. Подвески будут готовы завтра к вечеру. Тогда и приводите этого...

— Договорились. — Вовка запахнул плащ, натягивая капюшон поглубже. Затем, развернувшись, вышел из дома. И скоро топот копыт стих где-то на верхних улицах.

Мастер еще раз осмотрел камни, осторожные, кривоватые линии рисунков и пошел разжигать плавильную печь. Только один раз он смог поймать взгляд сияющих глаз загадочного посетителя. Несмотря на молодой голос и юношескую фигуру, старик сразу понял, что имеет дело с магом, от просьбы которого отказываться не стоит. К тому же, он еще и платит! А камень мастеров — настолько большая редкость... Эх, надо успеть вовремя!

* * *

Из города Вовка решил вернуться через парк. Не доехав несколько десятков метров до конюшен, он спешился и, снова приняв облик Вальтера, повел коня за собой, попросив вышедшего навстречу конюха хорошенько его почистить.

Повернув за угол, он поднял глаза и посмотрел на башню Вилдбаха. 'Интересно, там ли маг?' — подумал он и, нырнув в знакомый коридор, остановился перед тяжелой дверью.

Постучав внутрь и не дождавшись отклика, парень положил руку на замок. И вот тяжелая дверь с душераздирающим скрежетом открылась. Темень внутри пахла сыростью и мышами. Не переступая порога, Вовка подбросил вверх небольшой светлячок и... замер с раскрытым ртом. Башня была абсолютно пуста. Вместо пола и подземных лабораторий Вовка увидел землю с мусором. Чуть дальше — крошащиеся ступени, ведущие наверх. И это был не морок, не иллюзия. Старая башня, во избежание непредвиденных осыпей, была заперта и всеми заброшена. 'Непонятно!' — Удивленно подумал Вовка и стремительно понесся в апартаменты Генриха.

В гардеробной, перебирая вещи Его Высочества, возился Юрген.

— Не грусти! — Хлопнул его по плечу Вовка. — Скоро кончится твоя нелегкая служба! Его Высочество станет Его Величеством, женится... С самого утра к нему потянутся посетители... Кому захочется портить себе настроение твоим унылым видом?

Желтые глаза Юргена метнули в парня ненавидящий взгляд, словно гадюка струю яда. Вовка заржал:

— Мальчики у них родятся, девочки... Хочешь должность главного горшечника страны? Или главного учетчика подгузников? Бамс по кумполу погремушкой... Кто это у нас тут балуется? Ах, маленькая Христина!

Этой насмешки Юрген не выдержал и, издав горлом среднее между кличем и писком, бросился на Вовку.

— Ты ж мой неуравновешенный! — Подзадорил парень камердинера, когда тот, промахнувшись, упал на колени. Однако злость, особенно, когда ее много, творит настоящие чудеса: не обращая внимания на боль, Юрген вскочил. Наклонив голову, словно бодливый козел, он опять бросился на Вовку.

— А мы играли в салочки, да на потеху мамочке... — снова увернулся парень, а Юрген головой вышиб дверь. — Часы разбили с вазою! И повредились разумом! — Закончил Вовка, когда камердинер попытался встать, но упал, держась за лоб.

— Ты ведь все помнишь? — Наклонился над ним парень. — Тебе удалось устроиться на хорошее место. Не голодаешь. Носишь красивые костюмы. Так скажи мне, за что ты так ненавидишь Генриха?

— Во мне живет дух лидера... — тряхнул волосами Юрген. — А не слуги, тени, которую никто никогда не замечает!

— Значит, власти хочешь? — Задумчиво спросил Вовка, глядя на прилизанную макушку сверху.

— Да! — Выдохнул тот. — Я знаю, что способен на многое!

— Ну что же... — Вовкин облик медленно менялся на демонический. И вот синие глаза посмотрели куда-то далеко, за край горизонта... — Желания должны исполняться. Не так ли, Юрген? Иначе, как ты поймешь, прав ты был или нет?

Камердинер поднял глаза и, икнув, пополз прочь, отталкиваясь стопами и попой от ковра.

— Ага! — Просиял Вовка. — Там тебе точно понравится! Они своего царя недавно съели, теперь не знают, кого выбрать.

Начертив лучом вокруг перекошенного слуги круг и матрицу переноса, парень прошептал формулу. Юрген исчез из дворца, но сразу оказался на одном из тропических островов. Прямо в алтаре туземцев, избирающих нового вождя. Вовка же, сложив грязную одежду в корзину для белья, вызвал девушку из прачечной.

— Мой мальчик! — Генрих стремительно вошел в свои покои. — Мне нужна твоя помощь! У секретаря завал с письмами. Идем, он тебе все расскажет!.. Был у своих родных? — с улыбкой переменил принц тему. — Как Мария?

— Не получилось. — Покаянно повесил голову Вовка. — Герр Юрген нас неожиданно покинул, и мне пришлось выполнять его обязанности.

— Как покинул? Куда?

— Не знаю. Даже не попрощался. Мне так хотелось рассказать ему, как нам будет его не хватать, — Вовка шмыгнул носом, — но он так торопился!

Принц рассмеялся.

— Вот и хорошо! Мне его длинный подбородок никогда не нравился. Смотри, — он открыл дверь, — тут секретарская... Герр Фишен, я тебе помощника привел! Давай, малыш, работай. А мы пока определимся с похоронами.

