Охотник за мертвыми

Вместо предисловия

Давным давно, несколько студентов решили поупражняться в программировании, и написать игру. Ну, собственно, прикинули что и как, технологии подобрали и приступили. Дизайнеры/моделлеры из них были нулевые, но это не останавливало. Начитавшись математики умной, выход более или менее нашли.

Процедурная графика: то есть генерировать объекты мира красивой математикой. Ну и пошло дело. Когда потребовался сюжет, один из них, будучи тем, кто продумывал и писал всю архитектуру движка, решился взяться и соорудить сюжет.

На писанину его давно тянуло, повода только не было. Изгаляться этот человек тогда не стал, взял чего по проще. Взял он тогда сюжет "наш там", да начал его адаптировать, чтобы удобно было потом этот мир реализовать.

Собственно, так и родился "охотник". Даже был какой-то концепт-арт, но остался похоронен вместе с еще кучей данных, когда полетел жесткий диск. Первоначальное название было "Алькор, история одного мага". Движок игровой тем временем со скрипом, но писался. Даже демки первые были: были написаны генераторы случайных ландшафтов, грибов, камней, деревьев (деревья вышли такие, что только после употребления грибов увидеть можно). В последних версиях даже кое как физика заработала.

Но время шло, сессия оставляла все меньше и меньше времени, проект оказался подзаброшен, хотя польза была извлечена: кусочки кода разошлись по разным проектам, а полученные знания потом здорово помогли в жизни. Когда последний разработчик, а по совместительству и автор сюжета окончательно осознал, что его больше тяготит работа с железяками, нежели с чем-то высокоуровневым, стало ясно что проект можно считать заброшенным. Остался неиспользованным сюжет. Название вскоре было заменено на "охотник за смертью", и история уже стала рассказываться под другим углом. Потом название изменилось, из-за конфликта с другим произведением на "охотник за мертвыми". В срочном порядке многое, что было рассчитано именно на игровую линию убиралось. "В реактор" отправились и остроухие создания, и гномы и еще многое другое. Хотя сходства остались.

В итоге что-то даже получилось. Произведение не могу назвать хорошим, ибо оригинальности в нем не особо много, а "нестыковок, багов, и косяков", особенно в первой книге, что представлена сейчас на СИ хватает.

Когда мне предложили издание, я сначала удивился, а когда удивление спало начал всерьез перечитывать, в надежде понять тянет ли книга на публикацию. В итоге, после нескольких месяцев раздумий от публикации я решил отказаться. Просто пересмотрев произведение с самого начала, я понял, что на публикацию оно не тянет. Чтобы не говорил читатель, которому книга понравилась, мой личный контроль качества она не прошла.

Возможно, другие мои произведения и будут опубликованы когда-нибудь, но не это. Потому, если уж читателю очень хочется иметь бумажную копию, то ему придется прочистить и заправить картриджи своего принтера.

Даже и не знаю с чего начать, ибо история это изрядно странная. С одной стороны хочется начать повествование красиво, с другой стороны красивое начало подразумевает собой некие высокие идеи, которых в этом повествовании искать, скорее всего, не следует. Да и не мастер я философствовать на высокие материи, мне бы чего попроще, да попонятнее.

И все же начать хочется с чего-то красивого, доброго, чтобы отвлечься немного от тех мрачных событий, речь о которых пойдет дальше.

День получения в руки диплома — великий день. Для кого-то это последний день в институте, а кого-то ждет еще и аспирантура. Разумеется, велик сей день, не только тем, что, возможно, он и только он ярче всего отпечатается в воспоминаниях выпускника об институте, а еще и тем, какое это некоторое состояние души. Конечно, если Вы выпускник дворникоподготовительного факультета заборостроительного института это к Вам не относится, хотя может быть и относиться, но в меньшей степени. И знаменателен и памятен он бывает обычно тем, что пьянка выпускников может затянуться на несколько дней, особенно, если институт серьезный, а, следовательно, радость, что ты выжил и прорвался сквозь ад экзаменов и зачетов большая. Хотя и тут все индивидуально.

Итак, конец обучения. Экзамены позади, и настроение, разумеется, если пренебречь ностальгией о днях минувших, хорошее.

Кстати, я же забыл представиться! Зовут меня Игорь, если по батюшке, то Петрович.

"Вечеринка" у Жукова Егора, по совместительству старосты группы в течение пяти с половиной лет, обещала превратиться в настоящую пьянку, после которой большинству придется отсыпаться не один и не два дня. . Но это конечно для большинства, если не считать маленького такого общества заядлых трезвенников (к которому я относился), которые даже по случаю такого праздника капли алкоголя в рот не возьмут. За свою "аномальную" трезвость я обязан скорее всего генам, так как мой дед, хоть и Вторую Мировую прошел, и с бандитами после войны сражался, а грамма алкоголя в рот не возьмет.

Когда торжественная часть закончилась, тосты пошли даже менее осмысленные, чем высказывания нашего преподавателя по философии, эдакого старичка столетней выдержки, отправившего однажды всех на пересдачу за незнание творчества Маркса, я понял, что мне пора уходить. Часы показывали полдвенадцатого и у меня были все шансы успеть на метро до его закрытия. Народ с большим трудом сообразил, что я покидаю их общество и все бы ничего, если бы Клим, который до этого спокойно дрых в салате, который ему подложили под голову, когда тот был "готов" (исключительно ради шутки) поднял свои затуманенные сном очи и произнес:

— Тост! Чтобы Игорю сегодня повезло!

Ну и поднял, разумеется, свой, заранее наполненный стакан.

Выпили.

Если бы я тогда знал, насколько мне "повезет" в тот день, Клима уж точно не было бы в живых. Кто знает, может быть, именно этот тост пьяного одногруппника и изменил мою жизнь в тот злополучный день. Хоть я и никогда не был суеверным, ибо специальность такая, да вот то, что после этого тоста случилось... Но об этом позже.

На этом прощание со мной сочли оконченным, и Клим вновь опустил свою голову в салат, на этот раз уже сам, без помощи "добрых" друзей, чем породил волну смеха.

На лестничной клетке я встретил последних из присутствующих на "вечеринке" друзей. Семен и Катерина стояли, обнявшись, с сигаретами в зубах и умиленно о чем-то беседовали. Много они не пьют — им любовь заменяет вино в том смысле, что "крышу", особенно по весне, сносит полностью и далеко. Помнится, многих лекторов бесило то, что они на лекциях сидят в обнимку. Удивительно, но они единственные из трех влюбленных пар нашего потока, которые дожили до конца института и не распались по причине отчисления одного из влюбленных. Я не стал их отвлекать, быстро попрощался и пошел прочь. Говорят через месяц у них свадьба...

Путь мой лежал мимо здания института, которое теперь казалось маленьким, словно детским. В голове всплыл образ: каким огромным казался этот институт, когда я в нем впервые очутился. Я улыбнулся и двинулся дальше. Вряд ли я много прибавил в росте с тех пор, может быть, вырос духовно? Может быть и так.

Я внутренне простился с до боли знакомым зданием, где прошли годы веселого студенчества, и двинулся дальше.

По шоссе то и дело пролетали на большой скорости автомобили, пару раз проносились мотоциклисты. Тополиный пух покрывал дорогу ровным слоем, словно только что выпавший снег. Много его в этом году...

Да и лето выдалось жаркое. Даже сейчас, когда солнце уже скрылось, асфальт, прокаленный солнцем за день, прямо таки, дышал жаром.

Холодная минеральная вода, которая была на самом деле совсем не минеральной, а, я более чем уверен, набранной прямо из-под крана где-нибудь неподалеку, немного освежила. Самое главное — она была холодная, а то, как эта вода оказалась в бутылке, меня не слишком волновало.

Свобода пьянила, хотя я и не выпил ни капли, и это мне нравилось. Теперь неделя заслуженных каникул, потом работа... да нет, не только работа, жизнь!

Я тот редкий тип, которому нравится то, чем я занимаюсь. И пускай зарплата не самая большая, она достаточна, чтобы продолжать заниматься любимым делом. Возможно потом, когда будет семья я и променяю любимое дело на что-то другое, но не сейчас.

Я точно не могу сказать, в какой момент воспоминания обрываются. Вот я иду по улице, размышляю о высоких материях, наслаждаюсь, а вот пустота, словно невидимое устройство, считывающее память в моей голове, натыкается на "плохой сектор", который не прочитать и как не двигается в зад да вперед, содержимое не читаемо. Вы, наверное, удивитесь, прочитав такое сравнение, возможно даже назовете его кривым или уродским. Ну а уж критики, если и доберутся до этого места, что сомнительно так как, зачастую перед написанием критических статей произведение читается "по диагонали", так вообще меня опустят, как говорится, ниже плинтуса, и даже не обратят внимания на то, что я их ласково попрошу идти... далеко. Все равно не пойдут! Не тот характер у советского, простите, российского критика, чтобы по просьбе, пусть и вежливой, первого попавшегося автора идти... туда.

* * *

Травинка щекотала нос, и я звонко чихнул, от чего окончательно проснулся. Очки нашлись в двух сантиметрах от того места, где только что покоилась моя голова. Мир приобрел резкость, стоило мне надеть их, вот только облегчения это не принесло: я находился на своеобразном холме, возвышавшимся над болотом... Каким еще болотом? Воспоминания пришли неожиданно и в нужный момент наткнулись на то "нечитабельное место", сразу после которого следовало мое пробуждение здесь. Разумеется, никакой, даже малейшей догадки о том, сколько времени я провел без сознания, у меня не было.

— Что за [цензура]? — мой крик, даже не крик, а рев, спугнул мелкую летучую живность с крон ближайших деревьев, хотя... деревьев ли?

На самом холме росло нечто высокое, раскидистое, видом напоминающее дуб, если бы не листья, которым больше подходит название хвоя. По склонам холма местами виднелись небольшие кусты какой-то, неизвестной мне растительности больше напоминающие кусты, чем деревья. Хотя, может быть, растительность эта и известна многим, но не мне, с моими-то познаниями в биологии, обрывающимися на около-школьном уровне. Увы, но изучение всякого рода растительности не входит в программу подготовки инженера-физика, которым я, к своему несчастью, а может быть, и к счастью являлся. Конечно, спасибо российской национальной забаве под названием "дача" что-то и знаю, но до профессионала мне далеко.

Даже не обокрали! Моя сумка, деньги при мне, на шее до сих пор висит новенький мобильный телефон — мой подарок самому себе на окончание института, в сумке так же спокойно лежат диски и старенький плеер, так и не успевший отправится на помойку, уступив свою роль телефону. Даже бутылка с остатками минералки лежит рядом!

Что происходило, я совершенно не понимал, и это меня по какой-то причине веселило, причем так, как раньше не веселило ничего в жизни.

Может быть, в воду минеральную чего подмешали?

Я аккуратно взял бутылку и понюхал содержимое... Обычная вода, успевшая нагреться, но все же вода!

Раз пятнадцать я пытался припомнить, как я тут оказался и так и не смог, только получил головную боль. Должно же быть рациональное объяснение!

Минут через пять я оставил бесплодные попытки вспомнить чего-либо, взял в руку мобильный телефон и... уставился на пустующий экран...

Аккумулятор, на котором мелким шрифтом было написано что-то на китайском, был извлечен из телефона и контакты приложены к моему языку. Пусто. Даже при полной разрядке, когда телефон выключается, в аккумуляторе должен оставаться некоторый заряд, который я не мог не почувствовать своим самым, что ни есть распространенным встроенным вольтметром. Странно, ведь когда я уходил он был полностью заряжен... И как я должен это понимать?

Исключительно ради интереса, уже предчувствуя результат, я попробовал "на язык" батарейки от плеера. Пусто. Запасной комплект для плеера, еще в упаковке, годны пол словам производителя до две тысячи девятого года... пусто.

Мой мат, простой и незамысловатый мат инженера, спугнул еще какую-то мелкую живность с деревьев, которая там еще оставалась. Говорят, материться плохо, но должен же быть выход негативным эмоциям? Не в себе же это добро держать!

Я не выдержал и рассмеялся в голос.

Немного успокоившись, я стал думать над тем, что мне делать дальше. Мысли мыслями, теории теориями, но выбираться-то из этой дыры надо!

Получив себе прилично ссадин, я все же сделал свой личный физкультурный подвиг: забрался на "дуб" и оглядел окрестности с высоты. Словно море, на четыре стороны раскинулось болото. Прямо из воды торчали тонкие стволы не то деревьев, не то кустов, оканчивающиеся жиденькой кроной. И лишь в одном направлении были видны горы.

Горы? Я, конечно, географ тот еще — но знаю, что ни в Москве, ни около нее нету и не было гор! Тем более таких... со снежными вершинами, теряющимися за облаками...

Минут пять я смотрел на горы. В своей жизни я впервые видел горы не на картинке или на экране, а в живую. И это мне как раз и не нравилось.

Мне рассказывали, в советское время несколько летчиков провернули шутку, за которую едва не отправились на расстрел: подобрали пьяного в Москве около памятника Пушкину, взяли с собой в самолет, на котором летели до Петербурга и высадили бедолагу около памятника все тому же Пушкину. Представьте удивление протрезвевшего, после того как он очнулся. Да нет, смену города он потом заметил: первое, то ему в глаза бросилось, так это то, что до этого Пушкин стоял, а тут взял и сел...

Итак, вариант развития событий номер один: меня ударили по голове, причем хорошо, взяли и, ради прикола, так как другие мотивы отсутствуют, высадили неизвестно где.

Мой смех, вырвавшийся неожиданно едва не стоил мне сломанной шеи: я чудом удержался на ветке.

Мне стоило приличных трудов обуздать рвущееся наружу веселье, которому я не видел никакой причины. А что может быть смешного в том, что ты оказался неизвестно где? Смех без причины...

Спустившись, я на всякий случай ощупал голову, но следов предполагаемого удара так и не нашел. Меня не на шутку беспокоил этот рвущийся наружу смех. В таком состоянии было крайне тяжело критически относится к окружающей меня действительности. Но голова была в полном порядке.

Подножие гор было не так уж и далеко, и я решил, что первым делом путь мой должен лежать туда, ибо во все другие стороны, насколько хватало глаз тянется это проклятое болото. Вопрос только в том, насколько оно проходимо. Впрочем, кроме как проверить, другого выбора у меня явно не было.

Опять смех. Нет, у меня явно что-то не то с психикой. Я по жизни всегда был спокойным человеком, где-то даже угрюмым и заставить меня засмеяться дело сложное, а то, что со мной твориться теперь просто не вписывается в общую картину ни каким образом. В нашей группе даже существовал критерий смешного анекдота: если он вызвал у меня улыбку — значит действительно смешной.

Болото. Прежде чем туда соваться, нужен шест. Высохшие деревца внизу вытащить легко, низ-то вечно в воде, вот и прогнил. Но вот сами они не сильно крепче. Я еще раз изучил содержимое карманов, ни на что особо не надеясь — костюм-то "парадно-выходной". Однако, к своему удивлению в одном из карманов оказался складной нож, причем явно не мой. Хорошо хоть без следов крови на нем.

Кусты на склоне напоминали орешник, и с радостью пожертвовали мне вполне себе неплохой шест, который должен был мне помочь не сгинуть в первые же часы путешествия по болоту, а на одном из склонов холма обнаружился ручеек с кристально чистой и ледяной водой. Я небрежно вылил остатки "минералки" в болото и, промыл бутыль несколько раз и попутно напившись из ручья, заполнил ее свежей водой. У меня было серьезное предположение, что вода мне может очень здорово пригодится по пути, так как неизвестно, сколько времени мне потребуется, чтобы пересечь болото и выбраться на твердую землю близ гор.

Простенький, уже один раз упомянутый, мат, разгонял всякого рода живность, пока я шел по болоту. Ботинки промокли уже через пару минут, но, если учитывать тридцатиградусную жару, от которой не слишком спасала жиденькая крона странных болотных деревьев, этим можно было пренебречь.

То и дело приходилось прыгать с кочки на кочку, иногда прощупывать дорогу палкой. Хороший получился шест, как называл правильно подобранную для этой цели палку мой дед, любитель сходить по грибы да по ягоды, в самую глушь. Он, помнится, говаривал:

— Шест должен быть с тебя ростом, чтобы понять можно было, полностью ты потонешь или нет.

Уж не знаю, что он точно имел в виду, но шест сейчас этот мне очень даже пригодился. Дерево было достаточно прочным: на него можно было спокойно опереться всем весом и не бояться, что оно сломается — оно даже почти не сгибаясь выдерживало весь мой вес.

Итак, сопровождая свой путь веселыми студенческими песенками (сплошная похабщина, текст приводить не буду), я двигался в сторону гор. Если разбираться подробнее, то мне идти было просто не куда: на все четыре стороны были болота, а там, возле гор у меня был хоть какой-то шанс. Какой шанс? Уцелеть? Страх на считанные секунды поднялся из глубин сознания, но очень скоро вновь сгинул там, словно его сдерживало нечто...

Странное синеватое солнце жарило и даже не думало опускаться с горизонта. Мелкая мошкара периодически пролетала мимо, но приставучих болотных мух, памятных мне по дедовым ягодным болотам и, даже, привычных мне и за то яро нелюбимых мною, комаров не было. А что за болото может быть без этой напасти?

Как говаривал дед "болото без комаров, тоже самое, что свадьба без невесты." (Это самая мягкая формулировка, не затрагивающая подробности сугубо личной жизни людей.)

В этот момент я остановился и минут пять оглашал болота своим звучным хохотом, окончательно распугав все, что еще не успело попрятаться.

Отсмеявшись и отметив, что мне явно надо обратиться к врачу, а еще лучше на месячишко лечь в психиатрическую больницу я двинулся дальше, попутно шутя и сам же смеясь над своими шутками. Точно псих! Ну не могла же радость от того, что я окончил институт так сдвинуть мне крышу.

Комар подкрался незаметно и укусил меня сзади в оголенную часть шеи, за что получил от меня звонкий удар левой рукой. Таки комары есть, рано я обрадовался. Мало их тут только, хотя, и лягушек не наблюдается... Кто же тогда пожрал всех комаров и лягушек за компанию?

Странное это было болото. Прямо из воды, росли тонкие, словно больные, деревца с очень жиденькой кроной из темно-зеленых листьев, спускавшихся вниз ленточками, напоминавшими водоросли. Каждый листочек спускался сантиметров на десять вниз и был обязательно проеден насквозь каким-нибудь насекомым хотя бы в одном месте.

На вскидку, я шел уже около шести часов, если не больше, а солнце так и не думало спускаться с неба. Я остановился, и, сощурившись, взглянул на него: яркое, горячее и все же синеватое... Не может быть солнце таким! Я снял очки и, убедившись, что они ничем не испачкались, взглянул на солнце, щурясь, еще раз. Синее. Не сильно, конечно, совсем чуть-чуть, но оттенок четко различим.

Может быть атмосфера тут как-то не так преломляет свет?

Н или может быть, меня инопланетяне похитили? И высадили в болотах своего родного мира разобравшись, что отечественные специалисты им совершенно не нужны?

Пахнет бредом или, как сказал бы наш староста, травой, но пока это единственная более или менее "рациональная" теория, если конечно, брать во внимание то, что у меня отсутствует кусок памяти неизвестного размера. Я сплюнул прямо в воду и, несмотря на усталость, двинулся дальше. Для меня сегодняшний день был подвигом: шесть часов идти, перепрыгивать через кочки, иногда перелезать по деревьям труднопроходимые места выдержит не каждый и уж тем более не человек, двадцать лет губивший свое здоровье над умными книжками. Я взглянул на часы. Повезло, что они у меня не электронные, а механические. Жаль только дату не показывают, тогда бы я точно знал сколько времени провел без сознания. Сейчас либо восемь часов утра, либо восемь вечера. Я явно не в своем часовом поясе, так как, судя по солнцу сейчас, вот уже шесть часов как полдень. Ну, плюс минус час, так как я не умею точно определить время по небесному светилу. Что-то тут солнце как-то тормозит.

Усилием воли я запретил себе об этом думать и двинулся дальше.

Насколько я изучил свой организм за свою жизнь, он очень не любит физических нагрузок, да и вообще ленив. А теперь что с ним случилось? Минут пятнадцать назад я думал, что сейчас упаду и сдохну от усталости, а вдруг вот тебе и на: усталость в миг пропала и настроение поднялось, хотя куда ему уже подниматься — и так с ума сошел.

Заставить ноги остановиться внезапно оказалось трудновато, но все же можно.

Сейчас я находился на одной из тысяч, а может быть, и сотен тысяч кочек в этом болоте, похожих одна на другую, как две капли воды. Хоть мох такой же, как в дедовых ягодных болотах: такой же зеленый и мягкий. Привычный... И это говорит человек, который последний раз выбирался с дедом за ягодами, когда еще в школе учился!

Пришлось опять потратить энное количество времени, чтобы заставить утихнуть рвущийся наружу смех. Его я залил остатками ключевой воды. Может тут в этих болотах испарения такие, от которых эффект, как от наркотика?

Когда земля шевелится под Вами это страшно. Разумеется, многие привыкли к гулу метро под ногами, но когда Вы находитесь посреди болота, на кочке, и вдруг этот самая кочка начинает шевелиться это действительно страшно. С испугу, сам не понимая как, я сиганул метров на пять.

Нет, я конечно наслышан о том, как мой дедушка в молодости при виде вепря в лесу забрался на сосну, причем сам не понял, как, и после не знал, как оттуда слезть, но прыгнуть на пять метров без разбега... Мягко говоря, это многовато даже для олимпийского чемпиона, хотя про олимпийские игры я знаю только из рекламы, которую периодически пускают и по телевизору и развешивают по городу...

И усталость, кстати, куда то резко пропала...

Теперь уже за моей спиной раздался шум и я обернулся.

Сказать, что я удивился — не сказать ничего. Страх, по непонятным мне причинам отсутствовал вообще, а вот удивление присутствовало. Последний раз я так удивился, когда получил пять по математическому анализу, не написав при этом ни единого слова по билету. Преподаватель их просто не смотрел, спрашивал из головы, а я из головы опять же отвечал.

Прямо из кочки, на которой я пару секунд назад стоял, вылез "живой труп", не знаю, как это лучше назвать, и, кое-как переставляя конечности, но тем не менее весьма шустро (для трупа) двинулся сквозь топь в моем направлении.

Ну и, наконец, запах. Меня едва не вывернуло наизнанку от вони, хотя к болотным "ароматам" я порядком привык за эти часы.

— Вот зе [цензура] — блеснул я знаниями английского, и ломанулся от этой ходячей нежити.

Не понимаю, каким образом, но я прыгал, как олимпийский чемпион после тройной дозы допинга с кочки на кочку, на огромные расстояния, и несколько раз, после моего приземления кочки начинали трястись и из них тоже вылезали эти существа. Иные вылезали и из воды, неся на себе огромное количество мусора и болотных растений.

А усталости все не было. Была только эйфория, которую невозможно было сдерживать и чувство собственной... Наверное, неотразимости, не знаю, как еще сказать. Трупы тупы, им меня не догнать! Вот я замахнулся и, "ради прикола" снес голову одному из этих упырей. Потерю жизненно важного органа он, как это не странно, даже не заметил — просто продолжил идти ко мне и протягивать свои костлявые ручищи. Как они вообще могли шевелиться оставалось загадкой, а разглядеть что-то под покрывающей их грязью было крайне проблематично.

Горы представляли великолепный ориентир, и сбиться с пути было невозможно. А чем ближе к горам, тем больше попадалось уже разрывшихся трупов и просто ходящих бесцельно по округе. Почему-то, у меня зародились серьезные сомнения по поводу того, что около гор найду ЖИВЫХ людей.

А что на это говорит классическая физика, которую я изучал пять долгих лет и всерьез подумывал о продолжении изучения ее в аспирантуре?

С тем, что законы физики могли нарушиться раз, ну два, и то по мнению журналистов, я мог мириться, всякое по телевизору показывают. Но когда вокруг бродили десятки, а, может быть, сотни ходячих мертвяков, и, казалось, просто не замечали, что по классическим законам физики, медицины, и, черт возьми, логики и здравому смыслу они должны спокойно гнить под землей, давая пищу растениям.

В какой-то момент я просто отказался понимать происходящее.

Эх, не жалко судьбе мировоззрения бедного физика!

А трупы меня хорошо чуяли и двигались едва ли не толпой в мою сторону. Бежать они не могли, и вода была для них преградой, но шли они крайне резво. Для трупов. Спасало только то, что если кто из них отставал, терял след, то погони такой труп не продолжал, а продолжал либо бесцельно бродить, либо замирал. Иначе бы у меня на хвосте была бы целая толпа этих существ.

Я бежал еще около часа, когда стало заметно суше. Кочек становилось все больше и больше и они превращались в одно сплошное море мха, среди которого иногда встречались небольшие озерца. Тощие болотные деревья, скорее напоминающие папоротники, которые росли прямо из воды, тут практически отсутствовали. Их место занимали чахлые деревца, как то, что я видел на холме, где очнулся. Ну и, наконец, трупов бродячих тут стало меньше, причем намного. По непонятным мне причинам тут они не бродили.

Я оглянулся. Три упорных упыря все еще продолжали погоню, но они меня не сильно волновали. Вскоре показался поросший зеленью и очень крутой склон, наверху которого, надо полагать, отсутствовала столь "хорошая" заболоченность. На вскидку метров семь в высоту... Прыжок, цепляюсь за ветку растущего тут деревца, подтягиваюсь, еще прыжок, кувырок и я наверху. Слабо?

Наверху меня встретила мягкая трава, на которую я, не задумываясь, плюхнулся. Надо же отдышаться. Тут было хорошо, дул ветерок, воздух был свеж... пологий склон шел вниз и терялся среди небольших кустиков, вдалеке была видна речка. Крупные деревья присутствовали, почему-то только около края болот. На какой-то миг я задремал...

То ли мне показалось, то ли моя левая нога занемела...

Я ощупал ее и с удивлением понял, что не чувствую. Нет, я спокойно мог ею шевелить, но ощутить прикосновения не мог, как если бы ее как следует отлежал. С другой ногой положение было лучше, но не намного: чувствительность тоже снизилась.

Липкий страх, который спал спокойно весь сегодняшний день, неожиданно прорвался к сознанию...

Долго, однако, подумать, уже спокойно над сложившемся положением мне не дали: зашумел кустарник и из веток появился первый из моих не совсем живых преследователей. Интересно, как, а самое главное, чем они сообразили, что надо лезть вверх? Я вскочил и побежал, хотя бежал я не так быстро, как хотелось бы. Тяжело бежать не чувствуя толком одной ноги. Сейчас земля шла под уклон, но это уже была земля, покрытая зеленой травой, а не торф, покрытый успевшим надоесть ярко зеленым мхом и бежать было проще. И им тоже. Тут было прохладнее. Наверное. В болотах так жарко благодаря тому, что идет постоянное гниение умерших растений, да и ветра нет. А тут вот он, ветерок, родимый.

Прямо по пути возник овраг неопределенной глубины с почти отвесным каменистым склоном. Метра два в ширину. Не задумываясь, уже на автомате, я его перемахнул, а потом заставил себя остановиться.

Хотя я и не чувствовал усталости, где-то в глубине я понимал, что организм на грани истощения и что еще немного и я просто упаду.

Первый мертвяк тупо упал в овраг и снизу донесся всплеск воды.

Второй, однако, распластался в некотором подобии прыжка, в награду за который схлопотал от меня шестом в челюсть. Все получилось — я его скинул в овраг, но, падая, он ухватился за мой шест и, чтобы не упасть самому, мне пришлось лишиться своего оружия.

Плохо. От третьего мне пришлось удирать. Внизу я заметил небольшую группу людей, точно я не мог разглядеть кто они, точнее просто не успел. Понял только, что это настоящие, живые и, хочется верить, разумные люди.

Лишь спустя несколько секунд, когда катился, как мешок, по земле, я понял, что настал предел: я выжал все, что было можно из своего тела и оно теперь, словно безвольный мешок катилось под ноги незнакомцам.

Хотя бы есть шанс, что меня не оставят на съедение этому взбесившемуся трупу.

Это было последней мыслью, после которой наступила темнота. Рассеялась она, наверное, скоро, но толку в этом было мало. Я не чувствовал своего тела, не мог пошевелить ничем, только словно сквозь толщу воды слышал голоса на неизвестном мне языке, а потом затылок резко обожгла боль и вновь наступила темнота.

* * *

Едва заметная тень старика стояла на холме и молча смотрела, как раненого уносили случайно оказавшиеся в этих местах охотники за нежитью. Приличный ветер, который тут дул круглый год не мог сдвинуть ни единого волоса с головы старика.

Начало истории положено и неровный кусок металла принесен в кузницу. Осталось только выковать оружие, а там... как повезет... Любопытный попался в этот раз материал.

Старик улыбнулся какой-то своей мысли и растаял в воздухе, словно его и не было никогда...

А там... как повезет.

Глава Первая

Пришел в себя на этот раз я нормально, если не считать того, что болело все. Мое неестественно веселое настроение исчезло без следа, словно его и не было, оставив место какой-то непонятной депрессии. Я лежал на мягкой кровати и, старая привычка, не спешил открывать глаза, ожидая поймать кусочки уплывающих сновидений. В этот раз не вышло. Вообще весь мой кросс через болота, нежить и все остальное казались не более чем кошмаром.

Состояние радости от того, что институт окончен, вернулось было, если бы... Моя рука не нащупала справа деревянную стену, вместо комода, на котором, по теории должны лежать очки. На всякий случай, я не спешил открывать глаза, ибо не хотелось, но факт этот меня, мягко говоря удивил. Я прислушался и смог различить негромкие голоса.

Странно, как я их раньше не заметил. Один из голосов был мужским: приятный тембр, говорит размеренно и четко... В голосе присутствует некий оттенок, который я затрудняюсь описать. Только что он говорит? Я сначала даже и не сообразил, что смысл слов до меня легко доходит, в то время как русские эквиваленты я подобрать не могу, или могу, но не с первого раза.

— ... Как обычно. Сдерживали их до утра, потом они сами отступили. Из болот пачками прут! Хорошо, что при жаре из них никакие противники.

— А ты думал? — второй голос был женским, слегка хрипловатым, но от этого не терял своей чарующей глубины — Сколько разумных и неразумных существ сгинуло в болотах за все это время! А теперь, когда творение Нолдорцев дотянулось досюда, они и полезли.

— Ну, тут можно выделить два положительных момента: первый — охотники не останутся без работы, второй, если эта чума дойдет до них, Побережье наконец поймет, что угроза реальна. Тогда-то хоть перестанут отсиживаться в стороне. Ни для кого не секрет, что Аррасские ребята сами не справятся с этой напастью.

— Это политика. Принять помощь "Школы Океана" — признать поражение Аррасской Академии, а это дело престижа.

— А не принять — просто погибнуть под напором орд нежити.

— Не известно, что они предпочтут. Эх, некромантов нет... Иначе бы от Нолдорского совета осталось бы только пара косточек, в лучшем случае.

В точности перевода последнего слова я не уверен, в нем ловилось два корня. "Мертвый" и "Повелевать".

— Не забывай про отцов инквизиторов — Над этим словом я долго думал и, не уверен, что русский эквивалент точен. Ближе по смыслу "фанатичный святой воин" — Если тут, в глубинке, они не сильно выступают, делают свое дело и сидят тихо, то в столице это политика. Признать то, что некромант может оказывать пользу — для них это значит потерять еще один очень удобный политический инструмент. Да и они категорически против союза со школой Океана и приложат максимум усилий, чтобы не допустить этого.

— Да... Не могу не согласиться... Просто иногда надоедает понимать, в каком дерьме мы сидим, и так хочется скормить нежити этих политиков.

Вот с этим мужиком я солидарен, сам политику не люблю. Как показывает моя жизнь, в политику идут те, кто толком ничего не умеет.

Пока они молчали, я задумался, куда же меня угораздило попасть. С нежитью я уже знаком. Кто такие "Аррасские ребята" ?.

Неужели все это не сон? Я выкинул из головы лишние мысли и решил сосредоточиться на представшей передо мной задаче, что само по себе было проблематично.

Итак, дано: я угодил в своеобразный мир, где происходят события "Обители Зла" или "Рассвета мертвецов" (нужное подчеркнуть или вписать свой вариант) и есть реальные шансы, что тебя скушает труп на завтрак (обед, ужин). Забавно. А теперь прибавим к этому политическое состояние, вида "гнием помаленьку", хотя тут еще придется выяснять подробности. Еще веселее.

Добавим к пункту "дано" начальные условия в виде обрывков чужих знаний и странного поведения организма, когда я скакал по болоту, горный козел под чудо-травой.

Ну и чисто формально проведем линию, напишем крупно слово "Найти", а под ним подпишем одну единственную фразу: "способ выжить". Судя по тому, что о ходячих трупах дома в новостях не слова, то мои документы лучше никому не показывать и вообще назваться левым именем. Хотя документы-то скорее всего мои изучили вдоль и поперек.

Итого имеем весьма запутанную задачу, с множеством дополнительных условий и подвохов, решать которую придется в ближайшее время. Институт родимый научил меня многому, но уж точно не решать задачи подобного плана. Одно я мог сказать точно, знания полученные на военной кафедре мне тут очень даже могут пригодиться, если я смогу встать, конечно, что сейчас было сомнительно: мое тело словно через мясорубку пропустили, а про голову лучше вообще не говорить.

Занятый своими мыслями, я едва не пропустил момент, когда разговор перешел с обсуждения погоды на обсуждение меня лично.

— Жить то хоть будет? — поинтересовался мужской голос.

— Нет причин, почему не должен — ответил женский — ему сейчас отдохнуть надо, это главное..

— Я, если честно, думал, что эти слизни это миф.

Над словом, которое я перевел на русский, как "слизни" мне пришлось задуматься. Слово чужого языка рождало ассоциацию с чем-то склизким и неприятным, но точного эквивалента в русском я не нашел, да и искать, если честно, было лень. Пусть будут слизни, потом придумаю перевод точнее.

— Нет, не миф. Их редко можно увидеть около границы болот, но от этого они не менее опасны. Еще в Аррассе нам их показывали живых, даже учили удалять. Где вы его нашли?

— Около болот. Там есть гряда, как раз, на которой трещина Властелина, как раз за грядой начинаются болота. Мы хотели перебраться через гряду и, по пути заглянуть в трещину, ну и пройти краешком болот. Он как нечего делать перепрыгнул трещину, сбил в нее одного из преследовавших его мертвяков, другой туда сам свалился, ну и побежал от третьего. Ну а потом, уже на склоне он упал и покатился. С тех пор в сознание не приходил.

— Слизни, когда врастают в голову, снимают ограничения, которые предохраняют нас от перегрузок. После этого жертва не может почувствовать усталости и, как следствие, загоняет себя до смерти... А когда жертва уже не может двигаться слизень начинает процесс размножения и тогда спасти человека уже невозможно.

— Когда я увидел ту дрянь, которая торчит у бедолаги из затылка, я ее обрезал, полил настойкой, а потом бегом к тебе.

— Правильно. Ты повредил хоботок, которым слизень дышит, и замедлил процесс. Не сделай ты этого, он был бы уже труп.

— Как он оказался там, чего забыл среди болот — я не знаю. С ним поговорить не довелось.

— У пострадавшего сильно поврежден мозг и, сопротивляться прочтению он не может. Я смогла проникнуть достаточно глубоко, чуть ли не в детские воспоминания.

Похоже, что скрываться под липовым именем было глупой идеей с самого начала.

— И что ты там прочитала?

— Ничего, что ответило бы на твой вопрос.

— Он что, сам не знает?

— Правильно. Мне тяжело это описать, так как я многого сама не поняла, расскажу то, что имеет отношение к делу: Он шел домой, потом воспоминания обрываются, и он очнулся здесь, а именно в болотах.

— А где он был до этого? Ты говоришь загадками, Мара.

Мара. Первое имя. Следует запомнить!

— По кодексу я не имею право рассказывать то, что увижу. Скажу только самую малость. Он родом из очень странной... хм... Страны, не страны. Не уверена, что туда можно просто так дойти пешком. Я откопала в его памяти карту тех земель и, как бы правильнее сказать, не совсем смогла совместить карту в его памяти и карту Алерийских земель. Непонятный мне, и очень странный мир. Я думаю, что он сам расскажет про свой дом, как очнется. Сама без его помощи я там не могу разобраться.

— Скажи лучше, он опасен?

— Не думаю. В жизни ничего не крал и никого не убивал, если тебя это волнует.

— Аристократ?

— Не думаю. Политиков не любит. Но, так или иначе, ему не повезло: кто-то захотел от него избавиться.

— Избавиться?

— Скорее всего, хотя я и не уверена. Перед тем, как он оказался в болотах, воспоминания теряются в своеобразном тумане. Чувствую, что там кто-то поработал: память затерли, причем затерли так, как сам ректор Аррасской Академии не сможет: нельзя даже понять сколько дней его жизни исчезло. И ни малейшего намека на то кто и зачем это делал. У меня серьезные сомнения, что кто-либо сможет ему вернуть тот небольшой кусочек воспоминаний, что у него отсутствует... Впрочем, большой или небольшой кусок — даже это вопрос. Память человека очень сложная вещь и на том месте может быть как несколько секунд, так и несколько лет воспоминаний.

— Выкинули в болота, стерли память. Все сходится: хотели избавится. Вот только что он узнал?

— Не совсем. Такой человек, как он, просто запаниковал бы и сгинул в болотах, как все, если бы... так же мастерски ему не заблокировали, пусть и на время, страх. Скорее всего это было какой-то отвар. Горечь во рту которую он испытывал, когда проснулся, у нее не совсем обычный привкус. Когда он путешествовал через болота, у него было неестественно приподнятое настроение, не было паники. Тварей болот притягивает страх, а он чувствовал себя королем жизни, потому все твари его и сторонились, считая очень опасным.

Так вот откуда у меня такое веселье было!

— Одно противоречит другому. Может быть, у него в голове есть еще сюрпризы?

— Если и были, слизень их окончательно закопал. Сейчас у него там полнейший бардак: слизень привнес немного воспоминаний от своей прошлой жертвы... и из всего этого там равномерная кашица.

— Он хоть язык знает?

— Два. Один родной, один иностранный какой-то. Наш ему привнес слизень, но пока он его освоит, пройдет время.

— Ох, не завидую бедолаге. Скоро он сможет нам что-либо рассказать?

— Возможно, уже сегодня, но чуть позже. Только я ему этого не позволю: ближайшие три дня он будет отдыхать. Любое нервное напряжение для него сейчас смертельно опасно. Я не думаю, что ближайшие дни с ним стоит вообще беседовать — пусть наведет порядок в голове. Я напою его снотворным и пусть поспит...

— Хорошо. Будем ждать. Меня раньше послезавтра не жди. Сегодня в ночь поедем и на весь следующий день.

— Куда двинетесь?

— Восточная оконечность болот. Второй и шестой отряды не справляются...

— Удачи.

— Тебе тоже, Мара.

Стукнула дверь, дунул ветерок. Один из говоривших покинул дом.

Я силился переварить информацию и не мог. Мозг работал неохотно, поминутно останавливаясь на той или иной мысли.

— Давно не спишь — от неожиданности я открыл глаза и сощурился от яркого света.

Я попытался ответить, но, как не прискорбно, говорить на новом для меня языке не получалось.

Перед моими глазами была женщина лет тридцати, с жутким шрамом на шее. Наверное, из-за этого у нее такой хриплый голос. Пепельные волосы спадали почти до пояса и среди волос, я к своему удивлению, заметил прядь седых волос. Зеленоватые глаза смотрели, казалось, сквозь меня.

— Лежи. Тебе надо отдохнуть. Вот, выпей — она поднесла к моим губам чашу с каким-то напитком, от которого ароматно пахло травами.

Я хлебнул и, не успел я допить напиток до конца, как провалился в глубокий сон без малейшего намека на сновидения.

Наверное, прошел не один и не два дня, пока я спал. Точнее спал я не все время, а с короткими пробуждениями, но разницы никакой тут, так как воспринимал я в моменты своего пробуждения очень мало и почти не помнил ничего. Однако с каждым коротким пробуждением я замечал, что мыслю все яснее, а мышцы болят все меньше. Я выздоравливал... Вот только чего в этом хорошего? Лично мне слабо представлялось, каким образом я смогу расплатиться за лечение, да и как буду жить. Если судить по подслушанному мной разговору дело принимало очень и очень странный оборот. Странно, что я вообще смог его запомнить.

В очередной раз, когда проснулся, я не получил еще одной порции сонного зелья, как я прозвал этот травяной напиток в момент вгоняющий в сон. На улице было темно, и освещен был только письменный стол, за которым сидела Мара. Тихо, не треща, горела лучинка и никакого вам электрического освещения, никаких столь привычных ламп дневного света... Не знаю, но при виде пламени что-то шевельнулось в моей душе: Всю свою жизнь я видел только яркий свет электрических ламп, яркий и, наверное, потому, мертвый. И каким же живым мне пламя свечи... Впервые наблюдал в себе такую склонность к философии, или лучше сказать к поэзии...

Сколько себя помню, я был сравнительно угрюмым человеком, рассматривающим мир, как некое сочетание физических формул и не более. За это меня и не любили... Родителям я казался "шизиком", как и все физики. У них это вызывало ко мне вечно жалость, словно к убогому, что меня, разумеется, бесило, так как убогим я себя не считал. По началу конечно. Потом я это стал расценивать как комплимент. В среде одногрупников я хоть и слыл маньяком, но человеком "своим в доску". Причем эта моя склонность видеть мир под полностью материалистическим углом иногда достигала таких крайностей, за которые любая психбольница предложит мне койку. Эмоции и чувства никогда не занимали в моей жизни важной роли, хотя я и не был лишен их. Скорее они жили своей жизнью, а я своей. Хотя, если положить руку на сердце, рыбалка, шашлычок, да костерок кого угодно настроят на философский лад, я не был чужд этого. Но вот так расчувствоваться при виде небольшой лучинки было точно не свойственно.

До сих пор не могу понять как, но Мара читала мои мысли, словно раскрытую книгу и ей не нужно было даже поворачиваться ко мне, чтобы понять, что я не сплю.

— Проснулся — это скорее был не вопрос, а утверждение.

Я хотел согласиться, но вместо слова, которое должно было быть произнесено, вырвалось мычание. Разумеется, согласиться я хотел не на русском, а на том языке, который осел у меня чудесным образом в голове и на котором, как мне казалось, я могу спокойно изъясняться. Казалось. Забавно, но та пакость, что даровала мне знание местного языка, не позаботилась об устной речи. Нет, я знал, как надо произносить каждое слово, вот только язык упорно не хотел становиться в нужное положение.

— Язык прижимай сильнее к небу, второй звук немного приглушай — подсказала Мара, прочитав, разумеется, мои мысли.

Раза с пятого вышло. Поить снотворным меня не спешили. Может быть, собираются намекнуть про то, что платить за лечение мне нечем и рубли тут не берут?

— Пусть это тебя не беспокоит — произнесла Мара, опять прочитав то, что я лишь подумал.

С горем пополам я смог что-то пробурчать в ответ. Устная речь мне давалась нелегко. Словно приходилось заново учиться говорить.

— Думаю, ты скоро научишься сносно говорить. Дело практики, так как знания языка, хорошие, хоть и порядком устаревшие у тебя есть.

— Что со мной произошло? — коряво, с ошибками спросил я.

Думаю, что причину "древности" моего словарного запаса предстоит выяснить позже. С другой стороны, устаревший словарный запас лучше, чем вообще никакого. На безрыбье, как говориться, и рак рыба.

Мара опять сначала поправила меня, потом только начала отвечать на вопрос.

— Когда ты бежал сквозь болота, ты подцепил так называемого слизня, тварь достаточно редкую, обитающую болотах. Их не так много, но живут они веками. Ты ведь заметил, что твое тело показывало чудеса, при всем притом, что ты, как я, уж прости, прочитала у тебя в голове, никогда не уделял должного внимания физическим упражнениям?

Я кивнул. И это прочитала.

— Слизень прилепляется к спинному мозгу жертвы, обычно в районе шеи, после чего просто снимает все ограничения с тела. На некоторое время он становится частью тела, даруя своей жертве свободу от всех тех незримых нитей, что опутывают каждое живое существо.

— Ну и дрянь! Вот он, какой комарик оказался! — сказал я на русском, так как точного перевода не было. Все равно Мара прочитает смысл фразы у меня в голове.

Получается, тогда на болотах меня не комар укусил — их тут нет просто!

— Всякое живое существо зачем-то, но нужно. Оно незримый кирпичик в равновесии природы. Никогда не надо об этом забывать. Обычно твое тело защищает себя усталостью, то есть не дает тебе перегрузить себя. Слизень же снимает все ограничения, давая тебе возможность загнать себя. Притупляется чувство боли, усталости, повышается настроение...

— На долго ли?

— Не очень. Через шесть-восемь арков слизень начинает размножаться и просто сжирает все, что может. Грубо говоря, от твоей головы остается пустой череп, из которого выползают с десяток молоденьких слизней.

Арк — мера времени. Это слово я переводить не стал, так как местная система единиц до сих пор оставалась для меня загадкой. По счастью, часы есть, так что со временем разберусь позже.

— Страшные твари... Скажите, а откуда я знаю язык?

— Обычно слизни, в силу того, что они прилепляются к мозгу, могут хранить в себе куски воспоминаний, знаний и умений своих жертв. Говорят, это появилось у них не от природы, хотя тут никто уже точно не знает. Иногда очередная их жертва получает перед смертью подарок в виде знаний предыдущих жертв... Заметь однако, что знания эти случайны и не систематизированы. Тебе достались слова чужого для тебя языка, пускай немного устаревшие, и не связанные. Многие речевые обороты более не используются. Иногда достаются склонности к тем или иным умениям, специальностям, образу мыслей, иногда даже Дар.

Слово, которое я перевел как Дар, означало, скорее всего, дар к колдовству, иначе не назовешь, хотя я все же сомневался. Слишком уж странные ассоциации лезли в голову. Какое колдовство еще?

— Понятно... — согласился я, хотя понятного мне было мало.

— Возможно, ты получил помимо языка что-то еще — сейчас судить с полной уверенностью нельзя, но время покажет.

Веселее не стало... Основные вопросы оставались и, самое главное, оставался открытым вопрос: "как мне вернуться домой?"

Нет, возможно, и есть люди, кто окажись на моем месте, будут только рады, я даже могу перечислить с десяток среди своих знакомых. Но вот я...

Ну почему, несмотря на все законы теории вероятности, действует всегда один негласный закон: "закон подлости". Почему именно тот, кому меньше всего хочется оказаться в подобной ситуации, как, например, я, в такую ситуацию и попадает!

Для меня, если честно, было слишком много событий, которые просто рушили мое мировоззрение: ходячие трупы, слизни жрущие мозги и таскающие с собой те воспоминания, что плохо "переварились" и, в довершение, Мара спокойно читающая мои мысли, словно наглый студент шпаргалку на экзамене. Вам не кажется, что для меня, прогнившего материалиста, человека привыкшего видеть все как набор формул слишком жестоко? Увы, но судьбе наплевать.

— Прошу, не надо сейчас ломать голову над вопросами, на которые ты все равно не найдешь ответов, раньше чем оправишься. Сейчас для тебя это очень вредно! Постарайся поменьше думать. Я просто не могу тебе больше давать отвар, а отдохнуть тебе все еще надо.

— Хорошо. Лежу и сплю — я покорно вздохнул и... заснул.

Спал я, должно быть недолго, так как когда вновь открыл глаза окружающая обстановка мало изменилась.

Как это не парадоксально, но спокойный размеренный голос Мары меня успокаивал, не давал впасть в панику.

— Ты едва проспал час. Лучше расскажи о той стране, откуда ты родом.

Мара еле заметно улыбнулась и присела рядом с моей койкой. Я подавил пару ненужных мыслишек, которые уж точно не должны были дойти до Мары и попытался сосредоточиться. А что мне рассказывать про свой мир. Мир? Сомнительно, что я находился в какой либо части земного шара. Пусть будет мой родной мир. Земля. Вот только что про свой мир рассказывать? Мертвяков нет, слизни не водятся, и мысли, если не говорить о шарлатанах никто не читает...

— Шарлатанов и тут хватает — поправила меня Мара — их везде много. И ты прав, я не узнаю на тех картах, что ты вспомнил ни одного знакомого очертания.

Хотя я уже приноровился к характеру произношения, некоторые особенности языка в виде очень "извращенного" порядка слов и прочей грамматики, которую я описать не в силах в силу своего образования, не предусматривавшего изучение даже великого русского языка на уровне более высоком, чем школьный. Возможно это упущение, возможно сила отечественного технического образования: физики вроде меня, оканчивая институт, зачастую, не могут без ошибок в орфографии даже написать заключения к лабораторной работе (про пунктуацию я вообще молчу). Стыдно, но бывают и такие, но упрекнуть их, понимая ЧТО они могут язык ни у одного нормального человека не повернется.

— Во-первых, я могу читать только то, что на поверхности, а во-вторых, многое из того, что я увидела, когда на поверхности было все, я просто не смогла понять без твоей помощи.

Я задумался. Нужна некая отправная точка, с которой начать рассказ о своем мире, но ее-то как раз и не было. Я представлял свой мир со всех сторон, его плохие и хорошие стороны, прокручивал в считанные секунды в своей памяти целые года собственных воспоминаний, но так и не мог найти того, с чего можно было бы начать связный рассказ. Стыдно, что я даже про свой собственный мир двух слов связать не могу...

Лишь через несколько минут я заметил, что Мара давно закрыла глаза и, как я подозревал следила за тем, что я вспоминал. Нормально?

— Это тоже способ рассказа — улыбнувшись ответила Мара.

В глаза опять бросился ужасный шрам на ее шее. Интересно, что за зверь может оставить такой шрам?

— Нежить. Около шести неклов назад был неприятный случай. Я чудом выжила. Шрам, да прядь седых волос — это все, что напоминает мне о том времени.

Некл — по местному год, но так как у меня были серьезные подозрения насчет того, сколько длится один Некл, я не спешил переводить на русский его как год. И что-то мне подсказывало, что не зря.

Мысли, секунд пять назад двигавшиеся с положенной им скоростью теперь опять стали замедляться, а веки слипаться.

— Спи. Разговор тебя быстро утомляет. Ближайшее время тебе надо много спать, пока поврежденные участки мозга не восстановятся... Отвар который я давала ускорит выздоровление, но чудес не бывает.

Я кивнул и заснул... Последней мыслью было воспоминание о известной фразе, дескать нервные клетки не восстанавливаются, и о том, что она шла в разрез с тем, что говорила Мара, но меня это уже не волновало.

Не знаю, как долго я спал в этот раз. Когда я проснулся, было уже утро.

Впервые за все время я огляделся и увидел убранство жилища Мары во всех подробностях.

Достаточно просторная комната с большим окном, через которое струиться яркий солнечный свет, высвечивая в воздухе хаотично движущуюся пыль, десяток деревянных коек, как моя, письменный стол, пара шкафов и лестница на второй этаж... Из коек занята была только моя, из чего я предположил, что других больных нет.

И все сделано из дерева.

Техническим прогрессом тут даже и не пахнет, а вот травами, готов поспорить сушившимися в большом количестве этажом выше очень даже пахло. Травница? Или лекарь деревенский.

Я задумался. Если перетасовать заново все факты, которые я успел узнать, выходила очень странная картина и, прежде всего меня насторожило то, что хотя какая либо пусть даже примитивная техника отсутствует, Мара демонстрирует очень хорошие знания медицины и, при желании, может легко заткнуть за пояс любого из врачей, к примеру, моей родной районной поликлиники, которые мне при воспалении легких прописали пить аспирин и не беспокоиться по пустякам. Наверное, слушай я этих докторов, я бы не писал сейчас эти строки, но спас случай: у меня сосед был военным врачом... Ему-то и спасибо, жизнью обязан. Почему-то у меня такое впечатление, что Мара сделала мне операцию, когда извлекала слизня, голыми руками... А это возможно? Прямо таки деревенский нейрохирург. Несмотря на мои скромные познания в медицине возможность такой операции казалось весьма и весьма сомнительной.

Ладно, попробуем подойти к вопросу с другой стороны.

Если Мара легко читает мои мысли, почему бы ей не знать хорошо устройство головного мозга. Может быть, тут и вся медицина построена по-другому, так как для получения знаний используется другой инструмент? Бред. Какой еще другой инструмент?

Поняв, что я только зря ломаю себе и без того дырявую голову, я оставил эти вопросы на потом, когда накопится больше фактов.

Пришлось так же отметить весьма интересный факт, который я пока никак объяснить не мог. В непонятно откуда появившихся в моей голове знаниях языка было слово "Алькор", и значилсь оно там, в аккурат, как имя... Мое имя. Тогда я не предал этому факту значения, посчитал чистой воды совпадением, а зря... Быть может, удели я этому "совпадению" должное внимание я смог бы избежать множества несчастий в своей последующей жизни, но, увы, что было, того не воротишь.

Часы, которые никто и не думал снимать с моей руки, показывали полдень, что окончательно заставило меня усомниться в том, что сутки длятся тут именно двадцать четыре часа: на болотах часы тоже показывали полдень, но солнце тогда было высоко в небе, а тут оно едва поднялось над горизонтом. Повезло еще, что часы у меня механические...

Я попробовал пошевелиться, и мне это удалось. Мары видно не было дома, или она спала наверху, и я осторожно приподнялся с койки. Немного шатало, но я этого практически не замечал. Мои очки нашлись на деревянном столе, и я незамедлительно водрузил их на должное место. Мир приобрел резкость.

Вместо стекла использовались прозрачные пластинки какого-то минерала, склеенные между собой в два-три слоя. Они были достаточно прозрачными, чтобы я смог увидеть все то, что творилось на улице...

Деревня...

Напротив меня был целый ряд небольших домиков по два этажа, с покатой крышей. Добротные деревенские срубы. У двух домов я отметил семигранные веранды. Немудрено и в тоже время красиво, даже очень. Я глубоко вздохнул, поправил повязку сзади шеи, которую поначалу даже не заметил и опять лег на свое место.

Маленький паучок спустился ко мне по паутинке с потолка, за что был безжалостно прибит.

Хотя спать не хотелось я невольно вновь провалился в полудрем... Куда же я попал?

* * *

Скрипнула дверь, раздались голоса и сдавленные ругательства. Это и вывело меня из состояния дремы.

— Заносите его туда! — услышал я голос Мары.

Через пару минут, после некоторой возни вновь послышался ее голос.

— Как это случилось?

— На нас выбежала целая толпа нежити, в тот момент, когда он чуть отошел от отряда. Они его просто задавили числом и успели покусать, прежде чем мы подоспели.

— Жить будет. Укусы мертвяков очень болезненны, тем более у него есть парочка на лице, но при должном лечении оказанным вовремя не опасны.

Интересно, она это сказала для меня?

— Да знаем мы, Мара. Давай только скорее.

Я осторожно открыл глаза и огляделся. Помимо уже известной мне Мары тут было еще три человека. Первый был очень тощим и высоким. Под грубой зеленоватой тканью рубахи кольчуга: вон кусочек около рукава виден, на поясе короткий меч... меч? А за плечами огромный складной лук и колчан, из которого торчит белоснежное оперение стрел.

Подождите-ка. В голову забралось нехорошее чувство "дежавю". Я стал ждать, когда незнакомец повернется так, чтобы его длинные светлые волосы едва ли не до плеч показали ухо.

Вот уж если ушная раковина будет наклонена под несколько необычным углом относительно головы и сами будут хоть немного заострены...

Словно прочитав мои мысли, незнакомец чуть дернулся, откинув волосы. Ушная раковина была обычной, человеческой. Хоть эльфов нет, и то хорошо.

Хотя я сам далек от компьютерных игр, на которые, словно на опиум, подсела нынешняя молодежь (разумеется, та которая не подсела на настоящий опиум), я все-таки в курсе происходящего. В курсе в том смысле, что в общих чертах знаю, кого называют эльфами, а кого орками. Знаю и парочку из тех, кто мнит себя вышеперечисленными, и мечтает рано или поздно оными стать. Из моих нехитрых расчетов могу сказать, что если бы эльфы существовали такими бы, какими их делают в иллюстрациях к компьютерным играм (дальше так называемого "концепт арта" я все равно не смотрю), они бы просто сломали бы себе шею: полутораметровые уши бы перевесили.

Но на всякий случай я все же окрестил высокого эльфом. Мне, если честно было без разницы, что уши не такие уж и острые. Главное — есть нормальное, запоминающееся слово из русского языка, которое сойдет пока не знаю имени.

Другие двое были обычными людьми. Очень мускулистые, волосы светлые, не очень коротко, небрежно острижены "под горшок". При этом они ничем не вооружены, только у одного за поясом кинжал грубой работы. Больше всего мне они напомнили классических мужиков из древнерусской деревни допетровских времен, как их описывают в книгах по истории. Конечно, будь на моем месте настоящий историк, он бы отметил множество отличий, хотя...

Мара уже хлопотала над пострадавшим и быстренько выпроводила остальных из здания.

Я повернул голову и вновь уставился в потолок, который успел изучить за прошедшее время во всех подробностях. Не знаю точно, сколько я витал в своих мыслях, из полузабытья меня вывел голос Мары. Она обращалась к другому больному.

— Все. Теперь отдыхай, Торреви. Добегался на ближайшие три дня. Через арк буду опять бинты менять.

В ответ что-то неразборчиво хмыкнули.

Скрипнула деревянная лестница — Мара ушла к себе

Я повернул голову и с интересом стал разглядывать новоприбывшего, благо ширму Мара не сочла нужным поставить. Это был достаточно полный человек (человек ли?), с приличной каштановой бородой, торчащей из-под бинтов, окутывавших большую часть его лица. Ростом он был ниже меня, хотя не так уж и на много. На вскидку метр пятьдесят — метр шестьдесят.

— Как здоровье? — спросил тот, прежде, чем я успел окрестить его гномом, поворачивая забинтованное лицо в мою сторону.

— Благодарствую, нормально — ответил я, запинаясь. Устный язык, ровно и как перевод на русский по началу, давались мне очень и очень тяжело.

— Как звать-то тебя? — толстяк с интересом разглядывал меня.

Наверное, я с таким же интересом разглядывал его: толстое лицо, нос картошкой смешно торчит из складок бинта, кучерявые волосы украшают голову бесформенной шапкой, а вот карие глаза смотрят на тебя с мудростью, с какой смотрит на студента преподаватель, который действительно стремиться научить, а не поставить половине зачет, половине незачет, получить зарплату и уйти. У меня создалось впечатление, что этому человеку, вернее гному уже очень много лет... Бинты на лице мешали сделать более точный портрет его лица, но мне казалось, что я уже мог его легко представить.

Что-то говорило в голове прямо таки требовало назваться именем "Алькор". Почему? Может мой склизкий питомец постарался?

— Игорь — Решил не играть в инкогнито я

— Торреви — представился гном — Странное имечко для этих мест.

— Алькор звучит лучше?

— Намного. Прости, что сразу любопытствую, но как тебя угораздило занести в те болота?

— А откуда Вы знаете?

— Я был одним из тех охотников, кто тебя нашел там. Ты поди и не помнишь.

— Если уж говорить честно, то я сам не знаю, как там оказался... Был в своем городе, потом не помню что было, потом оказался посреди болот.

— Мара это уже говорила. Она считает, что от тебя таким образом хотели избавиться. Есть предположения кому перешел дорожку, али на мозоль наступил?

— Не имею ни малейшего представления, кому это под силу. Там где я жил мертвяков нет, слизней тоже.

— Может там еще пива и женщин нет?

— Пива и женщин хватает. Хотя от некоторых женщин, я бы держался подальше.

— Мудрые слова говоришь! — хохотнул Торреви. — Наверное, тот, кто хотел от тебя избавиться, и рассчитывал, что ты к нашим реалиям так сказать непривычен. Слушай, скажи, пожалуйста, как далеко в болотах ты оказался?

— Ну не знаю как в плане далеко... Я оказался на холме, на котором росло дерево, из склона бил родник. Оттуда я начал свой путь сквозь болота, а потом...

— Холм? Странно... У меня есть карта... — Торреви огляделся — осталась в седельной сумке... ну ладно. Так вот там никакого холма в болотах у нас не значится, если покажешь где, отличным местом будет служить для лагеря.

— Лагеря?

— Ага, тут экспедиция из столицы, хотят в болота забраться поглубже.

— Ну, может не совсем холм — я немного смутился — просто достаточно высокая кочка.

— Да нет... Я тебе верю конечно же, Мара упоминала этот триклятый холм. Просто я не могу понять, где он может находиться. Он просто не отмечен на моей карте и все.

— Я не знаю, но возможно я смог бы провести Вас туда, хотя...

— Да, имеет смысл туда наведаться, наверное. Скажи, сколько там нежити ты встретил по пути?

— Толпы. Кто только выкапывается, кто бродит во всю... Около края болот их очень много, а вот внутри совсем нет...

— До середины болот заклятья Нолдорцев еще не дотянулись...

— Кто такие эти Нолдорцы? И почему в этих болотах так много трупов похоронено?

— Долгая история. Но и времени у нас предостаточно. Сейчас я все расскажу. Давным давно на севере было небольшое государство, образованное вокруг одного единственного города, Норсидиала. Процветающее государство, торговля, знать... Все в общем дела. Нолдор тогда был велик и был городом живых, но потом...

Норсидиальская академия магов, активно тогда соперничала с Аррасской, и специализировалась на специалистах в области древностей, прости уж мою тавтологию. Прямо в Норсидиале, столице Нолдора, под дворцом правителя проходили какие-то раскопки, говорят, что там просто ставили эксперименты. Так или иначе легенд и баек много, но все они сходятся к одному: что-то произошло в подземельях дворца правителя, что положило конец как Норсидиалу, так и Нолдору в том виде, в каком его знали. Жуткая болезнь убила всех. Одни умирали медленно, мучительно, в то время как другие либо умирали быстро, либо, их было меньше всего, и были это выходцы с территорий южнее, оставались жить. Кто-то говорил, что это вообще нечто направленное исключительно на северян из мести.

Горстка выживших покинула пустующий Норсидиал, а за ним и Нолдор уже через неделю.

С тех пор в течении трех сотен веков Нолдор пустовал. Мало кто рискнет жить на проклятой земле. Хоть оно мало кого касается, но вот осадочек остался, а люд суеверный. А потом, около двадцати лет назад, непонятно откуда, объявилась горстка некромантов, которая сделала Норсидиал столицей своего царства мертвых. Трупы убитых тем проклятием из раскопок вообще не разлагались, потому и материала у них навалом оказалось. Обустроились они там с размахом, да так, что к ним мало кто сунутся рискнет. Вот с тех пор и в моде профессия охотник за нежитью, коим я и являюсь. Везде, куда дотягивается заклятие Нолдорцев, начинают вылезать из могил трупы. И вид у них, в отличие от тех древних, который проклятие сгубило, не такой приятный. Но, дык, выглядят они страшно, да хоть в бою не так страшны.

— Жуть... — слишком равнодушно, наверное, сказал я.

В заклятия и магию мое естество отказывалось верить и каждый, пусть и факт, принимало в штыки. Но несмотря на информационное несварение и разрыв шаблонов я эту информацию кушал, и думал что делать дальше.

— А что поделать. Думаю, про политику и почему Нодорцев не удается никак пришлепнуть я потом расскажу, ибо это политика... На трезвую голову не разберешься.

— Хорошо.

— А теперь болота, в которых ты имел честь оказаться. Насколько я знаю, история их уходит корнями аж на несколько тысяч веков назад. Тут много опять россказней, скажу только вкратце то, в чем сомневаться не приходится.

— За Южными горами, восточная конечность которых обрывается в болота, сейчас располагается огромная пустыня. Когда-то это был загорный край, цветущая земля — теперь лишь прокаленный солнцем песок. Если верить легендам, некто очень сильный забрал всю воду из загорного края и направил ее сюда, где и появились болота. На месте болот некогда стоял город, но его покинуло все живое, едва пришли болота с их живучими и очень ядовитыми растениями и когтистой живностью. Откуда оно тут появилось — никто толком не знает. А многие так и не смогли уйти и остались здесь. Отсюда и сотни трупов, что, возможно еще ждут своего часа, чтобы восстать.

— Почему они за это время не сгнили?

— А я почем знаю. Небось колдунство опять какое.

Я точно угодил в лучшем случае на другую планету, в другую солнечную систему, а в худшем в другое пространство, время, и... В общем куда-то не туда. И если в первом случае все что требовалось — сделать космический корабль, опционально в форме трактора, из подручных материалов (чего уж там?) и дать деру домой, то во втором я просто терялся в догадках. Скорее всего, о скором возвращении домой в ближайшее время придется забыть. Варианты?

— А много сейчас охотников за нежитью?

— Не очень. Нервы нужны крепкие. Инквизиция нас не шибко жалует, хотя народ очень уважает, но не настолько, чтобы самим идти за нежитью охотиться. Император щедро платит за каждого истребленного трупа, восставшего из могилы, но даже это не помогает. Опасно, а жить всем хочется.

А почему бы и нет? Мой шанс. Хотя мне слабо представлялось как, но я решил рискнуть. В конце концов это, возможно, единственный способ заработать деньги без которых мне не прожить. Исходя из этого, я вкратце изложил свою проблему Торреви. Тот подумал немного, после чего кивнул.

— Это можно. Пока не научишься толком держать меч в руках — будешь держаться ближе к деревне, с отрядом, потом посмотрим. Работа опасная, но доход стабильный. Думаю, в "Разбитом Черепе" тебе найдется местечко. Как встанешь на ноги, я тебя немного поучу, а там посмотрим. Может быть из тебя и выйдет неплохой охотник.

Я поблагодарил Торреви, после чего прикинул, какая получается картина: Инженер-физик, только что закончил институт, но вместо того, чтобы тихо мирно обсчитывать запчасти для реакторов и укорителей в Ansoft Maxwell'e да Matlab'e... А работать придется охотником за нежитью, или более точный перевод словосочетания, "охотником за мертвыми".

Не смешно.

Здесь от покойников конкретно можно огрести...

Они творят бесчинства и шныряют по ночам

И даже в доме этой ночью нет покоя нам.

(с) Сектор Газа

Глава Два

Первая охота.

Ректор академии Арраса сидел в своем кресле и, так как, несмотря на свой приклонный возраст он еще преподавал, читал контрольные работы своих студентов, попутно выписывая понравившиеся фразы. За долгую жизнь он опубликовал уже более десяти книг, с понравившимися изречениям, которые пользовались спросом и по сей день. Чего только не придумывает студент, дабы скрыть свое незнание?

Стук в дверь отвлек почтенного старца от этого занятия.

— Войдите.

— Вам письмо, ректор.

Тут было принято называть человека, занимающего высокий пост по должности, что слуга и делал вот уже десятый год.

— Спасибо Неррикс, свободен.

Ректор привычно вскрыл послание и начал неторопливое чтение. Едва глаза его добежали до последней строчки письмо вспыхнуло пламенем и осыпалось пеплом прямо на пол: ректор предпочитал не оставлять корреспонденцию в бумажном виде.

Одним студентом больше, одним меньше — разницы никакой. Другое дело, что если этот окажется талантом...

Позолоченное перо со скрипом выводило текст на бланке приказа, и через несколько минут бумага была уже заверена печатью академии, то есть приобрела юридическую силу. До свежего набора в Академию еще почти год, так что за это время, возможно, многое успеет измениться. А пока надо поставить в известность самого кандидата, и надеяться что он не сгинет до вступительных испытаний.

Старик вздохнул и посмотрел на едва светящуюся воду, капающую в огромных водяных часах, после чего продолжил проверять работы студентов. Конечно появившийся из ниоткуда человек с воспоминаниями о совершенно ином мире это любопытно, но проще его пригласить поступать в Академию, чем самому ехать куда-то. Ну а если таланта нет, отчислить всегда успеем.

* * *

— Нападай — бросил обыденно Торреви и я сделал выпад, после которого моя палка оказалась в руках гномоподобного Торреви.

Бой проходил пока на палках, и я сомневался, что взяться за оружие мне сегодня удастся. Фехтование было явно не моей стихией и я давал в этом себе отчет. Однако Торреви был хорошим учителем.

— Помни, с трупом фехтовать не придется — просто пару тройку ударов, куда надо нанести и все. А вот с бандитами, вполне. Их еще не всех нежить схарчила, чтоб ее.

Раза с десятого у меня вышло, и я таки не выронил оружия, когда Торреви парировал мой неумелый удар.

— Ладно — произнес, наконец, гном — бери клинок, сейчас поглядим. А то мне скоро уже идти надо.

Я взял небольшой меч, приятно холодивший руку, и двинулся в том направлении, в котором указал гном. Пятачок пять на пять метров был окружен глухим частоколом, в котором наблюдалось некое подобие калитки, в которую я с большим трудом протиснулся.

Внутри меня ждал труп... живой.

Нежить была хорошо связана и находилась в противоположном конце импровизированного ринга. Несколько веревок тянулись за пределы забора, давая возможность выпустить труп, когда в этом потребуется необходимость

— Посмотрим, как ты с ним совладаешь — произнес гном, чье лицо неожиданно появилось над частоколом — готов?

— Готов — хмуро пробормотал я.

Одна из веревок, которой был повязан мертвяк, ослабла, потом другая, и тот стал медленно выбираться из пут.

А его я боялся.

Все мое человеческое естество тряслось в страхе при виде этого исчадья ада. Хотя, быть может, и совсем не ада. Самое интересное, что чувство страха пропадало, стоило мне отойти подальше от мертвяка. Любопытно. На болоте я этого не ощущал, но я и был не совсем адекватным.

Секунд пятнадцать я сражался с собой, пока, наконец, любопытство не взяло верх и я невольно, позабыв страх, стал изучать врага. Черты лица нельзя различить, ростом чуть ниже меня, местами видны лохмотья того, что некогда было одеждой. Интересно, из какой ямы выполз?

Пока я разглядывал мертвяка, тот выбирался из пут.

Вонь была жуткая и я три раза поблагодарил себя за осмотрительность, что не позавтракал. Пока что я изучал мертвяка и только отступал, перемещаясь из края в край. Хорошо, что двигался он медленно! Он больше всего напоминал куклу — не видно только нитей, ведущих к невидимому кукловоду: мышцы давно превратились в некую гнилую массу и не были напряжены совершенно, что делало все его движения до невозможности неестественными. Что же заставляет тогда двигаться?

Когда мне надоело бегать, я решил приступить к более детальному изучению ожившего трупа. Я атаковал немного на бок, как учил Торреви и нанес удар в левое плечо. Кость хруснула немного, но не поддалась — у оживших мертвецов кости всегда на порядок прочнее, чем у живых людей. Я увернулся от правой руки трупа, после чего рубанул по ней, прямо в локтевой сустав. Суставы — слабое место нежити: отрубленная рука упала на землю с глухим стуком.

Как мне успел рассказать Торреви, отрубленные руки надо обязательно пришпилить к земле, иначе, словно пауки разбегутся на пальцах и тогда могут принести неприятности в очень и очень большом объеме: попробуйте отловить сей орган в более менее высокой траве. Для этого у каждого охотника за нежитью имеется специальный инструмент: очень длинный кинжал с толстым утяжеленным лезвием. У него есть свое название, которое я перевел на русский, как шпилька, исключительно исходя из назначения оружия.

На потерю конечности мой оппонент не обратил ни малейшего внимания — только в полнейшей тишине двинулся на меня. И кто сказал, что нежить непрерывно стонет?

Я еще немного поэкспериментировал. Механика движений трупа явно отличалась от механики движения живого человека, и это надо было учитывать, ведя бой.

— Да кончай ты с ним быстрее — крикнул Торреви, чье лицо неожиданно появилось над забором — еще успеешь их повадки за забором изучить.

— Хорошо.

Я подпустил трупа достаточно близко к себе, а когда тот вытянул свою лапищу, ударил клинком опять в сустав. С первого раза у меня не вышло, со второго тоже, а вот с третьего все получилось как надо, и я пришпилил уже вторую руку к земле.

Теперь, как и предписывала инструкция, я нанес прямой удар клинком в шею, после чего добил ударом в торс, от которого мертвяк упал на землю. Еще пара ударов по суставам лишат его возможности встать. Как только тело нежити коснулось земли, Торреви покинул свой наблюдательный пост и изволили появиться на этом ринге.

— Трупов не убить по второму разу. Они уже мертвы. Можно обездвижить, но эта масса ядовита, зловонна и вообще меня раздражает. Горят они плохо, ибо сырые, но сжечь их можно, если облить некоторыми маслами, которые для нас любезно делают маги, да которые научилась изготавливать Мара. Только прежде, чем сжигать труп — срежь с него то, что заслужил. Левый мизинец всегда принимает у оживающих трупов неправильную форму, чем-то похож на коготь. Оттого и называют его "Драконий коготь". Автограф нолдорцев.

— Почему коготь?

— А ты сам взгляни! — он указал мне на палец руки поверженного мертвяка, который и не переставал шевелиться. — Видишь?

Мизинец левой руки действительно принял странную форму: чуть длиннее, чем следовало, на конце немного утолщен, а самый кончик стал заостренным и загнулся, действительно напоминая коготок.

— Его отрезаешь и кладешь в мешочек — это твой заработок. В "треснутом черепе" тебе с большим удовольствием обменяют на деньги.

— Ясно.

Торреви облил труп маслом из фляги, после чего чиркнул двумя камешками, и мы покинули арену, оставляя за собой небольшой костер.

— Поначалу будешь держаться с отрядом — повадки нежити нужно изучить и приходит это не сразу. Главное, не бойся. Работа не из приятных, вонючая, иногда опасная, но зато высокооплачиваемая, да и скоро станет рутиной. В конце концов, если привыкнешь — тебя народ будет уважать, а это не маловажно. Через недельку можешь уже и сам гулять, только далеко от деревни не отходи, пока не свыкнешься. Здесь места, хвала небесам, мирные, бандюков никогда особо не было, да тех что были — нежить схарчила.

— Скажи Торреви... Смысл этого эксперимента с трупом... Я ведь не мог не победить... так?

— Так. Дело в том, что нежить распространяет вокруг себя страх, которому подвластно все живое. Страх — их основное оружие, без него их и красна барышня корытом огреет, да как мусор с огорода выкинет. Истинный смысл эксперимента — сможешь ли ты пересилить этот страх. У тебя хватило силы воли, а значит, ты можешь стать охотником. Поверь мне, далеко не все люди преодолевают его в первый раз так быстро, как это сделал ты.

— Спасибо...

— Ладно, я побежал. Буду через пару дней. Мы опять к болотам.

— Удачной охоты.

— Тебе тоже. Найдешь Гризра и пойдешь с его отрядом. Раньше чем через неделю и не думай соваться в дикую местность один. Мертвяки бывают очень разные. Иных и вшестером еле заваливаем.

— Понял.

Вообще, уже два дня, как я переехал в "Треснутый Череп" — постоялый двор, в котором собирались охотники за нежитью. Не у всех были свои дома в деревне и посему в "Черепе" были комнатки, в которых и размещались приезжие охотники, теперь, в том числе и я. Торреви одолжил мне немного денег, для старта, так сказать, которые я и был намерен вернуть в ближайшие дни... Если выживу.

* * *

Следующая неделя моего пребывания в этом мире прошла относительно спокойно. Точнее почти месяц по моим часам, а по местным — всего неделя. Итак, вкратце я расскажу все, до чего я дошел.

Первое, что меня просто убило — это продолжительность дня. Дни тут длятся добрых пятьдесят семь часов и тридцать две минуты, а год складывается из трехсот восьмидесяти дней с лишним. Это вызывало у меня постоянную путаницу, потому как стареют тут люди примерно так же. В итоге, чтобы мне посчитать возраст, приходится задумываться для выполнения нехитрой математики.

Стареют люди здесь примерно так же, живут... А вот средняя продолжительность жизни, как величина не имеет тут никакой ценности. Обычный люд, в пересчете на привычное время живет по тридцать, сорок лет, в деревнях сорокалетних уже считают стариками. Хотя основные причины смерти тут редко естественные. И бандиты, и дикие звери, иногда зараза, которую еще не придумали как вылечить. Со здравоохранением, тут я бы сказал даже получше, чем у нас, местами. Только больно уж методы. Нетрадиционные.

Из разговоров с Марой и ее описаний у меня сложилось впечатление, что рак тут являлся очень распространенной причиной смерти, но мои познания в медицине не давали мне стопроцентной уверенности что я ее правильно понял. Так или иначе, он точно входит в то, что тут называют "болезни старости".

Жители других мест, по каким-то своим причинам живут дольше, иные меньше. Например некие "Лесные", к которым относился тот самый долговязый "эльф" Иллиал почти все могут жить по сотне здешних лет, и вообще у них своеобразные отношения со старостью.

Совсем иное это те, у кого есть Дар и кто научился им пользоваться. Эти живут и по восемьдесят, и по сто лет. Причем здешних. И, как правило, редко умирают по естественным причинам. Чаще сходят с ума, зарабатывают целый букет психических заболеваний, по слухам потому, что сознание не может вместить в себя опыт столь долгих лет. Вытирание воспоминаний, которое тут, как оказалось практикуют помогает, но лишь подталкивает такого долгожителя к грани безумия.

— Работенка не из приятных, но стабильный доход и уважение гарантированы — это сказал мне Торреви про охоту за мертвяками, которая и была теперь моей основной и единственной доступной работой. Свои гроши на кое-какую жизнь можно было бы получать и иначе, но я пока не хотел привязываться к какому-то одному месту, а ходячие аномалии давали постепенно учили меня держать в руках клинок, да и вообще поправить свое физическое здоровье. Эх, не любил я ходить по утрам на турник, а зря.

Что касается меня, чтобы не соскучится, я стал вести дневник, куда записывал все, что происходило со мной каждый день, все свои наблюдения, зарисовки и многое другое. Моя работа, после нескольких рейдов с отрядом, заключалась в бесконечных блужданиях вокруг Сэйре-Анх, небольшой деревушки, название которой я затрудняюсь перевести на русский. Дни текли медленно, но не потому, что было скучно, а потому что дни были два с половиной раза длиннее... Свободное время я проводил в самом темном уголке "Черепа", где внимательно слушал разговоры и записывал самое интересное в случайно оказавшуюся с собой, еще из родного мира пустую блочную тетрадку.

Слухи, байки, легенды, истории...

Все услышанное мною оседало либо в моих записях мелким почерком, либо в голове, формируя общую картину мира, удивительного опасного, чуждого мне, и в тоже время... Красивого.

Девушка, работавшая в "Черепе" официанткой, плюхнула мне на стол поднос с обедом, чем и вывела меня из состояния задумчивости, в котором я прибывал. Ей семь лет. Умножаем это на два с половиной... Около девятнадцати по-нашему.

Я глубоко вздохнул и, проигнорировав ее обворожительную улыбку, приступил к трапезе. С Торреви и компанией мы практически не пересекались, так как он обычно ходил в многодневные походы к самой кромке болот, в которые не мог взять меня, так как у меня не было лошади...

Да, про лошадей я не сказал. Лошадьми этих животных не мог с полной уверенностью назвать даже я, так как они больше напоминали огромных собак, да и были в отличие от травоядных лошадей всеядными и очень даже любили мясо. Их тут называли словом "Ворлак".

— Что-нибудь еще принести, Алькор? — спросила официантка.

— Нет, спасибо, Ралла — откликнулся я.

Имечко Игорь тут совсем не прижилось. Как сначала сказал Торреви, а потом Мара — так тут называться запрещает местная религия. А вот любое слово на букву "А" легко может быть именем, хоть "автомобиль".

— Как будет угодно.

Деревушка небольшая, народ добрый и меня вскоре все стали принимать за своего. К охотникам за ходячей смертью тут всегда особое уважение...

Покончив с обедом, я покинул "Череп" и отправился за пределы деревни. Леса, поля, иногда болотца... И ни одного знакомого дерева или растения. Я быстро выучил, что из местных ягод можно есть, а что нельзя и, по возможности, жил на подножном, как говорится, корму, копя деньги... на что? Честно скажу — не знаю, так как долг Торреви я очень скоро отдал. Мне повезло наткнуться во второй же день в жару на добрый десяток упырей, которые еле шли. Я их час водил кругами, выбивая по одному, в одном и том же месте.

В непосредственной близи от жилья нежити водится мало и один или два мертвяка за полдня — это обычно уже удача.

Да, о деньгах. Тут в ходу одни монеты из металла очень напоминающего серебро. Может быть и серебро, даже, скорее всего, серебро, но я последнее время стал сомневаться во всем, что встречаю. Мало ли какие законы здесь властвуют, раз нежить разгуливает?

И все же есть в этой, вроде бы мирной жизни, ложка дегтя: мир тут, как порох. Самыми ходовыми темами для обсуждения были известия о том, что мертвяков все больше и больше, что маги Аррасской Академии бездействуют. Кто-то рассказывал даже о том, что на севере, в Нолдоре, собираются целые легионы нежити.

Кстати о нежити. Она, как оказалась тоже бывает разной. Чем дольше бродит — тем сильнее, а ежели кого сожрет, то сразу силенок прибавляется. Иногда даже подобие разума появляется. Говорят, с иными трупами и на клинках доводилось сражаться, хотя это и казалось мне байкой.

Так или иначе, хороших новостей шло мало. И если в этих слухах есть хоть доля правды, то моей главной задачей является убраться из этого мира поскорее в родные края прежде, чем сюда придет целая толпа нежити и скушает меня.

Я вздохнул.

Память упорно не хотела отдавать из своих глубин те моменты моей жизни, в которых скрыт ключ к тому, как я попал в эту передрягу, а, быть может, и ключ к тому, как его покинуть. Я готов поспорить, что среди читателей найдутся те, кто скажет что-нибудь вроде "Вот идиот! В кой-то веки повезло, а он убегать из чудесного мира хочет...". Да, я идиот, если угодно, один из тех идиотов, которые предпочитают называть себя реалистами... или пессимистами, если угодно. По большому счету, если Вы живете в России, то Вы должны знать, как просто у нас спутать реалистов и пессимистов.

Нос уловил знакомую до боли вонь, и я обнажил свой простенький клинок. Мертвяк появился из тенистого перелеска, которых они всегда держались в жаркий полдень, и явно хотел закусить мною, а я, собственно, ликвидировать его и получить заслуженный заработок. У матерых упырей драконий коготок отрастает больше, и за них и платят так же больше. Этот на вид потянет на одну шестигранную монету. Здесь этого хватит на хороший обед. Вообще жилье и еда мне обходились три-четыре истребленных упыря в день и свободные деньги стали постепенно появляться.

Кто наш сегодняшний "клиент"? Что-то на жаре совсем скис, еле шевелится — никакой противник. Парочкой, доведенных уже до уровня рефлексов, взмахов клинком я заставил его рухнуть вниз зловонной шевеляшейся массой и, изъяв "драконий коготок", облил маслом из фляги и поджог.

Двадцать первый на моем счету.

Работа охотника, как и, должно быть, работа патологоанатома, здорово развивает цинизм, который, на фоне депрессии и тоски по родному дому, прогрессирует неимоверно. Скорее всего цинизм — одна из защитных реакций организма на психологическую нагрузку, хотя... я не уверен ибо в этой области не спец.

Если первых мертвяков я немного боялся, пытался разглядеть, какими они были при жизни, где-то жалел, то сейчас я их истреблял спокойно и равнодушно, словно убирал мусор. В конце концов, должен же его кто-то убирать! Не могу сказать, что эта работа мне нравилась. В моем положении, понятие "нравится" вообще было неприменимо. Когда то, когда я хотел идти в медицинский, я видел "анатомический театр", где вскрытие производили прямо перед целой толпой абитуриентов. Тогда я понял, что это не для меня, так как меня едва не стошнило. А что теперь? Что-то подсказывает мне, что я теперь и на тот пресловутый "театр" смогу взглянуть без содрогания, да и еще и с интересом.

Я изменился.

Возможно, я не понял в какой момент, но изменение произошло во мне, и я это знал. Оно не коснулось ни характера, ни образа мыслей, но восприятия. Иногда мне казалось, что я сплю, что еще чуть-чуть, и сон рассыплется и я проснусь в хорошо известном мне, обыденном до мелочей и за это и горячо любимом мире. Но реальность на то и реальность, что с ней остается только смириться.

И что-то говорило мне, что свой родной мир я уже едва ли увижу. Пора с этим смириться. Какая-то моя часть, подсевшая, словно наркоман на иглу, на блага высокоразвитой цивилизации, противиться этому изо всех сил. С другой стороны совсем иная моя часть, природное любопытство, если угодно, которой было мало освоенных мною в совершенстве законов физики, просто ликовала: для нее это был новый мир с, возможно другими законами, которые тоже будет интересно изучить...

Одно я знал точно. До тех времен, когда на специалистов вроде меня появится хоть какой-то спрос я уж точно не доживу.

* * *

Пожалуй, то что заставляло меня чуть ли не пищать от восторга, это еда. С местным мясом может лишь конкурировать шашлык и каппучино на берегу моря. Ну а свежий воздух, ежедневные пробежки, упражнения и здоровое, в кой-то веки питание из кого угодно сделают здоровяка.

В силу того, что большую часть своей жизни в родном мире я предпочитал работать головой, нежели мускулами моя физическая форма оставляла желать лучшего. Но вот пришли перемены и сначала жуткие упражнения на болоте, когда я под действием слизня бежал по пересеченной местности, теперь ежедневные долгие прогулки, перемежающиеся со стычками с нежитью и меня вполне могли не узнать, должно быть, даже мои старые друзья, случись им увидеть меня.

У меня пропала с концами характерная для меня сутулость, которую я периодически убирал, но которая появлялась стоило появиться какой-то запарке на работе. Лишенные нагрузки в виде экранов компьютеров и телевизоров глаза вернули себе природную остроту зрения. Даже частые головные боли, в свое время выбивавшие меня из ритма жизни на день, а то и на два не разу не побеспокоили меня здесь.

Я расположился в тени деревьев и достал свои записи. Разрозненный конспект неизвестно чего. Жизни? Имена, подслушанные случайно разговоры, слухи. Все то, что не смогло найти своего места в моей голове, оседало в этом странном конспекте имеющим форму дневника. Ну и, конечно, главный его плюс — он был написан на русском, а значит можно было не боятся, что кто-то, кому не следует его прочитает.

Подвернулся целый куст "огненных ягод", если дословно переводить. Гадость на вкус: приторно и вызывает жажду, но съедобная, без последствий для организма. Если запивать большим количеством воды, то очень даже сносно. Пора уже почти закончилась, и на кусте не было ни единого листочка — только красные, словно пламя, ягоды размером с крупные клубничины на тонких черных ветвях. Я наелся их до отвала и запил холодной водой, набранной часом ранее в роднике.

— Алькор — меня окликнул робкий женский голос.

— Ралла? Что ты тут делаешь?

— Гуляю — с улыбкой ответила официантка "Черепа" и плюхнулась на траву, рядом со мной.

— Зря. Окрестности не безопасны.

— В это время года мертвяки неповоротливы — можно убежать, а можно и подзаработать. К тому же кто-то должен собирать травы для Мары.

На поясе девушки я увидел небольшой клинок, слишком тонкий и маленький, чтобы быть хорошим оружием против мертвяка и знакомую флягу с маслом. Ни привычных "шпилек", ни арбалета.

— Охотница?

— Нет, слишком страшно. Могу себя пересилить, но так зарабатывать на жизнь — это не для меня.

— Я только вчера троих изловил в этих местах и сегодня одного...

— Ну, значит, стало безопаснее...

Глупая девица. Помимо нежити есть дикие животные из отряда хищников, которые, если учесть голод, вызванный тем, что обычную их добычу пожрала давно нежить, могут и не побрезговать человечиной. Они то уж поворотливее...

— Я просто слышала про тебя много слухов, Алькор... Хотела поговорить сама, с глазу на глаз... Откуда ты родом?

— Сомневаюсь, что название моей страны, что либо скажет тебе...

— Там все другое?

— Не все. Нет нежити, никто кроме шарлатанов мысли не читает, Дара вашего нету.

— Там, наверное, хорошо?

— Смотря как смотреть. Лично я ничего хорошего не вижу в грязном, перенаселенном и жестоком мире. Но, как ни крути, я там вырос, это моя родина и там мне уютнее... было. Там хоть знаешь чего можно ждать.

— Каждому уютнее дома. А тебе повезло, что ты смог пожить в мире без зла.

— Без зла? — я подавился водой, которую пил и закашлялся.

Представьте, в наше-то криминальное время, в России нет зла... А террористы, а маньяки, убийцы, алкаши и наркоманы?

— Ну, нет Дара, нечего пустить во зло...

Вот это логика. Да даже если бы и был в моем мире Дар. Что бы изменилось? Ничего.

— Его же не только во зло пускают. К тому же помимо того, что все вы называете Даром, можно многое пустить во зло. И вот этого у нас хоть отбавляй.

— Но что может быть хуже мертвяков, когда они восстают из могил? Когда люди боятся предать своих мертвых земле, потому что знают, что она их отторгнет?

— В моем мире есть оружие, которое убивает все живое. Мы подчинили его себе давно и можем использовать и в мирных целях. Но небольшая авария — и огромные пространства становятся непригодными для жизни. Люди там просто тихо умирают. Они не восстают из могил, не убивают себе подобных. Просто умирают. А есть и еще много такого, по сравнению с которым мертвяки — пустяк. К примеру, то, что другие люди, в чьей это власти, бросают многих жить на таких землях. В конце концов, во зло можно пустить даже обычную грубую физическую силу. Пожалуй, это самое частое.

Разумеется, рассказывать официантке "Черепа", по совместительству помощнице травницы про радиоактивность, про то, что это такое, каким законам подчиняется и как применяется, и как некоторые "сумрачные гении" эффективного менеджмента на радиоактивной свалке умудрились целый район города построить я не был намерен.

— Но все это подчиняется людям!

— Как и ваш Дар. А эти Нолдорские некроманты...

— Ненормальные! Они не люди!

— А быть может и люди, кто их знает. Скорее всего, люди. У нас тоже все живут в страхе, что ядерное оружие может попасть в руки к ненормальным. У нас не лучше. Тут хоть воздух чист, а у нас воздух грязнее год от года и многие в городах просто умирают от этого, не дожив до старости...

Не то, чтобы я так уж всерьез в свое время воспринимал экологическое состояние своего родного мира, просто, как советовал мой один старый друг, психолог по образованию, ссылаясь на "дядюшку-пошлячка Фрейда", всегда бывает полезно убедить собеседника, что тот живет в лучших условиях, чем ты, особенно, если эти условия его угнетают. С другой стороны воздух тут явно не чета Московскому смогу...

— Прости... Я думала... хотела узнать, как живется без Дара. Без всего того зла, что он приносит... Но... я похоже ошибалась... Неужели у тебя на родине хуже чем тут? Неужели везде так...

— Не лучше. И не хуже. Везде своя специфика, а я местную толком и не знаю. Пока.

Сам я так не думал. Я опустил и то, что жизнь в моем мире полна всякого рода интересностей вроде телевидения (которое при этом лучше не смотреть), Интернета (который читать без блокировщика рекламы невозможно), в конце концов, той науки, которую я так любил... В конце концов, я жил в Москве, пусть, быть может и не самом лучшем городе мира, но и не в худшем, в дали от той беспросветной нищеты и жуткой разрухи, которая, судя по рассказам да картинам из новостей, твориться в глубинке. Я только упустил, увлекшись своей философией, промелькнувшие в ее голосе нотки отчаяния.

Циник.

Кирпич.

Это я, такой, каким я стал.

Мне показалось, или я увидел слезу на щеке Раллы? Я быстро нацепил не слишком нужные очки, но опоздал: Ралла попрощалась, отвернулась и быстро исчезла из моего поля зрения, оставив в недоумении размышлять над произошедшим. Может быть, я ошибся, попытавшись ей показать, что она живет в лучшем мире, чем тот, из которого пришел я? Может быть, я зря сделал, что лишил ее мечты о том, что где-то есть страна, где все хорошо и власть принадлежит добру?

Увы, но этого я уже никогда не узнал...

* * *

Следующий привал я сделал уже около другого холма в четырех часах пешего пути от деревни. Ничего особого я по пути не встретил, как и не встретил и мертвяков. Подозрительное затишье, словно перед бурей. Я всегда относился снисходительно к предчувствиям, но сейчас я мог поклясться, что что-то тут было не так. Потому и привал мой проходил скорее в напряжении, нежели в расслабленном отдыхе на солнышке. Тем более что солнышко скрылось за тучами.

Или это мой диалог с Раллой так на меня подействовал?

Мелкая дичь, а именно лохматая зверушка, подобие кролика, которую я подстрелил из арбалета, сейчас была зажарена и неторопливо поглощалась мною. Я не чувствовал вкуса еды... только чувствовал вкус опасности, бури... Почему?

Я втянул ноздрями воздух.

Чисто. Ни малейшего намека на запах трупной гнили, который сопутствует этим ходячим аномалиям.

* * *

Старик молча смотрел на охотника, расположившегося в тени у подножия холма. Заметить его, по яркому пламени костра не составило труда. Он любовался им. Оружие, еще совсем недавно просто кусок сырья приобретало свою первоначальную форму. Конечно, еще нет ни заточки, ни чар, ни красивой рукояти на этом живом клинке, но уже сейчас старик видел его красоту и грандиозность, которое это оружие должно обрести вскоре.

Насмотревшись вдоволь, он пошел в направлении вершины, откуда ему открылся замечательный вид на обширные луга по другую сторону холма.

Нежити было много, и двигалась она быстро, ловко взбираясь по камням, двигаясь в сторону человеческого жилья. Разумеется, тупым тварям мысль "обойти крутой холм" в голову не пришла, так последняя представляла собой вонючую, полусгнившую и ко всему прочему ядовитую массу.

Старик улыбнулся и по мановению его руки воздух рядом засиял бардовым. Из бардового сгустка появился черный конь и послушно встал рядом со стариком. Красавец...

Старик еще раз взглянул на приближающуюся нежить, прикинул время, и повел коня на другую часть склона, в сторону охотника. Удар рукой был достаточен, чтобы животное, и без того чувствовавшее дискомфорт, мягко говоря, от близости нежити ломанулось вниз. Старик опять улыбнулся и исчез, как обычно, растаяв в воздухе...

А направление ветра, словно по мановению волшебной палочки, стало меняться.

* * *

Треск ломающихся веток заставил меня вскочить. С холма вниз, с огромной скоростью прорываясь сквозь кусты, оставляя на их острых ветках клоки шерсти, неслось животное. Похоже, это была одна из местных "лошадей", хотя к реальным лошадкам они не имели ни малейшего, надо полагать, отношения.

В самом низу произрастало в огромном количестве вьющееся растение, местное название которого, "анхаргх" я затрудняюсь перевести на русский. Когда человек в нем запутывается, это слово так же употребляется как ругательство. Лозы этого растения, стелящегося по земле, достигают в длине иногда сотен метров и в них легко запутаться как человеку, так и животному.

"Конь" поздно заметил опасность, запутался в лозах и с жалобным воем повалился наземь. Зато я увидел от чего он бежал: сладкая парочка из двух мертвяков, которые, должно быть, мечтали устроить из животного трапезу. И ветер в их сторону — не унюхаешь.

Они были весьма прытки, намного сильнее своих сородичей, которых я встречал.

Первого я сбил в лозы анхаргха подальше от животного, а второго пришпилил к земле клинком. Ветер неожиданно сменил направление, и до меня донесся запах гнили, причем такой, который может исходить только от десятка мертвяков. Да нет, не десятка... Их больше...

Дело дрянь.

Я быстро конфисковал у поверженных мертвяков драконьи коготки и плеснул на них масла, после чего двинулся к животному и быстро осмотрел его. Предвидя опасность, оно вовремя замедлило бег и, если не считать того, что сильно запуталось в лозах, было здорово. Животное было красиво, если мой материалистический, забитый кучей ненужных тут формул, мозг способен еще понимать что есть красота. Черная длинная шерсть слегка блестела на солнце, сильные лапы заканчивались мощными когтями, которые это животное то убирало в пазухи, то упирало в землю, словно земля была его злейшим врагом. Глаза с немного красноватой радужкой просто светились интеллектом, которому, должно быть, позавидует любое животное нашего мира, исключая человека.

Больше мертвяков я пока не видел, хотя, судя по запаху, их было там очень много и они сейчас двигались вниз по склону.

"Конь" лизнул меня в щеку своим холодным и жестким, словно наждак, языком, стоило мне освободить его от лоз, поднялся и осторожно ступая, между лозами вышел на чистую местность. Пару раз споткнувшись, я последовал за ним, и, уже из относительно безопасного места, осмотрел окрестности.

Склон холма был покрыт кустарником, недостаточно высоким, чтобы скрыть от меня все перемещения нежити. Наверное, это и спасло мне жизнь...

На двадцатом я сбился со счета, а они все шли, переваливая через гребень холма.

Их были тут десятки, быть может, сотня медленно, но верно двигающаяся в мою сторону. Ворлак рыкнул, но остался на месте.

Чего он ждет? Спасал бы свою шкуру!

Я зарядил свой арбалет и взял прицел. Пока нежить перебирается через лозы анхаргха я вполне смогу сбить стрелами не одного и не двух, немного подзаработаю. А дальше просто подожгу эту кучу и постараюсь удрать. Рискованно, но выбора нет. Большей части охотников сейчас нет в деревне, а раз так — эта толпа аномалий представляет большую угрозу. Болты, кажется так называются стрелы для арбалеты, имели не совсем обычный наконечник в виде острого полумесяца, что по пояснению Торреви было сделано специально, чтобы выбивать кости из зацепления и рвать суставы нежити. Такая стрела не сильно ранит живого, и бьет не далеко, но против нежити оружие незаменимое. Если конечно сможешь попасть в сустав.

Едва первый представитель нежити ступил на лозы анхаргха, он получил от меня арбалетный болт, от которого пошатнулся. Второго даже не потребовалось: он запутался в лозе и упал наземь. На его месте возникли сразу четверо, трое из которых сразу запутались в лозах, а четвертый, миновавший их судьбы получил от меня еще один арбалетный болт.

Рядом со мной протяжно, словно волк, завыл "конь". Как же я его неточно назвал "конем", никакого сходства. Как бы мне достать еще коготок?

А нежить тем временем все шла и шла. Я плюнул на заработок, жизнь дороже и облил лозы всем тем маслом, что было у меня с собой, попутно отбиваясь от шибко назойливых тварей клинком. Пора отсюда удирать. С таким количеством я не справлюсь.

Я дернул заготовленную ветку из костра и кинул в облитые лозы, среди которых копошился уже с десяток мертвяков. В реактор эти коготки, жизнь все же дороже...

Я перезарядил арбалет и сбил в пламя еще одного мертвяка, отступая назад. Твари! Как же плохо они горят, масла на них не хватит...

Рядом опять раздался глухой рык коня.

— Да беги ты отсюда дурик, пока они тебя не схарчили! — бросил я животному на русском, выпуская в нежить один из последних четырех болтов.

Может быть, он хочет, чтобы я на нем прокатился? А это идея: если не сломаю шею, то от нежити точно уйду. Я взглянул на коня.

Животное, словно поняв мои намерения, немного пригнулось на передние лапы и, сам не понимая как, но я оказался у него на спине.

Вы когда-нибудь сидели верхом на заборе? На обычном, не слишком остром, не слишком новом деревянном заборе. Так вот, тогда вы вполне понимаете, как я себя в тот момент чувствовал.

— Давай ... эээ ... к деревне, лошадка... — не слишком уверенно сказал я, пытаясь сохранить равновесие, и, ухватившись за гриву, попробовал направить своего скакуна.

Это у меня на удивление хорошо получилось и вскоре животное развило неплохую скорость, и, должно быть, двигалось сейчас даже быстрее "запорожца" по бездорожью, хотя я не автомобилист, чтобы давать такие оценки.

Едва я немного свыкся с ритмом движения, и попытки удержаться на спине лошади перестали занимать все мое время, я стал прикидывать, сколько времени потребуется ходячим трупам, чтобы добраться до деревни. Я был в пути около четырех часов, но я останавливался, чего уж точно не будет делать нежить. Часа три? Скорее всего. Не более. Теперь это еще надо пересчитать в местную меру времени...

Ах да, время. Я же совсем не рассказал о местных способах измерения времени. День тут делят на семнадцать промежутков, которые я, признаюсь, не имею даже малейшего предположения, как назвать по-русски. Не часами же! Сам я предпочитаю пользоваться привычной мне системой, благо часы мои работают и время показывают так же точно, как и в моем мире. Как гордо звучит, "моем" мире, словно я властелин его от Америки на западе и до Японии на востоке. Я кисло улыбнулся, попутно отметив, какое, должно быть, убогое и жалкое зрелище представляет эта улыбка.

