— Но как-то все-таки вынесли? Нашли что-то еще?
— Конечно. Когда пепел в помещениях убрали, начали все изучать практически под микроскопом, стены и пол металлоискателем исследовать. Если есть один подземный ход, не отмеченный на планах, то почему бы не быть и другому? Ну и нашли хитрый выключатель. Он в стену вмурован, простукивай не простукивай — фиг найдешь, но на магнитное поле металлоискателя сработал. Весь пол комнаты неожиданно вниз пошел. Представляю, как они там струхнули. Вот там-то, под подвалом, уже нормальный подземный ход обнаружился. Они где-то в его середине спустились, можно вправо идти, можно влево. На стене нормальные кнопки для лифта, вернее тумблер, вверх-вниз, и включатель освещения. Рядом тележки стоят, такие же, как у носильщиков на вокзале. Куда подземный ход ведет, не видно — изгибается, что в одну, что в другую сторону. Пошли влево, прошли метров триста и... Вот как ты думаешь, куда ход привел?
— К началу и привел.
— Ну да, обратно пришли, с другой стороны только. Ты что, эту историю с уже слышал? Чего тогда дурака валял?
Лавров расхохотался.
— Да ладно! Гонишь что ли? Не слышал я, просто первое пришедшее на ум брякнул, лишь бы ты кота за яйца не тянул. У любого тоннеля два начала и два конца.
— Ладно. Тоннель кольцевым оказался. И больше, как не искали, ничего не нашли. План точный составили, осмотрели все и в тоннеле, и над ним. Ничего, больше никаких кнопок, никаких лифтов. Но Рича редко сдается, тем более тогда, когда такой дурдом. Сказал — не могли такой кольцевой тоннель ради прикола построить. Начали поиски по второму разу. Ничего. И все-таки Рича еще одну дверь нашел. Открывалась, только когда лифт наверху, только поэтому так долго не могли найти. Очень хитрая система.
— А когда здание строили?
— Начинали еще при царе, но до германского наступления успели только подвалы и половину первого этажа возвести. До 22-го года здание простояло бесхозным, достраивали его уже другие. И, скорее всего, новые хозяева даже не знали о этих ходах. А в конце сороковых в него часть закрытых архивных фондов переехала. Ладно, слушай, что нашли за дверью. Опять подземный ход, на этот раз прямой. Потом обычная дверь, за ней помещение с печью, дальше дверь с реагирующим на магнит выключателем и всё. Это снаружи с магнитом, а внутри, как и везде в подземелье, обычная кнопка. Вывел этот тоннель Ричу в подвал одного из домов по соседней улице. Кстати, из этого дома и шло снабжение тоннеля и лифтов электричеством. Очень хитро подключение сделано, за 50 лет его не обнаружили и не обрезали.
Так вот, часть похищенного лежала в этом тоннеле, который прямой. Нашлись бумаги из тех комнат, которые без лифта, ну, всякая там дурацкая хрень, которую и так раньше хотели на макулатуру сдать, ну это я уже рассказывал. А все из той комнаты, что с лифтом, действительно сгорело, только в печи. Печь хитрая, с мехами, с выходом в трубу котельной при доме, в такой что угодно незаметно сжечь можно. Неясно только — все то, что сожгли, действительно все сожгли или чего-то изъяли. Судя по бардаку возле печи — кидали не пачками, а просматривали.
Все, снова у Ричи стало глухо, как в танке. Все эти подземелья тайно строились, строители наверняка не местные были, иначе все это давно откупорили бы.
— А может это наши строили, еще при Сталине? Судя по твоему рассказу, тоннель кольцевой? Может, он для какого-нибудь синхрофазотрона был предназначен? Как раз атомной бомбой тогда занимались.
— Может и так, конечно. Неважно, кто строил, важно кто сейчас использовал. И, главное, зачем. Представляешь, сколько работы было проделано? Даже если бумаг всего 30 тонн было — один их за выходные вниз не перенесешь, даже если двужильный. А если сто тонн? Наверняка действовало несколько человек, только опять непонятно — зачем, что их вместе свело? И ответа на этот вопрос до сих пор нет.
