— И куда ты пойдёшь? — Салли натянул его штаны и с непривычки показалось, что они тесноваты. Да и его заметно увеличившиеся в последнее время гениталии, казалось, были отчётливо видны.
— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Может, в стаю местную какую примут. Уж лучше потом в тюрягу загреметь, чем жить в сытости, но при полном букете унижений. Там хотя бы в глаз дать можно, толковых парней почти не зажимают, а если что — убьют, и всё закончится раз и навсегда. А хозяин деньги заплатил. — Винсент натянул свитер и начал надевать куртку. — Так что, Сал, смотри в оба. Как только тебя заценят по полной программе, то наверняка попытаются схитить. Ты — редкий пирожок и пахнешь здорово — даже мне нравится. Кстати... — Винсент принюхался. — У тебя ведь течка скоро, верно?
— Да, через неделю с лишним.
— Тем более держи ухо востро, если не хочешь нарваться на ребёночка. Здешним отморозкам с...ать на всё. Скольких я таких перевидал — не счесть. — Винсент оглядел себя со всех сторон и остался доволен. Салли тоже успел одеться и разминался, чувствуя себя крайне неуютно в облегающих штанах. — Классно выглядишь! Тебе идёт, — одобрительно кивнул Винсент. — Подкрасить малёха — и хоть на выставку... Так, секунду. — Омежка достал из кармана своей бывшей уже куртки круглую баночку, легко прячущуюся в ладони, открыл, набрал на палец знакомой розовой субстанции и мазнул Салли по губам. Тот невольно отстранился. — Не шарахайся, это помада. Чтобы губы красить. У неё жировая основа, так что ещё и не обветрятся на холоде. Замри... Вот так. Теперь сделай так... — Винсент подал пример. — Отлично. Теперь всё в полном ажуре.
С ошейником пришлось повозиться, и всё это время Дон матерился сквозь зубы. Создавалось ощущение, что прежний хозяин заклепал его намертво. Понятно, почему беглец не снял его сразу, когда смазывал пятки... Когда Винсент избавился от ошейника, то выдохнул с таким облегчением, что у него даже слёзы на глазах выступили.
— Полегчало? — сочувственно погладил его по плечу Дензел, который следил за преображением Салли со странным выражением лица.
— Не представляешь как! Без малого четыре года с этой дрянью на шее!!! Никогда больше не позволю себя на цепь посадить! Ладно, прощевайте, удачи вам... и спасибо.
Винсент убежал, а Салли со вздохом позволил надеть на себя ошейник. Шея у него была тоньше, чем у Винсента, и ошейник не сидел слишком плотно, но от прикосновения холодной жёсткой кожи было неприятно. Дон разрешил прикрыть ошейник шарфом, а цепочку взял Дензел и намотал конец себе на руку. Салли пошарил по карманам и нашёл ещё несколько вещиц непонятного назначения.
— Это тушь для бровей и ресниц, — объяснил Дон. — Это пудра. Это тени для век. А это лак для ногтей. А этими блёстками волосы обсыпают.
— И это может сделать красивее?
— Косметика нужна, чтобы выделиться. С её помощью можно что-то подчеркнуть или наоборот сгладить, создать яркий привлекательный образ. Артистам вообще положено... Давай-ка наведём последние штрихи и пойдём в клуб.
— А ты знаешь, как это делать?
— Видел, как шлюхи марафет наводят после каждого клиента. Им приходится краситься не только для того, чтобы клиентов приманивать, но и чтобы замаскировать следы побоев и излишнюю болезненность. Сильно тебя красить мы не будем — ты и без того хорошенький, но пару акцентов расставить стоит. — Дон достаточно привычно подкрасил другу ресницы, мазнул по бровям, накрасил по два ногтя на каждой руке — мизинцы и большие пальцы. — Помаши, чтобы побыстрее высохло. Да, похорошел.
— Это не Салли. — Дензел с убитым видом отвёл глаза. — Это кто-то чужой.
Омега, пожалев его, стёр помаду с губ и поцеловал своего альфу как можно ласковее.
— Это я. Всё ещё я. И это ненадолго. Надо потерпеть.
— Но я не могу смотреть на тебя такого. Ты стал каким-то... не таким. Ненастоящим.
— Надо, — повторил Салли, гладя его по щеке и сочувственно заглядывая в глаза. — Мне это всё тоже не очень-то нравится, но деваться некуда. Мы должны найти выход на подполье. Если хочешь, — заметно покраснел он, — то я прямо сейчас могу тебе доказать, что я — это по-прежнему я.
