-Не, Лех, все хорошо, но Верки не хватает. Мы с ней без слов друг друга понимаем, и 'Цыганочку' бы забацали — ого-го! ...уехала, бля, в какую-то дальнюю даль. Ладно, поехали домой, завтра Марь Иванне помогать будем, там целый табор набежит на Новый год, а хорошо, вот сегодня оторвалась вроде, но не то! А у Полосухиных — вот там да, там все свои, душа разворачивается во всю ширь!
К вечеру тридцатого приехали Платоновы, стало точно как в таборе, везде слышались разговоры, смех, а два самых главных человечка сидели в манежике, выкидывали игрушки и заливисто смеялись. Полосухин шустро ползал, вставал, а Димулька потихоньку тянулся за ним, оба, похоже, сильно понравились друг дружке.
Андрей, привезший своих, поутру поехал назад за Бирюком, только пришедшим со смены, Кондратьевым с Петровой и Сашкой Бобровым, чтобы дружная компания случилась в полном составе.
-Натк, твой Тошка чё-то мутит! — подозрительно глядя на Антона, сказала Тучкова.
-Да, скорее всего, подарки какие-то дозаказал, пропустил, может, кого, — отмахнулась Натка.
Одели на прогулку малышей, с ними отправились гулять няньки Платоновы, молодежь расчищала дорогу, дурачились, кувыркались, раскатали, съезжая на картонках, крутой берег речушки — визги, смех, настроение у всех было предпраздничное. Опять же съезжались люди в соседние коттеджи, кто-то уже пару дней как был здесь — всем понравилась прошлогодняя встреча Нового года.
Поскольку снега было немного, столы решили накрывать прямо возле сверкающей елки, там уже суетились мужики, устанавливая их поосновательнее, "мало ли кто-то в восторге не удержится на ногах, поскользнется" — высказался уже находящийся под хмельком ближайший сосед Антона, Виктор. -Сергееич, а дед Мороз-то до нас приедет или?
-Должен быть, — как-то неопределенно сказал Антон, — посмотрим, точно скажу к вечеру...
-Странно, Тошка и сомневается. У него же всегда все четко схвачено? — опять озадачилась Таня.
-Теть Тань, ты как замуж пошла, чудная стала — то Леху своего к теть Вере ревнуешь, то Антон у тебя подозрение вызывает. Чудишь, старушка? — хохотала Натка.
-Поживи с мое, не так зачудишь, лан, пойду покурю, вон, хоть с Бирюком.
Суетливый день подходил к концу, народ — почти все немного поспали днем в ожидании новогодней ночи. Платоновы братики, правда, возились на улице, мудрили чего-то, чтобы на стене высокой ограды возле елки высветилась трансляция новогодних программ идущих по телику. Часов в девять все срослось — по выражению Сашки, и мужики довольные сидели на кухне, попивая горячий чай-кофе.
А в начале двенадцатого в дверь позвонили долгим таким звонком...
-Странно? — удивилась Натка, — все знают, что дверь открыта, кто-то чужой...
Пошла открывать... послышался её удивленный возглас, и в комнату вместе с ней вошли высокий Дед Мороз и Снегурочка.
-Ааа!! — закричали детки, — дед Мороз, с подарками! — Колюня, девчонки Платоновы, Лерка, Петрова -заскакали возле деда Мороза. Он как-то таинственно молчал, говорила все время Снегурочка, отдавая подарки каким-то явно измененным голосом...
Натка присматривалась, кто-то явно свой... а Тучкова как-то бочком, стала приближаться к Снегурочке.
-Бля, или мне кажется... — пробормотала она, — или у меня ку-ку, или я не ошибусь, если... — она уцепила деда Мороза за руку.
-Дедушка Мороз, борода из ваты, а мне подарок есть?
-Да! — кратко сказал тот.
-Нда, что-то ты не разговорчив, милай! А ну-ка! — и тут погас свет, никто не заметил, как Антон, стоя у двери, щелкнул выключателем.
Все заволновались, но он сказал: -Спокойно, включаю!
Все немного зажмурились, а Таня издала боевой клич-вопль:
-А-а-а-а, бля!!! Я как чувствовала, а-а-а, мои дорогие!!
