— И не забудьте держать в сердце символ клана, луарцы, он помешает принудительной телепортации и защитит от психического давления.
Брифинг закончен. Юнитас в ближайшую минуту не сможет вызвать никто, Толь же на пять минут отлучен от возможности быть вызывающей стороной — это их командный предел, причем, без Солеана все цифры надо упятерить.
Дружный раскол энтропии зрелище это очаровывающее своими сплетениями красок и противоположностей. Треск раскалываемых камней в кубе примерно три на три метра, как раз там, где проявилось шевеление покидающего засаду непойми кого, заглушил возможные стоны и крики — осколки едва не посекли двух кудесниц, озаботившихся своевременным отбрасыванием жгущих через перчатки стрел — мысленный инкант с произвольной части ауры явил неоспоримое преимущество над жестом и словом. Заплясавшие во всем объеме огоньки перегородили линию атаки, сбивая прицел, нарушая траекторию, непрестанно кусая и примораживая. Жаль, распространение остановила встречная арканная атака, которую Кеш глазами не видела, рассчитав инкант в ту сторону, будучи еще в юнитасе.
— Стоять, потомки эльфов!!! — Раздался переполненный силы басовито-гулкий глас.
Белесо-сизая волна сферой разошлась от незнамо как оказавшейся в центре пещеры гротескной фигуры эльфа, шпилем возвышавшегося над парой появившихся с двух сторон дварфов (правый отличался еще не до конца поседевшей рыжиной волос). Горевший эльф раздраженно стряхивал остатки огненных язычков, только луку вред и нанесших — на лице и кистях кожа восстановила свой прежний восковой алебастр, а, может, ожоги вообще только привиделись, являясь отсветами. Танпелард растянул свой щит дугой, пожертвовав упругостью — под ногами валялось две, а с одежды свешивалось пять враз прекративших звенеть стрел.
Кеш с ужасом осознала, что не может ни пошевелиться, ни сынкантить. Давление сковавшей всех чужой воли ощущалось в самой крови! Панике не дал разрастись Солеан, транслирующий спокойную уверенность. Ко всем пришло понимание — кай допустил вариант, что кто-то может не поверить в инсценировку смерти или посчитать за ложное срабатывание, более чем реальное в созданном хаосе. Раз в игру совершенно неожиданно вступили эльфы, то чем черт не шутит? Тем более кай знал о них много больше... и умолчал о Тане и Пел. Время как бы повторно замедлилось, Кеш смогла поймать мысль о том, что когда-то подозревала их обоих в ношении частицы эльфийской крови, как у изначально признавшегося Тольрапта — скидка на их незнание, обидчивое возмущение каю.
Сверху шлепнулся Тольрапт — без напряжения мышц распорка меж потолочных камней оборвалась. Кеш видела, как изогнул над сизым глазом тонкую бровь среброволосый эльф в запахнутом плаще до пят и глубоком капюшоне, ныне откинутом назад. В его руках ровно сиял посох — десять лоз косицей вокруг сердечника из мэллорна, она не раз такие видела... в прошлом. У этого навершием служил зажатый в изощренно обработанной лапе юного дракона алмазный шар с оркский кулак, внутри с кулачек человеческого младенца угадывался астральный кристалл, оболочкой вокруг... стелларита. Не видь Кеш его разок на ритуале в пузыре, не признала б ни в жизнь.
Их кровь дикая смесь из людской, эльфийской и драконьей. Кай позволил чужому инфэо овладеть тюсами, допустив к виртуальным (признаться, Кеш до сих пор чуралась концепции виртуальности) следам прошлого. Тан и Пел воспылали гневом и непониманием, очень реалистично укрывшись требующимися эмоциями, где-то в глубине спрятав клановые узы — Солеан растолкует, сейчас он спокоен, значит, им волноваться и обижаться нет смысла — так надо. Смысла-то нет, а внутри крутит... Сама Кеш последовала за указаниями, сбросив чужие путы, не ведающие о ее истинной родине и не учитывающие драконью суть, а потому в конкретном месте слабые.