— С-сейчас? — Дензел снова начал краснеть. Он ясно уловил, что от Салли запахло заметно гуще.
— Мне отойти? — поинтересовался Дон. — Заодно подумаю, как мы будем действовать в клубе.
Альфа бросил короткий взгляд на друга, потом на Салли, переминаясь с ноги на ногу...
— Ну... я...
— Ладно, даю пятнадцать минут. Думаю, что характерная походка только что пользованной "игрушки" будет нелишней. И смотри — не заморозь его. Не хватало ещё, чтобы Салли сопливиться начал.
Салли улыбнулся, прильнул к своему альфе, красноречиво глядя на него, и Дензел растаял окончательно. За прошедшие с Нового Года дни у ребят не было ни одной случки, и могучий организм уже начал требовать своего. Да и чего греха таить... Чувствовать упругую задницу своего омежки под обтягивающими штанами было очень приятно.
Бета ещё только свернул к лестничному пролёту вниз, а они уже слились в страстном поцелуе. Нервное напряжение последних дней потихоньку начало отпускать, и заметно усилившийся сладкий запах Салли легко помог на время забыть обо всём. Их вторая течка маячила на горизонте, предстоящая работа будет требовать особых сосредоточения и собранности, но разве можно обо всём этом думать в тот момент, когда твою шею обвивают любимые руки? Когда этот милый добрый славный омежка, ставший, без преувеличений, смыслом твоей жизни, прижимается к тебе всем своим гибким телом и возбуждённо дышит, обдавая твоё лицо и шею живым теплом? Как жаль, что нельзя ещё назвать его своим в полном смысле этого слова, и всё же Дензел упрямо надеялся когда-нибудь поставить на эту стройную шею, скованную теперь ошейником и обмотанную пёстрым шарфом, свою метку.
На миг оторвавшись от сладких губ с остатками помады с каким-то странным привкусом, Дензел взглянул на Салли, вновь отмечая, как его преобразили новая одежда и макияж. И хотя Дон всего лишь подкрасил ему брови и ресницы, это выглядело слишком странно, пусть и интригующе. Совсем непохоже на Салли, которого он привык видеть каждый день. Да ещё и ошейник, который его пальцы нащупали под шарфом. Ошейник, превративший их отважного и свободолюбивого омежку в практически бесправную униженную "игрушку".
— Салли... — Меж бровей альфы залегла виноватая складка, и он прижался лбом ко лбу омеги. — Я бы не хотел, чтобы ты переживал это.
— Я тоже не хочу, Денз, но это необходимо. И я хочу сейчас прочувствовать как следует, что я только ваш. Твой и Дона. Может, это поможет мне терпеть особо неприятные моменты? И я... — Салли порозовел. — просто соскучился. Я хочу тебя. Сейчас.
— Салли...
Альфа крепко обнял своё сокровище, торопливо расстёгивая на нём куртку и непривычно обтягивающие ягодицы штаны в разводах краски режущих глаз цветов. Желание захлестнуло с головой, да и сам Салли начал очень знакомо ёрзать. В бедро Дензела недвусмысленно упёрлось что-то твёрдое.
— Салли... я постараюсь побыстрее. Я не хочу, чтобы ты замёрз. Здесь не слишком тепло...
— Зато у тебя руки очень горячие. — Омега развернулся к нему спиной и оперся о холодный подоконник. — И весь ты...
Салли задрожал, когда торопливые руки альфы стянули наконец с него новые штаны, — от прохлады и возбуждения одновременно. Всё-таки достаточно регулярный секс до побега с базы сильно повлиял на него! Сделанный исключительно из соображений самосохранения выбор оказался на редкость удачным. До течки ещё неделя с лишним, а от близости и аромата его светловолосого альфы уже начинают зудеть задний проход, учащённо биться сердце и кружиться, как во хмелю, голова. Салли чувствовал, как у него начала выделяться смазка, и прогнулся, подставляясь под ласкающие тёплые пальцы.
— Да... ещё...
