Оборотень услышал и, превозмогая боль, повернулся к ней.
— Еланта... — извиняясь, прохрипел он. — Прости...
Она покачала головой. Простить того, кого она считала безупречным во всем, но оказавшегося лжецом. Неужели Мирослав думал, что она отвернется от него, если узнает, что он оборотень. Он не доверял ей... Недоверие... Это как пощечина...
— Вставай, маренгов пес! — Михал, уверенный в своем превосходстве, еще раз пнул Мирослава.
Тот резко повернулся к нему и процедил сквозь зубы:
— Не терпится умереть?
— Заткнись, тварь!
Оборотень скрипнул зубами и, превозмогая жгущую боль, волнами пробегающую по мышцам, медленно поднялся. Неуверенно стоя на ногах, он гордо вскинул голову и криво улыбнулся.
Его улыбка показалась графу оскалом затравленного зверя, готового на все ради выживания. Взгляд серых глаз, в которых бушевала так и не укрощенная ярость, заставил сердце хозяина Иверы бешено заколотиться. Не может быть! Ведьма сказала, что маг-перевертыш потеряет свою силу, когда на него попадет волшебный эликсир... Он... Он — проклятый оборотень... А она говорила... Парализующий ужас с головой накрыл молодого человека. Назад пути нет. Граф должен справиться с нечистью. Он избавит мир от порождения Маренга! Кровожадные твари не должны осквернять землю своим существованием. Оборотни — зло, которое надо уничтожить.
Михал обнажил меч. Окованный серебром клинок сверкнул на солнце. Граф ожидал увидеть испуг в глазах Мирослава, но тот только вздохнул и снисходительно произнес:
— Серебро? Ты неплохо подготовился, мальчишка. Надеешься этим справиться со мной?
Лорд не обратил на его слова внимания: обычный прием отвлечь противника.
— Ты умрешь! — принимая боевую стойку, выкрикнул он. — Дайте ему меч! Пусть защищается! Я не убиваю безоружных!
— Как это благородно, милорд! — оборотень снисходительно ухмыльнулся, принимая оружие у дрожащего от страха молодого вояки. — Я в твоем распоряжении, — насмешливый поклон.
Боль отступала...
— Кая, быстрее! — поторопил девушку Стась, протискиваясь между людей, окруживших место поединка. — Они уже начали.
— Пропустите, — попросила она воина, заслонявшего ей проход.
Тот обернулся и покачал головой:
— Тебе лучше этого не видеть.
— Пусти, — прикрикнул на него мальчишка и получил за наглость подзатыльник.
Кая, воспользовавшись замешательством, проскользнула в первый ряд кольца, внутри которого два очень близких для нее человека пытались убить друг друга. В нескольких шагах от себя она увидела Еланту. Подруга заметила ее, окинула презрительным взглядом и отвернулась.
Толпа ахнула.
Сердце Каи замерло от страха, когда она увидела, как меч Мирослава просвистел в опасной близости от шеи графа. Михал каким-то чудом увернулся, но клинок противника все же задел его, и на снег упали первые капли крови.
Лорд выругался и атаковал.
Оборотень легко уходил от его меча и так же легко наносил ответные удары. Молодой человек очень скоро понял, что враг забавляется с ним, и лишь от Мирослава зависит, как долго продлится эта игра...
Он легко выбил меч у Михала и, схватив его за горло, отшвырнул, как шелудивого щенка. Юноша упал навзничь в десяти шагах от противника. Мирослав повернулся к Еланте. Она смотрела на него полными слез глазами, в которых отражались презрение, отчаянье, боль. Мужчина сделал несколько шагов к ней, их взгляды встретились. Девушка отрицательно покачала головой. С ее губ почти беззвучно слетело всего лишь одно слово. Никто его не услышал. Никто, кроме оборотня. Этого слова оказалось достаточно, чтобы сбить с ног, пронзить сердце, погасить солнечный свет, чтобы весь внутренний мир проклятого превратился в прах и упал к ее ногам.
"Уходи".
