Косыгин потрогал родимое пятно, что с давних пор поселилось на левой щеке. Не болит, вроде бы, и не беспокоит особо, но растет! Здоровенное такое! Кремлевские врачи, когда он попадался им в руки, неоднократно исследовали и совещались по поводу этого пигментированного образования...
И всякий раз высокий консилиум, во главе с Чазовым, итожил:
— Алексей Николаевич, точно Вас не беспокоит? Ни зуда, ни болей...
— Ни зуда, ни болей, ни онемения, просто натыкаюсь каждый раз пальцами и удивляюсь.
— В таком случае, оставим как есть, и будем дальше наблюдать. На сегодняшний день абсолютно ничего тревожного, динамика роста незначительна.
Да, да, товарищи эскулапы, да, да. Тайная суть ваших умозаключений не так уж и глубоко сокрыта: когда тебе уверенно за семьдесят, положительная динамика вялотекущих онкоподобных изменений на кожных покровах... она того... имеет все шансы не успеть развиться до критических величин... Ну, ладно, давайте вместе не будить лихо.
С тех пор, как стал он вдовцом, основная семья его теперь — вот она: охрана да обслуга, да дежурный врач. Самые дорогие и близкие — это, конечно же, дочь Люся, внуки, зять... но... у них у всех свои орбиты в обыденной жизни, поэтому даже и на выходные не часто пересекаются... В народе люди считают, что его, Косыгина, пассия — знаменитая певица Людмила Зыкина... То ли жена, то ли просто наложница...
Косыгин смущенно ухмыляется про себя, и Сальников принимает улыбку эту как знак подавать на стол: отмашка пошла!
...какая чушь! Нет, нет и еще раз нет! С тех пор, когда ненаглядная Клавушка покинула его... в мир иной... восьмой год уже пошел... Косыгин в домашнем быту бобылем живет, и об этом... о новой женитьбе или об этом... ну... о всяких таких утехах, даже не помышляет. Он теперь на работе женат, и только на ней! Рюмочку-другую "кизляра" примет иной раз — вот и весь его разврат. Но и то — чтобы в меру, не допьяна!
Бобыль на старой Руси — это не только одинокий человек, но еще и безземельный крестьянин, не имеющий тягловых забот, сиречь государственных обязанностей... в отличие от него, от Алексея Косыгина, у которого вся его жизнь — тягловая обязанность перед державой!.. Еще с прежних времен, когда лично товарищ Сталин его Косыгой звал! А земельного надела, кстати говоря — действительно нет, все вокруг государственное: выйдешь на пенсию — вытряхивайся прочь!
Вот Леня Брежнев, если насчет амуров, — совсем иное дело: жена женой, а на дамочек в своем окружении постоянно заглядывается! Вернее, раньше заглядывался: ныне чуток поспокойнее стал. Сколько ему сейчас, Лене? В декабре недавно шестьдесят восемь исполнилось. . Надо же, на два года моложе его, Косыгина, а смотрится полноценным стариком, уже даже пришамкивает, причмокивает в обыденной речи... Но, вроде бы с личной медсестрой Ниной шуры-муры крутит. Ох, пенек же ты старый!
Леня сейчас в Завидово, как всегда на выходные, но нет там сегодня охотничьих застолий, доминошек и прочего — Леня все еще в трауре: глубоко переживает смерть матушки своей, Натальи Денисовны, которую похоронили в прошлую среду... нет, уже в позапрошлую, восьмого января. Умерла шестого, в понедельник. Что ж, кому-то скорбеть и отдыхать, а кому-то и в воскресенье следует поработать. Только не сейчас, а после прогулки.
— Анна! Где Аннушка? Вот ты где... Что ж, каша удалась, премного благодарен тебе. А почему ты клубничного положила, а не черничного, как в прошлые разы?
— Дак, Алексей Николаевич!.. Что ж тебя все одним и тем же-то лакомить! У нас в погребе и клубничное вареньице, и черничное, и смородиновое! Рази плохо с клубничным?
