— И ничего подобного! — неискренне возмутилась я. — Это вполне объективная оценка!
— Как же она меня подставила? — заинтересовался любимый... И еще кое-чем, что поближе.
— Нажаловалась Орлетте, будто ты ее оскорбил и опозорил. Теперь та, как четный рыцарь, должна с тобой разобраться по-мужски — но, как честный человек, чувствует какой-то подвох, вот и прячется в моей комнате.
— От Радославы?
— От тебя, балда! Такие оскорбления смывают только кровью. А ты мне нужен целым и невредимым!
— Сама ты глупенькая — я ведь могу выставить от своего имени другого бойца.
— У меня на этот счет появилась одна идея...
— Похоже, ты неровно дышишь в Лаврентию — я тоже начинаю ревновать!
— Ну что ты, право! Я никому смерти не желаю, даже ему.
— Вовсе не обязательно драться до смерти, — король поспешил просветить меня по части правил рыцарских поединков: — Достаточно первой крови. Кто нанесет своему противнику хотя бы легкое ранение — тот и прав. Если только оскорбление было очень тяжким, или поединщик полезет на рожон...
— Не вижу логики!
Любимый вздохнул, удрученный моей необразованностью:
— Считается, что бог на стороне того, кто первым пустит противнику кровь: направляет руку, отводит удар... Наверное, отец рассказывал твоей подружке о старых правилах рыцарских боев, когда, действительно, дрались насмерть.
— Ты у меня такой умный!
— Что есть, то есть, — скромно потупился мой мужчина.
— Так когда устроим рыцарский турнир?
— Эй! Этого я не говорил!
Скрип двери заставил Володю отреагировать моментально: я и пикнуть не успела, как оказалась под столом. Лежа спиной на широкой мужниной ладони, а согнутыми ногами цепляясь за его колени, я чувствовала себя, как жертва циркового гипнотизера — то есть, при всей кажущейся неудобности позы, вполне комфортно.
Короткий разговор, хлопнувшая дверь — и склонившееся лицо любимого:
— Ну, что — просим пощады?
Вот змей — знает ведь, что в корсете мне ни за что самой не подняться!
— А-а-а! Откуплюсь, чем только пожелаешь!
— Вот это другой разговор!
— Осторожно, помнешь! — я высвободила руку с уже изрядно пожамканными документами.
— Что это? — заинтересовался неукротимый зубробизон.
Вот и говори после этого, что целеустремленного мужчину ничем от дела не отвлечь — можно, и еще как! Сперва глянул одним глазом, да так и вчитался, не оттащить:
— Ах, змей!
— Мама! — широкая многослойная юбка парашют, конечно, не заменит — но падение с высоты стула все-таки смягчила.
— Прости, родная! — раскаиваясь, король становился похож на большого плюшевого медведя.
— С чего вдруг такая спешка?
— Да ведь это же он только что заходил!
Рывком поставив меня на ноги, любимый бросился к двери.
— Не пущу! — гепардовым прыжком я бросилась наперерез. — На что способен этот злодей, если почувствует себя загнанным в угол?!
— Хорошо-хорошо, я не буду брать "злодея" в одиночку, — усмехнулся он. — Позову с собой стражников... Может, хоть пятеро заслонят меня от распоясавшегося бандита?
— Можно с тобой? — я чувствовала в его словах какую-то иронию, но совершенно не понимала ее причины.
— Поприсутствуй. Только держись позади.
Арест важного сановника и государственного преступника с говорящей фамилией Волков превратился в настоящий фарс: увидев подсунутый ему под самый нос обличающий документ, тот задрожал мелкой дрожью, и закатил глаза, явно намереваясь упасть в обморок.
— В пыточную! — коротко приказал король.
