В Мире и сейчас осталось довольно много зданий, связанных с еврейской культурой. По меркам Белоруссии они не очень интересные — "всего лишь" девятнадцатого века: иешива — высшее религиозное училище с классическими колоннами, здание для заседаний еврейской общины — кагала, пара синагог...
Мы осматривали "остальные" памятники архитектуры по причине раннего часа, в который, мы были уверены, не работает "главный" объект — знаменитый Мирский замок. Мы вышли на улицу Красноармейскую, ведущую в бывшее предместье — замок именно там, а не в самом "местечке", и осмотрели "Миколаевский" костёл, построенный в первые годы семнадцатого века, но с "новодельной" башней-звонницей. А еще чуть ближе к замку — крохотную придорожную каплицу-часовню...
Замок, который теперь стал филиалом того самого музея истории Беларуси, что мы посетили в Минске, разумеется, был пока закрыт. Поэтому для начала мы просто обошли его по периметру. Практически квадратный в плане, с пятью башнями — четырьмя по углам и одной центральной, Мирский замок — конечно же, стопроцентная "прихоть" феодала. В том смысле, что в отличие от многих других замков, поставленных князьями — полоцкими, киевскими или литовскими, находился он не в стратегическом для государства месте и строился не по государеву указу. Более того, здешний замок — это просто жилище, больше красивое, нежели практичное. Начинал его строить литовский дворянин Юрий Ильинич в начале шестнадцатого века, и в качестве оборонительного сооружения уже тогда строение было не очень актуально, а к моменту окончания строительства, к концу столетия, в связи с возросшей ролью артиллерии и вовсе стало всего лишь "дорогой игрушкой". Менялись хозяева, достраивавшие и перестраивавшие свою красивую собственность: после Ильиничей пришли Радзивиллы (о них мы позже поговорим), за Радзивиллами — Витгенштейны, русские немцы, усмирявшие польские восстания...
Готика Ильиничей дополнена ренессансом Радзивиллов, и это лишь усиливает ощущение того, что башни замка "пляшут". Вообще-то, такой эффект достигается за счёт разницы соотношений "четверика" (прямоугольника в сечении) в основании башни и "восьмерика" (соответственно, восьмиугольника), увенчанного шатровой черепичной крышей с обязательным флюгером. У большинства башен "четверик" составляет две трети высоты, и лишь у центральной и северо-восточной "восьмерики" вдвое больше оснований. А теперь добавьте к этому то, что три башни из пяти имеют большие окна, оштукатурены и отделаны тёсаным камнем, что характерно для эпохи Возрождения, а центральная и юго-западная — кирпичные, с белыми поясочками, нишами и узкими бойницами, настоящая готика. Удивительно, как иногда красива может быть, в общем-то, эклектика!
Однако самыми впечатляющими являются замковые стены, выложенные из кирпича и кое-где укреплённые огромными валунами. Причём кирпич — и в стенах, и в башнях использовался как обычный красный, так и пережженный, почти чёрного цвета, что добавляет памятнику позднего средневековья выразительности. Кстати, северная и восточная стороны — это жилые дворцовые помещения, что очередной раз доказывает полную непригодность замка в качестве оборонительного сооружения. Впрочем, он всё равно попадал в некоторые исторические "переделки" — во время Северной войны и войны 1812-го года, прежде всего.
С трёх сторон замок окружён валом, а с южной стороны раскинулся пруд с небольшим островком. Пока музей не открылся, мы отправились туда по небольшому деревянному мостику, чтобы полюбоваться ещё и таким видом на главную достопримечательность Мира, а, может быть, и всей Белоруссии.
