-Неплохо было бы привести сравнения. Для наглядности. — пробормотал Кларенс.
-Сравнения? Пожалуйста! — тотчас откликнулся Кинг. — Простейший и, пожалуй, самый эффективный способ представить стратегически значимые параметры российского хартленда — это сравнить их с такими же параметрами Франции. Подобно России, Франция — компактная страна, одинаково протяженная в длину и в ширину, но не столь удачно округленная как хартленд и потому имеющая, пожалуй, меньшую территорию в пропорции к длине той границы, которую надо защищать. Ее всю, за исключением северо-востока, обрамляют море и горы. Россия воспроизводит в основных чертах паттерн Франции, но в укрупненном масштабе и с границей, открытой на запад, а не на северо — восток.
-В вероятной, будущей, войне российская армия развернется, перекрыв открытую часть границы. — заметил Кларенс. — На политическом уровне это фактически означает признание ведущей роли России в стратегическом смысле.
-Да. — подтвердил Кинг. — В тылу у русских будет огромная равнина хартленда, подходящая и для глубокой обороны и для стратегического отступления. А еще дальше позади армии, эту равнину замыкает на востоке природный крепостной вал, образуемый 'недоступным' арктическим побережьем, усиленный Русским Грумантом*, пустошами земли Лены за Енисеем и горной цепью от Алтая до Гиндукуша, за которой и Гоби, и тибетские, и иранские пустыни. Эти три заграждения — широкие и весьма вещественные, далеко превосходящие в своем оборонном значении те побережья и горы, которыми окаймлена Франция.
-Но, справедливости ради, надо сказать, что арктическое взморье уже более не является недоступным в том абсолютном смысле, в каком это выражение было в силе до самых последних лет. — сказал доктор Гамильтон и выразительно посмотрел на Кинга. — Караваны кораблей, подкрепленные могучими ледоколами и самолетами, разведывающими водные проходы между массами плавучего льда, уже проложили торговые маршруты рек Оби и Енисея и даже самой реки Лены.
-О доступности или недоступности русского севера лучше спросить наших военных специалистов. — ответил советник главы Форин оффиса. — Но что — то мне подсказывает — вражеское вторжение через огромное пространство приполярных льдов, через мшистые тундры и таежные леса Северной Сибири представляется почти невозможным ввиду русской воздушной обороны наземного базирования.
-Стивен, мы спросим мнение военных. Но мне видится, что Россия могла бы прийти к победе только в состоянии полной обескровленности, экономической разрухи и политического развала. В таком виде она не была бы страшна никому. — пробурчал Росс словно бы про себя, ни к кому не обращаясь. — Ни она, ни ее идеи!
— Слишком глубоко лезть мы им не позволим. — сказал Гамильтон.
-Продолжайте пока, Стивен — буркнул Росс.
-Благодарю вас, Дэвид. — с легкой усмешкой ответил Кинг. — Завершая сопоставление Франции и России, скажу только о сопоставлении относительных величин некоторых параллельных данных. Россия хартленда шестикратно превосходит Францию по населению и четырехкратно — шириной открытого сектора границы, но двадцатикратно — площадью. Мистер Кларенс, кажется, впечатлен цифрами?
-Не скрою, впечатлен.
-Однако громадные возможности, предоставляемые хартлендом, не говоря уже о природных запасах земли Лены, со стратегической точки зрения удачно распределены в пространстве. Промышленность стремительно растет в таких краях, как Южный Урал, — в самой что ни есть осевой точке осевого пространства! — и в богатом Кузнецком угольном бассейне, под защитой великих естественных заграждений, поднявшихся к востоку от верховий Енисея. Поправьте меня, господа, если я где — то назову неверные цифры, но в 1930 году Россия превосходила любую другую страну мира в производстве следующих продуктов питания: пшеницы, ячменя, овса, ржи и сахарной свеклы!
Росс и Гамильтон почти одновременно устремили свои взоры на Кларенса. Тот порылся в бумагах на столе, что — то нашел, бегло просмотрел и торжествующе произнес:
-Вот скорбная для России статистика...За последние тридцать лет у них девять раз случался недород, и ...
-Кларенс, вы хороший разведчик, и прекрасно знаете, что в периоды между войнами разведку интересует глубокий тыл противника, его экономические ресурсы, все, из чего складывается военный потенциал. — сказал Росс. — Мировое положение России выражается в цифрах, против которых не поспоришь. Четверть мирового сбора пшеницы, треть мирового сбора овса, четверть мирового сбора кукурузы, треть мировой добычи угля, треть добычи меди, половина мировой добычи цинка, не говорю уж про остальные полезные ископаемые, которыми Россия необычайно, преступно, богата. Железные дороги России составляют без малого четверть всей мировой сети, торговый флот — десять процентов мирового тоннажа. Наконец, число действующих автомобилей составляет около двадцати процентов мировой наличности. Половина мирового запаса золота — у русских. Национальный доход в полтора раза больше национального дохода благословенной Англии, в два раза — Франции, Германии, Голландии, в три раза — Японии, Австрии, Италии вместе взятых. Вот эти цифры решают все! Они пробьют себе дорогу и на суше и на море, и в воздухе. Что эти цифры предрекают Англии? Ничего хорошего. Но сейчас меня интересуют в первую очередь такие подробности, когда стоит вопрос о том, что правительства могут вмешаться в международную торговлю. Тем или иным образом. Есть у вас такая информация?