— Ожидаемо, — вскидывая левую руку жестом, останавливающим дварфа.
— Дерево с высокой кроной и толстыми корнями, — про себя прокомментировала поведшая плечиками Кеш.
Высший друид-маг это серьезно, а в компании подгорных дел мастеров, явных воинов-геомантов опять же высшего пошиба... Серьги с топазами Кеш заметила, сделав вывод об амулетах переговорной сети на подобии их кланового ментального слоя (сами они соблюдали эфирное молчание). Так же наметанный глаз наполовину загрязнил кровь лучников и мага жизни, прикрывавшего дварфа. Что-то сказать о маячивших с другой стороны завесы трех тенях, кроме принадлежности одного пострадавшего к низкоросликам, она не могла. Так же Кеш почувствовала исходящую от Толя досаду и обращенный на себя гнев — как же, пропустил засаду, бестолочь!
— Кто таков? — Скорее прокаркала, чем пропела Кеш, с трудом понимая незнакомый эльфийский диалект. На лицо чистика легли тени:
— Не тужься, проклятое дитя, — на языке пустынников. — И не завидуй, — видя, что Кеш больше увлечена его неудачливым лучником, споро меняющим тетиву. — Разоружайся! — Добавив в голосовую команду шмат маэны.
— С чего бы вдруг? — Вполне сносно на том же наречии. В руках зазвенели два поющих кинжала, в выемках коих заплясал огонь. Тем же приемом Кеш по касательной отвела от себя пронизанное чужой волей слово силы.
— Сопротивление бесполезно, сдавайся, если жизнь дорога, — мелодично и грозно.
Качнув посохом, эльф свалил с ног Танпеларда носом в камни. Сама Кеш не смогла двинуться — подошвы приклеились к полу, а воздух стал вязким. Она слишком поздно распознала специфический инкант, не сумев вовремя отреагировать парением. О вдруг зажегшемся вокруг них сверхъестественном свете, бросающем тень на все еще притаившихся в засаде, позаботилась печать ее клана. Еще хладнокровно рассуждавшая Кеш отметила бессилие врага перед хладным пламенем, продолжающим прикрывать спину и своими всполохами вносить помехи в действие приманки фей, очаровывающих цель — единственный дискомфорт в легком жжении открытых участков, лицо и, в особенности, глаза. В любом случае Кешниафа пока не имела намерений нападать, с насмешкой цикнув, когда с трудом (добрым словом вспомнив с перепуга понятливо объяснявшую Пелагею) удержалась на ногах с резко заболевшей и потяжелевшей головой — эльф хотел привести ее в замешательство и загипнотизировать вихрами, закрутившимися в спираль внутри визуально в разы увеличившегося навершия. Но терпение то не вечное!!!
— Ц, еще раз и в глаз, зайчик, — лаконично оскорбила она, пружиня на ногах. От четырех огненных обраток с ее стороны дварф и эльф отмахнулись, вернее, первый отвел в землю-камни, второй все три перехватил своей волей и поглотил.
— Чего мы медлим? — Закипел дварф, как ни странно на хорошем северном наречии, втором языке в Пек-Блэ, эмигрантском. Кеш ощерилась, представив нешуточные страсти, крутящиеся в серьгах. За себя и луарцев она не боялась, веруя в спокойствие Солеана.
— Кто такие и каковы цели? — Нагло бросила во след Кеш, издевательски дернув обращенным к дварфу ухом — вот тебе и пережиток прошлого!.. Или наследство, ха-ха! Павшая под натиском ошеломления маска невозмутимости взвинтила ее настроение. А остальные потерпят, чай не сахарные.
— В моих силах продлить и усилить твое кровное проклятье, дряная девчонка! — Расколотая маска кое-как собралась, но вот трещины остались. — Вам. Здесь. Не место.
— Я пантера вольная, кролик, — мурлыкнула Кеш. Для нее ушастые клички никогда не являлись обидными, а вот позлить зайчика за милую душу! С Солеаном-то сплошные обломы... — Или ты так свою вялую морковку мне предлагаешь отведать? — Лукаво поводя бровями.
