Торпеды ушли с обоих сторон, в самом начале боя — иметь на палубе столь взрывоопасный груз, в такой ситуации было самоубийством, а дистанция уже давала хороший шанс на попадание. Снаряды рвали в клочья корабельную сталь и человеческие тела. И тут хуже приходилось японцам! Потому что никакой гений кораблестроителя не может обойти законы физики — можно вписать в ограниченной водоизмещение и пять орудийных башен, и шестнадцать торпедных аппаратов, под особо мощные и тяжелые 610мм торпеды, но чем-то придется пожертвовать, чтобы уменьшить верхний вес, иначе остойчивость снизится до опасного предела. 25мм брони орудийных башен, это несерьезно, лишь осколок остановит! А все посты управления и командно-дальномерное хозяйство "Миоко" не имели даже такой защиты — что при отсутствии в башнях своих дальномеров и СУО (а на наших крейсерах это было!) становилось совсем непростительным. Японские "тяжи" были отличными кораблями — но предельными: из конструкции было выжато буквально все! Запас на модернизацию, на добавление новых зениток, радаров, дополнительного бронирования, был недопустимо мал. Да и не было у японцев в эту войну хороших зениток-автоматов — единственное их оружие этого класса, 25мм "гочкис" (копированный с французского), имел плохую баллистику (образец 1930 года), низкую скорострельность (питание из обойм, с малым числом патронов), медленную скорость наводки, неудачную конструкцию прицела. И простое увеличение числа стволов не помогало — так, строенная 25мм установка имела больше недостатков, чем достоинств, оказавшись излишне громоздкой и неповоротливой. А вот с советских крейсеров и эсминцев стреляли 40мм "бофорсы", гораздо более дальнобойные и меткие, а еще 37мм автоматы 70-К, а еще 20мм "эрликоны", причем нередко спаренные с 12,7мм браунингами или ДШК — в некоторой степени, повторялась картина войны сорокалетней давности, только наоборот, когда по палубам не русских, а японских кораблей гулял стальной шквал — от которого не всегда защищала даже тонкая броня орудийных башен.
"Фудзицуки" досталось больше всех — русские приняли его за крейсер, и сосредоточили на нем весь огонь "Кагановича". Большие эсминцы ПВО были очень надежными, прочными и живучими кораблями, намного превосходя в этом отношении "стандартные" эсминцы — но все же не несли брони, а больше десятка прямых попаданий 180мм снарядов (точное число осталось неизвестным) с близкой дистанции, это было чересчур. "Фудзицуки" весь горел, от носа до кормы, даже непонятно, что на стальном корабле может питать такое пламя. Спасшихся с него не было.
"Асашимо" умудрился поймать русскую торпеду. Выжившие после утверждали, что видели, как торпеда, пройдя за кормой, вдруг стала циркулировать и взорвалась под винтами эсминца. Откуда взялась вторая торпеда, попавшая почти тотчас же в потерявший ход корабль, никто не заметил. Эсминец затонул быстро, но все же часть экипажа успела спастись на плотах. Среди них не было ни одного офицера.
В это же время погиб и "Каганович", от четырех "длинных копий". И если первые две торпеды еще оставляли надежду на спасение, то еще две, через минуту, были однозначно смертельными. После на эту победу будут претендовать "Намакадзе" и "Миоко". Погибшие на "Кагановиче" составят большую часть потерь личного состава Тихоокеанского флота в этом бою — приказ "оставить корабль" так и не был отдан, расследование показало, что возможно, в этот момент рубка со всеми, кто там находился, включая командира корабля, была уничтожена прямым попаданием восьмидюймового японского снаряда. Спаслись лишь те, кто были наверху, или успели выскочить на палубу, когда крейсер начал опрокидываться, 81 человек из 963 всего экипажа.