Сэйре-Анх была уже близко. Вот они ворота, а вот на посту трое местных мужиков и пара охотников. Черт! Ралла! Вернулась ли она?

— Тише, дружище, тише... Тормози...

Я слегка потянул коня за гриву. Хорошо хоть, что грива имеется. То ли от моих слов, то ли от того, что я потянул конь мягко затормозил... но я все равно едва удержался на его спине...

— Нежить! — крикнул я, едва слез с коня и вдохнул воздуха — Скоро здесь будет!

— Много, мастер охотник? — спросил мужик, выронив изо рта травинку.

— Много. Я около девяти десятков насчитал, но их скорее всего больше.

— Если толпой движутся — дело плохо — вступил в разговор один их дежуривших охотников — Алькор, если я не ошибаюсь?

Я кивнул.

— Откуда Вы знаете мое имя?

— Деревенька маленькая, а у меня хорошая память на лица. Ревкон. Я обычно с Торреви и компанией в болота хожу, но прошлый раз мне изрядно обглодали ногу, посему я тут остался.

— Будем знакомы.

— Приятного мало, если там целая сотня движется. В деревне почти нет охотников. Остается только молиться, чтобы они прошли мимо или задержались. Сейчас холодает, а значит твари станут опаснее.

— Уже в черепе, не беспокойся.

— Что будем делать?

— Пока отдыхайте, да готовьте оружие. Нутром чую, будет жарко.

— А не видели, эта, как ее, Ралла, вернулась? Я ее встретил ранее, прежде чем наткнулся на нежить.

— Около трех часов назад. Жаловалась на головную боль и сейчас наверное у Мары.

— Хорошо — с души отлег камень.

— Кстати, хороший ворлак, Алькор. Где изловили?

— Не ловил...

Я вкратце пересказал историю, как я встретил это животное, и как оно спасло, должно быть, мою шкуру.

— Считай, что обрел друга на всю жизнь. Эти животные никогда не забывают добра, сделанного им. А раз ты ему и жизнь еще спас... Мне представляется сомнительным, что он будет слушать кого-то кроме тебя.

Я провел рукой по мягкой шерсти "коня".

— Красавец.

— Дикий. Встречаются они теперь редко, приручить их сложно, но раз уж ты его спас... В "черепе" есть конюшня. Мне представляется сомнительным, что животное согласиться нацепить на себя седло, так что поначалу придется поездить тебе просто так.

— Ладно. Отведу его в конюшню — пусть покушает чего-нибудь.

— Удачи...

Расходы на коня явно не укладывались в мой небольшой бюджет. Ну да ладно: если я теперь смогу ездить в дальние поездки к болотам с Торреви и компанией — это окупит все затраты, так как там добычи немерено.

"Атом", как я прозвал коня, действительно был питомцем что надо: покладистый, спокойный, но кроме меня никого к себе не подпустит.

После того, как я разместил своего коня в конюшне, я уселся в своем любимом темном уголке "Черепа" и стал ждать новостей, попутно разглядывая почти пустой зал. Большинство присутствовавших так же томились неизвестностью, как и я. С другой стороны это был как раз тот случай, когда отсутствие новостей было наилучшей новостью из всех возможных.

— День добрый, еще раз, Алькор — поздоровалась Ралла — Что-нибудь принести?

— Нет, пока ничего не буду.

— Нервничаешь? — Ралла присела ко мне за столик.

— Будешь тут нервным, когда в твою сторону движется небольшая армия из прогнивших трупов. Хорошо хоть ты успела вернуться.

— Да, мне повезло — она улыбнулась — У тебя такого дома не было... Так?

— Да... Тут ты права. Мало того, все чему меня учили в моем мире, гласит, что ходячих трупов нет, и не может быть в природе.

— Но они есть!

— Да. И требуется, чтобы их не было. Чем, собственно, я и занимаюсь.

Ралла посмотрела на меня испытующим взглядом. Наверное, пытается понять о чем я думаю. Забавно, но я не думал ни о чем. Уставшим удивляться мозгам требовался отдых, которого быть сейчас не могло...

— Алькор! Вылезай ты из своего угла темного! — знакомый бас окликнул меня.

Конечно же, Торреви и еще с десяток охотников. Должно быть, поход дался ему нелегко: спутанные волосы короткой бороды перемешаны с грязью, усталые красные глаза, вся его броня, обычно начищенная до блеска, была покрыта толстым слоем пыли и грязи. Его компаньоны выглядели не лучше.

— Как охота?

— С одной стороны хорошо: тех что отловили хватит на год жить безбедно, с другой стороны... Эх... Еле ноги унесли, троих ребят там оставили. Мертвяки повалили из болот все разом, словно по команде. Тех мертвяков, что встретил ты... это первая волна. Вторая в одной неделе пути отсюда. Мара уже вызывает подмогу из Арраса, но скорее всего придется уходить. В столице свои проблемы, так что кроме пятка магов среднего пошиба, но с большими амбициями ждать не следует. Обычное собственно дело.

— Паршиво. Чем могу помочь?

Торреви и эльф плюхнулись ко мне за столик, чуть подвинув Раллу, которая так же внимательно их слушала и не спешила покидать помещение.

— Да чем ты поможешь... Алькор, из тебя получается хороший охотник... постарайся выжить в этой заварухе.

— Ну... это в моих, мягко говоря, интересах. Кстати, у меня теперь есть средство передвижения, посему я думал напроситься к вам в отряд.

— Это можно. Наслышан про твоего Атхо... как его?

— Атом

— Атома. Своенравный, но ворлак достойный. Попрактикуйся немного — думаю тебе не заставит труда научиться нормально в седле держаться. А я пойду, пожалуй, посплю: вторые сутки без сна. Как мои ребята выспятся — едем делать небольшой сюрприз подступающей нежити. Ты с нами?

— Естественно!

— Отлично, отправив их туда, где им самое место, хе хе.

Торреви встал и вразвалку двинулся наверх.

С ними? Мне еще надо научиться еще в седле держаться, чтобы не вывалиться по дороге...

Я собрал весь свой нехитрый инвентарь и двинулся в сторону конюшни. Попробую приучить Атома к седлу, а сам научусь в нем хоть немного держаться...

* * *

Была глубокая ночь. Старик молча стоял на вершине холма и разглядывал спящую деревушку. Он ждал.

— Я здесь, повелитель — окликнул старика женский голос и тот обернулся.

— Ты опоздала.

Старик развернулся к собеседнице. Это была женщина на вид лет тридцати, с длинными огненно-рыжими волосами. Одета она была в просторную видавшую виды алую не то рубаху, не то робу, сидевшую на ней словно мешок.

— Нежить... я...

— Меня не волнует нежить и прочие препятствия, Ния. Ты должна следовать только тому, что говорю тебе я, все остальное волновать тебя не должно. Поняла?

— Да, я...

— Отлично. А теперь докладывай.

— Маги будут тут через две недели. Нолдор атак не планирует, только увеличивает потихоньку силу Влияния.

— Порядок, но мы немного выбиваемся из графика. Найди способ поторопить нежить немного. Они должны появиться около деревни на один день раньше. То есть через четыре дня.

— Повинуюсь, но как я это сделаю?

— В кой-то веки воспользуйся тем, что у тебя на плечах, Ния.

Старик не посчитал нужным ни попрощаться, ни дать какие либо дополнительные указания — просто опять растворился в воздухе.

Глава Три.

Клинки

Дни пошли хуже некуда. Нежить появилась хоть и не неожиданно, лучше от этого не стало. С провизией в деревне проблем не было, так как на зиму основные запасы уже были сделаны. Но вот охотникам пришлось туго.

Сначала рейды охотников, потом слухи о том, что нежитью руководят некие "ходячие ужасы", существа, о которых я пока ничего не смог узнать, ну и конечно паника. Липкий страх, который распространяли ожившие трупы, что сейчас постоянно блуждали вокруг Сэйре-Ангх, заползал в сердца людей холодной змеей и подавлял. Ну и, конечно, запах, гнилостный запах, от которого практически невозможно было отделаться, витал просто повсюду, стоит ветру дунуть со стороны болот.

Да еще и погода... Тридцатиградусная жара сменилась холодом, а небо затянули низкие тяжелые тучи, то и дело радовавшие всех крупным и холодным дождем.

— Скоро будет хуже. Основные массы нежити в двух днях пути — сказал Торреви, покачав головой.

— Есть варианты? — спросил Иллиал.

— Где же мы столько масла найдем, чтобы спалить все эти трупы, да где столько денег найдется, чтобы оплатить наши услуги — хмуро сказал я, ведя безнадежную борьбу с нахлынувшей на меня депрессией и тоской по дому.

Шутка, однако, эта, сказанная излишне громко, породила волну смеха в таверне и немного разрядила обстановку.

— А ты не унываешь, как я посмотрю — кивнул мне Иллиал.

— Идти против нежити понурив нос — не мой стиль — опять отшутился я.

— Стиль? Просто прошу тебя, Алькор, постарайся выжить. Не так много народу нынче, на кого можно положиться, а в свете последних событий, да того рейда... Совсем мало.

Речь шла об одном не удачном рейде, когда наш отряд окружила нежить, и пришлось прорываться. Это стоило жизни двум третьим отряда и я, должно быть, был бы тоже среди погибших, если бы не Атом, который вывез меня из того ада. Я, Торреви, Иллиал и еще семеро охотников — вот и все выжившие из отряда в тридцать человек. После того памятного рейда, наша компания три дня не могла заставить себя выйти против нежити.

Торреви и Иллиал — те самые охотники, что подобрали меня около болот. Они здесь одни из самых опытных. У Торреви восемь лет стажа охоты на живых трупов, а у Иллиала семь. Иллиал действительно смахивал по внешнему виду на "эльфа": очень тощий, черные светлые волосы чуть ниже плеч, а вот уши вполне себе нормальные, человеческие.

Он второй человек после Мары, который мне рассказал больше всего историй про этот мир.

Торреви, хоть я его и классифицировал, как гнома, был тоже человеком. Низкий рост и крепкое телосложение — его наследство от племен северных гор, откуда родом. Сам он про свою родину практически не рассказывает, ровно как и про то, что занесло его в эти края. Наверное, есть на то причины.

А вот Иллиал разговорчивее будет. Он мне многое рассказал про свой дом. Забавно, но по крови он там очень высокопоставленный вельможа, и, если опустить то, что из-за какой-то неурядицы со старшим братом, который рад видеть голову Иллиала в отрубленном виде на шесте, может претендовать на высокое положение и почести. Сам он, однако, к этому не стремиться особо и скромная жизнь охотника за нежитью его устраивает вполне.

— Алькор, скажи, а у тебя есть Дар? — спросил неожиданно Иллиал.

— Не знаю. Скорее всего, нет. В нашем мире не колдует никто. Я даже толком не знаю, что это.

Иллиал вздохнул.

— Ну... Дар, это случай, можно так сказать. Нечто, что не наследуется от отца, к сыну. Дар — это способность подчинять то, что маги называют Первородной Энергией, искусство придавать ей форму. Это как умение петь или рисовать: одним дано, другим нет. На меня не смотри — я в этом плане бездарность полная. Моя сестренка младшая, Инвил — вот у нее талант. Если разругается с моим братишкой окончательно — как пить дать пойдет в Аррасскую Академию, где ей только рады будут.

— Хм. Забавно. Получается, потомственных магов нет?

— Потомственных? Есть, но редко. Иногда многие одиночки, не наделенные даром, хранят знания, перенятые от родителей, чтобы передать своим детям, случись у них проявиться Дару. Или через них внукам. Иногда хранят эти знания веками.

— Понятненько...

— Слушай, скоро сюда приедут несколько магов из Аррасса, я договорюсь, если хочешь, чтобы тебя проверили на наличие Дара — неожиданно произнес Иллиал.

— Да, точно, Алькор. Хуже не будет, тем более что это бесплатно! — поддакнул Торреви.

— Ну, пусть у меня и найдется этот Дар. Что это тогда меняет?

— Собственно ничего, кроме того, что ты можешь спокойно идти обучаться в Аррасскую Академию, а об этом многие мечтают.

— А разве Мара меня не может проверить?

— Она очень слаба в магии. Если она и сможет различить Дар, то только очень сильный.

— Ну значит сильного Дара у меня точно нет.

Задумавшись, я катал маленькую монету по столу. Какое же это серебро? Обманчиво первое впечатление. Слишком легка эта монета для того, чтобы быть отлитой из серебра, да и серебро почернело бы давно от человеческих рук, а этот металл... Блестит, словно и не окисляется вообще. Алюминий? Не знаю. Едва ли тут будут использовать этот металл для чеканки звонкой монеты...

— К тому же, на обучение, наверное, нужны деньги, а у меня их будет достаточно едва ли...

Разумеется, в бесплатность магического образования я не верил. Скорее верил в то, что бесплатное образование постепенно кончается, как и воспоминания о Советском Союзе. Жестокая жизнь вот уже скоро двадцать лет, как учит людей не верить в бесплатность чего бы то ни было. При виде того, как на меня уставились две пары раскрытых от удивления глаз, я понял, что сказал глупость.

— Образование было всегда бесплатным. Не простым, иногда опасным, но бесплатным. В случае твоего поступления твое пребывание там полностью будет оплачиваться. А после ждет неплохая работа.

— Забавно. А на моей родине, пусть и под влиянием соседних стран, но отказываются от бесплатного образования...

— Идиоты — констатировал Иллиал — на кол за такое.

Некоторое время мы молчали.

— Ладно. Давайте-ка пойдем, что ли трупов погоняем? — Торреви залпом допил содержимое кружки — А то надоело сидеть здесь просто так.

— Можно. Дождя вроде нет.

— Пошли.

К нам присоединились еще около шести человек и мы, навешав на себя свое обычное снаряжение, двинулись в дорогу. Ворота деревни теперь не открывали, дабы исключить возможность попадания нежити на территорию деревеньки, так что охотникам приходилось пользоваться веревками, чтобы перелезть частокол. Конные прогулки мы пока оставили, так как за нежитью ездить далеко теперь не приходилось.

— Иллиал, скажи, а ты был когда-нибудь в Аррасе? — спросил я, когда мы уже шли по тропе от деревни.

— Был и не раз. Большой город, и такой же необычный. Когда Арраса еще не существовало — на его месте была огромная гора. Но вот пришли люди, и ребром встал вопрос об основной крепости зарождающегося государства. Место было наилучшим: совсем рядом воды внутренних морей, торговый узел, можно сказать, строительного материала завались, ну и, конечно, гора. Город строили около сотни лет, потихоньку срезав гору наискосок, начиная с некого уровня, на который поднимаются "Ступени Ветров", единственный вход в город, где даже один человек сможет остановить целое войско. Та часть, что ближе всего к океану — она самая низкая. Другая сторона намного выше, там расположены Императорский Дворец и Академия. Город постепенно поднимается от входа до Академии. Ты едва ли себе представишь этот город, пока в нем не побываешь. Хотя бы он знаменит тем, что за две тысячи лет его существования ни одна его осада не удалась.

Две тысячи лет. Не слабо. Строился сто пятьдесят, две тысячи лет существовал, а если перевести это еще и на привычное мне летоисчисление, то это все в два с половиной раза больше получается. Должно быть, это памятник человеческому упорству. Ровно, как и человеческой цивилизации. Вопросов становилось все больше и больше. Лично я помню, что в моем родном мире за две тысячи лет человечество успело перейти от плясок с бубном вокруг костра, к полетам в космос и прочим прелестям техногенной цивилизации. Где же прогресс этого мира? Тормозят, и неспроста.

— Неужели его так долго строили?

— Первую сотню лет только срезали гору наискось. Уж не знаю, зачем было надо так — Могли бы и вглубь прокопать — сказал свое слово Торреви — но город красив. Башни, шпили Академии и дворца, парки...

— Должно быть.

Аррасс надо будет посетить, во что бы то ни стало. Если я выберусь живым из этой заварушки в Сейрэ-Ангх, конечно.

— Чую трупа — подал голос молодой паренек, шедший впереди.

— Сколько? — спросил Иллиал, извлекая арбалет и готовя болт.

— Три. Еще двое невдалеке.

— Торреви и Арди — берите тех двоих, а мы займемся этими красавцами — распорядился Иллиал.

Через пять минут все было кончено. Наверное, случись это несколько дней назад — на лицах были бы улыбки, драконьи коготки отправились бы к своим новым владельцам, но... время было не то, и на отрезание коготков никто не тратил времени. Завалили, облили маслом, сожгли и пошли дальше.

В конце концов, Даркис, тот толстяк, заведующий "Черепом", и раздающий деньги в обмен на коготки прекрасно понимает, что сейчас не в деньгах уже дело. Коготки — всего лишь формальность, которая была нужна, когда мертвяков было не так много. Теперь же, когда мертвяков стало слишком много мы перешли на ежедневный фиксированный оклад. Кто-то шумел, кто-то собирал коготки впрок, надеясь сдать, когда все уляжется.

Вернулись в деревню мы под вечер: уставшие, прилично провонявшие мертвечиной, голодные и злые. Одного из новичков прилично грызанули за плечо, посему тот отправился прямиком к Маре, а мы опять расселись в "Черепе" и, как и следует ожидать, поспели к самому интересному.

Человек был одет в серое, с накинутым на голову капюшоном.

— Внимание всем охотникам. Приказом Императора, Сэйрэ-Ангх, как и другие деревни, располагающиеся в непосредственной близости от болот, будут эвакуированы. Выступаем в сторону Орместа завтра рано утром. Всех охотников просим оказать содействие в обороне каравана от нежити, так как его Императорское Величество не в силах выделить людей для обороны каравана.

— Вот и кончились веселые деньки — протянул Иллиал.

— А я только обрадовался, что за нежитью не надо, осточертев, нестись к Райту в тень.

"К Райту в тень", насколько я понял, тут имеет тот же самый смысл что наше "К черту на рога".

— Так чего унывать? — предложил я — сопроводим караван, в этом Орместе, готов поспорить, охотников хватает, ну и вернемся сюда. Тут ведь есть все необходимое!

— Дело говоришь — кивнул Иллиал.

— Только территория слишком большая. Охотников сотня максимум будет, как оборонять будем?

— Окружим частоколом "Череп, и все. Нам ведь ну нужно такое количество зданий? — вступил в разговор Торреви.

— Посмотрим по обстановке. Думаю, что нас не зря эвакуируют именно к Орместу. Я там был раз... В общем, город на холме, высокие каменные стены, на которые ни один мертвяк в жизни не взберется.

— Может быть, там и дадут бой этой нежити... — предположил я.

— Вполне возможно. Нежить очень тупа, по большей части: если около города расставят нужное количество ловушек, заманят туда как можно больше нежити, а потом просто спалят — то это будет вполне логичным — согласился Торреви.

— Не забывай про "Ходячих ужасов". Их то уж точно в ловушку для дурака не загонишь.

— Их не очень много — на них найдут управу маги.

— Кто такие эти "Ходячие Ужасы"? — задал наболевший вопрос я.

— Тоже нежить. Когда оживший труп убивает человека — он нечто у него поглощает, что делает его сильнее. После нескольких жертв у этого существа появляется подобие разума. Некоторые из таких мертвяков даже могут пользоваться Даром.

— Опасные.

— Не то слово. В среде охотников их еще называют "просроченным трупом", нежитью, которую вовремя не упокоили — пояснил Торреви.

Тем временем Серый гонец опрокинул несколько чарок и успел поболтать с барменом, который неожиданно указал на наш столик, к которому и направился Серый.

— Светлого дня.

— И вам того же — ответил машинально я, поглядывая на низкие тучи за окном и моросящий там дождь.

— Скажите, пожалуйста, кого из вас, уважаемые охотники, зовут Алькор.

— Это я.

— Алькор, Мара любезно уведомила уполномоченных лиц Аррасской Академии о том, что Вы обладаете Даром, который она в Вас увидела. Поэтому я приглашаю Вас в Академию, пройти экзамены и, будь на то воля судьбы, выучиться делать с Даром то, к чему у Вас лежит душа. Набор на следующий цикл будет еще не скоро, так что у Вас есть время подготовиться и все обдумать. Если решитесь, то Вас будут ждать в Аррассе.

— А когда будет набор?

— В конце цикла Ветров, как всегда. Нас так же уведомили о тайне Вашего появления здесь.

— Это для меня тоже большая тайна.

— Смею выразить предположение, что в Академии Вы можете найти знания, которые могут Вам помочь постичь истину, и людей, которые с удовольствием Вам помогут в этом. А теперь, прошу извините, я не спал два дня по пути сюда и хочу, хотя бы перед тем, как караван отправиться, выспаться.

Серый откланялся и ушел, оставив меня в глубокой задумчивости. Почему Мара не сказала мне, что усмотрела во мне Дар? А если этот Дар есть, то как он, простите, проявляется? Я же не Могу читать мысли, как Мара!

Хотя вполне может быть что Дара нет, просто со мной хотят поговорить, авось расскажу секрет ядерной бомбы. А может и правда колдовать научат.

В какой-то момент мне даже стало смешно: Вы когда-нибудь видели ядерщика с волшебной палочкой, колдующего, скажем, над реактором? Или, еще лучше, нейтрализующего плясками с бубном радиоактивные отходы?

По ходу, я им вполне мог стать. Если выживу.

Как водится, я заметил не сразу, что смеюсь до неприличия громко, и что на меня смотрят очень удивленные глаза друзей. А Вы думаете?

Это все равно, что человеку сказали, что он поступил, скажем, в некий очень сложный ВУЗ, из которого половина выходит досрочно, без диплома и в психушку, а он при этой новости смеется, как ненормальный.

Замяли.

Торреви ушел спать, с Иллиалом мы немного еще поболтали, и он тоже покинул помещение. Зал пустел, и охотники расходились кто куда. Кто-то хотел проститься с родными местами, кто-то собирал свой скарб, а кто-то решил в последний раз пойти погонять трупов на старом месте или попросту поспать перед прелстоящим тяжелым днем.

* * *

— Я имею же право знать! — злилась Ния — в конце концов, я за этим Алькором уже который год хвостом бегаю!

— Хорошо — кивнул старик — слушай. Алькор — это оружие, пока еще не законченное, но оружие. Не задумываясь, ты своими действиями изменяла его судьбу, так или иначе, воспитывая его. Сейчас, когда он готов, когда он вобрал в себя необходимые ему знания его родного мира, начался следующий этап. Теперь его судьбой руководить сложнее, ибо он большей частью сам ее творит. Мой расчет — лишь предположение, наиболее вероятный сценарий развития событий. Твоя задача — делать так, чтобы все шло по этому сценарию, устраняя случайности.

— Как тот человек, которого ты приказал убить только потому, что он знал тайну имени "Алькора"?

— Да. Ему слишком рано еще знать тайну этого имени. Выбора не было.

— Ты жестокий ублюдок! Бываешь. Неужели так надо было, чтобы он назвался этим именем?

— Да. Это позже должно натолкнуть его на некоторые мысли. Но намного позже... Я делаю то, что требуется. И пытаюсь этого добиться наименьшим количеством крови, но ту кровь, которую надо пролить, я проливаю не задумываясь.

— Уже который год не желаю больше иметь с тобой ничего общего!

— У тебя есть выбор? Жизнь так же легко можно забрать, как и дать ее Ния.

— Я не боюсь смерти. Так что не угрожай мне!

— Хорошо. Но ты же знаешь, ради чего затеян весь этот цирк.

— Знаю. И только потому плююсь, но все еще помогаю тебе. И ты мог бы хоть иногда говорить больше. Не все такие терпеливые, как я, и любят находиться в неизвестности.

Старик улыбнулся.

— Очень скоро твои услуги в этом деле мне более не понадобятся, и я тебя отпущу на все четыре стороны. Отдохнешь, развеешься... Но прежде ты должна мне помочь еще в одном деле здесь. Потом надо будет только присмотреть за одним человеком.

— В каком?

— Алькор должен получить свое оружие. То, которое позволит ему выжить.

— Те самые клинки?

— Да. Они перекованы вновь и скоро должны найти своего следующего хозяина.

— Очередного обреченного?

— Да.

— Ты жесток. Ты уверен, что клинок признает в Алькоре хозяина?

— Да, с некоторой натяжкой, от деда ему кое что досталось. Будем считать, что досталось достаточно. Не открой я Алькору врата в этот мир, он был бы мертв, а его душа осталась бы нашим друзьям со скверным характером.

— Знаю. И все же видя что происходит — мне кажется, что смерть лучше той участи, которую ты ему заготовил. Лично я предпочла бы смерть...

— Цель оправдывает средства, оправдывает, Ния. А тебе известна какая у нас цель.

* * *

— ...а Иллиал, Алькор, Ногриас, Асхельт будут прикрывать обозы сзади. В случае нападения нежити перегруппируемся.

Я кивнул. Побег из деревни был спланирован приезжими магами, словно операция спецназа и каждому охотнику по нескольку раз объяснили, что от него требуется в той или иной ситуации. Некоторых, особо свободолюбивых это бесило, хотя большинство отнеслось с пониманием. Платили, в конце концов, неплохо.

Свои немногочисленные вещи я скинул на один из обозов, который специально выделили под скарб охотников. Они обычно путешествовали налегке и пожитков у многих было не больше моего.

Погодка опять выдалась прескверная: из низких тяжелых туч моросил мелкий противный дождь, который, в купе с сильным ветром, делал нашу и без того малоприятную поездку еще противнее.

— Смотреть всем в оба — трупы возьмут наш след очень скоро, стоит им учуять живых — предупредил Агнориас, один из трех Аррасских магов прибывших в нашу деревеньку и единственный, который был более или менее разговорчив.

Плач детей, с большим трудом расстававшихся с родными краями смешивался со скрипом колес, руганью охотников и вызывал только головную боль.

Буду ли я скучать по этой деревушке, где и прожил то не так уж и долго? Наверное, нет, так как не успел еще привязаться к этим краям...

Я проводил взглядом исчезающие силуэты домов, и перевел взгляд на более приближенные объекты, высматривая наших, не совсем живых противников.

— Тревога! Семеро неупокоенных слева — раздался крик сбоку каравана.

— Все на местах — там справятся — тут же раздался другой, более властный возглас.

Я поправил толстый плащ, пропитанный соком каких-то трав, благодаря чему не пропускал воду и погладил мокрую шерсть приунывшего Атома.

— Прорвемся, старина, слышишь? Прорвемся! — успокоил я его.

Интересно, с каких это пор я стал разговаривать с животными? Хотя он, судя по всему, понял меня и лизнул своим шершавым языком мою руку...

Первая серьезная передряга ожидала нас где-то в середине недельного пути. Несколько телег увязли в грязи, и нам пришлось отбиваться от доброй сотни неупокоенных пока телеги, буквально на руках, вытаскивали из грязи. Это стоило жизни трем охотникам, одного из которых я неплохо знал.

Тогда я впервые увидел, как Аррасский маг применял в бою свою магию. Все привыкли, что нас пичкают голливудскими спецэффектами, сопровождающими даже самое простое с виду заклинание. А тут ничего подобного: никаких спецэффектов, никаких полупрозрачных лент, пульсирующих силой, источающих свет и направленных аккуратно по интегральным кривым какого-нибудь красивого алгоритма или, что чаще бывает среди спецэффектов произведенных Голливудом, просто по окружностям, никаких скапливающихся рядом с магом теней или летящих к нему светящихся сгустков. Просто человек взял и кинул в своих врагов из одной руки нечто очень холодное, а из другой нечто очень горячее. В результате один мертвяк распался прахом, а другой превратился в цельную глыбу льда и не выдержал даже небольшого щелчка: развалился.

Неужели я тоже так смогу после некоторого количества обучения? Тогда, быть может, и по ночной Москве ходить будет безопаснее... если я в Москву еще когда-нибудь попаду...

Английский сплин, а точнее простая русская хандра, как говорят классики, вновь вгрызлась в мою душу своими острыми зубищами и не спешила отпускать.

Мы простояли полночи, пока телеги не починили. Неупокоенные нас атаковали четыре раза за эту ночь, причем один раз их вел скелет. Да, плоти на нем практически не было, но он как-то держался и не разваливался. Кости просто болтались в воздухе, словно смеясь над здравым смыслом. Что самое страшное — он умел колдовать, но о нем позаботились маги, так что я только понял, что именно таких, частично обретших подобие разума мертвяков именуют "Ходячими Ужасами". Впрочем, рассмотреть нам его не дали — маги его спалили до пепла раньше, чем он что-то успел сделать.

* * *

Усталые и промокшие вдрызг мы добрались до Осграви, еще одной деревеньки, которую так же эвакуировали. Мы опережали основные массы нежити на три дня, так что решили в ней задержаться на одни сутки.

Все разбрелись кто куда: кто грелся в "Сухой Косточке", местном трактире охотников, кто спал. Выспавшись и согревшись в местной бане,

я бесцельно бродил по улицам.

Я вновь вел проигрышную для меня битву с депрессией, и вновь я вспоминал родной мир и то, как я нелепо его покинул. С тех самых пор, как я скакал, по болотам, уверенный в собственной неотразимости, депрессии стали частенько докучать. Похоже последствие отхода от того, чем меня накачали, выбросив сюда. Мара меня предупреждала об этом, даже какую-то настойку дала, если невмоготу будет, но она так и лежала тихо и мирно среди моих вещей. Я хотел, чтобы организм сам нашел выход и поборол эту депрессию.

Священник в мокрой зеленой рясе, должно быть явно не в себе кричал что-то на тему "Возрадуйтесь! Конец близок!". Не могу сказать, что обратил на этого полоумного сколько либо много внимания, но подобные возгласы в и без того напряженной обстановке, мягко говоря, радости не прибавляют. Про местную религию я практически ничего не знал, да и не спешил забивать себе этим голову — и без того проблем хватало. Низкие тучи пока не спешили порадовать очередным ливнем, что уже было хорошо.

Вообще меня подмывало пройтись куда-нибудь за пределы деревеньки, да вот только не было повода: нежити еще успею столько повидать, что на всю жизнь хватит, да и сыро к тому же...

Старик вынырнул из-за угла и тут же схватился за мою руку.

— Господин охотник, господин охотник! Выручайте, спасите...

— Что случилось? — спросил по инерции спокойно я, хотя мозг мой уже начал прорабатывать с десяток самых неприятных ситуаций, которые только могут произойти в этом чокнутом мире.

Старик запинался, и как я не просил его говорить спокойно — уговоры не действовали. Из его весьма сумбурного рассказа я понял, что его не то дочку, не то внучку, утащил скелет в рощицу неподалеку, когда они шли сюда из Ниаккерси. Ниаккерси, надо полагать, была еще одна деревенька. По словам старика, злобная нежить схватила маленькую девочку, когда та по неосторожности чуть отошла в сторону.

Не знаю, чем я тогда руководствовался, когда согласился помочь, но только не мозгами. Это вполне могла быть засада бандитов, которые решили разжиться за счет охотника за нежитью. Старик внушал мне какое-то непонятное доверие, и ему очень хотелось верить. Даже несмотря на то, что все это дело, мне позже казалось шито белыми нитками. Первым делом я заглянул в "Косточку", но ни Торреви, ни Иллала там я не нашел. Других знакомых, которые согласились бы прогуляться со мной в рощицу, тоже не наблюдалось, посему я, вот уж точно глупость, решил идти один.

Атом дружественно рыкнул, едва унюхал меня и, оседлав его и взяв с собой необходимое снаряжение я выехал из деревни. Даже стража у ворот, в виде двух уже принявших изрядно местной браги мужиков, не спросила куда я, только пожелали удачной охоты и все.

Рощица располагалась меньше чем в пяти минутах быстрой езды от Осграви. Конечно рощицей это можно назвать с большим трудом, так как деревья переплелись низкими ветвями настолько, что пройти во многих местах было проблематично. Когда-то это наверное и было рощицей, да вот только с тех пор роща превратилась в лес. Только название на карте и осталось. Я оставил Атома у опушки и ступил под сень деревьев. Если верить рассказу старика, именно сюда уволокла девчонку злобная нежить. Интересно, что это за нежить такая... Может быть древний мертвяк, от которого только кости и остались. Поймаем — проверим.

Чем дальше я шел, тем больше мне бросалась в глаза странность этой истории.

Я вдохнул воздух. Гниющие листья, ветки, аромат каких-то цветов... Одним словом, никакого намека на близость нежити. Я извлек клинок и осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, стал продвигаться в лес.

Тропинка оказалась ничем иным как руслом пересохшего ручья и на нем отлично виднелись следы. Я нагнулся и вгляделся в отпечаток. Так и есть: кость. Причем не просто кость, а кость человеческой ноги. Забавно. Неужели старик не соврал, или среди гипотетических бандитов нашелся кто-то с костью, которой и оставил тут этих следов. Сомнительно: песок был прямо таки срыт в некоторых местах, словно этот странный представитель отряда неживой природы бежал, а кусты по краям тропы были нетронуты. Выходит — не подстава? Или подстава, но очень искусная.

Нутром я чуял, что что-то тут не так. Кому-то очень и очень надо, чтобы я повелся на эту уловку... Только кому?

Вспомнились слова Мары про то, что меня, скорее всего, хотели убить, когда забросили в болота... Может быть вторая попытка? Вполне логично. Ну раз так, тогда я обязан просто двигаться дальше, так как, быть может, смогу узнать кому понадобилось меня убивать, да еще и таким извращенным способом.

* * *

— Все обыскали?

— Да все. Последними из товарищей его видели Семен Никифорович и Екатирина Матвеевна, в прошлом его одногруппники. Говорят, что пошел домой. Продавщица местного ларька еще сказала, что продавала около двух ночи бутыль минералки одному молодому человеку. Еще обратила внимание, что брал не пиво и не водку, а минералку. Скорее всего, он... Больше некому.

— Никаких следов. Я запросил информации у наших информаторов, среди местных криминальных авторитетов. Ни одно убийство обычно не проходит без их ведома. Результата никакого. Выходит, что плюс один глухарь.

— Плюс один глухарь? Это мой брат! Я его даже поздравить с получением диплома не успел!

— Да... Вот еще что. Тут Жора-Рентген, пока местных допрашивал, кой чего интересное откопал.

— Что интересно?

— Перекресток около психушки, который должен был проходить Игорь, если он шел так, как мы предполагаем.

— Ну и что там?

— Фонит. Там радиация. Не очень сильная, но заставляет задуматься. Вызвали ребят — пускай проверят из-за чего. Через двадцать минут позвонят, узнаем...

— Жду результатов.

Алексей вышел из на лестницу, достал сигарету и глубоко затянулся горьким дымом. За свою работу в правоохранительных органах он успел повидать очень и очень многое, но пропажа собственного брата была единственным делом, где не было ни одной зацепки. Просто полнейшая тишина. А что сказать родителям? Даже Петру Васильевичу, своему начальнику, которого за глаза называли "Вазилином" за скверный характер можно было объяснить, если постараться, а вот им...

— Алексей Петрович!

— Да я.

— К Вам тут пришли.

— Уже иду.

Алексея ждало восемь человек, некоторых из которых он знал.

— Алексей Петрович. Извините, что отвлекаем, но хотели узнать, как продвигается следствие и можем ли мы чем-то помочь. Он же наш друг, как никак.

— Ребят. Делаю что могу. Он не только ваш друг, но и мой брат тоже. Хотя если на чистоту, не для чужих ушей, то тут все глухо ока. Как сквозь землю провалился.

Да и еще, пока не забыл: от перекрестка возле психушки держитесь подальше. Там радиация. Не сильная, но есть.

— Чего?

— У нас один работает, немного помешанный — постоянно с счетчиком карманным ходит. У него даже прозвище Жора-Рентген. Он и обнаружил. Там сейчас вызвали людей разобраться что и откуда... Просто зная наш быт, больше чем уверен, что кроме как констатировать факт ничего не сделают.

— Спасибо, будем знать.

— Ну, бывайте. Даст Бог, отыщем мы Игоря.

Ребята ушли, а Алексей опять затянулся сигаретой. Хоть бы одну малейшую зацепочку бы, хоть малюсенькую ниточку бы! Нет! Единственное подозрительное в этом деле — радиоактивный пятачок около психушки.

Мысль осенила Алексея, и тот ринулся бегом по лестнице вдогонку бывшим одногруппникам Игоря.

Нагнал он их на повороте, почти у самого метро.

— Значит так, мужики — сказал, отдышавшись, Алексей — Что-то не так в этом пятачке радиоактивном. Нутром чую. Я что-то запоздало сообразил — вы же у нас ядерщики — рубите во всем этом. Может быть, подскажете, что я упустил?

— Можно — кивнул Клим, который, как всегда был за старшего в коллективе — хоть сейчас поехали. Счетчик Гейгера у меня где-то валялся. Только какое это отношение может иметь к пропаже Игоря?

— Сам не знаю. Но других зацепок у нас пока вообще нет. Как сквозь землю провалился. Сейчас мужики допрашивают каждого бомжа и алкаша в округе, так как на нас давит руководство, но подозреваю, что толку от этого будет нуль.

— А что руководству до пропажи человека?

— Кто-то сверху нажал. В результате только дергают, работать не дают. Я думал, что вы постарались.

Ребята переглянулись, после чего покачали головой.

— Не мы.

На радиоактивный перекресток восемь физиков и оперуполномоченный прибыли уже через час. Команда экспертов, которых так недолюбливал Алексей, уже успели смыться. Судя по тому, что на газоне рядышком не было даже намека на то, что тут брали пробы грунта, можно было сделать вывод о характере проведенного анализа. Клим скептически глянул на счетчик и махнул рукой, мол, можно.

— А мы себе ничего не сварим тут? — поинтересовался Алексей.

— Тут пару суток нужно торчать, чтобы годовую норму схватить. Ладно. Кто идет за пивом?

— Давайте я — вызвался Алексей, которого такой вопрос ничуть не смутил — все равно от меня сейчас меньше всего толку.

Получив деньги и указание кому, что и сколько брать Алексей, отправился в ближайший ларек, тот самый в котором совсем недавно покупал минералку Игорь.

Затрезвонил мобильный.

— Оперуполномоченный на связи.

— Сейчас упадешь намоченный! Знаешь что сказали "эксперты"?

— Ну? Не томи, Володь!

— Радиация в пределах нормы... Может Рентгена того, его же счетчиком побьем?

— Лучше экспертов. Тут сейчас молодые ядерщики только что радиацию намеряли. Рентгену там премию попробуй пробить за бдительность, а с экспертами разберемся. Пахнет преступной халатностью.

— Понял, скажу Вазилину. Удачи.

— До связи.

Вернувшись с пивом, Алексей застал все восемь человек сидящими вокруг эпицентра радиоактивности.

— Ребят, вам что жить надоело?

— Думаем!

— Ладно, рассказывайте что откопали — пытаться вдолбить что-то им в голову Алексей не стал, предполагая, что характер у них не лучше, а может быть и хуже, чем у его пропавшего брата.

— Да тут такая фигня... Дим расскажи, у тебя лучше получится.

— Такое ощущение, что тут чем-то посыпали радиоактивным. Взять почву на газоне. Верхний слой фонит, а копни на пару сантиметров ниже — и все чисто... На асфальте, хоть там и фонит больше, а найти никакого порошка не удалось. Эпицентр вот здесь, где я мелом крест вывел, прямо на дорожке, а чуть дальше отступи и там уже никакой радиации. Больше сказать ничего не можем, но на всякий случай поскребли немного, нам за бутылку анализы сделают. А что эксперты?

— Мнение экспертов: "Радиационный фон не превышает нормы". Я лично добьюсь, чтобы им за это "не превышает нормы" выписали, что требуется. Что-нибудь еще?

Клим открыл пиво и хлебнул.

— Не то чтобы фонило, но пусть им выпишут оздоровительную путевку на Чернобыльскую АЭС. Там радиационный фон нормы не превышает, бояться нечего — хмыкнул Валентин.

— Очень уж аккуратный пятачок получается — продолжил Дмитрий — рямо таки идеальный круг. Думаю, более детальные анализы проб нам за бутылку сделают — будет больше пищи для размышлений, а пока... Но сомневаюсь, что это имеет отношение к пропаже Игоря.

— Ладно, спасибо и на том. Просто кроме этого, вообще все глухо. Хоть нового не узнали ничего — но все равно спасибо — вздохнув, сказал Алексей и опять закурил.

— Думаю тут делать больше нечего. По домам? — предложил Дмитрий.

— По домам — кивнул Клим. Только пиво допью...

* * *

Приходилось с большой осторожностью пробираться сквозь тесное переплетение веток. Едва не попавшись в ловушку, расставленную на тропе для незваных гостей, я свернул с тропы и предпочел идти через чащу.

Тень и свет причудливо сплетались среди ветвей деревьев. Как хотелось закрыть глаза, вслушаться в шорох листьев на ветру и представить, что это родной российский лес... Но, увы, деревья были неизвестными, каких не встретишь, наверное, ни в одной точке земного шара. Да и сам лес, несмотря на всю свою красоту, был чужим. Мало того, он таил в себе опасность...

Деревья расступились неожиданно, и взгляду моему взгляду предстала небольшая россыпь огромных валунов, среди которых зиял вход в небольшую пещеру.

Ветер донес всхлип... Значит она еще жива.

Я насторожился и ползком двинулся вперед. Вскоре взору предстал виновник всех этих событий. Слишком живой чтобы быть клиентом охотника.

Короткая стрижка, видавшая виды одежда. У камня лежал грязный вонючий костюм, явно маскировка под упыря...

Я вгляделся, на всякий случай нацепил даже очки. У камня лежали странного вида сандалии, с костями ступней на подошве. Вот что и оставляло те следы.

Он что-то делал около огромного камня, на котором можно было разглядеть следы не так давно пролитой на него крови. Глаза немного слезились от непривычки. Последнее время я редко пользовался очками и совершенно отвык, но зато так проще было разглядеть что-то вдали. На поясе у нашей "нежити" висел клинок с волнистым лезвием.

Девочка лет семи на вид лежала связанной у входа в пещеру. Она была жива, в сознании и только иногда всхлипывала.

Со стороны все указывало на то, что ее собираются приносить кому-то в жертву.

С одной стороны хорошо, что это не особо древний мертвяк, с которого уже давно слезла вся плоть. Это была бы просто беда: против достаточно древнего мертвяка шли вшестером, а то и всемером. Кости такой нежити — словно камень: на клинке даже остаются зазубрины.

С другой стороны, это был первый живой противник.

И идти за помощью тоже бесполезно — эта пародия на нежить успеет убить тогда девочку...

Я аккуратно отполз чуть дальше в чащу и прислонился спиной к стволу дерева. Надо что-то делать.

Я зарядил двухзарядный арбалет. Это мой единственный шанс. Если, конечно, у этого хрена нет дружков поблизости.

Волна штормового ветра ударила внезапно, и если бы не дерево — меня бы снесло, как и мелкие ветки.

— Покажись, охотник. Не ожидал встретить здесь такого противника? Вылезай, или я испепелю тебя вместе с этим лесом.

Тело сработало раньше разума. Оказавшийся камень полетел куда-то в сторону, а когда мой противник отвлекся на шум, мой арбалет два раза щелкнул.

Одна стрела ушла в молоко, вторая пробила плечо и свалила его наземь.

Я отбросил арбалет и ринулся вперед. Надо оглушить его прежде, чем он придет в себя.

* * *

Рука была в крови. Я и не заметил, как этот урод успел меня полоснуть своим клинком по руке, прежде, чем я его оглушил ударом рукояти клинка. Кое-как я перебинтовал рану и быстро осмотрел лагерь.

Девочка испуганно уставилась на меня, когда я к ней подошел.

— Привет. Я друг, не бойся. Сейчас мы поедем к твоему дедушке, а то он заждался...

Хотелось, чтобы голос звучал дружелюбно, но... он звучал устало... Да и не умею (и не умел) я находить общий язык с детьми, хоть убейте меня.

— А как тебя зовут? — спросила девочка, пока я резал веревки.

— Алькор. А тебя?

— Ния. А ты правда друг дедушки?

— Правда. Девочка, тут был еще кто-то?

— Нет, только этот страшный человек. Он хотел убить меня. Ты его убил?

— Нет, оглушил и связал. Пускай в деревне решают, что с ним делать.

Трофейный клинок я, не долго думая, закрепил у себя за спиной. Первый трофей.

Пещерка оказалась очень маленькой, сухой и не жилой. В ней сушились пучки каких-то трав, которые я быстренько собрал в мешок с целью отдать Маре. Больше ничего не было, я решил взглянуть на то, что снаружи. Один из валунов был грубо обтесан и, судя по пятнам крови, использовался в роли алтаря для жертвоприношений. Кинжал был уменьшенной копией клинка. Такое же волнистое лезвие, только из темного металла, и рукоять украшена двумя камешками. Этот кинжал я добавил к трофеям. Клинок скорее всего придется продать, очень неудобный, а кинжал сгодится.

Рука ныла, хотя кровотечение практически остановилось. Надо отсюда выбираться и скорее бежать к Маре.

— Ния, пошли отсюда. Дедушка тебя заждался.

— Пошли — как-то странно спокойно ответила девочка.

Идти по тропе, которая брала начало здесь, я отказался — можно напороться на ловушку, посему мы двинулись той же дорогой, которой я сюда и пришел.

Странный здесь лес, тихий: Ни птиц, ни зверей, только едва слышимый свист каких-то местных жуков, что вот уже который год прогрызают ходы в плоти деревьев.

Не могу сказать, что путь назад прошел для меня просто. Силы словно уходили сквозь рану, мышцы ныли, к тому же почему-то очень захотелось спать. Я не учел того, что клинок был, скорее всего, отравлен и теперь на себе ощущал действия этого яда. Ния восседала на Атоме, который мирно шагал за мной, явно не довольный тем, что на нем сидит кто-то кроме хозяина. Колдуна же я напоил тем антидепрессантом, который мне прописала Мара. Я разумно рассудил, что если вместо одной капли на ночь, влить сразу полбутылки, то эффект будет очень даже наркотический. И я оказался прав.

Он постоянно хихикал, врезался в деревья. Кроме как одурманить его, я не знал других средств предотвратить колдовство с его стороны, потому смотрел за ним в оба.

Атом быстро смирился с тем, что на нем ехала Ния, так как она только и делала, что чесала его за ухом, что тот очень любил.

Путь до деревни мы преодолели на удивление без происшествий. Моего пленника сразу же забрали. Он потерял прилично крови, но это не было его основной проблемой. Основная проблема была в том, что, его скорее всего теперь ждала смертная казнь.

— Дедушка! — обрадовано крикнула Ния, едва завидела старика и не дожидаясь моей помощи спрыгнула со спины животного.

Радостная семейная сцена продлилась секунд тридцать

— Господин охотник! Вы ранены...

— Царапина, но вот клинок был с ядом судя по всему. Я иду к травнице.

— Го... господин охотник. Вот возьмите! Денег у меня нет, но это Вам пригодится. Это еще моего деда, его клинки, зачарованные, как он говаривал. Они мало кому даются в руку и мне никогда не служили, но Вам...

Клинки. Я мало понимаю в оружие, но эти клинки были самым красивым оружием, которое я когда-либо видел. Само лезвие было выполнено из темного металла и испещрено непонятными мне символами. С большим усилием я оторвался от созерцания этих клинков, поблагодарил старика и двинулся прямиком к Маре.

* * *

— Везет тебе на дрянь всякую. Этот яд взят из болотных водорослей. Он не смертелен, скорее усыпляет противника. Тебе смертельная доза не досталась, так что теперь этот яд тебе даже в смертельном количестве должен быть не страшен.

— Он там травки сушил. На всякий случай я прихватил с собой. Вон в том мешке.

— А вот это кстати — кивнула Мара — у меня запасы на исходе. Посмотрим найдется ли что полезное.

— А что теперь с этим пленником будут делать?

— Вывернут мозги наизнанку. Если виноват — завтра будет казнь. Сколько ты ему влил?

— Половину.

— Тогда он даже не поймет, что его казнили. Это очень сильное средство, и больше капли употреблять нельзя ни в коем случае.

Вышел от Мары я через два часа. Голова немного кружилась, но в остальном, я чувствовал себя отменно. Самое главное — прошла эта, успевшая досадить, сонливость. Планы на остаток дня были ясны: в "Косточку". Сначала перекусить, потом поспать.

— А вот и Алькор — хмыкнул Торреви — вижу уже на бандитов переключился?

— Ага. — я устало плюхнулся за стол — Его допросили?

— А то. Завтра будут казнить. Местный колдун ему мозги прополоскал уже, говорят после этого сразу пошел в шинок и надрался. Говорит, как в выгребную яму слазил. Жди награды.

* * *

Старик с девочкой покидали Осграви. И чем дальше они отходили от поселения — тем более преображалась девочка. Сейчас ей на вид уже было лет четырнадцать.

— Доволен? Всучил ему клинки?

— Да. Как я и хотел.

— И что дальше?

— Ждать. Твое задание в этом мире выполнено, Ния. И мне больше нечего тебе поручить

— То есть ты хочешь избавиться от меня. Я правильно поняла?

— Раньше ты была покладистее. Этот суматошный мир, где пробыла последние двадцать лет, тебе изрядно подпортил характер. Ния, ты долгое время мне служила верой и правдой. Неужто ты думаешь, что я от тебя избавлюсь. Нет. Ты заслужила нормальную жизнь, если тебе будет угодно, в любом мире на твой выбор. Однако, зная, то, что ты практически не можешь жить без адреналина, могу предложить тебе последнее задание на моей службе.

— Ну...

— Брат Игоря. Алексей. Помнишь его?

— Помню. Хороший мужик, один из немногих честных ментов.

— Им очень скоро заинтересуются наши друзья, которые сейчас тоже гадают над тем, куда подевался Алькор. Алексей должен выжить.

— Это интересно. Я согласна.

— Отлично. Тогда не мне тебе указывать, что и как делать. Меня ты тоже едва ли когда-нибудь увидишь.

— А мое...

— Твое снаряжение из эбонитовой комнаты моего дворца тебе доставят.

— Но...

— Включая то, что в тайнике за картиной.

— Хорошо.

— Прощай — сказал старик и не дожидаясь растворился в воздухе.

— Вот урод! — громко сказала Ния, но кроме эхо, во всем согласного с ней, ей никто не ответил.

Глава 4

Сариффенти.

Город был обречен. Низкие тучи то и дело вспыхивали и роняли вниз алое пламя. Люди тщетно ища спасения метались, но не находили его нигде. В подвалах было невозможно дышать от дыма и пепла, а дома рушились, словно карточные домики. Дышать становилось все труднее и труднее, несмотря на то, что девушка стояла на вершине холма. Отсюда было отлично видно, как пошатнулся и упал грудой мелкого щебня собор, как горели дома и лучше чем хотелось бы были слышны крики погибавших.

— Твой мир обречен, как и все живое в нем. Тебе я предлагаю шанс выжить. Подумай об этом! Я предлагаю тебе не только жизнь, но и долгую жизнь — голос старика был неоправданно спокоен, словно не перед ним сейчас гиб мир. Ее мир. — Те часы, что отстукивают минуты жизни в каждом человеке, для тебя будут остановлены, и ты сама сможешь выставлять свое время. Решай. Только быстрее...

Ния смотрела вниз на свой город и не узнавала его. Очертания размывались, и многое было уже не разглядеть из-за дыма.

— Но кто-то выживет! Не все живут ведь на поверхности... — робко сказала Ния, хотя в душе она чувствовала, что не выживет никто. Было в этом шторме что-то не так...

— Этот огненный шторм только эхо той агонии, что сотрясает твой мир. Взгляни на свой талисман, на кусочек горного хрусталя в нем...

— Почему он порозовел и светится?

— Потому что начали меняться законы, по которым живет этот мир. Законы, которым подчиняется как живое, так и неживое этого мира. И очень скоро жизнь здесь будет просто физически невозможна. Выбор за тобой. Я жду.

Ния осмотрелась вокруг. Куда бы она не глядела, всюду с неба сыпался огонь. Леса, чудесные священные леса, которые, по легенде, посадила сама богиня Лианир в дни Великого Рассвета, пылали, словно спички. С неба метнулась еще одна стрела и обратила в пепел маленький театр, где почти всю жизнь играла на сцене Ния...

Девушка закрыла глаза и, несмотря на гул, отчетливо услышала, как ее слеза ударилась о камень...

— Согласна.

Эти слова она скорее прошептала, чем сказала, но старику этого было достаточно...

* * *

Луч солнца вывел девушку из кошмара. Она опять видела вновь и вновь кошмары конца родного мира, и момент заключения самой страшной в ее жизни сделки. Рука стерла со лба капли холодного пота. Когда же эти кошмары отпустят ее?

Прошло вот уже почти две сотни лет по времени ее ныне мертвого мира, а кошмары до сих пор преследовали ее, не спеша отпускать из своих когтей.

Она теперь свободна. Нет, у нее даже не отобрали ни ее сил, ни вечной (хотя сомнительно) юности... Просто отпустили, как отпускают на пенсию. Об этом мог мечтать любой человек, но не Ния. Переживая в который раз кошмары конца родного мира, она знала, что вернись все назад — она сказала бы "нет", и осталась покоиться там, с костями близких ей людей.

Кисть выводила картину отточенными и доведенными до автоматизма за эти годы движениями. В ее арсенале были не только закупленные недавно, по прибытии в Москву краски, но и старые запасы самых разнообразных красителей, которыми пользуются художники в доброй дюжине миров.

Лишь через час девушка отошла от законченной картины, выполненной с едва ли не фотографическим качеством. И опять на картине были последние минуты жизни родного мира...

* * *

Монотонный скрип колес успел надоесть настолько, что хотелось выть. Атом медленно брел следом за одной из телег, что сейчас вереницей тянулись в сторону Сариффенти, маленького города-крепости на стыке четырех торговых путей. Именно там был решено дать бой армии нежити, в считанные месяцы поднявшейся из глубин болот. У меня были серьезные подозрения насчет того, что я могу и не пережить грядущий бой, но выбора не было. На помощь в борьбе с постыдным страхом я призывал весь свой скептицизм и цинизм, но даже это добро, на отсутствие которого я никогда не жаловался, не спасало. Так паршиво на душе мне еще никогда не было.

Антидепрессант, который мне дала Мара все так же болтался на поясе, но увидев что бывает в случае передозировки, использовать его даже в малых количествах мне не хотелось.

Сейчас меня даже больше чем грядущая опасность занимали клинки, полученные от старика, чье имя я так и не узнал. В который раз рука тянулась к ним и я, разглядывал их, пытаясь проникнуть в их тайну. От оружия того колдуна, криса, так по-моему называют мечи с волнистым лезвием, я избавился в тот же день, что и получил его. Это была всего лишь железка очень грубой работы... А вот кинжал... Да, это была уменьшенная копия меча, но он был достаточно непростым. Его зеленоватое лезвие наносило раны, которые очень плохо заживали. Торреви посоветовал не светиться этим кинжалом до тех пор пока не сможем выяснить у знающего человека на что еще этот ножичек способен. Собственно так я и делал, нося его на самом дне своего походного рюкзака, как я теперь гордо именовал свою сумку. Интересно, а знал ли тот китаец, что шил ее где-нибудь в московской подворотне, какая уготовлена судьба этой простой черной сумке, чему-то среднему между кейсом и портфелем? Конечно же, нет! Никто не в силах предсказать судьбу вещей, так как она иногда бывает намного запутанней любой человеческой жизни.

Но зачарованный кинжал был тоже вполне обычным, часто встречающимся предметом, в отличие от двух катан. Про их происхождение никто ничего не мог сказать, ровно, как и про происхождение символов, которые причудливо, словно ветви дерева извивались по всему лезвию этих чудесно сработанных клинков. Острие каждой их низ было тонким и ими было очень удобно подцеплять и выворачивать из суставов кости нежити. На рукоятях этих двух клинков обнаружилась защелка, позволяющая очень быстро соединить клинки в один. Весьма бесполезная функция, с моей точки зрения, хотя я, скорее всего, ошибаюсь, так как холодным оружием умею пользоваться очень и очень плохо.

Про бой двумя катанами одновременно, как, должно быть, и подразумевается, так как катан именно две, речи вообще не идет: одна из них мне просто мешается... Да и бой двумя клинками — одно из тех искусств, которому надо долго учиться, желательно у профессионала. Тут даже Торреви не мог мне ничем помочь, хотя его уроки мне не раз уже спасли жизнь.

Наверное, можно сказать, что я влюбился в эти клинки. Это было МОЕ оружие. Иногда создавалось впечатление, что они живут своей жизнью и то, что я могу держать это оружие в руке — исключительно прихоть самих клинков. Магия? Если да, то я решительно не понимаю что тут и как устроено. Проучившись на физика пять лет я могу похвастаться хорошимм знанием физики, и лютой ненавистью к шарлатанам. Большую часть представителей нетрадиционной медицины я с большим удовольствием перестрелял бы. Вот только происходящее тут решительно не укладывается в моей голове...

Мы покинули Осграви немного второпях, так как нежить успела покрыть слишком большое расстояние и очень неожиданно оказалась в непосредственной близи от нас. Ничего очень опасного, так как движется нежить все же достаточно медленно, но так или иначе это заставило нас поторопиться.

Сариффенти, несмотря на свой достаточно малый размер является центром торговли, так как расположен на пересечении сразу четырех основных торговых артерий Алерийских земель. Самые основные — это "Восходная тропа", пробитая сквозь непролазные чащи лесов к побережью, и "Северный путь", петляющий среди холмов и ведущий к поселениям на северо-востоке, возле Холодных Гор. Насколько я смог понять — рудники Холодных Гор это единственный поставщик всех видов металла как для Алерийских земель, так и для побережья. Хотя запасы руд имеются так же в недрах Южных Гор, отгораживающих Алерию от пустыни, основная добыча сосредоточена в Холодных, так как там отсутствует зубастая и клыкастая флора и фауна, которая легко может закусить незадачливым рудокопом. Да, в этом мире не только хищники отращивают зубы, но и растения встречаются такие, что очень быстро смогут перекусить человека своими хитиновыми зубами. К счастью, я пока с такими представителями не сталкивался, да и не горю желанием, скажу по секрету, так как мне и нежити хватает...

Но послушав рассказов местных, я лесу я стал и кустов опасаться.

Аррасская дорога, уходит на Юго-Запад, к внутренним морям и, собственно столице Алерийских земель, Аррассу. Эта дорога отличается тем, что проходит через самые красивые части Алерии, так как предназначалась она большей частью для приема послов Побережья. Думаю, про то, что это самая безопасная, ухоженная и оживленная дорога говорить не стоит. Последняя же дорога, а именно та, по которой мы сейчас двигались, это "Хлебный путь". Ведет эта дорога к землям, непосредственно граничащим с Побережьем и памятными мне болотами, а именно одному из основных поставщиков провизии для Алерийских земель.

Сариффенти, в переводе с древнего наречия значит "суматошный", "непостоянный". Это вполне отражает вид города.

Город, как и большинство городов этих мест, насколько мне удалось узнать, возведен на скалах таким образом, что единственный путь к его воротам — сравнительно узкое ущелье. Во всех остальных местах скалы либо изначально были отвесными, либо им помогли стать таковыми. Внутри город представляет собой множество мелких домиков, разбросанных без видимого порядка, причем каждый построен на свой лад, и огромное количество кривых улочек, в которых очень легко заблудиться.

Стены разделяют город на четыре части. "Черная" — самая большая. Это окраины города, где располагается беднота. Тут свой рынок, свои таверны или трактиры (разницы я не вижу, за аккуратность перевода тоже не ручаюсь. Я же физик, а не историк!) И тут больше всего воров. Хотя стража держит нарушителей закона в ежовых рукавицах, их меньше не становится. За ограбление тут наказание — клеймо в первый раз, и казнь во второй. За убийство — казнь с немедленным исполнением приговора. Разумеется, это не касается сложных дел, которые обычно решаются при помощи магов, которые подозреваемого сначала отварами трав напоят (или, скорее, накурят), а потом в памяти покопаются. Одним словом производительность у правоохранительных органов здесь, как правило, потрясающая ибо работают они не зная о том, что всякого рода психотропными веществами пичкать подозреваемых — это плохо, и вообще противоречит конвенции о правах человека (которой тут, разумеется, не знают)

"Серый город" размером меньше, чем Черный, так же имеет свой небольшой продовольственный рынок, и здесь живут, в основном, люди среднего достатка. Качество обслуживания в местных заведениях лучше, хотя и без шика. Да и сброду тут разного поменьше.

"Оружейный город" — одна большая ярмарка. Тут останавливаются купцы из самых разных частей как Алерии, так и Побережья, хотя торгуют далеко не только оружием. Именно сюда я, кстати, и думал заглянуть в ближайшее время.

Ну и, наконец, центральная часть города. Это самые чистые улицы, освещенные розоватым светом каких-то кристаллов вбирающих в себя за день солнечный свет и отдающих его равномерно в течение ночи. Тут и находиться крепость наместника. Мэром назвать его я не могу, так как он же и руководит обороной города, определяет пошлины и так далее. Одним словом — местный царь, хоть и подвластный императору. Титул наместника по наследству не передается, а, следовательно, и все проблемы связанные с наследованием отпадают.

Быть может, американец, привыкший к своим прямолинейным "стритам" и перпендикулярным им "авеню", над которыми потешаются почти все отечественные юмористы, кому не лень, и заблудился бы, но я мог с гордостью сказать, что по Москве ориентируюсь хорошо, а значит, никакие лабиринты улочек Саррифенти мне не страшны.

Когда мы только подъезжали к городу, меня поразило то, что большая часть ущелья была перекопана: в землю вкапывались какие-то бочки, а сверху ставились сбитые вместе колья. Интересно бы знать, что тут подготовили для незваных гостей из могил...

Всех охотников собрали на главной площади города, несмотря на мелкий холодный дождь. Наместник города (таки неуверен в точности перевода, самое близкое, что подходит) был крепкий мужчина в годах, с жутким шрамом на все лицо. Мягкая походка и чеканный шаг выдавали в нем не то бывшего солдата, не то бывшего охотника за удачей, наемных солдат, что бродят по всей Алерии и предлагают свои услуги в случае любого, пускай даже мелкого, конфликта. Последних, тут, насколько я понял, хватает и, случись надобность, можно легко сколотить как небольшую армию, так и бандитскую шайку. Одет наместник был в позолоченную броню, которая, если бы не несколько крупных вмятин и следов от клинка, выглядела бы как парадная, для боя не предназначенная.

— Господа охотники — громкий и звучный голос легко заставил всех замереть и внимать речи этого человека — Я знаю, что многие из вас провели не один год, истребляя нежить. Я так же знаю, что каждый из вас предпочитает работать в одиночку или маленькими, давно сработавшимися группами. Но скоро придется работать всем и вместе, иначе мы проиграем. Вы те немногие, что не поддаются страху, что сеет перед собой неживая армия! В моем распоряжении есть солдаты, которые с радостью умрут, защищая город и людей, но они ничто, так как научены сражаться с живым противником, на не с исчадиями Карамараса. Согласно императорскому указу, все вы поступаете на временную службу в действующую армию, под мое распоряжение и должны будете сегодня принести клятву верности Императорскому престолу. Однако, понимая, что не у всех есть желание обременять себя клятвами, я пойму, если кто-то уйдет, и не буду никого заставлять. В конце концов, среди вас есть и новички, для которых грядущий бой будет значить верную смерть. Ладно... Погода сегодня не радует, посему прошу всех по одному принести клятву подле памятника победителю, после чего вас запишут, а кому это требуется — получит снаряжение или пополнит его недостающим в оружейной.

— Клятва произносится в произвольной форме — шепнул мне Торреви — обычно клянутся самым дорогим, что у тебя есть, но это чисто формальность.

Охотники выстроились в очередь и по одному приносили клятву. И ни один из них не покинул площадь. Кто клялся памятью тех, кого помнил, реже честью, но чаще всего клялись жизнью, так как у многих охотников только жизнь и была единственным ценным в этой жизни.

При произнесении клятвы каждый добавлял к своему имени в виде фамилии название родного города или деревни. Вот тут мне пришлось задуматься. "Алькор Московский" может вызвать лишние вопросы, так как Москвы тут на картах явно нет, а "Алькор Болотный" (в честь, где я появился в этом мире) уж точно не звучит. (Идея соврать, будто я из Сейрэ-Ангх мне как-то в голову не пришла.)

— Я, Торреви Ангоральский клянусь верности императорскому престолу своей жизнью.

— Я Иллиаламиаске Арринасский, клянусь следовать произносимой мною сейчас клятве верности Императорскому престолу Арраса, своей жизнью, душой и волей.

Иллиал не только красиво произнес клятву, но он еще и произнес клятву на каком-то другом, весьма мелодичном, как я бы сказал, языке, которого я явно не знал.

Вот и подошла моя очередь, и я встал подле старого памятника какому-то воину в полной броне, смотрящему на юг. Рискну сказать правду.

— Я, Алькор Московский, клянусь своим разумом, жизнью и душой нести службу Аррасскому Императорскому престолу.

После этого я повторил клятву на русском, и английском, наваляв в последнем варианте, как мне казалось, изрядно ошибок. На лишние вопросы мне плевать, моя история не секрет, но вот если, случись судьбе преподнести мне такой подарок, тут есть кто-то, кто сюда попал так же, как и я, из моего мира явно услышав такую речь подойдут и завяжут дружескую беседу с земляком. Если уж честно, я был в таком состоянии, что даже американец китайского происхождения в неграми в роду показался бы мне здесь земляком.

По крайней мере, я, хотя и не сильно, но на это надеялся. Разумеется, как и следовало ожидать, мои надежды не оправдались, только Иллиал на меня уважительно посмотрел. Наверное, ему по душе пришелся текст моей клятвы. Эх, как я не прятался от армии в институте — все же пришлось... Правда вместо присяги я дал клятву, и совершенно другому государству с совершенно другим строем, но это уже детали.

Нас разместили частично по постоялым дворам, а частично в казармах гарнизона. К счастью мне не довелось испытать всего веселья казарменной жизни, хотя небольшой грязный трактир на окраине Саррифенти, в "Черном городе" был едва ли лучше.

В трактире нас разместили по пять человек в маленьких тесных комнатушках. Про "чистоту" постельного белья лучше умолчать: даже московский бомж на таком не захочет спать. Увидев этот "подарок" судьбы я четко решил, что сплю не раздеваясь.

Маленький, провонявший зал, да пьянчуги-завсегдатаи, которых в состоянии близком к абсолютному нулю нам пришлось "деликатно" "извлечь" из трактира. Наверное, хозяин заведения, хитрый мужичонка, постоянно воровато озирающийся по сторонам, словно его сейчас схватит стража, был против такого обращения с основным источником прибыли для своего заведения, но, поделать ничего не мог: наше пребывание тут оплачено из казны города и диктовать нам, что делать не в его интересах. К тому же мы в ближайшие дни, будем и его, в том числе, от нежити спасать... если для начала и не отравимся здесь ничем, конечно.

Я уселся, как всегда, в самый темный угол зала, где неторопливо поглощал отвратную на вкус еду. Что что, а в родном (теперь) для меня "черепе" стряпня была лучше, причем намного. Пожалуй, я впервые в своей жизни встретил место, где стряпня и качество обслуживания хуже, чем в нашей студенческой столовой. (Привет тете Люсе, чтоб она руки мыла перед готовкой!)

— Как настроение? — спросил подсевший рядом Торреви.

Его поселили, в отличие от нас с Иллиалом в казарме, но это не значило, что ему запрещались перемещения по городу. Естественно, первое, что он сделал это пришел к нам.

— Спасибо, бывало и лучше. Стряпня тут отвратная... Как сам?

— Я то нормально, привычен. А где наш лесной друг?

— Наверху. Пока еще не спускался.

— Ты тут поосторожнее — воров тут хватает.

— Да уж, это точно. Я все свое с собой ношу. Известны планы обороны, хоть что от нас требуется, кроме как выйти против нежити и постараться не сгинуть раньше времени?

— Да, это не секрет. Только что узнал. Собственно это и есть основная причина, зачем я сюда пришел.

— Сейчас Иллиала подождем и расскажешь. Думаю, что ему тоже не терпится узнать, что же от нас требуется.

С минуты мы молчали, каждый занятый своими мыслями, а я к тому же еще и едой. Кислая кашица, чем-то напоминающая рисовую, упорно не хотела лезть в глотку, даже при помощи холодной и, что странно для такого места, достаточно чистой воды. (Алкоголь охотникам до сражения продавать строжайше запрещали) Хотя... я и так человек непьющий.

Иллиал возник незаметно, и очень тихо присел.

— Я поставил в нашу комнату сверху ловушки. Больше чем уверен, пока все тут сейчас туда ворье залезет.

— И что за ловушку?

— Отравленный дротик, капкан из хищной лозы ну и еще пара сюрпризов.

— А остальные знают?

— Уже предупредил, хотя, как мне кажется, сейчас мы услышим крики. Один тип за столиком около лестницы наверх очень подозрительно озирался, когда я шел вниз.

— А яд смертельный? — спросил Торреви.

— Нет, хотя следует. Парализует на денек другой и все...

— Ладно, Торреви. Выкладывай, что тут творится.

— Значит так — другие охотники, быстро сообразив, что речь ведется о планах боя, резко притихли и внимали хриплому голосу Торреви — По пути видели, как там все ущелье перекопали? Так вот, в земле сейчас просто колоссальные запасы горючих масел. Сверху расположат, если уже не расположили колья. Преступники, а их там около десятка, приговоренные к казни будут служить приманкой для наших не совсем живых противников. Едва появится нежить и перекроет вход в ущелье — им кинут ключи от оков и они побегут в сторону баррикад, расположенных около ворот, где, соответственно будем находиться мы. Со стен стрелять в нежить не получиться, так как костобои просто бесполезны с такого расстояния. Из-за этого нам организовали баррикады сразу за воротами. С двух скал, что располагаются полумесяцем вокруг ущелья, нежити будут посылаться "пламенные подарки" двумя катапультами. Когда мы не сможем уже удерживать напор нежити и будем вынуждены отступить на стены, катапульты сбросят пару горящих камней вниз, чем приведут ловушку в действие — пылать будет все ущелье. Надо только помнить, что едва мы отступим за ворота — нежить потеряет нас из виду, и не будет ломиться в ущелье.

— То есть мы насадим как можно больше на колья в ущелье и спалим — сказал кто-то из охотников — а особо резвых ликвидируем в ближнем бою.

— Именно. Наша задача состоит в том, чтобы в западне сгорело как можно больше нежити.

— А как быть с просроченными трупами? У них то мозгов хватит не лезть в ловушку.

— Они не смогут предостеречь других, которых судьба обделила мозгами и это главное. Их нам придется ликвидировать после. Едва загорится костер — нас проведут потайным ходом в тыл к тем, что остались. Там надо действовать быстро и напасть прежде, чем они разбредутся. Нам остается только догадываться, что сделали маги, чтобы собрать всех этих тварей в одну, более или менее организованную толпу.

— Жаркое предстоит дело — вынес вердикт лесной человек.

— Вся хитрость в том, чтобы ликвидировать как можно больше нежити здесь, под Саррифенти. По слухам вся восставшая из могил нежить медленно стекается на север, к своим хозяевам. Никто не знает зачем, но хорошего от этого ожидать не приходится.

— Просроченные — это очень плохо. Мы в прошлом году одного едва всемером завалили — поделился опытом кто-то.

— А если попробовать их взрывать, как тогда, помнишь Риксон?

— А это идея — оживился неизвестный мне усатый охотник — мешочки с пламенем на ожерелья да накидывать эти душегубам на шею.

— Заготовить заранее не получится — масла выдыхаются за несколько минут — раскритиковал кто-то более скептично настроенный.

— Так зачем заранее — оживился кто-то другой. Пойдем в бой строем да возьмем с собой немного стражи — пусть щиты те здоровенные, что мы в арсенале видели, несут, а в центре строя вы нам мешочки с пламенем будете готовить.

— Да зачем мучаться, когда уже есть готовые глиняные сосуды с упакованным пламенем...

— Стойте! Мы ведь не просто с тупыми мертвяками воюем! Сначала такое подойдет вполне, но потом они сообразят, и будут кидать нам наши "подарочки" обратно.

— Но поначалу пойдет, и, думаю, неплохо...

Всю эту весьма оживленную дискуссию прервал громкий вскрик сверху и, почти сразу за ним последовал второй.

— Пошли смотреть, кого ты там поймал... — меланхолично сказал Торреви Иллиалу и махнул охотникам, с которыми мы вместе делили кров.

Первый воришка, что пошел от входа налево, получил отравленный дротик в плечо и сейчас лежал на полу, не шевелясь. Второй же, который пошел от входа направо сейчас визжал, опутанный длинной колючей лозой, которая, казалось, росла из-под койки Иллиала.

Лесной человек подошел и коснулся рукой растения, и воришка почти сразу перестал орать. Хватка лозы ослабла, а сама она уползла под койку Иллиала.

Грабители были очень молоды — на вид едва двадцать лет. И у обоих на шее имелось клеймо, то есть теперь у стражи им грозила смертная казнь. А с виду вполне обычные горожане, никаких выделяющихся черт. С такой внешностью очень легко затеряться в толпе.

Торреви взвалил парализованного вора себе на спину, словно мешок, а я, принял свою "ношу" в уже связанном виде у Иллиала, который был занят второй ловушкой.

— Понесли этих двоих страже. Получим за них, как за десяток мертвяков.

— Понесли — кивнул я, попутно пиная извивающуюся ношу.

— А я останусь тут, на случай если кто из их друзей настолько осмелеет, что попытается попытать еще раз счастья. В другие комнаты тоже ловушки поставлю. Страже скажите, что первый отравлен соком белого кренеста. У них должно быть противоядие, если захотят привести его в чувство раньше времени.

— Господа охотники, не губите, не надо к страже, я заплачу... — подала голос моя ноша.

— Иш ты, какой! К страже не хочет. А может быть, его нежити скормим? — предложил один из подоспевших сюда охотников — Согласно закону вора с клеймом можно убить на месте или расправиться по собственному желанию, если случись удача такая изловить на месте кражи.

— Лучше к страже... — пискнула моя ноша и, тихо всхлипнув, притихла.

Должно быть, бедолага еще не знал, что осужденных стража как раз будет использовать в виде приманки для нежити.

— Правильно, лучше к страже. Нам завтра как раз приманка нужна будет для нежити.

Воришка попался мне далеко не перышко. Постоянно брыкался и норовил сбежать. Даже "успокаивающий" удар кулаком по лицу в исполнении Торреви не сильно прибавил ему спокойствия.

— Многие считают, что охотники очень много зарабатывают на отлове нежити, вот и все городские воришки сейчас, готов спорить, на перебой пытаются поживиться за наш счет — неожиданно Торреви перешел на шепот — да и инквизиторы всячески способствуют таким настроениям. И если деревенский народ все поголовно знают, какое благое дело для них делают охотники, то в городе находятся люди, которые и мертвяка-то в жизни не видели, зато с удовольствием слушают россказни инквизиторов.

Да уж. Что что а с этими ребятами я предпочел бы не пересекаться никогда. Уже пару раз на улицах я видел людей в темно-зеленых рясах, орущих всякий бред на тему "Возрадуйтесь! Конец близок!". Разумеется, всерьез их никто из охотников не воспринимал. В принципе, послушав их проповеди, мне захотелось повертеть у виска пальцем и спросить у достопочтенных "токсикоманов" что они курят. Почему токсикоманов? Сейчас поясню: из-за совпадения их святого символа с общепринятым в моем мире знаком "биологическая угроза", я прозвал местную религию "токсицизм", а людей, придерживающихся сей веры, правильно, "токсикоманами". Разумеется, найдется сотня способов сделать более достойный русский эквивалент, но пусть тут читатель простит обделенного фантазией и доскональным знанием русского языка физика. Мне так проще, да и есть над чем посмеяться.

Вообще-то, религия тут вопрос очень интересный. Мне до сих пор не понятно, каким образом происходит симбиоз местной "токсичной" церкви и императорского правления, посему пока в политику я не лезу.

Из того, что мне удалось узнать, еще около сотни лет в Алерии было и процветало около семнадцати разных направлений в религии, обожествлявших все подряд, однако сейчас осталось только одно. Отличалось это религиозное направление, как водится, туманностью понятий, писанием написанным настолько туманно-философски, что трактовать его можно так, как хочешь и, конечно, заимствованиями. Да, тут, естественно присутствовало классическое, наверное, разделение на добро и зло, только вот злых богов (чьи имена использовались как ругательства) тут был целый пантеон (куда авторы писания сгрузили всех светлых и темных божеств известных им вероисповеданий дополнив своими), а вот представитель добра — один. Если переводить смысл, который вкладывали в имя этого божества — то получится "Идеал". Однако любая религия безвредна лишь до тех пор, пока не появляются фанатики, как например верховный инквизитор Биллиг, стоящий во главе инквизиции на данный момент. При нем не только казнили наибольшее количество (невинного) народа, но еще и истребили всех некромантов на службе Аррасса, предоставив людям разбираться с нежитью при помощи явно не самых эффективных методов.

Принцип работы местной инквизиции — проще не бывает. Есть план, скажем, пять еритиков, ведьм, злых колдунов (нужное подчеркнуть) в неделю (или в девятину, если учитывать местный промежуток в девять дней, заменяющий здесь недели). Уполномоченными инквизиторами выбираются двадцать "счастливчиков" из толпы, обычно люди среднего пошиба, то есть с публичной ликвидацией которых, проблем не будет. После этого на центральной площади города людьми в темно-зеленых одеждах произносятся громкие слова о мировом добре и о том, что сопротивляться ему тщетно, после чего происходит медленная казнь пойманных. Наверное, единственное отличие их от средневековой инквизиции — отсутствие продаваемых направо и налево индульгенций, как в средневековой Европе (на такое, насколько я понял, только мой родимый мир горазд). Во всем остальном методы совпадают.

Про местную религию я решил подробнее разузнать потом, особенно про уже сгинувшие в небытие культы.

* * *

Все ущелье стало одной огромной ловушкой. В землю были вкопаны огромные емкости с горючими маслами, а сверху все было утыкано острыми кольями. Задача охотников, находившихся в самом конце ущелья — не дать нежити прорваться раньше времени. Наша баррикада располагалась непосредственно перед воротами, за которые мы должны будем прятаться, в случае, если на нас насядет слишком много нежити.

Два клинка за спиной почему-то придавали мне уверенности. Словно молитву, вот уже второй день я твердил себе, что во чтобы то ни стало должен выжить. Должен и обязан, хотя бы для того, чтобы рассказать о том, где мне довелось побывать...

Торреви извлек из тряпок бердыш, лезвие которого было из какого-то черного, неизвестного мне металла. На нем, несмотря на солнечный день, я не разглядел ни единого блика. Только рукоять покрывала вязь неизвестных мне символов, непохожих на те, что были на моем клинке. Иллиал тоже решил взять на эту битву лучшее, что у него было: лук был выше его ростом, а две тетивы переплетались крест накрест в посредине этого оружия. Как ни странно, этот лук не был украшен ни единым символом: только гладкое отполированное дерево. Лук этот имел защелки и в случае надобности мог быть легко сложен в четыре раза.

Ветер резко изменил направление и в нашу сторону ветер донес жуткую вонь.

— А аромат-то — раздался театрально-восторженный голос кого-то.

— Понеслась — спокойно сказал Торреви и взял арбалет на изготовку.

Около шестнадцати осужденных на смерть играли роль приманки и завлекали нежить в эту ловушку. Среди них были и те самые воришки, которых мы сдали страже. Сейчас можно было видеть, как они побежали, ведя за собой самых шустрых трупов. Вот они перепрыгивают колья, а нежить втыкается и остается на кольях, но только для того, чтобы идущие сзади зомби перелезли по телам дальше. Из шестнадцати человек до баррикад добежали только двое. Их увела стража и дальнейшая их судьба была мне неизвестна.

— Помните! Нам надо заманить в огненную западню как можно больше этих упырей! Чем больше мы их тут сожжем — тем меньше придется потом добивать, когда пламя стихнет! — прогремел голос наместника, который, несмотря на свой возраст и скандал, устроенный его, скорее всего, женой, вышел на баррикаду вместе с охотниками и храбрецами из городской стражи.

Первым выстрелил Иллиал. В меткости лесного человека я и не сомневался: его почти метровая стрела, попав аккурат в позвоночник сложила ожившего трупа пополам.

Я нацепил свои очки, вскинул арбалет и стал ждать.

Первая моя стрела увязла в мертвой плоти, как и вторая. Третья же сшибла голову одному из нападавших. Арбалеты перезаряжали дети из города, которые вызвались помогать. Стоит начаться ближнему бою, как они должны будут отойти под укрытие стен. Паренек, который помогал мне, был явно не в себе, однако стоически сражался со страхом.

— Беги домой. Становится жарко — бросил я ему, стоило первому неупокоенному подойти достаточно близко.

Паренек не заставил себя ждать, а я выхватил из-за спины клинок, который, казалось, там изнывал, желая, чтобы я его пустил в ход.

— Пусть удача будет с Вами, господин охотник — услышал я на прощание тоненький голосок...

Рука ударила, словно сама, потом еще раз и еще и после нескольких ударов от двух нападающих осталась только непонятная шевелящаяся масса. Те немногие неупокоенные, что не застряли в кольях и не были сбиты стрелами теперь попали под клинки охотников. Мне казалось, что я растворился в этом бое. Клинок был настолько хорошо сбалансирован, что я практически не ощущал его веса, и он казался просто продолжением моего тела. Прочные кости мертвецов, которые всегда бывает проблематично разрубить и с пятого раза, ломались, словно гнилые ветки под напором этого чудо-клинка...

Бой длился около получаса, прежде чем был подан сигнал и мы осторожно отступили за ворота. Отдышавшись мы посчитали потери: четверо присоединились к нападающим, семеро ранены и из боя выведены.

— Пошли на стены — посмотрим на костер — бросил натянуто весело Иллиал, хотя по виду его можно было сказать, что он на пределе.

Сразу три катапульты бросили горящие снаряды в ущелье, после чего последовала целая серия сильных взрывов. Когда мы поднялись на стену — огонь уже бушевал вовсю, превращая в пепел мертвецов, колья и нашу баррикаду, не щадя ничего.

Принесли воду и еду и мы наскоро перекусили...

Ледяная вода взбодрила меня и немного вывела из странного полусонного состояния, в котором я находился сразу после боя. Правая рука немного занемела...

— Хорошо дерешься. Добрые у тебя клинки — сказал сидящий рядом охотник.

Это был крепкий, деревенского вида, парень лет девятнадцати, с длинными светлыми волосами, собранными сзади в пучок.

— Спасибо — бросил я.

— Орне — представился тот.

— Алькор.

— Давно за ними охотишься?

— Да новичок я еще. Около трех девятин. Начинал в Сэйрэ-Ангх.

— Погоди... да ты тот, который в Осграви колдунишку ликвидировал?

— Он самый. Этот душегуб еще чью-то дочку украл, совсем малышку.

— Да, это я слышал. Не знаю, как и сказать, но то что ты одолел этого колдуна — твое везение. Обычно бой с кодуном один на один идет не в нашу пользу. Постарайся быть осторожнее, так как не так нас и много, чувствую, орстанется после... Этого.

— Спасибо. А ты сколько лет охотишься уже?

— Год. С тех пор как моя жена стала кормом для этих тварей... — лицо охотника сморщилось, словно он раскусил кислую ягоду.

— Извини, не хотел тревожить старую рану.

— Ничего. Даже лучше так — больше будет злости в грядущем бою...

Сырые своды подземного хода расступились и мы вышли на поле. Леса, окружающие Саррифенти давно порубили на строительные материалы и теперь вокруг были поля. Наши противники стояли прямо перед входом в ущелье и тупо смотрели на рвущееся оттуда пламя, которое уже начинало угасать.

— Сотни четыре, "просроченные" и "тупоголовые". Примерно поровну. Хитрюги стоят достаточно далеко, так что их катапульты не достанут — сообщил разведчик.

Я чуть улыбнулся простым понятиям охотников, разделявшим противника всего на две категории. Удивляться тут, собственно, нечего, так как в основной своей массе охотники за смертью выходцы из крестьянского люда.

Наш противник уже начинал разбредаться, посему едва последний охотник показался из тьмы подземного хода, объявили команду к атаке.

Жаль, ход был слишком узкий и Атому там не пролезть...

Нежить перестала разбредаться, едва почуяла живых, и двинулась в нашу сторону. Дружно полетели костобои, и некоторые мертвецы упали под их градом, но основная масса дошла до рукопашного боя...

Первый мой противник, практически скелет, так как большая часть плоти сгнила, был вооружен прямым ржавым клинком который обломился от соприкосновения с моей катаной. Удар, еще один, и противник повержен. Доведенным до автоматизма движением я достаю шпильку и вонзаю ее в еще шевелящуюся кисть твари.

Рядом слышен мат Торреви и изысканные ругательства на неизвестном мне языке Иллиала. Случайный взгляд вырвал для меня кусок, впервые за последние дни, ясного неба. Или показалось или я видел какие-то пурпурные нити тянущиеся с севера? Я тряхнул головой и запретил себе об этом думать. В бою не думать, а сражаться надо.

Потом на меня напали сразу два "просроченных" и я стал медленно пятиться назад, отбивая удары. Орне вынырнул сбоку и сделал очень удачный выпад, но его клинок лишь выбил несколько фрагментов из необычайно прочной кости. Хотя вдвоем против двух было проще, нежить мастерски владела клинком.

Впереди Торреви зажали сразу трое, и его бердыш едва успевал отводить выпады.

Повинуясь чему угодно, но не здравому рассудку левая рука, словно сама полезла и извлекла вторую катану. Забавно, но у меня получилось неплохо сражаться двумя руками. Даже усталость, кажется, отступила. Сознание, во второй раз уплыло куда-то, и все дальнейшее я вспоминал с большим трудом, словно видел все во сне. Наши с Орне противники пали под моей неожиданно быстрой атакой, и я стал пробиваться к Торреви. Тыл мне прикрывали Орне и еще два неизвестных мне охотника в купе с одним стражником.

Опоздали!

Торреви поймал два удара клинком, пробивших кольчугу, а подобравшийся сзади упырь успел укусить его. Он лежал на земле, все еще сжимая правой рукой оружие.

— Торреви! Старина, как ты? — спросил Иллиал, осматривая раны друга, пока остальные держали нежить на почтительном расстоянии. Дрожащая рука Торреви потянулась на пояс, достала какой-то мешок, но вскоре безжизненно упала, а глаза дернулись.

Он был мертв.

Иллиал ругнулся, а я взял из еще теплой руки друга мешочек в котором оказался клочок бумаги.

— Смотри, Иллиал, записка...

— Возьми, потом прочитаем. Сначала с этими разберемся — холодным ничего не выражающим голосом сказал Иллиал и перехватил поудобнее клинок.

Мое сонное ленивое на понимание чего бы то ни было сознание, еще не до конца осознало смерть друга. Я машинально сунул в карман записку, извлек, уже не задумываясь, обе катаны и, выбрав себе цель, двинулся в бой...

* * *

Бой кончился через час. Мы потеряли почти сотню человек, и среди убитых был и мой друг, Торреви. Огромный костер жег еще шевелящиеся тела поверженных упырей. Наместник, несмотря на то, что в своей золотой броне он выделялся из толпы, вел себя как обычный солдат и выполнял, наравне со всеми грязную работу по очистке местности от нежити.

Я с большим трудом разминал занемевшие руки. Их кололо, словно я не в бою был, а лежал на них все это время.

— Ты как? — спросил Иллиал, подойдя ко мне как всегда бесшумно.

— Жив здоров. А ты?

— Я тоже. Жаль Торреви. Он мне другом был...

— Мне тоже. Жизнь спас, а я не успел...

— Я видел тебя. Честно не знаю, откуда ты так научился владеть этими клинками, но ты сделал все возможное. Не вини себя.

Возможно я циник, но я отдавал себе отчет, что виню в смерти друга кого угодно но не себя. Я должен злиться, что опоздал, должен скрипеть зубами, но вместо этого ощущаю какую-то жуткую усталость... и пустоту...

Я извлек из кармана тот клочок бумаги, что был в руке Торреви и который он пытался достать в последние секунды своей жизни и развернул. Если это и был местный письменный язык, то его я не знал, посему я равнодушно констатировал этот факт и передал листок Иллиалу.

— Это его письмо... Адресовано друзьям.

— А кто еще из вашего старого отряда еще остался — я осмотрелся в поисках знакомых лиц.

— Никого. Большинство погибло в том памятном рейде еще в Сэйре-Анх, а Эрстагала не стало в этой битве... Остались только мы...

— Читай.

— Если вы читаете этот текст, друзья, значит я, известный Вам как Торреви погиб. Надеюсь, что вы превратили того мертвяка, который это сделал в пепел. Я понимаю, что нехорошо перевешивать на плечи друзей груз своей ответственности, но иначе я не могу. Далеко северо-востоке, мой сын остался в рабстве у местного царька побережья. К сожалению, я добрался до работорговца уже после того, как он продал моего сына, которого ранее просто захватил в рабство на дороге вместе с моей женой, которой я и не видел с тех пор. Говорят, что она погибла в рабстве. Но так или иначе, единственный для меня способ вызволить на волю сына — собрать выкуп. Хотя на момент написания этих слов я собрал большую часть — мне еще предстоит прикончить не одного и не два мертвяка, прежде чем денег будет достаточно. Вместе с этим письмом, друзья, вы найдете карту, которая приведет вас к месту, где прятал те сбережения и информацию как найти моего сына. Прошу вас, не оставляйте его в рабстве. И последнее, мое оружие, которое я использую лишь в самые отчаянные моменты, бердыш, прошу передать моему сыну ибо это семейная реликвия передававшаяся долгое время из поколения в поколение. Спасибо вам, друзья, и берегите себя.

— Рабство?

— Да, на побережье еще можно встретить работорговцев. Они, зачастую, нападают на одиноких путников и тем самым пополняют свой ассортимент. В Алерии за это казнь, причем в исполнении инквизиторов...

Паренек был запыхавшимся и по его следу шли несколько оживших трупов, которых быстро присоединили к основному костру.

— Нежить в городе!

Глава 5

Аррас.

Немного нас выжило. Из почти тысячи охотников участвовавших в обороне Саррифенти выжило едва ли четыре сотни. Я закрываю глаза, и во тьме ко мне вновь приходят ужасы последних сражений с нежитью. Как бы мне хотелось вычеркнуть эти жуткие мгновения из своей памяти, но я не могу.

Предатель. Да, это был предатель. Кто-то или что-то показало нежити путь и, завлекло мертвяков в старый подземный туннель, который вел в катакомбы под городом. И если во всех более или менее состоятельных частях города выходы катакомб были прочно заделаны, в черном городе враг нашел выход. Опасность вовремя увидели и люди бежали из этой секции города.

Огонь. Мы шли и жгли здания, отражая нападения голодной нежити. Про очистку строений от врага речи не шло — так мы успели потерять многих и не стали повторно наступать на грабли, пытаясь зачистить здания. Это была последняя и самая сложная часть битвы, так как силы были на исходе, да и сражаться приходилось среди узких улочек, где, бывает, и два человека не разойдутся.

Я сжал веки что было силы, после чего резко открыл. Солнце, таки изволившее погреть своим светом победителей светило словно ничего и не было, словно не дымятся останки черного города, словно и не погибал никто.

Я не понимал никогда, как мне казалось, "бессмысленной констатации факта", что природе безразлично все, что происходит среди людей. А об этом писали и классики русской литературы, знакомые всем со школьных уроков литературы, и современные авторы. Не понимал, а теперь понял...

Усилием воли и далеко не сразу мне удалось отложить подобные размышления до более удачного момента.

Рядом стоял Иллиал, пришедший сюда, несмотря на раны. По его лицу можно было сказать, что стоять на ногах для него жуткая мука, но он держался. Когда мы жгли черный город, нежить напала из-за угла и успела его порядком покусать, прежде чем мы отбились. Его сбили с ног и как раз ноги и покусали.

Императором оказался крепко сложенный мужчина среднего роста, с удивительными, я бы даже сказал странными глазами: его взгляд, казалось, проникал в самую душу и даже глубже. Внешне он отличался от наместника только тем, что длинные его русые волосы стягивал золотой обруч.

— Мне тяжело подобрать нужные слова, так как... и без того все ясно. Спасибо вам! Сейчас Империя переживает тяжелые времена, но я все же горд за то, что на ее просторах еще можно найти людей способных сразиться не только с живым врагом. Прошу всех вас принять из моих рук от лица империи награду, которую вы больше чем заслужили. Я вижу, что многие в этом строю едва держатся на ногах, посему я не буду вас задерживать...

Каждому охотнику, лично в руки император выдавал перстень и небольшой туго набитый мешочек с золотом. Получив награду, каждый охотник клал правую руку на левое плечо и кланялся, не снимая руки с плеча. Некоторым раненым император лично говорил не оказывать ему этой почести. Не знаю точно, какое значение вкладывают тут в этот жест, но я его просто повторил не задумываясь, и получил свой перстень и деньги.

— Я знаю, что многие рвались сюда, несмотря на полученные раны. Так же, я знаю что многие не смогли здесь по причине еще более тяжелый ран присутствовать. Я буду в городе еще два дня и за это время лично обойду каждого охотника и вручу ему заслуженную награду.

Я и еще один, неизвестный мне охотник взяли под руки Иллиала и помогали ему идти от площади до казармы, куда нас переместили. Хорошо еще, что мы смогли достать свои пожитки прежде, чем спалили то грязное местечко, где нас изначально разместили. Кроме нас в казарме было еще трое, но они спали.

Иллиал лег, а я присел на корточки у стены и стал разглядывать жалованный мне перстень. Интересно, во сколько такой оценят в каком-нибудь московском ювелирном? Перстень был выполнен из золота и украшен тремя, наверное, рубинами. Два совсем маленьких, а один большой, размером с ноготь. На поверхности камня отсутствовали какие либо неровности и он казался просто каплей крови.

— Капля крови — высшая награда, какую только дают солдатам — пояснил Иллиал.

— Поспи лучше. Тебе не надо было идти сегодня — осадил я друга.

— Ты напоминаешь мою младшую сестренку! — раздался в ответ шутливый голос друга.

— Спасибо, дружище — с некоторым сарказмом в голосе сказал я.

— Они именные. Рядом с большой каплей, если присмотреться, выведено твое имя. Говорят, что перстни несут в себе какую-то силу, но это далеко не факт...

— Какую?

— Огненные слезы — тот камень, из которого сделана капля. Он имеет свойство медленно расти, вбирая в себя энергию. Они растут веками в пещерах на севере. Однако, никому из тех, кого я знаю, не удавалось извлечь энергию и использовать. А если и удавалось, то практического применения не было, и это осело где-то в библиотеках. Посему единственное использование — украшения. Камень этот очень часто встречается, но вот обработать его большая проблема, потому и используется он только в самых дорогих украшениях.

— Пойду, прогуляюсь по городу. А то ты так и не отдохнешь совсем...

А город уже жил своей жизнью, словно и не было ничего. Как только догорели дома черного города, выходы катакомб заделали и сразу же начали отстраивать заново жилье. Скоро сюда вернуться люди.

Кто же был предателем?

Подозреваемых было двое, оба владельцы домов, в чьих подвалах оказались выходы в древние катакомбы, и оба бесследно исчезли незадолго до подхода нежити к городским стенам. Людьми они были одинокими, нелюдимыми и, что характерно оба совсем недавно поселились в Саррифенти. Самым плохим в этом деле было то, что мало кто мог дать их более или менее точное описание. Одним словом оба как в воду канули и шансы, что имперским ищейкам или охотникам, кто из мести за друзей решил искать предателей, стремились к нулю.

Я обошел стороной пивнушки и двинулся на рынок. Лучше не изменять традиции и не пить спиртного, иначе после всего это и спиться не долго.

Торговая часть Саррифенти — это, можно сказать, самая примечательная часть. Тут купить можно практически все, кроме, разве что, рабов. С работорговцами в Алерии обходятся очень жестоко и, по договоренности с инквизицией, передают нарушителей им (для расправы, разумеется).

На рынке Саррифенти даже можно купить смертельно опасные украшения из очень редкой "проклятой руды". Носящий (или носящая) такие побрякушки очень быстро заболевает и умирает. И, должно быть не случайность, что симптомы такой болезни один в один совпадают с симптомами лучевой болезни. Самое интересное, но "проклятую руду" тут определяют только на "практике" — если рудокопы в северных горах заболели лучевой болезнью — значит, напали на жилу с проклятой рудой. Собственно из-за отсутствия каких-либо методов определения радиации руду и используют исключительно в подобных побрякушках.

На рынке я присмотрел себе неплохие меховые ножны для катан, и, наконец, подобрал себе нормальную походную сумку, вместо моей китайского пошива, очень быстро потерявшей презентабельный вид в условиях Алерии. Там же я подобрал себе и новую одежду, так как мои нынешние вещи после битвы побрезговал бы даже надеть какой-нибудь московский бомж. Это была добротно сшитая темно-серая одежда из грубой ткани и новый плащ со знаком охотников. Самое главное — она не стесняла движения, как большая часть пестрых шмоток для богачей. Ну и, разумеется, такая одежда настолько часто встречалась, что она совершенно не привлекала внимания, что было для меня наиболее важным в данный момент времени. Потом я подобрал трактирчик, подходивший как по цене, так и по качеству, где взял еду и сел, как всегда, в самый темный угол...

* * *

Алексей сидел в кафе на "Проспекте Мира", где частенько коротал время. Обычно здесь собирались поэты, художники и прочий люд, ценивший спокойную обстановку. Легкая едва слышимая музыка создавала очень уютную атмосферу, а пластиковые окна заведения, покрытые искусственными лозами винограда, не пропускали внутрь шум города. Здесь никогда нельзя было услышать столь популярной музыки, где ударные буквально "вскрывают" череп. Здесь очень хорошо думалось, и поэтому Алексей предпочитал именно здесь размышлять над той или иной проблемой.

Сейчас рядом с чашкой кофе лежал листок бумаги где были выписаны все, кто только мог приложить руку к исчезновению Игоря.

А ведь выгоды никому никакой! Из всех людей только самому Алексею могло быть на руку исчезновения брата, случись между братьями спор из-за наследования квартиры, к примеру. Следователь знал, что он никогда бы не поднял из-за такой мелочи руку на брата и был уверен, что Игорь даже в бреду о таком бы не подумал, но вот...

Но вот другим людям, так же занимающимся этим делом это было совсем не очевидно, посему Алексею уже пришлось быть дважды допрошенным в виде подозреваемого. Ясное дело, что многие, кому Алексей перешел дорогу, будут копать теперь под него и единственный способ самому не пойти на скамью подсудимых — найти виновного самому и раньше, а еще лучше найти брата и живым. Катализатором в этой странной реакции служило то, что сверху интересовались делом и следили внимательно за его ходом.

Но кто? Если это не одногруппники, кто же тогда?

Дверь открылась и на секунду впустила всю гамму звуков города. Однако, едва она закрылась, как открылась вновь, только на этот раз не плавно, а резко, рывком. Алексей поднял голову и увидел, как за девушкой вошел молодой человек, явно подвыпивший, причем прилично.

— Куда же ты от меня бежишь? — спросил тот у девушки и, схватив за плечо, развернул ее к себе.

— Отвали! Я не в твоем вкусе...

— В моем! [цензура] И сейчас ты пойдешь со мной!

Наглец полез поцеловать девушку, но получил в ответ звонкую пощечину.

— Ах ты [цензура]!

Все посетители кафе следили за развивающейся сценой, а некоторые уже начали вставать. Дальше Алексей просто наблюдать не мог. В конце концов он же сотрудник правоохранительных органов!

— У тебя парень проблемы? — жестко спросил следователь.

— Не твое собачье дело. Сиди и бухай свой кофе!

— Может быть, для начала отпустишь девушку.

— Ты чего это тут раскомандовался уродец? — в руке парня блеснул нож, что было ошибкой: меньше чем через пять секунд тот распластался на полу.

— Вызвать милицию? — спросила хозяйка заведения, подоспевшая к Алексею.

— Удостоверение в заднем кармане. Сейчас свяжу его и покажу — произнес спокойно Алексей — Веревки не найдется? Наручников с собой нет...

Веревка нашлась и, вызвав наряд, Алексей вернулся к уже остывшему кофе.

— Тут свободно? — спросила спасенная девушка.

— Да, конечно. Мне все равно надо сейчас Вам задать пару вопросов.

— По поводу этого недоразумения?

— Не недоразумения, а нападения. Где он к Вам пристал?

