причину провалов проектов по возрождению русского присутствия на Балтике?
-Да, он сумел — таки выстроить правильную дипломатическую игру со шведами. Результат, как говорится, налицо. При Федоре Борисовиче Нарва превратилась в русский торговый порт на Балтике. В устье реки заложили крепость, налепили причалов. Крупные торговые суда на рейде десятками вставали. В несколько лет Нарва разрослась неимоверно, ощетинилась на европейский лад отстроенными фортами и бастионами, складов понастроили, факторий европейских...Вот уж воистину, кто в Европу окно прорубил — Федор! Кстати, еще при Борисе было положено начало российскому 'академическому зарубежью', а при Федоре продолжилось. Борис отправил в Европу восемнадцать боярских детей 'для науки разных языков и грамот', его сын Федор уже отправлял десятками! Не все его представители достигли больших высот в науке, не все вернулись в Россию образованными специалистами. А иные и совсем не вернулись. Россия давно уже нуждалась в людях с европейским образованием. Без этого невозможно было вести дипломатическую деятельность, осуществлять экономические и политические меры, способные хотя бы частично ликвидировать отставание страны от ведущих держав. Говоря шире, вообще невозможно было занять сколько — нибудь достойное место среди своих соседей по Европе. В какой — то мере потребность в специалистах с образованием европейского уровня удовлетворялась путем приглашения на русскую службу иностранцев. Федор Великий пуще прежнего Россию стал на дыбы ставить, через колено ломать. В отличие от Иоанна Грозного, Федор был воспитан не на духовной православной литературе, а больше общением с обитателями Немецкой слободы. Он оказался восприимчив не только к западным модернизациям, но и западным нравам и обычаям, чем вероятно отравил, онемечил национальное сознание высших классов русского общества. Проводя вестернизацию, Федор — реформатор обрек интеллектуальную элиту страны и русское общество на неизбежный европоцентризм. С этих пор российский византизм стал казаться фикцией, так как плоды западного просвещения лишили страну его ярких внешних проявлений, и тем не менее византизм остался. Обретя европейские формы, Россия сохранила византийское содержание, но утратила при этом понимание своего византизма, стала страной с расколотым сознанием. Это противоречие между европейскими формами и византийским содержанием дало о себе знать, вылившись в спор славянофилов и западников — первое явное свидетельство поразившего русское общество кризиса национальной и культурной идентичности. Потеря преемственных связей по отношению к собственной истории и культурное обособление правящей и образованной элиты от народных масс после реформ, укрепление государства и превращение его в мощную державу, включенную в европейские международные отношения, привели к тому, что хранительницей русской культуры стала церковь. Она, как живой и действующий институт, стала тем источником, благодаря которому можно было укреплять русское самосознание в условиях постоянного давления западно — европейского общественного мнения, повсеместной вестернизации элиты.
-Да уж...Уж больно осторожен он был, Федор...
-Осторожен? Да. Правил Федор осторожно, с оглядкой, тщательно взвешивая 'за' и 'против' при решении как сложных, так и второстепенных проблем. Советников вокруг него было, понятно, много, рекомендаций, порой взаимоисключающих одна другую, они давали изрядно. Но чем и удивителен был молодой царь, так умением выбрать оптимальный вариант из обилия предложений. Большинство указов Федора являлись столь содержательными и дальновидными, что их и сейчас было бы полезно изучить монархам, президентам и премьер — министрам.
-У Новой Ганзы есть хорошие перспективы, на ваш взгляд? — спросила Гудрун, подводя профессора к нужной ей теме беседы.
-Конечно. Жизнь учит нас чувствовать смену исторических периодов. Но годы, они как учитель. Нас объединяет будущее и оно сильнее трагического прошлого.
-Но Новая Ганза — это прежде всего союз немецко — русской дружбы? — уточняюще спросила Нильссон. — Ведь именно немцы желают воссоздания Ганзы.
-Вас задевает это? — улыбнулся профессор Балкен.
-Задевает? — Гудрун возмущенно дернула плечиком. — Как и любого шведского подданного. Существование немецко — русской дружбы может разрушить равновесие на Балтийском море. Продолжение динамичной силовой политики этих держав заключает в себе опасную угрозу всем малым странам Балтийского моря и их самостоятельности. Для Швеции, так же как и для всего Севера в целом, наибольшее значение имеет, чтобы статус — кво в Балтийском море был сохранен, и тем самым осталась бы незатронутой система государств на его берегах.
-Не понимаю, как торговый союз может затронуть систему государств на Балтике? — недоуменно покачал головой Балкен.
-В Европе распространяются слухи о русских планах против Швеции и их желании заполучить автономную Финляндию. — вступился Каррингтон. — Шведское общественное мнение отмечает, что изо дня в день наблюдается прирост давления России на Скандинавию...
-В Стокгольме поступили бы мудро, не придавая значения слухам...
7 сентября (25 августа по русск.ст.) 1932 года. Среда.
Лондон. Флит — стрит.
