— Ему была известна правда?
— И он промолчал, — с едва заметной горечью произнес огненный слова, которые у меня прозвучали бы вопросом. — Тоже хотел власти. Быстрой власти.
Я могла бы вздохнуть с облегчением, — не только мой род запятнал себя, — но не сделала этого. Каждый отвечает за своих.
Аранар выбрал странный способ восстановить справедливость, но не мне было осуждать его.
— Ты потому и спас Маркирера?
Аранар чуть смутился:
— У меня не было иного способа узнать его лучше. — И уже с другими интонациями добавил: — Я должен был убедиться, что Маркирер остался таким, каким его помнил отец. Если бы он изменился, я не стал бы помогать.
— Судя по тому, что Эриар не находит себе места, с ним ты своими знаниями не поделился? Или он уже и сам догадался, что за многими действиями проклятого скрываешься именно ты?
Ответа я не дождалась. Князь огненных просто стоял и смотрел на меня.
Что он хотел увидеть? Уверенность, которой не было? Решимость, которая таяла с каждым уходящим в прошлое мгновением? Убежденность в том, что совет примет сделанное мною?
Я могла долго гадать, что скрывалось за внешней холодностью трехипостасного, который переиграл самого Маркирера, и так и не разобраться во множестве возникавших в голове идей. Поэтому поступила проще — улыбнувшись, ступила на первую ступеньку лестницы, которая вела к неизбежности.
Когда я поднялась на последнюю, в душе царило спокойствие.
Как в тот миг, когда Эриар вместо ожидаемого: "Казнить", произнес: "Изгнание".
Как в тот миг, когда открылся портал в другой мир, и сильная рука втолкнула меня в его черноту.
Как в тот миг, когда уже другие руки ласкали меня, шепча: "Я люблю тебя".
Как в тот миг, когда я впервые прижала к себе детей, осознавая, что они — моя слабость и... моя сила.
Воины распахнули створы дверей, отступили, позволяя мне войти. Я вновь нарушала традиции. До меня ни одна не входила сюда в одиночестве.
Белый мрамор, послеполуденное солнце играет искрами на резных колоннах. И тишина, в которой мои шаги звучат набатом. Сто шагов до алтаря, как один. Разве важно, сколько их, если дороги назад нет?!
Пять кинжалов, воткнутых в символы стихий, как приговор. Мне. Если я не справлюсь, если не догадаюсь... Эти мысли я безжалостно изгоняла, они добавляли тревоги, от которая сейчас только мешала.
Ладонь скользила по прохладной поверхности алтаря. Еще одна загадка. Сам храм казался невесомым, иллюзорным, сотканным из грез, в которых причудливые снежинки вечно падали, а время застыло. Стол посередине был тяжелым, основательным, чуждым.
Эта тайна не требовала немедленной разгадки, но оставляла ощущение ее значимости.
Пальцы коснулись вязи линий, уходящих в глубину мрамора. Мама рассказывала, что до Раскола они сияли истинными цветами стихий. Сейчас это был лишь узор в камне, который оживал, лишь когда нимера призывала дар древних.
Ладонь тронула рукоять кинжала. Она была слишком большой для моей руки и... леденяще холодной, мертвой. Кем они были, неведомые древние воины? Что знали о чести, верности, предательстве? Почему не почувствовали ложь за словами ритуала?
Во мне тоже была их кровь, но давала ли она право обличать уже содеянное?!
Сомнения... сомнения... сомнения.
И взгляд Маркирера, в котором не было вызова, обвинений, ожидания чуда. Он, как воин, сделал все, что считал своим долгом, теперь был мой черед сражаться за правду.
Мне словно этой решимости и не хватало. Клинок дрогнул, подчиняясь невольному движению. Полоска алого света пробилась сквозь крошечную трещину, убеждая — я нашла путь, по которому нам всем придется пройти.
Ромио
Избавиться от охраны оказалось не сложно. Если бы присматривал за мной кто-нибудь из четверки отца, пришлось бы потрудиться, а с этими...