— Шел за мной пару кварталов, потом недалеко от входа стал приставать.

— Спасибо. Потом зайдете и напишите заявление.

— Вам спасибо...э...

— Алексей Петрович. Можно просто Алексей.

— Екатерина Наумова. Можно просто Катя.

Задержка мелкого хулигана немного отвлекла следователя от мрачных мыслей, а уж мирный разговор с красивой девушкой и подавно.

— А я думала, что тут милиционеры не бывают...

— Я следователь, а местечко это давно приметил. Здесь хорошо думается. А Вы часто тут бываете?

— Я художница и частенько тут встречаюсь с коллегами по творчеству. Позвольте...

— Конечно...

Девушка осторожно взяла чистенький лист из тех, что лежали перед Алексеем и, достав карандаш и только пару раз взглянув на Алексея начала рисовать. Огненные кудри ниспадавшие чуть ниже плеч то и дело падали на глаза и Катерина их небрежно сдувала. Минут через пять, портрет Алексея в виде карандашного наброска был готов.

— Да я верю... — запоздало сказал следователь, до глубины души пораженный тем, как быстро и с какой точностью девушка рисовала.

Так слово за слово Алексей разговорился с Катериной, и они быстро нашли общий язык. Ния, а это была именно она, великолепно знала характер Алексея, а значит, точно знала как себя вести, что говорить и на каких чувствах сыграть, чтобы запасть следователю глубоко в сердце. Выбрав этот способ знакомства она убивала сразу трех зайцев одновременно: первое — завязывала знакомство с Алексеем, второе — давала ему возможность отличиться, поймав преступника, находящегося в розыске вот уже третий месяц, а последнее — помогала старому знакомому пройдохе, который сейчас тихо лежал лицом вниз и дожидался, пока наряд милиции приедет за ним по забитому пробками Проспекту Мира, попасть за решетку (хотя Ния и понятия не имела, зачем ему это было надо). Одним словом это опять был прилично осточертевший ей театр...

* * *

Дорога была вымощена зеленоватым толи от времени, толи от природы камнем и, словно лента вилась среди холмов. Холмы... Высокие холмы, иногда покрытые лесом или высокой ярко-зеленой травой — вот самый обычный пейзаж для Алерии. Ключи, в огромном количестве бившие по склонам холмов, частенько образовывали водопады и вливались в огромное множество мелких речушек.

Я глубоко вдыхал свежий воздух, щедро сдобренный самыми разнообразными ароматами здешней природы, вдыхал и не мог надышаться. Разумеется, было это не от свежести здешнего воздуха, а лишь оттого, что до меня, наконец, начал доходить тот факт, что я выжил. Последние дни я просто спал на ходу, а теперь словно стал просыпаться. И, естественно, первый вопрос, над которым придется поработать в ближайшее время это "А что будем делать дальше?". Итак, пока планы были просты: доберемся до Аррасса, а там поступить в эту Академию, причем желательно выбрать некромантию своей специальностью, так как у некроманта в случае массового нашествия нежити, которое, готов дать голову на отсечение, будет в ближайшие годы, больше шансов уцелеть, нежели у кого-либо другого. Как альтернативный вариант — выбрать любую другую специальность, а некромантию попытаться освоить "факультативом", если конечно удастся раздобыть книги, и, самое главное, если книги эти вообще есть. Если вернуться "на землю", то я даже читать не умел — только местный устный и матерный.

Обучение на некроманта чревато проблемами. Но вот только было одно но: что-то во мне словно диктовало, что должен был так поступить. И спорить с этим не мог.

— Скоро мы будем в непосредственной близости от вотчины моего брата — сказал Иллиал, накидывая капюшон — Прошу тебя, дружище, не называй меня моим именем, когда будем в Аррассе

— Хорошо. А в чем проблема?

— Брат. Думаю, ты слышал уже, что он с большим удовольствием насадит мою голову на шест в отрубленном виде.

— Да слышал.

— Вотчина моего брата и моя родина, леса Арринасса расположены на востоке от Аррасса. Гора закрывает деревья от холодных ветров, дующих круглый год с внутренних морей. Дорога скоро пойдет вдоль наших лесов, которые нам надо как можно быстрее проскочить, так как меня могут узнать и капюшон тут не поможет.

— Если так опасно, тогда, может быть, тебе не следовало ехать? Я бы сам добрался. К тому же может быть можно сделать крюк...

— Можно свернуть, но тогда мы потеряем очень много времени, да и с нежитью столкнемся. Эта дорога патрулируется. К тому же мне в Аррасс надо в любом случае, ибо есть дела.

— Понял. За что же тебя брат так не любит?

— Да было дело... — Иллиал сначала нахмурился, потом, словно решив, что мне можно доверять, продолжил — Знаешь про нашу особенность, которую иногда называют проклятием лесного народа?

— Нет. Не в курсе.

— Мы влюбляемся один раз в жизни и выбор свой изменить не можем. Есть с десяток легенд, как мы приобрели этот не то дар, не то проклятие. Это у нас в крови. В наших лесах постоянно идет жестокая борьба сильнейших родов за власть, и мой старший брат, который сейчас является главой рода, никогда не упускал возможности породнится с каким-нибудь родом при помощи имеющейся в наличии молодежи. В общем, он долго планировал, чтобы я взял в жены дочь главы одного рода. Пока мы с ней были даже не знакомы. Весь расчет был на то, чтобы мы полюбили друг друга, так как тогда в силу того, что чувство считается среди нашего народа святым, главам родов не осталось бы ничего как признать объединение.

Я тогда отлучился на охоту из наших лесов в дикие леса, где напал на гнездо клыкастых мартифов. Эти твари никогда не убивают добычу — усыпляют ядом и тащат в гнездо, где сжирают, когда проголодаются. В общем, я разорил гнездо и освободил из кокона их добычу.

Ее звали Элима, она была лекарем, спасалась в лесах от инквизиции. В то, что обвинение инквизиции — чистой воды клевета сомневаться не приходится. Я понял, что план брата не удастся, едва увидел ее. У нас такое бывает, с первого взгляда. Щелкнет, и все, понимаешь что попался на крючок. Не часто, но бывает. Но, увы судьба жестока: она была неизлечимо больна. Пытаясь избавиться от нее и посадить на место лекаря в ее деревне своего человека, инквизиторы подбросили ей поделку проклятой руды, а она заметила ее когда было уже слишком поздно.

— Лучевая болезнь!

— Что?

— Так называют это заболевание в моем мире...

— А его лечат?

— Практически нет — зависит от дозы. Переливание крови может продлить жизнь, как и некоторые лекарства из моего мира, но при большой дозе облучения уже ничего не поможет. Последствия у каждого разные.

— Что ты называешь "большой дозой облучения", и что такое "облучение"?

— То, что вы называете проклятой рудой — излучает...хм... как объяснить-то — я задумался подбирая слова — в общем от этой проклятой руды исходит невидимый глазом свет, будем называть это так, который и губит живое. В моем мире его умеют измерять и обнаруживать. Если суммарно человек получил много такого "света" то начинает проявляться лучевая болезнь.

— Понятно. — Иллиал глубоко вздохнул, посмотрел на небо и продолжил едва ли не шепотом — В общем, я отвез ее в наши леса, а там я провел с ней три дня, за которые ей становилось только хуже. Похоже, яд мартифов ускорил протекание этой, как ты ее называешь, болезни. Лекари разводили руками, ибо сделать ничего не могли. На четвертый день ее не стало. Потом был скандал с братом и он, в порыве гнева, вызвал меня на поединок. В поединке у него против меня не было и нет шансов, и потому я и бежал — не хотел становиться братоубийцей, так как поединки где затронута честь рода ведутся вплоть до гибели одного из сражающихся... Потом стал охотником.

— Извини. Не хотел тревожить старую рану.

— Да нет, ничего... Просто мне очень обидно, что у меня возможно был шанс продлить ей жизнь, а я не знал как.

— То есть?

— Ты же сказал, что переливание крови может помочь?

— Ну да... Если честно, я даже не в курсе, практикуется ли оно здесь.

— Практикуется! Кровь лесных людей можно переливать кому угодно! А я не знал...

Забавно. А я был худшего мнения о здешней медицине. Сдается мне, что тут если кровь и переливают — то донором служит исключительно представитель лесного народа, и, что вполне вероятно, не по своей воле.

— Кстати из-за этого свойства нашей крови, наш народ цениться в виде рабов на Побережье — словно прочитав мои мысли, добавил Иллиал. У меня к тебе есть просьба, Алькор.

— Да.

— Когда будешь учиться в Аррассе — опиши все, что ты знаешь о проклятой руде в книге. Пускай ты не все помнишь, не все знаешь — но это может быть, спасет жизни тех, кому не посчастливилось повстречаться с этой проклятой рудой.

— Постараюсь.

Про то, что мои знания больше всего касаются средств использования этой руды, я предпочел промолчать. Но вот мысли в голову сразу лезли. Интересно, а как нежить перенесет небольшую ядерную бомбу?

Потом пришлось вернуть себя с небес на землю. Даже если я найду тех, кто мне привезет пару килограмм руды, получить что-то оружейное проблематично. Грязную бомбу, еще можно попробовать, но слишком велик шанс самому сыграть в ящик после таких экспериментов.

Дальнейший путь прошел без особых приключений и, успешно миновав леса Арринаса, мы приблизились непосредственно к Аррассу. Конечно, гора с великолепно заметными на закатном небе силуэтами башен показалась намного раньше, но только подойдя почти вплотную к практически отвесным склонам я смог понять, насколько великий труд совершили строители. Несмотря на отвесность склонов, стенами здесь не пренебрегали, и склон переходил в крепостную стену практически без видимого перехода. Но не только стены меня поразили: вся поверхность отвесного склона горы была испещрена огромными рисунками, высеченными в камне.

— На горе расположены гербы девятнадцати основных древних городов, которые составляли и составляют Алерийскую Империю — пояснил Иллиал.

Непосредственно к склонам мы не подошли: стоило нам приблизиться к горе, как дорога взяла на север и шла только на небольшом удалении от стен, а по левую сторону был небольшой железный забор, по ту сторону которого рос хилый лесок из тощих деревьев практически не имеющих веток.

— Близко к забору лучше не подходить. Хотя за растениями следят — они имеют нехорошее свойство расти, и могут дотянуться и схватить.

— То есть?

— Это хищные деревья, специально выведенные в Академии очень и очень давно. Они даже мертвяка сожрать могут, как нечего делать и даже не подавятся.

— А как же яд? Укус мертвяка смертельно опасен, а уж потреблять в пищу...

— Этим деревьям, которые прозвали толстяками все нипочем. Их сок даже металл разъедает.

Я еще раз взглянул на хилые с виду деревца и слишком зеленую и мягкую траву, на этот раз с опаской.

Вскоре Иллиал резко остановился и указал вперед. Около десяти человек в зеленых рясах что-то делали на дороге — отсюда было не разглядеть.

— Асилиад! — с явной неприязнью произнес Иллиал, потом перешел на Алерийский — Инквизиторы.

— Токсикоманы... — не отставая от Иллиала, обозвал инквизиторов уже на русском я — что они тут делают?

— Лучше уйдем с дороги — пройдем через лес севернее. Этим ребятам на глаза лучше не попадаться, особенно если ты охотник... Если, конечно, не хочешь прослушать восьмичасовую проповедь о том, что ты идешь против судьбы мира, истребляя нежить. Хорошо, что нас хоть народ очень любит и зажарить на костре охотника — серьезный удар по доверию к инквизиторам среди народа. Меня то они не тронут — с лесным народом они не связываются, а вот у тебя нет медальона на шее медальона верующего, а значит, могут прицепиться.

— Так что же ты раньше не сказал? Его можно прикупить где-нибудь?

— Он и не нужен был. В Саррифенти много гостей из Побережья — и с этим мирятся. В деревнях на это просто никто не смотрит. А вот в столице он может пригодиться. Держи. — Иллиал извлек небольшой медальон отлитый из зеленоватого металла в форме знака "биологическая угроза" и дал мне.

— Сколько я тебе за него должен?

— Нисколько — снял с мертвяка одного уже давно. Думал пригодиться.

— Спасибо.

Я поспешил нацепить медальон, а потом подумал и осторожно снял с себя крестик. Угораздило надеть когда-то. Если эти инквизиторы увидят у меня его, если попадусь им — пиши пропало.

— А вот это ты правильно делаешь — кивнул Иллиал.

Мы оставили своих животных в лесу, где Атом и Карфи в момент разрыли какую-то нору и поживились грызунами, а сами решили подобраться поближе и посмотреть, что делают инквизиторы. Среди кустов росших на самом краю леса нас практически не было видно, зато мы видели великолепно все. И слышали тоже.

Говорил высокий человек в зеленой рясе. Никаких черт лица под низким капюшоном разглядеть было нельзя, но несмотря на это сквозь рясу очень хорошо проглядывалась прямо таки богатырская наружность.

— ... Мы закончили. Итак, согласно данной нам судьбою мудрости, мы выносим решение на суд судьбы. Случись, что виновная выживет в смертном лесу мы снимем с нее любые наши обвинения, а нет — так всемогущий будет ей судьей. Братья! Приведите приговор в исполнение!

Только теперь я заметил подсудимую: молодая девушка недурной наружности, облаченная в пурпурную рясу, громко кричала, когда ее тащили к забору, за которым начинался лес хищных деревьев. Конечно, мне было ее жаль и, так как я был уже здорово наслышан о методах инквизиции мое сердце сжалось в комок, хотя я не отводил взгляда и не выказывал ничем внутреннюю борьбу между желанием помочь и здравым смыслом. Мне казалось, что я ощутил клинки, что сейчас покоились в ножнах за спиной, почувствовал и ощутил их голод, который можно было утолить только кровью живых. Словно во сне моя рука, точнее уже не моя, легла на рукоять одной из катан.

— Ты чего? — шепотом одернул меня Иллиал.

Его рука схватила мою, что уже тянула катану из ножен и это прикосновение и вывело меня из того странного оцепенения, вернув мне контроль над собственным телом.

— Там их около десятка, причем именно экзекуторы, которые исполняют приговоры — это одни из лучших бойцов Алерии! Против десятка таких нужна добрая сотня таких как мы охотников!

— Извини... — я тряхнул головой, пытаясь сбросить остатки морока.

В заборе обнаружилась калитка, которую незамедлительно отперли. Трое инквизиторов накрыли себя и приговоренную просторной серой простыней и двинулись вглубь "смертного леса". Отойдя на добрый десяток метров вглубь, они бросили жертву на землю и, продолжая накрываться простыней, выбежали из леса.

Девушка, почти сразу вскочила на ноги и побежала...

Первое дерево, оказавшееся весьма и весьма гибким рванулось за добычей. Уродливый тощий ствол практически без веток согнулся, словно червяк и попытался поймать жертву. На самом верху, с торца обнаружилась пасть, утыканная хитиновыми зубами, которая хватанула землю. Мимо! Девушка бежала, а деревья, чуя ее дергались и пытались схватить. Она была близко и считанные метры отделяли ее от калитки, когда нашлось удачливое дерево, которое таки заглотило добычу не кусая, словно удав. Секунду назад на том месте стояла девушка, а теперь был согнувшийся ствол дерева, который стал медленно разгибаться. Стихающие крики, теперь уже боли были еще слышны из ствола дерева, где сейчас было утолщение в рост девушки.

— Правосудие свершилось, братья! Возрадуйтесь, ибо время очищения стало на шаг ближе.

С этими словами инквизиторы оседлали "коней" и галопом умчались в сторону Аррасса.

Я сжал кулаки и, прежде чем Иллиал успел сказать что-либо бросился к забору за которому начинался смертный лес. На калитке весел навесной замок, который отворился при помощи моей катаны с одного единственного удара. Я осторожно выставил руку с катаной вперед, и сразу же ко мне ринулся уродливый ствол ближайшего толстяка. Достать он до меня не мог — не хватало длины, но пасть была в пределах удара катаной. Едва моя катана нанесла два удара, вырезая кусок неожиданно мягкой древесины из дерева, как оно завизжало. Длинная стрела пробила насквозь мягкий ствол и дерево выпрямилось, не решая больше связываться с таким противником.

— Погоди — крикнул подбежавший Иллиал — эти деревья коварны: ты его ранил и он теперь на тебя не нападет, пока ты не подойдешь ближе. Видишь вон то утолщение ближе к земле?

— Вижу.

— Там семена. Дерево использует их как оружие против тех, кто его ранил. Стоит тебе подойти ближе мешок лопнет и несколько десятков острых шипов вонзиться в тебя. Более того, эти семена отравлены и прорастают исключительно на крови.

— Можно же хоть как-то пройти? Она же еще кричит!

— Толстяки если глотают жертву, то никогда не переваривают быстро. Некоторые животные и по два дня могут мучаться.

Я выхватил арбалет и взял прицел. Стальной костобой проткнул мешок со спорами и дерево опять завизжало. Мешок лопнул, и острые шипы разлетелись в радиусе нескольких метров.

— Осторожнее, Алькор. Ты уничтожил потомство дерева, а значит, оно теперь снова будет нападать. Они очень живучи... — с этими словами Иллиал вонзил еще одну стрелу в дерево, потом еще одну и еще — попробуем изничтожить хоть одно — узнаем на сколько они живучи. Там, глядишь и проберемся к ней.

— Хватит лес портить — произнес неожиданно голос сзади, когда мы успели всадить в толстяка добрый десяток стрел каждый.

Его обладателем был уже пожилой человек, с виду лет шестидесяти. Черные с проседью волосы спускались ниже плеч и были стянуты медным обручем в пучок.

— Лесник! — обрадовался Иллиал — Там инквизиторы девушку толстякам скормили!

— А вы снесли замок и попытались к ней пробраться при помощи методов, супротив которых толстяков как раз и выращивали. Ваши стрелы им без разницы. Только повизжат да разозлятся. Давайте под накидку, пока не выветрилась. Поможете мне.

Лесник извлек такую же ткань, под которой до этого ходили инквизиторы.

— Пробейте-ка тому толстячку щеку...

— Щеку? — переспросил Иллиал?

— Наверное, этот тот мешок с семенами — выдал предположение я.

— Он самый — кивнул лесник.

Иллиал не задумываясь и почти не целясь, стрельнул, и острые шипы разлетелись в нескольких метрах от дерева.

Под пахучей накидкой было душно, но мы не обращали на это внимания и двигались к дереву, что держало девушку. Изнутри еще слышались сдавленные стоны. Лесник извлек длинный стальной шип и ткнул им ствол дерева внизу.

— Давай-ка ты охотничек, сделай-ка теперь в толстячке нашем дырочку — бросил мне лесник.

— Хорошо — кивнул я и ругнувшись старым добрым русским матом, вонзил катану в ствол.

Похоже, я погорячился назвав это стволом — скорее всего это был стебель: мягкий, сочный и гибкий.

Я прорезал ствол, а лесник бросил внутрь какой-то порошок. Мы выждали минут пять, а потом лесник кивнул и произнес:

— А теперь руби его к Антрафелу.

Толстяк с печальным писком упал наземь и лесник, взяв нож начал вскрывать его в том месте, где находилась девушка. Через несколько минут все было кончено и старик, облив всхлипывающую девушку водой из фляги, взял ее на руки и мы, двинулись на выход.

* * *

— Зуд пройдет через пару недель. Скажи спасибо, что твой папка успел меня предупредить, и я послал этих душегубов сюда, где толстяки пока молодые. Взрослый тебя бы перекусил и все.

Кассел, как оказывается звали лесника, отчитывал Эллиру (это была спасенная), словно она была его дочерью. Казалось еще немного — и отшлепает. Та молча слушала, склонив голову и периодически утирая слезы.

Мы сидели около костра чуть отойдя от дороги чуть северней.

— Давай, рассказывай, как ты связалась с инквизицией.

— ... Это личное... я... — девушка покраснела и бросила взгляд на нас с Иллиалом.

— Говори, говори. Эти двое тебя первыми спасать ринулись. Вон того вон толстяка так истыкали, что поди неделю ничего жрать не будет. Так что услышать в какое дерьмо ты на этот раз вляпалась, они заслужили.

— Гнарилис сделал мне предложение стать его которой по счету женой. А я отказалась, так как это хуже смерти. А на следующий день меня схватили по подозрению в содействии Павшим...

— Ясно. Дальше можешь не рассказывать — кивнул старик. Надо думать, что мне с тобой делать. У отца в поместье тебе лучше не появляться, ровно как и вообще в Аррассе. Поедешь в Танириласс, у меня там живет сестра. Думаю, господа охотники согласятся за скромную плату тебя туда сопроводить.

— Но мы в Аррасс вроде собирались... — пробурчал я — скоро прием в Академию...

— А Вам туда надолго надо? — спросил старик.

— Я поступать, а... — начал я.

— А я не очень долго. Дня на три, самое большое — кивнул Иллиал — И мне по пути в Танириласс.

— Прихватишь тогда ее с собой? Эти дни она поживет у меня в сторожке — с надеждой спросил старик — мне покидать пост нельзя, а если ее инквизиторы увидят — пиши пропало. У нее отец — аристократ не последний при дворе — он тебя за это щедро отблагодарит.

— Да без проблем. Буду рад помочь.

— Спасибо.

— И много тут инквизиция народу скармливает толстякам? — поинтересовался я.

— Ты не здешний?

— Нет — не стал отрицать я.

— Человек по пять в девятину. А то и больше. Мы, лесники, стараемся держать около края смертного леса молодых толстяков — они медленно переваривают своих жертв и их можно вытащить, как эту дурочку.

— Дядя Кассел! Ну почему же я дурочка?

— Потому что умная на твоем бы месте сказала бы что подумает, а сама удрала бы из города. И я сейчас не с тобой разговариваю. В общем, многих тут инквизиторы губят. Аристократия, маги — они против, понимают что это дикость и глупость, но есть и простой народ, с небольшим количеством ума, который верит, что святые братья несут свет и правду — лесник сплюнул прямо в костер — Кем хоть быть хочешь.

Ох, и надо было мне придержать язык...

— Некромантом.

— Обрати внимание, Эллира — достойный тебя жених: тоже мозгов нету. Конечно не мое дело, но инквизиторы на некромантов зуб имеют и долго они не живут.

— Я видел все ужасы от и до в Сарифенти, когда нежить ворвалась в город. Всего этого можно было бы избежать, будь в наличии хотя бы один действующий некромант.

— Тут ты прав — старик поднял глаза к небу, где над деревьями догорал закат — но и о своей шкуре заботиться надо. Дам я тебе один совет, охотник... Даже два. Во-первых — не столько за книгами сиди, раз некромантом стать хочешь — а клинком учись владеть так, чтобы никто тебя победить не мог. А второе — найди Чарфе Остаронского. Он заведует кафедрой некромантии, собственно и учить тебя будет, но, внимание, найди его не в здании кафедры, куда тебе придется идти, чтобы записаться на прохождение экзаменов, а вне Академии. Обычно, в полдень он выбирается на обед в "Переломленный Посох", заведение неподалеку от Академии. Объяснишь ему свою проблему и спросишь, как быть с инквизицией. Если кто и тебе может помочь — так только он.

— Спасибо.

— Да, пожалуйста, и не болтай ты первому встречному свои планы, дурень.

* * *

Аррасс — чудесный город. Несмотря на все последние события, я был рад, что попал сюда. Ступени ветров представляли собой серию террас ведущих наверх, ко входу в город. Город постепенно поднимался наверх под достаточно заметным углом градусов в тридцать на вскидку. Ниже всего расположены бедные кварталы, а далее — чем выше тем богаче. Отсюда открывался такой захватывающий вид, что я трижды пожалел что мой мобильный, снабженный пародией на фотокамеру сейчас не работает: этот вид действительно было бы здорово запечатлеть на камеру. С самой высокой террасы, именуемой "Дозорным Веков", открывался вид на порт и море. Можно было даже заметить несколько покрытых зеленью островов. Насмотревшись на виды мы двинулись наверх. Отсюда наверх вело три широких лестницы: полуденная, лунная и звездная, если я нигде не наврал при переводе. Каждая из них продолжается одной из центральных улиц с таким же названием, что идут параллельно до самого верха города. Полуденная ведет непосредственно к дворцу императора, лунная к казармам элитных войск, а звездная, по которой я сейчас шел, к Академии. С Иллиалом мы распрощались, так как ему надо было идти по своим делам, а мне — ловить этого Чарфе в "Переломленном Посохе", где я и планировал остановиться на постой пока не прояснится ситуация с моим поступлением (или непоступлением) в Академию.

Башни, парки, памятники... В основном преобладали мягкие оттенки желтого. Покатые темно-коричневые черепичные крыши смотрелись очень даже не плохо. Ну и, конечно порядок. Если в Саррифенти дома натыканы в совершенно случайном порядке, и каждый строит свой дом на свой лад, то здесь все однотипно, ровно, и, как это ни странно красиво. Высота домов обычно два, реже, три этажа. Народ разглядывал меня с интересом, но не зло. Похоже, в Аррассе к охотникам относились даже лучше чем в Саррифенти. Ну а если кто видел на руке алый перстень, который я нацепил на всякий случай, то даже расступались, немного склоняя голову.

"Переломленный Посох" оказался неплохим заведением, до которого я добрался уже к ночи. Это одновременно и пивнушка, и ресторан, и постоялый двор. Пока меня интересовала исключительно последнее его назначение и, сняв комнату, я отправился спать. Завтра предстоял тяжелый день...

Я предлагаю сыграть Вам в суперигру

(с) "Поле Чудес"

Глава шесть.

Игра.

Человеку дано от природы два великих дара и одновременно проклятия.

Первое — это память в том виде, в каком она есть у людей: смазывающая одни события и в то же время хранящая четкие воспоминания других. У каждого человека за редким, счастливым исключением, в памяти есть такие события, о которых он предпочел бы забыть, да вот не в силах и те о которых он хотел бы помнить больше. Память бережно хранит некоторые воспоминания, заставляет человека переживать некоторые события вновь и вновь, тем самым, заставляя выносить из них, зачастую, горький и от того бесценный опыт.

Второе проклятие человеческого рода — это чувства и эмоции, которые практически неподвластны разуму. Они и являются ахиллесовой пятой любого, в чьих жилах течет человеческая кровь. Именно чувства и эмоции один из тех инструментов, при помощи которых природа диктует человеку свою волю, а, зачастую, и не природа, а другой человек, умеющий, не магией даже (какая к черту тут магия?) а простыми словами и действиями правильно воздействовать, или, вернее будет сказать, "играть на чувствах других".

Ния прекрасно не только знала и о первом и о втором проклятии, но и понимала их истинную силу. Наверное, от того она чувствовала, что словно нанесла удар в спину, когда завязала роман с Алексеем: она ведь знала о нем все, а он о ней ничего. И все же если откинуть все ощущения, Ния понимала, что выбора у Алексея не было: либо принять ее в виде второй половины и телохранителя одновременно, либо стать жертвой тех, кто в ближайшее время будет искать Алькора. И не смотря на это ей было неудобно, словно она совершала предательство...

* * *

Я остановился в "Переломленном Посохе", где мне и рекомендовали. Хотя это заведение располагалось очень близко к Академии, то есть выше большенства подобных заведений в Аррасе, оно было заведением среднего пошиба, ориентированным на, большей частью, студентов Академии. Частенько сюда заглядывали и преподаватели, которые тоже весьма ценили недорогую простую и качественную кухню. Ну и, разумеется, многие приехавшие поступать в Академию предпочитали остановиться на несколько дней в этом заведении, благо цены тут весьма и весьма демократичные. Как водится, гостевых комнат было немного, посему доставались они самым удачливым, кто приезжал заранее, как я, например.

Хозяин заведения даже дал скидку "герою битвы под Саррифенти", хотя я себя никаким героем не чувствовал. Ну не было в том, что я выжил ничего геройского! Скорее это было везение... да что-то в клинках, чего я не знал и, почему-то не стремился сейчас узнать. А должен был. Слишком подозрительным было то, что они оказались у какого-то проезжего старика, слишком сильно я в них "влюбился" и слишком свежи были воспоминания о том, как фактически они провели меня через всю битву.

На следующий день я спустился вниз и, ничего не заказывая, по привычке забился в самый темный угол, где начал приводить в порядок свои записи. Среди моего начавшего принимать форму дневника даже была зарисована карта Саррифенти. Я ждал. За время проведенное в Алерии я научился по положению солнца и своим часам определять более менее точно текущее время и теперь с нетерпением ждал полудня. Сейчас моя задача была проста: найти того самого профессора Чарфе, о котором говорил лесник. Повезло еще, что его встретил и догадался проговориться, что в некроманты собрался, а то, возможно, было бы глупостью лезть напрямик. Когда, как раз около полудня появились посетители, я подошел к бармену, (или трактирщику — даже и не знаю, как мне его называть, так как на все эти слова в Алерийском один эквивалент) и спросил знает ли он такого среди своих клиентов, на что тот, получив за информацию полагающуюся монету, показал мне на один из столиков. Собственно то, что я буду говорить, я уже знал, потому смело двинулся к указанному столику. Главное избегать слова некромантия в разговоре, так как я более чем уверен, наш диалогом будет слушать приличное количество любопытных ушей.

Профессором оказался крепко сложенный человек среднего роста, с удивительно глубокими кариеми глазами и едва заметной улыбкой. Черные волосы с редкой проседью росли своеобразным ободом на голове, словно образуя корону.

— Профессор Чарфе?

— Да, это я — кивнул тот, оторвавшись от еды и с интересом рассматривая меня — чем могу быть полезен.

— Профессор, мне посоветовали...

— Садитесь. Неудобно ведь вести разговор стоя!

— Благодарю. Я в ближайшие дни буду поступать в Академию и у меня есть некоторые сомнения относительно возможности выбора одной из специальностей.

По мере произнесения мною этих слов едва заметная улыбка Чарфе приобрела форму и превратилась едва ли не в лукавую.

— Хм. Даже не знаю чем Вам помочь. Если Вы не решились с выбором — все равно приходите в Академию через шесть дней, когда начинается прием и осмотритесь по кафедрам. Слушайте свое сердце — это главное. А дальше все решит ваша способность к обучению.

Рука Чарфе успокаивающе коснулась моей, и я почувствовал маленький листочек бумаги в своей руке. Есть! Он понял мои намерения!

— Хорошо! — кивнул я — и, оглядевшись, увидел, что к нашему разговору очень здорово прислушивались окружающие...

Я откланялся и отошел вновь за свой стол.

Местная бумага была толще и имела странный розоватый оттенок. И только сейчас я понял свою роковую ошибку: я же не умею читать! И этот Чарфе как назло уже успел уйти!

Я внешне спокойно вышел из посоха, а сам двинулся едва ли не бегом вниз, к "Ребрам и костям", где обычно останавливались в столице охотники. Единственный мой шанс здесь — найти Иллиала, так как больше я никого не знаю и не могу доверять. Пока я бежал мимо небольших парков, фонтанчиков вниз, я успел вспомнить весь свой запас русского мата и отругать себя избранными выражениями за то, что не удосужился вызнать основы письменной речи у друга.

Там меня встретили одобрительными возгласами, едва увидели перстень, и даже налили чего-то засчет заведения. К моему счастью Иллиал был там и, хоть разок повезло, сидел один. Когда я впопыхах, пересказал ему о случившемся, и протянул записку, на что он лишь смущенно улыбнулся и тихо прочитал: "Жду ночью за "посохом".

— Спасибо, старина, выручил — сказал я.

Только что у меня с души упал такой камень, что словами не передать. Все эти минуты я боялся, что там будет написано что-нибудь вроде "сейчас за посохом". На всякий случай я достал листок бумаги и попросил друга выписать все значки местного алфавита, рядом с которыми я русскими буквами подписал их звучание. Всего было их восемьдясят четыре, и запомнить все их сразу не представлялось возможным.

— Все же решил рискнуть? — Только и спросил Иллиал

— Да.

— Я тебе уже говорил и повторю еще раз: ты ввязываешься в очень опасную игру. Разумеется, Академия и император будут защищать тебя от официальных обвинений инквизиторов, но стоит тебе отъехать от столицы — наемники, ловушки, да и просто народ, который могут натравить на тебя. Инквизиция не пренебрегает ни одним из этих методов.

В какой-то момент мне показалось, что это более уже не я. Я хотел выжить любой ценой, и не лезть в глаза опасным лицам, стоящим высоко. Но что-то неведомое диктовало мне, что я должен действовать именно так.

— Но ведь я охотник! Как они могут натравить народ, если охотников народ любит?

— Да, это проблема для них. Но наемные убийцы будут наверняка. Не буду тебя отговаривать, но просто предупреждаю. Будь осторожен.

Честно не знаю, что за упрямство тогда взыграло во мне. Желание стать некромантом — верный способ расстаться с жизнью, но что-то во мне все же заставляло меня упрямиться и отбрасывать эту опасность.

— Я буду осторожен.

Остаток дня я убил, гуляя по городу. Хотя толстые, метров пять-шесть толщиной, стены вокруг города, плавно переходящие в отвесный склон горы, изначально создавались не для этого, по ним не возбранялось гулять, и этим я и воспользовался. По стене я дошел до самого западного края города и стал любоваться видом. Яркие лучи солнца разлетались на сотни блестящих осколков в прозрачных водах внутреннего моря. В своеобразной дымке, как всегда в это время года, с юга виднелась высокая гряда южных гор, склоны которых были сплошь покрыты яркой зеленью, цвет которой проглядывал даже сквозь туман. Людские селения есть только около самого подножия гор, так как селиться выше не позволяет когтистая и клыкастая флора и фауна. Я глянул на север и увидел бескрайнее зеленое море лесов и полей, да северный тракт, словно змейкой вьющийся среди холмов.

— Что, охотник, впервые здесь? — спросил стражник в золотистой броне, проходящий, наверное, дозором по стенам.

— Да, кивнул я.

— Ого! Да ты ж под Саррифенти нежить гонял! — Сразу же выпалил стражник, едва завидел перстень на моей руке — мое почтение.

— Да... Вот только скольких мы там своих оставили...

— Понимаю. У меня у самого брат там погиб там, так что я знаю какого это.

— Охотник?

— Нет, в страже, как и я служил. Карстм. Может быть, встречал его?

Я отрицательно покачал головой.

— Увы, нет.

— Ладно. Здравия тебе и удачной охоты!

— Удачи.

Мы распрощались, и я продолжил смотреть вниз, на Алерию. Непосредственно под стенами Аррасса, после леса толстяков была огромная рукотворная равнина без единого деревца. И сажать здесь что-либо, что растет выше, чем по щиколотку стражнику строжайше запрещено.

Несмотря на всю свою богатую историю, в которой было много кровопролитных войн, Аррасс хоть и осаждался, но взять его штурмом не удавалось ни разу. Запасы еды, вода, как дождевая, так и из нескольких родников и даже местная ферма, поставляющая свежее мясо лично для императора в купе с неприступными стенами такой высоты, что мало какая катапульта докинет камень и Аррасс может противостоять практически любой осаде. Рекорд — это полтора года осады, после чего осаждающие отступились. Когда это было, и с кем воевали — источник умалчивает.

Наконец, я дождался темноты и был в срок за "посохом", даже раньше. "Посох" был построен почти вплотную к стене, и в темном переулке за ним проблематично разойтись даже идущим навстречу прохожим.

Профессор Чарфе появился, едва на небо всплыла первая из шести местных лун — зеленоватая Линерена.

— Следуй за мной. Там поговорим — едва слышно произнес профессор и я послушно, ни говоря не слова, двинулся за ним куда-то в темноту.

Мы шли в сторону Академии, однако зашли не через центральный вход, а через едва заметную калитку в трехметровом железном заборе окружавшим Академию. Судя по виду, этой калиткой не часто пользовались, но, тем не менее, она была идеально смазана и отворилась без малейшего шума.

Мы двинулись в обход основного здания Академии к небольшому одноэтажному зданию. Дверь так же, без скрипа, отворилась, и мы пошли по темному коридору, который был едва освещен тусклым желтоватым светом каких-то кристалликов, размещенных по стенам, к самой дальней двери. На ней висела какая-то табличка, но символов я разобрать, увы, не смог. Профессор отворил дверь и прошел в тускло освещенный кабинет, где и сел за единственный столик, заваленный какими-то бумагами, а мне кивнул на стоящий рядом "гостевой" стул.

Секунд пять мы молчали, изучая друг друга.

— Ладно. Давай рассказывай, почему решил в некроманты податься — разрушил стену молчания профессор.

— Потому что я охотник, пускай и не так долго, но я видел, что творит нежить.

— Ясно. Вижу перстень за то, что было под Саррифенти. Значит, ты прекрасно понимаешь, что сталь против нежити не самое лучшее средство и хочешь заполучить в свое распоряжение кое-что лучше. Так?

— Так — не стал спорить я.

— Но, я так понимаю, у тебя есть еще парочка секретов... Алькор, если я не ошибаюсь? Вернее, Игорь.

— Правильно. Но откуда Вы знаете мое имя? — интересно почему, но я был не удивлен.

— Источник — Мара. Когда написала в Академию о том, что у тебя имеется Дар, она еще и поведала нам историю твоего здесь появления. Занятно. Отчасти именно это и заставило ректора сказать кому надо, чтобы тебе дали указание явиться сюда.

— Это не могла сделать Мара?

— Не в ее компетенции. Но это детали. Дело в том, что инквизиторы очень здорово запугали народ за последние двадцать лет, и если кто и в обычное время и пошел бы в некроманты, то сейчас сочтет собственную жизнь дороже. Это понимают все, и только человек, который провел сравнительно мало времени в Алерии и не знает всего, может рискнуть. Ну, или сумасшедший или самоубийца. Либо очень ловкий человек, у которого есть с десяток фальшивых личин, и который легко может умереть, а после воскреснуть под другим именем. Как ни странно, мы и таких, видели тут за последние годы.

— Понятно. Но я представляю опасность, которую представляет для меня инквизиция. Мне хочется узнать, какая есть у меня альтернатива: может быть, поступить на другую специальность, а некромантию изучать тайком в свободное время?

— И тебя заложит инквизиции первый, у кого будет такая возможность. Тебя убьют на публике, а тот кто тебя заложит, получит награду. Тут либо донесут из идейных соображений, либо из-за денег. Отпадает.

— Тогда какие варианты?

— Алькор. Вы же думающий человек, который, я по глазам вижу, пытается стать некромантом не по прихоти судьбы, а по точному расчету. Академия в лице ректора, я, и, Даламар побери, Император заинтересованы в том, чтобы в распоряжении был хотя бы один некромант! Если бы не этот шизофреник во главе инквизиции — ни от Нолдорцев ни от их твердыни сейчас не осталось бы камня на камне.

— Но ведь вы же некромант?

— Да, как и пятеро других преподавателей этой кафедры. Мы и нос боимся отсюда высунуть, так как ищейки инквизиции только и ищут предлог, чтобы нас зажарить. К тому же я уже очень стар и Дар начинает изменять мне. Против девяти нолдорцев мы шестеро бессильны. Сам подумай чего могут шесть стариков с остатками прежних сил против девятерых некромантов, у которых молодая кровь кипит в жилах? К тому же я преподаю не только некромантию, которая отнюдь не является той областью где я могу считать себя асом. Возвращаясь к твоему вопросу... Ты уверен, что хочешь сыграть в эту очень опасную для тебя игру?

Мне не хотелось. Не хотелось вообще поступать и связыватсья с политикой. Будь я прежним, я бы давно продолжил свою работу охотника, а как накопил бы приличные сбережения, нашел бы себе какую-нибудь местную красотку вроде той Раллы, и жил бы тихо мирно, где-нибудь подальше от нежити... Но что-то во мне тогда давило эти мысли, и выбора не оставляло.

— Уверен — кивнул я.

"Взялся за гуж — не говори, что не дюж" — как поговаривал мой дед. Раз уж ввязался в эту игру — будем играть до конца. Я прекрасно понимал, что ставка здесь — моя жизнь и все же сейчас с улыбкой кивал, прося крупье сдавать скорее карты. Почему? Сдается мне, это даже не азарт и не жажда адреналина. Я осознавал то, на что иду полностью, и все же не мог этому противиться.

— Отлично. Через шесть дней приходи сюда, в Академию. Мы разыграем для наших инквизиторов небольшой спектакль. Приходи в где-нибудь полдень. Около главных ворот будет ошиваться высокий белобрысый парень с шрамом на лице — ты его легко узнаешь. Спросишь, где тут идет запись на "вышку", то есть высшую магию, а он тебе укажет на кафедру некромантии. "Пошутит". Как только выйдешь от меня — найдешь его и выскажешь ему, какой он урод что направил изучать тебя некромантию. Дело в том, что, записавшись, по традиции, выбор изменить нельзя и все это прекрасно знают. И не забудь нацепить перстень, который получил от императора — зрители должны видеть кто ты. Заодно посади фингал. Бей сильнее, и в правый глаз.

— А какой в этом смысл?

— Смысл? Ты охотник, покрывший себя славой под Саррифенти. Так?

— Так.

— А охотников простой народ любит. Инквизиция это знает, поэтому строить козни против охотника, которого подставили — будет чревато потерей авторитета среди народа, что свяжет им руки и заставит отбросить большую часть своих обычных методов, по крайней мере до тех пор, пока об этом событии не забудут. Разумеется им будет проблематично убедить народ, что ты — это зло даже если ты просто прейдешь сюда, но если дать огласку, заставить всех заговорить об этом событии, то это будет для тебя лучше всего! Я уже дал знать, кому надо и об этом не забудут долго... Обещаю — профессор загадочно улыбнулся — А молва разнесет это событие по всей Алерии за несколько дней, будь уверен.

— Понял — кивнул я — значит мои косточки будут теперь долго жевать все подряд?

— А ты думал. Тихо мирно выучится не получится. Так что готовься стать знаменитостью.

Я уже себе не завидовал. Вот это действительно политический ход с большой буквы! Спорю, что старый некромант продумал все подробности этого плана задолго до моего появления здесь и только ждал того, кто рискнет сыграть в эту игру!

— Что же, тогда сыграем.

— Отлично. Тогда иди. В Академии во время учебы тебе потребуются только письменные принадлежности, которые лучше купить сейчас, пока ты еще один из "славных охотников отстоявших Саррифенти", так как когда ты поступишь — тебе не то, что не будут скидок давать, а намеренно завышать цены и пихать плохой товар. И запомни, что все проблемы с инквизицией это не решит. Только даст тебе возможность проучиться спокойно некоторое время. А потом будем думать уже.

— Понял.

— Потом поговорим еще с тобой. Удачи. Дорогу назад, думаю, найдешь. Калитка сейчас открыта — просто прикрой ее тихонько за собой.

Я вздохнул, попрощался и максимально осторожно двинулся к "Переломленому Посоху".

Интересно, в какую же игру я сейчас ввязывался, если у всех местных хватает ума держаться от некромантии подальше? Сдается мне, лучше мне этого не знать. Разыгрываемый профессором спектакль должен был заставить людей считать, что я некромант не по своей воле. Интересно, так ли разнесет молва это событие, как говорит этот Чарфе?

С большим трудом я запретил себе об этом думать и решил использовать оставшиеся свободные деньки с пользой. Во-первых, в ту же ночь я зазубрил местный алфавит, дабы вновь не попасть впросак. Бумага, случайно захваченная из родного мира, подходила к концу, как и чернила, поэтому я прикупил местной бумаги. Честно, даже и гадать не хочу, из чего ее тут делают.

А вот письменные принадлежности меня, мягко говоря, удивили. Перо тут стоило достаточно дорого и, сняв замеры моего указательно пальца, меня попросили зайти на следующий день. По счастью дешевенькая ручка за четыре рубля еще не полностью исчерпала свой запас чернил и вполне сносно писала на местной бумаге, так что я мог и подождать.

Надо полагать в Академии будут лекции, а значит надо быть готовым писать много. Впрочем, мне не привыкать. Формат местной бумаги не слишком отличался от тетрадного, и, при помощи нескольких манипуляций с подручными средствами, у меня получилась стопка листов подходящая для моей блочной тетради.

На следующий день я зашел за пером. Перо было выполнено из меди и представляло собой спиральку, которая вилась вокруг указательного пальца. Ее даже оформили в виде змейки, свернувшейся вокруг пальца. То есть, чтобы писать, необходимо было водить указательным пальцем с нацепленным на него пером по бумаге, что оказалось весьма и весьма непривычно. Пришлось мне сходить и заказать еще одно перо, на этот раз сказать, что просто прямое, которое можно было бы использовать как обычную, привычную для меня ручку, так как переучиваться не хотелось.

Удивились, но когда я доплатил сделали в тот же день.

Начало сезона ветров — знаменуется исключительно началом набора в Академию и оттого в Аррасс стекаются сотни желающих испытать себя на поприще мага. Даже тот факт, что в последние годы смертность среди магов, причем отнюдь не от естественных причин, резко возросла, желающих не убавлялось. Спектр подготавливаемых специалистов весьма велик: мастера иллюзий, погодники, биомаги, боевые маги, специалисты в области высшей магии, прикладники ну и, конечно же, некроманты. Пока я только сделал для себя зарубку на будущее разузнать чуть больше о том, кто и что изучает и быть может расширить свои знания, а пока просто следил за происходящим.

Насколько я мог видеть самая бесполезная, популярная и в то же время самая "благословенная" инквизицией специальность — иллюзионисты. Толку от них в случае, как теперь, Нолдорского кризиса — ноль целых ноль десятых: только корм для зомби. Зато день и ночь над Аррассом носятся полупрозрачные птицы, плавают прямо в воздухе точно в воде разноцветные рыбы и т.п. Конечно, по началу красиво, но вскоре начинает надоедать и попросту раздражать.

* * *

Я был на ногах в тот день с самого раннего утра, вернее с ночи, так как спалось плохо. Я заранее привел в порядок свой плащ, отполировал рукояти клинков, чтобы блестели, и завязал отросшие порядком за это время волосы в пучок. Едва дождавшись срока, я двинулся в сторону центрального входа в Академию. Академия, как и Императорский Дворец, располагалась на самой вершине Арасской горы. В отличие от Дворца, представлявшего красивое, но одно здание, Академия представляла собой добрый десяток зданий раскиданных на территории в примерно пять-шесть футбольных полей. Самое высокое из них, не уступавшее по красоте дворцу, было восьмиэтажным зданием с высокими, наверное, четырехметровыми потолками. Использовалось оно, насколько я понял, исключительно для торжественных мероприятий и заседаний Высшего Совета Магов, а так же как вход на территорию Академии, так как это здание единственное не было отгорожено трехметровым забором.

Действительно, упомянутый профессором белобрысый тип ошивался около самого входа и, чавкая на всю площадь, употреблял пирожок.

— Извините, вы не подскажете, где здесь записывают на "вышку"? — любезно спросил я.

Меня смерили презрительным взглядом, словно я отрывал не от поглощения пирога, а от молитвы, после таки изволили ответить.

— А "Высшая магия", черное одноэтажное строение слева, сразу как войдешь через главное здание. И торопись — а то ты поздновато чего-то. Они уже минут через пятнадцать кончают запись и теперь до следующего года.

— Спасибо — крикнул я и бросился в указанном направлении, стараясь играть роль нерадивого опаздывающего абитуриента. По ходу выходило неплохо.

— Здравствуй, Алькор. Рад, что ты пришел — кивнул Чарфе — знакомься, ректор Академии Аррасса, профессор Нимарсис.

— Для меня большая честь... — начал было я.

— Садись, времени мало, если ты хочешь доиграть свой спектакль до конца и не вызвать подозрений — осадил меня ректор — не будь Нолдорской угрозы, с текущим положением дел я бы засунул тебя куда-нибудь к боевым магам или биомагам от опасности подальше, но сейчас наличие некроманта — седьмого, считая преподавателей, жизненная необходимость, поэтому я иду на риск. И думаю, ты уже тоже хоть смутно представляешь, что за игру с огнем ты затеял.

— Вполне.

— Отлично. Посчитаем это не глупостью, а смелостью. Но я здесь по другому поводу. Мара в своем письме написала мне, как ты здесь появился и потому я решил прогуляться и пока есть время и посмотреть что там у тебя с твоей дырявой памятью. Много времени это не займет, и, я предполагаю, что восстановление того кусочка воспоминаний в твоих интересах.

— Благодарю.

А вот это было здорово. Я ведь, уже и не мечтал восстановить тот кусок памяти.

— Пока не за что. Расслабься и не сопротивляйся.

Я кивнул, закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. На секунду мне показалось, что что-то мягко касается моего сознания. Мне трудно очень описать это ощущение, так как я его до этого никогда не испытывал до этого. Это чем-то напоминало прикосновение мягкой прохладной руки к раскаленной солнцем коже. А через секунду все закончилось, и я открыл глаза, чуть тряся головой и избавляясь от едва заметной головной боли.

А на лице ректора я видел разочарование и удивление...

— Кто бы не совершил такое — этому мастеру вся Академия и в подметки не годится.

— Не представляю, кто это мог быть, в моем мире магов нету...

— Я знаю — оборвал меня ректор — я внимательно читал отчет Мары — либо нету, либо плохо искали. И я так же надеюсь, что те, кто тебя сюда отправят сочтут тебя погибшим и не появятся здесь лично, мне так будет спокойнее. Удачи в учебе, студент первого цикла обучения Аррасской Академии, Алькор.

— Благодарю.

Ректор коротко кивнул Чарфе и покинул кабинет.

— Помнишь, что дальше делать?

— Высказать белобрысому все, что я о нем якобы думаю. Фингал под правый глаз.

— Правильно. Запомни: Поступающий в Академию не может быть отчислен по собственной воле, ровно как и сменить специальность. Это наше правило, традиция, существованием которой мы сейчас и пользуемся.

— Понял.

— Ну, собственно, и все. Сейчас доиграем спектакль до конца, до вечера свободен, а вечерком, как солнце коснется внутреннего моря, приходи с вещами на кафедру — разместим тебя в твоей комнате.

— Понял.

— Удачи.

Я попрощался, и, подбирая по пути бранные слова для белобрысого типа двинулся к месту, где он ошивался.

— Ты урод, из-за тебя я теперь на некроманта учиться буду, выпалил ему я.

— Единственный студент на кафедре, точно не отчислят, чего в этом плохого? — сквозь гомерический спросил парень.

— Ты чего, действительно послал поступающего к некромантам? — спросила стоящая рядом с ним девушка, скрывавшая свое лицо под капюшоном.

— А что такого. Я же пошутил...

Он не закончил, раздалась оглушительная пощечина, которая привлекла намного больше внимания, нежели наша с ним перебранка.

— И знать тебя больше не хочу. На твоем месте я бы уже сегодня начала замаливать свой грех! Испоганил всю жизнь человеку, фактически отлучил от церкви и теперь смеется!

Девушка плюнула в моего "обидчика" и ушла.

— Тьфу, на тебя, урод. Даже руки о тебя марать противно. Иного мертвяка с большим удовольствием завалишь.

Я демонстративно плюнул под ноги белобрысому, и двинулся в сторону "Переломленного Посоха".

Толпа расступилась, народ сочувствовал, кто-то даже извинялся за "этого урода"

Посетителей не было и, изменив своему обычаю, я сел за столик поближе к бармену, (так как классической барной стойки, как обычно делают в моем мире, тут не было).

— Пил бы алкоголь сейчас упился бы — бросил я так, чтобы хозяин заведения слышал.

— Не расстраивайся, с кем не бывает. Не приняли в этот раз — примут в следующий.

— Да приняли меня... Только в будущем я некромант по вине этого урода.

Чашка упала на пол, но не расбилась.

— Как вышло-то? — мужик повернулся ко мне и с интересом омотрел меня.

И я вкратце поведал бармену, двум подоспевшим официанткам и посетителям, историю.

Что что, а хозяин питейного заведения уж точно удостовериться, что завтра эту историю будет знать весь Аррасс, ну а уж официантки руку к этому, точнее болтливый язык, тоже приложат.

— Ты не согрешил, ибо по писанию тебя ввели в грех, словно маррива на убой. А значит тому, кто совершил сие деяние воздасться в восемь раз больше — процитировала одна официантка — не завидую тебе, красавчик.

— Эх, как же я после этого в церковь-то зайду...

За этот день я обошел с десяток питейный заведений среднего пошиба, причем в некоторых мне даже наливали за счет заведения, и пришлось, морщась и боря тошноту выпить. Местная не то брага, не то самогонка прилично била по мозгам и когда я вернулся в "Посох", где провалялся остаток дня, я уже прилично закосел. Немного поспав, я забрал вещи, расплатился с хозяином и двинул в сторону Академии.

— Ловкий ход — кивнул Чарфе — обошел все основные заведения и мало того, что выпил задарма, так еще и новость поведал.

— Старался, хотя голова с непривычки гудит. Я же вроде как непьющий.

— Но тут ничего не поделаешь, надо было. К тому же задарма.

— А экзамен когда будет? Ведь экзамен же, говорят в день записи...

— Отдыхай спокойно. Вертеться ты умеешь, актер из тебя неплохой — а это пока самое основное. Считай, что экзамен ты сдал. — старик улыбнулся — через неделю начнется учеба, поэтому будь готов. Я буду читать у тебя лекции по "устройству мира". Сейчас мне надо бежать на совет, а ты пока располагайся, я тебе сейчас покажу твою комнату. И постарайся быть как можно осторожнее, так как в опасности не только ты, но и те, кому суждено стать твоими друзьями. Инквизиторы будут пытаться тебя выманить из Академии любыми способами.

— Понял.

— Жить ты будешь в этом же здании. Комнатка уютная, правда, пыльная малость. Думаю, ты понимаешь, что у нас давненько не было студентов на кафедре. С тех самых пор, как инквизиторы за нас взялись.

— Понимаю.

— Ну все, устраивайся, завтра возьмем учебники. Твоя новая одежда и постельное белье лежит на кровати. Тряпку пыль вытереть тоже, думаю найдешь. Все, я побежал.

Чарфе кивнул и оставил меня рядом с дверью в мою комнату. По поступи было видно, что он несказанно рад своему новому ученику...

Комнатка была примерно три на шесть метров, и внутри обнаружились шкаф, кровать, письменный стол и комод. Все было выполнено из черного лакированного дерева, кое-где покрытого серебряными узорами. Все было покрыто приличным слоем пыли, кроме стопки постельного белья и двух комплектов одежды, которые, должно быть, принесли совсем недавно.

Чудненько. Моя собственная комнатушка, которой суждено стать берлогой инженера собравшегося переквалифицироваться в мага-некроманта. Или, мне стоит теперь называть себя инженер-некромант? Или инженер-чернокнижник. Ладно, хоть не приходится платить за второе образование, что учитывая тенденции дома — уже редкость.

Три года помножаем, на два с половиной получаем семь с половиной лет. Именно столько мне предстояло провести в стенах Академии.

Я прикрыл дверь и примерил одежду. Штаны из черной очень плотной ткани с множеством карманов, такая же кофта и плащ с капюшоном, ниспадающий до самой земли. И все выполнено в траурно черных тонах. На стене обнаружилось зеркало, с меня ростом, обрамленное, опять же, черным металлом, покрытым вязью каких-то символов явно не принадлежащих Алерийскому алфавиту.

Я взглянул на себя в него и выдал вслух единственный вердикт, который только мог выдать мой мозг.

— Готично!

После я раскидал вещи по полкам, кинул все лишнее и лег спать.

* * *

Мне снилась Москва. Сотни домов, где в страхе спрятались жители, казалось дрожали своими каменными стенами от страха.

— Где ты? — голос, наверное, женский, но очень властный звал меня и манил, словно мифические сирены мореплавателей.

— Я не поддамся! Я сильнее! — твердил я, словно заклинание и бежал, хотя ноги хотели меня развернуть.

Мимо мелькали дома, пустые улицы и машины, а за мной неслось нечто. И это нечто я и любил и ненавидел, и боготворил и проклинал. В зеркалах заднего вида припаркованных машин я видел, как за мной сгущается тьма и идет по пятам, готовая схватить проглотить и разорвать. Один за другим в ней тонули сетлые огоньки окон. Я боялся...

Неожиданно впереди забрезжил красноватый свет, и я со всей скорости вбежал в сгусток какого-то святящегося тумана, за которым проглядывался памятный холм и горы... После этого я сразу проснулся. Оцепенение спадало, зеленоватый свет луны светил в окно, а я никак не мог понять, почему этот сон оставил такой жуткий эмоциональный след в сознании. Все! Больше ни грамма спиртного в рот, даже за счет заведения!

Если, господа хорошие, то что вам говорят не укладывается с тем, что написано в этой книжке, которую у нас на кафедре общей физике любовно называют "Кораном", то это значит вас жестоко обманывают!

(с) Онищенко Э.В. (МИФИ) про книгу "Курс общей физики" Савельева.

Глава 7

Первая кровь

— Анзи! Слушай меня внимательно, потому что повторять я не буду. Прямо сейчас ты отправишься в Школу Теней, что на побережье и убедишь их принять на обучение Алькора, когда он туда обратиться и согласиться его обучать на его условиях — в голосе старика чувствовался лед.

— А они согласятся? Сомнительно.

— Нибире они верят, а она предупреждена.

— Понял.

— Это не все. Как только закончишь там — иди в Таларнал, и прочно там обоснуйся, так как тебе предстоит в этом городе много работы. Но пока отдыхай.

— Побережье? Там ведь рабовладельческий строй...

— Да.

Лицо парня восточной наружности с неопрятными черными, как смоль волосами, ниспадавшими едва ли не на глаза, исказила плотоядная улыбка.

— Только учти, чтобы твои рабыни потом не мешали делу. Понял?

— Повинуюсь... — с улыбкой сказал Анзи, явно строя грандиозные планы на грядущий отпуск и не дожидаясь пока образ старика растает в воздухе, двинулся на восход...

* * *

Признаюсь, я ожидал от обучения чего угодно, но не самого очевидного. Избаловал свое воображение охотой за трупами, называется. Первый год обучения преподавались общие для всех предметы и лекции читались для всех студентов моего цикла...

И все-таки как же все оказалось просто...

"Устройство мира", предмет который как раз и читал нам Чарфе, оказался всего лишь физикой, знакомой мне от и до. "Устройство мысли" — математикой, хотя и начавшейся с весьма и весьма простого уровня, но в скором времени явно собиравшейся затронуть, в том числе и то, что было мне известно под жутким для меня именем "математический анализ". Впрочем, почему жутким. Второй раз не испугаете, сознание-то расширил уже. Еще из предметов были химия и история Алерии.

Насколько я понимаю, въедливый читатель задаст самый наболевший вопрос: "А где, спрашивается, магия?"

Обо всем по порядку.

Единственным загадочным предметом для меня были, так называемые тренировки, когда мы спускались в пещеры под Академией и там, в зале, ярко освещенным сотнями свисающих с потолка и торчащих из стен кристаллов, проводили по три часа в сутки. Странное это место, та пещера. Иногда, кажется, что свет этих кристаллов проходит через тебя, и частично оседает в тебе. Не каждый по началу выдерживает положенные три часа: кто-то иногда не выдерживает, делает перерывы. Я, например, хоть положенные три часа просидел там, но потом остаток дня мучался от жуткой головной боли.

Отчего так? Должно быть, все эти тренировки связаны как-то с этим загадочным пока для меня, Даром.

Как, наверное, подумает читатель, раз я стал учиться на некроманта — все меня разом вдруг стали ненавидеть. Ничего, скажу я Вам, подобного. Разумеется, особо верующие брехне инквизиторов личности сторонятся меня, но обычному народу, который может мыслить хоть немножко сверх того, что ему или ей вдалбливали с детства, плевать на кого я учусь. Да и далеко не все тут были из глубоко религиозных семей. Но были и настоящие религиозные фанатики, которые дружески предлагали мне даже совершить самоубийство. Оно тут грехом не считалось.

Большинство составляют люди, которые делают "как все". Они стараются "держаться русла", "подальше от крутых берегов", и их не страшит что когда-нибудь они "приплывут", как поется в одной старой песне моего мира, "ни дома, ни друзей, ни врагов". Такие люди всегда составляют большинство в любом обществе. Это так называемая толпа, которую любят рассматривать как единый организм, и на этом строят многие теории. Собственно даже наука такая есть — социология, которая как раз эту толпу и изучает. Но как не пренебрежительно можно относиться к толпе — это большинство и мой единственный шанс выжить — заставить это большинство верить, что я вполне вменяем, адекватен и обществу, точнее им, толпе, полезен и нужен, хотя мне самому на них было глубоко плевать.

Первая моя неприятность — профессор Кразалис, частенько подменявший профессора Чарфе, когда тот отлучался по делам Академии. Если большая часть преподавателей на мой "траурный" наряд внимания не обращает, или делает вид, что не обращает, то этот, глубоко проникшийся идеями токсицизма старикашка, включил меня в подмножество своих личных врагов (да простят меня критики за очередное использование оборота, что сродни учебнику матанализа. издержки образования!).

С самого начала лекции он решил устроить мне экзамен и попутно включить в него все, что собирался сам только рассказать. Напугали ежа, не буду говорить чем, ведь физику я знал так, что преподавать мог (собственно это я и собирался делать в аспирантуре, если бы сюда не попал). В общем, профессор Чарфе, был весьма удивлен, когда зашел к нам и увидел, что лекцию вместо этого Кразалиса, можно сказать читаю я, а этот только гоняет меня красный от злобы, а сделать ничего не может, так как физика, как ни крути что в Москве, что в Аррассе, что в Голливуде — одна... Ну, быть может за некоторыми исключениями во втором случае, которые на первый взгляд в глаза не бросаются, и которых мы, если и коснемся, то не скоро. Ведь законов старика Нютона никто не отменял и тут меня так же притягивает к земле как и в Москве! Ну и пускай, что тут их описал совсем иной деятель науки, от этого же правда не изменится!

В общем, профессор Кразалис получил тогда втык за то, что "лениться читать лекцию сам", а я после этого еще немного прославился, хотя не понятно пойдет ли слух о том, что я великолепно знаю "устройство мира" мне на пользу или во вред.

С химией у меня было сложнее. Местный аналог таблицы Менделеева пестрил не только кучей неизвестных мне названий, но и даже весьма странной структурой. Так, например, железа там выделяли с десяток видов с разными свойствами, хотя атомная масса одна и та же (точнее ее аналог, так тут все было сделано грубее и, по ходу, толком устройство атома и молекулы тут не изучили и теорий вменяемых не построили). А это господа уже фиг знает что. Кстати химию здесь вполне можно назвать алхимией, так как законов там немного и все сводится к огромному справочнику "если смешать это и это, то будет плохо".

Однако были и коренные отличия. Я был более чем уверен, что несколько реакций, которые нам показали не существуют и не могут существовать в моем мире. Так например, когда лекторша смешала две прозрачных жидкости, а потом как-то применила Дар, который послужил катализатором, проявились такие спецэффекты, что Голливуду и не снились.

В принципе, основное должно было сохраняться, так как в противном случае я, то есть обычный человек, чья жизнедеятельность напрямую зависит от протекающих во мне химических процессов, просто не выжил бы здесь.

После некоторого знакомства, я смог кратко резюмировать состояние местной науки: уровень примерно соответствует началу девятнадцатого века моего мира с некоторыми исключениями: про электричество в местных трактатах по физике написано буквально три строчки, а какие либо знания из области ядерной физики отсутствуют в принципе, хотя с "Проклятыми рудами" тут сталкиваются очень часто. Медицина, математика находятся на очень и очень достойном уровне, а местные биологи вытворяют при помощи опять таки, Дара такое, что в нашем мире и не снилось. Подозреваю, что и "селекция", как бы она на алерийский не переводилась, для них далеко не пустое слово. Чего стоят хотя бы одни "толстяки", растущие вокруг Аррасса, которые являются полностью искусственно выведенным видом. Какие либо станки практически отсутствуют, и в производстве в основном используется ручной труд, ровно, как и не используется тут практически, огнестрельное оружие по причине отсутствия вещества, которое могло бы заменить порох, который, насколько я понимаю, в этом мире вполне инертен (хоть и не представляю как такое возможно). Наверное, когда-нибудь то, что заменит порох и найдут, но пока этого не произошло.

Как мне казалось, ключом к тому, чтобы понять истоки такого странного развития служил загадочный Дар, пользоваться которым мы будем начинать только на второй год обучения. Иного объяснения тому, что развитие цивилизации тут так "тормозило" я найти не мог.

Шесть дней учебы чередовались с тремя выходными, которые, я использовал, как мог — иногда переодевался в простую одежду охотника и, обязательно ночью, брал Атома и ехал в Паррасс, порт, что располагался сразу перед Аррассом. Там я останавливался в местном заведении для охотников, щеголявшее простым названием "Косточка" и подрабатывал отловом нежити, к которому был весьма привычен. Не забывать же навыки!

Там я назвался совсем иным именем, не желая выставлять на показ свое истинное лицо. Асемар. Имя придумано было мною минут за пять, и я очень скоро я вжился в образ. Мое происхождение мало кого волновало, имя было самым обычным, часто встречающимся здесь, так что и вопросов мне задавали предельно мало. Кольцо пришлось спрятать.

Отдельное внимание надо обратить на манеру обучения. Тут не было такого строгого деления на лекции и семинары, как в моем родном институте — вместо этого лекция перемешивалась с вопросами к аудитории и отдельным студентам. Некоторые лекции сразу вели несколько преподавателей. Кстати возраст студентов Академии рознится тут, от едва ли не пятнадцатилетних, и заканчивая уже едва ли не стариками. (Хотя крайностей такого рода мало) Опросы делали регулярно и чтобы опросить всех, а это было почти четыре сотни человек с разных специальностей и факультетов, собранных в огромной трехэтажной аудитории, приходили помогать еще до десятка более молодых преподавателей.

Хотя знал я многих, кто учился со мной, здорово сдружился я только с двумя:

Первая — Ирви, в своем будущем боевой маг. Это совершенно беспорядочный, хаотичный характер, снабженный неплохой соображалкой. Вечно растрепанные рыжие кудри, да зеленые глаза — вот и все, что можно отметить характерного из внешности. Второй, тоже боевой маг, или боевик, как их тут величали, (хоть это слово у меня и вызывает ассоциации со всякого рода Хаттабами) это Силиар, на голову выше меня ростом, короткие, стриженные "под горшок" волосы, светлые усы, неплохо накаченные мускулы и в то же время добрая улыбка. Похоже, что если кто и действительно поверил в то, что я некромант не по своей воле — то это он. Силиар неплохо владел клинком, поэтому мы иногда убивали временя в парке, что на территории Академии тренируясь, а, понаблюдав за нами некоторое время, Ирви тоже прикупила себе легкий клинок и стала брать уроки фехтования у Силиара. Мне, кстати, пришлось оставить свои катаны для нежити, так как сражаться ими на тренировке просто было опасно: У меня создавалось ощущение, что они просто жили своей жизнью, так как они частенько, словно, подталкивали мою руку в нужном направлении. Вместо этого я взял свой самый первый клинок, презентованный мне покойным ныне Торреви еще в самом начале моей жизни тут. Я так и не решился продать его. Сначала не было времени, а потом решил сохранить как память о Торреви.

Одним словом, вновь жизнь вошла в обычное, студенческое русло, пускай и в совершенно ином мире. Мой мозг, такое ощущение, что просто изголодался по умственному труду и поэтому я ушел в учебники просто с головой. Сколько раз повторяли в нашем родном институте, что студенты моего поколения не те, что были в советское время, что дескать, тогда они действительно соображали, а теперь — только и умеют, что зачет выклянчивать, да халтурить. А ведь если вспомнить, то не так много и было у студентов того времени: не было Интернета, где добрые люди выложили готовые работы, не было телевизора. Делать было нечего, книга становилась лучшим другом, а следовательно приходилось делать одно — учить. Учить не из страха перед получением "неуда" и, как следствие отчисления и армии, а просто ради удовольствия и интереса. Сужу по себе, что когда отключали электричество — книга становилась единственным занятием, на которое действительно можно было убить время. Отсутствие здесь таких развлечений, как телевизор да компьютер, сыграли свою роль, и в библиотеке я стал завсегдатаем. Конечно раздражает, что книгу нельзя так же быстро листать, искать по словам... Но что поделаешь.

Кстати, о библиотекаре нашем надо сказать отдельно. Это маленькое сморщенное существо с коричневой кожей и острыми ушками, неизвестной никому расы, подобного которому я не видел никогда ни в этом, ни в своем мире. Я бы прозвал его либо гремлином, либо гоблином, либо еще кем-нибудь из представителей им подобных существ, созданных человеческим воображением "от нечего делать", как говаривал наш лектор по физике, "писателями" в понимании которого были исключительно Ландау, Савельев, Иродов и другие, кто внес свой вклад в развитие мировой науки.

Наличие же в этой библиотеке Корта, так же и было, кстати, причиной по которой все без исключения девушки просили зайти за той или иной книгой ребят: Корт, как звали библиотекаря, пытался завязать "близкие" отношения со всеми лицами женского пола которых видел, причем возраст и красота для него значения не имели.

Вторая его слабость после женского пола — деньги, так как за них он, опять таки, мог купить себе внимание женского пола в подходящем заведении. По понятным причинам, у студенток он спросом не пользовался. Некоторые даже иногда пугали девушек, что Корта собираются сделать преподавателем.

Но, несмотря на все — он был бессменным библиотекарем, так как помимо того, что обладал исключительной памятью и мог всегда сказать где, на какой из тысяч полок огромной библиотеки лежит нужная книга, был и настоящим долгожителем даже по меркам этого мира: в библиотеке он работал почти сразу после основания Академии Варривом Аррасским. Разумеется, откуда он родом и сколько времени живет, никто не знает, а сам он не говорит.

У Корта так же можно было за отдельную плату попросить копии редких трудов, выносить которые из библиотеки, было запрещено, а за дополнительную плату об этом не узнает никто, даже сам ректор. Про это знали, скрипели зубами, но мирились, так как библиотекаря, который мог бы померяться с Кортом долголетием и памятью, не существовало.

Собственно, что может портить мне обучение и жизнь? Да пока ничего, кроме одного — новости с северных рубежей поступали все более и более неутешительные. Очевидцы говорили о том, что вся нежить идет на север. Медленно, но верно движется к твердыне некромантов. И не известно, что там, на Мертвых Землях происходит. Сначала я думал о том, что мертвые земли, которые окружают Норсидиал — просто заражены радиацией из-за того, а рассказ о проклятии древних — просто попытка найти этому рациональное объяснение. Так я думал до тех пор, пока не прочитал о той страшной и странной болезни, что поражала идущих ныне живых в Норсидиал. Тут помогла книга под странным названием "записки того, кто выжил", перевод на русский кусочка которого я привожу ниже.

" ...словно невидимая змея-кровопиец, что обитают по берегам озер, подле Норсидала пила силы, лишая Дара, а когда сил не становилось — сдавало тело. Я видел, как чернеют зрачки больных, лишая их возможности видеть. За слепотой вскоре приходила лихорадка, зачастую лишавшая человека рассудка. Иногда люди выживали — слабые, лишенные Дара, если таковой был — но Северная Смерть им была больше не страшна, но чаще всего умирали. Тела погибших почему-то не разлагались, и их было очень тяжело сжечь, поэтому мы оставляли за собой горы трупов, лежащих вдоль всей Северной Артерии, когда шли на Юг. Романос, отец мой, а так же единственный из тех, кто был под дворцом, который прожил достаточно долго, чтобы рассказать нам об этом, говорил, что мы должны как можно быстрее покинуть Нолдор — только тогда мы уцелеем, так как нечто, разбуженное по неосторожности, пьет силы всех, до кого может дотянуться. Я знал троих, кто выжил после лихорадки, не считая меня самого, и все они сошли с ума и остались слепы на всю жизнь. И я не знаю какому богу я должен воздавать мольбы за то, что я сохранил зрение. Сейчас, уже через год после тех событий, записывая строки этой книги все еще дрожащей рукой, я думаю о том, что случилось тогда. Отец мало мог рассказать о событиях непосредственно под дворцом, так как он только подносил припасы. Когда он бился в лихорадке — он постоянно повторял слова, что выхода нет, и отныне мы все заперты. Не знаю, что он имел в виду, возможно, что это просто бред, а возможно что-то другое. Я не знаю причин, но, наблюдая следствия, понимаю теперь одно, что любопытство наказуемо и стремится к знаниям — это подвергать риску остальных. "

Из этого выходило, что раз трупы не разлагались, у Нолдорцев вполне возможно было в наличии такое число нежити, что хватит стереть Алерию, а точнее живое ее население с лица этого мира. Однако, они пока ограничивались маленькими вылазками на деревеньки, которые очень быстро отбивали охотники, имперские войска и оставшиеся еще в живых боевые маги.

Боевых магов было хоть намного больше, чем некромантов, но все же ничтожно мало. И к этому, насколько я мог проследить цепь событий, опять таки приложили руку доблестные инквизиторы, которые по доносу с большим удовольствием избавлялись от боевого мага. Тот, разумеется, аресту оказывал сопротивление, и это использовали против него как неопровержимое доказательство его вины. Причем Академия помочь обычно либо не могла, либо не успевала, так как приговор исполнялся за считанные часы. Император тоже толком сделать ничего не мог, так как все его вопросы к главе инквизиции приводили в лучшем случае к незначительным переменам в составе инквизиторов, а идти с ними на раскол — значит породить гражданскую войну, которая будет Нолдорцам только на руку. Иногда мне просто казалось, что инквизиторы в сговоре с Нолдорскими некромантами. Лет пятнадцать назад, как мне рассказали охотники, они под страхом смерти запрещали сжигать умерших — дескать, только хоронить надо. К счастью, кладбища тогда располагались как раз рядом со святилищами, а следовательно, благодаря действиям опять таки, бравых, тогда еще первых охотников за нежитью, еще толком не сформировавшихся в подобие гильдии, как сейчас, первые жертвы нежити как раз были среди инквизиторов. После этого, как-то сразу, на восемьсот какой-то странице писания, нашли строчку про то, что мертвых, оказывается, надо сжигать, дабы не проклинать души. Преследования охотников и просто людей, сжигающих погибших тогда тоже сразу прекратили.

На севере сейчас собирались армии, вполне возможно, исчисляемые уже миллионами. Вся нежить медленно, но верно шла туда.

Однако, стоит оторваться от обсуждения глобальных вопросов и вернуться к насущным делам. Шла восьмая по счету неделя моего здесь обучения (девятидневная неделя). В тот день я вернулся из пещер с "тренировки" и решил отдохнуть, когда увидел на своем столе аккуратно сложенный листок бумаги, явно не оставленный мною. А на нем было аккуратным подчерком написано предупреждение, в котором говорилось, что несколько человек со второго цикла обучения, наслушавшись брехни токсикоманов собираются малость намять мне бока. Разумеется, сказано это было намного пространнее и другим языком, но самое главное — было сказано где, когда и сколько народу будет меня бить. Ну и, разумеется, письмо было анонимным.

За драку тут в Академии предусмотрено отчисление с лишением Дара, поэтому через пять минут это письмо лежало на столе заместителя заведующего кафедрой некромантии (вольный перевод названия этой должности) профессора Ассеруса, так как Чарфе на месте не оказалось. В конце концов, я не ребенок уже давно, чтобы пытаться разобраться с подобной угрозой сам. Наилучшим для меня вариантом будет, если преподаватели изловят возмутителей спокойствия и устроят показательные отчисления, чтобы другие, раз пять подумали, прежде чем лезть на рожон по первому слову особо верующих и проповедующих.

— Сказать, кто написал это письмо, не могу, но подчерк явно женский — подумав, произнес профессор — Эк, ведь спланировали хорошо. Как пить дать их кто-то из преподавателей поддерживает.

Дело было в том, что все здания Академии построены так, что учащиеся и преподаватели обычно ходят по совершенно разным коридорам, пересекаясь только в аудиториях. Из того, что сказал Ассерус, выходило, что в месте, где я должен был пройти, завтра за стенами не будет ни одного преподавателя, который мог бы, услышав шум разобраться в происходящем.

— Ваши предложения?

— Идешь завтра на лекцию как обычно, а стоит им на тебя напасть — мы подоспеем и разберемся, так как будем сразу за стенкой. Обещаю, если это не простая шутка — это будет последний день обучения их в Академии. Отчислить и лишить Дара имеет право только ректор, но он, думаю, не откажется от предложения прогуляться. А если нападающие применят свой Дар — то мы тоже применим и они покинут стены Академии не только без Дара, но еще и инвалидами на остаток жизни.

Лицо Ассеруса исказила злорадная ухмылка. Он был один из тех преподавателей кафедры, который занимался исключительно некромантией, а значит, терпел постоянные "шутки" от студентов, которые подстрекаемые инквизиторами никогда не упускали шанса подставить старика. Похоже, что он был даже рад шансу отыграться. И почему-то мне кажется, что про инвалидные коляски он не шутил...

— Сурово — прокомментировал я — С вашего позволения пойду готовиться.

— Иди. И письмо забери, не забудь. Лучше сожги, чтобы не подставлять анонима.

Переварив складывавшуюся ситуацию, вместе с ужином я, не долго думая, пошел спать. Самое худшее что может случится — намнут немного бока. Я не проигрывал, да и выбора не было особого...

* * *

— Что у нас тут? — спросил Алексей у уже обследовавшего место преступления Василия.

— Глухарь — усатое лицо криминалиста исказилось — Ни отпечатков, ни следов — ничего. Соседей убитой опросил — ничего не слышали, не видели. Сверху живут наркоманы — приставили к ним Сидоровича — пусть пасет и при случае схватит за хранение и употребление, да заодно дилера пусть попробует отследить...

— А орудия убийства?

— Зубы какого-то хищного животного, возможно крупной собаки. Челюсть у этой твари была очень мощная, так что голову практически оторвали от тела. Если только что поел — лучше не заходи — там все уделано... Готов спорить на стольник, что лишишься завтрака. Более подробно постараемся сказать, как доберемся до лаборатории и проведем экспертизу.

— А чем занималась убитая?

— Марина Матвеевна Савичева, шестьдесят седьмого года рождения, работала на кафедре теоретической ядерной физики в том институте неподалеку.

— Погоди... так там же, как раз мой брат учился...— осенила Алексея догадка.

— Ага. С сорок какого-то года ни одного происшествия, а теперь на тебе — выпускники пропадают, радиоактивные пятачки неподалеку, преподавателей убивают... А за все это отвечаем мы....

— Ты чего такой кислый? Вазелин звонил?

— Угу. Ждет нас сегодня после обеда к себе на ковер. Опять будет разносить, на чем свет стоит.

— Ладно. Звони тогда по родственникам опрашивай, а я прогуляюсь в этот триклятый институт. Да, кстати, а что с этим псом-то?

— Да ничего... Ни волосинки не оставил на ковре, словно лысый по жизни. Окно было открыто, так как сам видишь, какая жарища, но там седьмой этаж, так что отпадает... Но дверь была тоже закрыта на оба замка, так что если собаку и впустила — то хозяйка.

— А алкашей и старух возле дома опросили?

— Да, уже в процессе.

— Ладно, увидимся в отделе.

* * *

Мужчина лет тридцати с длинными волосами и странной плотоядной ухмылкой, которая, казалось, не сходила с его лица, наслаждался массажем в исполнении стройной блондинки лет девятнадцати. Вокруг была роскошь, которую мог позволить себе только олигарх. Однако расслабленное его состояние, тем не менее, не помешало ему заметить Нию, которая спокойно, словно у себя дома, отворила дверь в его апартаменты.

— Ния, черт подери, когда тебя научат стучаться! Лапусик, будь другом оставь нас, тут намечается деловой разговор — последние слова были обращены к девушке-массажистке.

— Извини, привычка, да и время поджимает — Ния взглядом проследила, как девушка покинула комнату.

— С чем пожаловала? Что на этот раз надо?

— Информация.

— Ну, это дорого стоит. Не один и не два поцелуя... — лицо мужчины опять расплылось в подобии слащавой улыбки.

— Гранци! Вот это видишь?

— Обана! Да ты из налоговой инспекции! Дорого за корочку заплатила? Ладно. Готов сотрудничать, только оставь контору мою в покое, я уже порядком привык к покою и комфорту — затараторил собеседник Нии, которого проблемы с налоговой очень и очень пугали.

— Меня интересует мастер-план нашего общего знакомого. Алькор.

— Хм... Я был ответственен за отыскание обломков клинков и их перековку...

— Я это знаю.

— Но я уже тридцать лет по времени этого мира, как не при делах! А кандидатуру старик подыскал?

— Да. И мне интересно знать, по какому принципу отбиралась кандидатура.

— Хм... Погоди — лицо Гранци опять расплылось в улыбке — Ты была ее опекуном?

— Да.

— Малышка! Кто бы мог подумать, что старикан выберет тебя. А что ты тогда не с ней?

— Я отстранена... вернее сказать... сослана на пенсию...

— Рановато... кстати будешь вино? Я тут недавно прикупил несколько отличных бутылочек на аукционе во Франции. Триста лет выдержки!

— Не уходи от разговора.

— Не ухожу. Присядешь, может быть?

— Спасибо, что догадался предложить!

Ния расположилась в кресле и вопросительно уставилась на Гранци.

— Расскажи мне о том, что тебе известно об этом плане. Все!

— Как будто я знаю много... Когда я достал обломки клинков, перековал их, меня сослали на пенсию, как и тебя сейчас. Насколько я знаю, кандидатуры тогда еще не было, хотя ее активно искали.

— А какие требования предъявлялись к кандидату?

— Во-первых, наследственность. Должно быть то, что позволит взять клинки в руки, желателен Алерийский Дар.

— Ладно. Поняла. Что дальше?

— Ум. Этот человек должен быть достаточно умен и в тоже время не замкнут в одной и той же области, чтобы быстро постигать и использовать технологии других миров. Нестандартный образ мышления, хорошее здоровье... вроде бы все... Ах да, последнее. Желательно, чтобы это была еще и девушка, причем очень недурной наружности, так как внешность зачастую открывает доступ ко многим и многим секретам.

— Ясно.

— Я бы взглянул на ту, которой выпал тот счастливый шанс... Красивая и умная... мечта прямо таки... — Глаза Гранцы мечтательно закатились...

— Не мечтай. Алькором стал физик по образованию — это было равносильно ведру ледяной воды, которую вылили на бедного олигарха, разрушив его мечты о "красивой и умной".

— Забавно. Ну, собственно это все, что я могу рассказать. Я знаю, что над Планом работали тысячи слуг старика и что на момент моего ухода, мир, в котором будет происходить его начальная тренировка, не был выбран. Хотя, по-моему, заикались, что он должен быть стать некромантом, разве что...

— И больше ты ничего не знаешь? Хоть примерно, что за судьбу ему уготовил старик?

— Да нет... вроде это все. Из него собирались сделать мага высшего разряда, какие обычно долго не живут... ну сама знаешь, эта вселенная не место для сверхлюдей... В любом случае этому парню я не завидую, ибо жизнь его будет подобна аду... Если не хуже. Сама вспомни, как оказалась на службе у него, и почему он тебя выбрал.

— А цель?

— На вопрос "зачем" старик никогда не отвечает, сама знаешь. Знание цели нам может слишком сократить жизнь

— Я знаю. Но были же догадки!

— Смею предположить, что это как-то связано с тем, что кто-то назвал Хаосом, так как последнее время с этим было много проблем. Пару раз другие упоминали, что все это как раз из-за Хаоса. Не знаю догадки ли это, или за этим что-то есть, но на это все указывает.

— Спасибо. Буду знать.

— Хочешь совет?

— Ну?

— Не лезь. Чтобы старик не делал — это всегда к лучшему, даже если приходится вырезать сотню деревень.

— Я знаю. Пример Сарманса помню. Тогда вы вырезали восемь деревень, что и не знали, что заражены, зато не дали той иномирной чуме уничтожить целый мир. Прекрасно помню.

— Может быть, поцелуешь на прощание, я же тебе помог, как-никак, удовлетворил твое любопытство?

— И не мечтай. Про твои поцелуи с гормональным привкусом всякой иномирной химии, которыми ты соблазняешь молоденьких девушек по всем мирам, где бываешь, я прекрасно знаю. И к дурочкам не отношусь. Хватит с тебя того, что начальству скажу, что твоя контора кристально чиста.

— Да мне и так и так им откаты делать, вне зависимости от того, что ты им скажешь!

Через пять минут Ния вышла из центрального офиса компании "РосМясИмпорт", на самом деле занимавшееся поставками мяса отнюдь не из Германии и Америки, а из нескольких соседних миров. Впрочем, деятельность компании ее совсем не волновала, так как, легко догадаться, никаким сотрудником налоговой инспекции она не была, а удостоверение было просто очень качественной подделкой.

* * *

Вышел из здания кафедры некромантии я немного раньше, чем обычно. Я планировал немного опередить друзей, с которыми обычно пересекался по пути на лекции возле главного здания, чтобы не втягивать их в эту историю. У меня было большое желание взять с собой катаны, но, увы, так можно было добиться, что отчислят меня, а не моих пока неизвестных недоброжелателей.

— Смотри труповод идет — раздалось слева, и я заметил компанию из пяти человек в лиловых одеяниях. Иллюзионисты!

— Эй, труповод, тебе не стыдно жить, а?

Я сделал вид, что проигнорировал оскорбление в мой адрес. С пятерыми мне точно не совладать, тем более что они будут использовать магию. И, как на зло, никого вокруг! Нет, я, конечно, знаю, что Чарфе, Ассерус и компания неподалеку и придут на помощь, но то если бы меня не предупредили?

О том, что меня атаковали при помощи Дара, я мог только догадаться. По ощущениям это было словно, как если бы сила притяжения к земле возросла раз в пять. Ко всему прочему добавилась усталость и странная сонливость. Я сам не понял, как я упал на пол...

Один из этой компании осыпал меня бранными словами, вперемешку с каким-то религиозным бредом, а четверо других двинулись ко мне. Я собрал силы в кулак и, пытаясь убедить себя, что это всего лишь наваждение, прыгнул прямо на первого нападавшего. Белобрысый парень наглой наружности явно не ожидал такого подвоха, и защититься не смог — мой кулак заехал ему аккурат в нос, после чего я увлек его за собой на землю. В глазах стремительно сгущалась тьма, и я чувствовал, что еще немного и сознание оставит меня... В плечо что-то ударило, и я почувствовал боль и страшный холод. За этим последовало несколько ударов, скорее всего ногами мне в ребра, после чего кто-то очень здорово врезал мне ногой по лицу...

Когда я очнулся, надо мной склонилось лицо Ассеруса.

— ... наверное, специально заклинили панель. Хорошо, что вовремя успели.

— Этот попытался бежать! — раздался голос Дарбэ — самого молодого преподавателя на кафедре некромантии закончившего обучение двадцать один год назад — Я его о стенку успокоил, так что придет в себя не сразу.

Все мышцы ныли, под глазом набухал фингал и парочка ребер, по ходу сломано.

— Я буду жаловаться! — не унимался один из нападавших — Какое вы имели право применять против нас магию, грязные некроманты! Вас вышвырнут из Академии и зажарят...

— Дарбэ, прикрой эту помойку, пожалуйста. Так как остальные без сознания, а ректор пока не подоспел, скажем, что он оказывал сопротивление.

— С удовольствием, профессор Чарфе.

Раздался удар, предположительно чей-то головы о стену, после чего ругань стихла.

— Что же ты его такими зверскими методами?

— Жалко Даром пользоваться, когда можно просто врезать, как следует.

— Ты как? — Спросил меня Ассерус.

— Бывало и лучше. Сильно я того приложил?

— Сломал ему нос. Теперь вон там хнычет. Вот и твои друзья подоспели. Думаю, они помогут тебе добраться до кафедры. На неделю от занятий свободен.

— Спасибо.

— Алькор! — Надо мною склонилась Ирви — Что же ты нам ничего не сказал?

— Не хотел вас втягивать...

— У кого-то будут серьезные проблемы. Подобное нарушение правил Академии карается отчислением с лишением Дара, и, насколько я понимаю, им придется еще и в темнице побывать — бросил Силиар.

— Знаю. Им помогал кто-то из преподавателей. Они знали, что преподавателей рядом не будет в это время и, ко всему прочему, заклинили панель, за которой проход в преподавательский коридор.

С большим трудом я приподнялся и, опираясь на друзей, двинулся в сторону кафедры некромантии, где меня ждал еще один сюрприз: здание кафедры было изрисовано нецензурной руганью, а прямо над ним вращалась объемная иллюзия органа, который уж никак с некромантией не связан.

— Сдается мне, будут массовые отчисления... — предрек я, а потом добавил на русском — Только массовые расстрелы спасут Алерию.

— Подумаешь, немного меньше иллюзионистов станет — высказала свое "фе" Ирви.

Вскоре мы добрались до моей комнаты. Я разлегся на кровати, Ирви заняла единственный стул, а Силиар расположился на полу.

Вздохнув, я рассказал о том, как меня предупредили об опасности.

— Это хорошо. У тебя есть, считай свой человек в стане врага — улыбнулась Ирви.

— Ничего хорошего для этого человека. Если кто узнает, что он или она заложили их тебе — то этому бедолаге, будет плохо...

Если Вы подумали, что эту неделю я планировал залечь и не вылезать из здания кафедры то Вы ошиблись. По диагнозу медика меня хоть и прилично помяли, но ничего смертельного. Конечно, перелом двух ребер это болезненно и неприятно, но не смертельно в моем случае. Особенно после отвара одной местной травы, которую тут называли "костострой". Первые два дня я, конечно, я честно пролежал, читая разнообразную литературу, а потом уже наведался в библиотеку за добавкой.

Я решил не откладывать запланированные изыскания в историю инквизиции, и поэтому взял в библиотеке томик подробно рассказывающий о последний пятидесяти годах жизни Алерии.

Глава восемь.

Около двух сотен лет назад в Алерии можно было встретить несколько десятков различных верований, причем каждое претендовало на свою единственность. Изучая древние книги, я был очень удивлен, когда обнаружил среди тех религий даже христианство. Интересно, является ли это следствием контакта с моим миром, или же это нечто иное? Спросить сейчас не у кого, ибо существовало оно не долго, и вскоре стало историей.

Когда главой "токсической" церкви стал некий Раролден, всего за десяток лет токсицизм стал основной религией всей Алерии. Именно ему и приписывают создание ордена инквизиторов, карающих всех подряд налево и направо. В тот момент Алерийская Империя переживала не лучшие года, посему о каком либо вмешательстве со стороны Императора не могло быть и речи. Более того, объединение всех подданных под одной религией помогло тогда Империи выбраться из кризиса. Однако, как часто бывает, Раролден долго после таких решительных действий не прожил, а на его место, до этих пор, не было достойного приемника. В ордене инквизиторов постоянно были интриги, убийства, одним словом грызня за место главного.

Но вот двадцать пять лет назад, прикончив всех конкурентов кресло главы инквизиции занимает некто Биллиг. О прошлом ныне верховного инквизитора известно мало, но о делах его знают все. Человек этот абсолютно лишен Дара, и, от этого яро ненавидит всех, кто этим Даром обладает. Приведя всего за год инквизицию в полный, едва ли военный, порядок он занялся сведением личных счетов с теми, кого больше всего ненавидел. А это были, разумеется, маги. Первыми под немилость попали некроманты, которых и без того немного было (а вы думали, много людей пойдет о доброй воле возиться с трупами?). В результате, в течение трех лет, количество некромантов на службе императора с почти полутора сотен сократилось до шести, а именно преподавателей кафедры некромантии, которые теперь и носа боялись высунуть из Академии.

Но, как говорится, это полбеды, по крайней мере, пока не объявились Нолдорцы. Нет, нежить уже тогда чудить начинала на северных рубежах, но этому тогда особого значения не придали, да и других дел хватало.

Следующим шагом была провокация войны с Побережьем пятнадцать лет назад, в ходе которой буквально изничтожили друг друга целых две армии, в основном, боевых магов: армия Побережья и армия Алерийской Империи. Забавно, но войну эту, как и первую мировую войну в моем мире, спровоцировало всего лишь одно убийство: убийство посла Побережья, которое умудрились свалить на преподавателя кафедры боевой магии. Конечно, потом правда вскрылась, что это был не он, но и против инквизиции улик не было.

Но кроме как им, кому это еще выгодно?

В общем, худо-бедно мир тогда восстановили, но как следствие погибло в сумме больше десяти тысяч "боевиков" с обеих сторон, и уйма мирного народа. Он вообще оказывается крайним в любом мало-мальски крупном конфликте.

А потом, словно гром среди ясного неба, полезла отовсюду нежить и настала эра Охотников, которых поначалу и то, преследовали инквизиторы, мотивируя это тем, что "не надо мешать мертвым завершить то единственное дело, ради которого они восстали". Разумеется, через год до всех дошло, что мертвых успокаивать надо, так как последних дел у них как-то слишком многовато. Но к тому времени огромное количество людей уже рассталось с жизнями.

Но самое главное, что такого фанатика и морального, простите, урода Биллига, простой народ любит, считая едва ли не святым. Как такое возможно? А вот возможно, и помятуя родную страну я не удивлен.

Лично я готов поспорить на что угодно, что этот Биллиг в сговоре с Нолдорцами. Ведь только подумать! В Норсидиал сейчас могут попасть только мертвые, исключая самих Нолдорский некромантов, по поводу которых я сказать ничего не могу. Будь сейчас на службе императора нужное количество некромантов — они бы не только в считанные дни расправились бы с нежитью — они бы просто подняли армию мертвецов и стерли бы ею Нолдорских некромантов с лица земли... Их же и оружием.

Боевые маги тоже представляют угрозу для вторжения нежити, поэтому с ними тоже расправились весьма хитро. Вроде все сходится...

Жалко, что император с этим Биллигом ничего сделать не может... А покушения уже не помогают. Их на него за эти двадцать лет было больше чем на Адольфа Гитлера и все провалились, что тоже кстати весьма странный факт: Не может же человеку постоянно вести!

Я отвлекся от чтения и попробовал прикинуть последовательность действий. Пока что это учеба, а потом? Сдается мне, очень скоро под Аррассом будет целая армия нежити, а в этом случае мои шансы выжить еще меньше чем под Саррифенти. Разумеется, Аррасс выстоит не год и не два, но у некромантов в запасе едва ли не вечность... От Побережья толку мало — они сейчас сами оправится после той бойни не могут, а значит...

А значит оставался один единственный циничный выход: попробовать отыскать в библиотеке хоть какую-нибудь литературу про перемещениям в другие миры, желательно не под действием сильнодействующих лекарственных препаратов, или хотя бы узнать, возможно ли это, и если таковая возможность найдется — побыстрее убраться домой, а там гори все синем пламенем. Либо, как вариант, едва запахнет паленым, собрать свои пожитки и двинуть куда-нибудь подальше. Но только куда? Побережье?

Я посмотрел на часы. Примерно полдень. Все сейчас на занятиях, а значит можно прогуляться до библиотеки. Сжав зубы, я принял вертикальное положение, и двинулся в сторону выхода. Прошло всего два дня со времени того инцидента, за которые от синяка под глазом практически ничего не осталось, а вот ребра все еще болели.

Корт как всегда, в рабочее время, сидел в библиотеке и с интересом что-то выписывал из какой-то книги.

— Чего надо?

— Литературку бы подыскать...

— По учебе или для праздного чтения.

— Не совсем по учебе, но и не для праздного чтения.

— Это стоит денег, молодой человек, готов платить?

Сейчас в деньгах я нужды не испытывал, так как получал повышенную стипендию, да еще и были мои сбережения со времен охоты на трупов.

— Да. Сколько будет стоить найти литературу о перемещении в другие миры, ну или, собственно, перемещения в пространстве, времени и так далее, если таковая, конечно имеется.

— "Свет Крови", "Миры в недрах", "Трактат о послежизни", "Мир смерти". Есть еще "Близкие звезды". Это их самых крупных. Остальные — мелкие издания, докторские и так далее. Их надо искать отдельно за отдельную плату.

— Хорошо, а сколько будет стоить взять у вас эти книги, скажем... ну... на недельку.

— Семнадцать, все кроме "Трактата". Его выдать не могу, так как считается запрещенной инквизиторами литературой. Его не выдают никому — сказал библиотекарь, а потом добавил — Впрочем, за некоторую плату вы можете почитать его в индивидуальном читальном зале, а я устрою, чтобы об этом никто не узнал...

— Спасибо, я пока возьму разрешенные книги.

Четыре талмуда, листы немного крупнее А4 и толщина соответственная. Добравшись до своей комнатушки, я взял первую книгу.

Это была книга "Мир смерти".

Я быстренько пролистал ее, но это скорее был философский трактат, нежели то, что меня интересовало.

"Миры в недрах" писались каким-то рудокопом, и повествовали о некой расе слепых подземных обитателей, где-то под Северными Горами, их культуре, укладе жизни и тоже никак не могли быть полезными для меня, разве что в виде развлекательного чтива. Я был даже не шибко уверен, что описываемая им раса тут существовала.

"Свет крови" или "Близкие звезды"?

Пусть будет первая. Страницы этой книги отличались от остальных качеством и древностью. Шрифт отличался от привычного для меня, наличием огромного числа завитушек, а так же встречались иногда две или три неизвестных буквы.

С первых строк я понял, что это то, что мне нужно и что я и не думал найти здесь.

"...Свет Крови — камни, в нашем мире встречающиеся в Северных Горах, частенько рядом с проклятой рудой. Там они растут, словно хрусталь, но не поддерживают точности формы и отделяются друг от друга, порождая новые камни, когда достигли своей полной массы. Но не столько красота камня, которой он уступает многим известным драгоценным камням, и не особенности его роста привлекают, сколько его сила, которая совсем не связана с известной всем первозданной энергией. Сила "Света Крови" — пробивать брешь в плоти миров, и создавать врата..."

Погодите. Перстень!

Выходило, что тот самый камень, что у меня в перстне — это и есть как раз "Свет Крови", просто теперь ее по-другому называют. Но самое главное — в книге был точный рецепт, что и как сделать, чтобы открыть врата в другой мир, а так же приводились координаты и карты известных автору миров, в которых он побывал. Я быстро листал страницы, где вместе с рассказом о том или ином мире, приводились карты. Листал, ища на выцветших страницах свой мир, и нашел его. Карта была явно не первой свежести, так как там присутствовал лишний материк — "Южная Земля", но это было уже что-то, так как самое главное — там были координаты и рецепт, как попасть домой.

Но разочаровывало то, что для открытия врат надо было задать координаты, а это делалось Даром, а, следовательно, на описание этих действий я смотрел как баран на новые ворота. Впрочем, по виду не очень сложно. Если верить описанию, надо просто правильно сосредотачиваться на этом камне, а Дар все сделает за меня... Попытка не пытка!

Мое лицо озарила улыбка, которая прямо таки говорила окружающим: "Пошли вы все, я иду домой".

Нежить, инквизиторы, маги, охотники... В реактор!

Итак, найдя все, что необходимо в этой книге, я отнес ненужную литературу обратно в библиотеку, взял там книги по поводу самых основ пользования Даром, а когда вернулся, двинулся на рынок.

Аррасская торговая площадь хоть и размером меньше, скажем, "митинского радиорынка", но по значимости своей превосходит его. Это главная торговая площадка целой империи, а, следовательно, и выбор здесь, самый что ни есть лучший. Про цены я уже молчу, так как, думаю, всем понятно, что они тут "слегка" завышены.

Меня интересовала лавка ювелирных мастеров, но не та ее часть, где торговали побрякушками, а своеобразный отдел "для ювелиров", где можно было приобрести как инструмент, так и сырые материалы. "Свет Крови" используют в ювелирном деле редко, но камешки, тем не менее, нашлись. Расплатившись, я вернулся, держа в руках четыре кроваво красных камня, размером с перепелиное яйцо каждый.

Следующие три дня я провел в изучении книг о Даре, пытаясь попутно выполнить простейшие упражнения. Забавно, но выходило, что местная магия, как я это называл, не только не противоречила физике, но и полное ее понимание могло базироваться только на хорошем опять же таки знании физики.

Итак, помимо Дара, для того, чтобы колдовать требуется некая энергия, которую тут именуют "первородной". Особенность — она легко может переходить под действием Дара, который не более чем "психическая сила человека", в тепловую, механическую, и прочие уже известные мне виды энергии, ровно как, наверное, и в неизвестные.

Но самое интересное, что энергия эта разлита в воздухе, просто где-то ее больше, а где-то меньше, но на самые основные нужды, в какой бы части Алерии ты не находился, у тебя не будет недостатка в первородной энергии. А вот с Даром сложнее, так как манипулировать без специальных приспособлений можно очень ограниченным количество энергии и при этом твой мозг очень быстро устает и нужен отдых. Ошибись ты тут, не рассчитай своей силы, перегрузи себя и можешь лишится Дара на год, два, а может и навсегда. Даже у очень одаренного человека без тех самых тренировок Дар развит настолько зачаточно, что использовать при колдовстве мало-мальски весомое количество энергии невозможно.

