Так как тела убитых здесь, во время старых конфликтов, давно разложились, армии из них было не сделать. Они стали частью этой земли. И именно эту “часть”, как пояснил Король Проклятых, им и предстояло добыть, чтобы потом из нее сделать особый вид нежити. Какой именно — Эд не знал. Начальство было очень скупо на пояснения. Уровень образованности подопечных его вообще волновал меньше всего. И если Белле и Эсме он еще мог что-то рассказать, то на всех остальных ему было совершенно плевать.
С тех пор, как они прибыли сюда Белла и Эсме поселились в большой и роскошной палатке самого Короля. Остальным приходилось ютиться в маленьких походных палатках, которые те привезли с собой. Причем еще неизвестно, кому повезло больше — Король был ненасытен во всем, каких либо возражений не терпел, превратив женщин в своих наложниц. Да и сказать ему никто из них ничего не мог. Все девять новоиспеченных некромантов принадлежали ему с потрохами. Более того, Король знал всегда, кто и о чем думает и сурово наказывал даже за нехорошие мысли о себе.
Пожалуй, сейчас идея стать некромантом не казалась уже Эду такой хорошей. Но развивать эту мысль было нельзя, если он не хотел получить очередной болезненный нагоняй от начальства.
Выбрав самое яркое пятно из тех, что были рядом, Эд взял лопату и начал копать. Аккуратно сняв землю, то и дело сверяясь со своим “вторым зрением”, он добрался до залежей этого странного “нечто”, что они добывали. Теперь самое сложное.
Эд разложил рядом мешок, сел и сосредоточился на заклинаннике. Послушные его воле частички земли стали собираться вместе и лететь в сторону мешка. Это было очень тяжело, пот лился градом, то и дело приходилось помогать освобождать тот или иной кусочек земли руками. Частенько в земле попадались человеческие кости, которые надо было откладывать отдельно. В какой-то момент Эд не выдержал, и мир уплыл куда-то вдаль.
Обычное дело. Раз пять-шесть за день, как минимум, он так вырубался, чтобы потом проснуться лежа носом в развороченной земле.
Впрочем, сейчас ему повезло — когда он очнулся, он увидел чистое, без единого облачка небо. И парящих где-то высоко стервятников. Ох уж и много их тут развелось.
На чистейшем небе они казались букашками, портившими его идеальную голубизну, и жутко раздражали Эда, словно это были тараканы. Выместить злобу на чем-то хотелось, и, вскочив, молодой некромант призвал заклинанник. У мелкого зверья он мог теперь остановить биение сердца одним лишь своим желанием.
Но не вышло. То ли он так выдохся за сегодня, то ли стервятник парил слишком высоко, но “зацепиться” за него не вышло, словно это была не птица, а какой-то неодушевленный предмет.
— Тьфу тебя в колодец! Не дождетесь, падальщики! — зло выругался Эд и вновь принялся за работу.
* * *
Эту гору, которой заканчивалась южная оконечность западного хребта, иногда величали небесным столбом. Хотя были и другие названия этой горы. Здесь, на Юге, за мертвыми песками пустыни Женекерса, наиболее часто эту гору чаще всего величали Пик Одиночества.
Давно, когда ни Евклида, ни Женекерса на этой земле еще не было, а пустыня по праву принадлежала Гвивелле, гору облюбовал Шендар. Наверное, самый загадочный мистик из всех, когда-либо живших в этом мире. Никто не знает толком, что он мог и может, откуда он пришел, как, зачем, и почему решил здесь обустроить свое жилище. Была ли эта гора до него, или сама земля создала ее для него. Сохранились свидетельства, что он когда-то долгое время скитался по городам побережья, преподавал, работал по найму, позже прославился за целую серию трудов по алхимии, что его даже сравнивали с Рексеном Великим, первым алхимиком, научившим людей этому ремеслу.
Был ли он демиургом? Этого Женекерс не знал. Но, так или иначе, этот человек оставил свой яркий неизгладимый след в истории. В королевстве о нем знали немногие, он больше был легендой именно южных берегов, где его кое-кто даже считал просто сказкой. В первую очередь потому, что найти этого мистика в горах было не так просто. Но Женекерс был из тех, кто знал куда идти.
Алгана Женекерс отправил в пустыню сразу после того, как передал через Евклида о планировавшемся нападении на посла Жемчужных Островов. Хочется верить, заказчика этого убийства ждет ближайшее время очень неприятный разговор с Хелькасой. По пути Алгану предстояло продать трофейных лошадей и сменить их на механического скакуна.
Живые лошади требовали намного больше ухода, потому от их содержания маг давно отказался.
Это ущелье здорово изменилось за прошедшие годы. Каменистые склоны успели покрыться растительностью, не без помощи откуда-то взявшегося за эти годы ручья. Здесь Женекерс и оставил своего скакуна. Дальше предстояло идти пешком.
Вход в пещеру, где брала начало лестница, теперь скрывал бурно цветущий южный вьюн. Огромные, размером с голову цветы, счастливо цвели разными цветами, едва заметно светясь в полумраке. Если бы не удивительная живучесть и способность этого растения разрушать своими простирающимися на десятки метров корнями даже самый прочный фундамент, его бы очень ценили садоводы.