Последними хозяевами замка были представители довольно известной в России фамилии Святополк-Мирских. Несмотря на присутствие корня "мир" в фамилии, никакого отношения к "местечку" Мир они не имели. А, может, наоборот — приобретая замок, Мирским захотелось заполучить "родовое" имение? Однако факт остаётся фактом: герой Балканской войны, отличившийся в сражениях под Плевной и на Шипке, Николай Иванович Святополк-Мирский стал хозяином замка в конце девятнадцатого века, и до самой национализации в 1939-м памятник архитектуры оставался собственностью этой фамилии. Последний хозяин, Михаил Николаевич, с энтузиазмом восстанавливавший свою собственность в двадцатые-тридцатые, когда здесь правили поляки, жил, говорят, затворником, но, тем не менее, любил приветствовать немногочисленных прохожих с замковых стен. "Вишнёвый сад" да и только...
Сразу за замком, с восточной его стороны — парк, вход в который открывает фамильная часовня-усыпальница Святополк-Мирских. Построенный в начале двадцатого века в псевдорусском стиле из красного кирпича, семейный склеп удивительным образом гармонирует со средневековым замком. Сейчас там, как и на площади перед фасадной, западной стеной замка с тремя башнями, шла реконструкция — рабочие выкладывали тротуарную плитку, ремонтировали внутренние помещения, и отовсюду раздавался "строительный грохот". Нас всё-таки внутрь пустили, и даже "угомонили" свою громкую технику, пока мы разглядывали высокие своды часовни.
Ещё чуть дальше по тропинке, и мы вышли к огромному зданию семидесятых-восьмидесятых, в котором обосновалось художественное училище, готовящее реставраторов для замка. Представляете! Целое училище когда-то открыли для обучения специалистов только под один конкретный объект. Мы, кстати, видели в интернете фотографии семидесятых — очень запущенным замок выглядел, хотя все башенки-стеночки были целенькими.
Мы вернулись к замку — музей уже открылся. Внутри можно было осмотреть выложенный брусчаткой двор, где у стены стояла парочка "чучел" рыцарей-коротышек, центральную башню, в которой сейчас располагалась выставка старинных фотографий Мира и Несвижа, и проход-галерею на южной стене. Конечно же, мы всё это посетили. Поднимаясь по узкой и крутой лестнице башни, я вспоминал слова своего "корефана" Лёшки — мол, какие замки могут быть в Белоруссии? "Блин, Лёха, есть тут замки, есть!" — бормотал я свою "мантру", карабкаясь вверх и тяжело дыша...
Часам к двенадцати мы закончили осмотр и начали придумывать, как нам перебраться в город Несвиж. Прежде всего, было решено вернуться к автостанции и повысматривать "леваков". Вблизи самой избушки-автовокзала машин не было, однако несколько легковушек стояло около бывшей униатской церкви. Я стал соваться ко всем водителям подряд с вопросом "Таксуете?", но в ответ мне лишь отрицательно качали головой. В одном из автомобилей, стареньком "БМВ", за рулём сидела толстая тётка. На мой вопрос она ответила тоже вопросом, сделав, как все в Белоруссии, упор на последнем слове:
— А куда вам надо ехать?
— В Несвиж, — ответил я.
— Здесь, вообще-то, никто не левачит, — очень веско изрекла тётка. — Это вам надо на трассу выйти и там попутных ловить.
Да уж, ну и порядки. Два городка в тридцати километрах друг от друга, причём в обоих расположены объекты, внесённые в списки всемирного наследия ЮНЕСКО, и никто не таксует! Мы покорились судьбе и попёрлись ловить попутку на трассу. Почти у самого замка нас догнала "бэха" с той самой тёткой.
— А сколько вы денег платите? — ей, похоже, было интересно общаться с нами вопросами.
— Ну, не знаю, в Минске за километр берут тысячу, — столичные расценки я выяснил сегодня, когда заказывал такси до автовокзала. — У вас не Минск, конечно, но, так уж и быть, заплатим по тысяче, — продолжал я сбивать еще не озвученную цену.
— А сколько туда ехать? — всё так же вопросом продолжила беседу толстая "шофёрка".
— По карте тридцать километров, — сообщил ей я, — но если хотите, давайте замерим по спидометру.
