— Не получится. — Голос Онни внезапно охрип, она затрясла головой. — Ничего у тебя не получится. Ты не успеешь даже...
— Тихо! — Тай увидела, как Никсард вдруг вскинул голову и замер, к чему-то встревоженно прислушиваясь, и сама вдруг что-то ощутила. Словно темная тень одним взмахом накрыла поляну. Остальные, несомненно, ощутили сильнее — они тоже оцепенели. Лишь Квин, недоуменно хмурясь, завертел головой.
— А вот и мой должник, — медленно проговорил Никсард, продолжая вслушиваться в звенящую тишину. Взгляд его как бы ушел внутрь. Затем, словно очнувшись, он шагнул к седлу своего чарса и, одним движением сорвав с привязи трофейный меч в ножнах, отрывисто бросил:
— Ждите меня здесь. Вы не сможете меня ни остановить, ни догнать. Когда я вернусь, мы еще поговорим, и это случится скоро.
Быстрым, ускоряющимся шагом он пробежал мимо Тай, одним прыжком проскочил мимо Квина и, влетев на камень за спиной Онни, следующим, еще более длинным прыжком перемахнул прямо через всю честную компанию, оказавшуюся у него на пути. Он торопился, ему некогда было их обходить, и с каждым движением силуэт его все более размывался от невероятной, жуткой скорости.
— Стой! — опомнившись, первой закричала Онни и, рванувшись, попыталась схватить его за руку, но промахнулась — Никсард неуловимо сместился в сторону. — Ты не имеешь права сейчас так рисковать собой!
Когда она умолкла, выяснилось, что все ее слова, кроме первого, пришлись в пустое место. Никсард будто растворился в зарослях, прокатившись по ним стремительным, как блеск молнии, трескучим ударом. В воздух в пределах видимости взметнулись сорванные тугим движением листья длинноуха, кружась оборванными клочьями... И все. Словно его и не было.
И тут же оглушительно зарычал Злыдень, выгоняя из могучих легких злость и обиду на то, что был покинут в такой момент. Люди все едва успели отскочить в стороны, когда зверь, словно бешеный ураган, пронесся среди них, врубившись грудью в те же заросли, и пошел, пошел ломать недоломанную поросль, казалось даже не замечая безнадежного сопротивления леса. Миг — и чарс тоже исчез из виду, и только по быстро затихающему вдали треску было слышно, как стремительно и неукротимо его несет вперед. Просека, проложенная его телом, оказалась раза в три шире.
— Что происходит?! — вскрикнула Тай.
— Будь ты проклят, — горько простонала Онни, обхватив ладонями голову в неподдельном отчаянии. Затем сорвала шлемник и, швырнув его под ноги, с всклокоченными волосами, с нескрываемой яростью на лице развернулась к совершенно непонятно почему безучастно молчавшему Гилсвери. Казалось, еще немного — и она схватит за грудки самого Наместника!
— Но почему?! Почему ты не остановил его?! Мы же приверженцы Активной веры!
Маг медленно покачал головой, и от его пронзительного взгляда, от которого, казалось, вдруг заледенел вокруг сам воздух, Онни опомнилась. И отступила. Лекс, уже приготовившийся было ее схватить за плечи, пока чего не натворила в запале, передумал и опустил руки.
— В этом нет необходимости, — жестко сказал маг, продолжая сверлить сестру Тай своими бездушными льдистыми зрачками. — Как и смысла. Мы не догоним его даже на дракхах — слишком далеко, мы не успеем. Слишком быстро. Его не догонит даже этот чарс, что понесся за ним. Вслушайся сама. Еще немного, и он будет там, в пяти бросках отсюда.
— Ну и ну, — сказал Лекс. — Если бы я умел так бегать, я бы назывался не "неистребимым", а "неуловимым".
Тай растерянно переводила взгляд с одного на другого. В пяти бросках? Но это же минут двадцать быстрой скачки. Она еще ничего не понимала, но чувствовала, что вот-вот поймет. Поймет, о чем они говорят. И куда так внезапно делся Никсард. И почему у нее так странно слабеют ноги.
