"Ты меня недооцениваешь", — недовольно проинес призрак.
"Верила девка, верила, да все равно перемерила!" — отшутился любимой пословицей отца Конрад.
Он ехал по дороге, ведущей из сердца Океанополиса в пригород, и чем дальше удалялись от центра, тем свободней становилась трасса. Вот машина уже мчится с максимальной скоростью. Конрад включил радио. Вначале передавали новости, а затем зазвучала музыка. Быстрая езда и приятная мелодия потихоньку улучшили настроение. Детектив успокоился и даже начал что-то мурлыкать себе под нос.
Призрак упорно отмалчивался.
"Обиделся, что ли?" — подумал он.
"Не дождешься, — последовал незамедлительный ответ. — В отличие от тебя я не бездельничаю, а обдумываю дальнейшие планы. Кстати, обрати внимание, бензин почти на нуле".
"Спасибо за подсказку, сам вижу, — ответил Орловски. — Через пару километров заправка".
Действительно, вскоре они подъехали к заправочной станции. Пока в машину заливали бензин, Конрад с удовольствием съел бутерброд с копченой колбасой и выпил банку пива.
"Демон, ты же не допустишь, чтобы нас с тобой из-за такой мелочи задержали?" — съехидничал он.
Призрак начисто проигнорировал подколку детектива.
Минут через пятнадцать вновь были на трассе.
Вот, наконец, и поворот на Родчерстерский полуостров — излюбленное место отдыха состоятельных граждан Океанополиса.
Сам по себе он невелик, но довольно далеко выдвинут в океан и весь разбит на частные участки. Лучшими считались те, которые прилегали к береговой черте. В своих владениях состоятельные господа, не стесняясь, соперничали в изысканности архитектурных форм, старались переплюнуть друг друга оригинальностью и стоимостью проектов.
Посреди полуострова пролегала двухсторонняя магистраль, по обе стороны которой располагались рестораны, магазины и автозаправки. На самом высоком месте еще в прошлом столетии установили знаменитый Родчестерский маяк. Сейчас он превратился в историческую достопримечательность. Но ночами по традиции посылал свой яркий луч в бескрайние морские просторы, придавая этим местам неповторимый колорит.
Восьмой частный сектор, тот, который был так нужен демону, находился непосредственно около маяка. Возле него и припарковался Орловски.
"Итак, каковы наши дальнейшие действия?" — спросил он.
"Все уже готово, — ответил демон, — если бы ты не оказался столь чувствительным, я бы сказал, что охраны больше нет. А так, можешь считать, что ребята, охраняющие интересующий нас объект, пошли попить пивка".
"Ты что, их тоже того..?" — неожиданно дрогнувшим голосом спросил детектив.
"Только не упрекай меня в кровожадности. Может быть, ты хочешь, чтобы они укокошили нас? — вопросом на вопрос ответил демон. — Ты ведь видел, как эти ребята стреляют, так сказать, попробовал на собственной шкуре. Или уже позабыл?"
"С тобой свяжись, так ты полмира сотрешь", — буркнул Конрад.
"Давай помянем их потом, в свободное от работы время. Ну, а сейчас за дело! — скомандовал демон. — Время ждать не будет. Пройдет час, и появится новая смена. Тогда и ее придется ликвидировать. А ты вновь начнешь упрекать меня во всех смертных грехах. Если такой сердобольный, поторопись!"
Детектив спустился в подземный переход, перешел дорогу и шагая вдоль высокого забора, ограждающего территорию маяка, вскоре оказался у закрытых ворот.
"Заходи смело, — шепнул призрак, — замка нет, я позаботился и об этом".
И впрямь, Конрад беспрепятственно открыл калитку. Не торопясь, подошел к дому.
"Алэк у себя в кабинете. Наше присутствие он уже почувствовал. Учти, Конрад, психиатр не совсем обычная личность, — предупредил призрак. — Он обладает способностями экстрасенса и телепата. Сейчас в его душе бушует буря эмоций. И я не могу точно предугадать ответную реакцию".