Хрюкнув, вельможа кулем повалился на каменные плиты пола. Хотя доказательств вины для средневекового судопроизводства было предостаточно, мне стало жаль рафинированного аристократа, тщательно завивающего остатки жалкой растительности вокруг выстриженной дикими козами полянки на темечке. Он каждый месяц покупал у меня два кусочка мыла, чутко отслеживая все новинки! Невозможно поверить, что этот гениальный актер, всегда глядящий влажными глазами, будто готовый расплакаться в любую минуту, на самом деле вынашивал план моего зверского убийства!
— Может, не надо сразу в пыточную? — я всем телом повисла на сурово согнутом королевском локте: — Может, он и так все расскажет?
Тактика "злой полицейский — добрый полицейский" оправдала себя на все сто. Разве что любимый играть в эту игру не желал, торопясь поскорее подвергнуть пойманного преступника заслуженной каре — но уступил перед моим умоляющим взглядом.
— Расскажу! Все расскажу! — горячо заверил "злодей", в озероподобных глазках которого плескалась и шумно била хвостом большая человеческая благодарность.
— А ну, змей, признаешь ли ты, что злоумышлял против госпожи придворной королевской чародейки?!
Король так насупил брови, что даже у стражников души ушли в пятки. Я с восхищением смотрела на сурового мужа, сановник же позеленел и снова затрясся:
— Я-а-а-а... Й-а-а-а!.. а... а...
— Ты, ты!
— Ве... ве... в-в-ве...
— В пыточную!
— Нет! — внезапно будто обретя второе дыхание, вельможа рванулся в руках не ожидавших такой прыти стражников, и высвободился из захвата железных пальцев. Но не бросился бежать, а упал на колени и принялся целовать край длинной юбки моего платья: — Нет! Поверьте, госпожа, я тут ни при чем! Это не я! Я тут ни при чем!!
— Слизняк, — припечатал король. — В темницу его — пусть остынет, а то ишь, как разошелся.
— Не верьте им, госпожа чародейка! — кричал Волков... не помню, как его по имени, уводимый во тьму и холод тюремной камеры рослыми солдатами: — Я ничего против вас не замышлял! Я не мог! Я вас люблю!
Кто бы мог подумать, что под прикрытием блестящей лысины бьется пылкое сердце.
— Как-то не верится, что это он.
— Почему?
— Ну... Женская интуиция.
— Или обыкновенная бабская жалость!
— Да ты просто ревнуешь! — я едва не задохнулась от возмущения.
— А ты сразу и растаяла!
Только понимание, что эти обидные слова продиктованы не сердцем, а тревогой за мою жизнь, позволило мне устоять перед соблазном превратить перепалку в полноценную семейную ссору:
— Я всегда таю, когда ты рядом! — теперь усыпить бдительность противника, а затем внезапно атаковать, когда он расслабится и потеряет способность к сопротивлению: — Но все-таки не пытай его пока!
— Ты делаешь со мной все, что захочешь! — укоризненно заметил самодержец. Лукавая искорка в глазах говорила, что он лучше всех разгадал мою "хитрость", но не сердится.
— Я же ведьма! Погоди хотя бы, пока мы вернемся из отпуска.
— А что изменится? Ведь под письмом — его печать!
— И все же это как-то не вяжется: создать такие сложные, многоходовые комбинации, подставить невинного эльфа, через третьи руки подсунув ему черную книгу... Из осторожности не подписать письмо собственным именем — и шлепнуть печать, которую знает каждая собака!
— Можешь выходить из подполья! — громко объявила я, возвращаясь в комнату: — Рыцарский турнир откладывается до нашего возвращения из отпуска. Король выставит вместо себя какого-то другого бойца, скорее всего, Лаврентия... Кстати, по уточненным правилам поединков, оскорбление может быть смыто даже небольшим количеством крови, так что драка будет длиться до первого ранения с любой стороны. Тренируйся — я поставила на тебя золотой!
— А это по правилам? — усомнилась поборница законности и защитница справедливости.
— Букмекер сказал, что у него есть королевская лицензия на пари — а зачем ему врать? Но, если хочешь, сходи в библиотеку и уточни. Настенька, душа моя, я голодная, как волк!