— Ну а Рича, неужели так ничего и не нарыл?
— Нарыл, конечно. Вот ты бы на его месте что сделал бы?
— Опросил жильцов дома, не видел ли кто чего.
— Ну и запорол бы все. В том доме, куда подземный ход ведет, в числе прочих некие Грутупсы прописаны. Их сарайчик в подвале как раз рядом с дверью, ведущей в подземный ход. И в бюро пропусков архива эта фамилия обнаружилась. Оказалось — родственник тех Грутупсов, сам из Добеле, 28 лет, в этом году университет закончил. Был активным комсомольцем, сейчас кандидат в члены КПСС. В архиве он практику проходил, да еще и подрабатывал уборщиком. Полы там вечером помыть, мусорные корзины вытряхнуть. Доступ к ключам имел, значит мог и слепки снять. Наверное, случайно обнаружил и открыл дверь в подвале, а может и узнал от кого-то про эти подземелья.
— А сам он что говорит?
— Ничего. Не трогали его пока. Соучастников еще надо вычислить. Ну и кроме того, угадай, где он сейчас работает. В прокуратуре. Нельзя его на косвенных уликах брать. Хотя это точно он, Рича нашел в подвале дома тайник, там часть документов из земельной книги обнаружилась. Во всех имущественные права на фамилии Грутупс и... не помню, но это девичья фамилия его матери. Что забавно, только три документа действительно имеют отношение к его родне, земля под Добеле, немного, обычная мелочь крестьянская. В остальных документах просто однофамильцы, хотя иногда даже имена совпадают.
— А отчества?
— Лавров, какие такие отчества могли быть в буржуазной Латвиии? Их сразу отменили, когда от России откололись, хотели, чтобы все как на гнилом Западе было. Ладно... Зато какие однофамильцы были у этого Грутупса, какое имущество! Дом в Старой Риге, два дома в центре города, дома в Юрмале, куча земли по всей Латвии... Просто маньяк какой-то, ради старых бумажек со своей фамилией такие безобразия организовал. Ну вот скажи, зачем ему это?
— Ну, может коллекционер какой. Они иногда такую хрень собирают...
— Может. В общем, пока поставили на тайник и на дверь сигналку, а самого фигуранта под усиленное наблюдение определили. Шутка ли — прокурор сам вор, да еще и идиот. Хотя не совсем идиот — в подземельях нигде ни одного отпечатка пальца не нашлось, осторожный, гад.
Чайник вскипел. Андрис налил кипяток в кружку, тщательно перемешал, вдохнул аромат кофе и улыбнулся. Все хорошо, все отлично. Вчера зарплату получил, деньги есть. Не такие, конечно, как во сне, но приличные. И вообще все хорошо. Через год квартиру дадут, может даже настоящую, а не служебную. Через три можно будет в адвокатуру перейти. Вот тогда в деньгах можно будет купаться, если соответственно себя подать. Правильную он все-таки профессию выбрал, хлебную. Но ах, какой сон! Две пачки сторублевок и пачка облигаций стояли перед глазами как наяву, только руку протяни. И всего-то надо, что один гвоздь вытащить.
Сон начал расплываться, появились сомнения. Лежат ли в подвале гвоздодер и отвертка? Наверное, нет, кто ж будет вот так инструмент разбрасывать? Отвертка должна лежать в ящичке в квартире, а гвоздодер должен аккуратно висеть на стенке в чулане, а не валяться на ящике с картошкой в подвале. А труба? Есть там труба, к кронштейну которой облупленная фанерка приколочена? Не помню, с весны в подвал не спускался. Интересно, как там мой велосипед? Не мой конечно, дядин, но вряд ли он когда-нибудь будет на нем ездить, так что считай мой. Сходить, что ли? Не каждый же день у родни ночую.
Андрис допил кофе и встал. Рука как-то сама собой потянулась к гвоздику, на котором висели ключи от подвала. — Схожу, пять минут всего, — решил он. — Ради велосипеда, конечно, а не ради сна.
