— Дальше... Сэр, нас примитивно взяли на абордаж силами всего двух ботов и дюжины десантников. Если бы наш экипаж не повел себя, как трусы, их можно было бы скрутить и использовать, как заложников.
— Рекомендую вам пройти повторный курс по психологии наций. Можете поверить — захват нескольких человек японцев бы не остановил, они своих солдат совершенно не ценят и считают, что тот, кто сдался в плен, уже предатель. Думаю, ваша попытка, даже увенчайся она успехом, японцев не остановила бы, а, напротив, спровоцировала на более жесткие действия. В этом случае они, вне всякого сомнения, перебили бы вас всех. К тому же, они были в скафандрах?
— Да, сэр, полный боевой доспех.
— И вы думаете, что справились бы? Японские боевые скафандры уступают только русским и, немного, немецким. Последнее, кстати, неудивительно — по непроверенным данным, русские иногда передают Германии свои устаревшие технологии. Впрочем, это к делу не относится. Что было дальше?
— Японцы обшарили крейсер вдоль и поперек...
— Я вам, кажется, говорил, чтобы вы следили за своей речью?
— Простите, сэр. Японцы обыскали корабль, хотя это не особо им и требовалось — наш экипаж оказывал им полное содействие. Трусы!
— Не отвлекайтесь. Я понимаю ваше негодование, но — не отвлекайтесь. Что было дальше?
— Дальше они забрали испанцев и ушли. Арабы их почему-то не заинтересовали. Сразу после этого нас выпустили из-под домашнего ареста, и мы привели корабль на базу.
— Аплодирую вам, молодой человек. Подобный сценарий был нами предусмотрен. Единственно, что я не понимаю, так это где русские нашли японский корабль такого класса. Насколько я знаю, корабли типа "Якумо" на экспорт не строятся, хотя Япония — закрытая страна, и что там происходит никогда достоверно неизвестно. Возможно, они и впрямь продали какие-либо корабли, и это прошло мимо нашего внимания. В данном случае, это непринципиально.
— Сэр, я не понимаю... При чем тут русские?
— Лейтенант, я ставлю мою яхту против стертого медяка, что к японцам перехвативший вас корабль не имел в тот момент никакого отношения. Русским просто не хотелось по какой-то причине отдавать нам испанцев, но и от денег отказываться не хотелось, поэтому они разыграли этот маленький спектакль и, получив деньги, забрали их обратно.
— Но, сэр, я всегда считал, что...
— Молодой человек, настоящим разведчиком человека делают не древность рода, не богатство, и даже не образование. Разведчиком его делают талант, удача и умение логически мыслить. Когда вы перестанете, наконец, считать, а вместо этого станете думать из вас, возможно, и выйдет толк. Давайте догадаюсь: вы считали, что русские будут играть честно. Так?
— Да, сэр...
— Запомните, русские играют честно только со своими, а со всеми остальными они играют так, как им выгодно. Сейчас им было выгодно вас, как они выражаются, кинуть — и они вас кинули. И, более того, они считают это совершенно нормальным — позаимствовали такой подход у евреев и довольны. Более того, с формальной точки зрения, они вам были уже ничего не должны. Скажите, они давали вам слово, что не нападут на вас сразу после завершения сделки?
— Нет.
— Вот видите. Если бы дали слово — вы ушли бы беспрепятственно, слово свое, в отличие от тех же евреев, они всегда держат. Ладно, этот момент как раз непринципиален, просто запомните на будущее. Они, в принципе, могли взять вас на абордаж сразу же, но не стали — зачем-то решили придать делу видимость приличия.
— Сэр, но что теперь...
— Что делать? А ничего. Подумайте сами, лейтенант, что мы сейчас сможем сделать? И что им мы сможем, формально, предъявить? Не стоило связываться с русскими... Впрочем, это не слишком важно — в любом случае, задача-минимум выполнена, арабы у нас в руках, а значит, операцию можно считать закончившейся успешно. Просто запомним и, при случае, предъявим счет, а пока что стоит промолчать.
