Раздался зуммер сотового телефона Карины. Девушка взяла его, сообщила, что звонит Сергей, и отошла в сторону. Хорошо. Мне сейчас не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Опустив мокрое лицо в ладони, я скрылась от мира и погрязла в трясине горя.
Соби неожиданно ворвался в мою жизнь, а теперь так же внезапно из неё вышел. Буквально вылетел. И если встреча была простым неудобством, лёгким волнением, то разлука взорвалась острой болью. Как же я ненавидела эту душевную боль. Я выстроила высокую крепость вокруг сердца, надёжно спрятала его за ней от посягательств любви. Любви, которая лично мне приносила только страдания. Я нарастила колючки гордости, отточила язык насмешек, чтобы оградить мои укрепления от жестоких завоевателей. Но чары Соби разрушили все мои препятствия, лишили силы, заставили сдаться. И вот результат. Снова боль, снова тоска, снова одиночество. Счастье снова осталось лишь в воспоминаниях.
Тяжело. Как же тяжело!
Карина вернулась ко мне. Принесла стакан с водой.
— На попей, Милена, успокойся. Не надо так сильно переживать. Соби любит тебя. Вы обязательно будете вместе.
— Он забудет меня, — всхлипывала я, нервно глотая воду. — Ты представляешь, как далеко Япония?
— Не так уж далеко. Всего-то десять часов полёта. Ты не веришь Соби?
— Разве можно крепко полюбить за две недели?
— Но ты же полюбила. Или себе ты тоже не веришь?
Я вернула подруге пустой стакан. Она просто не знала. Я уже два раза была брошена любимыми мужчинами, два раза моё доверие было предано, и теперь моя любовь боялась, что это повторится опять.
Однако, что это я поддалась унынию? Крепость разрушена, но её можно восстановить, колючки обмякли, но их вновь можно наполнить ядом. Я уже птица стреляная, и новые пытки боли смогу принять стойко без жалоб. Предаст, значит, предаст. Забудет, значит, забудет. Соби останется в моей жизни как последний завоеватель моего доверчивого сердца. Я выпрямила спину и гордо подняла подбородок.
— В конце концов, у меня есть Игорь, — сказала я самой себе, утирая со щёк слёзы. — Может, наши отношения и имеют расчёт, но это связующее намного крепче, чем любовь, чем... чем...
Нет, плохой из меня воин. Не получается быть стойкой. Не выдержав новый натиск рыданий, я вновь скрыла мокрое лицо в ладонях.
Сколько времени я так просидела, не знаю. Карина уже перестала меня успокаивать, видно, надоело. Она заварила чай и теперь угощала им нашего молодого охранника, ведя тихую беседу на какую-то отвлечённую тему. Исчерпав запас слёз, мои рыдания постепенно затихли. С равнодушием я проверила время — третий час. Скоро должен прилететь Акито. Интересно, ему уже сообщили о произошедших событиях? Возможно. А может, и нет. Ведь он в это время находился в воздухе.
Спустя полчаса пришли двое представителей полиции. Мы с Кариной изложили им все факты прошедшего события, ответили на все вопросы. Они всё записали, сфотографировали обстановку и ушли, забрав с собой и охранника.
Я так и не покидала своего места на диване. И хотя слёз и жалоб больше не было, слабость горя ещё присутствовала.
— Я боюсь оставлять тебя одну в таком состоянии, — присела рядом со мной Карина. — Хочешь, останусь с тобой на ночь?
Я взглянула на подругу и даже смогла ей улыбнуться.
— Всё в порядке, Карина. Мне уже значительно лучше. Я проплакалась, нервы расслабила. Я успокоилась. В конце концов, у Соби остались здесь все его вещи, он обязательно приедет за ними. И тогда мы попрощаемся по-человечески.
— Вот именно.
— А потом он вернётся, чтобы окончить балетную школу. И возможно, заглянет ко мне в гости.
— Обязательно заглянет.
— Да и общаться можно по интернету.
— Конечно. В наше время расстояние не проблема.