Я не был столь щуплым, каким выглядел. Достаточно слегка сутулиться и подбирать килор чуть побольше, чтобы создавалось подобное впечатление. Именно этим я и воспользовался, чтобы провернуть свой план.
Сцепившись с Лимео, я получил возможность вернуться в казарму. Сопровождавшие меня воины не усмотрели в этом ничего предосудительного. Зря. Из моего закутка и помещения, где размещался один из основных отрядов гарнизона, был один выход.
Срезать волосы, сменить серый килор и штаны на черные с алым, подправить походку — и я стал неразличим среди воинов, которые постоянно входили и выходили из здания. Новичков было много, так что я вполне мог сойти за одного из них.
Я еще какое-то время погулял по крепости, убеждаясь, что за мной никто не последовал. Когда уверился, что свободен от опеки, уже осторожнее пробрался на задний двор лекарского домика. Леда предупредила, что одно из окон на первом этаже будет приоткрыто.
Подвоха я не опасался, эта девушка не умела лгать. Потому и просила не затягивать, боялась, что если Маркирер задаст вопрос обо мне, она не сумеет его обмануть. Насколько это было хорошо или плохо для будущей княгини, я не думал.
Ждать пришлось довольно долго, я уже начал беспокоиться (игры с отцом могли закончиться непредсказуемо), когда услышал легкие шаги на лестнице. Еще несколько мгновений и...
Дария вошла в комнату одна. Меня не увидела, тяжело вздохнув, присела на краешек кровати. Маленькая, хрупкая, беззащитная!
На что же я ее обрекаю?!
Хватило мгновения сомнений, чтобы я передумал. Я не имел права ломать ее судьбу. Но я опоздал со своим решением. Она не могла меня увидеть или услышать, но сумела ощутить. Резко поднялась, словно на шорох, посмотрела в тот угол, где я скрывался.
— Ромио?! — Ее улыбка была растерянной, но... в ней жила радость. — Так вот почему Леда уговаривала меня отдохнуть! Молодец, сестренка. А я не знала, как мне тебя найти, чтобы поговорить.
Подбежав, она схватила меня за руку, потянула к себе... Села сама и усадила меня рядом.
Девочка, что же ты делаешь?!
— Я хотел попрощаться, — стараясь, чтобы прозвучало равнодушно, произнес я.
— Попрощаться? — задумчиво протянула она, останавливаясь. — Значит, это правда!
— О том, что Маркирер хочет объявить меня наследником? — Я догадался, что Леда поделилась с ней последними известиями. Когда она кивнула, подтверждая мои предположения, я горько усмехнулся: — Правда. В ночь темной луны, через три дня.
— И ты будешь... — Она не закончила, но нам обоим было понятно, что именно она не смогла произнести.
— Буду! — Я хотел быть спокойным, но... обида сжигала все внутри. Я не желал верить, что отец будет непреклонен, но... он это сделал. — Я обещал, что смогу тебя защитить... Прости, я не сдержу своих слов.
Как же мне было больно! Ощущение предательства, невозможность ничего изменить, все это сплелось в такой клубок, что даже яростью не назовешь.
— И куда ты теперь?
Она понимала все. Наверное, только это и помогало держаться.
— В этом мире мало мест, где Маркирер меня не найдет. Но они есть, и я до них доберусь.
— Заберешь Танраша с собой. Он тебе пригодится.
Твердый голос, решительный взгляд. От одной мысли, что она станет женой Лимео, хотелось звереть. Но... так было лучше. Для нее.
— Он останется с тобой, — возразил я ей. — Мне будет спокойнее.
— Ты опять думаешь только обо мне, — улыбнулась Дария. — Но это я остаюсь в безопасности, а не ты.
— Хотел бы я так думать! — неожиданно вырвалось у меня.
И только после этого пришло осознание, насколько она неправа. Пока что я думал лишь о себе. Достаточно представить, что начнется, если нимера снимет проклятие...