Миновав холл и коридор, детектив приблизился к кабинету Лиховэна. Здесь он на секунду задержался, преодолев колебание, отворил дверь и вошел в комнату.
Хозяин кабинета сидел за письменным столом. Закрыв глаза и обхватив голову руками, равномерно раскачивался из стороны в сторону. Казалось, что он не видел вошедшего.
Сделав несколько шагов, Орловски нерешительно остановился, словно боялся вспугнуть осторожную дичь.
— Как Вам удалось войти, ведь кругом охрана? Впрочем, о чем это я? Для Вас ее не существует. Не правда ли? Проходите, проходите. Не стесняйтесь, присаживайтесь, — прошептал Алэк, не открывая глаз. — Я жду Вас давно. Очень давно, вот уже почти двадцать лет. Я верил и не верил в Ваше существование, но все же чувствовал, что рано или поздно Вы придете! Ждал каждый день, каждый час. И вот, наконец, свершилось. Вы здесь, рядом. И я готов принять кару. Она станет искуплением греха. Свершилось пророчество Дрейлы! Вершите же суд скорее! Я приму приговор как должное. Он освободит мою несчастную душу от тяжких мук.
"Демон, почему он так перед тобой трепещет? — спросил Орловски у призрака. — Неужели ты так ужасен? Кто же ты на самом деле?"
"Не беспокойся, Конрад, для тебя я безопасен. А он чувствует свою вину и потому так боится. Если не возражаешь, я поговорю с ним".
"Валяй", — ответил детектив "отключаясь".
— Я не желаю тебе зла, — начал телепатический диалог Сергей, — прошу лишь, расскажи все, что знаешь о Дрейле Горин.
Алэк еще несколько секунд пребывал в прострации, потом, словно очнувшись, поднял голову и, открыв глаза, посмотрел на своего сверхъестественного собеседника. Взглянув в глаза демона, печально усмехнувшись, сказал:
— Смерти я больше не боюсь. Страх убит годами томительного ожидания. Ну, а ты почти, как он. Хоть я и видел Александэра Горина лишь раз. Но разницы почти нет. Разве что в ауре побольше зеленых тонов! Ты, как и он, стоишь над миром за пределами человеческого восприятия. Ты — не человек! Так же, как и Дрейла. Это тебя она ждала все время. Верила, что придешь, и сводила своей верой с ума и меня! Но она действительно больна, и к тому же очень несчастна... Ты читаешь мысли и знаешь, что не лгу. Спрятав от людей, я сохранил Дрейле жизнь.
— Алэк, успокойся, вспоминай все по порядку, — прервал поток его бессвязной речи Краевский.
— Это совсем не трудно, хотя и прошло с тех пор очень много времени... Я и сейчас прекрасно помню тот злополучный день, — начал свою исповедь горемычный доктор. — Тогда мне позвонил знакомый еще по колледжу Вилен Орниге и сказал, что у него есть для меня очень интересная и богатая клиентка — Дрейла Горин.
Муж Дрейлы часто бывал в отъездах, и тогда она особенно нуждалась в обществе интеллигентного и умного собеседника. О ее душевной болезни речи не было. Разговор шел лишь о богатой даме, нуждающейся в психотерапии. Психоаналитика как раз входила в моду, и я не заподозрил нечего особенного. Тем более, что гонорар обещали весьма приличный.
Орниге сам подвез меня к неожиданно непритязательному жилищу. Заметив мое недоумение, сказал:
— Пусть тебя не удивляет внешняя скромность. Их состояние и могущество безграничны. Можешь мне верить!
Несмотря на эти слова, мной овладели сомнения. В его правоте я убедился намного позже. В тот день меня поразило еще одно.
Возле моей будущей пациентки круглосуточно дежурили сиделки. Они больше напоминали тюремщиц, поочередно сменявших друг друга. Можно было подумать, что женщина на-столько психически больна, что представляет опасность для окружающих. Ее мир замыкался стенами одной комнаты. По сути дела, это был домашний арест.