Андрис взял ключи, спустился с пятого этажа и вставил ключ в замочную скважину. Ключ повернулся легко, без обычных заеданий. Неужели починил кто-то? Эх, еще бы лестница не такая крутая была, навернешься, так костей не соберешь. Тащить велосипед вверх еще ничего, а вот вниз спускать — сплошные мучения.
Андрис спустился вниз, включил освещение и направился к дядиному сарайчику.
Точно, труба есть. Зашита в фанерный короб, наверное, чтобы влага не конденсировалась от разности температур. Ага, вот и то место, фанерка только на один гвоздик приколочена, остальных нет. Значит видел когда-то это место, вот во сне и всплыло.
Андрис открыл дядин сарайчик. Велосипед был на месте, отвертка и гвоздодер лежали на пустом пока ящике для картошки. Все как во сне. А вот был ли во сне велосипед? Вроде не было. Нет, уже не помню. Интересно, зачем дяде в подвале понадобились инструменты?
Андрис оглянулся на фанерный короб. Проверить что ли? Не дотянуться, во сне оно как-то пониже было. Так, а если колоду для дров подставить? Вроде тогда в самый раз будет.
Перекатив тяжелую колоду в нужное место, Андрис взял инструменты. Отвертка не хотела отлипать от гвоздодера. Оказалось, к гвоздодеру был прилеплен мощный магнит. Таких магнитов Андрис никогда не видел. Круглый, хромированный, отполированный. Замечательный магнит, надо себе забрать. В карман брюк такой не залезет, надо пока куда-то его прилепить. Вот, в нише какой-то гвоздь вбит между кирпичами.
Магнит притянулся к гвоздю, при этом Андрису показалось, что в нише что-то щелкнуло. Дом, что ли садится? Не должен, не такой уж и старый, трещин нигде нет. Ладно, что там за фанеркой?
За фанеркой нашлась та самая картонная папка, которую он видел во сне. Андрис пошарил за трубой — больше ничего, только пакля. С замиранием сердца Андрис спустился и сел на колоду. Он медленно развязал тесемки. Папку открывать было страшно. Сейчас! Я! Стану! Миллионером!
Не стал. Под картоном обложки вместо денег и облигаций были какие-то бумаги. Андрис вытащил один лист, второй, ухватился сразу за несколько. Денег не было. Нигде. Жизнь не удалась. Андрис начал рассматривать бумаги. Внимание сразу привлекла фамилия. Его фамилия. На каждом из верхних листов была его фамилия, только ни одно из имен не совпадало. Просто издевательство какое-то. Не было бы этих имен вообще, тогда... Да, действительно миллионером, а не обладателем каких-то жалких двадцати тысяч рублей. Жаль, но сейчас это уже совсем бесполезные бумажки. Эх, рвануть бы сейчас в довоенный 39-й год, продать имущество, купить золотишко, хорошенько спрятать и вернуться, обязательно вернуться сюда, там война надвигается. Где бы я его спрятал, так, чтобы никто не нашел? Хотя нет, ничего не выйдет — там же настоящие владельцы есть, не дадут продать. Еще заметут... Вот если бы снова капитализм настал... Я знаю, что из архивов можно вытянуть все. Кого-то из этих Грутупсов давно нет в живых, поэтому их имущество можно спокойно прикарманить. Я ведь юрист, знаю, как можно устроить, имея на руках такое. Главное успеть воспользоваться бардаком, который неизбежно возникнет при смене строя. Все, все это можно заполучить, даже если настоящие наследники или даже сами хозяева живы, главное не мешкать. Пока они очухаются, оно уже моё. И продать, продать побыстрее... Пока они будут бодаться с добросовестными покупателями, меня и след простыл. Нет, опасно. Могут найти. Надо искать только тех, чей род вымер. А еще можно будет отыскать тех, кто мозги пропил и устроить такое с их однофамильцами. Им и отвечать, а деньги у меня... Черт, как же эту власть то сковырнуть? КГБ не дремлет...
