— Кому?— не понял его гоблин.
— Хозяину шахты. Здоровый такой детина...
— Люди для меня все на одно лицо... если это вообще можно назвать лицом,— не скрывая презрения, заявил Тулчи и снова замолчал.
Его хватило на пару минут:
— Они пытаются найти наши сокровища.— На этот раз Адан ждал его ответа, поэтому не упустил смысла, но благоразумно решил промолчать, опасаясь спугнуть Тулчи своим любопытством. И не прогадал — гоблин продолжил ворчать: — Они думают, что мы сидим на золоте и едим с серебра, а в пещерах прячемся потому, что не переносим солнечного света.
— Многие люди считают, что аштенги унесли с собой все свои сокровища в подземелья. Это одна из причин, по которой на вас устраивают настоящую охоту.
— Ну, конечно!— фыркнул Тулчи.— А мхом и, как ты выразился, жуками, мы питаемся из особых кулинарных пристрастий. А еще темными вечерами выходим на поверхность, чтобы ограбить какого-нибудь нищего путника, чтобы отнять у него последние медяки и украсить ими нашу сокровищницу.
— То есть, Жанер Вильен ошибается, и здесь нет никаких богатств?
— И ты туда же...
— Ваши сокровища меня не интересуют. Только бубен Оз-Тарока, да и то из крайней необходимости.
— Так я тебе и поверил.
Еще какое-то время они шли молча. На этот раз Адан сам решил продолжить разговор:
— И все же, где ты так научился говорить на имперском языке?
— Я не уверен, что должен тебе об этом рассказывать.
— Не рассказывай, если не хочешь. Просто очень интересно.
Минутой позже:
— Я некоторое время жил среди людей.
— Вот как?— удивился Адан.
— Ага, был любимой игрушкой у одной маленькой, но ужасно богатой девочки. Вернее, богатым был ее папаша, который однажды устроил охоту на мою семью и убил моих родителей. Я был тогда совсем маленький, и выжил только потому, что его дочурке нужна была новая необычная игрушка. На меня навесили серебряные цепи и преподнесли ей на день рождения, как набитого опилками медвежонка.
— Мне очень жаль,— искренне посочувствовал Адан.
— Все было не так плохо. У девочки оказалось доброе сердце. Сначала по ее распоряжению меня выходили, потом она сама кормила меня с ложечки, заботилась обо мне. Она всюду таскала меня с собой, почти никогда не расставалась. Я даже спал рядом с ней — для меня изготовили небольшую кроватку, когда поняли, что я не причиню ей вреда. Я был при ней, когда ее обучали грамоте и этикету, танцам и вышиванию — много чему. Никогда бы не подумал, что богатым людям так многому приходится учиться.
— А что было потом?— Адан внимательно случал его и жаждал продолжения.
— А потом я сбежал. Мне захотелось свободы. Признаюсь честно, я очень часто вспоминаю те беззаботные дни... Вначале я мечтал лишь об одном: улучить момент и перегрызть горло ее папаше.
— Но?
— Я мог это сделать и не раз, но пощадил его ради девочки. Она его очень любила.
— Это было разумно и благородно.
— Да пошел ты!— зло сплюнул Тулчи под ноги Адану. При этом он так резко обернулся, что потревожил рану на боку, и его рваная накидка с прорезью для головы начала пропитываться кровью. Он прижал ладонь к боку и свернул в боковой проход, оказавшийся тупиком. Но гоблин и не подумал возвращаться. Он сунул лапу в какую-то дыру, стена впереди дрогнула и распахнулась перед Тулчи каменной дверью. Должно быть, удивление легко читалось на лице Гримара, потому как, взглянув на него, гоблин ехидно хмыкнул и первым вошел в проход...