Вот так просто. Ничего больше. Он не отрываясь смотрел в ее голубые глаза, надеясь отыскать в них ответ на вопрос: "Почему?". Народ вокруг волновался и что-то кричал, воины, прицеливаясь, натянули луки. Все взгляды были устремлены на Мирослава. Но он видел лишь ее. Все остальное стало неважно.
Шаг к ней.
Еще шаг.
Она взглядом умоляет остановиться.
Вдруг зрачки девушки расширились от ужаса:
— Нет!
Оборотень покачнулся, почувствовав, как сквозь его тело проходит холодный, окованный серебром, клинок. Невыносимая боль, от которой потемнело в глазах, охватила тело. Не разворачиваясь, глухо рыкнув, Мирослав перехватил свой меч, вонзил его в тело противника и тут же выдернул, разбрызгивая по белому снегу багряные бусины крови, а затем упал на колени, опираясь на свое оружие.
На миг воцарившуюся тишину разорвал отчаянный женский крик.
Рядом с оборотнем легла стрела. другая, с серебряным наконечником, вонзилась в бок. Мужчина обломал ее древко, с трудом поднялся и обернулся. На снегу в растекающейся луже крови лежал Михал, подле него сидела рыдающая Кая. К ним бежали несколько воинов и кто-то из прислуги. Мирослав окинул взглядом толпу в поисках Еланты. Она, словно окаменев, стаяла на прежнем месте и не сводила с него глаз. Упрек. Безмолвный упрек и осуждение. И горечь обиды.
Несколько неуверенных шагов навстречу.
Очередная стрела попала в запястье, раздробив кости и выбив из руки меч, следующая вонзилась в грудь. Оборотень дернулся, будто поперхнулся, а из уголка рта потекла тонкая струйка крови. Стрелы посыпались со всех сторон, но Мирослав словно не замечал их. Он видел только глаза любимой. Он хотел запомнить их навсегда.
— Прости! — хрипло произнес мужчина, еле удерживаясь на ногах.
Еланта закрыла глаза руками и отвернулась. Ее плечи вздрогнули.
Все кончено.
На мгновение лицо оборотня приобрело волчьи черты, а из груди вырвался стон, переходящий в печальный вой. Народ в ужасе отпрянул.
"Прекрати!" — донесся до Мирослава мысленный приказ Грино, наблюдавшего за поединком с Закрытой башни.
"Оставь меня..." — отмахнулся тот, падая на снег.
Солдаты кинулись к лежащему на земле человеку, но как только приблизились, тело исчезло. Они, испугавшись, отшатнулись от оставшегося на снегу пятна темной крови. Кто-то зашептал заговор против нечистой силы. Кто-то громко стал молиться Создателю, прося защиты. Кто-то в ужасе бросился прочь...
25.
Древняя книга с потертым и почерневшим от времени переплетом лежала на столе. Тихо потрескивала лучина, освещая затейливый узор, вытисненный на коже. Знахарка отложила в сторону кусок ткани, которым вытирала только что вымытые руки, и положила ладонь на фолиант:
— С чистой рукой, с чистым сердцем, с чистыми помыслами открываю тебя.
Сверкающая волна, зародившаяся под рукой, пробежала по изгибам тиснения, заставив их засветиться, скопировала узор, который принял объемную форму и потянулся вслед за удаляющейся ладонью. Книга со звуком, похожим на тихий вздох, открылась. Пергаментные листы пришли в движение и остановились лишь на странице с изображением дракона, пожирающего солнце.
— Значит, не избежать, — сама себе сказала пожилая женщина и тяжело вздохнула.
Неожиданно сильно защемило сердце, словно кто-то проткнул его раскаленным железом. Перед глазами возникло белоснежное поле, усеянное брызгами багряных капель, ослепительный отблеск солнечных лучей на вонзающемся в тело клинке, кровавая пелена. Марта вскрикнула и упала на раскрытую книгу...