Чего только не произойдет в этой неразберихе. Оставалось надеяться, что Маркирер к этому готов.
Но был и другой вариант, тот самый, от которого бежал я.
— Ты что-то знаешь? — подозрительно посмотрела она на меня.
А чего я хотел? Проницательность будущей нимеры! Это было в ее крови.
Вместо ответа я, легко освободив свою руку из ее захвата, отступил к окну. Все было не так, как я задумал. Но, возможно, это и к лучшему.
— Передавай привет Лимео. Пусть не держит зла.
— Подожди! — Она заступила мне дорогу. — Что ты от меня скрываешь?!
Я многое хотел бы ей рассказать, но шум внизу становился все явственнее. А я и не рассчитывал, что мне долго удастся скрываться. Исчезнуть из крепости я мог в любой момент, Тори хранила для меня кристалл перехода, о котором не знал отец. Она служила князю, но... была благодарна мне.
— Прощай! — Я оттолкнул Дарию, кляня себя за то, что делал. — И постарайся быть счастлива с Лимео.
Я все-таки не сдержался и сказал. Не должен был, но горечь оказалась сильнее меня.
— Что?! — Она подскочила с кровати, когда в воздухе очертился черный контур портала. — С Лимео? И ты молчал!
Я успел остановить ее, но не кинувшегося ко мне Танраша. Когда Ким выломал дверь, хорт первым ринулся в комнату.
Два дня я отсиживался в убежище, о котором не знал даже Тистар. У каждого крейза имелось такое, и не одно. Мы занимались рискованными делами, многим хотелось избавить этот мир от нас.
Мне нужно было бежать дальше, чем дольше я оставался на месте, тем выше становилась вероятность, что отцу удастся меня выследить, но я никак не мог решиться покинуть свое пристанище.
Не стоило лгать самому себе. Я не мог решиться уйти без нее.
Но эта причина была не единственной, которая удерживала меня на месте. Проклятие. Я никогда не испытывал боли, которая стала спутницей князей, мне не приходилось видеть свое изуродованное частичной трансформацией тело, но всегда чувствовал ту преграду, что отделяла меня от стихии. Теперь ее не стало. Но вместо радости и эйфории я ощутил страх. Как жить с огнем, который течет в твоих жилах, я не знал.
Танраш все это время был со мной. Иногда убегал на охоту. Когда возвращался, укладывался на пороге хижины, смотрел с тоской. Из нас двоих он выбрал меня, но скучал по Дарие.
Я скучал тоже.
А потом был вестник от Тистара, который подтвердил то, что я и так знал. Девушку готовят к обряду. Согласия на брак с Лимео она не дала, но это ничего не значило. Рано или поздно, но Дарию убедят, что это ее долг. И тогда...
Очередная мысль о том, что княжич будет прикасаться к ее губам, прижимать к себе хрупкое тело, сделала из меня зверя. Нет, обернуться я не сумел, но ощутил, что такое безумие твари, когда кроме желания рвать не остается ничего.
Пришел я в себя от осознания, что этим ничего не изменить. Если я хотел ее вернуть...
Я хотел ее вернусь, осталось узнать, хочет ли этого она.
Была ранняя ночь, когда я оказался неподалеку от Самар"Ин. Кристаллы перехода у меня были, привязки — тоже. Хорт остался в убежище, я обещал вернуться за ним.
Темнота была глубокой, но громада крепости расцвечивалась холодным огнем, выделяясь огромным ярким пятном на фоне мерцающего звездами неба. Лери клана Арлаков готовилась признать свою дочь наследницей. Ночь Темной луны.
Пробраться внутрь мне удалось без проблем. Северная стена так и не была восстановлена, но у меня были и запасные варианты на случай.
У малого джейсина, до которого я добрался незамеченным, я едва не столкнулся с Шинаром, тот возвращался с обхода. Эта была та самая удача, которой мне не хватало. Он был воином — я крейзом. Он привык сражаться в открытом бою — я, тенью появляясь из-за спины.
