Я же ДжеймсА БондА и ШтрирлицА в одном лице! — напомнил я себе. — Поэтому можно и сходить. Добыть информации.
— Хорошо, я удовольствием схожу с тобой! — покладисто сказал я, добавляя в ментал соответствующий фон.
— Эри, ты такой милый! Можно я с тобой посижу?
Я пожал плечами, что должно было означать: садись. Ты же тут хозяйка! Чего меня спрашивать?
— Спасибо, — сказала Дина, обходя диван и усаживаясь рядышком.
Мы сегодня подозрительно вежливые... Как она боком села! Длиннющий разрез на юбке разошелся. А в нем — ножка в чулке... почти вся на виду... С точки зрения художника — нога абсолютно правильных геометрических пропорций. И чулок такой, на первый взгляд — очень земного качества. Телесного цвета, плотный и гладкий... Наверное, приятный на ощупь... прямо так и хочется потрогать! И начало ажурной резинки в разрезе виднеется... И черная туфелька на высоком каблуке... Все вместе это смотрится как... как-то... как-то так... смотрится. Волнующе, что ли?
— За что спасибо? — с трудом отдирая свои глаза от ее ноги, спросил я. — Мне всегда приятно ходить с тобой куда-нибудь.
— Правда? — спросила Дина и неожиданно придвинулась ко мне, прижавшись боком, пользуясь тем, что я сижу в углу дивана и отодвигаться мне некуда.
Эй-эй-эй! Куда-да это она?
— Правда, — с удивлением прислушиваясь к стуку своего зачастившего сердца, сказал я, стараясь не выходить из роли. — Ты такая красивая! С красивой девушкой приятно гулять...
— М-да? — кошкой промурлыкала Дина, выгибая спину и небрежно кладя левую руку на спинку дивана, аккурат за моей спиной.
— Но с девушками можно не только гулять, — шепотом сказала она, наклоняя голову в удобную для поцелуя позицию, — ты ведь знаешь?
Похоже, меня сейчас будут зажимать, подумал я, ощущая левым боком врезавшийся в него подлокотник дивана, а правой ногой — бедро, прильнувшей ко мне кошки.
Какие у зубастой беленькие зубки... А какие у нее сладкие губы, неожиданно вспомнил я, смотря на ее такое близкое лицо.
Словно уловив мои мысли, Дина еще больше наклонила голову на плечо и прикрыла глаза, подставляя мне губы.
Я ее сейчас поцелую! Как тогда, неожиданно понял я.
Сердце бухнуло и замерло в ожидании. Моя голова стала медленно клониться к ее губам. Внезапно что-то уперлось мне в подбородок.
Ошейник!!! ОНА НАДЕЛА НА МЕНЯ ОШЕЙНИК! И она думает, что я после этого еще и целоваться с ней буду? Ну уж нет!
Вспыхнувшая внутри меня злость мигом развеяла поцелуйное настроение.
— И что же именно с ними можно делать? — откидывая голову назад, громко поинтересовался я.
Дина резко открыла веки. В ее глазах я увидел мелькнувшее и ушедшее в их глубину разочарование. Отодвинувшись, она несколько секунд массировала свой правый висок указательным пальцем, внимательно разглядывая мое лицо, затем молча поднялась, гибко качнув бедрами, и ушла, так и не сказав мне ни слова.
— И что это было? — спросил я себя, переводя дух и проводя рукой по своей шее.
Ошейник! Гадость моя! Я вновь ощутил под ладонью его гибкую ленту. Кто бы мог подумать, но в данный момент — как хорошо, что ты у меня есть!
— Ты готов? — спросила меня Дина, поворачиваясь от большого зеркала в прихожей, возле которого она красовалась.
— Всегда! — ответил я, вытягивая шею из своего воротника.
Дина без восторга посмотрела на меня.