Слава Богу, мне не надо было манипулировать первородной энергией, так как она в процессе открытия врат не участвовала. Исключительно немного силы воли и энергия, заключенная в камне, которая, судя по всему, не имела ничего общего с первородной.

Итак, через три дня я был готов. На всякий случай, я написал записку Чарфе, в которой сказал, что иду в родной мир не на долго, только предупредить родных, что со мной все хорошо. Я вздохнул и, сев на кровать, сосредоточился. Пора. Этот мир красив, своеобразен, но чужд мне. Дома лучше, да и к тому же меня там, наверное, давно заждались.

Я взял в руку красный, словно кровь, камень и сосредоточился. Почти сразу же холодная поверхность камня заметно потеплела, а сам он засветился ровным красным светом. Неужели получается?

Я усилил мысленный нажим на камень, и свет стал почти нестерпим, однако врата упорно не хотели открываться и до того момента, где я должен буду задать координаты, который был для меня самым проблематичным, я просто не дошел...

Я почти сорок минут сражался с камнем, пересиливая боль в висках и резь от яркого света в глазах, когда все кончилось. Камень ярко полыхнул на прощание, после чего интенсивность света стала спадать, а поверхность его трескаться.

Боком глаза я заметил, как дверь моей комнаты распахнулась, и в нее буквально вломился ректор, а за ним и Чарфе.

Не получилось. Камень окончательно рассыпался, и в руке у меня осталась только кучка мелкой серой пыли. И, кажется, меня легко вычислили, и сейчас последует наказание...

— Алькор!

— Д...Да — попытался ответить спокойным тоном я, но голос предательски дрогнул.

— Взял у проныры Корта почитать "Свет Крови"?

Я кивнул. Отрицать вину не было смысла.

Старик вздохнул и присел на единственный стул напротив меня. Карие глаза смотрели прямо сквозь меня, и я прекрасно знал, что, возможно, ректор уже дочитывает содержимое моей черепной коробки. Чарфе не долго думая, использовал письменный стол вместо стула и, увидев адресованное ему письмо начал чтение.

— Когда ты поступил учиться некромантии — сказал, наконец, ректор — я в тайне надеялся, что ты не попытаешься уйти в родной мир. Я ошибался. Ты не откладываешь на потом то, что планируешь. Это хорошая черта. Автор "Света Крови" без сомнения был гением, но его труд устарел, и покинуть этим методом наш мир уже давно нельзя.

— Почему?

— Слышал ли ты о "Столпах Силы"?

— Нет — честно признался я.

— "Столпами Силы" называют особенные места нашего мира. В этих местах первородная энергия, которой маги придают форму при помощи своего Дара, входит в наш мир. Именно в этих местах Свет Крови и растет. Их достаточно много и они раскиданы неравномерно по нашему миру, но среди них есть два особенных, самых сильных "Столпа". Аррасс и Норсидиал, если угодно. В Аррассе центр, где первородной энергии больше всего — эта та самая пещера, где вы все собираетесь на тренировки. В этих местах можно воздействовать на сам мир. Мы пока не знаем как именно и что точно можно сотворить, но только знаем что можно, в частности, закрыть мир.

В голове щелкнуло.

— Этот мир закрыт?

— Да. И не нами. Я полагал, что он закрыт как на выход, так и на вход, но тот факт, что ты сейчас здесь говорит о том, что попасть в наш мир можно. Но выйти, увы.

— А кто тогда его закрыл? — спросил я.

Похоже, что наказывать меня не собирались, и от этого проснулось любопытство — Нолдорские некроманты?

— Некроманты? — хмыкнул Чарфе — верное направление, но копай глубже. Это им не по зубам, к тому же мир закрылся задолго до их появления здесь.

— То существо из Норсидиала, из-за которого сейчас в Нолдор никто попасть не может! — догадался я — Проклятые земли, где все живое гибнет.

— Правильно. Пытаясь открыть врата, ты просто сжег всю энергию камня, не добившись результата — опять кивнул Чарфе — к тому же до смерти напугал нашего всеми любимого ректора, так как он у нас единственный такое чувствует.

— Да, ты мне должен одну новую голову. Моя болит, и сегодня не пригодна.

— Прошу прощения.

Кажется, я попал. Хотя меня наказывать, исключать или лишать Дара не собираются, теперь мне отсюда не выбраться это точно! Если я конечно не найду способ уничтожить Нолдорских некромантов, и ту тварь и открыть мир, что сомнительно.

Остается одно: сбежать, когда запахнет паленым... или... Странно, но почему-то что-то внутри говорило мне, что я не сбегу, так как просто не смогу. Да, я могу сколько угодно раз обдумывать планы побега, прикидывать, куда мне отправится но... Я не смогу этого сделать.

— Я не хотел, чтобы ты об этом узнал раньше времени, так как теперь у тебя пропадет желание учиться. Ты ведь хотел, выучившись, найти путь домой, так?

— Как раз желание учиться возрастает — заверил я ректора. По ходу дела мысли он мои все же не читал или неправильно разобрался в том сумбуре, что твориться у меня сейчас внутри — Домой я сбежать не смогу, а с нынешними вестями с севера лучше уж стать хорошим некромантом, если хочешь жить. А собственная жизнь это неплохая мотивация для обучения.

Я говорил истинную правду. Сам не раз смотрел новости про Российскую армию с ее дедовщиной, во время сессии, и желание учиться возрастало в разы. Не для кого не секрет, что для многих Российская армия это равносильно смерти, а ничто так не стимулирует, как возможность лишится единственного, по настоящему ценного: собственной жизни. А терять целых два года ой как не хотелось.

— Чарфе, сегодня всю вашу кафедру угощаю я... Ты был прав тогда. А что касается тебя, Алькор, я бы тебе порекомендовал научиться еще и как следует обращаться с клинком. К сожалению, некроманту Академии нынче грозит далеко не только одна нежить...

Нимарсис кивнул и покинул комнату.

— Не знаю почему, но он очень дергается, когда кто-то в Аррасе экспериментирует с этими камнями — произнес Чарфе, когда за ректором хлопнула дверь — а с упражнениями с Даром ты пока повремени, рано тебе еще.

Надо ли сказать, что я расстроился, когда узнал, что в родной мир мне не попасть. Конечно же, да. Остаток дня я провел, глядя в потолок, и честно ничего не делая, а под вечер мой мозг не выдержал бездействия и я сел за учебники. Умственный труд стал для меня по настоящему единственным наркотиком, без которого я не мог жить. Может быть, плюнуть, попросить устроить мне досрочные экзамены и смотаться куда-нибудь? Нежить, например, погонять...

Спонтанная эта идея мне, однако, очень и очень понравилась. Идею подал мне Силиар, сказав однажды, что Побережье славится "Школами клинков", где можно в короткие сроки стать профессионалом. Обучение стоит денег, но это того стоит. С другой стороны повышенная стипендия плюс мои сбережения вполне могут оказаться достаточной сумой для оплаты такой школы...

Есть еще казармы личной охраны императора, где тоже неплохо учат за деньги, но мастерам клинка Побережья они здорово уступают.

Заведующий кафедрой был у себя, и с улыбкой на лице проверял работы студентов.

— День добрый Алькор, как здоровье?

— Спасибо, профессор, хорошо. Я не сильно беспокою?

— Да нет, садись. Сейчас допроверю...

Чарфе не скрывая уже смеха, дочитал работу до конца, после чего протянул мне лист.

— Почитай. Здоровый смех гарантирован.

— Сейчас посмотрим...

Судя по подписи, это творчество одного из иллюзионистов. Может быть, чувство прекрасного у него и присутствует, но в физике он дуб дубом. Из его выкладок выходило, что если "кинуть зачетку под дверь, она вылетит назад", как в старом добром анекдоте. Самое интересное, что человек считает подобный бред истиной и доводит заведомо бредовые выкладки до конца, не гнушаясь тем, что результаты получаются "малость" фантастическими.

Я смахнул слезу и вернул работу профессору. Давно я так не смеялся.

— Опять, наверное, пьяный был. Это третья по счету подобная от него, хотя такой юмор впервые.

— В моем мире наш преподаватель зачитывал "лучшие" работы подобного рода вслух аудитории.

— Интересная практика, надо бы попробовать. Главное при этом только самому не смеяться... Так, ладно, у тебя какой-то вопрос был?

— Да — я вздохнул и изложил Чарфе свое желание досрочно освободиться.

Как это не странно, тот даже не удивился.

— Возможно, в твоем мире Дара нет, но "Устройство Мира" там преподают отменно, ровно, как и другие науки. Я поговорю с ректором, так как подобные вопросы решает он и без подписанной им бумаги пораньше не освободиться — улыбнулся профессор — подсобишь?

И он протянул мне половину стопки работ.

— Да с удовольствием.

Я пристроился на краешке стола достал перо и стал читать работы...

* * *

— Ну что же — ректор вздохнул — придется подписать. Единственное, что я сделаю — задержу тебя на три дня, сверх того намеченного изначально плана, чтобы ты попал на праздник.

— Какой еще праздник?

— По случаю середины семестра. Тогда как раз происходят первые отчисления за неуспеваемость и пережившие это событие по традиции веселятся.

— Ну, думаю его как раз и можно пропустить.

— Да нет... Я настаиваю на том, чтобы ты там был. И изволь не отсиживаться на кафедре, а придти в парадную залу центрального здания Академии. Хоть потанцуешь... И можешь свой некромантский плащ не надевать.

Кажется, я прилично попал. Танцы были моим слабым местом, ибо танцевать я не умел, не любил, да и не горел желанием учиться, считая это пустой тратой времени, хотя... Исключая Ирви, которую я смогу убедить не приближаться ко мне на пушечный выстрел (если сначала расскажу ей, конечно, как далеко стреляет пушка), вряд ли какая девушка рискнет станцевать со мной — так можно и на костер попасть! Так что тут можно не беспокоиться.

— А может... — вяло запротестовал я.

— Без вариантов — отрезал ректор — показаться тебе на людях надо, чтобы тебя не забыли раньше времени.

Я вздохнул в который раз, и двинулся на кафедру.

— И не думай, что партнерши по танцам не будет. За зачет по высшей магии некоторые и с дьяволом, и не только станцуют! — бросил на прощание ректор, бесцеремонно прочитавший мои мысли — так что, рекомендую взять в библиотеке самоучитель по танцам.

Он веселился. Пускай веселиться. Меня в детстве на бальные танцы таскали, с чего, думаете, я их ненавижу?

— И не забудь, танца местные отличаются от того, что было у тебя дома — Ректор веселился. Ему это доставляло удовольствие.

— Ну все предусмотрели.

Я сдержался от ненужных мыслей с большим трудом, но самоучитель в библиотеке брать из принципа не стал. Мне проще было у Ирви расспросить.

Но судьбе мало мне выкинуть еще один сюрприз в виде грядущего праздника. Когда я добрался до своей комнаты, я увидел, что на столе лежит еще послание от неизвестного доброжелателя, который спас меня в прошлый раз.

"Не завидую тебе некромант: тебя опять хотят подставить. К сожалению, на этот раз всю хитрость мне не описать в письме, поэтому я прошу о личной встрече. Сегодня, когда на небо взойдет бледный лик Адастры, я постараюсь быть около здания твоей кафедры."

Ну вот, и поблагодарить смогу человека!

Честно говоря, мне до сих пор не были понятны причины, по которым мне помогают. Или может быть, его или ее обнаружили, и теперь хотят попробовать от меня тихо избавится ночью? А что, это вполне возможно, учитывая, что обрыв в, наверное, километр, если не больше, совсем рядом и огражден со стороны Академии всего лишь хиленьким металлическим заборчиком мне по пояс. Как ни как, а это вершина Аррасской горы...

На этот раз я не стал предупреждать преподавателей, а решил разобраться сам.

К нашей кафедре был еще приписан небольшой подземный склеп, находящийся рядышком. Разумеется, как склеп он никогда не использовался и изначально предназначался для опытов с нежитью. Сейчас его использовали редко, да и не по назначению — в основном как склад. Одну комнатку облюбовал себе я, и там сделал себе небольшую лабораторию. Не слишком хотелось посвещать окружающих в то, что я там буду делать.

Ассерус закрашивал на стене кафедры очередное ругательство и приветливо кивнул, когда я подошел к нему.

— Скажите, а где ключ от склепа.

— Сейчас докрашу и дам тебе его. А зачем тебе? Опять в лабораторию собрался?

— Да хочу сегодня ночью подежурить — соврал я — Авось поймаю этих вандалов.

— Хорошая мысль. Я обычно сплю теперь в крайней комнате, но почему-то никого не слышу. Если что будет — разбуди. — Ассерус докрасил и извлек из кармана здоровый медный ключ — вставляешь в прорезь, поднимаешь вверх до упора, после чего вращаешь два оборота. И краску заодно захвати туда.

— Спасибо. Поду готовится!

— Удачной охоты — улыбнулся Ассерус плотоядной улыбкой — застукаешь кого, буди.

Чувствую, если я попутно поймаю кого-нибудь, будут человеческие жертвы.

* * *

— Так почему он? — не унималась Ния.

— Это не секрет — вздохнул парень — он циник, не лишен ума, все видит весьма скептически. Запомни, время рыцарей романтиков давно прошло, если оно и было, конечно. А кто в силу характера не смог перестроиться полностью, ищут отдушину, как например те ролевики, которых ты скоро поедешь перебрасывать в другой мир. Они живут другими, можно сказать, понятиями и будут рады жизни пешек на службе нашего общего знакомого. Но они мыслят стандартно и, хотя из них получится неплохая армия, они все же будут в другом мире такими же, как если бы их набрали там же, в том же мире.

Алькор, Проклятый — это другое дело. Он будет одинаково эффективен как в мире, где правит магия, так и в высокотехнологичном мире, не будет гнушаться никакими методами для достижения своей цели. Он ставит такие человеческие чувства, как, скажем, любовь, на самое последнее место, но в тоже время уважает их в других. Разум, жесткая логика для него превыше всего, но, тем не менее, он не машина, а значит и не лишен человеческих черт. Все что нужно — это убрать эти черты из него, свести к пренебрежимо малому минимуму и тогда получится самая настоящая машина смерти, которая сметет любого на своем пути.

— И как же вы собираетесь этого достичь? Ведь есть вероятность, что он не пойдет по предначертанному вами пути.

— Все просто. Получив от нас заранее подготовленную для него особь того слизня, помимо знаний языка он получил еще очень и много того, о чем даже не подозревает. Как, например, сильно возросшая потребность его мозга в знаниях. Все время, что он там, в Алерии, его подсознание будет вести его в нужном направлении, и у него нет иной судьбы. Наконец, в еду ему подсыпают стимуляторы мозговой деятельности. Знаешь, тоже самое что дают при болезни Альцгеймера.

— Вы жестоки. А сколько он проживет в таком состоянии, когда будет лишен всего человеческого?

— Не долго, по нашим меркам, разумеется. Насколько я понимаю, начальство хочет им уничтожить всего одну угрозу, с которой иначе не справиться. После этого он, скорее всего, не выживет, да и не нужен будет.

— Хм. Тебя ли не пытались так пустить в дело, как шестеренку. Но ты выжил. Неужели, ты желаешь кому-то такой же судьбы?

— Нет. Не желаю. Судьба Алькора будет стократно хуже моей, но приказа я ослушаться не могу. К тому же я знаю, ради чего это все делается. Прости. Ты не сможешь ничего изменить, так как шестеренки уже завертелись во всю, и вмешиваться бесполезно...

* * *

Я опустил кусок солнечного хрусталя в питательную жидкость, и мягкий белый сет осветил помещение склепа. Осталось ждать еще около часа, и это время я собирался провести с пользой — опять читал учебники, набивая свою черепную коробку еще одной порцией знаний.

Когда бледный лик Адастры показался из-за Южных гор, я притушил немного свет и двинулся к выходу из склепа. Прошло менее пяти минут, прежде чем я увидел одинокую фигуру, замершую на некотором расстоянии от здания кафедры. Наверное, ночной посетитель ожидал, что я выйду из двери кафедры, но я-то был сзади. Похоже, что он был один, и рядом никого не наблюдалось.

Что же, рискнем!

Я вышел из склепа и подошел.

— Я здесь — шепотом проговорил я.

— Алькор? — по голосу, это была девушка.

Черт я различить не мог, а лицо скрывал низко надвинутый капюшон.

— Он самый. Во-первых, я должен сказать спасибо за то предупреждение, так как оно меня очень здорово спасло... — начал было я, но меня прервал шорох и я услышал голоса.

— Говорю вам, сюда пошла!

— Выследили тебя — констатировал я факт — Иди за мной.

Она не сказала ни слова, и мы осторожно пробрались к склепу. Шаги приближались, посему я быстренько запер за нами дверь.

— Тихо. Уйдем вглубь — там поговорим. Они могут дежурить у двери.

— Ч.. что это за место? — наконец, спросила девушка, когда мы оказались далеко от двери и прошли в комнатку, где я оборудовал себе небольшую лабораторию.

— Склеп, а по назначению — склад. Кто ты?

— Только не говори никому, включая преподавателей! Среди них очень многие желают тебя видеть мертвым.

— Обещаю.

— Меня зовут Инвил...

Не знаю, как сработала моя память, но она сработала! Это имя я слышал только единожды.

— Иллиал!

— Да, я его сестра — согласилась девушка — И он попросил меня присмотреть за тобой и если что — предупредить...

— И тем самым подставил тебя под удар психически неустойчивых, морально уродливых, опасных для общества типов. Все ему выскажу при встрече!

Я опустил хрусталь в питательный раствор и поставил светильник на полку.

Инвил откинула капюшон. На тонком ее лице, едва заметную улыбку даже не стер с лица испуг. Черные, словно смоль, волосы были упрятаны под толстый серый плащ, в который она была одета. А глаза... трудно их описать, так как это в первую очередь оттенки, но постараюсь. "Как персидская больная бирюза", я бы, наверное, так сказал, повторив слова старой песни.

В общем, сказать что она была симпатичной, это не сказать ничего. Она располагала к себе, не только внешностью.

— Ты же брату жизнь спасал не раз и не два.

— А он и покойный Торреви меня тоже не раз вытаскивали из жутких передряг. К тому же не окажись их на том месте в тот день, когда они меня нашли — и я был бы давно мертв, с дыркой вместо головы.

— Что это? — спросила девушка, разглядев странную прозрачную конструкцию на столе.

— Пузырьковая камера Вильсона — не задумываясь сказал я — правда, еще не закончил.

— Что?

— В общем не бери в голову, если заработает — сможет определять проклятую руду.

— Да, я помню... Брат рассказывал про это. Ты и правду с ней работал дома?

— Скорее теоретик, раотал в другой области, хоть и связанной с этим. От практики подобной всегда держался подальше.

— Почему?

— Платят мало, для здоровья вредно. Сама знаешь, что проклятая руда делает с людьми. Садись — я указал на единственный гостевой стул, а сам, сел прямо на стол, сдвинув инструменты.

— Да, конечно. Ладно, вынуждена вернуться к нашим проблемам. В общем, на этот раз все серьезно — вздохнув, начала девушка и присела на каменную скамью, располагавшуюся рядом — Тебя хотят подставить и обвинить в убийстве. Выбрали одного фанатика жаждущего пожертвовать своей жизнью ради общего дела и подготовили весьма хитрую ловушку. Похоже, того человека и так и так хотят устранить, а лишние проблемы для тебя, сам знаешь. Когда ты будешь рядом с этим человеком — то, чем его зачаровали, начнет его убивать, а он, соответственно устроит театр...

— Неужели нашли такого идиота, которому жить не хочется? Слабо верится.

— Он только согласился и все. Думаешь, когда он к тебе подойдет, будет в трезвом уме? Скорее всего, напоят его отваром каких-нибудь растений до такого состояния, когда ему все без разницы и будут управлять им словно пешкой. Но это я могла бы и рассказать в письме. Есть другая причина, почему я просила о встрече.

— Какая?

— Моя специальность — высшая магия, и мы уже немножко умеем пользоваться Даром, так как у нас другая программа. Я могу тебе показать тебе, что ты почувствуешь, когда этот человек будет рядом. Я не слишком многое умею, но надеюсь получится.

— Вот это было бы здорово.

— Тогда присядь, расслабься, и постарайся не думать ни о чем.

Инвил уступила мне стул, сама же встала рядом, закрыла глаза и, по движению век, можно было судить, что она что-то делает, только не телом, а разумом.

И я почувствовал. Это было на уровне ощущений, на пределе чувств, но я ощутил: мелкое сознание, жаждущее славы, но боящееся всего... Теперь я знал, как выглядит этот человек в душе и, кажется, предполагал, как он будет выглядеть внешне...

— Спасибо — произнес я, когда все прошло — кажется, получилось.

— Не за что. Боюсь, мне теперь лучше идти.

— Тут есть другой выход, выйдешь через него и, пожалуйста, осторожнее.

— Хорошо, я буду осторожна! Веди — девушка кивнула и сдавленно улыбнулась.

Мы расстались у другого выхода, и я побрел к кафедре, около которой увидел нарушителя спокойствия, преспокойно малевавшего мат на стене кафедры. Попался, враг советской власти!

Я плотоядно огляделся и вскоре нашел то, что искал...

Марравы — мелкие летающие грызуны, наподобие летучих мышей, однако охотящиеся днем. Ночью они спят настолько крепко, что их вполне можно брать в руки не боясь, что они проснуться. Спят они настолько крепко, что бытует даже пословица "спать как маррав". Именно такого зверька я и обнаружил, дрыхнущего прямо на декоративном кусте. Извини брат, но тебе придется слетать. Если бы ты понимал, какой великой цели сейчас послужишь — ты бы точно согласился.

Я, конечно, не баскетболист, но закрашивать мат на стенах кафедры надоело настолько, что я не промахнулся и маррав упал прямо на голову этому недоделанному Пикассо. Удар естественно вырвал маррава из сна, и тот забил крыльями, запищал, заставив нарушителя взвизгнуть и разбудить Ассеруса, что было фатальной ошибкой с его стороны...

Что сделал с ним тот, я уже не знаю — плохо видно было, только помню что, нарушителя несли, так как сам он идти уже не мог...

* * *

Карнапсис — еще одно растение обычное для Алерии и растет здесь оно повсюду. Прямо таки сорняк. Но не само растение представляет интерес, а его семена: семя этого растения легче воздуха и, стоит ему созреть, оно улетает в небо, причем семя устроено так, что поглощает из воздуха первородную энергию и часть ее превращает в световую. Из-за этого, один раз в год в небе над Алерией можно увидеть целые облака летящих в даль светлячков. Именно к этому дню и был приурочен праздник. Разумеется, преподаватели были уже в курсе очередной для меня угрозы.

Нимарсис, несмотря на свой ректорский пост, снизошел до сложившейся проблемы и пообещал, что лично перелопатить содержимое головы того фанатика, после чего кому-то уж точно не сносить головы. Насколько меня предупредил Ассерус, Нимарсис собирается воспользоваться своим недюжим Даром, и будет наблюдать за происходящим моими глазами и давать советы. Не то, чтобы я был против такого подхода — я понимал, что это вынужденная мера, но все же допускать кого-то в свою черепную коробку не хотелось. Но мало ли чего нам хочется? Нельзя идти на поводу у желаний, и я это отчетливо осозновал.

Итак, я нарядился в парадную одежду: жутко неудобное, черное подобие мантии, отделанное желтым сукном внутри я оставил. Вместо этого я одел парадную одежду, в которой принимал награду в Саррифенти, надел перстень, и скептически осмотрев себя, двинулся в направлении Парадной залы.

— Я здесь — дал знать профессор Нимарсис, чей голос глухо прозвучал в моей голове — я так понимаю, что самоучителя по танцам ты в библиотеке не брал?

— Правильно — мысленно произнес я — "Свет Крови" интереснее.

— Твой счастливый день. Ты главное расслабься — если потребуется, во время танцев за тебя станцую я. А этот самоубийца... В общем, думаю, ты знаешь, что мы его не выследили — не удалось. Отпечаток, который тебе передали, блеклый и под него подходит огромное количество народу.

— Вроде такая мелкая душенка, выделяющаяся.

— Я тебя умоляю, таких людей — Нимарсис внезапно перешел на русский — вагон и маленькая тележка, как говорят у тебя дома.

— За этим скорее всего стоит один из преподавателей, посему я на всякий пожарный дал знать своим лучшим ученикам, которые тоже тут будут веселиться и тем кому я лично доверяю. Запомни: как только он начнет корчиться, просить тебя о пощаде или что он там будет говорить, ты ссылаешься на то, что он нетрезв и отходишь от него как можно дальше — это остановит губительный для него процесс.

— Да, да, я уже понял — это был уже, наверное, десятый раз, когда мне рассказывали алгоритм моих действий, и это порядком надоело.

— Надеюсь. И все же я если надо все проконтролирую сам.

Парадная зала освещалась большей частью серебристым светом летящих в вышине семян карнапсиса, так как потолок отсутствовал.

Зал представлял собой достаточно большое круглое помещение, в полумраке которого уже собралась самая что ни есть разная публика. Рядом с одной стенкой располагалась кухня а-ля "шведский стол", то есть каждый брал что и сколько хотел, куда я и решил направиться первым делом.

— Правильно, покушать за бесплатно надо успеть в первую очередь, а какие-то танцы подождут! — прокомментировал мои действия Нимарсис — Уважаю.

Эту ремарку я предпочел оставить без ответа.

— Алькор — раздался знакомый голосок рядом — танцуешь?

Инвил!

Девушка на этот раз была одета в сине-белое платье, а на лице у нее была все та же знакомая мне полуулыбка...

— Конечно! — Произнес за меня ректор.

Неужели у нее с учебой что-то не то! Она мне жизнь, можно сказать, спасла...

— С учебой у нее все в полном порядке, хотя преподаю у нее не я — раздался в голове голос ректора — просто она, наверное, сама захотела с тобой потанцевать. Ее ты, как я вижу, предупредить и разубедить не успел! — из головы донесся ехидный смех. Наверняка ведь мысли прочитал! — Отлично! Хлебной сдачи устраивать не придется, а значит и план учебный нарушать не будем...

Думаю, кто-то сейчас меня здорово проклинает за то, что я обломал халяву...

— Они там и дифференцировать-то не умеют толком — пожаловался мне ректор.

— Как говаривал мой преподаватель устройства мысли в моем мире, "тому, кто не умеет дифференцировать, я бы не доверил даже спереть мешок гвоздей".

На самом деле там был вагон шифера, но это уже детали, так как я не знаю, как перевести на местный слово "шифер".

— Мудрые слова — хмыкнул Нимарсис.

Понятие танцы нынче весьма растяжимое и включает в себя в том числе и растрясание жира под жуткий долбеж, от которого у нормальных людей лопаются барабанные перепонки, и непонятное покачивание в обнимку под плачущие завывание очередной "поп звезды" (этот вид танцев получил загадочное название "медляк"), и даже непрерывную тряску хаером с огромной частотой под рычание вместо пения. Однако, если обратиться к истории — были же у нас и всякого рода классические, так сказать бальные, танцы, которые требовали, разумеется некоторой координации движений. Местные танцы, скорее всего, относились к этому редкому, вымирающему в моем мире виду... за тем исключением, что один танец длится больше получаса, и движения не повторяются практически. Теперь я понял намек Нимарсиса на самоучитель. Как позже выянилось, был и факультатив, где этому учили, но я даже не удосужился туда записаться.

Хотя я знал, что за Инвил могу быть спокоен — лесных людей инквизиторы не трогают, но где-то в душе у меня сидел неприятный холодок.

Оркестр заиграл и танец начался. Разумеется, танцевал не я, я был всего лишь куклой в руках могучего ректора, но ведь остальные об этом не знают.

На что была похожа иномирная музыка? Мне трудно описать, так как мои познания в музыке сводятся к умению наиграть пару-тройку аккордов на гитарке в компании друзей у костра, после заесть их шашлыком. Во-первых, отсутствовали ударные инструменты, а вот струнные присутствовали в большом количестве, ровно, как и разнообразные духовые. Музыка лилась спокойная, где-то даже расслабляющая и словно под нее в ночном небе плыли облака светлячков и кружились в танце пары.

— А! — кто-то из танцующих дернулся и упал на пол — некромант пощади меня!

Человек низкого роста хватал ртом воздух и цеплялся за сердце.

— Пить меньше надо, пошли, отойдем от него, Инвил, ненормальный какой-то.

Мы отошли от упавшего, которому, по мере моего от него отдаления, стало лучше. На все вопросы я пожимал плечами и предполагал, что тот просто хватил лишнего. Оркестр сразу перестал играть, а рядом с упавшим сразу образовался круг. Преподаватели и несколько студентов последнего года обучения, только и ждавшие этого, быстро ринулись к нему.

— Да он наркоман — лыка не вяжет — сказал кто-то из них так громко, что услышали все.

— Карн, подсоби-ка его поднять.

— Что с ним сделал этот некромант? — спросил кто-то

— Да ничего. Банальная передозировка и стало плохо с сердцем. А некромант был рядом — вот и свалил все на него.

— Но он же некромант!

— Ага, раз попал, к тому же не по своей воле, на некромантию валите на меня все! — вступил в разговор я, попытавшись вложить в голос как можно больше иронии — я вообще только на первом году обучения.

— А ну всем тихо — раздался знакомый голос, только на этот раз не у меня в голове — развели тут балаган. Молодой человек, Вы в курсе, что за употребление наркотических веществ, равно как и за их распространение на территории Алерии существует наказание — смертная казнь.

— Я ничего не употреблял. Это все некромант... — выдал тот.

— Да, да, да... — кивнул ректор — чудесным образом он влил тебе дозу, не прикасаясь к тебе. А если я просмотрю твою память, что я там найду?

Тот только всхлипнул, а Нимарсис закрыл на пару секунд глаза.

Где-то в зале послышались звуки борьбы и вскоре рядом с этим "желавшим умереть за правое дело", легли три других, которые попытались сбежать. Должно быть, это и были заговорщики.

— Ууу... Как все тут тяжело... Споры харрисова гриба и уже третий год. Низко же вы опустились. Отнесите их всех страже, дела я лично сожгу сегодня. А этого с передозировкой заприте пока в моем кабинете. После праздника я им займусь. Им придется ответить перед законом за распространение наркотиков, попытку убийства и клевету.

Я подошел к столу, налил Инвил побольше местного травяного чая, отхлебнул сам и произнес так, чтобы все слышали:

— Вот везет! Мало того, что некромант, так тут даже последствия передозировки валят на меня.

— Хорошо еще последствия пьянства не списывают на тебя! — хихикнул кто-то.

Силиар, Ирви, Инвил и еще человек шесть, стоявшие рядом со мной дружно посмеялись шутке.

— Да уж, и на том спасибо. Как-то охотником за смертью быть мне больше нравилось.

— А расскажи про Саррифенти, правда там их были тысячи?

Я вздохнул, и в сороковой раз стал рассказывать про бой в Саррифенти. В запасе было еще много баек, которые я узнал от охотников.

Вскоре дело будет слушаться в Имперском суде, а уж с его решением никто спорить не будет, даже инквизиторы.

Но даже этот вынужденный перерыв не испортил мне того вечера. А вот Нимарсис, теперь был занят делами, и, как следствие, танцевать за меня не мог. Я осторожненько признался Инвил, что танцевал до этого не совсем я, она улыбнулась этому, словно хорошей шутке, но на том, чтобы продолжить танец настояла. Впрочем, я запомнил все самое основное, и потанцевать еще труда особого мне не составило, хотя и получалось намного хуже.

Позже меня отловила таки какая-то другая девушка, и потянула танцевать, фактически волоча за собой. В отличие от Инвил, танцевала она хуже меня, а говорила с такой скоростью... По ходу это и была та самая жертва Нимарсиса, готовая на все за зачет.

Когда танец закончился, она скрылась из виду, так же быстро как и появилась, и подойдя к столу с едой я задал один единственный вопрос:

— Что это было?

Инвил рассмеялась и пожала плечами. Дальше вечер прошел без происшествий.

* * *

Ночь. Инвил вышла на балкон, нависающий над пропастью. Общежитие тех, кто изучал "высшую магию" могло похвастаться не только большим восьмиэтажным зданием, но и этими балконами, которые выходили к пропасти. Где-то внизу были ее родные леса.

Слеза скатилась по щеке и улетела куда-то вниз, домой. Глупо, странно, непонятно. Если она скажет брату, что влюбилась в него на празднике, то она соврет. Еще тогда, в склепе, едва увидев ее. Почему?

Так или иначе, оставалось принять, что это теперь ее судьба. И лучше сказать ему об этом как можно раньше.

Вот только как этот охотник отнесется к этому? Она боялась. Боялась, что если признается, то получит жестокий ответ. Но если не признаться, тогда будет еще хуже.

Глава 9

Хотя Алерийские маги сильнее своих коллег Побережья, но есть то, чего у Империи не было никогда, да и сейчас нет. Это воины с большой буквы, мастера меча. Я, конечно, не спорю, отдельные умельцы всегда находятся, но уровень подготовки мастеров клинка тут здорово хромает. По этой причине я нигде не мог найти человека, который бы обучил меня искусству боя двумя клинками. Нет, разумеется, в бою клинки меня направляли сами и получалось очень даже не плохо, но за это брали свою плату — руки немели и, как показала практика Саррифенти, требовалось несколько дней, прежде чем пальцы начинали толком гнуться.

На мои вопросы по этому поводу, Чарфе сказал, что, скорее всего, клинок пьет "жизнь" из меня, а именно из рук, которыми я его держу. Более подробно сказать он ничего не мог, так как механизмы работы подобных предметов и вообще понятие того, что за энергия эта "жизнь" было покрыто тайной, хотя над вопросом непрерывно бились светлейшие умы Аррасской Академии, Школы Побережья, и, когда таковая существовала, Норсидиальской Академии. Прогресса, надо отметить, было с тех пор немного — только утверждение что таковая энергия есть.

Немного дальше продвинулись те, кто не был скован моралью, но она как правило не проживали достаточно долго, чтобы рассказать.

Кто-то предложил мне податься на Побережье в одну из тамошних школ клинков. На побережье их было три: "Школа истинного клинка", "Школа наемников судьбы" и "Школа Теней" и во все принимали на обучение круглый год.

Первая готовила кадры для, с позволения сказать, спецподразделений местных султанов, и, как следствие все ее выпускники были вынуждены нести службу и отрабатывать полученные навыки в течение трех лет у одного из султанов, который и платил за обучение такого воина.

Туда я решил если и пойти, то только после окончания Академии, если удасться как-то увильнуть с места, куда меня направят на работу.

Вторая, готовила наемников, и за обучение надо было платить, причем достаточно много из собственного кармана. В кредит не обучали.

Третья же школа, несмотря на свою широкую известность как "Школа восходящего клинка", обычно именовалась "Школой Теней" и готовила наемных убийц и шпионов высшего уровня подготовки. Разумеется, попасть в последнюю из упомянутых школ, мне хотелось меньше всего, так как там из всего количества поступивших заканчивает обучение только половина, ибо в виде последнего испытания — бой насмерть между желающими покинуть стены школы. Первая не подходила мне по причине необходимой отработки на какого-нибудь султана, что шло в разрез с планами дальнейшего обучения в Академии Аррасса, а третья своей философией, так как рисковать собственной шкурой, заранее зная, что шансы выбраться оттуда живым пятьдесят на пятьдесят не хотелось.

Итак, выбор мой остановился на "Школе наемников судьбы".

За три дня до своего отъезда, я распустил всевозможные противоречивые слухи, относительно того, куда направляюсь. Кому-то сказал, что поеду на север нежить гонять, кому-то сказал, что собираюсь отдохнуть на пляжах внутренних морей, или двину на острова внутреннего моря. Так или иначе, если за мной кто и следил — то в их распоряжении был практически случайный набор различных мест моего вероятного пребывания.

Единственный кто был в курсе моего плана — Чарфе. И он, как раз, меня и отговаривал, так как сам был родом из мелкой деревушки на Побережье.

Что должен знать каждый об этой стране?

Вообще Побережье — это даже не государство и не страна. Это своеобразный союз сотен мелких государств, как правило, образованных около крупных городов, в каждом из которых сидит свой мелкий царек. Когда-то это были земли Алерии, но вскоре стало ясно, что держать все линию побережья Восходного Океана надежно защищенной от пиратов невозможно и, как следствие, границу отодвинули вглубь континента, где горы и провалы позволяли сдержать любой натиск из-за океана наименьшими силами.

Вся сравнительно тонкая линия вдоль теплых берегов Восходного Океана, с самых северных широт и до противоположного конца пустыни, что за Южными горами — это все одно государство, подчиняющееся хану в Галь-Абаше, формальной столице Побережья. Разумеется, на практике хана слушают редко, и он считается первым среди равных. Более того, никто никогда не упускает случая подсыпать ему отравы, пырнуть ножом сзади, или иным способом освободить место главного, дабы сесть на трон самому.

И, основная и при этом самая большая неприятность Побережья — работорговля, которая там прямо таки процветает. Работорговцы настолько обнаглели за века, что, зачастую, хватают одиноких путников на дорогах и продают. Исключительно по этому передвигаться там лучше всего с караваном, так как свобода дороже.

Мой маршрут сначала лежал в Саррифенти, а потом, с попутным караваном, в Галь-Асим, по-алерийски Кронсвейт, город-страж. Это основной торговый узел Побережья, который и а уже оттуда я должен буду двинуться в Галь-Церот, где и находится "школа наемников судьбы".

Так или иначе, у Побережья был один большой плюс — там всем поголовно наплевать кто ты, пускай тебя полалерии желает вздернуть за массовые убийства — там тебе никто и слова не скажет. Да и токсицизм туда не добрался. Нет, конечно, храмы и верующие есть, но их ничтожно мало.

Иными словами, это место номер один, куда мне надо будет двигаться, в случае больших проблем в Алерии. А там надо бы всеми правдами и не правдами податься куда-нибудь дальше, на острова. Чтобы меня от армии нежити разделял океан.

Я выехал в одежде охотника поздно ночью, предварительно перекрасив Атома специальной краской. Конечно, ворлаку процедура не очень понравилась, но тем не менее, он ее спокойно перенес и не кусался.

Итак, по моим личным часам у меня есть год с небольшим каникул, а по местным — чуть меньше полугода. Интересно, а даже если я смогу найти тех, кто меня обучит держать клинок как надо, успею ли я? Чарфе говорил, что если что, я могу задержаться немного, но не более чем на полгода, так как в противном случае вся польза от проведенных тренировок исчезнет. Год. При перерасчете на время моего мира — это два с половиной года.

Я задумался. А может не ездить или отправится и просто погонять нежить? Нет. У меня нет выбора. Я не знаю почему, но его нет. Где-то в душе, на подсознательном уровне я знал, что должен.

Тогда я не придал значения тому, что на восток меня влекла какая-то неведомая мне сила, а зря...

* * *

— Прошло уже четыре дня с тех пор, как пропал Игорь... Алькор.

— Ах да, шестой, если не ошибаюсь.

— То есть?

— Ну, думала он первый? Ни первый и, если не сложится, то и ни последний.

— Кто тогда же был до него?

— Первой была немка... не помню точно имени. В общем, она и из болот не выбралась. Скушали ее там. Второй была Лиз Томпсон, англичанка, тоже стала добычей нежити. Третьей была Юлия Ковальчук, воспитанница детдома. Она выбралась не туда, попала в рабство на Побережье, но ей повезло — в нее влюбился знатный вельможа, который освободил ее и сделал своей женой. Учитывая, что родственников, друзей у нее практически не было, так что она считает, что сбылась ее детская мечта. К тому же, любовь там взаимная... Иными словами ее мы тоже потеряли.

Четвертой была Мария Кондратьева, но она, увы, тоже угодила в рабство, где сейчас и находится.

Пятым был Боб Тайлер, американец, но, увы, и ему не повезло — стал охотником, но попался на обед мертвяку.

Пока что Игорь прожил дольше всех и с каждой минутой его шансы выжить увеличиваются. Так что ты хочешь еще знать?

— А что вы делаете, если подопытный не выживает? — внешне Ния оставалась невозмутимой, но внутри у нее все кипело.

— А что мы должны? Ничего, естественно!

— А та девушка, что сейчас в рабстве?

— Ее проблемы, так как она не пошла по нужному пути.

— А совесть не мучает?

То ли показалось, то ли на лице женщины появилась тень, словно ей напомнили о самым страшном в ее жизни событии.

— На этой службе забываешь, что это такое — собеседница глубоко затянулась дымом дешевой сигареты, изучая лицо Нии — Тебя ведь тоже отстранили?

— Да.

— Я хотела вытащить Марию, но за это меня и отстранили. А тебя за что?

— Задавала много вопросов и имела собственное мнение.

— Логично. Такие не нужны. Знаешь, подруга дам тебе совет — не суй свой нос в это дело, так как его могут очень здорово прищемить. У меня остались знакомые, и, только это между нами, я уже позаботилась обо всем... В общем Алькора запрягут, чтобы тот за ней присмотрел.

— Но тогда Игорь, будет долго думать над совпадением: почему как ему, так и ей пришло в голову назваться именем "Алькор", а это, насколько я понимаю, это может сорвать все. Да и язык она, наверное, выучила, примерно так же, как он...

— Она не назвалась этим именем, так что можешь не волноваться. Что-то не получилось с самого начала. А по поводу слизня... хм... Думаю, Алькору надо дать подсказку, чтобы не был таким наивным. Пусть думает.

— А нас за это не прикончат?

— Не думаю. Встреча двух кандидатов не исключалась

Сигарета потухла, пачка, что была на столе, опустела, и собеседница Нии полезла в сумочку за свежей пачкой...

* * *

До Саррифенти я добирался окольными путями, трижды перекрашивая Атома и меняя одежду. Что-то во мне невольно содрогнулось, когда я вновь увидел те узенькие улочки, на которых не так давно сражался с нежитью. Разумеется, там все уже застроили заново, и сейчас сожженную часть города было не узнать, но неприятный осадок остался.

Страх? Да, я боялся и не хотел повторения того кошмара, но было что-то и еще. Страх теперь словно стал существовать отдельно от меня, не влияя на мои действия и не сковывая движения. Наверное, это просто защитная реакция организма, не более. Такая же, как цинизм, который является профессиональной чертой многих докторов, особенно патологоанатомов. Впрочем, цинизма мне тоже не занимать.

Я зашел на могилу Торреви, вспомнил прошлое, а потом двинулся дальше.

Основную часть Алерийской Империи отделяют от Побережья естественные границы. Ближе к северу, это южная оконечность Северных гор, известная частыми землетрясениями, извержениями вулканов и прочими радостями тектонической жизни этой планеты.

С юга же это те самые триклятые "зеленые болота", откуда я с таким большим трудом выбрался.

Вообще я понял одно: местная флора и фауна, особенно в болотистых местах, обладает двумя особенностями: во-первых, она во многом очень плохо изучена, а во-вторых — изучающий ее рискует стать ее же обедом. Первая особенность, как легко понять, является прямым следствием второй. Почти сразу, в паре километров от северной оконечности "зеленых болот" берут свое начало "мертвые болота". Это в основном, насколько я смог понять, соленые топи, где мало что может обитать... Когда-то тут был океан. Однако твари там обитают и периодически разорять окрестные поселения, это им не мешает. Единственное, что держит людей близ этих болот — они единственный источник соли, без которой, как и в моем мире, тут не употребляют практически не одно блюдо.

Единственный путь на Побережье — это узкий проход между южной оконечностью Северных Гор и мертвыми болотами. На самом деле ширина прохода не такая уж и маленькая, с десяток километров, если верить карте, но по сравнению со всей береговой линией это ничтожно мало. Есть и второй путь: между "зелеными" и "мертвыми" болотами, но там идти рискнет только самоубийца...

До Галь-Церота я двинулся с караваном торговцев. Те были только рады человеку с клинками, так как это еще и дополнительная охрана, которая в отличие от стражи платит сама за право двигаться с караваном.

На Побережье практически не бывает зимы. Вдоль всего берега с Юга на север несет воды теплое течение под названием "Вена Ишнары". У какого-то местного народца, наверное, давно канувшего в лету, это была богиня океана. Однако название осталось. Единственное, что свидетельствует о наступлении зимы — дожди. Дожди, которые льются здесь едва ли не полгода. Однако и в этом народ находит плюс: самое любимое здесь развлечение — танцы под дождем, без которых не обходится ни одна свадьба. Иногда это приносит особо ярым танцорам воспаление легких, но так как это символизирует близость к океану, вроде бы... Это все равно народная забава. В поверья Побережья мне не хотелось вникать совсем.

В отличие от Алерии, где большая часть основных дорог вымощена камнем, дороги здесь исключительно грунтовые, превращающиеся в кашу при малейшем дождичке. Редко, очень редко, можно встретить деревянный настил. Крупных городов тут нету, в основном маленькие городишки, да деревеньки.

Галь-Церот. Да, это один из портов, да, там есть школа боевых искусств, наверное, единственное, чем славен этот город, но от этого он не становится больше. Наверное мало кто о нем знал бы, если бы не его репутация города пиратов. Именно тут можно собрать лучшую шайку головорезов многоцелевого назначения. Помимо школы боевых искусств тут есть еще и школа воров, причем не одна и не две. Исключительно поэтому тут и не рекомендуется светить деньгами, так как тут наибольшая на всем побережье концентрация воров на квадратный метр.

А вот со школой вышел облом у меня полный.

Прибыв в Галь-Церот ровно через три дня, я первым делом двинулся в приемную, откуда ушел в полной прострации: Моих сбережений едва хватало, чтобы оплатить десятую долю стоимости обучения, а поэтому можно было спокойно разворачиваться домой. Точнее не домой, а в Аррасс, так как я еще не был готов назвать Академию своим домом.

А если?

Я покачал головой. Шанс пятьдесят на пятьдесят, что выживу, да и не факт что возьмут, плюс не факт что я доберусь до этой школы живым. Я остановился.

Вариант попробовать школу убийц, или "школу теней" упорно не хотел выходить из головы.

Знали ли на монетном дворе, когда штамповали эти пять рублей, какая судьба уготовлена этой монетке. Сомнительно.

Выпадет герб — рискну, а коли решка — не буду.

Легкий звон, монета летит в воздух и падает в ладонь.

С блестящей поверхности монеты на меня смотрит двуглавый орел...

— Пасиба! — крикнул смуглый парень, выхвативший монетку у меня из руки и тут же давший дера. Ворье!

— Фу деньга плохая! — вскрикнул он, попробовав пятак на зуб, и бросил им в меня, после чего скрылся.

Я нагнулся и поднял монетку из дорожной пыли. Уж извини, старина, что монета не серебряная, ибо не в этом мире кована.

Теперь предстоит идти в Галь-Аснсим. Один день пути, если найду караван попутный...

* * *

Старик проследил взглядом, как Алькор скрылся за поворотом.

— Наивно надеяться, что случай поможет тебе избежать судьбы — прошептал старик — Пока ты здесь вся твоя жизнь предопределена.

Помимо хороших чар его оружию нужна хорошая заточка, которую и обеспечат в этой школе. А потом старик улыбнулся и растаял, словно его и не было здесь никогда...

* * *

Алексей не спал. Впервые за многие годы он был счастлив. Случайная встреча с Катериной обещала очень круто изменить его жизнь... Алексей улыбнулся и осторожно провел рукой по ее рыжим кудрям. Неужели счастье таки нашло его?

Неожиданно ночную тишину неожиданно разорвал глухой рык. Алексей прекрасно слышал, что рык доносился с кухни, посему резко рванул, и схватил лежавшее на комоде табельное оружие и включил свет.

— Что такое? — раздался сонный голос Катерины.

— Катенька, к нам кто-то пожаловал... — шепотом сказал Алексей — тихо.

В подтверждение слов Алексея за дверью в спальню раздался еще один глухой рык.

— Что это такое — прошептала Ния, хотя она прекрасно знала, что это было.

Дверь медленно отворилась и в спальню заглянула уродливая морда огромного животного. Черные дырочки ноздрей со свистом поглотили порцию воздуха... Оно где-то напоминало собаку, но только морда была плоская, с едва заметными дырочками ноздрей, практически никак не выделявшимися и, что самое главное, с огромной пастью утыканной острейшими клыками. Глаза были маленькие, скорее напоминавшие бусинки и, судя по всему, являлись рудиментом.

Раздумывать Алексей не стал, а просто произвел три выстрела, от которых тварь упала на пол и больше не шевелилась. Две пули из трех достигли цели.

— Кажется, нашли убийцу — задумчиво произнес Алексей и подошел к трупу.

— Смотри, оно еще шевелится! — сказала Катерина.

Действительно, тварь глухо рыча пыталась встать на четыре лапы.

Алексей выстрелил еще раз, на этот раз в туловище и более признаков жизни тварь не подавала.

— Больше нет.

— Что это за уродина такая? — дрожащим голосом спросила девушка.

— Не имею ни малейшего представления. Надо нашим звонить...

* * *

Прошло меньше получаса, прежде чем в дверь позвонили, и на пороге Алексей встретил Жору.

— Что случилось? — спросил Жора — сонным голосом

— Смотри сам. Похоже, я пристрелил ту самую тварь.

— Которую мы считали маньяком?

— Ага — Алексей указал на труп лежащий в дверном проеме — Что это?

— Собака Баскервилей, сэр.

Жора по привычке, нежели от необходимости, достал счетчик и включил. А вот старенький счетчик незамедлил сработать и затрещал.

— Ого, да от нее фонит! Не сильно, но фонит. Откуда, говоришь, она появилась?

— Шум был слышен с кухни.

— Ясненько.

Держа оружие наготове, Алексей первым вошел на кухню и включил свет. Все было на месте, только пара стульев повалена. Жора обошел с счетчиком кухню и в одном месте счетчик затренькал.

— Надо же... Такое же пятнышко, как около психушки. Только фонит сильнее и размером мельче. Наверное, сказывается то, что оно свежее.

— То есть? Откуда она вообще вылезла?

— Посмотри, как лежат стулья. Тварь двигалась отсюда. Она не вылезала... Она, скорее всего появилась отсюда вот, где пятно это. Иначе не понятно.

— Как?

— А вот это не ко мне. Пускай Вазилин попросит сверху помощь яйцеголовых или фсбшников. Наше дело криминал ликвидировать, а не за тварями охотиться... Мы всего лишь менты, а не охотники за привидениями. Алексей?

Оперуполномоченный дернулся, словно его выдернули из сна.

— Мне страшно думать, что могло стрястись с Игорем, если рядом с последним местом его пребывания нашли такое вот пятнышко радиоактивное.

— Которое фонить уже перестало.

— То есть?

— Должно быть, у источника излучения очень малый период полураспада. Сейчас там почти ноль. Звонил Клим, вчера тебя уже не застал, но информацию передал. Он похоже повадился там каждый вечер контрольные замеры делать.

— Знаешь, Жора, с каждым днем мне это нравится меньше и меньше. Сначала брат пропал, теперь эти убийства... Надо наверх сообщать.

— Ладно. Думаю тут трогать не стоит ничего, чтобы эксперты поработали, пошли пока ко мне посидим.

— Да, пошли и подругу свою бери. Женушка моя сейчас на дачу к родителям смоталась, так что мешаться под ногами не будет и про подробности сегодняшней ночи все окрестные дворы не узнают.

* * *

— ...вообще мы с братом не сильно должны были ладить — Алексей отхлебнул чай — У нас большая разница в характерах. Он — типичный домосед, а я, можно сказать, типичный уличный забияка.

— Ну, прям такой и забияка! — ткнула Алексея в бок Катерина.

— Я утрирую. Готов поспорить, что если бы не родители, мы бы друг друга не переносили и по сей день. Я старше его на три года. Остается только благодарить родителей за то, что таки сумели нас заставить уважать друг друга.

— Хм. Вспоминаю своего братишку, которого собственноручно упрятал на семь лет. Обещал меня прирезать, как выйдет. Здесь тебе повезло.

— И не говори. Сейчас посмотришь — жить тошно. Все суды завалены делами, где из-за квартиры, дачи там грызутся... Противно просто. Зная Игоря, могу сказать что с ним таких проблем не возникло бы никогда.

— А и ты сам-то предпочитаешь уступить! Что я, не знаю тебя что ли? Кстати ты имей в виду, что если на поиски брата твоего отрядят какого-нибудь придурка, будут подозрения и на тебя. Для нас всех очевидно, что ты в жизни никогда бы не приложил руку к его исчезновению, а вот для них нет.

— Да, в первую очередь!

— Я, кстати Вазилину позвонил...

— В четыре часа ночи? — удивилась Катерина, которая оторвалась от очередного карандашного наброска, обещающего в ближайшее время обрести цвет и статус полноценной картины.

— Он же сам сказал, что если будут новости по этому делу звонить ему хоть посреди ночи! — улыбнулся Жора — А как можно упустить такой шанс!

— Ну вот... Самоубийца

— Он скоро будет. Сказал сидеть на месте и ни при каких обстоятельствах никому не говорить о произошедшем.

— Ждем...

* * *

Галь-Аснсим представлял собой даже не город — скорее деревушку. Местный рыбак согласился подвести меня на своей лодке к острову теней, где находилась школа, к входу в ущелье. И, разумеется, не взять с меня плату просто не мог. Впрочем, денег пока мне хватало и рано утром мы уже плыли в лодке в сторону острова.

Восходный океан красив. То и дело из воды выскочит небольшая крылатая рыбка и схватит на лету мошку или жирного жука. Сразу вспоминается рыбалка на Селигере с дедом...

Если верить слухам, то даже попасть в приемную школы, дано не каждому и многие погибают, не добравшись до нее. Путь туда лежит через узкое ущелье, которое напичкано ловушками и головоломками, пройдя которые ты получаешь лишь возможность узнать примут тебя или нет.

Я сам удивлялся тому упрямству, с которым я шел к, возможно, своей гибели. Вскоре я высадился на острове начал подниматься вверх по крутой тропе вверх, ко входу в ущелье.

Если верить рассказам — из учеников этой школы выживает только половина. По завершении обучения каждому дается равный по силам противник, и бой ведется насмерть. Боялся ли я этого? Или того, что там мне, возможно, придется убить, спасая свою жизнь или погибнуть самому.

Да, страх был. Но он существовал отдельно от меня, и не мешал мне идти сейчас к ущелью.

С высоты в добрую сотню метров я посмотрел на океан. Сейчас было раннее утро, и солнце едва оторвалось от поверхности воды. Мелкие крылатые рыбки выпрыгивали из воды и сновали в разные стороны, хватая на лету мошек. Свет отражался на их чешуе и от этого воды казались издалека еще красивее, волшебнее.

Я глубоко вдохнул приятный морской воздух и двинулся в ущелье. Быть может, я дышу этим воздухом в последний раз...

Я ступил в прохладу ущелья и двинулся вперед. Тут даже двое не смогли бы разойтись, и мне не составляло труда коснуться руками обоих стен ущелья. Под ногами был песок, причем по нему было видно, что тут нередко течет не то река, не то ручеек.

Я прошел по ущелью около сотни метров, когда услышал впереди шум. Бурный поток воды, который может легко увлечь меня за собой, а за спиной в какой-то сотне метров обрыв, а внизу острые скалы...

* * *

— Слушайте меня внимательно мужики — бывший фсбшник взглянул на Катерину — И дамы. О том, что сегодня было ночью ни одного слова никому, никаких отчетов и бумажных документов. Ясно? Если конечно жить сами не хотите, меня не подставляйте.

— А что такое?

— А то, что наши органы предпочитают держать подобные мистические случаи вне широких масс, даже если они научно объяснимы. Просто слишком много людей, кто может использовать их в политических целях, и поэтому тут все делают очень жестко.

— То есть?

— Были случаи. Устраняли своих же. Я сам лично знал нескольких ребят, которых из-за этого убрали. И я не хочу разделить их судьбу.

— А что с трупом делать?

— Что, что! Исследовать самим. Патологоанатома нашего можете посвятить — он мужик свой. Не расскажет никому.

— А потом?

— Крематорий. Ты убей, а мы поджарим, как говорится. Чтобы никаких следов. Васька устроит.

— А что делать с глухарями? Эта тварь завязана минимум на двух глухарях, один из которых — исчезновение моего брата.

— Думаю, у вас есть повод схватить за одно место парочку наших старых знакомых. Например, всем нам известный Виктор Клешня сойдет на роль маньяка. Более того, этот психически неуравновешенный тип с радостью признается в любом зверском убийстве. Самому что-то подобное совершить, у него кишка тонка. Каждый раз, когда в Москве появлялся убийца, он начинал распространять слухи, что якобы это он.

— Только его мало кто слушает, знает. К тому же он безобидный одинокий псих. По заключению судмедэкспертизы он абсолютно безвреден.

— Так или иначе, с нашим законодательством в тюрьму он не сядет — отправится опять на лечение, откуда не так давно вышел. Думаю, что с этим типом там нам будет всем спокойнее, да и от нас, в кой то веки, отвяжутся.

— Понял — кивнул Алексей — только я не имею представления, что сказать родителям по поводу Игоря. Они то ведь поймут, что это подстава, я им про Клешню рассказывал.

— Думаю им-то как раз и можно сказать, что он временная заглушка, чтобы отвязались и не давили, а что вы продолжите поиски. Если они конечно держать язык за зубами умеют.

— Умеют.

— Ну, тогда с Богом. Удачи всем, а я пойду досыпать.

* * *

Поток воды лился всего минуты три. Я спрыгнул вниз, и двинулся осторожно дальше. Пару раз встречались капканы, но их я тоже успешно миновал. Не так уж и сложно...

Ущелье вывело меня к деревянной плотине, которой и создавался, наверное, тот бурный поток. А рядом была простенькая лесенка.

Мозга коснулся привычный холодок — кто-то читает мои мысли... — Принят — меланхолично бросил человек в серой рясе с рапирой у пояса, которого я, признаюсь, сразу и не приметил — Не беспокойся, ты успеешь закончить обучение и попасть в свою Академию... если выживешь, конечно.

Обучение бесплатно с тем лишь исключением, что по окончании обучения ты выполнишь для школы одно задание. Редко кому иногда предлагалось остаться в школе в виде одного из наставников.

Мне пришлось сдать свои клинки, так как использовать во время обучение зачарованное оружие запрещалось. Вместо этого кузнецы школы должны были сработать для меня точную копию моих катан из простого металла. За это мне, кстати, пришлось заплатить, хотя цена была весьма и весьма приемлемая.

Обучались мы в парах и эту пару каждому подбирали, исходя из каких-то своих соображений наставники.

Мы не знали их имен, да и не полагалось нам их знать. Моим напарником стал Саль-Каарлен, белобрысый, смуглый парень родом из мелкой деревушки на Побережье. Если мне не изменяет память, светлые волосы и смуглая кожа в нашем мире не так часто встречаются, хотя я могу и ошибаться, а вот тут, особенно это на Побережье, на каждом шагу. Если я ищу мастерства обращения с клинком для того, чтобы выжить, то Саль ищет его для иных целей. Его и многих других из его деревушки захватили в рабство пираты. Он бежал, прихватив с собой фамильное оружие — клинок Калаш-Абор, и, ища наставника, который научил бы его обращаться, как следует, с этим оружием, прибыл сюда.

Калаш — ничего не имеет общего с автоматом Калашникова, о котором, наверное, подумал читатель. Просто совпадение произношения, так как я не знаю русского эквивалента для этого слова.

На Побережье "калаш", или вернее "калащ", так как более близко к истинному произношению — это обоюдоострый клинок с длинной продольной прорезью посередине лезвия.

Едва я сдал свое снаряжения на хранение и облачился в простую серую одежду ученика, как мое обучение началось. Уж не знаю, как тут планируют распорядок дня, но едва мы успели с Салем познакомится, как нас попросили идти следом за человеком в черном. Все наставники здесь ходили в черном.

С ним мы и еще двенадцать учеников школы спустились в какую-то пещеру, где, в небольшом зале, тускло освещенном парочкой свечек мы остановились.

— Настоящий воин, которыми станет половина из вас, не должен давать всяким фокусникам прочитать содержимое вашей головы. Это первое упражнение. По одному идете вниз в пещеру. В центре увидите красивую колонну из сотен светящихся кристалликов. Доходите до нее, берете один и возвращаетесь. Вперед.

Первый из учеников двинулся вниз по коридору и минут через пять его вынес оттуда другой человек в черном, и положил на землю.

— С первого раза мало у кого выходит. Следующий.

Пока особо желающие испытать себя по очереди шли в узкий проход, а их оттуда так же по очереди выносили, я подошел к самому первому "везунчику" и поглядел на него. В глазах полопались капилляры, из носа течет кровь... Такое ощущение, что он испытал сильное нервное напряжение, как если бы... Либо не спал пару дней, либо...

До меня дошло. Бьюсь об заклад, что это что-то типа тех тренировок в Академии. Интересно, а это не ликвидирует у меня способности к магии? Спросить об этом мне в голову как-то не пришло, да и обстановка не располагала к этому.

Когда настала моя очередь я двинулся вперед, по узкому проходу, едва освещенному тусклым светом факелов и мелких розоватых кристалликов, то тут, то там выглядывавших из каменных стен. Вскоре проход расширился, и передо мной предстала достаточно просторная пещера, по середине которой стояла кристальная колонна, практически полностью составленная из тех самых розоватых кристалликов. Рядом лежала россыпь более мелких кристалликов. Ощущения совсем как в Аррасских подземельях, вот только свет не белый, а розовый и он намного... жестче, если угодно.

Я вздохнул и двинулся вперед. Сразу почувствовалось напряжение, словно на голову давил груз. Подобное я чувствовал, когда на меня нападали в Академии, и когда я первый раз зашел в ту пещеру, на тренировку, вот только... Здесь давление на мою бедную превосходило в несколько раз уже испытанное мною. Если сравнивать с потоком воды, то в Аррассе был мягкий теплый ручеек, а тут ледяная горная река.

Каждый следующий шаг давался с большим трудом, из носа потекла кровь... Шаг, два, три. И я у колонны. Нагнуться и взять кристаллик... тяжело, но я это сделал. Теперь назад...

Как рассказывали в Академии человек вблизи таких кристаллов, особенно сильного их скопления, может "приклеится" к ним, более того так обычно и происходит. Из-за этого уйти бывает еще сложнее, чем просто дойти до них и бедолага, если его не вынесут, просто погибает от нервного перенапряжения. Именно это сейчас я и ощутил на собственной шкуре. Двигаться было тяжело, но удалятся от колонны, было намного сложнее, чем приближаться. В глазах несколько раз темнело и приходилось делать паузы. Наконец, спустя несколько минут, которые показались вечностью я выбрался в проход, где такого давления не было, и, шатаясь двинулся на выход.

— Отлично. Где тренировку проходил?

— Академия Аррасса, первый год обучения — хриплым голосом проговорил я. В горле было сухо, словно я дня два ничего не пил.

— А, ты тот самый... Издалека пожаловал... Ну, иди, отдыхай. Скоро посмотрим, так ли хорошо ты владеешь телом, как разумом...

После меня только двое вышли из пещеры с кристалликами. И то их вынесли. Обратного пути самостоятельно кроме меня не преодолел никто.

Победа, но, увы, бесполезная: на упражнениях с клинком меня быстренько обезоружили и сказали, что с моими талантами "только мертвого резать". (Про то, что я был охотником за ходячей смертью, я решил промолчать).

Из других учеников этой школы я сдружился с тремя: Первым из них был Саль, вместе с которым я выполнял большую часть боевых упражнений. Уже позже мы разговорились и познакомились с Самалией и Карноном. Это тоже такая же пара, как и мы с Салем. Обычно, если есть такая возможность, девушек ставят упражняться на клинках с девушками, но, увы, второй девушки среди нашего цикла обучения не оказалось. Самалия — спокойная рассудительная, не очень высокая ростом, предпочитает из оружия легкий клинок, которым орудует с огромной скоростью. Очень короткие светлые волосы заставляют издали принимать ее за парня. Карнон же, напротив: высокий амбал, прямо таки ящик, предпочитает боевой молот, который убивает с первого удара. Я такой молот и поднять-то по началу не мог. Он немного туповат, сначала делает, потом думает и своих недостатков не скрывает. Он простой деревенский силач, детство которого прошло в кочующем цирке, где он был рабом и откуда бежал незадолго до прибытия в школу. Самалия же, напротив происходит из богатой семьи аристократов Галь-Церита. Ее родителей отравили, в ходе очередного этапа местных интриг, а она чудом спаслась и теперь мечтает о мести. Трудно представить себе более разных людей, чем Самалия и Карнон. Несмотря на все правила школы они уже после первой недели обучения крепко влюбились друг в друга и этого практически не скрывают.

Удивительно, но тут преподавали далеко не только бой на клинках. К примеру, почти половина дня уходила на занятия, которые я мог назвать не иначе, как актерское мастерство. Нас учили пародировать голоса людей, животных, правильно пользоваться гримом, да и собственно мы не раз разыгрывали на небольшом деревянном помосте небольшие спектакли, в которых главной задачей было узнать кто из тех, кто играет рядом, кто, и при этом самому остаться неузнанным.

Но больше всего меня добила некая дисциплина, смысл которой можно перевести на русский не иначе, как "теория танца". Я не в курсе, учат ли подобному в моем родном мире, но это тот навык, который ты меньше всего ожидаешь получить в школе боевых искусств.

— Не смейтесь. Мастерство танца, это тоже оружие, которое, зачастую, острее любого клинка.

Да и не совсем это были танцы в прямом понимании слова. Нас учили по движениям партнера или партнерши восстанавливать и выполнять свои движения. Иными словами, каждый из нас должен был быть готов в любой момент, без подготовки станцевать танец, которого он никогда не видел. Разумеется, это относилось ко всякого рода подобиям бальных танцев, которые весьма популярны на Побережье среди светского общества.

Если отбросить шутки, то навыки действительно давали полезные: каждый из нас мог вести себя вполне уверенно как среди пьяных матросов, так и среди верхних слоев сливок высшего общества, для которых слово "глупый" — это уже нецензурное ругательство.

Особенно мне запомнились упражнение под названием "танец игл". Выглядит это примерно так: Пары кружатся в танце наподобие вальса (каждый раз танец разный, движения приходится всегда додумывать самому), причем каждый вооружен маленькой иглой, на конце которой быстродействующее снотворное. Задача проста: так, чтобы этого не заметили окружающие (и твоя партнерша) уколоть иглой кружащегося в другой паре. Он почти сразу засыпает и падает, и его пара выбывает. Побеждает тот, кто останется последним. Партнерши, реже партнеры, по танцам — это все наставники и наставницы. И, несмотря на то, что среди них было много хрупких с виду девушек, каждому из нас ясно, что одна такая девушка легко сделает из десятка таких нетренерованных баранов как мы отбивную за рекордно короткое время. По этой причине никому даже в голову не пришло заигрывать с ними. Более того, их мы просто боялись.

Как вы думаете, спать ночью и набираться сил это правило? Только не для этого чокнутого, простите меня, места. На ночь каждому давали по чашке какого-то травяного отвара, от которого человек превращается в подобие зомби: то есть мозг почти полностью спит, переваривает полученную за день информацию, а тело и некоторая часть мозга действует. Насколько я понял по смутным, словно сон, воспоминаниям и по жутко ноющим на первое же утро мышцам всю ночь напролет нам оттачивали, доводя до уровня рефлексов боевые движения. Ночью тренировали, а на утро проверяли то, как мы это усвоили. Было странно видеть, как твое тело выполняет некоторые сложные трюки с клинками, в то время как ты совсем не помнишь, чтобы такое учил. Однако, такой дикий ритм обучения хорош, когда в него уже вошел, а когда только начинаешь входить... Да чего стоит только то, что на первое же утро после ночных тренировок, когда тело не чувствует ни усталости ни боли, никто так и не смог самостоятельно встать на ноги. Только после того как нас всех отнесли в одну из пещер, где было целое озеро очень горячей воды, которое непрерывно пополняли два бьющих в углу зала гейзера, и, посидев в этой огромной ванне около часа, мы, неловко, шатаясь, но все же встали на ноги.

Уже через неделю мы вели поединки на клинках в самом центре пещеры с розовым хрусталем, учась не просто выдерживать ментальную нагрузку, но еще и не терять при ней возможности двигаться. Там же я и узнал об одном интересном свойстве этого хрусталя. Когда меня сбили в очередной раз с ног, и я упал лицом на острые кристаллики, рассыпанные по полу пещеры, я ощутил на губах знакомый до боли вкус... Такой вкус во рту бывает только от одного: если приложишь к языку батарейку на девять вольт.

Я сплюнул и продолжил бой, но про это свойство розового хрусталя запомнил и при первом же случае набрал себе небольшой мешочек этих кристалликов. Как знать, быть может именно ими я и решу вопрос питания своего плеера и мобильного телефона, которые сейчас лежат без дела.

Чем дальше шло обучение, тем сложнее были упражнения. Нас учили вести бой в группах, словно спецназ, давали некоторые навыки рукопашного боя...

Одно только меня расстраивало: клинками я владел едва ли не хуже всех. Разумеется, теперь я уже без проблем сражался двумя клинками одновременно, второй клинок мне более не мешался, но вот в большинстве тренировочных поединков я проигрывал.

Собственно плевать, да вот беспокоит то, что для того, чтобы выйти из этого места живым мне потребуется сразиться с кем-то насмерть и далеко не факт, что из этого поединка я выйду живым. Если не ошибаюсь, на нем разрешают взять свое оружие... Если так — то хорошо, у меня появляется шанс, так как зачарованные клинки не раз и не два спасали мою шкуру еще там, в Саррифенти.

А время-то летело. Однажды я, совсем случайно, узнал, что пролетел уже ровно год с того времени, как моя нога ступила на землю Алерии. По-местному год, а по моему календарю это чуть больше двух с половиной лет. Как там интересно родители? Надеюсь, брат там их в беде не оставит... Хоть бы как-нибудь дать о себе весточку домой. Эх, если бы, добравшись до Аррасса и, приспособив розовый хрусталь в виде батарейки для мобильного телефона, он бы заработал...

И где-то в глубине души я знал, что этого не случиться.

Вскоре началась целая новая серия упражнений: нас научили собирать из деревянных заготовок, которые мы, опять таки сами выпиливали, и ткани небольшие дельтапланы и летать на них.

Говорят, подобное использовалось в древности в Алерии, когда Аррасская гора была еще достаточно высока и гонцы с важными правительственными поручениями могли на дельтаплане долететь до семи основных городов, окружающих Аррасс и оттуда, если надо, отправить гонцов в другие города, уже по земле.

"Наивно это и смешно, но так легко моим плечам..." — так пелось в одной старой песне. Я не совсем соглашусь с этим, так как на этой конструкции плечам как раз совсем не удобно. И, разумеется, эта школа была бы не настоящей школой боевых искусств, если бы нас, уже после нескольких упражнений и пробных полетов не стали учить основам ведения боя с такими же дельтапланеристами прямо в воздухе. Именно во время таких вот боев и появились первые жертвы: семь человек сорвались вниз, на острые скалы со своих дельтапланов в ходе подобных тренировок.

Как ни странно, но пилот из меня вышел лучше, чем фехтовальщик и я остался жив.

Глава 10

Издалека послышался вскрик.

— Карнон. Нет! — готов покляться, что это была Самалия.

Потом последовал глухой удар и тишина. Минут через пять дверь открыли, и мы ступили на песок арены. Я и Саль. Что это за упражнение?

— Вы оба достойно учились, но реально достоин только один — говорил Высший, или Верховный... Не знаю, как правильно перевести. До этого я видел его только один раз — когда он меня встречал, когда я только пришел сюда — Возьмите же ваши настоящие клинки, и станьте на песок. Сегодня ваше обучение заканчивается и один из вас выйдет из школы выполнять задание, другой же отправится в туманные воды Стирмиса.

Стирмис — примерно тоже самое, что Стикс, если касаться местной мифологии. По легендам местных народцев именно в глубокие воды этой реки уходят души умерших. Причем не по течению, а именно вглубь. Считается, что эта мифическая река бесконечно глубокая.

За плечами мои настоящие катаны, не копия, на мне вновь одежда охотника, которая намного удобнее местных ряс, а тело натренировано...

Мы с Салем встали друг напротив друга. Он извлек из ножен золотистое лезвие своего фамильного клинка и по обычаю поцеловал лезвие. Я извлек катаны из ножен...

Все понятно. Это последнее испытание. Теперь я понял всю жестокость обучения: человек, с которым ты сдружился, с которым сражался и тренировался бок о бок в течение года, становился тем, кого тебе надо было убить, чтобы покинуть стены школы. А значит тот крик... Самалия мертва.

Я глубоко вздохнул и признался себе, что не смогу. Саль помогал мне, как и я ему все время обучения, мы сражались бок о бок на тренировках и... В конце концов мы стали друзьями.

Саль испытывал схожие чувства и не спешил нападать, а нападать на друга первым претило моим внутренним понятиям.

— Чего вы ждете? Начинайте! — прогремел голос Высшего.

Я едва заметно покачал головой и опустил катаны. Нет.

Саль кивнул в знак согласия и тоже опустил оружие.

— Нет — громко сказал я.

— Что ж... — равнодушно прозвучал голос Высшего — Вы сами выбрали свою судьбу. Ты, ты, ты и ты. Идите — бросил Высший четверым свежеиспеченным младшим наставникам школы — я ожидал поединка, но придется вас просто убить. Впрочем, если вы справитесь с вдвое превосходящей силой, то вам будет дарована жизнь и свобода.

Те молча обнажили клинки и двинулись в нашу сторону.

Обычно наставниками становились жестокие беспринцыпные люди, которые по приказу могли убить без сожалений кого угодно, будь то женщина, ребенок или старик — не важно. Они служили без вопросов, были верны, но это были не люди... скорее глыбы льда без чувств, машины для убийства, готовящие такие же машины себе на смену. В моем понимании они были самыми настоящими моральными уродами, но только в моем, а не в понятиях главных...

В ушах все еще звенел крик Самалии...

Первый из моих противников был вооружен двумя клинками, один из которых был заметно короче и толще другого, что значит, предназначался для блокирования ударов. Такую технику боя здесь именуют "циривак самальтан", дословно "разные руки". Второй же был вооружен увесистым двуручным мечом, в котором поблескивали инкрустированные кристаллы розового хрусталя — жди электрических разрядов, клинок явно непростой. Лезвие разделяет на две части черная полоса. Диэлектрик? Точно, между половинками иногда пробегают разряды. Если попадет, то будет больно, так как брони на мне, способной устроить короткое замыкание этой батарейке нет.

На этот раз в руках родные катаны, а не копия, и я чувствую всем телом их нетерпение, словно они знают, что на этот раз передо мною живой враг, а не оживший труп. Я блокирую первые удары, отвечаю целой серией выпадов, потом делаю резкий разворот и перемещаюсь в бок, не давая второму противнику обойти себя сзади. Что-то изменилось. Я привык обычно проигрывать в боях на клинках, но теперь в моей руке иные клинки и они даруют уверенность.

Я чувствую себя хищником, а все эти — мои жертвы. Что бы они не прочитали в моих глазах, но на лицах моих противников я увидел изумление... и страх.

В третий раз иду в атаку и на этот раз не безуспешно, мне удается заставить противника отступить и сделать ошибку — открыть правый бок для касательного удара, который я, не долго думая и нанес. Однако при этом я открылся сам и получил от второго небольшую царапину на левом плече в купе с приличным ударом током. Впрочем, про нее я забыл очень скоро.

Едва лезвие моего клинка коснулось плоти противника, как мир замер, застыл, а меня унесла на мгновения в даль теплая волна эйфории. Наверное, существуй вампиры, они бы испытывали схожее ощущение при вкусе чужой крови на клыках. Я чувствовал, как рана на плече начала затягиваться, а сам продолжил наносить удары.

Но вот только теперь что-то изменилось: противники двигались медленно, слишком медленно, словно спали на ходу... или это я двигался слишком быстро. Удар, короткий клинок вылетает из руки моего противника, три быстрых удара, неописуемая эйфория на долю секунды, враг все еще падает, не осознавая, что он уже мертв, а я уже обрушиваю град ударов на второго. Электрические искры сверкают от каждого удара клинков.

Меньше чем через тридцать секунд клинок вылетает из его руки вместе с кистью. Запоздало чувствую в своем боку сталь — кажется, подоспел еще один, неужели они одолели Саля? Но рана сразу затягивается, а стоит моему клинку окончательно рассечь тело второго противника, как я вообще перестаю ее ощущать. Второго удара подоспевший противник нанести не успевает: его клинок встречает моя катана. Этот тоже вооружен двумя клинками одинаковой длины и движется намного быстрее... Но не быстрее меня. В какой-то момент я перестаю видеть клинки, как свои, так и противника нанося и блокируя удары по наитию, или скорее по воле своих клинков. Это длится, наверное, секунд сорок, потом все резко останавливается. Я вновь ощущаю эйфорию, а мой противник падает на землю.

Когда против Саля было двое противников он в основном оборонялся, но стоило одному из них отвлечься на меня, как он, несмотря на полученные раны перешел в нападение и таки одолел своего соперника, вырвав умелым ударом клинок из его рук и прикончив. Это, однако, стоило ему неприятной и смертельной раны полученной кинжалом.

— Ты как? — спросил я, едва подоспел к нему.

— Плохо — Саль пытался зажать рану на бедре откуда хлестала кровь — глубоко прошло лезвие... Судя по многочисленным разрезам на его одежде, ему здорово досталось, и рана на бедре была далеко не единственной угрозой жизни...

— Оставь. Он смертельно ранен и уже не выживет — прогремел голос высшего.

— Да пошел ты [цезура] — ругнулся я... на русском языке, разумеется. Следуя традиции, я ругался исключительно на нем.

— Так, Саль, возьми мою катану быстро! — я протянул ему один из своих клинков.

— Зачем.

— Держи. Крепко сожми.

Как только он сжал рукоять клинка, я резанул лезвием собственную руку. Наверное, находись я в здравом уме, по крайней мере на тот момент, я бы этого не смог сделать, но как раз в здравом уме я не был — прибывал все еще в состоянии той самой эйфории, сродни опьянению. Сначала я даже не почувствовал боли, но уже через несколько секунд, когда мир резко замедлился и приобрел свою истинную скорость я едва не заорал благим матом и отдернул руку от лезвия. Однако, несмотря на это рука успела здорово занеметь. Хорошо, что еще хоть левую решил резать!

Салю, наоборот, стало намного лучше. Рана на бедре перестала кровоточить и почти полностью затянулась, а лицо приобрело нормальный здоровый цвет.

— Встать сможешь?

— Думаю да.

Я перетянул руку куском ткани, оторванной от рясы убитого мною противника и помог Салю подняться. После мы подошли к Высшему, который все так же восседал на своем деревянном стуле-троне и невозмутимо следил за нами.

Как же мне тогда хотелось нанести удар... короткий, быстрый и смертельный... И, наверное, хорошо, что я себя пересилил и делать этого не стал.

— Саль-Каарлен. Ты испытания не прошел — произнес Высший, когда мы подошли ближе — однако, твоя жизнь была всецело спасена Алькором. Пусть он и решает, что с тобой делать вне стен школы. Убивать тебя никто не собирается, но и ты здесь не нужен.

— Слушаюсь.

Алькор. Ты, как и Саль-Каарлен, проявил слабодушие, однако смог ответить за последствия. Твое испытание я считаю пройденным. А теперь слушай свое задание.

Около полутора лет назад в эту школу пришла девушка, искавшая умений. В ее воспоминаниях много общего с твоими... Схожее прошлое... Но она была еще не готова и мы ее не приняли на обучение. Она была из рабского каравана и, после ее возвращения ее продали Колизею в Галь-Абаше, где она сражается на арене и по сей день. Твое задание — разыскать ее и вернуть ей то, что она здесь забыла.

Высший извлек из складки мантии маленький сверток ми протянул мне.

Я развернул его и...

Нет, я конечно предполагал, что такое возможно, но...

На моей ладони лежало обычное, частенько встречающееся в моем мире кольцо на котором было выведено "спаси и сохрани", русскими буквами.

А если христианство из этого мира ушло многие века назад, да и далеко не факт что тут делались такие кольца... А значит... Я не один попал, а этот мир!

— Ее зовут Мария, по крайней мере, она так нам назвалась. Ищи ее среди смертников зеленой команды бойцов Колизея...

Я поклонился, как того требовал кодекс и правая рука, все еще с катаной, словно сама метнулась и отбила удар, направленный мне прямиком в шею.

— Достоин — кивнул Высший — забери отбитый тобою клинок и уходи.

* * *

Копии моих катан мне разрешили забрать, как и Салю копию его фамильного клинка. Мы вышли из ущелья и там, на краю обрыва увидели фигуру Карнона, опершуюся на боевой молот.

— ...убил ее... я убил ее — благодаря акустике ущелья его тихий голос мы различили без труда.

— Карнон — крикнул Саль, но тот едва ли услышал. Секунда и фигуры уже нет, еще секунда и снизу донесся звонкий удар молота о скалы и другой... скорее шлепок, с которым тело разбилось о скалы.

Я закрыл глаза, мысленно досчитал до десяти и вновь открыл их.

Остров мы покинули, не обмолвившись ни единым словом.

* * *

— Как вижу, ты тут не плохо расположился — голос старика был сух. Это скорее была констатация факта, нежели комплимент хозяину.

— Спасибо, потихоньку.

— Через несколько дней в Галь-Абаш прибудет Алькор. Ты, думаю уже догадываешься, что надо делать?

— Заставить эту Юлию с муженьком убраться на время из города? Не вопрос. Что-то еще?

— Дать взятку начальнику Колизея, чтобы тот принял взятку, которая будет, разумеется, меньше намного, от Алькора и устроил бои за свободу в ближайшие дни.

— А это зачем? Я думал, что это не в твоих интересах, чтобы Алькор встретился с ней.

— Не в моих. Но если не позволить Алькору этого столь простого подхода к решению проблемы он пойдет на какой-либо отчаянный поступок и, скорее всего, сгинет. Выгоднее просто позволить ему спасти Марию, а потом уже решить, как от нее избавиться. Наличие ее рядом с Алькором ставит под удар весь тщательно просчитанный и проработанный план.

Повинуюсь.

— Чем ты мне нравишься, так тем, что не задаешь вопросов.

— Я всегда такой... когда награда хороша...

— Скажи, а сколько ты уже накупил рабынь?

— За это-то время? Да около сотни, а что?

— Рекомендую их куда-нибудь деть, так как через полтора года тебе придется отсюда съезжать.

— Ну... удивил. Это ж не завтра! Успеется.

— Я предупредил.

Старик растаял в воздухе, словно его и не было.

* * *

Следуя указанию, мы двинулись в Галь-Абаш. Галь-Абаш, "город всех" (имеется в виду городов), если переводить дословно, это формальный центр Побережья, а еще это центр работорговли, разврата, интриг... Одним словом всего, что можно встретить на Побережье.

Мы расположились на окраине города, и на следующее же утро двинулись каждый по своим делам. Саль двинулся искать следы тех работорговцев и его семьи, а я двинулся к Колизею. Конечно, перевод мой далеко не так точен, как надо, но думаю, каждый поймет, что с древнеримским Колизеем этот Колизей имеет весьма отдаленное сходство. Во-первых, он ниже своего римского собрата раза в два, а во-вторых, там происходят далеко не только кровавые бои.

Это одновременно и здание, где заседают приближенные местного хана, решая политические вопросы, и театр для высокопоставленных дам и арена гладиаторов.

На арене ясное дело сражаются только рабы, одного из которых, точнее одну, мне надо было найти. Во-первых, воспользовавшись канализацией, я пробрался туда, когда там проводились бои (билетик даже на галерку был мне банально не по карману) и посмотрел на них. Бои велись всегда до смерти, тупыми ржавыми клинками. Иногда зрители кидали на арену клинки, если это был бой за право свободы и тогда один из сражавшихся получал преимущество. Именно тогда я и увидел ту, ради которой пустился в столь далекий путь. Точнее увидел я ее издалека, про черты лица сказать ничего не могу, но, судя по русскому мату, это была она, моя соотечественница каким-то образом оказавшаяся в этом мире.

Увести раба из подземелий Колизея представляется невозможным — слишком хорошая охрана, рабы запрятаны в подземельях, и при малейшей опасности из запечатывают.

Выкупить? У меня нет столько денег.

Именно тогда в моей голове созрел план: продать себя в рабство достаточно дешево, с выгодой, но при условии, что меня определят в нужную мне команду гладиаторов, где как раз и находится сейчас Мария.

После этого, вырученных от такой сделки денег должно хватить на покупку билета для Саля в первый ряд Колизея, с которого он мне и бросит мои клинки.

Это нужно было сделать сегодня, так как следующий раз поединок с участием Марии должен быть через три дня, и он же будет ее последним поединком: после года, когда в отряде остается меньше десяти человек, устраиваются "освободительные бои", выжившие в которых получают свободу. Имея навыки школы теней, и зачарованные клинки мне не составит труда переменить исход поединка в нашу пользу.

Интересно, что на это скажет Саль...

Остаток дня я побродил по городу, прикупил самую дешевую одежду, в которой и должен был продаться в рабство и еще раз продумал свой план.

Лучше он от этого не стал, но мне почему-то было без разницы.

Саль вернулся к вечеру понурый, как никогда. По его словам корабль работорговцев сгинул в бою почти сразу, как он бежал и, если верить слухам, никого в живых не осталось, а если и осталось, то о них ничего не было известно. Так или иначе ниточка оборвалась и с большой долей вероятности родных Саля просто не было в живых.

Выслушав рассказ друга, я изложил ему все, что я узнал, а так же свой план. В любом другом случае это было бы самоубийство, но не для выпускника школы боевых искусств... пускай и странной школы. Я должен был рискнуть.

Страх? Естественно свобода это великий дар и терять его страшно, но я не боялся. Страх научили преодолевать в школе теней, да и не так я боялся выйти против живого противника. Рука моя успела зажить, во многом благодаря тому, что по пути в Галь-Абаш я устранил своей катаной нескольких мелких животных, мечтавших пообедать нами, но в результате ставшими нашим обедом. Более того, испытать вновь ту эйфорию, когда в тебя вливается чужая жизнь, хотелось настолько сильно, что я едва сдерживался.

* * *

Пустынные коридоры приемной Колизея тускло освещали факелы. В отличие от Алерии, где факелами и свечками практически не пользуются, а предпочитают разнообразные кристаллы, выделяющие свет при различных условиях, то здесь факелы были повсюду... и дышать из-за распространяемого ими дыма было проблематично.

Распорядителем оказался толстый мужичонка неприятной наружности, который после некоторых споров о цене таки согласился на сделку. Неожиданно легко, кстати, что меня немного насторожило. Едва Саль получил за меня деньги, как меня увели в подземелья. Я предполагал, что под Колизеем настоящие катакомбы, слышал рассказы, но я и не предполагал, насколько они огромны. Мы шли почти два часа, часто сворачивали, иногда петляли, и в сумме раз десять то спускались на несколько этажей ниже, то поднимались. Понятно, что пути, половину из которого я проделал с повязкой на глазах, я не запомнил.

— А надо было ли? — проснулся в глубине души паршивенький голосок — Что тебе от этой девицы?

Я вздохнул и подавил эти мысли. Это задание Высшего, а значит, его надо выполнить. Не по тому, что я боюсь кары, а потому, что Мария возможно единственная моя ниточка, связывающая меня с тайной моего здесь появления.

Неожиданно мы остановились, с глаз сняли повязку и толкнули. Слишком поздно я заметил прямо передо мной отверстие в полу, в которое и падал, поэтому перегруппироваться смог только частично и приземление на песок внизу вышло совсем не таким мягким, как хотелось бы, хоть при этом я ничего себе не поломал.

Из углов тесной камеры на меня смотрели восемь пар глаз и с интересом изучали.

— Я Трыч — гордо выступил здоровяк — Я главный и ты будешь делать так, как скажу я, иначе ты мертв, понятно?

Камера была очень маленькая, квадрат пять на пять метров, на вскидку, в одной из стен проход, наверное, отхожее место, стены сделаны из камня, а пол — просто песок. Единственные источники света — четыре свечки по углам.

— Приятно познакомиться — ласковым тоном убийцы произнес я — а меня зовут Алькор, и я буду делать так, как считаю нужным, и тот, кто мне будет мешать, пусть лично скурит план Путина и отравиться им.

Ничего не имею против плана Путина, курить его не собираюсь и в политику не лезу. Последние слова я произнес на русском, чтобы дать знать той самой пленнице, за которой я охотился, поэтому здоровяк посчитал их матом на неизвестном ему наречии и попытался нанести удар, аккурат в мой мыслительный орган, то бишь в голову.

Зря.

Я провел захват, вывернул руку и оказавшись у здоровяка за спиной легонько пнул его. Впрочем, это было достаточно, что бы он упал на землю. Вскочил он моментально и попытался атаковать вновь.

— Экономь силы до грядущего боя — предупредил я его, опять бросая на песок — Тебе меня не одолеть — спокойно сказал я.

— У меня за спиной семь лет боя на арене этого Колизея! Кто бы говорил?

Ого, а мужик-то опытный. Силы ему не занимать, однако в ловкости он уступает мне на порядок. Одним словом его можно победить, только заставив выдохнуться, избегая ударов. Невооруженным глазом видно — один удар такого здоровяка и я труп. Посмотрим, так ли он просвещен, как и силен.

— А у меня за спиной школа Теней — спокойно сказал я.

Все резко дернулись, словно упомянули что-то страшное. Мой противник, так вообще изменился в лице.

— А не врешь? — спросил он, но как-то неуверенно.

— Хочешь проверить или тебе полученного тумака хватает? Я еще разомнусь немного перед грядущим боем, но только не сейчас, устал малость, за сегодняшний день.

— Тебя к нам определили что ли? — спросили из противоположного угла?

— Да.

Я выбрал свободный уголок и уселся на холодный пол.

— Не держи зла на Трыча, он здесь за главного, так как самый опытный ну и новичков всех так гоняет, как тебя... попытался.

— И не держу — ответил я — Через два дня будет "освободительный бой", и мы участвуем.

— Значит уже пора?

— Да.

— Что ты со своими навыками здесь делаешь? — спросил тощий парень, растянувшийся прямо на песке камеры.

— Собираюсь помочь Вам выбраться на свободу в ближайшем бою и сам уцелеть по возможности.

— А откуда русский знаешь — задала, наконец, вопрос Мария... на русском естественно.

— Потому, что из Москвы родом, тебя вытащить на самом деле пришел. Тебе кстати Высший из школы велел передать — я протянул ей кольцо.

— Спасибо, но как?

— Как я здесь оказался? Долгая история — я вздохнул и начал рассказ.

Русского никто кроме нас не знал, поэтому все просто деликатно не обращали на нас внимания. Странная реакция, впрочем... Я смотрел на тощие лица гладиаторов и видел в их глазах надежду. Зная, что на их стороне хороший боец они мечтали о свободе...

"Освободительные бои" обычно проводятся раз в семь лет и против команды гладиаторов пускают приговоренных к казни преступников.

Едва я закончил, как девушка глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

— Я родом не из Москвы, а из Новосибирска. Моя история в этом мире началась с той же кочки, которую описал ты и с такого же пробела в памяти. Наверное, несколько часов я паниковала, не могла собраться с силами, потом, напившись вдоволь из ручья, двинулась, куда глаза глядят.

Пару раз пришлось обходить топь, один раз за мной погналась какая-то тварь, но со мной что-то тогда начало происходить. Я подцепила такого же слизня, как и ты и поэтому во многом благодаря нему добралась до края болот и сразу попала в лапы к работорговцам. Выскочила из под удара, похоже, покалечила двоих, но потом потеряла сознание и меня поймали.

А дальше...

Мотались по Побережью, в первый же подходящий момент я сбежала, попытавшись поступить в ту школу, в которую меня не взяли, меня вновь поймали и в наказание продали Колизею. С тех пор вот уже полгода я тут. Вот собственно и все.

— А язык. Как его ты выучила?

— Что-то передалось от прошлой жертвы слизня, но очень мало. Большую часть пришлось доучивать по ходу дела.

Несмотря на то, что сидеть приходилось на холодной земле, прислонившись к ледяному камню в маленькой грязной камере глубоко под землей, я был рад. Я не могу описать ту радость, которую я испытал, когда встретил человека из родного мира. Наверное, это что-то схожее с тем, когда прожил долгое время заграницей и тут встречаешь земляка. И без разницы, что она из Новосибирска родом, а я из Москвы. Да будь она хоть американкой — я тоже был бы рад.

Но ее рассказ не отвечал на мои вопросы, а только порождал новые. Наши судьбы слишком схожи в самом начале, более того, мы даже получили начальные знания о местном языке одним и тем же способом. И рождает множество вопросов.

В том, что случайности быть здесь не могло это сто процентов.

Во-первых, место появления одно и тоже. Ладно, допустим это единственное место, где в этот мир можно попасть из моего.

Во-вторых, пропавший кусок памяти. Если верить "Свету Крови", то ничего подобного при перемещении между мирами не происходит.

В-третьих — слизень со знаниями языка. Если первый пункт объясним, второй объясним с некоторой натяжкой, мол де нестандартный переход, все дела, то с последним явно идет нестыковка. Почему слизень отрубил как меня, так и ее в присутствии тех, кто собственно спас нам жизнь, почему подарил в той или иной мере знания языка? Если первый пункт этого вопроса объяснить можно тем, что были другие люди, причем достаточно много, а в нужный момент в нужном месте оказались только несколько, включая меня и Марию, то со знаниями языка было что-то странное. Шанс получить какие-либо знания или воспоминания от слизня — почти сто процентов, но именно знания языка — практически ноль. Более того, жертвы слизней говорили на добром десятке диалектов, как еще встречающихся, так и вымерших. Почему же нам досталось знание Алерийского, в той или иной мере?

Вот это последнее и никак не проходит как случайность. Более того, дальнейший разговор с Марией заставил меня обратить внимание на один такой факт: она, как и я технарь, хотя специальность ее не ядерная физика, а физика полупроводников.

Интуиция говорила мне, что этот факт надо запомнить.

Еще у меня оставались непонятки с моими клинками. Я прекрасно понимал, что ничего подобного здесь встретить нельзя.

Во-первых, письмена на клинках не походят ни на один из известных Аррасским спецам языков, во-вторых, работа явно не местная и, в-третьих, никто, даже на Побережье, которое славиться экзотическим оружием, не пользуется такими катанами, с шипами на конце и даже в школе теней мне преподавали бой на обычных катанах, да и копии шипов не имеют.

Я просто терялся в догадках и, выслушав мои выкладки, Мария не смогла добавить к ним ничего.

* * *

— Добро пожаловать в Колизей! Сегодня пройдет один из редчайших знаменитейших боев. Освободительный бой, в котором девять гладиаторов схлестнуться в смертельном поединке с двенадцатью убийцами, приговоренными к смертной казни. Выжившие получат главный приз: свободу.

Саля я легко нашел. Сидел в первом ряду и держал в тряпке мои клинки. Пока что в моих руках была пара кривых сабель, на манер пиратских абордажных, покрытых толстым слоем ржавчины. Мария также вооружилась такой саблей. Надеюсь, Саль догадался взять с собой копии моих катан — будет нормальное оружие для нее.

Посреди круглой арены было странное строение: толстые каменные колонны, решетки, цепи. Из них был целый лабиринт.

Так как у некоторых были луки, предназначался он исключительно для того, чтобы противники могли прятаться от стрел.

Едва прогремел рог, как мы двинулись вперед. Мария держалась рядом, и мы стали обходить лабиринт слева, двигаясь к месту, где сидел Саль.

Мой первый противник выскочил из-за колонны и бросился мне наперерез. Он был вооружен тяжелым и очень длинным клинком, который, не долго думая, опустил его в песок, так как меня в том месте не застал.

Я обошел противника сзади и нанес удар. Противник упал на землю, и я не стал проверять, добил ли я его. Однако, несмотря на шум и гам, царивший вокруг, я услышал... Наверное, это было похоже на шепот, тихий и в тоже время властный. Это звали меня мои клинки.

Саль бросил сверток, едва увидел меня, клинки упали на песок арены... и какой-то удачливый проныра их наших противников схватил их за долю секунды до меня.

Я уже был готов распрощаться с жизнью, если бы... так же неожиданно он их не выронил один из клинков и тот прошел насквозь острием его ступню.

Крик породил волну смеха среди зрителей, а я же выхватил свои катаны, и нанес удар...

Я перестал различать отдельные звуки, словно погрузился в воду.

Мария была сзади меня и взяла в руки одну из копий моих катан, а вторую отдала Карзинсу, который держался с нами. Я заметил это боком глаза, а сам уже выбрал себе нового противника. Стрела была отбита катаной, а я бросился на лучника. Вторая просвистела мимо меня, а третьего выстрела мой противник сделать не успел — рухнул на землю бесформенной грудой нарезанного мяса...

* * *

Старик прекрасно видел каждый удар своего будущего оружия, и потому качал головой. Плохо, слишком плохо. Клинки оказались слишком сильны для него и могут очень скоро поработить его. Маньяк убийца с такими клинками опасен, и не нужен, а значит, клинки надо было уничтожить и, при этом, как можно быстрее. Впрочем, некоторое время пускай они ему еще послужат.

Одно радовало — одна проблема сейчас отпала сама собой и лежала в песке арены со стрелой в горле...

* * *

С большим трудом я заставил себя убрать катаны, и заставить работать свой накаченный неизвестным наркотиком мозг.

Из всего отряда выжили четверо: я, Карзинс, Контрана и Трыч. Последнего ранили, но не смертельно. У наших врагов были в большинстве своем луки, и это определило исход боя.

Едва я понял, что произошло, как эйфория улетучилась, а на ее место пришли усталость и злоба. Та самая стрела которую я не отбил, несясь на лучника, попала Марии аккурат в горло и к тому времени, как я обнаружил это было уже слишком поздно.

Катаны могли перелить ей жизнь, заживить рану, если бы она была жива...

Не хотелось даже ругаться.

Я забрал копии своих катан, тело Марии и вместе с остальными двинулся на выход. Я был вновь свободным человеком.

Трыч радовался как ребенок, благодарил меня, а я не слыша слов встретился с Салем и мы двинулись прочь из города.

* * *

— Завтра будет бой. Последний. Алькор говорит, что стоит ему забрать свои клинки и победа будет нашей. Я ему верю. Иногда мне все чаще сниться дом, родная улица Гагарина, и желтая дверь на третьем этаже, где я провела большую часть своей жизни. Увижу ли я когда-нибудь снова дом? Надеюсь, что благодаря нему увижу.

Я прочитал последнюю запись в этой маленькой книжице, в которой вела дневник та, кого мне так и не удалось спасти из рабства.

Записей было мало, они были разрознены, местами нечитабельны, но благодаря ним я находил все больше интересного. Единственное чем был полезен ее дневник — так это тем, что там был адрес проживания родителей девушки, а значит... а значит, случись мне вновь оказаться дома, я должен буду съездить в Новосибирск и найти их. Саль, видно чувствуя, в каком я был состоянии, не беспокоил меня. Рано утром я пошел на пустынный берег океана, где сложил погребальный костер и простился со своей соотечественницей.

Из отряда гладиаторов присутствовал только Трыч, остальные так и не соизволили явиться.

Я смотрел на языки пламени и понимал, что-то сейчас сгорает и во мне. Какая-то моя частичка сгорела еще в том костре, в котором сжигали тела павших в битве под Саррифенти охотников, какая-то догорала сейчас.

О многом стоит задуматься после этого боя... Если бы я положился на умения, а не стал "подстраховываться" своими клинками... Мы бы одолели их, я бы одолел. Я сплюнул и, как только с похоронами было покончено, двинулся в город. На следующее утро мы с Салем покинули Галь-Абаш и двинулись в Алерийскую империю. Я собирался продолжить обучение в Академии, а Саль решил стать охотником за смертью.

Глава 11

Ключевой фигурой Алерийского фольклора является Варрив, первый ректор Академии после окончания строительства Аррасса. Его прапрадед был великим инженером и именно он и составил проект строительства укреплений Аррасса, которые продумал до мельчайших подробностей, и которые возводили в течение нескольких поколений, а достраивали и улучшали все время существования города.

Как таковая Академия существовала и до этого грандиозного строительства, хотя тогда называлась иначе и располагалась в пещерах горы.

Варрив же знаменит тем, что помимо гениального ученого и мага он был еще и являлся порядочным психопатом и любителем крепкого словца, за которое после стал знаменит.