Дверь снова открылась, и принц вышел.

— Надо раскладывать письма по датам и тематике. — Кивнул секретарь. Сверху — новые, снизу — старые. Читаешь все, кроме секретных. Эти — ко мне на стол. Понял? Приступай!

Вовка положил перед собой коробки и подписал основные направления: дипломатическая почта, она почти вся шла под грифом секретно, жалобы населения, поздравления, приглашения, жалобы руководителей на местах, проекты и предложения... Каждое отделение в коробках он пометил каким-либо цветом. А гора писем, вспыхнув перед глазами различными отметками, промаркировала себя сама. Несмотря на быструю работу, Вовка разгребал завалы четыре дня с перерывами на покушать и прогулкой к артефактору с рыжим Кунцем.

В один из вечеров, как только работа в секретарской была закончена, он спустился в кухню и позвал приятеля.

— Ну что, не передумал учиться?

— Это ты о чем? — Не сразу въехал в тему рыжий.

— Артефакторика.

— Что, — он оглянулся вокруг себя, — прямо сейчас?

— Я еду к мастеру. Он посмотрит твой потенциал. Есть ли у одного дылды способности видеть сердца камней или нет.

— Ой, а ему ведь платить придется?

— Если он захочет тебя учить, то составим контракт.

— Но я не смогу зарабатывать и учиться одновременно...

— Короче, я пошел! — Развернулся Вовка.

— Нет! Стой! Я уговорю маму! Счас! — Неверящими глазами он посмотрел на пажа. — Только отпрошусь!

Через десять минут они выехали на городскую дорогу.

Когда мастер разложил на столе сделанные подвески, Вовка пришел в полный восторг. Переплетение цепочек и скрепы — все было сделано безукоризненно. Желтый камушек для Марты утопал в решетке из тонкого золота, словно крохотное яблоко в корзине. Украшение было маленьким, детским, но в то же время, изящным, как желтый пух вербы в апреле. Оберег для Марии напоминал золотую каплю, искрящуюся на солнце росой. Кулоны с фиолетовыми самоцветами для отца и матери Вальтера получились немного крупноватыми. Но настоящие мастера никогда не нарушают целостность магических самоцветов, наоборот, обыгрывают неповторимость энергопотоков и их видимую красоту. Эти подвески Вовка заказал парными: из ажурных листьев белого металла выглядывали яркие соцветья кристаллов. При желании их можно было объединить, вложив листы, и носить украшение, как брошь. А вот то, что он хотел для себя — простая платиновая сережка с серым камнем. Вовка схватил ее в кулак, снова напитываясь мыслями и образами.

— Мне нравится. — Сказал он. — Вот ваша оплата.

Он протянул руку и вложил в ладонь мастера серебристо-серый кристалл.

— А это, — продолжил парень, вытаскивая из-за своей спины сопевшего Кунца, — Ваш вероятный ученик.

И пока Вовка раскладывал по специальным коробочкам дорогие украшения, артефактор отвел Кунца к рабочему столу. Высыпав перед ним пригорошню необработанных камней, приказал:

— Раздели.

— А как? — Рыжий растерянно покрутил завиток.

— Думай.

Пока Кунц терялся в догадках, а мастер следил за своими сокровищами, Вовка сел на стул и задумался. Сегодня схоронили Его Величество Ульриха. Судя по горящим на площадях кострам, народ поминал его до сих пор, вкушая бесплатные бараньи ребрышки, жаркое и выпивку. По истечении сорока дней будет объявлена коронация Генриха. Вовка усмехнулся: после внеплановой охоты в краях не столь отдаленных герцоги стали весьма предупредительны к молодому принцу. Никто не пытался показать перед ним свою гордость или величие. Наоборот, дружной командой поддерживали каждое его начинание. Королеву Лиару, мать Генриха и Виолы, общим решением перевезли в монастырь. Бедная женщина плакала и клялась Норденскому, не понимавшему в чем дело, в вечной любви. Гюнтер на время забросил свои бесконечные похождения и занялся армейскими сборами.

Все складывалось неплохо. Тем более, перед своим уходом из секретарской он передал герру Фишену большой конверт со множеством печатей, прилетевший магической почтой. 'Об условиях заключения мирного договора между воюющими странами и выплате компенсации', — четко увидел парень сквозь плотную бумагу.

Пока мастер придирчиво допрашивал запинающегося здоровяка Кунца, Вовке в голову пришла интересная мысль: а ведь магия демонов действует на людей сильней ангельской. И если бы они захотели, то ангелам давно нечем было бы питаться. "Откуда же идет смута? — Парень тяжело вздохнул. — Похоже, и ангелами, и демонами управляет какая-то третья сила, разрушительная программа, которую они не в силах преодолеть. Получается, нужно снова идти к ангелам? Это здорово. Но, чтобы как следует во всем разобраться, придется опять говорить с Владыками... Охо-хо...

Тем временем мастер и Кунц закончили разбор самоцветов.

— Ну что я могу сказать... — начал хозяин, пощипывая себя за ус. — Дар у парня есть. Но его необходимо развивать. Прямо сейчас его объем мне не виден. Нужны занятия, усидчивость, желание творить и совершенствоваться.

