— Не забыл, но что это меняет? Если даже высадка на Сардинии является прологом к вторжению на Лазурный берег, а не простой отвлекающей операцией на периферии, то развивать наступление "союзники" будут по долине Роны — почти строго на север. При этом их правый фланг будут прикрывать Альпы, а вот левый останется открытым. Чтобы защититься от удара с запада им придется оккупировать всю южную Францию аж до Луары. При этом надо будет действовать в расходящихся направлениях и в очень высоком темпе, чтобы не дать нам возможность перегруппироваться и задавить их резервами на равнинах Прованса. Такой образ действий требует прорвы войск и колоссального потока снабжения. Всё это придется везти через Средиземное море под ударами всего, что летает и плавает, после чего выгружать всего в двух портах — Марселе и Тулоне, которые будут основательно порушены нами при отступлении. Да и взять их тоже та еще задача. Тулон, например, укрепляли еще до войны и укрепляли на совесть — как-никак главная база французского флота.
— Но всё меняется, если удар на юге дополнить высадкой где-нибудь на севере атлантического побережья Франции с последующим броском к Рейну. Верно?
— Да. Тогда получается классическая операция с двумя ударами по сходящимся направлениям — один с юга, другой с запада. Причем западный главный, в первую очередь по соображениям логистики. Но это возвращает нас к французским мостам...
Ламмердинг, не отрывавший взгляда от карты, задумчиво протянул:
— Ни один мост через Сену не атакован.
— Именно. Бомбардировкам подверглись мосты на Луаре, Гаронне, Дордоне и куче речушек поменьше, но все они расположены в Бретани и южнее. Мосты в Нормандии и севернее остались нетронутыми.
— То есть Нормандия.
Ганс пожал плечами.
— Если бы целью было побережье Фландрии, то снести мосты на Сене и Сомме, отрезав все немецкие войска, что находятся южнее этих рек, от будущих плацдармов было бы крайне желательно. Поскольку этого не сделано...
— А если их оставили на сладкое?
— Такое возможно.
— Но?
— Но десятки стратегических мостов это не та цель, которую можно развалить одним щелчком. Удары по мостам на Луаре длятся уже три дня, в них задействованы сотни самолетов, но часть мостов до сих пор функционируют, а некоторые даже не получили повреждений. Часть же поврежденных может быть сравнительно легко восстановлена. Так что если наши заокеанские друзья намерены высаживаться в мае и при том севернее, а не южнее Сены, то им следует поторопиться с парижскими мостами.
— Резонно.
Ганс хмыкнул:
— Сам знаю. Хотел изложить тебе свои соображения после вечернего брифинга, чтобы потом передать их в штаб корпуса во время утреннего доклада.
— Хорошая идея. И работу ты проделал немалую. От себя добавлю, что если наши противники не самоубийцы, то эстуарий Сены они не будут атаковать даже под угрозой децимации, так что определенную тобой полосу вторжения можно еще сократить. По утверждению наших морячков там навалено столько мин, что даже на надувной лодке не пройти, а берег утыкан батареями так, что между ними мышь не протиснется.
— Серьезный аргумент.
— Угу. Я бы может и не поверил, но меня любезно подбросили на катере до Гавра, заодно продемонстрировав кое-какие сюрпризы, ожидающие десантников и корабли поддержки в случае высадки. Это... впечатляет, уж поверь мне на слово.
— Верю. Если там дела обстоят не хуже, чем на Гри-Не*, то англосаксам не позавидуешь. Хоть это и не наш сектор, но приятно осознавать, что у соседей всё в порядке. Уверенность за северный фланг греет мне душу.
Бригадефюрер насмешливо фыркнул:
— Рад за тебя. Однако безопасность эстуария Сены автоматически означает, что полосой вторжения будет побережье Котантена, то есть наш сектор, а потому... мы, пожалуй, не будем ждать утреннего совещания, а наведаемся в штаб корпуса уже сегодня. Что скажешь?
— У меня всё готово. Кое-какие штрихи только добавить.
— Тогда собирайся, посмотрим, что скажет Вилли.
Однако обергруппенфюрер Биттрих, против ожидания, прореагировал на предоставленный ему развернутый доклад довольно вяло. Бегло пролистав изложенные на бумаге соображения и немного полюбовавшись разноцветными отметками на карте, командующий первым танковым корпусом СС решительно отодвинул папку с документами на край стола.
— Неплохая работа, сразу видно генштабовскую школу.
Ламмердинг криво улыбнулся:
— Не похоже, что тебя это заинтересовало, Вилли.
Ответная улыбка, Биттриха вышла куда веселее:
— Ну, почему же? Анализ действительно хорош... Но штаб армии проделал его и еще парочку других чуть-чуть быстрее. Доклад в штаб группы армий ушел еще вчера.
— И?
— И ничего. Его приняли к сведению.
— Клейст не поверил?
