— Да жил такой когда-то. Поэт, художник, музыкант... В при этом еще хороший инженер и строитель. Открой восемьдесят четвертую страницу и читай. Стихотворение хорошо на русский переводиться, так что лучше с переводом.
— "Любимой". Какое отношение это имеет к Игорю?
— Читай.
Девушка вздохнула, и пробежалась глазами по стихотворению, прикидывая перевод на русский.
Родная. Милая. Лесная.
В лесах что для тебя теперь тюрьма,
Сидишь красот не замечая
И каждый звук лишь мука для тебя.
Пускай не скоро я смогу,
Покинуть Ндгарта каменные своды
Но все ж отсюда я уйду,
Едва уйдут убийственные воды.
Родная. Милая. Лесная.
Не плачь — то мука для меня,
Сижу часов не замечая,
И думы все лишь только про тебя.
— Красиво, не правда ли?
— Не понимаю, к чему здесь стихи... Хотя вроде ничего, удобоваримо даже в переводе.
— Переверни страницу и прочитай последнее четверостишие.
— Хм... Сейчас переведу...
Пускай поток воды не обратить,
Пускай надежда греет угасая,
Но навсегда во мне ты будешь жить.
Родная. Милая. Лесная.
— Это последнее стихотворение поэта. Жил он когда на месте болот, где Игорь попал в этот мир, было небольшое государство. Он жил в столице, городе Ндгарте, уже при жизни был уважаемым человеком. Совпадение, его любимую тоже звали Инвил, и она тоже была из рода лесных людей.
Когда начался отток воды из Загорного края вся вода пошла туда, в низину. Болезни, наводнения... Население либо бежало, либо умирало. Мирные растения пожиравшие мушек вымахали и стали опасными тварями. Появились те самые слизни, хотя многие утверждают, что они не творение природы...
Рлен был одним из инженеров, которые пытались отвести воду из этого края по специальному каналу. И им совсем чуть чуть не хватило времени. Рлена убил слизень, а это стихотворение — последнее, что он послал любимой вместе с другом ехавшим в Аррасс.
— Слизень?
— Да. Тот самый, который через много лет получил Игорь. Он полюбил благодаря нему, а совпадение имен... Оно должно быть дернуло какие-то струны в его душе, доставшиеся "по наследству" от Рлена... Хотя скорее всего все испортила эта лесная дура, у которой так не вовремя возобладали инстинкты. Мы надеялись, что он влюбиться в Ирви, мы ее "похитим", свалим все на Нолдорцев и все пройдет хорошо. Ошиблись... Знаешь ли ты настоящую историю здешнего "лесного народа"?
— Нет.
— Тогда слушай. Люди живут во многих мирах. Иногда миры, их физика и природа меняют людей, но не сильно. Любые изменения, неважно каким способом привитые человеку исчезают постепенно в течение нескольких поколений. Ну а смешанные браки только ускоряют этот процесс. Экспериментаторы во многих мирах пытались найти способ изменить человека так, чтобы привитые ему признаки сохранялись, хотя бы если популяция будет изолирована. Увы, им этого практически никому не удалось. Удалось только несколько экспериментов. Один из них — лесные люди. Говорят, автора буквально обобрала до нитки и бросила жена, которую он любил больше чем собственную жизнь. И однажды его больной мозг смог сделать то, что не смогли сделать тысячи таких как он. Он и сделал их такими, что если один раз по-настоящему бы полюбили, то на всю жизнь.