— Я готов! — С высоты роста тоненько сказал рыжий.

— У меня мало времени. — Поднялся Вовка. — Вот плата за его обучение.

И он вытянул еще два камушка из мешочка.

— Мы составим контракт, согласно которому Вы в течение года учите Кунца. Если парень Вам глянется, думаю, об условиях вы договоритесь сами. Если толка из него не будет, выплатите ему остаточную стоимость, выраженную в денежном эквиваленте.

Составив и подписав трехсторонний договор, парни попрощались и вышли за ворота. Зябкий ночной ветер гнал сухие листья, иногда бросая в мальчишек пригоршни мелкого холодного дождя.

— Кунц! — Вальтер вдруг остановил своего коня. — Езжай один. Я хочу навестить своих. Мне почему-то кажется, что завтра с утра я уеду. Далеко и надолго.

Конь Кунца затанцевал вокруг фыркающего Вовкиного жеребца.

— Поэтому ты привел меня сюда именно сегодня?

— Не знаю. Может быть. Ты езжай, я буду ближе к ночи.

— Снова приедешь во дворец?

— Да, я обещал Его Высочеству.

— Тогда спасибо тебе, Вальтер. Надеюсь, скоро увидимся! — И Кунц протянул парню руку.

— Увидимся... — тихо шепнул Вовка. Затем, развернув скакуна, понесся от перекрестка вниз.

* * *

Городской дом семейства фон Шоннов встретил блудного Вовку умиротворяющим теплом, запахом сдобного хлеба и негромким шумом голосов в нижней гостиной. Скинув на руки слуге плащ, Вовка поднялся по служебной лестнице в свою комнату, стянул там сапоги и надел легкие домашние туфли. А вместо теплых вещей — белую рубаху и жилет. Переплетя и подколов косу, он улыбнулся своему зеркальному отражению, сверкнувшему в уголке голубого глаза ярко-синей искрой. Парень даже пощупал голову: не проглядывают ли сквозь человеческую личину рога? Демонический облик оказался прилипчивей ангельского, так и норовя установить телесное главенство. Но, погрозив отражению пальцем, Вовка разложил на комоде коробочки с подарками семье. Наскоро перевязав их лентами, он зажал пеналы в руке и направился по центральной лестнице в гостиную.

Остановившись на площадке второго этажа, парень положил руки на дубовые перила и залюбовался семейной картиной: маленькая Марта играла на ковре с любимой собачкой матери — лохматым шпицем, которого не устраивала дерготня за хвост, но нравилось прикусывать длинные рукава теплого платья. Марта смеялась, собака тявкала. Мама и нянюшка Ева сидели рядом на диване. Мама вышивала серебряной нитью скатерть, а няня вязала теплую кофту. Они тихо о чем-то разговаривали и улыбались. 'Красивая у Вальтера мать...' — внезапно подумал Вовка. — 'Жаль, не довелось побыть с ней подольше!' В углу гостиной стоял рояль. По его клавишам порхали пальчики Марии. Нежный, негромкий голосок пел простенькую песенку о том, что Ганс любит Гретхен.

— Ах, Ганс мой, как ты меня любишь, пойдем же скорей танцевать!

— Подметки сотрутся — не купишь! В кустах я хочу целовать

Губ нежных хмельное лукавство, веснушчатый маленький нос

И пальчиков непостоянство! Идем же под арку из роз...

На щечках Марии горел румянец, а глаза то и дело посматривали на гостя, сидевшего рядом с отцом у камина спиной к Вовке. Но эти черные волосы, ладная фигура, и, самое главное, счастливый вид сестры привели парня к выводу, что их дом посетил Его Высочество. Между отцом и принцем на столике стояла бутылка вина, бокалы и мясная нарезка. Герцог Вилтхарский что-то с жаром рассказывал своему будущему зятю, размахивая виноградной кистью. Но, видимо, принцу эта тема была неинтересна, поскольку, покрутив головой, он вдруг обернулся. Тут глаза Генриха встретились с Вовкиными. Скрываться больше не стоило, поэтому парень, помахав рукой, сбежал по ступеням вниз. Тогда его увидели все остальные.

Марта запищала и, перебирая коротенькими пухлыми ножками, попрыгала навстречу брату.

— Девочка моя! — Подхватил он малышку на руки. — Моя принцесса! Я тебе принес подарок!

— Вайта, Вайта, ты сказесь сказьку?

Вовка ее потормошил и поцеловал в лоб.

— На ночь расскажу. Иди, — он спустил ее с рук, — играй. Здравствуйте!

Пришлось церемонно кланяться, поскольку Генрих еще не считался членом их семьи.

— Да ладно, сын, сегодня все по-домашнему! — Отсалютовал ему бокалом отец.

— Матушка! — Он подошел и, склонившись, поцеловал руку герцогини.

— Нянюшка! — Тут все обошлось поцелуем в щеку.

— Мария!

Девушка от смущения перед женихом так и осталась стоять у рояля, теребя пальцы.

Генрих подошел к своему пажу сам.

— Почему-то я так и думал, что ты сначала поедешь по делам, и только потом — домой. И решил тебя подождать.

Теплая узкая рука легла на пацанье плечо.

— Спасибо! — Улыбнулся Вовка и громко сказал: — я привез всем подарки!