Глава 3. Особенности локальный войн.
Ты серый снег смахнешь с лица, ты улыбаешься легко.
Ты скажешь: "Верно. Но имейте ввиду:
Где Ваши штатные герои не покинут окоп -
Мои солдаты не сгибаясь пройдут."
(Олег Медведев. "Идиотский марш")
— ...Неизвестный корабль! Немедленно остановиться, сообщить свое название и порт приписки и готовиться к приему таможенного инспектора... — в третий уже раз пропищал динамик. Соломин зевнул и спросил у Андрея:
— Как думаешь, это автоматика, или там живой человек сидит и горло нагружает?
— А пес их знает, капитан. Я здесь раньше не бывал, так что местных обычаев не знаю, все может быть. Хотя, конечно, зная, кто живет на этой планете, голосовал бы за живого исполнителя — они плодятся, как кролики, поэтому человек обходится дешевле автоматики.
— Думаешь? Странно, у нас на рудниках народу не хватает, а здесь их девать некуда — нерационально как-то. Может, поправить положение?
— Слушайте, не вживайтесь так уж сильно в образ. Я, конечно, все понимаю, но вы же офицер...
— Я пират, хе-хе, и мне так себя вести положено.
— Вот с ними и ведите, а перед своими могли бы и без солдафонских шуточек обойтись.
— Да ладно тебе, у меня чувство юмора такое.
Андрей шутки не принял, отвернулся и принялся мрачно смотреть на экран. Все-таки предположение Соломина оказалось верным — парень и впрямь был еще очень молод, в серьезных делах еще явно не участвовал и о том, что только полный идиот рискнет причинить вред русскому, знал исключительно теоретически. А когда непосредственно за спиной данного конкретного русского боевой корабль, висящий на орбите, то даже для того, чтобы косо посмотреть в его сторону, надо быть идиотом в квадрате. Однако теория теорией, а мандраж у Андрея чувствовался, и грубоватые шуточки, которыми Соломин пытался его подбодрить, с завидной регулярностью пролетали мимо цели. Ничего, через пару лет парня придется лечить уже не от мандража, а от излишней лихости, но сейчас до этого было так же далеко, как до Луны задним ходом. Ничего, главное — ввязаться в бой, а там само пойдет, не зря же парня держава готовила.
Капитан посмотрел на нервничающего парня и вздохнул — то ли в нашей доблестной разведке серьезные профессионалы закончились, то ли дело отнюдь не такое сложное, как может показаться. Первое вряд ли, второе — тоже, иначе не просили бы поддержать силами боевого корабля. Хотя мало ли что — игры спецслужб во все времена простым смертным были непонятны. Рефлекторно пожав плечами, Соломин повернулся к присутствующей здесь же Бьянке:
— Ты все помнишь?
— Так точно, — дисциплинировано ответила девушка. Правда, ее наряд от дисциплины был весьма далек — короткое обтягивающее платье, подчеркивающее то, что, по идее, должно было скрывать, вкупе со смазливой мордашкой и хорошей фигурой, уже вызвало обильное слюноотделение у половины экипажа. Пожалуй, несколько перестарались с образом — если уж народ, несмотря на то, что совсем недавно предавался пьянству и разврату на Черном Новгороде, так на нее реагирует, то реакцию куда менее дисциплинированных мафиози предсказать будет несложно, и не факт, что это будет хорошо. Однако раз уж решили, что Бьянка будет изображать шмару при крутом капитане, то менять что-либо уже не стоит — импровизировать с новым сценарием поведения решительно не хотелось.
— Неизвестный корабль! Немедленно лечь в дрейф, иначе открываю огонь! — в голосе, сообщившем это последнее китайское предупреждение, Зазвучали истерические нотки. Кстати, насчет китайского — это не оборот речи, а суровая проза жизни. Планета Шанхай в свое время была колонизирована выходцами из Китая.