На Флит — стрит, газетной улице Лондона, по праву заслужившей звание центра британской журналистики, вечернее оживление шло на спад. Лондонские туристы, насмотревшись не только на фасады известных изданий, но и на великолепные по своей архитектуре церкви и судебные палаты, отправлялись через Стрэнд к Букингемскому парку или в сувенирную лавку возле собора Святого Павла. Напоследок, покидая Флит — стрит, они бросали любопытные взгляды на здание газеты 'Дейли экспресс', поражающее огромными застекленными окнами, чередующимися с полированным черным стеклом, которым были облицованы стены, и на парадный въезд в Сити, где у высокого постамента с крылатым грифоном, по освященному традицией обычаю, лорд — мэр встречает монарха, когда тому вздумается побывать в Сити, и, вручив ключ от города, пропускает его через 'границу', и спешили заглянуть в 'Йе олд чешир чиз' ( 'У старого чеширского сыра') — один из старейших пабов британской столицы, основанный в 1667 году: здесь перед входом висела табличка 'Тут обслуживают только джентльменов', а рядом с дверью — доска, где были написаны имена монархов, во время правления которых существовал паб. Кто только не перебывал в этом пабе! Принцы крови, премьер-министры, епископы, знаменитейшие писатели! А сколько в старинной таверне остроумных эпиграмм было прочитано и веселых застольных песен спето — не счесть!
Постепенно становилась безлюдной и редакция газеты 'Вест Ньюс кроникл', располагавшаяся в двухэтажном особняке построенном в викторианском стиле, прямо за зданием королевского суда, в месте слияния Стренд — стрит и Олдвич — стрит. Сотрудники газеты разъезжались домой после трудного рабочего дня или спешили опрокинуть в небольших 'кантинах' — закусочных, какими изобилует Флит — стрит, по кружке эля.
В этом же викторианском особняке, под прикрытием редакции 'Вест Ньюс кроникл', помещался так называемый 'русский' отдел английской разведки 'Интеллидженс сервис'. Он занимал цокольный этаж, 'отданный' под контору с незамысловатым названием 'Бюро технического перевода'.
...Уайтхолл, Вестминстер, Даунинг — стрит, Сити, Флит — стрит, Скотленд — Ярд давно уже стали синонимами размещающихся в них государственных институтов и ведомств Великобритании, своеобразными символами английской жизни: королевский дворец, олицетворяющий британскую монархию, парламент, старейший в Европе и мире; могущественное и лукавое ведомство внешней политики — министерство иностранных дел; финансово-деловой район города — один из бастионов мировой финансовой системы; газетно-журнальная империя; центральное управление полиции — гроза криминального мира.
У Интеллидженс сервис, чья штаб — квартира располагалась в Бродвей — Билдингсе, что у станции лондонского метро 'Сент — Джеймс — парк', здания были разбросаны по всему Лондону и даже в его пригородах. И чуть ли не в каждом из них разрабатываются планы и сценарии хитроумных разведывательных операций, подбираются люди, которые будут воплощать их в жизнь, и необходимый для этого реквизит. Из штаб — квартиры исходят приказы и инструкции, стекается для анализа и реализации в различных правительственных инстанциях информация, добываемая резидентурами. А 'черновая работа' ведется в особняках и зданиях под незамысловатыми вывесками: 'Служба эксплуатации Лондонского Регионального Транспорта', 'Отдел снабжения Объединенной компании электрического освещения Свана', 'Бюро городских перевозок', 'Чертежная мастерская Брюса — Партингтона' на фасадах.
В просторном кабинете редактора газеты расположились пятеро джентльменов. Четверо из них были одеты в черные, хорошо сшитые костюмы и походили на сотрудников Форин Оффиса*, прибывших не в 'Бюро технического перевода', а на дипломатический прием — глава 'Интеллидженс Сервис' Дэвид Росс, шеф русского отдела 'Интеллидженс сервис' доктор Дени Гамильтон, его помощник Уильям Кларенс, и Гарри Маллет, отвечавший за составление аналитических обзоров 'русского отдела'. Пятым джентльменом, одетым в очень толстый свитер с высоким горлом, поддетым под пиджак, и единственным из присутствующих действительно являвшимся сотрудником Форин оффиса, был советник главы внешнеполитического ведомства Стивен Герберт Кинг.
Дэвид Росс неторопливо раскурил сигару и еле заметным кивком предложил начать совещание.
-Джентльмены! Я рад приветствовать в стенах нашей конторы мистера Стивена Герберта Кинга, известного ученого и политика, любезно согласившегося выступить с небольшой, э — э, лекцией, посвященной отдельным аспектам геополитической концепции Великобритании и коснуться вопроса о том, что в американских трудах именуется 'большой стратегией'...— с этими словами Гарри Маллет поправил шейный платок — поднял его повыше и затянул чуть потуже, милостивым взглядом окинул помещение.
