— Ну вот, хорошо. По меньшей мере, я теперь вижу и знаю, что вы плотно поели домашнего и горячего, Бена.
— Дэвид... он несколько раз предложил мне перекусить... но я отказывалась, — смущённо призналась матриарх. — Мне было крайне интересно слушать его, и я боялась, что моё внимание будет слишком рассеяно необходимостью одновременно слушать Дэвида и поглощать пищу. Потому я отказалась. Отказывалась, — уточнила азари. — Хотела потом поесть в салоне, но вы меня опередили.
— И хорошо, что опередила, — кивнула я. — Дэвид, он такой... увлекающийся. Иногда — увлекающийся. Вот и сейчас, пока вы разговаривали, нормандовцы вполне "разогрелись" для того, чтобы за эти четверо суток сделать немало. Я уже знаю, что второй челнок Дэвид отдал нам. — я не стала уточнять, кому это "нам" — Бенезия и так правильно поняла меня. — Так что теперь нам с вами вместе, конечно, предстоит поработать, как любит выражаться Дэвид, "на выезде". Я уже отоспалась, теперь вам нужно будет отдохнуть, Бена. — я встала. — Я провожу вас до салона, поспите шесть часов минимум, потом позавтракаете. И мы с вами вылетаем на очередной "выезд". С нами полетят ещё несколько женщин и девушек. — Я подала собеседнице ридер. — Вот план, ознакомьтесь. Всё согласовано и проблем, думается, быть не должно.
— Но... — Бенезия не удержалась, включила прибор и прочла содержимое нескольких файлов. — Я согласна, но... я...
— О том, что вы хотели побывать у Джона — я помню и знаю, Бена. Но сейчас... Он не так давно вернулся на борт фрегата, вместе с Явиком и Сташинским они провели сложный выезд-вылет последовательно на несколько близлежащих и — не очень близлежащих археологических площадок. Насколько я знаю, он и Явик планируют очень скоро вернуться на первую археологическую базу. Да, да, именно туда, где размещается подземная база. Многие детали предстоящей Шепарду там работы мне, конечно, неизвестны, но оттуда Джон и его партнёр планируют вылететь очень скоро на вторую базу. Наверное, и там и там посмотрят, как идут работы по проходке шахты и тоннеля. И не только... посмотрят. Так что пока вам лучше отдохнуть, Бена.
— Но он... он опять улетит. И я так и не смогу... — Бенезия изумлённо слушала сама себя: так она не говорила с кем-либо из разумных очень, очень давно. Волнуется, нервничает и в то же время — опасается нажимать, настаивать на своём.
— Бена... — чуть укоризненно произнесла я. — Мне уже доложили, что вы хотели войти в каюту Джона. Вы и сами знаете — корабль наш маленький, всё везде просматривается и прослушивается. Да, Джон может улететь раньше, чем вы проснётесь. И что? Он всё равно вернётся на фрегат. И тогда я непременно помогу вам организовать первый ваш совместный обед. Домашний обед, не пайковый, — усмехнулась Чаквас. — Покормишь ты своего Джона, посмотришь на него. Поговоришь с ним. Уверена, Бена, от тебя он никуда не денется. Во всяком случае — в ближайшие несколько часов.
— А от тебя? — улыбаясь, спросила матриарх.
Я изумлённо посмотрела на собеседницу:
— От меня?! И от меня он — никуда не денется. Он — рядом с Дэвидом. Он — его помощник и ученик. И он — рядом со мной. И летает и будет летать рядом со мной. Я-то уж точно от Дэвида в ближайшее время никуда уходить не собираюсь, а значит, с корабля, которым он командует и, уверена — будет командовать ещё очень долго — я никуда не денусь. Так что я буду и рядом с Дэвидом и рядом с Джоном. А они будут рядом со мной. Никуда они от меня не денутся! — раскрепощённо усмехнулась своей полной улыбкой всегда сосредоточенная и немного грустная врач корабля.
— Рада, Карин. Очень рада слышать это от тебя! — улыбнулась матриарх. — И рада понимать, что это — чистая правда! Хорошо, уговорила! — азари допила из кружки волшебный "чаквасовский" настой, встала, сложила на край стола салфетку. — Пойду я, мне надо... подумать.