— Нет необходимости? — В глубине зеленых глаз ее сестры продолжал копиться гнев — гнев непонимания. — Но он может....
— Может, — сурово подтвердил Гилсвери. — Он может сейчас погибнуть, и нам придется возвращаться домой несолоно хлебавши. Но думаю, это будет не так. Думаю, нам сегодня придется пересмотреть кое-какие взгляды на принятые Пути Веры.
— Почему? — как-то безнадежно спросила Онни. Взгляд ее словно потух.
— Вспомни имена Пророчества, сотница, — потребовал маг. — Вспомни и назови.
— Светоч, — с озадаченным видом заговорил вместо нее Лекс, безотчетно стискивая ладонью рукоять меча, — Освободитель. Избавитель. Не...
— Неистребимый, — усмехнулся маг. — Этим именем названа твоя дружина, сотница. Не так ли? Если он победит и сейчас... То мои сомнения в его предназначении исчезнут окончательно. И после этого я не потерплю никаких сомнений от остальных. Это всем ясно? Когда он вернется, мы будем делать все, что он скажет. И выполним любое его желание. Кроме желания избавиться от нас. Потому что он ошибается только в одном — полагая, что ему известна его судьба и не нужна моя помощь. Пройти мимо Круга Причастия он не сможет.
Сердце Тай болезненно екнуло, к горлу подкатил неприятный тугой комок. Судьба Эла была решена, и ее мнения никто не спрашивал. Впрочем, оно не сыграло бы никакой роли... Сможет, подумала она, еще не осознав до конца причину своей странной уверенности. Боюсь, что засферник как раз сможет... обойтись без тебя, маг.
Тай заметила, как из-за широкого плеча Лекса высунулась светловолосая голова Квина. Он запрыгнул на валун, когда мимо проносился бешеный чарс. В его глазах, округлившихся от острого любопытства и еще неясного испуга, стоял нетерпеливый вопрос, но встрять в разговор старших он не решился. Тай ободряюще улыбнулась сыну, затем окинула взглядом остальных.
На слегка побледневшем лице Лекса блуждало неопределенное выражение, от напускной шутливости не осталось и следа. А Онни, напротив, внезапно успокоилась. Опустив взгляд, она пнула носком сапога камешек, проследила, как тот бултыхнулся в прозрачную ленивую воду речушки. Затем пригладила ладонями волосы, придав всклокоченным вихрам более сносный вид, и задумчиво спросила мага:
— Стил, ты как думаешь, он сказал правду? О том, что восстановился? Когда мы его сегодня встретили, на нем лица не было, да и в седле он едва держался...
Маг пожал плечами, чуть сгорбившись под своим теплым, подбитым парскуньим мехом плащом, словно тот внезапно сильно отяжелел.
— Что ж, будем надеяться, что он все-таки справится и на этот раз, — вздохнула Онни.
— С кем? — тихо уточнила Тай, уже зная ответ.
Онни, глянув в ее сторону, поняла это по ее глазам и кивнула.
В этот момент где-то там, вдалеке, словно в подтверждение самых тревожных предположений, прокатился грозный гул, отозвавшись под ногами нервной земной дрожью.
6. Шордок
Посреди дороги, раздавшись далеко в стороны, тяжело ворочался огромный зверь, причудливо сотканный из Чистого Пламени и Первородной Тьмы. Его огромные клубящиеся бока безжалостно сминали окружающий лес, превращая деревья и кусты в бестелесный прах, вокруг него дрожал раскаленный воздух, а его дыхание пожирало саму жизнь. Две Стихии столкнулись друг с другом, но если первая боролась в гордом одиночестве, то вторая призвала на помощь кое-каких "братьев" и "сестер".
Шордок творил.
Шордок, энвент Верховного мага Кордоса, творил сражение.
Пусть противник застал его врасплох, но магическая выучка мгновенно пришла ему на помощь, а внезапный стресс разбудил дремавшего до сих пор в душе заурядного мага гения. Пробудившись, гений взял управление сражением в свои руки.