Сейчас даже смешно было вспоминать, как он отбивался от настойчивых претендентов на его тело с выкидным ножом ещё в школе и боялся самого секса, наслушавшись страшилок, гуляющих от одного омеги до другого. После университета и домогательств декана Салли проникся к сексу настоящим отвращением и едва не поклялся себе больше никогда ни с кем не ложиться в постель, не склоняться, подставляя задницу, но встреча со школьным приятелем и его хорошим знакомым по военному училищу изменила всё. Соглашаясь на ненавистный и унизительный для себя договор, омега выбирал "хозяев" по принципу меньшего зла и не прогадал. Хитрый шкодливый бета и ненормально мягкосердечный альфа, над чудачествами которого откровенно смеялись, открыли ему другую сторону сексуальных отношений — основанную на теплоте и искренней симпатии. Такие разные, они ни разу не заставили его пожалеть о сделанном выборе. Спать с ними было по-настоящему приятно, будь то мимолётный перепих в душе, укромном уголке коридора, на ближайшем столе или неторопливая обстоятельная случка в мягкой уютной постели. Сейчас удовольствие оттеснило на задний план даже зимний холод, просачивающийся сквозь щели в оконной раме.
Вот в него начал проникать внушительный член его альфы, и Салли застонал, подставляясь под ласки горячих рук, забиравшихся под свитер с блёстками, блузу и странную маечку на тонких лямках. Дензел, даже торопясь, старался быть таким же ласковым и заботливым, как и всегда. От прикосновения его губ к затылку мурашки ползли во всему телу. После энергичного и изобретательного Дона заниматься с ним самым обычным сексом без изысков было особенно приятно. Пожалуй, в чём-то с ним было даже лучше, хоть они оба и были для Салли одинаковыми. Разница была слишком незначительной, чтобы серьёзно влиять на сложившиеся в их тройке отношения, но сейчас почему-то она ощущалась острее.
Дензел начал двигаться в нём, осторожно обхватив наливающийся член омеги ладонью, согревая. Салли навалился грудью на подоконник, полностью сдаваясь власти желания, охватившего его, и чувствуя, как начинает ныть его собственный медленно набухающий узелок.
— Да... да-а-а... ещё!.. сильнее!.. глубже!.. — стонал омега, царапая облупившуюся на подоконнике краску и портя свои ногти. — Ещё... Боги, как же я хочу тебя... Ещё!..
В какой-то момент, когда оргазм надвигался с неумолимостью судьбы, мелькнула мысль, что чего-то не хватает. Точнее кого-то. В следующий миг Салли ощутил укол совести. Они с Дензелом тут отрываются в своё удовольствие, а Дон там, внизу, совсем один. Он ведь наверняка всё слышит и хотел бы присоединиться к ним. Будто прочитав его мысли, Дензел замер и повернулся к лестнице, переводя дыхание:
— Дон, иди к нам!
Салли едва не развернулся, чтобы благодарно расцеловать своего альфу. Как он догадался?.. Впрочем, это уже было неважно.
Стоя этажом ниже и слыша стоны удовольствия, бета начал жалеть, что не курит. Сейчас бы высадить пару сигарет... Нет, это невозможно! Ему и самому до жути хотелось сейчас к ним присоединиться, но надо было продумывать дальнейшую стратегию. Да и по сценарию, составленному им самим, Дензел — единственный хозяин Салли. Ладно, потерпим до течки, а там оторвёмся по полной. Пожалуй, эта течка будет полегче предыдущей...
Дон выругался и начал расстёгивать штаны. Да что они там творят?! Вот уж, действительно, нашли друг друга! Слышать, как Салли стонет и требует ещё, сильнее и глубже, было просто невыносимо. Интересно, он сейчас лицом к нему или спиной?
— Дон, иди к нам!
Паршивец... знает, что и ему тоже хочется...
— Ладно, иду.
Салли уже был недалёк от пика. Он наваливался грудью на облупившийся подоконник и жмурился от удовольствия. Заметив своего бету, он облизнулся, и Дон с гордостью отметил, что не зря приучал его к сексу втроём — работать языком Салли научился весьма недурно. До профессиональных шлюх ему, конечно, ещё далеко, но зато он делал это, вкладывая всё своё искреннее отношение к обоим любовникам, что было куда приятнее, чем отработанный до автоматизма навык.
— А говорил, что не хочешь становиться шлюхой, — Дон наклонился к Салли и нежно поцеловал.
— Если только... для вас... — выдохнул начавший млеть омега, как только их губы разомкнулись.
Подумав, Дон шлёпнул альфу по руке, обхватил уже стоящую колом плоть омеги и начал поглаживать, исторгая из парня новые стоны. Узелок на члене Салли прощупывался всё чётче. А, плевать, что там говорит Оливье! Раз Салли нравится, то будем делать так, как хочется. В конце концов, то, что наговорил медик, — это всего лишь гипотеза. Бета слишком хорошо помнил Адриана, поэтому они и проигнорировали направление к омеговеду. Да и лишнее внимание к Салли им было ни к чему.