Она притянула голову наклонившегося к ней уже почему-то без бороды деда Мороза и звонко чмокала его в щеки.
Лерка, визжа от восторга, повисла на Снегурочке:
-Крестнинька, любимая!!
Натка, охнув, тоже подлетела к Снегурочке — своей самой любимой теть Вере!
-Так! — громко сказал Антон, — у нас на все обнимашки — десять минут. Через двадцать минут — Новый год!
Ржентич, теперь уже шумный, громогласный дед Мороз, расцеловывался со всеми, радостно обнимался с мужиками. А Тучкова в восторге матюгала свою подругу.
-О, бля, какая ты, подруг — все хитромудричаешь, нет бы предупредила — вот весь день Тошка вел себя подозрительно, а я, дурища, не сообразила, что сюрпрайз готовит!!
Шумно гомоня, вывалились на улицу, у елки уже было много народу — все ждали речь президента и боя курантов, а потом понеслось... гуляли, как говорится, до упаду. А самым нужным и востребованным был у всех необычный дед Мороз, громогласный, говорящий иногда что-то на непонятном языке, но очень веселый и обаятельный. Сначала многие думали, что он просто прикалывается, говоря неправильно с иностранным акцентом, но под утро уже все знали, что дед Мороз настоящий сэрбин. И был он нарасхват, особенно у мужиков, которых интересовало многое. Веру же постоянно опекала Лерка, которой не терпелось подробно-преподробно поговорить про Адриана.
Часу в четвертом многие из взрослых ушли, а молодежь дурачилась аж до шести утра, отплясывая и взрывая всякие хлопушки-петарды. Сонным хмурым утром в поселке было оглушающе тихо — спали все, даже собаки не подавали голоса. Бурная, суматошная выдалась ночь, но замечательная.
-Вера, аз много устал, — снимая дедов прикид, выдохнул Мариан, — такая Нова година, многославно!
-Иди спать, тусовщик! — зевая, ответила сонная Вера, которая уже в четыре уснула сладким сном, а этот горный сэрбский козлик скакал с молодежью до утра.
Баб Маша и баб Нина забрали мелких хулигашек Тимку и Димку к себе, чтобы родители хоть немного поспали, но молочные дети через пару часов распищались. Натка и Леся, зевая, кормили своих мальчуганов, а Антон и Санек, умывались-одевались, завели малышей — надо женам помогать, куда деваться. Платон забрал радостного, тянущего к нему ручонки сынишку:
-Иди, досыпай. Я с ними двумя погуляю.
Зацепил санки за санки и поехал с мужиками по поселку таким вот паровозом.
-Хороший он, Саша, такой славный, ответственный, за всех волнуется. — Проговорила Натка.
-Наташа, а ты Вихря ведь знала? — поинтересовалась Леся. — Какой он был? Саня вот его просто боготворит.
-Ты знаешь, Димка был такой... разный. Где-то жесткий и нетерпимый, а где-то очень добрый и внимательный. Очень любил теть Веру — постоянно какие-то нужные вещи по хозяйству ей дарил, цветы-обязательно, он к ней так трогательно относился, переживал за её сердце, сын был достойный. А что друзей таких имел, так жизнь вот повернула. Его постоянно спрашивали какое у него образование -высшее?
Отвечал всегда так: -"Ага, высшее, тюремное".
Много знал, много читал, любимый писатель вот Достоевский был, в людях разбирался, конфликты улаживать умел без мордобоя. Он ведь попал за драку, и отлупили-то одного... пакостника по делу. Но там была-мохнатая рука, а у теть Веры за душой... Вот и попал Диман, а на зоне с опером одним постоянно на ножах был, сроку добавили, время-то дикое было, Гуляй-поле. Лерка его обмирала любила, меня всегда выслушать мог, помочь. Только как-то вот не сложилось у него с Бодиной мамкой, но мужик был настоящий, мой бывший ему в подметки не годился. Когда его... мы с Тучковой тряслись, боялись за теть Веру — как бы она за ним не ушла... жуть была. И я так рада, что у неё Ржентич есть теперь, он вон какой заводной, и она стала намного веселее, пусть бы подольше были рядом. На две страны ведь живут, теть Вера сразу сказала, что никуда из своей квартиры, а у Ржентича два сына учатся в институтах — тянет обоих, да и до пенсии дорабатывать ещё сколько, вот и ездят когда он в Болгарию, или она к нему в Сербию. А мы с Тучковой и рады.