— А я и не говорил, что плохо. Очень вкусно. Ребятам-то осталось хоть немного?
Домохозяйка-домработница Аня Кузакова расплылась улыбкой во все свое широкое лицо, закудахтала, довольная услышанным — шуткой и похвалой — узкие тюркские глаза аж в щелочки слились:
— Ну, а как же! Рази ж я этаких молодцов голодом буду морить!? Всем всего хватит. Вон как уплетают! Может, еще подложить, Алексей? Или еще долить чайку в кружечку? Самовар горячий, вода — кипяток! Вон маслице свежее!
— Нет, вполне достаточно. Женя, через пятнадцать минут гуляем, поторопитесь.
На людях Косыгин зовет прикрепленных к нему лиц по фамилии, исключения очень редки, а в своем, в "домашнем" кругу и по имени, бывает, кличет. Но это когда он в настроении, как нынче утром. Между прочим, если уж вспоминать совпадения и аналогии с предыдущим предсовмина, у Хрущева главную домработницу тоже Аней звали.
Хрущева Алексей Николаевич хорошо помнил и крепко не любил, но сегодняшнее утро ясное, весьма неплохое, и даже этими воспоминаниями его не испортить, если, конечно, не увлекаться, себя ими не растравливать... Солнышка бы побольше...
Начальник охраны Карасев, позывной "Орел", дирижирует привычной предпрогулочной суетой, и по рации, и так... и больше даже не словами, а жестами, взглядами, сугубо "для порядку" — офицеры охраны и без его понуканий свои обязанности знают наизусть, "старшого" понимают с полуслова: и позавтракать успели, и обстановку вокруг дачи проверили... Все по штату, мышь не проскочит!
Прогулка накатана и всем постам в округе хорошо известна: сначала к пристани, без выхода, разумеется, на лед Москвы-реки, потом крутой изгиб — и по улице Садовой, по расчищенным дорожкам, в сторону церкви Архистратига Михаила, и дальше по Липовой аллее, куда глаза глядят... Мимо церкви — обязательно: правоверный коммунист Косыгин далек от любой иной веры в сверхъестественное, однако необычная архитектура старинного русского храма очень уж ему по душе!
Снег лежит мелкий, вчерашний, похожий на покрывало из реденькой марли поверх подтаявшей природы... Вот тебе и крещенские морозы! Минус один! Как четырнадцатого ударила оттепель, так и до сих пор зима в себя не придет...
Ну и что, что облачно, слякоти нет — и то хорошо. А по легкому морозцу еще бы лучше гулялось.
В свое время, лет десять тому назад, Косыгину пришлось принимать решение по поводу колокольни... Вроде бы, и сносить неправильно, в тридцатые-то годы наразрушались досыта!.. Все же разобрали, демонтировали, только не из варварских побуждений, и не от недоумия, нет! Ученые историки доказали, что именно первоначальный вид — без колокольни! Так что иной раз приходится и ликвидировать то или иное, именно ради сохранности, восстановления истинного облика объектов Матушки Истории. Будь по-вашему, дорогие академики. Нет, сегодня Липовая аллея отменяется: пора тебе, Алексей Николаевич, домой, в кабинет, к письменному столу.
Косыгину жаль уходить от безветренного и бесслякотного зимнего утра к себе в берлогу... в конуру?.. в скит?.. в замок из слоновой кости?.. Какой тут, к черту, замок!.. К завтрашнему понедельнику успеть бы подготовиться... Год начался только-только, а проблем и забот уже навалилось!.. Кто их будет решать!? Подгорный, что ли?
Нет, не пишется конкретика, нечего пока формулировать.
Косыгин отодвинул локтем рабочий блокнот, побросал в серебряный стаканчик карандаши и ручки, оперся локтями на столешницу, а лицом на подставленные ладони — задумался.
Докладывали ему намедни по Дальнему востоку, в рамках так называемого Щекинского эксперимента, внедренного в том числе и на предприятиях тамошнего морского пароходства.