Торпеды шли и на "Калинин". Но, как записано в журнале боевых действий ТОФ, "Резвый" закрыл собой флагмана. Так это было или нет, установить сложно, ведь японские торпеды на кислороде не давали следа. Как бы то ни было, советский эсминец погиб (большая часть экипажа спаслась), а "Калинин" все же получил одну торпеду, оторвавшую носовую оконечность до броневого траверза перед первой башней (как "Максим Горький" на Балтике в сорок первом). Сохранив боеспособность, флагман Отряда Легких Сил расквитался с японцами немедленно, всадив в "Миоко" полный бортовой залп (японцы говорят о четырех попаданиях одновременно). И удачно влепил один снаряд в "Намакадзе", уже успевший было, вместе с "Миоко", пройти мимо советских кораблей — эсминец лишился хода, и после был добит.
"Разящий" и "Рьяный" вступили в бой с отставшими инвалидами. Но "Рьяный" почти сразу же получил снаряд в машину, и потерял ход. А "Разящий" успел добить "Касуми", сам имея несколько попаданий 127мм снарядов, а дальше произошло невероятное для этого времени событие, когда два корабля сцепились в абордаже! Сначала "Исакадзе" сумел сблизиться, и пытался таранить советский эсминец, но "Разящий" почти увернулся, удар вышел скользящим, корабли сошлись борт к борту — и тут японцы, вооружившись кто чем, стали прыгать на нашу палубу! Советские моряки тоже похватали, что оказалось под рукой, и началась жестокая и беспощадная сеча, японцев было больше, но наши были злее и физически сильней — а когда в бой вступила и нижняя вахта, успевшая добраться до оружейки, баталия как-то сама собой переместилась на японский корабль (командир "Разящего" после будет утверждать, что приказа не отдавал). В итоге, нам достался японский эсминец (ценность трофея сильно снижалась его повреждениями — ясно, что в ближайшее время ввести его в строй не удастся), причем случай невероятный, японский командир сам приказал экипажу капитулировать, а японский механик оказывал содействие борьбе за живучесть.
Что случилось с "Рекордным", достоверно установить так и не удалось. При "разборе полетов" не было исключено, что корабль поразила своя же торпеда — взрыв под килем, переломивший корабль пополам, был не похож на удар "длинного копья" (большего калибра и не имеющего неконтактного взрывателя). Обрубок после отбуксируют в Маоку, но восстанавливать эсминец так и не станут. Потери экипажей на эсминцах были меньше сотни человек (не считая раненых). Тяжелее были потери кораблей — Отряд Легких сил ТОФ фактически перестал существовать.
"Калинин" мог двигаться лишь задним ходом, и не быстрее пяти узлов. Еще были пожары в надстройках, и заклинена третья башня, в экипаже 38 убитых, 95 раненых. Через двое суток крейсер введут в Совгавань, где будет сооружен временный кессон. Кораблю будет суждена еще долгая жизнь, он станет первым на ТОФ ракетным крейсером (фактически, "опытовым судном"), имея на борту ЗРК "Шторм" и "Оса", а также комплекс ПЛО "Метель" (прим — в нашей реальности это было частью реализовано, частью предполагалось, на КР "Ворошилов"— В.С.). Но участие его в событиях Дальневосточной войны 1945 года закончилось, как и для "Разящего", "Рьяного", и японского трофея, получившего после на ТОФ имя "Восходящий". Хотя фотография последнего в советской базе, опубликованная в газетах, послужила причиной очень неприятных моментов для адмиралов Объединенного Флота.
Адмирал Юмашев Иван Степанович останется жив. Но в тот день, едва очнувшись и спросив о ходе сражения, он думал, не будет лучше ли лично для него, если в Москве услышат, что он погиб в этом бою, "мертвые сраму не имут"?
Потому что "Миоко" ушел. И не назад, к Японии — а на север, к прикрываемому порту. Где кроме транспортов остались лишь два старика-"новика". "Ретивый" и "Ревностный" как назло, ушли к Совгавани встречать конвой.
А ведь хорошо в него влепили! Замечены сильные пожары, и под конец стреляли лишь две башни из пяти. Но ни одна торпеда в него не попала, и большинство попаданий были фугасами, а пояс на "Миоко" сто миллиметров, броневая цитадель не пробита, то есть на плаву держится уверенно, и машины не пострадали. Хотя наверняка ослеп и оглох, все локаторы, дальномеры, и даже мачты с антеннами снесло ко всем чертям — да и видно было, что в завершении боя он стреляет без центральной наводки, редко и неточно.