Кинг негромко откашлялся:
-Джентльмены! Я, конечно же, не могу претендовать на то, что тема хартленда, цитадели сухопутной мощи на великом мировом материке, будет исчерпана в моем выступлении. Но я заранее благодарю вас за внимание. Меня попросили развить некоторые темы, которыми занимался в своих работах Хэлфорд Маккиндер, географ, преподававший в Оксфорде и в лондонской школе экономики политическую и историческую географию. В частности, поразмыслить над вопросом, не умалилась ли в какой — то степени значимость стратегического понятия 'хартленд' в нынешних политических условиях. Но чтобы представить это понятие в надлежащем контексте, я вынужден начать с краткого рассказа о том, как этому понятию, я говорю о понятии 'хартленд', изначально случилось сформироваться. Так получилось, что слово 'хартленд' было введено в научный обиход Хэлфордом Маккиндером. 'Хартленд' — 'серцевинная земля' или лучше, 'средоточие', впервые появилось в его работе 'Географическая ось истории', которую он имел честь представить весной 1904 года в Королевском Географическом обществе. Слово появилось, было введено в научный оборот, но лишь мимоходом и на правах описательного выражения, а не в качестве термина. Вместо него там использовались обороты 'осевое пространство' и 'осевое государство'. Например, я тут позволю себе процитировать: 'Опрокидывание силового баланса в пользу осевого государства, ведущее к экспансии последнего в окраинные земли Евро — Азии, позволило бы использовать обширные континентальные ресурсы для строительства флота — и затем глазам нашим могла бы предстать мировая империя. Так могло бы случиться, если бы Германия в качестве союзницы присоединилась к России...'.
-Стивен, продолжайте пожалуйста про хартленд. — мягко вставил реплику Дэвид Росс. — К вопросу о Германии мы, думаю, еще вернемся.
-Итак, хартленд. Хартленд — это северная и внутренняя часть Евро — Азии. Он простирается на юг от арктического побережья до срединных пустынь, и широкий перешеек между Балтийским и Черным морями образует его западные пределы. Но это понятие не допускает скрупулезно — дотошного определения на карте, потому что основывается на трех разных физико — географических аспектах, которые, хотя и подкрепляют друг друга, совпадают не до конца. Прежде всего, мы имеем в этом регионе широчайшую из низменных равнин на поверхности земли. Во — вторых, через эту равнину протекают несколько больших судоходных рек: одни из них впадают на севере в Арктическое море и недоступны с океана, поскольку оно загромождено льдами, тогда как другие впадают в закрытые водоемы, вроде Каспия, из которых нет выхода в океан. В — третьих, здесь налицо зона пастбищ, которая лишь в последние полтора столетия прекратила предоставлять кочевникам — скотоводам на верблюдах и лошадях идеальные условия для развития высокой мобильности. Из трех указанных особенностей речные бассейны легче всего представить картографически: водораздел, выделяющий всю группу арктических и 'континентальных' рек в единое целое, четко обособляет на карте тот обширный и неразрывный ареал, каковой и является хартлендом сообразно с этим частным критерием. Однако же простое исключение морской мобильности и морской мощи — это сугубо негативная, хотя и важная отличительная черта; а равнина и пояс пастбищ образовали позитивные условия, соответствующие другому типу мобильности, именно — свойственному степям. Что же касается пастбища, то оно пересекает равнину во всю ширь, но не вполне покрывает ее поверхности. И все же, несмотря на эти явные несовпадения, хартленд, как понятие и представление, обеспечивает достаточный физико-географический базис для стратегической мысли. Идти дальше и искусственно упрощать географию — значило бы вступать на ложный путь.
-Давайте скажем несколько слов о России. — снова подал реплику Дэвид Росс.
-Для наших нынешних целей будет достаточно корректным сказать, что территория России эквивалентна хартленду во всех направлениях, кроме одного. И чтобы отграничить это исключение — исключение поистине великое! — прочертим прямую линию, примерно в пять тысяч пятьсот миль длиной, с востока на запад — от Берингова пролива до Румынии. В трех тысячах миль от Берингова пролива эта линия пересечет реку Енисей, текущую от границ Монголии на север — в Арктический океан. На восток от этой великой реки в основном лежит глубоко изрезанная страна гор, плоскогорий и межгорных долин, почти сплошь из конца в конец покрытая хвойными лесами; вслед за Маккиндером я буду называть ее 'землей Лены', по главной ее примете, великой реке Лене. Эта земля не входит в Россию-хартленд, 'Россию — Средоточие'. Россия 'земли Лены' объемлет пространство в три и три четверти миллиона квадратных миль, но с населением лишь около шести миллионов человек, из коих почти пять миллионов обосновались вдоль трансконтинентальной железной дороги, от Иркутска до Владивостока. На оставшейся части этой территории имеем в среднем свыше трех квадратных миль на каждого обитателя. Богатые природные запасы — лес, водная энергия и полезные ископаемые — все еще практически не тронуты. К западу от Енисея лежит то, что Маккиндер описал как 'Россию — хартленд', — равнина, простершаяся на две с половиной тысячи миль с севера на юг и на две с половиной тысячи миль с востока на запад. Она включает четыре с четвертью миллиона квадратных миль и население более чем в двести миллионов. Это население прирастает со скоростью четыре миллиона в год.