На неупокоенного они наткнулись внезапно. В отличие от живого человека, эти существа могли часами оставаться на месте, не производя ни единого звука. Вот и этот прятался в нише и бросился из темноты на шедшего впереди гоблина. Стоить отметить, что реакция у Тулчи была отменная: от шарахнулся в сторону, в последний момент выскользнув из лап мертвеца. Неупокоенный оставил его в покое и напал на Гримара, у которого были заняты обе руки. Адан ткнул его в лицо лампой, заставив отпрянуть назад, после чего, воспользовавшись замешательством, быстро, но аккуратно опустил тело эльфа на пол и выхватил саблю. Следующий бросок мертвеца он встретил во всеоружии. Мощным ударом он отсек тянущуюся к нему руку, потом оттолкнул противника ногой, после чего сам перешел в атаку. Через несколько секунд на пол упала еще одна рука, а потом полетела и голова, закатившаяся в нишу, из которой и появился мертвец.
— Сколько же вас бродит по этим подземельям?— пробормотал Адан. Неупокоенных не могло быть очень много. И Гримар уже не раз задавался вопросом, почему их до сих пор не истребили — времени с момента их смерти прошло немало. Жители Сольта могли бы устроить на них охоту, хотя бы ради того, чтобы обезопасить свою шахту.
Ответил Тулчи:
— Сколько бы ни были, их не становится меньше.
— То есть?— не понял Гримар.
— Ты порубил этого в куски, но уже завтра он будет снова бродить по подземным переходам в поисках новой жертвы.
— Разве так бывает?
— В наших горах бывает и не такое.
Через четверть часа Гримар окончательно выдохся и предложил сделать привал. Он уложил эльфа на ровную поверхность. За все время пути тот ни разу не подал признаков жизни. И все же он был еще жив.
Адан достал из сумки изрядно отощавший узелок Сионы. Еды осталось немного, но его милость великодушно поделился последним скъяски со своим спутником. Гоблин не стал изображать гордыню, взял полпирожка, откусил, разжевал, снисходительно цыкнул зубом:
— Элиналь никогда не научатся делать настоящие чакъясах.
— Скъяски, ты хотел сказать,— поправил его Адан.
— Нет, человек, именно чакъясах. Их придумали аштенги, а эти,— он кивнул на тело эльфа,— просто украли у нас рецепт. И не только его.
— Так куда мы идем?— решил сменить тему Адан.
— Туда, где закончится наш совместный путь,— ловко улизнул от ответа гоблин.
— Скажи хоть, долго еще идти?
— Когда доберемся, ты узнаешь об этом первым.
Ворчание и брюзжание гоблина могло утомить кого угодно, но его милость обладал не только безграничным терпением, но и выдержкой...
Рана на боку все сильнее давала о себе знать, и Тулчи начал постепенно сдавать. Он все чаще останавливался, но отдыхал недолго, не желая показаться слабым в глазах ненавистного ему человека. В остальном же он демонстрировал несгибаемость духа и полное равнодушие к происходящему. И все же имелось нечто, что способно было вывести из равновесия даже его. А началось все с подозрительного скрежета, который раздался из темноты позади путников. Они как раз вошли в просторную пещеру, с неровным полом, усыпанным обрушившимися с потолка каменными обломками. Тулчи резко обернулся и замер. Адан впервые с тех пор, как узнал гоблина, заметил на его лице следы страха. Через несколько секунд скрежет повторился, но уже ближе, а потом и вовсе раздался звук, от которого даже Гримару стало не по себе. Описать этот звук было бы крайне затруднительно. Ясно было лишь, что его не мог породить ни человек, ни гоблин, ни даже неупокоенный. А еще в нем было столько злобы, торжества и безграничной силы, что Адан ничуть не удивился, когда Тулчи шепнул дрогнувшим голосом:
— Бежим!