Но ушел он на север, к Маоке.
И проклятый туман все не рассеивался. То есть, авиация пока оставалась вне игры.
Доктор настаивал — Иван Степанович, немедленно на стол! Иначе не доживете.
И последней мыслью адмирала, перед тем, как ему дали наркоз, было:
Интересно, а Лазарев на моем месте мог бы сыграть лучше?
Подполковник Цветаев Максим Петрович, 56-я гвардейская танко-самоходная бригада. Совгавань — Сахалин — Совгавань, 6 — 10 июня 1945..
Хотят ли русские войны? Песня эта мне запомнилась, в Хабаровске из репродуктора услышал. Это ж какая наша советская земля большая — столько ехали, эшелон не стоял почти, а края еще нет!
И верно политработники говорят — на такое богатство, всегда желающие находились, пограбить! Уж сколько мы их закопали, за тысячу лет — а память коротка! Японцы как полвека назад со своих островов вылезли, так сразу от нас и Китая по куску откусили. И еще мечтали — показывали нам на политзанятиях карту, где к западу от Урала все к Германии закрашено, а к востоку, Сибирь вся, к Японии, это самураи с Гитлером еще перед войной договорились, нас поделить. Нет уже "тысячелетнего" Рейха, а япошки, вот они! В двадцатом тут зверствовали, как фашистские каратели, деревни целиком вырезали, партизан наших, как Сергея Лазо, живым сожгли. Ничего — за все после платить приходится, вот мы вас и за то расплатиться заставим сполна. И за Порт-Артур, и за Цусиму (книги, выданные по две штуки на батарею, уже прочли, что еще в дороге делать), и за Лазо, и за других героев, вами убитых!
Война для нас началась как-то буднично. Всем было ясно, зачем нас сюда через всю страну везли, и для чего политработники старались, рассказывая о зверствах японской военщины. Так что ждали с философским спокойствием — уж скорее бы, и чтоб наконец домой. Тем более, что после Одера и Берлина, японцы сильным противником не казались. Я так сначала даже не поверил, когда узнал, что у них основной противотанковый калибр, это 37, а максимальный (и встречающийся так же редко, как у немцев "ахт длинный"), 47! Это как же самураи собирались с нами воевать — после Халхин-Гола и научиться могли бы! Но если дураками оказались — их проблемы!
Вроде бы, намечали нас везти под Владивосток. А завернули из Хабаровска на Совгавань. И дальше, на Сахалин — там под Тойохара, это главный город у японцев, бои намечались жестокие, вот кому-то в голову и пришло, еще наши войска там усилить. Мы же, хоть и считаемся танко-самоходной бригадой прорыва, переформировали нас после Европы, к "святому" полку на СУ-122-54 (штат прежний, в батарее два взвода по две машины плюс одна у комбата, итого двадцать самоходок, четыре батареи, и командирский Т-54) добавили тяжелый танковый полк на КВ-54 (они же в разговоре "Ис первый", тот же Т-54 с шасси, удлиненным на один каток, и та же 122мм пушка, но с круговым обстрелом, как положено танку). Вместо прежней роты автоматчиков — два моторизованных батальона (один на БТР). Еще артиллерийский дивизион (двенадцать 122мм гаубиц), зенитный дивизион (одна батарея зенитных самоходок, и три обычных 37мм автоматов), разведрота, тыловые подразделения. В зависимости от поставленной задачи, могли придаваться минометчики (от дивизиона 120мм до самоходных "тюльпанов"), артиллеристы (дивизион или даже полк СУ-76 или "барбосов"), "катюши", инженерно-саперная рота или взвод (танковый бульдозер, для расчистки дорог). Так что по существу, мы тот же ШИСБр, только еще усиленный броней — инструмент для пробивания долговременной обороны.