Вилен, войдя в дом супругов Горин, разительно изменился. Как-то сразу осел и обмяк. Казалось, что им овладел животный страх. Он шепотом объяснил, что психические расстройства у Дрейлы появились после автокатастрофы, где она получила тяжелую травму мозга. Долго находилась в коме и лишь недавно пришла в себя. Психика так и не восстановилась. В ее поведении появилось много странного и загадочного. Моей задачей как раз и было помочь ей вернуться к нормальной жизни.
Первая наша встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Когда я вошел в комнату, она сидела спиной к двери и даже не обернулась. Внезапно на меня обрушился телепатический удар. За секунду она вывернула всю душу на изнанку, при этом даже не глянув в мою сторону. Уже после, спустя годы, мне удалось как-то привыкнуть и даже частично освоить этот скрытый дар нашего мозга. Дрейла знала, кто я и зачем пришел. Я тогда не подозревал о ее способностях, и потому очень удивился, услышав:
— Алэк, ты зря сюда приехал!
Вначале я подумал, что Орниге предупредил о моем визите.
— Ты вмешался в события, которые сломают твою карьеру и жизнь. Откажись от этого дела и немедленно уходи, пока еще не поздно.
Я ей не поверил, а зря. Нужно было послушаться мудрого совета и бежать оттуда что есть мочи. Возможно, тогда моя жизнь сложилась бы иначе. Но я начал говорить о том, что буду другом, помогу справиться с ее страхами и страданиями.
Некоторое время она слушала, потом пристально посмотрев мне в глаза, разразилась жутким смехом. От ее взгляда и смеха по телу мурашки побежали. В тот момент я понял, что Дрейла действительно безумна. Но сумасшествие ее было каким-то особенным — гениальным и непостижимым.
Впоследствии мы провели много времени вместе. Благодаря ей я познакомился с азами телепатии, но, к сожалению, заразился и безумием. К тому же я сразу и безнадежно влюбился. Другие женщины перестали для меня существовать, а жизнь превратилась в ожидание новой встречи. Встречи... с моей мечтой и проклятием...
Даже теперь, спустя столько лет, я ее боготворю, хотя и понимаю, что это неразумно.
Тогда я был всего лишь отдушиной для несчастной женщины. Но и такая роль льстила моему самолюбию, а иногда делала даже счастливым. Наивный... Я мечтал только об одном — быть рядом с ней... Пусть безумной и недостижимой, но все равно прекрасной и неповторимой!
Я делал вид, что верю в ее сказки об иных мирах, где она якобы была богиней и где оставила часть своей сущности и могущества. О том, что Александэр Горин вовсе ей не муж, а похититель и тюремщик. О том, что он привел ее сюда, в созданный им мнимый мир, через магическое зеркало. О том, что где-то в реальном мире у нее есть дочь и многое, многое другое.
Еще говорила она, что настанет время и за ней оттуда придет истинный друг. Но боялась, что это может случиться слишком поздно.
В конце концов, я постепенно поверил во всю эту фантасмагорию. Наверное, потому что любил, и вместе с ней потихоньку сходил с ума. Правда, временами ко мне возвращался здравый смысл, и тогда я сам над собой смеялся.
Но кратковременные просветления исчезли после встречи с ее мужем. Виделись мы лишь однажды, мимоходом, и даже не говорили. Но я сразу ощутил, что моя персона для него не существует, впрочем, так же, как и все остальные, включая Орниге. По-настоящему он интересовался только Дрейлой. Она же, в свою очередь, его откровенно ненавидела. И несмотря на все свое могущество и силу, сломить жену Александэр так и не смог.
Наслушавшись рассказов Дрейлы, я неосторожно попытался телепатически прикоснуться к его сущности. Меня сразу обжег холод бездонной глубины и абсолютной непостижимости. Казалось — я приблизился к вечности и невольно затронул первооснову бытия. Горин почувствовал мое "присутствие" и посмотрел так, словно впервые увидел. Дальше, будто бичом, хлестнуло мозг:
— Знай свое место, фантом! Еще раз замечу — исчезнешь!