Шел я за ним до самого дворца, он только раз и дернулся, ощутив беспокойство. Но это была моя вина, когда стремишься к цели, ты должен раствориться, перестать существовать, стать ничем. Во мне же тлели сомнения. Мне уже некуда было отступать, но я все еще не решил, имею ли право корежить ее жизнь.
Затеряться внутри оказалось несложно, множество гостей давало такую возможность. Даже усиленная охрана не стала помехой. Среди них не было тех, кого мне стоило опасаться.
На втором этаже пришлось поплутать, хорошо еще, слишком скрываться нужды не было.
Попался я у самого входа в комнату Дарии. Глупо попался. Забыл, что хорт хорта чует издалека. Стихии нам вернули, но проклятие сделало ансаиров другими. Звериное будет умирать в нас не один лунар.
— Я знала, что ты придешь.
Раздавшийся за спиной голос можно было бы назвать ласковым. Если бы он не принадлежал такой же твари, как и я.
— Кимела? — протянул я, оборачиваясь. — Вот кого не ожидал увидеть!
— А я ждала, как только Маркирер прислал вестника. Он был уверен, что ты придешь сюда.
— Отец! — вскинулся я удивленно, и тут же, усмехнувшись, опустил голову. — Конечно! Теперь понятно, почему он отпустил тебя с Локаром!
— Не обижайся, — насмешливо посмотрела она на меня. — Тебе бы его опыт... За тебя обещана награда. Неважно, живого или мертвого.
— Догадываюсь. — Злость брала верх над разумом, но это не мешало мне искать выход. Сдаваться я не собирался.
— Тебя все равно поймают. Или... убьют. Не жалко девчонку?
Такого поворота я не ожидал, но прежде чем что-то решать, спросил:
— Она знает?
— О приказе князя? Знает. Я ей сказала. До сих пор плачет.
— Зачем?! — ошеломленно пробормотал я. Уже ничего не понимая.
— Зачем? — повторила она как-то слишком равнодушно. — Не люблю, когда играют чужими судьбами.
— Ты о нем или обо мне? — нашел я в себе силы задать и этот вопрос. Мои догадки значили мало, мне нужны были точные ответы.
— Если она пойдет за тобой, я вас прикрою. И... — она помолчала, окинув меня тяжелым взглядом, — больше доверяй отцу. Станет трудно — иди к нему, он будет тебя ждать.
Кимела не только отступила от двери, дозволяя мне пройти, но и была вынуждена подтолкнуть в спину, настолько я был поражен ее словам. Иного смысла, кроме того, что я вновь сыграл в его игру, в них не было.
С первым порывом — развернуться и уйти, я справился. Заткнуть собственное самолюбие оказалось легко, достаточно было вспомнить про Дарию, которая переживала за меня.
— Передай ему, чтобы не ждал, — все-таки не сдержался я. — Он будет последним, у кого я буду просить помощи.
Кимела насмешливо фыркнула и вышла, оставив меня одного перед дверью в спальню девушки.
Медлить я не стал, пусть внутри все и бурлило от противоречивых чувств. Уж с чем-чем, а с собственными эмоциями я научился справляться.
— Уже пора?
Дария стояла у окна, одетая в платье светлого серебра, и даже не оглянулась, услышав посторонний звук. Ее голос не дрогнул, но был пустым, безжизненным.
Я не осуждал лери Талину. В той неразберихе, которая должна была начаться после снятия проклятия, ее дочери было безопаснее стать наследницей клана. И... невестой. В случае чего, ее будут защищать и воздушные, и огненные, а это сила, с которой придется считаться всем. Да и раскрывшийся в полной мере дар нимеры убережет ее от многих бед.
Но глядя на эту беспомощную, поникшую девушку, я понимал, насколько жестоким для нее оказалось это решение. Этот мир был для Дарии слишком чужим, чтобы она приняла его законы и безропотно подчинилась им. Она слишком юна для того будущего, к которому ее подталкивали.
Но стану ли я ее спасителем или подвергну еще большему риску?