— Ну что, готовы?
Сытый, как дорвавшийся наконец до наполненной миски бродячий кот, альфа и ещё слегка осоловелый от последнего оргазма омега, торопливо поправляющий одежду, кивнули. Одним кругом всё-таки не обошлись, с жаром и нетерпением молодости скомпенсировав дни вынужденного воздержания, и запасливый Салли достал из бокового кармана своей сумки пачку бумажных салфеток — обтереться.
— Как только совсем отдышимся — сразу пойдём. Денз, соберись, от тебя многое зависит. Салли, не забудь подкрасить губы и сыпануть блёсток на волосы, когда придём. — Дон лишний раз подтянул штаны, не без удовольствия вспоминая мягкие губы и язык, дарящие незабываемые ощущения, а затем жаркую тесноту, уносящую за облака. — И... спасибо, ребята. Это было то, что нужно.
— Если бы мы тебя не позвали, то это было бы нечестно, — смущённо поскрёб затылок Дензел.
Салли согласно боднул бету лбом в плечо, и Дон подумал, что сегодня Салли превзошёл самого себя. Эх, если бы только это была не продуваемая лестничная клетка, а тёплая уютная комнатка с широкой добротной кроватью...
До намеченного бетой ночного клуба "Соблазн" было не слишком далеко — тот район почти примыкал к трущобам, и от них его отделяли только сравнительно новые многоэтажные жилые дома рабочего квартала. Судя по тому, что успел узнать Дон, это было самое крупное игорно-развлекательное заведение в городе, имеющее аж два подземных этажа, на которых, собственно, и проворачивались настоящие дела. Там было и казино, и арена для незаконных боёв, и стрип-шоу для избранных и широкий выбор проституток на любой вкус. По пути Дон максимально подробно просвещал друзей по поводу того, что им предстоит увидеть, чтобы они не выдали себя чересчур ошарашенными лицами. И всё же Салли и Дензел были потрясены представшим перед ними зрелищем.
"Соблазн" начинался с крытого прохода, обдуваемого тёплым воздухом, что позволяло продемонстрировать главный товар лицом. Вдоль стен, расписанных яркими красками, выстроилось около двух десятков омег, имеющих такой причудливый вид, что сбежавший от хозяина Винсент на их фоне казался приличным юношей, улизнувшим на минуточку со школьного торжественного мероприятия. Стройные и пухлые, тощие и жилистые... Только теперь, глядя на них, Салли понял всю разницу между проституткой и "игрушкой". "Игрушка" обязана выглядеть только на вкус своего хозяина, шлюхи — привлекательно для всех подряд. Чтобы обслужить как можно больше клиентов и заработать побольше, эти омеги изощрялись, как могли, чтобы привлечь внимание. Их макияж поражал яркостью и неестественностью красок, дикостью сочетаний и фантастичностью длинных ресниц. Густо подведённые глаза, помада самых разных оттенков — от белого до трупного — нарисованные на лицах и почти обнажённых телах затейливые узоры, разнообразные блёстки самых разных форм. Длинные волосы, также выкрашенные в самые невероятные цвета, уложены в причудливые причёски, украшенные заколками, лентами и перьями. А увидев поближе, во что они одеты, Салли невольно поёжился от холода, поскольку это недоразумение называлось одеждой только потому, что хоть что-то прикрывало. Тела были оголены по максимуму, а иные омеги были просто закутаны в лоскуты полупрозрачных тканей, прихваченные ремнями самой разной ширины. Особенно выделялись в этом "цветнике" близнецы с начисто обритыми головами и облачённые в нечто из чёрной блестящей кожи, состоящее из перекрещивающихся ремней с заклёпками и застёжками на самых провокационных местах. Более-менее нормальной деталью их костюмов были гульфики на тонких цепочках жёлтого металла. Довершало облик практически каждого омеги множество блестящих побрякушек — цепочки, кольца, серьги, браслеты... Они призывно смотрели на всех гостей, многообещающе подмигивали и облизывались. Парни мало напоминали нормальных людей, и при виде этих бедолаг в душе Салли вспыхнула острая откровенная жалость. Всмотревшись в них повнимательнее, омега разглядел, что то тут то там из-под слоя краски выглядывают синяки разной степени выцветания, нездоровая бледность, а то и шрамы — от старых до вполне себе свежих. В памяти тут же всплыл их Винсент, умерший от последствий побоев Крейга. Светлейший, что же приходится терпеть этим омегам?