Самым, наверное, ярким событием его жизни, которое отпечаталось в легендах это снятие осады с Аррасса, когда город осадила нежить под руководством некромантов Суримиса, государства, что далеко на западе, на островах Закатного Океана. Сейчас, насколько мне известно, государства этого уже нет, как такового, островов тоже, но тогда оно было.

С Алерией, которая была тогда в союзе с Нолдором, тогда еще государством вполне живых и адекватных людей, война велась настолько жестокая, что неудачливого солдата убивали по два раза: первый — обычная смерть, второй, когда непосредственно упокаивали мертвяка. Некроманты Алерии и Нолдора были тогда заметно слабее своих коллег из Суримиса, и из-за этого армии нежити подошли вплотную к Аррассу, наголову разбив нолдорское воинство. Тогда Варрив пустил в ход свое секретное оружие, позволившее в считанные минуты уничтожить всю армию нежити, а с некромантами уже разобрались имперская армия и маги.

Во всех детских сказках говорится, как добрый маг воздел руки к небу, с неба упали молнии и испепелили нежить. Некромантов же он отчитал, словно детей малых. Но это сказки.

На самом же деле, Варрив воспользовался обычным аккустическим усилителем, чтобы его услышали (обычная здесь вещица, изобретенная очень давно) и крепким матом объяснил некромантам кто они и куда следует идти сразу после того, как массово упокоил все их воинство. Разумеется, со временем событие это осело в легендах, а мат, по соображениям цензуры заменили на мораль, которую, Варрив якобы прочитал некромантам Суримиса (вдвойне бесполезно, так как их все равно всех отправили на костер на следующий же день).

Что меня удивляло в Алерии — так это отсутствие коррупции и бюрократический аппарат, напоминающий рудимент, не чета нашей, Российской, бюрократии. Я долго гадал, что же является этому причиной, пока мне не рассказала об этом Инвил.

Издревле, когда маги еще ютились в пещерах Аррасской горы, среди всех направлений науки наибольшее распространение получила биология. Даром очень просто воздействовать на растения, но, одновременно очень сложно воздействовать на людей. И если опыты с растениями породили тех же самых "толстяков", которые и мертвяка скушают, не подавятся, то с исследованиями в области животного мира обстояло хуже. Животных и людей практически невозможно изменить при помощи Дара, а, следовательно, в ход идут более привычные моему миру методы. Основной инструмент — селекция, в том числе и среди людей. Это самый простой и в тоже время эффективный инструмент, хотя и требующий много времени не всегда стыкующийся с моралью. К растениям селекцию здесь не применяют, так как на их рост и развитие можно влиять при помощи Дара, что проще.

В общем, Император здесь, это не просто правитель.

С раннего детства с будущим императором работают опытные психологи, которые и производят некоторую подмену понятий, зачастую при помощи сильнодействующих транквилизаторов (К сожалению, точные методы мне не известны)

Дом императора — империя. Страдания народа — боль императора. Никогда император не сможет в силу своей психологии сделать что-то во зло империи. Их, зачастую, десятки, а то и более претендентов на трон отбираются только отпрыски мужского пола, которые, опять таки, в своем характере проявляют нужные качества. Выбор делает "совет господ селекционеров" (иначе на русский не переводится), а дабы исключить борьбу за власть и интриги, ни один из детей императора не знает о том, что в его жилах течет кровь императорского рода до тех пор, пока ему не приходиться надеть на шею символ императорского рода и принести клятву верности империи. Сама по себе клятва так же стягивает правителя огромным количеством незримых нитей, которые могут, если с ними неаккуратно обращаться и убить.

Последнее, разработка опять таки Варрива, и никто толком не знает как она работает.

Супруга каждого императора выбирается из числа жителей империи (происхождение не имеет значения) по ряду признаков. Непосредственно отбором заведует совет из семидесяти одного селекционера и выбор подтверждается, только если за кандидатуру проголосует пять седьмых совета. Возможность подкупа определяется еще одним устройством, придуманным тем же самым Варривом на основе крове кандидатки. В этот совет не так легко попасть (надо быть одержимым любимым делом) и большинство в нем работают на совесть. Там есть еще какие-то особенности, которых я не знаю. Такая система еще не разу не давала сбоя, что мне, субъективно, кажется весьма и весьма странным.

Жизнь входила в обычную свою колею, и я начал потихоньку отходить от всего случившегося. Почти месяц, то есть почти четыре недели по девять местных дней, я не мог толком придти в себя. Часто, слишком часто я просыпался ночью от кошмаров и не мог заснуть. Чарфе и Ассерус говорили, что иногда я кричу во сне, иногда разговариваю на неизвестном языке.

Учеба, охота, иногда балы — это кого хочешь, отвлечет от дурных мыслей. Рано или поздно это вывело из состояния депрессии и меня. Хотя тут уже помогла и капелька того памятного отвара Мары. Я не устоял. Потеря, возможно, единственного живого человека из моего мира, плюс осознание того, что я убил и, уже не одного и не два, а с десяток человек с неким запозданием начали грызть меня изнутри, и мешали сосредоточиться.

Саль остался жить в Крастерре, небольшом порту на побережье Внутреннего Моря, Севернее Аррасса, где вел жизнь обычного охотника за нежитью.

И самое, собственно, главное — нас начали учить непосредственно пользоваться Даром. Забавно, но уже после нескольких лекций, которые нам читал пожилой Каардиньес, я быстро понял, что все, что знал о магии из своего мира можно, не долго думая, отправить в мусорку.

Хотя искусство пользоваться Даром я и называл магией, хочется как-то отметить что она не имеет ничего общего с "возьмите в полночь четыре квадратных экземпляра трупов лягушек, положите их под корень дуба вместе с мукой и ждите появления единорога" (который с большой долей вероятности окажется сотрудником районной психиатрической...)

Искусство владения Даром базируется не только на способности управлять первородной энергией, но еще и на хорошем знании... Да, господа халявщики, не отвертитесь, вы от фундаментальных дисциплин вроде физики и математики.

По хорошему к названию местного предмета "химия" я бы добавил приставочку "ал" по такой простой причине, что при помощи первородной энергии таблица Менделеева расширяется запросто в несколько раз. Ко всему прочему наука эта носит здесь чисто экспериментальный характер. Иными словами есть справочники, в которых методом перебора (как таковых законов практически не выделено) выписано, что будет если смешать это и это и, если в ходе эксперимента экспериментатор не выжил, то красная пометка. Выжил, но остался инвалидом на всю оставшуюся жизнь — желтая. А не пострадал — тогда пометка отсутствует. Экспериментаторам, которые редко на должности живут дольше года, здесь щедро платят, но и вывоз тел неудачников раз в девятину тут считается нормой.

Забавно, но первородной энергией можно легко производить даже ядерные реакции, невозможные в нашем мире, однако это не значит, что из свинца легко можно получить золото. Более того, если мне не изменяет память, когда я ради интереса посмотрел эту реакцию в местном справочнике — она была помечена красным. То есть реакцию произвели, но в ее ходе выделилось столько радиации, что экспериментатор скоропостижно сыграл в ящик. Более того, полученное золото заработало свойство "убивать живое", как и "проклятая руда", а кому скажите такое нужно? Ну разве что подарить колечко такое недругу. А в местной таблице "неменделеева" появилось рядом с золотом "проклятое золото".

Как только я прибыл в Академию, таки с опозданием на несколько дней, и отчитался перед Чарфе о том, где я был и что делал, я первым делом окунулся в учебу.

Ничто как нагрузка на свой мыслительный орган заставляет забыть обо всем. Для меня это послужило чем-то вроде обезболивающего, заставившего забыть обо всем произошедшем.

Наверное, будь на моем месте другой он бы так не переживал, но я ушел на долго в себя и только после очередного бала, где довелось потанцевать с Инвил более менее пришел в себя. Чем, а уж танцами меня теперь не испугаешь.

Однако из-за моей достаточно долгой хандры я не заметил самого главного и тревожного знака: многие, очень многие, меня стали сторониться, а если и разговаривали, то поддерживали разговор на уровне "да" "нет", "не знаю". А значит... а значит, я потерял свой невидимый щит, который предохранял меня все это время от нападок инквизиции. Когда я это дело заметил, менять что-либо было уже поздно. Нет, конечно, меня сторонились далеко не все, но и перемену настроения можно было чувствовать. Сдается мне, в мое отсутствие тут неплохо поработали над сознанием толпы инквизиторские шестерки.

Дар. Даже и не знаю... я к нему относился как к аномалии, но стоило мне научиться самому пользоваться им, как вуаль тайны слетела. Конечно, всего содержимого местных книг мне не пересказать, поэтому я обмолвлюсь только парочкой слов о том, чем оказалась магия и с чем ее надо есть. Есть ментальная энергия человека, и есть первородная, разлитая всюду в воздухе. При помощи первой из упомянутых, человек может управлять второй. Именно ментальную составляющую мы и развивали на тренировках. Первородная же энергия разлита всюду, подчиняется закону сохранения энергии. Если силой мысли, скажем, перевести всю первородную энергию, что разлита в моей комнате в тепло, то едва ли температура воздуха поднимется на градус. А как спросите тогда местные маги огненными шариками, да "жидким холодом" кидаются?

Очень просто. Несмотря на то, что, непосредственно перегнав первородную энергию во что бы то ни было многого не добьешься, ее легко заплетать в сложные "узоры", пусть будет так, хотя было бы точнее перевести как "схемы", по аналогии с электроникой. Самый простейший узор — "разделение стихий", как его зовут здесь. Задача простая: берем отдельно взятый участок воздуха, и при помощи узора из одной единственной линии перегоняем тепловую энергию в другой участок, поддерживая и изолируя эти две массы воздуха. В результате получаем с одной стороны разогретый до такого предела, что появляется характерное свечение, шар, а другая масса воздуха, которая передала этому огненному шару теплоту, остужается и переходит в жидкое состояние, то есть... правильно подумали, получаем жидкий азот, опустив в который апельсин можно его кинуть о стенку и он разобьется. Только при этом надо еще давление создать. Веселое, кстати развлечение, которое мы устраивали на кафедре в родном институте под Новый Год, где всегда был жидкий азот в безлимитном количестве, правда оттирать потом стены и пол от пятен апельсиновых совсем не весело, скажу я вам. У меня были свои догадки относительно первородной энергии, так как было широко известно: присутствие по близости проклятой руды разрушает узоры или искажает их, но придумать четкую теорию и найти обоснование так и не получилось... да и времени не было, честно говоря.

Первая серьезная неприятность случилась спустя два месяца после моего прибытия в Аррасс. В тот день у меня наконец-то дошли руки поэкспериментировать с привезенным с Побережья розовым хрусталем, обладавшим здесь одним очень и очень полезным мне свойством.

Я смог раздобыть тонкие металлические проволочки, сок карнупсулы (сок этого растения должен был послужить изолятором и клеем одновременно) и ювелирный напильник, которым сейчас и работал. Единственным вольтметром был мой собственный язык, поэтому приходилось быть осторожным.

Чем дальше расположить друг от друга проволочки на поверхности кристалла, тем сильнее дергает током...

После некоторых экспериментов я смог прочно закрепить проволочки на кристалле (спасибо судьбе, что он не такой прочный, как алмаз, легко поддается обработке) и попробовал прислонить проволочки к контактам на плеере. Ничего... Наверное, перепутал полярность... языком-то ее не определишь.

Я поменял проволочки местами и попробовал еще раз включить плеер. На маленьком экранчике появился на секунду значок батарейки и сразу же пропал. Я немного увеличил расстояние между проволочками на кристалле розового хрусталя и попробовал еще раз.

По мере того, как диск раскручивался в плеере, на моем лице проступала улыбка...

Еще некоторое время я потратил на то, чтобы закрепить эту батарейку внутри плеера, а потом, уже наслаждаясь музыкой, я принялся приспосабливать такую же батарейку к мобильному телефону.

Музыки у меня с собой много — привычка таскать кучу дисков с любимой музыкой, в хорошо ужатом формате, традиционно, по-русски плюя на авторские права.

Не прошло и часа, как экран телефона мигнул, высветил яркий цветной логотип производителя и попытался найти сеть.

"Нет сети". А я то уж подумал домой позвонить...

Что же, этого следовало ожидать, но зато у меня теперь есть хоть и плохенький, но фотоаппарат, которым можно заснять виды Аррасса, и две не удаляемых из телефона игры для умственно отсталых...

Я вздохнул и еще раз вспомнил все, что произошло на Побережье. Теперь мне казалось странным, подозрительным, что школа нас так легко отпустила. И тем более дала мне такое странное задание. Что-то во мне говорило, что где-то за этими случайностями кто-то скрывается. Но кто? Пока ясно было одно — этот кто-то действует скорее мне во благо. Иначе я бы давно был трупом.

Раздался стук в дверь и в комнату ввалился Силиар.

— Алькор! Беда! Ирви схватили инквизиторы!

* * *

Ирви схватили по подозрению в пособничестве павшим, едва ли существующей на самом деле секте, пособничество которой было дежурной отговоркой, если кого-то хотели зажарить на костре или иным способом лишить жизни. Не надо было быть Шерлоком Холмсом чтобы догадаться зачем это делалось. По учебному плану я должен был ровно через неделю научиться подчинять себе нежить, а значит...

Некромантам кафедры я доверял, как себе, потому долго не раздумывая потащил Силиара за собой в кабинет к Чарфе.

— Как пить дать хотят, чтобы ты попытался освободить ее. Так в свое время четверых некромантов они уже извели — стукнул кулаком Чарфе, когда услышал эту новость.

Сейчас я, Чарфе, Ассерус, Грантрис (еще один некромант с кафедры) и Силиар сидели за большим каменным столом в "склепе". Чарфе настоял, чтобы мы перешли туда, так как там меньше шансов быть подслушанными.

— Во-первых, раз на то пошло тебе и Силиару надо разыграть едва ли не драку, дабы инквизиторы и его не схватили — спокойно произнес Чарфе.

— Это естественно. Но и спасать-то ее как-то надо! — сказал я — сколько у нас времени?

Мне потребовалось меньше часа, чтобы придумать план действий и сейчас я только ждал его одобрения.

— Пока дата казни не сообщается — сказал Ассерус — мы каждую неделю сообщаем через помощников ректору о том, как идет твоя учеба. Обычная процедура, хоть и ведомость в которой один человек выглядит невесело. Я думаю, что стоит нам сообщить, что ты умеешь оживлять и подчинять себе нежить, они назначат дату казни, чтобы ты рискнул. Больше чем уверен, что утечка информации имеет место именно в этом звене.

— Насколько они будут готовы к моему появлению?

— Думаю, что они привлекут своих штатных мастеров-упокоителей, элитных солдат инквизиции обученных борьбе с нежитью. Скажи, а ты действительно хочешь рискнуть?

Конечно хочу. И применю на этот раз все, что в меня вдолбили в школе Теней.

— Да, но не так как он ждут — выдал я — недалеко отсюда живет мой друг, вместе с которым мы учились в "Школе Теней" на Побережье. Если я успею найти его, потом, вместе с ним сколотить банду головорезов, которые пограбят, для виду, инквизиторские караваны...

— А потом, когда репутация грешников, грабящих святое, уже заработана, сделать последний налет в день казни и освободить Ирви? — быстро сообразил Чарфе — надеюсь, ты не верующий.

— Не в эти идеалы. Но на это уйдет минимум месяц, а мне надо как-то поддерживать свое присутствие в Академии и, даже в случае успеха, мне не понятно как спрятать Ирви от инквизиции.

— Последнее мы обеспечим, а вот с первым... — задумался Ассерус — Надо чтобы кто-то тебя подменил здесь, причем кто-то кто не вызовет подозрений.

— Внешность подделать легко, а вот характер... — протянул я, перебирая варианты.

— Ладно. — Голос Чарфе изменился. Это не будет проблемой — сказал Чарфе — если найти человека, которому можно доверять, ректор сможет сделать, как он это называет, копию психики... Но это уже детали. Скажи мне лучше, Алькор, а кого ты грабить-то собрался?

— Каждую неделю в основную сокровищницу инквизиции из храмов по всей Алерии везут ценности. Большой куш. Охраняют их не очень хорошо, так как мало рискнет грабить церковь.

— Когда ты успел это узнать?

— Слышал мельком разговоры, охотник пытался наняться сопровождать один из этих караванов. Но его не взяли.

— Ясно. Но к этому делу могут привлечь имперских ищеек, магов. Тогда у тебя могут быть крупные проблемы — задумчиво произнес Силиар.

— Не привлекут — сказал Ассерус — а если и привлекут, то когда след остынет. Ректору не составит труда попросить об этом брата. В конце концов это не идет в разрез с его принципами. Если кто не в курсе Император приходиться ректору Аррасской Академии братом.

— Совсем хорошо.

— Но это не значит, что тебя там могут просто убить, или захватить в плен. И тогда все вскроется. Если ты себя раскроешь, то, быть может, уже и нам несдобровать произнес Ассерус.

— Скорее всего его просто убьют. А если и так — прямых доказательств против нас не будет — вступился Чарфе — Ты уерен, что хочешь рискнуть?

— Уверен. Когда приступаем?

* * *

Было отрадно, что на кафедре не сказали мне сидеть тихо и не высовывать носа. Все понимали, что я не брошу Ирви, даже если придется переступить закон. Более того, этот закон нам помогали переступать.

После той школы, проскользнувшей в памяти словно сон, мне было не сложно затеряться, и если что-то пойдет не так — пропасть навсегда из Аррасса и сгинуть с "радаров инквизиции". И я был готов это сделать.

Волосы свои, я осветлил, на лицо наложил грим, состаривший меня лет на пять. Рядом готовился к очередному маскараду Курдис, тот самый белобрысый прикладник-медик, который помог мне разыграть спектакль при поступлении в Академию, направив меня на кафедру некромантии. Если не ошибаюсь, он приходится дальним родственником профессору Чарфе. На него уже была "наложена моя психика", и после некоторой подготовки он стал похож прямо таки на моего клона. Конечно, всеми моими знаниями и навыками он не обладал, но действовал и думал почти как я.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что за кафедрой и, мной, в особенности, непрестанно следили глаза инквизиции. Тут уж в пору развиться паранойе. Поэтому покидать Аррасс я решил на дельтаплане, который собрал согласно всем канонам "Школы Теней".

Разумеется, прыгать с Аррасской горы не просто страшно. Страх несколько раз пытался подняться из глубин сознания но не мог: я был точно уверен, что еще одной смерти по своей вине я не допущу. Торреви, Мария... Нет, Ирви не будет следующей!

От пропасти в три с лишнем километра (на вскидку, а глазомер у меня не очень хороший) меня отделял только небольшой заборчик. Мне необходимо побороть страх, шагнуть в пропасть, чтобы на крыльях преодолеть расстояние до Крастерре. Полет должен проходить ночью, поэтому Чарфе достал мне две небольших бутылочки с двумя настойками: первая увеличивает чувствительность глаз к свету на порядок, а вторая нейтрализует головную боль вызываемую первой. Итак, я принял допинг, и, дождавшись когда, через двадцать минут, все в округе просветлеет, включил музыку, благо плеер теперь работал, и с первыми аккордами шагнул в пропасть.

* * *

Старик с улыбкой наблюдал за едва заметной черной точкой. Его новое оружие получается красивым, по настоящему красивым. А проявившаяся в срок решительность и отчаянность... Это было то, что надо. Наверное, только страх слишком сильно притупился, но это поправимо, по крайней мере, пока поправимо.

* * *

Изали-а-ахаб-орти. Этот город, расположенный на одноименном острове, если проводить параллели примерно то же, что и знаменитая Тортуга: скалистые неприступные берега и огромная и очень удобная бухта внутри пещеры. На внутренние моря власть ни Империи, ни Инквизиции не простирается, исключая отдельные ханства, а значит и инквизиторов тут бояться не надо. Это самый настоящий притон пиратов со всех внутренних морей!

Изали-а-ахаб-орти знаменит тем, что тут можно в кратчайшие сроки собрать шайку головорезов для различных целей. Пираты, воры, бомжи, убийцы и просто алкаши. И эти множества пересекаются. Здесь хватает всех. Путь сюда на корабле у нас с Салем занял четыре дня. За один день мы планировали отобрать людей в будущую банду, а еще через четыре дня быть снова в Алерии. Да и имена мы сменили, знакомьтесь: Соловей Разбойник и его правая рука, Аргосиас Косой. (Опущу, что "Соловей" я не пытался перевести на местный, оставив русское звучание, а "разбойник" перевелось на алерийский как "жестокий головорез")

Каждому из претендентов предстояло выдержать пробный бой со мной или Салем, и каждый его проигрывал, хотя были и весьма и весьма неплохие бойцы, которых мы и брали в команду и даже удостаивали ничьи. Пятьдесят один человек. Шайка Соловья.

— Слушайте внимательно, ребятки — я вложил в слова как можно больше презрения — И меня и вас объединяет одно. Мы хотим денег. Каждому они нужны для своих нужд, и это не мое дело зачем. Наша теплая компания выполнит три-четыре дела, потом, для безопасности каждого из нас, разбегаемся с деньгами.

— Кого грабить-то будем? — подал голос маг-самоучка, по прозвищу Мертвый Корпин.

— Алерийских святош инквизиторов — презрительно хмыкнул я.

— Он шутит что ли? — раздался голос одного из головорезов.

Дротик, который я метнул, был намазан слабым паралитическим ядом, заставлявшим человека замереть на месте, иногда упасть, но не терять сознания.

— Соловей никогда не шутит. Запомни это. Это первое и последнее предупреждение. В следующий раз вместо дротика с хилой отравой, будет или клинок или яд. Ты меня понял? Не слышу... Ах да, ты же на полчаса парализован... Помогите ему прилечь, чтобы послушал...

Любителя шутить уложили на землю и извлекли дротик.

— И все-таки хотелось бы узнать поподробнее, как мы будем грабить этих святош?

— Каждую девятину из всех городов в Нефертрал, отправляются караваны с частью пожертвований и прочих поборов храмами Идеала. Обозы плохо охраняются, так как, первое, мало кто рискнет грабить инквизиторов, второе, нежить пожрала многих обычных бандюганов. Мы грабанем три — четыре обоза, потом может быть, сделаем еще какую-нибудь наглость, которую от нас ждать не будут, но которая должна будет подорвать авторитет инквизиторов, а потом разбежимся, желательно подальше от Алерии с ее проблемами, нежитью и этими религиозными фанатиками. Вопросы?

— Когда приступаем?

По огню в глазах этих ребят я понял, что авторитет заработан, наживу они видят, и теперь все решит первое дело. Скорее всего, придется убивать, не мне так по моему приказу. Хотя я уже переступил черту, я понимал, что на этот раз это уже не будет самооборона. Совесть или мораль, не знаю как назвать это ощущение, но оно вновь стало грызть меня изнутри, мешая сосредоточится. Ища спасения, я потянулся к клинкам и ощутил их сладкое предвкушение крови, жажду и повиновение мне. Одно только воспоминание о той кровавой эйфории заставило меня послать ко всем чертям все и следовать намеченному плану. Потом я дам совести измучить свою душу кошмарами положенный месяц, но пока я должен быть тверд...

* * *

Большой обоз с выручкой сразу шести храмов ехал по осенней грязи. Трое инквизиторов в зеленых рясах пребывали в полудреме, благо мелкий дождь способствовал этому.

— Эх, скорей бы домой, в Нефертрал. Там говорят Биллиг опять девах жечь будет... глядишь и нам достанется.

— Ты что ли мяса жаренного захотел?

— Какое к Картатараму мясо! Может, как прошлый раз получиться, ну тогда, три месяца назад, когда ту ведьму и двух пособниц жарили.

— Да, что ни говори, а веселье знатное было — поделился воспоминаниями другой инквизитор — Даже жалко их стало.

Тяжелый арбалетный болт разрезал воздух и один из инквизиторов упал на землю. Другие двое выхватили уже заряженные арбалеты, но выстрела сделать не успели — получили тоже по арбалетному болту.

— Быстро! — распорядился молодой белобрысый мужчина, Косой, прикрывай отход мы с половиной отряда идем на перерез второму каравану, как было решено. И не думайте вскрывать сундук без меня! Мертвый, идешь с нами!

Да, Соловей — откликнулся Корпин.

Расстояние между двумя дорогами, по которым должны были пройти обозы, было небольшое, и пеший отряд покрыл его меньше чем за два часа быстрого шага. А вскоре показался и сам обоз.

Второй обоз был крупнее и в нем везли выручку храмов сразу из трех крупных северных городов. Охраны, разумеется, тут было больше — целых десять человек, причем двое верхом, неплохо вооруженных.

— Снимайте арбалетами наездников первым делом — нам не нужны сбежавшие свидетели — Корпин, заморозишь ворлаков, что впряжены в обоз, остальным взять прицел и ждать свиста.

Свист не привлек внимание — мало ли птица какая-то, но тот свист, который последовал за ним — свист арбалетных болтов внимание привлек, но, увы, слишком поздно. Двое всадников упали со стрелами в глотках, а потом последовала рукопашная. Один из инквизиторов попытался отвязать ворлака от телеги и удрать на нем, но голова животного неожиданно покрылась инеем и... отвалилась — Корпин сработал как надо. Однако, надо отдать должное инквизиторской выправке — четверо остававшихся в живых вели бой спокойно, не паникуя, прикрывая друг другу спину.

— Соловей! Мне их зажарить или заморозить? — задал вопрос Коорпин.

— Не надо.

Мужчина в серой неприметной одежде извлек два клинка и, словно смерч, внес свою лепту в происходивший бой. Два странных зеленоватых клинка очень скоро заставили одного из инквизиторов упасть на землю, хватаясь за бок.

— Сдаюсь, пощадите — крикнул тот.

Главарь вгляделся в лицо инквизитора.

— А я помню тебя — сладким голосом проговорил Соловей — А даровал ли ты пощаду той девушке, которую скармливал толстякам год назад? Да, кстати, за что тебя разжаловали до простого охранника обоза?

— Какой девушке...

— Не притворяйся, ты помнишь...

— Какой из? — голос инквизитора сорвался на визг.

— Год назад или около того... Чуть меньше года, наверное...

Инквизитор не ответил.

— Корпин. Он твой.

— Нет — раздался крик за спиной Соловья, а через секунду раздался хруст разбиваемого льда...

* * *

Мы потеряли двоих убитыми, а трое получили легкие ранения. Вполне успешно, учитывая, что добыча была знатная. Вечером в пещере близ берега внутреннего моря Кардсан, мастер по замкам и ловушкам вскрыл сундуки и сначала раздался общий вздох. Деньги, драгоценности — все, что обычно жертвуют в храмы, зачастую аристократы под страхом быть обработанными по всем правилам инквизиторского искусства. Однако, несмотря на остатки кровавой эйфории и ту злобу, которую породил в душе этот похотливый инквизитор, чью жертву тогда чудом спасли, на душе скребли кошки. Это были не мои методы и не тот адреналин, которым можно было бы наслаждаться. И никакая школа теней не сможет меня приучить к этому. Но пока... Пока я должен играть свою роль до конца.

— На эти деньги можно купить небольшое ханство где-нибудь на островах... — сказал кто-то.

— Тихо! — громко сказал я, и все замолчали. Авторитет я уже заработал — Это первые пташки из трех. Сейчас наши друзья в зеленых рясах задумаются и удвоят охрану обозов. Драться с ней будет уже небезопасно. Поэтому я снарядил еще вчера двоих умельцев на постоялый двор Тордос. Там через двенадцать дней остановиться самый крупный обоз, направляющийся непосредственно в Нефертрал. Они должны будут тихонько подсыпать медленно действующего яду охране обоза, а когда им станет в пути плохо, мы будем действовать. Однако, у нас очень мало времени. Если мы хотим прибавить к этим сокровищам еще столько же — надо торопиться. Путь туда и подготовка, займет у нас много времени. Послезавтра отправляемся в путь, а пока всем отдыхать. Раненые останутся здесь.

Я прекрасно понимаю, что таким лихим ребяткам, как вы ничего не будет стоить вернуться в мое отсутствие сюда и забрать себе добычу. Поэтому я попросил нашего кодуна и мастера по ловушкам как следует защитить сокровищницу, где все это будет храниться до нашего возвращения, а уже потом добавил пару фокусов от себя. Вопросы?

— А как мы узнаем, что ты не скроешься с добычей?

— Доверие, ребятки. Задаток, небольшой аванс, Вы сейчас уже получите, просто я не хочу, чтобы вы нажрались в ближайшей пивной до того, как мы закончим дело, ибо не хочу по вашей оплошности гнить в застенках всеми нами любимых инквизиторов.

* * *

— Неплохо — со знанием дела кивнул Иллиал — Биллиг лично ведет переговоры с императором, пытаясь выпросить у него людей для охраны обозов.

— Какой смысл? Бойцы инквизиции ведь лучше.

— Да, но убийство бандитами кого-то из имперского легиона должно заставить имперских ищеек вести расследование интенсивнее, что на руку инквизиторам.

— Как ты все-таки вычислил меня?

— Сестренка подсказала, что инквизиторы схватили твою знакомую, а уж дальше додуматься не составило труда. Я успел познакомиться с Салем так как теперь живу и охочусь здесь, от него узнать где ты пропадал, а потом, когда он неожиданно сказал что пойдет на охоту один и надолго, после того, как переговорил с каким-то белобрысым типом я догадался, что это ты. Чертовски хороший маскарад.

— Неужели так все бросается в глаза?

— Только человеку знающему тебя... и Саля.

— Неужели?

— Ну и входящему в круг доверенных лиц Чарфе.

Я ругнулся и рассмеялся.

— Когда только успел?

— Это неважно. Важно, что казнь назначили через две девятины и один день. Проходить она будет в местечке под названием Корторис.

— Это где?

— Юговосточнее Аррасса, прямо за лесами лесных людей, в верховьях Эрбы.

— Уже придумал повод, как заставить головорезов идти освобождать приговоренных?

— Есть пара идей. Я работаю над этим.

— Тогда вот тебе подсказка. Инквизиторы будут жарить сразу десятка два человек, причем большинство — дети аристократов, отказавшихся "сотрудничать". Родители заплатят круглую сумму за них, так что...

— Понял, можешь не продолжать. Когда именно их будут казнить и как?

— Полдень, на железных цветках.

— Это что за растение такое? Наподобие толстяков что-то?

— Это не растение. Это откованная железная махина в виде цветка. Сверху привязывается жертва, с снизу разводится огонь. Благодаря "лепесткам" жертва не задохнется от дыма. Короче жарят на медленном огне. Очень долго и очень мучительно.

— Изощренно. Охрана?

— Насколько известно все как на обычной казни, кроме того, что будут инквизиторские охотники за трупами.

— Биллиг будет?

— Нет. Считает ниже своего достоинства появляться на такого рода мероприятиях. Это и к лучшему, так как он с собой везде таскает небольшую армию элитных бойцов.

— Понял. Думаю, как закончим с этим делом несемся туда и готовимся.

— Да. Игорь?

— Что такое?

— Не уверен, что сейчас хороший момент. Но хочу сказать тебе это сейчас. Я говорил с сестрой, и что-то она мне не очень понравилась.

— Что с ней?

— Я говорил с ней, и у меня некоторое подозрение. Боюсь, она влюбилась.

— Ну, так это же хорошо... — протянул я, потом мой мозг сложил два плюс два, и попутно напомнил мне про то, кто она — Она ведь лесная.

— Именно. Потому я тут прямо тебе и говорю свои подозрения. Я не могу требовать или просить тебя связать с ней жизнь, в случае если это окажется правдой, и твой выбор оставляю тебе. Приму его, каким бы он не был.

— Понял. Спасибо, Иллиал. Я обязательно это запомню. И не в коем случае ее не обижу. Она ж мою, простите, задницу уже пару раз вытащила из крайне непрятных ситуаций в Академии.

Иллиал вздохнул.

— Как только вытащишь приговоренных — двигайся юго-западнее. Там тебя и твоих ребят будут ждать представители аристократии, чьих нерадивых отпрысков ты попутно вызволишь. Скажешь своим ребятам, что договорился.

— Хм... очень даже неплохо. А как мы с ними не разминемся?

— Сейчас расскажу...

* * *

Их было девятнадцать. Рассвет они уже встретили на железных цветках, пока что еще нагретых только скупым осенним солнцем, которое, впрочем, вскоре скрыли низкие осенние тучи так и норовившие пролиться вниз ледяным ливнем.

— Холодно — пожаловалась Низзи, самая молодая из приговоренных. Ей всего-то было лет двенадцать на вид. Учитывая местную продолжительность дня, так вообще лет пять.

Да уж, ветерок был явно не летний.

— Сколько всего людей? — отрывисто спросил молодой инквизитор.

— Тридцать один, в три раза больше, чем на обычной казни.

— Чего-то боятся что ли?

— Ты когда проснулся? Среди приговоренных подружка того некроманта.

— И что?

— Как что! Ты думать умеешь?

— Он на втором году обучения. Небось еле еле своего первого мертвяка оживляет. Думаю, он не дурак и ловушку поймет. Так в свое время четырех некромантов поймали, если не помнишь. Пленник, казнь, засада. Старо как мир.

— Ну иди и скажи это Биллигу, раз такой умный...

Плевок попал аккурат инквизитору в лицо.

— Чего бы мне это не стоило, я вернусь из-за черты и захвачу тебя с собой, [цензура].

— Врежте этому психу — бросил спокойно инквизитор и стер плевок.

— Что это за кадр такой?

— Это? Гахлан Сумасшедший. Поймали за то, что публично надругался над святым символом. Он свихнулся еще когда наши зажарили его женушку. А теперь после трехдневного пребывания в застенках лучше ему не стало.

* * *

Ирви старалась ни о чем не думать и по возможности успокоить Низзи. Больше всего она хотела, чтобы Алькор не клюнул на расставленную ловушку. Клюнет?

Естественно. Зная, что у него шансов мало он подготовиться со всем упрямством, на которое способен и рискнет. Жаль только, что расчет на то, что он ничего не успеет. Стальные цветки подготовили, и они пьют из воздуха всю первородную энергию в округе, и любая магическая атака обречена на неудачу. А что еще ждать от него?

Вернулся он с каникул хмурым, усталым, где был, толком не рассказывал, и, вообще, всячески уходил от этой темы. Магия? Только самое основное, да и не натренирован он для использования магии толком. Ирви глубоко вздохнула.

Под цветками развели огонь. Дым уходил по отводам, и окружил цветок черными лентами, но дышать не мешал. Кому интересно, чтобы человек задохнулся от дыма? Поверхность "цветка" будет раскаляться медленно, в течение не одного и не двух часов.

А тем временем народ уже собирался. Многие, очень многие любители со всей Алерии съехались поглазеть на казнь. Кто из праздного интереса, а кто из желания в последний раз увидеть близких людей.

Молодой инквизитор встал на помост и начал свою речь. Весьма бесполезную, так как слушали его немногие: одни хотели зрелища, а не речей, другим же сейчас было не до этого.

Раздался пронзительный свист, потом свист стрелы и молодой инквизитор упал со стрелой в горле.

— Ты меня утомил — раздался громкий голос.

Вооруженные люди один за другим с громкими криками высыпали на смертную поляну и завязали бой с инквизиторами. Атака была настолько хорошо спланирована, что инквизиторы потеряли весь свой численный перевес. Почти тридцать элитных бойцов инквизиции оказались бесполезными, так как их массивный, утыканный острейшими лезвиями панцирь только мешался против живого, быстрого и ловкого противника.

Зрители испугались, и в беспорядке кинулись кто куда, добавляя паники и мешая инквизиторам.

Бандиты, вооруженные легкими булавами, легко увернулись от массивных, предназначенных ломать нежити кости, клинков и отстучали по шипастым шлемам веселые мотивчики, заставившие бойцов вскоре упасть на землю. Эти тяжеловесы, натренированные для сражения в гуще нежити оказались слишком неповоротливы для легкого, быстрого и наглого противника.

Белобрысый детина с клинком из зеленоватой стали, непрерывно подшучивая над инквизиторами, прорезался сквозь оборону оставив за собой три трупа.

— Брат освободи, дай мне их на мясо порезать... — раздался голос приговоренного с цветка.

Минута и ярый ненавистник инквизиторов с клинком на перевес на свободе, жаждет убивать.

— Чертовски фиговая сегодня погода — проговорил Соловей, вскочив на цветок к Ирви — Вам не кажется?

Инквизиторов к тому моменту оттеснили, и можно было не опасаться арбалетного болта.

— Погода? — спросила, рассеяно та, пытаясь высмотреть среди бандитов Алькора.

— Кого высматриваете? Может быть, я подскажу?

— Алькор...

— Который некромант что ли? Дык, он в Аррассе небось сидит хвост поджал. И, вообще, зачем Вам некроманты. Есть же я, гораздо лучше и обаятельнее! Верно ребятки?

Бандиты что были неподалеку, подтвердили это нестройным хором. Несколько групп инквизиторов все еще продолжали бой, но вдалеке.

— Торжественно нарекаю тебя женой Соловья! — проговорил Соловей, и, развязав Ирви, наградил ее под аплодисменты и крики бандитов поцелуем, несмотря на вялое сопротивление последней.

— Эх, жарко тут становится, пойдем-ка с этой сковордки! — произнес Соловей и подхватив девушку на руки спрыгнул с цветка.

Пока приговоренных освобождали, инквизиторы сумели перегруппироваться и, воспользовавшись моментом, пошли в заведомо бесполезную атаку. Что поделать, а гнев начальства страшнее: в бою хоть гарантируется быстрая смерть, а начальство будет долго мучить.

Три ледяные статуи и восемь — вот все, что от них осталось. Похоже, что этот маг таки знает способ обойти ловушку этих цветков...

* * *

Атака прошла как по маслу. Мы потеряли около десятка бойцов, трое получили серьезные ранения, но задачу мы выполнили: приговоренных освободили, и следы замели. Сейчас мы дружно шагали по Алессарским (Южным, если дословно переводить) лесам к месту встречи с представителями аристократии. Всю эту встречу организовал Чарфе, за что ему и надо говорить спасибо. Наверное, если бы судьба обделила его Даром, он смог бы стать неплохим бандитом. Эдаким, Профессором Мориарти.

Шесть человек, из них четыре парня и две девушки к аристократии не принадлежали, но и на этот случай у Чарфе имелся план, согласно которому их укроют от инквизиции и дадут возможность вести спокойную жизнь. Как он это все организовал мне еще предстояло выяснить.

Ирви меня не узнала. Вынужденный играть роль достаточно развязного бандита я не мог не заставить ее в скором времени попытаться бежать, а, следовательно, пришлось ей таки шепнуть, что я это я. Конечно, угроза того, что она испортит весь спектакль, оставалась, но пришлось рискнуть.

Сделал я это сразу же, как только мы расположились на ночлег и большинство бандитов моей личной шайки заснули.

Я смыл водой из ручья краску с клинка, которой покрасил перед всем этим делом, и отчистил узор. Я предложил Ирви прогуляться ("предложил", значит не оставил выбора) и, когда мы отошли немного от лагеря, рассказал ей что к чему.

— Алькор?

— Он самый — я усмехнулся.

— Вот это маскарад. Тебя мама родная не узнает.

— За год с лишним жизни здесь она меня и без маскарада не узнает. Уж извини, что я так грубо с тобой иногда, но нужно поддерживать иллюзию.

— Погоди, а налеты на инквизиторские повозки — тоже твоя работа?

— Естественно. Надо же чем-то оплачивать труд этих ребят — я махнул в сторону лагеря — скоро свидимся с представителями аристократии, которым и передадим освобожденных.

— А ты уверен, что они... ну ты понимаешь, что пока мы движемся, твои бравые ребята не тронут пленниц?

— Пусть попробуют. Видела Корпина Мертвого? Который колдун?

— Да видела... Он мне смутно кого-то напоминает...

— Не знаю, кого напоминает, но он устроит провинившемуся сеанс медленной заморозки. А так как в этом случае добычу сгинувшего, весьма неплохую кстати, поделят остальные, то если не заложит пострадавший, так заложат остальные.

— А что будет с теми, кто к аристократам не имеет отношения? Вы их так и бросите?

— Ага, десять раз. И это предусмотрели. Их распределят по городам на Юго-Западе, подальше от нежити. Что касается тебя, ты будешь жить в Пришнелле, где тебя будет обучать бывший преподаватель Академии, ушедший на пенсию. Силиар к тебе тоже присоединиться, так как сейчас за ним тоже следят инквизиторы. Его убедили, что так будет лучше. Тучи сгущаются. Наверное, подстроят его отчисление из Академии. Так будет безопаснее. Раз уж дело зашло так далеко, я не хочу лишних жертв.

— А ты?

— А я буду спокойно учиться в Академии на некроманта и постараюсь не светиться особо. Может быть, даже выживу.

— Инвил?

— К лесному народу инквизиторы вроде не привязываются особо. Я вроде убедил ее держаться от меня подальше. Надо будет что-то придумать... — Тяжело будет убедить ее держаться от меня подальше, если Иллиал прав. Бедняжка и поделать-то ничего со своей природой не сможет. — В конце концов, она всегда может укрыться дома. Туда ни один инквизитор не пролезет... Интересно, почему Биллиг имеет такой зуб на некромантов...

— На всех, кто обладает Даром. Просто некромантов всегда немного, их многие боятся, и к ним легко придраться по пустякам.

Ирви держалась молодцом, не расплакалась до последнего, но когда разговор был закончен таки не выдержала: крепко обняла меня и расплакалась. Завтра предстоял сложный день...

Глава 12

Три путника ступили в прохладу склепа. Тут было приятно, прохладно, особенно если учитывать ту неимоверную жару снаружи, в пустыне.

— Значит так, ребятки — произнес здоровенный детина, очевидно глава отряда — Зарубите себе на носу нежить не трогаем, пусть себе бегает. Пока вы двое отвлекаете тварь я ищу камни и выполняю задание. Запасные клинки при вас?

— Да!

— Отлично. Держите их при себе.

Нежить появилась скоро, причем не полусгнившие шатающиеся трупы, а неплохо сложенные... практически люди. Лишь только при свете факелов можно было разглядеть что их кожа мертвенно бледна, а местами с прорехами. Все вооружены и оружием владеют неплохо, причем темнота не доставляет им неудобств. Отряд мчался сквозь склеп с огромной скоростью, а по пятам двигалась толпа нежити, к которой непрерывно присоединялись все новые и новые неупокоенные, выходящие из боковых проходов. Наконец, появилась железная дверь, покрытая письменами, и, пока один из путников возился с отмычкой, другие двое сдерживали натиск нежити.

— Добрались — облегченно вздохнул один из отряда, смахивая пот с лица и смотря за тем, как буквально на глазах затягивается рана на плече, оставленная нежитью, что до сих пор скреблась в дверь.

— Не расслабляться. Сейчас самое опасное.

Один из отряда зажег прямо в воздухе четыре ярких огня, которые высветили своим перламутровым светом винтовую лестницу уходящую вниз, еще глубже в подземелья склепа.

Ровно через семь витков лестница вывела путников в огромную залу, по центру которой стоял саркофаг... В крышку которого уже что-то долбило.

— Охрана спокойствия захороненных, дело рук самих захороненных.

— Шутник тоже мне.

— Петросян прямо таки.

— Кто я?

— Да ты-то его не знаешь. Есть один такой юморист в моем мире...

— Тихо! Вы двое следите за этим гробом, а я ищу кристаллы.

Двое встали в боевую стойку и обнажили клинки. Огни взметнулись вверх и зависли под сводом, тускло освещая всю залу. Секунд через пятнадцать, крышка саркофага треснула и наружу выбралось нечто...

Два клинка были скорее похожи на серпы, отлитые из кроваво красного металла, и они — это первое что бросалось в глаза. Сама тварь при жизни была человеком, однако теперь сходство терялось. Одежда давно истлела, плоть ссохлась, глаза... А они есть? Однако тварь быстра, наносит удары с бешеной скоростью и очень ловко отбивается от контрударов, не пренебрегает и заклятье иногда запустить несложное. С каждым ударом на клинках путников появляются зазубрины, а иногда отлетают кусочки. В один прекрасный момент клинок одного из них переломился, но тот, недолго думая выхватил запасной, отбросив в сторону обломок и продолжил бой.

Минут через пять боя раздается громкий треск, вспышка и тварь жутко хрипит, словно ей сделали больно.

— А ну ка проверьте как теперь!

— Уже медленнее, неповоротливее, но все еще колдует.

Опять хруст, вспышка и хрип твари.

— А так?

— Уже лучше, колдовать перестала, но все еще слишком быстра, сволочь.

И опять хруст, опять вспышка и опять хрип твари.

— Вы ее там держите чтобы ко мне не прорвалась!

— Держим.

— Как теперь?

— Уже нормально, но я боюсь он все же не справиться. Сколько осталось?

— Два камня.

— Грохни один, чтобы наверняка, и домой!

Нежить захрипела, наверное от бессильной злобы, если это понятие к этому существу применимо, но сделать уже ничего не могла. Один из путников коснулся плечей друзей, амулет на его шее полыхнул красным пламенем, и серповидный клинок хозяина склепа уже настиг пустоту...

В углу, у открытой, едва заметной в свете гаснущих огней, ниши лежали осколки четырех граненых камней, напоминающих аметисты, а на месте, на своей подставке остался лишь один, тускло сияющий камень.

* * *

Интересно, что я должен был говорить, когда оказалось, что больше половины моей банды оказались... Кто-то — мастерами, которых ко мне в банду послали родственники приговоренных, Корпин — так тот вовсе боевой маг со стажем, личный друг ректора Академии и Чарфе. Говорят, что в прошлом у него были серьезные проблемы с законом и только природная изворотливость и ум спасли его от костра или, в лучшем случае, виселицы. Легко догадаться, почему Ирви его признала — он ведь преподавал у нее. И еще нашел, главное, способ, как мне сказать об этом: подошел после того, как мы уже передали всех спасенных "из рук в руки" и попросил меня, цитирую, "занести ему его долю на кафедру при случае, так как на дележ добычи он попасть не может — лекции".

Тем не менее, нам прилично заплатили. В купе с награбленным, которое никто не собирался у нас экспроприировать, куш получался очень и очень неплохим. Конечно, что-то ушло и другим задействованным в этой операции людям. Но моей доли вполне хватало на то, чтобы безбедно прожить всю жизнь в любом городе Алерии.

Меня поразило то, с какой легкостью мне разрешили провернуть всю эту схему. Ясное дело, что я переступал закон, и за это меня имели полное право вздернуть, и все же мне без вопросов разрешили провернуть дело и обеспечили поддержку.

Свою часть добычи я пока запрятал в надежном месте в лесах южнее Аррасса, а сам, когда улеглась шумиха, двинулся в Академию.

Было непривычно встретить Корпина, вернее Пиркона Симинальского ("Симиналь" — это небольшая деревенька на юге, однако слово близко по звучанию со словом означающим "жизнь") в его кабинете в Академии.

— Нда... На бравого бандюка ты совсем не похож — протянул тот, едва захлопнулась дверь — тут можешь спокойно говорить.

— А должен?

— В том отряде как-то веселее было, без формальностей... А сейчас встретились две академические крысы и вот раскланиваются! Ладно, тебе спасибо что молодость бурную дал вспомнить.

— В общем, тут вся твоя доля, Корпин. Еле дотащил.

— Скинь в угол, потом рассмотрю.

— Молодость?

— А ты думал я так прямо сразу в профессора усатые подался? — хмыкнул Пиркон — надо же где-то было удаль молодецкую подусмирить. От нас с Чарфе тогда все внутренние моря выли, хехе.

— Никогда бы не подумал.

— Просто мы умели отличиться, и знали кого грабить. В итоге нам даже спасибо сказали. Достойный ученик своего учителя.

Эти слова меня окончательно вогнали в ступор.

— Ладно, не задерживаю — улыбнулся тот, а потом добавил шепотом — Если, того, дельце выгодное будет, вроде этого, ты думаю знаешь где меня искать. Я никогда не буду против тряхнуть стариной еще раз.

Вышел из кабинета Корпина, вернее Пиркона (тоже мне любитель переставить буквы местами) я в не то чтобы ошеломленным, но изрядно, да простят мне нелитературное выражение, прифигевшим.

* * *

Алексей ударил рукой по столу. Шла вторая неделя, как уже не было ни единого продвижения в деле поиска его брата. Все нити вели в никуда, а информаторы в криминальной среде молчали, словно рыбы. Точнее нет, они не молчали, сообщали как положено новости, мол де в химках скоро опять разборка братков будет, но ничего, что могло бы даже отдаленно связать с пропажей Игоря.

Ко всему прочему эта тварь жуткая, которую он пристрелил у себя дома. Как показало вскрытие, у этой твари четыре сердца, состав крови здорово отличается от того, что встречается среди остальных живых существ, а убили его не пули, которые в него выпустил Алексей, а капельки масла на них, которые вызвали какую-то химическую реакцию смешавшись с кровью твари. Но, что самое интересное, маслом этим, судя по всему растительного происхождения, никогда не смазывают оружие, а оказалось оно именно на патронах в обойме его табельного пистолета в тот день. Почему?

На этот вопрос не было ответа. Доброжелатель? Тогда кто? Катерину и так с пристрастием допросили, но она не в курсе — сейчас пошла в палеонтологический музей с распечатками скелета твари искать совпадение. Может и в правду динозавр какой вылез...

Алексей отвлекся и вновь взглянул на расчерченную перед ним схему. Ничего, что помогло бы напасть на след брата. А тем временем и без того не шибко горячий след стремительно остывает, если уже не остыл и вскоре, если уже не сейчас дело могут отложить в сторону — криминал-то не дремлет...

* * *

Сломался!

Я прекрасно знал, что предел наступит рано или поздно, но не ожидал, что он наступит так поздно и будет таким жутким. Человеческий мозг не может постоянно впитывать знания, как делал мой и рано или поздно должен сработать ограничитель. Особенно если кроме учебы нет ничего: и на охоту боязно выбраться. У меня (да и не только у меня) было серьезное подозрение, что прихвостни инквизиции в курсе того, кто был главарем банды. Семи пядей во лбу не требуется: отсутствуют только доказательства — иначе бы меня схватили. Силиара в Академии больше нет, других любителей фехтовать я не знаю, так что остался я еще и без тренировок, балы игнорировал боясь за Инвил. После того, что я узнал от Иллиала, я за нее боялся вдвойне. В итоге только и делал в результате, что учил все подряд, ночами сидел в склепе. И лишь иногда, загримировавшись под старика бомжеватого вида выходил погулять по Аррассу. Я даже имя придумал этой своей личине — Килиндир.

Единственный, кто понял все сразу, едва увидел мой, впервые неудовлетворительный результат по "устройству мира", был Чарфе Остаронский. Он мне сразу тогда сказал:

— Даю тебе недельку, езжай-ка ты отдохни, только не на трупов охотится, а куда-нибудь в леса на Юг, подальше от Инквизиторов и нежити, где можно просто отдохнуть.

А почему бы и нет? Осень минула, за ней прошла и зима с двумя третьими весны. Сейчас "месяц нового рождения" если дословно переводить с алерийского. Погода стоит очень теплая, даже по ночам.

В лесах южнее Аррасса осталась мое небольшое пристанище, где я отсиживался, пока утихнет шумиха в связи с последней проделкой Соловья, прежде чем вернулся в Академию. Почему бы не нагрянуть туда? Заодно и проверю не наткнулся ли кто на спрятанное мною там сокровище.

Я забрал Атома, взял с собой плеер, диски, пару книг историческо-развлекательного характера, так как учебники по каким-либо точным наукам Чарфе не запретил строго настрого брать. Непосредственно перед отъездом случайно пересекся с Инвил, которой, таки, открыл причину и цель своего отъезда.

Ну и, конечно же, я взял с собой арбалет и клинки, оба комплекта. Тренироваться будет не с кем, да и не шибко надо — парочка упражнений в день должны поддержать боеспособность тела.

Я взглянул на себя в зеркало. Черный наряд только подчеркивал худобу, делая меня похожим на скелета в балахоне. Отлично! Капюшон на голову и косу в руки только осталось взять... жаль только тут этот образ смерти не используется: тут смерть в искусстве рисуют как молодую даму в красных одеждах с кубком красного, как кровь, дымящегося яда.

Весь этот прикид я сменил перед отъездом на потрепанную, видавшую виды одежду.

Уехал я из Аррасса, как всегда ночью, двинулся практически сразу по бездорожью и вскоре свернул на памятную лесную тропу. К полудню следующего дня я уже был на месте: толстый пустой ствол "деверона", вход сверху и маленькая комнатушка внутри, обставленная самодельной мебелью: подобие письменного стола и кровать в виде спального мешка. Что ж, приведем это все в порядок, но потом.

Я взобрался на ветки дерева и разлегся на их густом переплетении, словно на гамаке. Солнце приятно согревало, и я невольно задремал. Наверное, впервые за все время в этом мире я почувствовал полное умиротворение, и впервые не хотелось ни о чем думать, а просто спокойно задремать...

Очнулся я уже под вечер от того, что стало прохладно. Я спрыгнул вниз, рядом со своим "домом" и сосредоточился. Перераспределить немного тепло в воздухе труда теперь не составило, и я согрелся. Солнечный хрусталь остался внутри, лезть за ним не хотелось, поэтому я опять таки воспользовался Даром и, опять таки банальным перераспределением тепла заставил возникнуть в воздухе небольшой светящийся шарик.

Атом справлял трапезу неподалеку, сразу целой семейкой мелких грызунов.

С холма открывался отличный вид на Арринасские леса. Их границу можно всегда легко определить по оттенку зелени днем и по наличию едва заметных зеленоватых огоньков в листве — какой-то особый вид светлячков, обитающих исключительно в тех лесах.

— Алькор — от неожиданности я дернулся, ослабил хватку и маленький светящийся шарик с тихим хлопком лопнул, обдав меня жаром.

— Инвил? Что ты тут делаешь?

— Узнала что ты поехал развеяться и тоже отпросилась. Поехала не таясь домой северной дорогой, а потом через родные леса к тебе. Пришлось порыскать, так как следы ты заметать умеешь, но я тебя таки нашла — она весело рассмеялась зажгла целую систему из трех разноцветных огоньков, причудливо вращавшихся и соединенных тончайшими нитями и присела рядом.

— Почему тебя не было на последних балах?

— Инквизиция. Уже не знаю как они надумают меня подставить на этот раз.

— Но меня-то они не тронут! Сам знаешь, какими проблемами это чревато для Биллига со стороны лесного народа.

— Знаю. Но сомневаюсь, что это их остановит. Дураку закон не писан, как говорят у меня на родине. Думаю, про Соловья-то ты знаешь уже?

— Тот бандит, что здорово досадил инквизиторам и неплохо на этом нажился? Говорят освободил приговоренных и хорошо заработал продав их работорговцам Побережья.

— Он стоит перед тобой.

— Что? Хм, но тогда все ясно... То есть ты таки нашел способ помочь Ирви...

— Правильно. про продажу работорговцам, думаю, понимаешь, что это просто блеф, чтобы запутать инквизицию.

— Но драка с Силиаром из-за которой его исключили... Кто же это тогда был?

— Племянник, если не изменяет память, Чарфе. Он меня подменял. Надеюсь, тебе ничего не наговорил?

— Да нет, избегал меня, боялся как огня.

— Исключение Силиара — тоже театр, организованный по моей просьбе. Я должен был обезопасить друзей. Он и Ирви учатся и живут теперь далеко от Аррасса, под другими именами. Чарфе организовал. Я спрашивал по поводу тебя, но меня убедили что с тобой инквизиторы не рискнут связываться. Однако, я таки решил, что на балах мне лучше не появляться и вообще будет лучше для тебя, если нас не будут часто видеть вместе.

— Но помимо меня, Ирви и Силиара у тебя ведь очень много друзей да и просто знакомых в Академии.

— К ним не прицепяться. Будь уверена. Ирви нажила себе много врагов своим характером и нежеланием подчиняться общим нормам. Такой уж у нее характер, что она все сделает по своему. Друзей у нее немного. Силиар вообще тяжело с людьми сходиться и поэтому друзей у него тоже немного.

— То есть, исходя из этого ты и решил кого скорее всего выберут в качестве следующей приманки?

— Именно. И за тебя я все-таки боюсь.

— Не надо. Они совершенно правы. Инквизиция действительно не будет со мной связываться.

Мы посидели некоторое время, поговорили о всяких мелочах, потом Инвил неожиданно попросила меня следовать за ней.

Вставать с теплого насиженного места было, честно говоря, лень, но и не последовать за ней я не мог. Атом опять поймал себе опять каких-то грызунов, которыми лакомился, и за него я мог не волноваться: в конце концов, дикие ворлаки это одни из основных хищников Алерии и они сами могут о себе позаботиться.

Через некоторое время мы подошли к границе Арринасских лесов. "Ар ринас", дословно "за горой". Эти места пришедший сюда лесной народ облюбовал неспроста. Привезенные с родины культуры растений были слишком теплолюбивы, не переносят холодного ветра, а тут огромная гора закрывает их от холодных ветров дующих с внутренних морей, да и из-за Южных гор, из пустыни, нет нет, да дойдет порыв теплого ветерка. Сотни лет назад предки нынешних лесных людей пришли откуда-то с севера, буквально прорвавшись, с большими потерями сквозь племена каннибалов населявших тогда большую часть нынешних Алерийских земель. А тут, встретив вполне дружелюбное население тогда зарождавшейся империи и найдя удобное место решили обосноваться.

В общем привезенные растения прижились здесь, в ветровой тени Аррасской горы, великолепно и с тех пор вытеснили отсюда всю исконную флору в купе с фауной. Секреты своих растений лесной народ не раскрывает, хотя охотно помогает приручать и изменять исконно Алерийскую растительность. Можно сказать, что вся кафедра растеневедения, или биологии, переводите как хотите, держится на них.

Откуда пришел лесной народ — не знают даже историки этого народа. Известно что они пришли с севера, из-за "Проклятых Гор", буквально прорвавшись через поселения племен, населявших тогда эти обширные земли. Но, учитывая теплолюбивость их растений, которые с большим трудом прижились даже в мягком Алерийском климате едва ли тундра была некогда их домом.

Непосредственно в леса мы не пошли, а дошли только до достаточно укромно расположенной поляны. Инвил коснулась рукой травы, и я ощутил, где-то на границе ощущений укол... Она использует Дар!

Высокая же, по колено трава, повинуясь ее мысленному приказу, дернулась и пошла волнами. Про полуразумные растения этих лесов я знал только понаслышке, и то в основном слухи, смешанные с суеверным страхом. Всем известно, что тут гостям не всегда рады и многие деревья не откажутся перекусить заплутавшим путником. Да и травы тут не безобидные, тоже мясо любят и даже мертвяками не брезгуют. "Толстяки", ведь созданы как раз при помощи знаний лесного народа!

Однако единственное что спасает Алерию от массового засилья этих столь необычных, и весьма прожорливых растений это, наверное, климат. Растения эти очень не любят ветра, особенно холодного, и без того весьма и весьма тяжело переживают зимние месяцы.

— Что это за место?

— Поляна советов. Пока мы здесь Эссиириму, вот эта трава, никого не подпустит близко. Эти поляны разбросаны по лесам в большом количестве и используются, когда надо чтобы никто не подслушал сказанное.

— Хм... То есть?

— Если кто попытается к нам пройти это растение его сначала предупредит тем, что будет мешать идти, резать ноги. Если попытается прорваться — может и убить.

— Зачем мы здесь? — спросил я, хотя ответ уже знал, едва взглянув в ее глаза. Иллиал был прав.

Дальнейшее признание я даже не услышал — только осознал смысл. В голове, вопреки всему сразу завертелись мысли. Инвил сделала свой выбор, а раз так изменить его уже не сможет. Просьба брата присмотреть за мной, привела ее в эту ловушку.

Прислушавшись к себе, я понял, что в большей части вина моего недавнего срыва не столько в одиночестве — сколько, наверное, даже в большей части разлуки с ней.

Конечно же я не смог ей сказать "нет", да и не хотел. Я был не настолько глуп, чтобы обманывать себя и ее, пытаясь отрицать очевидное. И сейчас, мне было плевать на последствия.

Теплая ночь, звездное небо...

Надо ли говорить, что это одно из тех событий, которое впечатывается в память и остается с человеком на всю жизнь? Думаю, что это лишнее...

* * *

Что-что, а любовь явно не вписывалась в мои планы. Следовательно, пришлось их менять. Кардинально. Всю свою жизнь в этом мире я, грубо говоря, отвечал только за свою шкуру, и это меня устраивало. И даже если под Аррассом появятся в один прекрасный день некроманты с армией нежити, у меня был готов маршрут отхода на тот случай, если станет ясно, что победы не видать. Другое дело не факт, что у меня хватит наглости податься в дезертиры.

Однако, стоило мне взять ответственность отвечать за другого человека, Марию, мою соотечественницу и я позорно провалился. Совершил ошибку, подумал только о себе, доверился слепой ярости клинков и теперь кусаю локти. Подобных ошибок надо не допускать вновь. И с эгоизмом тоже придется завязывать. Хотя, помня Колизей, Соловья... Да и то памятное спасение девочки под Осграви, когда я получил клинки, у меня возникали серьезные подозрения, что как бы я не пытался строить из себя циничного эгосиста — выходило плохо.

Вернувшись в Аррасс, я вгрызся в науку с новыми силами. Уже я не игнорировал балы, хотя и старался не особо светиться там: настроения толпы были мне не понятны. То ли инквизиторы забыли про меня, пытаясь разыскать Соловья, то ли... Ко мне относились прохладно, но без особой ненависти.

А еще я начал работу, выскабливая те мелочи, что я знаю, пока на бумаге я прикидывал. Смогу ли я собрать самую убогую и грязную ядерную бомбу? Радиация очень неплохо разрушает узоры местных колдунов, почему бы это не использовать?

Денег хватит нанять и рудокопов, которые рискнут жизнями, и батраков, которые это соберут.

Но а пока, я только купил небольшой кусочек проклятой руды и хранил его в свинцовой шкатулке в склепе, там же, где и сделанную мною пузырьковую камеру Вильсона. Она наконец-то заработала, что было для меня, наверное, самым большим личным достижением.

Удивительно, но мои интересы в физике чудесным образом совпадали с тем, что было жизненно важно знать магу. Да и магу ли? Применительно ли это понятие к тому, что я называл русским словом "магия"?

Я старался не задумываться. С деньгами напряженки больше не было, более того награбленного должно было хватить, чтобы безбедно прожить спокойную жизнь в любом месте Алерии. И все же я старался не растрачивать деньги, а по максимуму копил. У меня были серьезные подозрения, что они мне пригодятся, стоит измениться окружающей реальности и начаться войне. Я не знал, успею ли я закончить учебу, так как новости с северных, граничащих с Нолдором рубежей шли одна хуже другой. Ходили слухи уже и о частых набегах нежити, причем весьма организованных. Чего стоило то, что уже начался отток населения из северных поселений.

Где-то в середине года я начал работать с нежитью. Учил меня индивидуально Чарфе.

Забавно, но проклятую руду я купил за бесценок. А нежить... Словно это был обогащенный уран, подписав добрую сотню бумаг и получив разрешение инквизиторов, нам таки доставили в склеп три трупа, предположительно казненных преступников. Их мы поместили в специальную клетку, которая должна была защитить их от заклятья Нолдорцев. Еще немного позже нам подвезли одного "ожившего", отловленного охотниками. Вонища, скажу я вам такая... В общем работать в той части "склепа" можно было только на голодный желудок.

Классическая нежить полностью завязана на хозяине, оживившем мертвое тело. Теоретически это даже не обязательно тело человека — может быть просто стальной каркас. На практике, разумеется, стальной каркас никто не заставит встать и сплясать, разве что, навешав на него электроники, которой нет в этом мире. Тело живого существа представляет собой просто великолепную на то площадку. Еще бы, ведь оказывается тут для этого есть отличный механизм. Жизнь и оставила на теле тот невидимый след, который позволяет зацепиться за этот каркасс потоками первородной энергии и даровать ему подобие жизни. Надо только сплести жуткую по размерам и расчетам на вид картину из потоков этой самой энергии, применить ее на тело и, пожалуйста, оно ожило. Но рано орать "It's alive" на всю лабораторию: Разумеется, разума тут не будет. Исключительно тело, подвластное хозяину, питающееся первородной энергией, которую ему должен направлять опять таки хозяин. Самый простой вариант даже ходить-то не умеет и слеп как новорожденный котенок. В отличие от своих Нолдорских собратьев мертвяки оживленные по канонам классической некромантии спокойны, людей без приказа не атакуют. Да и правда, зачем они им сдались, если клетки организма все равно мертвы и единственное питание поток энергии от хозяина. Обычно мертвяк очень прожорлив и чтобы обеспечить его первородной энергией применяют камни-накопители (еще один вид местного хрусталя) в купе с небольшой доработкой. Они своей энергией усиливают передаваемый хозяином мертвяку поток энергии. Правильное использование таких усилителей, обычно применяющихся весьма сложными системами, позволяет контролировать и снабжать энергией целое войско. С энергией все просто: чем больше скормишь мертвякам энергии в единицу времени — тем проворнее они, тем более легко ими управлять и тем быстрее он окончательно развалится. Надо кстати заметить, что чем сильнее прогнила плоть — тем больше "потребляет" мертвяк. Однако не все так просто и редко у кого хватит силы, управится более чем с десятком оживленных мертвяков, пускай он им хоть подведет поток первородной энергии от усилителей невиданной мощи: Ведь каждое движение такого мертвяка надо координировать. Без специальных методик, которые я сейчас и изучал, некромант и с одним-то не управиться.

Но такие мертвяки это самый основной, рядовой материал. Классической некромантии известен еще один вид нежити, оживлять который мне строго было запрещено. "Эрнрасто", "мертвый ум", если дословно. Создать такую нежить можно только из живого человека, при помощи весьма сложного обряда. Получившееся существо сохраняет разум, способности. Тело хоть и умирает формально, но сохраняется подобие обмена веществ, раны заживают, и гниению плоть не подвержена. Однако такая нежить становится рабом некроманта. Именно эту нежить в древности использовали некроманты для того, чтобы подчинить все большие войска нежити. Каждый такой мертвяк не требует столь бдительного контроля и сам может управиться с десятком как рядовых мертвяков, так и таких же как он разумных. Это позволяет даже одному некроманту подчинить себе большое войско. В теории, разумеется. На практике все иначе: Подобная иерархия является большой слабостью: убил эрнрасто и все рядовые мертвяки под его контролем выведены из строя, стоят как истуканы, а разумные могут, что очень опасно, освободиться из-под контроля некроманта. А ведь это только часть всей системы: еще ведь усилители, которые тоже завязаны друг с другом в сложную систему.

Но это все классическая известная в Аррассе некромантия. Нолдорцы же пошли дальше. Их странное массовое заклятие практически не снабжает мертвяков энергией, а, едва оживив, заставляет искать себе пропитание, вернее даже не себе, а хозяевам. Это как в старом анекдоте "пистолет дали и вертись, как хочешь". Известно, что, совершая убийство детище этих маньяков поглощает какую-то энергию, если и первородную, то едва ли в том виде, в котором ее привыкли видеть, и большую часть отправляет хозяевам, в Нолдор. Эти потоки легко почувствовать, где-то даже увидеть.

Души?

Признаться у меня, да и не только у меня есть серьезные подозрения, что именно за этим и охотятся эти существа. Возможно, это и есть та самая "жизнь", которую пьют мои клинки...

Лучше всего от тварей защищены только копи на северо-востоке, рядом с "Проклятыми горами" где под землей большие запасы радиоактивных веществ, "проклятой руды". Радиация, пускай даже слабая не оставляет следа от магии Нолдорцев (как впрочем, и от любой другой). Только и живут там люди не долго — редко кто доживает до тридцати.

Когда я научился ощущать, вернее будет сказать видеть особо сильные потоки первородной энергии я долго ужасался той картине, что мне открылась. Со стен Аррасса можно было видеть жуткое марево, которое покрывало практически все вокруг. Проклятье Нолдорцев...

Нет нет, да промелькнет сгусток, летящий на север — значит загубил мертвяк кого-то...

С Инвил мы еще частенько тайком встречались ночами, когда я работал в склепе. И тогда-то и узнал ее по-настоящему. И надо сказать, что в своем выборе не разочаровался ни на секунду. Наверное, тогда и полюбил ее по-настоящему.

Скоро кончится еще один год обучения и я, как и положено год должен буду практиковаться на кафедре, а еще три года работать на Академию, отрабатывать стоимость обучения. Впрочем, условия работы таковые, что практически все и остаются при Академии: ну максимум откомандируют куда-нибудь, распределят, но условия труда хорошие...

Хотя, это для прикладников. Что принесет практика некроманту — оставалось только догадываться.

Склеп встретил меня тишиной. Я прошел мимо комнаты с мертвяками и свернул в лабораторию. Конечно, я мог использовать магию, и по тому, как радиация разрушает узоры, оценить насколько здорово что-либо фонит. Но камера Вильсона была надежнее.

К сожалению, многое сейчас не получалось. И я не мог спокойно проводить эксперименты с проклятой рудой. Слишком много мне ее требовалось, и слишком опасными были последствия. Потому, все результаты так и остались на бумаге, для безопасности написанные по-русски.

Глава 13

Оружие шизофреника

Илья осмотрелся. Родной город мало изменился со времени последнего его с ним свидания. Все те же грязные улочки, темные подворотни и тот же запах. Солнце уже успело спрятаться, словно пугливая птаха, за кирпичную громаду жилой многоэтажки. Однако несмотря на все Илья любил свой свой родной город, со всеми его улочками, переулочками, подворотнями и высотками...

— Парень, че по мелочи есть? — раздался голос сзади.

Илья развернулся, извлекая клинок и, крутанувшись, отрубил руку незадачливого хулигана вместе с ножом. Тот даже не завопил, ибо не мог. Илья смерил его пристальным взглядом — странно, что один, обычно они толпой минимум по трое шастают. Впрочем, не имеет значения. Клинок поднялся и опустился. В последний момент перед ударом странные путы спали с хулигана и тот тоненько взвизгнул, однако визг сей перешел в бульканье которое тоже так же быстро стихло.

— Из-за таких как вы, мразь на улицу страшно выйти после семи — Илья сплюнул и вытерев клинок об одежду убитого двинулся дальше, оставляя за спиной труп. Было уже поздно по меркам этого города, людей в таких мелких переулках как этот практически не наблюдалось, а в этом так и вообще не было. Так что заметить убийство и позвать на помощь было просто некому. Да даже если бы кто и видел, позвали ли бы милицию? Скорее всего нет.

— Привет — поздоровалась девушка с огненно рыжими кудрями, неожиданно выскочившая из-за угла.

— Не интересует — машинально бросил Илья, приняв ее за одну из "ночных бабочек", продающихся первому встречному.

— Фи, какие мы пошлые. Я и не предлагаю.

Илья внимательно вгляделся в лицо девушки. Где он ее видел?

— Вспомнил?

— Прошу извинить мою наглость, Ния — спешно поклонился Илья.

— Ничего. Ну как, хорошо побегал?

— Да, великолепно, спасибо Вам.

Девушка едва заметно улыбнулась.

— А как остальные?

— Разбежались кто куда с заданиями. Похоже, что они все нашли себя...

— Как и ты?

— Как и я — не стал отрицать Илья.

— Могу я тебя попросить кое о чем — Ния чуть прикусила губу — как друга.

— Конечно же.

— Скажи, ты ведь был в Алерии?

— А тот мир, нет в ту страну я не заглядывал. Только в пустыню. Мы там провернули одно дело и по домам.

— Вот оно-то меня и интересует. Во всех подробностях... И еще. Можно о том, что я тебя расспрашивала никто не узнает?

— Естественно! Только рассказ будет долгим. Пошли где-нибудь сядем. Я знаю одно местечко... Вот только я одет малость не по местному... Хотя фиг с ним, пошли.

— Кстати, а где твоя подружка, Ира.

— Ирусик Вампирусик? — Илья глубоко вздохнул, если ему и хотелось придать голосу насмешливость, то не вышло: голос таки дрогнул — когда ты нам приподнесла то предложение, стать на службу и получить возможность попутешествовать по самым разным мирам, у каждого были свои мысли на сей счет. У Иры была ее навязчивая вампирская идея.

— Погоди... Она ведь меня расспрашивала не знаю ли я мира, где живут существа схожие по описанию с классическими вампирами местной литературы... Она что...

— Да, она мечтает стать вампиршей. Вот только из десятка разных схожих с описанием кровопийц пока ни одно не подошло под описание того вампира, которым она хочет стать. Одни заперты в своем единственном мире, не могут его покинуть, другие слишком слабы, третьи вроде бы вампиры, но у них клыков нету, четвертые разума практически лишаются... Список можно продолжать долго — везде ее что-то не устраивает, ровно как не устраивает быть просто человеком, пускай даже с отменной подготовкой.

— И она все еще ищет?

— Да — по звону голоса Ния поняла что лучше не тревожить эту рану Ильи — ей кто-то предлагал найти в каком-нибудь высокоразвитом мире хорошего генетика, но она, видите ли хочет найти естественно живущий в дикой природе вид и, дав себя укусить стать такой же...

"Лучше ей искать не хорошего гинетика, а хорошего психиатра. Вот уж съехала с катушек девочка" — подумала Ния, но внешне не подала виду.

Не хотелось так тревожить его душевную рану, но и не спросить было бы верхом неприличия в ее понимании. Ния взлянула на Илью: Рослый парень лет двадцати на вид, длинные черные волосы отдающие немного синевой связаны золотистой нитью сзади в хвост, одет в темно-зеленую кофту, такой же плащ, на поясе красивый клинок больше напоминающий шпагу, за спиной обычный потрепанный рюкзак то ли "Аsidas", то ли "Adidan". Теперь он выглядит красивым статным воином, пускай и магией не пренебрегает, но раньше... Ния вспомнила, как буквально два дня назад по времени этого мира впервые встретила Илью и его компантю. Ролевики, все как один с текстолитовыми клинками, луками того еще качества. Дети.

Все таки ее начальник (пускай и бывший) — великолепный психолог — знал кого взять себе на службу, чтобы добиться наилучших результатов. А кому надо лишь дать простые задания, иллюзию силы и важности и якобы великую цель, чтобы получить верных пешек в игре.

Нии тогда пришлось немного втесаться в доверие к ролевикам, прежде чем открыто сделать им предложение от которого они не могли отказаться и в смогла понять их.

* * *

Что представляет из себя маг без посоха/волшебной палочки? Можно считать что все. Вопреки многим мнениям, что маг без посоха — это все равно что слепой снайпер или программист без компьютера, на самом деле все оказалось иначе. И правда, зачем какие-то фетиши, если истинная сила содержится в тебе самом. Посохи хоть и носят с собой многие, но толку от него на практике — только от хищников отбиваться и от алкашей, если ночью домой идешь, да при ходьбе опираться коли ноги не держат, ну и, конечно же, "понт", который как известно дороже денег.

Применение же посоха в магическом же плане вносит коррективы как и в дизайн, так и в допустимые размеры. Обычно посохи используют для повышение четкости узоров первородной энергии, и, разумеется усиления. Так вот минимальная длина посоха — два с лишнем метра, что мягко говоря неудобно, а наиболее эффективная при пересчете на метры будет 4,71. Что-то как-то многовато, Вам не кажется? А меньше двух метров ведь вообще никак нельзя — от такого посоха толка не будет.

В плане дизайна посох не должен иметь изгибов по всей своей длине и быть выполнен их жаропрочных материалов, так как при особо энергоемких действах не на шутку раскаляется. Опять таки любители дерева рискуют сжечь свой посох при первом серьезном эксперименте.

К чему я все это рассказываю? Да к тому что второй год моего обучения, собственно и все обучение подходит постепенно к концу. Третий год хоть и считается формально обучением, но это уже шлифовка полученных навыков, больше даже работа. А вместе с этим мне дадут и посох. По хорошему нужен он будет мне едва ли, хотя кто его знает...

Признаться, я не шибко желал наступления того дня, когда предстану перед советом всех кафедр и получу этот своего рода диплом и первое задание. Большей частью это было как раз связано с заданием, так как учитывая донесения с севера это не будет значить ничего хорошего. Да и инквизиторы, чтоб им спалось хорошо, не упустят шанса подсунуть свинью... Вернее свиноматку — меньше они не умеют ибо не по чину им мелочиться.

Как водиться, чем меньше ждешь приближающейся даты тем быстрее она наступает и спустя положенное время я стоял в своем формальном облачении в очереди жаждущих получить посох.

Прикладники.

Так совпало, что свой посох я получал одновременно с прикладниками. Им, как самым слабым магам не положено посоха — только кольцо накопитель и письмо с направлением на работу. Чем мне нравятся прикладники — они всегда нормальные люди, без заскоков, если говорить современным языком. Они достаточно эрудированы, чтобы не воспринимать всерьез все, что скармливает народу инквизиция и в то же время не зазнаются, так как силы особой у них нету. В общем обычные трудяги любящие свое дело. Врачи, строители, инженеры... Почти все специалисты заканчивают Академию либо один из ее филиалов, кои имеются во всех крупных городах. Видимо мне решили не делать исключений, так как вызывать скорее всего будут последним. Пришлось проторчать почти час, пока пройдут все прикладники. Мог бы еще поспать, а не вставать в такую рань.

Ожидание я скоротал разглядыванием узоров, которыми были прямо таки усеяны стены.

Скажу Вам, посмотреть было на что. Я только гадал, сколько времени было убито мастерами по камню, дабы вырезать всю эту красотищу: битвы, походы, коронации, свадьбы, просто мирные виды городов и многое многое другое можно было узреть на стенах. Совершенно разные периоды истории империи были здесь запечатлены в своеобразном хаосе, намекавшем на пугающую обширность местной истории.

Наконец, настала и моя очередь и я ступил под своды зала Академического совета. Больше всего это походило на заседание государственной думы, разве что вместо микрофоном на столах из темного дерева у каждого был закреплен маленький акустический усилитель. Про них вообще говоря, надо сказать отдельно. Известны они тут давно, и устройство их примитивно в каком-то плане: небольшой кристаллик закреплен жесткими пружинками так, что может свободно колебаться, а прямо под ним располагается подставка из черненого камня, которая и каким-то образом заставляет его колебаться, при звуковом на нее воздействии. На чем основан этот феномен — никто не знает, но используют его здесь давно. Честно скажу, даже не хотелось делать никаких предположений на тему как оно работает и что за законы лежат в его основе: не до того тогда было.

Я был весьма и весьма удивлен, когда у трибуны предназначавшейся мне увидел Иллиала, Саля и еще двух охотников.

— Алькор — раздался голос ректора — сегодня ты получаешь посох, и вместе с ним первое задание. Времени нет, поэтому я без формальностей. Буквально пятнадцать минут назад пришло сообщение о том, что армия нежити вторглась на территорию Алерии. Мирное население в спешке покидает города, которые находятся на пути нежити. По самым скромным подсчетам эта армия превосходит наши силы как минимум в шесть раз численностью. И это уже не тупые твари, которых заманили в ловушку под Саррифенти. Чарфе?

— В них вложили огромную силу и теперь это очень коварные и сильные бойцы. Ко всему прочему даже многие охотники, которые, как считалось неподвластны ужасу, который следует за Норсидиальской нежитью, ныне бегут в панике.

Фигово. Холодок пробежал у меня по спине, когда я вспомнил про ту толпу тварей, с который мы едва совладали под Саррифенти. Это обещало быть хуже. Может быть пора драть когти? Я с большим трудом подавил в себе это желание. Что что, а дезертиром не буду. Хотя бы потому что не могу тут бросить Инвил. Уже не могу.

— Движутся они не очень быстро, но и привалов не делают. В течение нескольких недель их стоит ждать у Аррасса.

Повисла тишина.

— Каким будет мое первое задание? — набрался наглости спросить я, попытавшись сделать каменное лицо (получилось не слишком хорошо)

— Слышал ли ты когда-нибудь о Варриве и его оружие против нежити?

— Естественно.

— Так вот оно до сих пор в Академии, но отсутствует одна единственная деталь. Посох Варрива, который собственно и содержит секрет этого оружия — все остальное просто усиливает создаваемую им волну.

— То есть его нужно воссоздать?

— Нет. Над этим почти двадцать лет работали светлейшие умы Академии. Тебе это если и под силу, то потребует времени, которого у нас нет. Если верить истории, то Варрив около пяти лет потратил на создание этого оружия. Нам нужно достать его посох.

Вовремя. Ох как бы не было поздно пить "боржоми", ибо цирроз уже здесь, в двери стучится вонючим кулаком.

— А раньше этот посох достать нельзя было? — задал мой вопрос Саль — Он в отличие от меня решил не комментировать про себя происходящее, а спросить вслух.

Ректор вздохнул и кивнул кому-то.

— Понимаете, тихо заговорил один из профессоров совета, Варрив за некоторые весьма неосторожные высказывания, кои были записаны и сохранились до наших дней был предан инквизиторами анафеме и поэтому, несмотря на все протесты с нашей стороны нам запрещали искать место его захоронения. Нам так же грозила анафема, а это значило бы раскол и гражданскую войну. Сейчас обстоятельства все же заставили Инквизиторов пойти на попятную. Надо ли говорить, что в секрете от инквизиторов мы таки собирали сведения и таки располагаем точным местоположением гробницы.

Я шепотом выдал длинную тираду русским народным матом. Просто накипело. Уже и чихнуть нельзя без ведома этих проныр в зеленых рясах со знаком "биологическая опасность" на шее!

— На закате своей жизни — продолжил уже ректор — Варрив отправился в начавший погибать тогда Загорный Край, пытаясь понять, почему и куда уходит оттуда вода. Там он и погиб, там и похоронен. Посох, разумеется, рядом с его телом. Нам надо, чтобы ты отправился туда, вместе с небольшим отрядом и достал посох Варрива, так как в противном случае Аррассу придется туго. Мы сможем продержаться не год и не два, но не вечно. А у них в запасе вечность.

— Почему их цель именно Аррасс?

— Мы не знаем точно, но одно понятно, что заполучив под свой контроль это древнейшее место, нежить уже ничто не остановит. Аррасс — естественный центр, где в наш мир проходят потоки первородной энергии, самый сильный из всех известных...

И вся надежда, как водится на меня? Как мило. Попал сюда, мягко говоря, не по собственному желанию и проделал путь из грязи в князи в рекордный срок... Вернее в некроманты, но это не так важно. Важно то, что все происходящее все больше и больше напоминало театр, книгу, фильм... Да что, черт подери, угодно и мне здесь отводилась главная роль. Интересно, если это все театр — кто же тогда координирует представление? Кто кукловод, директор театра, режиссер? Это ощущение нереальности не оставляло меня до самого конца профессорского совета, а после него времени обдумать как следует просто не было времени. Помимо посоха Чарфе наградил меня небольшим амулетом, с позволения сказать. Крошечный усилитель некромантии, максимально разрешенная инквизицией мощность.

— Уж и это регламентировали — хмыкнул я.

— Без этого никак... — вздохнул Чарфе — выпустили запрет сразу, как ты поступил на первый год обучения.

— Хорошо хоть не регламентировали с какими девушками мне можно встречаться, а с какими нет — не выдержал я.

— Боюсь, если бы это попытались регламентировать, ты бы из под романтически настроенных дурочек не выбрался бы — хмыкнул Чарфе — запретный плод всегда сладок.

Посох. Мой. Красивая темная поверхность из темного металла, своеобразная корона с креплениями для рабочих кристаллов в виде навершия. Красиво. Длинна составляет два с небольшим метра, а толщина не превосходит на вид трех сантиметров в диаметре. Внутри, под слоем металла, набор кристаллов дающих мне возможность усилить в несколько раз пропущенную через посох первородную энергию, при этом сохранив преданную ей форму. В общем это банальный усилитель, причем для расчета его вполне годятся формулы из отсутствующей здесь науки схемотехники. Ее, надо отметить, я сдал когда-то на свои три очка, помнил средне, да и не было это у меня профильным предметом, а вот тут пришлось подучить, хоть и в другом контексте...

* * *

— Я здесь, мой Император.

— Хорошо, профессор Чарфе. Я получил Ваш отчет и рад, что из Алькора получается хороший специалист, но сейчас меня волнует другой вопрос. Твои ребятки в руинах Нет-Кронсвейна. Что-то давно от них ничего не слышно.

— А что от них должно быть слышно? Семнадцать хороших некромантов, вполне готовы.

— Смогут ли они оказать отпор своим Нолдорским коллегам?

— Едва ли. Совершенно не хватает рабочего материала, а без Эрнрасто невозможно даже взять под контроль весь имеющийся. К тому же проклятие Нолдорцев здорово мешается — ребятам приходиться тратить две трети сил на сопротивление ему.

— А тех душегубов, что им направили?

— Да, имея их в виде Эрнрасто стало лучше, но все равно материала не хватает. И сдвинуться они никуда не могут — инквизиторы теперь прочесывают леса. Похоже имела место некоторая утечка информации. Ищут семнадцать пособников Нолдорцев.

— Прискорбно. Пусть они будут готовы. Если Алькор не сможет добыть посох Варрива на них вся надежда. Докладывать мне раз в три дня лично.

— Слушаюсь! — Чарфе склонил голову в знак почтения и двинулся на кафедру.

* * *

Мы выдвигались сразу же, так как времени не было совершенно. Отряд состоял из шести человек. Помимо меня в нем были Саль, успевший снискать себе известность своим искусством владения клинком, Иллиал, как всегда хмурый и спокойный, Кордас, смуглый паренек из имперских элитных клинков и Ассерус. Последний и должен был по пути нам рассказать все, что нам требовалось знать о том месте, куда мы направлялись. Нам предстояло пройти на Юг, через древний, ныне заброшенный перевал в пустыню. Там в песках находились руины Таар-Хлуала, некогда столицы Загорного края, в котором и находилась искомая гробница. Корпин, точнее Пиркон, тоже хотел присоединиться, но его не пустили так как его таланты требовались в Аррассе.

У меня было минут сорок на сборы, да и то, наверное, слишком много. Забежав в свою комнату я переоделся в походную одежду, приладил сзади катаны, взял плеер... Взгляд упал на разобранный и упакованный дельтаплан в углу. Тот самый на котором я уже один раз летал с Аррасской горы, когда устраивал ту проделку с Соловьем. Просто выкинуть плод трех дней труда у меня не повернулась рука и с тех пор он собирал пыль в углу. Если мы двинемся тем маршрутом, то ступени в пустыню, что на противоположном склоне Южных Гор, практически отвесном, наверняка сейчас не в лучшем состоянии. Это может сэкономить много времени, если не полениться... или может помочь свернуть шею. Однако, даже в лучшем случае, вопрос подъема наверх всеравно останется...

Раздался стук в дверь.

— Вломитесь — бросил я.

— Алькор!

Инвил повисла на мне так, что я едва не задохнулся. После того признания она меня постоянно обнимала так, что я мог сравнить разве что с питоном...

— Успела выведать у Чарфе куда ты собираешься.

— Оперативненько.

Слов я, как всегда в таких случаях просто не нашел, посему просто обнял ее. Впрочем и говорить было нечего.

— Я буду скучать — наконец, произнесла та.

— Я тоже — сказал я, прикидывая сколько времени у меня будет скучать. Выходило не слишком много, но об этом лучше промолчать.

Неожиданно я вспомнил про тот небольшой кусочек родного мира, который сейчас лежал без дела, хоть и был уже оборудован самодельной батарейкой.

— Инвил, стой здесь — я схватил с полки мобильник и отодвинул заслонку камеры — улыбнись.

— Что это?

— Да так, вещичка захваченная случайно из дома. Недавно заставил заработать — я сфотографировал ее и показал ей изображение на экранчике — Посмотри.

— Надо же какая интересная штучка. Хм... А я себе не нравлюсь. Что-то я больно хмурая.

— Пошли на улицу, там посветлее...

Я сделал еще пару снимков. На ярком солнечном свете убогая фотокамера показала намного лучший результат, возможно наилучший на который она была вообще способна.

Ассерус забежал буквально на секунду, сказал что задерживается и в результате у меня оказался целый час свободного времени, которым можно было смело распорядиться по собственному желанию. Мы с Инвил решили прогуляться по городской стене. Отсюда открывался замечательный вид как на просторы Алерии, так и на наиболее бедные кварталы Аррасса, находящиеся ниже всего и из-за стен живущие в своеобразном колодце.

Погода... Сейчас начало лета, и, несмотря на то, что слухи о приближающейся армии сеют зерна паники в сердцах многих, на небе не облачка. Природе как моего мира, так и этого чужды беды и переживания людей, она живет своей жизнью. Я глубоко вздохнул и отвлекся от философствований.

На катаны и посох за моей спиной косились, особенно на черненый посох (хорошо хоть успел переодеться в походную одежду — а то еще пальцем бы показывали). Я сделал несколько снимков, потом почистил память телефона, еще раз сфотографировал Инвил и виды со стен. Потом поставил камеру на таймер и сфотографировался с Инвил в обнимку. Будет потом что вспомнить... Да и случись домой вернуться хоть показать где я умудрился побывать, с кем повоевать и в кого влюбиться.

— Инвил. Скоро здесь будет нежить и я могу не успеть...

— Я в тебя верю, успеешь — улыбнулась та и одарила меня поцелуем. Эдакий приятный способ заткнуть меня. Она всегда считала что я перестраховываюсь.

— Послушай. Это серьезно — я дал ей в руки свернутый лист бумаги. Здесь мой маршрут, отступления, если придется бежать.

— Ты успеешь. Я верю.

— Послушай. Ты самое дорогое, что у меня есть в этом суматошном мире. Да и дома, боюсь уже нет ничего дороже.

— Я знаю. Я буду иметь это в виду, и если судьбе будет угодно — воспользуюсь. Ты главное успей.

У Ассеруса были дела, и отъезд опять пришлось отложить. Похоже он как раз и улаживал дела, связанные с нашим отъездом, так как просто так исчезнуть двум некромантам и охотникам вездесущая инквизиция не дала бы.

Мы двинулись в путь только под вечер и уже на утро следующего дня вышли на старый южный тракт. Эта часть его, что шла вдоль берега внутреннего моря вела к поселениям на южном берегу оного, что у подножия гор, посему была в очень и очень хорошем состоянии. Однако, стоило нам через день пути подойти к развилке, откуда тракт далее вел в гору, как хорошая дорога кончилась. Впрочем, мы же не на "джипе" едем, а на ворлаках, а у них проходимость по плохой дороге и бездорожью, как и у лошадей выше по определению.

— Скоро начнутся местные леса, которые прозвали клыкастыми, думаю всем понятно почему — проводил инструктаж Ассерус — Держать уши в остро — хищники я больше чем уверен захотят нами позавтракать. Больше всего берегитесь диких ворлаков, местный вид которого прозвали безумными. Приручению не поддаются, добра не помнят, в отличие от своих сородичей, на которых мы сейчас едем.

— Ассерус, ты бы хоть рассказал куда мы едем. А то я только в общих чертах знаю, из пары книг по истории — попросил я.

— Да, моя вина, давно следовало бы — некромант глубоко вздохнул и начал повествование.

— Чудестные леса, чистейшие озера, величественные города... Таким остался Загорный Край в книгах. Представители некоторых культов, возникших уже после его гибели, называли его даже раем, который был отнят у людей за затаенное в душе зло.

Жители Загорного Края называли свою родию Таар-Орроми. Всего там было двадцать четыре крупных города, в каждом из которых сидел наместник, устанавливавший в городе и окрестностях свои законы.

Не стоит думать, что это был рай на земле, как уверяли многие, превратившие позже умершую цивилизацию в культ. Там были практически везде очень жестокие обычаи, женщины, к примеру в большинстве городов приравнивались вообще к домашним животным. Алерийскую Империю основали как раз выходцы из Загорного Края, в союзе с несколькими племенами жившими тогда на этой территории. Лесной народ пришел позже...

Конец тех Земель был быстр и бесславен. Едва ощутимые подземные толчки ночью, а на утро колодцы начали сохнуть, а сам край медленно но верно увядать. Кто-то переехал, кто-то погиб. Но большинство так и не сумели покинуть гибнущую и превращающуюся в пустыню страну.

Теперь надо рассказать более о том, что касается непосредственно нас. Во-первых надо отметить обряды захоронения умерших, которые были приняты здесь. Хотя они немного варьировались от города к городу, одно оставалось неизменным. Считалось, что поверхность земли подобна поверхности воды, и что она отражает в себе мир мертвых, подземный мир. Мертвых уважали, посему стремились жить с ними в мире. Это выражалось в том, что дома строились симметрично вверх и вниз. Нижняя часть дома, подвал, использовался обычно как семейное кладбище, склеп. Надо еще и отметить их очень странное отношение к некромантии. Ее они делили на два разряда: "святая" и "богомерзкая". То чем занимаемся мы — это как раз относиться ко второму разряду. У них бытовало мнение, что охрана покоя усопших, дело самих усопших.

— А откуда они запитывали нежить? Не могли же они постоянно возить энергетический хрусталь в каждый подвал?

— Верно подмечено. Все города были построены на местах, где первородная энергия входит в наш мир. Местах Силы, если угодно. Конечно, по сравнению с Аррассом или Норсидиалом эти места — жалкие ручейки по сравнению с полноводными реками, этой силы вполне хватает. Мы кстати будем проезжать одно место Силы очень скоро, оно как раз возле ступеней в пустыню. Причина, по которой Варрив скончался посещая столицу загорного края неизвестна, но известно что он был похоронен в царской гробнице, возможно его даже сделали "хранителем покоя", самой сильной нежитью в гробнице, которая охраняет покой царских особ в ее глубине.

— А ловушки какие-нибудь там будут?

— Нет, их не ставили, так как за века нежить может умудриться попасться в них.

Мы сделали привал, потом двинулись дальше. Широкий тракт превратился в узкую, едва заметную тропку среди ярких зеленовато-голубых стеблей растений. Больше всего они мне напоминали гигантские папоротники, эдакий местный уголок Юрского Периода. Пару раз дорогу преграждали хищные стебли, с которыми приходилось расправляться прежде, чем двинуться дальше. Живность появилась только к вечеру, и после первой атаки мы обзавелись сопровождением из трех диких, ныне неупокоенных ворлаков. Хотя сходство на лицо, они действительно здорово отличались от своих собратьев с равнин: крупнее, сильнее, агрессивнее. Шерсть более жесткая, с бурым оттенком. Потом показалась на свет и другая живность и двух из трех ворлаков скушали и на то, что нежить даже не посмотрели.

К середине второго дня подъема начался дождь. Хоть и теплый, но неприятно все равно.

Еще через день мы достигли небольшого плато, так называемой точки перевала. С одной стороны был достаточно пологий склон по которому мы сюда поднимались, а с другой практически отвесная стена упирающаяся в пески пустыни. Слева и справа от нас возвышались два пика: Пик Гордыни и Пик Величия. Когда-то, когда здесь находилась крепость, "страж перевала", вершины были соединены веревочным мостом с центральной башней крепости, а на самих пиках так же располагались дозорные башни. Если сейчас от крепости что и уцелело — то это подвалы, в которые мы соваться были не намерены, да и времени не было.

Пустыня отсюда казалась бесконечным желтым океаном. Ее прозвали Зен-Итиба, в дословном переводе "несущая гибель". Вдалеке, на юго-западе, виднелись несколько неровных башенок, наверное руины.

— Как раз вон туда нам и надо попасть — указал Ассерус, сверяясь с картой — это руины Таар-Хлуала, дворец наместника до сих пор неплохо сохранился.

— Вот только ступени в плохом состоянии. Спускаться будем не один день, если голову не расшибем — прокомментировал Саль, изучая ступени — я так понимаю, что это идет вразрез с нашим графиком?

— Ну, а какой у нас выбор? Обогнуть горы? Это займет месяцы!

— Есть идея — вздохнул я, прикидывая расстояние и доставая сложенный дельтаплан...

— А не высоковато ли? — спросил Ассерус, разглядывая мою поделку.

— Номально. Конструкция на это рассчитана — задумчиво произнес Саль — К тому же Арраской горы полет прошел как по маслу.

— Но в этом случае мы должны будем оставить Алькора один на один с нежитью гробницы.

— Ну не зря же меня два с лишним года учили? — спросил я, а сам гадал как буду продираться сквозь нежить гробницы. С другой стороны, оставлять Инвил на долго в городе, который в ближайшие дни будет осажден армией нежити было нельзя и, ради этого я готов был рискнуть.

На том все и решилось. Я получил целую кучу наставлений от Ассеруса и его усилитель. Воды взять я с собой смог только четыре фляги: испытания на небольших высотах показали, что больший вес просто опасен.

Оставался открытым вопрос как я буду добираться обратно. Ассерус предлагал воспользоваться ворлаками мертвых рыцарей, которых по его заверению можно было легко найти в гробнице. Вылетать я решил рано утром, на рассвете, когда будут видны руины, но еще не будет так жарко. Ева ли я смогу хлебнуть воды из фляги в полете, так что надо все предусмотреть. Пока Ассерус давал мне последние указания относительно того, чего мне ждать в гробнице.

— ... И еще. В глубине склепа можешь встретить кувшины с прахом. Их называют стражи праха, нежить которую использовали древние некроманты для самообороны. Одна из самых сильных и опасных видов. Создавая ее, тело сушат в месте силы почти пятнадцать лет, чтобы оно пропиталось первородной энергией. Управлять нежитью такой легко, а в бою ей нету равных. Ей практически не страшен клинок, так как она состоит исключительно из праха, взвешенного в воздухе, за что эту нежить прозвали в некоторых городах "пыльным демоном". Увидишь — тащи с собой столько, сколько сможешь.

— Спасибо — я вздохнул и заткнул уши наушниками, в которых уже играла музыка — Пожелайте мне удачи и если что, передайте Инвил, что я ее люблю.

Второй раз прыгать не так страшно? Вы ошибаетесь!

От сильного ветра из глаз брызнули слезы. Я выправил полет и направил свой дельтаплан в сторону руин Тар-Хлуала. Плеер надрывался и ему удавалось заглушить вой ветра. Вся моя надежда была на то, что дельтаплан выдержит такой перелет. Чтобы не говорил Саль, эти дельтапланы изначально рассчитывали для коротких перелетов, чтобы, например перелетать через крепостные стены во время осады. Запас высоты был достаточно большой, так что у меня были все шансы долететь до цели, если конечно не будет сильного ветра.

Солнце понемногу восходило на не небо, чтобы вновь жечь своим жаром пески пустыни. С одной стороны хорошо — восходящие потоки воздуха от песков должны дать лишние несколько метров высоты, с другой стороны у меня нет никакой возможности дотянуться до фляги с водой, когда меня достанет жажда.

Полуразрушенные башенки города виднелись все ближе и ближе. Скоро надо будет думать и о посадке.

Я снизился, нарезая круги, словно ворон, над руинами Тар-Хлуала и приземлился... Вернее сказать проехался метр с лишним по песку и основательно его наелся.

Отплевавшись и смочив горло влагой я двинулся в сторону дворца, вернее того, что когда-то им было.

Трудно сказать что больше всего напоминала мне здешняя архитектура. Особенно сложно говорить об архитектуре неизвестного города, когда сам толком не разбираешься в архитектуре, но постараюсь. Больше всего мне запомнились руины дворца. Все угловые башни были овальными, с приплюснутыми крышами (где они еще остались) и каменными перилами. Скорее всего они были созданы скорее для украшения, нежели для сдерживания натиска неприятеля. Говорят, что здесь все решалось в основном интригами и кинжалом в спину, нежели объявлением войны и осадой. В каком-то плане такой подход лучше: меньше страдает простой люд. Я укрылся от палящего зноя в одном из домов, где еще сохранилась крыша на краю города. Его, в отличие от остальных, не так сильно занесло песком.

Завтрак в виде вяленой рыбы и сухих фруктов пролетел незаметно. К дворцу я решил идти к вечеру, когда спадет жара, посему я решил заглянуть в подвал здания, чтобы узнать что же за нежить ждет меня в гробнице дворца. Люк в подвал рассохся и слетел с одного не сильного удара ногой: ключ мне искать не хотелось. Если верить Чарфе, живя в такой близости от нежити жители Загорья уделяли большое внимание своей безопасности. Печати наложенные на склепы запирали нежить в них, не давая ей покинуть гробницу.

Запаха не чувствовалось, был виден только сухой каменный пол внизу. Я зажег маленький шарик, попутно охладив воздух непосредственно вокруг себя и спустил его вниз. Никого не видно. Я поборол минутную слабость, достал клинки, закрепил сверху веревку и спрыгнул вниз.