Сегодня она была сама строгость. Черные волосы были плотно собраны назад в тугой пучок, открывая лоб и зрительно делая ее глаза еще больше. Плотно сидящий черный камзол военного покроя со стоячим воротником и обтягивающие штаны, заправленные в блестящие черные сапоги придавали ее фигуре гибкость и грациозность. Особенно этому способствовал пояс, с большой желтой бляхой. На бляхе была изображена голова оскалившейся пантеры или еще какого-то крупного кошачьего с большими клыками.
— Эри, я тебя очень попрошу, веди себя прилично! Там будет много моих сослуживцев, и мне не бы хотелось, чтобы из-за твоих шуток я выглядела глупо...
— Может, мне тогда лучше остаться? — предложил я. — А то ведь сослуживцы разные бывают... у всех свои понятия о шутках.
— И что ты будешь делать один целый день? — чуть нахмурившись, спросила Дина.
— Ну... за целый день можно сделать много всяческих полезных вещей... Поиграть на гитаре, порисовать, познакомится с кухней ближайшей таверны...
— Нет, — категорическим тоном сказала Дина, — ты пойдешь со мной!
— Ну нет так нет, — спокойно сказал я, поправляя свой шейный платок перед зеркалом так, чтобы он как можно больше прикрывал ошейник.
Посмотрим, что там за барак, в котором ты служишь...
Молодые зубастики
— А у лейтенантши губа не дура... — Молодая варга, произнесшая эти слова, задумчиво смотрела внутрь своей кружки, словно там было что-то интересное.
— Ты о ком? — поинтересовалась ее соседка, сидевшая рядом за столом таверны, такая же молодая и тоже в форме курсантки.
— Да я про Дину. Ты видела, какую зверушку она себе приобрела?
— Зверушку? Не видала... Я сегодня в наряде была... А где она ее приобрела? Может, и нам там можно?
— Ха! Как же! Держи карман шире! — Первая варга подняла голову от кружки и усмехнулась. — Там только для старших. Нам не положено. Отберут!
— Как не положено? — возмутилось вторая. — Кто нашел, того и зверушка! Таковы правила!
— Ха, правила! А ты думаешь, чего она его сегодня на занятия притащила?
— Ну... не знаю.
— Оставить боится! Чтобы не отобрали, до того как он зверушкой станет! И думать нечего!
— Да ладно! Если по-твоему, так она бы его дома оставила. Чтоб не видел никто. А так она, наверное, что-то хотела. Что она с ним делала?
— Ну... может быть... — Первая варга задумчиво почесала затылок. — А что делала? Да ничего! Мы размялись, потом, как обычно, тренировки с мечами... А потом она ему предложила тоже попробовать.
— Попробовать? — удивилась вторая. — Человек против нас? Он что мастер какого-то боя? Согласился?
— Отказался! Сказал, что у него по дороге, как он выразился, сперли кинжалы, и вообще он не собирается тут всех веселить....
— Похоже, мозгов у него побольше будет, чем у нашей Дины... — сказала вторая.
— Наверное... — задумчиво ответила первая, — благородный как никак...
— Благородный? Так ведь это запрещено!
— Вот я тебе и говорю, что у нас отберут! А ты мне правила, правила! Для кого правила, а для кого так... особенно у кого тетка в начальницах тайной стражи ходит... Болтают, что она его прямо из замка выкрала!
— Да ты что! — ахнула вторая, распахнув глаза — А родственники его что? Императору разве не стали жаловаться?
— Говорят, что она куда-то за ним на окраину ездила. Куда-то далеко-далеко. Чуть ли не за Серые пустоши. Императору на таких плевать.
— Ух ты! Это ведь целая охота! Я тоже себе хочу благородного! А что теперь всем будет можно на окраины за зверушками ездить?
— Губки-то позакатай! Раскатала! Благородные — это не для всех! Это только для избранных. Если все будут ходить с благородными, тогда чем избранные будут отличаться от нас? Так что остынь. Для нас — каторжники!
— Но это же несправедливо... Одним, значит, все...
— Вот заведешь себе тетю — начальницу тайной стражи, будет и у тебя благородный! Будет тебе петь, стихи читать, на гитаре играть и портреты рисовать!