...Привстав в стременах, Мастер извлек из своей сути чистое пламя и толкнул его ладонями, толкнул перед собой желто-красной стеной, высокой, выше головы всадника.
Мгновенно раскалившееся каменитовое полотно Торной дороги, там, где по нему шла огненная стена, растрескивалось и било вверх горячими струями пара, выстреливало каменными осколками и, насытившись нестерпимым жаром, растекалось расплавленными, багрово светящимися ручьями.
У Шордока отсуствовал опыт подобных схваток, для этого он был слишком молод, тридцать лет для мага — не возраст. Тем не менее сражение пока шло без видимых преимуществ одной из сторон. Правда, оно и длилось всего несколько мгновений, но сама суть магического противоборства не предполагает длительных поединков. Задействованная Шордоком доселе небывалая для него самого мощь неумолимо подтачивала жизненные силы, поэтому несмотря на нежданный прорыв собственного потенциала, ум его был полон сомнений. Это мешало, и он гнал сомнения прочь, концентрируясь на сражении.
Лес вокруг горел. Листья осыпались пеплом, почерневшие стволы корчились костями ветвей и тоже оседали прахом. То, что еще не горело, заволакивали удушливые клубы серо-черного дыма, быстро растекавшегося во все стороны, захлестывавшего траву, кусты и деревья, еще не тронутые разрушительной силой магии. Дым был столь плотен и едок, что растительность, едва коснувшись его, немедленно увядала, признавая свое поражение перед неведомой напастью.
...Огромный дал-рокт напротив, по ту сторону двигающейся на него огненной стены, резко подавшись на своем гигантском чарсе вперед, сделал ответное движение рукой...
Могучее тело мага Вестников Тьмы от шеи до бедер покрывали черные, не отражающие свет доспехи, за спиной, словно живой, тяжелыми складками шевелился черный плащ, отороченный по краям серебром. Защищающий голову высокий шлем яростно скалился звериной пастью. Но лицо мага, темно-серое, холодно-бездушное в своей неподвижности, с сильно выдающимися вперед и крепко сжатыми челюстями, не выражало никаких эмоций. Лишь длинные узкие щели глаз, уходившие к вискам, тлели раскаленными подковами злобы...
Тупой таран Тьмы, мгновенно сгустившийся перед мордой чарса, остановил движущуюся стену пламени гулким страшным ударом, от которого задрожала земля, пробил ее насквозь, разорвал и отбросил. Из рук дал-рокта тут же выдвинулись прозрачные, невероятной длины клинки, напоминающие лед. Наклонив их перед собой, он устремился в прорыв.
Шордок натужился, снова черпая силу из своей сути, чувствуя, как разрывается от напряжения сердце, как готовы лопнуть на лбу и висках вздувшиеся вены, и выставил перед собой Щит, сотканный из мелких, ярко-красных завитков огня, сцепленных друг с другом гибкими, живыми, непрестанно крутящимися кольцами.
Дал-рокт взмахнул обеими руками, опуская ледяные клинки вниз прямым рубящим ударом. Клинки ударили в Щит, завязли, но пробили его, погрузившись в шею дракха Шордока; по широким лезвиям потекла горячая кровь, срываясь с него уже заледеневшими сгустками. Щит рассыпался, брызнув в стороны и вниз жаркими сгустками, словно капли горящей смолы.
Шордок спрыгнул со смертельно раненного зверя, но ноги его не успели коснуться каменита, как под ними выросло пламя. Нестерпимо яркий желтый язык кристальной чистоты мягко подхватил мага под подошвы сапог и вознес его на прежнюю высоту, затем еще выше, оставив внизу бьющееся в агонии животное. Пламя не причинило Мастеру вреда — ни одежде, ни самой плоти.
На сосредоточенных, напряженных лицах десяти эрсеркеров, спешившихся и выстроившихся позади него встречным полукрутом еще в начале схватки, отразилось благоговение. Только что прямо на их глазах Красный Мастер явно прыгнул выше своих возможностей. В этот момент он был величественен, как молодой бог.