Легкая на помине выползла Тучкова.
-Ух, еле проснулась, я чё-то как с вами связалась, постоянно где-то шляюсь, совсем дома не бываю!!Внук сказал, что домой не пустит.
-А что тебе внук? У тебя муж с квартирой. — Сказала вошедшая за ней Вера.
-Да так-то оно так... а вдруг выгонит?
-Не заслужишь — не выгонит! — припечатала Вера.
-Подруг, какая ты все-таки язва, удивляюсь — связала вот судьба, сколько? Бля... тридцать пять лет в мае, юбилей, отметим?
-Во, как разошлась — только по корпоративам и скачем?
Таня махнула рукой:
-Тебя переупрямить... переехидничать... не, мне не дано.
После двух проснулись все, опять было много веселья, а вечером, совсем неожиданно случился импровизированный концерт. Сначала Таня, Вера и Лера затеяли песняка в караоке, их поддержали ребята, Диман со своей Петровой очень проникновенно и слаженно пели дуэтом, а у Бобра оказался очень приятный баритон. Даже Тимка и Димка запели, громче всех.
-Музыкальный слух, похоже, есть у обоих, — посмеялся Антон.
Потом вышел, вернулся с гитарой.
-Тряхну и я стариной...
И тряхнул. Натка такими же круглыми как и у Димульки Платонова глазами смотрела на своего Тошу, она и помыслить не могла, что её муж ещё и на гитаре... Долго пели, подпевали, получая огромное удовольствие.
А ещё Катька Егоршина удивила. Стесняясь, попросила у уставшего Антона гитару... и чего-то подкрутив, вдруг чисто заиграла и запела Митяевскую:
"Качнется купол неба большой и звездно-снежный. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!"
Как смотрели на неё одноклашки! Тоже никто не знал что она так лихо бацает. Ржентич шумно восторгался — начал петь свою песню, Катька подыграла.
— Ай хвала!!
-Все хорошо, но вот надо поплясать, айда на улицу, подурачимся, здесь мелкие, им спать пора! — у Тучковой и Веры загорелось.
Возле елки врубили во всю дурь музыку, и понеслось: на веселье начали подтягиваться соседи, ухали, свистели, голосили, опять домой явились ночью.
Ржентич, не зная слов, только подпевал — ля-ля-ля, но радовался, как ребенок.
-Русски — многоширока душа, убедился!
И разъезжались, как всегда — с шумом и гамом, остались только Диман с Петровой. Лерка лично просила родителей Петровых, чтобы разрешили Ленке ещё пару дней побыть у них. Девчонки чего-то хихикали-секретничали, а Диман с Антоном занимались серьезными делами, разбирались в сложных заданиях. Антон все больше радовался, как вовремя он разглядел этого пацана — ему импонировала Димкина неспешность, упорство и старание
Правда, их работу часто прерывали младшие Полосухины. Колюньке тоже было интересно возле мужиков посидеть, ну а где Коля — там и Тимошик.
Где ползком, где уцепившись за диван, на нетвердых еще ножках, но шагая — упрямый Антонович, доползал до папиного кабинета. И если дверь не поддавалась, то рев был устрашающий, попробуйте — не откройте.
Антон в такие минуты весь лучился, казалось, у него внутри зажигается солнышко.
Диман даже терялся, ему такое тепло и любовь только от бабули и доставались, ща правда была Петрова, но Димка далеко, даже на год вперед боялся загадывать.
Кто знает, вот понравится Петровой кто другой... Он, Диман, конечно, переживет, не один ведь сейчас, но так леденело внутри от такого предположения.