— Не проблема, — не удержала я тяжёлого вздоха. — Спасибо, Карина, что помогла мне. Даже не знаю, как бы я одна справилась. И с бандитами, и со стрессом. Спасибо. Ты, наверно, тоже устала?
— Есть немного, — призналась подруга.
— Тогда перестань волноваться за меня и поезжай домой отдыхать.
— Даже не знаю... С тобой точно всё будет хорошо?
— Точно. — Я послала Карине ещё более широкую улыбку и успокаивающе пожала её руку.
— Ну ладно, — сдалась подруга. — Но если что, сразу звони мне.
— Обязательно.
Карина ушла. Надо непременно занять себя делом, чтоб больше не впадать в депрессию. Прежде всего, пока не закончился рабочий день, я по телефону вызвала слесаря и в ожидании его, прибралась в комнате. Слесарь пришёл через час. Починил замок на входной двери. Хорошо, что починил. Не пришлось врезать новый и менять ключи.
Наведя чистоту и порядок в квартире, я отправилась в кухню, приготовила себе нехитрый ужин. Стрелки часов показывали четверть седьмого. Есть не хотелось. Но надо. Надо было возвращаться в жизнь одинокой женщины, которую я вела до появления в ней милого существа по имени Соби. Почти машинально я поужинала, помыла посуду. Потом прошла в комнату, села на диван.
Как скучно и тоскливо. А раньше так не было. Я вполне комфортно чувствовала себя внутри одиночества. Вот что наделал Соби, нарушив спокойствие и баланс моей размеренной жизни, моего болота. Интересно, как он там? Прилетел ли его брат? Наверно, уже прилетел. Возможно, они даже встретились. Соби говорил, что самолёт прибывает в пять вечера, а сейчас почти семь.
Тут я подумала, если Соби съезжает, то нужно собрать его вещи. Я оглядела комнату, прошла в спальню. Но у этого аккуратиста все вещи и так уже сложены в его сумку-шкаф, собирать нечего. Разве что туалетные принадлежности. Я отправилась в ванную комнату. На резной полочке под зеркалом лежала коробочка с бритвенным станком, рядом стояла пена для бритья. На крючке на стене висело бледно-жёлтое полотенце. Я собрала эти вещи и отнесла их в сумку. Какой же здесь порядок! У меня в гардеробе такого не получается даже после генеральной разборки вещей.
Во внутреннем боковом кармашке я обнаружила чёрную квадратную коробочку, обшитую бархатом. Не хорошо лазить по чужим сумкам, но инстинкт женского любопытства перебарывать бесполезно. Я достала коробочку, открыла. Это был склад серёг-гвоздиков. Достаточно большой и довольно разнообразный. Естественно, и здесь царил порядок. Каждая пара украшений была прикреплена к кусочку картона с логотипом фирмы изготовителя. Сев по-турецки на полу возле сумки, я принялась рассматривать побрякушки. Нашла среди них и те серьги, которые увидела на Соби в первый день нашего с ним знакомства — серебряные с золотистым янтарным камушком. На фоне лежащего на ладони украшения в моей памяти яркими кадрами запестрили все события того дня. Как я ужаснулась, увидав напуганное существо, забившееся под сидение в моём автомобиле. Как вернулась во двор за жалким потрёпанным парнем в рваной одежде. Как ругалась на него, узнав, что придётся его поселить у себя. Как смазывала мазью его огромные синяки на спине. Как любовалась его лицом, слушая за обедом его рассказы. И конечно, как пресекла его поползновение в мою кровать поздно вечером. "Решил подарить тебе несколько часов страсти и плотского удовольствия". И Соби действительно знает, как это сделать. Зачем только я его тогда прогнала? За две недели я могла б насытиться им вдоволь. И тогда, возможно, моя любовь не выросла бы до таких масштабов.
Я зажала в ладони янтарные серьги. Разве можно расставаться с такими воспоминаниями? Оставлю их себе. Соби не будет против. А взамен у меня тоже подарок найдётся. Я поднялась и вместе с коробочкой подошла к туалетному столику. Среди моих кладов тоже имелась подобная коробочка. Я залезла в её хаос и откопала серьги-гвоздики из красного коралла в виде морских звёздочек. Отличный обмен. Вынув из картонки янтарное украшение, я вдела в неё коралловое. Теперь даже если Соби забудет меня, в его вещах найдётся то, что обо мне обязательно напомнит. Закрыв бархатную коробочку, я вернула её обратно в кармашек сумки.