Интересно, что будет, когда японцев разобьем? Сказал же товарищ Сталин, что армия нужна, пока капиталисты на земле остаются. Неужели после и с американцами придется? Нет, думаю что это поколение тоже войной сыто, а вот после... Будут ли они помнить, как вместе с нами против фашистского зверя дрались? У них ведь тоже отцы своим детям расскажут! Как в песне той
Спросите тех, кто воевал,
Кто нас на Рейне обнимал.
Если на нас нападут — ну что ж. В ответ, дойдем, если надо, хоть до Гибралтара, хоть до Кейптауна — и в Париже, Лондоне, Вашингтоне, наше Знамя Победы водрузим. Теперь мы силу свою узнали — вся Европа против нас шла, и где теперь та Европа-Еврорейх?
Но только если они нападут. По мне же лучше — если б не было войны.
Точно, в штабе на ходу планы меняли! На транспортах мест не хватило на всю бригаду — сначала только "святой полк" погрузили, ну и по мелочи там — технарей (чтоб все машины были на ходу), разведчиков, взвод связи, и конечно, комендачей (ну куда без них). Погрузили нас на два танко-десантных корабля, ну как корыто большое — и честно признаюсь, стремно было, потопят, так все разом на дно пойдем, не закопаешься тут в землю. Но обошлось, утром 6 июня в Маоку прибыли, разгрузиться успели, разбираемся куда дальше, готовиться к маршу, или остальные подразделения ждать. И тут такое началось!
Капитан 1 ранга, бледный (комендант порта, или начальник вмб?) — говорит, сюда идут японские крейсера, сейчас тут все с землей перемешают, а после спросят с кого? На причалах муравейник, самые ответственные грузы аврально разгружаются, а суда, что в ковш не вместились, отгоняют в залив за косу (говорят, что там если и потопят, мелко, все можно будет достать). А лишних всех вон от берега!
Береговая оборона? А нет ее тут! У японцев вроде батарея была, так ее авианалетом старательно раздолбали. Сейчас про авиацию и говорить бесполезно — небо совсем низкое, тучи над головой, и туман. Ну а артиллерийские части? Так, тащ подполковник, только ваш полк сейчас и есть!
А ведь это шанс! Я сухопутчик, но о морской артиллерии хотя бы ознакомительно что-то знаю. Мне с калибрами крейсера тягаться не с руки — но вот при такой видимости, самураи однозначно к берегу подойдут, тут дистанция километра полтора-два — а то и меньше! То есть, мы можем их достать — и какая на японском крейсере броня, не толще же, чем у "королевского тигра"? И все лучше, чем под расстрелом, не отвечая!
Обсуждаю вопрос с флотским. Тот двумя руками за. В темпе раскладываем карту. Нас выгрузили здесь, на восточном берегу ковша, а встать нам надо вот на этом мысу, там и грунт подходящий, и сектора обстрела обеспечены. Марш на юго-запад, вдоль железнодорожных путей (за которыми море), а вот дальше — проблема. Станционное хозяйство пересечь надо, пути в четыре ряда, по которым как раз сейчас проходит на состав на юг, к фронту — в ожидании обстрела, выпихнуть из порта хотя бы что уже погружено! И что сделают с путями двадцать самоходок, прошедшие через них поперек? Эффект будет, сравнимый с артобстрелом!
Комендант не дурак, подумал и об этом. Целая толпа, и наши в форме, и какие-то японские морды в штатском, местных что ли согнали? — в темпе таскает и укладывает запасные рельсы, шпалы, и просто бревна, чтобы сделать перед нами подобие переезда. Все происходит под нервотрепку, ор и матюги, кому-то что-то отдавили, кого-то приложили бревном, и в любую минуту ждем с моря появления японцев. А поезда идут мимо — один, второй, ну стой же ты, дай и нам пройти! Последнюю колею заваливают дружно и бегом, за какую-то минуту. И идут самоходки — если пути все же покалечим, ну простите, придется вам чинить — японский обстрел натворит дел куда больше. Если корабельный калибр, примерно как у "тюльпана", а там воронка выходит метров шесть в диаметре и два-три в глубину. А нам с этим сейчас драться придется!