Кларенс растерянно пожал плечами.
-Простите, что прервали вас, Стивен. Продолжайте.
-В России добывалось марганца больше, чем в какой бы то ни было другой стране. Она стоит вровень с Соединенными Штатами на первом месте по железу и идет второй в мире по добыче нефти. Относительно угля русский экономист Михайлов утверждает, что оценочных запасов, будь то Кузнецкого или Красноярского угольного бассейнов, хватило бы для удовлетворения потребностей всего мира в течение трехсот лет. И я, ознакомившись с его выкладками и работами других, общепризнанных мировых экспертов в области экономики, готов согласиться. Да — да, господа, готов согласиться...
-В конце концов, русские уже пятьдесят лет как не закупают наш кардифф...— вставил Гамильтон.
-Рассмотрев все эти данные, с неизбежностью заключаю, что если Россия и далее продолжит развитие подобным образом и в подобных же масштабах, которые ныне видим мы, она должна будет считаться величайшей сухопутной державой на планете. Более того, она будет державой в стратегически наисильнейшей оборонительной позиции. Хартленд — огромнейшая естественная крепость на земле. Впервые в истории она обеспечена гарнизоном, адекватным ей и численно, и качественно. Я уже очертил понятие хартленда, о котором Маккиндер, не колеблясь, говорит как о более действенном и полезном сегодня, чем оно было хоть двадцать, хоть сорок лет назад. Теперь позвольте, я коснусь темы геополитики...Как вам известно, базовые принципы геополитики были сформулированы немецким географом Ратцелем, который называл новую науку 'политической географией', шведом Рудольфом Челленом, американцами Мэхэном и Николасом Спайкмэном, немцем Карлом Хаусхофером, русским ученым Петром Савицким и Маккиндером. Все эти авторы, несмотря на существование глубоких расхождений в идеологических и политических симпатиях, были согласны относительно базовой, основополагающей картины мира, вытекающей из данных этой уникальной науки. В основе ее лежит противостояние двух типов цивилизаций, предопределенных географическими категориями. С одной стороны, речь идет о 'талассократических', морских цивилизациях, связанных с островным или береговым типом существования, мореходством и торговым строем. Примерами этого типа можно назвать Карфаген, Афины, Испанию, Португалию, Британскую империю. Вторым полюсом является теллурократическая цивилизация — континентальная, авторитарная, сухопутная. Ее древнейшими примерами могут служить Рим, Спарта, позже Россия. Англосаксонские геополитики, применяя научные данные к конкретной политической действительности, делали на этом основании вывод о принципиальной и структурной противоположности собственных интересов интересам континентальных держав — в первую очередь, России и Германии. Германские геополитики внимательно рассматривали выводы англосаксов и приходили к аналогичным выводам, только с обратным знаком. Так, Карл Хаусхофер, глава немецкой геополитической школы, выступал, и выступает ныне, за создание 'континентального блока' по оси Берлин — Москва — Токио. Это представляется ему адекватным ответом на наш, англосаксонский вызов.
Кинг сделал небольшую паузу, оглядел присутствующих и продолжил...
-А вот русский...Савицкий...Савицкий является фигурой, ничуть не уступающей по масштабу Хаусхоферу или Спайкмэну. Или Маккиндеру.
-Мы обязательно поговорим о русской геополитической концепции. — сказал Росс. — Я полагаю, чтобы, так сказать, уравновесить данную тему, надо будет несколько слов посвятить также и той личности, я говорю о Савицком, которая достаточно адекватно и последовательно, на мой взгляд, дала в какой — то мере осмысленный и полноценный ответ на проблему, поставленную геополитикой как наукой. Но несколько позже, Стивен, вы не возражаете?
-Я перехожу к рассказу о некоем подобии пояса, как бы обвитого вокруг тяготеющих к Северному полюсу регионов. Он начинается с пустыни Сахара, затем, если двигаться на восток, обретает свое продолжение в арабских, иранских, тибетских и монгольских пустынях и через пустоши 'земли Лены', Аляски и Лаврентийской возвышенности в Канаде дотягивается до засушливой зоны на западе Соединенных Штатов. Этот пояс пустынь и пустошей — черта первостепенной важности во всемирной географии. Внутри него обретаются два взаимно соотнесенных явления почти равной значимости: хартленд и бассейн Средиземного океана, то есть Северной Атлантики, с его четырьмя придатками — Средиземным, Балтийским, Арктическим и Карибским морями. За пределами этого пояса — Великий океан. Под этим термином подразумевается и Тихий, и Индийский и Южно — Атлантический океаны, и земли, отдающие им свою речную влагу. Это — азиатские муссонные края, Австралия, Южная Америка и Африка к югу от Сахары. Еще Архимед говорил, что мог бы поднять мир, если бы нашел опору для своего рычага. Нельзя поднять весь мир за раз, вернув его к процветанию, но регион между Миссури и Енисеем, с его будущими великими воздушными магистралями коммерческого флота Чикаго — Нью — Йорк и Лондон — Москва и со всем, что будет ознаменовано их развитием, должен быть первостепенным предметом заботы, ибо призван стать той самой Архимедовой опорой. Мудро было бы несколько повременить с покорением Японии. В свое время Китай получит капитал щедрой мерой как наш долг чести, чтобы помочь ему в его романтическом предприятии созидания новой цивилизации для четверти человечества — цивилизации не вполне восточной и не вполне западной. Кстати, в этом месте можно снова вернуться к идеям Савицкого.