— Есть новости из Сантарина — вкрадчивый голос Евклида прозвучал в голове мага.
— Слушаю.
— Аркастеры закрыли на этой неделе две сделки. По результатам этих сделок Леннарт Аркастер стал владельцем восемнадцати текстильных мануфактур. Согласно имеющейся информации, это вызовет ухудшение условий труда и увеличение суточных объемов работ для рабочих, что уже вызывает некоторые недовольства в рабочей среде. Леннарт Аркастер становится монополистом.
— Оцени вероятность бунта рабочих и следи за обстановкой в рабочей среде. Лорд Яда не будет настолько глуп, чтобы не создать нам еще одну проблему на ровном месте.
— Хорошо. Кикарос уже занялся этой проблемой.
— Значит, все же это будет Леннарт. Хорошо, теперь "Братья Песков" могут поставить на острова свои станки и, наконец-то, развернуть производство. Артелайл в курсе?
— Да. Сейчас будет проходить экстренная встреча Леннарта с хранительницей, как раз по этому поводу. По моим данным Леннарт крайне расстроился, когда узнал о том, что “Братья Песков” будут поставлять оборудование на острова.
— Хорошо, покажи мне, что там происходит.
Где-то сбоку появилась четкая картина происходящего в Сантарине. Какая-то часть сознания Женекерса стала внимательно следить за происходящим там, чтобы не упустить ни единой важной детали.
* * *
Артелайл сидела в мягком кресле одной из комнат дворца, читая. До назначенной ранее встречи с Ренгусом Аркастером был еще час. Хотя они и должны заявиться раньше, она всегда старалась использовать каждую минуту с пользой. Судьба отмерила хранительницам слишком мало минут, чтобы тратить даже одну из них впустую. Неважно, что иногда так хотелось закрыть глаза и не думать ни о чем хотя бы минуту.
Кикарос настоял, чтобы она обязательно прочитала эту книгу. У Женекерса не было полного текста, лишь воспоминания о прочитанном в далеком прошлом, когда память его была самой обычной, человеческой, хоть и очень цепкой. Этого хватило.
Фрагменты, которые извлек из своей памяти маг, переработал с присущей ему старательностью Евклид, добавив в текст деталей в меру своих возможностей. Да и Лорд Виваль, который все годы отсутствия Женекерса был незримым наставником Евклида, явно постарался.
Получилось ли похоже на оригинал? Женекерс не знал. Но это было лучше, чем ничего. Артелайл считала, что с задачей они справились великолепно. Читать книгу было тяжело, а после мира описанного там реальный мир со всеми его опасностями и трудностями казался внезапно таким цветным и приветливым.
В руках хранительницы был роман Джоржа Оруэлла “1984”. Странная книга, которая лишь отдаленно могла пролить свет на то, чего так боялся пустынный маг и почему предпочитал не давать даже самые безобидные из своих творений в руки людей. Книга, описывавшая мир тотального контроля и слежки в самых худших ее проявлениях.
Артелайл закрыла глаза и на какое-то мгновение отвлеклась от чтения. Для нее книга была тяжелой втройне. И вовсе не потому, что значение некоторых слов приходилось уточнять у Евклида — у них просто не было достойного перевода.
Стоило вникнуть в написанное, как дар рисовал ей те мрачные тропки, что приведут ее страну к такому же страшному будущему. Не в точности, нет, но очень схожему на то, что она видела здесь.
Но страшно было не то, что такие тропки были. Они есть всегда, даже к более страшному будущему. Страшно было то, какими короткими и простыми они оказывались в реальности и в каких неожиданных местах брали начало.
До этого она этого не знала, не догадывалась. И лишь сформировав в голове образ мрачного и безнадежного будущего из знаменитой в далеком отсюда мире антиутопии, она смогла увидеть издалека то, чем все может обернуться здесь. Не четко, нет. Туман скрывал от нее все еще многое, но даже этих далеких образов ей хватило.
Хранительница закрыла книжку и положила на стол. Еще ее дар давал ей наперед возможность узнать, какое ощущение оставит после себя каждая из этих страниц. Казалось, что эти страницы пахнут болью и безысходностью.
— Артелайл?
Не надо было быть провидицей, чтобы предвидеть приход Кикароса. Его парадная броня гремела так, что было слышно издалека. С тех пор как Женекерс уехал, коротышка от нее не отходил ни на шаг, постоянно хватаясь за револьвер. Просьбу мага не спускать с хранительницы глаз коротышка воспринял буквально.
— Да, Кикарос.
— Наши Аркастеры заявились раньше времени и ждут нас внизу.
— Хорошо, Керальт готов?
— В процессе. Пришлось вытащить его пинками из кровати и отогнать от него целых восемь девочек. Я аж думал, они там его прихлопнут, хехе. И будем мы без Керальта. Судя по выражению его лица — я вломился на самом интересном моменте.
— Ты не забыл сказать, что эта спешка по случаю того, что его родственники заявились раньше срока? — на губах Артелайл заиграла едва заметная улыбка.