— А я все съел! — смущенно залился краской по самые уши Иан.
— Нет, не все! — судя по победному выражению лица, горничная изобрела новый, эльфонепроницаемый тайник для продуктов.
— Все-таки все, — мальчишка скромно потупил взор.
Вопль возмущения из соседней комнаты подтвердил правоту его слов.
— Еще чаю?
— Да! — дружно подставленные кружки, столкнувшись боками, мелодично звякнули.
Глава 4.
"Спящая красавица" в детстве была одной из моих любимых историй. Разглядывая красочные иллюстрации в богато оформленном подарочном издании сборника сказок, я представляла себя то в роли феи, то на месте хронически не высыпающейся принцессы. Как здорово было бы проснуться чуть раньше своих подданных и пробежаться по дворцу, любуясь, кто как и где спит: ее-то с удобством уложили на сто лет в спальне, а вот остальных дремота свалила в самых неожиданных местах — спасибо крестной!
Впрочем, если страдающая летаргией наследница престола за сто лет наверняка отлежала себе все бока так, что готова была вскочить от первого чиха, то я, закончив сборы далеко за полночь, и проспав от силы часа три, поцелуя даже не почувствовала. Повторив попытку, суженый применил тяжелую артиллерию: легонько потряс за плечо.
— Что, уже утро? — усилия воли хватило только на то, чтобы приподнять веки на три миллиметра... а затем снова уронить.
— Да, — на этот раз поцелуй произвел более сильное — хотя все еще не воскрешающее — впечатление.
— М-м-м... Так рано — солнце еще не встало...
— Скоро подымется. Вставай-вставай, солнышко!
Горячий чай, холодная вода для умывания... бр-р-р, очень холодная! Но лучше всего поднимало на ноги будоражащее предчувствие приключения — не опасного, бросающего из огня, да в полымя, а сказочного, волшебного... невероятного! Наконец-то нам с любимым не придется прятаться и оправдываться, опасаясь попасться на глаза дворянам и дворне.
Давненько я не собиралась в дорогу за десять минут — с тех пор, как механический будильник сменили живые горничные, сделавшие некогда более чем вероятную возможность проспать на работу несбыточной мечтой. Платье, макияж, прическа — в творческом азарте Настасья безжалостно взбила отросшую шевелюру, соорудив на моей голове карикатурное подобие лохматой Пизанской башни, наклонившейся сразу на все четыре стороны.
— Ну, как? — с гордостью поинтересовалась девушка.
— Изумительно! — я постаралась выдать нервную дрожь, охватившую меня при взгляде в зеркало, за восторженный трепет: — Даже на собственной свадьбе не была такой красивой!
Настасья шмыгнула носом — раз, другой... А слезы уже беспрепятственно катились по щекам:
— Я даже не была на вашем венчании, а-а-а-а!
— Не переживай — я там тоже, практически, не была... Ну, с богом!
Всхлипнув, горничная размашисто перекрестила меня на прощание. Зарита, лопоча по-мартышечьи, обняла колени и профессионально обыскала карманы юбки. Увлеченный общей истерией Иан возрыдал в голос, утирая слезы чумазым кулаком:
— А-а-а!.. А-а-а!.. А-а-а можно я в этой комнате поживу, пока тебя не будет?
— Тебе же вроде выделили собственные роскошные апартаменты? — удивилась я.
— Там скучно, — эльф выразительно потупил взор нечеловечески огромных выразительных глаз: — И страшно!
— Ладно, живи! — я поднялась с кровати — как не присесть на дорожку! — Только смотрите, не разбейте ничего в лаборатории!
Маленькая цыганочка сделала подозрительно честное лицо: невинно-прозрачный взгляд темных глаз мог устыдить и ангела. Ладно уж, вернусь — тогда разберусь...