Потолок два с небольшим метров, сухой каменный пол, около стен видны саркофаги, чьи обитатели сейчас медленно двигаются в мою сторону. В центре стоит небольшой постамент с зеленоватым тускло светящимся энергетическим хрусталем. Если не изменяет память, зеленый хрусталь больше всего цениться в Алерии, так как не разрушается при исчерпании всей его энергии, а медленно накапливает ее. Ну и плюс другие характеристики у него отменные. На территории Алерии он практически не встречается.

Похоже, здесь это единственное, что по настоящему ценно... Для меня... Не давая нежити настигнуть себя с делал рывок вперед, рубанув одного из мертвяков и схватил камень с подставки. А мертвячки-то тут пошустрее алерийских... Нолдорцы просто пионерами кажутся, если сравнивать их творения и эти. Два мертвяка извлекли кривые сабли и двинулись ко мне. Похоже, улизнуть по тихому не получиться. Усилием воли я перебил им поток энергии от камня, потом подчинил себе двух особо быстрых. В отличие от Нолдорской нежити, с которой такой фокус проблематичен, эта, созданная по канонам той некромантии, что я учил обладала этой слабостью. Лишившись подпитки мертвяки потеряли всю резвость и двоим подвластным мне не составило труда их устранить. Через несколько минут все было кончено и на полу лежало 9 тел. Я зажег огонек поярче и осмотрел их: одежда давно истлела, темная, практически сухая на вид плоть плотно прилегает к костям. Либо климат здесь такой, что они не сгнили, либо их смогли мумифицировать так, что плоть сохранилась. Второе более вероятно, так как на поддержание подобия жизни в этом случае требуется намного меньше энергии, нежели на поддержание этого же подобия в голом скелете, а в отличие от Нолдорцев, которые не скупятся на силу, здесь умели экономить. Я перекрыл поток энергии двум подчиненным себе мертвякам и через пару минут, когда их внутренний запас иссяк они упали на пол. Больше в этом склепе я ничего не нашел, посему выбрался наверх, где прилег и забылся сном на несколько часов.

* * *

Мне вновь снилась Москва. Все пространство между домами занимал красный туман, в котором проглядывались огни. И что-то опять меня искало и звало своим колдовским голосом...

Я бежал изо всех сил, покуда не попал в какой-то парк, где оно вроде бы меня потеряло. Туман исчез, вокруг появилась странная давящая тишина. Прямо передо мной была могила и приглядевшись на черном камне я прочитал свое имя.

* * *

Когда я проснулся, мне потребовалось минут десять чтобы придти в себя после увиденного кошмара. Убедить себя в том, что это просто сон было не просто, но я с этой задачей справился. В конце концов, даже если меня это и сведет в могилу, выбора у меня нет. Жара спала, я приладил трофейный камень к своему посоху, предварительно сняв и бросив в свою походную сумку тот слабенький камешек что там был до этого. По ощущениям это напоминало, как если бы ты выкинул из плеера дешевую батарейку за пять рублей, которая ни секунды толком не работала и поставил дорогой аккумулятор повышенной емкости за пару сотен тех же самых рублей. В принципе, примерно так оно и было. Покончив с этим, я двинулся в сторону руин дворца. Попал я сразу на второй этаж оного, так как первый успел погрузиться в песок. По счастью, внутри песка было не так много и оттуда я смог пробраться на первый этаж.

Когда-то здесь было красиво. Стены были некогда белыми, их украшала причудливая резьба, которую гармонично дополняли мелкие, смолотые едва ли не в пыль драгоценные камни, заставлявшие поверхность стен блестеть в неровном свете огоньков, коими я освещал себе путь. На стене был изображен дворец, наверное этот, а вниз, зеркально от него был изображен еще один. Наверное он показывал подземелья мертвых, склеп. Рядом был изображен человек в короне, протягивающих руку вниз, откуда ее держал скелет, в такой же короне. Надпись рядом гласила "ор имис ат арентум эзес", в переводе "смерть и жизнь едины, только тогда гармония". Хорошо что язык не очень сильно изменился за прошедшие века и, с пониманием текста вопросов не возникло.

Вход в усыпальницу я нашел спустя несколько часов. Дверь, если таковая и была ныне лежала на земле и доживала свои последние дни, а прямо в считанных сантиметрах от входа, внутри собственно гробницы стоял мертвяк и уныло смотрел на меня. Наложенные на гробницу печати не пускали его за пределы усыпальницы.

Соваться внутрь без предварительной разведки не хотелось, посему я приставил посох к стене приготовился. До этого я проделывал этот трюк только один раз и то не очень долго.

Я взял свой амулет-усилитель, и кинул его под ноги нежити, в то время как сам разлегся сбоку от двери. Сначала я подчинил мертвяка себе, а потом начал непосредственно самую сложную часть. Послушно подчиняясь воле тело занемело и буквально через секунду я уже смотрел из темноты гробницы на свет, а не лежал с закрытыми глазами. Проем словно затягивала прозрачная пленка, мешавшая мне... Точнее моему временному телу покинуть гробницу. Я осторожно поднял из под ног усилитель и надел на шею. Сейчас, когда гробница больше не питает тело, а скоро я отойду слишком далеко и посох перестанет питать меня тоже, только этот маленький амулетик позволит мне поддержать жизнеспособность этой оболочки, да и вряд ли его хватит на долго.

Немного освоившись я двинулся вглубь. Зрение было совершенно иным: свет и тьма различались плохо, зато первородная энергия и ее сгустки казались ярким огнем. По пути мне встречалась нежить, бесцельно бродившая по просторным коридорам усыпальницы, или мирно лежащая на полу. Сотни тончайших нитей тянулись из глубины этой могилы, словно провода детской игрушки и питали их. Сейчас, пока я свой, такой же гнилой труп, на меня не будут нападать, но стоит мне зайти сюда в своем истинном теле — я стану злейшим врагом.

Иногда встречались и всадники, на таких же мертвых ворлаках, иногда просто мертвые, оживленные некромантией древних, ворлаки, наверное, потерявшие своих всадников.

Одного такого ворлака я без каких либо проблем отловил, отвел к выходу и уложил в подобие спячки: он должен будет послужить мне на обратном пути, коли мне суждено отсюда выбраться.

Вход на нижний уровень, где были саркофаги правителей и где, надо думать, находился саркофаг Варрива я нашел только через несколько часов и то, попасть в теле мертвяка туда не представлялось возможности: разлитая там в воздухе сила служила помехой, которую мне не удавалось преодолеть и я просто рисковал потерять контроль над своим временным телом...

Я отловил еще одного неупокоенного ворлака и отвел ко входу, где так же усыпил. Замаскироваться от нежити если и можно — то я не знаю, увы, как. Даже сейчас, находясь в теле мертвяка и обладая всему доступными ему чувствами, я вижу свое настоящее живое тело даже сквозь стену, эдакое чудное переплетение сотен разноцветных нитей. Значит надо просто быстро проскочить, чтобы они не успели среагировать. В этом случае я здорово рискую, но выбора-то нет. Или есть...

Как только я немного пришел в себя, вернувшись вновь в свое тело и размяв затекшие конечности, я приступил к самой сложной части родившегося плана. Расположение корридоров гробницы не такое уж и сложное, его я помнил хорошо. Все что мне требуется — быстро проскочить и спрятаться за той тяжелой дверью в конце. Врядли в самом сердце гробницы будут рядовые мертвяки...

Ворлак послушно ожил и, поборов неприязнь я взгромоздился на него. Эх, была не была!

* * *

Старик с улыбкой наблюдал, как некромант уноситься вглубь склепа. Что же, все идет как нельзя лучше. По крайней мере пока этот Алькор единственный кто зашел так далеко. Пора теперь только привнести последний штришок и оружие готово к первому настоящему испытанию.

Старик подошел к сумке, оставленной некромантом у дверей склепа и достал из нее флягу. В нее он осторожно влил содержимое небольшой пробирки, до этого запечатанное накрепко. Завершив это он, вопреки обыкновению не растворился в воздухе, а двинулся вон из руин дворца не оставляя на песке следов...

* * *

Клинки пару раз спели веселую песню оставив без головы или конечностей кого-то из обитателей могилы, таки успевших встать на моем пути. Буквально через пару минут я был у заветной двери и соскочил с ворлака. Красивая, окованная серебром и медью дверь отворилась без скрипа и вскоре скрыла меня от нежити, которая должна была вот вот подоспеть. Внутри обнаружился засов, который я не задумываясь задвинул. Не хочется чтобы жители склепа ударили в спину. Что дальше?

Вниз вела винтовая лестница с очень крутыми ступеньками. Я зажег пару огней, чтобы не навернуться и двинулся вниз. Я ведь уже достаточно глубоко под землей... Странно, но воздух все так же сух. Я чуть хлебнул воды из фляги. Эта почти полная, наверху лежит еще одна. Надо торопиться, хотя... А какой царь не захочет прихватить с собой на тот свет винный погребок? Впрочем не винный конечно же, винограда тут не растет, но погребок-то должен иметься.

Вскоре лестница вывела меня в большую залу, по центру которой стоял саркофаг, а рядом с ним стояло нечто. Человек этот был при жизни, да и после смерти не усох настоящим гигантом: два с лишним метра. Из одежды на нем мало что уцелело, ровно как и из плоти, которая здорово усохла. Вооружен он был двумя клинками странной формы. Я затрудняюсь назвать их: представьте месяц, а теперь по середине его перпендикулярно лезвию приделайте рукоять. Само лезвие волнистое, края острые. конечно же эти клинки спутать ни с чем нельзя. Варрив! Он действительно стал хранителем этого склепа, самой сильной нежитью, защищающий усыпальницу царей Загорья.

Сзади раздался скрежет и огромная каменная плита закрыла путь к отступлению. Приплыли!

Я извлек клинки, взвесил три ярких огонька в вышине и запитал их от посоха, который воткнул в щель между каменными блоками пола и приготовился отразить натиск.

Варрив был быстр и уворачиваться от его клинков было проблематично. Сначала мы немного покружили вокруг саркофага, потом мне пришлось отразить удар клинком...

На какой-то миг мир погас, я чувствовал боль, но только не свою, клинка. Клинку было невыносимо больно. Когда я снова смог видеть и наваждение пришло, я заметил, как от клинка которым я заблокировал удар откололся небольшой кусочек.

Пришлось вертеться, и уворачиваться. Я пробовал провести две атаки, но без результатно: нежить их с легкостью отразила.

Варрив припер меня к стенке и пришлось ударить ему по голове одним из шариков сверху, по счастью я их не полностью "отцепил" и еще контролировал. Охладить перегретый воздух ему не составило труда — похоже эта нежить и колдовать умела, но это дало мне лишнюю секунду и я выскочил из угла.

Запитавшись от посоха я попробовал провести несколько атак. Сначала начал забирать тепло из тела противника и рассеивать вокруг, намереваясь заморозить, потом наоборот: разогреть и сжечь. Не удалось. Звуковые удары тоже не возымели действия.

Я быстро обежал помещение ища ту магическую батарейку, от которой "запитан" Варрив — не нашел. Должно быть ее вмуровали в толщу стены, а оттуда мне ее не отключить.

У стены были еще два саркофага с обычными мертвецами, наверное царями при жизни. Им не по чину разгуливать после смерти, но придется. Уйдя в защиту я поднял двух мертвяков и направил на Варрива, предварительно накачав их энергией из посоха так, что даже два уцелевших огонька, что парили у потолка, поблекли и грозили погаснуть. В этой отчаянной атаке я обрушил на Варрива град ударов, игнорируя боль клинков. В конце концов это последнее что мне оставалось.

Мертвяков зеленоватая сталь клинков Варрива разделала в считанные секунды, причем одного, как мне показалось, с особым остервенением, разбила мои клинки, словно они и не из крепчайшей стали, которая сама могла обломить клинок, потом прошлась и по моей плоти, оставив рану на груди. Однако своего я добился. Раскрывшись на секунду и пропустив удар этой нежити я таки ударил своим клинком.

Бесполезно — была у меня мысль, а потом все ощущения смылись и в меня потекла сила, только иная, не та живая теплая река, которая текла в меня, когда я убивал людей, а другая. Через мгновение сознание покинуло меня...

* * *

Жара. В комнату к царю меня провела едва одетая девушка, по-видимому служанка и куртизанка, эдак два в одном.

— Я прибыл. Надеюсь у Вас есть везкий повод отвлекать гения от работы — признаться раздражению моему не было предела.

— Влага покидает наш край, Варрив. Угощайтесь, скоро не попить уже будет крепкого, "загорского". Так вы его называете?

— Да, так — я отхлебнул крепкий терпкий напиток из кубка — но, я уже писал, что ничего не могу поделать. Мои люди обрыскали все около разлома, куда уходит вода. Нет ни малейшей возможности его закрыть. Этот край обречен. Алерия может принять беженцев, но я здесь бессилен. Я гений, конечно, не без этого, но не бог.

— Да, я знаю, что Вы гений, Варрив Аррасский, но я, как истинный король этих земель вынужден думать и о наследии, которое мы оставим на этой земле. О мертвых. И я вынужден обеспечить охрану усыпальницы царей наилучшим возможным способом.

— Ну а я-то тут причем? Любите свои трупы сколько хотите, как хотите и так часто как хотите.

— А Вы станете, как самый сильный маг этого мира, известный мне, и, одновременно хороший воин, отличным хранителем нашего родового склепа. О, нет беспокойтесь, яд уже действует, Вы его сами только что выпили. Забавно, как бы ты силен не был, какие бы силы себе не подчинял, а предательство и яд бьют любого. Позволите, я присяду, а то мне от этого яда признаться тоже не очень хорошо.

— Ты его тоже выпил?

— Пора. Пока есть еще люди чтобы нас похоронить и запустить пульс Сердца гробницы надо это сделать, и не мешкать!

— Я очень сожалею, что когда-то спас тебе жизнь, мразь — я плюю в лицо этого самодовольного царя, но сделать больше ничего не могу. Мышцы не слушаются. Комната плывет и я проваливаюсь в пустоту.

* * *

Очнулся я все на том же полу склепа. Рана на груди затянулась, голова раскалывается. Я жадно выпил содержимое фляги и присел. Вокруг лежат обломки моих клинков, тела двух мертвяков и тело Варрива. Огоньки все еще тускло светят у потолка, но уже расплылись и пропадают.

Победа? Почему вокруг такой шум, словно шелестит трава?

Я не сразу понял, что стал не только видеть потоки первородной энергии, но уже и слышать их. Говорят, такое бывает иногда после очень сильной нагрузки, и со временем уйдет вместе с головной болью.

Я зажег новый огонек и взглянул на тела рядом. Варрив, тот самый король, которого я видел во сне (или это было видение?) и... Длинные волосы, на удивление сохранились, следы одежд полосками на груди и у пояса... Та девушка, которую Варрив принял за служанку? Наверное дочь этого короля. Рана на груди была достаточно глубокая и я бы умер от кровотечения, не перекачай клинок в меня силу из Варрива и не заживи частично ее... Или не силу. Черт знает что!

Сердце гробницы нашлось в едва заметной нише, но только... Камень был всего один, остальные уничтожены. Выходит, Варрив сражался едва ли в одну пятую своих реальных сил? Что-то мне подсказывает, что все это именно так. Но сами они не могли взять и расколоться? Нет, явно кто-то приложил к этому руку, да и панель эту снял. Только кто? Крысы? Нет. Я конфисковал огромный зеленый кристалл, в добрую сотню раз превосходящий по качеству и мощности найденный мною ранее. В хозяйстве сгодиться.

Посох Варрива нашелся внутри саркофага. Порыскав по гробнице я так же нашел и погребок, но от идеи отхлебнуть оттуда после увиденного куска воспоминаний Варрива отказался. Надо, кстати будет узнать об этом феномене: что-то я не слышал, чтобы мертвяки хранили в себе воспоминания.

Еще нашлись три кувшина со стражами праха, которые я тоже взял с собой.

Немного посидев и придя в себя я превратил в щебень плиту, закрывшую меня здесь. Благо ума тут много и не надо: знай себе нагревай одни участки, охлаждай другие, а как пойдут трещины — шарахни воздушной волной.

Лишившись питания от сердца склепа нежить стала очень медленной, а местами вообще уже лишилась своей второй жизни.

Идти пешком не хотелось и я оседлал того же самого ворлака, на котором приехал.

Снаружи была ночь, плавно переходящая в утро. Неплохо... Сколько же я был без сознания? Я достал последнюю флягу с водой и немного отхлебнул. Надо экономить...

Челюсть занялась пережевыванием рыбы, более похожей по вкусу на воблу, а сам я взяв сумку опять двинулся вглубь склепа, где аккуратно собрал осколки клинков. Не так уж и много осталось... Я коснулся рукояти, но меня встретил холод. Клинки были мертвы... Осознав потерю я едва не завыл, как бы это странно не показалось, но таки смог взять себя в руки, забрать трофеи, остатки своих клинков и двинуться к выходу...

* * *

Некромант усилил мысленный нажим. Поток энергии из большого зеленоватого камня, что сейчас был закреплен на его посохе послушно увеличился и ворлак под некромантом еще увеличил скорость. Нужно было торопиться: он и так потерял много времени, когда умудрился заснуть после того боя прямо в глубине склепа. Горы приближались медленно, но верно. Некромант все наращивал скорость своего коня, хотя песок грозил ослепить, да и на такой скорости легко можно было вылететь из седла. Миллиарды песчинок, казалось сопровождали его облаком, которое по мере возрастания скорости становилось все плотнее. Наушник выпал из уха, но всадник уже не обратил на это ни малейшего внимания. Горы были уже близко...

"Пустынный странник", нежить сбежавшая, по-видимому, из какой-то гробницы неподалеку, преградила путь Алькору. Зря. Зеленоватая блестящая сталь странного лезвия, изогнутого полумесяцом, разрезала мертвяка на несколько частей прежде, чем тот успел что-либо сделать.

Первым черную точку на горизонте заметил Саль.

— Это Алькор! Несется к нам на каком-то подобии ворлака.

— Наверное в гробнице позаимствовал — предположил Кордас — как ему и советовал некромант.

Ворлак не сбавил скорости несясь прямо на каменную стену. В последний момент Алькор спрыгнул и перекатившись сел. Ворлак же влетел в каменный склон и остался там лежать грудой переломанных костей.

— Быстро обернулся — мы только несколько часов назад смогли спуститься вниз.

— Ступени, как я погляжу не в лучшем состоянии?

— В отвратительном — констатировал Саль — мы едва не свернули себе шею пока спускались. Как я вижу у тебя все прошло гладко.

— Если бы. Посох-то я достал, даже парочку трофеев захватил, но клинки...

— Что с ними?

— Вот это оружие Варрива, ныне успокоившегося последней, я на это надеюсь, смертью. Оно в десяток ударов разбило мои клинки. Чудом умудрился его достать прежде.

— Жалко, но что поделать. Главное что сам жив!

— Попить дайте, пожалуйста. Воды ни капли не осталось!

— Вон там, за скалой с горы падает небольшой ручеек и есть озерцо. Отдохни и как жара спадет и немного отдохнем, так сразу двинемся наверх. Мы тоже после спуска не в лучшей форме.

— Спасибо. Кстати, а где Ассерус?

— Он и Иллиал остались наверху, стерегут ворлаков.

— Ясно, спасибо.

Умывшись и напившись холодной вкусной воды я лег в тени поспать. Поход в гробницу здорово вымотал меня, рана на груди саднила и посему я улучил момент и вздремнул.

Лучше бы я этого не делал: снились жуткие кошмары, я сквозь сон ощущал как ворочаюсь, как сводит от напряжения мышцы. Когда я проснулся, все уже готовились к подъему наверх, а солнце скрылось за пиками гор. Я странно себя чувствовал, словно до конца не проснулся. Рана на груди затянулась окончательно, и практически не беспокоила, но шрам остался. Что-то я раньше не замечал за собой способности к такой быстрой регенерации. Может быть следствие принятия в себя пускай и не добровольно силы Варрива?

Думать особо не хотелось, поэтому я быстро собрался и мы полезли наверх...

О подъеме лучше не вспоминать. Две третьих террас давно обрушились, лишь оставив выступы на своем месте... В лучшем случае. Что касается остальных, то и им оставалось не долго нависать над песками пустыни. Подъем занял практически весь остаток дня, ночь мы провели на одной из террас на полпути, а на утро продолжили путь.

Вторую же ночь мы провели уже наверху. И если все быстро заснули, то я долго мучился и не мог заснуть. Если в гробнице, где силы в этот мир поступало немного, я слышал просто шелест то тут... это было похоже на гром водопада. Заснуть было просто невозможно.

Я встал и решил пройтись. У костра сидел Саль, чуть поодаль бродили шесть диких ворлаков... Мертвых, должно быть работа Ассеруса. Шум, так мешающий мне спать, доносился из едва заметной черной дыры, ведущей по-видимому в пещеру. Туда я и направился. Воздух передо мной послушно уплотнился, впитал в себя тепло из окружающего мира и стал отдавать его в виде бледного желтоватого света, высветив влажные своды пещеры. Забавно, но наличие воды сразу делает место живым, в отличие от того склепа, где даже на большой глубине нету влаги.

Я двинулся в направлении "звука" и вскоре вышел в огромную пещеру. Потоки первородной энергии как нечего делать смыли узор с моего фонаря и он погас, но и надобности в нем не было. С потолка и стен пещеры светили сотни и тысячи разноцветных кристаллов хрусталя. По центру же стояла практически полностью хрустальная колонна из желтоватого хрусталя, а внизу, у подножия... Казалось кто-то ранил здесь какое-то неземное существо и пролил наземь его кровь. Красные кристаллики Света Крови тепло светились у подножия колонны алым светом.

Налюбовавшись вдоволь и подобрав себе целый комплект камней для своего посоха, я двинулся обратно в лагерь где лег, и, таки заснул.

* * *

— Поздно! Аррасс осажден!

— Ничего себе толпа — присвистнул я — Нам надо как-то пробраться внутрь.

Нежить казалась отсюда, с небольшого холма, огромным серым морем, покрывшим практически все вокруг.

— Можно попробовать на дельтаплане с пика гордыни... — предложил Саль.

— Не долетит... К тому же я свой дельтаплан оставил в пустыне.

— А если воспользоваться посохом Варрива? — предложил Ассерус. Насколько я понимаю, само собственно оружие заключено в нем. Просто мы не сможем в походных условиях усилить его так, чтобы изничтожить всю нежить, но узкую дорожку-то в рядах нежити он нам проделает легко. Можно использовать наши посохи и попробовать его еще немного усилить...

— Может сработать — я взял посох Варрива и сосредоточился. Нужен неплохой источник энергии, своего рода батарейка... Я извлек зеленоватый хрусталь из гробницы, самый сильный что у меня был, и установил его в навершие посоха Варрива. Сила послушно полилась от камня в посох...

— Вроде все работает. Надо найти какого-нибудь мертвяка и проверить.

— Ну это не проблема — хмыкнул Кордас. Их здесь хватает.

Мертвяк отошел далеко от основного войска за что поплатился. Я буквально видел, как энергетические нити, связывающие его с остальной нежитью лопнули, их энергия перешла в свет, который заметили все в виде неяркой вспышки вокруг мертвяка, а когда через несколько секунд сила окончательно рассеялась он упал просто мертвым телом, на этот раз мертвым окончательно, так как посох Варрива не оставлял ни малейшего следа, за который мог бы зацепиться некромант, дабы поднять нежить.

— Тогда скачем клином. На острие пусть будет Алькор, а мы уж за ним — быстро распорядился Кордас — Ах да, и наденьте ворлакам на лапы стальные башмаки, чтобы не поранили лапы.

Мы последовали его совету и, несколько секунд спустя, поскакали вперед. Наверное издали мы казались просто яркой полосой, прожигающий путь в серой массе нежити, так как в свет переходила не только энергия мертвяков, но и рассеянная вокруг энергия проклятия Нолдорцев.

В нас полетели стрелы, которые сжег в полете Ассерус. Атом рычал, перескакивая по телам, и мы медленно но верно продвигались вперед. Какой-то мертвяк... нет, человек, встал на нашем пути, размахивая огромным клинком, но до нас не добрался — схлопотал арбалетную стрелу в горло от Кардоса.

От леса толстяков мало что осталось, но судя по разбухшим животам погибших растений, нежити они нажрались до отвала. У ворот на террасы орудовал без особого небольшой таран, и то благодаря тому, что нежить им пытающаяся высадить ворота непрерывно сменялась. Ассерусу потребовалось несколько минут, чтобы превратить его в костер, пока нам открывали ворота.

Атом не любил лестницы и все время, что мы скакали по ступеням ветров вверх с террасы на террасу порыкивал от неудовольствия. Хорошо хоть еще ступени были не очень высокими, рассчитанными на то, чтобы ворлакам было максимально удобно по ним двигаться, пускай даже с седоком.

Нежить опять пошла на штурм и на этот раз не было уверенности, что не придется подрывать ступени ветров, так как удержать ворота внизу, в нижней крепости будет очень и очень проблематично. Насколько я знал, их обрушат в самый последний момент, так как непосредственно на ступенях даже маленький отряд сможет сдержать войско. Правда в этом случае город окажется полностью отрезанным от внешнего мира...

Вот и последняя терраса. Отсюда можно увидеть все войско врага. Я невольно закусил губу и ругнулся: тут были тысячи, сотни тысяч мертвяков, намного больше, нежели я смог увидеть перед тем, как мы двинули на прорыв. Своим вторым зрением, здорово обострившемся после посещения склепа, я видел даже отсюда нити, связывающие армию воедино, эдакие толстенные набухшие от вложенной в них энергии канаты. Раньше мне они казались просто маревом непонятного цвета...

Но самое главное то, что нити эти выглядели совершенно иначе, совсем не так, как в книгах о некромантии что мне довелось прочитать. Само войско было связано не так, не по тем правилам, которые я знал. Забавно, но за пару лет жизни здесь я так и не смог понять каким, простите, макаром нолдорцы управляют своей нежитью. Да, у меня теперь были знания как сделать себе свой собственный воняющий отряд, но это будет совсем другая нежить, нежели та, что сделали Нолдорцы. Ладно, вся надежда на посох Варрива, ему по ходу без разницы что за нежить перед ним. Он великолепно справляется и с этой нежитью, так что сейчас главное добраться до той башни, где можно будет спустить на них всю его силу.

Я оставил все внизу, взял с собой только посох Варрива, да, подумав немного, кувшин со стражем праха, мой сувенир из гробницы. Мало ли кто захочет помешать мне исполнить то, зачем я сюда иду. Скорее уже бы покончить с этим и отдохнуть.

Близость какого-то жуткого по масштабам магического усилителя ощущалась даже лучше, чем армия нежити и заклятие Нолдорцев. Внутри башни все словно тонуло в тумане, казавшимся мне синеватым. На самом деле слово "цвет" здесь плохо применимо — просто человеческий мозг пытается предоставить получаемую информацию в удобном для понимания виде, но, увы, ограничен числом способов.

Едва я добрался до верху, как Инвил повисла у меня на шее.

— Привет.

— Вот видишь, тебе же удалось. Я так рада тебя видеть!

— Я тоже.

Помимо нас тут еще стояли пять человек, которые деликатно ждали когда мы соизволим выпустить друг друга из объятий. Нетерпение проявлял только невысокий и очень хмурый блондин лет тридцати на вид. Где-то я про него слышал... Это же Гарацис, один из самых хмурых специалистов академии с завышенным и больным самомнением.

— Может соизволите отдать нам посох покинуть башню и не мешать людям работать — буквально выплюнул слова Гарацис, не скрывая пренебрежения — Вы свое дело сделали. И отпустите, наконец, Инвил. Она тоже участвует в этом действе и в отличие от Вас, тут действительно требуется.

— Это ты мне? — во мне все вскипело от такого пренебрежительного отношения. Почему-то рука захотела привычно взлететь и взорвать этого наглеца.

— Изволите хамить?

Я незаметно раскрыл кувшин и страж праха сформировался передо мной. Жуткая фигура из мелких кусочков косточек и праха парящих в воздухе и питающихся от зеленого хрусталя, который парил где-то среди этого праха. Подвластный мне, страж приставил клинок из того же праха к горлу Грациса и послушно замер, ожидая команды.

В голове, словно проснулся кто-то другой.

— Не советую мешать МНЕ воспользоваться МОИМ посохом по назначению.

Я самодовольно отметил следы страха на лице жалкого колдунишки. Съел рыбку? Не совладаешь с нежитью такого уровня.

— Вас завтра же выпрут из Академии за эту наглость...

— Мне попросить стража праха заткнуть тебе твою помойку? Если кого и выпрут — то тебя... Ногами вперед. Я не для того рисковал, чтобы ты своим "знанием дела" загубил все и Аррасс с его жителями в придачу.

Я поставил посох у стены, сам же отпер панель у стены, откуда на меня смотрели десятки различных камней. Делал я это привычно, словно делал это каждый день, руки делали это сами, в голове то и дело всплывали образы того, как все должно быть. Я поменял пару камней, что-то скорректировал.

— Что ты делаешь, Алькор? — в страхе спросила Инвил.

— Настраиваю мою малышку, чтобы она не сразу развалилась...

— Я прошел к центру комнаты и вставил посох Варрива в обнаружившееся там углубление. Почти десять огромных кристаллов энергетического хрусталя обеспечивали опорное питание посоху. Я сосредоточился и направил поток энергии в посох...

— Ну что, падаль Нолдорская, закусите!

Все вокруг изменилось. Стены словно стали прозрачными, тело перестало чувствоваться. Был только посох, едва заметные контуры огромного усилителя, который был, оказывается распределен в толще всех стен Аррасса и бардовый туман — войско нежити. Светлая волна шла от стен вперед и буквально смывала нежить всю красноту впереди.

Силы медленно, но верно уходили, держать волну становилось сложнее и она замедлялась... Я попробовал остановить процесс, понимая, что больше не выдержу — не получилось, я не мог выйти из этого странного состояния не то транса, не то видения в котором находился. Силы убывают все быстрее. Еще немного и я просто не выдержу. Посох рядом со мной сияет ярче солнца, потом неожиданно гаснет. На секунду вернувшись в реальный мир только чтобы потерять сознание и упасть я замечаю как с навершия посоха опадает пеплом невзрачный темный камешек...

Глава 14

— Что случилось?

— Они мертвы.

— Кто?

— Алькор, Инвил и кто там еще был... — Иллиал вздохнул — Все.

— Как это произошло? — Чарфе внешне сохранял спокойствие, но по глазам было видно, что новость шокировала его до глубины души.

— Посох Варрива был слишком мощным инструментом, они не выдержали. Алькору пришлось хуже всего. Наверное, посох стал разрушаться от перегрузки, то ли еще что... Я в этом практически не разбираюсь. В общем, от него только горстка пепла, не осталось даже костей. Сам посох тоже разрушился.

— Прискорбно. Алькор был хорошим некромантом... И просто хорошим человеком. А Инвил же вроде была твоей сестрой... Я сожалею.

— Да — только и кивнул Иллиал.

— А что твой брат?

— Мы с ним встречались недавно. Тоже приехал проститься с ней. В общем хоть тут обошлось без угроз. Можно сказать, мы даже помирились, хотя на родину я предпочту все же не возвращаться. Вам тут пригодиться охотник со стажем?

— Конечно. Ты и так оказал нам незаменимую помощь. К тому же ты можно сказать единственный, не считая Мары, кто знал всю историю появления Алькора здесь...

— Я понимаю. Все останется в тайне, можете не беспокоиться.

— Как леса перенесли осаду?

— Такое ощущение, что нолдорцев интересовал исключительно сам город, а не леса. Его не штурмовали ни разу, хотя там были готовы к этому. И это несмотря на то, что леса были бы легкой добычей. Деревья сберегут от живого врага, но не от мертвого. Даже толстяки, и то, обожравшись нежити дохнут...

— Ясно.

— Прощание с умершими завтра на закате, Аллея Героев, не ошибешься.. Приходи.

— Конечно, благодарю.

Иллиал ушел, а Чарфе долго смотрел на пыльную поверхность стены, пытаясь смириться со смертью ученика.

* * *

Все в момент рухнуло, весь тщательно продуманный план, словно это был не плод многолетних расчетов сотен людей, а карточный домик. Алькор мертв, значит что-то пошло не так... А значит — старик внимательно посмотрел на горящие погребальные костры — все кончено. Следующий кандидат есть, но он уже не успеет... Этот мир принадлежит нолдорцам и тем, кто за ними стоит. Впрочем, не так быстро. Может быть ситуация стабилизируется и некроманты севера не оправятся так быстро, как ожидается и тогда появится шанс...

Но это уже не имело значения. Даже если эта кузница разрушится, это не было великой потерей. Тревогу вызывало то, с чем так глупо загубленному оружию уже никогда не столкнуться.

* * *

Не так часто приезжают путешествующие сказочники в Клеамо. И правда, кому интересна мелкая захудалая деревушка, меньше сотни домов, на севере внутреннего моря? А когда начались проблемы с нежитью, остались только самые стойкие, либо те, кому терять было нечего.

В каком-то плане деревне повезло: нолдорское воинство прошло стороной ее и стоило ему разбиться о стены Аррасса, как люди вернулись домой, пускай и не все. Кто-то остался на Юге, а кто-то сгинул по пути.

Многие собрались послушать сказку, другую, тем более что истории, которые рассказывал старик, отнюдь не пахли стариной.

Сказочник отхлебнул воды из чашки и продолжил рассказ. Истории его не были ни на что похожи, некоторые — повествовали о далеких землях, но одна... Эту историю старик рассказывал особенно медленно, словно выбирая каждое слово, и повествовала она о событиях совсем не вымышленных.

— ...а когда наверх пришли остальные — они нашли там только мертвые тела и кучку праха, которая некогда была Алькором, некромантом.

— Неужели это конец, дядя Килиндир! — спросила девочка лет семи-восьми.

— Из того, что случилось — да, конец.

— Какая грустная история — насупилась девочка, всем видом изображая недовольство. Старик улыбнулся и погладил светлые волосы девчушки.

— Не все истории в этом мире веселы, и на грустных надо учиться, чтобы в будущем не повторить ошибок прошлого и не заставить потомков рассказывать детям такие грустные истории.

Старик еще раз оглядел свою публику и хлебнул воды. Похоже, что его история заинтересовала даже больше народу, нежели он рассчитывал. Несколько молодых девушек и юношей лет двадцати тоже с интересом слушали его, ровно, как и пара охотников.

— Занятные у тебя истории, старец — высказал мнение владелец местного постоялого двора.

— Благодарю — кивнул Килиндир — сколько с меня за столь вкусный ужин?

— Ты вполне расплатился историями. Куда дальше направишься?

— Хочу на север посмотреть. Так ли он суров и красив, как во времена моей юности?

— Там много нежити и в такие холода она шустра как никогда — предупредил один из охотников.

— Наверное, я направлюсь к Северным Горам в Корнафес.

— Тогда тебе лучше вернуться немного назад, южнее в Саолдон и оттуда пройти белой дорогой. Так будет безопаснее.

— Благодарю, я еще подумаю над маршрутом.

Старик встал и, опираясь на витиеватый посох, некогда бывший корнем какого-то дерева, двинулся наверх.

А на следующий день он покинул деревню...

* * *

Руки совсем без старческой дрожи извлекли из под складок плаща две черные капли, от которых тянулись тоненькие тоже черные ниточки и по очереди засунули их в уши. Потом была извлечена небольшая карта Алерии и рядом с еще одним селением появилась галочка. Дело сделано и теперь можно скакать домой, наслаждаясь музыкой. Но для начала Килиндир, за которым велась слежка как со стороны инквизиции так и со стороны нескольких весьма странных индивидуумов неизвестного происхождения, о чьих хозяевах можно было только предполагать, должен умереть.

На дворе стояла поздняя осень, "сезон хрустящего льда" по-местному. Килиндир спрыгнул с лошади и подошел к темным водам протекавшего тут ручейка. Грим стекал с лица, и вскоре под гримом обнаружилось совсем другой человек: средних лет с серыми глазами и пронзительным взглядом. Длинные волосы в момент растеряли под струями воды седину, что стекла с них словно грязь. Остался только один седой локон — лишнее напоминание о том, что он и без того никогда не сможет уже забыть. От волос, нагреваемых силой мага шел пар и они почти моментально высохли.

— Время пришло, Атом. Мы едем с тобой домой. Вот только стряхнем с хвоста этих гадов — спокойно, без хрипа произнес человек, переоделся, стянул волосы в пучок и, достав специальную краску, перекрасил своего скакуна.

Потом он извлек из сумки небольшую палку, которую можно было принять из-за кристального навершия за миниатюрный посох и осторожно воткнул в землю среди пожухлой травы у ручья. Последний.

Килиндир умер, посох его и серую потрепанную одежду унесли волны ручья, а на его месте возник охотник за мертвыми, каких сотни бродят в поисках нежити по Алерийским землям, который спокойно ехал навстречу преследователям Килиндира.

— Удачной тебе охоты! Как звать тебя?

— Орламир — представился охотник, рассматривая путников — нежити не встречали?

Это была странная компании из пяти крепко сложенных инквизиторов в зеленых рясах. Охотники за головами. Похоже, что они ехали даже быстрее, чем предполагалось, а значит, расчет мог вполне подвести.

— Нет, не видели. Скажи, Орламир не видел ли ты старца на пятнистом ворлаке, что ехал по этой дороги на на юг?

— Видел. Несся сломя голову, словно за ним сами нолдорцы скачут.

— От имени святой инквизиции благодарим тебя, охотник. Прими же наше благословение на успешную охоту — сказал один из них, осенил охотника "кругами идеала" и пятерка скрылась в дорожной пыли.

— Можно было и не благославлять, ибо от вашего благословения мне только тошно — хмуро проговорил охотник себе под нос — Хорошо для меня, что дороги не грунтовые, а камнем мощеные, следов даже по такой погоде не заметно...

Вскоре про Килиндира спросил парень, один из вчерашних слушателей. Ему охотник сказал, что Килиндира забрали инквизиторы. Жестоко, конечно, но пусть лучше считают, что Килиндира поймали святые пыточных дел мастера. Парень, понурив голову, двинул назад, а бывший Килиндир продолжил свой путь, однако не долго: скоро его вновь через несколько часов окликнули, на этот раз девушка, ехавшая навстречу.

— Аль! Ты ли это? — произнесла девушка, скрывавшая лицо под капюшоном.

— Ирви, привет. Только тихо. Меня зовут Орламир.

— А меня Сарлими. А я думала, ты умер, до тех пор, пока случайно не узнала тебя в образе Килиндира в Сорросе.

— Значит Соррос?

— Профессор Чарфе устроил. Я поменяла имя, покрасила волосы и переехала под видом переселенцев в Сорросс, где магию продолжила изучать, только беря частные уроки у бывшего преподавателя Академии. Инквизиторы потеряли мой след. А как ты выжил? Я слышала, что рядом с твоей одеждой и посохом нашли лишь горстку праха.

— Все так, только одежду я не оставлял там — на улице было холодно и несподручно голышом бегать.

— Ты подсыпал прах, а сам предпочел, чтобы тебя считали умершим!

— Почти так.

— Но зачем? Что ты сейчас будешь делать?

— Таков план.

— Ты копишь силы для удара по Нолдору?

— И это тоже.

— Самоубийство. У тебя нет шансов.

— Шансы есть, но это и так и так будет самоубийство. Поверь мне, я все продумал. Просто я не могу тебя посвятить в свои планы.

— Карнес и я можем помочь! Мы же не слабые маги! В конце-концов боевики Аррасской Академии — это не пустой звук.

— Нет. Это моя битва, если изволите. Прошу вас не лезть.

Ирви бы поспорила — такой был у нее характер, но в голосе звучала такая сталь, что она осеклась. Никогда она не видела Алькора таким. Даже внешне он здорово изменился, похудел, осунулся, взгляд приобрел какую-то резкость, которой раньше не наблюдалось, а что творилось внутри у него, Ирви могла только гадать. Она впервые осознала, что он таки действительно некромант. Не даром старые книги говорят, что только тот кто, наполовину мертв своей душою, способен работать с нежитью.

— Она умерла?

— Да — голос Алькора стал сух, словно пески пустыни, а взор устремился вдаль.

— Ты будешь мстить?

— Да.

— А те сказки, которые ты рассказывал... Они... Ни на что не похожи... Откуда...

— Вольный пересказ прочитанного когда-то в родном мире. Сказочник из меня плохой.

Сухость голоса, отстраненность. Да что же с ним такое?

— Хорошо, как скажешь! И... — девушка замялась — Спасибо, что спас меня тогда от инквизиции. Я ведь тогда так и не поблагодарила тебя толком.

— Все и без того было понятно. Я не мог поступить иначе. Другое дело, что стратегию пришлось избрать не ту, которую от меня ждали — на секунду Ирви показалось, что Алькор стал прежним, добрым остроумным и компанейским человеком, которого она помнила, но стоило взглянуть ему в глаза, как иллюзия таяла.

Минут пять они ехали молча, потом охотник нарушил молчание.

— Я скоро сворачиваю, и наши пути разделятся. Береги себя и никому не говори, что ты меня видела.

— Хорошо. Удачи те... Удачной охоты! И последнее... Мы с Карнесом... В общем, у меня скоро будет ребенок. Ты не будешь против, если мы назовем его в честь тебя?

— На все ваша с Карнесом воля, но только знай, что имя Алькор в переводе с древнего наречия Суримиса значит "обреченный". Теперь я знаю.

— Ой!

— В моем родном мире меня звали Игорь, моего брата — Алексей. Выбирай, если есть такое желание.

— Он будет знать о тебе!

— Хорошо. Большого вам счастья. И последнее: Я не хочу втягивать Атома в эту заварушку, поэтому, раз уж ты знаешь мой секрет, не можешь взять к себе его?

— А он согласиться?

— Ты ведь всегда хорошо ладила с животными.

Охотник спрыгнул и посмотрел ворлаку в глаза.

— Удачи тебе старина. Слушайся новую хозяйку. Меня ты уже вряд ли увидишь...

Ворлак не хотел расставаться со своим хозяином, но после уговоров сдался и, лизнув хозяина на прощание, простился с ним. Совсем, ведь, как большой пес.

Вскоре они разделились: девушка поехала западнее, прямой дорогой в Сорросс, а охотник, уже пешком двинулся на юг, мимо Аррасса к полуразрушенной древней дороге, что вела к перевалу в некогда великий Загорный Край. По пути он еще трижды сменял облик, то накладывая, то снимая грим, частенько срезал путь по бездорожью и путал следы. А к своей крепости двинулся вообще окольной дорогой чуть ли не через чащу леса.

* * *

Трудно сказать, что я рад был тому, что выжил. Что у меня осталось? Осталась только боль, горечь и пустота. Пытаясь спасти любимую, я перенял проклятие лесного народа, способность любить лишь одного человека за всю свою жизнь. Сам не знаю, как это произошло, скорее всего надо сказать спасибо разбитым клинкам.

Я присутствовал на прощании с Инвил, предварительно загримировавшись под старика Килиндира, и помнил все. Помнил, как защемляло тисками сердце при виде до боли знакомого лица, помнил, как пламя вырвалось из стеклянных колб с маслом и жадно поглотило ее тело. А еще в том огне сгорела последняя частичка того, что не догорело в двух предыдущих: человечность, наверное. Я прекрасно помнил всех, кто там был. Помнил как Чарфе, Ассерус и другие некроманты с кафедры смотрели как "мой" прах укладывают в каменный гроб, помнил Саля, выглядевшего больше ошарашенным, нежели печальным и совершенно убитое лицо Иллиала. Ему, должно быть пришлось хуже всего: он потерял как любимую сестру, так и старого друга. Потом, когда все разошлись, я еще долго стоял и смотрел на камень, под которым покоился прах той, кого я любил. И куда тогда подевался весь мой цинизм и "дубовость"? Создавалось впечатление, что разум на какое-то время впал в ступор, отключился, не совладав с эмоциями, оставив сознание наедине с душевной болью.

Время лечит, и это лучший и единственный бальзам на душевные раны. Вот только в этот раз было хуже, в разы. Мне потребовалось несколько недель, чтобы понять что что-то тут не то. А потом, методом исключения я понял, что скорее всего "подцепил" проклятие лесного народа. Оно не дает таким ранам зажить никогда. А значит, и моя судьба теперь была предрешена.

Покинул я Аллею Героев только поздно ночью...

Все считали меня мертвым, и я покинул Аррасс, захватив с собой все, что счел нужным. Атом сбежал за мною следом, и у меня появилось средство передвижения.

Бандиты, которым не повезло встать на моем пути стали эрнрасто, мертвым разумом. Более я решил себя не утруждать подчинением каким-то заветам этих шизофреников, пропихнутых позже как законы. Теперь я решил играть по своим собственным правилам.

Деньги у меня были, в конце концов, не так мало я награбил в свою бытность Соловьем. И было знание. Знание сила даже в моем мире, а здесь... Это сила в квадрате.

Леса южнее Аррасса приютили меня на некоторое время, прежде чем со своим отрядом эрнрасто я двинулся на Юг. Мне здорово не хватало хороших усилителей некромантии и прочих поделок из энергетического хрусталя, и, кажется, я знал, где найти его вдоволь для своих нужд. Для начала пойдут кристаллы из той пещеры. Конечно, самоделки будут грубыми, но микрометрической точности здесь не требуется. А потом можно и в Загорный Край наведаться, да разорить тамошние могилы.

Тот самый перевал и то самое место, где Первородная энергия входит в этот мир. Причем не просто заурядное местечко из сотен таких, а одно из самых сильных, уступающее по силе разве что Аррассу, Норсидиалу и парочке городов. А вместе с этим здесь были огромные запасы энергетического хрусталя, а так же многих других полезных ископаемых которые были в этих горах. Кое где, даже были остатки когда-то работавших здесь шахт, в которых, надо полагать ныне ютились твари, которых и мертвяк испугается...

Утрирую, конечно, но их придется оттуда в ближайшее время выселять. Смогу ли я, пользуясь услугами своих мертвецов поднять производство всего необходимого мне с нуля? В родном мире не смог бы, но здесь... Здесь мне подвластно нечто большее, и есть существа готовые работать не требуя платы. Да и выбора особо не было.

Когда-то здесь была крепость, от которой остались только катакомбы, и то местами рухнувшие и засыпанные. С обустройства своего жилища я и решил начать.

Забавно, но когда раньше я поднимал нежить, по пути в пустыню, местная флора и фауна ее очень охотно кушала и страхом от моих некромантских поделок не веяло. Что же изменилось во мне теперь, если моей нежити сторонилось все живое? Откуда у той нежити, что поднимал я появилась та аура страха, дающая сто очков форы творениям Нолдорцев? (исключая их последнее воинство)

Наверное, таким должен быть настоящий некромант: делать свое дело с душой, как бы цинично это не звучало в данном контексте.

Моя нежить принялась за работу, едва мы прибыли сюда. Пока я ютился в пещере и мастерил дополнительные усилители, тридцать четыре мертвых разума, эрнрасто, расчищали территорию, откапывали и вычищали входы в катакомбы и готовили фундамент.

Большая часть бандитов, которая сейчас служила мне, были выходцами из крестьянского люда, а значит, работы не боялись, и работать при жизни умели. А самое главное, в их памяти встречались столь нужные знания. Я не пытался понять, отчего и почему они переступили черту закона, мне просто нужен был материал, который умеет работать и неплохо держит клинок в руках, причем еще, желательно, пропажа которого не привлечет ненужное внимание к моей скромной персоне. И, самое главное, не даст повода совести помучить меня. Наличие у них строительных навыков, пускай и не у всех, сыграло решающую роль во всей этой истории.

Эрнрасто. Создать такую нежить тяжело. Некромант должен влить в еще живое, хоть и ослабленное тело силу, попутно добавляя целую систему контролирующих узоров. Ни одна из прочитанных мною книг не давала полной картины процесса, не расписывала каждый завиток в схеме, каждый примитив. Это скорее была просто инструкция. В отличие от обычной нежити мертвый разум не гниет, требует помимо постоянной подпитки потоком первородной энергии еще и обычную пищу. Регенерация тканей в случае повреждения на порядок быстрее, чем при жизни, а кровь из ран не течет. У меня было подозрение, что роль крови выполняет первородная энергия, так как при завершении процесса "второго рождения" потоки энергии словно высвечивали на секунду все сосуды, от сердца и крупных артерий, заканчивая буквально расплывчатым туманом сотен тысяч капилляров. Сознание, должно быть тоже не в одном только мозге храниться, так как если эрнрасто повредят голову, он сохранит память и умения, вот только будет требовать больше энергии.

Пока мощности всех имеющихся у меня усилителей хватало на поддержку трех десятков эрнрасто, но это было только начало. Пройдет еще некоторое время, прежде чем я упрусь в предел, обозначенный исключительно своей силой воли.

Жуткая депрессия и тяжесть, воспоминания пережитого накатывали периодически и парализовали мою деятельность на несколько часов, а иногда на пару дней. Средство, которое мне когда-то дала Мара давно закончилось, но и оно не было способно ничего с этим поделать. Воспоминания приходили, мучили меня, потом так же резко уходили и прятались, словно какие-то диковинные твари, в глубины сознания. Может это и странно, но стоило этой депрессии отхлынуть, как я брался за работу с новыми силами.

Шайки бандитов — обычное дело для Алерии, пускай даже их порядком истребила нежить. А когда люди съехались на Юг, пытаясь сбежать от нежити, преступности прибавилось, а внимание к ней со стороны закона уменьшилось.

Те тридцать четыре встреченных мною по пути бандита стали первыми подопытными, они были лишь первыми звеньями...

Едва я сделал достаточно дополнительных усилителей некромантии, как я двинулся со своим отрядом за свежим материалом.

Сейчас я мог подчинить себе около пятнадцати неживых существ на короткий срок, и семь-восемь на более длительный. Трюк заключался в том, что эрнрасто могли держать под своим контролем по доброму десятку мертвяков каждый, то есть своим присутствием они увеличивали количество нежити, которое мог контролировать маг, не прибегая к помощи всякого рода некромантским ухищрениям, ухудшавшим качество работы подчиненных, но зато увеличивающих максимальное число контролируемой нежити.

Карниеллтратра была предводительницей некогда известной шайки заслуженно называвшейся "кровавые рты", и за пятиминутный поединок со мной успела пропитаться ненавистью ко мне. Однако теперь она была одной из самых верных моих слуг, и даже получила новое имя, Аврора (им я ее наградил когда устал ломать язык, произнося ее родное имя).

Вторым, кто теперь подчинялся непосредственно мне, был кузнец Бортел, при жизни так же главарь банды со странным названием "свобода", большей частью пропагандирующей анархические взгляды на жизнь. Мне было плевать на его взгляды. Главное, что о нем никто не будет скучать.

Третьим, хотя на деле, он был первым, являлся Хогар, туповатый на первый взгляд каменщик, решивший променять свое ремесло на более прибыльное. В подчинении Бортела, Хогара и Авроры было в сумме шестнадцать десятков других эрнрасто. Теоретически, таким образом, иерархией, цепью, можно было подчинить какую угодно армию нежити, но на практике выходило не более шести — семи звеньев, иначе существовала опасность потерять контроль над каким-нибудь звеном. Пока в своей личной армии нежити я подчинил себе только три самый главных звена, и обычных мертвяков здесь не было ни одного, не считая животных, только эрнрасто.

Уже через два месяца после того, как я тут обосновался, над землею поднялась невысокая черная башня. Не то, чтобы я предпочитал этот цвет — просто черного камня, не уступавшего по прочности граниту, здесь было очень много.

Как только все самые необходимые и неотложные дела были сделаны, я изучил то, что осталось от посоха Варрива. На это ушла не одна и не две недели, но я таки понял, как он действует. Как и многие подобные приспособления, посох состоял из, собственно небольшой системы кристаллов придающих первородной энергии форму, и усилителей, которые были расположены и в уничтоженном древке посоха а, уже самые мощные, по укреплениям Аррасса. Конечно, воспроизвести в полной мере всю систему усилителей, что крылась в древке посоха, я не мог, да и не надо было. Как только появилась возможность, Бортел я изготовил мне три пары пробных клинков, в рукояти которых как раз и была немного измененная копия навершия посоха Варрива, ровно, как и питающий кристалл, вернее место для него. Идея была проста: создать клинки упокаивающие нежить с одного-двух ударов. Если это получиться, тогда вооружив ими свою, пускай и не такую большую армию, я смогу победить, даже превосходящее численностью воинство.

При случае надо будет проверить клинки на нолдорской нежити, а пока я занялся более насущными вопросами.

Впрочем, готовил я кое что и еще. С большим трудом, на первый же день после моей "смерти", я вытащил из склепа на кафедре свои чертежи и расчеты, и теперь потихонечку скупал проклятую руду. Конечно, взрыв едва ли будет большим, но радиации хватит, чтобы заставить всю магию разом развалиться.

Другое дело, что с бомбой процесс шел крайне медленно, теория совершенно не сходилась с практикой, то средство доставки снаряда до Норсидиала я уже придумал.

Через неделю после окончания строительства башни все вокруг начало тонуть в молочно белом тумане.

Туман поддерживать непросто, да и штука он неприятная, от которой пришлось перенести уже не один и не два насморка, но покуда он обеспечивает конспирацию, я готов был с ним мириться. Я так и не вспомнил, откуда вычитал этот рецепт. Почти три десятка ручьев по склону гор теперь порождают не веселый журчащий поток, а белый, словно парное молоко туман, который не пробивает даже солнечный огонь в самый ясный день. Нежити день и ночь работающей в моей крепости туман не помеха, да и мне тоже видеть происходящее не мешает. Надо ли говорить, что комната на самом верху башни, где я собственно теперь и жил, была единственным сухим местом.

Самый большой страх человека — неизвестность. Все, что не поддается объяснению, на основе человеческого опыта является источником страха. Имея скудные человеческие ресурсы в виде себя одного — единственный способ достичь положенной цели — вселить страх. Не в нежить нолдорскую, она-то страха не знает, а в самих некромантов, так как они, несмотря на все, люди (по крайней мере, я на это надеялся).

Склон южных гор давно слыл в народе недобрым местом. Большей частью из-за местных тварей тут практически нет шахт, только далеко на западе где климат мешает природе поддерживать свою клыкастость и когтистость. Как только тут завелся диковинный зверь: эдакий инженер-чернокнижник, да туман все закрыл, жители окрестных деревень, которых за счет беженцев с севера заметно прибавилось, вообще дрожали в страхе.

А страх стимулирует творчество, и скоро про эти леса пошли такие байки, что я чуть ли не сам стал бояться этих мест.

Время шло. День ото дня росла моя крепость и гущал туман. Количество эрнрасто я смог увеличить до двух сотен благодаря еще одной подвернувшейся шайке. Однажды, исследуя систему пещер, я нашел старую лестницу, которая вывела меня на вершину пика Гордыни, где я обнаружил остатки смотровой площадки. Уже через неделю мои неутомимые рабочие восстановили все необходимое, и я решил установить здесь одно очень и очень хитрое и, разумеется, запрещенное, устройство. Его называют в книгах "око некроманта" и оно позволяет, переносясь в тело нежити контролировать его на огромных дистанциях. Минусом было то, что меня могли так обнаружить, отследив, куда тянется нить от мертвяка. Но и это обходилось: попутешествовав пару месяцев по Алерии, в наряде Килиндра, я натыкал всюду своеобразных ретрансляторов. Случись теперь кому-то поймать моего мертвяка — отследят путь до "ретранслятора", а он будет уже нерабочим, и по нему мое реальное местоположение определить уже будет нельзя. Я даже учел случай, если кто-то наткнется на "ретранслятор" чисто случайно и, выведя его из строя узнает куда тянется от него токая ниточка: она приведет к другому такому же, только вот узнать куда от него тянулась нить будет невозможно. По возможности я оставлял эти ретрансляторы в глуши, в труднодоступных местах. Единственной минус такой системы — чем более ты конспирируешься ретрансляторами — тем больше задержка.

Над самим "оком" я начал работать уже после того, как расставил ретрансляторы. Благодаря им, если удастся мои уши и глаза проникнут аж до границы проклятых земель, окружающих Норсидиал.

* * *

Каданс. Мелкая рыбацкая деревушка на берегу внутреннего моря, у подножия Южных гор. Народу здесь хоть и прибавилось за счет десятка семей переселенцев, радикально это ничего не изменило.

Тилена была при жизни, без преувеличения сказать, самой красивой девушкой деревни. И жених даже имелся, причем завидный. И все вроде бы должно было закончиться свадьбой и счастливой жизнью, да вот мать жениха была против, так как мечтала выдать сына за дочь какого-нибудь богатого купца из проезжих, благо кандидатура имелась, а не за одинокую, лишившуюся годом ранее родных, девушку, пускай и работящую, умудрявшуюся тянуть хозяйство и при этом оставаться красавицей.

Когда стало ясно, что сын не образумиться, она, не имея по Алерийским законам и обычаям никаких возможностей помешать свадьбе, просто отравила невесту. Много этим не добилась — только поругалась окончательно с сыном, тот дал клятву провести остаток жизни в одиночестве и, не дожидаясь обряда прощания, записался в имперские легионы.

Тело убиенной положили до обряда в склеп на берегу и приставили человека охранять его от падальщиков.

Горальду его временная робота охранника не шибко нравилась, но и отгонять от склепа этих пресловутых падальщиков должен был кто-то, а он, как ни крути, был одним из немногих, кто и нежить успел на своем веку погонять. Всего-то от него требовалось: просидеть у склепа одну ночь. Ничего страшного, даже если бы сюда дотянулось заклятие нолдорцев, то оно за ночь не успеет "реанимировать" тело.

Костер, ночь, отблески сразу двух ночных светил... Не будь за спиной склепа, напоминавшего о том, зачем он здесь, обстановочку можно было даже назвать философской, так как невозможно описать никогда не видевшему такой красоты человеку, насколько красива водная гладь, подсвеченная светом двух ночных светил.

За спиной неожиданно послышался шорох и шаги, которые доносились не откуда-нибудь, а из самого склепа. Мужчина вскочил на ноги, зажег от костра факел и выхватил клинок. Неужели какой-то ловкий падальщик таки пробрался мимо него и не испугался огня? Нет, отчетливо слышны шаги двух ног, человеческих...

Понимая, что это значит, Горальт собрался с силами и стиснул в руке клинок. Если заклятие Нолдорцев досюда дотянулось, и труп ожил... Нет, ерунда. Проходит неделя, не меньше. Лучше об этом не думать, так как на заработках, охотником за мертвыми, он охотился только в большом отряде, и панически боялся встретиться с нежитью один на один. Он соврал, что не боится, очень нужны были деньги.

— Убери клинок. Я не причиню тебе вреда — раздался знакомый голос.

— Тилена. Ты... Ты жива? — голос Горальта дрожал, еще немного и сорвется на визг — старая карга же тебя отравила! Ее будут судить скоро...

Горальт прекрасно помнил ту ауру страха, тот ужас, которым несет от нежити, а сейчас он этого не ощущал, чувствовал только, что перед ним не Тилена, а нечто другое, не менее опасное, и неизвестность пугала в сотни раз сильнее. Вместо ауры страха была аура некой "чуждости", отстраненности...

— Тилена? — в голосе слышится неуверенность — Кто такая Тилена?

— Это ты...

При свете факела и костра Горальт разглядел девушку. Да, это была Тилена, только она успела избавиться от той одежды, в которой ее положили в склеп и теперь на ней был темный кафтан из грубого материала, такая же кофта, за плечом походная сумка, видны рукояти двух клинков, из длинных волос уже убраны вплетенные ранее траурные белые ленты...

— Наверное, я ею была. Но это прошло. Мне надо идти, меня зовут.

— Кто?

— Он. Скоро Он и его армия ступят на землю Алерии и мне предначертано подготовить почву.

— Во имя Идеала, неужели ты теперь стала рабыней Нолдора, Тилена.

— Нолдор будет сокрушен. Ибо на то Его воля. Я не служу Нолдорцам, Я не служу Идеалу. Я служу Ему. Его имя вы еще услышите. Прощай.

— Погоди! Меня же живым съедят за то, что тебя... Твое тело... не уберег.

Девушка легко выхватила клинок и ударила по выставленному клинку Горальта. На землю упала половина отрубленного лезвия.

— Скажешь, что пытался, но не смог. А теперь прощай. И не думай за мной следовать. Ту, кого вы знали мертва.

Тилена проследовала мимо костра, пламя которого осветило ее все еще красивую фигуру, бледное лицо, сверкнуло отблеском на рукоятях клинков. Горальт сжался от страха, следя за ней, и все сильнее вжимался в ствол дерева. Лишь когда она скрылась из виду, рыбак обмяк и упал на землю без чувств...

* * *

Я размял пальцы. К новому телу надо было еще, как следует привыкнуть.

Террасто, в переводе означает "мертвая кукла". Это даже не нежить в прямом смысле этого слова, скорее просто заготовка. Пустое тело, поддерживающее себя, не разлагающееся, позволяющее в любой момент некроманту или подвластному ему эрнрасто взять его под свой контроль при этом полностью перейдя в это тело. Это лучше обычного мертвяка, так как доступны большинство ощущений, проще рассчитывать усилие. В спячке, пока чужого сознания нет, это существо спит, хотя сон этот мало чем отличим от смерти, а когда чужое сознание присутствует в теле, то требует энергии не более чем обычный эрнрасто. Создать террасто можно не только из живого человека, но и из трупа, главное чтобы не успел начать разлагаться. Террасто не гниют, обмен веществ напоминает обмен веществ эрнрасто, кожа по цвету неотличима от человеческой, вот только температура тела несколько повыше.

Сейчас я шел в своем временном теле прочь от деревни. Благодаря оку некроманта я планировал ликвидировать тот информационный вакуум, в котором оказался когда переехал сюда. Несмотря на то, что мои эрнрасто присутствовали в окрестных селениях, большая часть новостей доходили сюда с задержкой, искаженными и приукрашенными до неузнаваемости, если доходили вообще. Эрнрасто могли действовать вдали от моей крепости, пускай хоть и без такой мощной штуки, вроде ока некроманта, но не без дополнительных приспособлений. Но минус был в том, что их было легко вычислить и отследить, в отличие от террасто.

Я глубоко вздохнул, одновременно и своим телом, наживающим мозоли у "ока" на Пике Гордыни, и чужим, которое сейчас быстрым шагом двигалось на Северо-Восток, по дороге вдоль берега. Восточный краешек неба начинал розоветь, а значит, надо было торопиться.

Через час появилась развилка, где дорога сворачивала вверх, в горы, к заброшенной сотни лет назад шахте. Сейчас уже после пары метров старую дорогу закрывал молочно белый туман, из которого вышла Аврора, ведущая за собой ворлака. Разумеется, нежить, из местных диких. Пришлось постараться и забальзамировать, чтобы не гнил.

— Жду тебя на пике гордыни. И захвати с собой кого-нибудь поумнее, чтобы пока меня нет, следили за этим телом.

— Повинуюсь — кивнула та и скрылась в тумане, а Тилена, вернее я, двинулся дальше уже верхом.

Через полдня нога Тилены ступила на "опасные земли", где уже можно было наткнуться на нежить.

Разумеется, потребовались месяцы, прежде чем нежить снова появилась вблизи Аррасса, но сейчас ее уже вновь было предостаточно. А значит можно проверить мое новое оружие...

Желтоватый кристалл зашел в паз на рукояти клинка, и защелка плотно его там зафиксировала. Мертвяк, завидев добычу двинулся в мою сторону.

— Знаешь в чем мы похожи, старик? А ну ты же не можешь говорить, ну да ладно... Я подскажу...

Плохая мысль говорить с нежитью. Так можно раскрыть какие-то тайны, а потом, когда будет уже поздно, узнать что нолдорцы слышат все, что слышат их подопечные, хоть это и маловероятно... Хорошо хоть быстро догадался.

Клинок ударил мертвяка в грудь, но специально не перебивал позвоночника. Тот попятился, стал хромать и в резвости намного убавил. От второго удара нежить упала на землю и больше не двигалась... Отлично, даже шпильки теперь не нужны, бьет с нескольких ударов и наверняка. Первый козырь пора убирать в рукав...

Меньше чем через день с небольшим, к вечеру, мое временное тело уже было рядом с Аррассом. В сам город я не двинулся, а остановился в порту. По пути я прирезал еще нескольких мертвяков и планировал получить за них награду. Главное быть осторожным и не забыть, что сейчас я нахожусь в теле хрупкой на вид девушки.

Трактир "Полая Косточка", обычное название для трактиров, где собираются охотники. Стоило мне войти, как на меня устремились взгляды восьми присутствующих охотников и трактирщика.

— Вечер добрый. Почем нынче труп? — задал привычный вопрос я.

— Добрый. Три.

— Чего ты так на меня уставился, словно я нежить?

— Не часто видишь охотниц, извиняюсь.

Трактирщик здесь был толстым, лысым типом лет сорока. Масляный Кор, если не изменяет память, остряк, музыкант, но мужик честный.

— А ты думал все мужикам за трупами бегать. Держи.

На стол лег маленький мешочек, в котором было двенадцать "коготков".

— Тридцать шесть, прошу... Как Вас величать?

— Тилена — нового имени я решил не изобретать.

— Желаете что-нибудь перекусить?

— А то! Мертвяка на вертеле употребила бы, как жрать хочу! Давай свой знаменитый "ужин охотника", про который мне по пути встречный все уши прожужжал! Не терпится отведать.

Разумеется, никакого охотника встречного не было. Просто надо было что-то сказать, чтобы избежать излишних вопросов. Я огляделся и у одного из более или менее чистых столов увидел фигуры из моего прошлого... Впрочем, они-то меня как раз и не знали. Туда я и решил подсесть.

— Ребятки, тут у вас свободное местечко для дамы найдется?

— Да, конечно, кивнул Саль и чуть подвинулся.

— Тилена — "представилась" я.

— Иллиал.

— Саль.

— Как нынче охота в этих краях?

— После той осады мертвяков мало осталось, но теперь новая напасть. Тени...

— А это что еще такое? Я про таких не знаю, просветите!

— Они вылезают обычно по ночам начал рассказ Иллиал — мозги в Аррассе говорят, что это совсем старые трупы, от которых и скелета-то не осталось. На вид это словно... Как бы сказать... контур человеческого скелета, составленный мелкими крупинками. Их восточнее пыльными демонами зовут еще, а на севере призраками ночи.

А вот это уже что-то новенькое. Наверное, после той осады материала рабочего у нолдорцев не осталось совсем. Как известно чем старше труп, тем больше силы надо вложить, чтобы оживить его. Зависимость экспоненциальная, как и все в природе, а коэффициенты давно рассчитаны и известны. Я прикинул, какими силами надо обладать, чтобы оживлять их и понял, что моих сил явно не хватает, чтобы сразиться с нолдором, и едва ли они у меня появятся в ближайшие годы. Союзники? Кого может взять в союзники некромант, кого давно считают мертвым?

— Чем опасны?

— Ночью их не разглядишь, подкрадываются и входят в тело. Час человек проводит в жутких муках, потом погибает. Сам демон забирает на себе некоторую массу плоти, становиться более похож на мертвяка и свою способность убивать, входя в тело жертвы, теряет, покуда на нем слой плоти. Их зовут "отожравшимися". Убитый же становиться обычным мертвяком. Слабость теней — они бояться света. Половина часика на солнечном свете или свете от солнечного хрусталя и мы получаем горстку праха, которая уже никогда не встанет. Прах тех, кого сожгли на погребальных кострах, кстати, не оживает...

— И как же за каждую тварь отчитываемся?

— Прах собираем в мешочек и сдаем трактирщику на вес. Выходит в среднем раза в два выгоднее, нежели обычные мертвяки.

— Ваш ужин — сказала официантка и поставила передо мной поднос с едой, которую я недолго думая начал поглощать. Вкус, однако, практически не ощущался.

— А как на теней охотитесь?

— По ночам. В Аррассе придумали специальную смесь, выпив которую человек может видеть нити, составляющие этих тварей. В каком-то плане дает возможность видеть в темноте, хотя глаза слезятся и болят потом жутко... Как и голова. Обычно ходим отрядами по трое. Двое рубят клинками тварь, не давая ей собраться воедино, а третий расставляет солнечный хрусталь вокруг и смотрит, чтобы не атаковали сзади. Ну и сдерживаем, покуда, не сдохнет на свету окончательно. От них, кстати, аура страха раза в два больше, нежели от обычных мертвяков. Не каждый сдюжит.

— Надо полагать, опасный противник. Вы сегодня ночью пойдете на охоту?

— Должны.

— Меня возьмете с собой третьей? А то хотелось бы поучиться на этих тварей охотиться.

— А опыт-то у тебя большой?

— Три с лишним года. Последние несколько месяцев на юге от нежити отдыхала, вот и пропустила появление этих тварей.

— Не врешь? — Иллиал внимательно посмотрел мне в глаза — Не сочти за оскорбление, просто женщинам от мертвячины лучше держаться подальше, как показывает практика.

— Проверите? Могу доказать, как минимум свое умение владеть клинком, а на охоте еще и знание повадок мертвяков.

— Саль? — Иллиал вопросительно посмотрел на друга.

— Я не знаю. Давай тогда поначалу далеко отходить не будем?

— Хорошо. Тогда можешь поспать, пока есть время. А вечером найдешь нас здесь.

— Так тут будет кто проверять, как я умею держать в руках клинок или нет?

— Что, прямо вот так, после ужина?

— А почему нет?

— Ну, тогда доедай и пошли — вздохнул Саль — не фехтовал против противника с двумя клинками с тех пор не стало Алькора.

— Алькора? — спросил я.

— Да, того самого — тяжело вздохнул Иллиал — Некромант, который, считай, все Нолдорское воинство изничтожил, ценою своей собственной жизни. Он и еще несколько человек... в том числе моя сестра.

— Извините, не хотела...

— Да, ничего... просто... А ладно! Не будем о грустном.

Несколько минут я задумчиво употреблял пищу... вернее употребляла Тилена, а я, ежась от холода на Пике Гордыни, чуть ослабил контроль и сказал дежурившему рядом Аксию, эрнрасто присланному Авророй, чтобы тот принес мне что-нибудь поесть, да теплое одеяло, так как еще немного и я здесь задубею.

— Пофехтуем — спросил я, допивая ароматный травяной настой, и попутно кутаясь в одеяло у "ока".

— Пошли — вздохнул Саль.

— Буду зрителем — улыбнулся Иллиал.

На бой посмотреть пошли так же еще несколько охотников. Я больше чем уверен, что если и будут ставки, то на Саля, он ведь как ни крути, едва ли не легенда здесь.

Саль атаковал быстро, легко орудуя своим калащем. Пока я держал защиту, в большей мере всего лишь осваиваясь с телом, в котором находился. Первородная энергия явно распространяется медленнее, нежели радиоволны, так как я ощущал не то чтобы очень сильную, но ощутимую и очень неприятную задержку.

Мы покружили немного, потом я атаковал, дал Салю выбить один из своих клинков калащем, сам развернулся и оказался у него за спиной со вторым клинком, приставленным к его шее.

— Я победила! — радостно "сказала" я.

— Да, твоя взяла — сказал ошарашенный Саль.

— Где ты так научился владеть клинком?

— Школа Теней. Побережье. А ты?

— Учитель. Вроде бы тоже когда-то прошел ту школу, но он много о ней не рассказывал — придумал на ходу я.

После показательного боя охотники стали относиться к Тилене, то есть мне, уважительно. От трактирщика я получил три бутылочки с отваром, который должен был позволить мне видеть пыльных демонов, вот только подействует ли этот отвар на нежить вроде террасто?

Как и положено, заранее, я его употребил, а сам на всякий случай увеличил поток энергии в тело террасто от энергетического кристалла, спрятанного в виде амулета под одеждой. Вообще это запасной, так как самый, то ни есть основной просто вшит в тело, на случай если ограбят. По теории приток энергии должен был обострить чувства.

Вышли на охоту мы после заката. Отсутствие освещения для глаз террасто не помеха, а вот отвар действовать на мертвое тело, как и ожидалось, отказался. Пришлось искусственно повысить чувствительность к первородной энергии еще немного увеличив расход от кристалла, да и то, толку от этого оказалось не очень много.

Первая тень вылезла из-под земли прямо перед нами, стоило нам отойти от огней трактира. Практически сразу это создание разбил на части калащ Саля, а мои клинки заработали и мелко нарубили тварь. Кристаллы-батарейки я из них достал на время этой охоты, дабы не светиться таким оружием.

— Что-то я плохо их вижу — пожаловался я.

— Наверное, низкая восприимчивость к отвару, бывает иногда. Больше только не пей, он немного токсичен. И так дня два потом мучиться, отходить.

Иллиал зажег три кристалла и расставил вокруг непрерывно пытающейся собраться воедино тени. Стоило праху сформировать вновь ту или иную кость, как мой клинок разбивал ее вновь

— Тилена справляется, Саль смотри пока тоже вокруг. Вон там еще один лезет, видишь, земля чуть светится.

Я быстро посмотрел в указанном направлении и ничего не заметил. Черт!

Часов через шесть, когда токсичность этого зелья сказалась и у Саля с Иллиалом разболелась голова мы двинулись обратно. В мешочках было расфасовано четырнадцать теней. За компанию пожаловавшись на несуществующую головную боль, я двинулся спать.

Стоило Тилене лечь на жесткую койку, как я передал право следить за ней Аксию, при жизни работавшему чем-то вроде бухгалтера в шайке Авроры, а сам пошел отдыхать, так как сам прилично вымотался.

Поднявшись в башню, я разлегся на кровати и мысленно приказал принести еды. Эрнрасто с едой зашел буквально через пять минут. Закусывая фруктами, я раскрыл книгу "Святая некромантия Загорья", понял, что что-то еще читать сейчас просто не в силах, потому, закрыв ее, заснул.

* * *

Сознание вернулось ко мне рывком... Или я пришел в сознание, что в принципе одно и тоже, зависит лишь от выбора системы координат. Доли секунды потребовались мне, чтобы восстановить последовательность произошедших событий и осознать случившееся. Как всегда бывает после сильного ментального напряжения, тончайшие нити первородной энергии я видел даже слишком ярко, так что глаза слезились.

Они все были мертвы. Посох убил их. Тот камень что почернел и отвалился... Предохранитель. Варрив всегда ценил свою жизнь, но только свою. Использовав посох без предохранителя, они просто сожгли себя. Все.

Я быстро подбежал к телу Инвил: Еще дышит, но дыхание слабое, пульс еле прощупывается. Вокруг нее вижу множество нитей, многие из которых померкли, некоторые разорвались и становятся все тоньше. Я дернулся за клинками, вспомнив об их чудесной силе, но тут же понял, что клинков-то уже и нет... Только обломки... Неважно.

Я извлек рукоять, на которой сохранилось около десяти сантиметров лезвия, зажал в руке Инвил, и резанул, не думая, собственную кисть. Холод, но не такой, когда я переливал жизнь в Саля. Клинок практически не действует. Нити на секунду перестают бледнеть, но вскоре процесс вновь продолжается, я ему не могу помешать.

— Инвил — это был скорее сдавленный хрип, чем мой голос.

Очередная нить померкла, Инвил на секунду распахнула глаза, узнала меня, чуть улыбнулась, а через секунду все было кончено, облачко красноватого тумана отделилось от тела и отправилось в долгий путь в Норсидиал. Я проиграл.

Первое что хотелось сделать — довериться подступившему сумасшествию, но разум таки одержал победу в очередной раз. Даже из глаз не капнуло не слезинки, просто появилась какое-то отстранение от всего происходящего.

Шатаясь, я встал и убрал обломок лезвия к остальным обломкам клинков. Какие-то странные нити, вроде бы не принадлежащие Инвил остались на мне, но я не обратил на них внимания, они уже гасли, как и временно обостренная чувствительность.

Четкий план действий выстроился практически сразу, и оставалось только следовать ему.

Не то, чтобы я в это верил — просто сочувствие — это последнее, что мне хотелось получить. Более того инквизиторы, я был более чем уверен, найдут способ объяснить тот факт, что я выжил, а остальные нет, как угодно кроме того, как это было на самом деле. А значит... Алькор должен исчезнуть, умереть... Как будет угодно...

Там можно уже определиться. Можно, согласно первому плану удрать, в конце концов, Инвил — единственное что меня от этого удерживало... Или не единственное?

Что-то изменилось во мне с ее смертью. Что именно я понять никак не мог. Надо отдохнуть и тогда все встанет на свои места. Рядом с одним из тел я заметил полуразрушенный посох Варрива. Навершие осталось цело, и его я решил захватить с собой. Вполне возможно, что оно уцелело не только внешне...

Страж праха стоял в углу, словно это все не его касалось. В принципе, так оно и было. Даже уничтожающее нежить заклятие в этой комнате не действовало. Интересно, что он помнит?

Я коснулся головы этого создания, и увидел все его глазами. Увидел как я упал, как этот выскочка подскочил ко мне, и сделал поспешный вывод о том, что я мертв. Я увидел, как всхлипнула Инвил...

Он призывал отомстить, довести дело до конца, и сам первым схватился за посох, лишенный предохранителя. А когда он упал, за ним последовали остальные, включая Инвил. Они довели дело до конца, уничтожив практически все воинство, но и заплатили слишком страшную цену.

Я снял с шеи небольшой усилитель некромантии и надел на шею этому джинну из бутылки. Усилитель некромантии, своеобразная батарейка была в груди у него под тонким слоем праха. Хорошо, что он еще мне подчинялся, так как я сейчас практически не мог управлять Даром.

Я собрал всю силу в кулак и ударил стража в грудь. Кусочки костей и праха сдирали кожу на руке в кровь, но я таки дотянулся до "батарейки" и вырвал ее оттуда. Через пару секунд страж лишенный питания просто ссыпался кучкой праха. Для большей убедительности рядом с ним я бросил свой посох, ненужную безделушку и пошел к окну. Эта игрушка мне вряд ли теперь пригодиться.

За окном догорал закат...

Я сделал последний рывок и оказался на самом верху, на плоской части крыши, постепенно переходящей в шпиль. Повезло, что окно выходит весьма удобно: из города не видно, да и выступы есть, по которым периодически залезают сюда почистить крышу. Здесь меня никто не найдет покуда я не отдохну. Трясущимися руками я привязал себя к шпилю, чтобы не упасть во сне и минут через шесть заснул...

Снилась мне естественно Инвил. Она что-то говорила, убеждала меня в чем-то, потом образ исчез, померк, оставил после себя только боль. Вокруг вновь была ночь, вернее поздний вечер. Низкие тучи норовили полить дождем, но он меня сейчас меньше всего волновал. Дар молчал, словно его и не было, и рассчитывать можно было только на свою ловкость, смекалку и клинок. Возвращения Дара можно не ждать, по крайней мере, неделю. Я осторожно спустился вниз и огляделся. Никого. Тела уже убрали.

Я осторожно вышел из башни. Город праздновал победу: везде горели огни, были слышны песни.

— Идиоты — процедил я сквозь зубы — Нолдорцы живы и, наверняка, собирают новую армию. И на этот раз посоха Варрива не будет, чтобы их спасти от нее.

На кафедре никого не было, наверное, ушли праздновать... Оно и к лучшему.

Два кинжала, копии клинков, простой меч охотника, книги... С собой я захватил практически все книги, что были у меня на руках: "Практическая некромантия Суримиса", "Святая некромантия Загорья", "О пользе мертвецов", "Внутренние составляющие нежизни", "Свет крови". Знакомые стены рождали воспоминания, которые были похожи на капканы. События прошлого накладывались на настоящее, буквально взрывая голову. Я едва пересилил себя, заставив зайти в склеп и взять записи. То, над чем я работал.

Больше мне едва ли что понадобиться, только много тащить. Я быстро переоделся в серую неприметную одежду, в которой обычно ходил в город, скрывая то, что являюсь некромантом.

Здания Академии были пусты, словно бы она была заброшена. Я вышел из здания кафедры и двинулся прочь, только задержался немного у того самого места, где познакомился впервые с Инвил, слишком яркими были те воспоминания...

Что самое было страшное и о чем не хотелось думать, так это то, что душа той, кого я любил, скорее всего сейчас у нолдорских некромантов. Я сам видел этот сгусток, который улетел куда-то в Нолдор. Если конечно те сгустки, что летят на север действительно души, а ведь надо сказать что существование души факт недоказанный даже здесь...

Усилием воли я запретил себе об этом думать и двинулся в трактир, где планировал остановиться на пару дней, дабы попасть на похороны Инвил... И свои тоже.

* * *

Я проснулся. На этот раз на самом деле. По крыше башни долбили крупные капли дождя. Опять. Уже скоро год, как я периодически во сне переживаю те события и никак не могу от этого избавиться.

Я встал, оделся, дал мысленную команду принести завтрак, а сам сел за письменный стол.

Итак, что у меня есть в арсенале, что я могу противопоставить нолдорцам?

"Практическая некромантия Суримиса" содержит сведения о эрнрасто, террасто и сорасто (последнее — самый обычный мертвяк). Там же еще есть способы организации неживой армии, всякого рода приспособления вроде того же самого "ока", в общем все то, чем я до сих пор пользовался.

"Святая некромантия Загорья" поможет увеличить боеспособность обычных мертвяков, рассказывает, как можно сделать стражей праха. Стражи праха здорово пригодились бы, да вот только чтобы изготовить одного потребуется десять лет держать кувшин с правильно приготовленным прахом в месте Силы, а этого времени у меня банально нет.

Собственно это и все. Не густо. Остальные книги содержат либо общие сведения, либо описание ритуалов, которые мне едва ли пригодятся. Я ударил кулаком по столу и сел за расчеты. Как ни крути, а силы мне не хватало, серьезно не хватало.

Мой небольшой проект с созданием небольшой грязной бомбы так же зашел в очередной раз в тупик. Но что мне могло помочь?

Союзники? Отпадает. Вернуться в Академию? Нет.

"Практическая некромантия Суримиса" содержала описание сложного ритуала, который превращает самого некроманта в нежить, наверное, на русский правильно будет перевести как "лич". Такое существо неподвластно току времени, а психическая сила увеличивается в несколько раз. В принципе я бы пошел на это, но вот только для того, чтобы стать личем надо пролежать в целом дворце из энергетического хрусталя создающего колоссальные по сложности узоры почти четыре сотни лет, и это минимум. Просыпаться нельзя, так как если сон будет нарушен — моментальная смерть.

А у меня мало того, что не было ресурсов на такое строительство, так еще и отсутствовали четыре сотни лет свободного времени. Отпадает. У меня в лучшем случае есть пара лет в запасе. Если найду способ сбросить бомбу на Норсидиал, то больше. Нолдорцы скорее всего схватят дозу радиации и выживут, но вот их магическая хреновина, рождающая проклятие сломается.

Пока я не поднимал в свое воинство обычных мертвяков. В том числе и потому, что банально не было материала под рукой, хотя в большей степени из-за того что с ними возни больше, а толку меньше.

Я подошел к окну, из которого можно было увидеть пески пустыни. В принципе материал-то у меня есть, и много, и хороший. Надо только лестницу починить.

* * *

Старик стоял и смотрел на черную башню, окружающие ее постройки и работающую нежить. Капли дождя спокойно проходили сквозь тело призрака.

Так вот, значит, какой выбрал путь Алькор... Одинокий путь и рядом только мертвые. Страшный путь. Что же, на то его воля. Все же лучше перекроить часть плана, нежели признать свое полное поражение. Хоть он пока и без помощи неплохо справляется, но помощь ему вскоре потребуется...

Чтобы удался этот отчаянный план, придется привлекать больше ресурсов. Но это было лучше, чем поражение.

Старик улыбнулся, вздохнул с облегчением и растаял в воздухе...

Глава 15

Иногда я задумывался, пытаясь понять главное: "зачем?". Зачем Нолдорские некроманты планомерно истребляют население Алерии? Даже Адольф Гитлер, уничтоживший в моем мире людей столько, что некромантам и не снилось, следовал своей цели: "созданию своего порядка и возвышению своей арийской расы". Но цель эта, хоть и была утопична, извращенна и маразматична, а добивавшийся ее был форменным психопатом, ее можно было осознать и логически понять. Есть стопроцентная уверенность, что Нолдорцы из плоти и крови, а не личи, подобно древней ударной силе Суримиса. Иначе их уничтожил бы вместе с их гнилой армией посох Варрива, как он некогда не оставил следа от почти сотни личей Суримиса и их армии. Суримис всегда считал некромантию средством, но не целью.

Психи мечтающие о царстве мертвых для себя в отдельно взятом мире? Одержимые манией убийства?

Я готов был биться об заклад что нет. Хотя я и не доверяю и не доверял никогда предчувствиям, сейчас для меня было ясно, что чутье меня не обманывает.

Думай, старина, шевели мозгами! Понять цели противника — считай что увидеть замок, к которому подбирать отмычку придется. Нет, Нолдорцы не психи. Они действовали в Алерии давно и великолепно смогли сориентироваться. Религия — опиум для народа. Из десятков верований они помогли возвыситься одному и превратили его в тонкий инструмент, которым орудовали с мастерством подобным мастерству бродячего кукловода.

Догадки, догадки... А доказательства?

Империя умудрилась проворонить появление у себя этой опухоли, покуда искоренить ее не представлялось возможным. Почему?

Вспомним историю Алерии. Война с Побережьем, окончившаяся, как обычно, взаимным изничтожением двух армий, набеги диких варваров с западной оконечности Южных гор... Когда такое происходит в сознании людей, их сознание особенно уязвимо для проповедей.

Интересно, атеист ли я? Я всегда считал религию чем-то само собою разумеющимся, о смерти не думал, вернее считал, что... будь что будет.. Ад — так пускай натрут сковородочку с песочком, рай — ну и пусть, я не против. А если не будет ничего? Ну значит так тому и быть. На месте разберемся, а сейчас надо делами заниматься. Сектанты, вечно ошивавшиеся вокруг моего родного института не раз пытались обратить меня в свое верования, но ни разу им не удавалось. Я без зазрения совести мог признаться им, что сатанист, буддист... да кто угодно.

Нет, старина, это конечно все хорошо, но слишком много догадок, хоть все и идеально ложиться на исторические факты: не будь империя так занята войной на два фронта, зарвавшихся и посягнувших на чужую паству раскидали бы по тюрьмам и списки мучеников во славу токсицизма были бы на несколько сотен страниц толще. А так, когда резервов было мало токсицизм предложил империи свою армию... Своего выкормыша, инквизицию. Элитных бойцов и фанатиков, которых, как я подозреваю, чем то накачивали и превращали в настоящих берзерков. Они тогда спасли Империю, за что и получили свое положение... и право убивать.

Я подошел к северному окну башни и устремил свой взгляд в направлении невидимой отсюда твердыни моих врагов.

Интересно, что же за сгустки улетают в Нолдор при каждой смерти? Души? Если так, то зачем они им? Пускай даже это сырая неведомая энергия, но зачем?

За неимением другого объяснения будем считать душами. И если так, то Инвил у них...

У меня был свой агент в Аррассе, эрнрасто учившийся на прикладника. Как выяснилось, после обращения в эрнрасто люди практически теряют способность управлять первородной энергией, более того, это просто вредит им. Слава Богу, врачу это не слишком нужно — знай только растения целебные запоминай, рецепты, да болезни. Это давало мне самое ценное — доступ к Аррасской библиотеке. Когда начнется практика, конечно, он не выживет, но пока... Пока он был способен не привлекая к себе внимания добывать книги.

Я уже почти отчаялся добыть силу, необходимую чтобы бросить вызов нолдорцам. Расчеты, опыты... Как ни крути я все же был один по настоящему живой, по настоящему обладающий волей и силой. Я рассчитывал, что те несколько человек из шайки авроры владеющие Даром помогут мне, но как оказалось после превращения в эрнрасто уровень их силы колебался около нуля. Нормально пользоваться Даром могут только личи, а их у меня в войске не было.

Если бы только процесс создания бомбы из проклятой руды двигался быстрее. Я не мог ни очистить материал, ни точно понять что именно это за руда. Я предполагал, что уран, но какой?

Практических навыков не хватало, и рядом не было интернета, чтобы худо бедно по статьям сформировать их. Да и едва ли я бы там нашел статью "как собрать ядерную бомбу для теоретиков".

Я вздыхал, сжимал кулаки и сознавался себе в нереальности кустарного производства такого оружия. И то что у меня было, было просто опасной игрушкой.

Но полоса невезения, за время которой я буквально отчаялся найти силы, которые помогут мне отомстить и даже подумывал о возвращении в Академию не было долгим. Ко мне вновь пришло везение.

Я был у Бортела в кузнице в тот момент, руководил перековкой своих клинков.

— Повелитель. У ворот человек. Желает Вас видеть — раздался в голове голос Авроры.

— Человек? Сейчас буду. Всех поднять, возможно, это облава, но только тихо.

Я не упускал возможности, что это какие-то бандюки собрались нанести ответный удар. В конце концов, я многим их собратьям по ремеслу перешел дорогу. Однако то, что я увидел, поразило меня до глубины души.

— Позвольте маленькому человеку приветствовать Повелителя Перевала — проговорил тщедушный на вид старичок, едва завидел меня. Вокруг него виднелись шесть человек наемников, которые должно быть, его сопровождали.

— Чем могу быть полезен, смертный? — я решил набраться амбиций. В конце концов, если кто-то улизнет, будут рассказывать что-то уж очень страшное.

— Позвольте, пройдемся... — старик слащаво улыбнулся — не все, что я хочу сказать предназначено для их ушей — и он указал на наемников.

— Я Кродар, ювелир, специализируюсь на работе с энергетическим хрусталем, однако детей у меня нет, учеников тоже. А смерть подкрадывается ко мне и смотрит на меня сквозь вуаль старости.

— Чего ты хочешь?

— Жить. Я прекрасно помню, как в соседней деревушке рассказывали о местной красотке Тилене, которая якобы вышла из склепа и, если верить рассказам того, кто ее тело сторожил от падальщиков, сказав, что ее кто-то зовет, двинулась прочь. Она так же предрекала падение Нолдора...

— Слухи, слухи...

— Все просто. Оживить труп так могут только три силы в этом мире. Нолдорцы, а они отпадают. Мозги в Академии, а они из-за проблем с инквизиторами сидят тише воды ниже травы, и некий загадочный Повелитель Перевала, которого создала фантазия местных. А понаблюдав за тем, что творится здесь... В общем, я решил рискнуть.

— Хочешь стать нежитью и служить мне?

— Конечно. Найдется работа для умелого ювелира?

— Найдется. И много. Но их — я указал на охрану — я не смогу отпустить. Он видели слишком много.

— И не надо. Яд подействует через полчаса. Сначала они заснут, а еще через полчаса умрут.

Что же, будет пополнение... Я отдал мысленные приказы и пошел за инструментом...

С тех пор Кродар заведовал всей работой с первородным хрусталем, и получалось у него, надо отдать должное, просто великолепно. Быть эрнрасто ему даже нравилось, да и контроль над ним особо строгий был не нужен.

Тем временем Бортел закончил работу над моими клинками. Он убил почти две недели, восстанавливая их, едва только удалось обеспечить поставку руды из близлежащей шахты. Конечно шахтеры из эрнрасто так себе, но на совсем уж грязную работу сгодились и несколько самых обычных мертвяков, которых я добыл в пустыне. Они немного изменились, потерями шипы на конце, зато теперь были даже удобнее, чем раньше. В рукоять так же был вмонтирован один из основных моих козырей против нежити. Но самое главное, сохранилась способность клинков переливать в хозяина жизнь, ослабла, но сохранилась. Зато кровавый зов клинков стал не таким уж сильным, что было, с моей точки зрения, даже лучше. В конце концов никому не нужны клинки превращающие тебя в берзерка, особенно если ими надо кого-то защитить.

Надо ли говорить, что Кродар обозвал все мои поделки из хрусталя грубыми убожествам. Я не спорил, так как теперь он работал на меня.

Через день Аксий, до этого заведовавший моим агентом на севере, Тиленой, сообщил мне, что у него есть что-то интересное. Этим "интересным" оказались упорные россказни, что среди руин старого города орудуют некроманты, причем не один, а целых семнадцать. И, что самое интересное инквизиторы планировали прочесать ту местность в очередной раз. Как сказал Аксий, ему удалось подслушать разговор инквизиторов и узнать, что отряд из десяти человек, который должен будет разведать, есть ли на болоте некроманты, выдвинется туда через два дня. За эти два дня я планировал в теле Тилены во-первых узнать самому не врут ли слухи, а во вторых... Мое лицо расплылось в улыбке, при виде которой Кощей Бессмертный удавился бы от зависти. А во-вторых, можно будет заслать своего "казачка" к инквизиторам. Тилена вполне сможет подготовить еще одного террасто, даже эрнрасто, наверное сдюжит, вот только я не буду иметь власти над ним... главное чтобы Кродар и нежить успели закончить второе "око некроманта" на соседнем пике.

Впрочем контроль над эрнрасто даже не нужен, главное чтобы фанатик поверил в свою "избранность".

Я приказал принести поесть, после чего лично в теле Тилены двинулся в сторону болот. Напоминало мне все это до безобразия реалистичную компьютерную игру: сидишь, кушаешь попутно, а тело бродит да махает клинком. Дома о таком только мечтают.

Нет-Кронсвейн. Некогда один из небольших городов военного типа, защищавший молодую Алерию от набегов варваров с Севера. После войны с Суримисом, который пустил варваров на "материал", надобность в нем отпала, а особенность расположения (на болоте) заставила людей покинуть город. И правда, до этого времен дошла крылата фраза того времени, что в Кронсвейне больше чинят жилье, нежели живут в нем.

Болота... После весьма запоминающегося бега по болоту в самом начале моего в этом мире пути, я пропитался к болотам стойким отвращением. Поначалу пришлось идти по лесу, весьма богатому валежником, так что его можно было спокойно назвать буреломом. Помимо всяких тварей тут еще надо было побаиваться и растений. Например, все уши прожужжали в таверне про то, что недалеко от края болот растет гупырь. О гупыре я узнал отдельно и то, что я узнал, особо не обрадовало: гупыри по легенде растут на местах самоубийств, а на практике везде, где сыро, нужный климат и есть что жрать. Обычно они прячутся в землю, откуда быстро вылезают, чувствуя добычу. Из себя они представляют тонкий стебель, утыканный ядовитыми шипами, который вполне может при ударе проломить доспех. Обычно жертву они оглушают, после чего раскрывают до этого свернутые вокруг стебля листья, накрывают ими труп и переваривают. В общем, традиционное, "Фу, какая гадость". Наверное, гупыри вполне заменили бы толстяков у Академии, да вот жрать хотят слишком часто и много, да нежить не кушают. Но самая неприятная часть в том, что они до безобразия живучие. Единственный способ убить гупыря — раскопать и повредить корневище, которое тоже, надо полагать небезобидно. Зато в случае успеха за него дадут большие деньги.

Гупырь мне действительно встретился, и чистая случайность позволила мне сохранить тело Тилены без повреждений. Я запомнил местоположение и двинулся в обход.

После двух дней блужданий тропку, ведущую вглубь болот минуя топи таки удалось отыскать. Она вывела на небольшое возвышение, эдакую огромную кочку. Торчащие тут и там камни свидетельствовали о том, что именно здесь когда-то и был город. В поле зрения попал лысый детина, почти двух метров ростом. На лысине виднелась татуировка в виде символа разрушения в древнем Алерийском алфавите.

— Это же Пирей! — раздался в голове голос Аксия, который пока не контролировал тело Тилены, а был сторонним наблюдателем — жестокий убийца, маньяк. Можно сказать знаменитость. Убивал всех без разбору, особенно любил убивать детей, которых мучил по несколько дней. Говорят был не раз замечен в каннибализме. Его поймали и осудили на мучительную смерть.

— Но попал он к некромантам и теперь выполняет роль эрнрасто.

— Здравствуй, Пирей. Хочу поговорить с твоим начальством. Проводишь?

— Ты кто такая?

— Охотница. Зови Тиленой.

— Повелители примут тебя. Идем.

Будь я там на самом деле я бы побоялся идти за маньяком, и держал бы ухо в остро, но сейчас, самое страшное, что могло случиться — я потеряю это тело.

Пирей отвел меня в полуразрушенное здание, в одной из более менее уцелевших комнат расположилось сразу шестнадцать человек, причем все в траурно черных нарядах, знакомых мне по Академии.

— Я так понимаю, это и есть филиал кафедры некромантии Аррасса на болотах? Или просто выездная лаборатория?

— Ну, предположим, так.

— А Вы в курсе, что через сейчас уже день сюда нагрянут инквизиторы?

— Откуда такая информация?

— Подслушала разговор двух инквизиторов. Они ждут еще восьмерых, после чего пойдут сюда.

— И ты решила сунуться неизвестно куда и предупредить неизвестно кого?

— У меня с инквизиторами свои счеты. Родители расстались жизнью благодаря им, например. И я более чем уверена, что будь тут пикник Нолдорцев инквизиторы бы и с места не сдвинулись.

— Тогда это многое объясняет. Морт, пошли весточку Чарфе, а Кель и Совгат пусть заготовят "невесту".

— Кого?

— Нежить, упакованную в роскошное платье. Если кто проходит гупыря, то выпускаем ее. Она смочена маслами, имеющими весьма специфичный эффект при попадании в легкие. Иными словами галлюцинации, эйфория... Если за ней, как за самым прекрасным, что когда либо видели в жизни последуют — она заведет в топь, а если все же смогут противиться и сбежать... Что же, память эти вещества отшибают так надежно, что даже ректор Академии не справиться. И при этом любой врач скажет, что человек перенес тяжелую болезнь, болотную лихорадку, которую распространяют многие местные твари.

— Будет подозрительно, если из отряда инквизиторов никто не вернется.

— Обычно нескольких оставляем. Лишь бы дошли обратно и сказали, что болота непроходимы.

— Тогда я зря сюда моталась — вы и так начеку.

— Не зря, охотница. Нас вполне могли застать врасплох. Мне кажется, что не просто так они ждут прибытия основных сил. Наверное, это будут самые опытные искатели приключений, какие только есть в распоряжении наших инквизиторских друзей. А значит надо быть предельно осторожными. Тебе лучше вернуться.

— Хм... Можно вопрос?

— А почему вы мне верите и не подозреваете в том, что я засланный казачок инквизиции.

— А никто и не сказал, что мы верим — улыбнулся мой собеседник. Инквизиторы давно знают кто мы и зачем мы здесь. Им нужно всего лишь придумать, как от нас избавиться. Видишь ли, наше положение на болотах таково, что даже армией нас отсюда не выкуришь. Ну может быть рискни сюда нагрянуть маги было бы туго, но их сюда никто не отправит.

— Папа! А почему она такая холодная? — спросил паренек лет тринадцати с угольно черными волосами, и пронзительным взглядом голубых глаз. С ужасом я осознал, что он смотрит сквозь Тилену, тонкую нить, связывающую меня с тем телом, и прямиком ко мне в душу. Интересно, что он видит? Едва ли он сможет сказать о моем местоположении, да и в том, что твориться у меня внутри я сам не могу разобраться.

— Ты про что, Налик?

— Она какая-то далекая, холодная... Я словно вижу ее в конце тонкого и узкого тоннеля, и то совсем немного. И ей больно, она хочет отомстить за что-то, так как месть это единственное что пока подавляет боль. Пока.

— Наверное, она пережила что-то очень очень страшное, что так глубоко спряталась. Ты молодец. Иди к себе — он проводил паренька взглядом, а потом обратился ко мне — Итак, ты не соврала, Тилена — скорее было утверждение, чем вопрос. Некромант улыбнулся — а может и соврала, и пытаешься отомстить за родных, которых погубила нежить ближайшим некромантам, до которых смогла добраться. Впрочем, последнее маловероятно. Но раз уж ты здесь... Как смотришь на то, чтобы поработать почтальоном? Мне тут нужно передать одну весточку... Разумеется ничего серьезного я тебе не доверю. Возьмешь вот это небольшое копье, обрати внимание на наконечник и убьешь им первого попавшегося тебе мертвяка... Я имею в виду мертвяка от наших Нолдорских коллег.

— Ясно. Сделаем.

Я глубоко вздохнул. Ну кто мог знать, что сын этого некроманта "видящий", человек способный заглядывать в самую глубину сознания любого человека... и не человека тоже. По счастью, он, во-первых еще слишком молод, а во-вторых видения "видящих" можно трактовать всегда по-разному. Например, тот тоннель, который он видел, был ничем иным как той магической нитью, которая меня соединяла с телом Тилены, но мог он трактоваться и иначе, скажем как то, что Тилена находится глубоко в своих мыслях, практически закрылась от мира. И это, наверное единственное что меня спасло.