— Утопия. По своей природе человек на это не способен, иначе вымер бы давно. Впрочем, экспериментировал тот человек много, ресурсы у него были, лаборатории тоже, причем в нескольких мирах, которые он лично подобрал по принципу где физические законы и условия способствуют проведению его опытов. Он создал вещество, которое будучи введено в кровь в сочетании с условиями выбранного мира перестроит организм и изменит человека всего за пару дней. В большинстве миров такой процесс бы не прошел. Так уж устроен человек, что невозможно ввести какой-то один признак не привнеся несколько других. Помимо указанной особенности получившийся вид получил более сильную иммунную систему, явно нечеловеческий метаболизм: сколько бы представитель вида не ел, он все равно останется тощим на вид, зрение у представителей нового вида редко когда портиться. Но вместе с тем проявились и отрицательные черты: инстинкт самосохранения притупился, фатализм для лесного народа — это обычное явление, временами присутствует излишняя жестокость. Наверное развивайся этот вид в каком либо мире и с таким отношением к жизни их бы не стало очень и очень скоро. Собственно, так оно и было. Однако так уж им повезло, что они живут за пазухой у сильной империи, которая оберегает их от любого внешнего агрессора. Поверь мне, леса с хищными растениями только на вид неприступны. Для простаков. Достаточно немного отравить хотя бы почву и целый народ беззащитен. Они бросятся на противника в лоб из мести, погибнут все от мала до велика без исключения смертью героев, но даже не подумают отступить или перехитрить противника. Их хитрость только когда они атакуют, а не защищаются. Они не умеют отступать. Хорошо еще, что они не только формально подчиняются Алерийскому императору, но и, в случае войны, слушают его приказы, даже если он приказывает отступить. Иначе бы их давно не стало. Есть еще множество других черт, за которые можно назвать многих представителей вида "порядочными сволочами". И в тоже время посмотри как они живут! Преступность отсутствует практически полностью! Редко кто не находит себе по жизни занятия по душе.
— Неужели от смешанных браков "лесной народ" ничуть не испортили?
— Слышала ли ты когда-нибудь об изгнанниках?
— Допустим, нет.
— Рано или поздно признаки несвойственные всей популяции накапливаются и рождается тот, кто станет изгнанником. Изгнанники лишены практически всех черт своего народа, наоборот содержат черты ему несвойственные. Похоже, что так этот вид освобождается от генетического мусора. Обычно изгнанники умственно нестабильны, склонны к убийствам, суициду и долго, как правило, не живут. Одной из особенностей лесного народа является проявившийся со временем талант влиять на растения, изменять их силой своей мысли, если в мире где они живут достаточно Первородной энергии, чтобы сформировать отпечаток. Изгнанники либо совсем лишены этого таланта, либо, наоборот, он развивается у них до великой разрушительной силы, часто даже не подвластной носителю.
Есть еще много особенностей у представителей этого вида, но о них ты прочитаешь сама.
— Как они сюда попали?
— У автора затеи были единомышленники. И он стал путешествовать по мирам, тщательно отбирая людей, кого он считал достойными, кто обладал нужными чертами характера. Тех, кого он выбирал, он переносил в тот мир, где возможен процесс, частично лишал памяти. В итоге он собрал три группы по десять тысяч мужчин и женщин. В основном это были умные люди, не идеал, но все же честные, работящие, которых не так легко испортить даже деньгами. на подсознательном уровне эти же черты они и ценили в других. Политическое и социальное устройство для нового вида придумывали больше тысячи социологов и политологов в течение не одного и не двух лет. Оно записано в их книгах, и храниться в строжайшем секрете, ибо любой умный человек поймет, что подобное не способно зародиться само. Каждую группу он высадил в мирах, достаточно отсталых по уровню технологического развития и дал все необходимое, чтобы устроиться, хотя сам оставался в тени. Не дал он своим "детям" и достижений высоких технологий, посчитав, что им нужно жить в мире с природой. Увы, но выжить они смогли только здесь. В других мирах редко можно встретить отдельные капельки той "искусственно очищенной крови", как кто-то сказал.
— Познавательно. Так что случилось с Игорем?