Что ещё осталось? Ноутбук. И снова скука сговорилась с любопытством. Я села на диван, открыла ноутбук и включила его. На рабочем столе высветилась колонка папок. Именно их Соби открывал, когда показывал мне свои семейные и другие фотографии. Я занялась тем же. Как много он от меня скрыл. Например, снимки какого-то праздника в большой компании на берегу моря, а, может, и океана. Нашлась и фотография молодого Акито. Да уж, старший братец и в самом деле в молодости был красивее младшего. Но всё равно Соби для меня милее и роднее всех красавцев. Нашла папку со школьными фотографиями. Здесь же имелся и портрет Нарико. Почему-то я её сразу узнала. Наверно, потому, что девичий портрет тут был единственным. Или потому, что на следующем снимке Соби стоял с ней рядом и держал её за руку. Приятная девушка, глаза красивые, умные.
Конечно, это было глупо. Нарико уже давно не поддерживает никаких отношений с Соби, они не общаются много лет. Но сердце моё защемило от ревности. Ведь Соби до сих пор вспоминает о ней, и вспоминает с нежностью. Даже вот хранит её портрет. Значит, в глубине его души чувства к ней ещё теплятся. Да, возможно, глупо, но я удалила эти фотографии. Теперь я должна занять её место. Сердце Соби отныне должно принадлежать только мне.
Просмотр этой папки стал более тщательным. Вдруг в тишине сумрачной комнаты раздался резкий зуммер телефона. Я немедленно сняла трубку.
— Милена...
— Соби! — обрадовалась я родному голосу. — Ну как ты, дорогой?
— Хорошо, — ответил голос слишком пасмурный для такого слова. — Нашёлся мой паспорт.
— Это замечательно.
— А ты как?
— Нормально. Приходили двое из полиции. Мы с Кариной им всё рассказали, они записали показания, сфотографировали комнату и ушли. Потом ушла и Карина. Я вызывала слесаря, он смог починить мне замок на двери. Представляешь, эти мерзавцы в него большую булавку всунули. Твой брат прилетел?
— Да, он уже здесь. Мы уже пообщались.
— Сергей обещал узнать, в какую больницу отвезли тебя. Но Карина что-то не перезванивает...
— Это уже не важно. Меня всё равно сейчас перевезут в посольство.
— В посольство?
Даже не знаю, обо что споткнулась моя мысль. То ли об слово "посольство", которое ещё больше отдаляло от меня любимого, то ли об очередной снимок, где Соби стоял в обнимку с Нарико. И такая тут у парня счастливая улыбочка, что душе неприятно стало.
— А разве ко мне ты больше не зайдёшь? — расстроилась я. — Как же твои вещи?
— За ними Акито собрался ехать. Милена-тян, у меня к тебе просьба... Сделай одолжение, собери мои вещи, пожалуйста.
— Кэкко. — Я с чистой совестью удалила фотографию. — Что-то голос у тебя, Соби, не радостный. С тобой точно всё хорошо?
— Да. Просто... Поругался я тут со всеми.
— Зачем?
— Я просил их отпустить меня. — В голосе парня зазвенели сдерживаемые нервы. — Просил оставить меня здесь. А потом на суд я приехал бы. Но Акито против. Сейчас он запрёт меня в посольстве, а завтра увезёт в Японию.
— Наверно, он прав.
— Наверно. Ты... Ты прости меня, если обидел, Милена. Мы обязательно ещё встретимся перед моим отъездом, — заверил Соби. — Я сказал брату, что не уеду без этого свидания.
Я невольно улыбнулась, на сердце немного полегчало от сознания того, что Соби тоже печалит наше расставание. Пока печалит.
— Ничего, разлука предвещает встречу. Ты же обещал вернуться.
— Да, и обязательно сдержу обещание. Только ты верь мне, Милена. Прошу тебя. Верь и дождись.