Милый терпеливо ждал меня, распахнув дверцу комфортабельной королевской кареты. Четверка горячих коней агрессивно фыркали и били копытами... Надеюсь, зверюгам не придет в голову порвать удила и закусить пассажирами! К Мусе за время совместного путешествия я успела притерпеться, и если не полюбить, то хотя бы свыкнуться. Но эти как минимум раза в полтора крупнее нашей смирной лошадки: поджарые, глазам злобно косят — чистые крокодилы!
Я посмотрела наверх — накануне, все еще опасаясь встречи с королем, Орлетта обещала, что придет меня проводить и помашет из окна высокой башни. Только врожденная деликатность помешала мне уточнить, что в этой самой башне располагается королевский арсенал, и добраться до верхних окон ох, как непросто... Ну, и еще желание проверить — получится у нее или нет?
Сомнения оказались напрасны — в окне трепыхался белый платок. Хотя, чтобы можно было разглядеть с такого расстояния, он должен быть размером с простыню.
— Это что — улей? — саркастически хмыкнул муженек, косясь на мою прическу.
— Да, на три пчелиные семьи, — я светски подставила щечку для поцелуя. — Вдруг по дороге захочется сладенького...
— Буду знать, где искать! — вопреки собственным словам, король явно искал сладенькое не в волосах, а гораздо ниже...
— Стойте! — карета успела проехать пару сантиметров, когда я вспомнила: — Забыла!
Вот ворона — ведь нарочно с вечера выложила на стол четыре кусочка любимого мыльца, чтобы с утра первым делом увидеть и прихватить с собой. Совсем из головы вон!
— Я моментально — одна нога здесь, другая там!
Пробежав примерно половину расстояния от дворцовых дверей до лаборатории по извилистым коридорам, я столкнулась с запыхавшейся Настасьей:
— Слава богу, я боялась — не успею! — горничная прижимала к груди забытое мыло — бережно, точно новорожденных котят.
— Настенька, ты настоящее сокровище! — чмокнув преданную девушку в щечку, я приняла "драгоценный груз", и поспешила обратно.
Вот после такого и появляются анекдоты, будто бы женщины по три часа собираются, прежде чем выйти из дома... Завернув за угол, я едва не столкнулась с одним из знакомых придворных — хороший друг и надежный советник короля, его правая рука, Денис Загорин никогда не обращался ко мне за колдовской помощью или дефицитным мылом, но мы частенько сталкивались в процессе исполнения служебных должностных обязанностей — на приемах, банкетах и прочих публичных мероприятиях.
Забуксовав на месте, буквально в последний момент я успела погасить скорость и отклониться вправо, чтобы обойти внезапное препятствие. Очевидно, та же мысль возникла и у Дениса, только шагнул он влево, так что мы снова перегородили друг другу дорогу.
Один раз — случайность, два — совпадение... Пять — какая-то пародия на танец.
— Денис Андерич, давайте сейчас я шагну в эту торону, а вы — в ту, — наконец не выдержала я. — А то мы никогда не разминемся!
— И не надейся, ведьма! — с неожиданной агрессией отозвался вельможа. — Тебе удалось подчинить своему влиянию нашего доброго короля, но всех не околдовать!
Я беспомощно оглянулась назад — путь к отступлению перегородили еще двое вооруженных широкими мечами придворных. Судя по суровым лицам, они были готовы отдать свои жизни делу борьбы со злом... В данном случае — выходит, что со мной?..
— Боюсь, тут какое-то недоразумение, — попятившись, я вжалась спиной в холодную каменную стену, все еще продолжая крепко держать мыло.
— Вчера ты говорила другое — на этом самом месте. Не помнишь?
Что я там такое говорила — "я ведьма"? Воистину, язык мой — враг мой. Прав был отец Михаил, нам нужно было вести себя осторожнее... Но когда любишь, кажется, будто весь мир смотрит на это со снисходительной симпатией.
— За короля! — Денис медленно достал из ножен меч.
— За короля! — синхронно обнажили клинки его соратники.