Его Высочество опустил руку и снова сел в кресло. Вовка же подошел к каминной полке и положил на нее легкие кожаные пеналы.

— Марта! — Позвал он. — Иди ко мне, малышка!

Та подбежала к старшему брату и обняла ручками его колени.

— Смотри! — Он достал светящуюся маленьким солнышком подвеску и закрепил на детской шейке цепочку. — Если тебе станет страшно, возьми ее в кулачок. И все сразу пройдет!

Девчонка запыхтела и, зажав пальчиками камушек, серьезно посмотрела в его блистающую глубину.

— Вайта! Сойнышко длужит с Майтой!

Спрятав свое чудо в ладошку, она легла на ковер, чтобы рассмотреть сокровище со всех сторон.

— Мария! — Вовка подошел к краснеющей сестре. — Милая! Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. А вот этот камень, — Вовка наклонился к ее ушку, — сделает тебя еще привлекательней для того, кого ты любишь...

И он застегнул на ее шее подвеску с коричневым, в золотых искорках, камнем.

— Спасибо, братик! — Мария обняла его и поцеловала в щеку. — Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив! Но, — в ее глазах мелькнула тень тревоги, — ты говоришь так, словно прощаешься!

— Конечно! — Усмехнулся тот. — Я сейчас уеду с Его Высочеством во дворец. Ты не забыла, что я — паж и не принадлежу семье?

— Глупый... — Вздохнула девушка. — Все смеешься...

— Милая, нет повода грустить!

Рука Марии опустилась вниз, и гостиная наполнилась дрожанием ноты 'ми'. Тоскливым, безнадежным...

Но Вовка уже стоял на коленях перед матерью Вальтера.

— Матушка! Это — Вам! Прошу, наденьте этот оберег и никогда не снимайте. Тогда жизнь у Вас будет долгой, без злоключений и бед.

Женщина положила кулон на ладонь.

— Красивый... Вальтер, милый... это же клеймо Престанса! Откуда у тебя настолько дорогая вещь?

— Я люблю Вас, матушка! — Сказал он, накрывая ее ладонь своей рукой. Затем обернулся к отцу.

— Отец! Твоя подвеска — парная к маминой. Прошу вас, никогда их не снимайте! Мария! Сыграй нам что-нибудь веселое! Мы с Мартой будем танцевать!

И, подхватив смеющуюся малявку на руки, он закружил ее по гостиной. Потом Мария снова пела. А Вовка с отцом ей подпевали. Они веселились от души, пока няня не сказала твердым голосом:

— Маленьким деткам пора бай-бай!

— Большим тоже. — Вздохнул принц и посмотрел на загрустившую Марию.

— Ваше Высочество! Я уложу девочку и сразу поедем. Хорошо? — Спросил Вовка.

Мария повернулась к принцу с ждущей улыбкой.

— Конечно, я с удовольствием прослушаю еще несколько баллад! — Ответил Его Высочество.

* * *

Уже через час Генрих и его паж входили в гостиную принца.

— Спасибо, мальчик, за чудесный вечер! — Улыбнулся Генрих. — Твоя сестра — прелесть! Юная, полураспустившаяся роза... Она прекрасна!

Он подошел к буфету. Достав оттуда бутылку вина и бокал, он сел в кресло.

— Не уходи! Я хочу с тобой поговорить. Наедине. Ведь нам это так редко удается!

Вовка сел в угол дивана, положив руки на колени.

— Скажи мне... — Принц помедлил, отпивая вино. — Ведь камни в твоих дарах — очень дорогие артефакты... Не так ли?

— Они уникальны, мой принц. — Наклонил голову Вовка.

— И подвески для них делал мастер Престанс... При том, как я понял, родные денег тебе не давали и вообще не догадывались о твоих замыслах... Я прав?

— Как мастера зовут, я не спрашивал. Ваше Высочество, Вы подозреваете меня... в воровстве?

— Что ты! Конечно нет! — В глазах Генриха блеснула сердитая искра. — Я любопытен. Но ты настолько скрытен, мой паж...

Вовка хмыкнул:

— Ничего тайного в этом нет. Если Вы помните, у отца в горах несколько шахт. Летом он брал меня с собой. Я лазил по горам, ходил по пещерам и старым выработкам... Это так интересно!

— Страшно! — Передернул плечами принц и допил бокал, заново доливая его из бутылки.

— Страшно интересно! — Рассмеялся парень и, расслабившись, откинулся на спинку дивана.

— Бокал вина? — Тут же предложил принц.

— Как-то неприлично... — заблестел глазами Вовка.

— Второй час ночи. Нас кто-то увидит?

— Хорошо. — Кивнул головой тот. — Только один.

Принц сам встал и принес парнишке бокал.

— За тебя!

— За Вас!

Вовка отпил глоток. Да... такого на Земле, где он жил, никто из окружающих его людей не пробовал. Мягкий, нежный, но в то же время, свежий вкус какой-то ягоды...

— Вернемся к пещерам. — Прищурился принц. — Ты бродил..?

