— Что бы ни случилось, ваше величество, я буду с вами, — горячо сказала Бесс. — У нас, в Шотландии, многие помнят и любят вас; моя матушка, отправляя меня сюда, приказывала мне верно служить вам.
— Моя милая Бесс, — королева потрепала её по щеке. — Но может быть, всё ещё изменится к лучшему.
* * *
Во дворе замка королеве немедленно подвели коня — светло-серого испанского скакуна чистейших кровей, подарок короля Филиппа. При виде своей хозяйки конь заволновался, начал бить копытами и взбрыкивать, так что слуги едва удерживали его.
— Ну, ну, Роланд, вот я и пришла, — Мария поцеловала коня в лоб и погладила по холке. — Сейчас отправимся на прогулку.
— Не перестаю удивляться вашей лошаде, — проскрипел чей-то голос позади неё. — Какой экстерьер: лоб широкий, профиль прямой, уши маленькие, шея выгнутая, корпус соразмерный, круп мощный, а ноги сильные с крепкими копытами.
— Прибавьте к этому, сэр Эмиас, что мой Роланд сообразителен, послушен, силён и способен служить до тридцати лет, — сказала королева.
-Да, славная лошадь, — отвечал ей поджарый пожилой джентльмен, которого она назвала сэром Эмиасом. — Ценители лошадей отдали бы большие деньги, чтобы она стояла в их конюшне.
— Вы будете сопровождать меня, сэр Эмиас? — спросила Мария.
— По долгу службы.
— Что же, я готова, — Мария уселась в седле и поправила шлейф платья. — А где же ваш конь?
— Сию минуту будет, — сэр Эмиас подал знак, и из-за угла появилась группа всадников, первый из которых держал под узды порожнюю лошадь.
— Едем же! Мой Роланд танцует от нетерпения, так ему хочется вырваться на простор! — воскликнула Мария.
Выехав из ветхих ворот замка и проскакав между ржавыми цепями по подъёмному мосту, Мария направила коня к ближайшей рощице на вершине холма.
— Нельзя ли попросить вас, мадам, ехать медленнее! — прокричал ей сэр Эмиас. -Попридержите своего Роланда, мы не поспеваем за вами!
— Боже, вы хотите испортить мне прогулку! — с досадой воскликнула Мария. — Что за удовольствие плестись шагом?
— Тем не менее, мадам, настоятельно прошу вас не забегать вперёд, — сказал с трудом догнавший её сэр Эмиас. — Вы слишком торопитесь, это может дурно кончиться, — бывает, что неосторожные всадники ломают себе шею.
— Зато те, кто не спешат, никуда не поспевают, — ответила Мария. — Если не стремиться к цели, то как её достигнуть?
— Цели бывают разные, — глубокомысленно изрёк сэр Эмиас. — Ваш испанский скакун опасен, мадам, — он, как вы правильно изволили заметить, рвётся на простор. Берегитесь, чтобы не попасть с ним в беду.
— Сэр Эмиас, я вас не узнаю сегодня, — сказала Мария. — Откуда подобная забота обо мне?
— Одну минуту, мадам, я лишь прикажу своим молодцам осмотреть опушку рощи: не скрываются ли там, спаси господи, разбойники или другие злые люди? — отдав надлежащий приказ, сэр Эмиас тут же вернулся назад. — Я старый служака и привык исполнять приказы. Мой отец, сэр Хью, тоже был старый служака и исполнял приказы. Хотя не всегда ему удавалось решить поставленную задачу, но никто не осуждал его за это, — напротив, его поощряли. Он закончил службу на губернаторской должности и сумел передать её мне.
— Сэр Хью? Как же, я слышала о нём, — неожиданно улыбнулась Мария. — Это ведь он вёл переговоры со святейшим папой о разводе короля Генриха с королевой Екатериной, когда Генрих решил жениться на леди Болейн? Меня в то время ещё на свете не было, но слухи об этих переговорах надолго пережили вашего батюшку. Говорят, что не выдержав бесед с вашим отцом, один представитель Папы выбросился из чердачного окна своей резиденции, другой — скончался от удара, а третий сбежал в Африку проповедовать Евангелие среди людоедов. В итоге переговоры были сорваны.