— Желательно сделать это как можно севернее, то есть ближе к Нолдору, но на проклятые земли лучше не соваться.

— Что это?

— Наш небольшой подарочек, вернее первый черновой вариант его. Как проткнешь копьем мертвяка — беги во все лопатки от него, так как возможны некоторые ...хм... эффекты.

— Ясно.

— Сегодня можешь переночевать здесь.

— Благодарю.

Я побродил немного в теле Тилены по лагерю некромантов, прежде чем передал контроль над этим телом Аксию. Всего насчитал три сотни мертвяков и около пятидесяти эрнрасто. Не густо, у меня и то жирнее. От заклятия нолдора лагерь был прочно защищен: на шестах высились небольшие системы камней, которые его развеивали. На первый взгляд чем-то похоже на то, что мне дали в виде копья. Удивительно, но на нить, соединяющую меня с Тиленой, это никак не влияло. Значит еще одно подтверждение, что Нолдорцы пользуются совсем иным подходом, нежели кто-либо в Алерии?

Неаккуратной кучкой, без особого присмотра лежали готовые склеенные камешки, наверное, для таких же устройств. Заготовки. Понятно почему их нет нигде. За каждый из них можно несколько жизней роскошно жить. Не хватает только немного энергетического хрусталя и шеста. Незаметно я взял одну из таких заготовок и убрал в сумку. Надо будет изучить. Никто не знает, как может сказаться проклятие нолдорцев на моем собственном воинстве. И мне очень не хотелось потерять контроль над ним в самый ответственный момент.

Пускай я бы не сбежал тогда, что меня бы тут ждало? Постоянно прятаться на болотах, бояться рейдов инквизиторов. Они пытаются справиться с проклятием, изучают его... Но они отстали.

Неожиданно до меня дошло.

Вся некромантия Суримиса и Аррасса отстала от творения Нолдора на несколько веков. Примерно так же, как отстал арифмометр от нового компьютера, только что взятого с полки магазина.

И что теперь? Ударим конницей против танка? Помнится во Вторую Мировую такое уже было...

А теперь задумаемся, зачем я здесь. Охотник, некромант, теперь... Теперь невесть кто... Ренегат, разве что. Мой мир превзошел, должно быть, в уровне развития этот, но он развивался не в ту сторону. Слишком многие знания из моего мира теперь не более чем лишний груз, не приносящий мне никакой пользы.

А значит надо выдумывать что-то новое, экспериментировать, смешивать знания родного мира и этого... Если бы еще знать как... В любом случае удар по Нолдору классическим войском нежити обречен на провал с треском. Думай, голова — год остался с небольшим. Если не меньше.

Я извлек небольшой томик и, в полглаза приглядывая за тем, что происходило со "спящей" Тиленой углубился в чтение. "Сказание о днях последних". Местный аналог апокалипсиса, который согласно местному писанию должен завершить последнюю жизнь этого мира и тот вновь станет частью великого Идеала. Конец, согласно этой книге будет знаменоваться войском, что явиться из тумана алого, под звуки музыки сердца мира, что будет биться в последний раз. И войску этому не откроют ворота в первый раз, но осознав в прозрении дней последних, поправят оплошность ибо будет дарована попытка вторая. Весьма расплывчатые предсказания, под которые при желании можно подогнать что угодно, от появления Нолдорской нежити из многим кажущимся алым маревом, и заканчивая походом алкашей деревни Гадюкино, нашедших клад, в Аррасс за элитной выпивкой. Но именно эта туманность и неоднозначность и развязывала руки для одного хитрого маневра, который я намеревался провернуть. В конце концов, обычные инквизиторы — это просто фанатики, чьей верой можно вполне манипулировать. Сейчас манипулируют Нолдорцы, но если мы перехватим инициативу.

— Тилена — раздался голос и мне пришлось отвлечься от чтения и вернуться в тело террасто.

Ночным гостем был тот самый "видящий".

— Что ты тут делаешь?

— А я знаю, кто ты и почему ты такая холодная внутри.

— С такой-то погодкой я и внешне не теплая.

— Пошли пройдемся, я тебе кое-что покажу.

Мы вышли из здания и двинулись вдоль края болота. В нужном месте мальчик свернул, и повел меня в глубь болот, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. Через десять минут мы оказались на небольшом островке среди болот, единственной примечательностью которого было большое высохшее дерево, перечеркивающее остров пополам.

— Болота глушат звуки. Здесь мы можем говорить.

— О чем?

— Алькор. А давай поговорим отбросив маски.

— Алькор?

— Не волнуйся, я никому не скажу. Я знаю, кто ты. Поверь мне, догадаться что ты не какая не Тилена, а террасто легко. Особенно если ты видящий.

— Но это не доказывает, что я Алькор.

— Я видящий. И еще самый молодой выпускник кафедры некромантии. Я смог просмотреть всю нить, увидеть твою душу, ощутить то, что ты чувствуешь.

Кто бы мог подумать? Это все равно что в 12, ну хорошо, плюс минус, четырнадцать лет быть выпускником сильного технического ВУЗа.

— Но ты же не читал мои мысли?

— Нет.

— И не знаешь моего местоположения?

— Нить ведет на запад, потом южнее, потом резко сворачивает на север. Дальше я просмотреть не могу. Ты запутал след, сделал это хорошо, скорее всего воспользовался "Оком некроманта", и сделал это хорошо. Но это не главное. Ты не из Нолдора, на их "творения" я уже нагляделся так, что в глазах рябит.

— Ну тогда же что заставляет тебя думать, что я этот самый Алькор?

— Нам нужен некромант, у которого в душе огромная рана, плюс с избытком жажды мести. Если кто из бывших выпускников кафедры или кто-то другой, с подобного рода умениями, уцелел в последние годы, когда за нами была настоящая охота, то наиболее вероятно то, что он прячется где-нибудь и вообще ведет себя тихо. Ты далеко, а значит умудрился сделать "око некроманта", а для этого нужны не только знания, но и ресурсы. Остается один только человек. Алькор.

— И откуда у меня ресурсы?

— На кафедре все в курсе твоей проделки с Соловьем. И хотя тут все, в том числе и я всецело на твоей стороне — денежки чужие считать каждый умеет.

— Догадки, догадки.

— Ты единственный, кому такое под силу.

— Да неужели? Не слишком ли ты осведомлен, для ребенка?

— Послушай меня внимательно. Я, в отличие от тебя живу уже во второй, нет... Даже в третий раз. А ты в первый.

Что-то было в этом голосе, что заставило меня оставить все свои высказывания при себе. Он был явно не по годам умен.

— С тех пор, как Академия узнала о твоем появлении здесь из письма Мары, велось расследование. Я, как единственный человек, способный чувствовать первородную энергию так, как никто другой участвовал в нем.

— И были интересные факты? — осведомился я.

— Например, то, что тот, кто тебя в этот мир доставил, частенько следил за тобой. Периодически рядом с местами, где был ты, я ощущал остатки... не знаю... для меня это как едва заметный туман, однако по нему я мог судить о мощи того человека... существа... которое там было. Ему и Аррасс весь в подметки не годится. Думаешь твои клинки родом из Алерии? Нет! Мы обыскали все окрестные деревни пытаясь найти старика и девчонку! Мы не знаем, ни где выковали клинки, ни кто тебя сюда прислал, знаем только что этот кто-то, как нечего делать, может проламывать ту стену, что мешает кому-либо выйти из нашего мира или, наоборот попасть в него.

— Чего ты хочешь? Даже если я признаюсь тебе, что я Алькор, я могу оборвать нить в любой момент. И меня никто не найдет. Даже ты. Я не вернусь в Академию, не буду с вашим воинством, коли такое тут собирается. У меня... свои планы.

— И сокрушить Нолдор в них входит?

— Наверное.

— Отлично. Я и не хотел тебя просить вернуться. Более того, тебя все давно сбросили со счетов, и так будет намного лучше. Знаешь, чем мы тут занимаемся?

— Ну, меня, как ты видел, не посвящали во все подробности. А из того, что оставили в Академии учиться на виду у всех, значит и не хотели вообще посвящать.

— Идиот!

— Я могу обидеться.

— Во-первых, ты засветился! Скольким по пути в Аррасс из Саррифенти ты разболтал о своем желании в некроманты податься?

— Ну... паре охотников, да тому леснику, что меня к Чарфе послал.

— И инквизиторы были в курсе и готовили тебе тепленькую решеточку над костром. Более того, та несчастная, которую вы вызволили, была ловушкой. Инквизиторы надеялись, что ты попытаешься ее спасти и нападешь. Там были подлинные мастера боя. А "лесника" тебе подослали свои, чтобы хоть немного тот тебе объяснил как и что надо делать. За тобой приглядывал Ректор, так что скажи ему спасибо.

Я готов был громко материться. А ведь я и правда тогда едва не бросился с клинком, тогда не умея ни колдовать, ни клинок толком держать. Спасибо тебе, Иллиал, что спас меня тогда.

— Поэтому пришлось устраивать театр, в течение которого скорее всего тебе бы подстроили гибель, и отправили сюда.

— Чем я был так интересе Ректору?

— Как раз тем, что ты попал сюда. А раз ты попал, значит, барьер можно пробить. Как, это большой вопрос, над которым тоже работают. Инквизиторы орут во всю, что близок конец этого мира, а император обязан сохранить людей Империи.

Я представил лица переселенцев и что бы их у нас ждало. Если еще куда-нибудь в Сибирь попадут — ничего, китайские лесорубы подвинуться, а не подвинутся — им помогут. А если вдруг в Штаты? Их же террористами объявят, да в резервации загонят... вернее попытаются...

— Ты говорил, что живешь вторую жизнь...

— Это мой секрет и я его раскрывать не намерен. А тебе я хочу помочь.

— И как же?

— То существо, чье присутствие я ощущал, которое периодически крутилось возле тебя, оно не появлялось более в нашем мире.

— Откуда такая уверенность?

— Любой прорыв чувствуют люди, которые достаточно чутки в этом плане. Всем известный ректор Аррасской Академии. Думаешь, что он просто так прибежал, когда ты с камешком экспериментами занимался?

— Нет.

— Когда появился в нашем мире ты — он выл от головной боли. Каждый раз, когда появлялось то существо — боль была небольшая. С тех пор, как тебя "не стало", существо объявлялось только два раза, один раз на твои "похороны", потом где-то, через месяц, причем опять около Аррасса. С тех пор о нем ни слуху не духу. Оно потеряло тебя.

— А сколько раз ректору приходилось "выть от боли"?

— Около десяти за последние четыре года, хотя он частенько об этом умалчивает, а что?

— На Побережье я встретил соотечественницу. Пытался освободить ее из рабства, но не преуспел, скажем так. И ее судьба в этом мире очень схожа с моей, по крайней мере в начале. Она мертва.

— Наверное, я бы заинтересовался обстоятельствами, да вот не до того уже сейчас. Ты куда пойдешь в этом теле теперь?

— Так я свои планы и раскрыл. Тем более тому, кто... — я осекся — при всем уважении к нолдорцам, террасто очень плохо воспринимают магию.

— Пытаешься понять на кого я работаю? На Аррасс если угодно. Клянусь чем угодно.

— Хм... Наверное, слишком я подозрительным стал последнее время.

Мальчик глубоко вздохнул.

— И правильно делаешь. Только отцу не рассказывай. У тебя далеко лежит книжка про некромантию Суримиса? Открой последние страницы, где указаны авторы. Хоть это и перевод, оригинальных авторов сохранили.

— Открыл.

— Некл Ваарис, это я.

— То есть тебе больше четырехсот лет?

— Нет, не совсем. Сейчас все расскажу — мальчик вздохнул — Я слишком хорошо помню родину, Суримис. И родной город, представляющий собой единое строение, выполненное из слез Силы, того что в Алерии называют энергетическим хрусталем. Лазурный Дворец был огромен... чудесен... В себя он впитывал силу сразу трех ручьев первородной энергии и благодаря этому Суримис и его маги был сильнее Аррасских. Аррасс мы называли Белоград, так как тогда там было в моде поддерживать все стены ослепительно белыми. Золото вошло в моду намного позже. Но основная сила Лазурного Дворца была в способности рождать из людей личей. Знаешь ли ты некромант почему эрнрасто и личи сохраняют разум?

— Об этом не довелось прочитать.

— Первородная энергия за человеческую жизнь отпечатывает в себе его и привязывает себя к частичкам его тела. У обычного человека или животного этот отпечаток содержит всего лишь некую основу, благодаря которой некромант может превратить это существо в нежить. Особо сильные духом люди оставляют в отпечатке частичку своего характера, чувств, но не более. Маги оставляют больше, иногда клочки воспоминаний, иногда боевые навыки, но разрозненно, так как это не более чем тень. Болью и потоком энергии при создании эрнрасто ты отпечатываешь в потоках этой Силы все сознание человека. Такое существо сохранит свой разум долго, до двух сотен лет, но каким бы сильным магом оно не было при жизни, использовать Дар оно не в силах, разве что пару слабеньких трюков здорово укорачивающих разумную жизнь. Да и воля чужая нужна, без нее им никак. Ну и, наконец, вершина творения, личи. Их отпечаток создается сотни лет под действием гигантских потоков Силы. Даже пусти всю силу, что рождается в Аррассе на это, ее хватит на поддержку сна двух или трех личей. А Лазурный Дворец поддерживал сон трех сотен одновременно.

Личи сохраняют не только разум и полную свободу воли, но и приумножают свои способности к управлению потоками первородной энергии. Они живут до ста восьмидесяти лет нормально, потом все больше начинают походить и внешне и внутренне на эрнрасто, но и это не на долго. Дольше ста восьмидесяти лет ни один лич не живет, превращается в обычного мертвяка, не знающего кто он и зачем живет. Для них это очень болезненно, они не хотят умирать во второй раз, но время неумолимо.

На этом страхе когда-то и сыграл наш враг... Но об этом позже.

Я лег в хрустальный саркофаг, призванный сделать из меня лича в двадцать два года. Причина того — болезнь моих костей, что не хотели рождать новую кровь. Я оставлял многих, кого знал и любил, оставил, как позже выяснилось и тот Суримис, который знал и любил. Вместе со мной личами стали двое моих товарищей и любимая девушка, не желавшая со мною расставаться. Ингала, Кабарки, Вонтес. Как я позже узнал, через неделю поле меня в саркофаг легла и моя сестра. Все мы были уже уважаемыми профессионалами, поэтому место в хрустальных саркофагах заслужили.

Личи в Суримисе пользовались уважением, ибо считалось, что они несут с собой мудрость предков, подсказывают потомкам и уберегают их от ошибок. Но тем не менее они лишь тени, не имеющие всех прав людей. Личам запрещено любить, руководить, можно только советовать. Они лишь тени прошлого, присматривающие за настоящим.

Увы, когда я проснулся все стало совсем не так. В Лазурный Дворец попала книга, в которой был описан ритуал, продлевающий личу разумную жизнь, ритуал требовавший жертвоприношения, причем не просто человеческого, а приношения в жертву ребенка.

Племена островов, что вокруг Суримиса, и Кинидора, континента что на западе были подвластны нам. Неизвестно кто протолкнул эту идею, и как она воплотилась в жизнь, но детей стали отбирать и отдавать личам. Многие, очень многие купились на это, но было у этой методики одно но. Первая жертва продлевала жизнь личу на пять лет, вторая едва на четыре с небольшим года. Когда я проснулся это уже практиковали лет двадцать и среди подданных зрело восстание. Совет некромантов был против, но личи собрали свой совет и едва ли не вырвали власть. Но были и те личи, что отказались по доброй воле от этих жертв, предпочтя остаться верными Совету и живым.

С большим трудом собрав вместе старых друзей, что легли в саркофаги вместе со мной, мне удалось раздобыть ту злополучную книгу. Много я тогда почерпнул из нее, и много новых загадок родилось, но это не главное. Многих, очень многих страниц не хватало, однако тот кто подкинул ее нам не учел одного: отсутствующие страницы со временем отпечатались и с горем пополам восстановив часть текстов я узнал нечто, что потрясло меня. Там было написано о природе отпечатков. Отпечаток можно условно разделить на две части. Одна жестко привязана к телу, благодаря ней возможна некромантия. Вторая же, то что частенько содержит полную копию сознания, и постепенно разрушается у лича и эрнрасто не привязана к нему, вернее привязана не так сильно. Эта часть достаточна сильна, в ней много первородной энергии, но только не в таком виде, в каком привыкли ее видеть мы. Ее можно наложить на другое, вполне живое тело, ровно как и на специально подготовленное мертвое, хотя последнее чаще всего разрушает отпечаток. В первом случае человек получивший отпечаток, обретет знания, через некоторое время восстановит умения этого отпечатка. Фактически станет им. Но при этом его собственный никуда не денется, сольется и окажет действие на чужеродный отпечаток. То есть как бы два сознания смешаются в одно.

— То есть это душа?

— Я бы так не говорил. За упоминание души в научной работе рискуешь отправиться на костер к инквизиторам. "Отпечатки" звучит более...хм.. корректно... Но это не важно. Я нашел способ перекладывать отпечатки. Личи усиливали пустым отпечатком детей себя, замедляли процесс разложения собственного отпечатка. Я же нашел способ переложить свой отпечаток на чужое тело и вновь стать живым. Нам, как личам, от совета были положены дети, которыми мы должны были себя усилить. Надо ли говорить, что у нас рука не поднималась пустить их под ритуальный нож. В конце концов, для личей мы были слишком молоды. Мы пытались их воспитывать, учить, но три мальчика и две девочки не воспринимали знания. Их напоили каким-то отваром напрочь блокирующим умственное развитие, а может и не отваром. Так или иначе их проблема крылась не в теле, а в их отпечатке.

Понимая, что Суримису оставалось не долго мы решили бежать в телах этих детей, вернее не детей, а не более чем живых оболочек, ведших жизнь растений. Мы переехали в порт, потом я договорился с капитаном Алерийского торгового судна, что тот возьмет на борт детей, которых личи хотят пустить под нож. Сердобольный капитан согласился, учитывая что про зверства "некромантических отродий" уже все знали и мы провели той же ночью ритуал. Три мальчика и две девочки, лет пяти-шести от роду. Быть вновь живым, пускай и всего после полугода пребывания личом было странно.

Через два дня резко похолодало. Над лазурным замком сияла радужная пленка поглощавшая тепло. Мы отплыли. С каждым днем становилось все холоднее, словно все тепло уходило за ту радужную пленку, что сияла на горизонте словно второе солнце. Холода нас отпустили лишь через две недели пути. Через месяц, мы были уже в Алерийском порту, до нас докатился рокот далекого взрыва. Повезло, что гигантская волна обошла нас стороной. Совет некромантов, который живой, а не мертвый предвидя скорое прибытие войск восставших племен, предпочел не отдавать им Лазурный Дворец. Вся сила дворца вбирала почти месяц тепло, а потом пленка, сдерживавшая эту мощь лопнула. Это ощутили все, даже не обладающие Даром. Особо чувствительные расстались с жизнью. Потоки первородной энергии сместились, а три основных ручья бивших в Суримисе пересохли.

Аномалии и нестабильность наблюдались еще долго, и поэтому следующее десятилетие вошло в историю, как десятилетие Хаоса. Суримис погиб, а мы провели второе детство на палубе корабля. В девятнадцать лет, когда капитан решил выйти на пенсию мы ступили на землю и долго путешествовали по Алерии, Побережью...

Время щадило нас и мы старели медленно. Наверное, из-за этого не удавалось осесть. Прошли годы, прежде чем мы таки нашли приют. Я вновь влюбился в мою ненаглядную Ингалу, Кобарки предпочел остаться холостяком, а вот Вонтес нашел себе девушку среди красоток той деревеньки где мы остановились. Она была знахаркой с дипломом Аррасса, хороша собой, умна... Но счастье было не долго. Нас искали. Кто-то шепнул инквизиторам о том, кто мы такие, кто-то, кто нас разгадал с самого начала. На нас нападали раньше, еще на море, но мы принимали их за пиратов, а зря. Жена Вонтеса ждала ребенка... инквизиторы не пощадили. Сожгли и Вонтеса и его жену. Под конец он сбросил маску, убил многих инквизиторов своей магией, но их было слишком много. Наш с Ингалой единственный сын, ему и года не было, не выжил бы, поэтому меня уговорили перенести свой отпечаток в его тело. Я должен был отомстить, без злобы, как подобает истинному некроманту Суримиса. Ингала и Кабарки сдерживали инквизиторов, мое тело в виде нежити к ним скоро присоединилось, а сестра моя, Инъерви, сбежала вместе со мной-ребенком. Это был единственный шанс, так как они приняли жену Вонтеса за одну из нас. Не знаю, почему Ингала отказалась бежать, хотя сестра хотела занять ее место и обеспечивать отступление. Наверное, у нее были свои мысли.

Два некроманта Суримиса устроили инквизиторам кровавую баню, прикончили почти четыре сотни, покуда не истощили себя. Они, зная секрет отпечатков, разрушали его у себя, уничтожали свою сущность, и получали от этого силу. Мы сбежали.

Инъерви и я скрывались по лесам восемь лет, покуда я немного не подрос. Потом, зная что нас все равно ищут, мы разделились. Инъерви двинулась на Побережье, стараясь замести следы, а я двинулся в Академию Аррасса, осваивать свою же специальность и искать способ отомстить за все. За любимую, за сына, за друзей... и за родину. По крайней мере я теперь знал, кто стоит за всем этим.

— И кто же?

— Ты еще не догадался?

— Нолдорские некроманты! Они, тогда еще не обосновались в Нолдоре, но уничтожили Суримис изнутри, хоть их план и провалился. Частично. Лазурный Дворец взорвался, ручьи пересохли. Аррасс стал первым, и самым сильным местом, где потоки первородной энергии усилились в несколько раз после того взрыва. Их следующая цель, Аррасс. Но он стал за века слишком крепким орешком, поэтому они захватили Норсидиал, и его Дворец, построенный по подобию Суримисского. В сотни раз меньше, но все же. Нолдорское проклятие делает не что иное, как собирает силу... но только не привычную нам, как раз те отпечатки, которые ты и видел иногда сгустками алого.

— Зачем им это?

— Не знаю. В местах Силы можно покинуть этот мир, а в самых больших местах Силы можно влиять на весь мир. Если читал Свет Крови, то должен помнить. Им нужен Аррасс, раз план с Суримисом провалился. Норсидиал здесь разменная монета, хоть, по-видимому достаточно сильное место, чтобы там можно запереть весь этот мир. Сейчас три основных места Силы. Норсидиал, Аррасс, и местечко на Перевале в Загорный край. Три места, три крепости. Но ручей Силы на перевале отдает в мир лишь сотую долю своих сил, так как там скрыто древнее оружие Империи, кровь Хаоса.

Как интересно! Какая-то игрушка и прямо под боком. Надо бы разжиться ею...

— Вот так вот. Как видишь, у меня свои поводы. Знаешь, я бы рад был пойти с тобой, помочь тебе, но я, увы, принесу больше неприятностей. За мной следят, да и сил у меня теперь кот наплакал. С каждым перемещением отпечатка их становилось меньше. Теперь у меня бесполезный дар чувствовать малейшие потоки первородной энергии, и в то же время я еле еле двух мертвяков контролирую. Могу только помочь знаниями. Противник слишком коварен и он, в отличие от тебя, меня... да кого угодно здесь... Он может ждать. Суримис удалось быстро разрушить изнутри, так как около власти присутствовали интриги. Не много, если сравнивать с тем же Побережьем, но все же. Наши враги мастера интриг. Они умеют нажать в нужном месте и уничтожить государство изнутри. Алерия удивительная империя. Я долго изучал историю Алерии и его императоров и понял, почему империя не пала к ногам Нолдора. Там где в Суримисе они встретили деревянный заборчик, здесь они нашли каменную крепостную стену. Помимо Совета есть еще множество других, независимых от людей механизмов, что поддерживают у власти нужного человека, у которого в крови хоть крови династии. Эта кровь передается по наследству и изменяет человека. Неизвестно как появилась на свет эта династия, но ее совершенствовали, и это хранило империю до сих пор. Абсолютная, до определенного предела, власть сосредоточенная в руках талантливого человека, желающего блага для государства и людей. Даже ректор Академии не сможет без воли на то императора прочитать ни единой мысли в его голове. И это большая проблема для нолдорцев. Впрочем они нашли другой путь.

Паренек замолчал.

— Спасибо.

— Ты много собрал сил? Не говори, не стоит. Знаю что много, но не достаточно. Вот тебе моя помощь. Первое. Найди на севере лича, Алиму. Она стала им случайно и привязана пока к проклятию Нолдорцев. Отпечаток отказывается покидать тело, впитывая силу и становясь сильней. Она сохранила память, не бросается на людей. Перелей отпечаток в другое тело, лучше в тело террасто, так как живое тело не выдержит отпечатка только что рожденного лича, и получишь сильного соратника. Перелей отпечаток и освободи ее от того, что связывает ее с Нолдором. Я тебе расскажу как это делается.

И мальчик пустился в объяснения... Я внимательно слушал, конспектировал по привычке у себя на пике, словно вновь на лекции...

— Итак — произнес, наконец, парень пункт два. Моя сестра Инъерви. К сожалению я не знаю, как ее найти, мы решили не поддерживать связи, проститься навсегда, чтобы обезопасить друг друга. Я бы не стал искать ее, так как это займет слишком много времени, а тело она может и сменить, но если бы ты нашел ее она бы тебе здорово помогла. Она сохранила больше сил, нежели я. Возможно что-то о ней знают инквизиторы, так как думаю именно они и занимаются ее поисками. Третье — Кровь Хаоса, секретное оружие императоров. Думаю, что ты без труда найдешь сведения о нем в Аррасской библиотеке, хоть этот плут Корт и сдерет с тебя за это втридорога. Ну и последнее. Возьми эти записи. Здесь описано все, что я знаю об отпечатках, нолдорцах, есть некоторые приемы некромантии Суримиса, затерявшиеся в веках... И постарайся, чтобы это не попало в чужие руки.

— Благодарю. Конечно наглость, но все же спрошу. Можно у вас взять немного отвара, которым вы ту нежить ряженную поливаете?

— Да, конечно. Его тут завались, отец сразу котел целый наварил... И Алькор... — паренек внимательно уставился в мертвые глаза Тилены — Я надеюсь, что это все же ты.

Я улыбнулся. Ни подтверждать ни опровергать я не стал.

— Как объяснишь наше долгое отсутствие?

— Ты же девушка! По крайней мере внешне. Молодая, красивая... Какой парень моего возраста, не попытается тебя заинтересовать чем-то своим, эдак попытаться неумело, по-детски поухаживать. Я поддерживаю иллюзию, что я все же ребенок, хоть и гениальный. Так считает даже усыновивший меня некромант с кафедры. Таковым меня все считают.

* * *

К утру Тилена была уже вновь на другом краю болот и взгромоздившись на дерево выжидала. Если повезет, то удастся убить двух зайцев: и обеспечить еще одного террасто и обзавестись своим агентом в рядах инквизиции. В пузырьке в руке плескалась прозрачная жидкость — тот самый галлюциногенный отвар, который некроманты используют для защиты своей твердыни в болотах. Небольшая порция вызовет только галлюцинации с эйфорией, практически без амнезии, причем на террасто не подействует. То есть то, что мне нужно. Думаю, никто не был против, что я прихватил немного?

Отряд из десяти инквизиторов в зеленых рясах, под которыми угадывалась броня, появился скоро. И так же скоро напоролся на гупыря. Первый даже не успел ничего подумать, как тугой стебель проломил ему шлем и череп и отбросил на добрый десяток метров. Второму повезло больше: его только отбросило на пять метров и он потерял сознание, упав в кусты. Остальные, понимая что растение блокирует единственную дорогу вглубь болот, известную по картам, завязали бой с этой тварью по всем правилам. А может потому что за это редкое, очень опасное и в то же время очень ценное растение заплатят целое состояние, по меркам Алерии.

Пока инквизиторы вели бой с гупырем, с переменным успехом, я спустился, и осторожно оттащил инквизитора, отлетевшего в кусты подальше от поля боя. Меня банально не заметили. Едва ли о нем скоро вспомнят, а не найдут — подумают на диких зверей. Чуть отойдя я взвалил его и его мертвого товарища на плечи и потащил на одинокий островок среди болота, примеченный мною ранее. Все таки хорошо, что тело нежити намного сильнее человеческого.

Хех, а гупырь по словам некромантов тут матерый: с огромным корневищем...

— Аврора, твой ход. Переодевай Тилену в то самое траурное платье, хорошо что случайно не выкинули, смачивай его той смесью и очаровывай. Уступаю тебе место.

— Почему я?

— Потому, что ты некогда была девушкой, на оную до сих пор похожа и представляешь как надо себя вести. Мы уже это обсуждали.

— Хорошо — нежить вздохнула и заняла мое место у ока, а я приготовился стать зрителем.

* * *

Идевий очнулся. Голова раскалывалась, тело ныло, но он был жив. Баисова тварь! Он застонал и огляделся. Вокруг было болото, неподалеку лежал Бантис, судя по промятому шлему мертвый, но ни гупыря, ни отряда... Мысли текли рывками, словно нехотя. Местность совсем была не похожа на ту, где они встретили гупыря.

— Очнулся? — Идевий обернулся на голос.

Солдату инквизиции показалось, что он увидел самое прекрасное существо в мире. Девушка прямо таки светилась, вокруг ее платья плыли белые разводы, словно она была отражением в озере, а не живым человеком. Глаза непрерывно менялись и поражали своей глубиной, а волосы были самой настоящей рекой, стекающей вниз.

— Кто ты, во имя Идеала?

— Еще не догадался?

— Ты... Аватар Идеала, Его воплощение... Нет... Кощунство... Не может быть.

— Не кощунство, а правда, мой милый.

— То есть... Я...

— Да ты был мертв, но тебя спасла только твоя вера. Увы, твой друг не настолько был силен духом, и все же ушел, как я не старалась.

— Но почему, ведь я...

— Потому что час такой, друг мой, не слуга как все они, но друг, добрый брат. Веками мир поддерживался в равновесии, ни одно из двенадцати заветных правил не было нарушено, и я не могла вмешиваться в дела мира, только созидать и принимать в свое лоно ушедших достойно, делать их частью себя, как и было обещано. Но настал черный час, и "ищущие червя в собственном теле", сами стали червями.

— Кто-то осквернил святыню?

— Не кто-то, а что-то, ибо нежить лишь игрушка, кукла в руках кукловода.

— Среди инквизиторов нежить?

— Да. И она предрекает лживый конец, после которого уже не будет спасения в Слиянии. Никому.

Идевий побелел. Он всегда с трепетом относился к писанию, остерегался тех, кто пытался спрятаться за ликом святого, но сейчас он не мог найти ничего, что расходилось бы с писаниями. Он верил и оттого становилось страшно.

— Я отсрочила срок твоего Слияния с Идеалом, так как ты один из немногих, то ставит смысл писания выше его трактовки еретиками в рясах.

— Я расскажу о тебе тем, кого...

— Нет. Так ты только погубишь свою вторую жизнь, данную тебе для более важных целей. Вспомни строки завета праведным.

— Величайшее оружие есть созидание...

— Правильно. Созидай, слушай, узнавай. И ты узнаешь тех, кто оскверняет паству. А когда узнаешь, запоминай.

— Повинуюсь.

— Но прежде езжай на восточную оконечность Южных гор и найди там, в трещине Властелина алтарь, что появился недавно в ночь Разрыва. Там твоя вера позволит обрести тебе самое сильное оружие, которое направит твою веру.

— Идевий не подведет, о Прекраснейшая из Его воплощений.

— Выпей и засни. Проснешься ты уже рядом с друзьями... А тело брата твоего по вере, после того как душа его сольется с Идеалом будет предано земле мною лично.

— Благодарю, о Прекраснейшая.

И Идевий залпом опустошил золотой кубок с пенящимся напитком, а пока засыпал смотрел на нее и радовался.

* * *

— Из тебя отличная актриса, Аврора. Спасибо, на сегодня свободна, можешь возвращаться к раскопкам, только переодень террасто опять в походную одежду.

— Благодарю. Зачем все же нам этот "избранный"?

— Я думаю, что приказ никому не рассказывать он все же нарушит. А сходив по указанному мною направлению найдет клинок с секретом, как наши, только Бортел специально выковал для него клинок в форме одного из клинков писания. Внутри я не пожалел положить зеленый хрусталь добытый в пустыне, чтобы хватило надолго и запечатать. При наилучшем стечении обстоятельств, это приведет к расколу в рядах инквизиторов, что нам только на руку.

Аврора кивнула и вскоре покинула площадку. Тихая, незаметная, покорная... Словно это и не она некогда отдавала приказы одной из самых беспощадных шаек, вырезавших даже домашних животных в деревнях, на которые нападали.

Пора. Аксий с соседнего пика управлял телом мертвого инквизитора, обращенного мною в террасто, благо операция эта была настолько проста, что могла быть провернута даже через тело Тилены.

Инквизитор, моя новая кукла, забрал практически все, оставив Тилене лишь необходимый минимум. Его задача — находиться на постоялом дворе, читать записи Суримисского некроманта, чтобы Аксий их переписал здесь, а потом сжечь оригинал. Задача же Тилены — пробиваться на Север. Террасто с клинком я решил послать на запад сразу, как освободиться одно из двух ок.

Время тянулось и я вернулся к планам атаки, штудируя записи Суримисского некроманта, что успел переписать Аксий и запутывая схему как контроля, так и питания энергией своего войска. Если я хочу победить — нолдорцы не должны суметь ее распутать, иначе я лишусь армии. И не должны найти меня среди моих же солдат. Живой должен затеряться среди мертвых...

* * *

Старик глянул в след удаляющемуся едва ли не бегом инквизитору в зеленой рясе и покачал головой. Путь выбранный Алькором заместо широкой и ровной проторенной для него дороги, больше напоминал звериную тропку, по которой некроманту никогда не пройти... Самому. А значит придется вмешиваться. К сожалению, ставки сейчас слишком высоки и успех Алькора, а значит и свой успех, надо обеспечить любой ценой.

Семь человек, все мужчины, причем самому молодому на вид было лет тридцать, подошли к старику и стали ждать, когда тот соизволит говорить.

— Все пошло криво. Кандидат хотел бежать и бежал из Аррасса, но бежать куда-то дальше ему не дали внушенные нами правила. В результате он готовит свою месть, исполняя которую должен будет сгинуть бесплодно. Наплевать на него и взять нового кандидата времени уже нету. Кахлан и Стэнли — отправляетесь за инквизитором и помогаете ему не закончить остаток своих дней на костре, в устроить хорошенький раскол в рядах инквизиции. Особенно это тебя касается Стенли, так как организовывать секты твой конек. Так же займитесь Биллигом. Пора его уже прикончить, желательно руками какого-нибудь местного, который получит награду за него.

— Повинуемся — хором ответили те, поклонились и сразу удалились, не задавая лишних вопросов.

— Нварди, ты двигаешься на Восток к диким племенам птицеводам, и обустраиваешь все так, чтобы они согласились на союз с Алерией. Думаю племя Дунмир, как самое большое будет основной областью твоей работы.

— Принято. Отправляюсь немедленно.

— Григорий, ты едешь на восток, на Побережье, и ищешь эту Инъерви. Я знаю, найти ее будет практически невозможно. Поиски не бросать раньше крайнего срока указанного мной. Если Алькор к тому времени, пойдет в атаку, просто доставь ее в Аррасс и присмотри за ней. Все.

— Нотару, ты едешь вместе с Григорием, но только обеспечиваешь союз Алерии и Побережья.

— Говар, ты двинешься в пещеры, указанные на этой карте, и обезвредишь часть ловушек в них, которые указаны на этих чертежах. Другие не трогай.

— Ник, что касается тебя, поднимай своих ребят и ошивайся непрерывно около крепости Алькора и сообщай мне о каждом его шаге два раза в день. Вы НЕ должны попасться ему на глаза. Я надеюсь на ваши таланты.

— Повинуюсь. Можно только один вопрос?

— Конечно.

— Насколько все идет наперекосяк?

— Настолько, что он решил сыграть в героя и отступил полностью от плана. Его идея мстить самому обречена была бы на провал, если бы не эти крайние меры.

— А нельзя было бы от него избавиться и попробовать нового Алькора, у нас ведь хватает кандидатов.

— Нет. Поздно. Либо этот, либо сотни лет тщательной подготовки пошли прахом. Ставки настолько высоки, что я оторвал вас от дел. Приступай.

— Повинуюсь.

Ник хмыкнул и пройдя сквозь растворяющееся в воздухе тело призрака двинулся на Юг...

* * *

Тем временем Тилена под руководством Аксия пробивалась на север. Медленно и верно она подходила к своей цели: той странной неупокоенной, что сохранила разум. Стихийно образовавшийся лич, который даст сотню очков форы любому Суримисскому. Надо только ее освободить.

Она была своего рода божеством покровительницей охотников, подсказывала где искать нежить, оберегала одинокого охотника, зашедшего далеко, от нежити. И этому "негласному святому лику" всячески сопротивлялись инквизиторы.

Найти ее не составило труда.

Мало чем можно было здесь любоваться: плоть здорово прогнила, вместо глаз темные провалы, волос на голове не осталось, а старая грязная одежда буквально въелась в тело. Но энергия... Потоки силы буквально сходили с ума здесь и были заметны легко даже через террасто. Вот темноалые нити нолдорского проклятия, тянут и тянут нечто алое, но более светлое на себя, но только оно сопротивляется, вбирает силу ото всюду и стоит на месте. И это уже даже пятно, скорее облако.

— Выглядишь неважно.

— Охотница! — голос напоминает свист ветра, издают его явно не голосовые связки — Нежить севернее...

— Ты и есть Алима Бернальская?

— Да и у меня скоро свадьба.

— Как-то не вериться. Твой суженый тоже мертвяк?

— Что, как ты смеешь! — если бы жуткое подобие лица сохранило бы мимические мышцы в рабочем состоянии на нем была бы ярость.

Ошибка. Едва ли ярость поможет ей себя вспомнить.

— Мне надо чтобы ты вспомнила себя. Кто ты, как здесь оказалась и что тебя так тянет на Север.

— Зачем?

— Просто вспомни. Твой любимый мертв, так ведь? Как это случилось?

Потоки дернулись, существо вбирало в себя все больше энергии...

— Не могу...

— Видишь этот камень — показываю ей кусочек энергетического хрусталя и тот практически сразу обращается прахом — с такой скоростью из него поглотили энергию.

— Вспомнила — голос изменился и превратился в подобие шепота — они тянут меня к себе. Я устала. Зачем ты заставила меня все это вспомнить?

— Потому что хочу предложить тебе месть. Ведь нежить его сгубила, так?

— Да, нолдорская нежить. Но как ты собираешься помочь мне мстить? Я привязана к этому месту, да и нолдорское проклятие хоть и пытается меня подавить и забрать себе — оно единственное что держит жизнь, вернее подобие жизни в этом теле... Погоди... Ты не человек. Ты кукла, я вижу, а где же кукловод?

— Правильно. Это тело успело пробыть почти сутки мертвым прежде чем стать одной из тысяч кукол Повелителя. Его я предлагаю тебе. Его и свободу от нолдорского проклятия, ровно как и силу.

— А если я вдруг служу Нолдору? Что тогда?

— Девочка, ты сильна, но нолдорское проклятие перекрывает практически всю твою мощь так, что и себя-то забываешь. Ты думаешь чем угодно, кроме как головой, которая не сочти за обиду, у тебя малость подгнила, и твои мысли плавают наверху так, что их и через куклу увидеть можно без труда.

Блефую. Из тела Тилены я мало чего могу прочитать, да и едва ли сам смог бы. Не мастер я лазить по чужим мыслям.

— Что мне делать?

— Инструкции в конверте в кармане моей куртки. Читать, думаю, умеешь. Скоро ты уже будешь в новом теле, а твое теперешнее станет обычным мертвяком, которого ты упокоишь.

— Инквизиторы много отдадут за мою шкуру...

— Верно. Ты согласна?

— Да. Так или иначе это существование мне более невыносимо.

— Тогда не сопротивляйся тому, что я буду делать. Это и так очень сложно провернуть из этой куклы.

* * *

Тилена улыбнулась и быстро выложила вокруг шесть криталлов энергетического хрусталя, после чего закрыла глаза и что-то начала делать с потоками первородной энергии. Кристаллы по очереди вспыхивали и рассыпались прахом исчерпав свой запас.

Через несколько минут девушка открыла глаза и рубанула клинком по телу неупокоенной, буквально развалив ее клинком пополам. И глаза были более не мертвые отстраненные, а в них едва ли не светился огонь.

— Как приятно — буквально промурлыкала "Тилена", захлебываясь от странной радости — Словно вновь жива. И тело какое ловкое, красивое... И совсем не гниет...

* * *

— Дело сделано — я глубоко вздохнул, откинулся и потер виски, унимая ноющую боль в голове.

— Вы уверены, повелитель, что имело смысл давать этой женщине... Нежити новое тело?

— А выбор есть?

— Она стала намного сильнее Вас, когда обрела новое тело — задумчиво произнес Аксий — проклятие нолдорцев более не подавляет ее.

— Я знаю. У нее есть серьезный повод для мести, как и у меня. А союзники мне сейчас очень нужны.

— Может было бы лучше обратиться к некромантам Академии?

— Среди них предатель и они под пристальным вниманием. Отпадает. Сам видел КАК они там живут на болотах.

— Наемники?

— Откажутся идти в одном войске с нежитью, да и воевать даже с нашим оружием против нежити откажуться. Ко всему прочему болтают много. Отпадает.

— А если завлечь, нанять и... Того, в эрнрасто.

— Привлечем внимание. У меня хватает материала. В крайнем случае в бухте южнее прибежище пиратов, используем их. Проблема в том, что я больше не удержу.

— А подходы к Норсидиалу с моря есть?

— Есть, но лезть туда самоубийство.

— Кто, вернее что по вашему теперь эта Алима?

— Лич. Некроманты Суримиса превращали своих собратьев в них долгим ритуалом, заставляя первородную энергию отпечатать в себе человека и поддерживать эту форму сотни лет. Тут горячего желания девушки жить вполне хватило, а энергию она черпала частично из проклятия нолдорцев, а частично из близлежащего места Силы. Проклятие подавляло ее, но в то же время заставляло адаптироваться и становиться сильнее. Здесь я согласен с нашим Суримисским другом.

— И насколько она адекватна?

— А вот это вопрос хороший. У меня серьезные подозрения, что психика могла пострадать. Более того, человек с нормальной психикой скорее всего не выжил бы, отправился бы к нолдорцам...

* * *

Я должен был встретиться с моей новой, хотелось бы считать, союзницей в лесах южнее Аррасса ровно через месяц. Благо местечко там было просто великолепное, уютная пещерка, когда-то бывшая домом для каких-то местных хищников, ныне скоропостижно скончавшихся благодаря моим клинкам. Все хорошо, вот если бы эти леса не напоминали мне так о том, что я и так забыть не в силах.

Я прибыл туда на три дня раньше срока, с запасом. Алима же появилась на второй день ожидания.

— Так вот оно что. Некромант не из последних, с кучей секретов и личных счетов. Неплохая компания для нежити вроде меня. Алькор... Или мне называть Вас "повелителем"? — в голосе звучала насмешка — или Игорем?

— Мне без разницы как меня называют покуда это не является оскорблением, Алима.

— Нолдорцы в курсе, что я сбежала.

— Еще бы! Хвоста надеюсь не привела?

— Нет.

— Итак, что ты думаешь о моем предложении?

— Сокрушить нолдорцев?

— Желательно медленно мучительно и со вкусом.

— Разумное предложение от того, кто потерял родину, кучу друзей и любимую, а еще и... Хм... — Алима нахмурилась.

— Читаешь содержимое моего черепа?

— Уж извини, как не защищайся, а для меня теперь все как на ладони, не могу удержаться ибо слишком велик соблазн. Первые дни я вообще чувствовала всех и каждого на большом расстоянии вокруг. Сама и не знаю как. Так ты тогда блефовал, что читаешь мои мысли!

— И случайно... — я предпочел проигнорировать последний ее выпад.

— Нет, то самое место в памяти тебе вытирал настоящий ас. Никаких следов.

— Жаль. Но сейчас главным вопросом является твое согласие или несогласие участвовать в моем плане.

— Еще спрашиваешь... Я готова на союз с кем угодно, лишь бы увидеть как нолдорские некроманты, как каждый из них будет корчиться от боли и подыхать. А потом еще и нежить по три раза поднять и упокоить.

— Отлично.

— Надеюсь ты мне веришь...

— А что еще остается. Без тебя мои шансы тождественно равны нулю, поэтому придется рискнуть. Кто не рискует...

— ... Тот не пьет шампанского — с жутким акцентом закончила фразу на русском Алима, вытащив нужную информацию у меня из головы.

— Заметь, я его и так не пью... Не пил. Дрянь, если честно. Ладно вернемся к нашим проблемам.

— Нолдорцы держат в верхах инквизиции своих агентов, тоже нежить. Внешне неотличимы от живых, имеют свой собственный разум, но подчиняются Нолдору.

— Эрнрасто!

— Уж в некроматских терминах я не сильна, я вообще при жизни была врачом. Пару раз они выискивали меня, пытались уничтожить, да вознаграждение за мою голову назначили. Видимо сбросить с меня свое проклятие им не под силу, необходимо вмешательство грубой силы...

— Интересно, как их до сих пор не обнаружили... Но в инквизиции у меня уже есть свой агент и будем надеяться, что он им там устроит раскол по всем правилам. Хотя скорее всего его быстренько уберут, чтобы не болтал много.

Я рисковал. Здорово рисковал. Сила Алимы теперь была такова, что ее хватит уничтожить с десяток таких как я, так что желай она от меня избавиться она бы сделала это не задумываясь, так как все содержимое моей головы было у нее словно на блюде, но она этого не делала, а значит...

Не похоже на некромантов играть с жертвой, так что задвинем паранойю подальше. Ко всему прочему Алима не совсем в курсе, как использовать свою силу, а значит ее надо учить.

— Поехали. Я покажу тебе, что у меня есть на данный момент.

Мы оседлали двух ворлаков, которых я прихватил с собой и двинулись к моей твердыне. От них, словно от гламурной блондинки духами, несло маслами, которыми их забальзамировали, чтобы побороть процесс гниения. Тратиться и превращать их в высококлассную негниющию нежить, как тела террасто мне было тогда лень, да и времени не хватало.

— Ты здорово изменился за время своего прибывания в Алерии — неожиданно произнесла Алима, все это время ковырявшаяся у меня в голове.

— Ясен пень! — не выдержал я — это очевидный факт. Изменишься тут...

Осведомленность этого существа обо мне просто пугала, хотя страх я привычно загонял в глубины сознания.

— Погоди. Я только начала. Когда ты только попал сюда ты был страшен. Нет, не внешне а внутренне. Я никогда не встречала такого жесткого и расчетливого человека. Ты все, что тебе было не интересно, делал исключительно для галочки, даже "любил", если иногда встречаться с человеком раз в полгода можно назвать назвать любовью. Я говорю про Лизу...

— Как точно подмечено — в слова я постарался вложить весь оставшийся в наличии сарказм.

Ощущение что кто-то копается в голове было неприятным, но этому я противостоять не мог, несмотря на всю свою тренировку. Алима легко ломала любую ментальную защиту словно ее и не было.

— Слизень. Опктук Оркентри, поглощающий разум. Весьма ловкий ход, иначе не скажешь. Как ты думаешь, что ты получил помимо знаний языка?

— Не знаю, честно...

— А на самом деле многое. Наверное прошлая жертва слизня была поэтом, или художником... Весьма чувственной и эмоциональной натурой. Что и говорить едва ли ты смог бы полюбить кого-то по-настоящему не изменись твой характер, пускай и незаметно для тебя. Но там было и еще что-то... Не могу понять... Словно... не знаю...

— Что именно?

Вот тут уже я слушал в оба уха, боясь пропустить что либо. У нее получалось разобраться в той мешанине, что творилась у меня внутри и разложить все по полочкам, то есть то, чего не мог толком сделать я сам.

— Скорее руководство к действию. Модель поведения, не знаю как и назвать. Из всего происходящего ты делал строго определенные выводы. И если стать охотником за нежитью было единственным выходом, то ты ведь никогда бы не рискнул бы сам податься в некроманты, так?

— Не знаю.

— И рискнуть и пойти в Школу Теней?

— Не уверен, но...

Помнится тогда я кидал монетку...

— Но эта часть надломлена и частично стерта. Хотя может так она и создана изначально...

— Кем?

— А вот этого я не знаю... И ты тоже. Это всего лишь мое предположение. И стерта она другим. В тебе есть еще много чего. Например, многое от Варрива, хранителя того самого склепа, именно это изменило твои планы наиболее кардинально.

— А это-то как во мне оказалось?

— Разбитый клинок, наверняка с нарушенным энергетическим балансом или еще чем-нибудь подобным. Я бы не стала уповать на то, что что-то подобное этим клинкам будет нормально работать будучи покрыто сетью трещин и лишившись некоторых кусков. Возможно они перенесли в тебя нечто... не только жизненную силу, которой у той нежити и так своей не было.

— И что это мне дает?

— Часть характера Варрива, небольшую часть его склонностей, да пару образов из прошлого, но не более... Его сознание, должно быть, почти рассеялось за эти годы. Здесь тебе повезло, иначе бы тебе не избежать раздвоения личности. Ну и наконец Инвил. Пытаясь ее спасти ты с ней щедро поделился собой при помощи клинка, а в обмен получил частичку ее. Вот только было слишком поздно... Да на тебе проклятие лесного народа!

— Мой личный психоаналитик — теперь уже я улыбнулся — очень даже мило... Не представляешь, как этого мне не хватало.

* * *

Мужчина в потрепанной зеленой рясе продолжал свой путь на север. Здесь уже давно никто не жил — деревни стояли пустые, и то хорошо если стояли: во многих местах даже домов толком не сохранилось. Впрочем при пристальном рассмотрении мужчина был не совсем живым, но и на мертвяка походил. После того, как тело Тилены было отдано Алиме, тело неудачливого инквизитора было единственным, которое осталось подконтрольно беглому некроманту и находилось достаточно далеко на севере. Алый туман, именно в таком виде воспринималось проклятие Нолдора, здесь был особенно густым. Иногда в воздухе не с того проскакивала то искра то всполох. Видимо даже столь сильному и масштабному заклятию не получалось удержать всю без остатка энергию в себе и она иногда находила выход: то в свет переходила, то в тепло, то в разряд небольшой.

Но что беспокоило сильнее под действием этого видимого далеко не всем тумана тут даже камни пытались сложиться в человекоподобные фигуры, дергались и иногда подлетали вверх. Интересно, почему же Нолдор предпочел остановиться на человеческом облике даже для подобных созданий и будут ли они его новой ударной силой. Насколько известно, чтобы оживить груду камней нужно затратить на несколько порядков больше энергии, нежели на оживление самого древнего мертвяка давно распавшегося невесомым прахом (если тело, конечно, не кремировали). Впрочем, таковая возможность отметалась во всех книгах, так как ни одному не удавалось до сих пор подчинить даже треть силы, необходимой для самого простого эксперимента.

— Впечатляет? — голос человека был глух, напоминал шелест ветра... Мертвяк? Точно, причем не первой свежести.

— Сразу видно в своем деле Вы не новички — нарочито медленно протянул я — думаю ближе к любителям. А придти сюда самому, а не вселяться в тело мертвяка религия не позволяет?

— А тебе?

— Приказ.

— И чей же? Не свой ли собственный?

Какой проницательный, однако.

— Это не играет роли. Хоть я и сам, настоящий, далеко не живой, но моя шкура мне дорога.

— Я хочу поговорить с твоим повелителем?

— Каким из?

— А их несколько? С самым главным!

— Главного нету, есть равные. Падет один, восстанут трое.

Несу бред. Пускай попробуют из него хоть что-нибудь вразумительное понять. И попутно чувствую, как аккуратные незримые пальцы касаются нити, что соединяет меня с этим телом и пытаются проследить куда же она идет. Пускай. Пока время на разговор есть, не сразу ему прощупать два с лишним десятка ретрансляторов.

— Говори. Я передам.

— Нет, я хочу поговорить...

— Тогда возможности у тебя не будет.

— Хорошо, будь по-твоему. Он ведь некромант, так? А нам незачем враждовать. Если угодно, хорошему некроманту всегда найдется место в наших рядах, причем не только в этом мире, но и многих других. Пускай подумает над этим.

— Не рекомендую прощупывать дальше нить, иначе она неожиданно оборвется... И Вам будет не с кем поговорить.

— Хм. Так ты передал?

— Быть может.

— И передай еще кое что. У нас есть много душ, причем многие из них, содержат в себе отпечаток всего человека, всю его память, навыки... своего рода копия. Если он мстит, то вполне возможно, что мы можем вернуть того, за кого он мстит. Передал?

— Быть может.

— Мы даже не поскупимся отдать, коли взбредет в голову Инвил, ту странную столь сильную душу, кажется объединившую в себе силу двух душ. Передал?

Я, тем телом, что сидит на пике Гордыни, глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, стараясь сохранить спокойствие. Блефует. Не знает наверняка, поэтому и перебирает тех, кто ему насолил или может насолить ибо есть повод. А тем временем пальцы подбираются к следующему ретранслятору... Пора обрывать этот спиритический сеанс.

— Быть может.

Хорошо, что голос этого тела шипит и едва ли передаст эмоции.

— В знак нашей доброй воли, мы снимем оковы с этого мира на ближайшие несколько дней. И твой повелитель, вместе с теми, кого он захочет взять смогут отсюда уйти. Согласен?

— Я не решаю, я лишь, быть может, передаю. А может просто говорю... Время расплаты близится, а нить неожиданно обрывается.

Достаю незаметно копье, взятое у некромантов и вонзаю его в нежить, попутно отбегая.

Нежить закричала, да так что у меня в ушах, уже настоящих, заложило. Алый туман начал сгорать ярким огнем, расходясь вокруг от уже осыпавшегося прахом переговорщика, а на Север метнулась огненная стрела — оборачивающаяся ярким пламенем нить, связывавшая тело и его повелителей.

Я отбежал подальше от границы огня, разраставшейся сферой и уже достигшей нескольких десятков метров в диаметре. Неужели некроманты Аррасса смогли уничтожить проклятие? Нет... Огонь уже гаснет, на границе желтизна и алый туман вновь затягивает то место...

Погодите-ка, меня прощупывают до сих пор!

Перекачиваю энергию трех ближних ретрансляторов и, обрывая связь ударяю ей напрямую по прощупывающему меня сознанию. На таком расстоянии серьезного вреда не нанести, только пара часов головной боли. Да и то, что нить оборвана с запасом, не от трех и не от двух передатчиков, а от восьми ближайших должно помочь.

— Алима! Аврора! Бортел! Аксий! Кродар! — отдаю мысленные приказы — собираемся в главном зале, мне нужна ваша помощь.

Главным залом было большое помещение моего уже замка, построенное сравнительно недавно, когда все необходимое строительство было уже закончено, а простоя рабочих допускать не хотелось. Потому они и строили что попало, работая по добытым где-то чертежам. Так родился и сам замок. Тут стоял большой, опять таки производства моей нежити, достаточно грубый стол, за которым и собрались вызванные мною существа. Людьми их уже не назовешь, но и на мертвяков они не тянут.

— Итак, дамы и господа, со мной на "связь" только что вышел один из наших противников, и как ни странно предлагал сделку...

Я подробно описал всю встречу и разговор.

— Врет. Схватят и убьют — заключила Алима.

— Конечно — согласился я — но в виде жеста доброй воли они открыли этот мир на вход и выход на целых три дня. И я хочу этим воспользоваться.

— Уйти домой?

Выбор было сделать на удивление просто. Может быть я просто слишком свыкся с этим миром и не желал идти домой? Или Инвил... Вернее память о ней тебе настолько дорога?

— Нет. Просто послать террасто с весточкой домой. Готовый есть?

— Да, в заготовках три штуки — произнесла Алима — Два юноши и девушка, все трое крестьяне, убиты при нападении пиратов на рыбацкую деревеньку на берегу моря.

— Отлично. Доставь одного к "оку" на пике Гордыни к полудню. И у нас серьезные неприятности. Там на границе с проклятыми землями даже камни обретают подобие жизни. И у меня серьезное подозрение, что эти самые камни придут тоже штурмовать Аррасс вместе с нежитью в ближайшее время.

— Не думаю, что в этом месяце. Возможно, год, два, даже три — сказал Аксий.

— У нас ровно год с небольшим — уверенно произнес я — Во время осады Аррасса болтуны орали про конец света и что "последнему войску надо открыть ворота".

— Сказание о днях последних? — удивилась Алима — ты читал?

— Да. Еще в Академии, в исключительно образовательных целях.

— И первой армии дверь не раскроют, но осознают заблуждения в раз второй. И будет пир кровавый, что обозначит дней конец — процитировала та — И что это нам дает?

— Вспомни текст. Там указано что между первым и вторым войском пройдет три года. А так же, сказано, что последнее войско придет "под музыку глубин дальних", что посеют в сердцах страх.

— Барабаны Нолдора?

— Отчего нет. Мы же знаем, что инквизиторы в сговоре с Нолдорцами. Ловкий трюк.

— И что это нам дает? — не выдержал Бортел

— А вот что — я положил на стол плеер, выбрал песню, выкрутил громкость на максимум и нажал воспроизведение — вещичка прихваченная из родного мира, в которой много таких песен, которые будут действовать похлеще Нолдорских барабанов. Кродар, сможешь сообразить с десяток достаточно мощных акустических усилителей, так как громкости большой оно не дает?

— Требуется распределить звук, чтобы звучало из десятка мест сразу и громко?

— Если можно.

— Конечно. Но они не очень надежные. Чем больше мощность, тем больше размер, а сам кристалл лопается быстрее.

— Мне нужно чтобы весь Аррасс оглох, если угодно.

— Ну... подобный усилитель... он будет огромным кристаллом с меня ростом и... он едва ли прослужит дольше недели.

— А дольше нам и не надо. Сделай их с запасом. Нужные камни найдешь?

— В одной из шахт есть хорошая жила, оттуда много можно примерно таких накопать. Но это займет несколько месяцев.

— Отлично, у тебя будет чем занять свободное время, приступай, свободен.

— Бортел, как продвигается ковка брони для моих воинов?

— Жила красного железа богата, руда качественная. Пока получилось около трех тысяч комплектов брони и вооружения по указанному Вами образцу. Мы работаем день и ночь.

— Отлично, продолжайте в том же духе, складываем пока в катакомбах. Аврора, как твои люди на раскопках в пустыне?

— На раскопках очень мало народу, но мы уже почти откопали весь Рилендсшарн, город который в непосредственной близости к перевалу. По приблизительным подсчетам нежити там около пятидесяти тысяч. Мы заготавливаем ее, как Вы и сказали.

— Понятно. Начинай их перетаскивать наверх и тупо в катакомбах. Свободна, как и все, кроме Алимы.

Я дождался пока нежить уйдет.

— Ну? Уже со всеми основными составляющими моего небольшого воинства познакомилась?

— Пока что не воинства. Воинство безмозгло и находится внизу, в пустыне. А это, можно сказать, руководящий состав.

— Правильно. И что ты о нем можешь сказать?

— Бортел тебя ненавидит. Потеряй контроль и он первый, кто тебя прирежет, даже зная, что сам после этого умрет навсегда. А вот Аврора наоборот.

— Я думал она меня ненавидит сильнее всех. Рассказывай, что накопала у нее в голове... Вернее отпечатке.

— Любопытный... Ну ладно. Она организовала шайку в двадцать лет, когда инквизиторы сожгли на костре ее родителей. И "кровавые рты" знатно повеселились, вырезав и инквизиторов и население, которое некоторое время назад едва ли не в экстазе смотрело за казнью. Но начав, трудно остановиться и она стала заложницей своих головорезов, которых боялась бросить. Поэтому в отличие от Бортела, которому подавай отсутствие империи, она приняла судьбу и служит... наверное, даже искренне. Как и Кродар, хотя он хитер до безобразия. Аксий — так тот вообще в шайке был только потому что в свое время влюбился в Аврору. Он в жизни никого не убивал, просто дурень.

Ну вот. Здравствуй угрызения совести. Проходите, располагайтесь, давненько Вас не было видно...

— Хм. Отлично. Алима слушай меня внимательно. Чуть южнее есть хорошо укрытая бухта, где сейчас находятся все три корабля этой шайки пиратов, за которыми мы присматриваем последнее время. Жуткие головорезы от которых стонут все окрестности. Сезон штормов они там пережидают и, традиционно, пьянствуют. Так как теперь у нас есть ты, тебе было бы неплохо обзавестись подвластной тебе нежитью.

— Но как я превращу их в эрнрасто?

— Я тебя научу. Возьмешь сотню у Бортела, а я обеспечу прикрытие туманом. Всего там пиратов около трех или четырех сотен. Они твои.

— И как мне с ними быть? Мне ведь нужно для начала их обезвредить и при этом оставить в живых!

— Используй мою отработанную схему: споры этого гриба в бочки с алкоголем, и большая часть будет летать в облачках к вечеру.

— Что-то еще?

— Эрнрасто должны стать все. Я не хочу раскидываться ценным материалом.

— Принято. А потом?

А потом оставь там около сотни пиратов следить за бухтой и кораблями, а сама бери всех остальных и двигайся обратно. Ясно? Пойдем, я пошлю весточку домой, а потом уже будем учить тебя.

Письмо домой удалось написать далеко не сразу. Да и историю всего, что со мной случилось, пришлось переврать практически полностью.

Письмо я упаковал, положил террасто в карман и, сев рядом с "оком" достал кристалл "Света Крови". Проверим не соврал ли этот некромант.

Камень вспыхнул, но не погас бесследно и не рассыпался. Рядом расцвела огненная сфера около полутора метров в диаметре, переливающаяся сотнями оттенков. Едва я зафиксировал врата, я положил светящийся камень и воспользовался "оком". Пора. Врата держаться около трех часов устойчиво на одном камне и почти трое суток в виде тонкой щели, через которую только и может проникнуть ниточка из первородной энергии. Тело шагнуло к сфере врат, погрузилось в него... На секунду я увидел парк, поток автомобилей виднеющийся через просветы между деревьями, а потом был резкий удар оборвавший нить, и выбивший из меня на несколько минут дух.

Когда я очнулся голова раскалывалась, а в глазах двоилось.

— Ты жив? — спросила Алима.

— Угу.

— Ты едва не потерял контроль над нежитью!

— Здорово ударило — в глазах, наконец перестало двоиться и я увидел останки тела террасто. Его разорвало пополам, причем письмо осталось на этой стороне. Черт!

— Ловушка — уверенно произнесла Алима.

— Сейчас проверим — я взял еще один алый камешек и попробовал открыть врата... Камень просто осыпался прахом, как и раньше. Заперто. Я сглотнул, понимая что на месте террасто вполне мог быть я.

— Что будем дальше делать? — невинным тоном осведомилась Алима.

— Пошли. Буду учить тебя... Через пару дней займешься пиратами. Серьезных коррективов в наши планы это не вносит.

* * *

— Это еще что? — проговорил подполковник милиции разглядывая фотографию.

— Нашли гуляющие в парке. Опознать пока не удалось, ровно как и найти вторую часть.

— Жуткий вид... А что эксперты?

— Время смерти определить не могут, ровно как и причину. В теле куча разного рода полимеров, би...

— Чего?

— Короче каких-то веществ, которых там не должно быть. Словно его забальзамировали. Очевидно задолго до того, как разорвать.

— Глухарь?

— Похоже.

— Ну значит пока не опознают не дергаемся, у нас еще дел по горло.

* * *

— Мне придется туго, если заметят, что я допускаю студентов к этой секции.

— Скажи, Корт, а кому ты обязан тем, что проводишь весело время в тихой и спокойной библиотеке, регулярно приводя сюда самых дорогих "красавиц" Аррасса? И это вместо того, чтобы лишиться жизни неизвестно сколько лет назад, как и положено за кражу в библиотеке позорной смертью — старик откровенно смеялся над библиотекарем и его жадностью.

— Простите, не хотел...

— То-то же. И убедись чтобы Алькор нашел путь к "Крови". Мы и так отклонились от намеченного плана недопустимо далеко. От этого, кстати, и твое теплое местечко здесь зависит.

Старик, не прощаясь растворился в воздухе, а библиотекарь продолжил ворчать себе под нос.

— ... Спасет, не спасет, а уж возьму я с него за эту услугу, как положено — пробурчал, наконец, Корт и успокоился.

* * *

Книги, книжечки, книженции: от толстых талмудов в тысячу страниц, заканчивая тощими, словно сума бедняка отчетами в пару десятков листов. И каждая из книг имеет прочную медную обложку.

Корт дорого брал за право работать в этой секции библиотеки, но деньги меня сейчас волновали меньше всего. Имея своего агента-эрнрасто в студентах Академии мне было не слишком сложно получить доступ к библиотеке. К сожалению, тот не смог самостоятельно достать все нужные книги, поэтому пришлось загримироваться и идти самому.

Мне предстояло найти кучу информации, что я и делал, не обращая внимание на острые приступы хандры.

Я искал то, что, наконец даст мне столько магической силы, что хватит разделаться с некромантами: "Кровь Хаоса", последнее оружие императора. Оно периодически всплывало в слухах и россказнях, которые доходили до меня и сейчас я искал ответ на главный вопрос: а что на самом деле лежит в основе всей этой болтовни?

Удача была сегодня явно на моей стороне: нужные книги отыскались.

"Кровь Хаоса", так же известная как последнее оружие императора, получили около четырех сотен лет назад, экспериментируя с перемещением в другие миры. Вернее сказать, не получили, а притащили из какого-то мира, причем избавиться потом оказалось необычайно трудно, более того практически невозможно. Эта субстанция изменяла человека носителя, давала ему огромные силы, но, за это в уплату брала разум. Естественно человек "съезжал с катушек" не сразу, но потом остановить его было трудно. Поговаривали, что у этой субстанции есть свой разум и что она преследует свои цели, хотя какие никто не говорил, да и скорее всего просто не знал. Когда исследователям стало ясно, что избавиться от "крови" не получиться просто так, ее решили сделать "последним оружием императора", на случай очень большой беды. "Последнее" как бы подразумевает, что после его использования чаще всего не выживают.

Итак, "Кровь" действительно существовала и была упрятана туда, где ее силу надежно подавляет поток первородной энергии.

Вот только куда? Понятно, что место Силы должно быть не из слабых, но в то же время располагаться там, где не каждый достанет. Помнится некромант говорил, что оно у меня под боком, но где?

Идея пришла в голову неожиданно и я поспешил достать две карты, на которых указывались места Силы: одна совсем свежая, а другая многолетней выдержки, когда "Кровь" еще не нашли. Сопоставив карты было легко найти место Силы пропавшее, если судить по свежей карте бесследно. Конечно были и другие различия, так как, как раз тогда Суримис приказал долго жить фееричным взрывом Хрустального Дворца, но это меня не волновало. Я нашел практически точное место, где должна была храниться эта "кровь" и это действительно было у меня под боком.

Прихватив себе еще несколько книг, я покинул библиотеку и двинулся домой.

* * *

— Что ты об этом всем думаешь?

Я, Алима и несколько сопровождающих нас эрнрасто двигались за запад по склону к месту, указанному на карте.

— Самое первое испытание, известное всем — это печать крови. О ней в свое время все галдели, кому не лень. Это легко понять. То есть вход в пещеру откроет только кровь императорского рода. Но ее легко сломать. Основные преграды дальше. Скорее всего это будут какие-то ментальные испытания, иллюзии, искушения... Императора отличает от всех остальных особый склад психики, которая вырабатывается с рождения, думаю ты об этом слышал.

— Да слышал.

— Скорее всего испытания основаны на этом. Это легче всего проверить. Возможно придется делать выбор, от чего-то отказываться... я не знаю. Возможно тебе предстоит повторно увидеть смерть друзей. Так или иначе там нет привычных ловушек, это точно. Уверен что будешь рисковать?

— Выбора нет. Ты сама видела, что твориться на границе с проклятыми землями. Даже камни и то обретают подобие жизни. Остается только гадать, какая сила вложена в это проклятие. И без этого нам не справиться.

— Алькор...Игорь...

— Да.

— Удачи. Помни, что не только тебе надо отомстить.

Форнт, эрнрасто из банды Бортела, умеющий разбираться с замками, наконец, нащупал нужное место, надавил щупом и камень отполз вбок открывая темную пасть прохода. Пора.

Я поправил катаны за спиной и, не оглядываясь, двинулся внутрь. Надо скорее с этим покончить. Очень скоро решиться вопрос смогу ли я раздобыть последний столь важный ингредиент для победы. Скала шумно закрылась за моей спиной...

Узкий сухой проход петлял, и уходил все глубже и глубже. Первородной энергии вокруг было разлито все меньше и меньше и созданный мною светлячок вскоре погас. Хорошо, что я прихватил с собой несколько обычных факелов, так как здесь даже солнечный хрусталь растерял свою силу и осыпался прахом. Примерно через полчаса стены неожиданно расступились и мне открылась пропасть, через которую был переброшен тонкий каменный мост. Стоило мне подойти поближе, как кристаллы в огромном количестве выступавшие из стен засветились. Наверное, первое препятствие... Загнав страх подальше, я сделал первый шаг по мосту, потом второй.

Неожиданно поднявшийся ветер сбросил меня с него, словно пылинку, и через секунду я провалился в темноту...

Ступени лестницы были из прозрачного хрусталя, едва охваченного золотистым металлом. Ступенька за ступенькой оставались позади и я поднимался все выше, прямо к темному, покрытому грозовыми тучами небу. Тело едва ли подчинялось моим командам, просто шло вперед, и каждый шаг приближал меня к небу. Я умер?

Поднявшийся из глубины сознания страх неожиданно легко отступил, а на смену ему пришло какое-то странное умиротворение.

Вот голова коснулась облаков, а вслед за этим уже я весь потонул в холодном тумане, и только и мог различить неяркий золотистый свет лестницы. Голова вынырнула из туч и я увидел яркое и теплое, привычное оранжевое солнце родного мира, а под ногами были уже не тучи, а ярко зеленые луга. Они простирались на все четыре стороны, покуда хватало глаз. Странно, но я ощутил себя дома. Почему? Вдали промелькнула знакомая фигурка и я пошел в том направлении, потом побежал.

— Инвил!

— Игорь!

Я и сам не понял, как оказался в ее объятиях. Наверное, сознание просто на секунду отключилось, выпихнутое потоком эмоций.

— Как это возможно? — спросил я, хотя каждое слово давалось с большим трудом, а голос оказался хриплым.

— Я теперь с тобой, все будет хорошо...

— Я еще не отомстил за тебя... Нолдорцы все еще живы...

— И не надо. Ты ведь здесь, со мной...

— Надо. Я должен... Потом вернусь.

— Останься.

Боль была самая настоящая, но я таки выпутался из ее объятий.

— Я вернусь. Пока что я еще жив...

Это была догадка. Вполне ведь возможно что я расшибся в той пропасти, но эту мысль я гнал прочь...

— Я могу не дождаться, а так мы точно пойдем туда вместе — неопределенный взмах куда-то в сторону.

— Торреви ведь здесь?

— Да.

— Передай ему от меня привет. Скажи что Иллиал нашел и вызволил его сына. А мне пора. Еще увидимся.

Сознание вновь становится моим, все происходящее все меньше походит на сон, где я всего лишь безвольная игрушка и от этого только больнее. Заставить себя развернуться тяжело... Зеленый луг передо мной плавно превращается в черную грозовую тучу, которая услужливо расступается передо мной и становиться видна лестница, вот только кроме пятидесяти или около того ступеней больше нету ни одной. Остальные стерты и разрушены, и лестница продолжает медленно, чинно рушиться снизу. Время истекает, а я стою перед своеобразным окном, появившемся прямо среди зеленого луга.

— Прощай Инвил, и прости что не уберег тебя...

Бросаю прощальный взгляд силясь ее запомнить и шагаю вниз. Уже не медленно, словно лунатик, а твердо. И с каждой ступенькой странная боль отпускает душу. Но очень скоро я вижу перед собой только пару ступенек, а дальше пустота и последняя ступенька медленно осыпается. Бросаю еще один взгляд наверх, где все еще виднеется призрачная фигурка и прыгаю вниз. Я еще вернусь сюда...

Тишина, только ветер гудит, вернее не ветер, а так, сквознячок небольшой. Я вновь стою на тонком каменном мосту, переброшенном над пропастью, но только уже ближе к середине. Это была всего лишь иллюзия, красивое видение, но оно затронуло едва затянувшуюся и еще кровоточащую рану в душе так, что теперь я готов был отыскать создателя этой ловушки и сбросить в пропасть.

Зубы скрипнули, для уверенности я коснулся катан за спиной, но не вынимал их и, лишь ощутив их тихий голод двинулся вперед. Занятый своими мыслями и не заметил, что наступил на плиту на полу. Прямо за спиной и непосредственно передо мной пролетели острые дротики и упали в пропасть. Кажется понял...

Каждый шаг и за спиной пролетает острый дротик, а каменная дверь впереди чуть приоткрывается, после нажатия на каждую следующую плитку.

Невольно вспомнилась фраза вычитанная в какой-то книге по истории Империи, "император должен чувствовать, но не давать чувствам мешать делу". То есть будь на моем месте кто-то, кто спокойно перенес бы первое испытание, тот бы услышав шорох отскочил бы назад, или вперед. После каждого нажатия на плиту вылетает два дротика спереди (сверху и снизу) и два сзади. Рассчитано так, что стоит дернуться и ты покойник. А так, занятый своими мыслями я проворонил первый залп, остался жив, и понял закономерность. Интересно...

За дверью оказался новый мост, но только не через пропасть... И навстречу мне вышла...

Я ругнулся и извлек клинки. Инвил была вооружена своим клинком из белой стали. Я парировал удар, еще один и еще. Мои катаны молчали, не подсказывали движения, значит я, несмотря на все не считал ее врагом. Скорее всего, насколько я смог разобраться в принципе их действия это было так. Опасно, если учесть, что даже на тренировке, во время тренировочного боя можно забыться и катаны воспримут однозначно. И все-таки руки упорно не хотели наносить удара, хотя она не раз и не два открывалась, оставляя себя незащищенной.

— Инвил.

Нет ответа. Она ведет бой спокойно и уверенно, не выказывая эмоций.

Провожу сложный выпад, выбиваю таки белый клинок из ее руки, продолжая движение кладу катаны на каменный пол и хватаю ее обеими руками за плечи и трясу.

— Инвил, это я!

Глаза смотрят на меня, потом она улыбается. Забываюсь опять, обнимаю ее и иллюзия спадает. В моих руках уже не шевелящийся более мертвяк, практически скелет, среди ребер которого можно углядеть бутылочки в которых что-то плескается. Судя по количеству ребер он когда-то был мужчиной... Стены немного отступают и видно, что они опалены во многих местах, а внизу метрах в пяти под мостом лежат кости неудачников.

— Фу, ну и дрянь... — я осторожно, чтобы не соскочил укладываю взрывоопасного мертвяка на мост, подбираю катаны и иду дальше. Надо будет взять на заметку идею мертвяков-камикадзе...

"Император никогда не нанесет удар другу" — вспоминаются слова из книги...

Сколько еще здесь этих испытаний?

Видимо немного. Следующая дверь выводит в круглую залу, по центру которой колонна из ярко-фиолетового хрусталя, но в отличие от всех остальных колонн, которые я видел в местах силы, она монолитна, а не составлена из сотен мелких кристалликов. В глубине камня можно разглядеть что-то темное. Наверное и есть то, что гордо называли "кровью хаоса". Стоит мне подойти поближе, как с пола поднимается туман и когда он рассеивается вокруг колонны появляются шесть человек. Опять иллюзия и обман?

Инвил, Торреви, два охотника из тех, что защищали Саррифенти, (никак не могу вспомнить их имен) Мария и...

— Дедушка Боря?

— Он самый, внучек — отвечает мне мой покойный дед, которого я и не помнил толком. Он умер, когда мне было шесть лет.

— Как ты тут оказался? — спрашиваю я на все том же русском.

— Сам, если честно не ведаю. Паршивый у тебя акцент. Практики давно не было...

— Ты знаешь что мне теперь делать?

— Да... не знаю откуда, правда. У каждого из нас, есть по вот этому камешку, что держит жизнь в нас. Бери его и на колонну ту клади.

— Вот оно как...

"...но император должен уметь жертвовать даже близкими друзьями"

— Все просто — на его лице появляется улыбка, которую я помню с детства.

— Эх, жаль, дедушка так быстро ты ушел... А ведь я в институт поступил, физиком ядерщиком стал...

— Молодец, что могу сказать. Приятно слышать. Как там родители?

— Здоровы, по крайней мере когда я их в последний раз видел.

В глубине души я знаю, это тоже иллюзия, умно составленная из кусочков того, что нашлось у меня в голове, но я вновь об этом забываю и мирно болтаю с дедушкой, рассказываю ему все, что случилось со мной в Алерии и прошу совета. И словно он снова рядом... Он такой, каким я его запомнил.

— Вот что я тебе скажу, внучек. Ты все правильно делаешь. Фашисты мнили себя победителями, но в результате мы гнали их до самого Берлина, где и разделались с ними окончательно. Эти нолдорцы тоже себя кем-то возомнили, так устрой так, чтобы они тоже бежали. Уж не мне тебя учить. Бери камень и действуй, партизан. Гони их до самого ихнего Норсидиала, чтобы знали наших!

— Спасибо, дедушка.

Старик передает мне камень, а сам осыпается прахом. А в душе моей оседает уверенность в своих силах. Спасибо, дедушка за совет, я запомню.

— Мария, прости меня, что не уберег тебя там, на той арене...

— Ты и не виноват. Я сама потеряла бдительность, положилась на другого и поплатилась.

— Если выберусь из этой передряги — обязательно разыщу твоих родственников и передам им твой дневник. Они имеют право знать.

— О большем я и просить не могу. Там в дневнике ты найдешь мой адрес.

В моей руке остается небольшой кристалл, а в душе оседает какое-то не то чувство... Долг? И мне кажется, что я становлюсь от этого еще чуточку сильнее.

С охотниками диалог был короток, просьбы отомстить за них, да мучить некромантов подольше, с Торреви мы чуть дольше толковали, он расспрашивал про сына, а я про него многого сказать не мог — только то, что Иллиал за ним присматривает и все хорошо.

Последней из тех шести, с кем я говорил была Инвил. Не знаю, сколько мы говорили, наверное несколько часов. Потом, наконец, она едва ли не силой вручила мне свой камень и попросила не оглядываться назад. Добрый совет, правильный. Жаль только исполнить его и забыть ее я едва ли смогу.

Когда последняя фигура распалась прахом, я подошел к колонне. Я устал, хотелось спать, но было не время. Шесть камней легли в шесть углублений и мягко засветились. Колонна дала трещину, потом еще одну и, в конце концов развалилась. Первородная энергия вновь свободно потекла, пронизывая все вокруг. Я вновь маг!

Огромный валун сзади комнаты ушел под землю и оттуда в пещеру ворвался порыв дурманящего горного воздуха.

Среди осколков колонны лежал металлический цилиндр, в котором нашелся стеклянный сосуд с тонкой иглой, в котором в свою очередь плескалось что-то темное. На вскидку миллилитров сорок, хотя могу ошибаться. Итак, как бы намек на то, что вводить надо внутривенно.

Не испугаете!

Я сел на камень, закатал рукав и за неимением спирта, протерев руку водой из фляги, ввел иглу и выдавил внутрь все содержимое шприца, после чего отбросил его в угол и прислушался к себе. Сначала я не чувствовал ничего, потом по телу пробежал холодок, а потом голова едва не взорвалась от сотен голосов что-то шепчущих, о чем-то споривших. Понадобилось почти полчаса, прежде я смог их унять и начать воспринимать реальность более-менее адекватно. Едва позволило состояние я покинул пещеру через открывшийся выход и, просто подчинив, даже не убивая и не превращая в нежить, дикого ворлака двинулся в свою крепость, где заснул, едва добрался до кровати в башне...

* * *

— Дай сюда — старик выхватил у молодого человека папку с какими-то документами и они вспыхнули в его руках огнем.

— Вы же сами сказали ему помочь этих — парень хмыкнул и сделал понятный жест рукой — того, прибить.

— Помочь прибить Нолдорцев, а не весь этот мир. Вот то ты хотел сделать? Подкинуть чертежи ядерной бомбы ему? Чтобы он окончательно убедился, что за ним следят?

— Нет, хотел чтобы они ему приснились.

— Вдвойне идиот. Если он соберет эту адскую машину здесь, это уничтожит весь континент! Это не входит в наши планы.

* * *

— Вы уверены, мой Император, что нет иного выхода? Кровь Хаоса слишком опасна и по старым записям может разрушить весь наш мир.

— От него и так ничего не останется, если Нолдор одержит победу. Поэтому мы и едем сюда.

— Ну и туман! Говорят тут в этих лесах что-то поселилось. Ходят байки о том, что мертвецы выходят из склепов в огромном количестве, вооруженные и клянутся изничтожить Нолдор. А потом исчезают в тумане.

— Россказни. Если бы хоть половина из всего этого было бы правдой...

— Согласен. Но все же наличие такого тумана не очень, как бы это сказать... типично для Южных гор.

— Константин. Вы не даром стали моим советником, но сейчас нас ничто не должно отвлекать. Скажите, вы передали Совету мое поручение?

— Да, конечно.

— И что они?

— Покряхтели, мол не дело, но одобрили. Кандидат на ваше место есть, так что рисковать можно...

— Слушай меня внимательно, Константин. Сейчас, пока никого нет рядом, можно отбросить формальности. Ты был добрым другом все это время, и я ценю это, как и ценил, я надеюсь, мой предшественник. Тебе скорее всего придется послужить еще и при следующем императоре, так что... Будь готов и скажи своим людям, чтобы прикончили Биллига желательно до следующей осады. Будет идеально, если он сорвется со стены Аррасса и им перекусят толстяки.

— Служу Алерийской Империи.

Император улыбнулся и покачал головой. Старый вояка неисправим.

— А теперь ждите здесь. Дальше могу идти только я один.

Капля крови капнула на печать и скала сдвинулась в сторону, пропуская императора.

Элитная охрана императора расположились у входа и стали ждать. Однако, не прошло и двух часов, как император вышел из лесу, наверное покинув подземелья через другой выход, буквально белый от страха.

— Там кто-то был. Крови уже нету, хрустальную колонну и весь хрусталь что на поверхности тоже унесли, даже взрывчатку из ловушки с мертвяками утащили, а след теряется... Кровь хаоса уже нашла нового носителя...

— Хозяйственные какие — хмыкнул Константин — и глубоко задумался... Ох недаром здесь этот туман...

Глава 16.

Быть героем, который осядет со временем в местных легендах, исказиться через призму людских предрассудков, мне не хотелось. Да и едва ли будет корректно с образовательной точки зрения рассказывать детям о герое, который обманул целую страну, спер древнюю реликвию императоров и набрал себе войско нежити, а ко всему прочему еще грабанул церковь. Несколько раз. И совсем уж не патриотично будет упомянуть, что герой этот вообще говоря не местной закваски, и на проблемы Алерии ему долгое время было чихать.

Эта случайная мысль доставила мне неожиданное удовольствие и я посмаковал ее положенное ей время.

Несмотря на то, что времени, как мне казалось, было очень и очень мало, я уложился. Последняя находка в пустыне так вообще обещала дать мне великолепный козырь в руку. Аврора и ее подопечные откопали храм, посвященный какому-то древнему покровителю охотников, а именно тех охотников, что охотились с пернатым другом: хищной птицей вроде сокола. Самое здесь главное — это сами птицы, которых было здесь забальзамировано несколько тысяч.

Хорошо, что удалось пробраться отключить кристалл и не побеспокоить покой этих пташек. Теперь они должны будут сыграть одну из главных ролей в грядущем предприятии.

С пика открывался отличный вид на равнину, покрытую сплошной серой массой нежити, что окружила Аррасс. Глазами одной из тех птах, что парила над войском я мог поближе разглядеть масштабы второй атаки. Они прошли вглубь страны за один маршбросок, не отвлекаясь на убийство населения и взятие городов... Оно и понятно: им нужен был только Аррасс. Впрочем, народу на севере к этому времени уже практически не осталось.

Армию не стали тратить на то, чтобы задержать нежить, а просто отступили к Аррассу. Как ни крути, а оборонять такую крепость было удобнее, нежели биться с нежитью в чистом поле.

Нолдорцев интересовал этот город, гора, самая слабая точка этого мира, место силы, где первородная энергия просачивается сюда. После гибели Суримиса и "закупорки" тамошних мест силы "Аррасский ручей" стал самым полноводным. А значит именно здесь можно было и влиять на весь мир в целом. Как именно и какие возможности это открывало нолдорцам я не знал. Они и так сумели запереть этот мир из Норсидиала, а что с ним сделают отсюда... лучше мне и не знать пока.

С собой нежить приволокла огромные катапульты практически полностью сделанные из металла, причем особо сильные орудия были снабжены паровыми котлами. Последних явно не было в прошлый раз. Ровно как и исполинских дирижаблей, окованных блестящей броней. Интуиция говорила мне, что эти катапульты и дирижабли едва ли были созданы в этом мире...

— Видишь, Алима, как они осадили город? Они готовятся к длительной осаде и не жалеют сил. Они сломают не один и не два зуба о древнюю твердыню, что ни разу не раскрывала всех своих тайн, но время на их стороне. И количество зубов у них огромно. Они могут держать осаду и сто лет, а вот осажденные нет. В этом году урожаи практически не были собраны — поля на востоке заброшены ибо там слишком много нежити. Леса лесного народа едва ли прокормят население, а чрезмерная охота вскоре истребит диких животных, которых и так не много осталось в лесах.

Получив Аррасс они победят. Наверняка отдавать крепость не захотят и взорвут ее с теми же последствиями что и Лазурный Дворец, но это будет ошибкой. В этом случае с большой долей вероятности наибольшая сила пойдет в этот мир через ручей Норсидиала. Есть правда небольшая надежда на то, что все же сила пойдет через наш ручей, но даже если так оборонять эту крепость сложнее чем Аррасс намного, хотя мы должны быть готовы и к этому случаю. В конце концов здесь нежити будет противостоять нежить.

— Наши действия?

— Главное помни сценарий. У нас есть сила и время только на одну попытку, на один удар. Все должно выглядеть как в писании, чтобы наши Аррасские друзья, которым слишком хорошо промыли мозги инквизиторы, не открыли ворота города не тем...эээ...существам. Хотя об этом вроде можно не беспокоиться. Идевий обеспечил неплохой раскол инквизиторам. Я даже и не предполагал, что все обернется так удачно. Держать в бою много нежити я смогу едва ли, так что ты будешь подводить подкрепления периодически, как только имеющиеся силы у меня будут заканчиваться. Хорошо, что хоть комплектов брони у нас с большим запасом. Я напитаю бойцов силой, что дала мне кровь хаоса до предела и, надеюсь, это будет тем небольшим преимуществом, которое нам потребуется. Мы это уже обсуждали.

— Жаль, что с бомбой ты так и не вышло.

Хотя я и продумал многое, набрать достаточно проклятой руды оказалось банально не по карману. Ее стоимость на рынке почему-то резко подскочила, едва я стал ее скупать и от затеи пришлось отказаться.

— Я отправляюсь к войску. Как только услышишь музыку — доставляй первую посылочку, только теперь приоритетным считай эти воздушные судна. Их я насчитал всего шестнадцать. По хорошему их надо устранить в первую очередь, как и катапульты. Сейчас сообщение с Аррассом исключительно по воздуху теми огромными птицами, а дирижабли единственное что может это остановить... впрочем у них есть большой недостаток: они неповоротливы. После удара — следи за туманом и подкреплениями. В бою одновременно я не смогу держать большое количество солдат, поэтому подкрепления должны подходить строго по расписанию.

— Удачи... Проклятый.

— Удачи... Лич.

Я оседлал ворлака и помчался вниз сквозь туман, где меня ждало первое подготовленное войско.

А где-то внутри меня, я чувствовал, текла настоящая черная река, обещающая мне столько силы, сколько я пожелаю. И вместе с тем черные воды этого Стикса манили сладким безумием и забвением...

— Аксий! Включай звуковое сопровождение. Пора показать этим уродам что такое настоящая некромантия.

Многие самые "тяжелые" песни начинались с размеренного женского не то пения, но то подвывания. Пойдет для начала. Наушники моего плеера были прилеплены к подложке из акустического кристалла, который в свою очередь распределял звук по тридцати огромным, ростом с человека акустическим кристаллам, закрепленных на мощнейших пружинах на телегах. Еще около десятка запасных кристаллов были так же погружены на телеги горизонтально и готовы к перевозке.

Я огляделся. Сейчас в тумане практически не различить войска, но я их чувствую. Я знал, что классическая иерархическая организация войска, как это делал Суримис обречена на провал, посему приложил максимум усилий чтобы запутать и децентрализовать всю эту систему. Стороннему наблюдателю даже маленький кристаллик, что есть на шее у каждого моего солдата покажется сильным камнем, стоит убить эрнрасто — груз контроля подхватят товарищи, распределив нагрузку и без моего непосредственного участия. Я буду экономить эрнрасто до последнего, вводя в бой все новые и новые подкрепления из пустыни. Непосредственно бой будут вести самые что ни есть простые мертвяки, пускай и закованные в броню и напитанные силой. А внешне они ничем не отличаются от эрнрасто, как и я. Та же броня, те же на вид клинки. Победа возможна только если противник не узнает слабостей.

Я мысленно призвал силу, которой недавно обзавелся. Теперь я сам — сильный ручей колкой и леденящей энергии. Стоит только протянуть руку и зачерпнуть сколько надо. Но с каждой каплей этой силы все ближе подходит безумие, кажущееся теплыми водами неизвестного моря. Окунись в них и словно отведав воды Стикса ты забудешь обо всем... А на плаву держит только воля и желание мести...

Вдали раздался гром упавшего наземь дирижабля, огромные акустические кристаллы размазались, колеблясь на пружинах с амплитудой в добрый метр. Если бы не закупоренные воском уши я бы оглох. Алима, Аврора, Аксий и некоторые другие эрнрасто также были лишены сомнительного удовольствия слушать музыку на полную катушку, так как я решил поберечь их барабанные перепонки. Хоть они и не совсем живы, слушают не только тем, что осталось от ушей, эта способность им еще может пригодиться.

Понеслась...

* * *

— Иллиал. Их тут даже больше чем в тот раз.

Сказал это Саль просто так. Ни для кого этот факт не являлся секретом.

— Вижу, Саль. И мы должны будем с этим сражаться. В крайнем случае мозги Академии разнесут весь Аррасс на части до основания, а мы улетим на тех пташках.

— По крайней мере дешево мы Аррасс не отдадим.

— Знаешь, мне что-то вспомнилось... Когда было туго, много нежити на нас шло, Алькор, тогда еще просто охотник за мертвыми, говорит "Интересно, где найдется столько денег чтобы оплатить наши услуги по ликвидации такого количества нежити"...

— Вот и я думаю... Только о другом. Где масла найдем столько, чтобы сжечь эту нежить? А то вонять ведь будет — подхватил имперский солдат, стоявший рядом.

Раздалось несколько смешков, но неестественных, вымученных. Глухие удары нолдорских барабанов угнетали всех и не давали спать никому, кроме разве что гостей Побережья, не страдавших "Алерийскими предрассудками" относительно наркотиков и, едва почувствовав бессонницу и тревогу тянущихся к "дежурной дозе".

Почти четыре десятка огромных птиц приземлились во дворе Академии и скоро к защитникам присоединилась добрая сотня смуглых варваров с огромными тесаками. Кхарги, как называли этих птиц, были для западных племен святыми. Слушались они только хозяев, приручить их было делом непростым, и, если быть точным, этого не удалось еще никому, кроме шаманов тех самых племен, ревностно хранящих свои секреты. Мертвых птиц они сжигали на ритуальном костре, а останки хоронили с почестями. Иными словами Нолдору не светило добавить к своему войску сколько либо весомое количество этих пташек, хотя несколько у них имелись. Зато у них были дирижабли, что вызывало немало беспокойства у защитников. Только вот сегодня я был не защитником, а нападающим.

Каждый из варваров стоит нескольких бойцов, но их присутствие вызывает ропот вездесущих инквизиторов, которые хоть и притихли за последнее время, но подлянки от них все ждали. Впрочем особо сейчас инквизиторы не роптали, так как среди них назрел серьезный раскол и около четырех сотен неплохих бойцов под руководством некого Идевия сейчас защищали Аррасс, как и многие другие, а те, что остались верны Биллигу мягко говоря колебались.

Нежить медленно собирала огромные катапульты...

— Час другой и начнется. Маги конечно воздвигнут свое знаменитое "зеркало", но против таких булыжников его едва ли надолго хватит.

Разговор прервало пение, которое, казалось доносилось отовсюду, впрочем нет, стоило ему немного усилиться и головы всех обратились к подножию гор у которых буквально кипел туман. Тонкий женский голос о чем-то самозабвенно пел, приглушив немного непрерывный и мрачный стук барабанов, от которых просто с ума сходили защитники крепости. В небе стая черных пташек выстроилась аккуратно в знак: серп и молот. Птиц было так много, что они идеально выстроили фигуру. Человек, стоящий рядом с императором чертыхнулся, а потом изменившись в лице стал что-то говорить на неизвестном языке. Судя по интонации это тоже были ругательства.

Пение на секунду затихло, чтобы взорваться такой музыкой, которая намертво заглушила нолдорские барабаны, а птицы ринулись в разные стороны. Некоторые вниз, некоторые к воздушным судам.

Особо зоркие видели, как они разбиваются об осадные орудия и дирижабли, и от металла идет едкий дым. В птицах была кислота...

Один за другим дирижабли Нолдорцев, словно раненые птицы падали вниз, уцелело всего три или четыре, да и то они получили серьезные повреждения и едва держались в воздухе. От осадных орудий на земле тоже немного осталось.

Туман тем временем покраснел, словно это была чья-то кровь и двинулся вперед, не давая нежити даже перестроиться в боевые порядки и, после чего схлынул, оставив на своем месте целое войско в алой броне, двигающееся с неотвратимостью цунами. На черных стягах виднелся все тот же серп и молот, вышитые серебром в углу. Где-то посередине войска воины волокли трон.

Первые ряды атакующего войска врезались в ряды нежити как раскаленное лезвие в масло. При всей своей многочисленности нежить нолдорцев была не слишком хорошо вооружена, а оружие воинов в темно-алой броне, казалось, упокаивало их едва ли не одним ударом. В брошенный порт под прикрытием тумана вскоре подошли три корабля с теми же стягами. Оттуда с фланга, армии Нолдора ударили всадники на огромных ворлаках, тоже закованные в броню.

— Раздери меня Ишви, это же дикие южные Ворлаки — сказал кто-то из магов, оторвав глаза от подзорной трубы — их никто еще не мог приручить.

— А совсем не обязательно их приручать было — сказал Чарфе и улыбнулся.

Однако нолдорское воинство было слишком большим. В месте столкновения двух волн очень скоро образовалась целая гряда тел, среди которых неизвестное войско оставило много своих и неизвестные воины немного отступили и скрылись в тумане... Но только чтобы через несколько минут туман вновь покраснел и исторг вперед новую волну таких же закованных в броню, не знающих страха воинов. Нолдор платил десятью, а то и двадцатью за одного, но эта плата была приемлема для него.

Вперед полетели какие-то бутыли взрывавшиеся и разбрасывающие огонь вокруг, который опалил и сжег многих мертвяков Нолдорского воинства.

И тем не менее Норсидиальские некроманты атаковали параллельно и Аррасс. Немногие уцелевшие орудия начали слать один за одним камни, которые из-за высоты стен либо ударялись о них и падали вниз, либо натыкались с громким хлопком на что-то невидимое и отлетали: маги отбивали камни собственноручно, сгущая воздух на пути камней и освобождая его с резким хлопком, отбрасывающим камень.

Нежити потребовалось время, прежде они пробились сквозь посадки толстяков к лестнице, буквально насытив собой всех толстяков по пути. Вниз полетели тяжелые камни, разного рода магические "подарочки" и многое другое. Промазать было невозможно, так как внизу была сплошная серая масса, а смрад заставлял бледнеть, а особо слабых желудком расставаться с недавно употребленной едой.

— Не могут взять качеством — берут количеством — проговорил Иллиал, смотря со стены вниз, вслед целому ведру разношерстной взрывчатки только что сброшенной вниз.

— Погоди — крикнул Саль — Иллиал, слышишь это?

— Да. Оглохнуть можно, ну и музыка...

— Я ее уже слышал. Алькор! Точно, у него была такая вещица странная из родного мира, музыку играла. Там точно такая песня была.

— Уверен?

— Да на что угодно готов поспорить. Это он!

— Если так, то откуда у него такая армия и как он умудрился выжить?

— Так. Скажите, что я хочу видеть те воздушные суда грудами обломков у стен Аррасса — скомандовал советник Императора, оборвав этим все разговоры — Чарфе! Скажи своим молодцам, чтобы атаковали с востока...

Сравнительно небольшое воинство нежити ударило по Нолдорцам с востока, но и это не остановило нежить, которая упорно штурмовала единственный подход. Было ясно что через несколько часов их придется рушить.

Тем временем нолдорцы обратили свое пристальное внимание на мертвяка в шипастых доспехах на троне. Должно быть новый участник этого сражения, таинственные воины в доспехах из алого железа начинали доставлять им большие неудобства. Помимо дирижаблей, большей частью уничтоженных, у них было несколько огромных птиц, видимо все таки украденных ранее и обращенных в нежить или же захваченных вместе с всадниками.

Сейчас эта ударная сила, в купе с контратакой: достаточно неплохо вооруженной нежитью двигавшейся клином, стали пробиваться к трону. Клинок одного из крылатых всадников пронзил алый доспех, музыка сразу же стихла, а воинство в алой броне прекратило бой и обратилось в бегство и за пару минут отбежало на почтительное расстояние от трона. Еще две птицы приземлились рядом, трон окружила пробившаяся нежить. И один из них сорвал рогатый шлем с поверженного, как казалось, воителя. Они не успели даже, дернуться, не то, что оседлать своих крылатых тварей. Огонь уничтожил их всех, оставив на земле только черное пятно, а воинство вновь перестроилось в боевые порядки и продолжило нажим, получив подкрепления.

— Великолепная западня — оценил Император.

Бой продолжался весь вечер и не стихал до утра. Спать никто не мог в принципе, так как заснуть под оглушительные звуки иномирной музыки было задачей мягко говоря непосильной. Перед наступлением темноты, единственный путь в Аррасс таки взорвали.

Инквизиторы, которых держали подальше от ворот, боясь что они сочтут нолдорское воинство свершением пророчества о конце света, после того как грянула иномирная музыка либо молились либо в панике бегали. Исключение составляли примкнувшие к молодому инквизитору Идевию, который успел устроить здесь самый настоящий раскол. Его подопечные, свято верившие в своего предводителя и его чудесный клинок, который упокаивал любого мертвяка с одного удара, воспринимали ситуацию спокойно, более того, именно они обороняли ступени, когда нежить уже начала подниматься наверх и удерживали до тех пор, покуда не прогремел взрыв.

* * *

Мало кто в этот момент был на улицах Аррасса, все были либо на стенах, либо затаились в глубине основных зданий. Никто не обратил внимания на то, что на скамейке в дальнем конце Аллеи Героев мирно сидят старик и молодая на вид девушка с ярко-рыжими кудрями.

— И это то, что ты хотел? — спросила девушка.

— Нет. Если Алькор... Игорь выживет, то он будет совсем не тем, кто мне нужен, хотя, быть может, результат превзойдет все ожидания.

— Как так получилось?

— Помни условие. Ты узнаешь о проекте "Алькор" практически все в обмен на обещание не вмешиваться. Все равно теперь это уже ничего не изменит.

— Помню, не напоминай. И ты помни, что я присматривала за ним с раннего детства и успела его полюбить, как мать сына!

— На досуге напиши про это стихотворение — съязвил старик — и включи в него пункт правил про личные привязанности. Итак, он должен был влюбиться, а потом потерять навсегда любимую. Это было необходимой частью, для того чтобы сформировать его психологически таким, каким он был бы нужен мне. Заставить влюбиться такого как он задачка не из простых. Вот, взял в библиотеке местной. Почитай.

— Рлен По?

— Да жил такой когда-то. Поэт, художник, музыкант... В при этом еще хороший инженер и строитель. Открой восемьдесят четвертую страницу и читай. Стихотворение хорошо на русский переводиться, так что лучше с переводом.