На первый взгляд — успех, уря-уря! Экономия фонда заработной платы налицо, равно как и рост производительности труда: сокращение среднесписочной численности работающих — примерно пять и более человек на каждом судне, это при том, что план каждый год растет, но выполняется успешно! Хорошо? — Хорошо! Но жалуются с мест, и по делу жалуются, обоснованно, с неубиенными расчетами в руках: два десятка судов списаны, ибо изношены полностью, а взамен поступило только три судна! Три, взамен выбывших двадцати! Ну, и? Дальше-то что? Еще год, ну, два, пусть три — а дальше-то на чем в море ходить, рыбу добывать!?
Головотяпство и диверсии тут ни при чем, Косыгин предметно и очень тщательно проверил ситуацию, поскольку она в масштабах народного хозяйства страны отнюдь не исключение, но абсолютно типовая! Предприятия, вошедшие в так называемый эксперимент, стали вдруг не заинтересованы в научно-техническом перевооружении основных фондов... почти не заинтересованы... скажем так: недостаточно заинтересованы. Сигналы с мест на эту тему как под копирку сделаны: предприятия склонны "закукливать" ситуацию, меньшим численным составом выполнять заданные объемы по пятилетке (а лучше бы прежние, без ежегодного повышения), дабы делить фонд заработной платы на меньшее количество ртов! То, что оборудование изношено и продукция устаревает, то, что они проедают свое завтра ?— им до лампочки, им бы сегодня урвать и поделить! При этом, научились держать крепкую оборону против попыток ввести рваческие позывы в разумные берега, апеллируя все к тем же новым показателям экономической реформы.
Не так давно, Косыгин (и Байбаков на подхвате) пытался кое-что объяснить на одном из заседаний Брежневу и остальным членам Политбюро. На элементарном примере: вот, ввели на предприятии некие нормативы длительного действия — нормы плановой себестоимости продукции, которые должны быть неприкосновенны в течение заранее обусловленного срока. Это обоюдоострое оружие в борьбе с бесхозяйственностью: с одной стороны твердая опора государству в цифрах, в планах, а предприятию в гарантиях его прав, способности разумно организовать внутреннее планирование... А с другой стороны — вспыхивает на местах резкое нежелание заботиться о снижении издержек производства, ибо ты, какой-нибудь директор Петров, Иванов, снизил издержки — и тут же получил по голове: за угрозу срыва плана по общему объёму продукции в действующих оптовых ценах! Издержки-то — одна из основ, на которых формируется отпускная цена в действующих ценах! На объем издержек, при формировании отпускной цены, плановыми отделами "накручивается" коэффициенты твердо заданных норм рентабельности. Больше затрат — больше отпускная плановая цена, легче выполнять самый главный план! А готовая продукция, поставляемая смежникам, начинает вдруг радовать их более высокой ценой, вовсе даже не распугивать, как это было бы на "гнилом западе" либо по здравому смыслу, поскольку свою отпускную цену они будут формировать не от требований рынка, а от категорических плановых показателей: если тебе "спустили" норматив пятнадцатипроцентной рентабельности — накрути затраты, изыщи или придумай их, и умножай на свой коэффициент!
— Откуда у вас, дорогие товарищи, на вашу продукцию, цены так задраны!?
— Все законно, вот план, вот расчеты!
— А как же конечный потребитель? Ему-то каково?
— А нас не касается. У Госплана голова большая, вот пусть и думает. Наш закон — план! Выполнить его — долг, обязанность, перевыполнить — доблесть!
Конечный потребитель в таких правилах — государство, в не рядовой обыватель, оно богатое, оно за все платит. К тому же розничные цены для граждан своих назначает, опять же, далеко не всегда по рыночной конъюнктуре. План по объемам в этих самых ценах — один из наиважнейших показателей успешности работы предприятия. За него, за исполнение, либо неисполнение, коллективы получают основные пышки и шишки. Пример коллизии с издержками — важный, но отнюдь не самый основополагающий пример, он иллюстративный, элементарный, такой, чтобы даже Подгорный с Кириленко поняли его. Смысл иллюстрации в том, что если уж что-то сверстано в баланс, то нельзя туда соваться с чапаевскими наскоками. Брежнев кивает Байбакову и Косыгину, якобы слушает, вроде бы подбадривает энергичными репликами, но... явно, что не вдумывается, и, главное, не желает вдумываться, у него охота на уме и аплодисменты очередного народного хурала в его честь!