— Да. Отец занимался с рабочими, а я был предоставлен сам себе. — В захмелевшей голове загруженная реальность перемешивалась с настоящим прошлым. — Однажды, в стороне от основной выработки, я нашел пещеру. Небольшой такой лаз. Я туда заполз и... провалился вниз. Факел погас. Было темно и страшно. Но мне повезло, что местные грызуны хранили в той камере трупы своих умерших родственников. Я не разбился. — Вовка вспомнил свое полубессознательное состояние и дернул плечом. — А потом ощупью нашел старую сбойку. И попал в подземный зал. Там было озеро. Оно светилось. По его берегам вместо цветов росли эти кристаллы. Те, что отламывались при моем прикосновении, я взял. И отцу ничего не рассказал.

Вовка маленькими глотками допил вино. Рукам и ногам стало тепло. Голова была легкой и свободной.

— Как же ты расплатился с мастером?

— У меня осталось еще четыре камня. Вот одним из них. Ваше Высочество! Я сейчас! — Вдруг вспомнил он и, поставив на стол бокал, выбежал из гостиной, впрочем, через пару минут вернувшись. — Вот! — Он протянул принцу пенал. — Откройте, Ваше Высочество!

Генрих, отставив в сторону вино, провел пальцем по коробочке.

— Полагаю, тут тоже подвеска, да? Скорее, — он зажмурился, чтобы свет проявленного мира не мешал рассматривать магические потоки, — для защиты. И... накопитель. Я прав?

— Откройте! — Улыбнулся Вовка.

Тот открыл и увидел кулон с синим самоцветом.

— Ого!

— Вы правы, это — накопитель. Очень емкий. Сейчас магии в нем мало, но, чем чаще Вы будете ей пользоваться, тем сильнее станет Ваш щит.

— Спасибо, малыш! Но я хочу попросить тебя об одолжении... — Генрих немного побледнел. — Застегни ее сам. Это ведь твой дар. Пусть твои руки сами закончат магическое действо!

— Хорошо!

Вовка вскочил с дивана, на который снова успел плюхнуться, и подошел к поднявшемуся принцу. Тому пришлось нагнуть голову. Когда парень протянул руки с замком к его шее, то вдруг увидел его глаза. Близко-близко. В мерцающем свете свечей его зрачки то расширялись, то сужались. Парню стало не по себе. Быстро застегнув подвеску, он отступил назад.

— Вот и все!

— Не все. — Генрих сделал шаг к нему и протянул руку. — Эта серая капля в твоем ухе... Я не чувствую ее предназначения. Для чего она? Наверняка не только для того, чтобы обратить на себя внимание...

— Нет! — Шепотом закричал Вовка. — Не трогайте! Не надо!

Но пальцы уже коснулись его шеи, а потом прихватили сережку.

Вовка представлял, что сейчас делалось в голове бедного Генриха. Одна реальность наслаивалась на другую, а сквозь них виднелась третья...

— Та-ак...

Парень покраснел и опустил голову. Называется, вечер удался.

— Какой же насыщенной жизнью, оказывается, мы живем...

Бутылка и бокал были забыты. Генрих подошел к окну и распахнул створки в холодную дождливую ночь.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет. — Прошептал Вовка.

— Помнишь, как мы с тобой танцевали? Когда Штаф нарядил шута в женское платье? И как ты орал на меня, когда я разговаривал с красавицей Анели? Скажи мне, — Генрих подошел к парню и приподнял его подбородок. — Как тебе удалось изменить мир? Кто ты, Вальтер?

Из уголка Вовкиного глаза потекла слеза.

— Ну, не плачь, не плачь! Мужчины не плачут! Даже когда убивают семью... они меняют реальность. Да, мой мальчик?

Палец медленно, вслед за слезой, сполз по лицу вниз до подбородка.

— Или, может быть, девочка? — Выдох был таким близким, что его почувствовали губы. — Ведь это ты был... была тем ангелом, вытащившим нас из тюрьмы. Это ты передала для меня накопитель для портала... Ты до сих пор приходишь в мой сон. Улыбаешься. И... не прощаясь, уходишь. Кто ты? Посмотри на меня!

Мужские руки крепко держали пацаньи плечи.

Вовка открыл глаза. Таким идиотом он еще никогда себя не чувствовал.

— Отвечай!

Взгляд Генриха был растерянным и злым одновременно.

— К чему этот обман? Что ты делаешь в моих снах? Для чего ты живешь рядом со мной, заставляя меня мучиться, желая недоступного?

И вдруг Генрих медленно сполз на ковер. Стоя на коленях, он вцепился в Вовкины руки.

— Зачем, зачем ты заставляешь себя любить? Даже когда я все забыл, я помнил твой смех, запах твоей кожи, свет твоих волос... Зачем ты играешь мной?

Руки Генриха дрожали, а взгляд черных глаз требовательно искал ответ в лице парня.

Вовка напугался: руки были крепкими, а взгляд стал безумным. Слезы отчаяния сами текли по его лицу.

— Я... я не нарочно. Я... спасти свою семью. Я просто хотел быть счастливым. Чтобы Марта смеялась. А Мария не лежала на камне двора сломанной куклой. Я не хотел войны...

— Какой кошмар! Ну все... — Генрих вдруг устало опустил голову и, поднявшись с колен, достал носовой платок. — Успокойся и прости. Я просто сошел с ума от увиденного. Я никогда не думал, что реальности можно вот так менять. Что такое вообще возможно. Ты — невероятно сильный маг!

