"Ответ положительный"
Но общение с Гантцом даром не проходит ни для кого — на какой именно вопрос он ответил, все еще оставалось загадкой (у Судзумуры были те еще тараканы — вполне могла и покусать), и Какитцу упорно уточнила:
— Ты можешь выполнить мое желание, если оно совпадает с желанием предыдущего игрока?
"Ответ положительный"
"Отлично! Я желаю того же, что и предыдущий игрок!" — Уже готовилась выпалить Какитцу, но вовремя себя остановила. А если Нагава пожелал чего-нибудь вроде "хочу стать альфо-мачо и чтобы у меня был гарем"? Нет, он и так был еще тем кобелем, и хотя бы раз переспал с основной частью женской половины их группы... во всяком случае, до появления Какитцу ("и то, не факт, что остановился" — Честно призналась она себе).
— Ты можешь установить время и место нынешней локализации предыдущего игрока?
"Ответ положительный"
— Назови.
"Время: <подстановка невозможна, , НЦД, код ошибки...>
Место: <подстановка невозможна, , НЦД, код ошибки...>"
Ну, это ожидаемо! И — тоже ответ. "Ответ положительный". А сейчас самое главное — правильно и внятно сформулировать свое требование, чтобы не стать главной героиней какого-нибудь анекдота вроде "хочу стать белым, чтобы было много воды и чтобы я всегда был среди женщин". В конце концов, Гантц запросто управляется и пространством, и временем, и воскрешением. А уж могущества этому черному шару вполне может хватить на такую ерунду, как превращения в белый унитаз в женском туалете. Или что-нибудь в этом роде.
Не то, чтобы Какитцу очень уж хотела оказаться рядом со своим любовником (хоть и неплохо бы — безопасность в этом случае будет гарантирована, и как мужчина — более чем...), но делать ту же ошибку, что делали почти все остальные гантцтеры — возвращаться к прежней жизни — она не собиралась. Тем более, что "прежняя жизнь" сейчас не сахар — достаточно бросить взгляд в окно на погруженный в темноту Токио с частыми точками и даже пятнышками обширных пожаров.
+++
Странно. Это совершенно точно был не сон — во сне хоть что-то, хоть чуть-чуть, но отличается от реальности, следуя прихоти подсознания. Хоть в деталях, но — отличается. И пусть ей знакомы уже целых две реальности, но этот сон не вышел за рамки ни одной из них. Более того — в этом сне, один в один, с кинематографической точностью, воспроизводились события пятилетней давности.
Разбудить своими криками Казуму она не опасалась — вот уж чему ее научили, так это искусству "не отсвечивать". Так что ничего членораздельного во время сна (какие бы кошмары ее не мучили) от нее добиться было нельзя. Ну, а невнятное бормотание и метание во сне вполне могут быть отнесены к трудному детству ее "личины" и волнениям, связанным с потерей работы и молниеносным устройством на новое место.
Да и не было в этом сне ничего такого, от чего следовало бы метаться и кричать.
Какитцу с трудом выпуталась из рук и ног Казумы, которые тот по-хозяйски на нее забросил во сне, соскользнула с кровати, постаравшись не скрипнуть, и прошлепала босыми ногами на кухню.
Чайник, холодная кипяченная вода.
Эти суровые русские — даже отопительный сезон не торопятся начинать, хотя на улице уже откровенный и многозначительный минус!
Свет на кухне включать, разумеется, не стала.
Она уже даже не затруднялась с мыслью о том, повезло ли ей ТОГДА или не повезло. Разумеется, повезло! Особенно, когда здесь она ознакомилась с первоисточником, о котором ей Сай Нагава только осторожно намекал — ничего хорошего оставшихся в живых ТАМ, в мире Гантца, не ждало.
+++
Разумеется, в самом начала она так не думала.
В спецотряде "Кагэ-но-сейсей" добровольцев не было: осужденные за особо тяжкие преступления военнослужащие брали под козырек, браво "хлопали" об пол пиалу из-под сакэ и выбрасывались на место очередной "аномалии" — там надо было постараться... умереть. Как можно более реалистично. Вот так вот! Ни больше — ни меньше! Умереть. Сам министр сел на колени перед строем из ста пятидесяти человек и глубоко поклонился, поклявшись, что остаться в живых — шанс есть!
("Кагэ-но-сейсей" — "Очищение тенью")
Полгода подготовки, пиалу в зубы — и вперед!
И ведь не соврал! Шанс, действительно, был. Точнехонько один к ста пятидесяти! Лично прощался с каждым из них. А когда отправляли Какитцу, последнюю из отряда, явился в белом кимоно с семейным косунгобу за поясом. Бледный, решительный, пьяный.
(косунгобу — нож для выполнения харакири)
Харакири министр все-таки сделал — механизм Гантца был совершенно не изучен, и Какитцу "ожила" через три дня, к следующей миссии. А в министерстве обороны посчитали, что она тоже погибла... окончательно. Вот уважаемый человек и не выдержал.
+++
Девушка, потоптавшись по холодному полу, всерьез раздумывала: вернуться под теплый бочек жениха или приготовить себе чаю и уже не ложиться? Приступать к готовке завтрака, даже при такой оказии, как бессоница, откровенно не хотелось. Лень.
Эх! Вот бы покурить! Всем хорош этот мир, но вот сигарет тут нет! А аналоги стоят таких денег, что лучше и не думать о курении, а тупо бросить. Тем более, что она-то курила в разы меньше, чем настоящие, паровозы, профессионалы этого дела — Куроно или Нагава.
Кстати, если такой дымоход, как Сай Нагава, попал в этот же мир — ему остается только посочувствовать... Хотя, вот уж он-то вполне мог хорошо пристроиться и курить сверхдорогой табак, сколько влезет.