— Клейст может и поверил. В конце концов, он ведь кровно заинтересован в том, чтобы именно его сектор признали наиболее десантоопасным. Но помимо него есть еще и Клюге, охраняющий побережье Фландрии. И ОКХ, которое, насколько я знаю, тоже придерживается мнения о приоритетности северного направления. Бьюсь об заклад, у них аналитические отделы тоже работают и их выкладки звучат не менее убедительно, чем наши. Так что...
— Ладно, можешь не продолжать. Хорошо хоть штаб армии на нашей стороне. Надеюсь, когда начнется, "папаша" не подведет.
— Хватки он не потерял, будь уверен. Поэтому завтра наш корпус получит приказ на передислокацию. Передвинемся поближе к месту событий.
— Ты же сказал, что начальство не одобрило наши планы.
— Верно. Поэтому приказ будет только завтра. Выдвигаться будем ночью, скрытно, так что готовьтесь, парни. Возможно, нам повезет и янки с "томми" не успеют нас засечь до того, как начнут вылезать на берег. Ведь времени у них и вправду почти не осталось.
* * *
Последнее утверждение Биттриха являлось абсолютно верным — "союзники" действительно спешили. Время высадки, по причине избрания оригинальной и довольно сложной тактики прорыва германской береговой обороны, помимо погодных условий, оказалось жестко завязано на высоту приливов и время восхода солнца. С точки зрения астрономии и географии, подходящим временем для высадки были начало третьей декады мая и середина первой декады июня. Прогноз синоптиков на конец весны также был благоприятен, но вот дальше ожидались шторма. Так что если бы вторжение в двадцатых числах последнего весеннего месяца по каким-либо причинам не состоялось, то следующего шанса пришлось бы ждать неопределённо долго, что ставило под сомнение саму концепцию проведения операции — сохранять в тайне замысел кампании бесконечно было невозможно априори.
А потому, вслед за высадкой первых эшелонов 1-ой британской армии на Сардинии, в движение пришли многочисленные транспортные конвои и боевые эскадры в западной части Средиземного моря. Интенсифицировалось движение судов в Гибралтарском проливе, а войска, ранее рассредоточенные по лагерям и базам Северной Африки, начали стягиваться к Алжирским и Тунисским портам. Одновременно с этим резко участились и без того не редкие в последнее время случаи вторжения американо-британских самолетов и кораблей в морское и воздушное пространство Испании. Франко мелко вибрировал, в любой момент, ожидая появления у своих берегов десантной армады "союзников", и мучительно размышлял: чью же сторону принять, если вторжение в Европу всё-таки начнется на Пиренеях?
20-го и особенно 21-го мая тревоги каудильо достигли своего апогея. Многочисленные войсковые конвои "союзников", покинув североафриканские порты, под мощным морским и воздушным прикрытием двинулись к солнечным берегам Испании. Побережье от Малаги до Валенсии, Балеарские острова и даже Барселона затаили дыхание, с часу на час, ожидая появления на горизонте армады тяжело нагруженных транспортов в окружении хищных силуэтов военных кораблей. В крупных городах было введено затемнение, войска по всей Испании приведены в повышенную боевую готовность, немногочисленная авиация рассредоточена по полевым аэродромам. А пограничники в Пиренеях в это же время с тревогой прислушивались к нескончаемому гулу мотоколонн по ту сторону границы — германские и французские дивизии группы армий Кюхлера тянулись на юг, собираясь вторгнуться в Испанию, как только там появится хотя бы один англосаксонский солдат.
В это же самое время Королевский флот провел свою самую масштабную операцию в норвежских водах со времен "Учений на Везере" и памятной битвы за Нарвик — в рамках операции "Стойкость", "Home Fleet" осуществил набег на берега Скандинавии. Атакам палубной авиации подверглись порты северной и центральной Норвегии, а также каботажное судоходство. Вкупе с массированной заброской разведывательно-диверсионных групп, начавшейся еще в апреле, эта демонстрация должна была уверить германское командование в неизбежности скорой высадки британских и канадских войск, в стране трески и фиордов.
Нельзя сказать, что все эти демарши заставили высшее командование "оси" позабыть об атлантическом побережье Франции, но некоторый момент неопределенности в немецкое военное планирование выкрутасы "союзников" всё же внесли. Особенно сильно пришлось понервничать германским командирам на местах — в Норвегии и южной Франции, где все войска были подняты по тревоге и еще несколько дней после исчезновения непосредственной опасности оставались в готовности к немедленному отражению вражеского морского и воздушного десанта. Компенсацией за попорченные нервы стало отсутствие фактических неприятностей: средиземноморская десантная армада, описав замысловатую петлю в опасной близости от Балеарских островов повернула на восток, к неописуемому облегчению Франко и вящему беспокойству германских генералов на Корсике и Лазурном берегу. Однако и этот поворот был лишь отвлекающим маневром — не приближаясь особо к французским берегам, транспорты с войсками 7-ой американской армии и многочисленные корабли сопровождения совершили еще один поворот, на сей раз на юг, и благополучно вернулись в гостеприимные порты Североафриканского побережья. При этом некоторые части даже произвели настоящую высадку на пляжи с использованием десантных судов. Таким образом, масштабная дезинформационная акция оказалась совмещена с реальными учениями, что высшее командование "союзников", с прицелом на будущую высадку на Ривьере, считало совсем не лишним. Вновь сформированные дивизии, составлявшие основу американских войск на Средиземноморье после отправки всех ветеранов североафриканской и сицилийской кампаний в Британию, получили некоторый практический опыт.