В том, что КГБ не дремлет, Андрис убедился, даже не вставая с колоды. Ослепленный вспышкой фотоаппарата, он тут же оказался в наручниках. Золотая папка перекочевала в руки людей со страшными корочками.
— Смотрите, он и дверь открыл, ну ничего не боится. И магнитик у него такой замечательный.
— Вижу. Ты только смотри, руками магнит не трогай, там отпечатки.
Андрис долго не мог понять, в чем его обвиняют, при чем тут какая-то уголовщина? Статья должна быть политической, и то, в уголовном кодексе про невысказанные никому мысли, пусть даже трижды крамольные, нет ни строчки, ни слова. Он всегда вел себя крайне осторожно, ничего такого вслух никогда не говорил. И даже не думал до этого злополучного дня. Больше всего пугало то, что если КГБ проникло в его мысли один раз, то и сейчас они могут их точно так же читать. Интересно, это что-то техническое или обычная телепатия?
И что ему теперь делать при таких уликах? Краденые документы у него в руках. На магните, открывающем дверь, его отпечатки. В документах его фамилия. Как со следствием сотрудничать, если ты действительно не при чем? И надо ли сотрудничать? Да, можно взять на себя кражу, которую не совершал. А дальше то что? Дальше вопрос о соучастниках. Я бы, конечно, ответил — за пару бутылок найти грузчиков нетрудно, а кто они — паспорта не спрашивал. Но оно мне надо, срок себе добавлять за действия в группе? Что-то может и скостят, но добавят то больше. Нет, до суда ни в чем сознаваться нельзя. А вот на суде можно и покаяться. Да, украл, хотел в макулатуру сдать. Попробовал сдать — понял, что быстро не получится, даже если на машине отдела сразу килограмм по двести возить. Испугался, но назад похищенное уже не вернуть, поэтому решил все сжечь. Да, дурацкий поступок, виноват, очень виноват. Как про подземный ход узнал? Случайно, нашел красивый магнит и на гвоздик прилепил, а оно щелкнуло. Тут почти правда. Как столько тонн один перенес — не знаю, все как в бреду было, устал тогда очень. Если бегом и не сачковать... Так, а сколько времени у меня было? Примерно шестьдесят часов. По тонне в час. Тонна — это всего 20 мешков картошки. По три минуты на мешок. За минуту пешком можно пройти двести пятьдесят метров, а уж бегом... Тем более что в обратную сторону бежать налегке. Откуда судье и заседателям знать, как этот мешок тяжело тащить? Стоп! Там же на схеме, которую следователь показывал, тележки были обозначены. Вот же простофиля! Показал мне схему, а надо было сначала расколоть, как именно я воровал. Лифт этот не только для людей, он и тележку поднимет. Вот на тележке я эту макулатуру и возил по подвалу. Грузить — не носить. главное — все скинуть в подземелье, а уже там можно и не торопиться. Ха, теперь все сходится, теперь и со следствием сотрудничать можно. А если следственный эксперимент устроят? Надо все сто раз обдумать, чтобы не поплыть. Так, информации по тому, на какой высоте находятся кнопки, обозначенные на схеме, у меня нет. Но они наверняка где-то на высоте груди. Надо...
Андрис тщательно взвесил все свои дальнейшие действия еще несколько раз и попросился на допрос.
Выйдя от начальства, Ричард невесело улыбнулся. Дело раскрыто, но все-таки душу терзали некоторые сомнения. Первоначальные показания Грутупса могли ведь быть и достоверными, слегка попахивало подставой. Хотя... Никто его в подвал не отправлял, даже не намекал. Два дня подследственный твердо стоял на своей версии, никак не объясняя, зачем именно он спустился в подвал. У подследственного мозги варят хорошо, мог бы и придумать что-нибудь. И с каких таких он, если невиновен, в этот тайник полез? Мы тайник долго искали, а он вот так сразу взял и полез в него? Ну хоть сказал бы, что там был его детский тайник, тогда можно было бы осторожно выяснить, кто еще о нем мог знать. Никак не объяснил. В ступор впал, что ли? Не мудрено — из прокуроров да прямиком на нары.