— Нет. Не знаю. — Шмыгнул носом Вовка.

— Но девушка не была иллюзией? Я бы почувствовал!

— Не была... — Вздохнул тот. — Иногда, когда кому-то из моих близких грозит беда, я могу меняться. В той ипостаси у меня больше сил, но поддерживать длительное время ее не получается. Простите, Ваше Высочество!

Вовка окончательно стер с лица слезы.

— Может, выпьем? — Спросил его Генрих.

Парень поднял бровь и кивнул.

— Это правильная идея!

И пока Генрих разливал напиток, Вовка потихоньку выкачивал силы из его нервного центра. Тот пошатнулся, но протянул Вовке бокал.

— За тебя!

— За Вас!

И они дружно выпили до дна.

После чего Генрих пересел к парню на диван и обнял того за плечи.

— Ты знаешь, все это так... неожиданно! Извини за тот бред, что я нес... Ох, самому стыдно! Скажи, — глаза постепенно начали закрываться, но Генрих еще боролся со слабостью, — а я увижу снова эту девушку? Знаешь, — он наклонился к Вовкиной голове, — я влюбился. И без нее уже не могу! А у тебя такие же волосы...

Уткнувшись носом в рассыпанные по плечу пацаньи светлые пряди, Генрих мирно засопел.

Уже через пару минут Вовка накрыл уснувшего принца пледом. А потом, сев в изголовье на стул, начал вычищать из его памяти все давние события, в том числе и о собственной ангельской внешности. Когда он закончил, с лица капал пот.

— Как же тяжело быть женщиной... Эх, теперь мыться, блин, и спать! — Сам себе сказал он, взглянув на серую полоску хмурого рассвета за окном.

Прибрав бокалы и вино, он отправился в свою спальню, на ходу снимая из уха сережку и пряча ее в пустой мешочек на шее.

Зайдя к себе, он увидел на каминной полке последний пенал. 'Все надо закончить сегодня'. — Подумал он и решительно открыл дверь тайного хода.

Виола, разметав по подушке гриву черных волос, спала спокойным сном человека, у которого в жизни наконец-то все хорошо. Уголки губ улыбались. В изголовье кровати благоухали белые розы.

— Будь счастлива с ним, девочка! — шепнул Вовка, доставая из пенала последнюю подвеску с розовым камнем. — Долгой вам жизни и огромной любви!

Стена тихо встала на место. Но обычно чуткая Виола даже не проснулась. Впервые в жизни ей нравилось быть девушкой. Красивой и любимой. А девушки, в отличие от неугомонных парней, по утрам крепко спят. И будят их ласковыми поцелуями...

Накупавшийся Вовка наконец-то вытянулся на своей кровати. Скоро начнется день. Его поднимут и увлекут в дальнюю дорогу. Он подумал, прикрыл глаза и обернулся демоном. Это тело быстрее наберет необходимую энергию. Все три ипостаси менялись теперь легким усилием воли. Туманные образы сна медленно поплыли под веками. Самое главное, проснувшись, не оказаться Светозарой...

* * *

Утром его ждало резкое пробуждение. Генрих, вместе с фон Рейне зашедший в его темную спальню, сдернул со спящего парня теплое одеяло и скомандовал:

— Подъем! Твой принц уже встал! А наши военные 'партнеры' ни с того, ни с сего запросили мира. Через три часа выезжаем к границе на переговоры!

Как же хорошо, что он не заметил серый хвост, обвивший одну из голых ног!

* * *

Резвые кони весело скакали по твердой, схваченной утренним морозцем, дороге. Впереди двух карет ехал гвардейский отряд. Позади, скрепя сердце, тащилась предоставленная Академией магическая дружина. В первой карете сидели секретарь посольства, управляющий иностранной коллегией и переводчик. Во второй — Его Высочество, Клаус фон Рейне и его отец, герцог Норденский. Кортеж возглавлял Гюнтер, как военачальник. А паж Вальтер фон Шонн ехал между замыкающими процессию гвардейцами. Его голову плотно закрывал капюшон, чтобы никто не удивлялся миловидному юноше, находившемуся среди солдат.

Иногда его подбородок касался груди. Все-таки спать час в сутки — это очень мало. Но, проснувшись, он снова и снова проверял магическую поисковую сеть, накинутую на пространство вокруг кортежа, недоумевая, почему маги не хотят сделать то же самое. Ведь это безопасность не только первых лиц государства, но также их собственная! К счастью вокруг, кроме редких деревень и постоялых дворов, в которых они меняли лошадей, никого страшнее зайца не наблюдалось. Тогда успокоенный Вовка снова погружался в дремоту. А ехавший рядом гвардеец Фридрих фон Шоттен посматривал, чтобы клюющий носом парнишка случайно не свалился с седла.

* * *

В приграничный городок, принимающий высокие договаривающиеся стороны, они приехали только к вечеру. Причем, попа и ноги Вовки болели так, что когда он сполз с лошади, Фридриху пришлось его поддержать с обещанием позднего массажа. Гвардейцы заржали, а парень покраснел. Пришлось обезболиваться самостоятельно.