— Тридцать тысяч вам нормально будет? — опять спросила тётка.
— Могу сразу отдать, — ответил я.
— Хорошо, тогда подходите к костёлу, я сейчас подъеду.
Мы вернулись к Николаевскому костёлу и стали ждать вопрошающую водительницу. Она вернулась минут через пятнадцать, и теперь рядом с ней на переднем сиденье сидел парнишка лет двенадцати. Видимо, с таким защитником было не страшно отправляться в тридцатикилометровое путешествие с незнакомыми пассажирами.
— Там в Несвиже базар есть, вы не знаете? — спросила толстуха нас, когда мы уселись, и я сделал окончательный вывод, что она не местная, хотя на номере её машины и красовалась "четвёрка", что означает "Гродненская область".
— Ой, не знаем, в первый раз тут, — ответила Наталья.
— Хорошо, найдём сами, — опять очень значимо произнесла тётка и повернулась к парнишке: — Купим-купим тебе бейсболку.
Офигеть! В город-памятник Несвиж можно, оказывается, и за бейсболками ездить.
— Вы из Минска приехали? — продолжала беседу любительница задавать вопросы.
— Ну, так — из Минска, — уклончиво ответил я и, лишь немного помолчав, решил "открыться" до конца, — а, вообще, из России, из Новосибирска.
— Из Новосибирска? — удивилась наша собеседница. — А что вы в Мире делали?
— Замок, конечно, смотрели! — пришла моя очередь удивляться.
— Замок? — ещё больше изумилась тётка.
Ну, блин, конечно — чего его смотреть! В каждом уважающем себя посёлке городского типа обязательно должен быть свой замок, так что наше путешествие — полнейшая глупость.
— Ну да, замок, — неуверенно подтвердил я. — Он у вас красивый, в список всемирного наследия включён, — мои слова, должно быть, звучали, как нелепая "отмазка".
— Замок как замок, — хмыкнула тётка, и на этом наш разговор завершился. Я думаю, если бы мы сообщили ей, что в Несвиж едем еще один замок смотреть, она бы нас высадила, как кромешных идиотов.
* * *
Ориентироваться в Несвиже было тоже несложно — благо "объёмная" карта Рубена Атояна у нас с собой была. По улице Советской мы вышли к Ратушной площади, где кроме скромного "советского" горисполкома стоит средневековый двухэтажный дом с мансардой, называемый в народе "домом ремесленника", и, конечно же, собственно ратуша, здание заседаний одноимённого органа городского самоуправления с примыкающими к ней торговыми рядами. Ратуша в Несвиже, как и во многих других городах тогдашней Литвы, появилась по жалованному городу магдебургскому праву в конце шестнадцатого века, с тех пор многократно перестраивалась и приобрела свой первозданный вид только в начале двадцать первого века: крутая черепичная крыша, высокая башня с часами, куполом-шлемом и флюгером. А в торговых рядах сейчас обосновался книжный магазин. Я там нашёл книжку-путеводитель по Беларуси, выпущенную московским издательством, но брать не стал, решив, что российское лучше покупать в России, но, как выяснилось позже, сделал это совершено напрасно, потому как больше нигде ее не видел.
Свернув с Советской на улицу Чкалова, мы упёрлись в браму-колокольню (29) монастыря бенедиктинок — высоченную башню восемнадцатого века в стиле барокко. Помещения монастыря сейчас заняты местным педагогическим училищем, то есть с небольшой натяжкой можно сказать, что традиции образовательного католического ордена в современном белорусском Несвиже сохранились.
В месте, где улица Советская переходит в дамбу замкового пруда, стоят очень симпатичные барочные ворота, называемые Слуцкой брамой — от них когда-то начиналась дорога в старинный город Слуцк. Раньше брама была частью городских укреплений Несвижа, а сейчас осталась одна-одинёшенька.