— Я тебя провожу. А то от моего настоя ты на полдороге вполне можешь лечь и уснуть. Где-нибудь в уголочке, — усмехнулась я, поднимаясь и делая шаг к собеседнице. — Идём.
Тихо беседуя, я и Бенезия неспешно дошли до двери салона, я подождала, пока азари переоденется и уляжется в кровать, прикрыла матриарха покрывалом-одеялом и, убедившись, что Бенезия крепко и спокойно спит, вернулась к себе в Медотсек.
Выспавшаяся Бенезия очнулась быстро и спокойно. Четверть часа — и она останавливается перед дверью Медотсека.
— Вы уже здесь, Бена. Хорошо. — Чаквас появилась у открывающейся двери своего постоянного обиталища несколько минут спустя. — Я как раз закончила снимать показатели с контрольных приборов. Несколько минут подождёте? Сейчас, только перегоню на накопители собранную информацию, сделаю первичный анализ — и мы с вами пойдём осваивать наш челнок.
— Подожду, Рина, — чуть смущённо сказала Бенезия, наблюдая, как я исчезаю за закрывающейся герметдверьюМедотсека.
— Бена, — рядом останавливается Амина Ваабери, облачённая в сержантский среднебронированный полицейский скафандр. — Приветствую. Отдохнула?
— Да. Здравствуй, — азари обнялась с подругой. — Спасибо, что спросила. Я хорошо отоспалась. Благодаря Карининому отвару.
— А-а-а, — удовлетворённо протянула Амина. — Знаю. Карин на эти отвары — большая мастерица.
В этот момент из Медотсека вышла я.
— Приветствую, Амина, — врач приветливо кивнула сержанту военной полиции. — Как ваши... готовы?
— Все — и Елена, и Каролин, и Мандира, и Моника — уже ждут нас в ангаре у челнока, Кари, — сказала Амина. — Только вот, — она взглянула на стоявшую рядом азари. — Карин, нам надо бы её тоже... Обрядить так, как следует. Приобрести ей скафандр лёгкий. Как минимум.
— Я уже озадачила нашего кудесника-снабженца, Амина, — усмехнулась врач. — Но — пока здесь, в округе и на планете — мир и относительно спокойно, пусть Бена почаще одевает не скафандр, а платье. Вот закончится проходка тоннеля и шахты, проясним ситуацию с базами до конца, проведём запланированные работы по развёртыванию подготовки. — я не стала уточнять вслух многие детали. — Тогда и озаботимся приобретением для Бены лучшего скафандра из доступных. Пока что ей угрожать ничего не может, да и наши подруги далеко не все и всегда — в скафандрах.
— Я согласна с Карин, Амина, — подтвердила матриарх. — Мне вполне пока хватит платья и комбинезона. А скафандры... Я ведь не военнослужащая, мне пока вроде можно обойтись без этой бронеоболочки. Пусть даже и лёгкой.
— Можно, — кивнула Ваабери. — Согласна, Карин. Убедила. Идёмте.
За разговорами с Аминой и мной азари и не заметила, как вошла в ангар и остановилась у челнока.
— Вот, наши мальчики презентовали нам, пусть и на время, но — отдельную комфортабельную карету, — усмехнулась, поприветствовав азари, выглянувшая из салона кораблика Мандира. — И полетим мы снова в чисто женской компании, девочки. Я поведу. Если будет надо — меня сменит Амина.
— Именно так, — подтвердила сержант военной полиции, поднимаясь на борт и занимая одно из кресел. — Давно не водила такие кораблики, надо попрактиковаться.
— Обязательно дам порулить. — Мандира помогла подняться в салон Карин и Бенезии. — Присаживайтесь, — она подождала, пока на борт поднимутся Елена и Каролин. — Все сели? Пристегнитесь, скоро взлетаем, — она вошла в пилотскую кабину, уселась в кресло, щёлкнула замком привязной системы. Включила пульты, коротко переговорила по аудикоаналам с вахтслужбой фрегата. — Вылет нам — разрешили. Полетели.