— А он все это делает?
— А ты думала! На то он и благородный. Еще и восхищается ею так, что на соседней улице слышно!
— Ууу... вот бы мне такого! А то эти каторжники.... У них такие рожи.... двух слов связать не могут и так нас боятся! Просто противно... Прямо так и хочется прибить их на месте за это! И почему среди каторжан нет благородных?
— Ха! Благородные среди каторжан? Мечтательница... У благородных что? У них права! На землю, на имущество, на наследование. Если ты приговариваешь благородного к смерти, то должна быть уверена, что он не вернется и не предъявит их по возвращении. Поэтому лучше своими глазами видеть, как они уходят к Хель, а не спать, потом ворочаясь по ночам, думая — вернется или не вернется? Соображаешь?
— Ну... ведь можно лишать прав наследования...
— Ага... жди! Император так и пожертвует своим покоем, лишь бы у тебя благородная зверушка была! На плаху и все!
— Дааа... — грустно протянула вторая.
— Ага... — в той же тональности откликнулась первая.
За столом на несколько секунд воцарилось грустное молчание.
— Слушай, — неожиданно сказала вторая, ты говорила, он на гитаре играет?
— Угу, а что?
— Знаешь... мне в голову мысль пришла...
— Какая?
— Если он издалека, то, может, он знает какие-нибудь песни или мелодии... неизвестные. Которые никто не слышал. У нас ведь скоро показательные выступления...
— И что?
— Что значит — и что? Я думаю, что за выступление под новую музыку можно получить отличные балы! И нас запомнят надолго!
— Слушай, а ведь точно! Прекрасная идея! Ты всегда отлично соображала! Нужно будет с ним поговорить. Поговоришь?
— Ну... мне как-то неудобно. Я его даже не видела... Может, лучше ты?
— Хорошо! Поговорю. Заодно и познакомлюсь поближе... с глаааазастеньким...
— Отлично! Пойдем нашим расскажем!
— Пойдем!
Девушки быстро встали из-за стола, кинули, проходя мимо стойки трактирщика, несколько монет в уплату и вышли.
Сидящая за соседним столиком молодая светловолосая девушка в такой же форме, как и у них, и тихонько подслушивавшая весь их разговор, проводила их задумчивым взглядом.
Дина
Что они ко мне все цепляются? То тетка, то капитан: "Дина! Что ты делаешь? Ты в своем уме?"
А что я делаю? Ничего я не делаю! Я просто хочу получить себе кусочек счастья, которого на варг выделено так мало. Это ведь так здорово, когда тебя любят! Да, да! Эри меня любит. Я чувствую это. Просто он еще не понял это. Он такой молодой и неопытный... Это так мило... Я, впрочем, тоже не могу опытом похвастаться. Попробовала по молодости с девчонками за компанию, но одного раза мне хватило. Сначала пришлось много выпить, чтобы было не так противно, а потом... Потом ничего интересного... Боль, ярость... и кровь! Из него ее столько вылилось! Все в ней было: пол, стены, и даже на потолок попало. И сама в крови вся перепачкалась с ног до головы... Пришлось потом платить трактирщику за постель. Ее можно было только выбрасывать. И за ремонт. Кровищу оттирать. Меня тогда, помню, так рвало...
Я вздохнула, припоминая гулянку по поводу окончания учебы. Погуляла...