-Да, китайская идея и идея русского евразийства в какой — то мере перекликаются между собой... — согласился Росс. — Но это так, небольшая ремарка.
-После этого упорядочение Внешнего Мира будет относительно нетрудным, с Китаем, Соединенными Штатами и Соединенным Королевством как путеводителями на этом пути, по которому за каждой из последних двух держав последует целое сообщество свободных наций, ибо хотя их, Америки и Великобритании, история была различна, результаты окажутся сходными. — подхватил Гамильтон.
-Хартленд, господа, встраивается в свой широкий пояс естественных оборонительных сооружений — из одетого льдом Полярного моря, лесистой и изрезанной горными складками земли Лены и центрально — азиатских гор и засушливых плоскогорий. Тем не менее, этот пояс незамкнут из — за открытых 'ворот' в тысячу миль шириной, ведущих с полуостровной Европы на внутреннюю равнину через обширный перешеек между Балтийским и Черным морями. На протяжении достаточно длинного исторического периода внутри этой громадной естественной крепости мы видим гарнизон достаточный, чтобы не позволить войти захватчику. Если учесть этот факт, а также описанные Маккиндером оборонительные укрепления на флангах и в тылу, то сама ширина открытых 'ворот' оказывается преимуществом, поскольку создает возможность победить врага, принуждая его растягивать вширь свой человеческий потенциал. А на поверхности хартленда и в глубинах его — богатый запас почвы для возделывания, руд и топлива для добычи, равный — или примерно равный всему, что залегло на поверхности и в глубинах Соединенных Штатов и Канадского Доминиона. Теперь о наших интересах. Макиндер отождествлял свои интересы с интересами англосаксонского островного мира, то есть с позицией 'внешнего полумесяца'. В такой ситуации основа геополитической ориентации 'островного мира' ему видится в максимальном ослаблении хартленда и в предельно возможном расширении влияния 'внешнего полумесяца' на 'полумесяц внутренний'. Макиндер подчеркивает стратегический приоритет 'географической оси истории' во всей мировой политике и так формулирует важнейший геополитический закон: 'Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над хартлендом; тот, кто доминирует над хартлендом, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром'.
-Стивен, что вы скажете о необходимости приручения России, Германии, Китая, Японии? — спросил Росс.
-Это укладывается в теорию, представленную Маккиндером. — пожал плечами Кинг. — Дело в том, что контроль над территориями должен идти по следующей схеме: Восточная Европа — 'сердцевинная земля' — 'мировой остров' — земной шар. Исходя из этого, Маккиндер считает, что главной задачей англосаксонской геополитики является недопущение образования стратегического континентального союза вокруг 'географической оси истории' — России. Следовательно, стратегия сил 'внешнего полумесяца', то есть наших сил, должна состоять в том, чтобы оторвать максимальное количество береговых пространств от хартленда и поставить их под влияние 'островной цивилизации'. Нетрудно понять, что именно Маккиндер вкладывает в англосаксонскую геополитику, о какой основной тенденции он говорит: любыми способами препятствовать самой возможности создания евразийского, континентального блока, созданию стратегического союза России, Германии и Японии, геополитическому усилению хартленда и его экспансии. Ибо в таком случае Западной Европе будет противостоять германо — русско — японская комбинация, оформленная на высшем геополитическом уровне как континентальный блок. С возможным подключением азиатского гиганта — Китая, как европейско — евразийская антибританская конструкция мироустройства, самая впечатляющая из всех, с которыми англо — саксонскому Западу когда — либо доводилось сталкиваться...
-Следовательно, есть смысл и способы бороться со злом, олицетворением которого в данном, конкретном случае, выступает Россия?
-Безусловно. — ответил Кинг. — Россия занимает в целом мире столь же центральную стратегически позицию, как Германия в отношении Европы. Она может осуществлять нападения во все стороны и подвергаться им со всех сторон, кроме севера. Полное развитие ее железнодорожных возможностей дело времени. Отсюда вывод — любыми способами препятствовать самой возможности создания евразийского блока, созданию стратегического союза России и Германии, геополитическому усилению хартленда и его экспансии. И полагаю, необходимо, в качестве противодействия России создать, скажем так, братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке.