Кораблик вырвался из ангара фрегата, набрал обычную высоту. Вокруг по-прежнему была ночь, полумрак рассекали только лучики лазерных установок и огоньки аэронавигационных систем с блёстками света, льющегося из немногочисленных окон наземных строений.
Бенезия молчала, глядя сквозь стекло иллюминатора салонной двери на мерцание огней. Я работала со своим наручным инструментроном, Амина и Моника о чём-то очень тихо говорили. Каролин и Елена дремали.
Часовой полёт завершился — Мандира опустила кораблик на землю, открыла боковую салонную дверь и вошла в салон:
— Карин, мы прибыли на первую точку. Челнок останется здесь, данные о его координатах введены в ваши инструментроны, подруги, — она обвела взглядом поднимавшихся со своих мест женщин и девушек. — Всем вам известно, к кому кто идёт. Встречаемся здесь через три часа. Задержка запланирована только на час, так что — прошу не опаздывать. Наша следующая точка — в трёх часах полёта отсюда. — Мандира подождала, пока Бенезия и Карин последними покинут борт челнока и, закрыв салонную дверь, обошла машину, направляясь к ближайшему посёлку.
— Я, оказывается, теперь — не большая любительница ночных прогулок, Кари. Мне как-то дневные прогулки стали ближе. Пока ещё это... возможно, — тихо сказала Бенезия, когда вместе с врачом фрегата ступила на тропинку, уводившую к посёлку, расположенному в километре от места посадки челнока. — Я правильно поняла: посёлок этот из пятидесяти дворов — на нас обеих?
— Да, правильно, Бена. — Я кивнула, не особо веря, что азари в полумраке увидит этот кивок. — Не беспокойся, сейчас уже время рабочее, так что со многими здешними соседями ты увидишься, едва лишь зайдёшь на первое же подворье. Тут любят ходить друг к другу в гости — такова местная традиция. Не везде она, конечно, столь сильна, но в этом селении — обычна. Карта у тебя в инструментроне есть, её отметки ты помнишь, — уверенно заявила врач, подходя к границе селения. — Так что — успехов.
— И тебе — тоже, — проводив уходившую по улице Чаквас взглядом, Бенезия надавила сенсор на пульте на невысоком заборчике.
Спустя минуту калитка почти бесшумно отворилась и азари, чуть помедлив и с трудом подавив стремление оглядеться по сторонам, вошла во двор, направляясь по неширокой, едва светившейся в полумраке дорожке, к дому. На пороге гостью уже ждала хозяйка — женщина средних лет, рядом с которой стоял мужчина — хозяин дома и глава семьи.
— Рады вас видеть, Бенезия, проходите, — хозяева пропустили азари в дом, закрыли дверь. — Присаживайтесь. Сейчас придут наши ближайшие соседи. — Мужчина указал на мягкое кресло, стоявшее у стола. Матриарх заметила разложенные на столешнице тарелки с немудрёной закуской и чашки с ароматными напитками.
Соседи не замедлили явиться — не прошло и пятнадцати минут. Дети были в местной школе — взглянув на часы, матриарх отметила, что едва-едва завершился первый сорокаминутный урок. Как она уже знала, уроки здесь были разной продолжительности — педагоги чутко улавливали настроение своих подопечных и никогда не стремились излишне препятствовать им в желании подвигаться и поиграть. Многие уроки и проводились очень часто как игры. Младшие школьники от таких уроков почти всегда были в восторге. А старшие постепенно привыкали к тому, что далеко не всё можно облечь в игровую форму.
Рассевшись за столом — принято было так у землян, конечно не у всех, но у очень многих: прежде всего — накормить гостей — хозяева, их соседи и матриарх, отдали должное пище телесной и, постепенно, совсем незаметно увеличив паузы между "откушиванием" блюд, стали отдавать должное общению. Бенезия с удивлением и радостью отметила, что почти неизбежная поначалу протокольность очень скоро куда-то пропала, разговор приобрёл значительную степень свободы и непринуждённости.