И он, на самом деле, побежал, несмотря на открывшуюся рану и накатывавшую слабость. Страх придавал ему сил. Адан, тащивший на плече тело эльфа, едва поспевал за ним, преодолевая то и дело возникавшие на пути препятствия. А потом он и вовсе начал отставать. Особенно разрыв увеличился, когда пришлось преодолевать провал в полу по случайно — или нет? — упавшему поперек и похожему на колонну куску камня. Гоблин уже скрылся в темноте, а Гримар только ступил на шаткий импровизированный мост. Потом он опасно балансировал над пропастью, с ужасом осознавая, что тот, кто произвел леденящий кровь звук, уже совсем рядом. Адану очень хотелось обернуться и взглянуть страху в глаза, но он так и не пересилил себя. Он шел медленно, будто налившееся свинцом тело эльфа тянуло его вниз, а в ушах крик Тулчи:
— Брось его! Брось! Спасайся!
На самом деле, гоблин ничего не кричал — он был уже далеко. И все же именно его голос звучал в ушах все настойчивее, и Гримару все труднее было бороться с искушением.
Преодолев провал, он сжал в зубах ручку масляной лампы, достал из кармашка на поясе первую подвернувшеюся склянку и, так и не обернувшись, бросил ее за спину, ускоряя шаг. Ослепительно-яркая вспышка осветила пещеру. Преследователю это очень не понравилось, и он заскрежетал, выплескивая гнев, который, казалось, можно было пощупать руками, если бы не опасность остаться без пальцев. Судя по звуку, он находился совсем рядом с его милостью.
Гримар прибавил шагу.
Впереди замаячила трещина в скале. Никакого другого прохода не существовало. Но она была слишком тесной для человека, тащившего на плече тяжелую ношу. И снова...
— Брось его! Брось!!
Теперь это был другой голос, напоминавший его собственный — голос разума.
Адан не внял ему и на этот раз. Он опустил тело эльфа на пол и потащил его за собой, сжимая в зубах ручку масляной лампы. Задирая голову, он видел мечущуюся у входа тень. Она была гораздо гуще, чем прежде, а некоторые участки ее аморфного тела и вовсе выглядели самой настоящей плотью. Они мешали ей протиснуться в щель следом за добычей. Это ужасно злило ее, вызывая настоящее неистовство. Она билась о края трещины, отбивая крупные куски, как будто стремилась расширить щель до приемлемых размеров, выпускала щупальца, тянущиеся к Адану, но они уже до него не дотягивались. А потом проход вильнул в сторону, и Гримар почувствовал себя в безопасности.
Когда трещина закончилась, Адан оказался в наклонной пещере с низким потолком. Окончательно выдохшийся, он отпустил тело эльфа и рухнул рядом с ним, поставив рядом лампу. Постепенно его прерывистое тяжелое дыхание начало приходить в норму, и он стал различать какой-то подозрительный звук, похожий на тихое завывание ветра. Он перестал дышать, пытаясь сообразить, откуда доносится этот звук. Тихо поднявшись и взяв в руку фонарь, он пошел на звук и, свернув в закуток, увидел Тулчи. Гоблин забился в дальний угол, сидел, вжимаясь в стену, дрожал, и, не скрывая ужаса, пялился на его милость. Это он тихонько подвывал, стуча при этом зубами.
— Все кончилось,— сказал Адан, медленно приближаясь к гоблину. Присел рядом с ним, опустил руку на плечо. Тулчи заткнулся и отвел взгляд.
— Ненавижу эти подземелья. Ненавижу его,— тихо сказал он.
— Кого? Кто это был?
— Лучше тебе не знать.
Гоблин сбросил руку Гримара, встал и вышел в пещеру. Увидев эльфа, он буркнул:
— Глупец...
Адан был рад, что Тулчи его не бросил. Без гоблина он бы не один день бродил по этим запутанным ходам, да и то не факт, что нашел бы выход. К тому же, как вскоре оказалось, его проводник искал вовсе не выход на поверхность. Но сначала была еще одна потайная дверь, открываемая хитрым механизмом, созданным то ли гномами, то ли аштенги. Как Тулчи ее нашел, Гримар так и не понял, но был уверен в том, что одного знания всех ходов и закоулков тут было недостаточно, а меток он не разглядел, как ни присматривался.