Чтобы отвлечься, она подумала о разговоре Казумы с Захаром. Судя по окончанию разговора, Захар был прекрасно осведомлен об обстоятельствах гибели некоторых его подручных, отправленных "пощупать" невесту Казумы...
Казума-то считал, что отсутствие у нее проблем по дороге домой в многочисленных темных переулках Хабаровска — целиком его заслуга. Ну, на половину так оно и есть. Но оставшаяся половина... Видимо, кто-то наблюдал со стороны, как она расправлялась с несостоявшимися "щупальщиками" (ну, а откуда ей было знать, зачем эти рожи к ней лезут, верно? Что ж теперь, ради конспирации ноги расставить пошире?).
Странно, она тогда никого не чувствовала. Может, записи с камер видеонаблюдения? Бинокли, подзорные трубы — вряд ли — дело было глубокой ночью в темной подворотне, а до приборов ночного видения тут не додумались. Да и зачем, если любой, хотя бы на начальном уровне владеющий магией эфира, может активировать какой-нибудь их "совиный/кошачий/ночной/ведьмачий глаз"?
При этом Казуме Захар ничего не сказал. Собирался этим шантажировать Какитцу? Ну, теперь-то он потерял такую возможность: "просьба" не вмешиваться в дела Семьи — это очень серьезно... В прежнем мире было серьезно, а уж тут — и подавно.
Вполне может статься, кстати, что до Радовича каким-то образом дошли сведения о способности Какитцу дистанционно расправляться с противниками... без всплесков этой их "магии".
И тогда — ой. Бежать бесполезно — из-под земли достанут. И в этом случае Какитцу остается только торговаться, чтобы Казуму не тронули ни при каких обстоятельствах. Хотя, действия Радовича, ставшего "окучивать" именно Казуму, говорили о том, что "покупать" ее собираются конкретно через жениха... что, собственно, и требовалось! Правда, все это в том случае, если о способностях Какитцу стало известном кому-то, кроме Захара.
А главное — как замечательно повод-то выбран, а! О том, что Казума у нее, оказывается, "прынц", пусть и бывший, Какитцу даже не догадывалась! А этот партизан молчал, засранец!
— Чего не спишь? — Спросили из-за спины.
"Совсем расслабилась! — С неудовольствием подумала вздрогнувшая Какитцу. — Еще год назад спокойно отслеживала все в радиусе тридцати метров! Хотя, Казик — уже почти свой, родной. А вот если б была настоящая опасность — мы б еще посмотрели бы, кто кого!"
— Волнуешься? Из-за работы?
Ну, все верно — с точки зрения этого парня ей больше не о чем беспокоиться, кроме, как о работе. И правильно. И хорошо. Пусть и дальше так думает!
Она кивнула.
— Не волнуйся об этом. Я уверен, все будет хорошо.
Она снова кивнула. Хотя, "все будет хорошо" — с этим она была не согласна. Не по тому, что вредная, а потому то предчувствия.
+++
— Обговорим условия, господин Радович?
Даже самому ненаблюдательному человеку было бы видно, что Радович очень... очень-очень доволен согласием Казумы. Пусть даже преподнесенное, как предварительное. Пусть даже особого выбора у Казумы не было. Мог ведь отказаться чисто из гонору.
С другой стороны, с такого жука, как Радович, сталось бы имитировать радость — вряд ли он не понимает безвыходности ситуации, в которой находится Казума... в том числе и его, Радовича, стараниями.
Разговор происходил не в кабинете директора фабрики, как ожидал Казума, а в том самом ресторане, из которого выгнали Какитцу. При разговоре присутствовали невесты Радовича ("Они, оказывается, официально еще не поженились, Кази. — Какитцу потрясла перед ним газетами. — Но это дело времени — у Радовича просто нет других вариантов!") и... Какитцу!
Последняя, кажется, была, скорее, довольна приглашением, чем нет. Ну, это объяснимо — хоть какое-то моральное удовлетворение получит, завтракая с таким важным человеком в ресторане, из которого ее, пусть и без скандала, но выкинули... Кислые и чуть сбледнувшие физиономии руководства ресторана (включая аж самого владельца, выбежавшего проконтролировать обслуживание столь важного гостя) подтверждали правильность предположений Казумы, касающихся мотивов Какитцу.
— Ну, не думаю, что есть смысл обсуждать вопрос денежного вознаграждения, господин Казума. Директор филиала за границей. Есть штатное расписание. Есть сетка окладов. Менять там что-либо представляется мне контрпродуктивным. Я, вообще, больше рассчитываю на ваш искренний интерес к самой работе.
— Не слишком ли опрометчиво, господин Радович? Ни показать себя, ни зарекомендовать себя я еще не успел... А вы уже хотите поставить меня на такую должность — директор зарубежного представительства. Или вы таким любопытным образом решили обанкротить предприятие? А потом свалить все на менеджмент некомпетентного иностранного специалиста?
— Отнюдь. Поверьте, нет смысла банкротить эту, вполне себе уверенно стоящую на ногах, макаронную фабрику... Но мне почему-то показалось, что продвигать принципиально новый продукт там, где, как я считаю, он будет иметь наибольший успех — вам будет крайне интересно... Да и вряд ли вам самому не хочется показаться в родных краях, в Японии... в несколько изменившемся качестве. Я не прав, нет?
Prikolno, как тут говорят. А он-то несколько минут назад тихо про себя посмеивался над детским желанием Какитцу пофорсить перед бывшими коллегами в ресторане.
Хочется. Ой, как хочется, господин Радович. Тут вы угадали, да...
Продолжение следует...
Нет проды? — А где комментарии?