— Всмятку и дело в печи! — Ударив своим кулачищем в ладонь, аж дрожь по камням прошла, взметнув пыль, почти сразу застрявшую в киселе воздуха. Кеш не уследила, когда тот избавился от топориков в своих руках.
— Что ж ты, Кешниафа Тешпаунит Кварцевая (этим именем она представилась в Пек-Блэ, упустив явно обличающую ее в эльфийском происхождении часть, светиться коей сразу она не захотела), не беспокоишься о своих спутниках? — Холодным тоном. — Неужели не... сдружилась с Танпелардом Гапалерд де Цайшенгом? Или Пелагеей Толаданд де Пийтишинг? Или этим, как его нынешняя кличка-то, Тольраптом? — При этом проводящим магические руки посохом подтягивая указанных. Парней под ноги к невесть откуда вытащившим необычные кандалы дварфам, девку к себе. Как раз прекратив к моменту, когда всех окатило волной секундной стрелки, все-таки на этот раз сметшей установленную Кеш и Пел преграду — спина сразу ощутила нацеленные в нее стрелы и смертоносные болты в гномьей машинке. — А о морковке верно подметила, — издевательски скривив губы, — мне нужны от тебя дети. В Пек-Блэ, увы, не успел предложить, больно ты резвая... лосиха, — последнее слово он зло выплюнул, явно подразумевая матерную гадость. И было за что!
Кеш с двух рук метнула оба поющих кинжала в дварфские морды, потянувшие свои загребущие руки к луарцам. Коротышки показали неожиданную прыть, но их ничего не спасло. Пущенное горизонтально лезвие отклонилось совсем чуть-чуть, словно бумагу разрезав цепь из витых звеньев с перекладиной. Зажатый огонь вспыхнул, преодолевая защитные чары с взвизгнувшей яростью нотой. Уклониться до конца коротышки все же не успели — лезвие по рукоять вошло в самый край угловатых плеч, взбугрившихся под чешуйчатой драконьей броней, как масло разрезанной. Маэны Кеш вложила от души! Волна ведь только-только прошла — можно. И как только опекаемые ядом кинжалы сорвались с ее рук, Кеш воспользовалась своими силами, натужно смяв ткань реальности и таки меняясь местами с посмевшим в нее стрелять лучником, вовремя! Пара болтов прошила грудную клетку насквозь, звякнув о мантию среброволосого, а четыре стрелы так и остались торчать в изумленном несправедливости теле — стоит отдать должное стрелкам, ведь готовые на рефлексах сорваться вторые остались в натянутых луках (второй рассекреченный опоздал). Кешниафа очень надеялась, что ее необычные приемы смутят, сокрыв истинную специализацию и возможности.
— Стоять! — Гаркнул взбешенный эльф, направив посох в невезунчика. Слюна не брызнула — опытный.
Плотный зеленый луч сорвался с кристаллического шара, изломав фигуру эльфа, из которого четыре магических руки предварительно жестко выдернули стрелы за самые кончики, где берутся пальцами лучники при укладывании на тетиву. Следом дергающееся в исцеляющих судорогах безвольное тело заключается в упругую веретенообразную пленку серебристо сизого цвета, пряча бескомпромиссную жертву от злой судьбинушки. Кеш учуяла еще один всполох магии, интуитивно и логически признав в нем спасительные корни, что призваны в дальнейшем не допустить повторения только что случившегося позорного недоразумения. Глаза уставившихся прямо на нее геомантов пылали вулканический гневом — обоих уже кольнуло разок в сердце, когда те попытались что-то эдакое сынкантить против нее. Оба кинжала с обидчивым звоном стукнулись о камни, оттолкнувшись от валяющихся у них под ногами ребят, будто магниты, встретившиеся с полюсом того же знака.
— Лежать, потомки эльфов!!! — Без передыху продолжил среброволосый, ибо новое слово силы вошло в конфликт с ранее произнесенным и частично вернуло плененным контроль над собой. Свои имели какую-то защиту и не включались в целевую аудиторию.