Шанхай не был ни Новым, ни Дальним, ни еще каким-нибудь, как по старой традиции называли вновь колонизируемые планеты. Шанхай — он один-единственнй, и в этом не было ничего удивительного. Просто не было в мире города, в честь которого назвали эту планету. Еще во время последней Мировой войны русские, громя соседей, с особой жестокостью и цинизмом бомбили с орбиты Китай. Шанхай не был приоритетной целью, но это был густонаселенный город, а основной задачей русских на Восточном фронте было нанести максимальный урон живой силе противника. Ну, они этим и занимались с максимально возможной эффективностью, то есть бомбя всем, что попало под руку, районы с максимальной плотностью населения. Соответственно, на месте Шанхая образовалась воронка, заполнившаяся водой из ближайшего океана, и потому, когда впоследствии Китай основали на далекой и малоперспективной планете колонию, ее назвали Шанхаем — в память, так сказать, чтобы не забывать, кому надо отомстить. С отомстить у них как-то не сложилось, слишком уж неравные были силы, но вот планету узкоглазые обустроили на диво, и ничего удивительного, что на определенном этапе она попала в поле зрения Российской империи. Вот и летел теперь на эту планету молодой офицер разведки — кого-нибудь более серьезного посылать, скорее всего, не захотели. Для макак и такого хватит — это едва ли не открытым текстом было сказано. Вот только Соломин не без основания считал, что мотивы в данном случает несколько другие, и игра куда серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Выяснять же нюансы он не собирался: меньше знаешь — крепче спишь, а совать нос в дела любой спецслужбы всегда чревато. Тем более, что Соломина эти дела и не интересовали, его попросил об услуге старый товарищ, а остальное было дело десятое. К тому же разведка своя, русская, а значит, априори ничего плохого сделать не может. Для русских ничего плохого не сделает, понятно, а что она там сотворит с кем-нибудь еще, капитана не слишком заботило.
— Слышишь, как тон меняется? — спросил Соломин у Андрея. — Точно тебе говорю, там живой человек — ни один компьютер так эмоции не подделает. Ну что, отвечаем, или пускай еще понервничают?
— А вдруг и впрямь стрелять начнут? Не может же у них вообще не быть систем обороны.
— Стрелять начнем мы, если захотим, а у них еще стрелялка не выросла. Даже орудия немецкого производства до нас сейчас не достанут, а я сомневаюсь, что у этой зачуханной планетки найдутся деньги на такую роскошь. Скорее всего, у них или вооружение собственного производства, то есть, в переводе на нормальный язык, дерьмо редкостное, или что-нибудь, произведенное в странах второго эшелона. Ни у англичан, ни у французов, ни даже у финнов артиллерия достаточной дальнобойности не производится, поэтому до нас им дотянуться просто нечем.
— А в США?
— Вас что, совсем не учили даже основам военного дела? Тоже не производят, конечно, да и не станут они китайцам ничего продавать — они после Второй Межрасовой войны ненавидят узкоглазых любого сорта. Ну что, пальнем интереса ради?
— Погодите, капитан, давайте сначала поговорим.
Андрей успокаивался на глазах — все же его неплохо учили, и он умел преодолевать волнение. Соломин кивнул одобрительно и отдал приказ навигатору. "Эскалибур" чуть изменил курс, идя на сближение с архаичного вида орбитальной крепостью на орбите планеты, и развернул огромные "крылья" ракетных пилонов — так их удобнее было запускать залпом. Очевидно, это не прошло незамеченным для наблюдателей, в этой самой крепости сидящих. Не было сомнения, что они давно уже идентифицировали корабль и хорошо представляли его возможности. Залп гиперсветовых ракет был способен расколоть планету пополам, вот только выпускать их с такой дистанции было дуростью — артиллерия и дешевле, и эффективнее. Ракеты — оружие, предназначенное для боя на дальней дистанции, и применяется крайне редко, зато вид корабля, изготовившегося для ракетной атаки, производит впечатление на кого угодно. Естественно, Соломин не собирался тратить ракеты на столь малозначимую цель, но он хотел напугать комитет по встрече, и добился этого.