— Что же из того? Отец выполнил свой долг и получил поощрение от его величества, — ничуть не смутился сэр Эмиас. — Я хочу сказать, мадам, что главное в нашей службе — точно исполнять приказы и не задумываться о том, что стоит за ними. Тайный смысл, полунамёки, вскользь обронённые слова, — это не для нас. Мы не занимаем такого высокого положения, чтобы пускаться в плавание в туманном море интриг — наш корабль скорее пойдёт в нём ко дну, чем достигнет сказочных берегов с сокровищами. У меня есть приказ охранять вас, и я охраняю; остальное меня не интересует. Я понятно изъясняюсь, мадам?
— Как я понимаю, раньше у вас был приказ охранять меня со всей строгостью, а теперь мне даны поблажки? Отчего бы это? — спросила Мария.
— Нет, вы не поняли меня, мадам, — покачал головой сэр Эмиас. — Если вы думаете найти во мне друга, с которым можно вести доверительные разговоры, то это напрасно. Повторяю, нас с вами могут связывать исключительно служебные отношения. Женщины склонны во всём видеть что-то личное; вы гневаетесь на меня, считая, что я как твёрдый сторонник евангелической церкви и преданный слуга её величества Елизаветы не расположен к вам из личных побуждений. Это ошибка: за те шесть лет, что я охраняю вас, у меня, наоборот, возникла к вам некая симпатия, — такое часто случается между охранником и той, которую он охраняет. Но это ровно ничего не значит: если завтра мне прикажут погубить вас, я исполню и этот приказ. Однако я убеждён, что её величество никогда не отдаст такого приказа, — никогда, если к этому не будет весомых причин, очень весомых причин.
— Я вас недооценила, сэр Эмиас, — Мария внимательно посмотрела на него. — Вы умны; напрасно вы стараетесь носить маску недалёкого служаки.
— Видимо, у меня это плохо получается, коль вы говорите такое, — возразил он.
— Вы умны, и я опять задам вам всё тот же вопрос. Режим моего содержания здесь явно изменился, — это, конечно, неспроста. Я долго плавала в "туманном море интриг" и делаю вывод, что какие-то изменения произошли в большой политике. Что-то случилось в Лондоне, — вы можете мне ответить в двух словах, что именно? Не беспокойтесь, вы не разгласите государственных секретов и не нарушите свой служебный долг, потому что я и без вас узнаю это: письма мне получать не запрещено и отправлять их я тоже могу свободно, — сказала Мария.
— Да, письма вы можете получать и отправлять свободно, — подтвердил сэр Эмиас, искоса взглянув на неё. — А государственного секрета в том, что я сообщу, и вовсе никакого нет. Её величество королева Елизавета разорвала отношения с Испанией. Посол короля Филиппа выдворен из Англии.
— Вот как... — протянула Мария. — Но ведь это война.
— Не могу знать, — коротко отвечал сэр Эмиас. — Если её величество нас призовёт, пойдём на войну. Возраст — не помеха, если надо сразиться за Англию и королеву.
— Будет война, а мне дали поблажку. Для чего, — может быть, они хотят, чтобы я бежала, покинула Англию? А может быть... — Мария вдруг побледнела.
— Не могу знать, — повторил сэр Эмиас. — Меня это не касается.
— Благодарю вас, милорд, — сказала Мария, быстро справившись с волнением. — Не бойтесь, я даю слово, что не употреблю вашу откровенность вам во вред.
— Я не боюсь, ведь никакой откровенности не было, — спокойно произнёс сэр Эмиас.
— Даю вам слово, что между нами останутся чисто служебные отношения. Пусть даже вы получите приказ убить меня и исполните его, я заранее прощаю вам и это, — гордо проговорила Мария, выпрямившись в седле.
— Вы — настоящая королева, — склонил голову сэр Эмиас. — Если бы Господь по-другому распорядился историей нашей страны, я так же преданно служил бы вам, как служу её величеству Елизавете.
— Не сомневаюсь, милорд, — сказала Мария. — А теперь позвольте мне продолжить прогулку. Мне хочется проехаться по лесу.