— Он полюбил Инвил. Этого было достаточно. Получилось так, что он ее практически спас тогда, непонятно как умудрившись передать ей частички жизни себя самого. Будь клинки целы, и он бы спас ее. Однако Игорь получил частичку ее и теперь он... не совсем человек. Фрагмент ее отпечатка впечатался в его и изменил его изнутри. И не забывай, что это несмотря на то, что в него намертво впечатались кусочки Рлена и Варрива. Он замер на границе между двумя устойчивыми состояниями, он и не человек и не лесной человек.
— И что из этого выходит?
— Ничего хорошего. Не забывай, что на поиски его пустили тоже очень большие силы, которые пробиваются даже сюда кошмарами. Он влечет к себе силы, причем слишком большие для одного человека, каждая капля силы пытается сдвинуть его в ту или иную сторону, но он упорно стоит на своем месте, раздираемый в двух направлениях. Пришлось дать ему каплю того, что здесь называют Хаосом, чтобы он удержался, но плата за ее пользование ему грядет поистине ужасная и далеко не факт, что он выживет. Но если выживет — это склеит его вместе. Помимо привязанности к Инвил в нем живет еще кое что, тайное пока даже для него, но тем не менее прочно впечатавшееся в его отпечаток.
— Что это?
— Это то, что он несет с собой из родного мира и что убило бы его, не вырви его сюда из гущи событий его мира. Ты следила а его друзьями и подругами?
— Не сильно.
— А зря. Его старая знакомая, Лиза, далеко не та, кем кажется, но, впрочем, она тоже должна сыграть свою роль в этом представлении.
— Я когда-то любила театр, но пообщавшись с тобой я пропиталась к нему лютой ненавистью.
— Вся наша жизнь театр, и даже моя. И не значит, что мне это самому нравится.
— Обычно этого не заметно, но ты обостряешь это ощущение. Ты ему, естественно, не поможешь?
— Уже помогаю. Я призвал сюда своих лучших ребят. Будь на его месте кто-то из предыдущий претендентов, я бы сам помог ему слечь в могилу и взял бы следующего. Но сейчас нас поджимает время. Либо Игорь пройдет до конца, станет тем, что мы называли "Алькором" в этих документах, или же кем-то иным и более сильным, не важно, либо умрет и вместе с тем многое еще... Хотя я не знаю, выживет ли он в этой своей атаке на Нолдор.
— Хорошо, а если выживет?
— Тогда уже попытается исполнить невольно то, для чего предназначен. На это и надежда. Выполнив это он умрет.
— А если все же выживет?
— Не исключаю этого варианта. Тогда пусть живет. Мне он больше тогда без надобности.
— Знаешь, за что я тебя ненавижу?
— За что же?
— За то, что ты никогда не платишь тем, кто тебе служит. Что с отпечатком Инвил?
— Отпечаток ее удивительно силен стал, когда впитал часть того, что привнес Игорь. Скорее всего Нолдорцы едва поймав его, отдадут в хранилище, в конце концов такие редкости редко когда используют в первый же день. Хранят на крайний случай.
— Где это хранилище?
— С ума сошла? Ты не сможешь существовать в том мире. Умрешь едва явишься туда. Там сама физика не допускает существование твоего организма.
— Найду способ. Обещаю не вмешиваться раньше времени, но...
— Молчать! Здесь только я выбираю чем награждать или не награждать своих слуг. Как вольных, так и невольных. Я запрещаю тебе вмешиваться в это дело.
Ния выругалась отборным матом, который едва ли кто ожидает услышать от молодой с виду девушки ее вида. Однако разыскивать то самое хранилище уже не рискнула и лишь смотрела как старик растворяется и ее плевок проходит сквозь тело призрака.
Стоило ему совсем исчезнуть Ния позволила себе разрыдаться от злобы и бессилия. Он вернется вскоре, как только она совладает с собой, и расскажет еще многое, о чем она предпочла бы не знать. Ну а пока...
Книга со стихотворениями все еще была у нее в руке и, усилием воли, отвлекшись от шума боя, происходившем в данный момент под музыку Rammstein'a, она наугад открыла страницу и прочитала первый попавшийся стих, "песнь сомнению".