— "Любимой". Какое отношение это имеет к Игорю?

— Читай.

Девушка вздохнула, и пробежалась глазами по стихотворению, прикидывая перевод на русский.

Родная. Милая. Лесная.

В лесах что для тебя теперь тюрьма,

Сидишь красот не замечая

И каждый звук лишь мука для тебя.

Пускай не скоро я смогу,

Покинуть Ндгарта каменные своды

Но все ж отсюда я уйду,

Едва уйдут убийственные воды.

Родная. Милая. Лесная.

Не плачь — то мука для меня,

Сижу часов не замечая,

И думы все лишь только про тебя.

— Красиво, не правда ли?

— Не понимаю, к чему здесь стихи... Хотя вроде ничего, удобоваримо даже в переводе.

— Переверни страницу и прочитай последнее четверостишие.

— Хм... Сейчас переведу...

Пускай поток воды не обратить,

Пускай надежда греет угасая,

Но навсегда во мне ты будешь жить.

Родная. Милая. Лесная.

— Это последнее стихотворение поэта. Жил он когда на месте болот, где Игорь попал в этот мир, было небольшое государство. Он жил в столице, городе Ндгарте, уже при жизни был уважаемым человеком. Совпадение, его любимую тоже звали Инвил, и она тоже была из рода лесных людей.

Когда начался отток воды из Загорного края вся вода пошла туда, в низину. Болезни, наводнения... Население либо бежало, либо умирало. Мирные растения пожиравшие мушек вымахали и стали опасными тварями. Появились те самые слизни, хотя многие утверждают, что они не творение природы...

Рлен был одним из инженеров, которые пытались отвести воду из этого края по специальному каналу. И им совсем чуть чуть не хватило времени. Рлена убил слизень, а это стихотворение — последнее, что он послал любимой вместе с другом ехавшим в Аррасс.

— Слизень?

— Да. Тот самый, который через много лет получил Игорь. Он полюбил благодаря нему, а совпадение имен... Оно должно быть дернуло какие-то струны в его душе, доставшиеся "по наследству" от Рлена... Хотя скорее всего все испортила эта лесная дура, у которой так не вовремя возобладали инстинкты. Мы надеялись, что он влюбиться в Ирви, мы ее "похитим", свалим все на Нолдорцев и все пройдет хорошо. Ошиблись... Знаешь ли ты настоящую историю здешнего "лесного народа"?

— Нет.

— Тогда слушай. Люди живут во многих мирах. Иногда миры, их физика и природа меняют людей, но не сильно. Любые изменения, неважно каким способом привитые человеку исчезают постепенно в течение нескольких поколений. Ну а смешанные браки только ускоряют этот процесс. Экспериментаторы во многих мирах пытались найти способ изменить человека так, чтобы привитые ему признаки сохранялись, хотя бы если популяция будет изолирована. Увы, им этого практически никому не удалось. Удалось только несколько экспериментов. Один из них — лесные люди. Говорят, автора буквально обобрала до нитки и бросила жена, которую он любил больше чем собственную жизнь. И однажды его больной мозг смог сделать то, что не смогли сделать тысячи таких как он. Он и сделал их такими, что если один раз по-настоящему бы полюбили, то на всю жизнь.

— Утопия. По своей природе человек на это не способен, иначе вымер бы давно. Впрочем, экспериментировал тот человек много, ресурсы у него были, лаборатории тоже, причем в нескольких мирах, которые он лично подобрал по принципу где физические законы и условия способствуют проведению его опытов. Он создал вещество, которое будучи введено в кровь в сочетании с условиями выбранного мира перестроит организм и изменит человека всего за пару дней. В большинстве миров такой процесс бы не прошел. Так уж устроен человек, что невозможно ввести какой-то один признак не привнеся несколько других. Помимо указанной особенности получившийся вид получил более сильную иммунную систему, явно нечеловеческий метаболизм: сколько бы представитель вида не ел, он все равно останется тощим на вид, зрение у представителей нового вида редко когда портиться. Но вместе с тем проявились и отрицательные черты: инстинкт самосохранения притупился, фатализм для лесного народа — это обычное явление, временами присутствует излишняя жестокость. Наверное развивайся этот вид в каком либо мире и с таким отношением к жизни их бы не стало очень и очень скоро. Собственно, так оно и было. Однако так уж им повезло, что они живут за пазухой у сильной империи, которая оберегает их от любого внешнего агрессора. Поверь мне, леса с хищными растениями только на вид неприступны. Для простаков. Достаточно немного отравить хотя бы почву и целый народ беззащитен. Они бросятся на противника в лоб из мести, погибнут все от мала до велика без исключения смертью героев, но даже не подумают отступить или перехитрить противника. Их хитрость только когда они атакуют, а не защищаются. Они не умеют отступать. Хорошо еще, что они не только формально подчиняются Алерийскому императору, но и, в случае войны, слушают его приказы, даже если он приказывает отступить. Иначе бы их давно не стало. Есть еще множество других черт, за которые можно назвать многих представителей вида "порядочными сволочами". И в тоже время посмотри как они живут! Преступность отсутствует практически полностью! Редко кто не находит себе по жизни занятия по душе.

— Неужели от смешанных браков "лесной народ" ничуть не испортили?

— Слышала ли ты когда-нибудь об изгнанниках?

— Допустим, нет.

— Рано или поздно признаки несвойственные всей популяции накапливаются и рождается тот, кто станет изгнанником. Изгнанники лишены практически всех черт своего народа, наоборот содержат черты ему несвойственные. Похоже, что так этот вид освобождается от генетического мусора. Обычно изгнанники умственно нестабильны, склонны к убийствам, суициду и долго, как правило, не живут. Одной из особенностей лесного народа является проявившийся со временем талант влиять на растения, изменять их силой своей мысли, если в мире где они живут достаточно Первородной энергии, чтобы сформировать отпечаток. Изгнанники либо совсем лишены этого таланта, либо, наоборот, он развивается у них до великой разрушительной силы, часто даже не подвластной носителю.

Есть еще много особенностей у представителей этого вида, но о них ты прочитаешь сама.

— Как они сюда попали?

— У автора затеи были единомышленники. И он стал путешествовать по мирам, тщательно отбирая людей, кого он считал достойными, кто обладал нужными чертами характера. Тех, кого он выбирал, он переносил в тот мир, где возможен процесс, частично лишал памяти. В итоге он собрал три группы по десять тысяч мужчин и женщин. В основном это были умные люди, не идеал, но все же честные, работящие, которых не так легко испортить даже деньгами. на подсознательном уровне эти же черты они и ценили в других. Политическое и социальное устройство для нового вида придумывали больше тысячи социологов и политологов в течение не одного и не двух лет. Оно записано в их книгах, и храниться в строжайшем секрете, ибо любой умный человек поймет, что подобное не способно зародиться само. Каждую группу он высадил в мирах, достаточно отсталых по уровню технологического развития и дал все необходимое, чтобы устроиться, хотя сам оставался в тени. Не дал он своим "детям" и достижений высоких технологий, посчитав, что им нужно жить в мире с природой. Увы, но выжить они смогли только здесь. В других мирах редко можно встретить отдельные капельки той "искусственно очищенной крови", как кто-то сказал.

— Познавательно. Так что случилось с Игорем?

— Он полюбил Инвил. Этого было достаточно. Получилось так, что он ее практически спас тогда, непонятно как умудрившись передать ей частички жизни себя самого. Будь клинки целы, и он бы спас ее. Однако Игорь получил частичку ее и теперь он... не совсем человек. Фрагмент ее отпечатка впечатался в его и изменил его изнутри. И не забывай, что это несмотря на то, что в него намертво впечатались кусочки Рлена и Варрива. Он замер на границе между двумя устойчивыми состояниями, он и не человек и не лесной человек.

— И что из этого выходит?

— Ничего хорошего. Не забывай, что на поиски его пустили тоже очень большие силы, которые пробиваются даже сюда кошмарами. Он влечет к себе силы, причем слишком большие для одного человека, каждая капля силы пытается сдвинуть его в ту или иную сторону, но он упорно стоит на своем месте, раздираемый в двух направлениях. Пришлось дать ему каплю того, что здесь называют Хаосом, чтобы он удержался, но плата за ее пользование ему грядет поистине ужасная и далеко не факт, что он выживет. Но если выживет — это склеит его вместе. Помимо привязанности к Инвил в нем живет еще кое что, тайное пока даже для него, но тем не менее прочно впечатавшееся в его отпечаток.

— Что это?

— Это то, что он несет с собой из родного мира и что убило бы его, не вырви его сюда из гущи событий его мира. Ты следила а его друзьями и подругами?

— Не сильно.

— А зря. Его старая знакомая, Лиза, далеко не та, кем кажется, но, впрочем, она тоже должна сыграть свою роль в этом представлении.

— Я когда-то любила театр, но пообщавшись с тобой я пропиталась к нему лютой ненавистью.

— Вся наша жизнь театр, и даже моя. И не значит, что мне это самому нравится.

— Обычно этого не заметно, но ты обостряешь это ощущение. Ты ему, естественно, не поможешь?

— Уже помогаю. Я призвал сюда своих лучших ребят. Будь на его месте кто-то из предыдущий претендентов, я бы сам помог ему слечь в могилу и взял бы следующего. Но сейчас нас поджимает время. Либо Игорь пройдет до конца, станет тем, что мы называли "Алькором" в этих документах, или же кем-то иным и более сильным, не важно, либо умрет и вместе с тем многое еще... Хотя я не знаю, выживет ли он в этой своей атаке на Нолдор.

— Хорошо, а если выживет?

— Тогда уже попытается исполнить невольно то, для чего предназначен. На это и надежда. Выполнив это он умрет.

— А если все же выживет?

— Не исключаю этого варианта. Тогда пусть живет. Мне он больше тогда без надобности.

— Знаешь, за что я тебя ненавижу?

— За что же?

— За то, что ты никогда не платишь тем, кто тебе служит. Что с отпечатком Инвил?

— Отпечаток ее удивительно силен стал, когда впитал часть того, что привнес Игорь. Скорее всего Нолдорцы едва поймав его, отдадут в хранилище, в конце концов такие редкости редко когда используют в первый же день. Хранят на крайний случай.

— Где это хранилище?

— С ума сошла? Ты не сможешь существовать в том мире. Умрешь едва явишься туда. Там сама физика не допускает существование твоего организма.

— Найду способ. Обещаю не вмешиваться раньше времени, но...

— Молчать! Здесь только я выбираю чем награждать или не награждать своих слуг. Как вольных, так и невольных. Я запрещаю тебе вмешиваться в это дело.

Ния выругалась отборным матом, который едва ли кто ожидает услышать от молодой с виду девушки ее вида. Однако разыскивать то самое хранилище уже не рискнула и лишь смотрела как старик растворяется и ее плевок проходит сквозь тело призрака.

Стоило ему совсем исчезнуть Ния позволила себе разрыдаться от злобы и бессилия. Он вернется вскоре, как только она совладает с собой, и расскажет еще многое, о чем она предпочла бы не знать. Ну а пока...

Книга со стихотворениями все еще была у нее в руке и, усилием воли, отвлекшись от шума боя, происходившем в данный момент под музыку Rammstein'a, она наугад открыла страницу и прочитала первый попавшийся стих, "песнь сомнению".

Не верь тому, что говорит молва,

Не верь тому, что насаждают свыше,

Не верь, что жизнь она всего одна,

И правда станет хоть чуть-чуть, но ближе...

* * *

Надо отдать должное, Биллиг был отличным организатором, с весьма незаурядным умом даже при жизни, а после смерти так вообще стал 'асом'. Но когда строки писания "сбылись", причем не так, как ему хотелось, а в инквизиции произошел самый настоящий раскол, не оставалось ничего кроме как пытаться собрать вокруг себя тех немногих соратников, что еще можно было собрать. Вот только их уже не было. Либо отвернулись, либо подумывают об этом, либо мертвы. Некогда непоколебимый авторитет Биллига таял на глазах, когда этот неизвестно откуда взявшийся фанатик Идевий вместе с каким-то человеком, о котором так и не удалось ничего разузнать, заявляя что владеет одним из клинков писания, устроил своего рода чудеса. Он один этим клинком умудрялся упокаивать десятки оживших трупов. Ну и конечно подход... Никогда Биллиг еще не встречал кого-то, кто обойдет его в игре по его правилам, по правилам интриг и толкования правил, по умению манипулировать людьми и тем, во что они верят. Естественно, Биллиг знал, что при желании и наличии знаний изготовить такой клинок можно за неделю, но проблема была в том, что никто в этом мире, за исключением разве что сгинувшего невесть сколько лет назад Варрива, этими знаниями не обладал... Вернее не должен был.

Сейчас он стоял один на Аррасской стене и смотрел на кипящее внизу сражение. У Повелителей все шло не так, как было задумано. Воздушные суда сбиты, ступени взорваны, а это воинство все идет и идет.

В своих мыслях Биллиг и не заметил, что его насквозь пробила длинная стрела. И правда какое дело нежити такого высокого ранга до какой-то там стрелы. Опомнился только через пару секунд и развернулся поднимая арбалет на наглеца.

Иллиал успел пустить еще одну стрелу, но прежде, чем она коснулась Биллига вдали что-то тихонько хлопнуло, промеж глаз появилось аккуратное отверстие. Лицо главного инквизитора потеряло осмысленность и нежить, в следующий момент подтолкнутая стрелой, кувырнулась и полетела вниз, где и была съедена голодными толстяками, которых в этом месте не кормили с самого начала осады. Да и мертвяки Нолдора сюда не совались. Иллиал сплюнул, после чего осторожно двинулся отчитываться перед Константином.

* * *

Человек в сером плаще оторвал глаза от оптического прицела самой настоящей снайперской винтовки, не торопясь сложил свое снаряжение и исчез на чердаке здания. Задание было выполнено, и, самое главное, кто-то местный получит за это награду, а тело сожрали те твари внизу и пулевого отверстия никто не увидит. Чистая работа.

* * *

К середине ночи бой уже заканчивался. Количество трупов, кучек праха и прочих останков потрясало и могло легко свести с ума любого обывателя. Наводить порядок придется здесь долго... А уж вонь к полудню будет знатная. Все время я находился в доспехах обычного воина и сражался едва ли не в первых рядах. Имея такую броню бояться следует только когда нежить на тебя попрет большой массой, но это мне не грозило. Главный секрет моей армии — в доспехах со знаками отличия находятся самые трухлявые мертвяки, практически не на что не способные. Эрнрасто, Алима и я — все мы одеты в броню обычных воинов этого войска, неотличимых друг от друга, сражаемся как и все, не трусим, но в то же время и не особо лезем на передовую. И в невидимом обычному глазу плане все устроено так же: самые слабые нити и усилители кажутся наблюдателю яркими, едва ли не главными. Они завязаны друг с другом сотнями фальшивых нитей, и ни один из них не является центральным. Надо ли сказать, что для того, чтобы выдумать такую систему мне пришлось изрядно поломать голову и исписать не один и не два листа бумаги формулами.

Где-то в середине сражения ощутил тонкие "щупы" которыми кто-то пытался прощупать организацию моего войска и найти меня. Я сам нашел его, вырвал и привязал к себе, после чего зачерпнул силы у Хаоса и начал давить на него. Наверное этот некромант погиб бы, не вырви его из моей хватки восемь, я ощутил их все восемь рук. Надеюсь, опомниться он не скоро.

К утру мы уже были готовы выступить. Корабли отошли обратно в бухту еще ночью. Я взял с собой столько нежити, сколько мог контролировать. Это, надо сказать, намного больше, нежели чем я мог бы взять не будь во мне Крови. Я ощущал сладкое безумие, что текло в моих жилах вместе с кровью, и оно придавало мне силы. Неизвестно как и откуда, но во мне словно возникло мое собственное место силы, откуда я мог почерпнуть всегда столько, сколько было надо. Теперь все решало время. Проклятые земли едва ли повредят мне, пока во мне находиться Кровь Хаоса, а мертвякам это и подавно не страшно. Единственное, чего мне не хватало, так это осадных орудий. Я, конечно, прихватил с собой уцелевшие катапульты Нолдорцев, но их уцелело совсем немного. И это упущение я надеялся поправить, хоть и придется сделать крюк.

За собой я оставлял горы тел. Тел, большая часть которых не должна быть на этой земле вот уже сколько лет. Запасные комплекты брони закончились и новоприбывшей нежити пришлось добывать себе доспехи на поле боя. Не беда.

Как только остатки нежити Нолдорцев отступили из Аррасса прилетели парламентеры, желали поговорить. Я приказал воинам не обращать внимания на них. Сам ректор, маги... они пытались заговорить с воинами, но те их словно не замечали, шли по своим делам, словно их не существовало, а я как только это стало возможно поднял завесу тумана.

Еда солнце выглянуло из-за горизонта я уселся в одну из телег и армия двинулась на северо-восток быстрым маршем. Первая наша цель — укрепленный Алерийский город, где издревле строились все имперские осадные орудия. Новости о войске должны были разойтись быстро, а значит (я на это надеялся) достаточно религиозные жители откроют ворота сами, посчитав все происходящее апокалипсисом.

С самого начала боевых действий Алима притихла. Прекратились даже ее бесконечные шуточки, к которым я порядком привык. Иногда ощущая ее присутствие рядом видел в ней страх. Она не боится Нолдорцев, я точно знал. Интересно, она боится меня или... того кем я могу стать?

Колеса скрепят, музыку мы пока приглушили, лишь тихонько играет... А я скрипя пером выводил заметку в своем дневнике, давно превратившимся в добротную книженцию в медной обложке. Возможно это моя последняя заметка, дальше не будет времени.

Сейчас все решает время и главное мне не застрять под Гронстрапом, кузницей Имперских осадных орудий. Если удача не отвернется от меня, то такими темпами я буду через пару-тройку недель у Норсидиала, а если удастся срезать путь — то даже раньше.

Отступившие на север в спешке Нолдорцы иногда огрызаются из засад, но серьезного вреда нанести не могут: Чем ближе к твердыне некромантов тем лучше чувствует врага Алима.

В воздухе то и дело мелькают пернатые соглядатаи, Аррасс внимательно следит за моими передвижениями. Они не знают моих целей, возможно не знают даже кто я, а возможно умные люди уже догадались. Это уже неважно. Маленький экранчик, украшенный паутиной царапин показывает фотографию... кусочек стены Аррасса на которой стоит молодой некромант, облаченный в одежду простого охотника и обнимает юную девушку в белой робе. Придурок. Еще зеленый, не до конца понимающий что тут происходит, не подозревающий что вокруг ведутся игры, масштаб которых ему не понять просто так, не понять бесплатно. А заплатить придется, заплатить большую цену за понимание.

Слеза капнула на экранчик и я стер ее рукавом. Ну вот, приплыли. Только уподобиться деревенской плакальщице на похоронах не хватало. Впрочем, настроение у меня сейчас такое, что я готов не то, что Нолдорцев, а целые страны и города уничтожать просто так. Жаль только, что прошлого не вернуть ни какими своими действиями. Оставим сказки о машине времени для тех, кто в них верит.

Я вздохнул и усилием воли заставил эмоции уйти. Удалось это мне далеко не сразу. Надо вспомнить себя былого, того каким я ступил на эту землю. Четкий, расчетливый, точный. Каждое действие, каждая мысль — это как движение скальпелем, должно быть предельно точным...

Я засмеялся.

Пришлось признаться себе, что я не был таким в этом мире не минуты. Неужели это последствие того, что ко мне примешалось нечто, что привнес тот слизень?

Окончательно запутавшись в своих мыслях я забылся тревожным сном...

* * *

— Гронстрап. Вот он перед тобой. Двигайся туда, у тебя меньше суток. — лицо старика было серьезно, как никогда, а в голосе слышался лед — Тут скоро будет Алькор.

— Понял, повелитель. Учитывая, что новости из Аррасса уже дошли, думаю с этим не возникнет труда.

— Убедись в этом. Мне нужно чтобы план не сорвался.. Мне пришлось и так задействовать слишком много сил из-за этого идиота, решившего поиграть в героя всея Алерия. Будь у нас время он был бы давно мертв, но сейчас ставки слишком высоки. Действуй!

— Повинуюсь.

Старик проследил, как его подчиненный бежит в сторону города, а сам вскоре пропал, словно его и никогда не было.

* * *

Снились мне странные сны. Каменный город, поднявшиеся подземные воды, грандиозное строительство канала, на которое не хватало катастрофически времени... Это словно были воспоминания, тени давно ушедших времен, возможно прошлой жизни. И Инвил... Такая красивая и далекая, в своих лесах откуда я сам приказал ей не выглядывать, покуда не уляжется кризис. Кризис? Какой кризис? Ответа я так и не узнал.

Потом сны резко переменились я увидел себя совсем иным... Мышцы не слушались практически, я их не чувствовал и я знал, что умираю. Шею легко покалывало, словно там пил кровь маленький комар. А думал я не о себе, а о той, что осталась жить и теперь обречена на одиночество. Думал и угасающее сознание складывало строки...

Едва я проснулся я схватил свои записи и поспешил записать строки, покуда они не вылетели из головы, потом только сам прочитал.

Родная. Милая. Лесная.

Случилось, что пришел конец меня.

Но все ж уйду, одну я мысль лаская,

Что даже там, любить я буду лишь тебя.

Примерно так оно должно звучать в переводе на русский... Интересно, с каких это пор во мне родилась страсть к поэзии. Что-то мне показалось подозрительным и я пробежался по строчкам еще раз. Погодите... Ведь эту букву не употребляют более, она встречается только в старых текстах, да вот тут еще раз я ее употребляю!

Спать хотелось жутко и я оставил разбор этого текста до утра, и, проверив мысленно, все ли в порядке с моей армией лег досыпать, а на утро напрочь забыл о своих записях занятый более важными делами

С Гронстрапом нам повезло. Когда мы подошли, под тяжелые аккорды издаваемые огромными кристаллами, колеблющимися на пружинах с огромной амплитудой, ворота были раскрыты, а все население, всего-то несколько тысяч, ибо многие давно покинули город, когда узнали об идущем на Юг воинстве нежити Нолдора, стояли на коленях.

Однако далеко не все в страхе были готовы пасть на колени перед нами. Несколько человек вытащили мечи и двинулись вперед, преграждая нам путь и не обращая внимания на окрики горожан. Я шел в первых рядах и приказал солдатам остановиться, едва вооруженные люди приблизились к нам. Никто из них не стал задавать вопросов, просто атаковали. Воины они были опытные: стремились ударить в сочленение доспехов, вот только толку от этого было мало. Я приказал не убивать их, только обезоружить. Им и так за неподчинение приказу придется не сладко.

Мы чинно прошествовали внутрь, не касаясь ни предложенного угощения, которое держали на подносах бледные от страха девушки, ни жителей. Мой взгляд упал на главу города, хотя его скорее стоило назвать комендантом этой крепости. В конце концов, жители этого города это на девять десятых солдаты, мастера или их семьи. Исключение — заезжие купцы.

Уже обеленный сединой, но все еще сохранивший ясность взгляда и, судя по внешнему виду, крепость духа и тела комендант смотрел на моих воинов без страха, спокойно, как и подобает солдату.

Я мысленно приказал немного приглушить музыку, потом начал говорить. На всякий случай я говорил громким шепотом, а мой глухой шлем, скрывающий лицо только придавал голосу своеобразный оттенок. И говорил я мало, как можно меньше.

— Нам нужны осадные орудия.

— Берите все, что пожелаете — комендант говорил спокойно, если и боялся то страх не выказывал — Вы ведь на Нолдор идете?

— Норсидиал будет уничтожен.

Мы забрали самые мощные из катапульт и несколько баллист. Благо нам тут с радостью подсказали что из всего этого лучше. Огромные шипастые шары, достигающие двух метров в диаметре и наполненные внутри взрывоопасными маслами, стрелы для баллист, представляющие собой окованные металлом стволы деревьев... Я выбрал лучшее, из того что было, после чего мы двинулись в путь.

Провожал нас опять таки весь город, но только теперь на лицах людей читался уже не только суеверный страх. На их лицах я увидел надежду. Мы предпочли покинуть город через северные ворота, поэтому прошлись через центральную площадь. Широкие улицы позволяли легко прокатить по ним огромные осадные орудия. На главной площади в тот момент были похороны. На уже сложенном костре лежало тело достаточно молодого человека, по виду офицера (так как система званий в Имперской армии здорово отличается от принятой в моем мире, то перевод примерный). Мое войско остановилось в момент, синхронно, чем немало шокировало жителей.

Я подозревал, что соглядатаи нолдорцев здесь есть, поэтому решил играть этот театр до конца.

— Встань — достаточно громким шепотом произнес я, попутно сплетая первородную энергию в тугой узел. Еще одна кукла в моей кукольной армии, плюс минус одна роли уже не играет.

Повинуясь потоку энергии тело воина поднялось и, по моей команде оглядев собравшихся вокруг, пошло ко мне под охи и ахи горожан (парочка особо эмоциональных личностей упала в обморок). Не прошло и трех минут, как мертвяк облачился в алую броню, один из запасных комплектов, смешался с остальными воинами и мы двинулись вперед. Надо ли сказать, что театр сей произвел не просто впечатление, а неизгладимое впечатление на всех присутствовавших зрителей.

— Отличный театр. Место этому эпизоду в легендах гарантировано — не выдержала Алима.

— Жаль только, что я прочитать их смогу едва ли — хмуро ответил я.

Теперь предстояла самая тяжелая часть пути. Холод хоть и был полезен для моего войска, он не был особо полезен для меня.

Стоило ступить на проклятые земли, как заявились парламентеры: мертвяки-террасто от моего врага. Предложение переговоров я отвергал не думая и не показывая себя. Ближайший воин просто упокаивал парламентера парой ударов клинка, не говоря ничего и все. Больше всего человек страшиться неизвестности, а я старался, чтобы обо мне были наиболее противоречивые сведения. Несколько атак магического плана, которые могли легко изничтожить меня не будь во мне Крови с треском провалились. По моим подсчетам уже трое из девяти должны были заработать в лучшем случае себе головную боль.

Скоро, очень скоро...

Нолдор начал свою историю сравнительно недавно, около девятисот лет назад, когда в Суримисе произошло некое разногласие среди народа, большей частью относительно внешней политики. В Суримисе до самого его уничтожения практически не знали что такое гражданская война, поэтому несогласные дружно покинули Суримис, попросив подданства Империи. Так как отношения с Империей у Суримиса до сих пор складывались не слишком теплые, их хоть и приняли, но даровали им для проживания суровые ненаселенные земли на севере, само слово "Нолдор" переводиться с местного как "Северный Дар". На берегах реки Норсид, не замерзающей даже в самые суровые холода, благодаря тому, что она несет воды из гейзеров, что в Северных Горах был основан город, который строили по подобию Суримиса, надеясь создать точную копию Хрустального Дворца, но только не удалось им этого.

Нолдорцы всегда помогали Империи в случае конфликтов, снискали себе славу в бою даже против бывшей родины, Суримиса, и заслужили себе своими делами уважение. Именно они основали в Академии небольшую кафедру, где немногим избравшим сей путь рассказывали известные им тайны некромантии, покуда собственной Академии у них не было. Эра конкуренции между двумя Академии наступила намного позже.

В Норсидиале не удалось выстроить второй Лазурный Дворец, который смог бы породить личей: не хватило людей и ресурсов, но все же Норсидиал стал жемчужиной севера, одним из красивейших городов этого мира и в то же время одним из сложнейших магических инструментов, хоть и уступал по силе Суримисскому Дворцу и Аррассу.

Пройдет много лет, прежде чем любопытные Норсидиальцы найдут во время то ли ремонта, то ли раскопок в подвалах главного здания дворца нечто, что превратит в считанные дни Нолдор в царство мертвых.

Стены Норсидиала не были такими неприступными, как стены Аррасса в которые переходил отвесный склон горы. Но все же выглядели эффектно. Нам больше не встречались обычные мертвяки, теперь это была, должно быть, элита нолдорского воинства: хорошо снаряженные воины. Их когда-то убило проклятие, которое пробудили во время раскопок... Или не раскопок?

Если верить книгам Норсидиальское место силы располагалось на большой глубине и одной из целей раскопок было достичь его. Я теперь знал, в месте Силы можно даже закрыть мир, почему бы не вызвать подобную эпидемию? С тем, что я знал, это казалось более чем возможным.

Мы развернули осадные орудия и приготовились к штурму. Птаха соглядатай поднялась в воздух и двинулась в сторону городских стен.

Алое марево сжалось в плотный клубок, вокруг города, словно испугавшись. Единственное слабое место этой крепости — ворота. Интересно, удастся ли мне взять их хитростью? Я двинулся мимо обозов, до тех пор пока не нашел обоз в котором лежали забальзамированные птицы из храма загорских охотников, уже напичканные кислотой.

Атаку я начал сразу в трех местах, и не у ворот. Огромные камни рвались пробить стены, но отскакивали и взрывались, стоило им полететь достаточно близко. Под этим прикрытием несколько пташек врезались и разлили кислоту на огромные петли ворот, а через некоторое время другая партия повторила их подвиг. Не прошло и получаса, как со страшным скрипом ворота рухнули внутрь, и моя армия хлынула в образовавшуюся брешь. Нежити было не так уж и много и она была рассредоточена по стенам, поэтому благодаря неожиданности удалось разделить некромантов, спрятавшихся в дворце и подвластную им нежить. Увидеть что либо в этом красном тумане было проблематично, поэтому приходилось пользоваться услугами своей нежити, которая не воспринимала визуально проклятие.

Бой кипел теперь практически равный: подчиненные зомби Нолдорцев, их элита, были великолепными бойцами. И не известно смог ли бы я прорваться в центр города, не пойди я на ту хитрость. Поняв это Нолдорцы нанесли свой удар. Сырая мощь, которую собрала эта адская крепость ринулась в меня, и я мгновенно погиб бы, не будь во мне того Хаоса. Голова кружилось от той силы, что он в себя поглощал, словно бездонная дыра, а алый туман вокруг медленно таял. Я уже не силился понять, как это все было устроено,и почему были такие ощущения, я только чувствовал, как некая бездонная яма внутри меня поглощает всю направленную на меня силу. Первородную энергию? Нет, это точно была не она, она лишь средство, тот пластилин которому я придаю форму силой своей мысли.

В неожиданно наступившей тишине, когда поток оборвался я явственно услышал взрывы: несколько башен главного здания дворца взорвались и разлетелись на мелкие обломки, осыпав нас пылью и щебнем. Повезло, что мы были достаточно далеко и особо крупные камни до нас не долетели.

Крепость словно вымерла. Нежить Нолдорцев упала безвольными тюками, древними куклами лишенными тех невидимых нитей, что их двигали.

— Пора потолковать с кукловодами.

Остатки марева плавали только где-то вдали от дворца.

Мы разнесли двери, ожидая нежити внутри дворца, но об был практически пуст. То странное ощущение, то проклятие что убивало все живое на этих землях, сгинуло вместе со взрывами. Первый некромант пытался нас остановить простыми боевыми заклятиями, а когда кончились силы... достал пистолет и стал стрелять по моим воинам. Вдвойне глупо, так как помимо того, что они мертвы пули не смогли пробить алую броню. Чтобы в нем не заменяло порох и где бы он это не достал, ударной силы пулям не хватало. Сначала я подумал, что пистолет из моего родного мира, но стоило мне на него поглядеть повнимательнее (когда патроны кончились и некромант был оглушен ударом латной рукавицы о голове), как я понял, что он сделан явно не в моем мире. Патроны крепились на барабане так, что выглядывали наружу, всего 17 патронов безо всякой маркировки. Сам же пистолет был отлит из металла, а на поверхности был рельеф, заставлявший думать, что он склеен из мелких косточек. Мы двигались по дворцу, я в пол глаза смотрел на покрытые пылью красоты, скульптуры, рисунки...

Они бежали, и не могли ничего сделать. Один из них жег один за другим алые камни пытаясь открыть врата, но попал в собственную ловушку: мир был заперт. Один за одним их взяли всех. Двое и без того лежали без сознания.

Тронный зал был красив, как и описывали в книгах. Величественные хрустальные колонны отливающие изумрудом и серебром, мирно светящиеся таинственным светом светильники под потолком... Картину портили только грубые стеллажи у крайней одной стены. Я подошел к ним и с интересом осмотрел.

Люди. Молодые мужчины и женщины, возраст на вид не превышает двадцать лет ни у кого. И все они живы?

То что они были не мертвы я чувствовал, но в то же время и дыхания я не замечал.

Может из них черпали силу и истощили, не первородную энергию, а именно ту силу что предает ей форму?

Я сосредоточился и попробовал передать лежащему передо мной человеку небольшую капельку себя, как обычно своими клинками. С тем, что сейчас было во мне это не представляло сложности — надо лишь пожелать. Ничего. Передачи просто не пошло.

В подземельях на большой глубине нашлась хрустальная колонна из синего мутного хрусталя, в которой было пробито отверстие, а в нем что-то лежало.

Я скинул латную перчатку и просунул руку. В руке лежал маленький стальной прямоугольник, края которого были сточены. Я улыбнулся. Так вот чем они закрыли этот мир? Такой невзрачной на вид безделушкой.

По пути я велел захватить инструментарий для пыток и перетащить в тронный зал, где к пыточным столам были привязаны все еще находящиеся без сознания Нолдорцы.

Пока все это исполняли я скинул броню и переоделся в черную с желтым контуром робу, сшитую для меня Авророй. Она была намного удобней моей формы в Академии, так как не стесняла движения и в ней было проще сражаться.

На одном из внутренних двориков я обнаружил воздушное судно, готовое к отлету. Интересно, что помешало нолдорцам уйти по воздуху? Или боялись, что я их легко собью?

От изначальной армии уцелела едва ли треть, поэтому я перекрыл питание обычным мертвякам, избавившись от них, а около четырех сотен эрнрасто под контролем Алимы я приказал погрузить в дерижабль и лететь домой, благо управление у него оказалось примитивное. Большую часть брони так же пришлось оставить. Не знаю почему, но я не хотел теперь уничтожать свою армию, как изначально. Что-то подсказывало мне, что она мне еще здорово пригодиться.

Через несколько часов очнулись некроманты. Девять человек, на вид уроженцы Империи, все мужчины. Самому старому я бы дал лет шестьдесят. На мои вопросы относительно причин их действий они не отвечали даже под пыткой, поэтому очень скоро я перестал себя сдерживать. Каждый из них мучился не час и не два, прежде чем их забирала смерть. Но они терпели. Я пытался вломиться в их сознание силой, дарованной мне Хаосом, но и это не помогало: даже Алима, когда еще не улетела, не смогла прочитать их мысли, несмотря ни на что. Не помогли даже вколотые им наркотики.

Когда же их не стало, чувствуя что те странные воды безумия приближаются, я уселся на хрустальный трон, оживил недавно отпущенного мертвяка и велел ему привязать меня к этому трону цепями.

Тронный зал уже тонул в сером тумане, когда он закончил. Черное море, на поверхности которого я лежал чуть дернулось, а потом перестало поддерживать меня на плаву. Тяжело описать все то, что я ощутил, постепенно опускаясь вниз, на самое дно. Менялось и восприятие и сознание... Исчезла та боль утраты, осталась только усталость. Память выцвела, словно фотография от возраста, утратила детали и краски. Наверное, это потому что я умирал... Все это было очень странно, так как иногда, сквозь это все, я видел фрагменты тронного зала и понимал, что все это происходит внутри меня...

Наконец, я коснулся дна. Покой. Ничего меня более не побеспокоит. Я больше никому не нужен, а если и нужен, то здесь меня не найдут, не разбудят, и мой сон будет вечен...

Выцветший, растерявший цвет и детали образ Инвил был последнее, что я увидел, но даже он не заставил меня проснуться. Я заснул и, вместе с тем умерли все чувства.

— Проснись — звучит спокойный голос.

Не хочу, оставьте меня...

— Проснись — на этот раз настойчивые и вместе с голосом ко мне приходит что-то, что пробуждает часть меня прежнего.

Мои глаза теперь видят, но я не могу открыть или закрыть их... Я лишь какая-то тень и вижу только когда хочу... Как и мой собеседник. Просыпаться не хочется, но сила моего собеседника тянет меня проснуться и, наконец, любопытство пересиливает.

— Где я?

— Мы называем это пустотой. Это еще не смерть, нет, хотя никому из нас уже не подняться наверх. Это мертвая безжизненная пустыня и единственное, что придает ей какую либо форму — те остатки жизни, что в нас есть.

Глаза... ясные глаза, в которых знакомое чувство...долг. Наверное, глаза — единственное что по-настоящему живо в этом существе, в этой тени. И я где-то уже видел эти глаза... Давно, в прошлой жизни в удивительном, ярком и цветном мире. Саррифенти, награждение...

— Император?

— Когда-то им был. Но теперь я не более, чем тень, такая же, как ты, потомок. В отличие от меня, упавшего на это дно в час расплаты достаточно сильным, ты был практически мертв, в тебе было слишком мало жизни. Я поделился с тобой своей, так чтобы ты смог прийти в себя. Прости, не могу дать большего — и так мало.

— Благодарю.

Я приподнялся, огляделся и смутно узнал местность. Это была одна из башен императорского дворца Аррасса, вот только... Все вокруг было бледное, серое, выцветшее под таким же черным небом в котором, словно надежда, виднелась светлая брешь из которой периодически стремительно падали вниз белые сгустки, больше напоминавшие звезды.

Этот Аррасс был иным. Сухие мертвые стволы деревьев, вместо зеленых исполинов... Некоторых домов, памятных мне не было, а та самая аллея, где должны были быть относительно новые надгробия, в том числе и моя могила, отсутствовала вообще.

Я поднялся и поглядел за стены города... И увидел только черную воду. Гряда Южных гор отсутствовала в принципе.

— Это не Аррасс!

— Нет. Это его тень, появившаяся из фрагментов моей памяти, мой остров к которому я прикован. Расскажи мне, как получилось, что Кровью пришлось воспользоваться?

Если бы я был жив, я бы вздохнул, а тут просто начал рассказ. Выкладывал все таким, как оно было, без утайки. В конце концов я мертв, чего мне таить. И в первую очередь отметил, что я не потомок императорского рода.

— Потомок или нет, ты поступил, как надо. Да и склеп пропустил тебя к Крови недаром. Вот только ты пока еще не завершил начатое.

— Вы про что?

— Про то, что если ты здесь сгинешь, твое тело наверху напитается силой Крови и таких дров наломает... Кровь вполне может уничтожить весь мир. Когда ею пользовались раньше, в час расплаты, минуту слабости, носителя убивали, а кровь извлекали. Мы оставались на век прикованы здесь, но миру ничто не грозило.

— Выходит...

Мысль о том, что я, быть может, обрек весь этот мир на верную гибель и выпустил в него худшее, быть может, зло не породила никакого отголоска в душе. Разумом я прикидывал, что я примерно должен был чувствовать в этот момент, но все чувства молчали оставив место только усталости. И, конечно, здесь было некое удовлетворение, что теперь этих девятерых больше нет.

Потребовалось немалое усилие воли, чтобы отогнать эту усталость.

— Да. Ты выпустил на просторы Алерии тварь стократ хуже, чем нолдорцы... Хотя если все так как ты рассказываешь они, быть может, и не стократ слабее исчадия Хаоса. Погляди на небо! Что ты видишь?

— Свет... Какие-то белые сгустки. Что это?

— Капельки жизни... твоей. Ты еще жив там и от того рождаются новые капли. Здесь они обретают форму. Их впитывают серые тени, такие, как мы, они просто падают и растворяются или же порождают неразумных тварей. И у тебя есть шанс.

— Какой шанс?

— Вырваться отсюда. Покуда есть тот свет наверху — собери в себя достаточно жизни, впитай и ты поднимешься наверх. Очнешься из этого преддверия смерти и закроешь Хаосу путь наверх хотя бы на время. Найди способ избавиться от нее, вновь заключить ее в тюрьму кристаллов. Наверное, ты даже выживешь при этом. Главное выживи.

— Что я должен делать?

— Я не могу покинуть свой чертог, эти руины, как и все тени, чьи тела умерли. Каждый прикован к своему чертогу. У кого пещера, у кого остров, у кого гора. Твой чертог пока еще не родился, посему ты носишь его всегда с собой. Помни это. Сон, летаргия — вот твои главные враги. Здесь тоже нужно спать, но если у тебя мало сил, то ты можешь проснуться и не увидеть более света сверху... И надежды. И тогда тебя не станет там.

Покуда горит тот свет сверху ты не скован. Сможешь собрать достаточно жизни — сможешь вырваться наверх.

— И где мне найти эту... Жизнь?

— Она во всем что живо. В тенях ее много, в неразумных тварях меньше. Разбей внешнюю оболочку и поглоти жизнь, что внутри. Главное помни: каждое прожитое здесь мгновение количество жизни в тебе убывает. Каждое действие так же отнимает жизнь.

— Понятно.

— Помимо бывших императоров Алерии, живущих в чертогах подобных этому, здесь существует множество других. Бывшие вожди варварских племен, маги и просто случайные люди. Помни, каждое их действие уменьшает количество жизни в них. Убьешь незаметно с одного удара — получишь все. Затеешь бой — и сам потратишь и твоя добыча. Многие тени держат у себя целый зверинец подвластных им тварей. Будь осторожен и помни, что если ты здесь останешься, жизни лишится множество людей. Людей Империи!

— Понял. Кого будем ликвидировать первым?

— Начни с того, что обойди этот чертог и поохоться на местных тварей...

— Понял, еще забегу на досуге — сказал я и спрыгнул вниз.

За время разговора я успел собрать волю в кулак, хотя так и не понимал зачем мне все это.

Все таки быть бесплотным имеет свои преимущества. Я падал без ускорения и мягко приземлился даже не почувствовав этого в небольшом дворике и пошел в направлении зданий Академии.

Думать было тяжело. Я был более чем уверен, что каждая мысль отнимает у меня капельку той самой жизни о которой говорил экс-Император, однако таков уж склад моего мышления, что один раз разогнавшись, машину именуемую моим мозгом очень тяжело затормозить. Я должен научиться сражаться в этом новом для меня мире. Единственное, что у меня есть — моя жизнь. Интересно, можно ли ей придать форму?

Я представил в руках свои катаны, вспомнил холод лезвия... По спине пробежал холодок, катаны словно соткались из воздуха. В то же время я ощутил, что жизнь утекает из меня быстрее. Так вот оно какие правила!

Что-то дернулось среди голых ветвей и метнулось ко мне. Рефлекторно я ударил катанами и только после увидел уже поверженную тварь. Нечто отдаленно напоминающее летучую мышь, покрытое мокрой шерстью. Клыки имелись и не один комплект, а вот глаза отсутствовали.

Небольшой светлячок вылетел из тела и двинулся ко мне, после чего впитался в меня.

— Вижу сражаться ты научился сам. Отлично. Главное не держи оружие сотканным непрерывно, создавай только когда потребуется, так как оно пьет из тебя жизнь — подоспел ко мне Император с продолжением лекции.

Я расслабил волю и катаны рассыпались туманом.

— Когда в тебя ударят — жизнь будет утекать. Если ты не ожидаешь удара то много, ожидаешь — намного меньше. Атакуй когда враг не ждет и твоя добыча будет богатой.

— Расскажи лучше с каких теней лучше всего начать. Время уходит.

— Ты волен начать хоть с меня. Я с радостью отдам всю свою жизнь, зная, что она поможет Империи, что некогда была моей.

Это был легкий путь, но что-то меня остановило.

— Нет — едва не рявкнул я. Одной капельки жизни взятой у твари мне хватило чтобы придти в себя — Если вы прикованы к своим чертогам, как же добываете жизнь?

— Мирные, вроде нас, собирают жизнь, что падает в чертоги, но некоторые, создают из своей жизни целые армии полуразумных тварей и разоряют соседние чертоги. Один из них, некогда вождь какого-то варварского племени времен, когда и Аррасса не было.

— Погодите, но я читал что кровь получили всего-то четыреста лет назад!

— Тогда ее только перепрятали, извлекли из тела укравшего ее много лет назад безумца.

— Ясно.

— Начни с того, что обойди мой чертог. У меня все равно не хватает сил все здесь просматривать и тот вождь, вернее его твари, частенько сюда наведываются. Чертоги расположены полосой. Частичные копии Аррасса — это чертоги Императоров, что пользовались Кровью. Любой из них тебе поможет. Из остальных мы знаем только Ниркви, жрицу одного из племен. Она очень мудра и многое тебе может открыть. Остальные заняты лишь промыслом, стремясь отнять у соседа как можно больше жизни.

— Спасибо, Император — я почтительно поклонился, хотя и понимал, что это не имеет смысла.

— Как соберешься с силами — ступай в воду и иди у в ту. Здесь вода и по щиколотку не доходит и в этом мертвом море не водиться никто и ни что.

Я кивнул и двинулся обходить чертог императора. И с каждой каплей я обретал себя. Мысли становились яснее, ощущения более полными. Я словно по крупицам собирал себя былого: расчетливого человека, которым был до того, как угодил в Алерию. И когда пришло время я ступил в мертвое море этого странного мира. Пора прирезать достаточное количество уродов, мешающих жить другим и билет наверх мой. Не уверен, что я этого хочу, но кашу эту расхлебывать надо, иначе будет нечто, что намного хуже некромантов Нолдора... Хоть я и не понимаю, почему это меня должно волновать.

Глава 17

Быть может, стоит мне уйти,

Туда, где жизни больше нету.

Но лишь чтобы потом прийти,

В обличии уже иного человека.

Рлен По

Эта тень при жизни была вождем одного из племен каннибалов и считала этот мир раем. Порождения не слишком умного, жестокого, страдающего манией величия разума, были многочисленны и знали единственный способ общения с соседями: набег большой слабо организованной толпой. Убивать и поглощать для хозяина — это все, что они умели.

Игорь шел по воде молча. Собственно и говорить-то здесь было особо не с кем, а болтать самому с собой еще и накладно. Этот чертог был им исследован как издали, так и маленькими соглядатаями, созданными из частичек его, Игоря, жизни, и он теперь точно знал, где искать хозяина чертога.

Огромные деревья с мертвой, черной листвой бесшумно колыхались на несуществующем ветру, когда путник ступил под их тень, скрывшую и без того скудное освещение, которое давала трещина в небесах. Под сенью этих деревьев бродили толстые уродливые порождения здешнего повелителя, а посередине поляны стоял каменный стол с яствами, за которым восседала тень, в бесконечном пиру, окруженная "красавицами" толстыми, как и он сам... Вождь грозного племени предавался в своем посмертии, раю, тому, что ему велела его вера: бесконечному пиру с красавицами, после набегов на соседние острова. Легко и неслышно Игорь залез на ближайшее дерево и далее двинулся, перепрыгивая, словно обезьяна с дерева на дерево. Наконец, получив отличный обзор стола, он остановился.

В правой руке Игоря, словно из неоткуда, соткался пистолет, а в левой глушитель. Находясь в мире, где жизнь принимает форму того, что только подскажет воображение, он предпочитал полагаться на наилучшее оружие, о котором только знал, которое когда-то чувствовал и держал в руке.

Навинтив глушитель, путник взял прицел и сделал три выстрела. Первая пуля угодила в заслоняющую тень "красотку" и та почти мгновенно растворилась и метнулась светлячком к убийце, вторые же две пули угодили толстяку промеж глаз. Тень резко вскочила, силясь удержать выходящую из нее жизнь, но безуспешно — удары были слишком неожиданные и драгоценные секунды, когда рану можно было затянуть ушли. Последующие выстрелы добили ее, и она взорвалась тысячами разноцветных светлячков, летящих к Игорю. Красотки, слуги, воины, яства на столе — все вмиг оборачивалось светляками и летело к новому хозяину, а сами деревья и земля начали таять, так же порождая небольших светлячков.

Через несколько минут на месте рая отдельно взятого вождя уже плескались неглубокие воды моря...

Пистолет растаял, а рядом с Игорем, уже стоящим в воде, появилось некое подобие мотоцикла. В отличие от двигателя внутреннего сгорания, на создание и поддержание существования которого здесь требовать много жизни, этот мотоцикл приводился в движение огромной туго скрученной пружиной, словно гигантский часовой механизм. Игорь оседлал стального коня и, поднимая за собой тысячи брызг, не издававших, как ни странно, ни единого звука, двинулся дальше...

* * *

Кисть легко коснулась бумаги, оставляя за собой светло серый след. Ния чуть сильнее обозначила линию едва заметного горизонта. Картина была завершена. Стоя по щиколотку в темном море, держа клинок в одной руке и пистолет в другой, стоял человек лет тридцати-сорока, в темном плаще. В длинных его до плеч волосах, собранных небрежно в пучок сзади был заметен седой локон. Глаза одновременно горели решимостью, но, в то же время, в них можно было прочитать одиночество и тоску... Странные глаза и страшные. А в небе над ним едва заметно пылала белым пламенем трещина, разлом в небесах и недоступный пока для него выход.

Запищали часы, напоминая, что сюда скоро придут, и Ния осторожно положила картину сохнуть на шкаф, убрала краски, встала из-за стола и скрылась под кроватью, где находилась всегда, когда сюда наведывался кто либо.

Прошло два месяца с тех пор, как Игоря, соблюдая строжайшую секретность, доставили из Норсидиала в Аррасс и разместили здесь, в его комнате на кафедре.

Все эти месяцы он просто лежал, не приходя в сознание, и едва дышал. На столике рядом с кроватью стоял сложный, иногда поскрипывающий шестернями прибор от которого тянулись две стеклянные трубки, на концах оканчивающиеся иглами. Эти иглы впивались, словно ядовитые зубы змеи в жертву, в его вены и по одной из них кровь текла в этот странный фильтр, а по другой возвращалась в тело. Остается только гадать каким образом тот, кто являлся под личиной старика, подбросил его руководству Академии.

Сверху устройства стояла большая банка с водой, которая, переливаясь в соседнюю емкость, вращала колесо и движением этим приводила в действие всю систему. Три раза в день сюда приходил Чарфе, заливал в сосуд сверху воду и доливал в другой сосуд сок каких-то растений, не дававших телу Игоря умереть от голода и смотрел сколько из его тела вышло Крови.

Нии разрешили присматривать за Алькором, но только при условии, что она не будет показываться на глаза никому и тихонько уйдет, как только он очнется. Периодически залезая к нему в мысли, она следила за каждым его шагом в том странном мире и молилась, чтобы он не совершил ошибки. В этом случае ей ничего не останется, кроме как уничтожить тело прежде, чем оно станет оболочкой для одной из самых жутких тварей в известных ей мирах.

Ния вздохнула. Хуже всего было смотреть, как он лежит здесь просто так, смотреть, как каждую секунду его кровь проходит через эту адскую машину, и как периодически капают в стакан черные капли Крови Хаоса. И они будут капать по несколько капель каждый раз, когда там, в том мире теней, он поглощает капельку жизни. На стакане есть риска, отмечающая количество поглощенной им Крови и когда стакан заполниться до этой отметки — он очнется... Если выживет за это время там...

* * *

— Сделано — только и бросил я Императору, в чьем чертоге периодически останавливался, прежде чем отправиться в атаку на тот или иной чертог.

— И как вышла добыча?

— Примерно так, как я ожидал. Я уже почти заполнился жизнью.

— В тебе много жизни, я вижу. В принципе, ты можешь забрать мою, и не рисковать. Единственный твой возможный враг изъявил желание жить с императорами в мире и не пытаться к нашей взаимной выгоде совершать набеги. Он вполне вменяемое существо, так что я думаю... Да и не будет он нападать, так как теперь его не закрывают от нас те чертоги, что ты ликвидировал.

После поглощения жизни того вождя, как это всегда бывает, я перенял часть его эмоций.

— Отставить суицидальные мысли. Что вам, будущим императорам там говорят в детстве про самоубийство?

— Это трусость и попытка сбежать от исполнения обязанностей, покрывающая императора позором.

— Вот и прислушивайся к этому мнению. У меня уже есть цель и это — стальной чертог.

Несколько минут император молчал. В стальном чертоге жила тень существа пришедшего сюда явно не из Алерии. Его чертог, словно огромный завод, клепающий слуг, практически полностью состоящих из металла. Жуткие твари, по сравнению с которыми Шварцнегер-терминатор — так, невинная поделка пионеров-радиоспортсменов к грядущему съезду КПСС.

Сейчас, когда я наполнился жизнью практически полностью, мои мысли приобрели порядок, ощущение усталости отступило. Все неприятные ощущения связанные с утратой любимой так же не особенно докучали. Потому я стал планировать атаку, чтобы сорвать "большой куш" уже намного более тщательно, нежели обычно и с интересом. Тень стального чертога брала большую дань с каждого и, можно сказать, была здесь некоронованным королем. Она не общалась с повелителями других чертогов, только ставила тех, кто только обретал здесь свой чертог перед фактом, что с него будут собирать дань.

По моим скромным подсчетам в стальном чертоге жизни было раз в двадцать больше, чем, к примеру, в моей последней жертве. Учитывая, что я, за свою бытность здесь, истребил ровно тридцать четыре тени, это позволит мне прихватить жизни с избытком. Я пока не знал, что это мне даст, но проснувшаяся жадность говорила, что это в любом случае там, наверху, это будет не лишним.

За стальным чертогом я наблюдал давно, но проникнуть внутрь крепости не удавалось. Везде вокруг нее были натыканы самые настоящие камеры видеонаблюдения, хотя, их внешний вид намекал, что это явно не творение моего мира.

Первым, что мне было необходимо сделать — это найти оружие которое бы повреждало и убивало порождения моего врага. Я мог соткать любое оружие, устройство которого знал, поэтому решил поэкспериментировать. Моим оружием стали специальные стрелы, более напоминавшие вилки. Вся стрела, кроме двух наконечников была заизолирована. Такая стрела должна была пробить броню, а потом, находясь уже внутри противника ударить электрическим разрядом, сжигая всю электронику, какая там только есть. Источником служил розоватый кристалл, такой же, который питал мой плеер в Алерии, так как помнил его свойство после сильного удара, с некоторой задержкой выдавать очень большое напряжение. По крайней мере, оставалось надеяться, что внутри эти твари не слишком хорошо предохранены от электрического разряда. Выглядели такие стрелы странно, я бы сказал даже хлипко и едва ли они бы подействовали в реальном мире, но здесь все лишь такое, каким хочет все видеть та или иная тень и единственное препятствие — въевшиеся понятия о том, каким все должно быть.

Вторым оружием стали, опять-таки, двойные копья. Действенность оружия я сначала испытал, а потом объяснил, как оно действует моим немногим здесь друзьям. Они обещали помочь, отвлечь противника дружной атакой, покуда я буду пытаться проникнуть внутрь.

Единственное место где можно было сравнительно просто попасть в стальной чертог — его дальняя оконечность, которую видимо хозяин чертога помнил плохо и от того огромное здание там словно растворялось в тумане.

* * *

Алексей вздохнул. С каждым днем все становилось только хуже. Его сейчас плотно пасла собственная безопасность, возможно подозревали его в деле о пропаже брата. Да и хрен бы с ними, самое неприятное было в том, что тут сдвигов не предвиделось, ровно как и в той загадочной череде убийств.

И все-таки кто-то очень влиятельный давит сверху, чтобы Игоря искали. Это едва ли его институтские связи — откуда у забытых страной и поддерживаемых, разумеется, только на словах физиков такие связи, тем более в силовых структурах?

Одногрупники? Возможно, но они все вменяемые на вид люди и прекрасно понимают, что он делает все возможное, более того регулярно рассказывает им о ходе дела, вернее о том, что дело находится в тупике и зацепок никаких. Еще тварь эта и убийства...

* * *

Ровные коридоры, на стенах везде гербы: два золотистых перекрещенных шипастых молота на синем фоне. Я двигался по этим триклятым коридорам, казалось целую вечность. Когда я ударил своим копьем в распределительный щит я не знал что эффект будет таким: в большей части чертога погас свет. Темнота не была мне помехой, и я несся на своем мотоцикле на запах того, кто создал этот чертог и надеялся на то, что успею раньше, чем свет включится. В пути я прикончил пару железных тварей, больше напоминающих каких-то бронированных жуков. Они даже не поняли, наверное, что их убило. Что дальше?

Я осторожно слез со своего транспортного средства и глянул вниз с балкончика, к которому подъехал. Дорога вывела меня на балкон, и внизу я увидел свою цель. Потолок у залы отсутствовал, и на стальном троне в скупом свете трещины в небесах виднелась фигура человека в чем-то напоминающем военную форму. Низкий рост, лицо скрывает головной убор.

Интересно, откуда он здесь?

Винтовка появилась в моих руках, и я взял прицел. Пора с этим покончить. Пуля полетела вперед и ударилась о некую преграду. Я не успел ни удивиться, ни сделать повторного выстрела: меня ослепил яркий электрический свет сотен ламп, а механические щупальца вылезли, казалось отовсюду, схватили меня, стянули и потащили вниз, к сидящему на троне человеку, издававшему сейчас нечто отдаленно напоминающее смех. Он задал вопрос на неизвестном мне языке, в ответ на который я попросил его катиться к черту... На русском.

— Ты говоришь на языке этих варваров? — спросил, наконец, на Алерийском человек.

— И на нем тоже — сказал я, пытаясь подобрать ругательства и одновременно оценивая обстановку.

— Из страны варваров, но твои методы отличаются от их... Интересно. И в тебе ох как много жизни. Я бы выпил тебя, да вот незадача: чем больше таких как мы, тем больше в этом мире жизни, а из-за тебя мой доход здорово сократился. Пожалуй, мне стоит тебя держать связанным, до тех пор, пока твое тело наверху не сдохнет, и ты не обретешь здесь свой чертог. Хотя предварительно я выпью из тебя излишки.

Опять раздался смех, и по команде хозяина чертога сюда сдвигалась техника. Острые иглы старались меня неожиданно уколоть, чтобы меня покинула только часть жизни, а не вся, а я этому пытался сопротивляться. Уж не знаю почему, но количество техники напомнило мне один из реакторов, который я посещал, пока учился в родном институте, а дальше мозг сработал быстро, не успели меня и трех раз кольнуть иглы.

Электроника плохо переносит радиацию и чем больше всего натыкано на маленький кристаллик микросхемы, тем хуже ей придется от нее. А микросхемы там были внутри, в большом количестве, я видел их в поверженных противниках, прежде чем они оборачивались светлячками и летели ко мне. Я не мог ничего соткать большого: механические лапищи в момент разрушали это, не давая закончить. Но как они смогут остановить излучение?

И я сделал самое простое. Я представил, что я радиоактивен, как на поверхности моего тела отправляются в полет заряженные частички. Наверное, звучит как бред, но раза с третьего мне это удалось, поток пошел и я пустил на это сразу большое количество жизни, надеясь вызвать отказ всего того, что меня окружало. Когда первый манипулятор щелкнул и ослабил хватку, я позволил себе ухмыльнуться.

А еще через несколько мгновений соткавшийся в руке арбалет, который ничто уже не разрушило, всадил два увесистых болта в спину хозяина чертога.

Но тот сопротивлялся: жизнь летела из него сотнями светляков, наполняла меня, а он пытался затянуть рану и лишь через несколько минут и после дополнительных двух выстрелов сдался.

Взрыв, с которым стал рушиться этот чертог, ослепил меня и очень скоро я ощутил, что полон. Жизнь шла в меня и распирала изнутри, причиняя боль, и вместе с жизнью уже хлынули обрывочные чужие воспоминания, из которых я смог составить примерную картину происходивших событий.

* * *

Это оружие было грандиозным, самым лучшим. Солдаты были расставлены вокруг эпицентра взрыва, и можно было видеть, как они умирают. Первые ряды сносит взрывной волной, сжигает огнем, те, кто стоит дальше, гибнут от излучения и гриб, великолепный алый гриб над всем этим. Генерал надеялся, что это оружие будет его перевесом в борьбе с повстанцами и едва проверил его, приказал использовать сразу же...

Вот только все пошло не так. Несмотря на то, что он вскоре обратил практически весь материк в безжизненную пустыню, они остервенело рвались в его резиденцию, не понимая что уже обречены. И тогда он выпил то, что хранил на крайний случай. Он изучал действие этой загадочной жидкости на сотнях людей, и знал, как отдалить час расплаты за полученные силы, но не до конца. Что же у него есть путь отхода, и он проживет долго.

И генерал Ксаргов, единственный и безраздельный правитель своего мира, величайший, как он считал, ученый всех миров, выпил свой яд. Эти плебеи, недолюди, недостойны его убить.

И он призвал новую силу и истребил всех, кто атаковал его резиденцию, а потом, открыл врата, и ушел в мир к варварам, вот только там он отдалить час расплаты почему-то не смог и силы предали его в бою: он потерял сознание, а варвары его убили, не оставляя шансов вернуться наверх, наполнившись жизнью, и оставляя его прикованным к своему только рождавшемуся чертогу.

* * *

Все кончилось. Я стоял в воде, на меня смотрели воины союзных мне войск.

— Чертова фашистская сволочь — я сплюнул. У этой жизни был привкус безумия и жестокости. Ее бывший обладатель был законченным психопатом и убил больше народа, чем Гитлер и Нолдорцы вместе взятые, уничтожил едва ли не всю жизнь в своем мире...

И все же теперь я был полон. Сыт.

— Передайте своим повелителям от меня огромное спасибо. Я полон — сказал я стоящим воинам и те отрешенно кивнули. Они немы, но их повелители видят и слышат их ушами. Я сделал шаг вперед, но вода меня удержала на поверхности, и я медленно поплыл вверх, словно мыльный пузырь. Пора бы уже просыпаться...

В какой-то момент я оглянулся... И увидел себя же стоящего внизу и с улыбкой глядящего вслед, но стоящего не в мелком океане, а на твердом черном камне во дворе крепости, крепости некроманта, что была построена в горах руками мертвых для того чтобы стать оплотом для охоты опять таки за мертвыми...

* * *

Я очнулся. Все мышцы болели, мутило, но я был жив, и проваливаться в небытие не спешил. Деревянный потолок улыбнулся мне тремя знакомыми и изученными до мельчайших подробностей сучками. Кафедра?

Я приподнял немного голову и сразу заметил иглы, воткнутые мне в вены. Осторожно, чтобы не повредить себе руки я по очереди извлек иглы. Одна из них вылила на кровать некоторый объем крови, достаточный, чтобы сделать мое лежание здесь чуточку менее комфортным. Руки слушались плохо, поэтому я просто положил их под одеяло и прижал раны от игл.

Хотелось пить, от тела здорово пахло потом, словно я проспал здесь... Погодите, а сколько я здесь проспал? С этой мыслью я забылся сном, и иногда мне казалось во сне, что я лежу не на кровати, а на гладком черном стекле, скрывающим от меня те глубины, откуда я поднялся.

Когда я проснулся, за окном был уже вечер. Дверь, своим скрипом разбудившая меня, отворилась, и в комнату зашел Чарфе.

— Алькор! Ты очнулся!

— Вроде того — не стал отрицать я — сколько я проспал?

— С тех пор, как мы добрались до Норсидиала и забрали тебя оттуда — два месяца.

— Что это за штука? — я указал на агрегат, иглы которого не так давно извлек из вен.

— Это то, через что мы тебя кормили все это время и попутно отфильтровывали из твоей крови кровь Хаоса. Сейчас, когда ты очнулся, думаю, в этом нет необходимости. Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, жить можно. Слабость только жуткая и вокруг словно вакуум, ни капли первородной энергии.

— Забавно, но из тебя вышло даже больше Крови, чем тогда было — Чарфе внимательно осмотрел стакан с черной жидкостью — Твоя одежда, если надумаешь встать, там. Как только будешь в состоянии держаться на ногах — поговорим. С тобой тут помимо меня многие хотят поговорить. Есть или пить будешь?

Я немного поел, потом проспал еще несколько часов, прежде чем понял, что спать больше не могу. С большим усилием я принял вертикальное положение и привел себя в порядок. От робы Академии я решил отказаться в пользу сшитой Авророй мантии, которая все еще лежала здесь.

Неожиданно взгляд мой упал на что-то немного торчащее со шкафа. Я подошел и извлек оттуда свежую, едва ли не только что нарисованную картину. Откуда?

Местами краска еще не высохла, и я осторожно положил полотно на стол, боясь смазать. На картине был изображен я, в той мертвой пустыне, из которой не так давно вырвался. Подарок Крови на память?

Я вздохнул, оставил картину на столе сохнуть, и осторожно, так как ноги плохо держали мой вес, побрел в сторону кабинета Чарфе.

— Заходи, присаживайся, давай помогу. Рано ты все-таки на ноги вскочил, тебе бы полежать надо еще, еле стоишь на ногах.

— Спасибо, нормально. Лежать просто уже не могу, надоело.

— Узнаю тебя — улыбнулся Чарфе — что тогда случилось, и как ты выжил?

Я вздохнул, и рассказал все, как оно было.

— Обвел всех вокруг пальца. Очень ловко. Ты не даром учился в школе Теней.

— Иногда быть мертвым очень выгодно. Почему Вы ничего не сказали мне о других некромантах?

— А тебе наш Суримисский коллега разве не рассказал всю эту историю?

— Обещал, что о нашем разговоре никто не узнает... — пробурчал я.

— И не рассказал до того момента, когда мы уже направлялись в Норсидиал, хотя я понял, что это ты, еще раньше.

— Как?

— Ворлаки. Этих огромных ворлаков можно приручить только одним способом. Ну и Саль узнал твою музыку, а уж Иллиал доложил куда надо.

— А он-то здесь причем?

— А тебя не смутило, что именно он ехал с тобой за Посохом и что он, по счастливой случайности сдружился к тому времени с Салем.

Я задумался.

— А ведь действительно....

— Он работает на Императора, вернее на его советника и считается одним из лучших. Именно он убрал Биллига, и приглядывал за тобой, пока ты не попал в Академию.

— [цензура] — сказал я по-русски, попутно обратив внимание на жуткий акцент — и ведь ни слова не сказал. Стойте, так Биллигу конец?

— Да. Некто Идевий, который тоже хотел бы с тобой пообщаться, устроил раскол, переросший в тотальную смену всех верхов инквизиции, пересмотр ценностей... В общем, с его подачки уже больше как месяц готовиться почва для твоего возвращения в роли героя, едва ли не душой пожертвовавшего. Причем готовиться не без помощи дыбы, костра и прочих средств инквизиторов. Что поделаешь, варвары они.

— Я думал, он будет первым, кто меня захочет зажарить, когда все проясниться.

— У него на это свое мнение. Клинок тот я, кстати, видел. Отличная работа.

Приходил я в себя медленно. Примерно через неделю, когда у меня стало хватать сил на короткие прогулки, Чарфе доложил наверх о моем пробуждении. Разумеется, ни о каком использовании Дара речи и не шло. Если он вернется ко мне, то едва ли в ближайший месяц. Первым кто меня навестил, были даже не друзья, их опередил человек средних лет с проницательным взглядом и коротко стрижеными волосами, в которых была толика проседи. А короткая стрижка в Алерии не в моде...

— Константин — представился гость, кивнув.

Знакомое имя, имя родного мира, так же нетипичное для Алерии. Прежде чем я успел сделать необходимые умозаключения, он снова заговорил... на русском.

— Не так часто встречаешь земляков здесь. Вы ведь говорите по-русски?

— Да, если не забыл еще язык за эти годы. Кто Вы?

— Давай на "ты", а? А то встретились два советских гражданина на чужбине, а все "выкают". Какой год там хоть был, когда ты сюда попал?

— Две тысячи восьмой.

— Надо же. И как там СССР?

— Развалился почти двадцать лет назад.

— Вот оно как выходит. Ну, с другой стороны все к тому шло. Я там был полковником спецслужб наших и... Скажем так... Убрать меня хотели, ибо знал много. Наверное бы и убрали рано или поздно, я свой приговор и без того на год отсрочить умудрился, ибо видел их всех насквозь.

— А как Вы...

— "ты"

— ... оказался здесь?

— Сам не знаю. Шел домой, потом, словно кто-то ластиком прошелся, не помню, а потом оказался здесь. Очнулся в тронном зале, в нише за колоннами. Там убийца с арбалетом императора убрать хотел. Мой пистолет был при мне, я его пристрелить хотел, да вот только осечка вышла. Потом только узнал, что порох здесь не фурычит. Ну, я его этим пистолетом огрел, как следует... Потом меня и моего противника повязали, понабежали маги... Языка я не знал, но они мне в голову заглянули и все узнали. Император отблагодарил меня за спасение жизни, жаловал титул графа, а узнав какой работой я занимался, сделал меня советником. Об этом я узнал только через несколько месяцев, как хоть немного язык освоил. С тех пор на мне вся "его величества тайная канцелярия" держится.

— Повезло.

— Да уж. До сих пор не знаю, кого и благодарить.

— И много тут наших?

— Всего четверо было, считая нас. В живых только мы. Один стал охотником за смертью вроде тебя около шести лет назад, другой еле выбрался из болот, но не выжил. Судя по рассказам лекаря прочитавшего его мысли не русский, хоть и из нашего мира.

— Была еще одна. Ее я встретил на Побережье, но не уберег.

— Значит пять.

— Так о том, что я здесь, Вы...

— "ты"

— Неудобно как-то к старшему на "ты", извините.

— Неудобно спать на потолке, одеяло спадает. Чем мне местный язык нравиться — так там нет разичия "вы" и "ты", прямо как в английском, коли память не изменяет. Да ты и сам сединой с Алерийскими-то проблемами обзавелся, так что...

— Ладно. Выходит ты знал с самого начала, что я здесь появился.

— Если бы знал, лично бы тебя первым делом встретил бы. Ресурсов в связи с Нолдорским кризисом было мало и не было ни у кого прямого указания докладывать мне. Да и ректор молодец, вообще никому не сказал, что ты из другого мира к нам пожаловал. Про тебя я только узнал, что ты имел неосторожность проболтаться о желании податься в некроманты и об этом узнали болтуны. Ректор предложил действовать по старой схеме, я и отмахнулся не вникая. А схема была такая, немного учишься на кафедре, потом якобы погибаешь, хотя на самом деле переезжаешь в Кронсвейн. Это нужно чтобы смахнуть болтунов со следа. Надо отметить, что это в какой-то степени было им тут на руку, так как инквизиция перестала так плотно пасти некромантов Нет-Кронсвейна, занятая тобой. Моя контора плотно работала, в основном, с ними.

— Так... Когда же Вы узнали, что я не из этого мира?

— Опять ты на "Вы"... Думаешь, серп с молотом мне узнать сложно было? Да и слова песенок некоторых я разобрал. Ну и дрянь же вы там слушаете. Местами

— Ясно — я откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Кстати, "Алькор" я так понимаю ненастоящее имя?

— Правильно. На самом деле меня зовут Игорь. Петрович, если по батюшке.

— Ааа, и вправду не звучит на местном. А что заставило назваться именно тем именем?

— Не знаю — честно сказал я, пытаясь вспомнить.

— Вот еще один ключик к тайне твоего тут появления. Один из твоих предшественников, о которых мне известно так же назвался, причем сам не знал почему. Не знаю насколько это взаимосвязано, но на случайность не похоже.

Мы еще поговорили с Константином о том, о сем. Слышать родную речь для меня сейчас было самым приятным. Впрочем, как я узнал, все агенты Константина говорят на русском, который здесь успел стать своеобразной тайной речью. И именно его в ближайшем будущем должен был изучать Иллиал, долгое время откладывавший это занятие под разными предлогами.

Аррасс. Великолепный город потихоньку восстанавливал утрату в виде огромных ступеней и террас, а мирное население уже давно вернулось в свои дома, хотя домой их доставили на спинах огромных птиц, ровно как продовольствие и грузы.

Прежде чем выбраться в город, мне надо было официально воскреснуть. Хотя Иллиал, Саль, да и вообще говоря, половина Академии были давно в курсе этого события, сейчас об этом должны были узнать все. На внеочередном заседании в большом зале академии были все: и Идевий, и Император со своим советником и даже прокуренные сушеными наркотическими водорослями гости Побережья. Не остались в стороне и вожди варварских племен в традиционных нарядах, в окружении шаманов.

Я все еще не совсем твердо держался на ногах, но все же старался идти размеренно, не подавая виду. Чарфе освободил меня от лишнего труда и сам пересказал в кратком изложении всю историю моей победы над Нолдорцами, и лишь иногда просил меня подтвердить или уточнить ту или иную деталь.

Разумеется, кто-то смотрел на меня с опаской, но большинство, которых Идевий, должно быть, накормил досыта альтернативной позицией церкви теперь смотрели на меня как на героя, хотя преодолеть неприязнь к некромантам, которую вдалбливали всем на протяжении многих лет, было для многих непосильным трудом.

Однако без приключений не обошлось даже здесь: стоило Чарфе закончить рассказ, как с задних рядов кто-то громко заговорил.

— Так вы возносите человека, который нарушил законы вашей же страны? — говоривший удачно оставался в тени, однако мне удалось перехватить едва заметный взгляд Константина и в сторону возмутителя спокойствия двинулось несколько человек, к которым незаметно присоединился Идевий, на поясе у которого я заметил созданный мною клинок — Вы изменили собственную веру, чтобы его вознести, а теперь закрываете глаза на то, что он преступил еще и законы? Император, что говорит тебе древний закон? Что надо сделать с человеком, который украл древнее оружие Императорского рода?

Неизвестный говорил, а агентам Константина и Идевию оставалось еще ох как далеко идти. Я подозревал, что наказанием будет казнь, но оказался неправ.

— Согласно древнему закону, нарушивший должен быть наказан, а наказание, от удара по лицу до смертной казни, должен привести в исполнение лично Император — произнес Император ледяным голосом — Приговор не оглашается, но должен быть приведен в исполнение немедленно. Граф Константин, подпишите, пожалуйста, приговор — император взял чистый лист, написал на нем пару слов, расписался и передал лист советнику, где тот поставил подпись, ничего не говоря.

— Император Аллерии — произнес коренастый варвар, поднимая огромных размеров боевой топор — этот человек спас всех нас, а вы выносите ему приговор? Я готов положить голову, как и все воины моего племени, в защиту его.

— К сожалению, я не имею право обсуждать или обжаловать приговор — произнес Император — но вынесу и исполню его сам.

Вождю что-то шепнули на ухо и тот успокоился, недобро глядя на фигуру во мраке на пол пути к которой были агенты Константина.

— Алькор, подойдите сюда — произнес Император.

У меня тряслись поджилки, но я все же повиновался, пытаясь собрать в себе хоть какие-то силы на то, чтобы призвать сюда Алиму, а самому защититься, но их не было.

— Алькор, вы приговариваетесь периодически читать лекции в Академии за достойную плату, так как Ваш опыт бесценен.

По трибунам пробежал смешок.

— Приговор исполнен. С моей стороны закон соблюден — невозмутимо произнес Император и я позволил себе немного улыбнуться и вспомнить испытание в пещере, когда добывал Кровь.

— А как же земли, на которых, не платя законом положенной дани, была возведена военная крепость?

— Они являются пограничными между Алерийской Империей и Загорьем и согласно древним договорам не принадлежат ни одной из сторон, пускай даже одна из них, Загорье, более не существует. А, следовательно, я использую свое право и передаю их Алькору в пользование, при условии защиты Алерии от агрессии со стороны пустыни.

Агрессия со стороны пустыни была полным бредом, так как переправиться через пустыню мало-мальски крупной армии не представлялось возможным. Разве что если это будут мертвяки, но от них-то я как раз сумею защитить.

— Смею заверить, что пожертвую своей жизнью, если потребуется, защищая покой Империи — произнес я, нарочно не торопясь.

— Что уже доказали на деле — кивнул Император — в Вашей верности я не сомневаюсь, граф.

— Впрочем, чего можно ожидать от тех, кто топчет ногами и собственную веру, и собственные законы и собственные принципы. Ведь перед вами еще и вор, ограбивший несколько караванов с ценностями, принадлежащими церкви! Перед вами Соловей!

— Соловей Разбойник, черт возьми! Я должен был сразу догадаться, что ты не из нашего мира, когда мне сообщили о той твоей операции. Вот ведь как исковеркали русское слово! — произнес подошедший ко мне Константин по-русски — это обвинение уже хуже, но я думаю, улик у него нет, так как тебя тогда прикрывало с десяток моих лучших ребят. Черт возьми, вот ведь высоко забрался урод, втихую, не подберешься быстро. — Ну... цирк этот можно еще немного потянуть.

— Минуты три тянуть придется еще — согласился Константин — Мои еле еле уговаривают присутствующих здесь вождей не кинуть в этого урода топором.

— А может метнуть?

— Не надо, не хочу лишних проблем с этими дурнями-инквизиторами.

— К Вашему сожалению, против Алькора нет улик — произнес Император — а если есть неопровержимые — просим их предоставить на рассмотрение! Как верховный судья Империи я имею право рассмотреть это дело здесь и сейчас и вынести справедливый вердикт.

— У Вашей трибуны, Император, стоит небольшой ящичек, откройте его и там Вы найдете доказательства.

— Когаль — Отрывисто приказал Константин и от его свиты отделился человек, подошедший и открывший ящик.

— Здесь пусто, мой Император. Какие либо чары так же отсутствуют.

Агенты, наконец, добрались до неизвестного и после короткой стычки спустились вниз, ведя его связанным перед собой. Идевий держал свой клинок у шеи схваченного.

Бледная кожа, растрепанные каштановые волосы, потертый плащ с капюшоном, подозрительно неживые глаза... Однако ойкает и стонет от тугих веревок он словно живой.

— Клевета, тем более в таких условиях это тяжкое преступление — задумчиво произнес Император.

— Простите, мой Император, но он исчадие Нолдорцев — встрял Идевий — прошу отдать его на суд справедливый мне.

— Он Ваш — кивнул Император.

— Прошу присутствующих здесь свидетельствовать. Этот клинок был дарован Идеалом и одной его царапины хватит, чтобы уничтожить нежить. Он не отравлен, и я докажу это своей кровью — Идевий провел рукой по клинку, морщась от боли и оставляя на клинке кровавый след. Со стороны вождей племен раздался одобрительный гул — те считали самоистязание проявлением силы.

— А теперь сделай так ты. И если останешься жив, клянусь Идеалом, ты выйдешь отсюда живым и все твои преступления будут тебе прощены.

Он попытался вырваться — не получилось, воздух затвердел и обратился в лед подле его ног. Похоже, вмешался кто-то из магов. Идевий демонстративно провел по руке чужака окравленной частью клинка и тот практически сразу обмяк.

— Это нежить — констатировал факт Чарфе.

— Во время зачистки той мы их больше трех сотен истребили... видимо не всех — вздохнул Константин, потом громко произнес на весь зал — Хотя враг истреблен, вот такие вот у него последние потуги. Его агенты неотличимы были от живых. Алькор истребил крупную рыбу, остатки мелочи нам ловить самим.

Потом были дальнейшие дискуссии, мне присвоили звание профессора Академии, Император даровал мне дворянский титул (который по наследству здесь не передавался, и вообще значил только одно: Император тебе может доверять), и дали официальные бумаги на земли, где располагалась моя крепость. Хорошо хоть первым делом присвоили звание профессора — им разрешено сидеть в присутствии Императора, чем я и воспользовался...

Когда заседание завершилось и все стали расходиться, ко мне подошел Идевий.

— Очень хотел с Вами поговорить, Алькор, но если Вас вымотало это заседание, то я подожду.

— Да нет, ничего.

— Когда я понял, как Вы меня провели с клинком, когда все было кончено, я на секунду думал предать Вас огню при первой же возможности. Но Вы помогли изоблачить предательство Биллига и, как следствие осквернение всей нашей церкви.

— Тогда мне это показалось единственным возможным вариантом как-то занять инквизиторов и отвлечь их от некромантов. Я не знал, что все это так обернется.

— И обернулось к лучшему. Сами того не желая, вы исполнили волю Идеала и выковали клинок из писания.

— Ну это обычный клинок, того же образца каким было вооружено мое войско. Разве что с текстом писания на лезвии.

— "И будет клинок обычен, но уникален и выкован руками мертвых, что живы" — ответил Идевий.

— Ну... тогда не знаю, что и сказать.

— Не надо. Просто примите мое благословение — улыбнулся тот — хоть Вы и не принадлежите нашей вере, как я полагаю, и не захотите менять своих убеждений, но все же, примите.

— Благодарю.

Идевий кивнул, осенил меня святым символом и ушел, оставив меня в глубоком раздумье...

* * *

Ния посмотрела, как выносят из здания тело нежити и, улыбнувшись, пошла на городскую стену. Из небольшого мешка она достала забальзамированную особым раствором голову кого-то, кто некогда был в банде Соловья. Раствор тот был совсем не из Алерии, не из этого мира, хоть действовал и здесь, позволяя прочитать содержимое забальзамированной головы. Девушка поморщилась и скинула голову вниз, на поживу толстякам. "Нет тела — нет дела", как говорят у Алексея на работе.

* * *

Переломленный посох и бесплатный, весьма вкусный ужин за счет заведения. Хоть какая-то компенсация за завышенные цены во время обучения. Местные музыканты, здорово переиначив на свой лад исполняют что-то из репертуара "Арии" и еще что-то, что я никак не могу узнать. Или не "Арии". Саль, которого в виду событий на совете ко мне прикомандировал Константин, все еще немного обижается, что затеяв авантюру, я не пригласил его, хотя как он сам отмечает его клинок и здесь пригодился.

Вроде живой, здоровый, отомстил, выжил, да еще и героем стал, вот только гложет меня что-то внутри и все. Стоит отвлечься от дел, и пустота утраты начинает съедать заживо. Через несколько месяцев, когда воздвигнутый Нолдорцами барьер пропадет окончательно, можно будет наведаться домой. К тому же мозги в Академии обещали рассказать все, что смогут узнать о той штуке, блокировавшей перемещения между мирами. Пост преподавателя на родной кафедре меня больше чем устраивал, особенно когда практически все, считая семнадцать, вернее шестнадцать, так как предатель был уже обезврежен, внештатных сотрудников сейчас копаются в Норсидиале, разбираясь в том гигантском агрегате, который создали Нолдорцы, вернее, как отметил Чарфе, в том, что от него осталось. Вникать в происходящее там мне не особо хотелось, поэтому я предпочел остаться здесь, учитывая, что желающих поступить учиться на некроманта сейчас прибавилось.

Саль теперь тоже работал на Константина и плохенько с акцентом, но уже разговаривал по-русски и теперь, пользуясь случаем, практиковался.

На меня поглядывали, но уже без ненависти. Страх остался во взглядах, но неприязнь во взглядах заменил интерес.

— Привет, Саль, Игорь — Иллиал хоть и не говорил пока по-русски, но предпочитал меня теперь называть настоящим именем.

— Здравствуй.

— Как чувствуешь себя?

— Да все так же. Слабость пока не прошла, бегать, прыгать, колдовать не могу, в остальном порядок.

— Хорошо, что жив.

— Да как сказать... — Я рассматривал старую фотографию Инвил с экрана телефона и, заметив это, Иллиал полез в карман.

— Его сделали достаточно давно, когда Инвил еще не отправилась в Академию. Осталось мне на память. Думаю тебе оно нужнее.

В руку мне лег небольшой медальон. Под слоем прозрачного минерала был небольшой портрет Инвил, выполненный с фотографической четкостью неизвестным мне художником. В отличие от фотографий, здесь она казалась намного живее, хотя может быть это просто игра воображения, которому легче воспринять размытости красок, нежели зернистость цифровой фотографии...

— Спасибо. Извини, что не смог ее сберечь.

— Но ты хоть отомстил.

— Толку то...

Мы помолчали некоторое время, каждый думая о своем.

— Какие планы теперь?

— Думаю, что останусь здесь в Академии преподавать... по крайней мере, пока не оправлюсь полностью, и барьер между мирами не растает окончательно. Там думаю и домой загляну. А у тебя?

— С братом мы помирились... дома я более не изгой. Кстати, брат до того момента как ты разгромил наголову Нолдор и вернулся, считал тебя виноватым в ее смерти. Впрочем, как он сам сказал, теперь готов отрубить лично язык тому, кто об этом заикнется. Нежити по просторам Алерии все еще бродит предостаточно, хотя лишенное подпитки проклятие Нолдорцев сойдет на нет в ближайшие годы. Ну... Может отдельные просроченные трупы подольше поживут, но не думаю что долго. В общем, я думал поехать поохотиться, пока совсем не перевелась нежить, если Константин отпустит, но он говорит, чтобы я язык учил, дескать, знал бы язык давно бы понял, что ты не просто охотник, а его соотечественник. Да и нас с Салем вообще к тебе приставить хочет, мол дескать пока всех агентов Нолдорцев вроде того на заседании не переловим, а ты не оправишься от тебя ни на шаг...

— Хм... — ну в Аррассе их легче легкого встретить, а вот если я махну куда-нибудь в Сэйрэ-Анх, то, думаю там, меня будет сложно выследить. А вам, придется со мной ехать.

— Не обсуждается. На днях начинается прием в Академию, ты нужен будешь тут, и вспомни, что покойный Торреви говорил тебе по поводу того, в каком состоянии надо охотиться.

— Да...

— И не забудь, что ты официально приговорен хоть изредка, но преподавать.

— Уговорили. Но как приду в себя, едем на охоту.

— Решено.

* * *

Такого столпотворения на кафедре я не видел ни разу. Очередь брала начало от ворот Академии и заканчивалась у кабинета Чарфе, который и был "приемной комиссией". Разумеется, всех на предмет владения Даром уже проверили, и оставалось только самое основное: отобрать тех, кто психологически сможет учиться на некроманта. И, разумеется, здесь отсев превышал 99%.

К моменту моего пробуждения ото сна, прием шел уже во всю, и мое появление только заставило смолкнуть все разговоры в коридоре. Более разношерстной толпы я не ожидал встретить. Особенно добивало то, что напудренных носиков городских красавиц, которые обычно коротают время на какой-нибудь кафедре попроще, здесь было раза в два больше чем юнош. Впрочем, среди этой толпы выделялись больше всего своей молчаливостью охотники за мертвыми, которые с улыбкой поглядывали на остальных.

Когда я подошел к двери кабинета Чарфе, оттуда как раз вышел белый от страха юноша, явно аристократ до мозга костей. Интересно, какие испытания прибывающим сюда придумывает заведующий этой маленькой кафедры?

— Пять минут подождите, пока не заходите — бросил я стоящим в очереди.

— Доброе утро, профессор.

— Доброе, профессор.

— Никак не привыкну к тому, что меня теперь по званию везде величают.

— Уж привыкай.

— Вижу сегодня много народу...

— Много? Ты шутишь? У нас кафедра считай, совмещена с общежитием и рассчитана вместить максимум двадцать человек, считая преподавателей. Конечно, ректор обещал поселить излишки по другим зданиям, но кое-кто предлагает вывезти тех, кто не поместиться в Норсидиал и учить уже там.

— А стоит ли?

— Вот и я про то же. Опасно там пока еще, да и с продовольствием пока перебои, так как земледельцы только на следующий год смогут вернуться на свои земли. Впрочем, союз племен и Побережье помогают, чем могут. Без них давно бы здесь был голод.

— Сколько уже здесь сидите?

— Пятый час пошел.

— Вас подменить?

— Буду премного благодарен, а сил хватит?

— Должно.

— Нить чувствуешь?

Я сосредоточился и у меня получилось. Значит, силы возвращаются!

— Шкаф?

— Угу. В нем мертвяк привязанный. По команде вылезает и пытается схватить, потом опять сам прячется и закрывает за собой створки шкафа. Если в обморок не упадет — веди во двор к Ассерусу через ту дверь. Если и там выдюжит, принимаем. И окно не закрывай — запах от мертвяка проветривает.

— И много приняли сегодня?

— Из семидесяти человек двоих охотников и все. Кто не пройдет, особо не глумись, отправь куда-нибудь по способностям. Там в документах увидишь. Вон там есть список кафедр и сколько где мест свободных, и какие обычно требования. Примерно, естественно, но думаю, этого хватит.

— Спасибо. Попробуем.

Чарфе радостно покинул помещение, а я, разместившись в кресле и поставив посох у стены (долгие прогулки были все еще для меня утомительны, и я постоянно опирался, как старик, на свой посох).

— Проходите — крикнул я, попутно доставая чистый бланк и делая отметку сегодняшним числом.

В кабинет зашла девушка лет двадцати-двадцати трех и, увидев меня, густо покраснела.

— А... Алькор? — в состоянии предельного удивления спросила она.

— Он самый. Ваши документы, пожалуйста... — но та не выдержала. Буркнула "извините" и выбежала из кабинета.

Пока никого не было, я позволил себе беззвучно отсмеяться, потом вновь позвал следующего.

Следующей оказалась тоже девушка, как и предыдущая претендентка лет двадцати, с огненно рыжими волосами, схваченными золотым обручем.

— Здравствуйте, профессор — пролепетала она и положила на стол документы.

— Здравствуйте. Итак, зачем решили податься в некроманты?

Последовало молчание, потом ответ, своей простотой заставивший меня собрать все свои силы, чтобы не рассмеяться.

— Мама сказала.

— Ну... хорошо...

Переписав пару строчек в бланк, записав весь этот диалог на листочке, "чтобы Чарфе посмеялся", отметив что у нее неплохие способности, и собрав остатки самообладания я попросил ее встать по центру кабинета на свету.

— ...сейчас на глаз прикину, каких размеров форму заказывать — соврал я, прищурив глаз и что-то записывая, потом дернул невидимую нить.

Мертвяк рванулся за добычей, однако девушка ловко отскочила и... нет, не завизжала, не упала в обморок, а отматерила мертвяка так, что мои уши готовы были свернуться в трубочку. Такого отборного мата я не слышал давно.

— Помедленнее, пожалуйста, я записываю.

— Ой... простите профессор Алькор... просто... просто он меня напугал...

— Да нет, что Вы. Я просто не все выражения такие знал, вот и решил записать, чтобы ненароком не забыть — пошутил я — Мало ли пригодятся. Проходите через ту дверь. Там тебя встретит профессор Ассерус и даст еще одно небольшое задание. Пройдете и считайте себя зачисленными.

— То есть...

— Да, это испытание вы прошли успешно. Зовите следующего.

Испытание у Ассеруса Наирви Кхагальта всетаки прошла: как отрапортовал тот, показала, что "не только не боится работать с нежитью, но и ее не тошнит от вони". Делать было не чего — приняли.

Потом было четыре обморочных девицы и один обморочный парень завалившие первое испытание, потом два охотника, которых я зачислил практически без разговоров, так как одного из них помнил еще по тому времени, когда мы захлопывали ловушку в Саррифенти. После охотников вновь пошли обмороки просто жуткие испуги, почти два десятка, пока, наконец, в кабинет не зашла девушка в потертом плаще с капюшоном, надвинутым на лицо.

— Добрый день, почему захотели пойти в некроманты?

— Потому что от них все обычно держаться подальше, а это мне и надо, впрочем, вижу с тех пор, многое изменилось. Мне везет, как всегда.

— Да уж, такого наплыва не ожидали. Почему Вы скрываете лицо?

— Потому что... проклята, если угодно... с рождения.

— Мне можете показать, я всякое повидал... когда Норсидиал брал.

"И после того, как взял его, тоже" — добавил я про себя, вспоминая Стальной Чертог.

— Не знаю, кого Вы увидите, главное помните — я не она — произнесла девушка и сняла капюшон.

Мое сердце едва ли не взорвалось от гормонов, оказавшихся в крови, когда я увидел лицо, лицо той, кого едва ли когда смогу забыть.

— Инвил — непроизвольно произнес я, вглядываясь в знакомые черты...

Впрочем, нет, не она, хоть и здорово похожа. Вот того жуткого шрама на лице не было, хотя он словно бы на глазах зарастает и глаза... почему у нее фиолетовые зрачки?

— Значит, так ее звали? — практически утвердительно сказала девушка — я слышала примерно Вашу историю, разумеется, сотню раз пересказанную.

— Да — я кивнул, собираясь с силами.

— Мое проклятие — вечно меняться. Мое тело очень быстро меняется, подстраивается, и в результате я становлюсь своего рода идеалом, тем, кого окружающие считают самым красивым существом. Обычно мне требуется всего несколько часов, чтобы полностью сменить внешность. Цвет волос, кожи... меняется все кроме цвета зрачков и характера. Я начала принимать эту внешность сразу, как только подошла к этому зданию, и времени проведенного в очереди хватило вполне. Хм... Она была лесной? Должно быть, Вы очень любили ее, раз мое проклятие уловило именно ее образ... Помимо этого во мне есть еще и что-то что рождает ссоры между людьми из-за меня. Из-за этого мне пришлось долгое время быть в бегах.

Я удивлялся. Кем бы ни было это существо, оно было не человеком. Странник из другого мира? Быть может, но только сама не знающая своего настоящего прошлого и уж точно не из моего родного мира. Что-то со взятием Норсидиала загадок только прибавилось...

И все же мне было жалко ее. Она обречена на одиночество по жизни, так же как и я, но только если я сам сотворил себе такую судьбу, то ей она была преподнесена с рождения.

— Все правильно. Я перенял от нее особенность их народа и люблю ее до сих пор — кивнул я — Так, судя по записям, Дар у Вас имеется...

Я дернул невидимую Нить, мертвяк рванулся к девушке, но та, словно почувствовав его, развернулась, с рук сорвалась фиолетовая молния и мертвяк рухнул грудой вонючего мяса, а меня по той нити ударило так, что на пару секунд я потерял сознание.

— Ого — только и смог проговорить я, а когда немного пришел в себя продолжил — зачем же Вы его так? Чем же теперь нам в обморок поступающих вгонять?

— Это тоже со мной не так давно. Я чувствую опасность, по несколько раз в день могу так вот ударять... Правда после трех раз мутит, и иногда теряю сознание. Меняюсь внешне я достаточно быстро... и из-за этого тело вечно просит есть...

Метаболизм, наверное, у девушки тот еще. И судя по одежде, она далеко не жирует. Надо предложить ей пообедать с нами, наверняка ведь пусто в кармане.

— Айрэ Сорганосс... я правильно прочитал Ваше имя? Вы с Побережья?

— Провела там детство, но имя дали мне не родители. Я... родилась с ним, если угодно и знала его, как мне кажется всегда. Те, кто меня нашли, звали меня Ашла.

— Так. Секунду — я приоткрыл дверь и крикнул — Перерыв на обед. Нам тут мертвяка упокоили — покуда нового не достанем, ждите — потом подумал и добавил — да и этого съесть надо, а то мясо пропадает...

Шутку поняли только охотники и еще несколько человек, знавшие охотничий юмор и байки. Парочка аристократок наоборот шутки не поняли, и сразу грохнулись в обморок, а один распрощался с завтраком...

— Так... Сразу видно кто в некроманты не годиться и в полевых условиях с голоду погибнет — весело сказал я и захлопнул дверь.

Думаю, это отсеет особо аристократичных претендентов.

Ассерус, услышавший волшебное слово "обед" позвал Чарфе и вместе они зашли в кабинет через заднюю дверь. Им я сразу поведал, какой индивидуум к нам пожаловал.

Ассерус, как и положено, пожал плечами и кивнул в сторону Чарфе, оставив старшему право решать, а тот вопросительно посмотрел на меня. Айрэ тем временем вновь скрыла лицо капюшоном.

— Если все так, как она говорит, ей будет тяжело работать в коллективе — задумчиво произнес Чарфе.

— Может быть, ей удасться под нашим руководством взять под контроль этот дар — предположил я — У меня серьезные подозрения, что она либо не человек, либо в ее жилах помимо человеческой течет чья-то еще кровь. В конце-то концов все лекции на первых парах могу ей читать я... Сомневаюсь, что ее дар сможет побороть проклятие лесного народа.

— Угу, и тем самым будешь себя подвергать регулярной пытке — возразил Ассерус — Думаешь, я не знаю, как лесные суицидом в случае несчастной любви увлекаются. Лучше студентов потом в свою крепость свози, расскажи, как надо делать себе армию в кратчайшие сроки. А то, я как на нее посмотрю так что-то внутри дергается, словно...хм... не знаю.

— Само собой, разумеется, свожу — отмахнулся я — Но мое мнение в этом вопросе таково: таким самородком мы разбрасываться не в праве. Учить да, будет сложно, но что-нибудь придумаем. В конце концов, я не полностью лесной, только позаимствовал пару черт и суицидальных наклонностей не имею.

"Ага" — подумалось мне — "а "сдохнуть наверняка, но хоть захватить этих подонков с собой" уже не твой лозунг, следуя которому ты взял Норсидиал? Впрочем, эти мои мысли остались при мне.

— Я здесь полностью согласен с Алькором — вздохнул Чарфе — но думаю, ректору и его ребяткам следует сначала взглянуть на нее. Быть может, они что-нибудь придумают. В конце концов, справились же они с тем, что Корт когда настал возраст стал терять разум.

— Корт? Разум? — удивился я.

— Ну... — начал рассказ Чарфе — как он сказал сам, их вид имеет такую особенность: к определенному возрасту, они становятся неразумными. Тогда времени были в обрез, но справились же. Вот уже больше двадцати лет, как все такой же... хитрая и похотливая зараза. Ладно. Заговорились мы тут. Давайте перекусим.

— Айрэ, перекусите с нами? — спросил Ассерус.

— Спасибо огромное, а то у меня пусто совсем в кармане.

— Я сегодня постараюсь разобраться со всеми бумагами, и получите первую стипендию. У нас положено, как раз в таких случаях. Пока не решим, что делать с вашим даром, капюшон лучше не снимайте.

— Спасибо.

Мы преспокойно перекусывали, а я пытался вот уже который день собрать кусочки мозаики воедино.

Нолдорские некроманты умудрились уничтожить свой главный инструмент, то, что порождало их проклятие поднимавшее нежить и оберегало их земли от атаки живыми, и сейчас по его останкам пытались хотя бы примерно понять принцип работы, однако одно было ясно уже: они собирали отпечатки... души, можно сказать и так, теперь за это не казнят, в промышленных масштабах и переправляли куда-то за пределы этого мира. Константин предоставил в мое распоряжение все записи о других пришельцах из родного мира, а ректор, в свою очередь свел меня с теми, кто исследовал след того таинственного существа, которое вертелось около меня. Все время, которое я набирал силы, я штудировал все имеющиеся записи и понимал, что не понимаю ничего. До полноты картины было невероятно далеко, а я... а я еле хожу, опираясь на посох и отдыхая каждую сотню шагов. Хорошо хоть потихоньку стал возвращаться Дар... Возможно, ответ на многие вопросы даст родной мир, но не раньше, чем окончательно разрушиться барьер и я оправлюсь окончательно. Да и преподавать здесь кому-то надо...

* * *

Сегодня были яркие звезды, и старик с большим удовольствием смотрел на них, особенно на три ярких звездочки центрального созвездия. Каждая звезда со своим собственным оттенком и характером. Розоватая Анесси, лазурная Амили и пурпурный Алькор. Три основных звезды, по именам которых и цветам старик формировал своих самых сильных слуг... Вернее изначально, в честь тех своих первых слуг, он породил те звезды. Цвет определял характер, яркость — силу, расположение... Старик знал, то в этом мире он и только он решает какой звезде родиться, каким светом светить, а какой угаснуть. Алькор. Старик усмехнулся и достал бумаги. Алькор-человек существовала только один раз, а повторить это, как, наверное, и любую из тех трех — утопия.

Карандаш дернулся и зачеркнул слово "Алькор" в заголовке документа. Может и правильно говорят, что звезда сияет один раз? Карандаш со скрипом вывел рядом новое слово, чуть выше перечеркнутого "Алькора". "Игорь".

Словно ожидая последствий, старик вновь обратился к небу и улыбнулся, когда на небе появилась новая звезда, чуть выше "Алькора". То незаметная, серая, едва ли не сливающаяся с небосклоном, то иногда вспыхивающая ярким светом, ярче всех звезд на небосклоне... И имя этой звезде будет "Игорь".

Этой звезде суждено покровительствовать некромантам и одиноким мстителям этого мира, сильным и телом и разумом и душой. Но это потом, когда местные астрономы "разгадают" "смысл" этой звезды, а пока, у нее нет даже своего оттенка...

Кузнец ошибся, и не получил зачарованного клинка, как хотел, а вместо этого получил оружие в сотни раз страшнее. Но труды эти уже закончены, а вот план — нет. Оружие выковано, теперь осталось самое сложное: его только применить... И здесь все будет не в игрушечном театре под присмотром его подчиненных, а на самом деле...

Где-то далеко, в совсем ином мире Игорь ступил во врата, которые должны были его привести домой...

Москва, дождливый сентябрь 2008го года.