Еланта обернулась, услышав полный тоски и безысходности волчий вой, увидела, как тело Мирослава исчезло прямо на глазах, и замерла, не в силах пошевелиться. Люди вокруг волновались, что-то кричали. Кто-то убегал с места поединка, кто-то спешил к лежащему на окровавленном снегу Михалу. Девушка не могла поверить, что все произошло на самом деле. Будто бы издалека доносился гул людских голосов, плач Каи, короткие приказы Болеслава. Она должна быть там, рядом с братом... Нет, она должна быть возле Мирослава... Должна спросить... объяснить... Душу, словно клыками, разорвали на две части... А сердце... это в него вонзился меч Мирослава...
Кто-то подошел к девушке сзади, положил руки ей на плечи и потряс.
— Еланта, девочка моя, очнись! Ты меня слышишь?! Еланта! Ты нужна брату! — услышала сестра лорда Иверского голос кухарки.
Она обернулась и пошатнулась. Тетка Неда поддержала ее:
— Ты должна быть сильной!
— Я устала быть сильной... — прошептала Еланта. — Тут пусто... — она положила руку себе на грудь. — Почему они так поступили?..
— Видимо, у каждого была своя причина.
— А Кая? Она ведь знала, что Мирослав оборотень, и промолчала. Если бы она рассказала...
— Не будем гадать... Пойдем, лорда уже унесли. Ты единственная, кто может помочь ему... Или облегчить страдания... Еланта, прислушайся к совету старой Неды. Не спеши с приговором. Постарайся понять всех троих.
Еланта кивнула и неуверенно сделала несколько шагов:
— Ноги не слушаются.
— Я помогу тебе добраться до графской комнаты.
Еланта в сопровождении кухарки вошла в спальню брата. Михал лежал на выдвинутом на середину комнаты столе, вокруг которого стояли два воина, капитан Иверы, заплаканная Кая, держащая Михала за руку и что-то шепчущая ему. Тунику с лорда уже срезали, и она валялась на полу, прямо под ногами, большим бурым пятном вверх. Рядом с ней бросили окровавленный ворох светлой ткани, вероятно, послуживший тампоном, которым пытались остановить кровь.
Девушку первым заметил графский оруженосец, из сбивчивого рассказа которого она поняла, что положить графа на стол распорядился Болеслав, знающий, как следует обращаться с воинами с такими тяжелыми ранениями.
— Неда, приготовь успокоительный отвар для Каи, — приказала сестра графа Иверского. Затем сделала глубокий вдох, собираясь с силами, и решительно направилась к столу.
— Миледи, лорд Михал поправится? — встревожено поинтересовался Богдан.
— Как решит Судьба, — уклончиво ответила Еланта.
— Он не может... он не должен умереть! Я не хочу! Он мне жизнь спас! — мальчишка был в отчаянии.
— Заткнись, Богдан! И вон из комнаты! — громко шикнул на него капитан, затем посмотрел на Еланту и отрицательно покачал головой. Граф обречен. От таких ран умирают долго и в муках. — Он очень слаб, но в сознании... Я велел принести горячей воды и все для перевязки.
Еланта посмотрела на брата. Его лицо было бледным, как полотно, а на лбу выступили капельки пота. Взгляд Михала был устремлен на Каю. Лорд что-то пытался ей сказать, но с его губ срывались лишь тихие стоны. Кольчугу графа подтянули повыше, чтобы не мешала, и один из воинов осторожно отрезал от куртки кусок ткани, обнажая рану.
— Это ж какую силищу надо иметь, чтобы так легко пробить кольчугу из амира, да еще заговоренную королевским магом! — удивился солдат.
— Ага, — поддакнул второй воин. — Особенно таким паршивым клинком, как у придурка Арека.
— Маренгов пес! — сквозь зубы процедил Болеслав.
Кая смерила капитана Иверы гневным взглядом и с неприсущей ей жесткостью крикнула:
— Не тебе его судить!
Пожилой воин покачал головой. Попробуй, пойми этих женщин: заступается за убийцу ее любимого, брата подруги.
— Кая, успокойся, — попросила Еланта. Ее саму раздирали противоречивые чувства, но сейчас не время и не место размышлять о них.
— Ты!.. Ты тоже отвернулась от Мирослава, а ведь он и тебе жизнь спас! — служанка была на грани истерики. — Он, быть может, уже мертв!