Принца и его сопровождающих тут же повели на торжественный ужин к градоправителю. Тот, как принимающая нейтральная сторона, пытался услужить сразу всем, поскольку в обеденном зале оказалась делегация противника, состоящая из маршалов двух армий и особ королевской крови, с кислыми лицами гоняющими салат по тарелке. Сопровождавших делегацию принца разместили в паре кварталов на постоялом дворе. Но гвардейцы, несмотря на желание отдохнуть, разделились на две смены. Пока вторая обживала нижний зал с его окорочками и пивом, первая, вместе с Вовкой, направилась к ратуше. Маги же улеглись спать, считая охранную работу унизительной и неблагодарной.

Тем временем, в ярко освещенном губернском доме звучали тосты за компромисс и разумные решения, взаимное уважение и неприкосновенность чужих территорий, ограничение воинского контингента на границе и наступательного вооружения в общем. Кто-то, перебравший крепкого местного вина, рассказал анекдот. И только после этого Гюнтер задал вопрос, больше всего волнующий их делегацию.

— Странно осознавать, что такая крепкая и мощная объединенная армия не устояла перед двумя отрядами пограничных гвардейцев! Конечно, для нас это лестно, но очень, очень непонятно!

Недавние враги призадумались. Затем, переглядываясь, начали вздыхать и вертеть головами. А потом один из них, глядя принцу в глаза, сказал:

— Да, мы пришли в вашу страну завоевателями. Но честными. Мы предупредили вас о войне, о том, что наши люди пересекли границу. Да, мы встретили сопротивление небольших мобильных отрядов. Но это, знаете ли, как слону дробина. И мы, продвинувшись дальше, захватили бы в ближайшие дни то, к чему так стремились. Но ваша сторона сыграла с нами в некрасивую игру. Мы понимаем, что вы были не готовы, с вашей стороны лагерь увяз бы в болотах... Но то, что я видел... — Мужчина нервно провел пятерней по волосам, — заставило меня поседеть от страха. Вы должны были нас предупредить, что занимаетесь некромантией в таких огромных масштабах!

— Что?! — Члены делегации вместе с Генрихом изумленно посмотрели на говорившего.

— Скажете, не ваших рук дело, и оно само повылазило?

— Стоп! — За расследование события взялся герцог Норденский. — Простите, повылазило что?

— Скелеты, призраки! Незабываемые ощущения. Стойкий аромат гнили и ужас, от которого хочется вырыть ямку поглубже и самому засыпаться земелькой. Могу сказать одно: вы выиграли войну, не потеряв ни единого солдата!

— Кроме того, у нас куча сумасшедших, которые бегают по окрестным лесам от целителей! — Влез в разговор другой представитель.

— И вообще, вы должны были заявить в объединенный магический совет, что ведете подобные военные разработки!

— Да-да... — постучал ногтями по столу Норденский. — Всенепременно во всем разберемся. Если с вашей стороны имели место подобные явления, пусть команда наших магов походит по наиболее проявленным в отношении низких частот местам. Надеюсь, вы предоставите нашей стороне такую карту?

— Обязательно! — Язвительно ответил тот, кто пытался зарыться поглубже. — А ваша сторона — отчет в Магический Совет!

— Да-да! Так что там с мирными условиями? Земельку по ту сторону реки во избежание несчастных случаев и недоразумений мы приберем к себе. Полосу пятнадцать километров шириной. Не хотелось бы, знаете ли, снова надеяться на дружескую помощь неизвестного некроманта. Сегодня нам помогли, а в следующий раз и не дозовешься!

Делегация противника поскрипела зубами, но куда деваться? Против биологического оружия не попрешь, пока своего нет.

Основной договор со всеми пунктами договорились прописать завтра, на трезвую голову, без стенаний и упреков. Раскланявшись с бывшими противниками, посольство покатило в трактир, где всех ждали комнаты. И только молодые люди, раззадоренные вином, да крепким сном в дороге, решили поискать приключений.

— Генрих, там, за лесочком, живет один мой знакомый. Да ты его тоже помнишь: такой длинноносый граф Баерский. Он женился и уехал в свое имение. Давай съездим? Заодно посмотрим остаточные флюиды некромагии. Вдруг это он развлекается, а мы ни сном, ни духом!

— Давай! — Заблестели глаза принца. — Если ничего не найдем, хоть голову проветрим. А то местное вино — такая преотвратная штука! До сих пор болотный привкус во рту!

— Мы с Вами. — Твердо сказал лейтенант первой смены фон Шоттен. — Мало ли, какие могут быть очаговые выбросы?

— Маленький паж, ты не боишься темного леса? — Заметил Вовку фон Рейне. — Может, крошка останется в гостинице и ляжет в постельку баиньки?

— Нет. — Нахмурил лоб Генрих. — Мой паж едет со мной!

— Вдруг его нежную белую кожу покусают комарики? Или одинокий призрак споет ему на ушко колыбельную песнь?

— Клаус, — Вовка вскочил на своего коня, — Его Высочество скоро женится.

— И что? — Не понял фон Рейне.

— Не стоит ревновать. Просто отпусти. Тогда с тобой останется тепло, которое ты так боишься потерять.

Генрих улыбнулся, глядя на мальчишескую фигурку под плащом и капюшоном. И все-таки он счастлив, когда мальчишка, так похожий на его невесту, где-то рядом!

— Четверо вперед. — Распорядился Шоттен. — Господа, вы — следом. Фон Шонн и я — замыкающими.