Керальт в душе был ребенком. Мог ярко и эмоционально ненавидеть, так же искренне, по-детски, пылко любить — но не долго. Стоило ему увидеть очередную женщину, как в ее объятьях он забывал обо всем. Но что самое удивительное — он был в своих чувствах искренен каждый раз и начисто лишен потребности в интригах, которые, казалось, были нужны как воздух всем его родственникам. Среди всех своих родственников он был белой вороной.
За это его не любили властные родственники, и так ценила Артелайл. Он был единственным из этого уважаемого рода, кто не предал бы ее при виде даже очень большой личной выгоды.
— Обижаешь! И где он только такие слова находит... И ведь не повторяется же! — коротышка хохотнул, — Как книжка?
— Тяжелая, — не стала скрывать Артелайл, — и страшная. Будем надеяться, что такого мы не допустим.
Кикарос хохотнул.
— Не допустим. Знаешь, Артелайл. Женя, будучи человеком, ненавидел то, куда двигался его собственный мир. Так что пока все технологии в его руках — нам описанное там не грозит, это точно. Он просто не даст людям опасные цацки в руки.
— Технологии — да. Но не люди. Ты будешь поражен — но его творения не являются необходимыми для того, чтобы все это тут устроить. Я это вижу, поверь мне. И это страшнее всего... Тсс, Керальт идет.
Аристократ имел крайне помятый и недовольный вид, словно его только что пожевала корова, выплюнула, а после еще и оскорбила, оставив на лице вселенскую скорбь. На шее так и не стерся след от губной помады, который лишь дополнял страдальческую картину героя-любовника из низкопробного бульварного романа.
— Артелайл, извиняюсь, я думал, у нас еще есть время. Не думал что эти... — Керальт прикусил губу, не решаясь наградить родсвенничков парой эпитетов в присутствии хранительницы, — придут так рано.
— Что поделаешь. Раз все готовы — давайте встретим гостей.
— Да уж, а то в этой консервной банке жуть как неудобно, — согласился Кикарос, утвердительно громыхнув броней.
— Без нее никак? — осведомился Керальт.
— Я ж коротышка! — выдал железобетонный аргумент Кикарос, — Мне без брони на деловую встречу... Это как тебе без штанов перед всем советом выступать.
На самом деле коротышки уже далеко не так хватались за этот обычай, как раньше. Броня считалась знаком уважения к гостю, но не более того. Другое дело, что мышечная сталь в одном из протезов Артелайл по авторитетному мнению Кикароса начала немного шуметь. Это было не очень заметно, если не прислушиваться, но тот счел что лучше заглушить ее грохотом своей брони, пока не сделает замену “из современных материалов, а не из окаменелостей четырехсотлетней давности".
Леннарту Аркастеру было около тридцати. Для мужчины он был не в меру энергичным, суетливым и очень скандальным, словно торговка на базаре. О своих недостатках он прекрасно был осведомлен, поэтому на встречу с Хранительницей он пришел вместе с Ренгусом Аркастером. Это уже говорило о том, что встреча будет очень напряженной.
Ренгус Аркастер и его спутник были настроены сначала крайне решительно. Впрочем, решительность они порядком подрастеряли уже при входе, когда под присмотром бравых и до зубов вооруженных крупным калибром гвардейцев, жрица уколола им пальцы иглой.
Все посетители проверялись при входе и исключений не делали ни для кого.
Лишь убедившись, что кровь их алая, как и положено, их записали в журнал посетителей, на запястьях защелкнули браслеты, а ранку на пальце закрыли кусочком ваты, смоченным обеззараживающей настойкой. Браслеты им предстояло носить, не снимая в течение всего посещения дворца.
Очередное творение Женекерса не только отслеживало положение гостя во дворце, но так же слушало, смотрело, измеряло пульс, температуру и влажность кожи носителя, и все это сообщало Евклиду, ничем не выдавая своего присутствия. В браслете даже скрывалась подпружиненная игла со смертельным быстродействующим ядом и такая же со снотворным. Один приказ и любой из присутствующих во дворце мог упасть замертво. Или заснуть, чтобы проснуться в теплой компании дознавателей.
А уж сколько грязных секретов благодаря этой слежке осело в памяти Евклида — и не счесть.
Только хранительница не носила такого браслета. Его функцию вполне себе исполняли ее протезы. Она сама дала согласие на то, чтобы Женекерс и Евклид отслеживали ее местоположение. Она могла отключить эту функцию в любой момент, на этой возможности настоял сам Женекерс.
Элмаре и библиотекарям, как и Фекларту достались браслеты без яда. Хотя практического смысла в них не было — они не должны были отличаться от остальных внешне ничем. Кикарос предпочел надеть полноценный браслет, мотивируя это тем, что ему этот яд "на два раза высморкаться".
— Артелайл, здравствуйте, Вы прекрасно выглядите, это платье Вам очень идет, — рассыпался в комплементах Ренгус. Кикароса он удостоил кивком, в то время как Керальта демонстративно не заметил. В семье не без урода! Чего взять с убогого?