И вот теперь нашелся тот, кто меня не боится! Кто меня любит! А они все как сговорились... Да они мне просто завидуют! Потому и лезут! Самим не досталось, вот завидки и берут. А мне повезло. Он любит меня! По-настоящему любит! И может быть, даже... Может быть, он даже зверюшкой и не станет! Я каждый день молюсь Миране и Арист, чтобы они явили мне милость, и даровали вечную любовь. Ведь было же у некоторых, было! Значит — возможно! И у меня будет! Я буду ждать, сколько потребуется! Пусть это будет моей жертвой богиням. Меня к нему так тянет! Последний раз я чуть не сорвалась, едва не начала целовать его на этом диване. Не знаю, что он там про меня подумал, но вид у него был... изумленный и негодующий. Не испуганный. Мне даже стыдно стало. Когда я опомнилась. Совсем не хочется выглядеть в его глазах озабоченной кровожадной тварью, как про нас болтают. Хочется быть самой красивой, самой умной, самой сильной, самой ловкой. Самой-самой для него! Все! Больше никаких прикосновений! Никаких побуждений к действию. Он сам придет. Когда поймет... Я подожду. Сейчас главное — не отпускать его одного никуда! А то понаболтают ему всякой ерунды в городе. С этих доброхотов станется. Чужому счастью всегда завистники найдутся. Как я потом с ним говорить буду? Сколько сил потом придется потратить, чтобы он мне снова поверил, как сейчас? И времени... Хотя... Время с ним рядом не кажется уж такой большой проблемой... Я согласна ждать... Пока он рядом...
Да, кстати, а где он? Куда он делся? Я его уже пять минут как не вижу!
— Эри! Ты где, Эээриии!
Эри
Опять она меня ищет, устало подумал я, услышав Динин голос. Что-то она прямо какой-то назойливой становится!
Я лежал на диване в гостиной, закинув ноги на его мягкий подлокотник.
— Устамши я... — начал говорить я с ней, не особо заморачиваясь ее отсутствием рядом со мной, — утаскался я!
Бараки оказались не приземистыми и серыми, как им было положено быть, а солидными, из светлого камня зданиями за высокой стеной. Их там было много. Вот все вместе они и назывались одним чехом — бараки. Как я понял, это было что-то вроде центра обучения молодых солдат. Там же крутились варги и более старших возрастов и званий. Короче, учебка при гарнизоне, как говорят на Земле.
Зачем меня Динка туда притащила, я не понял. Похвастаться, что ли? Как во мне дырку глазами не протерли, просто удивительно. Глазели все! Особенно запомнились выражения лиц Дининых подопечных. Смотрели так: концепт-кар, который поступит в продажу только в следующем году, однако на нем уже кто-то ездит. Впрочем, Дина долго пялиться им на меня не дала. Построила, скомандовала, и они у нее заскакали, как зайчики. Ну посидел... ну посмотрел... Ну прыгают...
После показательных выступлений земного спецназа — баловство одно. А уж если с нашей ареной сравнить — так вообще смех. Да, руками быстро машут. Ну и что? Все ведь зависит от конкретной ситуации. Будь я в своей броне, мне это рукомахание — плюнуть и растереть! Или спецназ земляшек взять в их келаре. Не, зарЭзать их, конечно, можно... в принципе, так сказать, тЭорЭтически... Только вот не дадут они себя зарезать. Любят они себя... Поскакушки эти до них просто не дойдут. Какой-там не дойдут! Не добегут!
Так что для местных это, может, и впечатляюще выглядит, но для того, кто кое-что повидал в других мирах, эти танцы — сущие пустяки!
Я улегся на деревянною скамейку, на которую меня усадили, — лучше полежу! На солнышке...
Я вытянулся в полный рост, скрестив ноги, закинул руки за голову и закрыл глаза, подставив лицо солнечным лучам.
Солнышко! Ветерок... Хорошо-то как! Если бы еще не визги и звуки ударов с площадки, где скакали тренирующиеся зубастики, так вообще бы было замечательно...
— А ты кто такой? И что ты тут делаешь? — полный удивления голос выдернул меня из моей нирваны, в которой я уже начал было задремывать.
Открываю, прищурив правый глаз. На фоне солнца, в ореоле лучей, силуэт. И никуда не девается.
Похоже, вздремнуть не получится... Видно, у моей лавки проходит хайвэй, которого я не заметил, вздохнул я про себя и ответил на последний заданный вопрос:
— Тренируюсь! По индивидуальной программе. Скоростное засыпание под палящими лучами солнца как эффективный метод противодействия на допросах противника!