О чём говорили? Да о самых обычных вещах. Конечно же, о детях, видах на урожай, событиях местной жизни. О том, что следует сделать по дому и подворью в самое ближайшее время. И, конечно же, о приближавшейся войне. Слушая рассказы и разговоры крестьян, Бенезия убеждалась, что очень незаметно, но последовательно и полно иденцы основательно готовились к этой войне. Да, было заметно по едва отмечаемым обмолвкам, что иденские крестьяне сумели связаться со своими родственниками, живущими на других планетах, где к этому времени уже существовали человеческие колонии. И там тоже развёртывалась подготовка. Неофициально, конечно, но... Люди удивительным образом были готовы всегда приложить максимум усилий к тому, чтобы выжить. И не делали из выживания проблему.
— А что же вы хотите, Бена, — сказала хозяйка. — Это политики мутят воду, чиновники дурь свою за креатив выдать стремятся, а народ... он всегда жить хочет. И не просто жить — а хорошо жить. Потому и готовимся, ведь если мы не будем готовиться — мы погибнем. А гибнуть нам — нельзя. Нас — много. И мы все хотим жить. У нас вон — у каждой, посчитай, Бена, по трое-пятеро детей. У крестьян всегда так — рабочие руки не только в поле, в теплице или на ферме нужны, но и на собственном, считай, что личном подворье. И детей сиротами оставлять — не дело это. Совсем не дело... — женщина встала с кресла, стоявшего рядом с креслом, в котором уютно и удобно устроилась матриарх, вышла в соседнюю комнату.
Азари понравилось сказанное хозяйкой. Она и сама думала примерно так же. Если Жнецы раз за разом хотели уничтожить и уничтожали разумную органическую жизнь в Галактике, то... обязательно должна найтись сила, которая положит этому стремлению, этому желанию конец. Так уж заведено эволюцией, что ничего вечного нет. Да, Жнецы уничтожали разумную органическую жизнь на протяжении миллиона или миллиарда лет, но это совсем не означает, что они настолько совершенны, что смогут безнаказанно уничтожать разумных органиков ещё миллиард лет. Как сказала Мандира? "Всё течёт, всё изменяется"? Именно так, как вспомнила матриарх, она и сказала.
Разговоры затянулись на добрых три часа, стол не оскудевал и Бенезия не особо отказывалась от предложений в очередной раз "перекусить" — она уже не раз убедилась в том, что местные крестьяне — запасливые, а уж гостеприимные — многим азари следовало бы у них поучиться. За эти несколько часов матриарх успела принять очень важное для себя решение — она будет стараться есть в гостях как можно меньше для того, чтобы возвращаясь на фрегат, плотно поесть в обществе Джона. И сделать всё, чтобы он тоже оттаял и — поел поплотнее. Ей самой это было странно, но она почувствовала, что любовь для Джона может быть только деятельной. Никак не словесной. Такой уж он, Джон Шепард, не любящий много говорить и всегда стремящийся побольше делать.
— Бена, вы опять почти ничего и не поели, — хозяйка подошла к матриарху, отметив, что гостья в очередной раз взглянула на часы и что-то отметила на экранчике своего инструментрона. — Скоро из школы придут дети, они будут рады с вами пообщаться. Мы как раз готовим для них обед. Оставайтесь.
— Я бы хотела, но... не могу. — Бенезия встала, обозначив тем самым, что остаться действительно не сможет. Ей не хотелось прямо говорить вслух о том, что дети, пришедшие из школы, требуют родительской заботы и внимания, они должны пообщаться с родителями и гостья в эти минуты будет в доме лишней. — Мне ещё надо побывать у многих ваших соседей.
— Вы ведь и там... — хозяйка внимательным взглядом коснулась лица Бенезии, поправлявшей свой комбинезон и застёгивавшей так не вовремя расстегнувшиеся липучки на клапанах карманов.
— Что поделать... — улыбнулась матриарх, — Я просто... стараюсь меняться. Приятно и необходимо для себя. И — не только для себя, — она кивнула вошедшему главе семьи. Тот кивнул в ответ, поняв, что гостья прощается. Несколько минут — и она уйдёт. Азари почувствовала, что мужчина не станет её уговаривать остаться, подошла к входной двери, чуть обернулась. — Спасибо вам.