Еще немного, и они вышли в обжитую часть подземелий. Адан понял это одновременно с появлением сразу трех гоблинов с короткими копьями. Сначала они увидели Тулчи, а потом заметили Гримара. Ни в первом, ни во втором случае они не проявили дружелюбия. Своего побратима они все же не тронули, хотя один из них тут же вступил с ним в перепалку. Двое же других, не скрывая своих намерений, надвинулись на Адана, тыча в него своим оружием. Может быть, и проткнули бы, если бы их не одернул Тулчи. После этого разгорелся его нешуточный спор уже с тремя оппонентами, готовый перерасти в настоящую драку. О чем шла речь, Гримар не понимал, так как гоблины говорили на своем языке с частыми прицокиваниями и обилием шипящих. Но догадаться было не трудно: гоблинам не понравилось то, что собрат привел в их обитель постороннего.
Человека!
На шум прибежали другие аштенги. Адану хватило сообразительности и самообладания для того, чтобы не схватиться за оружие. Он так и стоял, где остановился, держа на онемевшем плече тело эльфа. Наконец, гоблины пришли к какому-то заключению, Гримара окружили спереди и сзади и повели в неизвестном направлении. Впрочем, Тулчи ожидала та же участь, и его конвой был не менее многочисленным.
Чем дальше они шли, тем живее становилась обстановка. То, что это не дикое подземелье, сразу бросалось в глаза. Об этом можно было судить даже по проходам, основательно расчищенным и облагороженным киркой и другими инструментами. Стены здесь были относительно ровными, без выступов и нависавших над головой глыб. Местами попадались подпорки, изготовленные из другого, более прочного камня, с металлическими скобами и стержнями. Потакая гоблинской эстетике, стены были разукрашены какими-то рисунками, отдаленно похожими на древние глифы. Загадочные знаки успокаивающе мерцали даже в самых темных закоулках. Впрочем, освещения здесь тоже хватало. Привычные масляные лампы — хотя, имелись и такие,— заменяли необычные светящиеся желтые кристаллы, дававшие мягкий, хотя и не особо яркий свет. Подъемы и спуски сопровождались каменными лестницами, а через провалы были переброшены добротные мосты, прекрасно сохранившиеся на протяжении сотен лет.
Адан с удивлением отмечал, сколь основательно здесь обжились гоблины. Вопреки собственным ожиданиям и утверждениям Тулчи, они здесь жили, хоть и скромно, но уютно. И не сказать, чтобы сильно бедствовали. Были у них здесь свои лужайки, поросшие густым мхом, сады, изобиловавшие, пусть и низкорослой, но все же растительностью, не особо нуждавшейся в солнечном свете. За ней любовно ухаживали и дорожили каждым кустиком, каждой веточкой. А еще Гримару казалось, что без магии здесь не обошлось. И чем дальше, тем сильнее становилось это ощущение. Помимо садов имелись здесь и свои фермы, на которых выращивали всевозможные грибы, корешки и даже ягоды. Кроме того, на фермах разводили и откармливали каких-то грызунов, названия которых Адан не знал. Выглядели они упитанными и вполне съедобными.
За всю свою жизнь Адан не видел столько гоблинов, собранных в одном месте. Их здесь были многие десятки — представители разного пола, возраста и социального статуса. На Гримара они смотрели с интересом — одни со страхом, другие с презрением. С уверенностью можно было сказать, что человека они видели не в первый раз, даже дети. Но больше всего пересудов вызывало тело эльфа. Некоторые особо рьяные гоблины пытались вцепиться в бедолагу, сдернуть на пол, однако сопровождавший его милость конвой был начеку и красноречивыми взмахами копий сурово отгонял элфоненавистников. К слову сказать, Тулчи тоже не был обойден вниманием. Одни сородичи шипели на него и бросали что-то гневное, другие, напротив, радостно приветствовали и подбадривали.
Жили гоблины в норах, выдолбленных в стенах просторных пещер, связанных короткими переходами. Причем одним ярусом они не ограничивались, а некоторые располагались почти под самым потолком — к ним вели добротные каменные лестницы с частыми площадками для отдыха.