Сражение продолжалось. Неуловимые мгновения по напряженности растекались минутами и часами реального времени — и все же оставались мгновениями. Из ладоней Шордока вырвались шаровидные сгустки синего пламени и устремились дал-рокту в лицо, растянув длинные, нетерпеливо вибрирующие хвосты.
Оскалив белые клыки, Вестник скрестил ледяные клинки и дохнул поверх них облаком Тьмы — непроницаемо-черным клубящимся образованием, быстро разросшимся в стороны и в свою очередь прикрывшим Щитом мага дал-роктов.
Первые два пламенных сгустка вбили облако Тьмы само в себя. Следующие два разорвали его сердцевину — и угасли. Третьим повезло больше — они рассыпались по черным доспехам врага, по груди и плечам, скользнули в тонкие щели жаркими синими язычками и воспламенили черный плащ. Огромному воину на гигантском чарсе изменило самообладание — окутанный клубами едкого дыма, он издал яростный рык. Взревев вместе с хозяином, чарс рванулся прямо под огненный язык, все еще державший Шордока на себе.
Застонав от неимоверного усилия, чувствуя, как рвутся внутри невидимые жизненные связи, Шордок выбросил правый кулак вперед, словно бил в чью-то невидимую челюсть.
От удара ошалевший чарс остановился, словно налетел на стену, и затряс головой. Глаза налились кровью и полезли из орбит. Вдруг его череп взорвался, разметав осколки костей и ошметки розоватого мозга. Еще до того, как он рухнул в агонии, маг Вестников Тьмы спрыгнул с седла и бросился вперед, как громадный атакующий голем. Ледяные клинки выросли еще выше и со свистом рубанули основание огненного языка, вознесшего Шордока словно на невиданный трон. Пламя вздохнуло, с прозрачных лезвий брызнул пар, и земля под Шордоком накренилась.
Он прыгнул в сторону, но недостаточно быстро и потому неудачно. Край гаснущего языка лизнул его одежду, ноги подвернулись, и раскаленный каменит принял на себя его плечо и бедро, вышибив дыхание. Он покатился, красные одежды затлели — на этот раз огненная стихия усомнилась в его власти над собой.
Эрсеркеры дружно шагнули вперед, прикрывая Мастера своими телами, сотворенный объединенной волей мутноватый бледно-голубой Щит прыгнул навстречу Черному магу и остановил его зубодробительным ударом в грудь и оскаленное лицо, заставив ошеломленно отступить на несколько шагов.
Этих мгновений хватило, Шордок сумел прекратить вращение. Заметно пошатываясь, он торопливо поднялся на ноги, на миг отвлекся, втягивая в себя строптивый жар с опаленных одежды и кожи, и снова развел руки. И без того скелетообразное лицо, покрывшись пленкой липкого горячечного пота, заострилось от предельного усилия, лоб снова вспух крупными узлами вен, словно к нему присосались невесть откуда взявшиеся пиявки, мгновенно превратив молодое лицо в лицо дремучего старика.
Низкое небо над головой Вестника вдруг угрожающе заворчало и осыпалось вниз жаркими желтыми стрелами, падавшими, словно капли небывалого огненного дождя. Тьма мгновенно отреагировала, развернувшись на их пути широким дрожащим и мерцающим зонтом; стрелы со страшной силой гвоздили, плющили, корежили, прогибали Щит, откалывая с краев быстро исчезающие куски, отжимая его все ниже, к виритовому шлему дал-рокта...
Тоже собравшись с силами, воин-маг тяжело побежал вперед. Стальные каблуки сапог с лязгом дробили каменит. Из иссушенного жаром горла снова вырвался хриплый рык.
Полукольцо эрсеркеров с той же слаженностью, с какой прикрывало Шордока, по его знаку отступило магу за спину, выдвинув его в авангард.
Мастер тяжело, с надрывным всхлипом втянул в себя воздух.
Земля под дал-роктом взорвалась огненным адом...
И тут же опала, покрывшись толстой коркой мутного белого льда. Вестник продолжал надвигаться, огромный, словно осадная башня, и гнев воина-мага выдвигал язык льда впереди его шагов, предупреждая следующие попытки врага.