— С вашего разрешения, я оставлю вас, мадам. Мне, старику, трудно поспевать за вами, вас будет сопровождать сэр Кристофер. Вон он скачет, видите? — сэр Эмиас показал на всадника, несущегося вдоль опушки. — Очень способный молодой человек, недавно прислан к нам из Лондона. Он покладист и охотно пойдёт навстречу вашим пожеланиям. Но будьте осторожны, мадам, не погубите себя, в лесу скрыто так много опасностей.
— Я постараюсь, сэр Эмиас, — ответила Мария, пришпорила коня и направилась к лесу.
* * *
На лесной поляне стояли восемь больших камней, образуя правильный прямоугольник; когда-то он был покрыт плитами из песчаника, наподобие крыши, но они давно обрушились на землю и со временем так густо поросли травой, что были почти неразличимы. Для чего были поставлены эти камни и кем они были поставлены, не мог сказать никто из местных жителей, однако в окрестных деревнях верили, что здесь собираются тролли и ведьмы, а возможно, это был заколдованный вход в подземное царство. Место было проклятое и опасное, люди обходили его далеко стороной, а если случайно попадали сюда, крестились, плевались и со всех ног мчались прочь.
Королева Мария, едва нашедшая поляну с камнями, тоже осенила себя крестным знамением и лишь затем негромко окликнула:
— Сэр Энтони, где вы?
Из-за камней вышел молодой человек и низко поклонился ей:
— Я жду вас, ваше величество. Уже не надеялся увидеть вас сегодня. Подумал, что опять вам не удалось обмануть своих тюремщиков.
— Нет, всё прошло гладко. Правда, старик Эмиас несколько задержал меня, зато его помощник Кристофер оказался поразительно сговорчивым. Когда я сказала, что хочу побыть одна, он легко отпустил меня; лишь просил не заблудиться.
— Он наш союзник? — настороженно спросил Энтони.
— Не думаю. Он недавно приехал из Лондона и явно имеет какие-то инструкции насчёт меня.
Энтони приблизился к королеве, взял её коня под уздцы и сказал:
— Плохо, если сэр Френсис заподозрил что-то. Обидно будет, если наше дело закончиться, не успев начаться.
— Сэр Френсис коварен, но он не всеведущ, — ободряюще улыбнулась Мария. — Откуда ему знать, когда о нашем замысле известно пока только мне и вам! Даже ваши друзья не посвящены в суть нашего плана; нет, я убеждена, что сэр Френсис не успел ещё что-либо пронюхать.
— Тогда отчего этот Кристофер столь любезен с вами?
Мария нахмурилась.
— Елизавета разорвала отношения с Испанией, разве вы не слышали?
— Как раз с этой вестью я к вам явился, — Энтони изумленно посмотрел на неё. — Но как вы узнали, мадам? И какое это повлияло на поведение ваших стражников?
— Я узнала от сэра Эмиаса... Нет, не подумайте, что он перешёл на мою сторону! Старый Эмиас не так прост, как кажется: перед Елизаветой он хочет выглядеть моим врагом, а мне он демонстрирует свою лояльность. Он держит нос по ветру и в нужный момент повернёт свой корабль на правильный курс. Таких хитрых лисиц, как сэр Эмиас, в Англии теперь много развелось: их даже предателями назвать нельзя, — какое предательство, помилуй бог, когда они верно служат власти, — любой власти, какая бы ни была в стране!
Понятие предательства сильно обесценилось у нас: раньше казнили за измену, но сейчас измены нет, потому что нет того, чему или кому можно было бы изменить. Представьте себе, что Спаситель не пришёл бы в Иерусалим, что Его не родила бы Пресвятая Дева; кому тогда изменил бы Иуда? Он стал бы обыкновенным чиновником Каифы и получал бы свои тридцать серебряников от синедриона в виде ежемесячного жалования.
Так и в нашей стране, — Христос забыт, его учение превращено фарисеями в выгодное дело и приносит хорошие доходы; подлость сделалась полезным и необходимым качеством для успеха в жизни, а благородство вызывает смех, как старомодное, проеденное молью одеяние. Предателей нет, говорю вам, — есть хитроумные люди, которые могут воспользоваться сложившимися обстоятельствами.