Косыгин не любит вспоминать сталинские времена, очень уж сурово было жить при Нём управленцам высокого ранга... А зачастую и солоно, и не только от трудового пота: не потрафил в чем-то "рыжему" — р-раз!.. Сверкнул валенками — и нет больше на свете никакого Николая Вознесенского! А ты сам? А ну, попробуй встать и честно сказать своему товарищу по партии: "Иосиф Виссарионович, товарищ Сталин, давайте Вы не больше будете называть меня Косыгой!? Есть же у меня фамилия, имя и отчество!? Без обид прошу, принципиально, по-партийному!?"
Смешно, да? Тем не менее, кроме палочной дисциплины, кроме репрессий и расстрелов, были и другие резервы и козыри: деревня перетекала в город — это все недорогие трудовые ресурсы, система лагерей активно использовалась в экономике страны — это еще более дешевый трудовой ресурс... Сейчас и те, и другие исчерпаны или дезавуированы, а тогда были... Нет, к чертовой матери ту далекую реальность, прошла — и хватит! А что взамен?
При Сталине хотя бы порядок был. Спустили тебе план по тем или иным позициям, и ты знаешь, что отныне висит над тобой пузо беспощадного контролера-куратора: Хрущева, там, Берии, Кагановича... — это без особой разницы. Но и ты знаешь, опять же, что ни Маленков, ни Берия не спустят тебе "от балды" в этот план поправки, их самодурство до поры ограничено более высоким повелением, намертво отлитым в бронзу и в строки плановых показателей! А сейчас!?
Прибегает к тебе Байбаков и докладывает, валидол глотаючи, что, де мол, эти, эти и эти показатели внезапно поменялись, они "откорректированы"!
Откуда!? Кем, черт побери... гм... как тут без грубого слова... Кем и когда? Только же что на Политбюро все утрясли?
Увы. Леонид Ильич всем известный дока по сельскому хозяйству, трижды Мичурин Советского Союза, но в промышленности ни бе, ни ме: Косыгин предлагает, а Лёня только кивает и подтверждает! И подписывает. Но это на словах и на бумаге, а на деле бежит к нему Шелест из Киева... или теперь Щербицкий, фамилии не так и важны, они как в калейдоскопе... Бежит к нему Шеварнадзе и нашептывает, что на волне беспримерно развернувшейся борьбы со взятками и бесхозяйственностью, не худо бы к очередному празднику подкинуть тем и этим того и сего, а они взамен примут встречный план по тому и этому... Тут же за обеденным столом и решили ко взаимному удовольствию! Какие еще расчеты-пересчеты!? Надо, надо помочь товарищам! Вон, и первый твой зам, товарищ Тихонов, кивает, он готов впрячься! А следом Гречко верхом на Устинове прискакал: требует для нужд обороны то, то и это. И еще вон то! И все плановые показатели, построенные на основе межотраслевых балансов, весь напряженный труд коллектива, очень даже знающих и высокоученых специалистов, летит насмарку, потому что ленинское Политбюро, во главе с Лично Леонидом Ильичом, выбирает, взамен осмысленных расчетов, лозунги и всякие пошлые поговорки, по типу: "Тот, кто не хочет содержать свою армию, будет содержать чужую"... Как под эти лозунги с вами со всеми работать, дорогие соратники!?
Мы содержим свою армию, ничего для нее не жалеем, но нельзя же левой ногой, "под настроение", управлять экономикой и войсками? А тут еще международные друзья нескончаемой чередой в Москву летят, плывут и ползут, за очередным подаянием в пользу социалистического выбора того или иного африканского племени...