Как известно, идти с вооружением, приведенным в боевую готовность, никому и никогда не возбраняется. А вот открывать огонь по кораблю, идущему в нейтральном космосе, вне пределов территориального контроля, весьма чревато. Пределы же подконтрольного пространства, согласно международному законодательству, определяются дистанцией, на которой возможно их защитить, не покидая пределы орбиты. Орбитальные крепости в этой ситуации выступают аналогами береговых батарей далекого прошлого, вот только их эффективность весьма спорна и очень сильно зависит от страны, которой такая батарея принадлежит. Планеты Российской империи, к примету, во-первых, перекрывали своими батареями всю систему, в которой такая планета расположена, а во-вторых, русским вообще плевать на международные соглашения и законы. Они в два счета обеспечивали сохранность территории, благодаря своему флоту, просто отчертив на карте секторов линию, за которую лучше не соваться, да и остальные крупные страны, вроде США, Японии, Франции, в общем-то, поступали так же. Такой расклад, кстати, русские вполне уважали, относясь к нему с пониманием и считая, что каждый имеет право на защиту своей территории всеми доступными средствами. А вот маленьким и слабым государствам оставалось лишь уповать на столь шаткую вещь, как международные законы, да надеяться, что их не тронут. Ну, как говорится, надежда умирает последней, и сейчас на планете взвыли, понимая, что находятся в пределах досягаемости корабельной артиллерии и, пока он не откроет огонь, не имеют формального права ничего предпринимать в ответ. Даже если у них есть флот и они его вышлют на перехват русского корабля, то согласно все тем же растяжимым нормам международного права, это будет неспровоцированной агрессией и после первого же выстрела линейный крейсер будет вправе сотворить с планетой все, что захочет. А пока что он держит их под прицелом, и что сотворит через секунду, абсолютно неизвестно. Это страшно, и такая игра на нервах заканчивается однозначно.
— Вот видишь, — сказал Соломин, прислушавшись к воплям китайцев, — они уже ничего не требуют — они просят. Вот на просьбу, раз пошла такая пьянка, мы сейчас и ответим.
— Почему именно на просьбу? Разговор, мне кажется, можно было начать и раньше.
— Потому что если мы подчиняемся требованию, то ставим в подчиненное положение себя. А вот когда соизволим обратить внимание на просьбу, то восприятие нас и наших прав зависит исключительно от того, как мы себя поставим. Такие вещи понимать надо, ну да ничего страшного, наберешься опыта — проблема восприятия исчезнет. В общем, начинаем спектакль, и понаглей держись — узкоглазые хорошо понимают только силу. Эй, маркони! Дайте мне связь с их посадочным терминалом.
Еще один неожиданный ход. Идущий в атаку (а как еще можно назвать его маневр) военный корабль, вместо того, чтобы открыть огонь или связаться с правительством и предъявить свои требования, выходит на связь с обычным диспетчером космопорта, действуя по стандартной процедуре. Пускай подергаются, пытаясь сообразить, что за этим стоит, ведь, как известно, чем непонятнее — тем страшнее. Учитывая же, что планету негласно контролируют мафиозные кланы, то страх правительства будет, в первую очередь, их страхом. Ну а Андрею как раз это и надо — он должен явиться не просителем, и даже не как равный к равным, а как человек, имеющий право отдавать приказы. Это сразу поставит китайцев в подчиненное положение, на востоке понты часто стоят дороже, чем любые деньги. И если мелкий курьер ведет себя, как хозяин, и может настоять на выполнении любых своих требований, то любое пожелание того, кто его послал, будет воспринято как поведение высшего существа. Во всяком случае, Соломин считал именно так, и это полностью совпадало с его жизненным опытом.