— Цэ, ну хоть слюной не брызжешь! Кстати, у тебя, фенек, нервный тик правого уха, лечиться не пробовал? — Чувствуя себя крайне неуютно в тесном гнезде, где ранее сидел лучник — камни конек злюк.
Кеш сделал вывод о том, что удержание оттягивает на себя ресурсы, что они нужны живыми и, эм, о качестве этой нужности. Для эльфов вопрос крови больной. Ну, любимый не в счет, он как бы полуэльф, эм...
Глава 24. Крах
Тольрапт
Он сидел и обтекал, совсем перестав обращать внимание на затекший зад, сплющившийся на каменной сидушке, предложенной всем злобными дварфами, непрестанно касающимися испорченных доспехов на своих плечах, сверкающих глазенками из-под кустистых бровей и что там явно ругательное шевелящих губами в усы и окладистую бороду. Кинжалы Кеш позволили забрать, вообще оружие оставить при себе — дварфы так и зыркали на необычный металл, так и тянули к ним загребущие пальчики, про себя облизываясь в усы из-за отклоненных главным эльфом претензий.
Оказывается, все те бабы, что упорно пытались затащить его в свою постель, на самом деле дальние потомки эльфов. А он их, олух эдакий, чурался как сифилитичек. Пелагея рядом тоже офигевала, как выразился бы Солеан, внимая рассуждениям о том, что ей с Танпелардом сама судьба велела нарожать красотулек полуэльфиков.
Да, дела...
Вот Кеш где-то когда-то слышала о рискованном шаге растворения расы в людях, ради того, чтобы через века под чутким надзором возродиться из тщательного развеянного пепла аки фениксы — об этом талдычил давешний эльф. Толь принципиально не называл его по имени (а тот представился) — а вот не надо было язвить!
Эльф сводил все к тому, какие они все из себя избранные и благородные, какая у них поистине мировая цель — послужить возрождению ушастой нации! Дескать, у их внуков есть все шансы переплюнуть полуэльфических родителей, став чистокровными! А жизнь у них отныне начнется медовая да в райских западных кущах. Спрашивается, чего не дождались в Пек-Блэ? Зачем полезли в зиндан? За каким х.. поперлись сюда?!
Откуда о них узнали? Глупый вопрос. Суть в пророчестве о приходе проклятого дитя, несмотря ни на что способного дать потомство, да не простое, а способное вычленять в незапамятные, по людским меркам, времена брошенные семена и за поколение пожать с них спелый урожай. Дескать, зачарованная кровь будет сама притягивать себе подобную и пока еще ослабленную, напрочь выт... игнорируя г... прочую. Дескать, и парни хоть куда, и девы офигенны, план-минимум в идеале это каждый по пять от каждой, а первые парочки от него лично не в счет, они ведь так, для проформы. Они станут великими родоначальниками и проживут в почете и уважении по три сотни лет! Медовой жизнью в райских эльфийских кущах.
Их легко и просто провели в находящиеся совсем недалеко обжитые дварфские палаты, усадили и кушать предложили. Эльф вроде как извинился, предлагая все обговорить и миром решить, обсудить в приятной и мирной обстановке. Ну да, пасторальные гобелены, светящиеся грибные композиции и прочие мелочи какой-никакой уют нагнетали, но из-за жестких сидений он просто не успевал к ним близко подобраться. К еде никто из луарцев не притронулся. В одиночество сидевшего со своим посохом напротив никто из луарцев не верил, справедливо положив часть сказок про древних дварфских магов былью. Давешние как раз конкретно так озлились.
— Подведем итог, — заговорил Толь, не дав эльфу окончательно утомиться или заподозрить в них глухонемых.
На лице появилась искренняя улыбка. Несомненно, он играл на публику, но в данном случае уместная эмоция вызвана инфэо — Толь наконец-то разглядел магию, по всей логике перевирающую речи для посторонних слушателей, и запомнил, желая в будущем досконально разобраться и пополнить такой полезняшкой свою пока еще худосочную копилку. С довольным выражением лица и внутренним согласием он продолжил пересказ:
