— Джейк, погоди... — я потянулась за ним, моя рука скользнула по его предплечью.
Он отдернул свою руку, и мои пальцы так и не успели ни за что ухватиться.
— Пожалуйста, Джейк? Может, ты останешься?
Его ответ был холоден и тверд:
— Нет.
Он слегка смягчил свои слова, вздохнув и едва улыбнувшись, потому что мое лицо выдавало ту боль, что я испытывала.
— Не переживай за меня, Беллз. Я буду в порядке, как и обычно. — он натужно пошутил. — Неужели ты думаешь, что я позволю Сэту занять мое место и получить все веселье и украсть славу? Точно. — фыркнуло он.
— Будь осторожен...
Он выскочил из палатки прежде, чем я успела закончить.
— Да брось, ты, Белла, — услышала я его ворчание, когда он закрывал палатку за собой.
Я слушала звук его удаляющихся шагов, на улице было тихо. Никакого ветра. Я слышала только пение утренних птичек где-то далеко в горах, и ничего больше. Джейкоб двигался тихо.
Закутавшись в свои куртки, я прильнула к плечу Эдварда. Некоторое время мы оба молчали.
— Сколько осталось времени? — спросила я.
— Элис сказала Сэму, что все начнется, примерно, через час, — ответил мягко и ровно Эдвард.
— Мы останемся вместе. Невзирая ни на что.
— Невзирая ни на что, — согласился он, закрыв глаза.
— Знаю, — сказала я. — И тоже за них боюсь.
— Они знают как себя вести, — успокоил меня Эдвард, преувеличенно легко. — Я просто пропущу все веселье.
"Тоже мне, нашли веселье, — зло подумала я". Мои ноздри раздулись.
Он положил мне руку на плечи. — Не переживай, — настоятельно попросил он и затем поцеловал меня в лоб.
Словно я была способна не волноваться.
— Конечно-конечно.
— Хочешь, я тебя отвлеку? — выдохнул он, касаясь своими холодными пальцами моей скулы.
Я задрожала, утро все еще было морозным.
— Может лучше не сейчас, — ответил он сам себе, убирая руку.
— Есть другие способы отвлечь меня.
— Что ты предлагаешь?
— Можешь рассказать мне о твоих десяти лучших ночах, — предложила я. — Мне любопытно.
Он рассмеялся: — Попробуй угадать.
Я отрицательно помотала головой. — Слишком много ночей, о которых я ничего не знаю. Целый век.
— Я, специально для тебя, уменьшу срок. Все мои лучшие ночи случились, когда я встретил тебя.
— Правда?
— Да, правда — я не преувеличиваю.
Минуту я обдумывала сказанное.
— Мне вспоминаются только свои, — призналась я.
— Они могут совпадать, — подбодрил он меня.
— Ну, была та первая ночь, когда ты остался.
— Да, это и моя, тоже. Хотя, в мой любимый момент, ты была без сознания.
— Точно, — вспомнила я. — И, тоже, говорила во сне.
— Да, — подтвердил он.
Мои щеки снова покраснели, когда я вспомнила, что могла наговорить, пока спала в объятиях Джейкоба. Я не помнила точно, что мне снилось, и снилось ли что-то вообще, подсказок с этой стороны не было.
— А что я сказала в эту ночь? — прошептала я еще тише, чем раньше.
Он пожал плечами, и я вздрогнула.
— Все так плохо?
— Ничего настолько ужасного, — вздохнул он.
— Пожалуйста, расскажи мне.
— В основном, ты произносила мое имя, все как обычно.
— Это не плохо, — подозрительно заметила я.
— Хотя, ближе к концу, ты начала бормотать чепуху, что-то типа: "Джейкоб, мой Джейкоб". — я слышала как ему больно, даже шептать такое. — "Твоему" Джейкобу это очень понравилось.
Я вытянула шею, пытаясь поцеловать Эдварда. Его глаз я не видела. Он смотрел вверх, на потолок палатки.
— Прости, — тихо произнесла я. — Просто, так я различаю их.
— Различаешь кого?
— Доктора Джекила от Мистера Хайда. Того Джейкоба, который мне нравиться и этого, который жутко меня бесит, — объяснила я.
— В этом что-то есть. — кажется, я слегка успокоила его. — Угадывай следующую ночь.
— Перелет домой из Италии.
Он помрачнел.
— Тебе она не нравиться? — изумилась я.
— Нет, эта ночь, как раз из моих любимых, но я удивлен, что и в твой список она попала. Разве, ты не допускала ту нелепую мысль, что я просто из чувства вины веду себя так, и ожидала, что стоит только самолету приземлится, и я просто сбегу от тебя?
— Да. — улыбнулась я. — Но ты, все равно, был там, рядом со мной.
Он поцеловал мои волосы. — Ты любишь меня больше, чем я того заслуживаю.
Я посмеялась над этой нереальной мыслью.
— Следующая в списке — ночь после Италии, — продолжала я.
— Да, эта есть в моем списке. Ты была такая смешная.
— Смешная? — обиделась я.
— Даже и представить себе не мог, что у тебя такие красочные мечты. Я целую вечность тебя убеждал, что ты не спишь.
— И я все еще не уверена в этом, — проговорила я. — Ты всегда кажешься мне мечтой, а не реальностью. А теперь рассказывай про свои ночи. Я угадала первое место?
— Нет. Первое место — две ночи назад, когда ты наконец-то согласилась выйти за меня замуж.
Я скорчила рожу.
— В твой список они не входят?
Я вспомнила, как он целовал меня, обещание, которое удалось у него вырвать, и изменила свое мнение: — Да... эта ночь, тоже из моих любимых. Но, только с оговоркой. Я не понимаю, почему она такая важная для тебя. Ты и так получил меня навечно.
— Лет, этак, через сто, когда у тебя будет достаточно опыта, чтобы действительно понять мой ответ, я все объясню тебе.
— Надо будет тебе напомнить — через сто лет.
— Ты согрелась? — переменил он резко тему.
— Все в порядке, мне тепло, — успокоила я его. — Почему ты спросил?
Перед тем, как он успел ответить, тишину за палаткой разорвал ужасный, полный горечи и боли вой. Звук срикошетил от голого скального фасада горы и заполнил все пространство вокруг, казалось, он доносился отовсюду.
Вой, пронзил мой мозг как торнадо, знакомо и странно. Странно, потому что я никогда раньше не слышала, такой несчастный плачь. Знакомый, потому что я узнала голос — узнала звук и поняла значение, словно сама выразила словами. Не было никакой разницы, что Джейкоб был не человек, когда он так закричал. Мне не нужны были переводчики.
Джейкоб был близко, он слышал каждое наше слово, и теперь он страдал в агонии.
Вой перешел в всхлипывающие рыдания и все снова стихло.
Я не слышала, как он тихо сбежал, но я почувствовала это. Почувствовала его отсутствие. Когда он был рядом, я не придала этому значения, а теперь ясно ощутила, ту пустоту, что он оставил уходя.
— У твоего обогревателя кончилось терпение, — тихо объяснил Эдвард. — Перемирие закончилось, — добавил он, так тихо, что я не была уверена, сказал ли он это вообще.
— Джейкоб подслушивал, — прошептала я. Это не был вопрос.
— Да.
— Ты знал.
— Да.
Уставившись, в никуда, я ничего не замечала вокруг.
— Я никогда не обещал драться честно, — тихо напомнил он мне. — И он заслуживает знать правду.
Я закрыла голову руками.
— Ты злишься на меня? — спросил он.
— Не на тебя, — прошептала я. — Я ужасаю сама себя.
— Не мучься, — взмолился он.
— Да, — горько согласилась я. — Надо сберечь сил и помучить Джейкоба еще немножко. Не хочу, чтобы он страдал мало.
— Он знал, что делал.
— Думаешь, это важно? — я смаргивала слезы, и их легко было услышать в моем голосе. — Думаешь, мне важно, что там честно или не честно, и был ли он предупрежден об этом? Я делаю ему больно. Каждый раз, когда поворачиваюсь к нему, я делаю больно снова. — мой голос становился громче, истеричнее. — Я ужасный человек.
Эдвард тесно сжал меня в объятиях. — Нет, это не правда.
— Так и есть! Что со мной такое? — я боролась с его руками, и он отпустил меня. — Я должна идти и найти его.
— Белла, он уже успел убежать на много километров вперед, и там холодно.
— Наплевать. Я не могу просто сидеть здесь. — сброси куртку Джейкоба, обув ботинки, я быстро рванулась к двери, мои ноги занемели.
— Мне нужно... мне нужно... — я не знала, как закончить предложение, не знала, что делать, но все равно раскрыла молнию палатки, и вылезла на яркое, холодное утро.
Снега было меньше, чем я ожидала после яростной бури прошлой ночью. Наверно снег просто сдуло, а не растопило солнцем, которое низко светило с юго-востока, солнечный свет отражался от снега и слепил мне с непривычки глаза. Воздух был морозным, но вокруг была мертвая тишина и, потихоньку, все согревалось поднимающимся все выше солнцем.
Сэт Клирвотер свернулся на сухом пространстве, усыпанном сухими хвойными иголками, в тени чахлых елей, голова положена на лапы. Его песочная шерсть, была почти незаметна на высохшей хвое, но я заметила яркий отблеск снега в его открытых глазах. Он внимательно смотрел на меня, как мне показалось, с осуждением.
Я знала, что Эдвард шел за мной, пока я ковыляла к деревьям. Я не слышала его, но его кожа на солнце отбрасывала танцующие радужные блики, впереди меня. Он не пытался остановить меня, пока я не углубилась на пару шагов в лес.
Его рука схватила мое левое запястье. Он, не обратил внимания, на мои попытки вырваться.
— Ты не можешь идти за ним. Не сегодня. Время уже почти настало. Не важно, что ты думаешь, но если ты потеряешься, это никому не поможет.
Я вывернула запястье, бессмысленно пытаясь вырваться.
— Прости, Белла, — прошептал он. — Я сожалею, что так поступил.
— Ты ничего не делал. Это моя вина. Я сделал это. Я все сделала не правильно. Я должна была... Когда он... Нужно было... Я...Я... — зарыдала я.
— Белла, Белла.
Он обнял меня, и мои слезы впитывались в его рубашку.
"Мне нужно было... сказать ему...я должна была... сказать... — мысли проносились у меня в голове. Но что могло все исправить?"
— Он не должен был узнать все, вот так.
— Хочешь, я попытаюсь вернуть его, чтобы вы поговорили? Еще есть немного времени, — бормотал Эдвард, подавленные страдания звучала в его голосе.
Я кивнула, уткнувшись в его грудь, мне было страшно смотреть ему в глаза.
— Оставайся у палатки, я скоро вернусь.
Его объятья пропали. Он так быстро ушел, что буквально через секунду оглянувшись, я не увидела его. Я осталась в одиночестве.
Я снова всхлипнула. Сегодня я всем делаю больно. Было ли что-нибудь, что я портилось от моего прикосновения?
Я не знала, почему именно сейчас мне было от этого так больно. Я ведь все время это знала. Но Джейкоб никогда не реагировал настолько сильно, теперь он скинул всю свою самоуверенность и показал настоящую боль. Звук его агонии, продолжал слышаться в моей голове, болью отдаваясь в груди. И еще одна боль рядом. Боль за то, что сочувствую страданиям Джейкоба. Боль за страдания Эдварда. За то, что я не смогла спокойно смотреть, как уходит Джейкоб, ведь я знала, что это правильно и так надо.
Я — эгоистка, я приношу людям боль, я мучаю тех, кого люблю.
Я как Кэти в "Грозовом перевале", только у меня выбор лучше, чем был у нее, мне не приходится выбирать между злом или слабостью. И вот я стою здесь и оплакиваю то, что натворила, и не делаю ничего, чтобы все изменить. Точно как делала Кэти.
Я не могла дальше позволять своей боли, влиять на мои решения. Это было слишком мало, слишком поздно, но я должна была поступить правильно. Может, это уже было сделано за меня. Может Эдвард не сможет уговорить его придти назад. И тогда я приму все, как случившийся факт, и заживу своей жизнью дальше. Эдвард больше никогда не увидит ни слезинки пролитой из-за Джейкоба Блэка.