— Нет! — Снова не удержался фон Рейне. — Мальчик поедет с моим кузеном. Куда ж они друг без друга? А я, так и быть, пристроюсь где-нибудь сбоку...

Сокрушенно вздохнув, Клаус вскочил на коня и вклинился его мордой между принцем и Вовкой.

— Я не помешаю вашему тет-а тет? Ведь нет?

И вот кавалькада въехала в лес. Под деревьями было темно, сыро и холодно. Все накрылись капюшонами. С невидимых черных веток капала на мокрую дорогу вода. Генрих сделал несколько светляков и развесил их над всадниками. Разговаривать не хотелось никому.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — Вдруг спросил Клаус. — Мне показалось, моих ног коснулся могильный холод...

Вовка недоуменно скосил глаз на торчавший из-под капюшона нос фон Рейне.

— Это чтобы мы испугались? — Поинтересовался он.

— Это у него чувство юмора своеобразное. — Отозвался принц. — Но, если не брать подобный бред во внимание, как муж Виолы он меня вполне устраивает. Будет все время на глазах!

— А где имение? — Спросил Вовка. — Лесок кончается, а дорога перешла в болото. Мы случайно не проехали поворот? Там вроде была развилка.

— Точно! — Хлопнув себя по капюшону и обдав всех, кто был рядом, брызгами, сказал Рейне. — Нам надо было свернуть!

Еще полчаса тряской езды в окружении цепляющихся за одежду веток, и небольшая кавалькада въехала в покосившиеся ворота старого замка. Ни в одном из его окон не горело ни единой свечи. И ни одна дворовая собака не изволила подойти облаять и понюхать пришельцев.

— Как-то тут заброшено! — Поежился Генрих. — Ты снова нас завел неизвестно куда!

— Как раз таки известно! Баерский! Ты дома?!! — Заорал Клаус во всю мощь легких.

— Там люди. — Тихо сказал Вовка и достал взятый из дома клинок.

Гвардейцы вытащили пистолеты. И тут парень почуял едва шевельнувшуюся где-то среди опустевших зданий магию.

— В стороны! — Заорал он, накидывая щит на себя и принца.

Тут из дома, заваленных мусором сараюшек и кустов полезли люди в ободранной форме. Их глаза были безумными, но сражались они на диво слаженно.

— Побочка, чтоб ее! — Ругнулся принц и, соскочив с коня, начал рубиться с высоким солдатом. Вовка магически прикрывал тыл. Кони, храпя от страха, умчались в лес. В пистолетах быстро кончились пули. И только яркие искры сабельных ударов освещали утоптанную поляну перед домом. В пылу борьбы парень чуть не пропустил появившуюся среди неприятеля фигуру в черном. Крадучись, она двигалась между танцующих смертельный танец теней. И вот маг сделал длинный прыжок. Очутившись рядом с Генрихом, он поднял руку с тускло блеснувшим в ней стальным жалом.

Наведенная Вовкой человеческая защита резалась им, как горбушка хлеба усталым путником. Еще немного и... Прыжок парня мог поспорить с прыжком этого неведомого мага. Вовка подставил под удар саблю. Но кинжал, разрезав ее словно масло, распорол руку и вошел парню под ключицу. Дикая боль пронзила все тело. Из последних сил он выставил вперед ладонь и плеснул ярким огнем в торжествующего врага.

Непонятно откуда принесенный факел ярко полыхнул, осветив поляну и стену заброшенного замка. Страдавшие безумием солдаты неприятеля в недоумении терли лбы, опускали сабли, а потом, словно механические куклы, у которых кончился завод, падали в растоптанную грязь.

Вовка лежал на подстеленном плаще. Тело немело, начиная с шеи. Говорить и глотать было трудно. Кто-то суетился вокруг, называя его по имени. Чьи-то наполненные слезами глаза проливали ему на щеки свою влагу. 'Вот и все. — Подумал он. — Для этого мира я сделал все, что мог. Все живы и счастливы. А мне пора'.

Голубые глаза последним усилием посмотрели в черное небо.

'Вальтер! Я жду тебя на камне у моря... Слышишь? Я уже иду!'

* * *

Голубые глаза подернулись тусклой пленкой. Тело содрогнулось в последний раз и обмякло. Напитанный магией кинжал развеялся сыпучей ржавчиной.

— Боги! За что?! — Кричал безмолвному небу Генрих, размазывая по лицу злые слезы. — Что я скажу его матери?

Вокруг лежавшего на чьем-то плаще мальчишки плотно встали гвардейцы.

— Боги! — зашептал принц. — Если вы слышите нашу просьбу, примите душу безгрешную в свой звездный мир. Пусть сияющая дорога приведет это невинное дитя в ваши цветущие чертоги, где он навсегда забудет, что такое зло, войны и черная магия, но помнит нашу горячую любовь и привязанность. Будь счастлив, маленький брат!

Гвардейцы вздохнули и, отведя глаза от небес, посмотрели на землю. Скомканный и выпачканный в крови плащ все также лежал на мокрой траве. Вот только тела Вальтера на нем не было.

Примечания.

*все стихи в тексте — авторские

**veranstalter (нем) — огранизатор, распорядитель

* * *

Regis frater (лат) — Брат Короля — официальное звание в этой стране