— Однако сэр Френсис не остался без работы, — заметил Энтони.
— Он вылавливает выскочек, слишком жадных и слишком алчных; честолюбцев, которые чувствуют себя ущемлёнными и хотят славы; наконец, сумасбродов, свихнувшихся на своих идеях. Благородные и нравственно здоровые люди редко попадаются в его сети, — эта рыба нынче почти перевелась.
— Позвольте поинтересоваться, к какому разряду вы относите меня, ваше величество? — рассмеялся Энтони с некоторой принуждённостью.
— Наверно, я должна была бы польстить вам, сказав, что вы благородный человек, борющийся за справедливость и истинную веру, — но я не привыкла лгать своим друзьям и особенно тем из них, кто рискует из-за меня жизнью. По-моему, вы относитесь к тому разряду молодых людей, которые переняв основные черты нашего подлого века, пытаются построить лучшее будущее. Какая бы ни была ваша участь, вы не станете ни апостолом, ни святым, ни мучеником веры, — однако вы можете приблизить то время, когда к нам придут и апостолы, и святые, и великомученики... Вы не обиделись на меня, сэр Энтони, мой друг? — королева ласково взглянула на него.
— О, нет, мадам, — отвечал Энтони, — я ценю вашу откровенность, и вы правы... Но давайте возвратимся к нашему делу. Итак, вы считаете, что ваши тюремщики ни о чём не подозревают?
— Я считаю, что сэр Френсис решил избавиться от меня.
— Но почему?
— В преддверии войны с Испанией он желал бы очистить Англию от всех, кто мог бы оказать помощь врагу или действовать в интересах испанцев. Он хочет уничтожить всё что угрожает власти Елизаветы внутри страны, а я, как вы понимаете, главная и чуть ли не единственная угроза для этой власти. Моя кузина тоже это осознаёт и мечтает о моей гибели, однако ей страшно посягнуть на женщину, в чьих жилах течёт кровь сорока поколений королей, и которая связана родством почти со всеми правителями Европы. Я сегодня уже говорила своей фрейлине, что Елизавета большая трусиха, как бы ни желала она выглядеть волевой и бесстрашной. Я жива благодаря её трусости: будь Елизавета по-настоящему твёрдой королевой, меня давно убили бы.
Но сейчас настал момент, когда медлить больше нельзя: война с Испанией слишком серьёзное испытание, которого власть моей кузины может не выдержать. Я уверена, что многие из подлецов, близких к ней, втайне уже прикидывают, как удобнее перейти на службу к Филиппу, если тот будет побеждать. Удобнее же всего это сделать, перейдя на службу ко мне, так как все знают о моей близости к испанскому королю — по родству, по вере и по убеждениям. Пошатнись трон Елизаветы, и в моём замке отбоя не будет от знатных лордов и прочих джентльменов, приехавших выразить мне своё почтение и свою преданность.
А если бы Елизавету удалось свергнуть до начала войны, то и воевать не надо было бы, потому что я, естественно, сразу заключила бы мир с Филиппом и вернула Англию в число цивилизованных христианских государств. Война же далеко не всем англичанам по нраву, они предпочли бы не подставлять свою драгоценную грудь под пули, — а кроме того, не подвергать опасности свои деньги, имущество и семьи, если война перекинется на английскую землю.
— Да, я это понимаю, — сказал Энтони. — Мне не ясен замысел сэра Френсиса относительно вашего величества.
— Мне он также не ясен, — усмехнулась Мария. — Однако, судя по тому что мне разрешили свободно разъезжать по окрестностям замка, сэр Френсис надеется на моё бегство или заговор. Первое менее вероятно: уехав из Англии, я не потеряю притягательной силы для обиженных на Елизавету и недовольных ею; с моим отъездом опасность для моей кузины удалится, но не устранится. К тому же, сэр Френсис не глуп, он знает, что я никогда не соглашусь вернуться в Англию на испанском корабле и войти в Лондон в обозе испанских войск. Мир и союз с Филиппом — обязательно, но быть его наместницей, служить испанской короне — никогда!