Не верь тому, что говорит молва,
Не верь тому, что насаждают свыше,
Не верь, что жизнь она всего одна,
И правда станет хоть чуть-чуть, но ближе...
* * *
Надо отдать должное, Биллиг был отличным организатором, с весьма незаурядным умом даже при жизни, а после смерти так вообще стал 'асом'. Но когда строки писания "сбылись", причем не так, как ему хотелось, а в инквизиции произошел самый настоящий раскол, не оставалось ничего кроме как пытаться собрать вокруг себя тех немногих соратников, что еще можно было собрать. Вот только их уже не было. Либо отвернулись, либо подумывают об этом, либо мертвы. Некогда непоколебимый авторитет Биллига таял на глазах, когда этот неизвестно откуда взявшийся фанатик Идевий вместе с каким-то человеком, о котором так и не удалось ничего разузнать, заявляя что владеет одним из клинков писания, устроил своего рода чудеса. Он один этим клинком умудрялся упокаивать десятки оживших трупов. Ну и конечно подход... Никогда Биллиг еще не встречал кого-то, кто обойдет его в игре по его правилам, по правилам интриг и толкования правил, по умению манипулировать людьми и тем, во что они верят. Естественно, Биллиг знал, что при желании и наличии знаний изготовить такой клинок можно за неделю, но проблема была в том, что никто в этом мире, за исключением разве что сгинувшего невесть сколько лет назад Варрива, этими знаниями не обладал... Вернее не должен был.
Сейчас он стоял один на Аррасской стене и смотрел на кипящее внизу сражение. У Повелителей все шло не так, как было задумано. Воздушные суда сбиты, ступени взорваны, а это воинство все идет и идет.
В своих мыслях Биллиг и не заметил, что его насквозь пробила длинная стрела. И правда какое дело нежити такого высокого ранга до какой-то там стрелы. Опомнился только через пару секунд и развернулся поднимая арбалет на наглеца.
Иллиал успел пустить еще одну стрелу, но прежде, чем она коснулась Биллига вдали что-то тихонько хлопнуло, промеж глаз появилось аккуратное отверстие. Лицо главного инквизитора потеряло осмысленность и нежить, в следующий момент подтолкнутая стрелой, кувырнулась и полетела вниз, где и была съедена голодными толстяками, которых в этом месте не кормили с самого начала осады. Да и мертвяки Нолдора сюда не совались. Иллиал сплюнул, после чего осторожно двинулся отчитываться перед Константином.
* * *
Человек в сером плаще оторвал глаза от оптического прицела самой настоящей снайперской винтовки, не торопясь сложил свое снаряжение и исчез на чердаке здания. Задание было выполнено, и, самое главное, кто-то местный получит за это награду, а тело сожрали те твари внизу и пулевого отверстия никто не увидит. Чистая работа.
* * *
К середине ночи бой уже заканчивался. Количество трупов, кучек праха и прочих останков потрясало и могло легко свести с ума любого обывателя. Наводить порядок придется здесь долго... А уж вонь к полудню будет знатная. Все время я находился в доспехах обычного воина и сражался едва ли не в первых рядах. Имея такую броню бояться следует только когда нежить на тебя попрет большой массой, но это мне не грозило. Главный секрет моей армии — в доспехах со знаками отличия находятся самые трухлявые мертвяки, практически не на что не способные. Эрнрасто, Алима и я — все мы одеты в броню обычных воинов этого войска, неотличимых друг от друга, сражаемся как и все, не трусим, но в то же время и не особо лезем на передовую. И в невидимом обычному глазу плане все устроено так же: самые слабые нити и усилители кажутся наблюдателю яркими, едва ли не главными. Они завязаны друг с другом сотнями фальшивых нитей, и ни один из них не является центральным. Надо ли сказать, что для того, чтобы выдумать такую систему мне пришлось изрядно поломать голову и исписать не один и не два листа бумаги формулами.