Он как-то разговорился с Саньком Платоном об этом. Тот помолчал, потом сказал:
-Мне, Диман, несказанно повезло, что Вихрь меня обтесывал. Если б не он, чё бы из меня вышло? Тоже, как ты скажешь, внутри все леденеет, как представлю... Но, я вот уверен, да и Кириллыч всегда так говорит, что все в жизни предопределено, и если суждено встретиться вот с человеком каким-то, то сто процентов — встретишься. Вот и в наших с тобой, не очень веселых раньше жизнях, встретились такие люди, как Сергееич, Наташа, теть Вера, теть Таня, твоя Петрова, Лерка, мои все. Значит, мы с тобой не совсем пропащие, кто-то там наверху нам такие шансы выделил... вот я и держусь за всех зубами. А насчет Петровой... Они с моей Леськой чем-то похожи, обе упертые, моя-то, сам знаешь, из меня бестолкового, просто вытрясла признание, что я без неё — никудыка. Вот и твоя... Мелкие, они все такие, не думаю, что ей кто-то кроме тебя больше понравится. Не накручивай себя. Завтра — это будет завтра, и что может случиться, никто не знает. Вон, Вихрь, поехали по мелочевке вчетвером, а приехал только один, и тот инвалидом остался, на коляске ездит. Так что не накручивай себя, ты мужик настоящий, в самые лихие для тебя годы выжил, а сейчас: вот техникум закончишь, работа уже есть, жилье тоже имеется, друзья настоящие — тем более. Ты, если прикинуть — счастливчик, Диман. Я не мастак умные речи толкать, но вы все мои, и Полосухины, и теть Вера, и Тучкова-хулиганка, ребята твои — все у меня в душе, я вами дорожу. Надо было вот так — через дурацкую ту историю пройти и понять, и найти дорогих нам людей.
А Петрова почти так же говорила Лерке, что вот кто знает, станет её Диман учиться в техникуме, мало ли, кто ему понравится, а как ей тогда быть?
-Ленка, ты дурища. У меня Андриан совсем далеко, а я не заморачиваюсь, мне папТоша давно сказал, типа, суждено — значит, будете вместе, а нет... Кондрат, он такой, надежный, и кроме тебя никого не видит, не накручивай себя, да и сама же говоришь, что после Барби у вас совсем другие отношения стали. Мамка вон говорит, что вы так бережно относитесь друг к другу, а им, взрослым, виднее. И если хочешь знать, она вас всегда мне в пример приводит, если я иной раз заною, говорит, что я чуть старше Кольки, а вы с Диманом — совсем другие, взрослые, типа.
Андрею Платонову позвонила Иринка, немного поговорили, она поинтересовалась, как Новый год, где и с кем отмечали. Андрей пояснил, что у них уже традиция появилась — ездить всем большим семейством к самым лучшим друзьям под Серпухов. А там даже маленький племяшик — сын Санька, принимал участие в коллективном пении.
-Андрей, а можно я к вам на денек приеду? Так хочу вас всех увидеть, особенно Санька, да и девчонки... поди, и не узнаю их?
-Давай я тебе перезвоню, как со своим переговорю, у нас, видишь ли, такая насыщенная жизнь, всем собраться не всегда получается. То я занят по уши, Леха, вон, к сессии готовится, то к мам Нине едем на выходные. Но выберем денек, я тогда сообщу заранее, Олюшка вон помнит, как ты ей конфеты давала, мы тогда их редко видели.
Санек подумал, прикинул и сказал, чтобы приезжала на старый Новый год.
-Андрюх, ты бы пригляделся к ней, может, это твоя половинка? Я вот помню, девчушка неплохая была, но опять же это в детстве. А ща кто знает, какая она стала.
После Рождества у Андрюхи в ИП наступило затишье, ребятишки шумно выдохнули, тяжеловато им достались конец декабря и посленовогодье, вместо того, чтобы отрываться на каникулах, они допоздна зависали на работе — монтировали, прикидывали, придумывали, как поинтереснее оформить очередную видеосъемку. Пока все было неплохо, ребята ни разу не повторились — совесть не позволяла гнать одни и те же заставки, да и город небольшой, пойдут разговоры, что ребята халявничают и пиши — пропало. Появился и небольшой пока архив, где хранились все копии фильмов, начиная со свадьбы Бабушкина-младшего.