А что, если Эдвард сможет вернуть Джейкоба, тогда мне придется все сказать ему. Сказать, чтобы он ушел и больше никогда не приходил.
В чем же была разница? Почему мне так трудно прощаться с ним? Сказать "прощай" моим друзьям, Анжеле, и Майку было просто, почему же тут мне так больно? Это не правильно. Это не должно ранить меня. Я получила то, что хотела. Я не могу иметь их обоих, потому что Джейкоб не может быть просто другом. Надо было попрощаться с этой мыслью. Насколько нелепо жадным может быть человек?
Мне нужно было забыть это бессмысленное чувство, будто Джейкоб часть моей жизни. Он не может быть рядом со мной, не может быть моим Джейкобом, потому что я принадлежу кому-то другому.
Я медленно волоча ноги, вернулась на маленькую полянку перед палаткой. Когда я вышла туда, моргая от резкого света, я бросила один короткий взгляд на Сэта, он не двигался со своей "кровати" из хвои, и отвела глаза, не смогла встретить его взгляд.
Мои волосы свалялись и торчали в разные стороны неаккуратными прядями, я была похожа на Медузу Горгону с змеями на голове. Я попыталась руками пригладить волосы, толку от этого не было никакого. Кому, какое дело, как я выгляжу?
Я схватила фляжку, висящую рядом с входом в палатку, и встряхнула ее. В ней что-то плескалось, я открыла колпачок и глотнула, чтобы смочить горло ледяной водой. Где-то рядом должна была быть еда, но я не слишком сильно хотела есть, и поэтому не стала искать. Начала мерять полянку шагами, все время чувствуя на себе взгляд Сэта. Я не смотрела на него, и он снова в моем представлении стал мальчиком, а не гигантским волком. Он так был похож на юного Джейкоба.
Я хотела попросить Сэта дать мне знак (пролаять или еще как-нибудь) идет ли Джейкоб, но остановила сама себя. Не важно, вернется Джейкоб или нет. Наверно, лучше будет, если не вернется. Я хотел бы иметь возможность позвонить Эдварду.
Сэт заскулил и вскочил на ноги.
— Что такое? — глупо спросила я его.
Он не обратил на меня никакого внимания, побежал к деревьям, и указав носом на запад начал слегка скулить.
— Это те другие, Сэт? — потребовала я. — На поле?
Он посмотрел на меня и хныкнул один раз, и снова поверну нос на запад. Его уши были прижаты к голове, и он снова скулил.
— Почему я была такая дура? Что я себе думала, когда отсылала Эдварда? Как я могу теперь узнать, что происходит там? Я не говорю по-волчьи.
Холодная струйка страха пробежала у меня по спине. А что, если времени уже не было? Что если Эдвард и Джейкоб подошли слишком близко? А что если Эдвард решит присоединиться к битве?
Ледяной холод наполнил мой желудок. А что, если переживания Сэта ничего общего не имеют с полем, и его визг был отрицанием? Что если Джейкоб и Эдвард сражаются друг с другом, где-то далеко в лесу? Они ведь не сделаю это, правда?
Ясно и с холодной уверенностью я поняла, что сделают — если сказано будет все не так, как нужно. Я вспомнила о напряженной перебранке сегодня утром в палатке, и размышляла, если б я не вмешалась, насколько близки они были к драке.
Если бы я потеряла их обоих, это была бы моя вина.
Холод сковал мое сердце.
Прежде, чем потерять сознание от страха, Сэт рыкнул слегка, звук шел из глубины его груди, и развернувшись пошел на свое место. Это успокоило меня, но я разозлилась. Мог, хотя бы нацарапать когтями послание на земле.
От ходьбы я вспотела под всеми своими одежками. Я скинула куртку в палатку, и направилась к маленькому проходу между деревьями.
Сэт подскочил, шерсть на загривке встала дыбом. Я огляделась, но ничего не увидела. Если Сэт не объяснит в чем дело, я кину в него шишку.