Больше я его не видел. К Орниге он относился точно так же. Хотя адвокат и вел его дела, но своим клиентом Александэра Горина назвать не мог. Скорее, Вилен был похож на верного пса, безумно боявшегося хозяина. Возможно, он знал намного больше, чем я...
Орниге рассказывал, что временами Горин надолго исчезал. Но однажды — насовсем. Все, кто знал его, вздохнули свободней. Казалось, что должно стать легче и Дрейле, но этого не произошло. Наоборот, она стала еще беспокойней. Тогда Орниге буквально заставил меня отказаться от остальной практики и сосредоточить все внимание на ней.
Так продолжалось почти год. Потом в ее болезни наступил новый этап. Однажды застал ее в чрезвычайном возбуждении. Она с ужасом рассматривала только что убитого комара. На белой блузке виднелось небольшое пятнышко крови.
— Он меня укусил! Он пил мою кровь! Это ужасно! — шептала дрожащими губами Дрейла.
Смертельная бледность покрыла ее лицо, из широко открытых бездонных глаз капля за каплей катились слезы.
Реакция на такое незначительное событие была совершенно неадекватной. Естественно, что я попытался ее успокоить.
— Дрейла, не стоит так волноваться, это всего навсего комарик. Он не может причинить большого вреда!
Увидев меня, женщина, все еще не владея собой, прошептала:
— Ты не понимаешь, что произошло. Для меня это смертный приговор. Теперь я одна из вас, буду стареть и умирать вместе с вами. Дорога в истинный мир закрыта. Жизнь моя окончена! Лишь одно утешение, мой мучитель — мертв! Горуна больше нет! Я чувствую, знаю это. Но что мне с того, если погибла и я!
Дрейла в сердцах схватила попавшуюся под руку вазу и с силой запустила в большое зеркало, занимавшее часть стены возле дивана. Оно треснуло пополам, но не рассыпалось.
Посмотрев горестным взором на свое расколотое изображение, расхохоталась безумным, леденящим душу смехом, сменившимся бурными рыданиями.
Я тоже заглянул в него и увидел два разных отражения. В одной половине — прекрасную молодую богиню, а в другой — безумную взлохмаченную старуху со спутанными седыми волосами. До сих пор я считаю, что это была галлюцинация. Поверх-ность зеркала покрылась рябью и... замерла, восстановив первозданную целостность.
О происшедшем я, конечно же, рассказал Орниге. Он, на удивление, внимательно выслушал, но ничего не сказал. А несколько месяцев спустя, вынудил подписать протокол о недееспособности Дрейлы. После чего ее поместили в одну из закрытых частных психиатрических клиник, где она находится до сих пор.
За свою подлость я рассчитываюсь по сей день — щедро плачу страхом, одиночеством и тоской. Иногда, правда, мне разрешают увидеться с ней.
Она очень изменилась и лишь отдаленно напоминает ту не-сравненную красавицу, которую я встретил двадцать лет назад. Нынешние свидания тягостны для нас обоих. Но все равно меня по-прежнему тянет к ней, как наркомана к очередной дозе ядовитого зелья...
Орниге не забыл той услуги, которую я когда-то оказал. Щедро расплатился — миллион конов в ценных бумагах Государственного банка на предъявителя — такой была его цена. За прошедшие годы мое состояние, по крайней мере, утроилось. Но я ни разу не прикоснулся к проклятым деньгам. Они до сих пор хранятся здесь, в сейфе. Да и к чему они мне теперь — жизнь ведь прошла, да и живу я словно в тюрьме. Каждый жест, шаг и слово под суровым контролем. Если бы Орниге не нуждался во мне, то я давно был бы трупом. Но он терпит меня потому, что я один еще как-то могу общаться с Дрейлой, поддерживать ее связь с окружающим миром.
Что же касается Орниге, то он больше всего на свете боится возвращения Горина. Вот почему мы с ней еще живы. Как только умрет она, сразу же исчезну из жизни и я.