— Я верю.
— Правда?
— Да, Соби, правда.
В трубке послышался приближающийся шум, мужские голоса. Видно, в помещение кто-то зашёл.
— Что там за суета? — взволнованно поинтересовалась я. — Что-то случилось?
— Нет. Это за мной пришли. Мне нужно идти.
— Понятно. Раз нужно, иди. Акито когда ко мне заедет?
— Говорит, после того, как отвезёт меня.
— Он мой адрес знает?
— Знает.
Неясная напряжённость нарастала в нашем разговоре. Возможно, мы оба бессознательно тянули время, возможно, ни у кого не хватало храбрости первым прервать связь.
— А мы с тобой так и не досмотрели дораму, — нашла я повод продлить разговор. — Сколько нам серий осталось посмотреть?
— Две. Когда приеду, обязательно досмотрим.
— Там в конце герои вместе останутся?
— Конечно. После разлуки их ждёт счастливая жизнь на двоих.
— Это хорошо.
— Как и нас с тобой, Милена-тян.
Что ж, буду надеяться. Шум в трубке увеличился.
— Иди, — сказала я. — Не заставляй себя ждать.
— Да, надо идти.
— Иди. Мы завтра встретимся?
— Обязательно. Немедленно поговорю об этом с Акито. Ты же сможешь отпроситься с работы?
— Смогу.
Я отчётливо услышала в трубке японскую речь.
— Мне пора, — сказал Соби.
— Понимаю. Я соберу твои вещи, не волнуйся.
— До завтра.
— До завтра.
Ещё несколько секунд мы слушали тихое дыхание друг друга. Наконец Соби решился и первым отключил связь. В комнате повисла гнетущая тишина. Раньше я её не ощущала, но сейчас она прямо-таки физически давила на меня. Отложив ноутбук, я встала и подошла к магнитоле. Здесь стопкой лежали диски Соби. Вот ещё их не забыть бы положить в его сумку. Я отобрала диск того парня с небрежной причёской, который пел о девушке с холодным сердцем. Под его песни мы с Соби танцевали. С этими воспоминаниями я тоже не смогу расстаться. Пусть всё остальное забирает, но этот диск останется у меня.
Я включила музыку и вернулась к ноутбуку. Мягкий голос певца ласкал слух, успокаивал. Просмотрев ещё раз папку со школьными фотографиями Соби и убедившись, что все портреты с Нарико удалены, я принялась за просмотр следующего архива. Знаю, это нехорошо, лазить по чужим документам. Но что поделаешь, я действительно ревновала. И моему сердцу становилось намного спокойнее, если хотя бы малая толика воспоминаний об этой девушке исчезнет из жизни Соби.
Проверив всё, что смогла, я выключила ноутбук и вместе с дисками отнесла его в сумку моего квартиранта. Уже, к сожалению, бывшего квартиранта. Чем бы ещё занять себя? Я взглянула на часы — начало девятого. Во сколько, интересно, приедет Акито?
И только я задала себе этот вопрос, как раздался звонок в дверь. Я убавила звук музыки и пошла открывать. На пороге стояли двое мужчин среднего возраста с азиатской внешностью; оба в очках, оба в строгих костюмах стального цвета. Приглядевшись, в одном из гостей я узнала брата Соби.
— Гуд ивнинг, мисс Милена, — с вежливым поклоном произнёс он. — Ай эм Миками Акито.
Второй мужчина тоже поклонился. Я ответила гостям тем же и жестом пригласила их войти. Мужчины прошли в комнату, но на предложение присесть ответили отказом. Естественно, тоже вежливым. Негромким голосом Акито начал свою речь на японском языке, а его спутник для меня переводил её на довольно чистый русский. Речь была наполнена благодарностями за помощь Соби, восхищениями моей доброй душой и смелостью. Мне было неловко всё это выслушивать. Я даже простые комплименты не умела принимать, а тут целая ода в мою честь.
— Соби много хорошего рассказывал мне о вас, Милена-сáма, — говорил Акито. — И теперь, познакомившись с вами, вижу, что его похвалы справедливы.