По улице Ленинской, берущей своё начало от Слуцкой брамы, мы начали двигаться к главной достопримечательности города, к дворцу Радзивиллов. Несвиж — вообще-то, "столица" этих польско-литовских феодалов.
Начало легендарного рода положил языческий жрец Лиздейка, посоветовавший в четырнадцатом веке литовскому князю Гедимину основать Вильню (30). До конца девятнадцатого века княжеская фамилия была очень заметной как в Литве с Речью Посполитой, так и в России, в состав которой вошла огромная часть Польши. Но, конечно же, расцвет Радзивиллов пришёлся на шестнадцатый-восемнадцатый века. Владения феодалов простирались на сотни километров, а армия была мощнее и многочисленней, чем регулярные войска польского короля. В собственности Радзивиллов находилось несколько замков — в том числе и тот, что мы посетили с утра, но главным оставался дворец в Несвиже.
Перед дворцом располагается огромный фарный (31) костёл самого конца шестнадцатого века. Стиль, в котором построен храм, в местных справочниках назван интересно — "белорусским барокко", как будто кто-то тогда был в курсе, что есть такая Белоруссия — конечно же, это просто раннее, а потому довольно скромное барокко. История возведения храма тоже интересная. Дело в том, что один из Радзивиллов, Николай Чёрный (32), в середине шестнадцатого века зачем-то стал кальвинистом. Эта возникшая в период Реформации ветвь христианства вообще-то распространена в Швейцарии. Её основным догматом, позволившим, если верить европейским социологам, разбогатеть альпийской конфедерации, является идея предопределения всего происходящего Богом. Непростая, на первый взгляд, теория, на деле позволяла её приверженцам не платить церкви и не содержать монастыри, отдавая всю свою энергию праведному труду, через успехи в котором можно было узнать, любит ли тебя Бог. Каким европейским ветром подобные идеи принесло в "сильно католическую" к тому времени Литву, не очень понятно, но факт остаётся фактом — на какой-то промежуток времени семейство Радзивиллов стало кальвинистами.
Сын Николая Чёрного, Николай Крыштоф, рано оставшийся без родителей, а потому прозванный Сироткой, усилиями иезуитов был возвращён в лоно католической церкви. И замаливая вероотступничество своего рода, Николай Крыштоф построил вот этот самый костёл, ставший впоследствии фамильной усыпальницей — и сам Сиротка, и его потомки похоронены здесь.
Рядом с костёлом стоит памятник Симеону Будному, одному из церковных реформаторов, близких Николаю Чёрному — в 1562-м году в несвижской типографии "еретик" напечатал первые книги на западнорусском языке. А чуть ближе к дворцу — единственное сохранившееся в городе сооружение в стиле готики, замковая башня в три яруса. Ничего от средневекового замка-города больше не осталось, сейчас Несвиж — это город замка-дворца Радзивиллов.
Строил дворец, к которому мы теперь шли по заросшей деревьями небольшой дамбе, разделявшей Замковый пруд и пруд Бернардина, всё тот же Николай Сиротка. Он, вообще, очень интересным человеком был. Например, участвовал в Ливонской войне, будучи одним из полководцев Стефана Батория, и в частности осаждал Псков в 1581-м году, был виленским воеводой, путешествовал по Ближнему Востоку и, будто споря со своим рано умершим отцом, яростно боролся со всяческой реформаторской "ересью".
Дворец окружает вал и наполненный водою ров. От этого выглядит барочный замок ещё величественнее. Фасад — парадная брама с тремя башенками-трубами и высоченной башней, увенчанной куполом-шлемом. Крепостные стены с северной и южной стороны превращаются в жилые корпуса, а с восточной — прямо в полноценный дворец. Там, говорят, и жили Радзивиллы. Вторая башня, совсем не похожая на ту, что на входе, но тоже очень симпатичная, располагается с южной стороны — именно её мы видели от Слуцкой брамы. В общем, настоящий дворец, дворец замкового типа, как пишут архитектурные справочники.