У леди все похолодело в груди:
— Не надо...
— Михал, — Кая припала щекой к руке графа и разрыдалась: — Я не хотела, чтобы так получилось... Я боялась...
— Кая, ты сейчас пойдешь в мою комнату и принесешь мазь. Ту, которой лечила укус на руке Михала, — жестко приказала сестра графа. Лучше пусть подруга займется делом и отвлечется. Может, хоть немного успокоится. Все равно толку тут от нее никакого, только мешает. Да и выдержит ли она вид открытой раны? Еланта сама не была уверена, что справится с этим испытанием.
— Я хочу быть возле Михала, — запротестовала служанка.
— Только ты знаешь, где хранится эта мазь. Медлить нельзя. Поторопись.
— Х...хорошо, — всхлипнула девушка.
— Богдан! — позвала леди оруженосца, который ослушался приказа Болеслава, и, притихнув, стоял возле двери.
— Госпожа, — тут же отозвался тот и подошел ближе.
— Проводи Каю в мою комнату. Помоги ей.
— Да, миледи.
— Я скоро вернусь, — Кая поцеловала Михала: ей было уже все равно, что подумают о ней окружающие. Молодой человек закрыл глаза и застонал: воин, занимающийся курткой графа по неосторожности задел рану.
— Аккуратней, болван, — рыкнул на солдата Болеслав.
— Простите, — извинился тот и буркнул себе под нос: — Мои лапы для меча пригодны, а не...
— Отойди, — приказала ему Еланта. — Дай нож.
— А ты, Арек, иди подгони того олуха, которого за водой и бинтами для перевязки послали, — распорядился капитан.
Получив требуемое, девушка склонилась над братом. Надо как-то ухитриться осторожно убрать с раны прилипшую ткань рубахи, не причинив сильной боли. Плохо, что кровь все еще продолжает сочиться.
— Болеслав, наверно, лучше приподнять рубаху. Помоги, — попросила сестра графа.
Они вдвоем справились с этим.
Увидев обнажившийся глубокий разрез, Еланта вздрогнула, подумав, что где-то другой мужчина, который был ей очень дорог, так же истекает кровью и неизвестно, есть ли кому оказать ему помощь... Серебро смертельно для оборотня... А всему виной ее просьба... Глупая просьба...
— А теперь оторви подол, чтобы не мешал, — велела леди Болеславу, прогоняя тяжелые мысли.
Капитан выполнил ее поручение, и удивленно уставился на небольшое кровавое пятнышко на оторванном куске с тыльной части рубахи:
— Демоны! Клинок насквозь прошел!
— О, Создатель! Да где же они все ходят! — не выдержала Еланта, и по ее щекам покатились две слезинки.
Болеслав положил ей руку на плечо:
— Леди Еланта...
— Я... Все... Сейчас... — она, шмыгнув носом, вытерла слезы.
— Милорд что-то хочет сказать, — тихо сказал капитан, заметивший, что губы лорда шевелятся.
— Михал, я слушаю, — Еланта, прислушиваясь, наклонилась к брату.
— Про... сти... ме... ня... — еле слышно прошептал он.
— Михал...
— За... в... се... — с невероятным усилием произнес он и закрыл глаза.
— Болеслав! — девушка припала к груди графа.
— Миледи? — встревожено откликнулся капитан.
— Жив! — облегченно вздохнула Еланта, услышав слабое биение сердца. — Впал в забытье. Он потерял слишком много крови...
В помещение вошли Арек с ведром горячей воды и слуга, несущий перевязочный материал.
— Почему так долго?! — рявкнул на них Болеслав.
Те не успели ответить: в комнату ворвалась запыхавшаяся Кая, а следом за ней оруженосец хозяина Иверы.
Девушка сразу бросилась к графу и, увидев, что он неподвижно лежит с закрытыми глазами, выронила мешочек с мазями, который едва успел подхватить Богдан. Заломила руки и в отчаянье крикнула:
— Нет! Еланта, скажи, что он не...
— Он жив... — произнесла леди. Она пыталась придать своему голосу уверенность, но в нем прозвучала безнадежность.