Впрочем, все эти события, как и продолжающиеся бои на Сардинии между частями 1-ой армии Содружества и LV-го германского армейского корпуса, стремительно померкли, когда ранним утром 23-го мая хмурый рассвет озарил своим светом тысячи транспортных, десантных и военных кораблей и судов, явившихся к берегам Нормандии. Взрывы бомб и грохот тяжелых орудий линкоров с первыми лучами солнца возвестили миру о начале крупнейшей десантной операции в истории человечества.
Маневры штабов и интриги разведок остались позади, "Повелитель", отбросив сомнения, шагнул на неприветливый берег Европы, чтобы вступить в открытую схватку со своими врагами.
* * *
Враги, в лице I-го танкового корпуса СС, в то утро как раз заканчивали выдвижение в свой новый район сосредоточения. Ганс, стоя у борта штабной бронемашины, спрятавшейся под сенью яблонь в придорожном саду, провожал взглядом хвост очередной войсковой колонны. Судя по характерным, несколько непривычным, силуэтам это была батарея новейших ЗСУ "Реттин", присланная на войсковые испытания и временно закрепленная за штабом корпуса. Интересные машинки — танковое шасси со счетверенной автоматической зенитной установкой вместо стандартной башни. В принципе, ничего такого, если бы не присобаченная к этому типовому набору радиолокационная антенна, которую неугомонные конструкторы как-то умудрились вписать в габариты машины. По утверждениям разработчиков, это должно было весьма существенно повысить эффективность огня по высокоманевренным воздушным целям. Что ж, было бы неплохо.
Сейчас, правда, Ганса куда больше интересовал другой аспект, связанный с пребыванием здесь этих секретных детищ германского военно-промышленного комплекса. Поскольку укомплектованная ими отдельная учебная батарея была прикреплена к штабу корпуса, то и находилась она в непосредственной близости от него, следовательно, расчет Нойнера оказался верен и, поджидаемая им, штабная колонна должна подойти с минуты на минуту. Словно в ответ на его мысли, висящий в воздухе, непрерывный гул моторов усилился, и из-за поворота дороги показалась голова очередного войскового конвоя. В сером свете занимающегося утра между крайними домами небольшой деревушки, рассечённой дорогой надвое, показались угловатые очертания БТРов за которыми маячили массивные морды штабных автобусов и машин связи, а ближе к обочинам мелькали юркие силуэты "швиммвагенов" из эскортной роты штаба корпуса.
Ганс отлепился от прохладного борта своего бронетранспортера и вышел на обочину голосовать. Уже через пяток минут его старания увенчались успехом — из притормозившего автобуса к нему выпрыгнул обергруппенфюрер СС Вилли Биттрих собственной персоной.
— Здорово, штурмбаннфюрер! Чего хотел?
— Приветсвую, обергруппенфюрер. Прибыл для согласования оперативных мероприятий, запланированных штабом дивизии в инициативном порядке.
Командир корпуса хмыкнул:
— Короче.
— Штаб дивизии считает целесообразным уже сейчас занять сильными отрядами все мосты через Орн, а также прикрыть основные подходы к Кану, как важнейшей транспортной развязке в нашем новом операционном районе.
Биттрих прищурился:
— Насколько я помню, в приказе на передислокацию подчеркивалась необходимость скрытного перемещения. Как думаешь: стоило нам пробираться ночами по кустам с выключенными фарами, а днем носа не высовывать из под крыш и деревьев, чтобы потом среди бела дня перекрыть своими постами все мосты и перекрестки в окрестностях, заменив местных армейцев и прочую фельджандармерию нашими пятнистыми ребятками? А ведь вы с Гейнцем наверняка еще и танки за каждым поворотом расставить захотите, а?
Ганс невозмутимо кивнул:
— Точно. А еще противотанковые орудия на прямую наводку поставить возле каждого моста, чтобы ни одна сука даже близко подойти не смогла.
— Ты не ответил на первую часть вопроса.
Нойнер вернул командиру корпуса подозрительный прищур:
— Неужели это надо пояснять? Вилли, ты же вроде был согласен с нашей оценкой сроков и места вторжения, тогда к чему эти вопросы?
Биттрих тяжело вздохнул:
— Трудно с вами, молодыми. Мало ли, с чем я согласен? Есть приказ штаба армии.
— Не знаю, как другие дивизии, но мы за последние двое суток четыре раза сталкивались с саботажем местных сопротивленцев и дважды вступали в перестрелки с маки*. А уж сколько над нами разведчиков пролетало за эти два дня, я тебе даже примерно сказать не могу. Как думаешь: после всего этого еще можно говорить о скрытности нашего перемещения?
